КОКТЕБЕЛЬ (2003)
КОКТЕБЕЛЬ

Отец и сын отправляются в длительное путешествие из Москвы в Коктебель. В Москве у них ничего не осталось. А там, у моря - надежда начать новую счастливую жизнь Когда-то давно отец рассказал сыну об удивительной горе, с которой можно взлететь на планере, воплотив вечную мечту человека - подняться в небо навстречу ветру и свободе.

Мальчик и Отец едут к морю. Едут в товарном вагоне, в кабине дальнобойщика. Идут от дома к дому, идут лесом, полями. В Москве у них ничего не осталось. А там, у моря, - надежда начать новую счастливую жизнь. Для Отца путешествие - шанс вернуть утраченную веру в себя, дружбу и доверие сына. Мечта Мальчика - приморский городок Коктебель, где на никогда не утихающем ветру в небе парят альбатросы. Когда в середине пути Отец найдет место, которое он захочет назвать новым домом, Мальчику придется выбирать между счастьем Отца и своей мечтой...

Отец и сын пускаются в длительное путешествие из Москвы в Коктебель. Они идут через леса и поля, сквозь ливень и ветер. Встречают разных людей: добрых и не очень. Кто-то им помогает, а кто-то гонится за ними с ружьем… Но что же заставило их отправиться в нелегкий путь? Когда-то давно отец рассказал сыну об удивительной горе, с которой можно взлететь на планере, воплотив вечную мечту человека - подняться в небо навстречу ветру и свободе. Но напрасно мальчик ищет Коктебель на карте, потому что на самом деле Коктебель, о котором рассказал ему отец, - это прекрасная мечта о полете, о свободе и недосягаемом счастье.

* О фильме - http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=2&e_movie_id=9380

ФЕСТИВАЛИ И ПРЕМИИ
2004, МКФ Cinemanila на Филиппинах - Гран-при жюри (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2004, МКФ goEast в Висбадене - Главный приз «Золотая лилия» (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2004, МКФ в Берлине - Участие в Программе «Forum» (Борис Хлебников).
2004, МКФ в Брюсселе - Спец. приз (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2004, МКФ в Каннах - Приз FIPRESCI «Открытие года» (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2004, Золотой орел - Номинация: Лучший фильм.
2004, Ника - Номинации: Лучший фильм, Лучшая операторская работа (Шандор Беркеши).
2003, КФ «Окно в Европу» в Выборге - Приз за лучший дебют (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2003, МКФ в Карловых Варах - Приз «Свобода» (премия «Филип Моррис») (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2003, МКФ в Москве - Специальный приз жюри «Серебряный Георгий», Спец. упоминание жюри FIPRESCI, Диплом жюри российской критики (Борис Хлебников, Алексей Попогребский), Номинация: Приз за лучший фильм - Золотой «Святой Георгий».
2003, МФ фильмов о правах человека «Сталкер» в Москве - Приз за драматургию имени В. Фрида (Борис Хлебников, Алексей Попогребский).
2003, Премия «Золотой Овен» - За лучшую мужскую роль второго плана (Владимир Кучеренко).

Фильм "Коктебель" - режиссерский дебют 30-летнего киноведа Бориса Хлебникова и его ровесника Алексея Попогребского, по образованию психолога. На сегодняшний день это безусловно лучшая лента московского киноконкурса. Отец и сын пробираются из Москвы к теплому морю. Отцу где-то за тридцать, сыну где-то за десять, оба молчаливы и понимают друг друга без слов. Мир вокруг них пуст, людей мало, потому что велика Россия, легко в ней затеряться. Он пуст и гулок, но прекрасен: в природе разлито осеннее уныние, души очарованье. Оба едут в пустом товарняке зайцами, хоронясь от досмотров. Питаются придорожными яблоками. В их положении есть тайна, которая будет, как в детективе, раскрываться постепенно. Ее значение и эмоциональная сила в том, что это тайна не кровавого убийства, каких много, а судьбы, которая всегда единственная, и это интригует, заставляет не смотреть, а вглядываться в кадр, ища в нем неуловимые сигналы разгадки. Не случайно один из режиссеров - психолог. И не случайно другой - киновед. Один точно и, как выяснилось, глубоко знает природу душевных сломов и неистребимых надежд, а другой хорошо знает, каким образом кино может претворить это все в образы. В результате они не просто показывают людей и их поступки, а говорят с нами кадрами, складывая из них, как писатель из слов, свою мысль. Мир пуст, но иногда в нем встречаются люди. Они тоже одиноки и отлучены от того, что называют обществом. Общества как такового, по фильму, больше не существует - а это и на самом деле ужасная правда. Случайно попавшиеся на пути дома - хибары со следами былой красоты. Случайно попадаются на пути и люди: добрые и отзывчивые, готовые поделиться картошечкой и скудным теплом, они в любую минуту могут оказаться опасными. Потому что стихия России - стихи и водка, но и то и другое плохой советчик в жизни. Попался путевой обходчик, у которого тоже не дом, а нечто с унитазом, где хранят для охлаждения водку. Попался старик в поре полураспада, он читает стихи под водку, но иногда впадает в состояние горячки и может убить. Попалась отзывчивая врачиха, которая непонятно кого лечит в этой пустоте и чье белье неутомимо стирает. Самое замечательное, что и эта метафора распавшихся связей возникает не натужно, как бывает в глуповатом по природе артхаусе, а естественно, без малейшего насилия над реальностью, которая такова и есть. Огромная, потерявшая себя страна стоит на юру, продуваемая всеми ветрами, по-прежнему грезящая о полете, но подломленная и растерянная. Это космос фильма. Он становится виден нам, потому что у мальчика есть мистическая способность видеть мир с высоты. Как у любого мальчика и у любой девочки, у него много способностей, и все - только в зародыше, и все - многое обещают в предстоящей жизни. Но и воспаряя, мы все время не теряем связи с землей, с конкретным человеком. И нам почему-то интересно, как качаются на ветру ветки деревьев и как пробуждается в мальчике будущий мужчина, - все это становится сюжетом новым и увлекательным, словно после долгой спячки в кинозалах в нас проснулся вкус к жизни и людям. Дылда с косичками и недоомерок - отдельная новелла, прелестно выполненная и разыгранная сюита микродвижений душ и сердец, следить за которой наслаждение. Авторы вообще очень виртуозно, особенно для дебютантов, управляют всеми рычажками и шестеренками своей тонко выстроенной художественной конструкции - светом, звуком, тишиной, статикой, ритмическим рисунком, своими замечательными, включая мальчика Глеба Пускепалиса, актерами. В использовании обволакивающего нас звука они даже сделали несколько открытий - простых, как все гениальное. Ослепленный своим горем мальчик, скажем, вторгается в стадо овец, разрезает его, как лодка ряску, - и блеянье начинает нас окружать, тревожное и отчаянное, и более сильного образа заброшенности давно не было в нашем кино. Великолепно выстроена и интрига фильма, если ее вообще можно так назвать: мы не знаем, что сдвинуло наших героев с места и погнало куда глаза глядят, где был их дом и отчего распалась семья. И почему умный, умелый, сильный отец-интеллигент и его сын - друг и помощник - оказались в таком отчаянном положении. Мы все это узнаем, но это будет как в долгой тактичной беседе, где все стараются не поранить друг друга, - узнаем из молчания, переклички взглядами, почти неуловимых изменений в лицах. Но мы так и не узнаем, зачем им в Коктебель и что они там надеются найти. Узнаем только, что и там все уже сдвинулось с места, и женщина, с которой они связывают свои надежды, тоже куда-то исчезла. Как всегда на Руси, безумная в своей неясности мечта для людей реальнее реальности - отчего реальность без хозяев пылится и разрушается, а мечта все время или растворяется, как Фата Моргана, или оказывается чем-то на изумление гнусным. Здесь, как в любом философском кино, полный диапазон - от микро- до макромира: авторы умеют передать и мощь моря как метафору стихии жизни - и хрупкость судьбы. В теплоте картины и ее внутреннем юморе есть что-то близкое лентам Ролана Быкова, в романтическом настрое - отзвуки кинематографической темы Михаила Калика, но и то и другое принадлежат уже новому времени и новому поколению, где всплеск надежды и романтизма напоминает взлет подранка, а птица с красивым именем альбатрос, мечта и поэтический символ, оказывается наглой клювастой попрошайкой, которую, как любую ложь, надо отогнать и придушить.

Отец с сыном едут из столицы в Крым к своей родственнице. Точнее, не едут, а идут на своих двоих, по бездорожью, перебиваясь в товарняках, находя приют у разных незнакомцев. Сперва - у станционного смотрителя. Потом - у одинокого пенсионера, который по пьяни обвиняет их в воровстве, стреляет и ранит отца. Затем - у молодой медсестры, помогающей раненому, вследствие чего между ними зарождается близость, а сын героя, испытывая ревность, чувствуя себя обманутым миром взрослых и больше не веря в отцовские обещания доехать-таки до Черного моря, убегает, добирается до Коктебеля - в кабине дальнобойщика - и находит дом своей тетки. Выясняется, что она уехала в другой город, и потому ночевать мальчику приходится под открытым небом. Но завтра отец и сын снова будут вместе. «Коктебель» можно толковать как угодно - как притчу, роман воспитания или классический road-movie. Фильмов, которые апеллируют не столько к интеллекту, сколько к нашей культурной памяти, в мире пруд пруди. Вольно или нет, но дебют Бориса Хлебникова и Алексея Попогребского им вполне соответствует. Разнообразные трактовки и аллюзии, которым без сопротивления отдается «Коктебель», - достояние литературы. С одной стороны, за них можно держаться, до тех пор пока крепко не встанешь на ноги, а научиться ходить самостоятельно, без посторонней помощи у нашего молодого кино пока не получается. С другой - есть вероятность так и не покинуть «родной дом», и тогда наша реальность опять окажется за бортом, вместо нее придется довольствоваться папиными мифами - властными, комфортными и обезболивающими. Кстати, «Коктебель» отыгрывает именно последний вариант: юный герой бунтует против отца, но «блудным сыном» так и не становится, отец настигает его и возвращает к себе, прежде чем он решит вернуться сам. Это сюжетное обстоятельство, в котором больше обреченности, чем надежды, будто бы определяет весь строй картины. Ее нейтральную, стерильную форму: в ней можно найти много «сена», но нет ни одной «иголки». Уколы и другие приемы, способные принести боль и вывести из сладкой анестезии, тут запрещены. Здесь все - от сюжетных деталей до формальных изысков - отдано на откуп зрительской воле. Захочешь - в безымянных фигурах отца и сына разглядишь метафору чего-то вышнего-вечного, захочешь - знак маргинальности или избранности, а не захочешь - ничего не увидишь, кроме фактурных лиц на прекрасной натуре. Фильм, как пластилин, из которого можно вылепить все, что душе угодно, и с помощью которого можно просто разминать пальцы - органы зрения. Другое дело, что от этих красивых картинок глаза устают так же быстро, как и от чернухи. «Коктебель» сплошь состоит из сослагательных наклонений. Он может быть и тем, и другим, и третьим, но ни тем, ни другим, ни третьим не является. Все в нем пребывает в потенции становления, но так ничем не становится. Его пространство - бесконечные промежутки между «тем» и «этим». Между кинематографичностью и литературностью. Между романтизмом, слишком расчетливым, и реализмом, крайне нерешительным. Между дискурсом и повествованием: долгие статичные планы, когда в кадр кто-то входит, а потом выходит, оставляя его пустым, и часто используемая субъективная камера придают путешествию героев многозначительность (не путать с метафизичностью), а не социальную и психологическую плотность. В «Коктебеле» такая оптика скорее защищает от реальности, удаляет от ее неровной поверхности, которая только с высоты птичьего полета выглядит гладко и гармонично и лишь оттуда похожа на рисунок, сделанный мальчиком на песке. Отсутствие у героев психологиче-ского и социального веса, освобождающее их от земного притяжения, есть основное условие поэтики «Коктебеля», его вопрошающей интонации, протяжного ритма. В странном положении оказывается и зритель фильма: пассивному созерцанию претит пафосность многих композиций, для активной рефлексии не хватает остроты конфликта, внутренней напряженности. Мотивы, побудившие героев двинуться без денег в столь далекий, трудный и рискованный путь, остаются за рамками сюжета и даже противоречат его логике, которая больше обобщает, чем конкретизирует. Отец, Сын, Земля, Дорога - уже этих слов достаточно, чтобы пустые кадры обрели смысл. На мой взгляд, о прошлом героя - о смерти его жены, после которой он запил, потерял себя, работу, пустил все на самотек, а двухкомнатную квартиру променял на комнату в коммуналке, - лучше не знать. Данная в беглом пересказе, к тому же - почти в финале фильма, эта предыстория рождает массу вопросов, которые заставляют сомневаться в содержательности формальных приемов, в закономерности и подлинности сюжетных коллизий. От мира, оставленного за кадром и напоминающего о себе лишь post factum, бегут не столько герои «Коктебеля», сколько его авторы. Когда персонажи, желая подзаработать, нанимаются ремонтировать крышу в доме пенсионера, выясняется, что папа мальчика - авиастроитель, интеллигент. Если он на все руки мастер, человек с умом и способностями (а по его виду никак не скажешь, что они пропиты до дна), то почему же нельзя было заработать деньги на билет до Коктебеля, а не идти туда пешком через всю страну с одиннадцатилетним пацаном? В Москве же живем. Тут тебе и поезда, и самолеты. Цены на билеты, конечно, не низкие, но в том, чтобы собрать нужную сумму, ничего невозможного нет. Даже если ты не работаешь по специальности или все еще удивляешься тому, что от памятника на горе в Коктебеле, равно как и от многих других, остался один постамент. И разве нельзя было заранее осведомиться о том, как там поживает сестра в Коктебеле, дожидается ли еще своего брата или уже отчаялась ждать, не уехала ли куда-нибудь? Почту и телеграф вроде бы еще никто не отменял. Эта простая житейская (бытовая) логика - вне компетенции режиссеров. Но вешки реального пути на символическом странствии Отца и Сына расставлены так неловко, что она все равно профанирует дух ленты, компрометирует ее высокую художественность. Конечно, на фоне бескрайних пейзажей леса, моря, неба, заменяющих в «Коктебеле» социально-психологические портреты, так же как нарицательные, но с большой буквы имена главных героев заменяют в словаре фильма имена собственные, вышепоставленные вопросы могут показаться мелочью. «Коктебель» получил призы в Москве и Карловых Варах, а также радушный прием со стороны критики, не только отечественной, но и зарубежной (см., к примеру, статью Дерека Малколма в The Guardian от 14 июля 2003 года). Симптоматично, что в своих оценках «Коктебеля» наши критики и их иностранные коллеги буквально вторят друг другу. Выходит, что свои родные пенаты «мы» воспринимаем точно так же, как их воспринимают «они», для которых захолустная, необжитая территория между Москвой и Коктебелем - диковинка, почти что джунгли. Эта удивительная реальность отчуждается до момента, когда ее проблемы и коллизии окончательно станут невидимыми. Тогда она будет ласкать глаз каждому. И каждый сможет увидеть в ней то, что ему угодно, но только не ее саму - такую, какая она есть. Метод промежутков и исключений кажется мне не менее безысходным, чем его альтернатива - попытки схватить реальность голыми руками и непременно за горло, подобно тому, как мальчик хватает птицу в финале «Коктебеля». Не отпустишь - подохнет, отпустишь - упорхнет и не вернется, оставив после себя очередное воспоминание. А если вернется, то совсем другой - и не вспомнишь, не узнаешь. Словно нет ее и никогда не было. Как волошинского Коктебеля, давным-давно переименованного в Планёрское.

«Коктебель» режиссеров Бориса Хлебникова и Алексея Попогребского вышел практически в одно время с «Возвращением» Андрея Звягинцева и сравнения двум этим лентам никак не избежать. Публика больше оценила «Возвращение», обласканное в солнечных Каннах, и названное качественным прорывом в авторском российском кино. Вот только «Коктебель» как минимум не хуже своего более именитого собрата. Используя распространенную и даже немного в чем-то шаблонную тематику отечественных роуд-муви, Хлебников и Попогребский вложили в историю свой смысл, отличный от материала Звягинцева. Вообще картины про совместные семейные дорожные путешествия в Советском Союзе выходили довольно часто, вот только отличались они друг друга не очень сильно. Вся сюжетная фабула сводилась лишь к легко прогнозируемому воссоединению семьи, которая после пережитых вместе неприятностей становилась еще более крепкой ячейкой нерушимого советского общества. Картина «Коктебель» своеобразный оммаж подобным фильмам советской эпохи, обладающий всеми типичными признаками жанра. Есть отец и сын, есть дорога и есть финальный пункт назначения. Коктебель. Фильм-притча, фильм-образ. Даже если быть точнее фильм образов, бесконечно сменяющих друг дружку, как картинки в калейдоскопе. Коктебель - несбыточная мечта, место, которого нет на карте, полумифический фантом советского времени. Место, куда стремятся попасть отец и сын. Коктебель - это проверка не, сколько родственных связей, сколько жизненных приоритетов людей, их места в мире. Отца прельщает простое человеческое счастье - жена, хозяйство и работа. Его путь закончился еще задолго до Коктебеля. Сын же еще гонится за мечтой, пытается ухватить ее руками, но вместо этого в руки ему попадается лишь один злосчастный и вполне реальный альбатрос. И это совсем не та красивая птица, парящая высоко в небе и о которой долгими вечерами рассказывал отец, а наглая и ленивая особь. Сам Коктебель, словно в сказке стоящий на холмах и где можно запустить бумажный самолетик и он будет лететь на ветру многие и многие километры, оказывается вполне обычным курортом. Там, где люди бегут, не замечая никого рядом, не веря в сказку, окружающую их. Отец и сын после такого вполне банального приключения не станут понимать больше, чем раньше. Но теперь у них будет шанс, чтобы этой самой семьей стать. Именно шанс, так как обоим еще есть чему научиться. Стоит лишь выбрать новый Коктебель, но теперь идти к нему сообща, не размениваясь по мелочам. (ungodly)