ОБЗОР «НОЛЬ ЗА ПОВЕДЕНИЕ» (1933)
Ноль за поведение означает, что не отпустят домой в воскресенье - самое суровое наказание в закрытом, строгом колледже для мальчиков. Ребята объявляют войну воспитателям. Из взрослых только один человек симпатизирует школьникам – эксцентричный надзиратель Югэ. Назревает бунт. Трое мальчишек готовятся к побегу…
В фильме описывается жизнь в школе-интернате, в центре сюжета - трое шкодливых мальчишек, которых постоянно пугают «нолем за поведение» за хулиганство. Бунт в данном случае выливается в драку подушками, несколько камней, брошенных с крыши и песенку «Долой учителей, долой школу». Один из лучших фильмов Жана Виго.
Второе название фильма «Юные дьяволы в колледже» предполагает комичный сюжет. Однако картина задумывалась как серьезное кино. В ней идет речь о том, как дети восстали против деспотичного института школы. Фильм получился настоящим манифестом, учителя в нем показаны ханжами, глубоко испорченными в глубине души, скрыто безнравственные. Провокационность фильма не только в содержании. Технически были проведены эксперименты с замедленной съемкой, анимацией, а также поражает изобретенная режиссером Виго уникальная эстетическая форма – «съемка в аквариуме»
Первый художественный фильм великого француза Жана Виго (1905 - 1934), основанный на воспоминаниях о его собственном несчастливом детстве, был снят в 1933 году и немедленно запрещён французской цензурой. Сюрреалистическую историю бунта учеников провинциальной школы-интерната, напоминающую о средневековых крестовых походах детей, сочли "покушением на французские устои" - школу, церковь, семью и государство. Запрет был снят только в 1946 году.
Оператор картины – Борис Кауфман; его более знаменитый в России брат работал в жанре монтажной документалистики под псевдонимом Дзига Вертов.
Фильм одного из самых загадочных режиссёров мира. Он успел снять четыре фильма ("По поводу Ниццы", "Ноль за поведение", "Жан Тарис" и "Аталанта"), но туберкулез стал причиной его ранней смерти. В 1928 году Виго работал ассистентом оператора в Ницце. Там же он познакомился с Борисом Кауфманом. Не имея ни денег, ни средств, они осуществили съёмки короткометражного фильма "По поводу Ниццы". "Виго придерживался - с весельем и сарказмом - социального документализма, "способного раскрыть нам глаза". (Словарь французского кино, 1998). Благодаря этому фильму Виго вошёл в число ведуших авангардистов европейского кино. Второй фильм - "Ноль за поведение" - был неблагоприятно воспринят публикой и вскоре запрещён цензурой. О творчестве Виго по-настоящему заговорили только после его смерти. Этот человек обладал особым видением мира.
Фильм оказал колоссальное влияние на режиссеров второй половины ХХ века - и "400 ударов" Франсуа Трюффо и "Если ..." Линдсея Андерсона были вдохновлены Жаном Виго.
Жан Виго / Jean Vigo (26 апреля 1905 - 5 октября 1934), полное имя Жан Бонавентюр де Виго Альмерейда - французский кинорежиссёр. Несмотря на недолгую жизнь и кратковременную карьеру, сделал значительный вклад в развитие поэтического реализма - течения во французском кино 30-х годов, - что впоследствии оказало влияние на режиссёров французской новой волны. Жан Виго родился в Париже. Он был сыном воинствующего анархиста Эжена Бонавентура де Виго - его псевдонимом было имя Мигель Алмерейда (Miguel Almereyda), анаграмма выражения «это дерьмо» (фр. y'a la merde) - и его жены Эмили Клеро. Виго-отец выпускал сатирическую газету под названием «Красная шапочка», затем за поддержку Германии был обвинен в измене и заключен в тюрьму, где его задушили при невыясненных обстоятельствах 13 августа 1917 года. Жан с детства отличался слабым здоровьем и поэтому был вынужден подолгу пребывать в больницах и санаториях. Так как его родители были вовлечены в политику, он воспитывался родственниками и друзьями семьи и учился в школах-интернатах под вымышленным именем Жана Сале. В 1922 году семнадцатилетний Виго воссоединился с матерью и в 1926 году некоторое время учился в Сорбонне под своим настоящим именем. 24 января 1929 года он взял в жены Елизавету Лозинскую, дочь польского фабриканта. В 1931 году у них родилась дочь Люс. Испытывая интерес к кинематографу, Виго в 1928 году работал помощником у известного кинооператора Леона-Анри Бюреля, помогая ему на съемках картины «Венера». Затем, унаследовав после смерти родственника 100 тысяч франков, он приобрел подержанную кинокамеру и в 1930 году приступил к работе над своим первым фильмом. Это была немая документальная короткометражка под названием «По поводу Ниццы», которая выявила способность Виго улавливать естественную красоту реальности и придавать банальным сценам стилизованное поэтическое звучание. Вторым фильмом режиссёра стала документальная сюрреалистическая короткометражка «Тарис, или плавание», выпущенная в 1931 году, где главным героем был пловец-чемпион Жан Тарис. Далее в 1933 году последовала полнометражная картина «Ноль за поведение». Она повествовала о жизни школы-интерната для мальчиков и её учениках, взбунтовавшихся против школьных порядков и преподавателей, чьи карикатурные образы явно были позаимствованы Виго из детских воспоминаний. Этот фильм цензура отправила на полку, и ограничения к показу были сняты только в 1945 году. В 1934 году режиссёр снял свою четвертую и последнюю картину, неспешную мелодраму «Аталанта». Сюжет фильма был прост и описывал историю двух новобрачных, деревенской девушки Джульетты (Дита Парло) и шкипера Жана (Жан Дасте). После свадьбы они отплывают на барже Жана под названием «Аталанта» по каналам Франции к Парижу. Когда Джульетта, несмотря на запрет мужа, убегает посмотреть на город, Жан, разозлившись, принимает решение уплыть без жены. Однако затем разлука начинает причинять ему сильные страдания. К счастью, его помощник, эксцентричный старик и любитель кошек папаша Жюль, разыскивает Джульетту, приводит её обратно, и молодые воссоединяются. Эта непритязательная история, насыщенная благодаря таланту Виго лиризмом и поэтическими мотивами, оказала большое влияние на режиссёров французской новой волны. Оператором всех четырёх фильмов Виго был Борис Кауфман. Ко всем своим фильмам Виго написал сценарии собственноручно. К сожалению, дарованию режиссёра не суждено было раскрыться в полной мере. Спустя менее месяца после премьеры «Аталанты», 5 октября 1934 года, он скончался от туберкулёза в возрасте двадцати девяти лет. В 1951 году во Франции была учреждена премия Жана Виго, с тех пор ежегодно присуждаемая молодым режиссёрам. Среди лауреатов премии числятся Клод Шаброль (был награждён в 1959 году за фильм «Красавчик Серж»), Жан-Люк Годар (был награждён в 1960 году за фильм «На последнем дыхании»), Крис Маркер (за фильм «Взлётная полоса», 1963), F.J. Ossang (за фильм "Цена") и др.
Статьи о Жане Виго на сайте журнала "Сеанс" - http://seance.ru/category/names/vigo/.
Трагифарсовая притча. Это первая игровая, хотя всего лишь среднеметражная лента французского режиссёра Жана Виго, который не дожил даже до тридцати лет, но успел стать одним из выдающихся мастеров мирового кино. Картина «Ноль за поведение», несмотря на то, что была фактически запрещена французской цензурой вплоть до послевоенных времён, оказала, как и снятая на следующий год «Аталанта», немалое влияние на формирование школы «поэтического реализма» во Франции в 30-е годы и по-своему перекликается с трагифарсом «Правила игры» Жана Ренуара, который, кстати, тоже подвергся травле на родине. Данный фильм Виго позже отозвался не только в творчестве Франсуа Трюффо и Луи Маля (что наиболее очевидно), но и в работах абсолютно несхожих иностранных постановщиков (начиная с итальянца Федерико Феллини - вспомните трагикомические сцены из детства в знаменитой ленте «Восемь с половиной» - и заканчивая англичанином Линдсеем Андерсоном с его антиутопией-гротеском «Если», созданной как раз в год студенческих революций). Являясь в определённом плане автобиографическим произведением (маленький Жан Виго провёл несколько нелёгких лет в одном из провинциальных детских интернатов), «Ноль за поведение» представляется в то же время иносказательной притчей о бунте против общества. Дети в интернате восстают против учителей, не принимая существующую систему наказаний и притеснений. Но Виго намеренно заостряет эту тему, делая её подчёркнуто гротесковой - уже на грани абсурда. Директор, которого так боятся ученики, оказывается карликом. И мальчишки, практически равные ему по росту, отнюдь не желают быть покорными жертвами воплощённых в этом маленьком чудовище сил зла всего общества. Конечно, протест детей больше похож на весёлую игру, типичный праздник непослушания, что акцентируется и в названии картины. Порядок превращается в хаос, внутренняя абсурдность бытия выплёскивается наружу, хлещет через край. Но бунт выглядит лишь мечтой о бунте. Именно фарсовый характер восстания учеников позволяет воспринимать всё это как что-то абсолютно неправдоподобное. Это нечто, что может быть. Или же - что было бы, если… Нарушение всех правил поведения кажется призрачной иллюзией. Вероятно, что ничего и не было. И только детское воображение могло породить этот протест. Точно так же оно преобразило молодого учителя Юге (кстати, не провести ли здесь аналогию с Юло, последующим экстравагантным, но всё-таки милым героем Жака Тати?!) в некоего чудака, клоуна, волшебника. Бунт детей - это своеобразный фокус, хитрый трюк иллюзиониста, который они показывают обществу и сами начинают верить в действительность выдуманного. Однако Жан Виго не смеет разрушить эту тешащую юные души фантазию. Он заканчивает свою картину эпизодом, когда ученики ползут по крыше интерната - куда-то к свету и свободе! (Сергей Кудрявцев)
Дебютная картина для продюсера Жака-Луи Нунеза, заключившего договор с компанией “Gaumont”, Ноль за поведение (первый вариант названия: Остолопы – Les cancres) изначально задумывалась для показа на сдвоенных сеансах. Сцены в интерьерах были отсняты за неделю, натурные сцены – за 12 дней, что действительно достойно уважения применительно к фильму такого типа и такой продолжительности. Перед первым показом в Бельгии, в Брюсселе (октябрь 1933-го), Виго сказал: «Никто и ничто не мешали нашей работе». Это что касается съёмок. Дальнейшая судьба фильма – это отдельная тема, ставшая легендой во французском кинематографе: полный запрет проката со стороны цензуры в апреле 1934-го, путешествия плёнки по киноклубам вплоть до 1945-го, затем – коммерческий прокат в Париже, в кинотеатре «Пантеон» (в паре с Надеждой Мальро). История Ноля за поведение очень схожа с историей Мерлюса*: оба фильма, маргинальные по своей сути и по прокатной судьбе, показывались на сдвоенных сеансах; оба в середине 30-х годов в незабываемой манере рассказали о детстве в коллеже и в интернате. При этом невозможно представить себе два фильма, более далёкие друг от друга и более противоречащие друг другу по стилю и по духу. С одной стороны – реалист Паньоль: болтливый, с невероятно современным восприятием мест и персонажей, пытающийся в отстранённой, но в то же время берущей за душу манере анализировать конфликты между детьми и взрослыми и примирить их (хотя бы и пришлось ради этого ввести сказочный финал); с другой стороны – Виго: жестокий и ирреалистичный, близкий к немому кинематографу, противопоставляющий два чужих и непримиримо враждебных друг другу мира детей и взрослых, в котором последние призваны символизировать организованное общество. У Виго взрослые (за исключением воспитателя Жана Дастэ, ребёнка-переростка, витающего в мечтах) – либо призрачные тени, от которых не жди никакой защиты, либо крикливые и гнусные чудовища. В фильме содержится изрядная доза ненависти и агрессии, которую часто пытаются подсластить исследователи; нет никаких сомнений, что именно этот заряд стал причиной долголетия фильма и его радикальной чистоты, сохранившейся до сих пор. Если говорить о стиле, то доведённый до крайности карикатурный гротеск (сколько карликов занимали должности директоров коллежа после реформ Жюля Ферри? ) и использование давно устаревших приёмов (как, например, замедленные съёмки процессии бунтующих детей) не позволяют причислить Виго к режиссёрам нового времени (потешное побоище в финале досадно напоминает какое-нибудь из творений Рене Клера). Впрочем, самого Виго это нисколько не заботило: прежде всего, он хотел воспользоваться воспоминаниями своего детства и ученических лет, чтобы разжечь пожар анархизма и заявить о презрении и ненависти к обществу. Можно ли оправдать этим упорством обличителя невыразительность детских персонажей, их прискорбную безликость на фоне карикатурного изображения взрослых? Всё вышеперечисленное сильно контрастирует с олимпийским спокойствием Паньоля и с удивительным содержательным богатством всех его героев. Несколько лет спустя, Кристиан-Жак примирит всех своими Беглецами из Сент-Ажиля* и романтикой высочайшей пробы. (Жак Лурселль)
Жан Виго. Святой и мученик кинематографа. Если бы кинематограф был организован по принципу церкви, то первым и самым почитаемым святым и мучеником в его пантеоне, безусловно, стал бы Жан Виго (1905-1934). Впрочем, во Франции его культ уже давно носит почти религиозный характер. Дело не только в том, что он был действительно великим, ни на кого из современников не похожим режиссером, вдохновителем и "поэтического реализма" 1930-х, и "новой волны" 1960-х. В истории кино трудно, если не невозможно, найти другого автора с такой романтической биографией - под стать "проклятым поэтам", Шарлю Бодлеру или Артюру Рембо. Отцом Жана Виго был знаменитый анархист Мигель Альмерейда: всю жизнь он кочевал по тюрьмам, пока не стал, в преддверии первой мировой войны, могущественным и, возможно, коррумпированным журналистом. После последнего ареста, в августе 1917 года, его задушили в тюрьме. Жан, испытавший все прелести не просто безотцовщины, но детства "сына врага нации" и "немецкого шпиона", успел снять два короткометражных документальных фильма, "По поводу Ниццы" (1929) и "Тарис, властелин воды" (1931), и два игровых шедевра. Его верным соратником был, кстати, оператор Борис Кауфман, родной брат Дзиги Вертова. Но "Ноль за поведение" был до 1945 года запрещен, как произведение, подрывающее устои общества: школу и церковь. А "Аталанта", завершив которую надорвавшийся режиссер умер в возрасте 29 лет, искалечили купюрами и выпустили в прокат под названием "Шаланда проплывает", стибренным из эстрадного шлягера. Забавно, что за этот фильм Виго корили по-советски, за очернение реальности: дескать, что это у вас собака хромая, кастрюля дырявая, а солнце снято сквозь пыль. "Ноль за поведение" - поэтическая фантазия о бунте в школе-пансионе. Уже в поезде, по дороге в школу, маленькие герои выпускают на волю свое воображение и поднимают тревогу, вообразив, что пассажир, ехавший с ними в купе, не уснул, а умер. Директор пансиона - карлик. Главный надзиратель - скользкий тип, не произносит за весь фильм ни слова и ворует у детей шоколад. Зато учитель Югэ, тот самый "мертвец" из поезда, откалывает номера почище воспитанников, подражает Чаплину и увлекает их в бурлескную погоню за приглянувшейся кралей, при ближайшем рассмотрении оказавшейся священником. Во все хрестоматии по истории кино вошла ночная битва подушками в дортуаре и финальное восстание, когда все представители власти оказываются просто куклами, а маленькие бунтари уходят куда-то по крышам. "Аталанта" - не менее причудливая и не менее поэтическая история девушки, вышедшей замуж за Жана, капитана шаланды, снующей по Сене. Впрочем, его команда состоит только из юнги и папаши Жюля, сыгранного Мишелем Симоном, самым уродливым и самым обаятельным актером Франции. Этакого папашу вряд ли бы придумал сам Луис Бунюэль. Его каюта наполнена самыми невероятными и экзотическими предметами, например, заспиртованными, отрезанными руками друга Жюля, поющей раковиной или пластинкой, которая играет, когда папаша вертит ее на пальце. Он бывал везде, отлично шьет, режет себе руки навахой, балует десять кошек, украденных им, исполняет, переодевшись в женское платье, восточные танцы и поет: "Во саду ли в огороде". Он весь покрыт татуировками: от голой девки на животе до надписи "Смерть коровам". "Коровы" на арго тех лет - полицейские. Реальность Жана Виго убога и волшебна одновременна: окраины Парижа, пустые набережные, припортовые кабачки. Абсурд прорастает сквозь как бы реалистические зарисовки. В самом начале фильма целый свадебный кортеж, сопровождающий героиню, вдруг оказывается брошенным и ненужным на берегу, когда девушка поднимается на борт шаланды и покидает земную твердь навсегда. А когда искушенный современный зритель смотрит эпизод с Жаном, ныряющим в бочку, где мерещится ему бросившая его, пусть и ненадолго, жена, понимаешь, что подводные фантазии Эмира Кустурицы в "Андерграунде" вовсе не запатентованы югославским гением, а позаимствованы им у святого Жана Виго. (arthouse.ru)