ОБЗОР «ДЕКАМЕРОН» (1971)
Художник Джотто странствует по дорогам Италии эпохи зарождающегося Ренессанса в поисках гармонии и истины Джотто становится свидетелем самых разных жизненных историй и жадно вбирает в себя во впечатления от изменяющейся, многоликой реальности. Эта реальность - веселая или печальная, суровая или фривольная наполнена мощной стихией любви и жажды жизни, торжествующих вопреки многовековым предрассудкам и запретам.
Первый фильм средневековой "трилогии жизни" Пазолини (позднее вошли "Кентерберийские рассказы", 1971 и "Цветок 1001 ночи", 1972), снятый по книге Джованни Бокаччо, включающий в себя откровенные озорные новеллы об эротических похождениях героев в 14-ом веке. Короткие истории прекрасно передают колорит эпохи и воспевают гимн радостям жизни и плотской любви, которые пришли на смену воздержанию и мрачным предрассудкам. Пазолини играет художника Джотто, странствующего по Италии, который становится свидетелем разнообразных любовных историй.
Откровенные новеллы Джованни Бокаччо о сексуальных похождениях в четырнадцатом веке нашли достойное воплощение в этой картине, великолепно передающей колорит эпохи и отличающейся озорным юмором. Веселые и легкомысленные истории - гимн радостям жизни и плотской любви, что идут на смену мрачному средневековому воздержанию и предрассудкам. Сюжет объединяет образ художника Джотто (Пазолини), странствующего по дорогам Италии в поисках гармонии и истины. Он становится свидетелем самых разных любовных историй и жадно вбирает в себя новые впечатления. Интересно, что большинство мужчин в картине симпатичнее, наивнее и привлекательнее женщин. Характеры героинь схематичны и зачастую демонизированы. Возможно, это результат сексуальных пристрастий автора...
Экранизовав восемь новелл из произведений Боккаччо, Пазолини смог передать торжество, радость жизни и плотской любви, идущие на смену мрачному средневековому обскурантизму. Веселые и грустные, фривольные, а иногда и хулиганские новеллы объединяет образ художника Джотто, которого играет сам режиссер. (Иванов М.)
Фильм состоит из новелл не связанных между собой: ярких, легкомысленных и комичных, удачно иллюстрирующих не только само произведение Дж. Боккаччо, но и быт, нравы Средневековой Италии. Очень колоритны и правдоподобны типажи героев: крестьяне, ремесленники, монашенки. Сам режиссер, Пьер Паоло Пазолини, исполнил в картине придуманную роль мастера-живописца Джотто, приехавшего расписывать собор. В литературном оригинале данный герой отсутствует, дается лишь характеристика его творчества. Картина поражает своей простотой и некоторым эпатажем, временами граничащим с вульгарностью. Но не следует, уподобляясь критиками, безапелляционно относить данный фильм к разряду эротического кино, скорее это откровенные исторические зарисовки, наполненные тонким юмором и иронией. Перечень новелл, использованных в фильме: 1. День первый - Новелла первая. 2. День второй - Новелла пятая. 3. День третий - Новелла первая. 4. День четвертый - Новелла пятая. 5. День пятый - Новелла четвертая. 6. День шестой - Новелла пятая. 7. День седьмой - Новелла вторая.
БЕРЛИНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1971
Победитель: Серебряный Медведь - специальный приз жюри (Пьер Паоло Пазолини).
Номинация: Золотой Медведь (Пьер Паоло Пазолини).
Историческая философско-поэтическая комедия. Вслед за экранизациями «Царя Эдипа» и «Медеи» выдающийся итальянский поэт, писатель, культуролог и кинорежиссер Пьер Паоло Пазолини обратился к знаменитым сочинениям средневековья и предренессансной эпохи. Фильм «Декамерон» открывает его так называемую «трилогию жизни» (вторая часть - экранная версия «Кентерберийских рассказов» Джефри Чосера, а третья - «Цветок тысячи и одной ночи», вариация на темы арабских сказок). И это лучшая картина трилогии, в которой Пазолини сумел передать живой дух времени зарождающегося Ренессанса, торжество жизни, которая освободилась из оков мрачной религиозной схоластики, плодотворную силу любви, неподвластной ни смерти, ни многовековым предрассудкам об аскетизме и укрощении плоти. Стихия языческой, мифологической любви полнее выражена в ленте «Цветок тысячи и одной ночи». А в «Декамероне» радость человеческих чувств, земного существования и свободного мироощущения приходит через преодоление запретов вовне и внутри себя. Постижение красоты всего сущего на свете подчас обретается вопреки мучающим противоречиям. Не случайно, что восемь новелл, выбранных из книги Джованни Боккаччо, Пьер Паоло Пазолини объединил придуманным им сквозным сюжетом о Джотто, роль которого играет он сам. Напряженный поиск гармонии в себе и окружающем мире вынуждает художника странствовать по Италии, погружаться в течение повседневной жизни, становиться свидетелем разных историй. Он вбирает в себя впечатления, запоминая удивительные краски реальности. Истина же является только во сне - это пронзительный по чистоте и прозрачности образ Мадонны (в эпизодической роли - одна из звезд итальянского кино Сильвана Мангано, которая прежде снималась у Пазолини в «Теореме»). Но вот попытки воплотить сие откровение в искусстве все-таки мучительны для творца, оказывающегося самым строгим судьей по отношению к собственному дару. «Я создал картину - но во сне она была лучше». В устах Пьера Паоло Пазолини эта фраза звучит как проникнутое искренним сожалением авторское признание об относительности художественной истины, которая неминуемо ускользает, оставляя лишь ощущение так и не разгаданной прекрасной тайны. (Сергей Кудрявцев)
Чем руководствовался режиссер при отборе новелл из очень насыщенного "Декамерона" - определить трудно. Ни технической целесообразностью и не соображениями морали - явно. И в дерьмо окунались, и отрубленные головы под мышкой таскали, и эрегированные фаллосы казали… И вот диковинный результат - все это получилось намного чище, намного строже, нежели большинство его собственных работ да и всей итальянской продукции того времени, стремившейся достичь предела откровенности и скабрезности. Я почему-то уверен, что в момент выхода он не вызвал не только шока, но даже повышенного слюнотечения. Добрыми итальянскими задницами в тот момент уже никого удивить было невозможно. Специфичность стиля самого Пазолини тоже стала привычной, во-первых, а, во-вторых, совпала с модой 50-70-х на новеллистическое кино - в полтора часа втискивали 3-4 истории, по преимуществу - никак и ничем между собой не связанные. Так что его коронные резкие обрывы кадра и сюжетных линий вроде как не противоречили духу времени. Очень интересно, что в эпоху первоначального накопления советского видеокапитала, "Декамерон" ходил наравне с "Эммануэлью", "Калигулой", "Греческой смоковницей". Видеть в репертуаре видеосалонов Пазолини - очень философский момент. Читал я и рецензии тех времен - городили Бог знает что: о живой жизни, например, освобождающейся наконец из оков средневекового клерикализма. Это, наверно, было навязчивой идеей нашей христопродавческой интеллигенции - найти где угодно идеологическое оправдание своей перестроечной эйфории и истерии. А ведь люди в университетах учились, Бахтина должны были читать… С таким же успехом героям Бокаччо (и равно Пазолини) можно инкриминировать стремление избавиться от своего дыхания. Не случайно единственным подобием связующей линии здесь является процесс росписи храма неким "знаменитым на всю Италию художником", учеником Джотто - с его религиозными снами и сожалениями о несовершенстве всего земного. Роль художника сыграл сам Пазолини. Но на предмет "живой жизни" рецензенты были единственно правы. И ничего ее смутить не способно. Режиссер в очередной раз собрал коллекцию феноменальных морд (большинство, почему-то, с плохими зубами), которые эту жизнь и осуществляют. Особенно хорош персонаж с одним-единственным зубом, пытавшийся свистнуть. Не вышло, но он ничуть не смущен, добродушно резюмирует: "Не получается". Вот в этом, мне кажется, квинтэссенция произведения - у многих "не получается", ну и ладно, чего в крайности пускаться, будем жить дальше… Редкое жизнелюбие! Недавно я посмотрел итальянский фильм 1995-го года. Тупая калька тупого Голливуда - с перманентным нытьем, социальной беспомощностью, с массовым аутотренигом. Все с вами ясно, ребята… А во времена Бокаччо, да еще и при жизни Пазолини - все было в порядке. (Игорь Галкин)
Экранизировать "Декамерон" Джованни Боккаччо, литературный памятник эпохи Возрождения, - задача интересная, но титанически сложная. Грамотно решить такую задачку прежде удавалось только режиссерам порнофильмов. :) Однако, у Пьера Паоло Пазолини получился без преувеличения гениальный фильм. Главное его достижение - атмосфера, дух, настроение эпохи. Понятное дело, что современникам Боккаччо, равно как и самому Боккаччо, фильм мог бы показать недостоверным, но мне, далекому их потомку, который пытается в мыслях прикоснуться к тем дальним временам, пазолиниевское чутье кажется безупречным. Пазолини сохранил эпизодичность, присущую первоисточнику, но полностью поменял каркас, на который эти эпизоды крепятся. Истории у Боккаччо рассказывает группа довольно знатных людей (семь молодых женщин и трое молодых мужчин) которые прячутся от чумы в предместьях Флоренции. Понятное дело, что у коммуниста Пазолини знатных молодых людей, пирующих во время чумы, быть не могло. Пазолиниевского рассказчика мы можем заметить во вставке между первым и вторым эпизодами: энергичный старик, окруженный толпой народа, сидит на ступеньке и читает какую-то толстую книгу - как можно легко догадаться, это "Декамерон". Прочтя пару вычурных абзацев, старик машет рукой и обещает рассказать "то же самое, но по-простому". Боккаччо и правда сложно читать из-за его многословности и упредительной витиеватости слога. Байки, притчи и анекдоты "Декамерона" рождались в той самой толпе, где сидит старик. Книга Боккаччо - современник той толпы. Пазолини отказывается от дифференцирующей литературщины и, в соответствии со своим замыслом, снимает очень простой фильм, используя приемы неореализма. Впрочем, тут следует заметить, что операторская работа Тонино Делли Колли крайне изощренна. Игра света и тени, сочные краски Италии, холод и мрак каменных жилищ, яркость фресок, насыщенный колорит дорогих господских костюмов и тусклая чернота рубищ… - все запечатлено на высшем уровне. Именно оператор дарит фильму об эпохе Возрождения свет и радость жизни. Без Тонино Делли Колли, полагаю, фильм не состоялся бы. Мне кажется, что Пазолини хоть и убрал из своего фильма чуму, но ему было важно заменить ее на какой-то другой вид смерти, потому что в данном случае смерть является не поводом для рассказа историй, а символом, отражающим духовное и нравственное состояние европейской цивилизации. Поэтому отправной точкой фильма является убийством сэром Чиполетто безызвестной женщины. То есть, в данном случае смерть - не природное явление или, скажем, божественное проявление, а дело рук человеческих. Последний эпизод в фильме мистичен и очень жизнеутверждающ, он говорит о том, что со смертью жизнь не кончается, и это - символ грядущих перемен. Кроме того, практически в каждой новелле с улиц, площадей или домов доносится пение. "Народная" (композитор - Эннио Морриконе) музыка подчеркивает, что если человек поет, значит ему хорошо и легко на душе. Это важный нюанс. Первая новелла в фильме - история про Андреуччо из Перуджи, которого топят в говне. Но Андреуччо не тонет. Вопреки злобным козням, он не только спасается, но и обогащается. У Боккаччо эта новелла рассказывается в середине второго дня, пятой по счету. Но Пазолини начинает со "скверного" анекдота, чтобы сразу отмести пафос и надутость, свойственные жанру исторического кино. Естественно, что экранизировать все 100 новелл попросту невозможно в рамках одного двухчасового фильма. Но это и необязательно. Пазолини отмел в сторону новеллы, действие которых происходит за пределами Италии (а таких у Боккаччо немало - много занятного и смешного герои "Декамерона" находят в Париже, Тунисе, на арабском востоке, Египте и даже в далеком прошлом). Снимая исторический, народный, итальянский по духу фильм, Пазолини отдает предпочтение антиклерикальным сатирическим новеллам, памятуя о том, как навязчиво церковь пыталась осудить Боккаччо за его безнравственное произведение. Любопытство вызывает то, что маленькая и довольно незначительная новелла Боккаччо про знаменитого художника Джотто, который попадает под дождь и переодевается в крестьянские лохмотья, имеет в фильме продолжение. Джотто появляется в середине фильма и превращается в сквозного персонажа, который становится как бы очевидцем последующих событий-новелл. Будучи флорентийцем, он прибывает в Неаполь (действие фильма принципиально привязано к Неаполю, где жил Боккаччо, а не к Флоренции), чтобы выполнить заказ - написать фреску в храме. Здесь я просто не могу не провести параллелей с "Андреем Рублевым", снятым тремя годами ранее. Уж не знаю, намеренно это или случайно, но "Декамерон" превращается в личное произведение Пазолини, также как "Андрей Рублев" стал личным произведением Андрея Тарковского, в котором нравственные и творческие муки иконописца Андрея Рублева являются отражением нравственных и творческих мук Андрея Тарковского. Пьер Паоло Пазолини исполняет роль Джотто… Если противоставлять католическую Италию XIV века и православную Русь XV века, то сравнение окажется не в пользу нашей многострадальной отчизны. На одной чаше весов итальянская шаловливость и легкость на волне общего предчувствия ментального, физического и духовного раскрепощения, на другой - жестокость и мрачная затхлость русского средневековья. Ну, и далее: жизнелюбие и вакхический оптимизм пазолиниевского фильма с одной стороны, а с другой - изломанность, нервозность многострадального фильма Тарковского. Времена меняются ли?.. (Владимир Гордеев)
- А разве в жизни вообще есть смысл? - Смысл любой жизни в воспроизведений себя подобных. - Если только. - Получается смысл жизни в сексе. - А почему бы и нет? - Ну, вот и разобрались со смыслом жизни. Все оказалось легко и просто! А все действительно легко и просто. Это только на первый взгляд, кажется, что жизнь штука сложная и капризная, но если отбросить всю шелуху, как, то работа, карьера, общественное мнение на которое в принципе плевать, но все, же… желание своих пятнадцати минут славы и прочий мусор. Останется то, что объединяет всех людей, чувство простое и сложное - любовь, которая может обернуться страстью, живым огнем, сжигающим дотла или нежностью, способной заставить цвести даже засохшее дерево, а иногда мимолетным увлечением, забавой, игрой… любовь и радость, которую она приносит. Именно этому «простому» чувству посвятил Боккаччо свой «Декамерон», который уже несколько веков рассказывает все новым и новым поколениям, что главное в жизни это умение видеть солнце даже в городе, пораженном чумой и способность разделить его свет с близким человеком. Слава Венере и Купидону, именно в Италии и итальянцем был снят фильм по мотивам произведения Боккаччо. «Декамерон» Пазолини наполнен солнцем и светом, сладостен и прян как южное вино. В нем нет и тени пошлости, только праздник жизни, такой, какой она могла бы быть на пирах древних греков и римлян, где нагота не считалась чем-то постыдным, а красота человеческого тела возводилась в абсолют, гетерам посвящались поэмы и даже суровые воины не могли устоять перед очарованием танца, любовь всегда оставалась чистой и свободной, и само понятие «греха» еще не существовало. Так и в фильме Пазолини герой последней новеллы радостно кричит: «это не грех, это не грех!», - и спешит на свидание к возлюбленной. Не смотря на местами довольно откровенные сцены «Декамерон» не похож на дорогое порно, как иногда «Калигула» Брасса, он скорее напоминает картины эпохи Возрождения, где утонченный разврат соседствует с зарисовками из жизни. Или «Союз Земли и Воды» Рубенса, яркость красок и жизненная сила которой поражают воображение зрителя до сих пор. Реализм и еще большую жизненность фильму придают актеры, подобранные на главные роли. Это не лощеные красавцы, а истинные крестьяне, с кривыми и почерневшими зубами, а физиономией, недалеко ушедшие от неандертальца. Удивительно, как только режиссеру удалось найти подобные типажи в наше время, начинают мучить подозрения, уж не маг ли Пазолини, сумевший оживить зарисовки к старым итальянским сказкам. Восемь новелл взял режиссер за основу фильма, семь - забавные истории из жизни обитателей Апеннинского полуострова, одна - трагедия, как червоточина или капля яда, а может быть и напоминание, что иногда коварство и подлость могут оказаться сильнее любви. Это и своеобразное memento mori для самого Пазолини. Недаром в конце режиссер говорит о том, что мечта о произведении искусства всегда совершенней, чем ее реализация. Но не стоит терять надежды и отчаиваться ведь жизнь на, то и дана, чтобы совершать поступки, а не только думать о том, что будет если… лучше сделать и покаяться, чем не сделать и потом раскаиваться, как писал сам Боккаччо. Любить жизнь, радоваться ей, забыть о предрассудках и дарить ласки тем, кто дорог, не жалея о минутах проведенных в блаженной неге и милых объятиях, не размениваться на мелочи и помнить о главном: «смерти нет, пока звучит смех». (М. Семенова) Именно этим простым и легким вещам учит «Декамерон» Пазолини. (Wanted dead)