УЛЫБКИ ЛЕТНЕЙ НОЧИ (1955)
SOMMARNATTENS LEENDE

И каких только чудес не бывает в летнюю ночь, когда два влюбленных, но стеснительных существа оказываются в старинном замке. Да еще и в смежных комнатах! Да и может ли быть иначе, когда сам Ангел-Хранитель сметает все преграды на пути...

Изящным летним вечером, начав с фарса и перейдя к сатире, печально-известная куртизанка плетет интриги, чтобы вернуть себе уважение бывшего любовника, унижая его молодую наивную жену...

Лирико-сатирическая комедия о немолодом адвокате, решающем свои сердечные дела. Парафраз шекспировского «Сна в летнюю ночь», умно и тонко, с удивительным послевкусием расставляет запутанные отношения людей в надлежащий Природой Порядок. Все должно быть так, как должно.

БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1957
Номинации: Лучший фильм, Лучший иностранный актер (Гуннар Бьёрнстранд), Лучшая иностранная актриса (Ева Дальбек).
КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1956
Победитель: Лучшая лирическая комедия.
Номинация: Золотая пальмовая ветвь.
БОДИЛЬ, 1957
Победитель: Лучший европейский фильм.

По мотивам фильма был создан мюзикл "A Little Night Music".
Этот яркий и легковесный (по мнению Бергмана) фильм был снят режиссером, когда тот испытывал финансовые трудности, тяжко болел и, кроме того, его роман с актрисой Харриетт Андерссон находился на грани краха. Бергман говорил, что если бы не сделал тогда этот фильм, то, скорей всего, решился бы на самоубийство.
Кроме того, продюсер Бергмана пригрозил, что не будет финансировать его следующий фильм, если этот провалится в прокате.
Книга Ингмара Бергмана "Улыбки летней ночи" - http://bookz.ru/authors/ingmar-bergman/ulibki-l_020.html

На редкость для Бергмана легкая и радостная картина, комедия, почти водевиль в декорациях начала ХХ века. Именно этот фильм впервые принес режиссеру успех за пределами Швеции, оказался кассовым и, несмотря на это, умным и нестареющим. По сути "Улыбки летней ночи" - театральная комическая пьеса, действие которой лишь в двух-трех эпизодах происходит вне комнаты. Эпизоды эти сделаны как бы даже нехотя, как бы из необходимости: кино внутри театра. Они, однако, драматургически оправданы не только тем, что оживляют и без того нескучную картину, но и тем, что блистательной своей кинематографичностью, почти осязаемым свежим ветром летнего дня отчетливо уравновешивают спертый воздух обеспеченного и потому слегка удушливого бытия богатых бездельников. В одном из эпизодов, в начале фильма, герой, направляясь к любовнице, в ее присутствии падает в зеркально чистую лужу, чем определяет конечную никчемность пустого своего существования; в другом неунывающая блудливая молодка-служанка в лучших традициях народных сцен из комедий Шекспира или вдохновенных галльских сатир отдается конюху на вольном воздухе - на радость себе и зрителям и словно бы в укор чопорному чванству господ. В фильме восемь или девять действующих лиц: стареющий богатый адвокат, два года назад женившийся на 18-летней красавице да так до сих пор и не овладевший ею; сама эта красавица, томящаяся в нелепом девичестве и влюбленная в сына адвоката, студента духовной семинарии; названный молодой человек, мучающийся той же проблемой и той же страстью, великолепная, как солнечный полдень, служанка (изумительно, вдохновенно сыгранная Харриет Андерссон), поминутно строящая куры то папаше, то сынку, а то и - с той же радостной легкостью - девственнице-хозяйке; бывшая любовница адвоката - перезревающая примадонна местной оперетты; ее нынешний любовник - молодой аристократ, богач, бретер и бабник; его любящая, ревнивая и в то же время циничная жена, подруга девственной супруги адвоката, наконец прикованная к креслу старостью, обезножившая мать актрисы, дама тоже явно из бывших, и слуга бретера, этакий полуфальстаф, полупортос из простонародья. Эта пестрая разнородная компания сплетается в картине подобно спутавшейся леске, размотать которую практически невозможно, поскольку множество узлов обнаруживается в самых неожиданных местах. Адвокат любит жену, но во сне видит актрису, с которой тоже давно не спит, однако желал бы. С ней спит аристократ. Адвокатша переспала бы с кем угодно, даже с мужем, но во сне видит его сына. Сын вообще снов не видит - ему не до сна. Жена аристократа тоже тот еще фрукт, впрочем, о том, с кем именно спит она, история умалчивает. Нереализованных желаний нет лишь у служанки да у старухи: первая спит с кем захочет, вторая спит за столом с игральными картами. В итоге ряда сатирических и просто веселых перипетий аристократ на время возвращается к своей жене, адвокатша соединяется с семинаристом, адвокат с актрисой, растящей, оказывается, его 10-летнего сына, а служанка, как уже было сказано выше, - с развеселым конюхом. Совершенное барокко, высочайшее актерское мастерство, умная сатира на одинаково мещанские независимо от социальной принадлежности персонажей нравы и неожиданное в трагическом творчестве Бергмана жизнелюбие ранних шекспировских комедий. Ничуть не устаревший за полвека, несомненный шедевр кинематографа и - в не меньшей степени - театра. (В. Н. Распопин)

В трусливом сердце страсть не расцветет. Любовь - мой вождь, она меня ведет! Когда ж взовьет страсть пламенное знамя, И трусы станут грозными бойцами. Одно из свойств таланта, наверно, это способность играючи возвести собственный дворец на чужом фундаменте, при этом ничуть не переоценив своей заслуги и никак не оскорбив величия фундамента. За любой мало-мальски стоящей вещью обычно следует процессия подражателей, каждая потуга которых выглядит как самопровозглашение шакала у тела мертвого льва. Мне представляется, что в это время новые мастера, запершись в одиночестве, барахтаются в бреду своего творческого лунатизма в поисках твердого дна, и только изредка приходят в себя - чтобы выглянуть в окно и плюнуть на улицу; у мастеров, как правило, скверный характер. Бергман, я уверена, был тот еще говнюк. Талантливый человек имеет свойство вне своей сцены превращаться из блистательного короля в мелочного и злого параноика, но в этом случае зритель почему-то считает правдой наваждение и всё прощает. Никто не переубедит меня в том, что все творцы из людского рода двуличны и злокозненны, но я, как и все, легко поддамся очарованию и поверю лучше в улыбки летней ночи, чем в педантизм, аутизм и сумасшествие. В фильме заняты совершенно неказистые мужчины и очень заметные женщины. Они разыгрывают между собой такую историю. Сорокалетний адвокат Фредрик женится на восемнадцатилетней девице Анни – судя по всему, из соображений птицевода – чтобы в доме что-то носилось и щебетало. Фактической женой его она не делается, так как Фредрик, прикрываясь бережностью, просто не воспринимает этого ребенка в качестве объекта "взрослых" сексуальных притязаний, однако сам не отдает себе в этом отчета. Пока Фредрик на работе, Анни проводит дни дома в праздности и невинной болтовне с сыном Фредрика – Хенриком. Хенрик изучает богословие и собирается принять сан, при этом он слишком впечатлительный и холеричный для подобной роли (это комично и трогательно). Сублимируя невозможную и недопонимаемую им самим любовь к Анни, Хенрик истерически приударяет за хитренькой служанкой, красавицей Петрой (именно эта актриса разбила сердце Бергману в ту пору). Петра откровенно забавляется, и то неожиданно демонстрирует Хенрику тайны декольте, то лепит ему пощечины. В это время в городском театре играется пьеса, где занята бывшая любовница адвоката Фредрика – тридцатидвухлетняя красавица Дезире, и Фредрик тайком отправляется за кулисы, чтобы повстречаться с нею. Привыкший утаивать свои истинные намеренья и облачать их в нелепые причины, Фредрик просит Дезире как-то повлиять на Анни – чтобы Анни стала вести себя как женщина. "Старый козел превратился в заботливого садовника!" - удивляется актриса, и приглашает Фредрика к себе в гости. Одевшись в красное платье, взяв тросточку, надев цилиндр, великолепная блондинка Дезире пританцовывает по пути и распевает песню. В это время она удивительно похожа на Лолу-Лолу из "Голубого ангела". В доме Дезире Фредрик знакомится с ее сыном, подозрительным образом носящим то же имя, и, через некоторое время, с любовником Дезире – графом Малькольмом. Этот граф – бретер, позер и вообще довольно придурковат. Фредрику угрожают дуэлью и он ретируется домой. Вскоре от матери Дезире, старой парализованной феи, приходят приглашения: Фредрику и Анне, Малькольму и жене его Шарлоте, и Хенрику. Дезире и ее мать встречают гостей, в доме и в саду явно пахнет интригами. За ужином мать Дезире ("Дочка, опасайся добрых дел, они дорого стоят и дурно пахнут") опаивает гостей волшебным вином, и нам остается ждать, как оно подействует на каждого из них. Шекспир – это в первую очередь театр (а иногда даже театр в театре), затем – роковое совпадение или волшебство, непрерывно – мораль вперемешку с нахальным остроумием, и обязательное соединение всех влюбленных. Не надо думать, что использовать все это – раз плюнуть. Неумёха, принявшийся стоить что-то на этих четырех столпах, рискует не только стать посмешищем, но даже изуродовать сами столпы похабными надписями. Я требую, чтобы каждый, кто думает, будто знает о Шекспире, посмотрел "Улыбки летней ночи" по сценарию Бергмана и сказал прямо, без обиняков – оскорбил ли Бергман память мифического уроженца Стрэтфорда на Эйвоне? И, будьте уверены, я не приму ответа "Да". Мне очень понравилось Бергманово перо. Я не знала и не думала, что он усилием воли и разума способен шутить, как какой-то Александр Грин. Вот смотрите, как Дезире разговаривает со своею матерью: Старая дама. В дни моей юности все было иначе. Однажды твой отец выбросил меня из окна. Дезире. Оно было открыто? Старая дама. Нет, закрыто. Я упала прямо на голову какому-то подполковнику. Позднее он стал твоим отцом. Дезире. Разве моим отцом был не тот, кто выбросил тебя из окна? Старая дама. А этот стал твоим отцом позднее. Боже, как я его любила! Дезире. Которого? Старая дама. Разумеется, того, кто выбросил меня из окна. Тот, другой, был просто скотина. Он никогда не мог сделать ничего забавного. Дезире. Почему ты не пишешь мемуаров? Старая дама. Милая доченька, я получила этот замок в обмен на обещание не писать мемуаров. Так о чем мы говорили? В этом фильме, несмотря на то, что действие происходит в основном в помещениях, а финал его по бесконечно тоскливому чувству полной моральной удовлетворенности очень похож на Антонионевское "Затмение", есть моменты простора, от которых захватывает дух. Эти моменты сыграны слугами на натуре, в парке под деревом, или в стогу - на фоне подсвеченного зарёй неба. Петра находит свою пару – веселого толстого резонера Фрида, и именно Фрид (будучи слугой Старой Дамы, он как бы причастен к происходящему в доме волшебству), прибегая к метафоре о трех улыбках ночи, предсказывает события и подводит черту. После этой черты возникает странное ощущение: будто актеры, исполнившие роли пугливого Фредрика, прекрасной Дезире, дерзкого Малькольма, опасной Шарлоты, мятущегося Хенрика, влюбленной Анны, хитрой Петры и доброго Фрида, несомненно дружны и единодушны, и после снятия грима вовсе не торопятся разойтись, напротив – они бегут праздновать успех своего спектакля, хохоча и декламируя разную занятную чепуху, поэтому и я, досмотрев, остаюсь в этом уютном дружеском расположении духа – немного растерянном и рассеянном, но безусловно приятном. (Юлия Ульяновская)

Да, господи, Ингмар, да! Картина, которую мог снять самоубийца, перед тем как засунуть дуло в рот. Проникнутая не смехом, не улыбками летней ночи. А истеричным хохотом человека, которого вытащили из петли, или напротив, перед самым моментом, когда лезвие одним касанием вскрывает вены, и полосы нежно голубого цвета брызгают красным наружу .... Это не черный юмор, ни в коем случае. Это чистой воды истерика. Не улыбка ночи, а хохот ее, злой саркастический смех. Черный смех. Разбитое зеркало, собранное и склеенное кое-как в идиотскую посеребренную панораму сельской и аристократической жизни 19-20 веков. Все кривит: штампы и заезженные моменты, шаблонный фарсовый салонный юморок - рвутся старенькой пленкой и бьют по щекам усталого зрителя. Бьют так не больно, фривольно, как девушка в постели своего любовника. Прелюдия. Не секс. Ни в коем случае не секс. Эротизм. Натянутая до последнего предела шелковая ленточка, обвязанная в круг девичьей невинной талии = натянутый, почти звенящий от напряжения, шелковый шнурок, сдавивший шейку семинариста-девственника. И все это к херам собачьим рвется в белую летнюю кинематографическую ночь. Потому что, ну сколько же можно терпеть, в самом-то деле? Чопорные манеры, светские условности, киношные правила игры - в огонь и пламя страсти... Ингмар Бергман, несмотря на то, что писал о съемках фильма в "Картинах", лукавит. Он не называет человека, который помог ему научиться шутить [Да, господа, да, Ингмар пишет честно и в подробностях, как хотел уметь вызывать у людей смех]. Шекспир, дамы и господа. Собственной персоной старый охальник и поэт торчит из каждого кадра этого безумного "камеди-франсе", и даже между ними влезла его физиономия с совращающей нас улыбкой. Только Уильям Шекспир мог написать абсолютно неприличную комедию, которая бы не выглядела пошло, зато была бы смешной, и даже - матерь божья! - умной. Хотите знать об эротике средневекового Возрождения - не читайте "Декамерон" (это талантливая компиляция софт-порно) или "Кентерберийские рассказы". Читайте ранние комедии Шекспира. По-моему, Бард писал их в состоянии повышенного возбуждения. Чисто физического. Отсюда какой-то всепожирающий эротизм многих сценок его комедий. Эротизма, причем, какого-то болезненного, сексуальности на грани фола. Смех как природа сексуального. Рассмеши женщину. Заставь ее умереть от смеха. Замереть от смеха. Эйфорическая составляющая любого хохота. Когда человек смеется - адекватно ли его физиологическое состояние оргазму? Чувство юмора, заражающее своим эротизмом. Эротика в комедиях Шекспира. Нет, не так. Эротический смех публики на комедиях Шекспира. Высвобождение либидо. Я говорю о Шекспире. Но, конечно, все это с тем же успехом можно сказать и о Бергмане. Бергман крут, дамы и господа. Он крут потому, что красиво, но издевательски спрятал "A Midsummer Night"s Dream" в своих "Sommarnattens Leende". Девочка Анни Эгерман (очень красивая Ulla Jacobsson, дыхание замирает у меня при взгляде на нее) все еще девственница, хотя два года как замужем. Кроткая, робкая, еще ребенок, всего боится, но также, как и ребенок, всего-то и хочется. Боится секса. Хочется секса. Боится любить. И хочется любить. Дочь своему мужу, а не любовница. Комплекс Электры, не находите? Погодите, я вам сейчас педофилию откопаю на пару с Эдиповым. Эта самая красивая героиня фильма усаживается на коленки к мужу совсем по-детски. А тот, старый развратник стряпчий Фредрик Эгерман (Gunnar Bjornstrand), и рад этому. Коллекционирует фотокарточки своей девочки-жены и не трогает ее в постели. "Я, говорит, хочу, чтобы она сама ко мне пришла уже готовой...". Здорово. Я бы тоже хотел, чтобы ко мне сами приходили уже готовенькими... Девочка-то, что самое смешное, приходит к этому дураку, жмется к нему, пытается подольститься, а он ни в какую. Одна из самых эротичных сцен в истории кино: послеполуденный сон, Анни не спит, а муж ее во сне, случайно, начинает обнимать. Господи, что начинается с ней ... Минуты две вцепляешься в кресло, дыхание и сердцебиение по нулям, глаза в экран. Как эта девочка хочет....Лежит, и ничего не делает, грустит, пока сонный Фредерик обнимает ее, обнимает, уже не только обнимает... И проговаривается, подлец. Ему, оказывается, снилась Дезире. Дезире Армфельд (Eva Dahlbeck), знаменитая актриса, любовница многих блестящих мужчин. Женщина за 30. Роковая. Ничего особенного, честно говоря. Но вот Бергман решил, что в таких влюбляются, что такие сводят с ума, что она стервочка. ОК, стервочка, так стервочка. Она, как Солоха у Гоголя, центр притяжения комедии положений. Мужики вьются вокруг ее белого личика мухами, дерутся за нее, прячутся, стреляются, смущаются и убегают. А она, тем временем, влюбляется, знаете ли, в Фредерика. Старый друг, такие дела. Сын от него, кстати говоря... Один из любовников Дезире - офицер граф Магнус Малькольм (Jarl Kulle). Строгий, подтянутый, смешной в своем солдафонстве и аристократизме. Рассчитывает свое драгоценное время по часам: столько-то Дезире, столько-то своей жене. Жена, Шарлотта, - змейка. Острая на язык, жгучая, маленькая, страстная [наверное, нам не показали...]. Ревнивая гордячка. Но любит мужа. Ненавидит, но любит. В эротическую комедию всыпаны еще горничная Петра (Harriet Andersson), семинарист Хенрик (Bjorn Bjelfvenstam) и мать Дезире. Петра -нимфмоманка, страдающая от отсутствия любви. Хенрик, сын Фредерика, любит свою мачеху (да они и сверстники, судя по всему). Мать Дезире - королева бала. Бал будет во второй части картины. Бал имени Шекспира. Только вам этого не сообщат. Выпьют вино, и начнется оргия. Висельник и выдвигающиеся кровати, разбитые бокалы и "странные вы все какие-то", русская рулетка и "вторая улыбка ночи для нас, шутов!". Кино глючит на собственном таком нечаянном эротизме ниоткуда. Любовные переживания, отсутствие любви, педофилическая любовь мужа к жене, инцестуальная любовь пасынка к мачехе, лесбийское притяжение между девственницей-хозяйкой и горничной-шлюхой. Все есть. И элегантно обстегано кнутом бергмановского черного смеха. Не юмора, но смеха. Юмор как раз простой, вы, наверняка, будете смеяться. Кино действительно смешное, по-хорошему забавная комедия положений сменяется эпизодами блестящих словесных пикировок. Но черный смех... Черный смех это смех покойника на свадьбе королевского шута. Это смех мельника, зажарившего и съевшего проходящего мимо священника. Хохот летней, возможно, августовской ночи, встречающей аплодисментами интеллектуальнейшую пляску Бергмана на сгнивших сотни лет назад костях Шекспира. Черный смех, своим истеричным подрагиванием плечей и слезами из глаз пытающийся сожрать печаль. Сглотнуть фарсом и стебом горькие пафосные сопли. "Фильм обыгрывает ужасающее осознание того факта, что можно любить друг друга, не будучи в состоянии жить вместе. Здесь присутствуют и ностальгия, и отношения отца и дочери из моей собственной жизни, и великая растерянность, и грусть" - цитируют критики слова самого режиссера. Черный смех это не пир во время чумы. А эротизм сцены, когда девственница Анни отвечает на поцелуй своего ровесника пасынка, и ты понимаешь, что это норма. Норма не фильма, потому что в этом фильме нормы как таковой нет. А просто норма. Любовь - блядская штука, господа. Вам всякий раз будут доказывать обратное, но, увы, это факт. Бесконечная печаль восходящего солнца и движения мельницы. Проданная добродетель. Красота целомудрия, отправленная бывшей девственницей в отставку. Черный смех, который под конец переходит [параллельно счастливой концовке коммерческого фильма Бергмана] в кататоническое отчаяние. Отчаяние, ледяное дыхание которого /если даже не вонючие плевки его/ можно почувствовать в продолжении всего фильма, только отстранившись от него на мгновение. Ледяное дыхание черного смеха, которое сполна глотнул Шекспир, когда его вырвало "Королем Лиром". А после - продолжительная и прекрасная тошнота волшебными, но бесконечно печальными сказками. И - занавес. (Афанасьев Сергей)

Фильм, который остается навсегда. Все персонажи прекрасно проработаны. Они живые, яркие, колоритные и обаятельные. Сюжет интересный, диалоги как всегда потрясающие. Юмор тонкий, изящный и в то же время совершенно простой. И, конечно, визуальный ряд, который оставляет далеко позади многих других режиссеров. Фильм просто пронизан своим временем, Швецией… Трудно писать отзыв к фильму Бергмана, он выходит слишком хорошим. (ЖЖ: snykker)