ГЕРМАНИЯ, ГОД НУЛЕВОЙ (1948)
GERMANIA ANNO ZERO

"Германия, год нулевой" ("Германия, год ноль"). Фильм о подростке Эдмунде Келере, который борется за выживание в побежденной и опустошенной послевоенной Германии. Юный Эдмунд знает много хитрых способов добыть пищу. Однажды на улице он встречает своего бывшего учителя. В надежде получить какую-то поддержку, мальчик прибивается к господину Эннингу, но этот сломленный, усталый человек приведет его лишь к большим разочарованиям…

По разрушенному бомбежками Берлину бегает белокурый немецкий мальчик Эдмунд Келер в попытках найти пропитание для себя и своей семьи. Остальные домочадцы полностью деморализованы крушением незыблемого мифа о величии нации. Руины некогда прекрасного города, горестные очереди за бесплатной едой, попытка продать последнее и отчаянные попытки нащупать хоть какой-то смысл дальнейшего существования. Существует мнение, что синдром поражения после победы может быть преодолен лишь детским сознанием. Мальчик впитывает этот страшный мир, и в какой-то момент переходит по ту сторону добра и зла. Этот ницшеанский сюжет понадобился Росселини не столько как орудие назидания, сколько как инструмент очищения. Один из самых тревожных фильмов мастера, исследующих ... глубины, на которые проникает фашистская идея.

МКФ В ЛОКАРНО, 1948
Победитель: Гран-При (Роберто Росселлини), Приз за лучший оригинальный сценарий (Роберто Росселлини, Карло Лиццани, Макс Колпе).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1949
Победитель: Лучшая десятка фильмов.

Заключительный фильм военной трилогии Роберто Росселлини, снятый в послевоенном Берлине в 1947 году. Одна из общепризнанных вершин итальянского неореализма.
В картине Роберто Росселлини, нацизм продолжает убивать и после официального конца войны, сначала оплетая мальчика-героя своими живучими мифами, а затем доводя его до самоубийства.
Наряду с известными артистами, в осовном снимались непрофессиональные актеры.
Фильм посвящен режиссером памяти своего 8-летнего сына Романо, который умер незадолго до начала съемок.
Исполнителя главной роли Росселлини нашел в семье немецких циркачей. Его поразило внешнее сходство мальчика с покойным сыном.
Некоторые эпизоды основаны на воспоминаниях режиссера о повадках сына; сюда относится, в частности, обращение мальчика с куском трубы как с пистолетом.
Некоторые сцены фильма (в помещениях) снимались не в Берлине, а в Риме.
Росселлини подолгу отсутствовал на съемочной площадке, поэтому отдельные сцены снимали его ассистенты. Сам режиссер говорил, что его в фильме интересует только финал.
Пессимистичное настроение задают уже первые кадры, в которых ребенок роет могилу на кладбище.
Отличительные черты фильма - по-экспрессионистски контрастное освещение, резкость монтажных решений, сознательное снижение драматизма в сценах похищения яда и отравления, «назойливость» камеры, которая неотступно следует за главным героем.
Фоном служат гигантские остовы разбомбленных зданий, которые лишний раз подчеркивают депрессивное состояние ребенка, предвещая тревожные городские декорации в фильмах Антониони. Метафорически могут читаться и другие приметы этого мира, такие, как многочисленные осушенные фонтаны и назойливо громыхающие трамваи.
Модернистское музыкальное сопровождение также работает на нагнетание чувства смутной тревоги.
Финальная сцена в остове разрушенного здания вошла в историю как «один из самых страшных эпизодов послевоенного европейского кино».
Премьера: 1 декабря 1948 года.
Слоган - «The country is obliterated, the buildings are dilapidated and the people are desolated».
«Первый случай в истории кино, когда в качестве центра тяжести были представлены дети, а не взрослые» - Франсуа Трюффо.
«Скорее всего, лучший фильм сороковых о детях» - Майкл Аткинсон, Village Voice.
«Наиболее беспросветный фильм эпохи неореализма» - Филип Френч, The Guardian.
«Бесстрашный, мучительный взгляд на последствия фашизма для общества и для отдельных людей» - The Criterion Collection.
В трактате «Enjoy your symptom!» философ Славой Жижек разбирает картину с позиций лакановского психоанализа. Совершая отцеубийство, Эдмунд не только исполняет завет своего демонического наставника, но и осуществляет прямо высказанное желание отца умереть. В его действиях высшая жестокость и холодный расчет сочетаются с безграничной любовью и нежностью - способностью пойти на преступление ради исполнения воли отца. Парадокс в том, что, совершая убийство отца, Эдмунд сохраняет невинность и, можно сказать, приближается к святости. Величайшее преступление здесь приравнивается к величайшему самопожертвованию.
Франсуа Трюффо снял фильм «400 ударов» (1959), с которого начинается история Французской новой волны, под впечатлением от просмотра картины Росселлини. Трюффо считал, что Росселлини первым после Виго стал снимать детей без налета сентиментальности.
Бернардо Бертолуччи числит «Год нулевой» среди трех своих любимых фильмов и заявляет, что каждый его фильм представляет собой отцеубийство. В картине «Конформист» (1970) он также прослеживает связь между фашистскими преступлениями и психической травмой, нанесенной главному герою в детстве педофилом. Главный герой повторяет жест Эдмунда, приставляя к своей голове имитацию пистолета.
К почитателям фильма относит себя австрийский режиссер Михаэль Ханеке. В его фильме «Белая лента», удостоенном «Золотой пальмовой ветви», также рассматриваются психологические истоки фашизма, то, как из социального зла прорастают зерна зла в душах детей.
С этим фильмом есть связь у картин: «Веревка» - фильм, снятый в том же году Альфредом Хичкоком: безответственная проповедь превосходства одних над другими ведет к преступлению; «Мушетт» - классический фильм Робера Брессона о никому не нужном подростке, содержащий сюжетные переклички с фильмом Росселлини; «Германия, год девять-ноль» - фильм Жан Люка Годара, снятый после падения Берлинской стены, с названием, отсылающим к фильму 1948 года.
Картина занимает 251-е место в списке "They Shoot Pictures, Don't They?" (), который представляет собой обобщение самых разнообразных списков лучших фильмов, составленных кинематографистами и кинокритиками.
Роберто Росселлини / Roberto Rossellini (8 мая 1906 - 3 июня 1977) - итальянский кинорежиссер. Один из наиболее значимых режиссеров кинематографического движения итальянского неореализма. Родился в буржуазной семье в Риме. Отец Росселлини построил первый кинотеатр в Риме, и в детстве Роберто имел неограниченный бесплатный пропуск в кино. В молодости работал на многих работах, имеющих отношение к созданию кинофильмов, и приобрел большой опыт в различных областях и на различных этапах кинопроизводства. Брат Роберто - Ренцо Росселлини - написал музыку ко многим его фильмам. В 1938 году снял первый документальный, в 1941-м первый художественный фильм. Сюжеты некоторых фильмов Росселлини связаны с пережитой им второй мировой войной и ее последствиями («Рим, открытый город», «Германия, год нулевой», «В Риме была ночь»). В 1948 году Росселлини получает письмо от шведской актрисы Ингрид Бергман с предложением сниматься в его фильмах, и в следующем году начинает съемки фильма «Стромболи» с Бергман в главной роли. Так началась одна из известнейших любовных историй в кинематографе. Отношения Роберто Росселлини и Ингрид Бергман сопровождались общественным скандалом, так как у обоих были другие супруги. Скандальности прибавилось, когда у них начали появляться дети (две дочери и сын). Одна из их совместных дочерей стала известной моделью и актрисой - Изабелла Росселлини. У Роберто также было двое сыновей от первой жены. В конце 1950-х Росселлини и Бергман разошлись, а незадолго до того у Росселлини был еще один роман на стороне - во время съемочных работ в Индии. Умер от сердечного приступа в Риме, в возрасте 71 года. Подробнее в Википедии - .
Галерея фотографий Ингрид Бергман и Роберто Росселини - .

Фильм повествует о судьбе одной немецкой семьи в лежащем после войны в руинах Берлине. Семья еле сводит концы с концами: их дом был разрушен, поэтому их подселили в другую, уцелевшую квартиру, чему хозяева, конечно, не рады. Отец (Эрнст Питшау) тяжело болеет и ничем не может помочь своей семье. Его сын Карл-Хайнц (Франц-Отто Крюгер) недавно вернулся из армии и скрывается, опасаясь, что его отправят в тюрьму за участие в военных действиях. Обеспечивать пропитание вынуждены самые слабые члены семьи: дочь Ева (Ингетрауд Хинце), проводящая вечера в барах с американскими солдатами, и 12-летний Эдмунд (Эдмунд Мешке), целыми днями слоняющийся по разрушенному городу в поисках еды и денег. Во время одной из таких прогулок Эдмунд встречается с бывшим учителем - нацистом и педофилом. Тот читает ему ницшеанскую проповедь о том, что слабые и бесполезные должны умереть, и мальчик проецирует эти слова на своего отца. Старик и сам то и дело заводит речь о желании перестать быть обузой для семьи и отойти в мир иной. Раздобыв яд, Эдмунд бесстрастно подмешивает его в чай прикованного к постели отца. После смерти отца подростка начинает разъедать всепоглощающее чувство вины. Мальчик пытается отвлечься, присоединившись к играющим во дворе детям, но они убегают от него, как бы разгадав его тайну.

Берлин, лето 1947 года. В разрушенном городе маленький Эдмунд Келер - надежда и опора своей семьи. Его отец болен и не может работать. Его старший брат, служивший в вермахте, не выходит из дома. Его сестра шатается по барам, но пока еще отказывается выходить на панель. Эдмунд копает могилы на кладбище, но оттуда его выгоняют, потому что он слишком молод, и тогда он пытается продать весы хозяина квартиры, у которого укрылась его семья. Он встречает своего бывшего школьного учителя Эннинга, который бросил преподавать и живет у богатого покровителя (который, судя по всему, очень любит окружать себя маленькими мальчиками). Эннинг дает Эдмунду ... пластинку с речью Гитлера, чтобы тот продал ее американским солдатам у Рейхсканцелярии. Безупречно справившись с этим заданием, Эдмунд связывается с бандой подростков и промышляет грабежом. Отцу от недоедания становится хуже; несколько дней он проводит в больнице, где может наонец поесть вволю. Дождавшись его возвращения, Эдмнунд вспоминает слова Эннинга о необходимости уничтожать слабых и угощает отца отравленным чаем. Старик умирает. Эдмунд рассказывает о своем поступке Эннингу, но тот в ужасе называет его чудовищем. Мальчик убегает. Некоторое время спустя он бросается с крыши разрушенного дома. (Жак Лурселль)

Шедевр Роберто Росселлини, и справедливо, и несправедливо считающегося отцом итальянского неореализма. Справедливо, поскольку его "Рим - открытый город" (1945) действительно открыл изумленному миру возможность снимать кино в подлинной неразберихе послевоенной Европы, отдаваться стихии народной трагедии. Несправедливо, поскольку Росселлини никогда не абсолютизировал "правду жизни" как таковую. Антифашист, католик и плейбой, он видел за частным случаем метафору европейской судьбы, за судьбой человека - мистическое откровение. Возможно, он был первым из великих режиссеров, которые воплотили на экране принцип "не судите, да не судимы будете", и переживал христианство как подвиг ради людей. "Германия, год нулевой" - свидетельство о стране преступной и несчастной, разрушенной не ... столько бомбардировками, сколько обжигающим, высшим гневом. Свидетельство об Апокалипсисе. На руинах Берлина под враждебными взглядами соседей пытается выжить семья. Отец болен, дочь кладет жизнь на то, чтобы продлить его дни. Старший сын, эсэсман, прячется от оккупационных властей. Младший, 12-летний Эдмунд, зарабатывает мелким гешефтом. Среди выпотрошенных, превращенных в скелеты домов ему встречается дьявол-искуситель - школьный учитель, нацист со смутно гомосексуальной аурой. Он напоминает Эдмунду: слабые, бесполезные должны покидать этот мир. Претворяя сей сверхчеловеческий бред в реальность, мальчик убивает и без того обреченного отца. Перепуганный учитель открещивается от дела рук своих: дьявол ничтожен, но сеет смерть. Самоубийство Эдмунда, шагнувшего в никуда с крыши разрушенного дома, - один из самых страшных эпизодов послевоенного европейского кино. (Михаил Трофименков)

В «Германии, год нулевой» режиссер также прописал персонажей максимально ярко, рельефно. Двенадцатилетний Эдмунд вынужден самостоятельно искать себе пищу в растерзанном сером Берлине. Голод приковал отца к кровати, сестра ходит на танцы к французским воякам, клянча у тех сигаретки. Старший брат, бывший немецкий солдат, таится от полиции в темном углу, растянувшись на старой кушетке. Учитель Эдмунда, изгнанный из школы за верность прежним властям, организует подпольную торговлю нелегальным товаром. Ученик, давно позабывший о школе, в союзе с наставником приобретает новые навыки, помогающие на черном рынке. Герой понимает одно: в Берлине все еще актуален главный принцип нацизма - «здоровый и сильный убивает больного ... и слабого». Денацификация, денационализация, демилитаризация - все эти «де» падали бомбами на побежденную Германию. Лишь позднее стало ясно, что методы союзников разнились с советскими. Но сразу после войны было не отличить Потсдам от Дрездена, ибо все они лежали в руинах независимо от того, чья авиация освобождалась над ними от своего боекомплекта. Но суть была та же - голод, дырявые крыши, недоверие, страх. Эффектные глянцевые вечера для солдат-победителей, на которых немецкие девушки своей красотой зарабатывают семье на хлеб, становятся расплатой за безволие слабых отцов и старших братьев, их исполнительную покорность во время войны. Дети же все начинали все с нуля («Германия, год нулевой» - новая эра для немцев). Но жить в этом мире можно по-разному. Главный герой - белокурое чудо на тонких ногах, ставшее юным чудовищем. Война прошла сквозь него, обескровила, насторожила, замутнила разум и чувства. Что еще хорошо, а что уже плохо - все грани стерты, как стерты штаны на коленках. (Булат Назмутдинов)

Фильм «Германия год нулевой» переносит зрителя от трагедий в разрушенной Италии к не менее страшным трагедиям, затронувших простых жителей города Берлин. Картину эту итальянский режиссер снимал в память о своем погибшем в 1946 году сыне Романо, что, в принципе, объясняет, почему Роберто выбрал в качестве протагониста этой картины молодого мальчика, несмотря на то, что подобный выбор героев из всех итальянских неореалистов характерен скорее Де Сике. Сам же фильм начинается с эпиграфа, который задает моральный тон всему, что будет показано на экране в ближайший час с небольшим. «Когда идеология уходит прочь от христианского милосердия и вечных законов морали, которые лежат в ... основе человеческой жизни, все это оборачивается преступным безумием». Действие картины происходит практически в такой же обстановке и почти по той же схеме, что была использована в картине «Рим открытый город». Только место действия - разрушенный до основания Берлин, а в качестве героя - паренек Эдмунд Колер лет пятнадцати, живущий в одной комнате со своим больным отцом, сестрой Евой и братом Карлом Хайнцем, провоевавшим пять лет на стороне фашистов и теперь скрывающийся от властей из-за опасений грядущих репрессий. При этом Эдмунд совершенно очевидно выброшен на помойку жизни, натуральное дитя войны - у него нет друзей, нет взаимопонимания с семьей, его бывший учитель, ныне гомосексуалист-педофил использует Эдмунда для тайной продажи фашистской символики. Он пытается найти работу, чтобы хоть как-то помочь семье, но получает везде тумаки и упреки. А когда он, совершенно запутавшийся и загнанный, пытается получить совет у единственного взрослого, кто пользуется у него уважением, им, к сожалению, оказывается тот самый учитель, до сих пор тайный сторонник фашизма и совет он ему дает, отталкиваясь от собственных, фашистских, антигуманных и преступных убеждений - «слабого нужно убить, чтобы выжили сильные». Дальнейшие события картины полностью развенчивают подобную идеологию и прекрасно иллюстрируют к единственному чему может привести подобный подход - убийство отца и последующее самоубийство. С позиции постановки этот фильм резко выделяется из всей военной трилогии. Он снят в бешеном темпе, очень подвижной камерой, динамика картины и моральный ужас развития сюжета ошеломляют. Сильна тут и символика - играющий на просторах разрушенного здания мальчик являет собой потерянное, пустое поколение, которое и жить не знает как и спросить не у кого - свои взрослые заняты проблемами выживания, а советы развращенной и жестокой «аристократии» приводят к вон каким последствиям. Отвергнутый по очереди своей семьей, «советчиком» и ровесниками, Эдмунд вынужден играть в таких же пустых руинах, как и его представления о морали. Интересно, что как и в картине «Рим открытый город», представители фашистски настроенного населения Германии представляются в сексуально извращенном образе. Сначала явно гомосексуальные Бергманн и Ингрид, а теперь педерастически педофильный учитель-нацист. Однако, гибнет Эдмунд не только из-за того, что он разочарован плодами советов латентных фашистов, но и в силу того, что некому наполнить зияющую пустоту его моральных убеждений. Он не знает, что такое плохо, что такое хорошо, и что надо делать с плохим, чтобы было хорошо. Следование единственному его советчику привело его к тому, что он разрушил все то малое, что у него было. В фильме есть один интересный и пугающий момент. Когда Эдмунд и его друзья, которые продают пластинку с выступлением Гитлера, включают ее в руинах, Росселини параллельно с ее звуками показывает и разрушенные улицы, создавая впечатление, что Гитлер никуда не уходил. И этот дух, это настроение, как совершенно очевидно считает режиссер, никуда из города, из жителей, из детей не делся. У этих ребят нет будущего, в отличие от детей, наблюдавших своего рода жертвоприношением дона Пьетро из фильма «Рим открытый город». (M_Thompson)

Неподъемный груз. С таким эпиграфом Росселини мог снять фильм об эвакуированных жителях советского зауралья, про блокадную боль Ленинграда или про безлюдье сталинградских руин, там, где людям приходится переламывать перевернутую историей жизнь, но режиссер предпочел близкую и актуальную по времени Германию, переживавшую в ту пору поражение от союзных войск. Размозженные бомбежками кварталы Берлина, разруха, безработица, безверие и нищета. Продовольственные карточки - единственный шанс не протянуть ног. Внезапно разрушившийся уклад для гражданских и военных, не знающих, как устроиться в мире и начать новую жизнь. Смутное время, в котором ребенок взваливает на свои плечи обязанности взрослых людей, становясь надеждой и опорой обессилевшей семьи, ... кормильцем больного отца и содержателем брата, пугливо прячущегося в доме после возвращения с фронтовых дорог. Самостоятельность предприимчивого Эдмунда делает мальчика надеждой родственников и соседей, перекладывающих на него ответственность за организацию своих личных дел. Время требует от Эдмунда взрослых поступков, а взрослые, в бессилии, уступают ему свой путь, забывая, что в напряжении физических сил ребенок остается ребенком, с детским сознанием и доверием к старшим из-за которого, собственно, с ним потом приключилась большая беда. Судьба белокурого Эдмунда - это трагедия перехода, последствие аномального отклонения отношений, когда ответственное поведение создает иллюзию взросления, подвергая взрослых опасному заблуждению, что психологически мальчик тоже готов, и эта ошибка в конечном итоге ведет к трагедии, обрывающей сей невеселый рассказ. По сути, фильм Росселини - это трагедия перехода, универсальная проблема внезапных перемен, испытывающих силу воли и духа, невзирая на долготу жизненного пути, это явленный вызов, которому режиссер требует дать скорый ответ и он, неизбежно, будет, потому, что иначе не должно быть. (gordy)

Конечно, не только Росселлини, но и Де Сика, Феллини, Де Сантис, Висконти, Сузо Чеки Д, Амико, Серджо Амидеи, Чезаре Дзаваттини - первые, кто складывал стилистику неореализма: «Рим - открытый город», «Земля дрожит», «Пайза», «Похитители велосипедов»… - этими фильмами было заложено новое видение и смысл кино, новое его восприятие и, конечно, именно они качнули кинематограф всего мира. Но когда говорят о неореализме, то определение классика относят к Росселлини, хотя, строго говоря, первым все-таки выступил Висконти, года на два опередивший «Одержимостью». Ей отдадут право предтечи, и, допускаю, что, принимая во внимание все политическое бурление того времени и болезненную реакцию на это общественности, ... в этом смысле громче оказался именно Росселлини со своей поствоенной трилогией. Сын успешного архитектора, владельца первого кинотеатра в Риме, Росселлини, уже по смерти отца, входит в кино: монтаж, звуковые эффекты, документальные фильмы о животных, оператором которых, кстати, являлся Марио Бава (позднее признанный мастер ужасов); и несколько игровых лент. После придет осознание, что кино обязано заговорить по-новому - так появляется «Рим…» в 45-ом (снимавшийся в самый разгар войны - в 43-ем), «Пайза» - в 46-ом и «Германия…», снятый в 47-ом году в Берлине с очевидной документальностью показавший германскую столицу в истинном неприглядном, жалком виде, в котором та и находилась. Сюжет прост: десятилетний Эдмунд пытается выжить в этом разрушенном во всех смыслах мире и вытянуть на себе всю семью. Эта миссия не по силам его отцу, взрослому брату-дезертиру, старшей сестре, которая совсем скоро пойдет по обычному пути девушек, где платят сразу и больше обычного… В маленьком Эдмунде всего и не по возрасту много: ответственность, рвение, самостоятельность, сила и дух, но нет главного - жизненного опыта, который подсказал бы ему, где нужно переждать, куда и как направить свои силы, а где нужно всего лишь правильно понять - не буквально. Но он поймет слишком просто - по-детски, непосредственно, с этой чистой и дурацкой привычкой доверять взрослым… Конечно, любая трагедия, показанная глазами ребенка, выглядит острее и жестче, и здесь самое время кивнуть на некую спекуляцию чувствами, но именно этот случай обоснован: только таким беззащитным взглядом - взглядом ребенка - можно было понять, на что был похож весь тот ужас, что сотряс мир и, в том числе, саму Германию. Реальность, в которой так сложно выжить, тем более остаться здоровым и невинным, та, которая не под силу и не под жизни самым незащищенным; и даже немцам, врагам, и их детям - это фильм Росселлини. Эдмунд - ненужная жертва всех возможных обстоятельств, но что самое печальное - эта жертва напрасная, та, которая ни на что не влияет… Пафос сострадания к поверженному врагу, у которого тоже оказалось человеческое и даже детское лицо, нежное и трепетное сердце - никто об этом не говорил так, как это сделал Росселлини. Рискованный шаг; шаг, хоть немного, но меняющий сознание, уже сбитое на ненависть и проклятия - смелость и призыв к милости к побежденному тирану, но, в сущности, такому же обычному человеку, которому тоже нужно продолжать жить. Кто еще мог снять подобный фильм в подобное измученное время? В аспекте социально-политического документа - все три «военных» фильма воспринимаются с изрядной долей документалистики. Кино перестает быть и являться только художественным - но плавно ипостазируется в художественную публицистику. Должно быть, неверно рассматривать фильм исключительно с точки зрения художественной ценности, поскольку многие огрехи, правда, видны - непрофессиональные актеры играли, как умели. Но «Германия, год нулевой» не про это, и совсем не для копания в мелочах - та миссия, которую он вынес на себе и есть определяющая ценность фильма, как искусства, которое созидает и утверждает что-то еще, помимо актерского мастерства. А напоследок все звенит и звенит в голове вопрос: живи я в то время, смогла бы я, своим убитым напрочь войной сердцем, так понять и так простить, как мне рассказал Росселлини? Всех врагов, всех немцев, ту проклятую миром Германию, на разбитых улицах которой, в корявых осколках бывших домов которой жил своей маленькой жизнью белокурый Эдмунд, немецкий мальчик… (Nitaya)