ОБЗОР «ШОА» (1985)
"Шоа" ("Холокост"). Исторический и художественный памятник XX века. Этот фильм был единодушно воспринят как единственное в своем роде, магистральное по своему значению произведение. Фильм, рассказывающий о массовом истреблении евреев Европы в нацистских концлагерях и о тех, кто участвовал в этом преступлении. «Шоа» ведет живых на встречу с теми, кто обитает в мире смерти. Уцелевшие жертвы, палачи, их пособники или пассивные наблюдатели - на всех наложило отпечаток то, что до сих пор остается загадкой. «Есть моменты, когда понимание считается уже само по себе безумием», - отвечает режиссер, предпочитающий говорить с помощью фактов: у него факты говорят сами за себя. В период с 1976 по 1981 год было отснято триста пятьдесят часов киноматериала. На протяжении десяти экспедиций Клод Ланзман, писатель и кинематографист, методично отслеживал следы бесчестия и позора, собирал вещественные доказательства, находил и выслушивал жертв, преступников и свидетелей. Просмотр этого фильма оставляет глубокий след в памяти и в душе зрителей. «Шоа» - это не только пример исключительной работы журналиста и историка, фильм является художеcтвенным творением, в котором утверждается жизнь и отрицается смерть.
Клод Ланцманн - французский режиссер и теоретик кино, главный редактор журнала «Les temps modernes» / «Новые времена». Над фильмом "Шоа" он начал работать летом 1974 года и посвятил съемкам 12 лет жизни. По сути, это документальный сериал (продолжительность - 9,5 часов). Ланцманн разговаривает с выжившими людьми, которые в той или иной мере имели отношение к лагерям смерти (Освенцим, Треблинка и др.). Интервью с ними помещены в ряд интервью с офицерами СС и их женами, жителями прилегавших к лагерям деревень и городов, жителям городов и деревень, из которых евреев увозили в лагеря, польских крестьян, соседей евреев. Мировая премьера фильма «Шоа» в 1985 году года стала значительным историческим и кинематорафическим событием. Тысячи исследовательских статей, университетских семинаров и книг посвящены этому фильму, который до сих пор не утратил своего значения.
ЧАСТЬ 1. Действие происходит в Хельмно, Польша. Здесь располагался лагерь уничтожения, из узников которого выжило двое. Ланцманн приезжает с одним из них в Хельмно. Он разговаривает с польскими жителями, которые помнят и его самого, и те времена, когда в этих местах еще жили евреи… ТЕМЫ: гетто Вильнюса, лагеря Акции Рейнхард: Хельмно, Треблинка и Собибор, "окончательное решение еврейского вопроса", бюрократизация массового уничтожения, технологии умерщвления узников и уничтожение следов массовых убийств.
ЧАСТЬ 2. Ланцманн продолжает разговаривать со свидетелями первого периода уничтожения евреев. Среди его героев жители Треблинки и Хельмно, католическая община Хельмно, члены арбайтскомандо, немецкие солдаты, жена учителя немецкой школы в Хельмно. ТЕМЫ: гетто в Лодзи, Хельмно, Треблинка, Собибор, Освенцим, газовые камеры и газовые грузовики, захоронение и кремация. Холокост и религиозное сознание, довоенный и послевоенный антисемитизм в Польше.
ЧАСТЬ 3. Третья и четвертая части посвящены второму периоду уничтожения, когда процесс приобрел новые масштабы. Ланцманн продолжает говорить как с жертвами лагерей, так и с внешними наблюдателями. Кроме того, он снимает скрытой камерой интервью с исполнителями процесса уничтожения: охранником, диспетчером перевозок. ТЕМЫ: Строительство крупных лагерей: Освенцим-Биркенау, Бельжец. Голод, эпидемии в лагере. Новые технологии газации. Судьба еврейской общины на Корфу. Экономика уничтожения. Музей Освенцима.
ЧАСТЬ 4. В последней части - истории переговоров, побегов, свидетельствования и сопротивления. Основные темы: Сопротивление в Освенциме и Терезиенштадте. Дневники и свидетельства деятелей Сопротивления в Освенциме. Самоубийство старейшины гетто. Побег из Варшавского гетто. Музей памяти жертв Холокоста в Израиле Яд Вашем.
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1987
Победитель: Премия Флаэрти за лучший документальный фильм (Клод Ланзманн).
БЕРЛИНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1986
Победитель: Приз ФИПРЕССИ (программа «Форум») (Клод Ланзманн), Приз Международной Католической организации в области кино - Почетное упоминание (Клод Ланзманн), Приз Caligari за инновации в Программе молодого кино (Клод Ланзманн).
СЕЗАР, 1986
Победитель: Почетный Сезар (Клод Ланзманн).
Премии и награды кинофестиваля в Роттердаме, Международной ассоциации кинодокументалистов, Общества кинокритиков Нью-Йорка, Бостона, Канзас-сити, Лос-Анджелеса, Национального общества кинокритиков США.
ВСЕГО 13 НАГРАД.
Фильм, не использующий письменных и фотографических документов, а опирающийся исключительно на непосредственные свидетельства живых лиц, включая нацистов и тех, кто их поддерживал, стал мировым общественным событием и уникальным кинофактом. Он вызвал широкий отклик во многих странах и породил гигантскую литературу о Холокосте, проблеме свидетельства и фигуре свидетеля (сложную, болезненную тему «выживших» глубоко разрабатывал Примо Леви).
Самый известный в мире фильм о Холокосте. Этот фильм представляет собой радикальный интеллектуальный продукт, полемически направленный против индустрии присвоения Холокоста, против господствующих нарративов художественного и документального кино об этой трагедии.
Своеобразным вызовом "коммерциализации" термина "Холокост" и призывом не забывать этой великой трагедии XX века стал этот документальный фильм. Сделан он был в подчеркнуто сдержанной манере. Отказавшись от от каких-либо кинематографических броских эффектов, режиссер предоставил слово евреям, выжившим в тех драматических событиях. Фильм-монолог стал своего рода ответом американскому игровому "Холокосту" не только по своей стилистике, но и с лексической точки зрения.
На иврите shoah означает "катастрофа", "погибель", "ужас". Так появился новый термин и наметилась тенденция к постепенному отказу от слова холокост в пользу шоа.
Этот фильм неизвестен отечественному зрителю - не шёл он по TV, не выходил ни на пиратских, ни на лицензионных отечественных VHS и DVD. С другой стороны, зарубежному (прежде всего, европейскому) зрителю этот фильм хорошо известен – настолько, что Симона де Бовуар назвала его «шедевром, безупречным произведением».
Вошел в список "100 лучших фильмов" по версии "Times" (48-е место).
Фильм вызвал целую волну осмысления, что отразилось, в частности, даже в таком «попсовом» продукте, как фильме «Бог большой, я маленькая».
Текст-интервью о фильме на Радио Свобода - http://archive.svoboda.org/programs/ogi/2005/ogi.052205.asp
Кино и его призраки. Интервью с Жаком Деррида - http://seance.ru/n/21-22/retro-avangard-zhak-derrida/kino-i-ego-prizraki/
Клод Ланзманн в Википедии - http://ru.wikipedia.org/wiki/Ланцман,_Клод
Фильм получил продолжение в следующих лентах Ланцмана - фильмах «Живой и уходящий» (1997, о лагерях Аушвиц и Терезиенштадт) и «Собибор, 14 октября 1943 года, 16 часов» (2001, о восстании в нацистском концлагере Собибор; фильм был представлен во внеконкурсном показе на Каннском кинофестивале того же года).
О Шоа говорить не просто. В этом фильме есть какая-то магия, а магия не поддаётся объяснению. После войны мы читали множество воспоминаний о гетто, о лагерях смерти; мы были глубоко потрясены. Но сегодня, увидев фильм Клода Ланцманна, мы понимаем, что не знали ничего. Несмотря на информированность, мы были дистанцированы от переживания этого ужаса. И тут первый раз мы почувствовали его своей головой, своим сердцем и плотью. Он стал нашим. Ни художественный, ни документальный, фильм Шоа смог воссоздать прошлое с максимальной экономией в средствах: места, голоса, лица. Великое искусство Клода Лацманна состоит в том, что он заставил места говорить, а лица – выражать невыразимое. Места. Одной из главных задач нацистов было стереть все следы; но уничтожить воспоминания им не удалось, и за маской – молодых лесов, свежей травы – Клод Ланцманн смог отыскать черты ужасной реальности. На этом зеленеющем лугу, были вырыты ямы, куда грузовиками свозили тела удушенных евреев. В эту прелестную реку сбрасывали пепел сожжённых трупов. А вот тихие фермы, откуда польские крестьяне могли слышать и даже видеть всё, что происходило в лагерях. Вот деревни со старыми красивыми домами, откуда было депортировано всё еврейское население. Клод Ланцманн показал нам вокзалы Треблинки, Аушвица, Собибора. Он своими ногами прошёл по поросшим травой «платформам», откуда сотни и тысячи жертв были отправлены в газовые камеры. Для меня самым душераздирающающим образом из всех было нагромождение чемоданов, скромных и богатых, с подписанными именами и адресами. Матери заботливо складывали туда сухое молоко и тальк. И прочие вещи, одежду, продукты, лекарства. Но никто этим уже не воспользовался. Голоса. Они рассказывают; большую часть фильма они говорят об одном и том же: о прибытии поездов, о том как открывали вагоны и оттуда падали трупы, о жажде, о том как их раздевали, о «дезинфекциях», о том как открывали газовые камеры. Но ни на секунду не возникает ощущения повтора. Во-первых, из-за различий в голосах. Холодный, объективный – с некоторой дрожью волнения, но лишь по началу – голос Франца Сумеля, Unterscharfuhrer’а СС в Треблинке; он дал наиболее точное и детальное описание уничтожения людей. Слегка взволнованные голоса некоторых поляков: машинист локомотива, которого немцы поили водкой, и который всё равно не мог выносить криков детей, просивших пить; начальник вокзала Собибора, встревоженный тишиной, воцарявшейся в лагере. Но часто голоса крестьян звучат равнодушно или даже насмешливо. И ещё голоса немногих выживших евреев. Двое или трое из них сохраняют видимость объективности. Но большинство едва ли способно говорить; их голоса ломаются и срываются в плачь. Переклички в их рассказах не утомляют, напротив. Возникает мысль о нарочном повторе музыкальной темы или о лейтмотиве. Тонкая конструкция Шоа напоминает музыкальную композицию своими кульминационными моментами, тихими пейзажами, жалобными мелодиями, нейтральными паузами. Ритм этому ансамблю придаёт стук колёс поезда едущего в лагерь. Лица. часто они говорят больше, чем слова. На лицах польских крестьян сострадание. Но большинство кажутся безразличными, ироничными или даже довольными. Лица евреев таковы, каковы их слова. Самое любопытное это лица немцев. Лицо Франца Сухмеля остаётся бесстрастным, его глаза оживают лишь тогда, когда он начинает петь песню во славу Треблинки… (из статьи «Память об ужасе» Симоны де Бовуар)
Фильм был показан по всем государственным европейским каналам (например: Arte, Франция; ZDF, Германия). Вошел в постоянную экспозицию United States Holocaust Memorial Museum в Вашингтоне (США) и Imperial War Museum Holocaust в Лондоне (Великобритания). За последние годы его увидели зрители Китая, Эфиопии, и, наконец, к 60-летию Победы он был показан на центральном государственном канале Украины "1+1". Этот фильм вошел в академические программы европейских и американских университетов, о нем написаны книги: философами, историками, киноведами. Shoah вызвал дискуссию в среде европейских интеллектуалов, в которой обсуждались права и обязанности элит, проблемы свидетельствования и памяти о Холокосте. Фильм представляет собой ряд интервью с участниками, жертвами и свидетелями массовых депортаций и массового уничтожения евреев. Монтаж и отбор фрагментов К. Ланцманна обнаруживают не только хронологический, но и тематический принцип организации добытых им свидетельств. Хронологически первые две серии посвящены первому периоду уничтожения (время гетто, время до принятия "окончательного решения еврейского вопроса, время строительства первых лагерей уничтожения на территории Польши). Две последние части рассказывают о втором периоде уничтожения: департации евреев из других европейских стран, строительстве концентрационных лагерей нового типа, уничтожении варшавского гетто, уничтожение следов лагерей на территории Польши. Тематически же К. Ланцманн организует документы и свидетельства вокруг следующих тем: Неготовность распознавать признаки катастрофичности в повседневной жизни, надежда как инструмент дьявола и безграничность способностей человека адаптироваться. Логистика уничтожения. Этапы рационализации "окончательного решения еврейского вопроса". Беспрецедентные изобретения нацистского сознания. Жизнь после Освенцима. Возможности сопротивления?.. К. Ланцманн относится к тем, кто считает Освенцим центральным событием европейской культуры 20 века. Так же как Т. Адорно, Х. Аренд, П. Целан, И. Кертес, автор Shoah рассматривает массовое уничтожение европейского еврейства как крах европейской культуры. К. Ланцманна интересуют механизмы человеческой адаптивности, конформизма, пассивности, равнодушия, экзистенциальный выбор и стратегии выживания его героев, общие места их мышления, позволившие им выжить, пережить, продолжать жизнь после. В конечном счете, его интересуют основания жизни после Освенцима. Принципиальная возможность искусства, языка, традиции, ценностей, культуры после. Если нам предстоит и дальше соотносить себя с европейской культурой, нужно пересмотреть обыденный или навязываемый взгляд на произошедшую катастрофу как на дело этнического сообщества, необходимо соотнести себя со свидетелями. К. Ланцманн дает своему зрителю такую возможность, включая его в ситуацию возможности / невозможности понимания опыта своих героев, ведя его по поросшим травой местам, где раньше располагались лагеря, ведя его по дорогам, пройденным жертвами и экзекуторами, которыми теперь они возвращаются к своей памяти. Сила К. Ланцманна в том, что он выбирает для своих антропологических и исторических размышлений такое медиа как кино, при этом не показывая фотографий, хроник, собственно визуальных документов. Он не дает нам возможности наблюдать страдания других, но сталкивает нас с необходимостью представить. Огромный резонанс его фильма связан еще и с его личным экспериментом. Он находит уникальный способ говорить о нерационализируемом опыте. Помещая интервью со свидетелями на место событий, о которых ведется речь, К. Ланцманн обнаруживает сложную многоуровневую метафору места. Это как бы пирамида из колец вокруг одной оси: Место памяти; Место уничтожения; Место интервью; Место самопринуждения интервьюируемого; Место публичности, в котором обнаруживает себя зритель. Это только один из очень сильных режиссерских приемов. Я не стану подробно описывать другие уникальные находки. Замечу лишь, что место, наверное, единственный объект изображения. Ни события, ни документальные кадры на экране в фильме К. Ланцманна не появятся. Обо всем лишь только ведется разговор. Мы бы хотели под конец предоставить слово венгерскому писателю, бывшему узнику Освенцима и свидетелю послевоенного тоталитарного режима в Венгрии Имре Кертесу. В своей Нобелевской речи он говорит о том, что социализм стал для него поводом освоить свой лагерный опыт. Сейчас, когда для большинства россиян время брежневского правления кажется символом благополучной жизни, мне бы хотелось предложить и другое мнение о диктатуре. Имре Кертес, соотнося поведение человека в концентрационном лагере и при тоталитарном режиме, как и К. Ланцманн ставит вопрос о базовых ценностях европейской цивилизации: "После концлагеря меня спасло от самоубийства то "общество", которое в образе так называемого "сталинизма" убедило меня, что о таких вещах, как свобода, освобождение, катарсис и прочее, то есть о том, о чем в более счастливых краях интеллигенты, мыслители и философы не только говорили, но в которые, очевидно, и верили, - что для меня обо всем этом и речи быть не может; это общество гарантировало лишь продолжение рабского бытия и, таким образом, исключало саму возможность каких-либо заблуждений". Клод Ланцманн 12 лет провел в работе над этим фильмом: жестоким, не дающим ответов, не оставляющим шансов прекраснодушию и просветительским иллюзиям. Его скептичные посылки таковы: Холокост нельзя считать пережитым: в Европе 70-80х, в которой К. Ланцманн снимает свой фильм, обнаруживаются все бытующие со средневековья общие места антимсемитизма, стоит только правильно задать вопрос; Архаичные идеи национальной солидарности, национального единства, национального превосходства, приведшие к Катастрофе, живы и дают знать о себе, стоит только интервьюируемому заговорить; Человек обживает мир, предлагаемый ему обстоятельствами. Его адаптивные способности, приводящие к пассивному конформизму, поистине безграничны; Человеку крайне сложно увидеть новое и катастрофичное. Трудно в привычном ходе вещей усмотреть еще не виданное. Человеку свойственно бороться за сохранение "нормальности" своей жизни, длить повседневность, игнорировать все, что выпадает за рамки понимания, даже если он становится участником глобальной катастрофы. Этот фильм не устаревшая документалистика 1985 года, это пропущенная нами классика. Shoah сыграл свою роль не только в развитии документального кино, но и в развитии кинематографа в целом. Стоит лишь понять, что Ларс фон Триер в фильмах "Европа" и "Догвиль" рассчитывает на аудиторию, видевшую Shoah К. Ланцманна. Возможно ли удержать память о катастрофе способами, иными, нежели один из центральных ритуалов траура в современном российском обществе - минута молчания, превратившаяся в 2005 году, из экономии эфирного времени, в 30 секунд тишины? Опыт П. Целана, Имре Кертеса, Тадеуша Боровского, Жана Амери, Примо Леви дает нам возможность помыслить катастрофу. Эта возможность связана с попытками заново собрать разрушенные язык, ценности, культуру. И на этом пути человека могут сопровождать только тексты, апеллирующие к сознанию и рефлексии. Фильм Клода Ланцманна обрел свое место в этом ряду. И мы хотим дать возможность российской аудитории не только стать свидетелем катастрофы европейской культуры, но и увидеть, что человеческие качества, приведшие к катастрофе, катастрофу пережили. (Юлии Лидерман и Даши Ли, Кинотеатре.doc)
КЛОД ЛАНЦМАНН / Claude Lanzmann, французский журналист, писатель, режиссер, родился 27 ноября 1925 года в семье выходцев из Восточной Европы (у отца были корни в Белоруссии, мать - уроженка Одессы). В 1943 (18 лет) был одним из организаторов Сопротивления в лицее имени Блеза Паскаля в Клермоне-Ферране. Он был участником подпольной городской борьбы, затем партизанского движения в Оверни. Был награждён орденом Сопротивления, орденом «За заслуги», а также является членом ордена Почётного Легиона. Во время блокады Берлина Ланцманн читал лекции в берлинском университете. Работая в ведущих изданиях Франции, журналист знакомится со многими известными представителями политических и артистических кругов 1950-60-х годов. Жан-Поль Сартр, Мишель Турнье и Симона де Бувуар становятся его близкими друзьями. С тех пор он не переставая сотрудничает с журналом «Les temps modernes» / «Новые времена» и ныне является его директором. С 1970 года он совмещает должность директора «Новых времен» и журналистику, пишет много статей и репортажей, сочетая верность Израилю, где он в первый раз побывал в 1952 году, с антиколониальными убеждениями. Как один из подписавшихся под Манифестом 121, который, призывал к неподчинению и отказу от репрессий против Алжира, он был в числе десяти обвиняемых; по его инициативе был выпущен специальный номер «Новых времён», где более тысячи страниц было посвящено «Арабо-израильскому конфликту», и где впервые арабы и израильтяне изложили свои точки зрения по этому вопросу и который до сих пор остаётся чем то на подобии справочника. В 1970 Клод Ланцманн начинает интересоваться кинематографом: он снимает фильм "Pourquoi Israel" (Почему Израиль), отчасти обращённый к его прежним товарищам по антиколониальной борьбе, которые отказывались понять как возможно, сохраняя симпатии к Израилю, желать независимости Алжира. Картина получила признание во всём мире и в первую очередь в США. Клод Ланцманн начал работу над Шоа летом 1974: съёмки фильма длились около одиннадцати лет. В 1985 году фильм вышел в свет и сразу приобрёл статус события не только в кинематографе, но и в истории. В обществе не перестаёт расти вызванный им резонанс: этому фильму посвящены тысячи статей, книг, семинаров. Шоа был удостоен высоких похвал и премий на многих фестивалях. После Pourquoi Israel (1973), Schoah (1985), Tsahal (1994), Un vivant qui passe (1997), Ланцманн снимает Sobibor, 14 octobre 1943, 16 heures посвящённый восстанию в лагере смерти Собибор (2001). Ланцман награждён медалью участника Сопротивления, он - офицер и командор Ордена Почётного легиона, командор Национального ордена «За заслуги». Почетный доктор Еврейского университета в Иерусалиме, Амстердамского университета, Университета Адельфи (США).