ОБЗОР «ЭТОТ СМУТНЫЙ ОБЪЕКТ ЖЕЛАНИЯ» (1977)
"Этот смутный объект желания" ("Смутный объект желания"). Для богатого романтика Матье объектом желания становится девятнадцатилетняя горничная Кончита. Девушка манит стареющего волокиту, дает надежду, приближает к себе, а затем - отталкивает...
Пожилой мужчина влюбляется в молоденькую девушку, которая, осознавая свою власть над ним, мучает и дразнит его, соблазняя и ускользая в последний момент. Роль девушки исполняют две актрисы, воплощающие разные стороны одной личности…
Последний фильм великого мастера. Как он сам определил тему - это "история невозможности обладания женским телом". Бунюэлю удалось воссоздать атмосферу тревоги, отсутствия безопасности в этом мире. Не случайно в Лос-Анджелесе во время демонстрации картины была взорвана бомба, а на стене написали: "На сей раз ты зашел слишком далеко". Мало кто заметил, что Буке и Молина исполняют одновременно одну роль - женщины, любви, которой домогается пожилой мужчина (Фернандо Рей). (Иванов М.)
Картина Луиса Бунюэля, выполненная в фарсово-сюрреалистической стилистике. Сюжет довольно прост: 50-летний мужчина безнадежно влюблен в молодую женщину. Истинный мастер сюрреалистической мистификации, Бунюэль не отказал себе в удовольствии немного запутать зрителя: роль героини играют (причем отменно) две разные актрисы (что призвано подчеркнуть дуализм женской натуры), а их обеих озвучивает еще и третья.
Однажды богатый вдовец Матье познакомился с девушкой Кончитой. Влюбившись в нее, он надеется на взаимность. Она же - принимает его ухаживания, но держит на расстоянии. Каждый раз, когда Матье пытается сблизиться с ней, она исчезает. Но он продолжает искать ее... В этом фильме Луис Бунюэль в очередной раз разрушает традиционную манеру повествования. Он оставляет целые сцены незавершенными, сознательно перемешивает временные пласты. Основным моментом деструктуризации является исполнение роли Кончиты двумя совершенно не похожими друг на друга актрисами - так режиссер показывает многогранность и неоднозначность женской натуры.
ОСКАР, 1978
Номинации: Лучший адаптированный сценарий (Луис Бунюэль, Жан-Клод Карьер), Лучший фильм на иностранном языке (Испания).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1978
Номинация: Лучший иностранный фильм (Франция, Испания).
СЕЗАР, 1978
Номинации: Лучший режиссер (Луис Бунюэль), Лучший адаптированный или оригинальный сценарий (Жан-Клод Карьер, Луис Бунюэль).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1977
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Франция, Испания), Лучший режиссер (Луис Бунюэль), Топ зарубежных фильмов.
ОБЪЕДИНЕНИЕ СЦЕНАРИСТОВ ИСПАНИИ, 1979
Победитель: Лучший режиссер (Луис Бунюэль).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 1977
Победитель: Лучший режиссер (Луис Бунюэль).
Номинация: Лучший актер (3-е место) (Фернандо Рей).
АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА, 1977
Победитель: Лучший иностранный фильм (Луис Бунюэль).
ОБЪЕДИНЕНИЕ КИНОКРИТИКОВ НЬЮ-ЙОРКА, 1977
Победитель: Лучший фильм, Лучший актер (2-е место) (Фернандо Рей).
Номинация: Лучший режиссер (3-е место) (Луис Бунюэль).
По мотивам романа Пьера Луиса (Pierre Louys, 1870-1925) «La femme et le pantin», 1898 («Женщина и паяц» / «Женщина и марионетка»).
Последняя работа в кино Луиса Бунюэля.
В одном из своих интервью Лукино Висконти на вопрос, сумел ли кто-нибудь из молодых режиссеров удивить его сейчас, улыбнулся и ответил: "Да. Луис Бунюэль, своим последним фильмом «Этот смутный объект желания»".
Совсем еще юная и никому неизвестная Кароль Буке незадолго до этого снялась в одном из эпизодов дурацкого сериала «Семья Сигалей» и каким-то образом оказывалась замеченной Бунюэлем.
Престарелый мэтр приглашает ее сняться в «Этом смутном объекте желания», что приводит Кароль в полный ужас. "Я-то всегда играла интуитивно", - говорила актриса - "А Бунюэль поначалу меня просто парализовал. За первый день съемок он не сказал ни слова, и я была уверена, что этим все и кончится".
Кароль Буке и Анхела Молина играют одну и ту же героиню - Кончиту. По словам Бунюэля, когда он поссорился с одной актрисой, и она ушла из фильма, он просто продолжил снимать с другой.
Двойственность и тройственность ситуаций Бунюэль умножил, когда предложил третьей актрисе озвучить Кончиту.
Фернандо Рейя (Матье) озвучивает Мишель Пикколи.
Мария Шнайдер отказалась от главной роли, так как ей не хотелось сниматься в откровенных сценах. Как ни странно, в «Последнем танго в Париже» (1972) ее это не смущало.
Премьера: 17 августа 1977 (Франция).
Этот фильм Бунюэля - самая известная, но далеко не первая экранизация романа Пьера Луиса «Женщина и марионетка». Самую первую датируют 1920 годом. Вторая вышла спустя восемь лет. Довольно заметный фильм «Дьявол - это женщина» в 1935 снял Джозеф фон Штернберг - с Марлен Дитрих в роли Кончи Перес. Следующая экранизация появилась в 1946, а в 1959 году Жюльен Дювивье снял картину «Женщина и паяц» с Брижит Бардо в главной роли.
Рецензия Роджера Эберта (англ.) - http://rogerebert.com/reviews/that-obscure-object-of-desire-1978.
Картина входит в престижные списки: «They Shoot Pictures, Don't They?»; «1000 лучших фильмов» по версии критиков Нью-Йорк Таймс; «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева; «Рекомендации ВГИКа» и другие.
События фильма показаны в обратном порядке. Сначала показана концовка, а затем начало сюжета. Состоятельный француз средних лет Матье заходит в купе вагона поезда, следующего из Севильи в Париж. Его преследует, пытаясь попасть в уходящий поезд, красивая молодая девушка - Кончита. Пытаясь отделаться от нее Матье выливает ей на голову ведро воды. Это наблюдают спутники Матье по купе и требуют объяснений. Тогда Матье рассказывает историю его отношений с Кончитой. Девушка появилась в его доме более года назад, устроившись на работу горничной. Кончита явно не имела опыта, так что пользы от ее работы было никакой - у нее все валилось из рук. Матье давно бы ее выгнал, но девушка вызывала его сексуальное влечение. Девушка то давала понять, что не против ухаживаний Матье, то опять отказывала. Как-то раз Матье уже почти уговорил Кончиту на сексуальную близость. Каково же было изумление Матье, когда, раздев Кончиту, он обнаружил на ней штаны из прочной парусины. Как он ни мучился, он не смог разорвать ткань. Оказывается, Кончита дала обет невинности до замужества. Это невероятно взбесило Матье, и он разорвал отношения с Кончитой. В ходе повествования на фоне происходят некие загадочные террористические акты. То по телевизору передают о взрыве бомбы, то Матье читает в газете, что кого-то убили. Через некоторое время Матье встретил Кончиту в роли стриптизерши, исполняющей фламенко в ночном клубе Севильи. Чувства вспыхнули опять. Теперь Матье решил действовать более солидно. Он купил Кончите дом, дал понять, что настроен серьезно, и договорился о свидании. Когда Матье приходит вечером на свидание, Кончита не пускает его на порог. Явно издеваясь, она раздевается перед Матье, который наблюдает сцену из-за решетки, и вступает в интимную близость со своим любовником. Подавленный и сломленный Матье возвращается в гостиницу. Утром в его номер приходит Кончита и просит простить ее, потому что никакого любовника у нее нет, а она просто хотела разыграть Матье. В ответ на это Матье избивает Кончиту до крови. В концовке фильма Кончита все-таки появляется в купе поезда по окончании рассказа Матье и выливает ведро воды на него. Матье и Кончита вместе покидают вагон и отправляются гулять по Парижу. Рядом с ними взрывается бомба террористической группы.
Экзистенциальная иронически-мелодраматическая комедия. Последний фильм великого испанца Луиса Бунюэля блистательно доказывает, что он был молод, неистощим на выдумку, задирист, язвителен и бунтарски настроен и в свои семьдесят семь лет. "Этот смутный объект желания" представляет собой рассказ благочестивого графа Матье о своем любовном романе со служанкой Кончитой. Пожилой любовник охотно предается воспоминаниям, которыми без стыда делится с попутчиками - случайными соседями по купе. За время поездки он в подробностях воспроизводит свои злоключения с юной пассией. Режиссер давно мечтал экранизировать роман "Женщина и паяц" Пьера Луиса, который уже трижды переносился на экран, близко к тексту, как в одноименной ленте 1959 года Жюльена Дювивье, или вольно, по мотивам - в американской картине "Дьявол - это женщина" (1935) Джозефа фон Штернберга с неподражаемой Марлен Дитрих в главной роли. Фраза "бледный объект желания", найденная в тексте, в слегка видоизмененной форме дала название картине, ставшей типично бунюэлевской историей о невозможности обладания женщиной. Изменчивая природа женской натуры с характерным противостоянием духовного и плотского начал (к этой теме Бунюэль обращался систематически - "Симеон-столпник", "Дневная красавица", "Тристана") на этот раз была представлена в весьма радикальной трактовке. После того, как актриса Мария Шнайдер, якобы возмущенная обилием обнаженный сцен (и это после съемок у Бертолуччи в "Последнем танго в Париже"!), ушла из фильма, на роль Кончиты срочно стали искать замену. Две пробовавшиеся на эту роль актрисы, 20-летняя француженка Кароль Буке и 21-летняя испанка Анхела Молина, одинаково приглянулись режиссеру, и он пошел на неожиданный и рискованный шаг - обеих утвердил на главную женскую роль. В итоге первая стала воплощением кротости и смирения, вторая - неповиновения и гордыни. Злопыхатели тут же пустили слух, будто бы плохо видящий и почти потерявший слух Бунюэль просто не разглядел и не расслышал, что перед ним разные актрисы, а когда ему на это намекнули, он представил все как собственное гениальное прозрение, поскольку было уже поздно что-то менять. Надо сказать, что такого рода легенды постоянно липли к этой незаурядной личности. Таким образом, ангельская и дьявольская ипостаси разделились буквально, сделав графа Матье послушной марионеткой в руках не одной, а сразу двух роковых искусительниц. Распавшись на две составляющие (лед и пламень), Кончита в каждом из своих обликов одинаково ловко ускользает от старого ловеласа, который упорно не жалеет замечать, что общается с двумя разными женщинами. Авторская ирония по поводу того, что старый граф превратился в слепца, воспринималась по-разному. Одним зрителям такое клонирование героини путало все карты, заметно затрудняя восприятие фильма на уровне сюжета, другие сочли такую метаморфозу слишком умозрительной, третьи, не мудрствуя лукаво, решили, что кто-то здесь явно впал в маразм - либо автор, либо его герой. Катрин Денев в картинах "Дневная красавица" и "Тристана" точно почувствовала и передала бунюэлевское восхищение изменчивой, неуловимой природой женского естества, противоборством в нем плотского и духовного, материального и идеального, прозы жизни и поэзии мечты. Разделив личность героини на две половинки, вроде бы наделив одну из ипостасей кротостью и покорностью, так влекущей к себе, а другую - буйным нравом, одержимостью и неповиновением, автор ленты "Этот смутный объект желания" затем опровергает предположение, что каждая из них по отдельности воплощают ангела и дьявола, только выделенных для убедительности из цельной натуры женщины. "Скромный ангел" немало мучает Матье, прибегая к извечным хитростям и уловкам холодной и равнодушной "роковой красавицы" (француженка Кароль Буке идеально подходит для этой роли). А "неистовый дьявол" обнаруживает в какие-то мгновения сострадание и даже привязанность к несчастному графу, который запутался в своих страстях и уже не знает, какую из них двоих он любит и вожделеет. Метафора "смутный объект желания" - не только неясная, неразгадываемая, непредсказуемая сущность женщины, к которой мужчина испытывает непреодолимое, находящееся за пределами разума, всепоглощающее влечение. Сообщения о действиях террористов из "группы революционной армии младенца Иисуса" (в этом - весь Бунюэль!) мелькают по ходу повествования и могут показаться случайным фоном действия, только не у этого мастера кино, внимательного к любой мелочи. Еще в фильме "Скромное обаяние буржуазии" ультра-революционеры представляли неминуемую угрозу смерти для наслаждающихся жизнью, едой и адюльтером буржуа и аристократов. В последней работе режиссера мотив рока становится более настойчивым и грозным. Дело вовсе не в "роковой женщине", погубившей "жалкого паяца". Для этого "гедониста со стажем", подрастерявшего свое "скромное обаяние", сама действительность превратилась в "смутный объект желания", неугадываемый и непознаваемый. Смерть маячит на каждом повороте, подстерегает в любом закоулке, являясь, возможно, слишком жестоким возмездием, но так или иначе неотвратимым и закономерным. Яростный ниспровергатель мнимого "золотого века" буржуазии достойно завершил свое творчество, влепив звучную и вызывающую смех хлесткую пощечину, наконец взорвав ту мину замедленного действия, которая давно уже была им (еще в фильмах конца 20-х годов, причисляемых к киносюрреализму, - "Андалузский пес" и "Золотой век") заложена под "святая святых" в жизни каждого уважающего себя буржуа, - его личную потребность в постоянном удовольствии. И знаменательно, что на исходе своего пути, странствий вдали от родины испанец Луис Бунюэль получил специальную премию на фестивале в Сан-Себастьяне - уже после смерти Франко и падения диктатуры. Сама судьба Бунюэля, если внимательно приглядеться, как будто сочинена неисправимым сюрреалистом. Есть некая скрытая магия в дате его рождения - 22.02.1900. Три двойки и три нуля и цифра 19, которая сменила сто лет назад предшествующую цифру 18. Конечно, для нас, испытавших непонятную эйфорию в связи с изменением сразу четырех цифр - 2000 вместо 1999, нелегко вообразить, что и для предков, опрометчиво считавших, что с приходом 1900 года они попадают в ХХ век, этот психологически переломный момент тоже что-то значил. А то, что время появления будущего великого режиссера двадцатого столетия пришлось именно на переходный 1900-й, словно подтверждает лишний раз удивительную двойственность чуть ли не всего, что связано с личностью и творчеством Луиса Бунюэля. Он почти не обращался в своих лентах напрямую к прошлым векам - исключение составляют не очень-то удачные экранизации "Робинзон Крузо" (1953) и "Бездна страсти" (1954, по "Грозовому перевалу" Эмили Бронте). Но почти во всех его работах (наиболее очевидно, разумеется, в "Золотом веке" 1930 года, новелле "Симеон-пустынник" 1965 года и в картине "Млечный путь" 1968 года) словно сталкиваются на одном пространстве совершенно разные исторические времена, а герои пытаются во что бы то ни стало вырваться из сковывающих пут старого и давно отжившего, или же они кажутся законченными идеалистами, которые явно ошиблись, попав в современность. Таковы самые трагические бунюэлевские персоны - Назарин и Виридиана из одноименных фильмов 1957 и 1960 года, новые святые, которые вряд ли когда-нибудь будут канонизированы церковью. Кстати, отношения Бунюэля с церковью и религией - это совершенно запутанный вопрос. Считается, что, получив типичное для испанца католическое воспитание (с шести лет Луис учился в сарагосском колледже братьев ордена "Святого сердца Господнего", а через год был переведен в колледж иезуитов в том же городе), он уже в 15 лет потерял веру, а общение с мадридской художественной богемой на рубеже 10-20-х годов окончательно довершило процесс расставания с религиозными догматами. Потом не раз, уже став режиссером, Луис Бунюэль обвинялся в богохульстве, а в лучшем случае - в несомненных антиклерикальных настроениях. И часто, к месту и не к месту, цитировался его знаменитый парадокс: "Слава Богу, я атеист". Но настойчивость, с которой Бунюэль на протяжении 50 лет своей карьеры в кино возвращался к религиозной тематике и к проблеме веры, заставляет предположить, что все не так однозначно было понятно ему самому - и он стремился вновь и вновь решить неразрешимое, постичь неуловимое. Например, по поводу признанного святым анахорета Симеона-пустынника режиссер высказался так: "Я действительно восхищаюсь силой духа Симеона. Это очень волевая и отрешенная личность, но ее сила пропадает втуне, потому что она поставлена на службу фальшивому делу". Абсолютно амбивалентна также ставшая притчей во языцех склонность Луиса Бунюэля к отстраняющим и "остранняющим" фирменным деталям (чаще всего это навязчивые, преследующие образы ступней женских ног или женской обуви - подлинная мания ревности героя фильма "Он" 1953 года рождается только из-за того, что в церкви он случайно зацикливается на виде ступней одной из скульптур). Это вынуждает теоретиков кино считать Бунюэля одним из отцов-основателей кинематографического сюрреализма, которому он с разной степенью преданности все-таки продолжал следовать до своего последнего вздоха. Между прочим, предсмертная книга мемуаров, написанная совместно с долголетним соавтором, французом Жан-Клодом Карьером, так и называлась: "Мой последний вздох". А умер режиссер, поделивший свою жизнь между Испанией, Францией и Мексикой, 29 июля 1983 года в Мехико, то есть менее семи месяцев не доживший до 84 лет - срока, определяемого для полной реализации кармы. 9.5/10. (Сергей Кудрявцев, 1990)
Если название переводить по аналогии с русскими идиомами (чего я всегда был сторонником), то легко получается - "Любовь слепа". Этому не противоречит содержание и идея фильма. А тот факт, что главную героиню играли две актрисы (это самый крутой из наворотов Бунюэля!), дает лишний козырь нашему варианту. Сам Бунюэль почему-то был уверен, что никто и не заметил этого трюка. "Объект", о чем мы уже писали, завершает "старческую" трилогию с участием Фернандо Рея (и - увы! - творческий путь режиссера). В "Виридиане" его значение было невелико: отказ возлюбленной - самоубийство героя. В "Тристане" режиссер и героиня помучали позднего влюбленного достаточно, и откровенно подтолкнули в могилу. А вот здесь наступил черед трагикомедии и вполне трезвого отношения к существу вопроса. Впрочем, сюжет режиссер откровенно перенес (широко разветвив его) из фильма вне пределов трилогии - "Скромное обаяние буржуазии". Там есть потрясающая сцена - аппетитная Мухерита совершает покушение на иноземного посла (в исполнении того же Рея). Тот, обезоружив ее и чувствуя полную власть над ней, пытается террористку уестествить. Он под юбку, она к пистолету - кто кого... Здесь терроризм убран как преграда для половой гармонии, но заявлен как внешняя угроза хоть для счастливой, хоть для несчастной любви. А героя таки грабят приятели предмета его страсти, благодаря чему есть повод поговорить, ну и так далее. Так вот - мало того, что две исполнительницы одной роли превращают фильм в чертовски интересную игру: кто же сейчас?.. - это еще и важные структурные элементы. Одна из них - настоящая, такая, какой ее видят все. Другая - образ для охмурежа именно тебя (любовь слепа...), образ, созданный совместными, так сказать, усилиями. Как она издевалась над мужиком, стерва! Как пудрила моги со своим целомудрием, со своей вечной любовью! Я, честно говоря, ожидал обратного варианта "Тристаны" - он просто обязан был ее убить! Я бы убил. Не знаю - зачем, но женщине всегда нужен кто-то, кого можно безнаказанно мучать. Обычно это беззаветно любящий - он слеп, зависим и безоружен. Ей льстит, что она - такая мелкая, дешевая и гнусная - получила безграничную власть над сильным, благородным и честным визави - и упивается этой властью. "У меня нет ничего более драгоценного, чем я", - говорит героиня. Это диагноз. Поелику речь в данном случае шла о банальном сексе, а не о мифических богатствах женской души. Вот об этом, собственно, и фильм. О беспримерной спекуляции, которую мы вынужденно прикрыли флером высоких чувств. Тут нет места ни приземленным собственным удовольствиям, ни опять же мифической женской любви, а есть сугубый расчет впарить себя подороже, повыгоднее, понадежнее. Заканчивается фильм двумя весьма выразительными метафорами. Получившие наконец каждый свое герои останавливаются у витрины, где пожилая мадам штопает окровавленные кружева. Я это понял как житейское затягивание трещины, образовавшейся в досвадебный период. (Да и трудно понять иначе.) Прореху-то заделают, но шов и пятна останутся. Дамам, читающим эту страницу, следует помнить, что насилие, которое они осуществляют над чувствами, оставляет в мужской душе изрядные шрамы. Рано или поздно это о себе напомнит. Так что еще неизвестно, кто окажется в выигрыше... И сразу же за этим гремит взрыв. Теракты, гремевшие вдалеке и вокруг, настигли и наших героев. Так что в выигрыше вообще никто не оказался. Жизнь - вещь ненадежная. И ради чего же тогда... Джентльмена мне было жалко. (Игорь Галкин)
Последний в своей жизни фильм "Этот смутный объект желания" Луис Бунюэль (1900-1983) снимал, будучи практически глухим, однако фантазии и художественной энергии этой картины мог бы, наверное, позавидовать любой молодой режиссер. Главную мужскую роль в фильме снова сыграл Фернандо Рей (1917-1994). Его персонаж влюблялся в некую красавицу, роль которой сыграли... две актрисы - испанка Анхела Молина ("Живая плоть", "Пробка") и француженка Кароль Буке ("Слишком красива для тебя") воплощая тем самым различные свойства непостижимой женской натуры. По аналогии с предыдущей работой Бунюэля коего последний фильм, вероятно, можно было бы назвать "Призрак любви", ибо любовь столь же призрачна и неуловима, как и свобода. Любовь и Свобода. Две вечные музы великого режиссера, бунтаря и неисправимого сюрреалиста... (Александр Федоров)
30-й и последний фильм Бунюэля является адаптацией романа Пьера Луиса 1898 года "Женщина и паяц". Экранизаций этого романа хватало и до Бунюэля. Фон Штернберг снял "Женщину - дьявол" с Марлен Дитрих в 1935, а Жюльен Дювивье - "Женщину и паяца" в 59-м. Но кто сейчас вспомнит об этих фильмах, разве что фанаты Дитрих. Фильм же Бунюэля помнят все уважающие себя киноманы. Помнят, любят, иногда пересматривают. Потому что Бунюэлю удалось сделать потрясающую черную комедию. Главный герой Матье - типичный хранцузский буржуа средних лет, который влюбляется в 19-летнюю испанку Кончиту. Кончита ему не дает. Никакие ухищрения и извивания Матье не приводят к результату. Он уже на грани отчаяния и безумия, а самое скверное, он не знает, за что ему такое наказание, и любит Кончита его вообще? Да, она уверяет, что любит, но почему тогда не отдается на милость победителю ее сердца? Грустную историю своей жизни Матье рассказывает попутчикам, пассажирам поезда, который уносит его из негостеприимной Севильи обратно в Париж. Бунюэль предлагает и нам побыть этими попутчиками, завороженными захватывающей, пикантной историей, с блеском разыгранной Фернандо Реем и Двумя Кончитами - Кароль Буке и Анхелой Молиной. Вообще Бунюэль подкинул загадку с двумя актрисами, изображающими одного и того же персонажа. Когда Кончита ласкова и приятна, когда она одаряет Матье обещаниями секса, ее играет тонкая Кароль Буке. Когда Кончита несет Матье облом, ее играет пышка Анхела Молина. Бунюэль переворачивает с ног на голову нехитрые принципы, заданные Алисой в стране чудес, мол, от сдобы добреют. Нет, у Бунюэля все с точностью до наоборот, хотя в сумме-то, конечно, одна херня. Возможно, Бунюэль хотел сделать Кончиту соблазнительной для всех зрителей без исключения: тем, кому нравятся стройные женщины, он подсовывает Кароль Буке, тем, кому нравятся женщины в теле - Анхелу Молину. А может быть и так: у Матье попутчиков-мужчин двое, и каждый из них, представляя себе Кончиту, видит ее по-своему. Настоящий смутный объект желания! Но на днях я прочел увлекательную автобиографическую книгу Бунюэля "Мой последний вздох". Как же все просто оказывается на деле: "В 1978 году, когда я снимал "Этот смутный объект желания" в Мадриде, у меня возникли серьезные разногласия с актрисой, так что продолжать работу стало невозможно и продюсер Серж Зильберман решил прервать съемки. Это грозило неустойкой. И тут мы как раз оказались с ним в одном баре. После второй порции "драй мартини" мне вдруг пришла в голову мысль использовать на одну роль двух актрис, чего прежде никогда не делалось. Серж подхватил эту мысль, хотя я высказал ее как бы в шутку, и фильм с помощью бара был спасен. Этот фильм, как и "Дневная красавица", производит смятенное, тревожное впечатление. Чувствительным самцам смотреть его просто не рекомендуется! И вот что еще хочу сказать: никому, кроме Бунюэля, не удавалось показать изысканные манеры буржуазной публики настолько смешными, а галантность старых ловеласов настолько нелепой. (Владимир Гордеев)
С моей точки зрения лучший фильм Бунюэля и последний в его творчестве. В нем как всегда режиссер с помощью различного рода троп пытается спроецировать психологические взаимоотношения личностей и предсказать будущее всего общества. Сейчас, когда терроризм объял планету картина мастера выглядит пророческой. Для Бунюэля женщина - это смутный объект желания, она обезличена, ее личность не имеет четких очертаний, а имеет скорее набор лиц, чувств. По крайней мере для мужчины это выглядит именно так. Кончита это обобщенная женщина, женщина как понятие. Как бы герой не пытался разгадать тайну личности объекта желания, этого ему не удается. Что-то тянет мужчину к объекту, а что непонятно, непонятно именно для мужчины. Он навеки порабощен им и принужден к поиску смутного объекта, в сотнях лиц ища одно, не понимая, при этом, что все они одинаковы, неразличимы и иллюзорны. Женщина у Бунюэля это лживое существо с помощью привлекательности добивающееся тех или иных благ. А мужчина не может противостоять этому. Такое было, есть и будет. Блестящие актерские работы Фернандо Рея и Анхелы Молины. Дебют в кино Кароль Буке. (denton, cinematheque.ru)
Последний фильм великого Бунюэля представляет собой рассказ благочестивого графа Матье о своем любовном романе со служанкой Кончитой. Пожилой любовник охотно предается воспоминаниям, которыми без стыда делится с попутчиками - случайными соседями по купе. За время поездки он в подробностях воспроизводит свои злоключения с юной пассией, которые выглядят развернутой метафорой популярного двустишия: «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». За основу 77-летним режиссером был взят ранее уже неоднократно экранизированный роман «Женщина и паяц» Пьера Луиса. Фраза «бледный объект желания», найденная в тексте, в слегка видоизмененной форме дала название картине, ставшей типично бунюэлевской историей о невозможности обладания женщиной. Изменчивая природа женской натуры с характерным противостоянием духовного и плотского начал (к этой теме Бунюэль обращался систематически - «Симеон-столпник», «Дневная красавица», «Тристана») на этот раз была представлена в весьма радикальной трактовке. После того, как актриса Мария Шнайдер («Последнее танго в Париже»), приглашенная на роль Кончиты, не смогла совладать с поставленной перед ней задачей, было решено заменить ее другой исполнительницей. Две пробовавшиеся на эту роль актрисы, 20-летняя француженка Кароль Буке и 21-летняя испанка Анхела Молина, одинаково приглянулись режиссеру, и он пошел на неожиданный и рискованный шаг - обеих утвердил на главную женскую роль. В итоге первая стала воплощением кротости и смирения, вторая - неповиновения и гордыни. Злопыхатели тут же пустили слух, будто бы плохо видящий и почти потерявший слух Бунюэль просто не разглядел и не расслышал, что перед ним разные актрисы, а когда ему на это намекнули, он представил все как собственное гениальное прозрение, поскольку было уже поздно что-то менять. Надо сказать, что такого рода легенды постоянно липли к этой незаурядной личности. Таким образом, ангельская и дьявольская ипостаси разделились буквально, сделав графа Матье послушной марионеткой в руках не одной, а сразу двух роковых искусительниц. Распавшись на две составляющие (лед и пламень), Кончита в каждом из своих обликов одинаково ловко ускользает от старого ловеласа, который упорно не жалеет замечать, что общается с двумя разными женщинами. Авторская ирония по поводу того, что старый граф превратился в слепца, воспринималась по-разному. Одним зрителям такое клонирование героини путало все карты, заметно затрудняя восприятие фильма на уровне сюжета, другие сочли такую метаморфозу слишком умозрительной, третьи, не мудрствуя лукаво, решили, что кто-то здесь явно впал в маразм - либо автор, либо его герой. После завершения «Призрака свободы» Бунюэль вновь решил оставить кино, и на этот раз уже навсегда, так как ему, ровеснику века, исполнилось уже 74 года. Но Серж Зильберман, который в нем «души не чаял», все же уговорил маэстро сделать еще один фильм. Последняя картина сделала его уникумом еще и в том смысле, что Бунюэль стал единственным режиссером, который продолжал снимать великие фильмы на протяжении полувека: триумфально стартовал в 1928-м «Андалузским псом» и шедевром же закончил в 1977-м. «Этот смутный объект желания» лишь подтвердил правило, что слишком радикальные фильмы часто остаются без наград: даже специальный приз, полученный режиссером на МКФ в Сан-Себастьяне, сопровождался формулировкой «за творчество в целом». Ошибкой является утверждение, что этот фильм якобы был удостоен иноязычного «Оскара». На самом деле последний фильм Бунюэля, название которого давно уже стало афоризмом, был только в числе пяти номинантов и уступил другой французской картине - «Вся жизнь впереди», поставленной израильским режиссером Моше Мизрахи. Бунюэль, чьи озабоченные пожилые герои постоянно грезили женским телом и желали им обладать, при этом пожизненно оставался верным мужем, 61 год (!) прожив с единственной супругой. Он принадлежал к категории тех людей, что не сдавались старости и до последнего дня сохраняли живой интерес к окружающему миру. И в 80 лет он продолжал делать получасовую зарядку, гулял, выпивал за день несколько чашек кофе, пытался читать с большой лупой и никогда не смотрел телевизор! (Малоv, sqd.ru)
Немолодой человек по имени Матье на всех парах спешит на поезд, по пути отбиваясь от назойливой юной девицы с синяком под глазом. Она как заведенная повторяет фразу «ты все неправильно понял» и никак не хочет отставать. Даже ведро воды, вылитое на нее осерчавшим Матье прямо из вагона, не способно остудить пылкую преследовательницу. Соседям по купе, ставшим свидетелями столь необычной сцены, Матье поведает историю своих отношений с этой женщиной. Последний фильм Бунюэля похож на сексуальную фантазию престарелого испанца, финальную рефлексию на тему любви, доведенную до крайности и как итог ставшую абсурдом. Физическая близость здесь становиться своего рода стеной, за которой скорее окажется жалкая комнатушка, вместо роскошного дворца, а потому объект желания так и останется в смутном отдалении. Сама же любовь, загнанная в угол нелепыми принципами, будет метафорически отражаться в актах терроризма, периодически вспыхивающих в городах Испании, свидетелями (а иногда и жертвами) которых становятся герои. Роль молоденькой Кончиты, по которой сходит с ума Матье, исполняют две разные актрисы. Таким образом Бунюэль добивается наглядной демонстрации двойственной натуры женщины (эта тема интересовала его на протяжении всего творчества), ангела и демона в одном лице, для которых мужчина, оказавшийся в их власти, становится всего лишь игрушкой. И тогда слова и действия, препятствующие телам слиться в экстазе страсти, обретают дьявольские формы, но ослепленной желанием марионетке уже не спастись. Эта странная связь с привкусом садомазохизма, разыгранная на узких европейских улочках драма чувств, оказывается хитроумной мозаикой из человеческих характеров. В умелых руках режиссера она становится обманчиво простой картиной о вожделении, но при внимательном рассмотрении видно, что именно скрывается за банальным стремлением поскорее оказаться в койке. А это уже совсем другое кино. (Подковыров)
Уже не в первый раз тема Бунюэля - недостижимость: повторяемость достаточная, чтобы звучать рефреном. Опять кому-то не по силам до чего-то добраться. Юмор, близкий к эталонному - неброский, в меру горький, - искрится на фоне уходящей из-под ног реальности: плавающая муха, террористы, карлик… Господин очень средних лет, испытывая атаки беса в область сердца, имел неосторожность возжелать объект, смутность которого подчеркнута исполнением его роли сразу двумя актрисами - ход, кстати, - какими бы подтекстами его не наделяли по факту - абсолютно спонтанный и, вдобавок, замысленный под мухой. Он не может быть профильным. Естественно, эта двойственность женского начала, введенная поддатым Бунюэлем, всем понравилась, и не могла не понравиться: одна ипостась манит волшебными глазами, вторая - танцор фламенко в костюме Евы. Впрочем, Кончита - девушка честная, прямым текстом Матье все сразу объяснившая: хотеть - пожалуйста, владеть - ни-ни, разлюбишь. И чем он слушал? Так уж повелось, что вещи и представления о них имеют необоримый разрыв. Иногда вещи опережают представления, но чаще - безнадежно тащатся позади в отставании разболтанного люфта. Их не достать: даже если - помечтаем - одну из них вдруг удастся захватить врасплох, окажется, что она не соответствует представлению о ней, то есть это будет совсем другая вещь. И так всегда: каждый раз представление будет ускользать подобно преследуемой тени. Синдром погони за хвостом, известный подзаборному полкану. Поэтому господин очень средних лет никогда не будет счастлив, потому что все - не так, как он хочет. И девственность ему придется рассматривать исключительно в витрине, как музейный экспонат. (Хмарочес)
Классик испанского и всего мирового кино снял философскую сюрреалистическую историю о слабостях человека и недостижимости счастья и самого идеала. Собственно, о мужской слабости, которую в своих целях порой использует противоположный пол. Вечный вопрос человеческого существования, который всегда будет задаваться. За что мужчина любит женщину? Ответов также много: за красоту, молодость, взаимопонимание, возможность проявить о ней заботу и тем самым самому реализоваться в личной жизни. Что еще? За психологическое и физиологическое желание чувствовать себя рядом с ней. Быть счастливым и уверенным. Только понимает ли он ее? Возможно, что сие ему всего лишь кажется, подобие иллюзии. Порой, когда женщина пытается рассказать о собственных переживаниях, это видится неглубоким и примитивным. Женщина играет пока ей не надоедает. Пока она видит в этом процессе смысл или какую-то выгоду. Но иллюзии составляют суть счастливой части жизни. Без иллюзий она превращается в скучное добывание пропитания, т. е. человек становится похожим на растение. Герой картины-пожилой и одинокий буржуа. Он влюбляется в юную лицемерную и порочную барышню, постоянно вытягивающую из него в первую очередь для себя, а потом и для матери деньги. Она не спешит разделять супружескую жизнь со стариком. Он понимает собственную глупость, рассказывает о ней попутчикам в поезде, даже порой совершает «гордые» поступки, но…Поделать он с собой ничего не может… Луис Бунюэль нашел неожиданную форму выражения двойственности женской природы. Для этого он пригласил двух великолепных актрис- испанскую Анхелу Молину и французскую Кароль Буке. Обе актрисы играют одну и ту же героиню. Молина-отражает порок и страсть, а Буке - холодность и недоступность. Главного героя играет Фернандо Рей, который неоднократно сотрудничал с Бунюэлем. Как видим на экране, Рей прекрасно сработался и ловко показывает слабости своего героя. Вывод. Фильм, как и все фильмы Бунюэля, сделан качественно и безусловно заслуживает просмотра. Хотя бы только за то, что снял его киноклассик и это его последняя режиссерская работа. Больше всего мне понравилось то, как режиссер придумал форму передачи женского поведения. Актеры, возможно, сыграли свои лучшие роли. (Milton)
ЦИТАТЫ ЛУИСА БУНЮЭЛЯ
Воображение - наша главная привилегия. Необъяснимое, как и порождающая его случайность... В Севилье во время съемок картины "Этот смутный объект желания" под воздействием внезапного вдохновения в конце одной сцены я вдруг попросил Фернандо Рея подобрать большой джутовый мешок помощника оператора, лежавший на скамье, и, удаляясь, набросить его себе на плечи. Одновременно я понимал всю нерациональность такого поступка и немного боялся его. Я снял два варианта сцены - с мешком и без него. На другой день во время просмотра материала вся группа согласилась - и я тоже, - что сцена с мешком была лучше.
Я обожаю сны, даже если это кошмары. они полны знакомых и узнаваемых препятствий, которые приходится преодолевать. Но мне это безразлично. Именно безумная любовь к снам, удовольствие, ими порождаемое, без какой-либо попытки осмыслить содержание, и объясняет мое сближение с сюрреалистами. "Андалусский пес" родился в результате встречи моего сна со сном Дали. Позднее я не раз буду использовать в своих фильмах сны, отказываясь сообщить им хоть какой-то рациональный характер и не давая никаких разъяснений. Однажды я сказал мексиканскому продюсеру: "Если фильм слишком короток, я введу в него свой сон". Но он не оценил моей шутки.
Психиатры и психоаналитики много писали о моих картинах... Пусть пишут. Мое неуязвимое воображение поможет мне прожить до конца. Ужасно, если все понимаешь. Какое счастье, когда способен встретить неожиданность.
Меня часто спрашивают, что стало с сюрреализмом. Я просто не знаю, что сказать. Иногда я отвечаю, что сюрреализм победил в мелочах и потерпел поражение в главном. Андре Бретон, Арагон, Элюар стали одними из лучших французских писателей XX века, их книги на видном месте во всех библиотеках. Макс Эрнст, Магритт, Дали принадлежат к числу самых признанных художников, их полотна бесценны и представлены во всех музеях. Таковы художественные и культурные достижения сюрреализма. Но именно они-то имели наименьшее значение для большинства из нас. Сюрреалисты мало заботились о том, чтобы войти в историю литературы и живописи. Они в первую очередь стремились, и это было важнейшим и неосуществимым их желанием, переделать мир и изменить жизнь. Но именно в этом вопросе мы явно потерпели поражение.
Об одном я грущу: я не буду знать, что произойдет в нашем мире после меня, ведь я оставляю его в состоянии движения, словно посреди чтения романа, продолжение которого еще не опубликовано. Мне кажется, что прежде люди не испытывали такого любопытства к тому, что будет после их смерти, во всяком случае, оно не было таким сильным. Ведь мир так медленно менялся. Признаюсь еще в одном: несмотря на всю свою ненависть к газетам, я хотел бы вставать из гроба каждые десять лет, подходить к киоску и покупать несколько газет. Я не прошу ничего больше. С газетами под мышкой, бледный, прижимаясь к стенам, я возвращался бы на кладбище и там читал бы о несчастьях мира. После чего, умиротворенный, засыпал бы снова под надежным покровом своего могильного камня.
Луису Бунюэлю, величайшему кинорежиссеру XX столетия, не слишком везло в России. Впрочем, как и многим его современникам. Один из самых запретных кинематографистов мира в советское время, он и сейчас оказался в ситуации более чем странной. Его фильмы, до того неизвестные зрителю, начали попадать к нему после картин его доморощенных и грубых подражателей. Столетие Бунюэля в России было отмечено пошлыми и неточными телепередачами, которые могли только вконец запутать зрителя. Судьба Бунюэля в Советском союзе была незавидной. При его жизни ни одна из его картин не была показана здесь в кинотеатрах. Его картины "второго" периода, его шедевры "Забытые", "Назарин", "Виридиана", через взаимоотношения человека с обществом и религией трактовавшие глубинные вопросы жизни, не были известны даже профессиональной кинематографической публике. Это было самое запретное имя, и Бунюэль это знал. Моя книга - сборник статей о Бунюэле, его интервью и статьи, сценарий "Виридианы" (шедевра, актуальность которого лишь усиливается со временем) - в сильно усеченном и истерзанном виде вышедшая в 1979 г., одиннадцать лет находилась под запретом в издательстве "Искусство". И неспроста: первая же книга с этим именем на обложке пробила брешь в стене замалчивания великого испанца и разошлась в считанные дни. Кем же был этот человек, дон Луис Бунюэль, этот "ужасный испанец", арагонец, получивший мировое признание, автор знаменитых французских, мексиканских и испанских фильмов? "Я могу включить - на правах сна - некоторые иррациональные моменты, но никогда не символические…" Вне всякого сомнения, Луис Бунюэль - один из наиболее влиятельных художников в мировом кино. Знаменитый кинооператор Габриэль Фигероа в 1991 г. в беседе со мной отметил, что "Бунюэль привнес новое измерение в мексиканское кино. Интеллектуальное измерение". Расширяя его влияние за пределы ареала кинематографа, писатель и сценарист Карлос Фуэнтес называл его одной из самых крупных фигур в испаноязычной культуре всех времен, уравнивая его с Сервантесом, Кеведо, Веласкесом и Гойей. Фуэнтес многократно повторял это утверждение на протяжении нескольких десятилетий, и отнюдь не был одинок. При этом Бунюэль, ровесник века, был и остается художником именно своего времени, XX века, века стремительных перемен и открытий, крушения мифов и рождения новых искушений, эпохи глубоких потрясений в общечеловеческом масштабе и признания ценности каждой личности, века невиданной массовой жестокости и безграничного личного милосердия. Удивительным образом он сочетает в своей жизни абсолютную уникальность с дружескими привязанностями и верностью юношеским пристрастиям. Единственный кинорежиссер в группе сюрреалистов, подписывавший шумные манифесты группы вместе с Андре Бретоном, Полем Элюаром, Робером Десносом, он говорил в интервью, что "сюрреалистический бунт утратил свою актуальность, что после потрясений Второй мировой войны он стал притупившимся оружием". Английский критик Питер Харкорт, признавая особую роль Испании, как "во многих отношениях имманентно сюрреалистической страны, где сохраняются бок о бок средневековые крайности, изысканность и жестокость", считает Луиса Бунюэля самым тонким сюрреалистом из всех испанцев, входивших в группу. "Мои запросы кинозрителя состоят в том, чтобы кино мне что-то открывало, а это случается крайне редко." Приехав из Мадрида в Париж в 1925 г., Бунюэль вскоре предъявил миру свои первые, сюрреалистические фильмы: "Андалусский пес", а затем "Золотой век" - скандальные, загадочные, вызывающие, не предназначенные для логического анализа. Бунюэль невысоко оценивал попытки их логических объяснений. "Мне доводилось слышать или читать более, или менее изобретательные толкования "Андалусского пса", но все они одинаково далеки от истины. Вместе с Дали мы брали гэги и предметы, какие только приходили на ум, а затем безжалостно отбрасывали все то, что могло хоть что-нибудь значить", - говорил он в одном из своих интервью. "Золотой век" снят по заказу известного парижского мецената виконта Шарля де Ноай. В конце 1929 г. он финансировал два фильма, которым было суждено сохранить в истории кино его и без того знатное имя: "Золотой век" Луиса Бунюэля и "Кровь поэта" Жана Кокто. Знаменитый потомок древнего рода де Ноай подал пример, которому, к сожалению, не многие последовали: он оплатил полностью все расходы по производству двух фильмов, благородно предоставив художникам полную и неконтролируемую свободу. Первоначально Дали и Бунюэль намеревались использовать в новом фильме гэги и находки, не вошедшие в первую картину. Сценарий назывался "Андалусским зверем", и фильм должен был стать в некотором смысле продолжением "Андалусского пса". Бунюэль начал снимать в Париже, а затем уехал к Дали в Кадакес, на Коста-Брава. Однако в Кадакесе их совместное творчество ограничилось единственным съемочным днем, произошла ссора, и Бунюэль закончил картину совершенно самостоятельно. "Я всегда работал в согласии со своей совестью. Ни один из моих фильмов не содержит ни одной мельчайшей детали, противоречащей моим нравственным или политическим убеждениям." Отношения Бунюэля и Дали не остались секретом для публики. Дали, с его гипертрофированным вниманием к своей персоне, первый сообщил миру о разрыве отношений со старым другом по Мадридскому университету, с которым его связывало бурное начало парижского сюрреалистического периода, и два фильма, в одном из которых он практически уже не принимал участия, отказавшись от работы в самом начале. Его имя стояло в титрах, по мнению посвященных в эти дела друзей, исключительно благодаря любезности и благородству Бунюэля, так как один придуманный Сальвадором Дали гэг все-таки вошел в фильм. "Золотой век" не принес виконту успеха у парижского высшего общества. Впервые показанный в ноябре 1930 г. гостям, он был встречен ими чрезвычайно холодно, а на следующий день виконт узнал, что исключен из "Жокей-клуба". Вскоре, предваренный длинным манифестом, подписанным сюрреалистами, фильм был показан широкой публике в "Стюдио-28". Демонстрация в переполненном зале сопровождалась погромом и грубыми выходками национал-патриотов, которые срывали и рвали вывешенные в фойе полотна сюрреалистов Ива Танги, Сальвадора Дали, Хоана Миро, Макса Эрнста, Ман Рея. Через шесть дней префект полиции Парижа Жан Шьяпп запретил фильм. Луис Бунюэль, не лишенный злопамятности в принципиальных вопросах, через много лет отомстил этому гонителю сюрреализма в "Дневнике горничной", где в финале отвратительный насильник, убийца и фашист выкрикивает: "Да здравствует Шьяпп!" "Я родился в очень набожной католической семье и до пятнадцати лет воспитывался у иезуитов. Религиозное воспитание и сюрреализм оставили во мне след на всю жизнь. И я хочу еще раз подчеркнуть, что я ничего не пытался доказывать и никогда не использую кино как кафедру, с которой произносят проповеди." "Кровь поэта", законченная в 1930 г., была показана публике лишь в январе 1932 г. в зале Вье-Коломбье. В противовес "Золотому веку" картину Кокто приняли весьма благосклонно. Протест последовал лишь со стороны сюрреалистической группы, из которой Кокто к этому времени уже был исключен по настоянию Бретона. Сюрреалисты отказались признать фильм своим, а самого Жана Кокто назвали отъявленным реакционером. Хотя между фильмами Кокто и Бунюэля гораздо меньше сходства, чем это принято считать, сопоставление этих художников вполне обоснованно. Кокто считал абсурдным разговоры о влиянии "Золотого века" на его картину, так как этот фильм снимался одновременно с "Кровью поэта". Но он не мог отрицать ни влияния, ни даже прямых цитат из "Андалусского пса" - предыдущей картины Бунюэля. "Кровь поэта" была полемикой именно с этим фильмом. Принцип построения "Золотого века", как и "Андалусского пса", который Бунюэль сохранит во всем своем творчестве - коллаж. Коллаж, который сюрреалисты считали своим открытием (и который приписывают себе ничего не изобретавшие на самом деле нынешние постмодернисты), не мог родиться до эры кинематографа, так как был, в сущности, реализацией, вынесением на поверхность - так, чтобы были видны белые нитки - принципа монтажа. Кинематограф принес человечеству не только движущееся (и звучащее) изображение, но монтаж - эту возможность в мгновение ока переноситься в пространстве и во времени, менять ракурс и угол зрения, и таким образом с фантастической свободой обращаться с ними. Как конструктивизм сделал художественным результатом то, что до него тщательно скрывалось, ибо было лишь рабочей, несущей конструкцией, каркасом, на котором выстраивалось здание, так и сюрреализм желаемой художественной целью сделал показ побудительных мотивов, сцеплений, разнородных и разнонаправленных токов, которые были в основе старого искусства, но никогда им столь откровенно не выставлялись на обозрение. В этом обнажении скрытых связей, характерном и для зрелого Бунюэля, особенно в последних его фильмах "Призрак свободы", "Млечный путь", "Скромное обаяние буржуазии", "Этот смутный объект желания", виден принципиальный отказ от условностей и шаблонных повествовательных приемов, которые заполонили кинематограф. В конце концов от сюрреализма в его творчестве остались жесткость, наглядность сопоставляемых образов, явлений, деталей, стремление убрать промежуточные связующие, а на самом деле лишние звенья между ними, все, кроме строго необходимого, то, что сам режиссер называет дисциплиной. Не насмешка ли, что некоторые постмодернисты делают из его кинематографа, из этой "дисциплины", гарнир для своих поделок? Художник, проживший столь долгую, богатую внешними и, разумеется, внутренними событиями сложную жизнь, переживший две мировые войны, гражданскую войну в Испании, изгнание, снявший более тридцати фильмов, знавший фестивальные триумфы ("Золотая Пальмовая ветвь", "Золотой лев святого Марка", "Золотая раковина" в Сан-Себастьяне, номинации и премии "Оскар") и многолетние творческие простои, говорит о себе и о своих друзьях с обезоруживающей искренностью, простотой и юмором, часто с убийственной иронией и всегда с поистине редкостным бесстрашием. Ведь не случайно он назвал вышедшую за год до его смерти книгу - "Мой последний вздох" - в духе сюрреалистической шутки, но и не без намерения придать своему тексту смысл последней исповеди. Но пусть никто не приступает к чтению книги в надежде наконец-то раскрыть тайны мастерства и секреты жизни Луиса Бунюэля. "Мой последний вздох" написан не для этой цели. Много лет назад в интервью французскому критику Жану-Андре Фиески Бунюэль сказал, что перед смертью позовет священника для последней исповеди. Фиески добавил от себя, что мы так и не узнаем, будет ли это актом настоящей веры или очередной выходкой старого сюрреалиста. В книге воспоминаний Бунюэля "Мой последний вздох" есть почти те же слова: "В предчувствии своего последнего вздоха я думаю, какую бы мне учинить напоследок шутку. Я призываю старых друзей, как и я, убежденных атеистов. Они грустно рассаживаются вокруг моей постели. Приходит священник, которого я просил позвать. К великому смущению моих друзей, я исповедуюсь, прошу отпущения всех моих грехов и соборуюсь. После чего поворачиваюсь на бок и умираю. Но хватит ли сил, чтобы шутить в такой момент?" Как и следовало ожидать, Бунюэль унес эту тайну с собой. Сейчас прах его покоится, как мне рассказал один доминиканский священник из Мехико, в капелле доминиканского монастыря Сан Альберто Маньо (святого Альберта Великого) в Университетском культурном центре в Мехико, там, где служит падре Хулиан Пабло, тот самый доминиканец, с которым последние годы жизни старый дон Луис любил говорить о вере и о существовании Бога и который признался Карлосу Фуэнтесу, что не знал еще человека, умиравшего с такой силой духа, как Бунюэль. Фуэнтесу не трудно было в это поверить: за полгода до этого Бунюэль уже попрощался с ним, предупредив, что они видятся последний раз: "Он обнял меня. Я помню, что во время нашей последней с ним встречи я неотрывно глядел на него, в то время как он смотрел на меня, когда говорил со мной, а его жена Жанна и его сыновья Хуан Луис и Рафаэль смотрели только на Луиса. Это была одна из сцен Бунюэля, одна из тех изумительных многочисленных сцен из его фильмов, когда герои все время смотрят на нас с экрана, чтобы напомнить нам, что его рамки - только условность и что настоящая реальность находится дальше, она иная, содержащая в себе другое и ничем не ограниченная". Жизнь Луиса Бунюэля в искусстве - это путь, длинный, с остановками, сменой пейзажа и обстановки и неожиданными возвращениями. Это в каком-то смысле жизнь-модель, одна из немногих существующих моделей жизни истинного художника, в ней есть слава, забвение, масса незаконченных и неосуществленных замыслов, радость общения с другими гениями ХХ столетия и постоянная, хотя часто и скрытая от чужих глаз работа. Он с юности включился в самую гущу новых течений и движений в искусстве, снял фильмы, которые привлекли внимание современников, потом надолго - настолько, что, кажется, после такого перерыва не возвращаются в действующие ряды - исчез с горизонта, потом вернулся - с новыми фильмами и новым поворотом в своем искусстве, делал кино до старости и из-за этого казалось, что его жизнь еще более длинная, чем она была на самом деле. Последние два десятилетия жизни он был признанным патриархом в кино, при этом не утратившим молодого задора и интереса к миру. XX век прошелся по его жизни трагическими утратами и потерями, но он сумел противостоять ему своим творчеством и своей верностью жизни. Мудрость как-то причудливо и необыкновенно переплелась в нем с неугасаемым и неподражаемым юмором и сюрреалистическими эскападами, испанская сила и витальность были смягчены французским влиянием, толщей французской культуры, которую он воспринял с детства и частью которой он стал сам. "Я обязан Испании и Франции", - скажет он после многих лет изгнания из Испании, жизни в Париже, в Америке и Мексике. В 1967 г. в Венеции после получения "Золотого льва святого Марка" за "Дневную красавицу" Бунюэль ответил на вопрос своего бывшего ассистента Рикардо Муньоса Суай: "Испания повлияла на мое идеологическое и творческое формирование в той же мере, в какой земля питает и взращивает дерево, но что касается культуры, я многим обязан Франции, где познакомился с сюрреализмом". До конца жизни он считал сюрреализм важнейшим фактором своего формирования. И несмотря на сильный испанский пласт в сюрреалистической группе, где были и Хоан Миро, и он сам, и Дали, воспринимал его как явление французское. Никогда не говорил о своем вкладе, несомненность которого никем и никогда не оспаривалась, но всегда - с благодарностью и любовью о влиянии, которое на него оказал сюрреализм и сюрреалисты во главе с Андре Бретоном. Это и неудивительно, потому что, как уже было сказано, он был единственным кинематографистом среди них, а кинематограф оказался единственной по-настоящему животворной средой для сюрреализма. Для всех других видов искусства сюрреализм стал ловушкой. Сверхреализм кинематографа дал сюрреализму возможность не только проявиться, реализоваться как художественному течению, но стать художественным аспектом, художественной составляющей кинематографического произведения. Грубо говоря, настоящий фильм сюрреалистичен, а если нет, то остается произведением-кентавром - полутеатром, полулитературой, полумузыкой. Сюрреалистично само кино, что замечательно сформулировал Сергей Эйзенштейн, написав, что кинематограф "начинается оттуда, куда "докатываются" ценою разрушения и разложения самих основ своего искусства остальные разновидности искусства в тех случаях, когда они пытаются захватывать области, доступные в своей полноте только кинематографу (футуризм, сюрреализм, Джойс и т.д.)… - без отказа от реализма - чем вынуждены расплачиваться искусства другие… но больше того - здесь они осуществляются не только не в ущерб ему, но еще и с особенно блестящими реалистическими результатами". Практически все фильмы великого испанца, в особенности произведения второй половины его жизни, среди которых такие шедевры, как "Назарин", "Виридиана", "Дневник горничной", "Тристана", "Дневная красавица", "Млечный путь", "Скромное обаяние буржуазии", "Призрак свободы" и самая последняя его картина "Этот смутный объект желания", - это все вещественные доказательства той полной раскованности, абсолютного владения кинематографической стихией, которых достигают, наверное, лишь к старости и лишь изначально свободные и всегда стремившиеся к свободе художники. "Кино - это стиль", - любил говорить Жан Ренуар. Отчего же так мало последователей стиля Луиса Бунюэля и совсем нет учеников великого мастера, чему многие годы не переставали удивляться критики? Потому что еще раньше было сказано: стиль - это человек. Можно подражать чему угодно в фильмах Бунюэля, можно заимствовать темы, переносить мизансцены, цитировать планы, образы, детали, монтажные куски и стыки, хотя и это непросто, но всегда остается неуловимая и недоступная подражанию особенность, которой отмечены все его фильмы. Это особенность личности Бунюэля - свобода. Свобода мысли. Свобода выражения. Нет никакого сомнения, что Бунюэлю предстоит вернуться к зрителю. Новые поколения, сами того не подозревая, ждут его. Им нужна его беспощадная трезвость, его мальчишеское озорство, его неподвластность любым видам уныния. В современном мире, где закон больших чисел работает против личности, кинематограф Бунюэля способен помочь сохранить эту личность, уберечь ее от жерновов агрессивной пошлости мифов и "свежих" идей тотального освобождения человечества. Недаром Висконти в одном из своих последних интервью на вопрос, сумел ли кто-нибудь из молодых режиссеров удивить его сейчас, улыбнулся и ответил: "Да. Луис Бунюэль, своим последним фильмом "Этот смутный объект желания"!" Бунюэлю тогда было 77 лет. Да и свою книгу "Мой последний вздох", полную юмора, сарказма, мистификаций, правды и вымысла, Бунюэль, этот всемирно известный атеист, заканчивает мечтой всех художников о "вечном возвращении", но в своем, ироничном стиле: "…несмотря на всю свою ненависть к газетам, я хотел бы вставать из гроба каждые десять лет, подходить к киоску и покупать несколько газет. Я не прошу ничего больше. С газетами под мышкой, бледный, прижимаясь к стенам, я возвращался бы на кладбище и там читал бы о несчастьях мира. После чего, умиротворенный, засыпал бы снова под надежным покровом своего могильного камня". Величие Бунюэля в том, что в его абсолютно бесстрашном видении мира зритель может черпать уникальное знание и силу. Он один из тех титанов, которые способны в хаосе социальных катаклизмов и общечеловеческого безумия, среди войн, освободительных движений и новых рабств ухватить за конец нить Ариадны и выйти к гармонии, сделать ее видимой для своих зрителей - путем точного определения отступлений от нее. Безошибочный диагноз, который он ставит в своих фильмах, не вызывает тоски и отчаяния. Потому что болезнь выявлена, названа, показана, раны обнажены. И твердая рука хирурга держит скальпель. "Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну" (Мф 5, 29). Милосердие Бунюэля беспощадно. (Эссе Лаватры Дуралиде, с сокращениями)