ОБЗОР «ПРОЩАЙ, МОЯ НАЛОЖНИЦА» (1993)
"Прощай, моя наложница" ("Император расстается с наложницей", "Государь расстается с наложницей").
Драма взаимоотношений между двумя певцами Пекинской оперы, которые за 50 лет проходят через бурные годы китайской истории, испытывая не только личные, но и коллективные предательства. Парень, над которым совершено насилие, вынужден играть женские роли, главная из которых - трагическая роль королевской наложницы. Его партнер и друг менее талантлив и более прагматичен...
Пронзительная история о двух актерах пекинской оперы, посвятивших свою жизнь служению искусству, история любви и ненависти, дружбы и предательства. Действие разворачивается в Пекине с 1924 по 1977 год на фоне событий китайско-японской войны, Освобождения и культурной революции. Напряженное повествование, драматический сюжет, великолепная игра актеров не оставят вам равнодушными. Фильм будет интересен не только любителям традиционной пекинской оперы, но и всем неравнодушным к культуре и истории Китая.
История творческого пути двух актеров, игравших всю жизнь одну драму из репертуара Пекинской оперы - «Прощай, моя наложница», в которой наложница остается верна своему императору и кончает с собой в конце его пути... Фильм начинается со сцены в Пекинской опере, в которой один актер, загримированный под женщину, изображает наложницу своего господина, а второй исполняет роль императора. Картина показывает 52-летнюю дружбу между ними, с конфликтами и примирениями. Почти все время один из них специализируется на женских ролях, а второй играет благородных воинов.
КАННСКИЙ КФ, 1993
Победитель: «Золотая пальмовая ветвь» (Чэнь Кайгэ), Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ) (Чэнь Кайгэ).
ОСКАР, 1994
Номинации: Лучшая работа оператора (Гу Чанвэй), Лучший фильм на иностранном языке (Гонконг).
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1994
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Сюй Фэн, Чэнь Кайгэ).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1994
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Гонконг).
СЕЗАР, 1994
Номинация: Лучший зарубежный фильм (Чэнь Кайгэ).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1993
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Китай / Гонконг), Топ зарубежных фильмов.
ВСЕГО 24 НАГРАДЫ И 12 НОМИНАЦИЙ.
По одноименному роману (1985 https://en.wikipedia.org/wiki/Farewell_My_Concubine_(novel)) Пик Ва Ли (https://en.wikipedia.org/wiki/Lilian_Lee), которая также принимала участие в написании сценария.
Одна из центральных работ движения «пятого поколения», которое привлекло внимание всего мира к китайским режиссерам. Подобно другим фильмам этого движения, «Прощай, моя наложница» исследует влияние политической нестабильности в Китае середины XX века на жизнь отдельных людей, семей и групп, в данном случае показаны две звезды труппы Пекинской оперы и женщина, которая идет между ними.
Первый китайский фильм получивший пальмовую ветвь в Каннах.
"Да, в СССР и Китае были схожие идеологические системы и системы управления. И у нас идеологическое кино сосуществовало с художественными исканиями. Я никогда не служил идеологии. Для меня и моих коллег кумиром был, да и остается до сих пор Тарковский. Он умел снимать эпические фильмы - такие как «Андрей Рублев», у него был вкус к детали и к скрытым смыслам. Созданный им киноязык жив и актуален до сих пор. Когда я смотрел впервые «Андрея Рублева», долго не мог прийти в себя: как он мог заставить понимать себя даже собак и лошадей? А ритм, в котором движутся люди и животные! Гений - он и есть гений." - Чэнь Кайгэ
Главную роль сыграл великий актер Лесли Чун, покончивший с собой в 46 лет. Считается, что роль в этом фильме сильно повлияла на его психику. 1 апреля, 2003 года актер сбросился с крыши своего отеля, оставив предсмертную записку, в которой говорилось, что не может справиться с депрессией.
Роль Сяолоу предлагали Джеки Чану, поскольку тот учился в детстве в пекинской опере, но актер испугался, что фильм на гомосексуальную тематику плохо скажется на его имидже.
Обзор картины, отличия от романа (англ.) - http://www.illuminatedlantern.com/cinema/review/archives/farewell_my_concubine.php.
Кадры фильма - https://www.blu-ray.com/Farewell-My-Concubine/112312/#Screenshots.
Бюджет: $4,000,000.
Премьера: 16 сентября 1993.
Слоган: «The passionate story of two lifelong friends and the woman who comes between them».
Официальная стр. фильма - http://www.tomson-films.com/movieintroen12.htm.
Обзор изданий картины - https://www.blu-ray.com/Farewell-My-Concubine/112312/#Releases.
«Прощай, моя наложница» на Allmovie - https://www.allmovie.com/movie/v131112.
О фильме на китайских сайтах о кино: http://movie.mtime.com/10190/, https://movie.douban.com/subject/1291546/, http://hkmdb.com/db/movies/view.mhtml?id=7784&display_set=big5.
«Прощай, моя наложница» входит во многие престижные списки: «100 лучших фильмов всех времен» по версии журнала TIME (35-е место); «105 лучших фильмов мирового кино» (снятых не на английском языке) по версии журнала Empire (102-е место); «1000 лучших фильмов» по версии кинокритиков The New York Times (284-е место); «1000 фильмов, которые нужно посмотреть, прежде чем умереть» по версии газеты The Guardian (308-е место); «Лучшие фильмы Китая» по версии Ассоциации Гонконгской кинопремии (56-е место); «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures.
На Rotten Tomatoes у картины рейтинг 87% на основе 38 рецензий (https://www.rottentomatoes.com/m/farewell_my_concubine).
На Metacritic «Прощай, моя наложница» получила 83 балла из 100 на основе рецензий 25 критиков (https://www.metacritic.com/movie/farewell-my-concubine).
Чэнь Кайгэ / Kaige Chen (род. 12 августа 1952, Пекин) - китайский кинорежиссер, неоднократный лауреат международных кинопремий. Представитель так называемого «пятого поколения» китайских кинематографистов. Чэнь Кайгэ родился в семье режиссера и киноактрисы. В годы Культурной революции Чэнь примкнул к хунвейбинам. После окончания Культурной революции в 1978 году поступил в Пекинскую киноакадемию, где учился вместе с Чжан Имоу, и закончил ее в 1982. Дебютным полнометражным фильмом Чэня стала «Желтая земля» (1984). Этой лентой молодой режиссер сразу привлек к себе внимание: «Желтая земля» была включена в конкурс фестиваля в Локарно и удостоена там приза «Серебряный леопард». В 1988 Чэнь впервые был приглашен на Каннский кинофестиваль, но подлинный международный успех принесла ему картина «Прощай, моя наложница» (1993), собравшая большое количество наград. После успеха «Прощай, моя наложница» Чэнь в 1990-е поставил еще два исторических фильма. В 2002 вышел его первый (и на настоящий момент единственный) англоязычный фильм «Убей меня нежно». Лента «Клятва» (2005) обозначила переход режиссера к новому стилю, значительно отличающемуся от предыдущих его работ.
Лесли Чун / Leslie Cheung (12 сентября 1956 - 1 апреля 2003) - гонконгский актер и певец. Считается «одним из отцов-основателей кантопопа», успешно совмещавшим актерскую и музыкальную карьеры. В 2000 году Лесли Чун был назван «величайшей суперзвездой Азии» каналом China Central Television, а в 2005 - признан путем зрительского голосования самым любимым актером за 100 лет китайского кинематографа. Позже канал «CNN» включил его в «пятерку музыкальных икон всех времен», поместив вслед за Майклом Джексоном и The Beatles. Покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна 24-го этажа отеля «Mandarin Oriental». Лесли Чун родился в Цзюлуне, Гонконг в семье представителя среднего класса. Он был самым младшим из десяти детей. Новорожденного назвали Чун Фат Чун (Cheung Fat Chung), но позже, сочтя имя неблагозвучным, сменили его на Чун Квок Вин (Cheung Kwok Wing). Его западным именем было Бобби. Отец Лесли, Чун Вут Хой, был самым известным портным в Гонконге; среди его клиентов были американские актеры Уильям Холден, Марлон Брандо и Кэри Грант. Помимо жены Пунь Чук Чиу, матери Чун Квок Вина, у него были две наложницы. Родители развелись, когда мальчик был совсем маленьким. «Больше всего на меня как на ребенка, - вспоминал Чун, - повлияло то, что мои родители никогда не жили со мной. Как малыш без родителей, иногда я был очень угнетен. Я мог объяснить это только одним - эгоизмом взрослых». Первой школой Чуна стала школа Розарихилл в Гонконге. В возрасте 13 лет мальчик был отправлен в Англию в пансионат при «Eccles Hall School». После окончания средней школы он получил стипендию для обучения в Университете Лидса на факультет промышленного дизайна. Параллельно с обучением он работал барменом в ресторане, принадлежавшем его родственникам, и пел в выходные дни. Примерно в это период он выбрал себе имя «Лесли». Позже Чун объяснил свой выбор следующим образом: «Я люблю фильм "Унесенные ветром", и мне нравится Лесли Говард. Это имя может быть и мужским, и женским, это унисекс, поэтому мне это нравится». Чун поступил в Университет Лидса, но оставил обучение еще до конца первого учебного года: его отца парализовало из-за постоянного употребления алкоголя, и он настаивал на возвращении единственного сына домой.
Китайская опера. Что это? Древние божества, цари и наложницы. Вечная притча о добре и зле, верности, любви и коварстве. Через столетия пронес китайский народ свои ценности. И вот череда лет с 20-х по 70-е. История двух актеров китайской оперы, сначала мальчиков, потом уже взрослых мужчин, проходит перед нами, история жертвенной, романтической любви, в которой усмотрит криминал лишь самый косный ханжа. Эта необычайно красивая, поэтичная картина на Каннском фестивале 1993 года поделила Гран-при с новозеландской лентой "Пианино". (Иванов М.)
Самой знаменитой китайской картине последних лет крупно не повезло. Это может показаться вызывающе странным на фоне каннского триумфа, восторженных критических отзывов и того, что "Мадонна заглянула на устроенный Чэном Кайгэ прием выразить свое восхищение". Однако, появившись в поле зрения общественности в самый разгар моды на синоязычный кинематограф, "Наложница", при всех неизбежных оговорках, воспринималась аналитиками (хоть бы и самыми наблюдательными, прозорливыми и тонкими) как очередное помпезное размышление о трагической судьбе многомиллиардной нации, бертоллуччиеподобных отношениях человека и Истории (непременно с самой большой из букв) и прочих глобальностях, окрашенных к тому же в вечно актуальные оттенки однополой любви. И напрасными были какие-то почти виноватые протесты Кайгэ, утверждавшего, что фильм - очень личная история. Слишком личная. Лента, поначалу поражающая именно своей величавой роскошью, размахом, что и не приснится иному голливудскому пеплуму, мозаикой оперных костюмов, румян и белил, алых шелков и бамбуковых беседок, - с течением времени оставляет в нетвердой памяти ощущение невероятной легкости. Где-то далеко за горизонтом остаются дотошно воссозданные фрагменты классических постановок и беснующаяся массовка эпизодов культурной революции, растворяется в звонкой тишине изнуряющая сочность долби-изысков, полуденно исчезает тень Золотой пальмовой ветви. Все, что осталось, - шепот, робкое дыханье, полет пчелы за секунду до пробуждения. Секунда эта, правда, растянулась на два часа тридцать пять (полная версия два пятьдесят, заботливо предупреждают всезнающие справочники), но что с того? У певца Пекинской оперы Чен Дэ И, всю жизнь исполнявшего одну и ту же партию, свои, особенные отношения со временем и пространством. И, связав жизнь с публичной красавицей, его партнер Дуань Сяолоу не просто совершает измену - он вдребезги разбивает и без того не очень целый мир, заставляет время идти не просто в обратную сторону - в никуда, сворачивая космос в тугой свиток. Какой гомосексуализм, какая история, с любой буквы! Связь рвется и трещит, как рисовая бумага. Мудрые рыбы Инь и Ян, испокон веку ловящие друг друга, расплываются в разные стороны, ударив напоследок хвостом по черной воде. И всплывают кверху брюхом. (Станислав Ф. Ростоцкий)
Эстетская драма. Современная кинематографическая мода на экзотику и естественные, неукрощенные страсти, находящиеся в противоречии с западными правилами приличия, ярко проявилась как в австралийском фильме «Фортепиано», так и в этой китайской ленте, закономерно поделивших главную премию фестиваля в Канне. Знаменательно и то, что картина Чэнь Кайгэ создана кинематографистами стран, которые шли во второй половине 20 века по разным путям развития китайской нации и культуры. Сейчас представители двух ветвей древней культуры пытаются преодолеть последствия краха былых ценностей и губительного воздействия революционных событий прошлого, в том числе и «культурной революции», на все сферы жизни и духовное самосознание народа. Чэнь Кайгэ, один из лидеров нового китайского кино, тоже пострадал в годы гонений на работников искусства и ряд лет на рубеже 60 - 70-х годов находился в деревне на «исправительных работах». Его фильм не может не поразить богатством изобразительной культуры, искусством пения и хореографии Востока (главные герои - певцы Пекинской оперы, несколько десятилетий в любой политической обстановке играющие в одной и той же классической постановке «Прощай, моя наложница»), а также тонкостью и деликатностью психологических нюансов в анализе взаимоотношений в нетрадиционном любовном треугольнике. Дуань Сяолоу любит проститутку Цзюсянь, а Чэн Де-и ревнует его к ней, кроме того, считая, что партнер по сцене губит себя в этой греховной связи и изменяет самому искусству. А Дуань Сяолоу, в свою очередь, обвиняет друга-актера в том, что он теряет ощущение грани между иллюзией и реальностью, полностью перевоплощаясь в собственную героиню-наложницу. Несмотря на то, что с формальной точки зрения лента великолепна, философско-политический подтекст, в частности, концепция человека-песчинки в водовороте истории, бессильного перед роком-кукловодом, кажется в лучшем случае позаимствованной из «Последнего императора» Бернардо Бертолуччи - тоже о временах распада многовековой китайской империи, а в худшем варианте - эта идея выражена Чэнь Кайгэ не без декларативности. (Сергей Кудрявцев)
Первый китайский фильм, получивший на Каннском фестивале "Золотую пальмовую ветвь". Его снял Чэнь Кайгэ, видный представитель "пятого поколения" китайских кинематографистов (как называют выпускников Пекинской киноакадемии 1982 года). Кайгэ - ребенок Великой пролетарской культурной революции. Ребенок не только в том смысле, что становление его стиля, образа художественного мышления пришлось на эту пору и ему предстояло разрушить в первую очередь внутри себя устоявшиеся представления об искусстве и заняться поиском новых форм (то же самое происходило и в Стране Советов), но и в самом что ни на есть прямом: строгой отеческой рукой в целях перевоспитания Кайгэ был сослан на каучуковые плантации. Вопрос в том, удалось ли партийным отцам перевоспитать "шаловливого" Кайгэ? Ответ очевиден. Если фильм получает главный приз Канн, - значит, нет. Причем не удалось перевоспитать именно с точки зрения идеологической, а не художественной. Эпический фильм Кайгэ, снятый по известному роману Лилиан Ли, охватывает несколько периодов китайской истории, начиная с 20-х годов ХХ столетия и заканчивая серединой 70-х, когда, собственно, и завершилась культурная революция. В центре повествования - две звезды пекинской оперы Чэнг Диэйи и Дуан Сяолу. История катком проходит по их жизням, раскатывая их судьбы в тесто. Но ни одно событие не сравнимо по своей жестокости с культурной революцией. Даже сексуальное насилие со стороны хозяина провинции над Чэнгом-ребенком выглядит менее трагичным, чем моральное насилие со стороны черни в красных повязках. Черт возьми, этого парня реально жаль: ведь он просто хотел играть на сцене и радовать зрителей. В фильме, посвященном искусству и судьбе артиста в эпоху общественно-социальных катаклизмов, есть нюанс: Чэнг с младых ногтей работал на пару с Сяолу - китайцы репетируют так же, как и учатся, - всю жизнь. Главным и чуть ли не единственным спектаклем Диэйи и Сяолу становится классическая опера "Прощай, моя наложница". Китайская опера устроена по тому же принципу, что и средневековый европейский театр (кстати, Китай 1920-х годов в изображении Кайгэ отчетливо отдает средневековьем), - все роли, в том числе и женские, исполняют мужчины. Поскольку китайская опера сочетает в себе вокальное искусство и балет, обучение начинается с ранних лет, когда у человека гибкий костяк. С детьми, как правило, набранными с социального дна, особо не церемонятся ("муштра", напоминающая армейскую, показана в фильме просто превосходно). Выход за ворота влечет за собой суровое наказание. Причем, что интересно, Чэнг сбегает на пару часов не для того, чтобы наесться сладостей, как его приятель, а чтобы посетить уличный оперный театр и увидеть, как играют настоящие артисты. Замкнутая среда, сугубо однополое общество, жестокость, тяжелый труд с утра до ночи, суровые наказания. Это все - "дурное воспитание". В таких условиях даже небольшое проявление чуткости и душевного тепла со стороны товарища вызывает глубокую признательность. Утонченный и нежный Чэнг годами разучивает роль наложницы правителя, которого играет Сяолу. Педагог пытается окончательно сломать половую самоидентификацию Чэнга, стараясь добиться полного слияния юного артиста с театральным образом 16-летней монашки, ставшей наложницей. Полное единение Чэнга и Сяолу становится залогом их успеха. Но через какое-то время в их отношения вклинивается проститутка Цзюсянь, на которой женится Сяолу. Фильм превращается в мелодраму. "Прощай, моя наложница" Кайгэ получила "Золотую Пальмовую ветвь" в основном за смелость, а не за выдающиеся художественные достоинства (они, эти достоинства, в фильме безусловно присутствуют, но, например, фильмы Чжана Имоу, другого знаменитого представителя "пятого поколения", всегда были более выразительны и образны). Снять в условиях жесткой цензуры мелодраматический фильм о гомосексуальных отношениях, да еще содержащий критику партийной деятельности, - это надо было суметь. Кайгэ сумел и получил по заслугам. (Владимир Гордеев, «Экранка»)
Не жалея экранного времени, действие этой картины простирается на полвека исторических бурь и катаклизмов, проносившихся по территории Китая по времени, начиная со второго и заканчивая седьмым десятилетием прошлого века. От гражданских войн, через японское вторжение, освобождение, бурю Великой Культурной революции - к переосмыслению маоизма. Размашистый исторический контекст представляется своеобразным эпиграфом к этапам жизни двух мужчин, чьи судьбы соединились в раннем детстве дружбой учеников школы китайской оперы. Связанные персонажами одного спектакля, они проникаются философией традиционного китайского искусства, заставляющей одного из них ломать изначальную природу своего существа в угоду разыгрываемого ими театрального представления. Китайская опера перемалывает кости и характеры своих актеров, требуя от них физической и внутренней трансформации, чтобы и телом, и душой соответствовать сценическим образам своих персонажей. Для юного Дози эта ломка наступает еще до приема в школу: мать - проститутка, стремясь хоть как-то устроить сына, отрубает палец с его шестипалой руки - иначе не берут, как непригодного. Каноны китайской оперы, где все роли, включая женские, исполняют мужчины, требуют полного и всеобъемлющего погружения в образ, которое, по представлению авторов фильма, способно перевернуть сознание актеров, изменив их настоящие чувства и их реальную жизнь. Так происходит с Дози и его другом Шиту, отношения которых очень скоро приобретают свойства, не традиционные для лиц одного пола, когда дружба и товарищество оттесняют переходящие со сцены влечение и любовь. Изменившаяся природа одного и неизменное существо другого - вот конфликт, вокруг которого разворачивается круговорот событий, связанных работой и разбегающихся по жизни людей, к которым добавляется женский образ разлучницы и конкурентки. В страстях и муках душевной боли проходят драматические испытания чувства этих людей, по-своему дорожащих друг другом, борясь за свое счастье честным способом и опасным коварством. Но, ни в начале фильма, в короткий период детства, ни позже, на подростковом изломе, ни потом, вплоть до самого конца, ни маленькие, ни большие актеры не сходят с линии и не опускаются вниз, всегда находясь на высоте своего положения. Все встряски, что испытывает страна, оборачиваются испытаниями связи двух мужчин, то расходящимися в стороны под влиянием обстоятельств, то сходящиеся вместе в творческом компромиссе, так и не находя компромисса в отношении своих чувств. В циклическом представлении повторяется один и тот же эпизод из классической китайской оперы, сводящий вместе неразделимых жрецов древнего творчества. Проходят целые эпохи, сменяются власти и режимы, переворачивается смысл и уклад жизни, другой становится страна, но вековое искусство хранит неизменную чистоту звуков и движений, превращаясь для одного из героев в настоящую жизнь, которая, как и положено, должна закончиться на сцене. Масштабное и многокрасочное кино смогло гармонично вобрать в себя размах массовых сцен и циничность идеологической борьбы, нюансы правды, лжи и предательства, найдя свой способ для искусствоведческих разъяснений, позволяющих вникнуть в природу и существо китайских традиций, которые, своей твердостью превзошли даже время, заставив его служить на свой лад. Искусство, ставшее жизнью. Жизнь, отступившая перед искусством. Историческая эпопея, пронизанная чувствами отдельных людей. Единение общего и конкретного, коллективного и индивидуального, чувств и системы, постановочной четкости и исполнительской яркости, - все здесь, в фильме Чэня Кайгэ, потому что это - искусство. (gordy)
Центральный фильм в творчестве китайского режиссера и один из основополагающих для всего так называемого «пятого поколения», да и всего китайского кинематографа в частности, в силу того, что фильм успевает поведать об огромном куске современной истории страны с такой страстью, подробностями и яростью, что большего и желать нечего. В центре истории - два актера пекинской оперы Чэнг Диэйи и Дуан Сяолу, одного из которых мать отдала в детстве в театральную труппу, а второй в это время там уже проявлял вовсю характер. Надо отметить, что обучение театральному искусству в подобной труппе резко отличается от обучения в каком-нибудь Щукинском - при оплошности пареньков в лучшем случае избивают, а-то и под снег поставят с кадкой на голове ночевать. И вот этим двум друзьям предстоит пройти по всему двадцатому веку и пережить все то, что выпало на долю страны. Туманные годы феодального бесчинства и бардака, расцвет популярности китайской оперы, война с Японией, послевоенная охота на ведьм и, самое страшное, культурная революция, втоптавшая в грязь все то, что воспитывалось тысячелетиями, но не подходило для пролетарской «культуры». Где-то в глубине всего один из актеров любит свою жену, другой - любит друга, но какая, в сущности, разница. Все это лишь отличная фигура, которая тонко улавливает все дуновения внешних ветров. Главная прелесть фильма заключается в том (за исключением, конечно, ликвидации исторической безграмотности в плане знакомства с историей Китая 20-го века), что Кайгэ умудрился соединить в одной картине два фильма, один из которых - сложная история дружбы и любви одного актера к другому, выросшая из оперы «Прощай, моя наложница» - вплетается в несколько более широкую - историю всего китайского народа. Таких фильмов, когда на фоне исторических событий происходят какие-то более мелкие, интимные вещи, гораздо больше, чем того возможно хотелось бы, но мало кому удается соединить эти две, требующие чуткого подхода к драматургии и эволюциям персонажей, линии так, чтобы шов не резал чувство прекрасного у зрителя. Кайгэ удалось. Это эпический фильм, который не пугается своего размаха и не падает, путаясь в патлах. И это романтический фильм, который не утопает в слезах и соплях, а вовремя уступает дорогу, где надо темам, о которых фильм все-таки на самом деле. Есть тут и тема гомосексуализма, втиснутого в такие глубины подсознания, что порой заставляет человека вытворять необдуманные и нелогичные поступки. Есть и прямо-таки диккенсовские сцены сиротства. Есть просто бесконечная не любовь - трепет к искусству пекинской оперы. Не обожествление, не воспевание, не романтизация - нет, Кайгэ выдает всю сущность тренировок, но без них ни о каком высоком искусстве речи идти не может совершено. Есть тут и обреченная горесть и затаенная злоба против всех этих «швондеров», если угодно, с плакатами, черными повязками и не менее черными душами. Все эти революционные свершения и низложение искусства «богатых» проходила не только Китайская республика, поэтому эти страшные сцены с костром, расстрелами, унижениями выглядят не экзотически ужасными, а узнаваемо пугающими. Причем, что интересно, все эти эмоции - тревогу, любовь - Кайгэ переносит не только на работу с актерами, но и с камерой, аккуратно сопровождая героев по их путешествию через время и увязывая театр и историю, вечное противостояние искусства и хаоса толпы, поглощение политики творчеством и наоборот. Впрочем, о стилистической составляющей тут особо не о чем поговорить. Почерк Кайгэ уже сформировался, а приглушенное освещение при съемке через фильтры мы увидим в более ярком проявлении чуть позже. Сейчас же режиссер делает все возможное, чтобы не мешать истории разворачиваться, а актерам - играть. В результате история разворачивается как следует, а актеры как следует играют. Тот факт, что фильму дали Золотую пальмовую ветвь, нужно рассматривать скорее, как жест в поддержку Кайгэ и прочих его соратников. Нет, фильм снят отлично, качественно и грамотно, но таких фильмов на свете много и в том году в конкурсе было несколько как минимум не хуже. Однако таких, чтобы смело рассказывали об истории Китая без прикрас, да еще и снят, собственно, в Китае. При такой жесткой цензуре и суровом наказании за любые нарушения, снимать то, о чем душа болит - это достойно любых наград и никаких претензий к Луи Малю и остальным членам жюри просто быть не может. На родине режиссера фильм, конечно, запретили, а сам автор получил на орехи. (M_Thompson)
«Прощай, моя наложница» - это попытка писательницы Лилиан Ли и режиссера Чэнь Кайгэ оценить недавнее прошлое Китая на примере жизни людей искусства. В центре повествования - две тесно сплетенные актерские судьбы, с детства не знавшие спокойной жизни. За три часа экранного времени перед зрителем пронесется полвека потрясений огромной страны, омут перемен, в котором неизменным будет оставаться лишь театр. - В нашем обществе одинаково презирают проституток и актеров. (с) Дози попал в оперу будучи маленьким замкнутым ребенком, в тот день он лишился матери и своего лишнего шестого пальца, безжалостно отрубленного тесаком. Мать - проститутка, оставленный на произвол судьбы единственным родным человеком, Дози всю жизнь испытывал к жрицам любви открытую неприязнь. Отсеченный палец стал его первой жертвой искусству, а сожженное одеяло матери - первым отречением. Жизнь в опере полна боли и лишений, а каждая ошибка на пути к совершенству чревата побоями. Далеко не всем дано пройти сквозь жестокое горнило театральной школы к успеху и славе. Дози прошел этот путь, но не в одиночку. Талант его раскрылся лишь в дуэте с другом Шито, а традиционная опера «Прощай, моя наложница» стала для них краеугольным камнем, определившим дальнейшую судьбу. Шито всегда исполнял роли героев, тогда как Дози был «по природе своей девочкой, а не мальчиком». С годами грани между мужским и женским началом стерлись в его характере, образовав единое целое, позволявшее блистать на сцене. По мере того, как роль верной наложницы сливалась с характером Дози, Шито становился ему все дороже, а дружба постепенно перетекала в привязанность и жажду нетрадиционной любви. Тогда в их жизни и появилась женщина из дома цвета вишни, тонкой нитью разделившая их судьбы. Навязавшись в женихи к Шито из корыстных целей, Юксиань полюбила его. Сильная духом женщина долгие годы сохраняла равновесие в жизни двух актеров, поддерживая Шито в минуты творческих скитаний, вытаскивая Дози из опиумного плена. Расплатой за преданность было лишь предательство - актеры на сцене становятся актерами в жизни. - Неужели спасти народ можно только через казни? (с) Всего за какие-то 50 лет в Китае произошел целый водоворот событий, от Японской оккупации и до культурной революции. В эти тяжелые годы мало кого заботили понятия дружбы, чести или справедливости. За спасение человека от расстрела можно было получить плевок в лицо, а избежавший голодной смерти подкидыш готов был заложить своих спасителей перед новой властью. Менялись правители, взгляды и нравы, но театр должен был остаться неизменным, с его лоском и традициями, канонами и репертуаром. Но лишь только новая политика Мао сломала театр своей нигилистической пропагандой, сломались и актеры, для которых опера была жизненным стержнем и основой существования. Приход к власти хунвейбинов, повергших страну в хаос на долгие десять лет, становится апогеем этой истории. Фильм получил «Золотой глобус» и «Пальмовую ветвь», но был холодно принят в родной стране. Возможно, всему причиной неготовность китайцев признать и переоценить собственное прошлое. Фильм-исповедь движения пятого поколения, решившегося на непредвзятую оценку истории страны. В нем нет положительных и отрицательных героев, есть только люди, аполитичные и преданные одному лишь искусству. Борьбы традиций с новым мышлением для них не существует, они просто играют отточенные до совершенства оперы, посвящая себя всецело одной лишь сцене. Продуманная до мелочей операторская работа, искренняя актерская игра и чуждые европейскому уху мотивы Пекинской оперы делают фильм технически совершенным, что немаловажно для истории, в которой события развиваются вокруг театра. Актеры идеально вписались в свои роли, бросившись вместе с героями в эту жестокую мясорубку истории. Некоторые эпизоды выстроены так ярко, что остаются в памяти еще долгое время, вызывая гнетущие чувства, порождая тягостные мысли. Пустой взгляд женщины, познавшей боль предательства, испуганный мальчик, мечущийся с окровавленной рукой по комнатам, костры революции, с горящими в них актерскими масками, каждый отдельный кадр, каждая сцена дышит трагизмом судеб ушедшей навсегда эпохи. Вывод: Сложный и невероятно глубокий фильм, однозначное «кино не для всех». Повторяющаяся в фильме несколько раз сцена оперы «Прощай, моя наложница» словно подчеркивает традиционализм китайской культуры, устоявший даже под натиском бескомпромиссного нигилизма. История взаимоотношений двух актеров, сплетение их дружбы и гомосексуальности, выбирающейся со сцены в реальную жизнь, является маленькой трагедией на фоне больших перемен. Жизнь героев словно иллюстрация зависимости судеб людей от внешних изменений. Каждый любитель серьезного кино обязательно должен познакомиться с этой картиной, лишенной радостных тонов и удерживающей зрителя в постоянном напряжении. (Eriksh)