ОБЗОР «ГОЛУБЫЕ ГОРЫ, ИЛИ НЕПРАВДОПОДОБНАЯ ИСТОРИЯ» (1983)
Главный герой, писатель Coco, написал рассказ «Голубые горы» и отнес его в издательство. Прошла осень, зима, весна. Никто рассказ не прочел, более того, все его экземпляры бесследно исчезли. И не мудрено: никто в этой организации не занимается своим делом: директор беспрерывно мотается по заседаниям и банкетам, один из редакторов старательно изучает французский язык, другой все время варит себе обед. Единственный, кто читает рукописи, - это маляр...
Одна из лучших грузинских комедий 1980-х: абсурдная история про писателя, который никак не может опубликовать дебютную повесть в издательстве, превратившемся на излете советской эпохи в маленький кафкианский замок.
Молодой автор написал роман «Голубые горы, или Тянь-Шань» и отнес его в издательство. Одну копию романа передал директору, остальные - своим коллегам. Проходит время, но коллеги так и не удосужились прочитать его творение. Единственный человек, кто быстро и с удовольствием читает все рукописи - маляр, но тому не досталось экземпляра. А тем временем редакционное здание по неизвестной причине постепенно разрушается: осыпается штукатурка, по стенам бегут трещины.
ВСЕСОЮЗНЫЙ КФ (Киев), 1984
Победитель: Главный приз и диплом в программе художественных фильмов (Эльдар Шенгелая).
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПРЕМИЯ СССР, 1985
Победитель: Резо Чейшвили, Эльдар Шенгелая, Леван Пааташвили, Борис Цхакая, Сесилия Такаишвили (посмертно), Василий Кахниашвили, Рамаз Гиоргобиани, Вано Сакварелидзе.
МКФ В БЕРЛИНЕ, 1986
Участие в программе «Panorama» (Эльдар Шенгелая).
Эксцентрическая трагикомедия по мотивам рассказа Резо Чейшвили «Голубые горы».
"...мощный и едкий сатирический залп по чиновникам «эпохи застоя» нанес Эльдар Шенгелая в комедии-притче «Голубые горы, или Неправдоподобная история», повествовавшей о бесконечных мытарствах молодого литератора, имевшего неосторожность отдать рукопись своей повести, в одно из издательств" - Александр Федоров.
Фильм дублирован на к/ст. «Мосфильм». Режиссер: А. Алексеев. Звукооператор: А. Бычкова. Роли дублировали: Валентин Грачев - Сосо, Алексей Алексеев - Васо, Владимир Ферапонтов - директор, Константин Тыртов - маркшейдер, Марина Гаврилко - кассир, Николай Граббе - Иродион, Валентин Брылеев - Гриша, Виктор Маркин - маляр, Валентина Тэжик - Белла, Нонна Терентьева - Лали, Светлана Старикова - секретарша, Анатолий Голик - Отар, Георгий Георгиу - Шукри, Александр Белявский - Тенгиз, Станислав Михин - муж, Виктор Филиппов - Чачанидзе.
Обзор изданий - http://vobzor.com/page.php?id=1208.
Избрав жанр притчеобразной сатиры, авторы фильма "Голубые горы" критикуют не только бюрократизм работников тех или иных Учреждений, бездельничающих на рабочем месте, создавая видимость кипучей деятельности, но и формальное, бездушное отношение к человеку. При этом бюрократы в картине Э. Шенгелая - вовсе не молчаливые истуканы, а волне добродушные, вежливые люди. В издательстве, где по году не читают рукописей под предлогом занятости, все по нескольку раз здороваются, приятельски похлопывают друг друга по плечу, не забывая прибавить: "уважаемый", "дорогой". Но суть от этого не меняется: обаятельный бюрократизм в итоге ничуть не лучше бюрократизма традиционного. Злоключения молодого талантливого автора продолжаются все четыре времени года, но рукопись его так и не попадает в печать. За это время мы успеваем достаточно подробно познакомиться со всеми работниками издательства, узнать об их привычках и странностях. Успеваем припомнить аналогичные ситуации в других знакомых нам Учреждениях. А может быть, даже вспоминаем нечто подобное, случившееся с нами самими. "Голубые горы" создает замечательный образ Системы, которая направлена против Человека. Образ замкнутого круга из которого нет выхода... (Александр Федоров)
Трудяга Сосо, вернувшись под осень из творческой командировки, спешит всучить глав редактору издательства, в котором трескаются потолки, а рукописи читает лишь маляр, результат нескольких месяцев художественной нервотрепки. Повесть "Голубые горы" или, как перманентно подмечает автор, "Тянь-Шань". Руководство и коллеги засыпают обещаниями о прочтении, а за окнами зима лениво сменяет скучную осень. Снег мирно покоится на треснувшем асфальте, а так и нетронутые экземпляры "Гор" лежат обиженными в сейфе, который на самом же деле хранит лишь две пары куриных яиц. Автор беспокоится и донимает расспросами редактора, один пожилой сотрудник орет на завхоза, пытаясь убедить оппонента в объективной ущербности полотна с гренландским пейзажем, что висит у него над головою, а в здании ненароком (?) появляется человек, сильно интересующийся трещинами. Как известно, грузины - народ, как известно, эпикурействующий. Впопыхах спешащий куда-то по мощеным улочкам Тбилиси, с балконов которого то и дело пикируют цветочные горшки, испытывающий самый настоящий пиетет относительно чудесного и всем известного напитка и разрывающийся на части при принятии незамедлительного решения: посетить любимую девушку или заскочить к товарищам? Зачастую выбирает и то, и другое. Но все вышеперечисленное, скорее всего, относится к фигуре Отара Давидовича Иоселиани, чей "Певчий дрозд" содержал внутри свойственной художнику аллегоричности все те же горшки, хоралы близ лакированного рояля и априорный кутеж. Вспомним генерального персонажа картины Отара Давидовича Гию. А ведь он успевал развлечь соседских ребятишек, поцеловать на ночь маму, погрустить над непоколебимыми полосами нотного листа и вовремя поспеть в "консу" к самому началу своей непродолжительной ударной партии. Этого человека было слишком мало, мало для себя и для окружающих. Заскакивая к приятелям в мастерскую по ремонту часов, Гия и подумать не мог, что многочисленные резвые стрелки, нарезающие круги по циферблату, - это он сам, собственной персоной. Без крохи законно отведенного ему богом времени, он пытался подарить людям себя, только бы угодить. Что ж, и угодил-таки в итоге. Только, вот, не человекам, а старухе смерти, как-то беспрецедентно забравшей бьющуюся душонку к себе в тень. Лента же Шенгелаи «полярна» работе грузино-французского режиссера, однако, контрастность этих картин подобна двум ахроматическим основам - черному и белому, неотделимым друг от друга колорам, зачастую напрямую влияющим на последующую ступень развития цветового спектра. Проще говоря, картина Иоселиани о пожирающем внимании, а Шенгелаи - о болезненном игнорировании. Игнорирование правящей верхушки своей же почвы - люда, народа, называйте, как хотите. Шеф-редактор, за секунду до того, как скажет, что рукопись весьма разборчива, обвинит автора Сосо в неопрятности и вообще позабудет обо всем на свете, лишь бы успеть на очередной банкет. Спор двух людей о значимости холодного полотна с пейзажем затянется на несколько месяцев и все же останется неразрешенным, а члены редколлегии будут застревать между этажами во время чтения труда молодого летописца. А почему между этажами-то, а? А ответ-то на самом деле прост. Потому что привычное проведение операции контактирования королевичей и подопечных, проходит именно подобным образом, оставляя, хоть и ненадолго, со скрежетом функционирующую верхушку в состоянии скупого раздумья. Сосо мечется от одного управляющего к другому, от одной потертой двери до другой, даже не замечая, что за хрупкой стенкой, проросшей виноградной лозой, пролетает целая жизнь. Комичный контекст из целого саквояжа гротескных персонажей, удерживает полотно Шенгелаи в рамках сатиры, нет, скорее, бурлеска, благодаря которому действие постепенно перевелось из рамок комических в фантасмагорические. Ну, к примеру, практически завершающая картину сцена в зале заседаний. Жара полностью обуяла помещением и овладела его посетителями. Руководство изнемогает от зноя, человек, интересующийся трещинами, постоянно тревожит престарелую деву, страдающую от таинственной качки, двое громил, ищущих какого-то Гиви, срывают с петель оконную раму, впуская в раскаленное помещение воздух, а на протестующего против гренландского пейзажа старика обрушивается объект его же нетерпимости. От постоянных подземных вибраций, тревожащих издательство, трескаются стены, засыпая персонал килограммами извести, а за окном, не переставая ни на минуту, гоняют мото-футболисты. Казалось, какие еще там "Голубые горы" с двойным названием, когда за стенами молодняк нарезает круги на мопедах, пагубно влияющих на хлипкую постройку и на ее постояльцев? Можно буквально до бесконечности вести дискуссию относительно символики шенгелаевской притчи, да-да, притчи, поскольку поучительная подоплека этого чудесного грузинского произведения отсылает прямо-таки к проблеме "маленького человека", коим, к слову, является г-н маляр - единственный из работников, тратящий редкие минуты отдыха на чтение. "А что, мне приказывают, я и исполняю. Ведь я же, всего-навсего, маленький человек" - вот примерно так звучали интеллектуально доминирующие в ленте слова о человеке, за пыльной формой которого таится бездна чего-то всепоглощающего. Так о чем же сказка-то? О замкнутости жизни человеческой, о бренности существования, о художественных муках или быть может о тревожной эпохе? Решайте сами, ведь кино-то для Вас делается. (maxlubovich)
Замечательный фильм, удивительным образом сочетающий очень жесткую сатиру, и вовсе не апокалипсическое отношение к действительности. Видимо секрет именно в том, что герои живые. "Гиви, они ушли. Это мы Гиви". (Петр Некрасов, СПб)
Наверно, можно объяснить только особым расположением к грузинскому кино, которое поддерживалось и финансово (хотя продукция студии «Грузия-фильм» занимала в начале 80-х годов одно из нижних мест в прокате), и в творческом плане, поскольку многие кинопрофессионалы признавались в искренней любви к лентам, созданным в Грузии, то невероятное обстоятельство, что такая язвительная сатира, как «Голубые горы, или Неправдоподобная история», была снята вскоре после смерти Брежнева, получила главный приз на всесоюзном фестивале весной 1984 года, вышла потом на экран и даже удостоилась Государственной премии СССР. Впрочем, награждение случилось уже в наступившие перестроечные времена, на исходе 1985 года. И кафкианский по своей сути фильм Эльдара Шенгелаи по сценарию Резо Чейшвили явно пришелся ко двору в пору перемен после прихода к власти нового выдвиженца Михаила Горбачева, когда многим стало очевидно, что государственная система давно дала заметные трещины, а казавшееся прочным и нерушимым здание построенного социализма может рухнуть в любой момент от довольно незначительных колебаний в своей вроде как «незыблемой основе». Однако любопытен еще один факт: Союз польских коммунистов на конкурсе, впервые проведенном в 1985 году, назвал эту грузинскую картину лучшей из всех иностранных, что были тогда в прокате Польши. Местное кино «морального непокоя», которое стало в числе прочих сфер влияния своеобразной будоражащей почвой для роста социального протеста в польском обществе, оказалось в случае с «Голубыми горами» дополнено хлесткой иронией и почти метафизической фарсовостью ситуации. Можно было бы, допустим, сопоставить эту ленту с «Репетицией оркестра» Федерико Феллини, тоже лукавой и саркастичной притчей о «разрушении системы». Но «Голубые горы, или Тянь-Шань» (кстати, упоминаемое не раз на экране двойное название повести молодого писателя, которую он принес в редакцию и безуспешно пытался уговорить всех сотрудников прочитать ее как можно быстрее, первоначально было присвоено и фильму, а подзаголовок «или Неправдоподобная история» появился по просьбе осторожных редакторов) - куда в большей степени произведение искусства эпохи «развитого социализма» или «расцвета застоя», что практически одно и то же! Хотя пересматривая ленту сейчас, поражаешься тому, насколько все по-прежнему актуально и злободневно: и сюрреалистический, абсурдный, просто запредельный бюрократизм всего сущего, идиотическое ничегонеделанье, катастрофическое переливание из пустого в порожнее, анемичность и нежизнеспособность системы, которая способна лишь на то, чтобы тавтологично и с унылым однообразием воспроизводить самую себя, - это никуда не исчезло, а может, приобрело вообще гигантский размах. И так не хватает упавшей картины в раме под условным названием «Гренландия» - раз уж никогда не дождаться этому абсолютно полому внутри миру своего смертельного айсберга на пути «Титаника»... (kinanet)