ДИКАЯ БАНДА (1969)
THE WILD BUNCH

"Дикая банда" ("Кровавая банда"). Действие разворачивается в 1913 году, в конце эры людей "вне закона" на западе. В центре событий жестокий, но уважаемый негодяй Пайк Бишоп (Уильям Холден), преследующий своего бывшего друга Дика Торнтона (Роберт Райан) на территории дореволюционной Мексики. Постаревшие бандиты не прочь захватить целый город. В итоге, дикая банда и армия перебивают друг друга в кровопролитном сражении.

Стареющие преступники хотят уйти на покой после крупного дела. За ними - погоня. Фильм сразу же прославился своей жестокостью и обилием крови, хотя по сегодняшним стандартам все не так страшно. Игра актеров, диалоги, режиссура, музыка, операторская работа и особенно монтаж - на самом высоком уровне. (Иванов М.)

Год 1913-й. Мир на грани Первой Мировой, и давно состарившийся Дикий Запад ощущает себя уходящей натурой. Вместе с ним на покой собралась шайка грабителей, шестеро ловцов удачи, слишком старых для дерзких налетов. Но они готовы еще тряхнуть стариной, и на излете легендарной карьеры порох в пороховницах этих бандолерос обернется последней кровавой бойней…

Действие картины происходит не в эпоху завоевания Дикого Запада, как это было положено в каноне, а в начале ХХ века, во времена мексиканской революции. Банда стареющих грабителей решает провернуть последнее дело перед тем, как уйти на покой «доживать» награбленное где-нибудь на мексиканском побережье Тихого океана. Но при ограблении банка в маленьком техасском городке бандиты попадают в засаду, которой руководит бывший член их сообщества, арестованный властями и поставленный перед выбором: петля или сдача подельников. После ураганной перестрелки большинству «диких» удается уйти. Теперь у них единственный шанс осуществить задуманное и прорваться в Мексику - ограбить поезд с оружием и продать его одному ... из мятежных революционных генералов.

ОСКАР, 1970
Номинации: Лучший адаптированный сценарий по мотивам ранее не опубликованного материала (Уолон Грин, Рой Н. Сикнер, Сэм Пекинпа), Лучший саундтрек к драматическому фильму (Джерри Филдинг).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 1970
Победитель: Лучшая работа оператора (Люсьен Бэллард).
ГИЛЬДИЯ РЕЖИССЕРОВ США, 1970
Номинация: Приз за выдающийся режиссерский вклад (Сэм Пекинпа).
КИНОПРЕМИЯ «ЛАВР», 1970
Победитель: «Золотой Лавр» (3-е место) за лучшую драму.
Номинация: Лучшая мужская роль второго плана (Роберт Райан).
ВСЕГО 5 НАГРАД И 6 НОМИНАЦИЙ.

Фильм основан на рассказе актера и каскадера Роя Н. Сикнера. Сценарий написал Уэлон Грин, а Сэм Пекинпа его переписал. Однако Грин считал, что это был не повод для Пекинпа ставить свое имя рядом с его. После этого конфликта Гильдия сценаристов пересмотрела свои правила - теперь, чтобы режиссер мог претендовать на место в титрах и как сценарист, он должен переписать, как минимум, 60% сценария.
В начале фильма детишки издеваются над скорпионом. Этой сцены не было в сценарии; такой образ предложил режиссеру актер Эмилио Фернандес (генерал Мапаче), припомнив свои детские забавы.
В сценарии также не было ограбления поезда. Эта сцена была полностью сымпровизирована во время съемок.
«Дикая банда» был первым фильмом студии «Warner Bros.», в котором по требованию режиссера для имитации выстрелов из различного оружия были использованы различные звуковые эффекты.
По словам монтажера Лу Ломбардо, фильм содержит 3643 монтажные склейки; это один из кинематографических рекордов.
В сцене, где двое мальчишек наблюдают за ускользающим грабителем, сыграл Мэттью Пекинпа, маленький сын режиссера.
Бюджет: $6 000 000.
Нехватка финансов постоянно давала знать о себе. Так, не всем актерам достались костюмы; едва одни герои погибли, их исполнители тут же смывали с костюмов фальшивую кровь и изображения пулевых отверстий и передавали их, как эстафету, другим актерам.
Премьера: 18 июня 1969 года.
В 1996 году фильм «Дикая банда: Монтажный альбом» (The Wild Bunch: An Album in Montage), повествующий о Сэме Пекинпа и его работе над фильмом «Дикая банда», был номинирован на «Оскара» как лучший короткометражный документальный фильм.
В 1999 году внесен в Национальный реестр фильмов США.
Слоган - «Born too late for their own times. Uncommonly significant for ours.»

Американский шедевр. Полная режиссерская версия. Фильм режиссера Сэма Пэкинпа "Дикая банда" - впечатляющая история об отчаянных парнях, признан одним из величайших вестернов и стоит в ряду лучших образцов мирового кино. «Дикая банда» стала не просто мгновенной классикой, которую проморгали киноакадемики, удостоив двумя номинациями на «Оскар». Это был фильм-революция. В 1994 году была восстановлена первоначальная режиссерская версия, которую никто не видел. Восстановленный цвет, обновленный стерео-саундтрек - все было сделано для создания ошеломляющего эффекта. Яркие образы героев Уильяма Холдена, Эрнеста Борньина, Роберта Райана навсегда вошли в историю кинематографа. Зритель был в шоке от валящихся штабелями тел, от 89 сцен убийств (что стало ... рекордом на долгие годы), от впервые выпавших на экране внутренностей, которые камера без всякой брезгливости запечатлевала. То, что компания Warner Bros. вырезала из ленты 10 минут, не спасало положения. Пекинпа тут же объявили голливудским апологетом жестокости. Камера летела вверх тормашками вместе с падающими всадниками, а короткий параллельный монтаж позволял разглядеть брызжущую кровь. Режиссер раз и навсегда отказался от «экранной анестезии»: кровь и рваные раны нашли свое место в кинематографе. Кроме того, впервые для сцен экшена Пекинпа позаимствовал из авангарда «рапиды». Съемки то замедлялись, то ускорялись, создавая необходимую динамику. Лишь спустя годы это станет общим местом для любого боевика. Появление этого шедевра до сих пор, в некотором смысле, загадка: Пекинпа, срывая сроки, уходил в недельные запои, денег не хватало настолько, что «уже убитые» отдавали свои костюмы «еще живым». В 1969 году где-то в Италии уже орудовали ковбои из спагетти-вестернов Серджио Леоне. Пекинпа, тем временем, закрывал жанр реквиемом уходящей натуре - кровавым месивом, после которого уже и быть ничего не могло. А мертвецы на финальных титрах смеялись в лицо ошарашенному зрителю.

Начиная с 1964-го года, итальянский вестерн довел до абсурда и отвращения градус насилия, присущего вестерну. Это псевдовозрождение отметило первый этап вымирания жанра. При помощи Сэма Пекинпа насилие возвращается на привычную для вестерна территорию в еще более преувеличенном виде. Это уже второй и последний этап вымирания. Дикая банда фигурирует в этой книге лишь в качестве исторической вехи, после которой вестерн перестает существовать как фундаментальный жанр американского кинематографа, обильно и регулярно снабжавший кинотеатры новой продукцией. Начиная с 70-х годов жанр вестерна будет цепляться за жизнь лишь благодаря одной-двум картинам в год - зачастую значительным, но совершенно оторванным друг от друга. И даже ... в пространстве этих фильмов жанр будет рассматриваться как отмерший и потому вызывающий ностальгию, желание подвести итоги, размышления на тему замкнутого мира, лишенного перспектив к развитию. Влияние Пекинпа, могильщика жанра, является одновременно и совершенно явным, и в высшей степени спорным. Благодаря ему, вестерн превращается в кровавую оперу, бешеный водоворот, при помощи парада аттракционов и замедленных падений убитых персонажей пытающийся отвлечь внимание от несвязности и вялости действия. Фильм длится 145 минут и мог бы длиться вдвое больше или вдвое меньше без каких-либо существенных изменений. Начинаясь и заканчиваясь сценами бойни, он растворяет в бессмысленной и неестественной жестокости всякую психологию, всякие размышления о политическом, историческом или нравственном становлении героев. Вне этих понятий вестерн не имеет причин на существование. Пожилой возраст героев накладывает на них некую безответственность. В глазах режиссера, с точки зрения нравственности, между преследуемыми и преследователями нет никакой разницы. Одни ничуть не лучше других, и все в итоге обречены на уничтожение. Но даже их жестокость уступает зверской жестокости мексиканцев, с которыми им приходится сражаться. И этот упадочный и смехотворный кровожадный спектакль даже не пытается из предосторожности притвориться упражнением в стиле барокко. (Жак Лурселль)

Эпический вестерн. Один из наиболее известных вестернов в истории мирового кино, теперь причисляемый самими американцами к несомненной классике жанра, хотя в момент своего появления «Дикая банда» все-таки не была оценена по достоинству (например, номинирована на «Оскар» только за сценарий и музыку, но вообще ничего не получила). Ее особое значение тем более велико, что к 60-м годам вестерн в США пришел почти в полный упадок, прежде всего - в качественном плане, что контрастировало, допустим, с Европой, где самыми необычными оказались стилизаторские усилия итальянского постановщика Серджо Леоне, в подражание которому возникло целое направление так называемых «спагетти-вестернов». А новаторский вклад создателя «Дикой банды», ... 44-летнего режиссера Сэма Пекинпа, который как раз упорно в своей карьере старался разрабатывать этот типичный американский жанр, заключался вовсе не в его переосмыслении и осовременивании, как в фильмах «Буч Кэссиди и Санданс Кид» Джорджа Роя Хилла и «Маленький Большой Человек» Артура Пенна, но в придании вестерну эпически-мифологического звучания. Однако по сравнению с предыдущими экранными фресками, воспевавшими славу покорителей Дикого Запада и исключительные добродетели мужественных героев, Пекинпа создал действительно эффектную, а порой и эстетизированную сагу о насилии. Его персонажи - постаревшие, разуверившиеся, циничные и жестокие люди вне закона, для которых насилие, в общем-то, стало уже привычной формой существования. История банды, действующей на границе Техаса и Мексики (уже не в старые добрые времена завоевания Запада, а в 1913 году - в момент мексиканской революции и грядущей мировой войны), рассказана постановщиком в жесткой, экспрессивной манере. Зрители конца 60-х годов были шокированы наличием в картине резких деталей и подробностей. Сейчас же, когда многие адаптировались к показу насилия на экране, а оригинальные находки Пекинпа растасканы и использованы в массе других кинолент, обращаешь внимание именно на главное - присущий этому творцу мощный эпический строй повествования. Трудно не оценить широкий размах и мастерство батальных сцен, великолепную операторскую работу Люсьена Бэлларда, отточенный, типично «вестерновский» диалог. Хотя истинной «визитной карточкой» Сэма Пекинпа всегда был изумительный, филигранно и с блеском выполненный монтаж, который дает неожиданные сопоставления как крупных по своему размеру сцен, так и отдельных кадров или некоторых выразительных деталей. Причем в оригинальной версии содержалось рекордное количество монтажных переходов - 3643, то есть на каждую экранную минуту их приходилось примерно по 25! А финальная перестрелка, в которой целых 325 склеек (по 65 в минуту!) и вдобавок использован рапид, снималась в течение двенадцати дней и заслуживает включения во все учебники по мастерству кинорежиссуры и искусству монтажа. (Сергей Кудрявцев)

Вождь злобных апачей Кочиз помер от пневмонии в 1872 году. Дикого Билла Хикокса застрелили за барной стойкой в 1876 году. Симпатяге Джесси Джеймсу снесли череп в 1882 году. Рассказывают, что тем утром он залез на табуретку, чтобы посмотреть на висящие на стене новые картинки в резной рамочке, и сразу же забыл про главное правило крутого ковбоя. Никогда не поворачивайся задницей к человеку по имени Роберт Форд - это опасно для жизни. Одним словом, все реальные пацаны к началу XX века успели склеить лыжи, но Пайк Бишоп и Датч Энгстром так и не успели этого сделать. Не успели, а на дворе ... уже 1913 год. 1913 год - это финишная черта, после которой слово “вестерн” мгновенно прекращает свое существование, превращаясь в боевикавантюрный фильмприключенческое кино или любое другое направление параллельных жанров, где тоже можно смело доставать свои наганы и с дикими воплями стрелять по прохожим. “Дикая банда” - это тоже финишная черта, после которой Сэм Пекинпа мог уже спокойно уходить на пенсию, зная, что свое грязное дело он уже сделал. (Феликс Зилич)

Начало фильма представляет собой тонкую нарезку, микс из титров и двух сцен, одна из которых показывает въезжающих в городок военных офицеров, а вторая изображает детей, собравшихся кружком вокруг чего-то интересного. Когда титры заканчиваются и начинается фильм, режиссер открывает нам причину детского любопытства. Оказывается, они кинули в муравейник трех скорпионов и, тыча в них палками, теперь наблюдают, как мелкие муравьи пожирают крупных и сильных хищников. Такое начало недвусмысленно предупреждает, что сейчас нам покажут историю из жизни настоящего дикого запада, где дики и жестоки все, даже дети. Кроме того, в этой маленькой символической сцене заключено как бы краткое содержание фильма. "Дикая банда" ... - коллектив бандитов с большой дороги. Все они уже не пацаны, каждому за сорокет. Значительный опыт сопряжен с немалой усталостью, и чем дальше, тем усталость сильнее дает о себе знать. Поэтому разбойники решают пойти на последнее крупное дело. Однако, дело заканчивается провалом, и их преследует отряд полицейских, возглавляемый одним из бывших членов дикой банды. Этот серьезный, пожилой человек в ярости не столько от того, что ему приходится ловить своих бывших дружков (персонажи фильма избавлены от сентиментальности), сколько от нелепой развязности, глупости и лентяйства своих подчиненных. В большинстве вестернов и американских криминальных фильмов, герои стремятся перейти рубикон - границу Мексики и США. Эта черта отделяет фильм от хэппи-енда, является главной и, как правило, недостижимой целью. Так же как для некиношных мексиканцев Соединенные Штаты являются территорией свободы, так же для киношных американцев Мексика становится таковой территорией, земным раем, где можно хорошо развернуться. Однако, герои фильма Пекинпа этот рубикон пересекает безо всякого труда, но тут-то и выясняется неприятная для них, но задающая фильму второе дыхание, вещь. Свободы нет ни по ту, ни по эту сторону границы. Здесь - представители закона, там - военная хунта генерала Мапача. И все эти толпы безличных, беспросветно диких и отталкивающих людишек имеют виды на наших бандитов, которые, может, тоже являются простыми, бесхитростными и к тому же жестокими людьми, но все-таки не лишены нормированного, среднестатистического благородства, а самое главное, обладают цельными и сильными характерами. В 1969 году на экраны вышло сразу два новаторских вестерна - "Дикая банда" и "Буч Кэссиди и Санденс Кид". И если первый выбивается из жанрового ряда засчет широкомасштабности и зашкаливающего насилия, то второй - засчет мягкого лиризма, легкости, юмора и нетипичных для вестерна персонажей. Однако, у обоих фильмов одинаковый и абсолютно закономерный финал. Аутсайдеры не проходят систему естественного отбора, и мечты о "спокойной старости" остаются мечтами. Всю жизнь играющие со смертью герои не способны отказаться от этой вредной привычки. Финалы различаются лишь режиссерскими подходами: если Джордж Рой Хилл тактично скрыл происходящее от взгляда зрителя стоп-кадром, оставив лишь грохот выстрелов носиться по кинозалу, то Пекинпа превратил это в красочное событие, к которому старательно шел через весь фильм, подобно жестоким детям из начальных титров, подгоняя своих героев палкой. Количество крови и трупов в финальной сцене превосходит "Коммандо" и "Робота-полицейского", вместе взятых, а жесткий, изощренный монтаж, вообще характерный для Пекинпы, практически не оставляют сомнений: да, этот режиссер знает толк в насилии и готов демонстрировать его бесконечно и в самых разных ракурсах. Любопытно, что госкинопрокат Советского Союза любил Пекинпу за якобы социальную направленность его фильмов, пробивающуюся через жанровые дебри, и потому побаловал публику двумя его картинами: "Побегом" со Стивеном Маккуином и скучным "Конвоем". Но вот "Дикую банду" и "Соломенных псов" выпускать на экраны побоялся. И правильно! Ибо в этих фильмах, вопреки ожиданиям, безжалостно расправляются именно с так называемым "простым народом". Сейчас времена изменились. И потому в "Дикой банде", как и "Соломенных псах", многие могут найти для себя настоящий смак. (Владимир Гордеев)

Вестерны всегда были для меня чем-то чуждым и непонятным. Потные мужики мчащие по потным прериям на потным лошадях вызывали токма скуку и зевоту. Единственное светлое пятно, которое вестерны оставили в моем воображении - это волшебная Клаудиа Кардинале, блеснувшая горящим ненавистью взглядом в каком-то фильме Серджио Леоне. Но ведь вестерны снимаются вовсе не ради того, чтобы демонстрировать женщин, а ради того, чтобы проповедовать идеологию мачизма. Так что не то я усмотрел, не то. Потом еще помню как Жан Рено в "Леоне" изображал какого-то вестернового артиста и я смог слиться с Матильдой в тоске неузнавания и непонимания. В общем как не погляди, ... а все мои ассоциации со словом вестерн вестерну чужды и богопротивны. Фильм Пекинпы не стал отправной точкой нового отношения к самому американскому жанру. Потому что ничего нового - опять потные мужики, потные лошади, потные прерии, потный мачизм и жоские пацановские разборки, изысканно снятые рапидами и прочими операторскими штучками. И снова неприкрытая пропаганда расизма - мол, у нас, настоящих американских пацанов есть такое слово - "честь" и мы знаем, что оно значит, а у вас, индейцев/латиносов/аборигенов такого слова нет, вы все трусы, предатели и паразиты земли американской/австралийской потому должны быть немедленно уничтожены, если не уничтожены до сих пор. В принципе вестерн как жанр и создавался для оправдания насильственных действий бывших европейцев по отношению к коренному населению. Показывая туземцев дикими недоразвитыми существами, а ковбойцев пусть порой и подонками, но подонками яркими, умными и драматичными, кино выковывало документальную индульгенцию геноциду. Ковбойцы окультуривали территории, подготавливали их для великой чести - проживания белых людей. Ведь при подсечно-огневом земледелии никто не плачет о выгоревших лесах. Так и тут - чего плакать о диких народах бездумно проживавших когда-то здесь? Белые наполнили землю своим практичным смыслом: тут будет расти кортопля, тут яблоня, а тут конопля для веревок, на которых мы будет вешать чорных на яблонях, а после удобрять ими кортоплю. Тьфу. Все предельно конкретизировано и выражено в терминах народного хозяйства, можно подумать, что Америца еще ждет своего Гитлера. В данном контексте ковбойцев нужно воспринимать как культуртрегеров, несущих земле смысл и цель. У Пекинпы ковбойцы с одной стороны не несут с собой смысл, потому что они не первопроходцы, они ломятся на освоенные территории. С другой - земли оказываются хоть и освоенными, но погрязшими в хаосе. Ковбойческая честь таким образом выступает гармонизирующим началом, которое теоретически может противостоять хаосу. Вот только силы не равны - на десятку наших белых героев приходится тьма латиносов, пребывающих в сумерках сознания. Вот она трагедия гения и толпы поданная языком пуль. Однако понятно, что раскрытие темы яркого пятна на фоне толпы возможно лишь в одном случае - при полном игнорировании толпы. А такие предельно общие обобщения всегда есть ложь. Так и американские вестерны есть ложь, пусть даже и такие прекрасно снятые, как "Дикая банда" Сема Пекинпы. (Алексей Нгоо)

Оказалось, что "Дикая банда" Пекинпа - вовсе не то кино, которое выдерживает испытание временем. Будучи (в свое время) достижением брутального кинематографа, представившего вестерн воистину безжалостным, сейчас он оставляет смешанное впечатление. С одной стороны, его посыл прозрачен и показан в сцене с детьми, мучающими скорпионов, которых пожирают более мелкие муравьи. С другой, расхватанный на цитаты и многократно перефразированный впоследствии, он как-то значительно потерял в весе. Он, казалось бы, неклассический предстает на удивление статичным, фаталистичным и чрезмерно насыщенным неприятными деталями. Посмотрев один вестерн, ты видел их все, но Пекинпа дорисовывает мир, лишая его милосердия. Ленивое благородство проявляют бандиты, видящие еще больших стервятников, ... всюду обман и усталость, замкнутый круг. Как ни странно, я принадлежу к тем людям, которым больше по душе перефраз, переосмысление вестерна. То же "Предложение" Уилкоута, частично заимствующее у Пекинпа эстетику ультранасилия, или "Это случилось в долине" мне ближе, чем образцы, от которых этот новый поток берет начало. Но дело тут даже не в несовместимости реалий, не в устаревших типажах, а в том, что Пекинпа подает жизнь без красок. Он не просто демонстрирует отсутствие положительных героев, он еще и обесцвечивает получившееся, остатки страстей у него выглядят ненужными, смешными, присущими лишь юнцам. Обилие мелких деталей, с тщанием проработанных режиссером, почему-то не усложняют мир, а превращают его в нескончаемую массу, водоворот некрасивых мексиканцев и лживых американцев. Та же ситуация, к примеру, наблюдается в "Соломенных псах", когда посыл режиссера остается недопонятым, ведь и глупая жена, и слабовольный муж, и штурмующие дом пьяницы не могут быть правыми. Трактовку можно сделать, только если самостоятельно дорисовать героям Пекинпа несколько черт, сами по себе они ненатуральны. "Хороший, плохой, злой" восхищает до сих пор, "Дикая банда" же - словно высушенная солнцем стерня. Для меня эта картина осталась скорбным памятником вестерну, покрытой пылью ступенью, которая не шелохнула внутри совершенно ничего. Это особенно удивительно потому, что эстетика оружия, образ одинокого стрелка мне очень близок. Но у Пекинпа этого нет, потому что его интересует жестокий мир, в котором слабые всегда оказываются пищей сильных, а сильные спустя некоторое время стареют, как потрепанные собаки, и тогда на их место приходят другие. И вовсе не нужно быть львом, просто нужен хоть какой-то пистолет и шакалье проворство. Он лишает вестерна присущего ему романтизма. В этом его цель - в ниспровержении, развенчании, но, добившись этого, он оставляет зрителя ни с чем. Ты уходишь с пустыми руками и тебе нечего ответить на его ненужный ультиматум. (Жанна Пояркова)

Меня нельзя упрекнуть в непонимании или нелюбви к брутальному кино. В психологическом смысле оно мне гораздо ближе и симпатичнее прочих жанров. Сэм Пекинпа как один из апостолов «жесткого кинематографа» всегда занимал у меня одно из видных мест, что можно проследить по количеству ссылок на это имя в моих заметках. Оттого, мне особенно неприятно признавать, что фильм Пекинпа «Дикая банда», заслуженно считающийся эпохальным и выдающимся, и ради которого я согласился провести бессонную ночь перед экраном телевизора, начав сеанс полвторого ночи и закончив его в четыре утра, не произвел на меня того первозданного впечатления, благодаря которому после первого просмотра я записал картину ... в шедевры. На мой взгляд, основной причиной ослабления зрительского эффекта заключается в том, что режиссер, переворачивая жанровые стереотипы, чем и снискал признание критиков своего времени (а те, в свою очередь, спроецировали признание последующих кинопоколений), в этом фильме не смог придать гармонии мифологеме антивестерна (речь идет не о творчестве Пекинпа в целом, а исключительно об одном этом фильме), он не создал запоминающихся типажей, не укоренил их в подсознании зрителя неподвластной времени авторской изобретательностью, как это сделали другие - Куросава (по-восточному выверенным балансом философской мудрости и самурайской резвости), Джон Стерджесс в «Великолепной семерке» (расположением зрителя к персонажам при вроде бы нехитром следовании канонам жанра), Фред Циннеман в «Ровно в полдень» (дополнивший острый политический подтекст саспенсом за счет развития спирали фабулы в реальном времени с непрогнозируемым результатом), наконец, Серджо Леоне (но с этим никому не суждено тягаться ввиду иррациональной, уму непостижимой гениальности итальянца - в точном определении актеров на роли, подборе музыки, выборе ракурсов, хлестких диалогов, верного соотношения гордой эпичности, провинциальной смелости и неофитской легкости). Фильму «Дикая банда» не хватает символического звучания - ставка на «ассиметричную мораль» с течением времени теряет свою яркость, а восприятие картины через шок от знакомства с «неравновесным вестерном» уже не срабатывает, что приводит к «потере формы» и утрате выразительности. Соревнующиеся в экранном цинизме и жестокости режиссеры современного кино, ограниченные уже не нравственными рубежами, а лишь собственной фантазией, давно "переплюнули" Пекинпа в натурализме брутальных отношений на экране (да и в кинематографической изощренности - тоже). Самыми эффектными и драматически уверенными по-прежнему остаются сцены перестрелок, но восторгу «Дикой банды» мешает провисание сюжетной схемы между активными эпизодами, недостаток психологического акцента в действиях доминирующих персонажей, плюс сумма портящих ленту голливудских «двойных стандартов». С одной стороны, заявляется исключительная отмороженность членов банды и обрушение романтических основ жанра, и тут же подсовывается их скрытая «порядочность» (принятие верного решения о вызволении из плена своего кореша ценой собственной гибели), что идет не в разрез канонам жанра, а скорее, им соответствует. Однако при этом показательны мексиканские статисты, весьма примитивно изображающие хаос мексиканской революции и выглядящие (а точнее сказать, поверхностно и пренебрежительно представленные самим автором) как озверелые дикари - таковыми, как известно, были негры у Гриффита. Ослабляют картину популярные в то время «джонуэйновские» примочки вроде позирования с оружием, походки «слез с седла», ровного голливудского загара у Уильяма Холдена или пошло подведенных глаз у Эрнеста Боргнина. Монтажное решение по-прежнему удерживает внимание контрастными переходами и логикой прочтения изображения, но диалоги отстают и не добавляют силы образу. Одним словом, сегодня «банда» Пекинпа уже не кажется такой «дикой» - по части куража им даст фору даже парочка незадачливых грабителей из пролога «Криминального чтива». И все-таки, несмотря на то, что фильм наполнен корягами, за которые нельзя не уцепиться, я не могу себе позволить поставить низкий балл картине, которая пусть и не впечатляет как прежде, но чья роль в становлении жесткого кино (т.с. в закалке стали и стиля) неоспорима, подобно старому гангстеру, который с возрастом размяк, утратил остроту ума и верность руки, но остался «крестным отцом», легендой и авторитетом для юной поросли «бешеных псов». (vlush, Синематека)

Одним из первых голливудских мифов стали красивые сказки о покорителях Дикого Запада. Мужественные благородные ковбои и улыбающиеся белоснежными зубами, красавцы-шерифы, которые в финальных кадрах, обязательно скакали в сторону заката, сжимая в объятиях спасенных ими красавиц - стараниями голливудских режиссеров, превратились в очередной стереотип. Разумеется, благородным героям противостояли и злодеи - бандиты всех мастей: небритые, с алчными глазами и огромными револьверами на ремнях. Факт успокоения последних меткой геройской пулей, воспринимается зрителями как своеобразный акт созидания дивного чудного мира. В конце концов, и сказочному герою для полноты картины, нужно было обязательно убить своего дракона. Однако, как водится, голливудские киногерои скакали в противоположную ... сторону от своих реальных прототипов. Дикий Запад полностью оправдывал свое название: это было время и место, где голые инстинкты заменили закон. Человек с пистолетом, автоматически становился Богом, а человек без оружия считался пустым местом, ни имеющим права на жизнь. «Благородные» ковбои, по праву сильного, брали все, что хотели, включая чужое имущество, чужих жен и чужие жизни, а «улыбающиеся белоснежными зубами, шерифы», обычно предпочитали в это не вмешиваться - ведь, жизнь человека с шерифской звездой на груди, здесь стоила еще меньше, чем жизнь человека без пистолета. Фильм Сэма Пекинпа «Дикая банда» открывается очень метафорично. Толпа детишек с невинными улыбками играет, расположившись на земле. Камера подъезжает поближе: дети с улюлюканьем и радостными криками наблюдают за тем, как полчища муравьев сжирают заживо огромного скорпиона. Игра состоит в том, чтобы палочкой повернуть насекомое, открыв нападающим массам новые участки его тельца. С первых кадров, режиссер погружает зрителю в атмосферу дикости и первобытного варварства, которые подобно вирусу распыляются в здешнем воздухе, поражая всех: с младых ногтей и до глубоких старцев. Дикая Банда - название некогда грозной шайки головорезов, численность которых, в лучшие времена доходила до 150 человек. Однако, на дворе уже 1913 год, банда распалась, и за ее жалкими остатками ведется беспощадная охота. Главные герои - постаревшие бандиты вынуждены скрываться от наемников железнодорожной корпорации, которые не остановятся до тех пор, пока не принесут своим хозяевам труп последнего из членов банды. Благородством тут и не пахнет: наемники, по сути- те же бандиты, готовые за деньги убить кого угодно, а потом спокойно обобрать труп до нижнего белья, не забыв при этом, выковырять изо рта золотые зубы. И возглавляет их бывший участник самой банды, перешедший на сторону врагов только по воле обстоятельств. Как и другие великие режиссеры того времени: Роберт Олтман, Артур Пенн, Джордж Рой Хилл,Сэм Пекинпа не жалеет ни сил, ни экранного времени для разоблачения голливудских мифов. Однако, по кинематографической значимости, его фильмы можно сравнить лишь с полотнами другого Певца Пыльных Прерий - итальянца Серджио Леоне. Леоне откровенно насмехался над американским вестерном, всегда подавая неуязвимость и благородство типичных героев с издевкой, иронией, стебом. В отличие от итальянца, Пекинпа не иронизирует, а просто взяв ошарашенного зрителя за волосы, с размаху макает его в суровую реальность, так непохожую на привычные жанровые сказки. Однако, объединяет обоих режиссеров нечто, гораздо более важное - взяв за основу избитые жанром клише, они создавали фильмы, значительно расширявшие их рамки, где насилие играло роль не просто обязательного условия для привлечения зрительского внимания, но и равноправного художественного средства для раскрытия сюжета, психологии персонажей. Вышедшая в 1969 году «Дикая Банда» вызвала возмущение своей необыкновенной жестокостью. Чиновники из «Уорнер бразерс» заставили Пекинпа вырезать из прокатной версии 10 минут, но и в таком виде, фильм изрядно шокировал неподготовленных зрителей. Первая перестрелка происходит на площади перед банком, которая заполнена прогуливающимися мирными гражданами. Пули, не разбирая своих и чужих, пробивают все, что попадется на их пути: стекла, лошадей, женщин, детей. Когда бандиты прикрываются заложниками, наемники стреляют прямо сквозь эти живые щиты. Вся эта сцена является прекрасной аллегорией эпохи Дикого Запада: яростная, инстинктивная и почти не прицельная пальба по всему, что движется, единственным весомым аргументом в которой, кроме пуль являются деньги. И вместе с тем, обличая древние легенды, Пекинпа не забывает и о современности. Вся мрачная философия фильма прекрасно вписывается в рамки протеста «бунтарского» поколения 60-х. За чиновниками железнодорожной компании прошлого, умело подменяющих закон силой собственных денег, явственно угадываются представители не менее крупных корпораций нынешнего, а на одном из многочисленных уровней восприятия, фильм задается вопросом: «А что, на самом деле, означают в этом мире такие понятия как закон и справедливость?». Не идеализируя старых бандитов, режиссер тем не менее отдает должное их организованности и преклонению перед старыми традициями. Однако, именно поэтому они и устаревают морально, и им на смену приходят люди, лишенные любых принципов и понятий о чести, которые уезжают в сторону традиционного для жанра заката, дабы строить для других дивный чудный мир. С эпохой Дикой Банды, заканчивается эра Дикого Запада, но ее сомнительные понятия о ничтожности человеческой жизни никуда не исчезли. Ведь на дворе 1913 год, всего через год человечество вступит в эпоху первой из мировых войн. Художественные достоинства фильма Пекинпа неоспоримы: великолепная операторская работа Люсьена Болларда, запоминающаяся музыка Джерри Филдинга, отличные актерские работы Уильяма Холдена, Эрнеста Боргнайна и Роберта Райана. А сцена финальной бойни, длящаяся почти 15 минут стала новым словом в монтаже и повлияла на огромное количество современных режиссеров: начиная от Джона Ву и заканчивая Квентином Тарантино и Робертом Родригесом. Дикой банды больше нет, и кружащие на телами стервятники в человеческом обличии уже радостно стаскивают сапоги и разыскивают нож, чтобы выковырять золотую коронку. Путешествие в знойный ад, пронизанный одними человеческими пороками заканчивается, но послевкусие от прикосновения губами к огромной выгребной яме, еще долго будет преследовать зрителя. Видимо этого и добивался Пекинпа: обличая всю низменность человеческой натуры, заставить каждого человека увидеть в ней себя самого, как в отвратительном и страшном кривом зеркале. Дикий Запад не остался в истории, он и по сей день разворачивается внутри каждого человека. А вот, кого там больше: белозубых героев, спасающих принцесс или низменных инстинктов, превращающих человека в животное, решать только нам самим. (fox m)

Сэма Пекинпа после смерти стали называть «недооцененным классиком», «одним из создателей подлинного авторского кино», «гениальным анфан-терриблем Голливуда» и так далее и тому подобное. При жизни этот мрачный истеричный алкоголик был действительно грозой для съемочной группы и угрозой для любого продюсера, соглашавшегося с ним работать. Потомок индейцев-шайенов и шерифов Дикого Запада с легкостью необычайной ломал любые съемочные графики, уходя в совершенно русские двухнедельные запои и отстреливаясь от беспокоящих его коллег из дедовского винчестера. С той же легкостью Пекинпа снимал и монтировал виртуозные сцены перестрелок и всевозможного насилия, которые и принесли ему посмертную славу «пропущенного» гения. «Дикая банда» - его первый «совершенно ... авторский» фильм, снятый в жанре, который я назвал бы «пост-вестерном» (сюда же можно включить спагетти-вестерны Серджо Леоне, «Непрощенного» Клинта Иствуда, «Быстрого и мертвого» Сэма Рэйми и т. д.). До «Банды» Пекинпа снимал сначала для телевидения, а потом и для Голливуда вполне традиционные и невыразительные жанровые поделки. Действие картины происходит не в эпоху завоевания Дикого Запада, как это было положено в каноне, а в начале ХХ века, во времена мексиканской революции. Банда стареющих грабителей решает провернуть последнее дело перед тем, как уйти на покой «доживать» награбленное где-нибудь на мексиканском побережье Тихого океана. Но при ограблении банка в маленьком техасском городке бандиты попадают в засаду, которой руководит бывший член их сообщества, арестованный властями и поставленный перед выбором: петля или сдача подельников. После ураганной перестрелки большинству «диких» удается уйти. Теперь у них единственный шанс осуществить задуманное и прорваться в Мексику - ограбить поезд с оружием и продать его одному из мятежных революционных генералов. Своей цели банда добивается, но в ходе торговли с мексиканскими «революционерами» в плен к мятежникам попадает самый молодой головорез, Анхель, чья невеста стала придворной шлюхой карликового диктатора-генерала. Пытаясь спасти собрата последние «благородные» разбойники Дикого Запада устраивают такую феерическую перестрелку с армией мексиканцев, какой мировой кинематограф не видел ни до, ни после финальной 15-минутной сцены фильма Сэма Пекинпа. Даже лучшие «балеты пуль» из гонконгских боевиков Джона Ву проигрывают «Дикой банде» по интенсивности стрельбы и выразительности монтажа. Через почти сорок лет после создания фильм смотрится неподдельно свежо, несмотря на полное отсутствие спецэффектов и даже комбинированных съемок. Пересказать словами то, что происходит на экране просто невозможно. А это, по утверждению другого классика, Рене Клера и есть главный признак настоящего киноИскусства. По эмоциональному накалу и «фантазийности» с шедевром Пекинпа может сравниться только сцена самурайского побоища Черной Мамбы из первого тома «Убить Билла» Квентина Тарантино. Печальный блюз и ностальгический реквием по исчезнувшей породе бандитов, живущих «по понятиям», на смену которым придут мелкие беспредельщики, не стоящие никакого интереса. Вплоть до эпохи Аль Капоне и Дона Корлеоне. Но это будет уже другая эпоха и другие «понятия». И другие их певцы. Для Сэма Пекинпа Дикий Запад кончился «Дикой бандой». Правда потом будут еще циничный «Пэт Гаррет и Билли Кид», мрачно-безнадежный «Принесите мне голову Альфреда Гарсии» и современная вариация на тему «Соломенных псов». Но, так же, как и снятая тогда же трилогия Человека-без-имени Серджо Леоне, «Дикая банда» поставила огромную жирную точку в истории классического вестерна. Фильм, который нельзя не посмотреть. (Дмитрий Генералов)