САТИРИКОН (1969)
FELLINI - SATYRICON

"Сатирикон" ("Сатирикон Феллини"). Грандиозная мистерия, воссоздающая на экране фантастический мир Римской империи времен упадка.

Эпическое переосмысление романа Петрония о жизни во времена Нерона. Действие происходит в удаленных уголках Римской империи. Следуя фрагментарному построению романа, фильм состоит из 25 эпизодов, слабо связанных между собой присутствием молодого и циничного Энколпия. Подобно Одиссею, Энколпий постоянно попадает в разнообразные приключения, которые грозят ему гибелью и неудачами, но ему всегда удается выбраться из них...

Как и в первоисточнике, действие разворачивается в эпоху правления Нерона вокруг красивого юноши Энколпия (Мартин Поттер), ищущего своего молодого любовника Гитона (Макс Борн), сбежавшего с их общим другом, пошляком и развратником Аскилтом (Хирам Келлер). Федерико Феллини довольно свободно интерпретирует книгу, смело расставляет акценты там, где это ему более интересно. В образах римской жизни режиссер пытается показать зрителю современную реальность.

ВЕНЕЦИАНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1969
Победитель: Кубок Пазинетти за лучший итальянский фильм (Федерико Феллини).
ОСКАР, 1971
Номинация: Лучший режиссер (Федерико Феллини).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1970
Номинация: Лучший иностранный фильм на иностранном языке (Италия).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 1970
Победитель: Лучший актер второго плана (Фанфулла), Лучшая работа оператора (цветные фильмы) (Джузеппе Ротунно), Лучшая работа художника (Данило Донати, Луиджи Скаччаноче), Лучшие костюмы (Данило Донати).
Номинации: Лучший режиссер (Федерико Феллини), Лучшая актриса второго плана (Лючия Бозе), Лучшая музыка (Нино Рота).
КИНОПРЕМИЯ «ЛАВР», 1971
Номинации: «Золотой Лавр» (2-е место) за лучший иностранный фильм, «Золотой Лавр» (10-е место) в категории «Звезда завтрашнего дня» (мужчины) (Мартин Поттер).
ОБЪЕДИНЕНИЕ КИНОКРИТИКОВ НЬЮ-ЙОРКА, 1970
Номинация: Лучший режиссер (2-е место) (Федерико Феллини).

По мотивам одноименного романа «Сатирикон» - произведения древнеримской литературы, автор которого во всех рукописях называет себя Гай Петроний Арбитр. Более древних романов до нашего времени не сохранилось. Время написания - приблизительно I век н. э., эпоха Нерона. По традиции Петроний украсил свое произведение стихотворными вставками. В них он воспроизводит стиль, манеру, метры латинских поэтов-классиков - Вергилия, Овидия, Горация, Гая Луцилия. До наших дней сохранились фрагменты из 15-й, 16-й и, может быть, 14-й книги (20-я глава). Сколько всего было книг, неясно. Несмотря на принятое обозначение, вопрос о жанре «Сатирикона» остается дискуссионным, поскольку применение к произведению термина «роман» условно даже в его античном понимании. По форме это смесь стихов и прозы (характерная для менипповой сатиры), по сюжету - своеобразный авантюрно-сатирический роман, пародирующий греческий любовный роман. Подробнее (англ.) - .
Читать «Сатирикон»: ; ; ; ; ; ; .
Одновременно с Феллини над собственной версией «Сатирикона» () начал работу Альфредо Бини (до конца 1960-х бессменный продюсер Пазолини) и режиссер Джан Луиджи Полидоро. Продюсер Альберто Гримальди подал в суд, требуя, чтобы они прекратил производство, но Бини доказал, что планировал экранизацию романа Петрония еще с 1962 года, и тогда же зарегистрировал название «Сатирикон». В результате Гримальди и Феллини пришлось искать новое название. Перебрав большое количество вариантов, они решили добавить имя Феллини. "«Сатирикон» Полидоро, забавный, меланхоличный фильм, был быстро снят и выпущен в апреле 1969. Феллини все еще работал над своим. У ленты были неплохие кассовые сборы, Полидоро даже получил хвалебное письмо от Микеланджело Антониони, но вскоре по решению суда прокат был приостановлен - фильм обвинили в непристойности" (Туллио Кезич, «Fellini, la vita e i film», 1987). Компания «United Artists» (основной дистрибьютор «Сатирикона Феллини»), выкупила права на международный прокат фильма Полидоро и выпустила его на экраны только в 1972 году, сменив название на «The Degenerates».
Феллини хотел чтобы роль Трималхиона исполнил Бад Спенсер, но тот отказался, потому что в ряде сцен должен был играть совершенно голым.
Дебют в кино: Мартина Поттера, Хирама Келлера, Макса Борна, Марио Романьоли, Джузеппе Санвитале, Джозефа Уилера, Илетт Адольф, Марчелло Ди Фалько, Альваро Витали (Синеликий 'Император'; в титрах не указан), Джессики Даблин (в титрах не указана).
Съемочный период: 9 ноября 1968 - 23 мая 1969.
Место съемок: Фьюмичино, Фреджене, Фочене, Латина, Понцианские острова, Рим (Лацио, Италия).
Бюджет: $3,000,000.
Саундтрек: 1. Teatrino di Vernacchio; 2. Il Giardino Delle Delizie; 3. Notturni Nella Suburra; 4. La Schiaveta Innamorata; 5. La Cena Da Trimalcione; 6. Madeja'-Permimadeja; 7. Mio Amato Gitone; 8. La Cena da Trimalcione; 9. Tema di Gitone; 10. Il Trionfo del Nuovo Cesare; 11. Encolpio E Ascilto, Prigioneri; 12. Sulla Nave di Lica; 13. Le Nozze Sul Mare; 14. Il Fuoco Delle Vestali; 15. L'Oracolo Salmodiante; 16. Mi Ascolti Gitone?; 17. Storia Della Matrona di Efeso; 18. Encolpio Ha Perduto La Sua Spada; 19. Il Minotauro; 20. La Nuova Isola.
Информация об альбомах с саундтреком: ; .
Также в картине звучит музыкальная композиция The Drums for the Niegpadouda Dance с альбома «From Anthology of Music of Black Africa» ().
Кадры фильма; кадры со съемок: ; ; ; .
Откровенные кадры из фильма - .
Трейлер - .
Премьера: 3 сентября 1969 (Рим).
Слоганы: «Roma. Avanti Cristo. Dopo Fellini» («Rome. Before Christ. After Fellini»); «Un monde cruel et animal ou le peche n'existe pas»; «There Is No End...No Beginning... There Is Only the Infinite Passion of Life...».
«Сатирикон» на сайте Criterion Collection - .
О картине на сайте Turner Classic Movies - .
«Сатирикон» на Allmovie - .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 75% на основе 24 рецензий ().
Картина входит в престижные списки: «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures, Don't They?; «1000 лучших фильмов» по версии критиков The New York Times (рецензия Винсента Кэнби - ).
Рецензии: ; .
О фильме в итальянском журнале Cinematografo - .
Картина была спародирована в фильме «Сатириконище» (1970; ) и частично в ленте «Храбрые перцем» (2011; ).
Федерико Феллини, Бернардино Дзаппони: «Феллини - блокнот режиссера» - .

[...] Частично мое воображение питалось чтением. Я любил популярные комиксы моего детства «Воспитание отца» и старого, доброго «Кота Феликса», но я читал и книги. Особенно часто перечитывал я «Сатирикон» Петрония, вельможи времен Нерона. До нас дошли только фрагменты этого произведения. Некоторые сюжетные линии не имеют конца, некоторые - начала. Встречаются и такие, в которых есть только середина, но все это только разжигало мое любопытство. Отсутствующие страницы волновали мое воображение даже больше, чем те, что сохранились. Отталкиваясь от существующих фрагментов, воображение мое разыгрывалось не на шутку. Мне представляется, как в далеком 4000 году наши потомки наткнутся на некий склеп, где будут ... храниться давно забытые фильмы двадцатого столетия и аппаратура для их демонстрации. «Какая жалость! - вздохнет археолог, посмотрев нечто под названием «Сатирикон Феллини». - В фильме нет начала, середины и конца. Как странно! Что за человек был этот Феллини? Должно быть, сумасшедший!» Если выбираешь для фильма сюжет вроде «Сатирикона» Петрония, то это все равно что делать научно-фантастический фильм. Только проекция не в будущее, а в прошлое. Далекое прошлое почти так же неясно нам, как и неведомое будущее. Ставя исторические фильмы или притчи, относящиеся целиком к области фантазии, я находился в выгодном положении. Ведь благодаря этому я не был ограничен рамками и законами настоящего времени. Если помещаешь действие в наши дни, то не имеешь возможности создать какую-то свою атмосферу, хоть как-то изменить среду, костюмы, манеру поведения персонажей, даже лица актеров. Сюжет и реальность интересны мне лишь в той мере, в какой они будоражат мое воображение. Но логика реальности или, точнее, иллюзии реальности должна обязательно присутствовать, иначе зритель не будет сопереживать героям. В «Сатириконе» я показываю время, настолько отдаленное от нашего, что вообразить, какова была тогда жизнь, трудно. В детстве я заполнял пропуски в «Сатириконе» собственными выдумками. Попав в больницу, я вновь принялся читать Петрония, который отвлекал меня от однообразной, унылой повседневности и провоцировал на размышления. Подобно археологу, я собирал осколки древних ваз, пытаясь угадать, какими были недостающие части. Сам Рим - разбитая древняя ваза, которую вечно склеивают, но в нем постоянно встречаешь намеки на забытые тайны. Меня завораживает мысль о разных пластах моего города и о том, что может находиться прямо под твоими ногами. Петроний пишет о людях своего времени понятным нам языком, и мне хотелось вернуть выпавшие и потерянные части его мозаики. Эти зияющие лакуны привлекали меня больше всего остального, ведь у меня появлялась возможность заполнить их с помощью воображения и таким образом самому стать участником событий. Я мог отправиться в прошлое и там жить. Для себя я решил, что ту часть («Пир Трималхиона»), которая дошла до нас почти целиком, я буду снимать как можно ближе к первоисточнику. Несомненно, что ученые всего мира станут сопоставлять текст Петрония и фильм Феллини. В глазах критиков избыток воображения будет большей виной, чем буквализм. Так как я могу работать только для себя и реализовывать свои фантазии, стоило хотя бы тут пойти навстречу критикам. Многие ситуации в «Сатириконе» аналогичны нынешним. Обрушившийся дом мало чем отличается от того многоквартирного, что показан в новелле «Брачное агентство», а сами герои - от персонажей «Маменькиных сынков»: такие же молодые люди, старающиеся как можно дольше растянуть период юности, в чем их поддерживают родные. Эти юнцы не хотят взрослеть и принимать на себя ответственность, лежащую на взрослых. А родители подчас не хотят терять детей и потому продолжают относиться к ним, как к малолеткам. Ведь взрослые дети - знак того, что родители состарились. Из-за открытого и непредвзятого изображения гомосексуальных отношений в фильме некоторые журналисты не удержались от соблазна предположить, что я, должно быть, тоже гомосексуалист или бисексуал, точно так же некоторые их коллеги, посмотрев «Сладкую жизнь», решили, что и я веду такое же светское существование, как мои персонажи. Однако, чтобы придумать определенных людей, не надо быть таким же. Если я показываю слепого, не обязательно слепнуть самому. Достаточно всего лишь закрыть глаза и почувствовать себя потерянным и беспомощным. И не надо самому сходить с ума, если хочешь изобразить безумца, как сделал я в «Голосах Луны», хотя в моей профессии это может и помочь. Невозможно вообразить жизнь во времена «Сатирикона». Операции без анестезии. Ни пенициллина, ни других антибиотиков. Продолжительность жизни - двадцать семь лет. В наше время — это только начало. К суевериям относились так же серьезно, как к медицине. Отрыжку, замучившую Трималхиона после пира, принимают за серьезное предзнаменование. Мы можем свысока взирать на то время, но, возможно, и у нас найдутся такие предсказатели. По своей вульгарности репетиция похорон Трималхиона не очень отличается от того, что можно видеть в наши дни. А как насчет секса? Говорят, что мы перегрузили фильм эротикой. Но обратите внимание на то, что было во времена Аристофана в V веке до нашей эры. Актеры носили накладные члены, которые свисали до земли и волочились за ними при ходьбе как часть костюма; этот прием перешел и в римский театр. Мне лично это кажется очень забавным, хотя не сомневаюсь, что многие пришли бы в негодование, увидев это в моем фильме. Петроний сам появляется в «Сатириконе». Это богатый вольноотпущенник, который кончает жизнь самоубийством вместе с женой, после того как дарует свободу своим рабам. Его жену играет красавица Лючия Бозе, звезда ранних фильмов Антониони. Увидев ее впервые в тех фильмах, я как сумасшедший влюбился в нее, и, думаю, многие другие тоже. Она бросила нас ради испанского тореадора Луис-Мигеля Домингина. Большая ошибка: ее карьера оборвалась, а с тореадором она через несколько лет рассталась. Ряд сцен с красавицей вдовой я решил не включать в окончательный вариант фильма. Она так безутешна в своем горе, что хочет последовать за мужем. Затем, когда у нее появляется шанс продолжать жить с новым возлюбленным, она отдается молодому римскому солдату прямо у гроба мужа. Мы понимаем, что на самом деле она оплакивала не мужа, а себя. Предлагая отдать в обмен за жизнь нового возлюбленного тело покойного мужа, она переходит с крайне романтической позиции на сугубо прагматическую. И это естественно: человек крайних проявлений чрезмерен во всем. Меня интересует не столько история человечества, сколько история человеческой фантазии. Я бы назвал себя рассказчиком. Попросту говоря, я люблю придумывать истории. От древних пещер к Петронию и дальше к трубадурам Перро, Андерсену - вот такую традицию я продолжаю в своих фильмах. И не беллетристика, и не документальная литература, ближе всего это к автобиографическому жанру, к идущим в глубину веков вдохновенно рассказанным историям о возвышенной жизни - вот что я пытаюсь делать. Иногда получается, иногда нет, но мне редко хочется видеть уже законченный фильм, и не думаю, что когда-нибудь смогу выразить все свои чувства на экране. Вдруг то, что я увижу, разочарует меня и в следующий раз я не отдамся работе всем сердцем, а ведь только так и следует работать. [...] (Федерико Феллини, Шарлотта Чэндлер. «Мой трюк - режиссура». Читать полностью - )

Дошедший до наших дней в отрывках роман Гая Петрония - свидетельство кризиса морали и нравов времен Римской империи начала нашей эры. В фильме, как и во многих произведениях итальянского маэстро, нет сквозного сюжета, есть разрозненные эпизоды ("фрески"), по которым нам самим предлагают воссоздать полную картину разложения и распада великого государства. (Иванов М.)

Историческая фреска с элементами сатиры. Даже для тех, кто не очень любит и понимает Федерико Феллини, его изысканные барочные фантазии, необычные по красоте визуальные феерии, покоряющие богатством красок и экстравагантными, причудливыми костюмами, они все равно являются праздником выдумки и мастерства. Фильм «Сатирикон» - один из самых мрачных, кризисных в творчестве итальянского маэстро кино. Феллини реконструирует с удивительной, почти конгениальной убедительностью атмосферу заката культуры Римской империи в период 50-60-х годов нашей эры на основе дошедших отрывков из романа Петрония Арбитра. И эта «римская фреска» режиссера выражает его страх и отчаяние по поводу судеб современной цивилизации и культуры. В «Сатириконе» сильнее всего ... проявилась также и феллиниевская мания восхищать неповторимыми впечатлениями от отдельных сцен и даже образов порой ценой потери сюжетной стройности и целостности. Как будто законы самого способа художественного мышления Федерико Феллини требовали от него обращения к фрагментарной, расколотой на куски мозаике «Сатирикона». Его лента поистине напоминает прекрасные помпейские фрески, которые чудом сохранились, но не полностью, какими-то сегментами общей картины, с трещинами и осыпавшейся кое-где краской. Вынужденно назвав свой фильм «Сатирикон Феллини» (ловкие ремесленники опередили с иной версией романа Петрония), постановщик, на самом-то деле, весьма точно определил суть авторского, личного взгляда на историю и культуру. Позже он еще дважды (в «Риме» и «Казанове») использовал этот прием «авторизации», хотя практически каждая его работа заслуживала бы подобного вынесения фамилии создателя в заглавие его очередного произведения. 7.5/10. (Сергей Кудрявцев, 1989)

Несколько видов баланса. Этот фильм, кажется, самый великий за всю историю кинематографа up to date, т.е. до сегодняшнего момента как минимум. Это сильное утверждение, но, поймите меня правильно, я не говорю, что он безупречный. Меня, например, не устраивают в нем два момента. Я говорю о том, что лучше до сих пор ничего не сняли - при этом вполне могут еще снять, конечно, или уже сняли, но не выпустили в прокат, например. Лично мне нравится здесь баланс: * между камерностью и массовостью. В фильме довольно большая массовка, и, где надо, они создают душное ощущение тесноты и мрака. С другой стороны, где ... не надо, они всего лишь оттеняют главную роль эпизода. Более того, во многих сценах, с массовкой или без массовки, отчетливо чувствуешь пустоту, что для меня является критерием того, возможного наличия искусства; * между античностью и современностью. Показанная история интересна сама по себе, но интересна она и как аллюзия на современное общество и бла-бла-бла. Вообще, кстати, интересная мысль: когда автор по каким-то причинам не хочет прямо говорить о современном ему обществе, он говорит о каком-то другом обществе (басни Эзопа, сатиры Свифта), или о том же обществе, но в будущем или на других планетах (Стругацкие). Феллини, можно сказать, поступил как древний римлянин: он показал современное ему древнеримское общество со всеми пороками, свойственными в том числе и далекому будущему (XX век). Не забывайте, что фильм вышел в 1969-м, когда понятно, что было в Европе. Многие, вероятно, воспринимали тогдашнее европейское общество как пресыщенное и развратное, как в дни заката Римской Империи. Феллини, понятно, не мог остаться в стороне; * между безумием и здравым смыслом. В фильме много безумных сцен: танец рыбы, битва с минотавром, поедание тела Эвмолпа и т.д. Многие из них можно было бы терпеть только в голимом артхаусе, от котором по умолчанию здравого смысла никто не ждет (типа как от фильма про 48 ху*в - ), но тут, благодаря тому, что дело происходит в Древнем Риме, все находит себе оправдание. Мир показан совершенно чуждый и в то же время знакомый. Смотрится как совершенная фантастика; * между условностью и правдоподобием. Уровень условности задан литературным первоисточником. Но вообще я не вижу причин, почему всего показанного в фильме не могло быть. Понятно, что я мало знаю о Древнем Риме, ладно Петроний, его сложно воспринимать как образец эпохи, но там Гай Светоний и прочие - они вроде не противоречат Феллини. А представления Антонэна Арто так и вовсе похожи. К этому же относится и не самая великая, видимо, игра актеров: великой игры здесь и не нужно; * между жестокостью, мягкостью и страхом. Этот фильм довольно жесток. Как можно показать жестокость? Можно показать девушку, которую насилуют и убивают под окнами большого дома (новелла Лидзани из "Любви и ярости", 1969). Это страшно, но вчуже, и не вызывает дрожи. А можно показать сцену из спектакля, где актеру по-настоящему отрубают руку на потеху толпе. Эту сцену Феллини дает в самом начале, задавая уровень жестокости фильма. Несколько раз продемонстрировав этот уровень, он к нему не возвращается, но зритель уже понимает, что тут, в общем, не шутят. Но никакого кетчупа, ничего; одна сцена в этом смысле снята довольно плохо, т.е. видно, что Аскилт не попадает дубиной по своему врагу, но все равно убивает его. Кроме того, в фильме вольно обращаются со страхом смерти: Трималхион при жизни инсценирует свои похороны и т.д.; * между безвестностью актеров и кастингом. Для актеров, играющих главных героев, это едва ли не первые и часто единственные роли. Так, например, Макс Борн, который играл раба Гитона, из-за любви к которому ломается столько копий, выглядит, примерно, как женщина, с тонкими овечьими чертами лица (вот он, на фото, возлежит рядом с Энколпием/Поттером - ). Его единственная роль. Хирам Келлер с лицом трикстера - точное попадание в Аскилта. Его первая роль. Мартин Поттер играл до того в каких-то телепостановках, и к нему единственному могут быть претензии с точки зрения кастинга, потому что он не очень похож на древнего римлянина. Актеры на все остальные роли подобраны, на мой вкус, идеально. Роль правильного кастинга вообще часто недооценивается; * last but not least - между видеорядом и смысловым содержанием. Они равновелики, в том смысле, что равно велики. Видеоряд грандиозен, сценарий тоже грандиозен, ну, тут просто и говорить нечего; эта последняя равновеликость, видимо, и делает фильм самым большим достижением кинематографа up to date. В остальных известных мне фильмах кинематография и сценарий могут быть как угодно великолепны, но не равны друг другу; * ну и по мелочи, даже напрягаться не буду. Этот фильм, вероятно, исследован вдоль и поперек, как и все у Феллини. Тут сами смотрите, конечно. Еще отдельно хочу сказать, поделиться, так сказать, сокровенным знанием, что Трималхион, закатывающий пиры, явился прообразом для Великого Гэтсби (). И еще хочу сказать, что если вы собирались когда-нибудь посмотреть этот фильм, то смотрите срочно, пока его ниоткуда не выпилили, потому что по новым законам он является явной, стопроцентной пропагандой гомосексуализма. Феллини удачно по этому поводу пошутил1. Но никакое остроумие не спасает: фильм необходимо запретить! 1 - Когда у Феллини спросили, почему в главных ролях фильма задействованы иностранные актеры, он ответил, что это потому, что в Италии гомосексуалистов нет. Оценка: 5/5. (А. Ботев (и Сладкая N), )

"Сатирикон" относится к числу немногих "неродных" детищ маэстро. Ультиматум продюсера - либо ставишь это, либо ничего не ставишь. И вместо трех лет простоя, могло бы получиться пять, если не больше - от "Джульетта и духи" (1965) до "Клоунов" (1970)... Но Феллини - настоящий художник. Он заставлял себя работать (или загорался идеей) даже над непривлекательным для него материалом. Из "Казановы" (1976) вообще получился шедевр. Но и "Сатирикон" никак не назовешь провалом или неудачей. Что там из Петрония взято, а что не взято, мне разбираться лень и недосуг. А судить - насколько все это адекватно Петронию - глупо. Это Феллини. Вся его ... условность и приблизительность, создаваемые в павильонах "Чинечитта", его глубокие тени с фрагментами тел, лиц и вещей, выхваченных прожектором с самым диковинным светофильтром, его многоуровневый кадр (заполненный с верху до низу, от правой границы экрана до левой), его коллекция морд и рож, его натурализм, его эротизм, его просто-таки святая доброта ко всему живущему и окружающему. Моцарт кино. Сюжетно, тем не менее, все это довольно стройно и внятно: скитания и приключения двух друзей, чьи имена воспроизводить не стану - наши переводчики безбожно перевирают, а в Петронии - опять же - лень рыться. Они то в фаворе, то в рабстве, то любимцы, то изгои. Античность... Иное дело, что само понятие "стройность" (по крайней мере в тот период) для Феллини нестерпимо. Есть некий каркас, стержень, но на него режиссер наращивает такие объемы мускулатуры, мяса, жира, что стержень под этой массой невольно гнется, всю эту тушу начинает заносить в стороны, придавливать к земле, которую Феллини любил все-таки больше, чем небо. Причем, мясо следует понимать в буквальном смысле: могучие бабы, окровавленные тела, отнюдь не вегетарианские блюда... Когда я смотрел фильм на большом экране, меня потрясла одна из сцен центральной оргии: вносят, понимаешь, жаренного кабана, мечом рубят ему пузо, а оттуда долго-долго, бесконечно долго вываливаются жирные, дымящиеся деликатесы - колбасы, куры, ветчина... Вот в этом весь Феллини: всего должно быть много, все должно быть жирным и удовольствие должно быть долгим. Хотя жизнь не всегда столь щедра. Самое поразительное - здесь нет эдакой показушной гордости за свою славную и героическую историю. Т.н. "итальянский характер", в его современном понимании - с бескрышностью, импульсивностью - есть. А дешевых понтов: "Мы - Великий Рим! Мы - творцы истории!" - не имеется. Здесь даже Минотавр поддельный - нахлобучили на здоровяка муляж бычьей головы - и всех делов. Голливуд, например, и тогда - в 50-60-е, и сейчас делает более "личные" фильмы о Римской империи. Это такая громадная идеологическая подтасовка, совершенно в духе Гитлера - мол, мы наследники и правопреемники великой расы, великого народа, мы все изобрели и всех облагодетельствовали. Поэтому имеем право "благодетельствовать" и впредь, а "чумазые" пусть молчат себе в тряпочку. (Вспомните какое фуфло о демократии толкали герои "Гладиатора" - слушать противно. В "Калигуле", хотя сценарий и написан американцем, такого нет.) Феллини и остальным итальянцам этого не нужно, они не такие жадные и тщеславные. Посему маэстро и не собирался "достойно" и адекватно экранизировать культурную гордость страны или славить предтеч. Он просто сделал процесс съемок максимально комфортным для себя, превратил его в гигантскую экспериментальную лабораторию, чьи находки, открытия и рецептуру он использовал затем в течение всей жизни. И в псевдоисторических "Казанове" и "И корабль плывет" (1983), и в фантасмагорическом "Городе женщин" (1980). Последняя работа Феллини, неровная работа уже старого и слабого мастера - "Голос Луны" (1989) - была спасена именно этой рецептурой вечного карнавала, жизнерадостной инфантильности, моцартианской диалектики бытия, разработанной некогда на съемках "Сатирикона". Оценки: Общая - 7/10. Сценарий - 7/10. Зрелищность - 8/10. Актерская игра - 7/10. (Игорь Галкин)

Мощное воображение Федерико Феллини и его режиссерский опыт создали "Сатирикон", иной мир, - мир "Древнего Рима". Мир, наделенный жизнью. Мир, который поражает твое воображение тем, что предельно необычен, холоден, чужд, но при этом в него веришь, а значит, погружаешься в него. "Сатирикон" - один из самых необыкновенных исторических фильмов. Фильм называется "Fellini - Satyricon". Например, Фрэнсис Форд Коппола снял дословную экранизацию "Дракулы", назвав ее "Дракулой Брэма Стокера" (1992; по имени автора романа). А Феллини снял "Сатирикон". Автор текста, условный Петроний Арбитр, здесь не упоминается, но, естественно, подразумевается. А первую скрипку играет Федерико Феллини, который предъявил общественности свое видЕние - или ... вИдение, - как классического литпроизведения древнего Рима, так и непосредственно самого древнего Рима в момент (сильно затянувшийся) потери своего величия. В "Сатириконе" мы впервые видим Мрачного Феллини. Мрачного, но не потерявшего энергии. Бешеный луна-парк, в котором молодой блондин (студент, школота по профессии), разгневанный тем, что его друг увел у него мальчика-раба - объект его плотской любви (современная гомопедофилия детектед!), отправляется блуждать по адским кругам Древнего Рима и находить там немало интересного - как злого, так и редкими временами радостного, потому что молодости свойственно радоваться жизни. Здесь возможно все. Ничего не стыдно. Даже жить в асимметричных домах с окнами разной высоты. Вот концепция загнивающего мира - кривые окна :) В фильме много дьявольского хохота, что делает его правдоподобным. Но еще более важно то, что герой фильма является наблюдателем, статистом, добровольной жертвой обстоятельств. Я только сейчас обратил внимание, что "Сатирикон" перекликается с двумя фильмами Пьера Паоло Пазолини, вышедшими через пару-тройку лет и тоже снятыми по классическим произведениям ("Декамерон", "Кентерберийские рассказы"), но Пазолини радикально поменял полюса, притом, что чисто визуально придерживался "аттракционной" линии Феллини. Смена полюсов, конечно, неудивительна, поскольку Феллини описывал смерть, а Пазолини - (воз)рождение. Объединяет эти фильмы и наделяет их невероятной крутизной то обстоятельство, что в этих фильмах намеренная театральность превозмогает себя, благодаря средствам кинематографии (монтаж, звук; фокус, различные планы, ограничивающая рамка кадра, наконец!), и превращается в реал. Нечто подобное попытался провернуть Тинто Брасс в "Калигуле", но забуксовал, - ему не хватило воображения, чтобы поразить воображение зрителя, дать воображению зрителя хороший толчок, поэтому Брассу пришлось сделать ставку на проигрышный натурализм. Некоторые произведения становятся мифами. В мифах сконцентрированы ключевые понятия, тенденции (и стремления, осознанные или неосознанные - не суть) эпохи. Феллини собственноручно создал два современных мифа - о журналистике ("Сладкая жизнь") и кинопроцессе ("8 1/2"). Сила мифа - в его образности, интуитивной точности, которую сложно подвергнуть сомнению, восхитительной свежести (при всей банальности контекста, просто до сей поры невербализованного). По этой причине ни одна автобиография, ни один документ не могут сравниться по влиятельности с мифом. Годом ранее почувствовав вкус к экранизациям (эпизод "Тоби Даммит" в "Трех шагах в бреду", 1968), Феллини снимает "Сатирикон" - экранизацию мифа о Древнем мире-риме, образно рассказывающую о причинах упадках великих империй, и это его произведение, будучи экранизацией, само по себе уже вторично, несмотря на все свое величие... Оценка: 4.5/5. (Владимир Гордеев, )

Рим хочет мальчиков. Сразу после выхода «Сладкой жизни» (1959) Альберто Моравиа сравнил ее с «Сатириконом» Петрония Арбитра. Но потребовалось еще 10 лет, чтобы Феллини, наконец, реализовал этот замысел, которой вынашивал с середины 1950-х. А пока он ходил вокруг да около, эту же самую книгу успел экранизировать Джан-Луиджи Полидоро. Такая «игра на опережение» впервые подвигла Феллини поставить свою фамилию в заголовок фильма. Вот почему окончательное и единственно правильное название звучит - Fellini-Satyricon. Сохранившийся лишь в разрозненных отрывках, роман Петрония рассказывал об «особенностях древнеримской жизни дохристианской эпохи». Именно фрагментарность и отсутствие связей между главами первоисточника больше всего очаровали Феллини, поскольку он мог ... совершенно свободно трактовать события. В ущерб сюжетной целостности главное внимание он уделил каждой отдельно взятой сцене, реставрируя не событийный ряд, а саму атмосферу эпохи, когда языческие римляне были избавлены от необходимости давать чему-либо нравственные оценки. Окончательно отчаявшись (совсем как главный герой «8 1/2») отыскать вдохновляющую идею в современном мире, Феллини обратился к этой многофигурной фреске о Римской империи времен упадка. В итоге она обрела форму красочной феерии, образовав горючую смесь из «Одиссеи» и «Декамерона», который, кстати, Феллини также намеревался экранизировать еще в 50-х, но вместо него это сделал спустя всего лишь год Пазолини (и остается только сожалеть, что Феллини не снял свою версию). Максимально отдалившись от личных, автобиографичных мотивов, он отказался от лирической исповедальности и рассказал притчу о мире в отсутствии Бога, придав происходящему образ сновидческой мистерии. Для поклонников режиссера именно буйство фантазии и пластическая выразительность стали в «Сатириконе» главными объектами восторгов. Феллини регулярно проводил массовые кастинги среди простолюдинов с целью отыскать необычные человеческие экземпляры (это качество также сближало его с Пазолини). Многие из найденных непрофессиональных актеров появлялись на экране только на пару секунд, образуя в итоге уникальный киноальбом феллиниевских персонажей (фотоальбомы с героями его фильмов впоследствии издавались регулярно). Двухтысячелетнее отстранение дало возможность режиссеру разместить в картине великое множество таких фактурных образов. Попадание на экран того или иного статиста определялось, как минимум, двумя вещами: либо нестандартной фигурой, либо необычным лицом. Эффект усиливал грим и специально придуманный костюм. И в этом смысле Satyricon стал одним из триумфов феллиниевского стиля. Он не мог бы состояться без участия таких мастеров как художник по костюмам Данило Донати, художник-декоратор Луиджи Скаччианоче и оператор Джузеппе Ротунно. Одиссея странствующих любовников - Энколпия и Аскилта, подчинявшихся, главным образом, зову плоти, в момент своего появления вызвала ассоциации с хиппующими «детьми цветов», среди революционных завоеваний особо ценивших именно сексуальную свободу, быстро превратившуюся в невоздержанность. По признанию Феллини, самыми «благодарными» зрителями «Сатирикона» были несколько тысяч обкурившихся хиппи в «Америкен Скуайер», оставшихся на премьеру после приуроченного к показу рок-концерта, и живо реагировавших на каждый кадр. Несмотря на то, что в фильме есть как бы два главных героя и великое множество второстепенных, Феллини впервые не сочувствует ни одному из своих персонажей. Из всех настроений на этот раз доминируют отчаяние и почти апокалиптическая мрачность, которые, в отличие от Бергмана, никогда ранее не были определяющими для итальянского режиссера. Впервые обратившись к столь далекой истории, Феллини продолжил тему «конца света», или даже «пира во время чумы», и выстроил проекцию в современный мир (Рим), который, как и коллегу Пазолини, с течением лет все меньше его вдохновлял. Прошло десятилетие после «Сладкой жизни» (тогда Феллини впервые «стал пессимистом»), и с тех пор он все чаще начал утверждаться в мысли, что ничего хорошего от цивилизации ждать не приходится. Возможно, поэтому Древний Рим уподобился здесь постиндустриальному обществу потребления - империи вульгарных нуворишей. «Человечество остается все тем же: главные характеры, темы и истории не меняются», - так Феллини комментировал свой замысел. И бунтующая молодежь, и сексуальная революция, и духовный распад - все это уже было 2 тысячелетия назад. Выход фильма не вызвал ажиотажа у зрителей, так что Феллини вполне мог повторить слова поэта Эвмолпа, одного из героев: «Любовь к искусству никого еще не обогатила». Ровно через 10 лет Тинто Брасс, хорошо спонсируемый порноинвесторами «Пентхауса», продемонстрирует в «Калигуле», как надо делать большие деньги на такой теме. Satyricon обозначил важную переходную фазу в эволюции авторского кино (переживавшего в Италии невиданный расцвет с конца 1950-х), которому оставалось каких-то 5-7 лет до наступления упадка и последующей агонии, спровоцированных агрессией массовой культуры. После его выхода стало очевидно, что времена, когда режиссеры ставили перед собой художественные задачи, а не те, что диктует box-office, рано или поздно закончатся. (Малов-кино)

Не люблю Феллини за его патологическую театральность, которую он проносит, словно флаг, из фильма в фильм. Здесь Феллини как будто слился в экстазе с Пазолини, по-своему безумно и балаганно экранизируя одну из священных скрижалей гомосексуалистов - "Сатирикон" Петрония. История про двух молодых людей, один из которых страстный бездельник, а другой - бешеный трикстер, запавших на одного мальчика-раба, растворяется в отображении фантастического, несуществующего Рима, заселенного актерами и актрисами, уродливыми стариками и старухами, клоунами и чокнутыми. Пот покрывает мускулистые тела, со страшных лиц отваливается белый грим. Воображаемая адская труппа Феллини кочует с ним из фильма в фильм. Роман Петрония был высоко оценен, ... несмотря на то, что представляет собой лишь обрывки непристойных сцен, из-за уничтожения сексуального табу. Древний Рим представляется как территория раскованности, вседозволенности, неприличной, а потому фантастической сексуальной свободы. Молодые красивые мужчины соперничают из-за подростков, продаются старикам, женщины исключены из мужской жизни, а потому воспринимаются либо как шлюхи, либо как жрицы, - одинаково малопонятные, потусторонние существа. Поэты Серебряного века в России были в полном в восторге от бесстыдной, насмешливой, народной, грубой, издевательской и отчасти похабной прозы Петрония. Такая честность выглядела как минимум свежо. Феллини добавляет сюда мрака, отчего "Сатирикон" начинает напоминать "Медею". Например, сцена, где Энколпия сбрасывают с холма, и его тело катится по темной земле, беззащитное и желанное. Но действие никогда не приобретает серьезность. Это искусственный мир, в котором нереально красивые, неистовые мужчины соперничают за внимание волоокого, женоподобного отрока. Это мир, который описывал в своей книге об однополой любви Кон или к которому взывал Жене, мир трагикомической бессмысленности, где плотская страсть неудовлетворима, но стремление к этому возводится в ранг искусства. Ни сладострастная проститутка Аскилт, ни впечатлительный Энколпий, ни все остальные герои не развиваются. Удовлетворение их сексуального желания, вызывающее ощущение фантастического сада наслаждений у современного зрителя, может вызвать возбуждение, но не способно вызвать интерес. Кроме того, Феллини помещает театр в киноформу, вызывая ощущение обмана. Как если бы ты смотрел оперу вместо кино. Все эти костюмы, разрисованные лица, позы, макияж, крики... "Сатирикон" с легкостью разбирается на набор шедевральных кадров, но как фильм смотрится не слишком увлекательно. Дело здесь и в том, что гомоэротические фильмы вызывают глубинное раздражение, даже ревность, потому что женоподобные красавцы воспринимаются как соперники, которых необходимо побеждать. Содружество мужчин, которые спят друг с другом, вытесняет женщину на обочину, а потому эстетика мальчишеского перепихона, в котором встречающиеся женщины нужны лишь ради разнообразия, тогда как конфликт лежит в других слоях, не предлагает достаточно материала для осмысления. Это чуждая мне культура, потому что вместо женщины-мальчика, умной и дерзкой, древние сами создали нечто, не способное вызывать интеллектуального вожделения, а затем заменили женщин гибкими и хитрыми пацанами. Пацаны эти обворожительны, но так же и гадки, потому что не кто иные как узурпаторы. И смотреть про приключения узурпаторов, гримируя это восклицаниями о прекрасных декорациях и создании мифа, - значит солгать. Хотя устоять перед распущенностью Аскилта трудно. Оценка: 3.5/5. (Мор, )

Об этом фильме сложно размышлять. Набор отрывочных видений обычного человека, признанного некоторыми критиками великим. Неожиданно поддержанный коммерческий проект Альберто Гримальди, который был сделан между очередными вестернами с Ли Ван Клиффом и «Декамероном» Пазолини. Странные нравы и очевидная отрывочность повествования, нежелание придерживаться традиционного кинематографического классицизма. Не стану особо долго полемизировать сам с собой. Ведь есть первоисточник. В книге «Трюк режиссуры» Федерико Феллини весьма подробно рассказал про «Сатирикон». Это означает, что есть возможность полемизировать с Маэстро. Пусть даже заочно. Феллини: Петроний пишет о людях своего времени понятным нам языком, и мне хотелось вернуть выпавшие и потерянные части его мозаики. Эти зияющие лакуны ... привлекали меня больше всего остального, ведь у меня появлялась возможность заполнить их с помощью воображения и таким образом самому стать участником событий. Ну да. Все очень тонко. Можно стремясь за актуальностью пересказать языком кино очередной бестселлер и заставить аудиторию проникнуться духом времени. Снять, например, «Заводной апельсин» и заново открыть нарочитую банальность - мы живем в мире полном насилия. Но Феллини сделал все куда глубже. Обратите внимание на год выхода фильма. В моде вовсе не классицизм. Вудсток, Нэшвилл, Леннон, Стив МакКуинн. Это время, когда уже убили Кеннеди, но еще не разоблачили Никсона. Время, когда люди думали, что им разрешено все. Вот тут-то можно было занять позицию праведника и воскликнуть - «Вы живете неправильно. Обличаю». Беспроигрышная оборонительная позиция, которая на самом деле оборачивалась ханжеской химерой - ибо сам обличающий ведь был совсем не праведником. Тоже вкушал плоды современного мира. Но так ведь делают многие... Не задумываясь... Якобы от сердца... А Феллини просто рассказал про Древний Рим. Рим, в котором еще не знали имя Иисуса. Рим, в котором позволялось настолько многое, что параллели с 70-ми никого не удивили. А в конечном итоге, Феллини ведь просто напомнил всем забытый литературный монумент Петрония. Никого не обличал и совсем не учил «как надо». Подобная позиция вызывает мое уважение. Феллини: Невозможно вообразить жизнь во времена «Сатирикона». Операции без анестезии. Ни пенициллина, ни других антибиотиков. Продолжительность жизни - двадцать семь лет. В наше время это только начало. К суевериям относились так же серьезно, как к медицине. Отрыжку, замучившую Трималхиона после пира, принимают за серьезное предзнаменование. Мы можем свысока взирать на то время, но, возможно, и у нас найдутся такие предсказатели. Феллини прекрасно показал безысходность, бессмысленность жизни, времяпровождения людей. Тем самым он очень тонко разыгрывает зрителя. Раздраженная часть аудитории пересказывая вызвавшие негодование образы несомненно рискует рассказать многое о самих себе. Те же кто вдохновится шедевром, будет вынужден проводить собственные аналогии. Феллини тут не причем - он просто приготовил парад образов. В этом его сила. Феллини: сами герои [напоминают] персонажей «Маменькиных сынков»: такие же молодые люди, старающиеся как можно дольше растянуть период юности, в чем их поддерживают родные. Эти юнцы не хотят взрослеть и принимать на себя ответственность, лежащую на взрослых. А родители подчас не хотят терять детей и потому продолжают относиться к ним, как к малолеткам. Ведь взрослые дети - знак того, что родители сами состарились. Я думаю, что этот фильм будет интересен человеку взрослому, который старается вести осмысленную жизнь, анализировать свои поступки, воздерживаться и помогать. В конечном итоге Феллини действительно просто призывает нас задуматься. А это не так-то просто. Неспроста ведь так много образов и ситуаций будут шокировать, раздражать, провоцировать. Поэтому «Сатирикон» одна из немногочисленных картин, пересматривание которой каждый раз может приводить к кардинально новым выводам. Чистое искусство - никакой пропаганды. Вот уж настоящий антипод американскому кино. Феллини: Говорят, что мы перегрузили фильм эротикой. Но обратите внимание на то, что было во времена Аристофана в V веке до нашей эры. Актеры носили накладные члены, которые свисали до земли и волочились за ними при ходьбе как часть костюма; этот прием перешел и в римский театр. Мне лично это кажется очень забавным, хотя не сомневаюсь, что многие пришли бы в негодование, увидев это в моем фильме. Справедливости ради эротики было не так уж и много. Наличие обнаженных тел, намеков на секс и насилия совсем не отвлекали зрителя. Несколькими годами позже Пазолини снимет «Сало», а затем выйдет «Калигула» Тинто Брасса. На мой вкус, в этих фильмах режиссеры зашли в «ту зону», которую Феллини лишь обозначил. Другими словами, в вопросах эротики Феллини лишь показал всем на дверь и отсутствие привратника. Остальное было делом времени. Так что, на мой вкус перед нами однозначный шедевр, который не подвержен времени. Монумент киноискусства. (cyberlaw)

Вольная интерпретация одного из первых романов в истории человечества, насколько вообще можно считать «вольным» экранизацию с трудом сохранившегося произведения, состоящего из слабосвязанных сцен о похождениях нескольких молодых людей в реалиях и времени древнего Рима. Вот Аскилт (Хирам Келлер) продает в рабство актеру возлюбленного Энколпия (Мартин Поттер). Вот все они оказываются на безумном пиршестве, устроенным Трималхионом, бывшим рабом, но ставшим настолько богатым выскочкой, что может назвать себя поэтом и никто в здравом рассудке ему и не возразит. Вот парни захвачены в плен скучающим императором, везущим своих новых игрушек через море в трюме плавучей решетки. Вот они сражаются за свою жизнь, а ... вот женятся на странном мужчине. Вот они встречают непонятное племя и оказываются в вихре неизвестных ритуалов. Пик сумасшествия в творчестве Феллини настолько жутко и откровенно показывает разврат и пошлость древнего Рима, что становится страшно (и понятно, как много дало миру христианство), и при этом становится страшно вдвойне, когда понимаешь, что разницы между античным и нашим времени практически никакой. По выходу фильма знатные итальянские обозреватели, да и вообще, знатоки латыни и всего, что к ней относится, поспешили обвинить Феллини в том, что он, мол, слишком уж свободно обошелся с первоисточником, не проявив никакого уважения к наследию человеческой культуры, памятнику античности. И были категорически не правы. Феллини прочел сие произведение задолго до того, как снял по его мотивам фильм. Еще будучи корреспондентом и журналистом «Марка Аврелия» он мечтал вместе со своими друзьями поставить что-то по «Сатирикону». Однако более четверти века все всегда упиралось в невозможность технического, да и финансового характера. А те, кто считают фильм «сложным» к просмотру (в том числе и я), пусть радуются, что режиссер решил отойти от одной из задумок сделать все на латыни и ограничился всего рядом фраз. Опять же, «Сатирикон» - это, в первую очередь, питательная среда для буйства фантазий, в физиологичности которых Феллини как никогда близко подошел к творчеству одного из своих (в некоторой степени) учеников - Пьеру Паоло Пазолини, показав при этом, как на подобном материале можно снимать другого рода киноискусство. Буйство красок и потных лиц, фантасмагория и гротеск, если кому-то угодно, то даже в отрицательном смысле - все негативные эмоции, вызванные при просмотре, служат ему лишь на пользу. Ведь это удача именно режиссера, если вызывает отвращение то, что должно вызывать. Главное, скучно точно не будет. Очень знаковым является и время появления картины на экран. 1969 год, когда по дороге от одного океана к другому выехали лохматые безумные ездоки, в небо по направлению к Забриски Пойнт взлетели самолетики, а на фестиваль в Вудсток съехалась целая армия молодых людей. Феллини в этот момент показывает свое видение новой культуры хиппи, и его взгляд резко отличается от привычного отношения к субкультуре того времени. Развратные, не видящие дальше сегодняшнего дня пошляки и глупцы. Браво, маэстро. Кто еще, как не Вы, отпишете звонкого подзатыльника этой запутавшейся в собственных поисках толпе. Однако, при всех невероятных достижениях изобразительного, стиля в «Сатириконе» совершенно элементарно заблудиться. Пугающие минотавры, хихикающие безумцы, стены самых неожиданных цветов, готовые рухнуть прямо на голову - все это лишь маленькая часть всего того, что схватит вас и ваши мозг (если он у вас есть, конечно) с самого начала фильма и не отпустит его. Никогда не отпустит. Даже если вы бросите его смотреть. Хотя кого-то этот фильм может оставить равнодушным. Но тем явно сюда заходить и вовсе не следовало. Поделом вам! (M_Thompson)