АПОКАЛИПТО (2006)
APOCALYPTO

"Апокалипто" ("Апокалипсис", "Новое начало"). Цивилизация майя до прихода испанских завоевателей. Кровопролитные войны с соседними племенами, человеческие жертвоприношения, загадочные мистические ритуалы. Индейцы живут как в последний день, даже не подозревая, что он действительно последний. Скоро в их владения вторгнутся конкистадоры.

На мирную деревеньку охотников напали воинственные майя. Молодого индейца по имени Лапа Ягуара и его братьев они забрали с собой, чтобы принести в жертву, а их отца жестоко убили. Лапа успел спрятать свою беременную жену и маленького сынишку в глубокую яму возле деревни, поэтому ему срочно нужно сбежать и вернуться за ними, пока не начались дожди...

В фильме показана жизнь цивилизации майя до прихода испанских конкистадоров. В один день рушится мир индейца по имени Лапа Ягуара. Его деревню захватывает соседнее племя, уничтожая хижины, забирая местных жителей в плен. Его ведут в город, чтобы принести в жертву богам. Перед лицом неминуемой смерти Лапа Ягуара должен побороть свои самые сильные страхи и совершить отчаянный рывок, чтобы спасти то, что ему дорого…

Цивилизация майя переживает время заката. На земле не осталось ни порядка, ни законов, ни мудрости. Племена нападают друг на друга, а в белом городе, в самом сердце страны, на глазах у озверевшего народа приносятся кровавые жертвоприношения. Молодой индеец Лапа Ягуара (Руди Янгблад), сын убитого вождя, попадает в плен и должен быть принесен в жертву. Его беременная жена и маленький сын - узники каменного колодца. Под крики толпы жрец заносит над Лапой Ягуара каменный нож. Надежды на спасение нет. Но молодой вождь помнит завет отца: «не бойся». Он победил страх. Сможет ли он победить боль и смерть?

Новая режиссерская работа Мэла Гибсона, которая, как и предыдущий фильм, «Страсти Христовы» (2004), полностью снята на мертвом языке, отчего в кинотеатрах всех стран мира (включая США) будет демонстрироваться с субтитрами. За 3000 лет до современности. Некогда великая цивилизация Майя близка к упадку. Идиллическое существование индейских племен нарушают вторгающиеся на американский континент чужаки. В этой ситуации один из мужчин Майя решает отправиться в полное опасности путешествие в мир за пределами привычной ему обстановки, где правят страх и насилие, и где его, скорее всего, ожидает мучительная гибель. Однако, поддерживаемый любовью к своей женщине и семье, он упрямо идет к цели и не сдается даже в самых сложных ситуациях, надеясь вопреки всему вернуться домой живым...

ОСКАР, 2007
Номинации: Лучшее микширование звука (Kevin O'Connell, Greg P. Russell, Fernando Camara), Лучшая обработка звука (Sean McCormack, Kami Asgar), Лучший грим (Aldo Signoretti, Vittorio Sodano).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 2007
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке.
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 2007
Номинации: Лучший фильм на не английском языке (Мэл Гибсон).
АКАДЕМИЯ ФАНТАСТИКИ, ФЭНТЕЗИ И ФИЛЬМОВ УЖАСОВ, 2007
Номинации: Лучший режиссер (Мэл Гибсон), Лучший интернациональный фильм.
ОБЩЕСТВО КИНООПЕРАТОРОВ США, 2007
Номинация: Приз за выдающийся вклад кинооператора (Дин Семлер).
ОБЪЕДИНЕНИЕ КИНОСЦЕНАРИСТОВ ИСПАНИИ, 2008
Номинация: Лучший зарубежный фильм.
ЗОЛОТОЙ ОРЕЛ, 2008
Номинация: Лучший зарубежный фильм в прокате РФ («Central Partnership»).
ВСЕГО 9 НАГРАД И 23 НОМИНАЦИИ.

Цивилизация майя, существовавшая на протяжении более тысячи лет, построила процветающие города и гигантские пирамиды, создала высокоразвитое общество и достигла выдающихся результатов в науке и культуре; тем не менее, все это рухнуло в одночасье. Осталось лишь несколько заросших лесами пирамид и тайна. Теперь, спустя 500 лет после заката цивилизации майя, режиссер Мел Гибсон вторгся в эту доселе не исследованную область, чтобы создать современный приключенческий фильм, который разворачивается перед нами как вечный миф о попытках человека на краю гибели спасти то, что для него дороже всего.
«Апокалипто» появился на свет во многом благодаря «Страстям Христовым»: Гибсон почувствовал, что зрители изголодались по фильмам, которые не только развлекают и держат в напряжении, но и несут в себе нечто большее. «Мне кажется, люди хотят видеть большие истории, которые затрагивают их и эмоционально, и духовно», - говорит режиссер.
Мэл Гибсон: «Я хотел сделать фильм, в котором события развивались бы с головокружительной скоростью».
Прежде чем приступить к съемкам, режиссер Мел Гибсон и сценарист Фарад Сафиниа в течение нескольких месяцев изучали мифы майя о творении и разрушении, включая священный пророческий текст, известный как «Пополь-Вух». Они изучили все теории, объясняющие гибель цивилизации майя и познакомились с новейшими археологическими изыскания в этой области. После этого они совершили путешествие по местам майя, которое произвело на них глубочайшее впечатление.
Гибсон и Сафиниа много беседовали с доктором Ричардом Д. Хансеном, всемирно известным археологом и экспертом по цивилизации майя, который стал консультантом фильма.
«Нам действительно хотелось понять, что скрывалось за циклами творения и разрушения у майя, - говорит Сафиниа. - Мы обнаружили, что проблемы, считавшиеся ключевыми для цивилизации майя, удивительным образом схожи с трудностями, которые встают сейчас перед нашей цивилизацией, особенно если речь заходит о повсеместном разрушении окружающей среды, чрезмерном потреблении и политической коррупции».
Чем глубже Сафиниа и Гибсон проникали в культуру майя, тем проще им становилось обрисовать образ своего главного героя - юноши по имени Лапа Ягуара. Его история - история маленького человека, который вынужден совершать геройские поступки, - составляет ядро «Апокалипто». В начале фильма это молодой отец, человек, без сомнения, одаренный, но еще недостаточно проявивший себя, который живет в маленькой идиллической деревушке, населенной охотниками. Затем, в один миг его мир рушится: его ловят и забирают в опасный поход по лесу в величественный город майя. Там он узнает, что его принесут в жертву богам, дабы положить конец голоду, разоряющему страну. Перед лицом неминуемой смерти герой должен побороть свои самые сильные страхи и совершить отчаянный рывок, чтобы сохранить то, что ему дорого. На протяжении всего его пути камера ни разу не покидает его, показывая нам все, что он видит и чувствует.
«Главный злодей в фильме на самом деле не человек, а страх - говорит Гибсон. - Герой должен побороть свой страх, а борьба со страхом актуальна для каждого из нас».
«С самого начала практически все, что вы видите на экране, находится в непрерывном движении, - говорит Гибсон. - Камера находится в непрерывном движении, и внутри самого кадра тоже обязательно что-то движется».
Чтобы подобрать актеров со специфической центральноамериканской внешностью, кастинг проводился по всей Мексике, особенно на Юкатане, в Мехико, Оахаке, Веракрусе и Катемако. Кроме того, подходящие лица искали в Южной Калифорнии, Нью-Мексико, в Эдмонтоне, Калгари, Торонто и Ванкувере, а также по всей Центральной Америке. Таким образом, трое актеров - канадцы, двое - жители США, а все остальные родом из Мексики и других стран Центральной Америки, в том числе более 700 человек массовки, которые воссоздают многообразное общество майя. Некоторые молодые участники съемок, найденные в изолированных индейских общинах, вообще впервые увидели гостиничный номер.
Гибсон знал, что на роль Лапы Ягуара ему нужен актер, за которым зрители без колебаний последуют в его полное опасностей путешествие. После многочисленных кастингов он нашел Руди Янгблада - представителя коренного населения Америки, потомка племен команчей, яки и кри. Участник индейских церемоний, танцор и певец, Янгблад также является опытным спортсменом (он занимается боксом и бегом по пересеченной местности). Благодаря своей естественности, выразительности и удивительной физической мощи, он идеально подошел на роль человека, который находится в постоянном движении, чтобы спасти себя, своих близких и лес, который всегда служил ему домом. Благодаря своим физическим данным, большинство трюков в картине Янгблад исполнил самостоятельно, включая свободное падение в бурлящий водопад и захватывающую сцену бегства от ягуара.
Когда Мэл Гибсон был подростком, один старший парень назвал его «Почти», что очень сильно оскорбило честолюбивого Мэла. Этот элемент уже режиссер Гибсон добавил в фильм: именно так называет героя Руди Янгблада один из охотников.
Для сцены прыжка с водопада Руди Янгблад, при помощи ремня безопасности, совершил прыжок с 15-этажного здания в Веракрусе. Позже этот прыжок был наложен при помощи компьютера на кадры с настоящим водопадом.
Во время съемок на водопаде, когда Лапа Ягуара убегает от охотников и спрыгивает вниз, самая настоящая корова, направляющаяся вверх по течению, перебежала через водопад. Лишь после того, как местный житель подплыл к корове и успокоил ее, она вернулась на берег и продолжила щипать траву, как ни в чем не бывало.
На роль свирепого наемника-холькана, который берет в плен главного героя, а затем начинает за ним охотиться, Гибсон взял Рауля Трухильо - индейца из штата Нью-Мексико, известного актера кино и телевидения («Черная мантия», «Новый мир»), также являющегося танцором и хореографом. «Он симпатичный парень, поэтому нам пришлось немного его изуродовать, - говорит Гибсон, - В фильме он выглядит довольно жутковато».
Во многих других ролях фильма заняты непрофессиональные актеры, понравившиеся создателям картины своей одаренностью и колоритным внешним видом. Например, одного из персонажей сыграл мексиканский актер Родольфо Паласиос, которого взяли в фильм благодаря его умению выглядеть как-то по-новому страшно. Ему пришлось каждый день выдерживать семичасовые сеансы нанесения сложной паутины татуировок, которыми покрывали все его лицо и тело, чтобы придать ему еще более пугающий вид.
Одну из самых комических ролей в фильме - соплеменника Лапы Ягуара, который является мишенью для насмешек, сыграл еще один дебютант - канадец Джонатан Брюэр, живущий в резервации, где он играет на сцене и учит детей основам культуры их предков. Внушительные габариты актера стали одной из основных причин, по которым Гибсон взял его на эту роль. «Это большой, но застенчивый человек, над которым все постоянно смеются», - поясняет Брюэр.
В роли верховного жреца снялся Фернандо Эрнандес - майя из мексиканского города Чапас, в настоящее время живущий в Канаде, где он проводит традиционные обряды исцеления.
В маленькой, но важной роли старого сказителя, который при свете костра знакомит своих соплеменников с мифами и сказками, Гибсон задействовал настоящего майяского сказителя, которого отыскали в крошечной юкатанской деревушке.
Роль маленькой заболевшей девочки, которая проклинает охотников, отдали 7-летней жительнице деревни, которая сильно напоминает место, где жило племя Лапы Ягуара.
Остальные роли сыграли представители самых разных профессий - танцоры, мимы, акробаты, гимнасты, цирковые артисты, театральные и уличные актеры, музыканты, а также ассистент с телевидения и даже учитель начальных классов из Канкуна.
«Удивительно, но Мелу удалось создать эпическое полотно с непрофессиональными актерами, большинство из которых никогда не снимались в кино», - заключает продюсер картины Нед Дауд.
Съемочная группа без устали искала места, способные передать уникальную атмосферу тропического леса. Они исколесили всю Мексику, Гватемалу и Коста-Рику, столкнувшись при этом с рядом трудностей: в частности, они были поражены, как мало тропических лесов сохранилось в Америке. «Нам повезло, что мы все-таки нашли очень красивый участок тропического леса», - считает Гибсон.
Густой лес, где могучие деревья плотно увиты ползучими растениями, был найден в Катемако.
Чтобы построить город майя, члены съемочной группы обосновались на обширном поле сахарного тростника в Бокероне, в 45 минутах езды от Веракруса. Именно там Гибсон и его команда полностью воссоздали огромный город майя.
Чтобы создать стремительный стиль «Апокалипто», в котором камера на огромной скорости скользит по тропическому лесу, Гибсон привлек к съемкам картины оператора Дина Семлера, обладателя премии «Оскар» за фильм «Танцы с волками». «Мне нужен был человек, способный претворить в жизнь мои идеи, и в то же время привнести в фильм что-то свое», - поясняет режиссер.
После долгих обсуждений Гибсон и Семлер решили снимать фильм на цифровую камеру высокого разрешения Genesis, способную работать на большой скорости и в экстремальных погодных условиях, будь то проливной дождь, палящее солнце или большая влажность.
Из-за непредсказуемого климата Мексиканских лесов, дополнительной заботой съемочной команды была охрана цифрового оборудования от внезапных дождей. В случае же сильной жары, оно оборачивалось в специальные одеяла, способные отражать высокую температуру. Приходилось даже прикреплять термометры ко всем камерам. А во время съемки сцены на водопаде, они были помещены в специальные водозащитные боксы, разработанные Питом Романо.
Если перевести количество отснятого материала на пленку, то длина рулона составила бы 2 миллиона футов.
Художнику-постановщику картины Томасу Сандерсу довелось поработать на многих эпических картинах, включая «Храброе сердце», принесшее ему «Оскар», однако здесь ему пришлось столкнуться с необходимостью воссоздать исчезнувший мир первобытных деревенек и процветающего королевства майя.
Сандерс досконально исследовал архитектуру майя, приемы, применявшиеся при строительстве их городов, включая оборонительные сооружения, пирамиды, площади, памятники, здания, хижины, рыночную площадь и т.д. Тесно сотрудничая с консультантом картины, доктором Ричардом Хансеном, Сандерс детально изучил инструменты майя, их оружие, утварь, ткани, и только потом приступил к строительству. «Практически все, что вы видите в фильме, включая реквизит, было сделано вручную в Мексике», - говорит Сандерс.
Поскольку информация сохранилась преимущественно о жизни майяской знати, воссоздавая деревню Лапы Ягуара художник вынужден был восполнить недостающие данные с помощью своего воображения. «Мне показалось, будет интересно сделать деревенские хижины в форме гнезд. В лесу все округлое, природной формы, что создает резкий контраст с четкими прямоугольными колоннами в городе майя», - объясняет художник.
Именно воссоздание города стало для Сандерса настоящей проверкой на прочность. Нужно было воплотить на экране гигантский мегаполис, поражающий зрителя своим великолепием - и в то же время передать царивший в нем хаос, замешанный на голоде, панике и рабстве. Вначале была построена большая трехмерная модель высотой около пяти метров, которую затем воплотили в жизнь несколько строительных бригад, а также художники, скульпторы, озеленители и более 100 местных рабочих.
Впоследствии все это, в том числе специально выращенные поля со злаками, было частично или полностью разрушено, чтобы передать упадок, в который пришел город.
Пирамиды, построенный Сандерсом и его помощниками были вдохновлены пирамидами древнего города Тикаля, некогда являвшегося одним из крупнейших городов майя.
Практически все предметы одежды были сшиты вручную сотнями мексиканских мастеров.
На то, чтобы загримировать некоторых персонажей фильма требовалось до четырех часов. Было важно сохранить точность в самых мельчайших деталях, будь то главный герой или второстепенный персонаж.
Художники по гриму постарались передать некоторые специфические деформации тела и лица, которые символизировали у майя определенный статус. Все актеры и статисты должны были носить специальные ушные украшения: удлиненные мочки ушей, в которые вставлялись кости или камни, являлись характерной чертой древних майя. Поскольку уши актеров, разумеется, никто растягивать не собирался, пришлось прибегнуть к специальным силиконовым накладкам. Их кропотливо разрисовывали вручную, чтобы они полностью сливались с кожей каждого актера.
Еще одной распространенной среди майя практикой, была деформация черепа. Спустя несколько месяцев после рождения ребенка, ему зажимали голову дощечками, из-за которых лоб сплющивался, придавая черепу характерную майяскую форму. Чтобы сымитировать этот эффект, многим актерам подбрили головы, сделав лоб более высоким, и надели дополнительные накладки из волос. «Мы хотели, чтобы все было как можно более правдоподобным», - поясняет Гибсон.
«С одной стороны они были очень образованы, с другой - абсолютнейшие дикари, - говорит Гибсон. - В числе прочего меня поражает такая вещь: они полностью отдавали себе отчет в том, что их цивилизацию ждет расцвет, а затем гибель». «История Лапы Ягуара о том, что даже в культуре смерти содержится проблеск жизни, - заключает Гибсон. - Каждый конец - это новое начало».
Гибсону пришлось столкнуться с практически неподъемной задачей: ему нужно было сделать так, чтобы все актеры заговорили на юкатекском диалекте языка майя, который сохранился только на полуострове Юкатан.
Юкатекский язык (Maaya T'aan) - один из майяских языков, распространенный на полуострове Юкатан, в северном Белизе и части Гватемалы. Носители языка называют его «майя» - определение «юкатекский» было добавлено для отличения от юкатека других майяских языков (например, киче, ица и т. д.). В мексиканских штатах Юкатан, Кинтана-Роо и на севере Кампече юкатекский язык является родным почти для 800 тысяч человек. Подробнее - http://ru.wikipedia.org/wiki/Юкатекский_язык.
Хотя главный акцент в картине делается на визуальном ряде, а не на диалогах, общение на аутентичном языке было одним из важных условий создания правдоподобной атмосферы. В течение пяти недель носители юкатекского диалекта учили актеров правильно произносить свои реплики. Кроме того, всем актерам раздали по MP3 плееру, чтобы они могли постоянно слушать диалоги из фильма. Специальные консультанты по произношению постоянно присутствовали на съемочной площадке, при необходимости поправляя произношение персонажей и внося в их речь дополнительные коррективы. Тем не менее, для Гибсона основная сила «Апокалипто» заключается в языке, который объединяет люде всего мира: это язык изображений, чье влияние намного превосходит силу слова.
Съемки картины, при бюджете $40 млн, начались 21 ноября 2005.
Из-за обильных дождей в Мексике работу над картиной пришлось остановить на несколько месяцев. Это повлияло на перенос релиза картины с 4 марта 2006 на 8 декабря 2006.
В трейлере «Апокалипто» можно заметить немало персонажей, которые так и не появились в самой картине.
Официальный сайт фильма - http://apocalypto.film.de/.
Слоганы: «Никто не может убежать от своей судьбы»; «Когда приходит конец, нельзя к нему подготовиться»; «Империя майя. Участь предрешена».
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 66% на основе 198 рецензий (https://www.rottentomatoes.com/m/apocalypto).
На Metacritic «Апокалипто» получил 68 баллов из 100 на основе рецензий 37 критиков (https://www.metacritic.com/movie/apocalypto).
Рецензии: https://www.mrqe.com/movie_reviews/apocalypto-m100015108; https://www.imdb.com/title/tt0472043/externalreviews.
Картина вызвала критику со стороны ряда ученых-майянистов и археологов, считающих, что общество майя представлено режиссером как исключительно жестокое. Помимо прочего, критики выражали мнение, что древние майя изображены «кровожадными дикарями», при этом не было уделено должное внимание их достижениям в области математики и астрономии. Кроме того, некоторыми историками и представителями индейских общин были высказаны обвинения в искажении исторических фактов и расизме.
Представители индейских общин майя подали жалобу в комиссию по правам человека мексиканского штата Юкатан. По их мнению, картина является «дискриминационной и очерняющей историю и культуру майя». Как указывается в жалобе со ссылками на исторические труды, человеческие жертвоприношения были очень редки у майя и практиковались в эпизодических случаях. В жалобе также выражается недовольство тем, что испанские конкистадоры представлены как спасители: «именно эти "носители порядка" огнем и мечом уничтожали храмы и хранилища рукописей, разрушали города, бросали в пламя костров всех несогласных принимать христианство и превратили свободный народ в рабов». Индейские вожди также считают, что в фильме неверно показаны исторические детали: «Режиссеру следовало бы знать, что майя никогда не прокалывали ни носов, ни губ, ни щек для украшения себя золотыми стержнями, деревом или серебряной проволокой». Несмотря на протесты старейшин, «Апокалипто» вышел в мексиканском прокате.
«Apocalypto» на самом деле не английское слово, а греческий глагол, имеющий целый ряд значений: «обнаруживать», «открывать», «разоблачать», «показывать себя» и так далее. Мэл Гибсон характеризовал название как несущее надежду, нежели как негативное, и определял его близко к значению «новое начало».
«Утешение для Гибсона» - размышления над темой, выбранной Мелом Гибсоном для своего фильма «Апокалипсис» - http://reflexia.spb.ru/articles/uteshenie-gibson.shtml.

На небольшую деревню майя, расположенную в джунглях, где живет племя молодого охотника по имени Лапа Ягуара, нападают враги. Лапа Ягуара успевает спрятать свою беременную жену Семерку и малолетнего сына, спустив их по веревке в глубокую яму (сенот). Захватчики разоряют деревню и уводят оставшихся в живых в плен. На обратном пути они встречают больную девочку, которая со злобой предрекает им смерть и гибель их мира. Пленников приводят в город майя, где женщин продают в рабство, а мужчин собираются принести в жертву. На пирамиде, вокруг которой собрались толпы городских жителей, жрецы приносят пленников в жертву богу Кукулькану. Жертвам распарывают грудь, вынимая еще бьющееся сердце, а затем отрубают голову и сбрасывают брызжущее кровью тело по ступеням пирамиды. Когда наступает очередь Лапы Ягуара, начинается солнечное затмение, приводящее жителей в замешательство. Верховный жрец, зная о природе явления, сообщает жителям, что Кукулькан вполне удовлетворен жертвами, и солнце сейчас вернется. Через несколько минут солнце возвращается, жители приходят в религиозный восторг. Верховный жрец приказывает захватчикам избавиться от пленных. Лапу Ягуара и его оставшихся в живых соплеменников приводят на поле, за которым начинаются заросли. Захватчики отпускают их парами, приказывая бежать через поле и мечут в бегущих копья и камни, стреляют из луков. Добежавший до конца поля может скрыться дальше в джунглях. Раненый Лапа Ягуара убивает сына предводителя группы преследователей, который добивал поверженных беглецов и скрывается в зарослях. За ним начинается бешеная погоня. В джунглях один за другим преследователи гибнут при обстоятельствах, которые им ранее предрекла больная девочка. Тем временем начавшийся дождь затапливает яму, в которой скрывается жена Лапы Ягуара. У нее происходят роды и на свет появляется малыш. Возникает опасность гибели всей семьи в результате затопления. Только Лапа Ягуара может спасти семью. Погоня за Лапой Ягуара продолжается. Двое оставшихся в живых преследователей в конце концов настигают Лапу Ягуара на берегу моря. Изможденный охотник падает на колени. Приблизившиеся преследователи устремляют свои взоры в море и останавливаются как вкопанные. То, что они видят, потрясает их настолько, что они забывают о своей жертве. Перед ними - огромные парусные корабли конкистадоров и направляющиеся к берегу шлюпки с вооруженными воинами и миссионерами. Пораженные увиденным, преследователи уже не обращают внимания на Лапу Ягуара. Воспользовавшись моментом, он убегает от них и возвращается в деревню, где освобождает из ямы свою жену и детей. Он уводит семью в джунгли, чтобы основать новое стойбище и продолжить род, справедливо полагая, что конкистадоры, как и майя, ничего хорошего не принесут.

Есть мнение, что после «Страстей Христовых» Мел Гибсон мог смело начинать писать мемуары о своей славной кино-карьере, подводя своеобразный итог сделанному и достигнутому. Но австралиец решил не почивать на лаврах кассового успеха, взявшись за не менее интригующий проект об индейцах племени майя. Содержательная сторона «Апокалипсиса» проста, на первый взгляд даже незамысловата: в результате разбойного нападения на одну из деревушек майя, индеец Лапа Ягуара разлучен со своей беременной женой и малолетним сыном. Оставшихся в живых мужчин готовят к обряду жертвоприношения. Чудом уцелевший герой, бросается на помощь возлюбленной через полный опасностей тропический лес, убегая от идущих по следу разъяренных преследователей… Надо отдать должное Гибсону, он не собирался развлекать публику, что становится ясно буквально с первых минут «Апокалипсиса», пресловутый экшн для режиссера вторичен. Фабула картины не более чем предлог для демонстрации ярких, талантливых, запоминающихся режиссерско-операторских находок. Из едва заметных мелочей Гибсон создает атмосферу, не почувствовать, не воспринять которую просто невозможно. Мучительный для многих выбор между «что?» и «как?» перед Гибсоном очевидно даже не стоял. Соорудив незамысловатый сюжетный скелет, он с головой ушел в его реализацию. В фильме есть ряд сцен, наглядно демонстрирующих потенциал вчерашнего «Безумного Макса». Очень тихо, без шума и пыли, громких интервью или манифестов о себе любимом Гибсон-актер благополучно переквалифицировался в Гибсона-режиссера. И понятно это стало именно после «Апокалипсиса», а не триумфального «Храброго сердца». В сущности, даже не важно, как воспримут фильм академики, и получит ли картина желанные для многих номинации на «Золотой Глобус» или «Оскар». Куда важнее, что в ряду режиссерских имен появилась еще одна полноценная единица. Как и «Страсти» (параллелей, увы, просто не избежать) «Апокалипсис» не поддается однозначной оценке. Раскладывать такое кино по полочкам, вынося окончательной вердикт по совокупности отдельных компонентов в данном случае, как минимум, преступление. Ясно только одно - на время киносеанса зрительный зал погружается в иную эпоху, аутентичность передачи которой может служить учебником для студентов всех киновузов мира. С одной стороны, Гибсона без труда можно обвинить в наплевательском отношении к публике как таковой, с другой же - именно это и заставляет выделить его фильм в бесконечной череде одноразового киносырья с голливудских холмов. Свою работу режиссер выполнил на «отлично», последующие рефлексии на сей счет попросту бесперспективны. (Станислав Никулин)

Не так уж редко бывает достаточно вдуматься в смысл названия, чтобы постичь глубинный смысл произведения. В данном случае авторы использовали греческое слово «апокалипто», в дословном переводе означающее ‘разоблачение’ или ‘новое начало’. У многих, в том числе у представителей российской компании-дистрибьютора, конечно, возникла ассоциация с явлением, описанным в Библии, а именно - в Откровениях Иоанна Богослова. Но ведь слово «апокалипсис», со временем ставшее нарицательным, является лишь производным от того, которое вынесено в заголовок. И Мел Гибсон, скорее всего, намеренно закладывал подобные параллели, помня и о триумфе, что произвели его «Страсти Христовы» (2004) - экранная интерпретация событий Нового Завета, бескомпромиссная вплоть до натурализма. Стереотипы, как правило, чрезвычайно сильны. И подавляющее большинство зрителей, подозреваю, изначально1 настроилось на восприятие истории о закате цивилизации майя с позиций убежденного христианина. Или по крайней мере, как у Ридли Скотта2, - в духе покаяния за дела единоверцев, именем Иисуса оправдывавших свои злодеяния, что впоследствии признал даже официальный Ватикан. И в некотором роде Мел Гибсон, написавший сценарий в соавторстве с дебютантом Фарадом Сафиниа, не позволяет публике обмануться в своих ожиданиях. Однако заслуга авторов заключается в том, что акцент сделан на совсем ином, а отнюдь не на данном, хорошо изученном аспекте, благодаря чему и эти, общеизвестные истины приобретают весьма нетривиальное звучание. Разрушению готовых предубеждений способствует уже эпиграф, взятый из сочинения Уилла Дюранта3: «Великую цивилизацию невозможно покорить извне, пока она не разрушит себя изнутри». Да и тех, кто возложит ответственность за беды, заставившие некое племя майя путешествовать (в прологе) по джунглям в поисках новой жизни, на пришлецов из Старого Света, ждет большой и не очень приятный сюрприз. Гибсон не просто сторонится демонстрировать умиление коренными народами Америки, которые, согласно расхожим представлениям, жили в единении с природой, в мире и согласии. Нечто подобное относится разве что к гордым, независимым племенам, обитающим в деревнях в отдалении от крупных городов, - подобным тому, сыном вождя в котором является охотник по имени Лапа Ягуара. Эпизод их варварского порабощения и последующей доставки в столицу некой воинственной ордой братьев по крови предельно жесток и честен. Сожженные дотла жилища, окровавленная лесная опушка, буквально устланная горами трупов, и группа беспомощных маленьких детей, оставленных нападавшими за ненадобностью - на верную погибель. И, наверное, непросто подыскать в мировой кинематографии столь же яркий и убедительный пример омерзительного зрелища, изобличающего само понятие цивилизации. Скопище рабов, с головы до пят покрытых белой пылью… До отвращения высокомерная знать, облаченная в соответствии с местными поветриями… Торговля людьми на манер скота… Беснующиеся толпы, взбудораженные эпидемией чумы и в экстазе взывающие к государю, почти недосягаемому в своем напускном величии… Наконец, кровавые ритуалы человеческих жертвоприношений, призванные умилостивить грозное божество. Гибсон заставляет, как говорится, кожей почувствовать процесс разложения могущественной империи, силой подчинившей слабых, - ощутить ту гниль, что, помнится, поразила изнутри и Датское королевство. И уже не требуется леденящего кровь предсказания пораженной болезнью девочки, случайно встретившейся отряду в дороге, которая значительно вещает о приближающемся закате времен. А сам апокалипсис свершается тихо и почти по-будничному. С прибытием нескольких кораблей с конкистадорами небо не затягивается тучами, солнце не перестает светить и даже вроде как прекращается ливень. Однако пути назад уже точно не будет. Таким образом, написать картину конца света если и входило в задачу авторов, то - лишь во вторую очередь. Мел Гибсон именно что разоблачает тех, кто с избытком создал предпосылок для скорого и в целом несложного изничтожения цивилизации со всеми ее многовековыми памятниками и достижениями. Несмотря на существующие загадки, само собой напрашивается допущение, что причина - не только в военно-техническом и тактическом превосходстве над индейцами испанцев, которых и было-то до смешного мало. К моменту высадки конкистадоров империя майя уже представляла собой колосс на глиняных ногах - безудержно разросшийся организм, пожирающий самое себя и держащийся на низменных человеческих страстях. Лапа Ягуара, выдержавший немыслимые испытания, спасаясь от преследователей4, останется чуть ли не единственным (и символически, и едва ли не буквально), кому суждено пережить смуту и сохранить память о существовании самой культуры майя… Обращаясь к прошлому, Мел Гибсон уже в третий раз создает произведение, злободневность которого очевидна. Даже не требуется проводить прямые параллели с политической ситуацией в той или иной части земного шара сегодня. Арабский мир, США, претендующие на роль мирового лидера, или Европа, провозгласившая себя образцом цивилизованности. Любая канувшая в Лету империя и, более того, каждая цивилизация, оставившая после себя лишь жалкие осколки, поглощенная силами извне, разрушалась, безусловно, по-своему. Только вот законы, довлеющие над обществом, действуют всякий раз одни и те же. Еще гражданин Воланд пришел к выводу, что человек ничуть не изменился за прошедшие тысячелетия.
1 - Здесь сыграл свою роль и недавний скандал с участием кумира, заставивший заподозрить в нем слишком уж фанатичного католика. 2 - Разумеется, в «Царствии небесном» (2005), безжалостно вскрывающем подоплеку средневековых «крестовых походов». 3 - Соавтор (вместе с Ариэль Дюрант) «Истории цивилизации», признание которой пришлось на годы возмужания самого Гибсона. 4 - Некоторые западные обозреватели даже заговорили об архетипичности самой ситуации травли человека другими людьми. (Евгений Нефедов)

После «Страстей Христовых», при всей неоднозначности общественного мнения относительно фильма, от Мела Гибсона стали ждать не просто очередного фильма, а фильма по крайней мере столь же сильного, столь же не бесспорного, столь же, если хотите, дающего по мозгам. И сам Гибсон с азартом включился в эту игру в ожидания, до последнего не раскрывая подробностей о новом проекте, выпуская мало о чем говорящие ролики, интригуя общими деталями - снова мертвый язык, снова далекое прошлое - умудрившись вписать христианский контекст конца света в дикую природу начала второго тысячелетия нашей эры. Если не вспоминать алкогольно-антисемитский скандал, который, конечно, подогрел к новому фильму режиссера интерес, но вряд ли был преднамеренным, Гибсон сделал со своей стороны все, чтобы заинтриговать, привлечь внимание, но ни на йоту не раскрыть суть происходящего. С одной стороны - известен сюжет: клонящаяся к своему закату Империя Майя строит новые и новые алтари для человеческих жертвоприношений, пытаясь так отсрочить свою судьбу; молодой индеец, которого должны были принести в жертву, бежит от своей судьбы на свободу. Сюжет как сюжет, а что за ним скрывается - загадка. И вот, премьера, сходили, посмотрели, подумали. Давайте разбираться. Начнем, пожалуй, с историчности. Тут еще до начала фильма было довольно нестыковок. Майя, фигурирующие во всех виденных мной официальных, в т.ч. англоязычных синопсисах, по современным представлениям перестали существовать как классическая цивилизация майя примерно в середине X в.н.э. (идут споры, что с ними случилось, но массово строить свои алтари они перестали именно тогда, за исключением куда более поздней пирамиды Кукулькана), и ни с какими конкистадорами, фигурирующими в фильме, встретиться не могли. Тогда зачем майя? Почему не тольтеки, инки, ацтеки? Остается загадкой. В кадре, кстати, слово «майя» не произносится. Далее - ключевой момент в виде мертвого языка. Да, латиноамериканские индейцы, да, говорят на своем наречии, в пику разным Покахонтас, вволю общающимся на «американском английском». Но увы, то ли язык получился уж совсем мертвым, то ли индейцы оказались невосприимчивыми к языкам предков, пусть и не своих, но весь фильм оставляет впечатление франкофонного утренника из «Приключений Петрова и Васечкина» - «же суи ле лю гри». Медленно, по складам, индейские речи любой мало-мальский диалог под белые буквы субтитров превращают в затяжное постановочное действо. Отнюдь не ложась в общую «природную» канву происходящего. Вообще же долгая прелюдия жития индейской деревни с охотой и последующими шутками-прибаутками вначале и той же охотой, но уже на человека в финале - напоминает скорее знакомые зарисовки в стиле Рони-старшего, чем современные исторические реконструкции, хотя вокруг империи майя действительно, по всему выходит, существовал массив куда менее культурных племен, говоривших почти на том же языке, но не знать соседей, не слышать о крупном многосотлетнем агрессивном государстве в паре дней пути от себя, да и вообще - не знать в своем лесу каждую тропинку и оставлять там заряженные попусту ловушки - это нонсенс даже для самого каменного века. Да и тканые материи, фигурирующие в некоторых кадрах на фоне употребления сырого мяса и кремневых ножей и дреколья на охоте тоже ставят ряд вопросов перед создателями фильма - так ли они уверены в своей версии исторической реальности, настолько ли они тщательно подошли к этой реконструкции и следовали рекомендациям экспертов-историков - упитанные индейцы, на самом деле отнюдь не раз в неделю позволявшие себе мясо, и вообще непонятно чем питающиеся между удачными охотами, столь же упитанные и умытые их дети, чистые зубы, вальяжная побудка во время нападения врага, безоговорочное пропускание чужих через свои земли и прочая, и прочая. Не меньше вопросов порождает и дальнейшее путешествие плененного героя через земли более культурные - судя по показанному, майя занимались исключительно рабовладельческим строительством своих каменных алтарей, равно как прилюдным подневольным умерщвлением множества себе подобным, изымая из них сердца через живот, а также отрубая голову, и так все время, пока не случится затмение (на самом деле это ацтекский обряд, причем проводившийся зачастую добровольно, и эти, в отличие от майя, как раз непосредственно познакомились с конкистадором Кортесом, для майя же был характерен совсем другой подход к кровавым жертвам - их обряд кровопускания совершался путем прокалывания различных частей тела специальным ножом, и был прерогативой вождей, а не участью рабов). Почему при всем этом высоком культурном уровне (гигантские постройки, фрески, жреческая религия, астрономический календарь, продвинутый по отношению к родоплеменному строю рабовладельческий уклад, умение обращаться с металлом, денежное обращение и так далее) у показаны столь примитивные культовые обряды, где армия-полиция, почему никаких преимуществ, кроме многочисленности и кое-какой носимой защиты, у «охотников за головами» перед «дикарями» просто нет. Те бегут, эти бегут, кто кого догонит и съест. Масса вопросов. Если Гибсон хотел показать упадок кровавой империи, то у него получился скорее шарж на этот упадок - реки бурой крови, горы синих трупов, одинокое притянутое за уши предсказание, а потом бац - конкистадоры на горизонте, приплыли. Крови в фильме вообще много. Да, как было сказано по поводу совсем другого фильма, «такое было время», но время было и не было, речь не о времени, а о том, что хотел сказать автор. Например - почему сцена жертвоприношения повторена без нюансов два раза к ряду, почему в финале главный герой так долго и упорно, с максимальными подробностями избавляется от, кажется, плодящихся в пути преследователей. Ну и закольцованный на начальную охоту финал с последующим катарсисом не показался в итоге ни элегантным, ни осмысленным. По выходе из зала осталось впечатление, что на экране был показан странный исторический триллер-памфлет, крайне неоднозначный, но совсем не в том смысле, в каком были неоднозначны «Страсти Христовы». Что, в конце концов, всем этим хотел сказать автор, загадка. То есть привычный для современного западного «высоколобого» искусства антиамериканский пафос просматривается вполне прозрачно - и проклятия на оба ваши дома, и реки крови, и кара небесная в виде конкистадоров, и некий новый путь (какой? Гибсон ничего толком не предлагает), и нарочитое поклонение ложным богам (опять, не указывая никаких богов неложных - предельно выгодная позиция), можно придумать проекцию и для оставленных умирать в лесу детей - но придумки эти, увы, непосредственно к тому, что мы видим на экране, приходится нарочно притягивать за уши, выкидывая массу не вписывающихся в трактовку моментов. А потому любые озвученные тут и там построения оказываются предельно искусственными, и мы снова возвращаемся к тому, с чего начали - с Рони-старшего и индейцев Майя. (Роман Корнеев)

Место «Апокалипсиса» в современном кинематографе - где-то между притчей и историческим боевиком, и однозначно - в ряду самых масштабных картин последнего времени. Два часа красивых и непривычных лиц, проколотых ушей и носов, деревянных бус, черных перьев, каменных ножей и боевых раскрасок. Два часа непроходимых джунглей, опасных водопадов, хищников и ядовитых змей. Два часа стопроцентной экзотики, ради одной которой уже стоит идти в кинотеатр. А чтоб жизнь медом не казалось - шокирующий натурализм во всем, что касается насилия, ранений и смертей. Однако после «Храброго сердца» и «Страстей Христовых» ничего иного ожидать и не приходилось. Два года назад громкий успех «Страстей Христовых» заставил признать Гибсона состоявшимся режиссером. «Апокалипсис» лишь подтверждает правоту этого заключения. После новой картины становится ясно, что у этого режиссера есть собственный почерк, узнаваемый среди многих, и есть собственное сообщение в адрес зрителя. Его максимализм, прямолинейность, доходящее до мании стремление подробно описывать жесткость, все это - способы выразить мысль, которую Гибсон явно считает важной для человечества. Высказывая эту мысль, он работает не как вольный художник и не как всесильный голливудский творец. Гибсон работает как честный ремесленник, используя все доступные средства (а с бюджетом в сорок миллионов долларов доступно многое), и вызывает этим как минимум уважение. Название фильма говорит само за себя - это фильм о конце времен. Но после картины Копполы «Апокалипсис сегодня» уже невозможно не переносить идею конца времен на сегодняшний день. Кажется, Гибсон не только это понимал, но именно на это и рассчитывал. Он описал наш мир на мертвом языке майя, ни одним кадром не пересекаясь с современностью. И все-таки если «Апокалипсис» чему-то учит - то это тому, как жить современному человеку в современном мире. Главный герой фильма - молодой и по-девичьи хорошенький индеец, на чью долю выпадает немало испытаний. Благоденствие племени, показанное в сценах охоты и ночного сборища у огня, заканчивается довольно быстро, а затем следуют сплошные мучения. На глазах у юноши жестоко убивают друзей и родных, его самого захватывают в плен, и впереди у него - длинный путь, по свой тяжести сравнимый со «страстями», показанными в предыдущей картине. Есть здесь и своя Голгофа, на которой главного героя должны принести в жертву под жадный рев толпы. Но «Страсти Христовы» - фильм про Бога, а «Апокалипсис» - про человека. И потому жертвы не происходит, а главный герой пускается в бегство. Ровно половину фильма он только бежит, зажимая рану в боку и на глазах теряя свой первоначальный обаятельно-нежный облик, так что в конце концов начинают возникать параллели с «Мертвецом». Он возвращается в свой лес в тот момент, когда к берегу причаливают конквистадоры. Такова мораль. Пройдя через все испытания, герой не достигает покоя и благополучия. Отныне все, что у него есть - это он сам и его семья. И мир вокруг - неведомый, агрессивный, застывший перед финальным крахом. Лицом к лицу с этим миром ему отныне предстоит жить. Как и сейчас, спустя много веков после падения цивилизации майя. (Мария Гросицкая)

Никакого зла уже не хватает на людей, которые, пользуясь служебным положением и наличием у матушки России больших запасов ядерного оружия, вовсю изгаляются над голливудской продукцией. Казалось бы, новая работа Мела Гибсона - просто рай для локализаторов: дубляж не нужен за отсутствием в фильме английской речи - знай себе переводи немногочисленные субтитрованные реплики и радуйся, что хоть на этот раз получится избежать гнева особо разборчивых зрителей. Но нет, русские не сдаются: нет возможности испоганить дубляж - изуродуем название, поменяв смысл на прямо противоположный: с «Апокалипто» на «Апокалипсис». Плевать на дядюшку Гибсона, который раз двести повторял в интервью, что греческое слово Apocalypto в контексте фильма означает либо «новое начало», либо «новую жизнь» - кому как больше нравится. Плевать и на сам фильм, где фраза «новая жизнь» произносится (точнее, титруется) определенно больше одного раза. Плевать на зрителей, которые побегут глядеть на конец света в отдельно взятой цивилизации майя и ничего такого не увидят. На все плевать! Разумеется, никакими апокалипсисами здесь и не пахло - даже локальными. Если бы не многообещающая концовка и не история, утверждающая, что империя майя начала катиться под откос задолго до 16 века, о ее загнивании и разложении можно было бы и не догадаться. Да, некоторые признаки этого пагубного процесса в «Апокалипто» присутствуют, однако и человеческие жертвоприношения, и прочие милые развлечения не мешали иным цивилизациям существовать многие столетия. Если Гибсон хотел провести параллель между древними индейскими правителями и современной американской администрацией (о чем, собственно, было не раз сказано все в тех же интервью), то она получилась не слишком явственной. Зато на ура получилось история человека, который в одночасье лишился всего, что имел (земли, крова, родных, уверенности в завтрашнем дне), и вынужден выбирать - либо отдаться на попечение судьбы-злодейки, либо побороть проникший в его сердце страх и отвоевать назад хотя бы часть своей прежней жизни. Впрочем, этому как раз удивляться не стоит: как ни крути, а практически все фильмы этого режиссера затрагивают вопросы одиночества, судьбы, предназначения, выбора и прочих сходных материй. Цитата: - Если это поможет, она от меня отстанет. - Жена? - Нет, ее мать. Старая карга хочет внуков. Поразительно другое - как у Гибсона раз за разом получается снимать картины, атмосферные настолько, что иные зрители, шарахнутые по голове эффектом присутствия, уходят (а то и уползают) из кинозала на полусогнутых? Манера съемок «Апокалипто» варьируется от «привычной киношной» до псевдодокументальной - и можно биться об заклад, что народ с Discovery продал бы дьяволу душу за такой материал. С другой стороны, когда режиссеру требуется отринуть «как бы документалистику» и поиграть мускулами («А вот смотрите, как надо снимать лесные погони, неучи!»), остается только разинуть рот, а затем хлопнуться оземь в священном страхе. Вот вам истинный крест - скачки от одного стиля съемок к другому, да еще такие обоснованные, подкрепленные насущной необходимостью, а не бзиком в великой гибсоновской башке, кого хочешь доведут до экстаза. Или вот звук - немаловажный элемент любой современной кинопродукции, к которому многие режиссеры, как ни печально это сознавать, частенько относятся спустя рукава. Многие, но не Гибсон - в «Апокалипто» аудио-компонента играет не меньшую роль, чем видео, а местами даже большую. Вы никогда не стояли рядом с оглушительно ревущим, пронизывающем все естество водопадом? Что ж - вот он, ваш шанс. Единственный, может статься. Безвестность актеров, которых не встретишь на светских голливудских вечеринках и не особо изучишь по IMDb, тоже усердно работает на атмосферу. Не примелькавшиеся, но очень живые физиономии (сыгравший Лапу Ягуара Руди Янгблад - это в первую очередь фолк-танцор, музыкант и художник, а уж потом - лицедей; хотя и весьма одаренный, надо признать), постоянно звучащий из их уст юкатекский майя язык - все это блоки одной пирамиды. Пирамиды, которую построил Мел. И давайте уже, наверное, отбросим все эти условности и произнесем вслух то, что само напрашивается: Гибсон-актер ошибки совершать умеет, а вот Гибсон-режиссер от такого порока, кажется, избавлен. Еще один фильм, подобный «Апокалипто», и это утверждение можно будет выбивать в граните. (Михаил Судаков)

1519 год, полуостров Юкатан. В глухой деревушке посреди джунглей живет себе небольшая община индейцев майя: охотится, растит детей, кушает яйца тапира. Мудрый вождь Каменное Небо (Моррис Голова Желтой Птицы) готовит смену - своего старшего сына Лапу Ягуара (профессиональный танцор пау-вау Руди Молодая Кровь - дебют в кинематографе). Но тут на деревню нападает отряд майяского спецназа, задача которого - доставка новых жертв богу-солнцу в мегаполис Чичен-Ицу. С самой вершины пирамиды Кукулькана недопринесенному по техническим причинам в жертву Лапе Ягуара придется бегом вернуться в родную деревню, чтобы спасти от гибели беременную жену и маленького сына. Оригинальное название нового фильма Мела Гибсона («Храброе сердце», «Страсти Христовы») - «Apocalypto», и переводить его стоит не с английского («апокалипсис» как конец света), а напрямую с греческого («откровение»). «Откровение от Мела Гибсона» - про человека, который назвал так снятый за свои деньги и по собственному сценарию фильм, и рассказывать ничего не надо: он весь как на ладони. От Евангелия к Откровению, Гибсон явно сочиняет собственный Новый Завет, и теперь, когда первая и последняя книги уже написаны - или записаны, - самое время попробовать разобраться, что же за благодать сошла на этого американца. Тем, кто в голос рыдал на «Страстях», оно будет сейчас и проще: в «Апокалипсисе» чисто кинематографическое впечатление не амальгамировано с религиозными чувствами, да и вообще с мифологическими конструктами, помимо самых элементарных, вроде сопереживания беглецу и любви к семье. Так вот - Мел Гибсон, оказывается, большой режиссер, и, как у всякого большого режиссера, у него обнаруживается своя собственная, уникальная манера. Нет, это вовсе не манера делать фильмы на мертвых языках с субтитрами, тем более что и язык майя - вовсе не мертвый. Манера Мела - снимать сверхбыстрые, ультрачувственные фильмы так, чтобы зритель, выходя из зала, ощущал себя не морально изнасилованным, а много пережившим. И да, это его умение каким-то образом связано с привычкой честно и заинтересованно показывать на экране страдание и насилие - если кому из прошлого опыта Гибсона запомнилось только кровавое мочало, то сообщаю: тут мочало будет еще и на колу. «Мы ищем нового начала», - повторяют, как заведенные, герои «Апокалипсиса»: у Гибсона обнаружилась не только манера, но и тема. Ею оказывается то самое новое начало: вспомните, как в переломном моменте «Страстей» Христос оборачивается к стоящей на обочине крестного пути Марии со словами «Смотри, мама, как я творю все новое». В «Страстях» новое начало творят и находят, в «Апокалипсисе» же только ищут, причем явно не там, где можно найти, - но тема-то та же, а вовсе не прокламация антисемитизма и прочих прописных истин христианского фундаментализма, как отчего-то убеждены многие. В этом смысле, кстати, если этот фильм что и прокламирует, так это то, что чем более развита цивилизация, тем она хуже, - и нет полной уверенности, что это именно та идея, которую хотел заронить в наши души Гибсон-проповедник. В финале, когда на океанском пляже два голопузых агента Кукулькана, забыв о настигнутом наконец отступнике, с разинутыми ртами смотрят на первые шлюпки с закованными в броню испанцами, создается (еще раз - может, и против воли режиссера) впечатление, что христианские колонизаторы будут куда как хуже солнцепоклонников. А там - и до апокалипсиса недалеко. (Петр Фаворов)

Два с лишним часа непрерывного действия, состоящего на две трети из сцен варварского насилия. Горы трупов, перерезанные глотки, отрубленные головы, вырванные из груди сердца. Массовка из 700 полуголых представителей коренных народов Америки - с татуировками и силиконовыми накладками, что имитируют растянутые мочки ушей древних майя. Девственные пейзажи - тропические заросли, бурные реки, водопады, болота, иссохшие маисовые поля... Две деревни, три пирамиды и целый город, построенные на заброшенной плантации сахарного тростника. Привкус скандала, который после "Страстей Христовых" (Passion of the Christ, The, 2004) сопровождает Мела Гибсона как тень, не знающая своего места. Протесты правозащитников и представителей потомков майя, проживающих в Гватемале, которые фильма не видели, но обижены: расист Гибсон, дескать, оболгал их цивилизованных предков, да еще заставил говорить не на том диалекте. Кислые отзывы американских прогрессивных критиков, которые сочли премьеру поводом припомнить, как Гибсон спьяну ляпнул оштрафовавшему его полицейскому: евреи виновны во всех войнах. (Гибсон не раз публично извинялся.) Припомнили споры об антисемитском душке, что почудился в "Страстях Христовых". Популярное телешоу умудрилось так переозвучить рекламный ролик "Апокалипсиса" (Apocalypto, 2006), что и майя у Гибсона стали антисемитами. В итоге приговор колумниста New York Observer (гуру манхэттенской тусовки): "Это фильм, который никто смотреть не захочет, рассказывает о народе, про который никто не слышал, и снят на языке, который никто не понимает". И все это из-за истории простого деревенского охотника (дебютант Руди Янгблад), который прошел через страшные испытания, спас свою семью и, выбрав первобытную свободу, оставил с носом две цивилизации - закатывающуюся исконно американскую и накатывающую европейскую. Сперва кажется, что в этом потрясающе снятом и держащем в напряжении фильме смысла нет вовсе. Просто яркие картинки той жизни, которую никто не видел и не описал, ведь конкистадоров не интересовали боги, мифы, обычаи и быт аборигенов. Гибсон и его соавтор сценария Фархад Сафиниа что-то взяли из эпоса "Пополь-Вух", что-то - из сохранившихся фресок и письменных источников, но в основном все придумали - придумали жизнь, о которой временами хочется сказать словами покойного Папы Римского, изреченными (а может, и нет) по поводу "Страстей Христовых": "Именно так оно и было". Вот герой, Лапа Ягуара, отмечает с соплеменниками удачную охоту, поедая сырые внутренности здоровенного тапира. Вот он слушает у костра сказителя. Вот в пылу битвы с чужаками-убийцами прячет беременную жену и маленького сына в яме. Вот на его глазах отец погибает от рук захватчиков. Вот вместе с другими пленными его волокут через леса и реки в город, чтобы принести в жертву кровожадным богам, наславшим неурожай и болезни. Вот солнечное затмение останавливает ритуал, и помилованных пленников ведут на задворки, чтобы изощренно убить просто так, для забавы. Вот Лапа Ягуара ускользает от казни, начав виртуозно смонтированный пятидесятиминутный забег (сопоставимый с тем, что несколько лет назад проделала Лола) - домой, в джунгли. Вот его преследователи погибают один за другим, попадая в расставленные то ли беглецом, то ли судьбой ловушки... Непрерывно мчащееся действие внезапно упирается в финал, как в стену, за которой вроде бы спрятался сокровенный смысл. Пока фильм снимался, многие предполагали, что будет он о том, как конкистадоры мечом и крестом уничтожали великие цивилизации новооткрытого континента. Поэтому на просмотре напряженное ожидание того, когда же наконец на берег выскочат испанцы и дадут понюхать пороха не знавшим металла и колеса индейцам, повышает уровень адреналина, который и так вливает в кровь динамичная картина. Однако фильму не зря предпослан эпиграф из историка Уилла Дюрана: "Великая цивилизация не может быть завоевана извне, пока не разрушит себя изнутри". Грозные "могильщики" культуры майя, ацтеков и инков тихо появляются в конце - как похоронная процессия. Только для того, чтобы спасти героя. Пока белые паруса их каравелл гипнотизирует преследователей Лапы Ягуара, он уходит в спасительную сень леса, не желая унавоживать собой почву мировой истории. Удивительно, что вся пресса - американская и наша - готова всерьез обсуждать, насколько похож верховный жрец майя на президента Буша, отправившего американских солдат в Ирак. Ну похож, как и на любого властителя, поставившего идеологию выше людей. Незатейливые популистские аллюзии лежат на поверхности. (Да и Гибсон о них говорил не раз.) Но этот мотив не расширяет и не уточняет идею фильма. Беззвучный ход плывущих к берегу лодок и тонкий силуэт креста в руках одного из пришельцев - вот загадка, ключ к которой режиссер не сумел или не захотел дать зрителям, оставив их с ощущением - главного так и не сказали. Зачем было побуждать нас столь сильными средствами сочувствовать индейскому охотнику, который явно повторяет историю Рэмбо? К чему гекатомбы, от которых он бежал быстрее лани с обломком стрелы в печени, эта "юкатанская резня бензопилой", как выразился запальчивый американский критик? Нет, нас не устраивает катарсис от спасения - слишком мелко. Знаем ведь, что по закону жанра герой выживет. Мы ждем басенной морали, считая, что автор рассказал нам "историю" для того, чтобы обрушить на зрителей какое-то сверхоткровение. Его искали в "Страстях Христовых", хотя вроде бы книжка, которую Гибсон эксцентрично экранизировал, сама по себе таковым для многих давно является. Его ищут в "Апокалипсисе", хотя заранее настраиваются против прославления Европы, отнявшей у американских аборигенов право самим угробить свою культуру, предпочитавшую удобрению истощенных полей умасливание богов жертвоприношениями. Никто не хочет признать, что в частной истории Лапы Ягуара заложен высший смысл - человеческое измерение большой Истории, перемалывающей цивилизации во имя глобальных идей. Америка и была открыта для того, чтобы на ее просторах человеческая жизнь, сильно подешевевшая в бурно развивающейся Европе, снова обрела вес. В прекрасном новом мире можно было начать жизнь с чистого листа, с "нового начала", как трактует название фильма режиссер, отметая расхожую идею "конца света". Именно "американская мечта" о равных возможностях для каждого и свободе выбора на бескрайних просторах делала этот континент столь идеологически привлекательным для старого мира. Столкнув в финале две погрязшие в грехе цивилизации, Гибсон вопреки своему имиджу правоверного католика выбирает не тех, кто под сенью креста плыл за золотом неведомых народов. Он на стороне простого парня, у которого нет идеологии, который защищает жизнь и семью, хочет растить детей, добывая кусок хлеба с мясом своими руками. Это осталось мечтой в нашем переполненном идеями мире. Режиссер оплакал ее кровавыми слезами. Впрочем, для зрителя любые измышления могут оказаться ненужными. В фильмах Гибсона умело сплавлены беспроигрышные жанровые ходы и шокирующие историко-культурные аттракционы. Его проекты выглядят артхаусным произволом, а собирают кассу блокбастеров. Сегодня он победитель, открывший золотую жилу познавательного развлечения. Получив "Оскар" за "Храброе сердце" (Braveheart, 1995), сняв "Страсти Христовы" на свои деньги (утерев нос студиям, которые отказались поддержать странный фильм), Гибсон заработал около миллиарда долларов и занял в киноиндустрии уникальное положение - как Лукас со "Звездными войнами" (Star Wars). Он способен справиться с ордой разрисованной массовки куда лучше легендарных создателей "Бен Гура" (Ben-hur, 1959) и "Клеопатры" (Cleopatra, 1963). С огорчением вспомнив "Волкодава" (2006), в целом провалившего идею русского фэнтези, хочется намекнуть Гибсону: в начатом им сериале о столкновении верований и цивилизаций вполне могло бы найтись место для Крещения Руси. (Ирина Любарская)

Как можно понять Мэла Гибсона, этот фильм он снял в основном из-за желания показать миру самую крутую погоню в истории кино. Погони обычно совершают на каких-то технических средствах (машины, катера, самокаты). Следовательно, погоня «на ногах» имеет все шансы войти в историю - надо всего лишь показать ее как следует. А показывать Гибсон умеет. И он сделал вид, что забыл про «Бегущего человека» и десятки других фильмов, в которых люди убегают и догоняют «на своих двоих». Он решил убедить всех, что говорит новое слово в кино. На его несчастье, «Казино Рояль» вышел на экраны месяцем раньше «Апокалипсиса». Таким образом, Гибсону не достался даже титул «самой крутой беговой погони 2006 года». Впрочем, «Апокалипсис» - слишком большой и сложный фильм, чтобы оценивать его по включенным элементам экшн. Фильм - о том, как рушатся великие империи. Строго говоря, империя майя, попавшая под скальпель Гибсона, перестала быть великой за несколько веков до появления испанских конкистадоров. А город Чичен-Итца, так замечательно воссозданный в «Апокалипсисе», в описываемый момент существовал только в виде развалин. Простим ли мы это - зависит от каждого лично. Тот, кто непременно хочет исторического соответствия, должен обходить «Апокалипсис» десятой дорогой. Тот, кто жаждет жизненной правды - тоже: созерцание бега со стрелой в печени он не выдержит. Тот, кто более снисходителен, кто готов жертвовать частным ради целого… Вот у него большие шансы остаться довольным. В «Апокалипсисе» жертвы приносят не только богам и не только человеческими органами. Итак, предположим, 1516 год. В поселке майя и вокруг него идет мирная жизнь. Ловят тапира, едят его яйца, пытаются сделать детей, насмерть ссорятся и занимаются оральным сексом. На тревожные знаки из окружающего мира, говорящие о потенциальной опасности, обращают внимание не все. Лапа Ягуара, сын вождя - один из немногих. Но отец советует ему побороть страх - и Лапа смиряется. Ночью на деревню нападают другие майя - более организованные и экипированные. Они учиняют местным страшный азохунвей, от которого спасается только беременная жена Лапы Ягуара и его пятилетний (допустим) сынишка. Лапа успевает опустить их на веревке в глубокий колодец, прежде чем попасть в плен. Без него на поверхность они не выберутся - веревка оборвана. Сможет ли Лапа вырваться из плена? Выполнит ли он обещание, данное жене и сыну - непременно вернуться и вытащить их? Наверное, сможет. Во всяком случае, они в это верят. Верим и мы. С самого начала Гибсон создает настроение, противоположное тому, что делало великим фильмом «Страсти Христовы». Никакой жесткой правды - напротив, чистой воды сказка, в которой ничего не ждешь, кроме счастливого конца, даже если люди вокруг главного героя мрут, как мухи (и даже напротив: чем активнее люди мрут, тем больше у героя сказки выжить). С первой же сцены Гибсон окутывает нас легендами, намекая: не стоит все воспринимать так уж всерьез. Даже вырванное сердце - это часть легенды. А уж тем более - печень, пронзенная стрелой. Правда жизни к народу майя почему-то никакого отношения не имеет. Она заканчивается где-то в окрестностях горы Голгофы. И при этом Гибсон - великий мастер. Его фильм работает, поражает, запоминается. Кое-что кажется бездарным, спекулятивным - но, когда вспоминаешь все целиком, понимаешь, что забыть это невозможно. Потрясающий эффект присутствия, грандиозный эмоциональный накал. Когда пленников выкрашивают голубой краской (они, как и мы, не понимают еще, зачем), а потом проводят сквозь коридоры, где нарисовано, что делают с людьми, выкрашенными в голубое - тебя охватывает почти такой же ужас, который, должно быть, переживали люди, выкрашенные в голубое. Этим Гибсон и силен - тем, что он, как редко кто, умеет схватить зрителя за нутро. За печенку, если угодно. Господи, да что же я прицепился-то к этой печенке? (Джон Сильвер)

Чтобы привлечь к себе внимание есть два способа: можно выбежать на главную площадь города и прокричать "Я самый умный, смелый и красивый!". А можно там же крикнуть "Я..." и сразу убежать, предоставив изумленной публике возможность самой догадываться, кто ты такой. В первом случае - велик риск разочарования, при несовпадении заявленного и действительного. Поэтому для раскрутки "Апокалипсиса" (Apocalypto, 2006) Мела Гибсона выбрали второй. Было достоверно известно, что снят фильм в Мексике, что в кадре не появится ни одного белого человека, ни одного профессионального актера, и что герои будут говорить на языке майя. Дальше - только слухи. Настало время для их опровержения. Слух №1: "Апокалипсис" не голливудский проект. Возможно, такое позиционирование - лишь очередной PR-ход, которых было сделано немало, только бы отвлечь потенциального зрителя от пресловутой летней истории с пьяным вождением Мела Гибсона и его антисемитскими высказываниями. В любом случае, "голливудский" - понятие не географическое. Это клеймо, избавится от которого не проще, чем приобрести. Тут съемками в Мексике и непрофессиональными актерами, лопочущими на языке майя, не отделаешься. Мелу Гибсону этого сделать точно не удалось. Все рассчитано до секунды: драматургия, реплики, эмоции, цвета. Многочисленные спасения в последний момент, эффектные прыжки с водопада, прокаженная девочка-провидица - избитые, но проверенные голливудские образы и схемы. Начинается все с идиллической зарисовки будней и быта индейского племени. И детали этого быта вполне себе индейские: охота на тапира, одежда - точнее, ее отсутствие, уютные хижины-развалюхи. Но если убрать всю эту атрибутику - останется современное общество: вылитые ньюйоркцы в необитаемых джунглях. Даже юмор американский: к примеру, кайенский перец как средство для повышения способности к зачатию, который надо втирать непосредственно перед уединением с женой, и как результат - смех всей деревни над незадачливым индейцем с обожженным "достоинством". Но в "идиллию по майя" неожиданно вторгаются, переплетаясь, два самых колоритных собирательных образа: страх и враги-захватчики. Постепенно они превращаются в единое целое и герой фильма - Лапа Ягуара - понимает, что бороться надо не с воплощением страха, а с ним самим внутри себя, что убивают и разрушают не мечи, а мысли. Этот шварцевский мотив - убить дракона в себе - единственный создает глубину в фильме. Как только герой преодолевает страх, жизнь его тут же налаживается. "Это мой лес - кричит он, - мой отец охотился в нем, я охочусь в нем, и мои дети будут здесь охотиться!" А убивать людей оказывается так же просто, как животных: и вот уже глава войска другого племени майя умирает в той же ловушке, что и несчастный тапир. Слух №2: фильм о крушении цивилизации майя. В таком случае и "Гладиатор" (Gladiator, 2000) можно назвать фильмом о Римской империи, "Унесенных ветром" (Gone With The Wind, 1939) - о гражданской войне в США, а "Титаник" (Titanic, 1997) считать картиной об Атлантическом океане. Исторический жанр тем и хорош, что, перенося какую-либо мысль в другую эпоху, можно очистить ее от шелухи мешающих восприятию деталей современной жизни. Порой достаточно поменять фон, чтобы выделить главное. Найдутся знатоки-историки, которые найдут кучу несоответствий, но это нисколько не умаляет достоинств фильма. Кинематограф, как искусство условное, безнаказанно делает условной даже историю. И фильм Мела Гибсона - не о крушении целой цивилизации, а о начале новой жизни одного-единственного человека. Собственно, и оригинальное название Apocalypto в переводе с греческого означает "начало", а не конец. Главный герой - не просто песчинка в море песка, не просто один из племени. И не потому, что чаще остальных появляется в кадре, а потому что меняется на протяжении повествования. Эти внутренние изменения затмевают даже дорогостоящие декорации и весь пафос происходящего. Слух №3: будет много жестокости и крови. Возможно, обилие ужасов на экране и ожесточает сердце современного зрителя. Но желание закрыть глаза возникает лишь единожды: когда ягуар раздирает когтями лицо человека. Все остальное насилие бутафорское и, опять-таки, голливудское. Одна гринуэевская вилка, вонзающаяся в щеку ("Повар, вор, его жена и ее любовник" (Cook, The Thief, His Wife and Her Lover, The, 1989)), вызывает больше ужаса, чем сцена захвата целого племени в фильме Гибсона. Да и обещанные кровавые человеческие жертвоприношения не оправдывают ожиданий: главный герой оказывается на алтаре третьим и его спасает - не больше, не меньше - солнечное затмение. Кровожадность сочетается у захватчиков с какой-то странной гуманностью. Взять, к примеру, сцену травли: пленникам дают возможность убежать - для этого нужно по открытой площадке добраться до поля под градом стрел и копий. Жестоко. Но когда Лапа Ягуара скрывается в высокой траве, предварительно заколов сына военачальника, преследователи не устремляются за ним, а "собираются с мыслями" вокруг тела мертвого товарища. Что, конечно, дает герою необходимую фору. Впрочем, сцена погони настолько увлекательна, что можно забыть не только о таких мелочах, но даже и о том, что великая цивилизация майя доживает свои последние дни. Появившиеся на горизонте белые паруса кораблей европейцев не только не возвращают к реальности, но создают ощущения перехода в новую, еще более увлекательную сказку. (Елизавета Окулова)

И снова никаких предисловий, увертюр и бравурной меди. Гибсон начинает свой «Апокалипсис» словами историка Уилльяма Дюрана: «Великую цивилизацию невозможно победить, пока она не разрушит себя сама». «Безумный Мэл» развивает «имперскую» тему. Вчера был Рим, сегодня - государство древних майя. Расстояние в многие тысячи километров и лет, но симптомы одни и те же: пресыщенность, порочность, тотальная обездушенность и жестокость. Золотая краска на прокаженной коже. Империя гниет изнутри. Империя воняет. Толпа ждет жертвы. Вот и льются багровые реки, катятся изуродованные тела по ступеням храма Солнечного Знамени. Жрец снова и снова заносит свой обсидиановый нож, чтобы вынуть горячее, живое еще сердце, а потом скормить страшному Богу-Ягуару. Многие сегодняшние антропологи обвиняют Гибсона в крайне тенденциозном, дилетантском подходе к историческому материалу. Возмущается Джулия Герсни, кафедра «истории искусств» университета Техаса: «Представьте, что Мадонна уселась в кабриолет Мэрилин Монро, а потом отправилась на вечеринку к Абрахаму Линкольну. В „Апокалипсисе" Гибсона смешалось все и вся: эпохи, культуры и обычаи тоже. Невозможно спокойно смотреть это». Такое мнение. Только стоит ли ему доверять? Может быть Гибсон, как творец, как художник - просто пытается исследовать саму причину болезни, проникнуть в суть проблемы, постараться уберечь нас от нравственной проказы? Такой поступок оправдывает любые неточности и ошибки. Мэл, подобно доброму лекарю, пытается залатать прорехи в наших дырявых душах. Он рассказывает старинную индейскую легенду: "Однажды звери встретили грустного человека. Тот сидел на опушке леса и плакал: «У меня ничего нет. Я самый слабый». Орел подарил человеку свое острое зрение, а ягуар - силу. Но человек продолжал стенать и лить слезы. Тогда мудрая сова сказала: «Ему всегда будет мало. Человек вычерпает этот мир до дна, заберет все его сокровища, а потом - мир погибнет». Страшная и такая актуальная притча. Чем мы лучше римлян, чем лучше майя? Разве современный человек менее алчный или не стремится стать подобным Богу? Нет, Вавилоны сегодня везде и вся. Когда же придет наше последнее время? Время Ягуара? Впрочем, существует и другая, противоположная, атеистическая точка зрения: «Для Гибсона все язычники - жестокие дикари-людоеды. Он, как рьяный католик, считает всех нехристиан бездушными дикарями. Ни веры, ни морали». Единственное исключение - жители Нового Эдема. Наивные индейцы-охотники, живущие простой и естественной жизнью вдали от порочного Вавилона. Они не знают ни зависти, ни похоти, ни денег. Лапа Ягуара (Руди Янгблад) и его товарищи по охоте убивают не ради забавы. Мясо - источник пропитания, источник жизни. Главный герой должен накормить своего маленького сына и беременную жену. Все меняется когда приходят жестокие охотники за рабами. Эти майя истребляют половину деревни, а другую - берут в плен. Уводят в столицу, чтобы там принести в жертву. И теперь только чудо может спасти Лапу Ягуара и его семью от верной смерти. По дороге в столицу отряд работорговцев и их пленники встречают прокаженную девчушку. Это несчастное создание вдруг оказывается провидицей. Она пророчит смерть всем майя: «Черная тень закроет солнце, и тогда в мир придет Человек-ягуар. Восставший из пепла и тлена он соберет кровавую жатву, а потом - приведет за собой пришельцев. Они и станут новыми хозяевами этой больной земли». Гибсон снял один из лучших фильмов 2006 года. Невероятно напряженный, красивый, колоритный, экзотический… боевик. Эпоса, как ни печально, не получилось. Мел, словно испугался снимать что-то масштабное и серьезное, ограничившись сугубо развлекательным действом. Первая часть его «Апокалипсиса» вызывает самые сильные чувства. Автор снова и снова шокирует зрителя. Снимает жесткое, кровавое кино. Кино без купюр. Знакомые по «Страстям Христовым» эффекты. Изломанные тела, вспоротые глотки, страшные раны. Антихристианская реальность. Не люди, а монстры: безумный касик, жрец-сифилитик, похотливые матроны, похожие на солистов RHCP вояки и тысячеротая, безликая, жаждущая крови толпа. Убей, убей, убей! Тот же Рим, но в профиль. Игрища, жертвенники, не хватает только распятий. Гибсон хотел реконструировать тот мир, и даже совершил такую попытку. Так почему же так скоро он бежит прочь от дорогих декораций, новой этой реальности, бежит в сторону местных и совершенно бесплатных джунглей? Может быть, именно ограниченный бюджет и есть та первопричина, что заставила режиссера отказаться от эпика в пользу экшна? Пусть и гениального. К сожалению, очень скоро оказывается, что «Апокалипсис» - это вовсе не «Клеопатра» и, даже, не «Гладиатор», а, скорее - экзотический вариант «Рэмбо». Ловушки из подсобных материалов, отравленные стрелы и осиный улей в качестве оружия массового поражения. «Это - мой лес», - кричит Лапа Ягуара, начиная свою охоту на майя. «Апокалипсис» - первый сценарный опыт «безумного австралийца». Потому, давайте простим автору излишний его азарт и увлеченность. Буквальность в изложении материала. Особенно в сценах, где начинают сбываться пророчества юной «кассандры» (это просто смешно, сорри). Зато как увлекательно! На этом и остановимся. «Апокалипсис» - погружение в неведомую нам эпоху, открытие новой, доселе неизвестной культуры, и просто - отличное развлечение со смыслом. Добро пожаловать в ад. (Алексей Копцев)

"Апокалипсис" - квинтэссенция представлений обывателя об индейцах. В этом плане Мел Гибсон сделал идеальное кино, великолепный исторический фильм. Никто не видел ничего подобного прежде. Абсолютно простой сюжет: чувак жил в лесу, его забрало в рабство сильное племя, он из рабства убежал - потому что и сам был не пальцем делан. ВСе. Никакой рефлексии. Рефлексия возникает у зрителя, во время просмотра. Если бы из фильма извлекли все диалоги - было бы еще лучше. А еще лучше было бы, если б убрали мелодраматическую линию, которая появляется вначале, ну и, как полагается, в конце. Очевидно, что Гибсон приплел тему о беременной жене главного героя и сынишке, брошенных в яму, только для того, чтобы фильм хоть как-то соответствовал стандартам жанрового сюжетного кино. Но я уверен: дай ему волю, он бы выкинул всю эту ерунду и оставил бы одно только нескончаемое насилие, которое к тому же заснято на цифровую камеру - что придает фильму почти что документальную достоверность. Гибсон показывает примитивные страхи, примитивную борьбу за жизнь. Почти что Пазолини, который снял минималистический шедевр "Царь Эдип": отсек все ненужное и сделал миф, который даже не выглядит мифом. В "нагрузку" к жене главного героя даны некоторые лирические зарисовки. Так, например, старый индеец с культей вместо правой руки рассказывает сказку о наступлении конца света (христианский "апокалипсис" в названии фигурирует лишь для красного словца, для зрителей). "Мир исчезает, когда ему нечего тебе дать". И вот мы видим племя нашего героя: люди живут в замкнутом пространстве, самодостаточные и самодовольные. Пасторальные сценки: охота на тапира, ебля, тупые шутки. Нечего взять от мира, да ничего брать и не нужно. Не хочется. И тогда наступает "апокалипсис": приходят те, кому все еще что-то нужно, и разрушают твой мир. Забавно, что Гибсон, демонстрируя человеческие жертвоприношения, бесконечный садизм, возведенный в культ, как бы оправдывает европейскую экспансию. Безжалостному приговору Гибсона подверглись индейцы - сразу после евреев :) Сотни тысяч индейцев, которые, ничтоже сумняшеся, перерезают глотку своему собрату, не заслуживают жизни. В конце фильма появляются европейцы. Они плывут на лодках в Новый мир, с крестами и мушкетами. Их лица ничего не выражают. Это самые статичные персонажи фильма. Они выглядят как исполнители некой божьей воли, не соображающие, что творят. В этом заключен особый взгляд Гибсона: он сумел оживить "мертвых", наделить характерами (что вообще удивительно для фильма в жанре "экшн") индейцев, но в то же время Гибсон превратил белых в кукол. Изощреннейшее, шокирующее двуличие :) Фильм блестяще поставлен. Бешеный, какой-то даже обескураживающий драйв. Два часа пролетают как одно мгновение. Лишь единожды, как и в "Страстях Христовых", Гибсон позволил себе эстетский и неуместный выебон. Там была знаменитая капля, а здесь - вояж камеры от ступней Лапы Ягуара к водопаду и дальше, дальше, над водопадом. От восторга хлопаешь себя по ляжкам и задумываешься: а как же, блин, это было сделано? Уже сейчас слышатся упреки, что фильму недостает эпичности и размаха. Что, дескать, Гибсон поставил планку, до которой не смог допрыгнуть. На самом деле, очевидно, что он и не стремился к эпичности. Поэтому здесь главным героем выступает "обычный парень", а не видная историческая личность, подобная Уильяму Уоллесу ("Храброе сердце"). И уж тем более это не Иисус Христос. Глазами Лапы Ягуара мы можем лишь прикоснуться к великой, загадочной, таинственной цивилизации майя. Это "приключение поневоле". (Владимир Гордеев)

На премьере в кинотеатре «Плаза-синема», что в славном городе Ростов-на-Дону, «Апокалипсису» Мэла Гибсона аплодировали стоя. Положа руку на сердце, вполне заслуженно. Все же, данный пример отлично иллюстрирует, что по-настоящему хорошее кино всегда дойдет до зрителя. Лишь отсмотрев весь фильм, от первых кадров и до последних, можно сделать вывод: Гибсон очень старался. Кто бы что ни говорил, но «Апокалипсисом» он всем доказал, что знает оптимальную формулу создания кино: синтез идейно-смысловой концепции и масштабных съемок. Как оказывается, для этого совсем не обязательно учить законы диалектики Гегеля на лекциях по философии; вполне достаточно просто быть хорошим режиссером. В том, что Гибсон таковым является, в этот раз смогли убедиться даже самые скептически настроенные личности: слишком ясно просвечивается уже четко сформированный режиссерский почерк. А ведь именно этим отличается простое ремесленничество от настоящего призвания: рука демиурга чувствуется в каждом кадре, при этом оставаясь скрытой от глаз зрителя. Во многих отношениях Гибсон имеет общее с Френсисом Фордом Копполой. И даже не столько единством идейного материала, над которым обоим режиссерам приходилось работать при создании схожих по названию фильмов, сколько вкладом, который их творения внесли в американский кинематограф. Именно создателю американского блокбастера Копполе удавалось мастерски совмещать в своих лентах воедино концепции развлекательного и авторского кино. В этом плане «Апокалипсис» Гибсона, в ходе PR-акций совершенно ошибочно позиционирующий себя как неголливудский проект, является именно возвращением к монументальному блокбастеру Копполы: в фильме много погонь, битв, он масштабен и зрелищен, но при этом несет в себе четко сформулированную идею. К тому же, не даром Гибсон упоминал, что, по его мнению, «люди хотят видеть большие истории, которые затрагивают их и эмоционально, и духовно». Чем не вариант, предложенный когда-то создателем "Крестного отца" и "Апокалипсиса сегодня"?! Помимо всего прочего, уже с первых кадров ясно, что свое кино Гибсон снимал не о канувших в небытие временах существования цивилизации майя, а о днях сегодняшних. Режиссеру совсем не обязательно показывать наш век, чтобы наглядно проиллюстрировать неизменность принципов человеческого общежития на протяжении веков и вне зависимости от эпохи: прошлое в его ленте - кинематографическое отражение тенденций настоящего; племена майя - своеобразная микромодель нынешнего социума, частный случай загнивания крупной локальной общности как замкнутой системы. По большому счету, смысловое содержание «Апокалипсиса» могло быть с таким же успехом реализовано на примере истории любого другого народа: жестокие пытки, смертоносные ритуалы и обагренные кровью жертвенные алтари - все это не более чем преднамеренное замещение атрибутов современности, которое чисто контекстно сводится Гибсоном к метафоре духовного разложения. Не даром ведь фильму предпослан эпиграф историка У. Дюрана: «Великие цивилизации невозможно разрушить извне, пока они не разрушат себя изнутри». Движущей силой развития цивилизации у Гибсона выступает иррациональный инстинкт самосохранения; там, где есть инстинкт, неизменно присутствует личность, поэтому совсем не удивительно, что ключевым образом к пониманию «Апокалипсиса» является главный герой: весь хронометраж - его нравственное взросление. Ведь страх смерти, по Гибсону, хоть и является первоосновой человеческого существования, но также имеет дуалистическую природу: он может быть либо средством духовного порабощения, либо мотивом индивидуального сопротивления. Стержень сюжета - это переосознание Лапой Ягуара самого себя, его эволюция от запуганного пленника внешней среды к внутренне свободной личности, избирающей способом самозащиты не бегство, а атаку. Лишь преодолев страх можно обрести силу духа. А после этого даже не так важно, что вся цивилизация находится на закате своего развития, и что к песчаному берегу моря уже причалили корабли конкистадоров: расквитавшись с внутренними демонами, человек может принять неизменное как неизменное. Именно поэтому важно только то, что конец всего, даже изначально обреченной на гибель культуры, есть по своей сути новое начало, где берет свои истоки иное состояние самых тонких материй. (Карен Аванесян)

Главный фильм 2006 года. С какой позиции и с какого ракурса на него не посмотри все равно получится, что перед нами подлинный триумф Мела Гибсона как режиссера, продюсера и современного политического деятеля. Начнем с косяков картины. Начнем только для того, чтобы их потом не бросали в лицо те, кто обычно не дочитывают рецензии до конца. Да, косяки у фильма есть, но все косяки трендовые. Загибайте пальцы: полудокументальный стиль, непрофессиональные актеры, мешанина жанров, открытый финал, эпатажная тема - это все то, что было свойственно в этом году самым популярным и самым премированные работы 2006 года. Давайте вспомним "Дорогу на Гуантанамо", "Вавилон", "Смерть президента", "Бората", "Пираты Карибского моря 2" и "Людей Икс 3". Вы увидите, что во всех этих картинах те же самые мотивы и те же самые косяки, что и в "Апокалипсисе". Вот только Мел Гибсон смог их всех удачно и концептуально сконструировать, а у всех остальных этого практически не вышло. Трендовость - это плюс фильма номер один. Плюс номер два - его богатый внутренний концепт. Точнее, та ненавязчивость, с которой этот концепт подан. Мы за последние годы уже привыкли, что если фильм концептуальный, то это должно быть видно в каждом кадре, иначе "оскаровская" комиссия может этого попросту не заметить. Из-за подобной навязчивой концептуальности совершенно невозможно смотреть последние фильмы Скорсезе и Мингеллы, а вот Гибсону на это совершенно наплевать. Без всяких авторских комплексов он снимает полноценный боевик, прекрасно понимая, что идейности в его работе хватит и без дополнительных намеков на долгие часы бурных дискуссий. Плюс номер три - это концептуальная ультимативность. Дело в том, что помимо смыслов внутренних "Апокалипсис" несет еще и смысл обобщающий, так как является завершением полноценной авторской трилогии. В "Храбром сердце" мы видели историю того, как одиночка бросил вызов Империи и погиб. Империя после этого накрылась медным тазом, а имя одиночки стало легендой. В "Страстях Христовых" мы узрели историю того, как другой одиночка бросил вызов Империи и погиб. Империя после этого тоже накрылась медным тазом, но одиночка стал Богом. В "Апокалипсисе" очередной одиночка бросил вызов очередной Империи. Не погиб, но Империя все равно накрылась медным тазом. Короче, завидуйте, братья Вачовски! Можно было еще говорить про внешние факторы и загибать пальцы (актеры, художники, режиссура), но лучше перейдем сразу к содержанию продукта. С самого начала понятно, что у Апокалипсиса как минимум два уровня восприятия центральной концепции - концепции Империи. Первый - это если считать, что под империей майя Гибсон имел в виду современную Америку или же всю западную цивилизацию. В этом случае мы имеем лучший политический фильм про Америку after 119. Второй - если считать, что империя майя - это образ Вечной Империи вообще. В таком случае мы имеем очень сложную тему, начатую в свое время "Валисом" Филиппа Дика, продолженную все той же "Матрицей" и почти завершенную "Последним странником" Джона Твелва Хоукса. Одним словом, про новый фильм Гибсона можно сейчас говорить часами, но только делать этого совершенно не хочется. К чему пустые разговоры? (Феликс Зилич)

На "Апокалипто" очень ярко проявляется эффект мультиплекса. Это когда ты приходишь в кинотеатр, где тебя оглушают звуком и сводят с ума картинкой, ты уважительно киваешь, а потом, на выходе, напрочь забываешь, о чем же, собственно, была речь. Т.е. "Апокалипто" подтверждает тот факт, что существуют фильмы, созданные исключительно для мультиплекса и отрабатывающие в нем весь потенциал. Если подумать, то Гибсон снял очередной идеальный экшн-фильм, который смотришь, не отрывая глаз, но не выхватываешь ни одной мысли. Реакция на происходящее - это голые инстинкты. Я не согласна с теми, кто говорит о Дискавери (спорю, половина из них никогда не смотрела Дискавери), потому что уж что-что, а история подана хоть и однозначно, но весьма захватывающе. Да и, вообще говоря, наблюдать за жизнью крокодилов, паучков или морских котиков порой бывает ничуть не менее интересно (или даже более), чем за людьми. А в "Апокалипто" красивый молодой герой, потерявший за одну ночь дом, власть, жену, детей и почти что свою жизнь, не может не вызывать сочувствия. Т.е. если рассматривать фильм как потенциальную способность захватывать целый ряд пластов восприятия, то "Апокалипто" - это фильм, воздействующий только на одном уровне, но максимально плотно. Это "Беги, Лола, беги", но только на впечатляющем культурном пласте построенная. Мне кажется, тонкие материи Гибсона не интересуют в принципе. Любовная история, дружба, верность, честь, - все это подается им на уровне архетипов. Плохой - хороший, любовь - ненависть, а мораль на уровне "нужно полагаться на себя, свои знания - и тогда все будет о'кей". Для эпопеи вроде "Храброго сердца", которое наверняка в своем издевательском стиле обгадил Нгоо, такие упрощения хороши, они придают благородства и сказочности, преобразуют наметки в легенду. Но здесь Гибсон брался за более важные задачи - и крах цивилизации у него не получился. Т.е. с визуальной точки зрения и с точки зрения накала действий я не имею к Гибсону никаких претензий, но дальше истории Лапы Ягуара он не пошел. Мы видим очередной боевик вроде "Коммандо" или "Смертельного оружия", но только прикрывшийся расписной тряпицей древних языков и роскошеством шрамированных и украшенных тел. Главным просчетом я считаю внесение личных интересов в угоне рабов в виде подлеца-охотника, измывающегося на бедным молодым воином. Это девальвирует ценность противостояния, потому что скатывается в примитивный конфликт между омерзительным злодеем (тм) и честным дикарем. Убедительная мотивация присутствует вообще только у одного персонажа - у главного героя Лапы Ягуара, все же остальные действуют не так, как хочется им, а так, как хочется Гибсону. Вся цивилизация майя пляшет под его дудку! Какой прецедент. Ну а вчера, когда шла с работы, увидела обложку "Афиши", где был нарисован улыбающийся восковой Гибсон и подпись большими буквами внизу - "АЛКОГОЛЬ". Т.е. теперь, очевидно, мы знаем, кто насилует наших жен, кто главный антисемит и алкаш планеты Земля, - это бедолага безумный Макс. На фоне этой шумихи нельзя не отметить работоспособность Гибсона, интересующегося мощью, энергией, которые он запаковывает в нехитрые сюжеты. Актеры блестящи, город кровав и мрачен, джунгли судорожны. Богатая, красочная реконструкция, на которую затрачена бездна труда. Вызывает уважение и безудержность Гибсона, размашисто берущегося за недостижимые задачи. Отдельное спасибо и за возможность посмотреть фильм без поганого дубляжа. И как ставить оценку, если разрываешься между качеством стилизации (мне лично трудно судить, насколько она близка к оригиналу) и сущностью фильма? Зрительское удовольствие, впрочем, было получено, а мираж рассеялся только после того, как зажегся свет. (Мор)

Вы никогда не задумывались над тем, что многие события, кажущиеся нам существенными, на самом деле, являются таковыми исключительно благодаря несопоставимости применяемого масштаба их изображения? Вот, например, современное летоисчисление ведется от Рождества Христова, и с наглостью, достойной лучшего применения, прозывается Нашей Эрой. Тот факт, что эра составляет всего-навсего две тонны лет, а время научно-технического прогресса вообще соизмеримо с миллисекундами в галактическом исчислении, не сильно влияет на самоуверенность Гомо Сапиенс, предполагающего себя повелителем мира. Лишь время от времени, получая люлей от матушки природы, либо от более приспособленных к выживанию существ человече приступает к самокопанию, пытаясь осмыслить причины постигших его неудач. Увы, этот процесс вялотекущ и непродолжителен по времени. Прошлые невзгоды забываются до очередного исторического перелома, дожить до наступления которого (а особенно пережить его) доводится не каждому поколению. Империя майя, инков и ацтеков была снесена до основания жестокими завоевателями, извергающими при помощи огнестрельного оружия разрушение и смерть, а при помощи креста - несовместимую с верованиями коренного населения религию. Очевидно, что копья и стрелы не могли противостоять аркебузам и пищалям. Крушение империи сопровождалось массовым геноцидом местного населения. Не было таких ужасов, которые не совершили бы завоеватели, пришедшие в поисках золота и новых земель. Но правдой также является и тот факт, что редкая цивилизация могла бы сравниться по степени жестокости с формой существования племен, населявших территорию, которую в современной географии именуют Латинской Америкой. Именно последним временам цивилизации майя и посвящен масштабный блокбастер Мэла Гибсона «Апокалипто». Понятно, что создатель «Храброго сердца» и «Страстей Христовых», работая над очередным проектом, не мог опуститься до стандартного проходняка. По словам Гибсона, «Апокалипто» появился на свет во многом благодаря «Страстям…». Мэл почувствовал, что зрители изголодались по фильмам, которые не только развлекают и держат в напряжении, но и несут в себе нечто большее. «Мне кажется, люди хотят видеть большие истории, которые затрагивают их и эмоционально, и духовно», - говорит режиссер. Не можем не согласиться с этим утверждением. Фильм действительно заставляет забыть обо всем, кроме событий, происходящих на экране. А то, что эти события неизмеримо кровавы, то, как говорят циники, время было такое. Мы же добавим вслед за ними, что времена не изменяются, они лишь мимикрируют. Сельская идиллия наполняет зрительские органы радостью в момент старта повествования. Охотники побеждают весьма упитанную свинку при помощи незамысловатых приспособлений и тут же … поедают в сыром виде ее самые пикантные части тела. Один из загонщиков оказывается несостоятельным по мужской части и подвергается за это самым разнообразным насмешкам. Его подельник по аннигиляции тапира, наоборот, ждет второго ребенка от горячо любимой подруги. В деревне намечается праздник, казалось бы, неотменимый никакими проблемами. Все меняется в считанные секунды, когда воины Майя нападают на деревушку и устраивают кровавую бойню, уничтожая любые попытки сопротивления. Те, кому не посчастливилось умереть, оказываются захваченными в плен. Теперь заложникам предстоит мучительный путь до городских ворот. Именно там сельчане будут принесены в жертву могущественным богам. Вскрыть грудную клетку, вырвать сердце, отсечь голову и сбросить тело бывшего человека с вершины пирамиды Солнца - таков очистительный ритуал умилостивления повелителей небес. Но даже безмолвные истуканы не выдерживают жестокости процесса. Послав на землю затмение, они прекращают бойню. Теперь пленники не нужны и должны быть просто уничтожены на потеху толпы. Лишь одному из обреченных, ожидающему прибавления семейства, удается выбраться из западни. Сил беглецу прибавляет понимание простой истины - семья не выживет без его помощи. Отряд карателей направляется в погоню за посмевшим бросить вызов храбрецом. Но, по большому счету, успех или неудача экспедиции уже не имеет никакого общественного смысла. К побережью вот-вот пристанут галеоны европейцев, и межплеменные стычки покажутся меднокожим обитателям солнечного материка детской забавой. Ведь они еще не знают, что на весах истории жизнь что человека, что целого народа весит не более чем песчинка. Гибсон, выстраивая безжалостный видеоряд композиции проекта, уже по традиции не щадит ни персонажей, ни зрителей. Уничтожение человеческой плоти в «Апокалипто» подчеркнуто натуралистично. Но, странное дело, в некоторых оттенках возникающая кровавая каша приобретает характер документального свидетельства. Раздобревший на бескровных троянских битвах зритель может оказаться шокированным, оказавшись свидетелем проникновения копья в человеческую плоть или усекновения черепа с целью устрашения толпы. Но все эти ужасы, которые при длительном просмотре не кажутся излишними, напоминают человеку крамольную, на первый взгляд, истину. Представления о двадцатом столетии, породившем две мировые войны и массу локальных конфликтов, как о самой ужасной вехе в истории человечества, совершенно не справедливы. Оно, человечество, друг друга поедало, убивало и крошило непрерывно, на протяжении всей мировой истории. По всей видимости, такая же судьба уготована ему и в дальнейшем. Есть лишь одна сила, которая заставляет человека победить страх и отвлечься от уничтожения себе подобных - инстинкт продолжения рода. Именно эту истину, жестоко, талантливо, красочно и до невероятия убедительно пытается рассказать зрителю провокатор Гибсон. «Апокалипто» снимался в Веракрусе и Катемако - одном из последних мест в Мексике, где еще сохранились участки девственной природы тропического леса. В картине заняты исключительно представители коренного населения обеих Америк. Все актеры заговорили на юкатекском диалекте языка майя, который сохранился только на полуострове Юкатан. Съемочная группа исколесила всю Мексику, Гватемалу и Коста-Рику, столкнувшись при этом с рядом трудностей: в частности, они были поражены, как мало тропических лесов сохранилось в Америке. «Нам повезло, что мы все-таки нашли очень красивый участок тропического леса», - считает Гибсон. Густые заросли, где могучие деревья плотно увиты ползучими растениями, были найдены в Катемако. Чтобы построить город майя, члены съемочной группы обосновались на обширном поле сахарного тростника в Бокероне, в 45 минутах езды от Веракруса. Именно там Гибсон и его команда полностью воссоздали огромное древнее капище. Дикость природы и жестокость обычаев, скорость бега и величие ума, любовь к близким и ненависть к врагам, могучие водопады и непознаваемые пирамиды. Назавтра этого мира не стало. Но было бы лучше, если бы этот мир продолжал существовать до наших времен - мы с Вами никогда не узнаем. Фильм «Апокалипто», как иллюстрация исчезнувшего бытия, дает нам возможность поразмышлять об этом. Не стоит этого бояться. (Игорь Михайлов)

Мела Гибсона вновь обвинили в расизме. Новая картина, снятая на юкатекском диалекте языка майя с актерами-непрофессионалами из числа представителей коренных народов Америки, грозит Гибсону очередным общественным остракизмом. Режиссер в одночасье развеял миф о благородной, невероятно развитой и могучей цивилизации, павшей под натиском конкистадоров-завоевателей. Режиссеру и актеру Мелу Гибсону вообще в последнее время не фартит. Так, практически ни одна заметка о премьере "Апокалипсиса" (Apocalypto, 2006) не обходится без упоминания недавнего инцидента с участием автора картины. Например, журнал Rolling Stone начинает статью с фразы "Вместо того чтобы обсуждать антисемитские выступления бухого Гибсона, давайте лучше поговорим о его новой картине". А британский Total Film к рассказу о трудовых буднях съемочной бригады "Апокалипсиса" подверстал хронику июльских похождений Гибсона, снабдив материал едким замечанием: "Режиссер вряд ли сможет участвовать в промокампании фильма, поскольку ему предписаны еженедельные посещения собрания анонимных алкоголиков". Мол, при таких раскладах по миру с картиной не поездишь. Верный муж, отец семерых детей, старокатолик, любимец публики, серьезный режиссер превратился в фигуру уровня Пэрис Хилтон, красавицы-тусовщицы, которая славится своими глупыми и скандальными высказываниями. Мир разделился на яростных противников и преданных сторонников Гибсона. Одни призывают разорвать с ним деловые отношения и бойкотировать картины режиссера, другие носят майки с надписями "Свободу Мелу Гибсону". Шутки над любителем текилы - хит сезона: к примеру, комик Роб Шнайдер заявил, что не станет работать с Гибсоном, даже если тот предложит ему главную роль в фильме "Страсти Христовы". За свою карьеру Гибсон уже успел оскорбить представителей сексуальных меньшинств, поругаться с Ватиканом, обвинить евреев во всех войнах мира. И вот теперь добрался до бедных майя. Изучив священные мифы, пророчества сакральной книги "Пополь-Вух" и свидетельства испанцев, он вывел образ безжалостных охотников на людей, захватчиков, рабовладельцев, кровожадных идолопоклонников, истребивших многие племена Северной Америки. Впрочем, его точка зрения на нравы индейцев не слишком расходится с официальной. Из уроков истории мы запомнили, что майя приносили человеческие жертвы и не гнушались каннибализмом. "С одной стороны, майя были очень образованы, с другой - абсолютнейшие дикари", - говорит и показывает Гибсон. Величественные зиккураты стоят на костях покоренных народов, а со ступеней пирамид льется кровь и катятся головы принесенных в жертву рабов. Ничего другого от режиссера никто и не ожидал. Три его предыдущих проекта в той или иной степени затрагивали тему насилия. Будь то история изуродованного учителя из "Человека без лица" (Man Without a Face, The, 1993), эпизоды борьбы шотландцев за независимость в оскароносном "Храбром сердце" (Braveheart, 1995) или мучения Иисуса в "Страстях Христовых" (Passion of the Christ, The, 2004). В новом фильме свирепые наемники майя превращают убийство беззащитных жертв в леденящую душу игру. Человек жесток по своей природе, убежден Гибсон. Но для одного проявление звериной натуры - единственная возможность выжить, для другого - соблазн, удовольствие. Цивилизация, образование, власть превратили майя в дикарей, поставивших садистские жертвоприношения с вырыванием сердца и отрезанием головы на поток. Тем самым они уничтожили сами себя. Тема заката культуры, ее умирание на стадии, как говорят англичане, ripe with decay ("зрелый, с признаками гниения"), не раз становилась предметом исследования мэтров режиссуры. Так что Гибсон в этом смысле далеко не Колумб и Америку не открывает. Вспомнить хотя бы обезумевших от насилия и превратившихся в дикарей солдат из "Апокалипсиса сегодня" (Apocalypse Now, 1979) Фрэнсиса Форда Копполы. Параллели "Апокалипсиса" с шедевром Копполы очевидны, при том что Гибсон всячески старался избежать подобных аллюзий: оригинальное название картины - Apocalypto заимствовано из греческого языка. Да и со зрителем Мел Гибсон в отличие от классика общается на простом, доступном языке массового кинематографа. "Апокалипсис" - в первую очередь развлекательное кино. Компания 18-летних студентов, придя на картину, становится свидетелем захватывающей дух погони", - говорит Гибсон. И впрямь, треть ленты - это кровавая гонка по джунглям: каратели-майя мчатся по пятам сбежавшего индейца Ягуара. Здесь и жесткие поединки, и хитроумные ловушки, и эпические виды, и бешеный драйв с хронометражем, на секундочку, более пятидесяти минут. Много ли в мире режиссеров, способных столь долго удерживать внимание зрителя? Всякий ли автор может совладать с кучей непрофессиональных актеров? Гибсон, человек невероятно одаренный и трудолюбивый, это осилил. "Апокалипсис" - мастерски сделанное приключенческое кино, в котором общение героев на мертвом языке - не более чем аттракцион, необходимая составляющая экзотического антуража. Гибсон не мудрствует, все смыслы и значения ленты лежат на поверхности. Они просты и доступны, тем более что передаются посредством ярких образов экшн-кино. Не поймет их только тот, кто может спутать взрослого самца ягуара с новорожденным котенком. Ну а для особо одаренных Гибсон предусмотрел начальный титр: "Великие цивилизации невозможно разрушить извне, пока они не разрушат себя изнутри". Впрочем, кто будет выискивать тонкие культурологические параллели и кинематографические аллюзии? Ведь на экране благородный герой, пытаясь спасти обреченную на гибель возлюбленную, так красиво и так хитро расправляется с кучей жестоких подонков. (Стас Лобастов)

XVI век нашей эры. Закат цивилизации майя. В паре дней пути от большого города майя Чичен-Итца живет племя диких индейцев. Ну, знаете, обычные дети джунглей - на лицо ужасные, добрые внутри, - которые не задумываются над различными философскими аспектами существования, а просто живут так, как жили их отцы, занимаясь натуральным хозяйством, натуральной охотой, и продолжают свой род самым натуральным образом. Как-то раз во время охоты на тапира молодой охотник по имени Лапа Ягуара (Руди Янгблад) вдруг почувствовал, что джунгли слегка изменились. Что-то неладно с этими джунглями, подумал Лапа. Еще вчера джунгли были такими привычными, такими практически безопасными, а сейчас вдруг из глубины леса так и повеяло холодом враждебности. А тут еще какие-то до смерти напуганные люди из другого племени, жившие поблизости от океана, ломятся прямо сквозь джунгли через владения общины Лапы Ягуара. Что характерно, они не признаются, что их напугало. Говорят только, что их земли разорены и они уходят прочь в поисках новой жизни. Все это посеяло печаль и страх в сердце Лапы Ягуара. Но его отец, мудрый воин и вождь племени Каменное Небо (Моррис Бердиеллоухед), сказал, что страх - это болезнь. В сердце воина не должно быть страха, иначе это будет не воин, а просто говно какое-то. (Чуть позже подобную фразу повторил еще один великий воин - дедушка Ленин.) Вырви страх из своего сердца, не заражай им деревню, приказал Каменное Небо, и Лапа Ягуара, разумеется, послушался. А зря. Страх страхом, а осторожность и стратегическое превосходство - дело вполне нужное и полезное. Потому что ранним утром на деревню племени напали враги кукульканцы - воины божества майя Кукулькана под предводительством грозного и страшного Главного Волка (Рауль Трухильо). Одних мужчин племени поубивали, других захватили в плен. Лапу Ягуара также захватили вместе с остальными, но он все-таки успел спрятать свою беременную жену (Далиа Эрнандес) и малолетнего сына в высохшем колодце, находящемся рядом с деревней. И теперь, если Лапа Ягуара не сумеет вырваться из плена, жена с ребенком умрут, потому что они не смогут выбраться самостоятельно. Разумеется, ничего хорошего Лапу Ягуара и остальных пленников в городе Чичен-Итца не ждет. Мощное развитие культуры и строительство величественных пирамид у майя соседствуют со звериной жестокостью и принесением многочисленных человеческих жертв. Так что Лапе Ягуара придется пройти через страшные испытания. Прежде чем я расскажу о своих впечатлениях, сначала немного об истории создания этого фильма. После того как Мэл Гибсон снял картину по самому знаменитому литературному произведению всех времен и народов, вызвав этим совершенно неимоверный шум во всем мире, он задумал следующее произведение, которое должно было рассказывать о ранних латиноамериканских цивилизациях. Мэл прочитал много книг, в которых рассказывалось обо всех этих майя, ацтеках, инках и так далее, и тема его настолько увлекла, что он совместно с писателем Фархадом Сафиниа начал работать над сценарием картины. Весной 2005 года сценарий был готов, и Гибсон предложил нескольким голливудским студиям приобрести права на прокат фильма в США. Да, вот именно так - приобрести фильм еще до начала этапа съемок. Со сценарием, впрочем, голливудским боссам дали ознакомиться, но в обстановке строжайшей секретности: только в офисе фирмы Гибсона и без права копировать и выносить текст за пределы помещения. Два голливудских монстра - Universal и Paramount - отказались работать в таких условиях, несмотря на совершенно ошеломляющий кассовый успех предыдущего фильма Мэла. Их не устроило то, что они бы никак не смогли вмешиваться в производственный процесс (по требованию Гибсона), а кроме того, Мэл, на их взгляд, потребовал слишком большие проценты с проката. Однако компания Disney, с одним из руководителей которой Гибсона связывает давняя дружба, решила рискнуть, в результате чего соглашение между компанией Мэла Icon и студией Disney было подписано. Гибсон принципиально не хотел брать в картину ни одного из известных голливудских актеров. Кроме того, подавляющее большинство участников массовки набиралось из людей, живущих в такой глухомани, что они не только никогда не снимались в кино, но и кинотеатра-то в глаза не видели. Поэтому съемки, которые шли в Мексике, продвигались достаточно медленно, однако Гибсона это не смущало - зато, по его мнению, эти люди выглядели достаточно естественно. На роль Лапы Ягуара был взят индеец по происхождению из племени команчи по имени Руди Янгблад. Он известный танцор и хореограф, а также исполнитель индейских шаманских песен. Когда его пригласили на кастинг, Руди даже не знал, что ему хотят предложить главную роль, - он был уверен, что речь идет о незначительных эпизодах или каких-то подтанцовках. Очень много сил у постановщиков ушло на декорации и антураж. Над костюмами, украшениями, татуировками майя и индейцев работали тысячи художников и мастеров. Для съемок в Чичен-Итце был построен целый город (строительство продолжалось полгода) с пирамидами, рынками и зданиями. Мэл Гибсон, хорошо помня скандалы, сопровождавшие съемки "Страстей Христовых", постарался окружить процесс производства "Апокалипсиса" максимальной, даже параноидальной тайной. Все участники съемок подписывали договоры о неразглашении, актеры получали для изучения только предстоящие эпизоды, журналистам категорически не выдавалась никакая информация, кроме самой расплывчатой и ничего не объясняющей. Однако Кукулькан, судя по всему, был недоволен тем, что кто-то пытается стряхнуть пыль с его древнего имени, поэтому процесс съемок все равно сопровождался различными скандалами и даже бедствиями. Сначала, когда со съемочной площадки все-таки просочились кое-какие сведения, в Мексике начались крики радикалов о том, что Гибсон, мол, изображает их предков майя какими-то уродами-садистами. Затем, незадолго до окончания съемок, в Мексике разразились ливни с ураганами и часть декораций была уничтожена, в результате чего съемки удлинились еще на пару месяцев. Ну и затем, на этапе постпродакшена, нервы у Мэла не выдержали, он перебрал текилы, сел за руль и в процессе задержания позволил себе откровенно антисемитские высказывания, из-за которых разразился дикий скандал, поставивший под угрозу выпуск фильма на экраны. (Ребята из Saturday Night Live после этого разразились довольно забавной пародией, а точнее - пародийной нарезкой из фильма.) Но Гибсон принес свои извинения и согласился отправиться лечиться от пристрастия к алкоголю, в студии Disney скандал замяли, остановив другой проект Мэла, посвященный Холокосту, в результате чего "Апокалипсис" все-таки вышел в прокат. Так что же у Мэла в итоге получилось? Вопреки подавляющему большинству ожиданий и предварительных громких заявлений Мэла о параллелях между теми временами и нынешними, "Апокалипсис" вовсе не получился провокационным, обличающим и так далее. Да и с исторической точки зрения там есть масса всяких натяжек, которые много и подробно обличают всякие спецы и считающие себя таковыми. С точки зрения общего посыла картины - тоже как-то ничего сложного. Есть крутая цивилизация майя, которая, несмотря на высокий уровень науки и культуры, погрязла в злобе, жестокости, пышном строительстве и человеческих жертвоприношениях, и ей, судя по всему, суждено сгинуть. Как противовес - на эти берега придет экспедиция Кортеса, которая принесет свет христианства и нормальной цивилизации. Оспу, по мнению Гибсона (вопреки мнению историков), индейцам принесли все-таки не испанцы, поэтому он специально вставил в фильм эпизод с больной оспой девочкой, которая заодно еще что-то там напророчила из серии "Бог - не Тимошка, видит немножко". Наблюдался ли в картине апокалипсис? Нет, не наблюдался. Видите ли, Гибсон назвал фильм вовсе не "Апокалипсис", как его перевели наши спецы. Он назвал свое творение Apocalypto. Вот что говорил по этому поводу сам режиссер, цитирую (в переводе): "Фильм называется "Апокалипто". Это греческое слово, означающее "открытие" или "новое начало". Это универсальное слово. Оно означает, что нечто начинается, нечто заканчивается. В этой картине нет светопреставления или чего-то вроде этого". Так что же это за фильм? А он, на самом деле, представляет собой то, что в качестве киношного жанра называется "приключения". Это приключенческий боевик, причем, в общем-то, отвечающий всем киношным законам. Тихая мирная жизнь симпатичных индейцев в начале (прям National Geographic); нападение злобных негодяев из серии "враги сожгли родную хату"; помещение жены главного героя с ребенком в колодец в знак грядущего хеппи-энда; ужасы фашистского плена в Чичен-Итце; мужественный побег; сплошной "Рэмбо" в лесу, когда один раненый, но тренированный боец применяет различные уловки, чтобы совладать со злобными преследователями; ну и в конце - я так думаю, вы сами догадаетесь. И как это все выглядит? Как клюква? Что характерно, вовсе нет. Даже наоборот - сделан фильм очень здорово, и я его считаю одним из самых ярких кинематографических событий 2006 года. Гибсон действительно хороший режиссер, раз он ухитрился снять такой фильм, который держит в напряжении более двух часов - это редко кому удается. Отсутствие кинозвезд фильму не только не повредило, но и наоборот - пошло на пользу, потому что я не очень себе представляю какого-нибудь Брэда Питта в роли Лапы Ягуара. А вот индейцы и мексиканцы в роли своих давних предков смотрелись, как сейчас принято говорить, весьма аутентично. Руди Янгблад сыграл главного героя вполне достойно. Не скажу, что так уж поразил своей харизмой, но роли вполне соответствовал. Кроме того, весьма достойно выглядел в эпизодах погони и сражений героя во имя своей семьи. А вот кто действительно поразил - так это два главных злодея! Первый - командир отряда, тот самый Главный Волк (в оригинале - Zero Wolf), которого сыграл Рауль Трухильо, индеец по происхождению, танцор, актер, хореограф и режиссер. Так вот, у Трухильо эта харизма буквально выплескивалась с экрана - я такого колоритнейшего злодея давно в фильмах не встречал. Блестящая роль, роскошный персонаж, сцены с которым тянет пересматривать снова и снова. Ну да, его персонаж суров и жесток. Но он такой и должен быть! Кроме того, он вовсе не психопат-садист. Посмотрите, как трогательно он относится к своему сыну. И как разумно управлял он отрядом, пока его не вывели из себя соответствующие события, после чего он все-таки потерял голову - но это вполне естественно. Ну и второй - изумительный типаж подручного Волка по кличке Средний Глаз (в оригинале - Middle Eye), которого сыграл мексиканский актер и танцор Джерардо Тарачена. Вот это самый натуральный Злодей - гнусный, мерзкий, подловатый, но в то же время очень яркий. Сцена во время путешествия пленников в сторону города, когда Средний Глаз сбросил со скалы одного из соплеменников Лапы Ягуара, а Главный Волк пришел с ним разбираться, сделана совершенно потрясающе по накалу страстей. Средний Глаз не смог с собой совладать, хотя знал, что командир рассердится, а командир, когда пришел разруливать ситуацию, несколько мгновений думал, что с этим делать: ужалить ослушника словом или проткнуть ему ножом грудь. Кстати, такие яркие и харизматичные злодеи на фоне не особенно выдающегося главного героя - тоже, в общем, голливудская традиция с того момента, как они начали приглашать на роли злодеев таких великолепных актеров, как Шон Бин, Алан Рикман и так далее. Многие зрители и критики ставили в вину Гибсону его упорное желание снимать фильм на языке оригинала - ну, точнее, на том, что сейчас считается языком оригинала. Они утверждали, что это все очень бросалось в глаза - то, что актеры с трудом составляют предложения из слов мертвого языка. Таким образом, говорили критики, получился не фильм, а какой-то балаган. Я с этим не соглашусь. Мне, наоборот, нравилось то, что актеры говорили на чем-то, отдаленно смахивающем на язык индейцев тех времен. Например, в сериале "Рим" мне сильно мешало то, что римляне говорят на английском. А здесь - создавался эффект проникновения. Ну да, было заметно, что фразы они составляют с некоторым трудом. Но так, на мой взгляд, значительно лучше, чем если бы они бегло говорили на современном американском английском. Ну и еще одна претензия, которая часто звучит, касается насилия, жестокости и натурализма "Апокалипсиса". Гибсона упрекают в том, что он, дескать, любуется этими кровавостями и чуть ли не наслаждается ими. Тоже, на мой взгляд, странное замечание. Гибсон старался, во-первых, воссоздать быт тех времен, а во-вторых, показать весь ужас индейцев, попавших на человеческие жертвоприношения в качестве жертв. Без определенного натурализма фильм бы не выглядел так естественно, ну и, кроме того, он не производил бы соответствующего впечатления, если бы на самых острых моментах камера стыдливо отворачивалась в сторону. Боль, ужас и шок - в общем, обычные явления той эпохи, и нет ничего удивительного в том, что режиссер стремился помочь зрителям ощутить, как это все происходило в те времена. Резюмирую. Фильм получился отличный. Достаточно простой и доступный, без особых морально-социально-философских изысков (чего многие ждали), но очень зрелищный, эффектный и динамичный. Работа художников и декораторов - на высочайшем уровне. А то, что там есть определенные проблемы с историческим соответствием, так это же действительно не канал National Geographic и не Discovery, а просто приключенческий боевик. Замечательный и очень яркий приключенческий боевик. А вот "Оскара" ему, скорее всего, не дадут. Потому что не фиг напиваться и во всеуслышание рассказывать, кто выпил воду из колодца, в котором скрывались жена и ребенок Лапы Ягуара. И напрасно не дадут. Это действительно один из самых ярких фильмов 2006 года. P. S. Существует не так много фильмов, которые я пересматриваю. Этот буду пересматривать обязательно. И не один раз. P. P. S. И даже в "Апокалипсисе" был обнаружен тот самый Уолли (Charlie во французском или Waldo в американском варианте). Уж и не знаю, кто именно так пошутил - сам Гибсон или его оператор и монтажер, но Уолли четко обнаруживается, если прокручивать эпизоды покадрово, вот на этой точке (воспроизведение на компьютере в PowerDVD 6): 01:27:44. Я его обнаружил случайно. Делал скриншоты для рецензии и прокручивал в замедленной съемке некоторые эпизоды. В сцене на поле с трупами вдруг мелькнуло какое-то яркое пятно. Прокрутил покадрово - и обалдел! Когда смотришь на скорости - внимания не обращаешь вообще, потому что это только один кадр. Но при покадровом воспроизведении он виден во всей красе. Оценки по пятибалльной системе. Зрелищность: 5; Актерская игра: 4+; Режиссерская работа: 5+; Сценарий: 5; Кратко о фильме: отлично; Нужно ли смотреть: да. (Alex Exler)

Действительно, это то впечатление, на которое я менее всего настраивался, садясь смотреть «Апокалипсис». И дело, конечно, не только в названии - о нем много говорили, даже пугали «кровавостью». А оказалось… Нет, крови в фильме и правда предостаточно. Но не «крови ради крови». Повествование выстроено очень естественно, органично. Спустя какое-то время после начала просмотра уже невольно начинаешь ассоциировать себя с его героями, точнее - внутренне сочувствовать им и со-участвовать в их жизни и в переживаемой ими трагедии. И совсем не помеха отсутствие русской (равно как и английской) озвучки. Это в данном случае вновь находка Мела Гибсона: от экрана нельзя отвлечься и смотреть фильм вполглаза и слушать вполуха - ничего не поймешь. Почему я говорю, что он очень добрый и даже светлый? Потому что таков его главный герой. И он проносит эти свои душевные качества через все испытания, через которые ему приходится пройти. И остается таким же - и пережив смерть своих соплеменников, и отправив в мир иной преследовавших его врагов. Разве только мужает и матереет. Но это ему только на пользу. На самом деле тот мир, который показан здесь, не так-то уж сильно отличается от нашего. Только здесь нравы проще и потому от желания до исполнения его дистанция короче. И потому убивают быстрее и чаще. А в остальном все очень похоже. И вот, что еще похоже. Наверное. Идет у этих дикарей жизнь - своим чередом. Кого-то похищают, приносят в жертву, кто-то превращается в дичь, преследуемую охотниками. А в это время к берегу уже причаливают испанские корабли, несущие этому миру смерть - он не исчезает, но становится совершенно другим. И у нас идет наша жизнь - у каждого своя, однако для всех вместе общая. И не верится, что она оборвется или перейдет в какое-то иное качество. А ведь обязательно это будет. Кажется, это одна из тех мыслей, которые хотел донести до своих зрителей Гибсон. У него как у режиссера есть, помимо прочих, еще одно бесценное достоинство. Его фильмы очень здоровые - не больные, не ломанные. Видимо это оттого, что и сам он по большому счету здоровый человек. (Время не ждет)

Не устаю восхищаться талантом Мела Гибсона, только пока не могу окончательно решить для себя, кто мне ближе - Гибсон-актер или Гибсон-режиссер. И все-таки, наверное, режиссеру я отдаю предпочтение и с удовольствием снимаю шляпу перед ним, поскольку смелость этого удивительного человека при выборе невероятно масштабных тем для их последующего воплощения в кинематографический продукт просто поражает. Это относилось к постановкам «Страстей Христовых» и «Храброго сердца», в полной мере указанное относится и к «Апокалипсису». Данная работа являет собой, безусловно, блестящее зрелище, и придраться не к чему, даже если у кого-то из зрителей вдруг возникнет нелепое желание это сделать. «Апокалипсис» производит удивительное впечатление целостности всего происходящего на экране, в фильме нет сюжетных неровностей, логических дыр и провалов, с первой минуты история захватывает зрительское внимание и увлекает за собой сквозь бескрайние изумрудно зеленые просторы лесов Южной Америки вместе с главным героем. Я не побоюсь заявить, что фильмом «Апокалипсис» Мел Гибсон предъявил миру новый формат производства картин, в которых обрисовываются теми или иными красками особенности безвозвратно уничтоженной культуры коренных народов Америки. Лента, конечно, не претендует на категорическую эпичность в силу того, что режиссер отдает предпочтение развитию одной главной сюжетной линии - приключениям основного героя, который практически весь фильм предпринимает отчаянные, порой совершенно фантастические попытки к спасению из плена для того, чтобы спасти свою семью. Крушение цивилизации майя проходит фоном, некими грозовыми отголосками, отраженными в жутких знамениях, в частности, в пробирающем до дрожи монологе прокаженной девочки. Сильная сцена, оставляющая глубокое впечатление. Мел Гибсон рискнул вдвойне, когда привлек к участию в фильме совершенно неизвестных, а в большинстве своем абсолютно непрофессиональных актеров, которые сыграли выше всяких похвал, прекрасно вписались в общую картину представленной нам на обозрение истории. Кроме того, многие из исполнителей проявили запоминающуюся типажность, создав яркие и неординарные образы героев. Не привязываясь к определенному жанру Гибсон умело синтезирует колоритные псевдодокументальные фрагменты, реконструирующие обыденную жизнь индейцев племени майя в быту с яркими по своей эмоциональной силе драматическими моментами сюжета, увлекая впоследствии зрителя в динамичный экшен с добавлением в историю мистических нот. Но в своем жанровом моделировании режиссер лавирует очень осторожно и искусно, не позволяя перегружать сюжет излишней пристрастностью к выбору определенной манеры повествования, вполне обычную на первый взгляд историю подает очень привлекательно для зрителя, применяя в развитии сюжетной составляющей оригинальные и неожиданные режиссерские решения. Уделяя особое внимание воссозданию на экране общей атмосферы давно минувших дней и придерживаясь особенностей исторической стилистики, Мел Гибсон прекрасным контрастным росчерком своего пера дозировано и с уместными акцентами позволяет применять оператору современные эффектные виды съемок, в частности эффекты замедления в сценах погони ягуара за главным героем, демонстрации крупным планом капли крови, стекающей по листу дерева и т. д. Данные решения воплощены визуально очень красиво и делают фильм предельно зрелищным. Отказ Мела Гибсона как и в своей предыдущей работе «Страсти Христовы» от какого-либо дубляжа, отдание предпочтения тому, чтобы зритель с экрана слышал традиционные наречия индейских племен - все эти факторы играют «Апокалипсису» определенно на руку, позволяют с большей эффективностью погружать зрителя в эпическую атмосферу картины. После самого первого просмотра «Апокалипсис» стал для меня эталоном качественной, академически профессиональной режиссуры, фильмом с практически идеальным визуальным рядом, перевернувшем в моем сознании все представления о кинокартинах «про культуру индейских племен на земле американской». Подобного зрелища в указанных тематических рамках, точно, никем еще не снималось, блестящее кино, грандиозное, и сверхзрелищное, высшего балла не жалко. (SuRRender)