ОБЗОР «ЧЕТЫРЕ НОЧИ С АННОЙ» (2008)
Леон - великовозрастной чудак с некоторыми умственными отклонениями. Он совершенно не приспособлен к жизни, никогда не может постоять за себя, чем охотно пользуются окружающие. Став однажды свидетелем жестокого изнасилования, Леон влюбляется в жертву - медсестру по имени Анна. Слишком застенчивый, чтобы открыть ей свои чувства, Леон начинает тайком по ночам влезать в ее комнату через окно...
Движимый сильным чувством герой фильма «Четыре ночи с Анной» предпринимает отчаянные попытки приблизиться к возлюбленной, которая его не замечает, и сгорает в огне своего короткого невзаимного счастья. (Мария Мухина)
В фильме рассказывается история странной любви одинокого работника крематория при больнице провинциального городка Леона Окраса (Артур Стеранко) к медсестре Анне (Кинга Прейс). Поначалу Леон наблюдает за Анной из противоположного окна своего жилища. Желая быть ближе к ней, он одурманивает Анну снотворным и ночью вкрадывается в ее мир, совершая при этом на первый взгляд абсурдные поступки.
МКФ В ТОКИО, 2008
Победитель: Специальный приз жюри (Ежи Сколимовский).
ПОЛЬСКИЙ КФ, 2008
Победитель: Особое упоминание (Ежи Сколимовский), Лучший художник (Marek Zawierucha), Лучший звук (Frederic de Ravignan, Philippe Lauliac, Gerard Rousseau).
* Страница фильма - http://www.alfamafilms.com/index.php?rub=productions&idProjet=Quatre-nuits-avec-Anna
«Четыре ночи с Анной» такой себе пасмурный сказочный реализм в исполнении режиссёра Ежи Сколимовского. С первых кадров фильм подкупает характерностью почерка режиссёра и пониманием происходящего. Из головы всё никак не выходит триумфатор прошлых Канн - Румынский хоррор - безвкусный и паршиво снят. При этом, если там в полной мере перед нами предстаёт глупейший реализм, то у поляка как раз наоборот, всё вокруг очень реалистично выглядит, но происходящее похоже на сказку. Работу, которая просчитана от начала и до конца не так легко сделать, многие режиссёры, пытаясь снять реалистичные сказки, терялись то ли в начале, то в середине, но чаще всего не могли мудро закончить весь сыр-бор. Тут же очень складное детище. О чём кино? Маленький городок в Польше. В больнице работает эксцентричный Леон, должность что-то вроде завхоза, ранее сидел в тюрьме за изнасилование, которое не совершал, а оказался лишь случайным свидетелем, но из-за халатности следствия и неадекватного поведения его осудили. Жертву он видел лишь раз, но этого ему хватило, чтобы в неё влюбится. Неспособность показать свои чувства (ситуация не самая благоприятная) он находит весьма странный, но действенный способ проводить время подле любимой. Некоторые пассажи жутко напоминают потрясающий «Пустой дом» Ким Ки-Дука, но тут всё более в тёмных тонах показано и само собой не без Восточно-Евпропейских кинотрадиций. Как не крути, а даже в Европе кино разное, с одной стороны такие гиганты как Италия, Франция, Англия, затем центральная Европа, Восточный блок и Россия. Но именно Восточный блок как-то воспрял за последние годы, да и Сколимовский снял «Четыре ночи…» после долго времени молчания. Не хитрый, но весьма необычный и приятный фильм. (Mind)
Ежи Сколимовский - из тех малоизвестных классиков, чье величие осознается постфактум, в ретроспекции, когда художник уже сказал все, что хотел сказать. Его открыли заново на прошлом Каннском фестивале - "Четыре ночи с Анной" (Cztery noce z Anna, 2008), снятые им после 17-летнего отсутствия в кино, открывали "Двухнедельник режиссеров". Эта история о бездне, таящейся в маленьком человеке, поразила классическим благородством, какое трудно встретить в современном кино. Внешняя сдержанность, внутренняя экспрессия, никаких дешевых эффектов и почти никакого текста - немое вуайеристское кино, где вся смысловая и повествовательная нагрузка ложится на изображение. Спустя несколько месяцев избранная ретроспектива Сколимовского стала главным событием Роттердамского фестиваля. Теперь ее с незначительными поправками покажут в Москве. В польском и европейском кинематографе 1960-1970-х он сыграл не меньшую роль, чем его коллеги и соавторы Анджей Вайда и Роман Полански (у Вайды он снимался в "Невинных чародеях", а для Полански написал сценарий "Ножа в воде"). Сколимовский не уступал им ни в темпераменте, ни в таланте, ни в самобытности, но тем не менее оказался в их тени. Причина - не отсутствие везения, а осознанный выбор, абсолютная бескомпромиссность в отношениях со временем, кинематографом и обществом. В отличие от Вайды и Полански он никогда не переставал быть бунтарем, сопротивленцем, верным идеалам революционных 1960-х. Время менялось, революции заканчивались, нонконформизм плавно перетекал в конформизм, а Сколимовский в общем-то оставался прежним - аутсайдером по доброй воле, а не только в силу социальных обстоятельств. В конце 1970-х, на пороге нового консюмеризма, он вступил со временем в настоящую схватку, в осмысленный диссонанс. В результате на свет появился фильм "Крик" (The Shout, 1978) - восхитительно дисгармоничный и, пожалуй, самый идиосинкразический в его творчестве. Это дисгармония колоссальной внутренней энергии, не укладывающейся ни в какие рамки. В дьявольской истории о незнакомце, превращающем в ад жизнь бездетной супружеской пары, режиссер стер грань между созиданием и разрушением, на примере собственного фильма показал, что ее не существует. А отсутствие этой грани в жизни - корень того вселенского, почти кафкианского абсурда, что пронизывает все истории Сколимовского. Радикальный вызов системе содержится уже в языке его ранних фильмов, экспериментальных, сюрреалистических, свободных от конкретных смыслов. В "Эротике" (Erotyk, 1960) двое незнакомцев, мужчина и женщина, встречаются в комнате, где нет ничего, кроме разложенных на полу газет и зеркала, на котором героиня пишет слово "эротика". В "Угрожающем взгляде" (Oko Wykol, 1960) он преподносит классический цирковой номер - мужчина бросает ножи в партнершу, прикованную к стенке - как апофеоз эротизма, стирающего грань между страстью и насилием. Польские пролетарии встречаются в ветхом здании, где им дают новые имена - уменьшительно-ласкательные от имен, что носят персонажи "Гамлета", в "Маленьком Гамлете" (Hamles, 1960). Тут Сколимовский играет с идеей маленького человека, не приспособленного к жизни и не желающего к ней приспосабливаться, потому что от этого ему будет только хуже, а обществу - лишь неловко. Отщепенцы по природе, романтики с захудалой окраины, которую они принципиально не хотят менять на место под солнцем, - герои практически всех фильмов Сколимовского. Его полнометражный дебют "Внешние приметы" (Rysopis, 1964) считается единственным независимым фильмом, созданным в социалистической Польше. Главный герой, сыгранный самим режиссером, бросает рутинную и по-советски комфортную жизнь ради службы в армии, но и в ней не видит особого смысла. Представитель первого послевоенного поколения Польши, он вырос на обломках Второй мировой и не способен утешиться курсом на стабилизацию, выбранным правительством. В "Вальковере" (Walkover, 1965) Сколимовский вновь исследует новую Польшу: выросшие на военном пепелище индустриальные города советского типа сняты как фантасмагорический лабиринт. Сколимовский одним из первых разглядел в убогом социализме черты безграничного сюрреализма, а в образцовом на вид социалистическом человеке - чувственника, тонкача, почти поэта, неуверенного в своих действиях и не стремящегося к определенности, потому что в сложившейся эпохе "найти свое место" равносильно смерти, отказу от собственного "я". Так и стиль ранних польских фильмов Сколимовского отличается завораживающей уклончивостью, дымчатостью, медлительностью, его герои и образы словно подвешены в воздухе. Как и Вайда, он творил вне рамок, установленных системой. Как и Полански, быстро превратился из радикального оппозиционера в свободного эмигранта, уехав в Западную Европу. Географические перемещения напрямую влияли на его стиль и метод. В Бельгии в 1960-е он снял "Старт" (Le Depart, 1967) - черно-белый оммаж Новой волне, в котором под Париж замаскирован Брюссель, а Жан-Пьер Лео изображает взбалмошного парикмахера, развлекающегося угоном автомобилей и мечтающего об участии в больших гонках. Друг Годара, Сколимовский играет на чужом поле и едва не переигрывает на нем хозяев-французов - то ли стилизует, то ли подшучивает над Новой волной, улавливает ее дух, но сохраняет иронично-критическую дистанцию. Он из тех эмигрантов, кто чувствует чужую культуру лучше, чем те, кто живет в ней с рождения. После того как фильм "Руки вверх" (Rece do gory, 1967) - рефлексию о сущности сталинизма - положили на полку, Сколимовский уехал в Англию. В 1971 году выходит его безусловный шедевр - лента "Deep End" (название переводят, как "Глубина", хотя точнее было бы "Полный пиздец"), манифест абсолютной кинематографической свободы, сшибающей наповал и сегодня. Едва ли не лучше самих британцев он уловил дух и стиль свингующего Лондона и "молодых рассерженных". Впрочем, без диверсии на чужой территории опять не обошлось: Лондон снят в Гамбурге, а рассерженный идеализм обнаруживает свою абсурдистскую и трагическую сущность. Ирония и хрупкость, бесстрашие и уязвимость, молниеносные переходы от комедии к драме и обратно - "Deep End" соткан из стилистических парадоксов настолько изощренных, что следить за ними не менее интересно, чем за историей о юнце, влюбленном в лондонскую модницу, в роли которой - реальная королева свингующего Лондона Джейн Эшер. А так, как Сколимовский по-чаплиновски, но при этом ненавязчиво работает с конкретными деталями - вещами, объектами, людьми, обыгрывая их со всех сторон, сегодня, кажется, не работает уже никто. В его фильмах при всей их стихийности нет ничего лишнего и случайного. В молодости Сколимовский занимался боксом и даже подумывал о профессиональной боксерской карьере. Его режиссуру тоже можно сравнить с боксом - набором точечных, пластичных, красивых и сильных ударов, пробуждающих в реальности, даже самой заскорузлой, ответную реакцию. Бросающих ей вызов, заставляющих ее шевелиться, демонстрировать всю свою немощь, раскрываться. (Евгений Гусятинский)
Автор фильма – 70-летний Ежи Сколимовски – наряду с такими известными режиссерами, как Анджей Вайда, Кшиштоф Занусси, Ежи Кавалерович, Анджей Мунк, Кшиштоф Кесьлевски, Анджей Жулавски, Роман Полански, принадлежит к тому поколению кинематографистов, которое еще в 60-е – 70-е годы вывело польское кино на мировой уровень благодаря его независимому протестному духу и высокой изобразительной культуре. Не взирая на то, что многие из названных художников уже давно перестали снимать фильмы или ушли из жизни, о польском кино по-прежнему судят, ссылаясь на эти выдающиеся имена. Но, к сожалению, последним картинам мэтров редко удается повторить триумф их предшественниц 30-ти – 40- летней давности. Новая лента Ежи Сколимовского лишь подтверждает эту неутешительную тенденцию. На протяжении полутора часов мы наблюдаем картины провинциальной безысходности и умирания на фоне вечной зимы и беспросветной ночи. В этой мрачной атмосфере развивается почти бессловесная история любви одинокого работника крематория по фамилии Окраса и такой же одинокой медсестры Анны. Собственно, все взаимоотношения этой пары сводятся к тому, что несчастный влюбленный наблюдает за объектом своей страсти из крохотного окошка старого дома – сарая, и проводит четыре ночи под кроватью Анны, пробравшись в ее комнату через окно. По ходу действия мы узнаем, что на долю героя выпала не одна беда. Внебрачный ребенок, воспитанный больной бабкой, он, очевидно, с детских лет чувствовал себя отвергнутым обществом, которое во все времена делилось на волков и ягнят. Его неоднократно били, унижали, прогоняли, и он покорно принимал удары судьбы. Но все эти испытания не отняли у него главного – умения любить бескорыстно. Наблюдая за Анной, герой нежно вглядывается в каждую клеточку ее спящего лица, дрожащими руками надевает ей на палец купленное на последние деньги кольцо, неловко пытается сделать ей педикюр. Он не смеет надеяться, что возлюбленная когда-нибудь ответит ему взаимностью. Он любит подлинной любовью, не требующей ничего взамен. И потому вершиной блаженства для него становятся те минуты, когда Анна приходит навестить своего обидчика в тюрьме, куда он в итоге попадает за свое «преступление». Четыре ночи, проведенные беднягой в комнате любимой женщины, становятся самыми счастливыми за всю его жалкую и скудную жизнь. И потому столь трагическое звучание обретает финальный кадр, в котором герой вместо окна в комнату Анны находит сплошную кирпичную стену. К несомненным достоинствам фильма следует отнести тонкую игру исполнителя главной роли Артура Стеранко – актера большого драматического потенциала, а также высокого уровня операторскую работу Адама Сикоры, что не удивляет, зная о том, как востребованы во всем мире польские кинооператоры. Но нельзя не отметить того, что тягостная атмосфера картины и ее замедленный ритм отторгают современного зрителя от экрана. Уставшая от жизни в условиях бесконечной суеты и стресса публика приходит в кинотеатры с тем, чтобы расслабиться, отвлечься от проблем и испытать радостные эмоции, а не погружаться в будни замученных и обездоленных людей. Понимая, что до сердец сегодняшнего зрителя им уже не достучаться, некоторые коллеги пана Сколимовского перестают снимать фильмы, начинают писать книги, заниматься живописью и председательствовать в жюри международных кинофестивалей. Вероятно, так и должно быть. (Ксения Сахарнова)