ОБЗОР «МЫ СТРАННО ВСТРЕТИЛИСЬ» (1990)
Год назад на этой же скамейке они познакомились, он представился Юрой. Ночью Юра бросил Веру, пообещав, что скоро вернется. Теперь, спустя год, он не узнал ее, сказал, что зовут Николаем, затем Алексеем. Но Вера все еще на что-то надеется...
По пьесе Александра Гельмана "Скамейка". Началось всё с того, что он (Александр Калягин) подсел к ней (Ирина Муравьева) в парке, надеясь скоротать вечер в приятной компании. Назвался Николаем, командировочным снабженцем. А на самом деле звали его Фёдором, жил он на соседней улице и несколько лет назад уже встречался с этой женщиной. Осознав ошибку, он внесёт изменения в свою легенду, потом придумает ещё одну... За этот день отношения между ними пройдут все мыслимые стадии: от любви до ненависти. А потом вдруг откроется настоящая правда...
В фильме использована музыка Фридерика Шопена и Иогана-Себастьяна Баха.
Гельман Александр Исаакович, сценарист. Родился 25 октября 1933 г. на ст. Дондюшаны, Румыния (ныне - Молдова). В 1954 г. окончил Львовское военное училище им. Щорса. В 1960-1964 гг. учился в Кишинёвском государственном университете. Работал помощником мастера на фабрике, фрезеровщиком, строителем, корреспондентом ленинградских газет "Строительный рабочий", "Смена". Автор пьес, в т.ч. "Премия", "Мы, нижеподписавшиеся", "Скамейка", "Зина-Зинуля", "Мишин юбилей", поставленных в театрах России и за рубежом. В 1988-1992 гг. вёл постоянную рубрику "Вопросы и мысли" в журнале "Искусство кино". В 1989-1991 гг. - народный депутат СССР. В 1989-1998 гг. - сопредседатель совета учредителей и политический обозреватель газеты "Московские новости". Призы и награды: Государственная премия СССР, 1976; Всесоюзный кинофестиваль, 1978 - Спец. приз за лучший сценарий (Обратная связь).
Эволюция А. Гельмана совершалась от публичных драм к камерным, от «Протокола одного заседания» к «Скамейке» (в кино, соответственно, Премия и Мы странно встретились), от бытового трагифарса к «Зинуле», экранизированной в первый перестроечный год. Изжив публицистический пафос в собственных пьесах и сценариях, отказавшись от некогда занятого положения «наедине со всеми» и обнаружив той же Зиной-Зинулей, что народный идеализм в его, Гельмана, версии утратил работоспособность, он затем вовсе ушел из драматургии в чистую публицистику. Еще до ликвидации первого всесоюзного парламента, куда Гельман вошел на правах делегата от творческой интеллигенции, он начал вести персональную рубрику «Вопросы и мысли» на страницах журнала «Искусство кино». Если прочертить кардиограмму меняющейся политической конъюнктуры и сверить с текстами Гельмана, то выяснится, что автор, который в семидесятые готовил перестройку и жил верой в «социализм с человеческим лицом», ныне честно солидаризируется с новейшими «прогрессивными» идеями и при том вполне самостоятелен, независим «в оттенках». Так, его статьи преподавали пример редкого здравомыслия во времена искусственно нагнетаемой «победной» эйфории начала девяностых. Кассандрой он не стал. В отличие от некоторых других кинематографистов, карьеру профессионального политика не сделал. В отличие от очень многих, сумел сохранить лицо. (Елена Горфункель. Новейшая история отечественного кино, 2001)
Александр Гельман, Детство и смерть - http://ps.1september.ru/1999/24/5-1.htm.