ОБЗОР «ВЕРНОСТЬ В ЭПОХУ ГЭНРОКУ» (1941)
"Верность в эпоху Гэнроку" ("47 ронинов", "Сорок семь верных вассалов эпохи Гэнроку"). В основе картины – популярная легенда о том, как сорок семь самураев сделали харакири, отстаивая честь своего господина. В легенде превалирует героическое начало, в фильме Мидзогути – элегическое. Его интересовало не сколько действие, сколько люди. Вы не увидите самурайский «боевик» - подобные сцены будут заменены в фильмах текстом на экране. Не обошел режиссер стороной и свою любимую женскую тематику. И работа оператора, и композиция интерьерных и натурных съемок просчитана до тонкостей с преобладанием диагональных планов в интерьерах.
К сожалению, многие считают, что только Акира Куросава смог прорваться на западные киноэкраны, однако это совсем не так. Весьма знаменательно, что Мидзогути также был высоко оценён на международных кинофестивалях, и произошло это в первой половине 50-х годов. Стоит отметить полученные подряд три премии "Серебряный Лев Святого Марка" в Венеции за фильмы "Женщина Сайкаку" / "Жизнь куртизанки Охару", "Угецу / Сказки туманной луны после дождя" и "Управляющий Сансё". Именно имя Кэнзи Модзогути идет вторым в списке Большой японской четверки: Куросава, Мидзогути, Одзу, Нарусэ. К сожалению, фильм "Верность в эпоху Гэнроку" (короткая, но важная эпоха - с 1688 по 1704 годы), более известный в мире как "47 (верных) ронинов" не относят к безусловным шедеврам режиссера, однако он прочно занимает свое положение близко к ним. Незадолго до него Мидзогути начал совершенствовать свой стиль и уникальную технику плана-эпизода, и двухсерийный четырехчасовой фильм "Верность..." стал триумфом этой техники.
... Естественным следствием динамического мизансценирования внутри в целом статичного плана оказывается глубинная мизансцена, также часто встречающаяся у Мидзогути – в указанных фильмах, и особенно в экранизации классической японской легенды Сорок семь верных ронинов эпохи Гэнроку (Genroku chushingura zenpen, в двух фильмах, 1941, 1942), снятой одновременно с Гражданином Кейном. Однако на европейское кино влияние оказали не эти картины Мидзогути (японское кино 1930-х заинтересовало европейских исследователей лишь в 1960-е, а снятые во время Второй мировой войны Сорок семь ронинов… вообще долгое время считались в Европе милитаристским фильмом, прославляющим имперский дух) ... (Rabbitok, "История кино: Японское влияние")
Японцы этот сюжет очень любят.. событие произошло в 1703 году, и почти сразу появились театральные пьесы и на улицах Эдо историю о 47 верных вассалах начали рассказывать сказители. Об этом есть прекрасная книга: "Самураи восточной столицы" с гравюрами Куниёси и вступительной статьёй М. В. Успенского - http://bugeisha.ru/aiki/47ronins.shtml#results/
Историко-эпическая драма. Великий японский режиссёр Кэндзи Мидзогути был признан как «истинный певец женщин» в цикле своих киноповестей о гейшах. Однако он снимал также и самурайские ленты, новаторски переосмыслив весьма традиционный жанр в картинах «47 верных вассалов эпохи Гэнроку» и «Мусаси Миямото», чьи сюжеты, с детства знакомые каждому японцу, неоднократно экранизировались. Прежде всего, поражает то, что постановщик словно сопротивлялся изо всех сил, не желая демонстрировать на экране поединки на мечах и любые открытые столкновения противостоящих соперников, уходя как бы в сторону или намеренно оттягивая неизбежный момент сражения. Дело даже не в том, что это ему малоинтересно, а бои в «Мусаси Миямото» преподаны будто уроки для начинающих. Подобно тому, как фирменным стилем кинематографа Кэндзи Мидзогути стало виртуозно длительное внутрикадровое движение (сравните это с преимущественно статичным положением низко находящейся камеры у Ясудзиро Одзу), так и в его отношении к действию в самурайских лентах проявился схожий принцип «продления во времени». Это на самом-то деле не бездействие, а некое затянутое ожидание того, что всё равно когда-нибудь случится. Вот и 47 верных вассалов тоже знают, что им, так или иначе, предстоит покончить с собой вслед за собственным господином, но своеобразное «преддействие» всё длится и длится, приобретая характер настоящей трагедии шекспировского плана. В конце концов, и «Гамлет» - это ведь история не одного лишь личного сомнения («Быть или не быть?») перед совершением поступка, но и трагического осознания заглавным героем неотвратимого перехода от бытия к небытию. С другой стороны, можно рассматривать «47 верных вассалов эпохи Гэнроку» ещё и с точки зрения «последействия», поскольку сеппуку, которое произвёл под властью закона их оскорблённый хозяин Такуминоками Асано, оказывается тем самым рубежом, что расколол жизнь преданных ему самураев на две неравные части. Знаменательно, что они лишаются вместе со смертью своего господина всех принадлежащих этому клану территорий, не говоря уже о привилегиях, и поэтому становятся бесприютными ронинами. Тут сразу вспоминается «Король Лир» с бредущим под дождём и снегом одиноким королём без королевства. Ещё одна аналогия важна для понимания этого произведения Мидзогути, которое он творил в условиях жёсткой цензуры милитаристской Японии в самом начале 40-х годов. Начав делать «47 верных вассалов эпохи Гэнроку» как своего рода госзаказ, японский постановщик, подобно Сергею Эйзенштейну, выполнявшему примерно в то же время личное пожелание товарища Сталина по созданию «Ивана Грозного», смог преодолеть сковывающие рамки историко-патриотического фильма во славу имперских амбиций и фактически произвёл на свет внутренне диссидентское сочинение. По сути, оно говорит о том, что человек способен остаться лично свободным даже в ситуации неизбежного прощания с жизнью. И, между прочим, есть некая перекличка финальной сцены из картины Кэндзи Мидзогути (самураи один за другим оставляют экранное пространство, чтобы где-то за кадром вообще покинуть бренный мир) с тем, как в ленте Эйзенштейна в опустевшем после пира опричников соборе неминуемая смерть поджидает Ивана Грозного, которую он всё-таки сумел на сей раз обмануть, подставив другого вместо себя. (Сергей Кудрявцев)