ОРФЕЙ (1950)
ORPHEE

Сюрреалистическая кино-фантазия Жана Кокто, основанная на мифе об Орфее.

Знаменитый поэт Орфей (Жан Маре) пресыщен жизнью и славой. Все меняет встреча с Принцессой Ада (Мария Казарес). Она и сама влюбляется в Орфея, а ее слуга Артебиз (Франсуа Перье) - в его жену Эвридику (Мари Деа). Странный любовный четырехугольник обречен. Движимая запретной для нее любовью, Принцесса забирает Эвридику в царство Тьмы, а Орфей с Артебизом пускаются в погоню...

Орфей - поэт, одержимый смертью (Принцесса). Он и Принцесса полюбили друг друга. Жену Орфея, Эвридику, похищают приспешники Принцессы, и Орфей вместе с ней спускается в подземное царство. Там они заблудились, и Принцесса отпускает Орфея назад из подземного царства, чтобы он продолжил свою жизнь с Эвридикой на земле.

ВЕНЕЦИАНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1950
Номинация: Золотой Лев (Жан Кокто).
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1951
Номинация: Лучший фильм (Франция).

Второй фильм из знаменитой поэтической трилогии Жана Кокто («Кровь поэта», 1932; «Орфей», 1950 и «Завещание Орфея», 1960) - один из самых ярких и впечатляющих фильмов европейского модернизма и неомифологизма, сочетающий в себе жанры поэтического кино, психологической драмы, философского киноромана, триллера и приключенческого мистического фильма.
Основой для сценария послужила одноименная пьеса Кокто, написанная им в 1926 году. Читать - .
Орфей - персонаж древнегреческой мифологии, певец и музыкант. Из сохранившихся авторов впервые упомянут у Алкея и Ивика. Образ Орфея присутствует в значительном количестве произведений искусства. Подробнее - .
Начальные титры к фильму нарисовал Жан Кокто.
Марлен Дитрих и Грета Гарбо хотели играть загадочную Принцессу. Но их кандидатуры были отклонены.
Эпизодические роли в фильме исполнили известные режиссеры: Жан-Пьер Мельвиль (директора отеля) и Жан-Пьер Моки (главаря банды). Авторский текст - голос самого Жана Кокто.
Большинство сцен загробного мира снято в развалинах Военной академии.
Сцена в «Кафе Поэтов» должна была быть снята с набранной массовкой. Но режиссер нашел их слишком самодовольными и сконцентрированными на себе, уволил и набрал обычных богемных парижан. Они выглядели естественно и без проблем провели два дня, полностью удовлетворив Кокто.
Транспортные средства, показанные в картине - .
Съемочный период: 12 сентября 1949 - 16 ноября 1949.
Место съемок: Париж, Ивелин (Франция).
Премьера: 1 марта 1950 (Каннский кинофестиваль); сентябрь 1988 (СССР).
Иллюстрации сценария и фотографии с парижской премьеры - .
Стр. фильма на сайте Rotten Tomatoes (англ.) - .
Картина входит во многие престижные списки: «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «105 лучших фильмов мирового кино» (снятых не на английском языке) по версии журнала Empire; «They Shoot Pictures, Don't They?»; «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Роджера Эберта; «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева; «Рекомендации ВГИКа» и другие.
Рецензии (англ.): Роджера Эберта - ; BBC - ; New York Times - ; Guardian / Observer - ; Empire Magazine - ; DVD Verdict - , ; Mountain Xpress - ; DVD Times / Digital Fix - ; - ; Time Magazine - ; Chicago Reader - ; Variety - ; Д. Шварца - ; Total Film - ; Slant Magazine - ; DVD Talk / DVD Savant - ; Criterion Collection - ; A.V. Club - ; TV Guide - ; Criterion Reflections - ; Time Out - .
В СССР фильм был дублирован на к/ст. им. М. Горького в 1988 году. Режиссеры дубляжа: Юрий Швырев. Роли дублировали: Сергей Малишевский (Жан Маре - Орфей; Жан Кокто - рассказчик); Алексей Иващенко (Франсуа Перье - Эртебиз); Лариса Данилина (Мария Казарес - принцесса Смерть); Ольга Гобзева (Мари Деа - Эвридика); Олег Голубицкий (Анри Кремье - редактор); Леонид Белозорович (Эдуард Дермит - Жак Сежест); Владимир Ферапонтов (Пьер Бертен - судья); Рудольф Панков.
Жан Кокто (5 июля 1889 - 11 октября 1963) - известный французский поэт, романист, драматург, кинорежиссер и эссеист был наделен также незаурядным талантом рисовальщика и живописца. Оставаясь всегда поэтом, он стремился на протяжении всего творческого пути к воплощению своих образов не только в слове, но и в изобразительном искусстве. Кокто родился в расположенном под Парижем местечке Мезон-Лаффит. Его формирование как художника произошло в 1910-е годы под влиянием спектаклей русского балета, музыки И. Стравинского, живописи П. Пикассо и поэзии Г. Аполлинера. Именно Кокто с его разнообразными талантами и чуткостью ко всему новому оказался вдохновителем многих художественных начинаний эпохи, прежде всего в области театра и музыки. Как график Кокто выступил на рубеже 1910-х и 1920-х годов, когда на смену кубизму приходит возвращение к натуре, но уже на других, чем прежде, началах. Рисование являлось для французского художника подобием письма; на бумагу переносилось не увиденное с натуры, а пережитое и осмысленное. Поэзия Кокто развивалась от дадаизма («Стихи», 1920) к сюрреализму (сборник «Опера», 1927). Разносторонне одаренный художник, Кокто пробовал себя и в кинематографии. Самый ранний его фильм (1925 года) не сохранился, и потому дебютом Кокто в кинематографе принято считать ленту «Кровь поэта» (1930), снятую примерно в одно время с «Андалузским псом» Луиса Бунюэля по заказу и на деньги известного мецената виконта де Ноай. И то, и другое - в чистом виде поэтический, авторский кинематограф, и то, и другое - ожившая лирика, живопись в движении. И то, и другое, естественно, образцовый модернизм. Картина Бунюэля и Дали - демонстрация приемов и философии сюрреализма. С объяснением стилистики Кокто дело обстоит несколько сложнее. "Сюр" в его творчестве, несомненно, присутствует, но в гораздо большей степени его определяют экспрессионизм и романтизм. Кино-поэтика Кокто является авангардным романтизмом, ведь в основе почти всех его фильмов лежит волшебная сказка, или, точнее, миф о волшебстве, доступном лишь тем, кого называют Поэтами. Все творчество Кокто - поиски "истинной линии" (которая в переносном смысле слова являлась его целью и в литературе), передающей суть вещей. Ж. Кокто в Википедии - . Официальный сайт - .
Жан Маре / Jean Marais (11 декабря 1913, Шербур - 8 ноября 1998, Канны) - французский актер, постановщик, писатель, художник, скульптор, а также каскадер. Подробнее - .
Франсуа Перье / Francois Perier (10 ноября 1919, Париж - 29 июня 2002, Париж) - французский актер театра и кино. Посещал драматические курсы, основанные Рене Симоном; затем поступил в Консерваторию драматического искусства, в один год с Жераром Ури и Бернаром Блие. Среди его театральных работ наиболее примечательна роль Гюго в первой постановке пьесы «Грязные руки» Жана-Поля Сартра (1948). С 1938 года снимался в кино. Игру актера всегда отличали легкость, изобретательность и острота. В послевоенные годы - один из популярных артистов французского кинематографа, исполнивший роли более чем в ста фильмах. В их числе «Орфей» Жана Кокто, «Ночи Кабирии» (1957) Федерико Феллини и другие. Стр. на сайте IMDb - .
Мария Казарес / Maria Casares (21 ноября 1922, Ла-Корунья, - 22 ноября 1996, Ла-Вернь) - французская актриса театра и кино испанского (галисийского) происхождения. Подробнее - .

Знаменитый поэт и кумир толпы Орфей и некая принцесса в черном становятся свидетелями многолюдной драки в кафе. После прибытия полиции юный поэт Сежест был сбит невесть откуда взявшимися мотоциклистами. Орфей и принцесса отвозят бездыханное тело Сежеста на загородную виллу, где он от прикосновения принцессы необъяснимым образом оживает. На следующее утро Орфей начинает получать по радиоприемнику в машине странные, бессвязные сообщения. Ему кажется, что это драгоценные крупицы великой поэзии. В надежде вернуть утраченное вдохновение он забывает о молодой жене, Эвридике, и проводит целые дни в гараже, записывая сообщения. Как становится ясно впоследствии, это строчки из стихов Сежеста. Когда Орфей публикует их как собственные, его обвиняют в плагиате. Между тем по ночам, когда Орфей спит, к нему в комнату из зеркала приходит таинственная принцесса. Это сама Смерть, а зеркало - тот портал, которым она входит в мир людей и уходит из него. Ведь только при взгляде на зеркало человек понимает, что стареет. Видимо, по ее приказу покойный Сежест диктует свои стихи Орфею. Принцессу сопровождает водитель по имени Эртебиз. Когда-то он тоже был человеком, но умер; во время посещений дома Орфея он влюбляется в Эвридику. Любовь потусторонних созданий к смертным чревата трагедией. Единственный способ воссоединиться с любимым - отправить его на тот свет. К такому выводу приходит принцесса и посылает к дому Орфея своих мотоциклистов. По роковой ошибке под их колеса попадает Эвридика. Нарушив обет молчания, Эртебиз ведет Орфея через зеркало на поиски жены в потусторонний мир зазеркалья, где они присутствуют при необычном судебном разбирательстве. Подсудимая - сама Смерть. Высшие силы (представленные в виде типичного для Франции военного времени трибунала) обвиняют ее в том, что она допустила смешение чувства и долга, что из любви к Орфею она забрала раньше срока жизнь человека. За это ее ожидает ужасная кара. Орфей забирает Эвридику и приводит ее обратно к себе в дом. Чтобы она осталась в живых, он не должен отныне смотреть на нее. Жизнь Орфея и Эвридики становится нестерпимой. При его появлении она вынуждена выскакивать в другую комнату или прятаться под стол. Однажды их взгляды пересекаются в зеркале автомобиля... Финал картины оптимистичен. Орфей и Эвридика просыпаются и говорят друг другу о том, что видели удивительный сон. Эвридика ждет ребенка. ()

Перед нами очередная трактовка легндарного мифа об Орфее и Эвридике, на сей раз перенесенная во Францию второй половины 40-х годов ХХ века... Великий французский драматург и режиссер Жан Кокто мастерски сочетал фантастчиеские мотивы с философией притчи, погружая зрителей в состояние то ли сновидения, то ли гипноза. Завораживая поэтическими метафорами, роскошью декораций, виртуозностью пластических решенией. Античная красота Жана Марэ ("Парижские тайны", "Капитан", "Железная маска") как нельзя лучше подходила для воплощения фантазий Кокто. Его страсти к проникновению в зазеркалье, в тайны человеческого подсознания, в зыбкость видений... (Александр Федоров)

Философско-поэтическая притча. Возможно, что-то сейчас покажется современному зрителю наивным и даже старомодным в этой ленте выдающегося французского драматурга и поэта Жана Кокто. Она является второй частью его исповедально-метафорической и поистине сущностной для понимания природы искусства кинотрилогии «Кровь поэта»-«Орфей»-«Завещание Орфея», создание которой растянулось ровно на три десятилетия: с 1930-го по 1959 год. Вероятно, могут произвести совсем не тот эффект намеренно осовремененные сцены, когда ангелы Смерти появляются в сегодняшнем мире (то есть во Франции 1949 года) как мотоциклисты, облаченные в черную кожаную одежду. А с точки зрения любителей супертехничной визуальной машинерии в самом начале ХХI века, искусственно замедленные передвижения Орфея, решившего отправиться ... в Царство мертвых за своей возлюбленной Эвридикой, будут выглядеть форменным анахронизмом (кстати, все это снято в развалинах военной академии Сен-Сир). Однако в любом кадре этого старого фильма гораздо больше неизъяснимой киногении и не подлежащей никакой уценке подлинной поэзии экрана, чего и днем с огнем не сыщешь в целой сотне новомодных феерий с навороченными спецэффектами. В том именно и состоит загадка кинематографического дара, что даже такой искусный мастер слова, как Кокто, пусть и обладавший еще и живописными талантами, удивительно чувствует самую суть киноизображения, которое словно прорывается сквозь литературные наслоения и театральные условности, разумеется, более привычные для автора, и поражает силой своего прямого и непосредственного воздействия. Заявленный за двадцать лет до того в «Крови поэта» мотив проникновения в иную реальность - как в зазеркалье, где зыбкая граница между двумя мирами уподоблена водной стихии, приобретает в «Орфее» развернутую форму некоего текучего параллельного бытия. Оно становится зримым и убедительным именно благодаря глубинной сущности кинематографа, призванного фиксировать непреходящую изменчивость всего, что нас окружает, и даже того, что скрыто внутри человеческих душ. Ведь и кино как оно есть - это тоже сфера эфемерных духов, которые материализуются лишь на время проекции на экране, а потом исчезают в никуда, подобно Эвридике. И надо быть Орфеем, чтобы вновь вызволить эту бесплотную тень из плена мертвых. (Сергей Кудрявцев)

Все мы знаем легенду об Орфее. В греческой мифологии Орфей - фракийский поэт и певец, который своими песнями завораживал даже животных. Но песни сделали его невнимательным по отношению к жене Эвридике. Смерть похитила ее у него, и тогда Орфей спустился в Ад, очаровал подземное царство и ему было позволено вернуться с Эвридикой на землю, при условии, что он никогда не взглянет на нее. Но Орфей не выдержал такого испытания и был растерзан. В 1928 году великий французский писатель, художник, театральный деятель Жан Кокто пишет пьесу "Орфей". После удачных спектаклей Кокто переделывает ее в сценарий и в 1949 году на экраны ... выходит один из самых необычных и поэтичных фильмов в истории кинематографа. Помимо двух главных действующих лиц - Орфея и Эвридики, режиссер концентрирует свое и зрительское внимание на Принцессе Ада и ее слуге Артебизе. Наличие этих двух персонажей выводит картину из разряда экранизаций, сближая ее с фантазией на тему. До конца остается неясным, в какое время и где происходят события. Режиссер умышленно дезориентирует зрителя. Да и какая разница? История об Орфее вечна, и может случиться с каждым. Принцесса Ада влюбляется в Орфея, а Артебиз - в его жену Эвридику. Странный любовный четырехугольник обречен. Из-за ревности принцесса похищает Эвридику, и Орфей в сопровождении Артебиза пускаются в погоню. В отличие от греческой легенды, где в уста и поступки героев вкладывался, прежде всего, философский подтекст, "Орфей" Кокто - фильм о любви. Главный герой не равнодушен к Смерти, Артебиз помогая Орфею в поисках Эвридики, преследует собственные цели. Они попали в замкнутый круг, выход из которого - признание собственных чувств и желаний. На Верховном Суде подземелья всем им придется говорить правду. Но Артебиз сделает это ради Эвридики, а Смерть ради Орфея. Выполнять строгие указания судей главный герой сможет не больше суток. Эвридика исчезнет; и в этот раз, уже навсегда. Теперь Орфею никто не сможет помешать встретить любимую - Принцессу Ада. На первый взгляд, режиссер ставит перед собой почти невыполнимую задачу - экранизировать миф, вошедший в наше подсознание, миф, обладающий архетипическими свойствами. Легенда об Орфее нечто большее, нежели простая поучительная история. На протяжении многих веков этот сюжет был излюбленным полем экспериментов для писателей, художников, мыслителей. Экранизация должна была положить конец многочисленным разночтениям и толкованиям. Но эффект от картины Кокто был прямо противоположным. Фильм явил собой попытку создания нового киноязыка. И, в известной степени, поставленная задача была выполнена. "Орфей" изобилует не только техническими новшествами, но и помещает современные чаяния и думы в контекст древнегреческой мифологии. Режиссеру удается нащупать то золотое сечение, в котором странным образом пересекаются парижские молодежные клубы с мрачными служителями подземного царства. Смотря "Орфея" в стенах французской Синематеки молодые критики Шаброль, Трюффо, Годар постигали азы режиссерского, но, прежде всего художественного мастерства, дабы десять лет спустя провозгласить наступления новой эры в кинематографе. Жан Кокто был одним из тех, кто впервые попытался приоткрыть дверь в мир магического, таинственного и экспериментального в важнейшем искусстве XX века. (Станислав Никулин)

"Орфей" - кинематографическая магия; зеркало, которое колеблется, обхватывая руку, порог перед потусторонним. Несмотря на год съемки, работа Кокто (поэта, драматурга, человека, успешного во многих областях искусства) обладает самой настоящей волшебной силой. Перенося удачную пьесу на экран, Кокто не поддался соблазнам массового стиля и создал легенду, разрушая легенду. Основанная на мифе об Орфее, способном зачаровывать пением даже животных, история происходит в современных режиссеру реалиях, причудливо перемещаясь в потусторонний мир смерти, где Принцессе Ада служат самоубийцы и мертвые поэты. Миф о любви Орфея и Эвридики перерастает в миф о любви Поэта и Смерти, вечности, запределья, делающей творца эгоистичным. Любовь красавицы-жены никогда не ... сравнится в глазах Кокто с самопожертвованием Смерти, павшей перед чарами Орфея. "Я смею утверждать, что истинные поэты не нуждаются ни в школах, ни в церквах, ни даже в академиях. Они принадлежат другому миру и оказывают нам неслыханную честь,живя среди нас, нося перчатки, галстук, маску с тем чтобы, растворившись в толпе, не дать нам возможности разглядеть в них божественную сторону,отличающую их от нас", - писал Маре, и Кокто в полной мере согласился бы с ним. Самолюбование главного героя, его красота и холодность к окружающим, некая отрешающая самовлюбленность переданы Жаном Маре идеально. Обычно, когда авторы берутся за старые мифы, смело перекраивая их на современный лад, они стараются стать циничными, жестокими к заблуждениям старых сказок. Кокто не таков, хотя его острый взгляд обнажает то, что мы хотели бы не заметить, -личная жизнь творца обречена, он слишком увлечен внутренними переживаниями и наблюдениями за авансами воображения. Его вакханки, в оригинале растерзавшие Орфея за ослушание, - это молодые подруги из одноименного клуба и французские байкеры. Его поэты - веселящаяся и буйная толпа из кабака, размахивающая исписанными листами. Но все это меркнет и затуманивается перед лицом дороги из жизни в смерть. Фильм начинается сатирически - Орфей сидит в "Кафе поэтов", его заинтересовывает молодой пьяница Жак Сежест. Сежест - представитель нового поколения поэтов, его поэма "Обнаженность" представляет собой пустой набор страниц, он дерзок и драчлив. Дракой как раз и заканчивается сцена, в которую вовлекаются молодые "люди искусства", с жаром отвешивая друг другу тумаки. Царственная покровительница Сежеста - элегантная, холодная Принцесса Ада, чья легенда в мире живых, - издательница поэтического журнала. Мария Казарес неповторима в данной роли. Ее некрасивое лицо обладает странной притягательностью и силой; ее власть абсолютна. По несчастью Жак Сежест погибает, и Орфей оказывается в машине Принцессы Ада вместе с телом, вовлеченный в путешествие на изнанку мира, после которого он уже не может стать прежним. Сежест - жертва Смерти увлекшему ее Орфею, молодой бунтарский дух, чтобы всколыхнуть кровь почивавшего на лаврах творца. "Орфей" - это точная иллюстрация "магии кино", потому что Кокто удалось непостижимое - с помощью техники тех лет создать настолько точную и убедительную картину потустороннего, что это вызывает живейший интерес, полную вовлеченность. Перчатки Смерти, проходящей сквозь зеркала в каждый дом, - защита от ядовитого раствора, который был использован для демонстрации жизни зеркал. Страшный взгляд Смерти был нарисован на веках Казарес, но даже зная это, нельзя не проникнуться молчаливой сценой, в которой актриса стоит у ног спящего поэта. Орфей бредет, будто в полусне, держась за край платья своей гибели, но это сумеречное путешествие дороже ему, чем улыбка любящей жены. Потрясающее кино, сочетающее в себе триллер, мистику, философский роман, мелодраму и драму высочайшего качества. Поэт себялюбив, жесток, для него имеет ценность только недостижимое. Домашний уют и спокойная свеча любви для него ничего не значат. Преступление Смерти в том, что она осмелилась полюбить, хотя должна была уничтожить; преступление поэта в том, что его влечет неприступное, а обычные ценности, семейный очаг только тяготят. "Простое человеческое счастье" - ругань для истонченных и взвинченных чувств поэта. Искусство и гений заставляют быть эгоистичным. Преступление же Кокто, создающее магию кино, в том, что он не постеснялся показать всю вздорность и непримиримость поэзии, воспользовавшись удивительной силой кинематографа. (Мор, )

Выход фильма «Орфей» на наши экраны совпал с двумя значительными датами - столетием со дня рождения Жана Кокто (он родился 5 июля 1889 в Мэзон-Лаффитт, близ Парижа) и сорокалетием самой картины. Более полувека весь Париж прислушивался к оценкам и отточенным характеристикам, утонченным парадоксам Кокто, этого неутомимого участника крупнейших свершений во всех областях искусства. Поэт, писатель, художник, драматург, кинорежиссер, актер, Жан Кокто отдал дань многим течениям авангардистского искусства XX века, прошел через увлечение дадаизмом, кубизмом, сюрреализмом, был связан узами дружбы с Пабло Пикассо и Жоржем Браком, композиторами Эриком Сати, Жоржем Ориком, Франсисом Пуленком и всеми остальными членами «Группы Шести», поэтами и ... писателями Максом Жакобом, Ремоном Радиге и, наконец, самим Марселем Прустом. Дягилевские «Большие парижские сезоны русского балета» невозможно представить без его участия. «Очаровательный и легкомысленный принц», «законодатель вкуса», «блистательный и скромный гений» - десятки подобных неофициальных титулов сопровождали жизненный путь Жана Кокто с юных лет до конца его дней. Бронислава Нижинская, сестра знаменитого танцовщика, пишет в своих «Мемуарах», что с первой же встречи юный Кокто поразил ее сквозившими во всем его облике талантом и «паризианизмом», а Робер Фавр Ле Бре, много лет бывший бессменным директором Каннского кинофестиваля, с грустью признавал после смерти поэта, который трижды, в 1953, 1954 и 1957 годах возглавлял жюри, что не скоро Франция вновь обретет человека, способного судить о кино так, как это делал Кокто. «Кино в какой-то мере синтез всех искусств,- говорил он,- и Кокто воплощал собой этот синтез». Воплощением идеи такого синтеза и явилась «орфическая» трилогия Кокто. Началом цикла, как и вообще первым опытом Кокто в кинематографе (если не считать утерянной 16-миллиметровой короткометражки 1927 года «Жан Кокто делает кино»), была «Кровь поэта», снятая в 1930 году по заказу известного в Париже организатора пышных празднеств и приемов просвещенного мецената виконта де Ноай. В конце 1929 года виконт Шарль де Ноай финансировал два фильма, которым суждено было прославить и сохранить в анналах истории кино его и без того достаточно знатное имя: «Золотой век» Луиса Бунюэля и «Кровь поэта» Кокто. «Кровь поэта», законченная в 1930 году, была показана публике лишь в январе 1932 года в зале театра «Вье Коломбье». Парижский высший свет принял это путешествие в глубины поэтического подсознания, «погружение в самого себя», «прогулку в ночь человеческого тела» (Жан Кокто)2 весьма благосклонно. Протест последовал лишь со стороны сюрреалистской группы, из которой Кокто к этому времени уже был исключен неумолимым вождем сюрреализма Андре Бретоном. Сюрреалисты отказались признать фильм «своим», а его автора назвали «отъявленным реакционером». Хотя им было известно, что слово «surrealisme» Гийом Аполлинер впервые использовал в рекламной программке к балету Кокто, Эрика Сати и Пикассо «Парад», поставленному «Балле рюс» в театре дю Шатле в 1917 году. Вторую, центральную картину этого цикла - «Орфей» - Кокто снял через двадцать лет, будучи членом Французской и Бельгийской академий, почетным доктором Оксфордского и многих иных университетов, «принцем поэтов», по слову Жака Одиберти. А еще через десять лет, в 1959 году, за четыре года до смерти, завершил кинематографическую трилогию фильмом «Завещание Орфея, или Не спрашивайте меня, почему». Нет сомнения в том, что Кокто-кинематографисту этот сюжет подсказал Кокто-поэт, смело и неожиданно сочетавший в своем творчестве две тенденции - модернизм и неоклассицизм. Взяв в качестве основы один из самых поэтичных мифов античной цивилизации, миф о певце Орфее, спустившемся в царство Аида, чтобы вернуть любимую Эвридику, Кокто с мудростью всезнающего поэта и наивностью кинорежиссера-неофита, каким он себя не переставал ощущать, воссоздал в картине как реальное, историческое время - послевоенную пору, так и время субъективное, разворачивающееся по индивидуальным поэтическим законам. Мощный отблеск личности автора и обеспечивает фильму долголетие. Кокто с его пристрастием к античности набрел на важнейший, фундаментальный для своего времени образ, с особой силой и воспринятый в первые послевоенные годы. Ведь «Орфей» - фильм о сопротивлении и победе над смертью. Выстроивший собственную жизнь по законам искусства, он не мог пройти мимо образа Орфея, первого художника и певца, собственную жизнь сделавшего предметом искусства. Его фильм напоминает зрителю о том, что никто не властен распоряжаться талантом, ниспосланным поэту, что даже смерть бессильна перед этим даром. И поэтому ангел Смерти Эртебиз, пришедший в фильм из поэмы 1925 года, вынужден признать что «нет ни в одном из двух миров дела важнее, чем возвращение к жизни Поэта». А возвращение это каждый раз стоит жертвы и невероятного духовного напряжения. Комментируя фильм, Кокто стремился подчеркнуть, что «Орфей» не является произведением «для посвященных». «Я хотел слегка, избегая пустого философствования, коснуться самых важных проблем... Чем ближе подходишь к тайне, тем важнее быть реалистом». И действительно, сложнейшие вещи выражены в фильме просто, с превосходным чувством соразмерности и гармонии. Миф об Орфее в кинематографическом изложении Кокто развивается в двух направлениях: по линии насыщения его современными деталями, даже бытовыми, юмористическими, приземляющими подробностями (мы видим в фильме полицейский участок; журналиста, проникающего в дом Орфея; Эвридику, которая после ее первого вызволения из «страны смерти», после судилища, где ей даровали жизнь, прячется под столом, чтобы Орфей не увидел ее) и, с другой стороны, по линии разрастания символического ряда. В картине доминирует общий для всей трилогии мотив зыбкости границ между жизнью и смертью, ведь Кокто верил, что поэту дано много раз умирать и возрождаться («Смерть приходит через зеркала»...) . И в соответствии с этой верой он противопоставил Орфею и Эвридике не абстрактную «зону», а сильную, властную Принцессу Смерти. В фильме «Орфей» перед Кокто стояло немало сложных художественных и технических задач, но главная заключалась в том, что, осовременив древний миф о знаменитом певце из Фракии и тем самым размыв его границы до опасных пределов, он должен был добиться внутренней значительности персонажей, их соотнесенности с мифом, ирреальным миром «зоны», но в то же время и с реальной жизнью. Кокто полностью разрешил эту проблему, призвав на помощь без ошибки выбранный ансамбль блестящих исполнителей. Он взял актеров с поистине уникальной внешностью: атлетически сложенного, словно вылепленного рукой скульптора Жана Маре, внутренне двойственного. Франсуа Перье, наконец, Марию Казарес. Кокто-поэту Смерть всегда представлялась молодой и очень красивой женщиной с быстрой речью и сухим голосом. Частью ее могущества в фильме стали мотоциклисты в черном. Смерть никогда не действует сама, Есть у нее на это члены свиты... Мария Казарес, исполнительница роли Принцессы Смерти, обладала всеми качествами для создания этого трудного образа - сверхъестественная холодная мощь сочеталась в ней с редкостной элегантностью и странной красотой. Ей предстояло воплотить даже не персонаж, а саму стихию, которая на свое несчастье стала женщиной, способной любить и жертвовать. Покорная механистическому порядку царства Смерти, надев резиновые перчатки (деталь, всегда связанная у Кокто со смертью), героиня Казарес осуществляет невидимую страшную работу. Но на судилище, куда ее и Эртебиза вызывают за нарушение долга и забвение законов «зоны», она отважно признается в своей любви к Орфею. В финале, достигая вершин трагизма, Принцесса Смерти просит, требует у Эртебиза и Сежеста помочь ей в мятежном деле возвращения Орфея к жизни... ...Задолго до «Сталкера» Андрея Тарковского Жан Кокто снял в «Орфее» «зону», таинственность и фантастичность которой связана была не с внешними отличиями от реальной жизни, а с еле заметным смещением образной системы. Задолго до расцвета кинофантастики Кокто воспроизвел на экране «космический» ветер, царящий в коридорах, где обитает Смерть. Однако при этом он всячески стремился избежать создания «фантастического», бутафорски ирреального мира. «Орфей»,- пояснял он,- должен был стать ирреальным фильмом, снятым в реальной обстановке». Руины, оставшиеся в наследство от немецкой оккупации, помогли ему в этом. Разрушенные бомбами, сожженные пожаром стены знаменитого Сен-Сира оказались подходящим местом для съемок «подземного царства», «зоны смерти». «Это развалины человеческих привычек. Зона, в которой души еще не успели полностью отрешиться от того, что было их оболочкой»,- эти слова Кокто были рождены не только его фантазией, но и подсказаны разрушенными коридорами Сен-Сира, по которым ангел Смерти Эртебиз ведет Орфея. В «Орфее» Кокто использовал самые зрелищные кинематографические жанры, произвольно их перемешав и нанизав на мифологический каркас,- детектив, мелодраму, фильм ужасов. «Орфей» - фильм в определенном смысле неповторимый, сочетающий достоинства законченного шедевра и выставки, где сегодняшний зритель может получить возможность ознакомиться с образами, волновавшими воображение этого замечательного художника, сумевшего вечный «орфический» миф преломить сквозь мироощущение XX столетия. (Латавра Дуларидзе. «Искусство кино», 1989)

«Поэзия - карточный фокус, который проделывает душа. Она - в нарушении равновесия, в божественных каламбурах. Поэты не рисуют - они как бы развязывают вязь своего почерка и вновь завязывают его другим способом» (Жан Кокто). Находящийся на стыке двух измерений дар поэта подобен Орфею, при помощи магии слов околдовавшего и подчинившего себе не только этот мир, но и потусторонний. Порой поэт сам не знает - почему он пишет стихи, как именно это происходит. Быть может, некий ангел - «ангел льда и мяты, снега, огня и эфира», лучшая часть души поэта, невидимая сверхличность - живет и творит в нем? У ангела французского ... поэта, художника, драматурга, актера и режиссера Жана Кокто, подарившего миру чарующей красоты фантастическую кинопритчу «Орфей», было необыкновенное имя - Эртебиз. Режиссер рассказывал своему другу актеру Жану Маре, что обнаружил однажды это имя на медной дощечке в лифте, когда заходил в гости к Пикассо. Имя «Эртебиз» не давало поэту покоя ни днем, ни ночью. Оно стало наваждением - мучительным, нестерпимым. Ощущение присутствия внутри него воображаемого существа становилось невыносимым, Кокто потерял сон и аппетит. За неделю это существо разрослось, обретя самостоятельную личность почти дьявольской силы - оно заставило поэта писать стихи против его воли. Необходимо было наконец дать ему выход. «На седьмой день в семь часов вечера ангел Эртебиз стал поэмой и освободил меня. Я все еще нетвердо держался на ногах и смотрел на форму, которую он принял. Он был далеким, гордым, абсолютно безразличным ко всему окружающему. Монстр эготизма, невидимая глыба». На следующий день Кокто был приглашен на обед к Пикассо. Войдя в лифт и взглянув на медную табличку, он с изумлением прочитал на ней: «Отис Пифр». Эртебиз исчез... Порожденный грезой поэта ангел Эртебиз нашел свое воплощение в пьесе Кокто «Орфей», которая изначально носила другое название и задумывалась как история Богоматери и Иосифа. По замыслу Кокто, ангел Эртебиз был помощником плотника Иосифа - стекольщиком, одетым в голубой комбинезон с крыльями из оконного стекла. Но сюжет пьесы постепенно стал настолько запутанным, что Кокто, в конце концов предпочел изменить его на сюрреалистичную интерпретацию древнегреческого мифа о поэте Орфее, в котором «необъяснимое рождение стихов заменило бы рождение Святого Дитя». Прошедший через горнило режиссерского воображения, Эртебиз перестал быть ангелом и превратился в загадочного молодого человека в фильме 1950 года «Орфей». Античный миф о певце Орфее, который отправился за своей погибшей женой в царство мертвых, был перенесен режиссером во Францию в середину двадцатого века. Орфей, с легкой руки Кокто, стал знаменитым парижским поэтом, которого, несмотря на угрозу трибунала загробного мира, полюбила сама Смерть - прекрасная и таинственная аристократка, разъезжающая по городу в роллс-ройсе и забирающая жизни смертных. В прелестную жену Орфея Эвридику и было предопределено влюбиться помощнику и шоферу принцессы Ада - Эртебизу. Ангел-стекольщик с крыльями-рамкой из оконного стекла все таки встретится зрителю фильма «Орфей» в загадочном Зазеркалье - зоне, открывающей портал в загробный мир. Вся сцена фильма, снятая в развалинах Сен-Сирского офицерского училища - запредельна и предельно символична. Перекресток параллельных миров: руины разбомбленного училища, в котором возможно до сих пор бродят призраки убитых войной людей - и кинематографическая зона смерти, изнанка бытия, в которой не действуют привычные земные законы пространства и времени. Орфей - модернизированный герой античного мифа и одновременно проекция самого Кокто. Эртебиз - материализовавшаяся сущность, лучшая часть души поэта, ведущая его в ад, чтобы спасти Эвридику от власти музы Кокто - принцессы Смерти. И наконец, проходящий насквозь этого инфернального потока ангел со стеклянными крыльями - тот самый, что привиделся поэту в лифте дома Пикассо. Запечатленная кинопленкой греза! Авторская фантазия, волшебная сказка, рассказанная языком кинопоэзии. Непостижимым образом режиссер-поэт соединил воедино измерения трех миров - реального, астрального и воображаемого. Проникая в сенсорные зоны кинематографа, соткал материю нового мифа - невесомую и плотную одновременно. Будучи при жизни не только Орфеем, но и Эртебизом - лучезарным ангелом-хранителем для всех друзей и знакомых, Кокто до конца своих дней сохранил улыбку «обнаженного денди», испытывающего тягу ко всему эзотерическому и душу ребенка, способного изумляться и открывать красоту и тайну обоих миров. Сама Смерть (подобно героине Марии Казарес в его фильме) не смогла противостоять обаянию Кокто. Она ответила взаимностью своему Орфею, считавшего ее «своей музой и возлюбленной», подарив ему долгую озаряющую жизнь поэтического гения, а чуть позже сделав ангелом-проводником по порталам вдохновения для многочисленных подражателей и последователей его творческого наследия. (AndaLucia)

А вы никогда не видали? В саду или в парке - не знаю, Везде зеркала сверкали. Внизу, на поляне, с краю... (Зинаида Гиппиус). Поэт подобен зеркалу, ведь его творчество всегда есть отражение реальности. За гладью зеркал Жана Кокто скрывается таинственный потусторонний мир - мир смерти, куда рано или поздно уходят души всех живущих. Вневременность легенд рождает интерпретации, и миф о поэте Орфее трактуется поэтом Кокто как сюрреалистическая фантасмагория о любви и смерти. Орфей погряз в липкости славы, льстящей, но бренной и докучающей. Преждевременная встреча с собственной смертью в образе черной принцессы ломает привычный уклад жизни поэта. Орфей влюбляется в прекрасную ... Смерть - забыв о супруге Эвредике, он жаждет встречи с новой возлюбленной. Невозможная любовь между предназначенными друг другу из разных миров есть больше чем банальная метафора, ведь миры Кокто столь многогранны, что ограждать их терминологическими рамками и окаемками личностного нарратива в корне неправильно. Отказываясь от постылых любовных треугольников в пользу более сложных фигур, режиссер сплетает воедино классическую трактовку греческого мифа со своей собственной историей. Все действо напоминает сон, так мир зазеркалья полон иллюзий и встречаемых в сновидениях ощущений, в нем, так же как во сне, теряется понятие времени. Подобный ангелу, помощник смерти Эртебиз словно является зеркальным отражением самого Орфея, его внутренним эго, воплощением всего светлого в хрупкой поэтической душе. Быть может именно поэтому Эртебиз влюбляется в Эвридику, подобно тому, как Смерть влюбляется в Орфея. Невыносимые муки причиняет посланникам иного мира осознание неизбежности смерти возлюбленных ради воссоединения с ними. Любовь по Кокто не просто навязчивое чувство, но и бескомпромиссная жертва. В образе Орфея Кокто, вероятнее всего, изобразил самого себя - вечно ищущего вдохновения поэта. Во многом именно поэтому на главную роль выдающийся француз взял самого дорогого для себя человека - Жана Маре. Всю жизнь прошедший с недостатком чувства меры, Орфей вдруг жадно начинает поглощать крупицы строк, посылаемых ему из иного мира Смертью. Таким образом, вдохновение, постигающее творца, рисуется чем-то потусторонним и приходящим. Эртебиз же, как олицетворение светлой стороны души поэта, всячески стремится вернуть Орфея к реальности и совершенно забытой супруге. Выходит, любовь Эртебиза к Эвридике есть ни что иное, как потерявшиеся в глубине души чувства самого Орфея(?). Влюбленная Смерть же противопоставляется кроткой супруге поэта - две стороны одного женского чувства: решительность и смирение. Чарующие образы, воссозданные Кокто на экваторе прошлого столетия, удивляют не столько оригинальностью технических решений, сколько своей символичностью и исключительной умеренностью. Сцены загробного мира нарочно сняты в руинах военной академии - зритель ощущает себя гостем среди неясных образов, а подчеркнутая театральность лишь усиливает контраст между двумя мирами. Многие символы ленты носят исключительно личностный характер и неотрывны от всего творчества Кокто и его жизненного пути в целом. Это, однако, совсем не означает, что фильм недоступен для понимания, ведь как поэзия пленит в первую очередь формой, так и кинокартины Кокто обволакивают тонкой лирикой кадров, среди которых нет ничего лишнего. Вывод: Сплетение литературы, театра и кинематографии - «Орфей» и через более чем полвека способен поразить самого искушенного зрителя. Поэт проходит сквозь зеркало, словно через слой воды, оставляя позади бренный мир, вступает в недоступные пониманию чертоги. Все, что он может - облекать увиденное в прекрасную стихотворно-кинематографическую форму. (Eriksh)

«Любой искренний поэт, большей частью сознательно, обращен к смерти» - Ш. Абдуллаев. В основу фильма «Орфей» известного французского режиссера Жана Кокто положен античный миф о любви поэта Орфея к Эвридике. В сравнении с мифом, сюжет фильма, действие которого происходит в современном мире, намного сложнее. Главный герой фильма - известный поэт Орфей в исполнении Жана Маре. Как и любой творец, он хочет создавать гениальные, сверхъестественные произведения. Но такое желание присуще всем богемным поэтам, в окружении которых он существует. Где же найти вдохновение для создания шедевров? У каждого поэта есть муза, которая постоянно тревожит тонкие струны его лиры, тем самым побуждая поэтический ... гений творить. Для Орфея муза - это его жена Эвридика. Но она слишком обыкновенная и приземленная женщина для творца. «Вот тебе женщины! Хочешь открыть им мир, а у них на уме налоги и пеленки!» - так отзывается о ней Орфей. Его жена, как символ тяготящего быта, тянет поэта ко дну, и он начинает поиски ирреального вдохновения. Одни творцы находят свою музу в вине, другие - в наркотиках, третьи - в любви; но немало кто находит ее в Смерти. Неслучайно тема Поэта и Смерти так часто возникала в истории мировой литературы и кинематографа. Практически все гениальные произведения искусства были созданы музыкантами, художниками, скульпторами и поэтами на грани жизни и смерти или в предчувствии приближения последней. Во имя познания другой реальности и Орфей вступает в это завораживающее сотрудничество со Смертью. Но оно больше похоже на игру, на страшную игру, ведь нельзя заранее узнать, по каким правилам будет играть с тобой Смерть. Орфей ходит по острию бритвы, по одну сторону лезвия которой гнетущий быт и Эвридика, по другую - небытие и Смерть. Ему приходится балансировать, ежесекундно делая выбор между двумя реальностями и двумя любимыми женщинами. В этом и заключается сложный внутренний конфликт героя. Обе музы поэта прекрасны. Но более привлекателен и эксцентричен образ принцессы Смерти в исполнении Марии Казарес. Орфей, как бы абсурдно это не звучало, боготворит ее: «Я писал о ней, воспевал ее, грезил ею, воображал, что знаю ее... но я ошибался». Поэт слишком сильно любит ее, именно поэтому Смерть является нам в образе прекрасной, загадочной, манящей женщины, а не старухи, какой мы привыкли представлять ее. Черные одежды, тонкая талия, роковой взгляд Смерти усиливают терзания Орфея и интригу зрителя: кого в конечном счете выберет поэт? Знакомство Смерти и Орфея происходит в поэтическом кафе. Их встречу предваряет определенный пролог, в котором режиссер знакомит нас с поэтической богемой, с друзьями и завистниками Орфея. Знакомый дает главному герою журнал со стихами известно поэта Жака Сежеста. «Но здесь лишь белые страницы, это смешно!» - говорит Орфей. Сборник стихов, полностью состоящий из пустых страниц, можно расценивать как эпатажную выходку молодого поэта. «Да, это смешно. Но не так, как бумага, заполненная глупыми стихами», - отвечает знакомый поэт Орфею. Здесь возникает новая тема: поэзия изжила себя, стихи стали банальными и пошлыми, а публику уже ничем не удивишь. На протяжении большей части фильма Орфей пытается расшифровать бессмысленные фразы, доносящиеся из радиоприемника. Первый раз он услышал их, когда сел в машину Смерти около поэтического кафе. Это очень знаково, ведь в тот момент он впервые увидел в материальном воплощении ту, о которой грезил. «Любая из этих фраз прекрасней всех моих поэм!» - кричал Орфей, когда его отрывали от расшифровывания этих бессвязных фраз. Он думал, что с этими фразами к нему пришло озарение, что они и есть то необычное и иррациональное, к чему он так стремился. К счастью для Орфея, он никогда не узнает, что эти высказывания действительно не несли глубокого смысла, иначе его бы постигло великое разочарование. В фильме пространства и герои реального и ирреального миров не существуют обособленно, а взаимопроникают друг в друга. Эртебиз, шофер Смерти, увлекается Эвридикой. Смерть же влюбляется в Орфея, она приходит к нему каждую ночь и наблюдает за его тревожным сном. Из ревности Смерть без приказа забирает жену своего возлюбленного. Это побуждает Орфея и Эртебиза отправиться через зеркало в нереальное пространство. Герои попадают в ветхий, длинный коридор, где Орфей начинает расспрашивать своего спутника: - Где мы? - Рубеж между жизнью с смертью. Здесь ветер прошлой жизни, убогие руины наших привычек и чувств. - И любое зеркало в мире может привести в эту зону? - Очень возможно. Но мне совсем не хочется остаться здесь... Почему вход в пограничное пространство между жизнью и смертью находится именно в зеркалах? Возможно потому, что в зеркале человек видит себя самого. В человеке наравне с жизнью уживается смерть. Этим режиссер хотел сказать, что не нужно искать Смерть в окружающих нас действительностях, будь то реальный мир или выдуманный, ведь она живет в каждом, главное посмотреть в зеркало. Находясь в ирреальном пространстве, Смерть и Орфей обменялись взаимными признаниями любви и верности. «Я похитила тебя у людей. Теперь я с тобой навсегда», - произнесла она на прощанье. Навсегда Смерть останется лишь в душе Орфея, потому что совершит действительно великий поступок: она пожертвует своей любовью ради его счастья. Смерть знает, что у нее нет возлюбленных, а есть рабы, и понимает, что гений Орфея умрет, если он останется с ней. Поэтому она возвращает своего возлюбленного и его жену «в их грязный поток» жизни. Во время путешествия по пространству Смерти Орфей прошел свое главное испытание. Теперь ему не нужно жертвовать одной из своих муз ради другой. Поэт переоценил свои ценности и ему больше не придется ходить по лезвию, теперь он твердо будет стоять на ногах. А если Орфею понадобится вдохновение, то стоит лишь подойти к зеркалу и заглянуть в свою душу, где навсегда останется частичка Смерти. (Плюсминусбесконечность)