ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ, ГРЯЗНЫЕ, ЗЛЫЕ (1976)
BRUTTI, SPORCHI E CATTIVI

В одном из старых бараков беднейшего квартала Рима живет четыре поколения одной семьи, глава которой считает, что его обкрадывают "жильцы-дармоеды". Эта огромная семья варится в одном котле ссор, скандалов, секса, мечтая отравить, задушить, зарезать друг друга...

На окраине Рима, в грязном старой развалюхе живут четыре поколения семьи Маццателла. Старый глава семьи Джачинто не всегда может разобраться, кто здесь - чей сын, внук или племянник: в такой тесноте не все помнят, кто с кем и когда спал. Кто-то выполняет черную работу, кто-то промышляет грабежом, кто-то занимается проституцией. Старик Джачинто уверен в одном: все его домочадцы - воры, которые мечтают разузнать, где он прячет свои сбережения. Но, однажды, он сам забывает, где спрятал деньги...

Джачинто Маццателла (Нино Манфреди), патриарх огромного семейства, ютящегося в жалкой хибаре на окраине Рима, озабочен только тем, как утаить от вездесущих родственников скопленные за долгую жизнь деньги, грозясь разогнать всю эту свору бездельников и дармоедов. Однако привод в дом любовницы, пышнотелой Исиды (Мария Луиза Сантелла), переполняет чашу терпения его жены Матильды (Линда Моретти) и детей, решающихся на страшный шаг... (Евгений Нефедов)

Огромное семейство старого одноглазого Джачинто - это его жена, дети, внуки, племянники, шурины, золовки и прочие, включая его полупарализованную мать, не вылезающую из кресла-качалки. Но "это не родственники, это враги!" - говорит о них Джачинто. Чудовищный баракоподобный дом, где живет эта семья, сколочен из прогнивших досок, сломанных ящиков, кусков ржавого листового железа. Всех членов "семьи" объединяет лишь ненависть к отцу, который прячет от них миллион лир, сам же его потом ищет, находит и вновь перепрятывает... Ссоры персонажей неизменно вызывают смех зрителей, эротические эпизоды - гомерический хохот, а финал картины пробуждает грусть и печаль.

Семья Джачинто, живущая во второй половине 20-го века рядом с вечным городом Римом, вместо прекрасных и восхитительно вкусных плодов цивилизации получила лишь то, что осталось от них, после переработки в желудках других, более удачливых особей. Они живут все в одном бараке в итальянской «вороньей слободке», связанные между собой довольно сомнительными родственными узами, ненавидящие не только соседей, но и друг дружку, пользующие одних и тех же женщин, занимающиеся воровством и проституцией и чающие отыскать, запрятанные злобным папой Джачинто, деньги.

КАННСКИЙ КФ, 1976
Победитель: Лучший режиссер (Этторе Скола).
Номинация: «Золотая пальмовая ветвь» (Этторе Скола).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 1977
Номинация: Лучший актер (Нино Манфреди).

В этом фильме Этторе Скола (1931-2016 ) сводит накопившиеся счеты с неореализмом. Здесь нет даже намека на сочувствие «униженным и оскорбленным», одна лишь неприглядная, хотя иногда и комичная изнанка жизни. Нищета материальная плодит нищету духовную. Бурьян породил бурьян. Все просто. Но только на словах.
Начало съемок: 6 октября 1975.
Картина почти полностью снята в римском районе Монте-Чоччи (), где до 1977 года находились трущобы (на 2022 - городской парк). Фото, инфо - .
Первоначально Скола подумывал снять документальную ленту об обитателях Монте-Чоччи.
Кадры фильма: , , , , .
Картину должна была предварять преамбула, которую собирался написать Пьер Паоло Пазолини (1922-1975 ). Трагическая смерть Пазолини помешала исполнению этого замысла.
Транспортные средства, показанные в фильме - .
Информация об альбомах с саундтреком - .
Название картины - отсылка к вестерну «Хороший, плохой, злой» (Il buono, il brutto, il cattivo, 1966 ).
Премьера: 26 мая 1976 (Каннский кинофестиваль); начало проката: 23 сентября 1976 (Италия).
Слоган: «...A Love Story».
Англоязычные названия: «Ugly, Dirty and Bad», «Down and Dirty».
Обзор изданий картины: , .
О фильме на Allmovie - .
«Отвратительные, грязные, злые» на итальянских сайтах о кино: , , , .
Картина входит в списки: «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева; «Рекомендации ВГИКа».
Стр. фильма на Rotten Tomatoes - .
Рецензии: , .

Эта картина неожиданна для Сколы. Показывая на экране мир отверженных, неприкаянных люмпенов, выброшенных на дно большого города (в данном случае - Рима), режиссер, вопреки традиции, стремится вызвать к ним не сочувствие и сострадание, а, мягко говоря, отвращение. Эти бедняки - грязные, лживые, вороватые, сластолюбивые, особенную антипатию вызывает в трагикомедии одноглазый пахан Джачинто (Нино Манфреди), которого за подлость и жадность намереваются убить собственные сыновья, правда, и сами они, да и все соседи тоже не ангелы. Так что комедией это можно назвать только с натяжкой. (Иванов М.)

Знаменитый итальянский режиссер Этторе Скола ("Терраса", "Бал") любит развенчивать устоявшиеся мифы. Так, вопреки сентиментальной серии лент о "бедных, но красивых" безработных, он поставил желчную сатиру "Отвратительные, грязные, злые", где Нино Манфреди сыграл роль главы семейства, ютящегося в жалких бараках на окраине Рима. Черный юмор этой картины служит впечатляющим доказательством правоты известной пословицы о том, что "бедность не порок, а большое свинство". Отношения между персонажами, в самом деле, далеки от того, чтобы называться человеческими. Пожалуй, это самый мрачный фильм талантливого режиссера. (Александр Федоров, «Кино-Театр.ру»)

Трагикомическая притча. Этот фильм - один из замечательных образцов «комедии по-итальянски» в ее горьком, трагикомическом варианте. 44-летний режиссер Этторе Скола рассказал о жизни «отверженных мира сего», поселившихся в жалких лачугах на окраине Рима. Но его история лишена сентиментальности, невольного возвеличивания нищеты в противовес богатству, что все-таки было присуще неореалистическим лентам - например, близкой по сюжету «Крыше» Витторио Де Сики, снятой двумя десятилетиями ранее. Скола спорил также и с точкой зрения Пьера Паоло Пазолини (хотя привлек в качестве автора достоверных и точных, как в жизни, диалогов его ближайшего сподвижника Серджо Читти), в начале 60-х годов видевшего в итальянских люмпенах, изгоях, «аккаттоне» ... (это «нищий» на римском диалекте) трагических, благородных по натуре героев, которые когда-нибудь должны восстать, возродиться и воскреснуть, словно наследники Иисуса Христа. И Этторе Скола не мог согласиться с восхищающими, потрясающими душу светлыми финалами самых «неореалистических» картин Федерико Феллини - «Дорога» и «Ночи Кабирии». Вообще может показаться, что фильм «Отвратительные, грязные, злые» создан как бы вопреки всем традициям итальянского кинематографа, и этот вызов отражен уже в самом названии. В нем намеренно высмеиваются ленты периода «розового неореализма» - типа «Бедные, но красивые» и «Красивые, но бедные». Однако Скола начинал работу в кинематографе еще в 1950 году в качестве сценариста многих неореалистических, «розово-неореалистических» фильмов и просто «комедий по-итальянски». И он не был бы самим собой, если бы безжалостно правдивое и хлесткое повествование о патриархальной семье одноглазого Джачинто (выдающаяся работа актера Нино Манфреди!), который пытается утаить от многочисленных родственников свои сбережения, не пронизывалось комедийными, феерическими, почти пародийными сценами. Отвращение и злость перемешаны с неожиданной любовью и нежностью. Этторе Скола принимает собственных героев такими, какие они есть, не желая вызвать жалость к убожеству или приукрасить отверженных для того, чтобы зрители полюбили их. В бесконечном круговороте жизни, из которого почти невозможно вырваться, единственной надеждой может быть отнюдь не абстрактная вера в изначально добрую природу человека, а во вполне конкретных детей. Пока что они заперты в своеобразной клетке-яслях на ближайшем пустыре - или же это тот ребенок, который еще «заключен» в животе у их юной воспитательницы, одной из внучек Джачинто, и только должен со временем родиться. Кто знает: может, им предстоит испытать лучшую участь на этом свете... Оценка: 9,5 из 10. (Сергей Кудрявцев)

Фильм, подобный "Отвратительным, грязным, злым", когда-нибудь должен был появиться. И он появился. Это ответ, один из немногих, данный гуманистическим традициям неореализма. Схожие мотивы мы находим в "Аккаттоне" Пазолини: люди, обретающиеся на дне, - сами виноваты в своей судьбе. Проблема не в том, что им не дали возможностей самореализации. Их отнюдь не вытесняли на социальное дно. Просто они сами по себе - генетически, или типа того - редкостные ублюдки, которым ничего не нужно, кроме отправления элементарных, практически животных потребностей. После яркого, резкого и довольно грубого фильма "Отвратительные, грязные, злые" Сколы, сделанного в неореалистическом ключе, современные фильмы типа, например, "Идиократии" выглядят наивными, ... кажутся ненужными, лишними. Вместо критики буржуазного общества, которую мы находим в фильмах крупнейших итальянских мастеров (среди них, в том числе, и Этторе Скола), в "Отвратительных, грязных, злых" мы видим критику бедноты, обретающейся в городских трущобах на гнусной помоечной окраине, начинающейся за новостройками. Символическим началом и концовкой фильма служит образ девочки в желтых латексных сапогах, наверняка где-то стыренных папашей и подаренных ей. Эта девочка-подросток в полшестого утра идет за водой на колонку, потом собирает малолетних детей, обретающихся как в своем доме, так и по соседству, и отводит их в буквальном смысле в клетку, где они проводят целый день. В финале фильма эта девочка уже беременна, - намек на цикличность бытия, каким бы ни было оно уродливым. В центре повествования - хозяин дома, точнее, убогой лачуги, прародитель огромной многодетной семьи Джачинто (выразительная роль Нино Манфреди). Всеми фибрами души Джачинто ненавидит свою семейку, которая спит буквально друг у друга на головах: всех этих своих сыновей, их жен, сопливых детей. Здесь, в этом семействе, воплощены все пороки: один чувак - гомосек-проститутка, другая чувиха - просто бл%ь, и практически все его сыновья - воры. Естественно, все они - бездельники, дегенераты, недоумки. Потому что таков отец. У Джачинто есть миллион лир, над которыми он трясется, перепрятывая их каждый вечер в новое место. Жизнь в лачуге и вокруг нее бурлит веселой ненавистью, паскудным развратом, запойным пьянством. Но вдруг, как и в "Аккатоне", в дело вмешивается любовь, в фильме Сколы приобретающая комически-уродливые формы. Джачинто знакомится на лирическом отшибе, под громадной афишей, с жирнющей покладистой шлюхой и по уши влюбляется в нее. Старость в бороду - бес в ребро. Он тратит деньги на Исиду ("У меня - древнее имя", - говорит она. "У меня тоже древнее, так звали моего деда", - говорит он), приводит домой и укладывает в постель вместе с женой. Постель - ладно, но деньги - уже другой разговор. На семейном совете, похожем на какое-нибудь военное заседание, зреет заговор. Семья решает убить Джачинто, тем самым подрывая последние "моральные устои", еще хоть как-то соблюдаемые в этих гнусных итальянских трущобах...При всем при этом, блестяще поставленный фильм Сколы - комедия, только очень черная. После просмотра напрашивается один-единственный вывод: с "черни", обитающей в трущобах, нет никакого проку, кроме того, что над ней можно злобно, зато от души насмехаться. От авторской интонации Сколы веет вожделенным запахом скандала. Его фильм, будучи в высшей степени талантливой провокацией, - недурная проверка зрителя на слабину характера. Потому что смех, вызываемый фильмом, - нездоровый, но определенно оздоровляющий. Оценка: 5/5. (Владимир Гордеев, «Экранка»)

Наверное, даже отъявленные циники не смогут насладиться этим фильмом лишь как остроумной «комедией по-итальянски», от души посмеявшись над злоключениями престарелого синьора Маццателлы, не упускающего шанса показать многочисленным родственникам, кто в доме хозяин. А ведь легендарный итальянский комик Нино Манфреди забавен, как никогда, обыгрывая потуги жалкого, слепого на один глаз старика не только продолжать вкушать от жизни удовольствия, но и держать разросшееся семейство, как говорится, в кулаке. Да и Этторе Скола, вновь объединивший усилия с давним соавтором Руджеро Маккари, казалось бы, не упускает повода показать очень забавные, подчас пикантные сценки из бытования сыновей, дочерей, мужей, жен, зятьев, снох и прочая, и ... прочая, привычно занимающих ближе к ночи углы тесной хибары, чтобы утром разбрестись кто куда. Более того, во второй части повествования начинает доминировать мотив юмористического триллера, поскольку родственники, оскорбленные в лучших чувствах недостойным поступком патриарха, а пуще - жаждущие завладеть «законно» причитающимися им накоплениями, внимательно следят за тем, как Джачинто поглощает за фамильным столом спагетти1 с крысиным ядом. Обхохочешься! Что и говорить, подобных вольностей не позволял себе даже Пьер Паоло Пазолини, никогда не боявшийся негативной реакции общественного мнения. И в самых язвительных своих «Птицах больших и малых» (1966) маэстро (к слову, незадолго до смерти давший согласие по просьбе Сколы написать вступительное слово к его ленте), пригласивший другого любимца публики - Тото, все-таки воздерживался от глумления над убогими и беззащитными. Когда путешествующие отец с сыном заглядывали за долгом в дом к бедствующей женщине, как-то не возникало вопроса, на чьей стороне симпатии режиссера. Этторе же, в пику многим маститым коллегам (помимо Пазолини это и Федерико Феллини, и Микеланджело Антониони, и Роберто Росселлини, и творцы помоложе), покушается на святая святых - на славное направление, из которого вышел чуть ли не весь кинематограф послевоенной Италии. И ладно бы ограничился нападками на «розовый неореализм», находчиво использовавший возникшую моду! В «Отвратительных, грязных, злых» показаны в общем и целом те же люди, чьи повседневные радости и горести были так талантливо и волнующе воспеты неореалистами. Люди, жившие и выживавшие в суровых условиях - вопреки всем невзгодам. Так что, Скола, проявлявший себя убежденным гуманистом и состоявший в компартии, вдруг стал мизантропом - и начал петь крамольные песни о врожденной порочности человеческой натуры?! Думаю, что нет: люди-то те же, зато времена - другие. Режиссер стремится донести примерно ту же мысль, что и Карл Маркс, пытавшийся с помощью категории «отчуждение» обрисовать фундаментальную разницу между дикарем, обитающим в привычной для него пещере, и сегодняшним бедняком в лачуге. Кинематографист ни в коем случае не снимает персональной ответственности с членов семейства Маццателла, откровенно довольствующихся психологией нищебродов - существующих в опасной близости от скотского состояния. Мало того, что камера Дарио Ди Пальмы фиксирует привычные склоки, перепалки, мелкие потасовки и - как бы выразиться поделикатнее? - моменты удовлетворения физиологической нужды мужчинами, пользующимися слабостями родственниц. Авторы не оставляют за кадром и их работу, будь то сексапильная Томмазина, красующаяся обнаженной (к гордости матери!) на развороте Playlesboy2, или Лизетта, трудящаяся сиделкой в доме для престарелых. И досуг. И торжества по поводу крещения ребенка. По совокупности высказанных слов и совершенных поступков несложно составить вполне точную картину жизненных приоритетов и чаяний обитателей задворок Вечного города... И снова крайность? Сами виноваты? Не совсем. Кто-то (подобно одному из сыновей, тщетно просящему у Джачинто триста тысяч лир на открытие лавки) находит в себе силы переломить ситуацию и выбраться со «дна». Но это, по большому счету, подтверждающие правило исключения. Неподдельную (язвительная интонация неожиданно уступает место трогательным и драматичным кадрам чуть ли не в стиле «синема-верите») тревогу авторы испытывают за судьбы юных детей, отдаваемых занятыми взрослыми в импровизированный детский сад, больше похожий на зоопарк или тюрьму. Еще есть время - но с каждым днем они все основательнее впитывают миросозерцание родителей. Беда минует, Джачинто не испустит дух и вернется в семью, получившую «хороший» урок, и обитатели дома вновь устроятся на ночлег. Однако в том и заключается трагедия, что все возвращается на круги своя, и его подросшая внучка Мария Либера, пока по-девичьи наивная, будет, забеременевшая, втянута в болото. Это и есть нищета, из поколения в поколение порождающая саму себя и объективно (статистически, по закону больших чисел) не позволяющая людям вырваться из ловушки - и начать жить по-человечески. «Отвратительные, грязные, злые», отмеченные премией за режиссуру в Канне3, - не самое приятное зрелище, но в то же время пример граждански смелого произведения, которое, думается, следовало в принудительном порядке показывать тем «прогрессивно» настроенным личностям, кто сетовал за скорейшее свержение советского строя и установление капитализма по западным лекалам. Авторская оценка: 9/10. 1 - Не для того ли потребовалась перекличка названия с заголовком небезызвестной ленты Серджо Леоне, одной из вершин «спагетти-вестерна»?! 2 - На эту роль была приглашена Кларисс Монако, действительно работавшая моделью для эротических журналов. 3 - «Золотая пальмовая ветвь» тогда ушла «Таксисту» (1976), об аде американского мегаполиса. (Евгений Нефедов)

Хорошее, но не любимое кино. Итальянские «униженные и оскорбленные» совсем не похожи на тех, о ком в свое время с надрывом писала русская литература. Маленькие люди римских трущоб не слишком обращают внимание на внешние обстоятельства. Целыми семьями они ютятся в тесных развалюхах, промышляют криминальным бизнесом, имеют собственные представления об успехе. Этторе Скола снял очень реалистичный фильм о жителях римских бидонвилей, нравы которых лучше всего описывает само название. Хорошо, что экран не передает запах. Иначе зрители могли бы задохнуться от вони, в которой живут главные герои. Юмор тонет в общей атмосфере тотального ужаса. Лично я подобный натурализм не люблю, как бы ... хорошо сами фильмы не были сделаны. Говорят, что эта картина является своеобразным ответом итальянскому неореализму, с его левацкими настроениями. Не уверен, ведь разница между периодом расцвета неореализма и работой Сколы - почти два десятка лет. Есть у этой работы и мистическая сторона. Предисловие к «Отвратительным, грязным и злым» собирался написать Пьер Паоло Пазолини, большой знаток жизни на дне. В 1961 году Пазолини дебютировал фильмом «Нищий», основанном на сюжете его же романа «Жестокая жизнь» и снятом именно в римских трущобах. Но предисловие написано не было: в ноябре 1975 года Пазолини жестоко убили, возможно, эти самые «отвратительные, грязные и злые». (ancox.livejournal)

Долго я не решалась написать комментарий к «Отвратительным». Это один из моих любимых фильмов, и подобных фильмов я не знаю. Фильм трагичен... а я почти весь фильм просмеялась, и надо сказать, я давно так не смеялась. Большинство сцен, реплик героев вызывают просто приступы смеха, до боли в животе. Совершенно гениально раскрыты характеры. Абсолютно все. Без исключения. Потрясающе сыграны роли, особенно Джачинто. А остальных, просто даже не знаю, как удалось таких подобрать, очень органичны все. Потрясающая сцена семейного обеда перед страшным самосудом, который задумали домочадцы над своим «старейшиной» Джачинто. Как его «возлюбленной», совершенно чудовищной огромной тетке с тяжелыми чертами лица, прямо ... в декольте падает макаронина в соусе, а она совершенно с каменным выражением лица невозмутимо ее оттуда достает. А жена, терпеливо перечисляет ингредиенты, которые она положила в обед, умалчивая лишь об одном, но мудрая бабушка не даст ни о чем забыть. Сцена отравления Джачинто вызвала даже не знаю, назвать ли это жалостью или еще как-то, но вот когда его все-таки даже яд не взял, у меня вырвалось циничное «вот это живучий!». Ну а уж его месть, и спасение героями самих себя, все их попутные реплики, ну просто без комментариев. О чем этот фильм? Ну отчасти он наверное о грязи, о тех кто в ней обитает. Этот фильм - как будто бы противопоставление всему тому морю фильмов, где бедняки всегда выставляются достойными, честными людьми. А эти вот - отвратительные. А может быть все потому, что люди - они как цветы. В одной почве благоухают, а в другой гниют. Возможно, живи они не так, не в таких условиях, они и были бы другими. Или как поется в известной песне: «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей». Я не знаю, что хотел режиссер, возможно чтобы мы стали малость отвратительнее, смеясь над ними - обитателями мира безысходности и черноты. А может быть просто показать их такими, какие они есть. Кому-то смешно, кому то их жаль, а кому-то и то и другое. Но фильм бесспорно потрясающий, подобных не видела! (Peperino)

В декорациях неореализма Этторе Скола снял по большому счету постмодернистский фильм. И как всякий остроумный потомок, стоящий на плечах великих предков, обратил их материал, их метод в новую «веру» - горькую сатиру на действительность. Однако жизнь в фильме предстает далеко не всеми своими гранями, режиссер отказывается от классического приема иллюстрации реальности в галерее образов различных социальных слоев, людей с разным достатком и из разных религиозных, идеологических ниш. Место действия существенно не меняется - это трущобы Рима, которые находятся на горе и словно возвышаются над величественным городом, прекрасной архитектурой с монументальными зданиями. Уродливость быта и физическая низость людей ставятся автором на ... вершину мира. Поэтому демонстрация человеческих пороков (чревоугодия, похоти, скупости, развратности, жесткости), которыми Скола щедро наделяет своих героев, это не критика бедных и падших. Фильм осыпает саркастическими стрелами общество. Оно невидимый персонаж повествования, и оно же истинный антигерой. Фактически реальность переворачивается с ног на голову и низкое возносится, а нормальность - свергается. В подтверждении этому служит метафора, сравнивающая трущобы с Олимпом, на котором обосновались грешные боги. Однако автор не восхищается этими людьми. Он показывает их в грязи, не стесняясь ироничных красок, а то и вовсе создавая отвращение. Человек в фильме предстает в своей социальной незавершенности, между зверем и «гомо сапиенсом». И этим достигается подлинный трагизм. Ведь на самом деле персонажи несчастны, они существуют будто под куполом ада... И лишь надежда, последняя, остается в финале ленты. Быть может, дети смогут спуститься на землю и сделают то, что не удалось родителям, - станут людьми. (Анархист)