КАТОК И СКРИПКА (1961)
КАТОК И СКРИПКА

Импрессионистический рассказ о мальчике, скрипке и асфальтовом катке.

Семилетнему Саше пора на занятия, а дворовые мальчишки, как всегда, поджидают маленького музыканта со своими обидными играми. Но в этот раз за мальчика вступается молодой рабочий Сергей - рядом с домом кладут новый асфальт. Спокойный и немного грустный, Сергей так годится Саше в отцы, ведь у него можно узнать ответы на настоящие мужские вопросы: "Страшно ли на войне?" или "Что лучше - сигареты или папиросы?". Да и у молодого рабочего есть вопросы к мальчику, например, "Сколько лет надо учиться играть на скрипке?".

По лестнице большого дома крадучись пробирается семилетний Саша (Игорь Фомченко) со скрипкой в руках. Но ватага ребят обнаруживает его. Взлетает в воздух футляр со скрипкой. Плохо пришлось бы музыканту, если бы не вступился за него рабочий - водитель катка Сергей (Владимир Заманский). И когда Саша возвращается из музыкальной школы, на его долю выпадает неожиданное счастье - Сергей доверяет ему самостоятельно прокатиться на катке и даже берет его с собой на обед. По дороге Саша получает урок товарищества - Сергей учит его вступаться за малыша, если того обижает старший. Но и Саша открывает Сергею новую для него истину - игра на ... скрипке не баловство, а серьезный труд. Задумчивым становится лицо парня, когда Саша играет ему на скрипке. И хотя вечером мама (Антонина Максимова) не пускает Сашу с Сергеем на «Чапаева», это не может разрушить родившееся взаимное уважение маленького скрипача и водителя катка.

ФЕСТИВАЛЬ СТУДЕНЧЕСКИХ ФИЛЬМОВ В НЬЮ-ЙОРКЕ, 1961
Победитель: Первая премия.

Дипломная работа Андрея Тарковского во ВГИКе.
Оператор фильма Вадим Юсов: "Думаю, что история рождения этого фильма связана с фильмом А. Ламориса «Красный шар», в то время с успехом демонстрировавшийся на экранах. Цветовой доминантой у Ламориса был красный шар, переходящий из кадра в кадр, создавая цветовой акцент и определяя восприятие вообще цвета в фильме. У нас таким камертоном были красный и желтый - цвета асфальтовых катков. Эти яркие, насыщенные цвета сопоставлялись с голубой одеждой рабочего (комбинезон) и мальчика (жилетка), голубизной неба, розовым платьем и бантом девочки. В нашем городе, который далеко не похож на каменные джунгли, мы старались выбрать для съемки места, где отсутствовала зелень, чтобы зеленый цвет не создавал излишней пестроты и контраста. Доминирующие красный и желтый насыщали кадр, сочетание их с пастельными тонами создавало гармоничное единство, воздействовавшее на настроение и эстетическое чувство зрителя".
Андрей Тарковский о фильме: "Поэзия вещи родится только тогда, когда она будет правдива и фактурна. Они и слов-то почти не говорят в картине. Нам ведь главное - это среда. Соотношение среды с жизненно правдивыми характерами должно создать ту условность, о которой я говорил. Мы привыкли видеть условность как нечто непонятное, я же свою условность вижу земной. Я свою концепцию готов доказывать всюду. Я не вижу иначе"; "Здесь, по существу, происходит трагедия. Он потрясен, что мальчик не пришел, и этот мир для него закрылся"; "Взгляд на кинематограф как на действие. Во всем фильме 35 фраз".
Мотив «Красного шара» (1956) отзовется и в дипломной работе А. Кончаловского «Мальчик и голубь» (1961).
"Почему Ламорис так на нас повлиял?" - вспоминает Андрей Кончаловский - "Он еще раз сломал наше представление о кино. «Белая грива», «Красный шар», «Приключения золотой рыбки» (это, правда, не его фильм, а его оператора Эдмона Сешана, но в нем та же эстетика), «Путешествие на воздушном шаре» - эти фильмы подняли на новый виток звуковое кино. Диалога в фильмах не было, сюжет развивался вне слов, но звук при этом играл очень важную роль. Это было как бы чистое кино, очень непростое по форме, привлекательное еще и тем, что оно не требовало звезд, даже вообще актеров. Ему достаточно было очень немногих типажей, в нем действовали бессловесные или вообще неодушевленные персонажи (лошадь, рыбка, надувной шарик, мальчик), а это значило, что подлинный автор - режиссер, что он насыщает своим отношением весь окружающий мир, делает его антропоморфным, делает его своим".
Этот первый дипломный фильм, по мнению Майи Туровской, обнаруживает зачатки будущих тематических и стилистических поисков режиссера. "Очевиднее всего в нем радость раскрепощения камеры. Вся среда фильма, снятая в цвете, наполненная игрой солнечных пятен, зеркальных отражений, бликами воды - живая, пульсирующая, предвесенняя. Начиная от затейливой натуры - подъезда старого московского дома с окном, застекленным разноцветными стеклышками, до горбатых переулков, гулкой подворотни, высокого коридора музыкальной школы с янтарным натертым паркетом и огромным готическим креслом, на которое взгромождается мальчик, - все неоспоримо московское, обжитое, настоящее. Но нигде оно не оборачивается «мертвой натурой» или столь модной впоследствии «ностальгией». Все включено в живой, подвижный поток жизни. Крошечная подробность - мальчик останавливается у витрины с зеркалами - разворачивается в целый этюд радостного солнечного блеска, многократно размноженной улицы с куском дома, троллейбусом, женщиной, целой россыпью яблок - в прелестный экзерсис кинокамеры. Асфальт, политый внезапно хлынувшим дождем, отражает ослепительную голубизну неба. Старая подворотня, полная не только звуков маленькой скрипки, но и дрожащих солнечных бликов, облита голубизной: голубизной старой облупившейся краски, синего комбинезона рабочего, нарядного бархата скрипичного футляра. Диалог красного и желтого катков или гармония красной рубашонки мальчика и красного катка на сером влажном асфальте создают звонкую, молодую гамму. В фильме не так важны собственно сюжетные мотивы - друзья, большой и маленький, теряют друг друга в дождь,- сколько сам этот дождь, веселый, крупный ливень, обрушивающийся на толпу, глазевшую, как сносят дом. Ливень так же, как зеркала в витрине, становится самостоятельным эпизодом в картине, он «значит» не меньше, чем ее перипетии. Все это потом войдет в кинематограф Тарковского, приумножится в нем, преобразится и созреет. Так же как подспудная драматическая, даже трагедийная нота насильно разрушенных отношений, невольного обмана, высоты и бессилия искусства".
Место съемок: Москва.
Транспортные средства, показанные в картине - .
Премьера: 30 декабря 1961.
Стр. фильма на сайте Allmovie - .
Стр. фильма на сайте Rotten Tomatoes - .
Рецензии кинокритиков: ; .
Андрей Тарковский (4 апреля 1932, село Завражье - 29 декабря 1986, Париж) - советский кинорежиссер и сценарист, после 1980 года работавший в Западной Европе. Народный артист РСФСР. Подробнее в Википедии - .
А. Тарковский в «Энциклопедии отечественного кино» - .
А. Тарковский в журнале «Сеанс» - .
Вадим Юсов (20 апреля 1929, Клавдино - 23 августа 2013, Нижегородская область) - советский и российский кинооператор и педагог, завоевавший всемирную известность своим сотрудничеством с режиссерами Андреем Тарковским и Сергеем Бондарчуком.
Народный артист РСФСР (1979), лауреат Ленинской (1982) и Государственной (1984) премий СССР. Призер Венецианского кинофестиваля (1988), трехкратный лауреат главной национальной кинопремии «Ника» (1991, 1992, 2004) и обладатель почетной премии «Золотой орел» (2013). Подробнее в Википедии - .
В. Юсов в «Энциклопедии отечественного кино» - .
Владимир Заманский (род. 6 февраля 1926, Кременчуг) - советский, российский актер театра и кино, Народный артист РСФСР (1988). Подробнее в Википедии - .
Наталья Архангельская (Вишневски) (род. 4 декабря 1937) - советская актриса театра и кино. Окончила актерский факультет ГИТИСа им. А. Луначарского в 1959 году. Сценическая фамилия - Архангельская. С 1959 по 1962 годы работала в театре «Современник». С 1962 года работает в театре драмы им. М. Ермоловой. Ведущая актриса. Признание и награды: Народная артистка России (1999); Орден Дружбы (2007). Стр. на сайте IMDb - .

Первый - дипломный - фильм Андрей Тарковский поставил на «Мосфильме» в 1960 году. Сценарий был им написан совместно с соучеником Андроном Михалковым-Кончаловским, с которым вместе - самое короткое время спустя - будет задуман и сочинен «Андрей Рублев». Между сюжетом короткометражной ленты «Каток и скрипка», при всем его очаровании, и «Андреем Рублевым» - огромная дистанция. Это свидетельствует лишь о том, каким скорым оказался процесс созревания нового поколения кинематографистов. Детский сюжет «Катка и скрипки» - в свете следующего же фильма молодого режиссера он покажется идиллическим и даже сентиментальным - тем не менее обнаруживает зачатки будущих поисков Тарковского. Тематических, стилистических - всяческих. История ... очень проста, она разыгрывается в течение нескольких часов во дворе старого московского дома. В доме, где-то на четвертом или пятом этаже, живет маленький мальчик лет семи, который учится играть на скрипке. Перед «музыкантом», как зовет его местная шпана, каждое утро встает трудная задача: пересечь двор под перекрестными издевательствами этой самой шпаны. На этот раз ему везет: двор асфальтируют, и водитель веселого и шумного красного асфальтового катка вступается за карапуза. Он устыжает шпану (снятую, впрочем, достаточно условно, лишь как фон действия) и дает «музыканту» поработать на катке. Так начинается дружба двух мужчин, большого и маленького. Дружба, которая продлится каких-нибудь полдня и даже превратится в «треугольник». За их отношениями будет ревниво следить девушка с соседнего - желтого - катка, которая грубовато заигрывает с водителем. Как ни странно, но в этом простеньком сюжете уже предчувствуется мотив судьбы художника, который вскоре развернется в гигантскую многофигурную композицию «Андрея Рублева». «Путешествие» мальчика в музыкальную школу разрастается в целый эпизод: он останавливается у витрины с зеркалами, видит в зеркале, как женщина рассыпает яблоки. Одно из этих яблок он положит потом перед крошечной девочкой в прозрачных бантах, так же чинно, как и он, дожидающейся урока. Урок - это столкновение с учительницей, обуздывающей его музыкальные фантазии с помощью метронома. Но эти же самые фантазии принесут малышу уважение рабочего человека, а с ним и первое самоуважение - уважение к искусству в себе. Поначалу старший будет воспитывать младшего и покровительствовать ему. На обратном пути с урока «музыкант» оставит свой инструмент на катке и солидно отправится с новым другом на обеденный перерыв. Они переживут целый ряд совместных приключений. Они увидят, как большой оболтус обижает малыша, и рабочий преподаст мальчику ненавязчивый урок мужества. Ему придется самому заступиться за обиженного и получить взбучку от обидчика. Зато он сможет вернуть малышу отбитый в драке мяч. Потом в толпе москвичей они будут долго глазеть, как тяжелое чугунное ядро крушит старый кирпичный дом. Начиналась очередная реконструкция Москвы, и зрелище, документально запечатленное съемочной группой, было достоверной приметой хрущевского времени. Потом случится размолвка: мальчик, который успел украдкой снять галстук, чтобы походить на рабочего человека, будет оскорблен, что новый друг назовет его, как дворовая шпана, «музыкантом», и швырнет на мостовую хлеб, который он нес для общего завтрака. Он еще не знает ни высокого смысла слова «музыкант», ни цены хлеба. Рабочий оскорбится за хлеб. Война была еще сравнительно недавним, общенародным опытом, когда драгоценная осьмушка черного хлеба служила единственной гарантией человеческой жизни и хлеб был не только материальной, но и моральной ценностью. Инстинктивно мальчик угадает это, наступит примирение, и тогда совершится самое главное: под высокими гулкими сводами ворот, где они станут закусывать, мальчик достанет из футляра свою скрипочку - «половинку» и станет объяснять новому другу то немногое, что он успел узнать в школе, а потом сыграет. И это будет первый подлинный урок музыки - и даже искусства - для них обоих. Никогда Андрей Тарковский не будет относиться к искусству как к ремеслу, развлечению или источнику дохода. Всегда оно будет для него не только делом собственной жизни, но и вообще делом для всей жизни, деянием. Это высокое уважение к искусству впервые он выразил в короткометражном детском сюжете. Не только рабочий парень, но даже дворовый хулиган, который радостно и хищно открывает футляр оставленной на катке скрипки, оробеет перед этим чудом культуры, вместилищем неведомого. Пусть это явная условность, но она восходит к благоговению Тарковского перед искусством. И молодой рабочий парень с незнакомым дотоле уважением взглянет на маленькую детскую скрипочку с замысловатым рисунком эфов и, притихнув, будет слушать игру своего нового друга, уже не стесненную стуком метронома, но дисциплинированную им. И если рабочий человек гордился когда-то мозолями на руках, то он с пониманием взглянет на мозоль, натертую скрипкой на подбородке маленького «музыканта». Так же инстинктивно, молча, как мальчик понял смысл труда и цену хлеба, он поймет в эти мгновения великий труд и великую силу искусства. Поймут оба и захотят скрепить свое взаимопонимание самым простым, житейским образом: совместным походом в кино на старого «Чапаева». А потом случится непоправимое: строгая мама, которая не вникнет и ровно ничего не поймет в значительности и важности случившегося, просто запрет маленького музыканта на ключ, и девушка уведет ничего не понимающего, обиженного и разочарованного водителя катка в кино. Разыграется одна из тех малых - но и больших - невидимых глазу драм, которые надолго ранят человеческую душу. Последний кадр этого дипломного фильма тоже будет неоспоримо и узнаваемо «тарковским»: мальчик в красной рубашке, которую он успел специально надеть, бежит по широкому свежему асфальту к сверкающему красному катку. Мечта компенсирует грубые травмы действительности. В этом небольшом фильме, где молоды были все - авторы сценария, режиссер и оператор Вадим Юсов, который надолго станет соратником Тарковского, - очевидны сейчас как общие поиски кинематографа, так и индивидуальность создателей. Может быть, поэтому он сохранил свою свежесть. Очень может быть, что «детский» сюжет фильма был небезотносителен к поголовному увлечению кинематографистов тех лет: к «Красному шару» Альбера Ламорисса, тем более что мотив отзовется в дипломной же работе А. Кончаловского «Мальчик и голубь». Но, наверное, не случайно и то, что от лирико-романтической фантазии Ламорисса перпендикуляр был опущен в середину бытовой и даже социальной жизни. Слишком насущны были происходившие перемены, да и Тарковский, как бы индивидуален он ни был, останется навсегда человеком общественным. История мужчины и мальчика, рабочего и «художника», разыгранная пока что «перстами робких учениц», как ручей в реку, впадает в общий поток переходного времени. Портрет времени узнаваем на всех уровнях фильма. Очевиднее всего в нем радость раскрепощения камеры. Если актеры еще выглядят отчасти загримированными, а ребята - та же «шпана» - загримированными «a la Ламорисс», то вся среда фильма, снятая в цвете, наполненная игрой солнечных пятен, зеркальных отражений, бликами воды - живая, пульсирующая, предвесенняя. В ней ощущается радостная, томительная игра накопленных сил. Начиная от затейливой натуры - подъезда старого московского дома с окном, застекленным разноцветными стеклышками, до горбатых переулков, гулкой подворотни, высокого коридора музыкальной школы с янтарным натертым паркетом и огромным готическим креслом, на которое взгромождается мальчик,- все неоспоримо московское, обжитое, настоящее. Но нигде оно не оборачивается «мертвой натурой» или столь модной впоследствии «ностальгией». Все включено в живой, подвижный поток жизни. Крошечная подробность - мальчик останавливается у витрины с, зеркалами - разворачивается в целый этюд радостного солнечного блеска, многократно размноженной улицы с куском дома, троллейбусом, женщиной, целой россыпью яблок - в прелестный экзерсис кинокамеры. Асфальт, политый внезапно хлынувшим дождем, отражает ослепительную голубизну неба. Старая подворотня, полная не только звуков маленькой скрипки, но и дрожащих солнечных бликов, облита голубизной: голубизной старой облупившейся краски, синего комбинезона рабочего, нарядного бархата скрипичного футляра. Диалог красного и желтого катков или гармония красной рубашонки мальчика и красного катка на сером влажном асфальте создают звонкую, молодую гамму. В фильме не так важны собственно сюжетные мотивы - друзья, большой и маленький, теряют друг друга в дождь, - сколько сам этот дождь, веселый, крупный ливень, обрушивающийся на толпу, глазевшую, как сносят дом. Ливень так же, как зеркала в витрине, становится самостоятельным эпизодом в картине, он «значит» не меньше, чем ее перипетии. Все это потом войдет в кинематограф Тарковского, приумножится в нем, преобразится и созреет. Так же как подспудная драматическая, даже трагедийная нота насильно разрушенных отношений, невольного обмана, высоты и бессилия искусства. Как ни странно, но эта бесспорно удавшаяся картина вызвала споры в том объединении детских и юношеских фильмов, где она была сделана. Таким образом, и в этом отношении она оказалась не только преддверием, но и началом биографии. «Детскому» объединению показались слишком грубыми типажи и обхождение рабочего и его подруги. Сейчас - в лучшем случае - они могут показаться чуть-чуть кинематографическими, хотя В. Заманский точно передает типаж своего времени. Существо расхождений выглядит смехотворно. Они остались в недрах студии - пресса встретила фильм хвалебно. Тарковский вскоре же перешел в другое объединение. Но для него это означало первую травму и первое испытание характера. Не будучи еще никем - не будучи еще тем спорным, но знаменитым Тарковским, заявившим о своей индивидуальности, - он вел себя точно так же, как будет вести себя всю жизнь. Непримиримо, недипломатично, напролом отстаивая свои взгляды на кино. И это было не только свойством характера, «неудобного» во всех отношениях, но и свойством дарования, способного лишь на то, на что оно способно. Полгода проработав над сценарием, он знал, что должно быть на экране, и уже тогда добивался этого без колебаний. Сами по себе актеры его не слишком интересовали, как не будут интересовать и потом. Но видению своему он не мог бы изменить даже добровольно, а оно уже складывалось, проклевывалось, как острый кончик листа из почки. «Пробы плохие, - сказал он своим оппонентам (речь шла об актерских пробах взрослых), - а что касается концепции, то ее я высказал и буду отстаивать до конца, а иначе получится сюсюканье и басня, нужна не басня, а правда... Дело не в актерах, а в концепции, в принципиальном взгляде. Я не могу говорить языком каноническим». Как все молодые люди, вошедшие в искусство на рубеже шестидесятых, Тарковский отдал, разумеется, дань общим для всех вопросам и злобе дня. Но на самом деле путь его пролегал иначе, чем у многих других - у Чухрая или Хуциева. Еще неосознанно, не зная этого, он стремился к своей правде и к своему языку. Немало воды утечет, пока он выскажет это «свое» без обиняков. Но уже в этом преддверии оно было заложено, посеяно. Вот почему «Каток и скрипка» - детский короткометражный фильм - по праву входит в «кинематограф Тарковского». А. Тарковский - о фильме «Каток и скрипка» 1. «Поэзия вещи родится только тогда, когда она будет правдива и фактурна. Они и слов-то почти не говорят в картине. Нам ведь главное - это среда. Соотношение среды с жизненно правдивыми характерами должно создать ту условность, о которой я говорил. Мы привыкли видеть условность как нечто непонятное, я же свою условность вижу земной. Я свою концепцию готов доказывать всюду. Я не вижу иначе». 2. «Здесь, по существу, происходит трагедия. Он потрясен, что мальчик не пришел, и этот мир для него закрылся». 3. «Взгляд на кинематограф как на действие. Во всем фильме 35 фраз». (Майя Туровская)

Главной особенностью Вадима Юсова является то, что никаких особенностей у него нет: это оператор милостью Божьей, полностью разделяющий эстетику своего режиссера и находящий предельно возможные средства выразительности для создания художественного мира фильма. История и современность, природа и цивилизация, вымысел и реальность, лицо человека и движения масс, комедия и драма подвластны ему без заметных предпочтений: Вадим Юсов - творец художественного пространства, медиум режиссерской воли, выбирающий для ее осуществления решения, которые, как правило, можно признать идеальными. Уже сам список его работ обладает строгой, несуетной красотой: четыре фильма с Андреем Тарковским, четыре - с Георгием Данелия, четыре - с Сергеем Бондарчуком и два ... - с Иваном Дыховичным. В общем, критиков просят не беспокоиться. Перед нами тот, кто снял кинематографическую историю государства российского от Андрея Рублева до новейших времен, пустивших маленького человека гулять по миру и заново искать потерянную Родину. Это - магистраль, большак, столбовая дорога национального кинематографа, и если у Вадима Юсова была эпоха ученичества или сугубо экспериментальных стилевых поисков, зрителю об этом ничего не известно: Иваново детство сразу и навсегда открыло ему сильного и зрелого мастера. Вадим Юсов не изготовитель картинок, а создатель пространства - истинного, единого и живого, с неумолимой иерархией главного и второстепенного. Гармоничные пропорции главного и второстепенного, собственно, и есть основной признак классического искусства. Ощущение того, что авторский замысел осуществился единственно возможным образом, как это происходило с фильмами Тарковского-Юсова или Данелия-Юсова, - ощущение классичности искусства Вадима Юсова. С конца восьмидесятых годов его искусство было призвано запечатлеть эпоху декаданса авторского кино в России. Мастер целостного пространства, извлекающий выразительность из творческого мира режиссера, а не привносящий ее извне, запечатлел этот декаданс. Статичная, пафосная внешняя оперность «Бориса Годунова» Бондарчука была полна внутренней мятежной тревоги - режиссер предвидел новое смутное время для государства, и величавый эпос превращался в лирико-исповедальный фильм, чью историческую оболочку разъедали растерянность и тоска самого Бондарчука, режиссера-царя, перед эпохой бойких киносамозванцев. Уникальное и противоречивое соединение декоративной пышности с лирической тоской осуществляло экранизацию душевной жизни автора картины. Форма государственности еще оставалась неколебимой, но уже не было ни силы, ни спокойствия в кремлевских палатах, и омертвление и отчуждение верховной власти от собственного пространства превращали элементы декорации в элементы драмы. Неуютно становится и в добродушном мире Данелия - пространство комедии «Паспорт» перестает быть соразмерным человеку, оно чревато мучением, опасностью, гибелью. Возможно, классицизм Вадима Юсова избавил фильмы Ивана Дыховичного от гипертрофии стиля, излишнего щегольства выразительностью - «Прорва», при всем буйстве декоративного сталинского ампира, была пронизана токами настоящего драматического напряжения, и люди внутри картины жили натуральной трагикомической жизнью, ничуть не обращаясь в элементы стилизации. Вадим Юсов с предельным уважением относится к прекрасной тайне человеческого лица, не приукрашивая и не разоблачая его, а вдумываясь и всматриваясь в лицо, точно в неведомый и притягательный пейзаж, и запечатленные в его фильмах люди-артисты всегда полны не определимых словом значений. Ощущаемое Вадимом Юсовым единство мира может быть трагичным, страдальческим - но с миром распавшимся, поддельным, игрушечным он дела не имел. В его России и в его Москве, какую точку запечатленного им времени ни возьми, «дышит почва и судьба», и человек борется с миром, как сильный и благородный боец. Конечно, шагать по Москве эпохи «Прорвы» куда менее весело и привольно, чем по Москве того самого фильма Данелия - но герои все равно упрямо шагают. Композиционное искусство Вадима Юсова (иерархия и связь деталей в целое), как всякое классическое искусство, вызывает стойкий восторг, импульс подражания и признание, не нуждающееся в переоценке. (Татьяна Москвина)

Все действие разворачивается за один день - день из жизни маленького мальчика. С утра он идет на занятия по скрипке, потом по дороге домой знакомится у себя во дворе с водителем асфальтового катка, и сдружившись они проводят вместе почти весь день. Они гуляют, попадают под дождь, обедают, общаются. Хотя самих слов в фильме не так уж и много. Зато очень много сцен, каждая из которых как картина разворачивается перед глазами заставляя тебя чувствовать, ощущать, продумывать все происходящее. Яркое солнце, дождь, яблоко на стуле. Булка с молоком. Московские улицы, здания. Один из фильмов, в которых город предстает как живой. Фильм, за ... который можно полюбить Москву. Мне кажется, что фильме здорово передано то, как воспринимает мир ребенок. Когда события не кажутся мелкими, когда все серьезно. Высвечиваются маленькие истории, детали, на которые мы может и не обращаем внимания, или быстро забываем, но это мгновения из которых складывается красота окружающего мира, да и наша жизнь. Недаром в чьей-то рецензии было сказано, что фильм напоминает картины импрессионистов, когда целая картина складывается из множества мазков. Местами грустный, но очень добрый фильм. Замечательно играет мальчик, хотя и другие персонажи не менее хороши. Смотрится легко, когда я стала пересматривать его, чтобы написать этот отзыв, я просто не могла от него оторваться, да он и не такой уж длинный, всего 45 минут. Кстати, "Каток и скрипка" был показан в 1961 году на фестивале студенческих фильмов в Нью-Йорке и получил там первый приз. ()

В небольшом отрезке жизни семилетнего мальчика задаются такие жизненные вопросы, ответы на которые можно искать всю жизнь. - Сколько надо учиться играть на скрипке? - Учительница говорит - всю жизнь... Та самая мучнобелая учительница, которая курит Дукат, олицетворяет порядок во всем. Она заставляет ребенка играть под метроном, когда он играет неровно, увлеченно. Мальчик не понимает, почему он должен подстраиваться под метроном, а не играть как ему хочется? Вот и первое разочарование - плохая оценка... Первые эмоции всегда самые сильные, потому что маленький человек еще не знает, что такое бывает, и малейшая обида принимает размеры вселенной. Отчаяние от невозможности сдержать обещание ... - безгранично, и каждый зритель вспомнит что-то похожее из своего детства. Но и новые открытия приносят ребенку гораздо большую радость, чем взрослому. Как здорово управлять катком на расплавленном асфальте! И не меньших размеров трагедия разворачивается в душе девочки наедине с чужим яблоком... Ребенку интересно все. Жизнь в любых проявлениях. Интересны отражения в витринах и жизнь асфальтоукладчика. Дети во дворе дразнят его «музыкантом» и мальчик начинает думать, что быть музыкантом - плохо и тянется к рабочему. Рабочий же тянется к интеллигентному мальчику, с уважением говорит «Он не рабочий, он музыкант», а ребенка это оскорбляет. У них разные системы ценностей, но каждый тянется к противоположной, это и составляет главный конфликт в фильме. Подсознательно мальчик чувствует это несоответствие, когда говорит маме, что рабочий все равно не придет к ним в гости. Мама же делает вид, что не видит разницы, она не может позволить себе искренность ребенка... Мальчик противопоставляется и враждебным дворовым детям, и добродушному рабочему. Дети и рабочий олицетворяют разные стороны рабочего класса, к которому маленький музыкант не принадлежит, но всячески стремится. Он лезет в драку, пьет сырое молоко, которое мама не разрешает. В рабочем парне мальчик видит свой идеал и хочет именно от него узнать, что такое хорошо и что такое плохо. Зачем курить, если это плохо? Страшно ли на войне? Но и взрослый мужчина узнает от мальчика новое для себя. Что это за зигзаги? Как играть на скрипке? В свои семь лет мальчик уже знает больше него в своей области, и даже имеет мозоль от скрипки. Мальчик - портрет взрослого интеллигента: разбирается в своей области и ничего не умеет из практических надобностей. Рабочий народ же - исполинская сила, которая крушит дома, но она же их и строит, эта сила строит университеты, в которых потом интеллигенты учатся отвлеченным наукам. Этот маленький, но интеллигент простому парню интереснее девушки из своего круга. Две противоположности тянутся друг к другу, хоть вместе они будут только в воображаемом финале фильма. (Alenenok)

Если б этот фильм снял кто-то другой, а не Тарковский думаю количество зрителей у него было гораздо скромней. Но судьба распорядилась так что человек после диплома «Каток и Скрипка» снял «Иваново детство», «Андрей Рублев» и «Сталкер». Но начало всегда интересно. Конечно, можно бесконечно копаться и находить параллели с последующим творчеством Тарковского. Скажем в «Ностальгии» тоже присутствует мальчик и в конце он тоже переживает трагедию, но все равно продолжает жить дальше. Таким образом, Тарковский представляется неким «кольцевым» автором... и так далее и так далее. Можно конечно, но не нужно. Просто хочется посмотреть на фильм без всяких призм и параллелей. «Каток и ... скрипка» очень наивное, но в тоже время очень доброе кино. На поверхности - невозможный в реальной жизни советский симбиоз рабочего класса и интеллигенции. Кстати общий точкой для них оказался кинематограф. Глубже - некие философские проблемы. Как найти место в своей жизни? Чем заниматься? Как, в конце концов, вырасти настоящим человеком? Пусть все это преподносится в весьма простой форме, но ведь и авторы были только вчерашние студенты. Простая история, простые герои профессионально хоть и совсем не новаторски (естественно это все-таки диплом) выстроенные композиции и как итог отличный фильм. Думаю «Каток и скрипки» - это картина для тех кто одинаково устал и от большеэкранных блокбастеров и от длинных и глубоких арт-хаусных фильмов (даже того же Тарковского). Истину он вам не откроет, но если убрать налет «совковкости», то получится отлично эстетическое времяпрепровождения с несомненным позитивным результатом в душе. P.S. А эпизод «Яблоко» вообще можно занести в классику. (Jut3030)

«Вдвоем на одного?» Я бы сразу хотел сказать, что для меня это прежде всего хороший детский фильм, а не серьезная работа, раскрывающая проблему классовой борьбы, которая, на мой взгляд, является здесь только необходимым фоном действия. Для детского фильма просто шикарная работа оператора Вадима Юсова и постановщика Андрея Тарковского. Постоянное движение камеры, наезды, отъезды, трэвеллинг и другие движения камеры делают фильм визуально намного интереснее. Это в выгодном свете отличает этот фильм от других детских фильмов с почти статичной камерой, перед которой развивается несложная мизансцена. Как известно, на съемку детей и животных пленки требуется в 2 раза больше в виду большего количества ... запорченных дублей, поэтому из-за этого еще больше хочется оценить сложность построения этого фильма. Единственное, что портит эту красоту это несочетаемый порой монтаж кадров, вплоть до пересечения линии взаимодействия персонажей. Пространство из-за этого становится менее осязаемым, так как постоянно теряешь местонахождение персонажа за кадром. Чем приятен этот фильм для просмотра, так это той чистотой, которая есть в большинстве советских фильмах, наиболее уместной именно в этом жанре. Дружба шофера катка и мальчика-скрипача не имеет никакой подоплеки кроме дружбы. Никакого Фрейда и прочих извращений. История одного дня из жизни мальчика имеет абсолютно светлый характер, не смотря на происходящие с ним подчас неприятности. Также мне показалось, что образ матери из этого фильма является переходящим в фильмах Тарковского. Его уже развитым во времени взаимоотношений можно встретить в фильме «Зеркало». Мать Тарковского и мать по-Тарковскому одинокая женщина. Известный факт, что отец Андрея Арсений Тарковский бросил семью, когда самому Андрею было лет 5, примерно столько же, сколько мальчику из этого фильма, так что дружба шофера и мальчика - это, прежде всего, творчески воссозданный поиск маленьким героем своего отца, человека, на которого он бы мог равняться. Таким другом и «отцом» становится ему на этот, а может и последующие дни, Сергей. Тяга же в рабочему классу это выбор, обусловленный детским видением мира. Все дети вертятся вокруг катка, поэтому и маленький герой делает объектом своего признания именно шофера. (artdeviant)