НИКОГДА (1962)
НИКОГДА

Психологическая социальная драма режиссеров Владимира Дьяченко и Петра Тодоровского о взаимоотношениях начальника и подчиненных с Евгением Евстигнеевым в главной роли.

На большой судостроительный завод приезжает новый директор - честный и принципиальный. Несмотря на то, что он отличный специалист, прекрасно разбирающийся во всех тонкостях дела, его ждут немалые трудности. И связаны они с человеческим фактором. На заводе царит атмосфера отчуждения.

В город приезжает новый директор судостроительного завода. На заводе начались новые порядки, но, к сожалению были у нового руководителя и недостатки: было что-то необыкновенно жесткое, черствое в его отношении к людям…

На большой судостроительный завод из Ленинграда приезжает новый директор Алексин (первая значительная роль в кино Евгения Евстигнеева). Он хороший специалист, умный, сосредоточенный, жесткий, принципиальный, холодноватый, сухой, неулыбчивый, по виду почти бездушный человек дела. Сосредоточенность на деле, на одной цели и идее приводит к конфликту с работниками завода. Свою цель он видит в том, чтобы навести на заводе строгий порядок жесткими дисциплинарными методами, с установлением дистанции между собой и подчиненными, которые постоянно наталкиваются на психологический «панцирь». Алексин обращает внимание на служебной роли работника, но не на его личность. Примеры: трудолюбивый, но немного разболтанный молодой рабочий (играет Станислав Хитров), уволенный новым директором, горько переживает увольнение; подчиненный, которого Алексин заставляет говорить с собой стоя, почти навытяжку, возмущается этим, бросая в лицо: «Что я - в строю что ли?!» Всем окружающим тяжело общаться и сотрудничать с Алексиным, и постепенно между ним и всеми работниками завода возникает отчуждение, пустота, и он оказывается в полном одиночестве. Он осознает этот факт, пытается как-то изменить ситуацию, наладить отношения с подчиненными, но ничего не может изменить, наталкиваясь на ответную неприязнь. Эти сцены выглядят особенно сильно и драматично. Например, директор. пытается поговорить «по душам» со своей секретаршей. Во время его речи секретарша абсолютно бесшумно выходит за дверь, а он, не замечая этого, продолжает говорить в пространство. Далее в фильме показывается, как главный герой общается со своей женой (роль Нинель Мышковой), но даже рядом с женщиной, которую он любит, он объясняется, оставаясь совершенно закрытой личностью (сцена в музее). Далее следует финал - спуск корабля на воду.

У этой ленты непривычное и даже вызывающее для советского кино заглавие «Никогда» - неотвратимое, а не прекраснодушное. И выясняется, что поэт Григорий Поженян, написавший не только несколько песен для фильмов, но и четыре сценария, один из которых сам же и поставил (у его картины «Прощай» тоже краткое, как бы обрывающееся название), является одной из самых недооценённых фигур нашего кинематографа. Куда понятнее трёхкратное обращение бывшего фронтовика Поженяна к военной тематике, хотя и в ней он нашёл своё слово, звучащее так непохоже на других, свежо и раскованно, будто верлибр или задумчивый разговор под гитарный перебор. Но никак нельзя было предположить, что в ... сценарии на современном материале (пусть косвенно затрагивается любимая тема автора о море, кораблях, настоящих мужчинах и нежно-доверчивых, но не прощающих малейшей обиды женщинах) неожиданно проглянет мотив, уж точно несвойственный советскому кино даже в короткий период оттепели, когда только и могла быть снята такая спокойно дерзкая лента, как «Никогда». В ней нет излишней запальчивости и максималистского пафоса - допустим, в отличие от ряда «антиначальственных» сцен в параллельно создаваемом фильме «Мне 20 лет» / «Застава Ильича» Марлена Хуциева, кстати, соратника Петра Тодоровского на двух картинах ещё в бытность его оператором («Весна на Заречной улице», «Два Фёдора»). Ну, конечно, он - начальник, этот самый Алексин, приехавший из Ленинграда новый директор судостроительного завода, который был назначен за прошлые успехи на других верфях страны и призван спасти положение взамен нескольких несправившихся предшественников. И не подлежит сомнению, что Алексин наведёт порядок, спустит судно на воду в срок, даже не взирая на случившийся пожар, а также преодолевая недовольство коллектива, вынужденного работать аврально. Но как раз данные моменты, которые наличествуют словно специально для того, чтобы успокоить бдительных киночиновников, кажутся наименее удачными в ленте «Никогда», заставляя вспомнить, например, «Большую семью» Иосифа Хейфица, где всё же была попытка уйти от явной кондовости социалистического романа Всеволода Кочетова. И одновременно в наметившейся перекличке ощущается тихий внутренний спор - «Никогда» можно назвать «Без семьи», поскольку новый директор не находит общего языка ни с подчинёнными, ни с соседями по квартире, ни со своей женой, которая покинула его и даже не пожелала вернуться. Однако и в этом невольном противостоянии героя со средой нет демонстративного и однозначного разрешения конфликта: дескать, Алексин - это сухарь и чинуша, типичный «назначенец», который готов делать карьеру, шагая по головам. Между прочим, Евгений Евстигнеев, сыгравший, по сути, первую главную роль в кино, предвосхитил свои же образы из современниковской иронической притчи «Назначение» или трагического кинофарса «Скверный анекдот». Казалось бы, директор Алексин, который запоздало явился на свадьбу соседа-мастера с судостроительного завода, был встречен оторопевшей публикой так же, как и столоначальник Пралинский, забредший по пьянке на схожее торжество жалкого чиновника. А Алексин вдруг выдал перед свадебными гостями экстравагантное джазовое соло при помощи столовых приборов и, как оказалось, вообще искренне расстроен, что недолюбливаем людьми и в лучшем случае выглядит занудой в глазах скучающей и необласканной жены. Тем необычнее финал - после бравурного митинга по поводу спуска корабля оставшийся в одиночестве директор возвращается в пустую квартиру. Поначалу он собирается повесить в качестве очередного подтверждения своего делового преуспевания фотографию нового судна, но так и не заканчивает этого действия, устало ложится на кровать, повернувшись спиной, лежит какое-то время в раздумье, пока экран не погружается в затемнение. И всё! Ни тени осуждения, ни проблеска сочувствия. Решайте сами - как позже это было предложено, допустим, Отаром Иоселиани («Жил певчий дрозд») или Романом Балаяном («Полёты во сне и наяву»). А что в таком случае означает «Никогда»? То ли жена никогда не вернётся к герою, несмотря на его уговоры, то ли он сам никогда не исправится, оставаясь прежде всего директором, а потом уж являясь человеком? Да какая, впрочем, разница - проблема поставлена корректно и сдержанно по манере, причём задолго до того, как неудобоваримый лозунг «человеческий фактор» станет слишком запоздалым сигналом о тотальном неблагополучии общества, в котором «большая семья» всегда была важнее «частной жизни» (если воспользоваться названием фильма Юлия Райзмана про оставшегося не у дел начальника). (Сергей Кудрявцев)