СЕРЕЖА (1960)
СЕРЕЖА

О жизни мальчика, оставшегося без отца и привязавшегося к своему отчиму.

Мама (Ирина Скобцева) пятилетнего Сережи (Борис Бархатов) вышла замуж, и теперь у него появился лучший друг - Коростылев (Сергей Бондарчук), который помогает мальчику решать маленькие, но очень важные проблемы...

МКФ В КАРЛОВЫХ ВАРАХ, 1960
Победитель: Главный приз «Хрустальный глобус» (Георгий Данелия, Игорь Таланкин).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1961
Победитель: Топ иностранных фильмов.
МФ ФИЛЬМОВ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ В КАННЕ, 1960
Победитель: Первая премия.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ СМОТР ФИЛЬМОВ В АКАПУЛЬКО, 1960
Победитель: Приз «Золотая голова Паленке».
МКФ В СТРАТФОРДЕ, 1961
Победитель: Похвальный отзыв за лучшую постановку.
ФОНД ДЭВИДА ОЛИВЕРА СЕЛЗНИКА, 1961
Победитель: Приз «Золотой лавровый венок».
МКФ В ВАНКУВЕРЕ, 1961
Победитель: Почетный диплом.
МКФ В САЛОНИКАХ, 1961
Победитель: Почетный диплом.

По мотивам одноименной повести (1955) Веры Пановой.
Читать повесть: ; ; ; ; ; .
Дебютная полнометражная работа режиссеров Георгия Данелия и Игоря Таланкина.
Сценарий был собственноручно написан Игорем Таланкиным, а Георгий Данелия сделал к нему раскадровку - нарисовал 505 кадров будущего фильма. Перед началом работы режиссеры условились, что все делают вместе; при этом право вето на то или иное решение имеет каждый из них, но через день.
Изначально на роль Коростелева был приглашен другой актер. Однако худсовет объединения его не утвердил, порекомендовав обратиться к Сергею Бондарчуку. Молодые режиссеры не верили, что Бондарчук согласится сниматься у дебютантов. Но Сергей Федорович, прочитав сценарий, сказал, что роль ему понравилась.
Георгий Данелия: "Пока писали режиссерский сценарий, были найдены и утверждены актеры на роли Коростелева и мамы, на роль дяди-капитана, тети Паши и Лукьяныча. Из детворы были найдены Лидка и Шурик, остались Сережа и Васька. Сережу мы представляли себе светленьким и голубоглазым. И к нам толпами приводили светленьких и голубоглазых мальчиков пяти-шести лет. Они читали стихотворение. Одно и то же - про Ленина. Оно мне уже ночами снилось. Однажды привели черненького мальчика, пятилетнего Борю Бархатова. Стихи он неожиданно прочитал не про Ленина, а «Вот парадный подъезд» Некрасова. Букву «р» он не выговаривал и в его исполнении «парадный» звучало как «паадный». Забавный пацан. Мы решили пробовать его на пленку. Пока ставили свет в павильоне, Боря подошел ко мне и спросил: - Георгий Николаевич, скажите, пожалуйста, сколько энергии поглощают эти приборы? - Не знаю, спроси у оператора. - Анатолий Дмитриевич, - он сразу запомнил, как кого зовут, - скажите, пожалуйста, сколько энергии поглощают эти приборы? - Мне некогда. Спроси у бригадира осветителей. - Товарищ осветитель, сколько энергии поглощают эти приборы? - Мальчик, иди гуляй! - Что за работники? Никто ничего не знает! Все засмеялись. - Вот сейчас ты удивился. А можешь сказать то же самое возмущенно? - спросил Таланкин. - Выругаться? - Да. - Что за работники! Одни балды! Никто ничего не знает! Жуки навозные!.. Так? Или еще сердитее? - Достаточно, - сказала Борина мама, испуганно глядя на нас. Борю перекрасили в блондина, и Сережа был найден".
В актеры Борис Бархатов не пошел. Окончил английскую спецшколу, технический вуз, работал мастером на заводе. Сейчас работает в госаппарате и про свою звездную роль вспоминать не любит.
Начало съемок было намечено на сентябрь 1959 года. Поскольку действие картины происходит летом, решено было построить декорации в Краснодаре, где осенью много солнечных дней.
Цитаты: "Дядя Петя, ты дурак?"; "Здравствуй, детка. Вот тебе конфетка".
Транспортные средства, показанные в картине - .
Премьера: 12 августа 1960 года.
Слоган: «Несколько историй из жизни очень маленького мальчика».
Лучший фильм 1960 года по опросам журнала «Советский экран».
Прокат в СССР: 23.2 млн. купленных билетов.
Стр. фильма на сайте Allmovie - .
Стр. фильма на сайте Rotten Tomatoes - .
Рецензия в New York Times: ; .
Картина входит в список, составленный на основании рекомендаций по просмотру фильмов от преподавателей ВГИКа.
Игорь (Индустрий) Таланкин (3 октября 1927, Богородск (Ногинск) - 24 июля 2010, Москва) - советский и российский кинорежиссер, сценарист, педагог. Народный артист СССР (1988). Учился в театрально-музыкальном училище им. А. Глазунова (мастерская И. Туманова), окончил его в 1950 году. Затем поступил на режиссерский факультет ГИТИС (мастерская А. Попова и М. Кнебель), окончил в 1955 году. С 1947 года, в период учебы, работал режиссером театральной студии при Дворце культуры ЗИЛа. В 1955-1956 годах - режиссер русского драматического театра Прикарпатского ВО (Львов). В 1959 году окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров при «Мосфильме» (мастерская Ю. Райзман). С 1958 года Игорь Таланкин стал режиссером киностудии «Мосфильм». Спустя два года дебютировал фильмом «Сережа» совместно с Георгием Данелией. Игорь Таланкин написал сценарии к большинству своих фильмов. При создании кинокартин преимущественно сотрудничал с композитором Альфредом Шнитке. С 1964 года - педагог ВГИКа (руководитель режиссерско-актерской мастерской), с 1976 года - профессор. С 1971 года - секретарь правления СК СССР. С 1994 года - председатель правления студии «Время» к/с «Мосфильм». Похоронен на Даниловском кладбище. Сын - кинорежиссер Дмитрий Таланкин (род. 1960). Стр. на сайте IMDb - .
Вера Панова (7 (20) марта 1905, Ростов-на-Дону - 3 марта 1973, Ленинград) - советская писательница. Лауреат трех Сталинских премий (1947, 1948, 1950). Подробнее в Википедии - .
Сергей Бондарчук (25 сентября 1920, Белозерка, Херсонский уезд - 20 октября 1994, Москва) - советский актер, кинорежиссер, сценарист, педагог. Народный артист СССР (1952). Герой Социалистического Труда (1980). Лауреат Сталинской премии первой степени (1952), Ленинской премии (1960), Государственной премии СССР (1984), обладатель кинопремий «Оскар» и «Золотой глобус». Подробнее в Википедии - .
Ирина Скобцева (род. 22 августа 1927, Тула) - советская и российская актриса театра и кино, народная артистка РСФСР. Жена Сергея Бондарчука (с 1959 по 1994 годы). Подробнее в Википедии - .

Послевоенные годы. Мама (Ирина Скобцева) пятилетнего Сережи (Борис Бархатов) вышла замуж - и теперь у него появился новый папа - Дмитрий Коростелев (Сергей Бондарчук), директор совхоза, оказавшийся добрым и рассудительным человеком. Мальчик так и называет его по фамилии - Коростелев, так как отчим становится еще и лучшим другом, который помогает мальчику решать маленькие, но очень важные проблемы. Сережа впервые в жизни чувствует, что взрослый человек воспринимает его самостоятельной личностью, может общаться на равных, уважает его мысли и поступки. Коростелев воплощает самую большую мечту мальчика - покупает велосипед. Когда же в семье ожидается «пополнение» - Коростелев с Сережей обсуждает и советуется о планах на будущее. Появившийся маленький братик Леня (Николай Данелия) переключает на себя все мамино внимание и заботы, и Сережа начинает чувствовать себя одиноким и заброшенным. Вдобавок, из-за заболевшего у Сережи горла, его родители, переезжающие в Холмогоры, на новое место работы отца, собираются оставить мальчика с соседкой - тетей Пашей (Александра Панова). В день отъезда он старался не показать своего горя, но слезы, катившиеся по щекам, выдавали его. В последний момент, когда машина уже тронулась, Коростылев не выдержал и взял Сережу. И вот Сережа уже в кабине рядом со всей своей семьей...

[...] Пока же о тенденциях самого начала 60-х. «Мир глазами ребенка» - это целая серия картин. И она не случайна. Героем фильма Георгия Данелия и Игоря Таланкина «Сережа» (1960) по одноименной повести Веры Пановой стал совсем маленький мальчик. Мир в «Сереже» открывается еще раз и как бы с самого начала. Жизнь двора и улицы, людские лица и характеры, пейзаж, дождь и солнце - все воспринимается по-новому, внимательно, с радостным осознанием нового смысла каждой подробности окружающей жизни. Непредвзятый, незамутненный детский взор - взор некоего «естественного человека» - фиксирует то, что ускользает от обычного наблюдения, связанного стереотипами. [...] (Н. Зоркая)

Мое отношение к творчеству Георгия Данелия предвзятое, бесспорное и окончательное. Все то лучшее, что создано им в кинематографе, я отношу к своим личным праздникам. Странный, уникальный свет ложится на его героев, на события и предметы, и мы надолго запоминаем происходящее. Со временем реальные сюжетные контуры стираются в памяти, но образ той или иной вещи, ощущение ее навсегда остаются в нас. К своему первому фильму, к "Сереже" (снятому совместно с И. Таланкиным), Данелия пришел из детства. Я помню широко открытые, вопрошающие глаза Сережи, в которых мир отражался первозданно, полный тревог и мучительных вопросов. Маленький мужчина обретал жизнь, и рядом с ним, ... в далекой стране детства, трудился и создавал кинематографическую повесть о нем его друг, режиссер Георгий Данелия. "Сережа" был фильмом нежным и мужественным. [...] (Э. Лотяну, 1982)

Для одних Сергей, для других - Сережа. Сережа... и уже ничего не изменить - появляются плащ и чемодан нового мужа мамы, и можно будет только «выбрать», кого тебе «купят» - брата или сестру. И придется на целый день в наказание остаться дома за то, что назвал взрослого дурака дураком. Сергей... и тебе купят «взрослый» билет в автобусе. И можно целый день провести на работе у Корастылева и кататься на машине. Сергей... и в школу пойдешь вместе со всеми, а одиноко сидеть в пустом классе не будешь. Опережающая возраст «взрослость» Сережи помогает ему принять в свой мир Корастылева и даже новоиспеченного ... маленького брата. Но неожиданно выясняется, что теперь нужно всех - и нового папу, и маму с братишкой - отпустить неведомо куда, в Холмогоры, и на долгие месяцы остаться в одиночестве. Оказывается, быть взрослым значит делать то, чего делать не хочется. Не удается родителям успокоить Сережу, с ними через силу соглашается Сергей. В начале фильма Сережа - маленький великан, для которого весь мир и знаком, и бесконечно огромен. Собственно, это и есть главное художественное решение фильма - он «снят» глазами маленького Сережи, и все происходящее мы видим с его точки зрения. В финале мир сжимается, вся Вселенная предстает в виде света автомобильных фар, которые провожают его, маленького, до крыльца. Одиноко плетется к дому Сережа в шубке, весь закутанный, в валенках и шапке, он кажется еще меньше, чем был, и все же мужественно прячет от взрослых замерзшие слезки, потому что обещал «Корастылеву, миленькому...» Вслед ему не смотрят те, для кого он Сережа, и срывается тот, для кого он Сергей. Корастылев, впервые назвав Сережу сыном, под свою ответственность, по-взрослому берет его с собой. И напрасно возражает благоразумная мама, которая «всегда говорит правду». Муж, в отличие от нее самой, сумел в сыне увидеть не просто Сереженьку, а человека, у которого есть сердце. Так заканчиваются «несколько историй из жизни маленького мальчика». Уже неважно, кто он - Сергей или Сережа, - ведь право выбора должно быть у всех, даже у самых маленьких. Может быть, особенно - у маленьких. (Ольга Евсеева)

[Виктор Демин] С чего начинается замысел? [Георгий Данелия] - Для меня - с визуального образа. Картинки. Сочетания пропорций. Ритмических соотношений. По первому образованию я архитектор, и это, видимо, неистребимо. Я должен увидеть то, о чем рассказано в сценарии. Вовсе не обязательно сценарий должен в словесной ткани содержать подобные картинки. Одни пишут подробно, широко, старательно, чтобы режиссер, не дай бог, чего-нибудь не перепутал, другие - лапидарно, как бы небрежно, с намеренными провалами по описательной части. Мне как читателю это все равно. Ищешь в сценарии не это - ищешь оригинальность мысли, примечательный поворот темы, ищешь героя, ищешь чего-то, в чем есть зерно ... будущего фильма. И если нашел, то неизбежно такое зерно предстало для меня в виде кадра, картинки. Приходит ощущение: вот это - так. Это я увидел таким. Точнее даже: это было таким. Все остальное выводится отсюда, достраивается, доделывается, додумывается. [...] Когда мы с Игорем Таланкиным делали «Сережу», у нас был режиссерский сценарий, написанный целиком его рукой, и раскадровка, где каждый кадрик был нарисован мною. Идея принадлежала ему. Он вообще, вы знаете, очень любит литературу, очень следит за ней. [...] Он, умница, сразу почувствовал в «Сереже» Пановой возможности для нашего фильма. Я читал и думал: да, это интересно, это хорошо, а вот здесь просто очень глубоко и трогательно... Еще я не дочитал, а мы уже сочинили и послали писательнице телеграмму: молодые режиссеры такие-то просят вашего разрешения для экранизации повести в качестве своего дебюта... [...] Недавно я посмотрел «Сережу» по телевидению. Двадцать лет для любого фильма очень большой срок. И, конечно, кое-что устарело. Все стареет, почему мы с Таланкиным не имеем права стареть? Но примечательно, что постарели как раз те кадры, где мы, дебютанты, старались показать «настоящий кинематограф». Те кадры, где подчеркнуто резкий монтаж, где ракурсы, суматошные панорамы по комнатам, где все хотелось подать с огромной нагрузкой на одно звучащее слово или на одну фразу... Знаете, кик мы придумали начало? О, это была очень хорошая придумка! Мы решили дать один эпизод полностью на тенях. Эпизод похорон бабушки. Все было разрисовано на десятках замечательных кадров. Выдумки хватило бы на приличный фильм. Тени траурной процессии на ветхой кладбищенской стене. Тени на булыжнике, на гравии дорожек. Большие тени - от взрослых людей, маленькие - от детишек. Тени и решетки. Тени и цветы. Тени и отрешенные, как бы отдалившиеся звуки... Мы долго тешились этим эпизодом. И даже отсняли его. И смонтировали. И поняли, что он никому не нужен. [...] Все в картине, что близко кладбищенско-теневому эпизоду, постарело и уже не смотрится с прежним ощущением. Зато, к моему удивлению, уцелели и по сегодня так называемые проходные сцены, вообще все то, что было сделано просто, без надрыва, не мудрствуя лукаво. Там, где мы не искали «решения», а работали как бы очевидностями, там-то и уцелел самый большой запас правды о том времени, о человеке тех дней, о нас самих, какими мы были... [...] Кадр не должен быть сверхнеобыкновенным. Он должен быть правильным. То есть скромно, неназойливо он должен развивать мысли, чувства, заложенные в сценарии, давать им веское, точное воплощение. И самый первый импульс тоже бывает в этом духе: не озарение какое-нибудь, не вымученная какая-нибудь «оригинальность», а верный тон, ритм, верный колорит, оттенок фактуры, верная актерская интонация... Урок с «теневым эпизодом» не прошел для меня даром. Думаю, что не прошел. (Виктор Демин. «Маленькая ироническая трагедия», 1982)

Я хорошо знаю семью Данелия. Давно знаком с его матерью Мери Анджапаридзе, с Верико Анджапаридзе, с Михаилом Чиаурели. Я познакомился с ними в самом начале моего пути в кино. Когда я начинал, Георгий Данелия был еще мальчиком. И я никак не мог подумать, что пройдут годы и мы будем работать вместе. Я знал, что Данелия закончил архитектурный институт. Но когда он оставил свою профессию и поступил на Высшие режиссерские курсы, это было, пожалуй, закономерным: большую роль сыграл здесь климат его кинематографической семьи. В 1959 году Данелия и Таланкин предложили мне сыграть роль Коростылева в их первом фильме "Сережа". Моя актерская ... судьба складывалась в то время не очень удачно, и, честно говоря, я без особого энтузиазма принял их предложение. Они были тогда совсем молодыми ребятами, не очень-то искушенными в режиссуре, и я вел себя с некоторым превосходством. Помню, я опоздал на съемки в Краснодар. Как только я появился на площадке, ко мне подошел Данелия и сказал строго: "Как вы, народный артист, могли опоздать на съемку к молодым режиссерам!" Эта способность говорить без пиетета самые резкие слова - одна из главных черт Данелия-человека. В нем заложено огромное чувство правды и справедливости, чувство товарищества и дружбы. При таланте это воистину неоценимые качества. Таланкин и Данелия. В свое время я пытался понять, почему сошлись два этих человека. После "Сережи" их пути в искусстве разошлись, они снимают очень разные фильмы, но тогда они работали удивительно дружно. Где-то они обращались и ко мне за помощью, и я с радостью помогал им. Но это не была опека над молодыми, это было настоящее содружество. Когда "Сережа" был готов, нашлось немало критиков, не сумевших в полную меру оценить его достоинств. Сам факт, что фильм повезли в Карловы Вары, многим казался удивительным. А между тем показ картины на фестивале вылился в настоящее событие. Маленькая скромная лента получила Большой приз фестиваля. Я был свидетелем начала и первого триумфа молодых режиссеров. Возвращаясь к сегодняшним дням, скажу, что оба они не поддались соблазну первого успеха и выросли в настоящих художников. А сколько молодых режиссеров, не менее удачно дебютировавших в кинематографе, не могли впоследствии оправдать связанных с ними надежд! Творческий процесс - вещь сложная, особенно в таком искусстве, как кинематограф. Создавая произведение, художник всегда идет от некой идеальной модели, от мысленного образа. И, как правило, эта модель крайне редко бывает идентична конечному результату деятельности - самому произведению искусства. Необходимо определенное мужество, чтобы признать, что ты не сумел полностью осуществить свой замысел, нужно определенное время, чтобы осмыслить причины, помешавшие тебе. В конце концов, нужно постоянное недовольство собой. Когда человек восторгается тем, что он сделал, - это плохо. Предельно критическое, даже беспощадное отношение к сделанному является, пожалуй, самой сильной чертой характера Данелия, и в этом, на мой взгляд, заключается источник его роста как художника. Данелия снял девять фильмов. Не много, но и не мало. Во всяком случае, этого достаточно, чтобы сказать: в нашем кино нет другого такого режиссера, как Данелия. Его дарование удивительно органично, к тому же он наделен совершенно неповторимым пластическим видением. Когда-то мне довелось посмотреть раскадровки Данелия к фильму "Сережа". Каждый режиссер рисует кадры своего будущего фильма, но его раскадровки поразили меня. Передо мной был не просто абрис будущего фильма - передо мной был настоящий фильм, только созданный с помощью карандаша и бумаги. Каждый персонаж в этом фильме имел свою индивидуальность, судьбу, характер, свою собственную линию поведения. Меня поразило не столько мастерство Данелия-рисовалыцика, не столько его умение быть предельно точным в передаче мимики человеческого лица и пластики человеческого тела, сколько неповторимость и оригинальность его художественного видения, какой-то мягкий юмор, озаряющий светом удивительной доброты и человечности все созданные им образы. (Сергей Бондарчук, 1982)

Открытие мира - самая распространенная формула во всех описаниях этого дебюта Таланкина и Данелия, что, конечно, отражает его смысл, но далеко не весь. Это одновременно и открытие героя, который, несмотря на свой нежный возраст, предстает не как tabula rasa, а как самостоятельная личность, проходящая проверку в по-своему серьезных жизненных испытаниях. Счастливо придуман Пановой и передан режиссерами начальный эпизод, в котором Сережа сообщает окружающим потрясшую его новость: «У меня есть сердце!». А это ничто иное, как обнаружение «Я», начало рефлексии, исток вечного внутреннего диалога, сравнявшего эту кроху с Гамлетом. Авторская тонкость в том, что он не переходит в диалог внешний: никто ... из ребят не понимает Сережиного восторга. Герой и должен был в этот момент остаться один. Стоит разомкнуть ситуацию вовне - масштаб и драматизм события исчезнут. Так и во всем фильме: присущие ему легкость, акварельность относятся к способу рассказа, а не к его сути. Сережа получает в подарок новенький велосипед. Велосипед снят с точки зрения мальчика, как в значительной степени и вся картина, и предстает сверкающим фетишем, волшебным, отчасти живым существом. Мальчик зачарован. История с велосипедом - печальная история любви, где Сережа опять один. И не столько от того, что соседские ребята надолго оседлали его машину, а он оказался в роли бессильного наблюдателя, сколько потому, что для них велосипед - всего лишь велосипед. Ситуация осложнена тем, что в Сережиной душе с этой его любовью соперничает стыд показаться жадным. Эпизод почти лишен диалога, но так поставлен Таланкиным и Данелия и сыгран юными исполнителями и прежде всего Борей Бархатовым, что вся психологическая подоплека происходящего ясна без слов. Режиссеры умело растягивают ожидание катастрофы. Чего стоит этот забор, за которым вихляя скрываются гонщики. Кажется, что именно там, в недоступном для Сереженых глаз месте сейчас случится что-то ужасное. И когда, наконец, велосипед превращается в груду железок, то громкие рыдания несчастного героя воспринимаются как знак избавления от невыносимой муки... В следующем эпизоде мы видим Сережу, спокойно катающимся на отремонтированном велосипеде, и понимаем, что любовь прошла, и для него это теперь тоже всего лишь машина с педалями. Другое испытание, ставшее нешуточной проверкой на мужество - история с татуировкой. Ребята восхищаются моряком, приехавшим погостить в их поселок. Для них он идеал настоящего человека. Увидев его однажды без рубашки, они понимают, что «настоящий человек» должен быть татуирован и немедля берутся за дело. Сережа не отстает от старших, но, конечно, оказывается последним в очереди на эту операцию. Здесь режиссеры во второй раз удачно используют прием растянутого ожидания, когда основное действие отгорожено какой-то «ширмой», проницаемой лишь для звуков и нещадно провоцирующей воображение. Казалось бы, что после экзаменов на мужество и щедрость Сережу можно присоединить к многочисленному отряду его экранных сверстников, всегда готовых к полезным для общества делам и подвигам. Однако все его внутренние победы ничего не значат вовне, где они бессмысленны или даже вредны. Подлинный ребенок-герой должен был не подставлять свою ручку под иглу для наколки, а помешать этому опасному для здоровья детей занятию. Следуя за повестью, фильм идет здесь на разрыв с основной, тимуровской традицией советского детского фильма. Но в этом, разумеется, нет ни малейшего намерения отойти от коллективистских ценностей, которые выступают в картине как естественная норма, не нуждающаяся в подтверждении, поскольку иной порядок вещей тогда просто немыслим. Тайная, возможно отчасти и для самих авторов, ересь состоит в том, что источником всех высших ценностей, включая и коллективистские, является не общество, а изначально прекрасная человеческая душа. В самом начале фильма у Сережи появляется отчим. О родном отце - ни слова. Сережа - ничей сын, он просто ребенок. Это еще и потому, что его воспитанием никто не занимается. Вернее, почти все попытки такого рода бесплодны. Всем хорошим в себе Сережа никому не обязан. Традиция требовала, чтобы юный герой обязательно получил своего рода инициацию: от настоящего взрослого героя, от старого рабочего и т. п. В одном из известных оттепельных фильмов «Синяя тетрадь» (1964) некий безымянный мальчик появляется только затем, чтобы получить посвящение от самого Ленина. В «Сереже» инициация тоже есть, но ироническая. Эта та же история с моряком и татуировкой. Нечто похожее на серьезный ритуал возникает в разговоре с отчимом о слове «надо». Однако Коростылев - это не учитель или духовник, а скорее адвокат Сережи во взрослом мире. Он единственный из старших, кто понимает, что имеет дело с самостоятельной личностью. Именно он, как «альтер эго» авторов, всем стилем своих отношений с пасынком отрицает отцовскую иерархию. Сережина мама, напротив, старается ее сохранить. В этом суть горячего спора между ними после того, как их ребенок назвал «дураком» завзятого шутника дядю Петю. Сереже шесть лет. Значит он родился в 54-ом. Сережа - это дитя оттепели, образ связанных с нею надежд. (Виталий Трояновский)

Пришел ко мне Игорь Таланкин (мы с ним вместе учились на курсах) с тоненькой книжечкой: - «Сережу» Пановой читал? - Нет. - На, прочти. Если понравится, объединимся. Я дочитал до половины и сказал: - Классная штука. Давай срочно звонить Пановой, пока кто-нибудь не перехватил. Позвонили в Ленинград Вере Федоровне Пановой, сказали, что мы молодые режиссеры, хотим снять фильм по ее повести «Сережа» и просим ее написать сценарий. Панова отказалась: «Некогда, да и не умею». (До фильма «Сережа» Панову никто не экранизировал.) - Да там почти готовый сценарий! - Вот и напишите сами. [...] Когда напечатали страниц двадцать, прочитали и поняли: ... все слишком просто, нет яркого режиссерского решения. Находок нет! Мы напряглись и к часу ночи нашли яркое режиссерское решение - снимать фильм глазами маленького мальчика, то есть в ракурсе снизу. А мальчика вообще не показывать, звучит только детский голос за кадром. На следующий день мы несколько поостыли и направили мощь своего таланта только на одну сцену - на «Похороны прабабушки». У Пановой эта сцена написана хорошо, но слишком уж просто: тетя нарядила Сережу и повела на похороны. Сережа хвастается: «А мы прабабушку сегодня хороним»... Но это Панова. А где же мы? И мы решили: людей в этой сцене не показываем, все действие снимем отраженно, на тенях, под «Похоронный марш». Писали неделю. Для настроения бесконечно заводили пластинку Шопена. Написали и остались очень собой довольны. Тут как раз собрался съезд писателей. Панова приехала в Москву, мы созвонились, и она назначила нам встречу в ресторане Дома литераторов. [...] Оказывается, через несколько дней после нашего звонка к Пановой пришли с «Ленфильма» покупать права на экранизацию «Сережи», но она отказала. Сказала, что звонил кто-то из Москвы и она уже дала им разрешение писать сценарий. На вопрос «кто?» Панова ответить не смогла, потому что мы забыли ей сказать, как нас зовут. - Как идет работа над сценарием? Получается? - Переводим действие на киноязык. Хотите, прочитаем сцену? - предложил Таланкин. - Прочитайте. Таланкин открыл папку, где лежала наша гордость - только что законченные «Похороны прабабушки»: - Вера Федоровна, только этот эпизод идет под музыку. Без музыки все будет восприниматься не так эмоционально. Поэтому, если не возражаете, Георгий Николаевич будет напевать мелодию. [...] Выслушав всю эту ахинею, бедная Панова долго молчала. [...] Через два месяца мы показали готовый сценарий Марьяне Качаловой. - Я двумя руками за! - похвалила она, прочитав. - Но если в авторах будут стоять только ваши фамилии, этот сценарий не примут. Надо, чтобы в титрах обязательно стояло имя Пановой. Вера Федоровна Панова была признанным писателем. А признанные писатели тогда приравнивались к государственным фигурам, и с ними считались. [...] Отнесли сценарий Пановой. [...] - Не так плохо, как я ожидала, - сказала Панова. - Но подпись под этим, - она постучала по папке со сценарием, - в таком виде я не поставлю. - Почему? - А вот почему, - она открыла сценарий на закладке. - Вот! «Навстречу проехал автобус с пионерами, и они закричали: "Обогнали! Обогнали!"» Ну как же так можно, товарищи?! «Навстречу» проехали - и «обогнали»! Может быть, все-таки «мимо» проехали? А? [...] Потом последовало еще несколько замечаний в таком же духе, с которыми мы тут же согласились, и Панова поставила свою подпись. Верная Марьяна Качалова отнесла сценарий новому директору «Мосфильма», и новый директор, не вникая, кто мы такие и откуда взялись, увидев на обложке фамилию Пановой, запустил фильм в производство. [...] На художественном совете объединения сценарий прошел, но нашу «прабабушку» потребовали убрать: «Фильм детский, нечего детей пугать». Мы не очень расстроились: знали, что эпизод несложный и мы его все равно снимем. [...] Сережу мы представляли себе светленьким и голубоглазым. И к нам толпами приводили светленьких и голубоглазых мальчиков пяти-шести лет. Они читали стихотворение. Одно и то же - про Ленина. Оно мне уже ночами снилось. Однажды привели черненького мальчика, пятилетнего Борю Бархатова. Стихи он неожиданно прочитал не про Ленина, а «Вот парадный подъезд» Некрасова, - «р» он не выговаривал, и в его исполнении «парадный» звучало как «паадный». Забавный пацан. Мы решили пробовать его на пленку. [...] Когда «Сережа» вышел на экраны, на встречах со зрителями чаще всего спрашивали, как мы работали с детьми. Без системы. Выкручивались каждый раз по-разному. [...] По сценарию, Коростелев, мама Сережи и младший Сережин брат уезжают в Холмогоры, а Сережа пока остается с тетей Пашей. Но в последний момент, когда грузовик уже отъезжает, Коростелев все-таки решает взять Сережу с собой. Сережа забегает в свою комнату и быстро-быстро собирает вещи. Нам надо было, чтобы в этой сцене Сережа метался по комнате, решая, что брать, а что оставлять. Мы дали Боре игрушки и сказали: - Спрячь их в разные места в декорации комнаты. Борис разложил игрушки. - Все? Мы включим камеру и будем считать до десяти. Что ты успеешь за это время взять, то твое. Мотор! Счет пошел. Боре надо было вспомнить, где лежит самое лучшее, и он заметался по комнате. На экране эта сцена получилась так убедительно, что Боре позавидовал бы Лоуренс Оливье. [...] Когда мы закончили «Сережу», сдавали фильм уже другому, новому директору. Принимал он картину в своем зале наверху. Один. Пока фильм шел, директор зажигал лампу за столиком у своего кресла и что-то записывал. Когда фильм кончился и в зале зажегся свет, он тяжело вздохнул: - Да... Наснимали... Ну неужели у нас такая нищая страна, что все дети босиком ходят? [...] Мамина подруга Катя Левина, которая работала в «Искусстве кино», сообщила, что директор прислал в журнал отчет, где написал, что «Мосфильм» снял столько-то выдающихся картин, столько хороших и одну серую и безликую - «Сережа». На худсовете объединения фильм тоже приняли кисло. И мы с Игорем поняли, что действительно сняли никудышный фильм и что в кино нам больше ничего не светит. [...] Следующий просмотр «Сережи» был в ленинградском Доме кино: они нас пригласили, поскольку Панова была ленинградской писательницей. В Ленинграде мы впервые посмотрели картину со зрителями, и фильм нам очень понравился. В зале смеялись, аплодировали, в финале многие плакали. И мы смеялись и плакали. И Панова тоже прослезилась, обняла нас и поблагодарила. [...] Получив «Хрустальный глобус», мы попали в разряд «наши молодые, подающие надежды режиссеры». Так нас называли в прессе лет пятнадцать. А потом, без переходного периода, сразу перевели в «наши старейшие мастера». [...] (Георгий Данелия. «Безбилетный пассажир: "байки" кинорежиссера», 2005)

Помню ли я Борю Бархатова? Конечно. Этот мальчик имел смелость объявить всему миру, что у него "есть сердце и оно стучит". Правда, многие утверждают, что впервые это сделал главный герой повести Веры Пановой "Сережа", и, вероятно, они правы, но миллионы людей во всем мире услышали эти слова от Бори Бархатова, который сыграл главную роль в одноименном фильме. Эта кинолента была дипломной работой ныне маститых режиссеров Георгия Данелия и Игоря Таланкина. Тогда наша страна могла себе позволить финансирование полнометражного фильма в постановке никому не известных кинематографистов, только что окончивших режиссерские курсы. Сценарий, написанный по пьесе Пановой, поразил меня тонким проникновением в ... психологию ребенка и человечностью. Встречаясь с Пановой, я тогда с удивлением услышал от нее, что именно эту повесть она считает одной из лучших в своем творчестве. И повесть, и сценарий покоряли своей добротой. Именно этим я объясняю согласие таких известных актеров, как С. Бондарчук, И. Скобцева, В. Меркурьев, Л. Соколова, сыграть в фильме даже эпизодические роли. Но все понимали, что успех картины зависит от актера, который будет исполнять главную роль. Начались поиски мальчика пяти-шести лет - трогательного, умного, обаятельного, эмоционального и "чтобы соответствовал". Последний пункт никто, кроме режиссеров, объяснить не мог, а они глубокомысленно молчали, что было понятно, так как тут все зависело от их интуиции - чувства почти мистического. Сотни ребят, претендующих на роль Сережи, хлынули на "Мосфильм". Боря Бархатов появился в числе первых. Его привела ассистентка режиссера, Рауза. С ним поговорили, сфотографировали и... не заинтересовались. Надо сказать, Боря тогда не выговаривал несколько букв, что традиционно отвергалось в кино. Был он темноволос. На фотографии производил впечатление слишком серьезного ребенка, словом, "не соответствовал". Правда, он приглянулся второму режиссеру, Джанетте Тамбиевой, и та попросила у Раузы его адрес. Поскольку Боря ничем не поразил режиссеров, Рауза адрес не записала, за что получила нагоняй от Тамбиевой и была отправлена снова искать Бархатова. Три дня провела Рауза на улицах Москвы в роли сыщика, но Борю встретила и адрес получила. Поиски героя продолжались. Приходили толпы ребят, но... выбор героя превращался в проблему. Игорь Таланкин решил с Тамбиевой отправиться в пионерские лагеря. К концу третьего дня Игорь, обессиленный, повалился на траву и произнес: "Пропади все пропадом!" Ребят продолжали приводить в группу, но все чаще режиссеры стали просматривать фотографии уже приходивших. Однажды в группу зашла Вера Павловна Строева. Взглянув на несколько фотографий, она вдруг взяла в руки фотографию Бори Бархатова и произнесла тихим голосом: "Какой прелестный мальчик! Не понимаю, чего вы ищете..." Вера Павловна удалилась, а режиссеры продолжали уныло разглядывать фотографию. Молчание нарушил Данелия: "Давайте выкрасим ему волосы в белый цвет". Говорят, что все гениальное - просто. Не знаю, какое озарение нашло на Георгия, но его решение изменило все. Вместо серьезного и даже угрюмого ребенка Боря Бархатов превратился в "одуванчика". Угрюмость пропала, и на нас смотрел думающий, иногда не по возрасту серьезно, ребенок. Его недостатки превратились в достоинства. Его неправильное произношение внезапно превратилось в "изюминку", придававшую новое значение происходящему. Город Холмогоры Боря произносил как "Хоймагоы", и это превращало конкретный город в город-мечту, романтический, не существующий на карте. Чтобы сохранить выговор Бори, режиссеры настояли на том, чтобы синхронно снимать все натурные съемки. Впервые на "Мосфильме" на натуре записывали чистовую фонограмму, хотя это усложняло все неимоверно. С каждым днем все убеждались в правильном выборе Бори на роль Сережи. Обычно дети легко копируют взрослых, произнося фразы с нужной интонацией, но отсутствие жизненного опыта не позволяет им продумать и понять смысл произносимых слов. Впоследствии я много снимал детей уже как режиссер и только один раз встретил мальчика, который, подобно Боре Бархатову, всерьез осмысливал слова, произносимые по роли. Режиссеры установили на съемочной площадке правило: никто в группе не должен играть с Борей, баловать его, восторгаться или упрекать за что-либо. С мальчиком на съемочной площадке общались только режиссеры. Репетиций с Борей до самого момента съемок не проводилось, чтобы эмоционально мальчик не "перегорел". Например, когда Сереже на пляже нужно было поразиться татуировке на спине Меркурьева (в фильме - капитана дальнего плавания, дяди одного из приятелей Сережи), сам Боря до самой съемки не знал, что он увидит. Конечно, Данелия постарался разрисовать спину Меркурьеву так, что на съемке Боре не пришлось играть удивление. Он действительно испытал "шок" от увиденного, и я не мог сдержать смеха, наблюдая сцену из-за камеры. Боря был очень эмоциональным мальчиком, и режиссеры умело использовали это. Помню, снимали сцену, когда Боря должен был плакать. Как вызвать соответствующее состояние у мальчика? Режиссеры договорились, что Таланкин будет ругать Борю, говорить ему, что он не умеет играть, что даже не может заплакать, а Данелия будет защищать ребенка. Расчет был на то, что Боря заплачет от несправедливых слов Таланкина. Перепалка режиссеров началась. На глаза юного артиста навернулись слезы. И вдруг после очередной тирады Таланкина: "Ты посмотри на него, он даже не может заплакать!", - обливаясь слезами, Боря прервал Таланкина: "А сам ты кто? Взял себе фамилию Та-анкин! Жук ты навозный, а не Та-анкин! Фамилия Та-анкин, а та-анта нету!" Все вокруг застыли от неожиданности. Таланкин побледнел и затих. Мы сняли нужный крупный план. Таланкин же ходил три дня как в воду опущенный. Случайно я стал свидетелем, как второй режиссер его успокаивал: - Ну, Игорек, что ты так близко принимаешь слова мальчика! Мало ли что ребенок наговорит... - Но ведь устами младенца глаголет истина, - серьезно возразил начинающий режиссер. Меня поразил ум пятилетнего Бори Бархатова, который смог сопоставить фамилию режиссера со словом "талант" и дать оценку поступка человека с такой фамилией. Вспоминается сцена, когда дядя Петя протягивает Сереже конфету. Сережа разворачивает фантик и видит, что его обманули - конфеты нет. - Дядя Петя, ты дурак? - спрашивает Сережа, но при этом в глазах Бори столько горечи, обиды, недоумения... Это не просто выученные слова, а глубоко прочувствованное и пережитое событие огромной важности для ребенка. Самое главное из того, что Боря Бархатов сумел передать зрителям, - это важность всего происходящего с ним на экране, до мелочей. Большая заслуга режиссеров и актеров (особенно Бондарчука и Скобцевой) в том, что на площадке царила атмосфера фильма. Бондарчук в перерывах между съемками разговаривал с Борей, как мог говорить Коростылев из фильма. Скобцева во время общения не выходила из роли матери, поэтому Боря, приходя на съемку, погружался на время в другой мир, такой же реальный, как и вне съемок, и, будучи эмоциональным, он не играл, а существовал в этом мире. Есть сцена в фильме, когда Коростылев-Бондарчук идет с Сережей по лесу и объясняет ему причины, по которым его не могут взять в Холмогоры. Сережа молчит и только изредка посматривает на Коростылева. - Я не могу с ним играть, - признавался Бондарчук. - Он так на меня смотрит, что я забываю текст. Пожалуй, ничто лучше не оценит работу Бори Бархатова, чем сказанное таким актером, как Сергей Федорович. К сожалению, после фильма я не встречал Борю. Не знаю, как сложилась его судьба, но то, что из этого мальчика мог вырасти большой артист, - для меня несомненно. (Анатолий Ниточкин, оператор картины)

Чтобы сегодня найти и посмотреть фильм "Сережа", места надо знать. Мы не уверены, что после этой заметки вы побежите искать эту картину в ближайшем видеопрокате. Куда, собственно, бежать - где эти прокаты с советскими видеокассетами в толстых футлярах? Итак, про что это кино? "Несколько историй из жизни очень маленького мальчика". Главная - про то, что пятилетнего Сережу не берут вместе со всеми в город Холмогоры, потому что он болеет. Сережа упрямится, и его в конце концов берут. Такой мальчик, что не могут не взять. Не вспомнили? Ну, тогда это тот фильм, где жестокие маленькие дети дразнят Сережу "жадиной-говядиной" и ухайдакивают ... только что купленный ему велосипед. Там, где мама, у которой брат-капитан увез сына в нахимовское, на следующий день кормит двух соседских малышей клубникой в молоке и молча на них смотрит. Там, где пятилетний Сережа, чтобы не показаться трусом, делает себе татуировку "С". Теперь вспомнили? Ну и хорошо. А что в нем такого особенного, в "Сереже"? Там дети постоянно куда-то стремятся. Они ходят по огромной дороге, которая ведет в неизвестное. Непутевый подросток начинает новую жизнь, отправляясь в ремесленное в попутном грузовике с чемоданом, в котором носки, майка и набор напильников. А проводившие его дети вопреки законам перспективы идут прямо по краешку горизонта. И значит, видят еще один горизонт, который остается за кадром. Приемный папа, Коростылев-Бондарчук, объясняет Сереже, почему его не могут взять за горизонт, на поезд, в Холмогоры, и произносит: "Есть такое слово - надо". И Сережа понимает папу и дает ему честное мужское слово никогда больше не плакать. С мальчиком Сережей, если помните, мы прощаемся, когда в финале его вопреки всем "надо" берут в буксующий в снегу грузовик и взрослые говорят между собой: "Вы что? Он не выживет!" И то ли имеют в виду дальнее путешествие на поезде, то ли его опухшие "железки" в горле, а может, вообще случайности, от которых в конце 50-х не был застрахован ни один пятилетний пацан. Сережа уезжает за свой горизонт, и именно поэтому история про Холмогоры - главная. Он счастлив, и об этом громко объявляют за кадром. И титр - "производство тысяча девятьсот шестидесятого года". Мама дорогая... Встречаться с Борисом Бархатовым мы шли, зная только то, что тогда, на съемках, его не заставляли играть. Что Данелия и Таланкин отнеслись к нему как скульпторы к камню - то есть нещадно эксплуатировали в нем все лучшее и естественное... Угрюмость, которую сорок лет назад режиссеры свели до минимума, сменив ему цвет волос, теперь стала взрослостью и серьезностью, которую не закрасишь. - Вам повезло. Я всегда отказывался от встречи с журналистами, хотя меня часто приглашали и на юбилеи фильма, и на встречи с выросшими детьми-артистами. Да и сами посудите, что я вам могу рассказать? Фильм снимался почти сорок лет назад. Прочитав текст оператора Ниточкина, Борис не согласился с версией своего привода в большой кинематограф: - Все произошло довольно случайно. Моя тетя окончила Щукинское училище, работала в Театре юного зрителя и однажды, когда меня не с кем было оставить дома, притащила с собой на "Мосфильм". Там в коридоре меня увидели, и я попал в мир кино. Дойдя до места, где было написано, что с Борей не репетировали, наш собеседник встрепенулся: - Моя тетя-актриса, зная, съемки какой сцены состоятся в этот день, тщательно ее со мной репетировала: объясняла что к чему, как бы проигрывала ее со мной. И потом, я же ходил к ней на спектакли, мне было интересно на нее смотреть... - Хотите сказать, что в театре маленького мальчика мог интересовать не только буфет? - Мальчика интересовало, когда появится тетя на сцене, и что она будет делать, а не буфет. После вопроса: "Не хотелось просто плюнуть на все и пойти поиграть в машинки или покопаться в песочнице?" - Борис Бархатов посмотрел на нас так, что показалось: глубоко прочувствованная фраза "Дядя Петя, ты дурак?" прозвучит сейчас снова. Но вместо нее мы услышали взвешенное и снисходительное: - Давайте я буду говорить о том мальчике в третьем лице - все-таки нас разделяет дистанция огромного размера. Так вот, он понимал, что занимается серьезным делом. Он понимал, что это не игра, а работа. Помните, как Сережа в фильме увлеченно играет в машинки и солдатиков? Это, оказывается, было работой. И ведь как профессионально играл - будто пятилетний ребенок... А как в фильме ему нравится игрушечная обезьянка! - Неужели вы совсем не были ребенком? И не хотели, как все дети 60-х, стать космонавтом? - Сразу после полета Гагарина в космос я отвечал весьма оригинально: "Там слишком много свитеров надо одевать!" ("Совсем как Сережа!" - переглянулись мы). - ...Почему мне пришла в голову такая мысль?! - продолжал Борис. - А потом уже я понял, что кандидатов в космонавты слишком много. Я же не хотел быть одним из... В пять лет меня узнавали на улицах, показывали пальцем, обращали внимание в метро. Думаю, что любому ребенку это должно быть неприятно. Кроме того, дети в первых классах, да и вообще в школе довольно жестоки в отношениях между собой. Чуть что - сразу начинают дразниться. Кого-то дразнят рыжим или конопатым, кого-то безотцовщиной, мне же всегда говорили: "А ты в кино снимался!" В итоге я просто довольно рано невзлюбил кинематограф. И понял, что сам по себе что-то представляю. Я не хотел, чтоб меня сравнивали с моим персонажем, с этим мальчиком - Сережей. Я Боря Бархатов. - Но родители-то вами гордились? - растерялись мы. Бархатов ответил: Боря снимался в кино, когда его папа, инженер-строитель, был в заграничной командировке в городе с не менее манящим именем, чем Холмогоры. Но, вернувшись, был поставлен перед фактом и большого восторга по поводу актерских перспектив сына не высказал. - Я практически не гулял на улице, как другие мальчишки, - продолжал рассказывать Борис. - Лет с девяти моим любимым занятием было чтение книг. Я не был хулиганом и, по-моему, даже ни разу не дрался. В юности занимался каратэ, потому что этот вид спорта развивает разные группы мышц, реакцию, боковое зрение, умение решать конфликт не доходя до махания кулаками. Родители отдали меня в английскую спецшколу. Она была довольно знаменитой. Нам преподавали предметы, которых не было в обычных школах, например, историю искусства. Оттуда вышли дипломаты, инженеры, преподаватели. Но ни одного артиста среди них я не помню. Я же вообще никогда не мечтал быть артистом. Мне сразу не понравилось, что взрослые относятся ко мне в той или иной степени не как к нормальному ребенку. Когда меня пытались уговорить поступать в какой-нибудь театральный институт или во ВГИК, это вызывало у меня дикое раздражение. Я прекрасно отдавал себе отчет, что артистов много и талантливых много, а популярных очень мало. Одна-две роли - и все. И я окончил технический вуз. В процессе учебы мечтал стать организатором производства. Больше того, я с этого и начинал - пошел работать не в КБ, а мастером на завод. В итоге стал секретарем комитета комсомола, а позже по комсомольской путевке попал на работу в организацию, в которой тружусь и сейчас. Это было уже в 80-х. Мы вспомнили, что мальчик Сережа хотел стать или директором совхоза, или капитаном. - Вы понимаете, я не сильно жалею о том, что не остался на том предприятии: сегодня у него идут дела не лучшим образом... - поделился Борис. Со своей будущей женой мы вместе работали в одной проектной организации. О том, что я снимался в кино, она узнала только после нашей свадьбы. И у нас в семье об этом никогда не говорим. Даже со своими двумя дочерьми. И на протяжении всей своей жизни я никогда никому не говорил о том, что снимался в кино. Если человек приставал с ножом к горлу, то говорил "да", чтоб отстали. Но чтоб спросить, меня надо было сначала узнать. Или очень любить фильм, чтобы запомнить титры и провести аналогию с моим именем и фамилией. Тогда мы спросили Бориса Бархатова, посмотрел ли он фильм, когда вырос. - Естественно, - ответил Бархатов, но говорить о картине тут же наотрез отказался. Потому что не считает себя специалистом в области кино. Сказал: это не этично. Еще Борис Бархатов рассказал, что в детстве ему очень хотелось собаку. Но он понимал: это большая ответственность - и не настаивал. А недавно он осуществил свою мечту детства и завел добермана. И это тот Сережа, который так смотрел на Коростылева-Бондарчука, что тот не мог не купить ему "лисапед", - сорок лет не мог купить себе собаку! Это тот Сережа, который оказался смелее всех ребят в округе, - никогда не махал кулаками! Тот мальчик, который заставил взять себя в город-мечту Холмогоры, - просит выключить диктофон, когда рассказывает о деталях своей комсомольской карьеры! Может, нас подвел список и это вовсе не он? "Есть такое слово - надо!" - вспомнили мы фразу из фильма. И подумали, что если на ней выросли миллионы, то почему исключением должен был оказаться мальчик, к которому были обращены эти слова? - Если бы не было этого фильма, во мне появилось бы больше открытости и меньше сдержанности. Видимо, все то, чего вы от меня ожидали, - но, наверное, как оказалось, с точностью до наоборот, - сделал за нас вывод Борис Бархатов на прощание. Нет, конечно, это он. И нам показалось: он нисколько не лукавит, когда говорит, что не имеет никакого отношения к мальчику, которому прочили большое актерское будущее. Просто, у каждого оказались свои горизонты. (Анастасия Ниточкина, Эрик Шур. Журнал «Лица», 1997)

Мир глазами пятилетнего ребенка. Преступно было бы, если бы затея режиссера не оправдалась, но, в таком случае, фильм был бы снят сейчас и на многобюджетной основе. Читала книгу Веры Пановой, и перед глазами постоянно был пухлогубый малыш с наивными добрыми глазами, который стал жить с новым папкой. А папка-то как его полюбил! И зверюгу купил - обезьяну, и «велисапет» они поехали покупать, и раздолбали Сережке «велисапет» в первый же день взрослые мальчишки... А как Сережка гордился папкой Коростелевым на экране! И даже отец, когда всей семьей собирались в Холмогоры, чуть ли не больше матери переживал что парнишку надо оставить. Фильм ... о детстве и настоящей мужской дружбе. (Moor4e)

"А у меня сердце есть", Сережа. Первые кадры фильма совершенно околдовывают: очаровательный главный герой словно не играет кино, а проживает свое самое настоящее детство. Такое светлое и наивное, что вместе с ним захочется плакать из-за отобранного нового велосипеда. Фильм возвратит в любимую пору, когда раскрытыми счастливыми глазами ты смотрел на весь мир. Когда простые вещи приносили столько веселья, а мелкие неприятности затмевали целое солнце. И эта история будет протекать легко и непринужденно вдоль тихих и светлых берегов, пока не приведет к порогам взросления. И сердце не раз содрогнется от переживаний маленького мальчика. Это рассказ о светлом детстве и не таком ... простом взрослении. И о том, как важно, чтобы рядом с маленьким взрослым были люди, которые сумели бы разглядеть в нем не только ребенка, но и личность. (plushLady)

Удивительно добрая история о детстве маленького Сережи. Мир глазами ребенка. Житейские ситуации, в которых каждый узнает частичку своего детства. Очень трогательный фильм, который смотрится на одном дыхании. А эпизод с дядей Петей, который дал ребенку пустой фантик наверняка помнят многие. Отношения между детьми, катание по очереди на велосипеде, подражание взрослым, шалости - детство 60-х. Но не все так гладко: отца (Коростелев стал мальчику настоящим отцом), отправляют на работу в отдаленный район, при том, что недавно появился на свет новый член семьи. И молодая семья вынуждена уехать, но пока оставив Сережу, в силу ряда причин. Переживания маленького мальчика, семья которого столкнулась ... с трудностями, его непонимание взрослых проблем - все берет за душу. Высший бал 10 из 10 - фильм всех возрастов! (GolIAAF)

Ой! Это еще что? Это я - СеЙожа! Какой такой Сережа? Дяденька! Вы мне руку прищемили... Георгий Данелия - это один из самых любимых моих режиссеров! Только так получилось, что этот фильм был просмотрен мною совершенно недавно. Даже самый слабенький фильм режиссера «Фортуна» был просмотрен гораздо раньше. Хорошо это или плохо? Не знаю, но теперь я могу точно сказать, что перед нами один из самых лучших фильмов Данелии (после Мимино и Слезы капали (или может даже на уровне)). Хотя сравнивать фильмы этого гениального режиссера занятие странное. Вот у него есть фильм «Совсем пропащий», где в главной роли играл маленький мальчик, ... как и в фильме «Сережа». Но именно «Сережа» потряс меня до глубины души. Чем потряс? Своей детской простотой в первую очередь. Фильм «Сережа» - это ведь жизнь глазами маленького ребенка, т. е. взгляд на взрослую жизнь. Мастер Данелия не был бы режиссером с большой буквы, если бы в своем шедевре (который является драмой в первую очередь) не использовал бы свои классические юмористически нотки. Вы не ослышались. В этом фильме действительно очень много смешных моментов, но почему-то все пишут только про драму. Ведь Данелия всегда старался снимать больше трагикомедии, чем чистые драмы. Естественно сразу вспоминается сцена, когда молодые ребята решили себя наколоть татуировки, а когда один стал кричать от боли, то все разбежались мгновенно. А еще меня развеселил момент, когда Сережа ударил в колокол, поэтому пришлось очень быстро убегать от пожарных, которые приехали на пожар. А сколько в этом фильме легендарных фраз и моментов - невозможно пересчитать. И Холмогоры! И конфетка! И дядя Петя - ты дурак! И велосипед новый, который сразу разбили! И я умру, а меня похоронят, и будут плакать! Да и вообще от этого фильма просто становится тепло на душе. И концовка у него очень душераздирающая. Можно даже пустить слезу. Я лично пустил, когда Сережа пришел к Бондарчуку ночью и стал умолять его, чтобы его взяли с собой в Холмогоры. Главный герой - это просто чудо! Мальчишка великолепно сыграл. Естественно все дети в таком возрасте очень милые, но я уверен на сто процентов, что без его участия фильм был бы совершенно иным. После просмотра этого фильма я почему-то вспомнил фильм «Тот еще Карлосон!». Как там сыграл мальчишка и как тут сыграл! Почувствуйте разницу... Поэтому я в строгом (именно в таком) порядке рекомендую посмотреть этот фильм всем взрослым и детям. Такие фильмы нужно смотреть, а особенно таким людям, которые утонули в зарубежном кинематографе с этими комиксами и покемонами (или кто сейчас в моде?). А режиссер Данелия уже в своем дебюте (ну или втором фильме) показал нам всем, что талантливый человек навсегда останется таким (он это доказал). И неважно про что ты снимаешь фильм. Про маленького мальчика или про взрослого летчика. Гений он и в Грузии гений. Спасибо вам Георгий Николаевич за такие яркие и бесконечно теплые фильмы. За такие фильмы, как «Сережка»... P.S. И можно я еще раз скажу эту фразу: Дядя Петя, ты - дуЛак... (zombion)