ОБЗОР «ТОРЖЕСТВО» (1998)
"Торжество", ("Догма № 1") запечатлевает хронику острых и жестоких семейных ссор, происходящих в загородном доме на 60-летии патриарха семьи вскоре после того, как сестра-близнец старшего сына покончила с собой. Странная драматическая власть постепенного раскрытия семейных секретов завоевывает полностью внимание зрителя.
Это первый фильм из нашумевшего датского проекта "Догма", весьма значительного события европейского кинематографа конца XX века. В шикарном загородном особняке намечается торжество. На юбилей почтенного отца большого семейства съезжаются дети и родственники. В зале накрыт изумительный стол, откупорены изысканные вина. За столом нет только одной из дочерей юбиляра, покончившей с собой при таинственных обстоятельствах. Праздник начинается. Старший сын произносит первый тост. Никто не подозревает, что собравшимся нарядным гостям предстоит услышать шокирующую и жуткую правду... Кинотеатральная постановка о юбилее совершенно обычной датской семьи. Обычное торжество превращается в чудовищную семейную драму.
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 2000
Номинации: Лучший фильм на не английском языке (Birgitte Hald, Томас Винтерберг).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1999
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Дания).
СЕЗАР, 1999
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Дания, Томас Винтерберг).
КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1998
Победитель: Приз жюри (Томас Винтерберг).
Номинация: Золотая пальмовая ветвь (Томас Винтерберг).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 1998
Победитель: Европейское открытие года (Томас Винтерберг).
Номинации: Лучший фильм (Birgitte Hald), Лучшая мужская роль (Ульрих Томсен).
РОБЕРТ, 1999
Победитель: Лучший фильм (Томас Винтерберг), Лучший сценарий (Томас Винтерберг, Могенс Руков), Лучшая мужская роль (Ульрих Томсен), Лучшая второплановая мужская роль (Томас Бо Ларсен), Лучшая второплановая женская роль (Бирте Нойманн), Лучшая операторская работа (Энтони Дод Мэнтл), Лучший монтаж (Валдис Оскарсдоттир).
БОДИЛ, 1999
Победитель: Лучший фильм (Томас Винтерберг), Лучшая мужская роль (Ульрих Томсен).
АМАНДА, 1998
Победитель: Лучший фильм нордических стран (Томас Винтерберг).
АМАНДА, 1999
Номинация: Лучший зарубежный художественный фильм (Томас Винтерберг).
ЗОЛОТОЙ ЖУК, 1999
Победитель: Лучший иностранный фильм (Дания).
НЕЗАВИСИМЫЙ ДУХ, 1999
Победитель: Лучший иностранный фильм (Дания, Томас Винтерберг).
МКФ В САН-ПАОЛО, 1998
Победитель: Почетный приз жюри (Томас Винтерберг).
МКФ В РОТТЕРДАМЕ, 1999
Победитель: Приз зрительских симпатий (Томас Винтерберг).
АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ НЬЮ-ЙОРКА, 1998
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Швеция).
АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА, 1998
Победитель: Лучший иностранный фильм (Томас Винтерберг).
МКФ В ХИХОНЕ, 1998
Победитель: Лучший режиссер (Томас Винтерберг).
Номинация: Гран-при (Томас Винтерберг).
ВСЕГО 28 НАГРАД И 23 НОМИНАЦИИ.
"Догма" - это движение, основанное в 1995 году группой датских режиссеров, провозгласивших свои принципы: снимать без декораций, спецэффектов и саундтрека посредством одной единственной ручной камеры, при естественном освещении и т.д. В рамках проекта снято 3 фильма: "Торжество" (реж. Томас Винтерберг), "Идиот" (реж. Ларс фон Триер), "Последняя песнь Мифуне" (реж. Серен Краг-Якобсен).
"Несмотря на то, что этот фильм явился самым приятным во всех отношениях проектом из всех, которыми я когда-либо занимался, мне пришлось проникнуть в сущность зла и отвращения так глубоко, как никогда раньше...", - Томас Винтерберг.
Сюжет фильма был подслушан Винтербергом у радиослушателя, который в прямом радиоэфире рассказывал ведущему о скандале, который приключился в его семье.
После того, как фильм вышел на экраны, радиостанция устроила Винтербергу очную встречу с этим радиослушателем, где тот признался, что в его семье ничего подобного не происходило и он все выдумал.
Томас Винтерберг сыграл в фильме водителя такси, подвозившего Гбатокая, бойфренда Хелен.
Во время обеда оператору было сложно соблюсти правило «Догмы» об использовании ручной камеры - его сменил один из актёров, сидевших за столом.
"Торжество" родом из Скандинавии, где холод человеческих отношений и скрытое под ним буйство диковатых страстей благодаря Ингмару Бергману давно стали классическими темами. С точки зрения иностранцев "Торжество" - это пост-Бергман, в котором мистические и философски мотивы выведены за скобки, а эгоизм и жестокость, правящие жизнью семьи, доведены до примитива. Это фильм, сделанный по законам формального целомудрия, о людях, которые нарушают все мыслимые его границы". - Андрей Плахов, "Premiere"
"Можно было бы предположить, что фильмы, снятые с таким количеством формальных ограничений, будут куда более интересны самим режиссерам, чем зрителям. Тем более - никакой стрельбы и убийств. Тем не менее, "догматики" смогли снять фильмы, задевающие не только фестивальную публику, но и обычного зрителя. Конечно, это игра по своим правилам, мир, в который надо войти. Но, отказавшись от арсенала мэйнстримовского кино, фон Триер и его коллеги оставили в своем распоряжении достаточно инструментов воздействия на человеческую психику..." - Сергей Кузнецов, "Кинотавр"
"Торжество" - один из фильмов, эксплуатирующий знакомый прием разоблачения, сбрасывающих покровы скромного очарования с нравов и ритуалов буржуазии, демонстрируя сексуальные скандалы с неприменным признаком инцеста. Однако фильм Томаса Винтерберга отличается от подобных ему киноопусов. С одной стороны, он насквозь ироничен и доводит ставшие расхожими ситуации до полного абсурда, с другой - он сделан представителем Догмы в чрезвычайно простой лаконичной манере, почти как любительский семейный фильм, что создает пугающий эффект достоверности". - Андрей Плахов, "Киноконтекст"
Слоган - «Alle familier har en hemmelighed».
На 60-летие отца (Моритцен) в огромный семейный особняк собираются сыновья с женами, внуки, друзья и знакомые семьи. Приехавший из Парижа старший сын Кристиан (Томсен) произносит речь. То, что он скажет, навсегда разрушит внешнюю семейную идиллию Клингенфельдов, потрясет и шокирует собравшихся гостей. Оказывается, что юбиляр заставлял малолетних сына и дочь заниматься с ним сексом. Поражает, что жена и гости почти никак не реагируют на такое заявление. Выясняется, что сестра Кристиана, Линда, покончила жизнь самоубийством, оставив предсмертную записку, которая была обнародована на торжестве. Только тогда собравшиеся как-то зашевелились. Напившийся младший брат, Микаэль (Боларсен), ночью избивает отца, срывая на нем старые обиды, а утром, похоже, и сам папа немного раскаивается. Действие происходит в одном доме и занимает меньше суток, за которые зритель очень многое узнает о членах семьи. Снят фильм ручной камерой, все прыгает в коричневато-темных тонах, и порой кажется, что все это просто любительская запись. На зрителя картина тем не менее производит исключительно сильное впечатление. Эмоционально и психически начинаешь задыхаться - настолько приближается к тебе чужое горе. Это первый фильм из нашумевшего датского проекта "Догма", весьма значительного события европейского кинематографа конца XX века. "Догма" - это движение, основанное группой датских режиссеров, провозгласивших свои принципы: снимать без декораций, ручной камерой, при естественном освещении и т.д. В рамках проекта снято 3 фильма: "Торжество" (реж. Томас Винтерберг), "Идиот" (реж. Ларс фон Триер), "Последняя песнь Мифуне" (реж. Серен Краг-Якобсен). А вот что говорит сам режиссер: "Несмотря на то, что этот фильм явился самым приятным во всех отношениях проектом из всех, которыми я когда-либо занимался, мне пришлось проникнуть в сущность зла и отвращения так глубоко, как никогда раньше..." (Иванов М.)
В шикарном загородном особняке намечается большой праздник. На юбилей почтенного отца съезжаются дети и многочисленные родственники. Накрыт изумительный стол, приготовлены изысканные блюда, откупорены лучшие сорта вин. За столом нет только одной из дочерей юбиляра, покончившей с собой при таинственных обстоятельствах. Но эта тема закрыта раз и навсегда. Сегодня торжество и, казалось бы, ничто и никто не сможет омрачить этот праздничный вечер. Право первого тоста за собой оставляет старший сын. Начиная речь он говорит, о своём отце как герое, человеке который смог поднять на ноги всех троих детей, но заканчивает речь шокирующими обвинениями в адрес 60-летнего отца, прямо заявляя, что в смерти девочки виноват он. "Торжество" - первый фильм нашумевшего датского проекта "Догма-95". Когда люди, казалось бы, привыкли относиться к индустрии кино, как к чему-то массовому, требующему больших вложений, а такие режиссёры как Линч и Тарантино умудрялись формировать свой киноязык в одиночку и оставаться при этом коммерчески успешными ветер перемен подул со стороны холодного Копенгагена, где в марте 1995 года четверо датских режиссёров во главе с Ларсом фон Триером разработали манифест, открывший оппозиционное направление в кинематографе и поставивший целью отказ от "определённых тенденций" в современном кино. И мир проглотил эту наживку. На "Торжество" пролился звёздный дождь наград, самыми ценными из которых являются Специальный приз жюри Каннского кинофестиваля, Приз зрительских симпатий на фестивале в Роттердаме и Приз Европейской Киноакадемии в номинации "Европейское открытие года". Конечный результат выглядит как нечто среднее между подражанием любительской съёмке и театральным представлением (хэппинингом), но у зрителя даже не возникает вопроса: "Правда ли это?". Система Станиславского отброшена чётко выверенными техническими приёмами (съёмки только на натуре, звук записывается одновременно с изображением, камера должна быть только ручной и т.д.) Благодаря этим незамысловатым "новшествам" позиционирование зрителя, как стороннего наблюдателя исчезает вовсе, все мы являемся непосредственными участниками разворачивающейся на наших глазах драмы. Пытаясь объяснить поведение сына, зритель придумывает тысячи "оправданий" отцу и только в самом конце фильма, когда все точки расставлены над i, хочется ещё раз проследить развитие этой по настоящему трагичной истории и попытаться ответить на один единственный вопрос: "Почему?". "Несмотря на то, что этот фильм явился самым приятным во всех отношениях проектом из всех, - говорит Винтерберг, - которыми я когда-либо занимался, мне пришлось проникнуть в сущность зла и отвращения так глубоко, как никогда раньше…" Что ж, значит во время просмотра мы шли рука об руку с режиссёром. (Станислав Никулин)
Как и положено по «Догме» («Семейное торжество» опередило даже «Идиотов» главного «догматического» идеолога Ларса фон Триера), имени режиссера в титрах нет, хотя Винтерберг и указан как автор идеи и сценария. Как и положено по «Догме», фильм снят ручной камерой без применения декораций и дополнительных световых приборов, хотя некоторые кадры заставляют долго ломать голову: как и где должен был висеть оператор, чтобы сделать такое? Как и положено по «Догме», в кадре нет ни одной смерти («Ну вот,» - сказала моя подружка Оля в самом начале просмотра, - «никого не убьют, так не интересно»). Как и положено по «Догме», события происходят здесь и сейчас: в современной Дании. Festen (оригинальное название) пока - самый титулованный из «догматических» фильмов. Было бы неправдой говорить, что датчане открыли в кинематографе что-то новое, но уровень проведения в жизнь идей, заявленных в манифесте четырехлетней (уже) давности, действительно впечатляет. На празднование 60-летия отца большой датской семьи слетается огромное количество родственников. В центре внимания - сам юбиляр и его трое детей: Кристиан, Хелена и Микаэль. Не так давно их было на одного больше, но вторая сестра покончила жизнь самоубийством (в кадре этого нет) в ванне того самого дома, где film takes place. Поводом к самым главным событиям послужит взрывоопасный тост, произнесенный Кристианом - старшим сыном - в самый семейно-торжественный момент. «Догма» была создана, чтобы кино снимало «правду жизни», а не механические драматургические конструкции, не имеющие ничего общего с реальностью. В «Семейном празднике» правдой жизни оказывается, в целом, инцест и педофилия, и, в частности, внешне благополучная, но на самом деле прогнившая до основания семья. Милые не тешатся, а дерутся по-настоящему - до крови. Крепкие родственные узы не просто рвутся - подобно растянутой до упора и враз отпущенной резинке, они хлещут всех подвернувшихся вокруг по всем подвернувшимся местам. Спокойное, благополучное родительское гнездо в мгновение ока наполняется застарелыми болячками, которые вскоре после финала опустошат огромный роскошный дом, оставив виновника торжества в полном одиночестве. Несмотря на строгое редакторское указание Максима Воловика только хвалить «Семейный праздник», не могу не высказать одну личную претензию к фильму. На мой взгляд, фильм уж слишком однозначно говорит об и без того очевидных вещах. Всем известно, что ебать своих детишек не есть хорошо, и можно было бы обойтись без лишнего тыкания зрителя в это носом. В картине Винтерберга чересчур правильно выбран образ врага, что для меня немного портит впечатление - особенно в сравнении с гораздо более радикальными (здесь приходится повторять Гладильщикова) «Идиотами». В остальном «Семейный праздник» чудесен. Фантасмагорические съёмки, гнусные датские морды и одинокий негр. «И заодно я хотела бы поздравить Гонсалеса...» - «Мама, его зовут Гбатокай!» (Ким Белов)
На респектабельную загородную виллу съезжаются многочисленные домочадцы и гости хай-класса, чтобы отметить 60-летний юбилей хозяина дома Хельге Клингенфельдта. Но первый же тост старшего сына Кристиана оглушает собравшихся шокирующим откровением: оказывается, убеленный сединами добропорядочный буржуа и почтенный отец семейства долгие годы растлевал своих детей, что и стало причиной самоубийства одной из дочерей. Несмотря на последовавшее замешательство в рядах гостей, адекватного взрыва эмоций не случается: все сглатывают горькую пилюлю и продолжают чинно потреблять пищу с богато сервированного стола. Тогда Кристиан делает второй разоблачительный выпад, после чего его объявляют сумасшедшим и спускают с лестницы. И лишь зачитанное под занавес прощальное письмо дочери заставляет ряды гостей дрогнуть. Но и то, скорее, по причине окончательно расстроенного вечера и испорченного аппетита, нежели из-за услышанной страшной правды. Обратившись к реальному случаю из жизни, о котором режиссеру поведал некогда один из его знакомых (правда, тогда гости, услышавшие жуткую правду, тут же разошлись, чего авторы, естественно, не могли себе позволить в картине из чисто драматургических соображений), Томас Винтерберг интерпретировал одну из самых актуальных для конца ХХ столетия фобий - страх перед инцестом. «Торжество» аккумулирует в себе постулаты конфликтов Бергмана и Уильямса, Чехова и Олби. Притом, что режиссеру чужды любые социальные разоблачения и антибуржуазный пафос, концентрация страстей человеческих достигает здесь шекспировских масштабов. Семейный конфликт приводит к тому, что патриарха-юбиляра в итоге все же смещают с его трона. Стараниями старшего сына умело пользуется младший отпрыск: избив отца, он к исходу «праздничной церемонии» берет на себя бразды правления. Нервная динамичная манера съемки, стилизованная под любительское home video, вполне может вызвать у кого-нибудь идиосинкразическую реакцию, а то и приступы ЦП. При очевидном пренебрежении молодого режиссера к «святая святых» - кинокамере (все снималось на мобильную и легкую цифровую видеокамеру и, уже будучи смонтированным, переводилось на кинопленку), фильм отличается виртуозной формой. Его дробный неровный ритм наполняет полотно экрана той витальной энергией, что и привносит в зрительские чувства искомый авторами дискомфорт. В 1998-м году эта картина произвела настоящий фурор на фестивале в Канне. Но главная ее миссия заключалась в другом: именно «Торжество» положило начало манифесту «Догма-95», получившему вскоре всемирную известность. В «Догме» амбициозные датчане во главе с Ларсом фон Триером обозначили те правила, по которым собирались снимать фильмы, и которые, на их взгляд, должны были спасти кино от очередного кризиса. Судя по тому, что у них вышло в итоге, «Догма» появилась в нужное время, поскольку заметно освежила кинопроцесс. (Малоv)
Теперь я точно знаю, что испытал Степан Лиходеев, очутившийся в одно мгновение на набережной города Ялты. Знаю наверняка, однако, с чего начать свой рассказ, сказать, что более всего поразило директора московского варьете, затрудняюсь. Возможно, это факт моментального преодоления сотнекилометрового расстояния или чудесные панорамы Крыма и бесконечность моря. А может быть и сама возможность «Чуда», как такового. То-то и оно, господа, подозрительный субъект в ночной сорочке, носках и без сапог, с беззвучно открытым ртом, не мог ответить ни на один из вышеуказанных вопросов. Не могу и я, хотя понимаю, что фильм Томаса Винтенберга «Торжество» не что иное, как Чудо современного кинематографа! Но для начала давайте определимся с понятиями. Ароматы каких прилагательных навевает Вам словосочетание «современный кинематограф»? Вылизанный кадр, выверенная драматургия, широкие плечи цифровых технологий и прочие закономерные составляющие звонкой монеты, возведённые в степень бесконечной шаблонности? «Увы» и «Ах», но, термин «новаторство» никак не желает клеиться на глянец обёртки дня настоящего. Отсель громко, во всеуслышание и с полным на то основанием, нарекаю «Торжество» Винтенберга Чудом современного кинематографа. Колеблющихся, сомневающихся, раздумывающих и прочих инакомыслящих ожидают ряды самых, что ни на есть упрямых фактов. Во-первых, сценарий. Окажись (упаси Бог!) подобный материал на столе у самого, что ни на есть заурядного режиссёра опостылевшей фабрики грёз, результат не замедлил бы материализоваться не абы-какой вязанкой Оскаров. Книга? Пожалуйте – многомиллионный бестселлер! Подмостки сцены? И здесь сценарий обретёт толпы благодарных зрителей. Но только в искусных руках своего датского родителя… хотя это уже, во-вторых. Смелая и если не сказать революционная, то уж в полной мере новаторская режиссура Винтенберга, смогла открыть невиданные доселе горизонты почти векового синематографа. На смену традиционной, для большинства фильмов, повествовательной манере, «Торжество» дарит зрителю ощущение своего полного присутствия в картине. Вот она - блистательная техника ручной камеры! Вот оно - отсутствие искусственного освещения! Рваные кадры, куски диалогов, многоракурсная съемка с умелым чередованим планов и его величество монтаж, радикально отнимают у зрителя его привычно-стороннее созерцание происходящего. Действие начинается днём, медленно наступает вечер, ночь и затем утро. Отсутствие трафаретных планов, закадровых пассажей музыки и прочих стандартов кино-конструкций не дают нам усомниться в реальности происходящего и помогают раствориться в череде событий. Ну и, в-третьих, актёры. Я теряюсь в догадках. То ли у гражданина Винтенберга настолько мощная актёрская труппа, то ли Мы с Вами в плену всё тех же режиссёрских уловок (возможно и то и другое) – результат один. Волей-не-волей зритель верит, переживает, догадывается и тут же сомневается, смеётся, ужасается и размышляет над тем, что же произошло на самом деле. Кстати, а что произошло-то? У господина Хельге юбилей – шестидесятилетие. Роскошный загородный особняк, в гостях весь цвет высшего общества, дети, внуки. Казалось бы, что ещё надо для счастья? Но вот, Кристиан, старший сын, шедший пешком (обратите внимание на эту метафору) по дороге, говорит тост. Тост, скажем, несколько не такой, как ожидала того публика. Ну что же, юмор бывает разный, да и вообще мало ли, что «говорят». Искусная речь тамады и лёгкое замешательство растворилось в русле всеобщего веселья. Однако прецедент не исчерпан, грозовая воронка второго тоста угрожает монументальным циклоном семейной катастрофы. Не корпя над хитросплетениями сюжета, взглянем, как кульминация ночных злоключений, сменится мирным эпилогом завтрака. Кому-то покажется, что справедливость восторжествовала, кто-то мудрено вывернет сюжет наизнанку и докажет обратное, а некто осоловевшим взглядом будет взирать на выплывающие из-под воды титры. И те и другие правы, поскольку перед нами горькая сатира на нас самих, кино-фарс о современной семье, фильм-притча о неписанных законах современного общества. Картина, которая, как и каждое настоящее произведение искусства, наперекор суровым гольфстримам времени будет только приобретать в наших страстных спорах вокруг до около «Торжества». Торжества современного кинематографа. (Андрей Лавров)
Психологическая драма. Возможно, что американский режиссёр Мартин Скорсезе, председатель жюри Каннского кинофестиваля, поступил по-своему остроумно, присудив поровну приз жюри двум лентам - датско-шведскому «Торжеству» Томаса Винтерберга и французской «Лыжной прогулке класса» француза Клода Миллера. Поскольку обе затрагивают скандальную тему педофилии, усугублённой в картине 28-летнего Винтерберга ещё и мотивами инцеста. Между прочим, тогда же в Канне, только во внеконкурсной программе демонстрировался фильм «Счастье» американца Тодда Солондза с целым «букетом» подобных «скользких проблем», преподанных уже в «стёбной» манере, что как раз и оценило жюри ФИПРЕССИ. А вот «Торжество» в качестве «Догмы 1» в манифестируемом новом направлении мирового кино, впрочем, как и «Идиотов» Ларса фон Трира, главного инициатора «антибуржуазной» смены вех, кинокритики в Канне-98 просто проигнорировали. Однако моде на новоявленных «догматиков» всё равно был дан мощный старт - так что теперь почти уже принято произносить их имена с придыханием, а произведениями, которые были порождены «добровольными идиотами» из Скандинавии, следует восторгаться без всякой меры. На самом-то деле, что мы фактически имеем в случае с «Торжеством»? Ставшая практически банальной и пошлой мысль о том, что у каждой семьи есть свой «скелет в шкафу» (то есть обязательно скрыта некая неприятная тайна, о которой рано или поздно становится известно), преподнесена на экране в форме того же запоздало-наивного и инфантильно-бунтарского порыва, в коем пребывает и главный герой Кристиан. Он якобы дерзко бросает вызов своему отцу Хельге на праздновании 60-летия в респектабельном загородном особняке-отеле. Спрашивается: что мешало этому взрослому мужчине на собственном четвёртом десятке лет сделать разоблачающие признания гораздо раньше? И можно ли так уж безоговорочно верить Линде, ныне покойной сестре-близняшке Кристиана, видимо, явной психопатке и неуравновешенной особе, которая перед самоубийством хитроумно спрятала письмо, где тоже поведала о сексуальных домогательствах отца по отношению к ней и брату? Да и сам патриарх семейства, как ни в чём не бывало выслушав прилюдные откровения сына, вряд ли бы стал наутро столь же публично каяться в совершённом грехе педофильского инцеста, а потом согласился бы по просьбе младшего сына Михаэля покорно и униженно покинуть благородное собрание. Логичнее и куда страшнее было бы, чтобы гости мирно и удовлетворённо (как будто вообще ничего не произошло) завершили свою трапезу, а Хельге, например, являлся вовсе не развратничающим со своими детьми, но иного рода негодяем: допустим, крупным мошенником, который подло предал всех своих друзей или же убийцей. Однако это показалось бы многим зрителям чересчур скучным и неинтересным - вот почему даже записные ниспровергатели буржуазности прибегают к помощи типично буржуазных средств, чтобы развенчать насквозь испорченное, давно прогнившее общество. И вообще трудно отделаться от ощущения (а мотив «тихого бойкота», который устраивает гостиничная челядь, это подтверждает), что всё похоже на глупый, фарсовый бунт дворовых людей против знати (кстати, на подобную тему в самом начале 70-х была снята очень любопытная ранняя работа швейцарца Даниэля Шмида «Сегодня вечером или никогда»). А в «Торжестве» (и в сюжете, и в кинематографических приёмах), вопреки основным постулатам «Догмы 95», чьими первыми подписантами были именно Томас Винтерберг и Ларс фон Трир, столько фальшивого, неестественного, надуманного, демонстративного, соблазняюще заигрывающего с публикой, что стoит только удивляться, как можно это выдавать за «новое слово в кинематографе». Не есть ли «Торжество» по своей сути довольно спекулятивным товаром предприимчивого молодого режиссёра (он сам появляется в эпизодической роли таксиста), который чётко уловил мировую конъюнктуру?! И не является ли эта лента по своему раздражающе хаотичному, дёрганому, подчас намеренно бракованному изображению вполне характерным примером «юношеского кинонедержания», которого всегда в избытке хватало во ВГИКе - только наши бедные студенты не ведали, что надо было это понахальнее выдать за программу кинематографа XXI века?! А главное - неистребимой сытостью и самодовольной буржуазностью от подобного образчика неоконтестаторского кино, что называется, за версту несёт. И ничем этот запах и привкус не уничтожить! Хотя таким же сытым и самодовольным столь искажённая синефилия (в данном контексте - как совращение и изнасилование кинематографа, искреннего, доверчивого и честного), безусловно, понравится. Пусть их! (Сергей Кудрявцев)
Первый фильм датского проекта "Догма 95", наделавшего немало шума в Европе и собравшего немыслимое количество различных кино-наград. Проект задумывался датскими режиссерами с целью противостоять "некоторым тенденциям" современного кинематографа. Понять, что это за ненавистные режиссерам тенденции можно, обратившись к списку правил, которым обязуются следовать участники проекта при создании своих фильмов. Приведу примеры: съемка только на натуре, без декораций; съемка только ручной камерой; никакого специального освещения, оптики или фильтров; звук должен записываться одновременно с изображением, никаких саундтреков; жанровые фильмы не приемлемы; запрещены любые поверхностные приемы "на публику" (например, демонстрация в фильме убийств, оружия), имя режиссера не должно упоминаться в титрах и т.д. Изначально была отснята трилогия: Догма №1 "Торжество" Винтерберга, Догма №2 "Идиоты" Ларса фон Триера (именно эти режиссеры и стояли у истоков проекта) и Догма №3 "Последняя песня Мифуне" Сорена Крэг-Якобсена. Однако в настоящее время проект расширился всемерно, перестал быть исключительно датским и не ограничивается кругом первоначальных режиссеров-участников. Собственно снять Догму №N может любой желающий, достаточно лишь следовать упомянутым выше правилам. В тот момент, когда мной писалась эта рецензия, Догм было уже 35, причем география проекта включала 12 стран, от США (лидер по числу фильмов) до Кореи и Чили. Буду откровенна, высокопарные речи участников "Догмы 95" о необходимости спасения кинематографа посредством новаторства в духе их списка правил не вызывают во мне положительного отклика. Любой показной бунт отдает позерством. "Посмотрите, мы устраиваем революцию!" Нагромождение правил и канонов, по которым нужно правильно бунтовать выглядит еще большим позерством. Почему бы просто не снимать кино? Идея приблизить кино к жизни в высшей степени симпатична. И все же неужели для ее воплощения не хватило бы приличного сценария, хороших актеров и отказа от вычурных спецэффектов? Однако проект получился действительно интересным. По крайней мере, в части первых датских Догм. Тот случай, когда внешнее, показное, суета с манифестами, уставами, клятвами верности делу и прочей дешевой ерундой не смогли заслонить собственно кино. "Торжество" среди первых Догм представляется наименее радикальным фильмом и, на мой вкус, самым сильным и интересным из трех. Глубже и серьезнее "Мифуне", но без сползания в шизофренические бредни, как у фон Триера. Что мне представляется наиболее спорным? Как уже было сказано выше, участники "Догмы 95" пытались дистанцироваться среди прочего от принятых в кинематографе, особенно американском, канонов операторской работы, ярких красок, получаемых благодаря высококачественной кинопленке и работе всевозможных художников, мастеров цвета и спецэффектов. "Торжество", как и другие Догмы, снято на любительскую камеру со всеми вытекающими особенностями: периодическим "вздрагиванием" изображения, беспорядочно сменяемыми ракурсами, тусклыми цветами, рябью, как на старых затертых видеокассетах. Контраст с "обычным" кино ощущается на все сто. Так что, если цель состояла именно в том, чтобы создать что-то принципиально отличное от привычного кинематографа, она была достигнута. Вне всякого сомнения. Однако, как ни странно, от операторского новаторства фильм не выигрывает в реалистичности. Напротив, подчеркнутая шероховатость съемки отвлекает от сюжета, как бы постоянно напоминая о том, что это только кино. Теряется иллюзия присутствия, погружения в фильм. И если Винтерберг старался добавить "Торжеству" жизненности, скорее был получен противоположный результат. Впрочем, все относительно. Сопоставляя Догмы с нашпигованными спецэффектами и новейшими операторскими примочками блокбастерами последних лет пяти, невольно перестаешь думать о правилах "Догмы 95" как о таком уж серьезном недостатке. Предшествующие абзацы относились не только к "Торжеству", а скорее к проекту в целом. Теперь стоит рассказать непосредственно о ленте Винтерберга. О чем фильм? "Торжество", по словам самого режиссера, - "рассказ о жизни и смерти, о людях, привыкших постоянно контролировать себя и быть под неусыпным контролем со стороны других, которые нежданно оказались в ситуации полного отсутствия контроля и самоконтроля". На празднование юбилея главы большой датской семьи съезжаются многочисленные родственники и друзья. Нет среди собравшихся лишь дочери юбиляра, покончившей с собой при неясных обстоятельствах незадолго до праздника. Шикарный загородный особняк. Роскошный обед. Ладно сидящие на лицах гостей маски почтения, любезности и доброжелательности. Однако напряжение буквально электризует воздух в доме, в котором далеко не все благополучно. "Взрыв" происходит, когда старший сын юбиляра, брат-близнец погибшей девушки, произносит речь, в которой обвиняет отца в том, что тот насиловал его и сестру в детстве. Правда или ложь? Остаток фильма посвящен выяснению сути, в процессе чего еще не одна порция глубоко запрятанной нелицеприятной правды выходит наружу, и не один раз родные схлестываются, проверяя на прочность свои отношения. Эмоции подчас выглядят преувеличенными, факты заставляют содрогнуться от отвращения, однако интерес к происходящему на экране не ослабевает до последней минуты. Поскольку ничто не приковывает внимание сильнее, чем человеческие переживания, показанные без ретуши и прикрас. («MovieMagic»)
У всех нас сложные отношения с родителями. Редко, кто может похвастаться абсолютным взаимопониманием с теми, кто дал тебе жизнь. Но, то, что произошло и продолжает происходить в этой семье, пусть уже и не так явно, не сравниться ни с какими обидами и недомолвками в среднестатистической семье. Не знаю, как вам, но по мне мать этого семейства не менее виновна в том, что произошло, чем отец. Она видела, она знала, но она ничего не предприняла. То, что случилось в далеком детстве, повлияло и на взрослую жизнь героев. Кого-то заставила покончит жизнь самоубийством, кого-то превратило в слабого, убого человека… Торжество-это еще победа над собственным бессилием и немощью. Перелом, произошедший в голове. Возникшая вдруг смелость в душе главного героя изменила мировозрение не только его родственников, но и всех присутствующих гостей, по-началу не желавших замараться чужими историями. Торжество-это кино, бьющее по голове, волнующее, настолько реальное. что перестает казаться чем-то невозможным. Отличная работа! (Мэгги_Клири)
Фильм «Торжество» словно из разряда «случайные съемки», создается впечатление, что снят на домашнюю видеокамеру, при просмотре кажется, что это действительно чье-то домашнее видео, думаешь, стоит ли смотреть чужие личные съемки? А после просмотра остается грусть и удивление. Вот уж воистину - какие тайны скрывают взрослые люди? Мужчина, у которого не складывается личная жизнь из-за отца-педофила, девушка, покончившая жизнь самоубийством, потому что воспоминания не дают ей продолжать жить спокойно. Брат и сестра, уже взрослые, продолжающие жить и пытающиеся забыть то, что происходило с ними в детстве. Фильм потрясает, он шокирует, заставляет переживать, это драма семьи. Больше всего меня удивила мать этого семейства, да, существуют больные люди, но молчать, встать на сторону своего мужа-педофила, я этого понять не могу. Вспоминается сцена, когда главного героя после его шокирующего высказывания в адрес отца выгоняют из дома и привязывают к дереву как собаку. Заставьте окружающих поверить в то, что им кажется невообразимым и будьте наказны за то, что вы в меньшинстве! Радует, что окончание фильма на более высокой ноте, высказав все, что кипело в течение большей части жизни, и отомстив, своим образом, за сестру, главный герой начинает новую жизнь. Думаю, мы все имеем право начать все сначала. (Pink_Martini)