МСЬЕ КЛЯЙН (1976)
MR. KLEIN

"Месье Кляйн" ("Мсье Кляйн"). Париж. 1942. Робер Кляйн (Ален Делон), эльзасец по происхождению, католик по воспитанию, несмотря на немецкую оккупацию, вполне преуспевает, скупая по дешевке у евреев произведения искусства, мебель. Но вся его жизнь резко меняется, когда он получает по почте газету, предназначенную для евреев, и обнаруживает, что у него есть двойник. Несколько загадочный сюжет, ретростиль, в котором снят фильм, великолепная игра Делона, глубина и оригинальность сценария Франко Солинаса способствовали успеху фильма. (М. Иванов)

Разгар Второй мировой войны, Париж. Робер Кляйн не видит проблем в том, что немцы оккупируют Францию. У него есть хорошая квартира, любовница и растущий бизнес. Евреи, подвергнутые дискриминации законами, принятыми французским правительством, распродают ценные произведения искусства - и Кляйну легко договориться с ними о выгодной цене. Его приятная жизнь рушится после того, как он узнает, что есть другой Робер Кляйн - еврей с весьма таинственным поведением. Очень скоро такая омонимия привлекает пристальное (и угрожающее) внимание полиции к солидному торговцу искусством...

Ловкий, цинично-обаятельный Робер Кляйн использует положение богатых евреев в оккупированном нацистами Париже и скупает у них по дешевке картины и антиквариат. Однажды в своей почте он находит газету "Les informations juives" (Еврейская информация). Во время поисков случайного еврейского двойника он все более попадает в темный лабиринт намеков, загадок и шифровок. В конце концов, Робер Кляйн, деловой эльзасец, становится Робером Кляйном - евреем. Его увозят в Освенцим.

Интересный и элегантный фильм с прекрасными актерами и блистательной режиссурой Джозефа Лоузи. Изумительная игра лучших актеров Франции, Алена Делона (в роли преуспевающего торговца антиквариатом) и Жанны Моро, заставляет зрителей задуматься над жизненно важными вопросами самоопределения человека, нахождением своего места в жизни, взаимодействия с окружающими его людьми и миром, переоценкой жизненных ценностей и приоритетов.

СЕЗАР, 1977
Победитель: Лучший фильм (Джозеф Лоузи), Лучший режиссер (Джозеф Лоузи), Лучшие декорации (Александр Траунер).
Номинации: Лучший актер (Ален Делон), Лучшая работа оператора (Джерри Фишер), Лучший монтаж (Анри Ланоэ), Лучший звук (Jean Labussiere).
КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1976
Номинация: Золотая пальмовая ветвь (Джозеф Лоузи).

Один из продюсеров фильма Ален Делон, что еще раз говорит о нем как о многогранном человеке. "Несерьезным" актером Делона сделал советский прокат, покупая сплошь полицейские боевики и не всегда лучшие...
Бюджет: $3 500 000.
Премьера: 23 сентября 1976 (Италия).
Картина входит в список лучших фильмов по мнению кинокритика Роджера Эберта.
Ричард Комбз. "Двойная игра Джозефа Лоузи" - http://cinematheque.ru/post/138872.
Джозеф Лоузи / Joseph Losey (14 января 1909, Ла-Кросс, штат Висконсин - 22 июня 1984, Лондон) - американский и британский режиссер театра и кино. Выходец из богатой семьи. Учился в Германии вместе с Бертольдом Брехтом, затем вернулся в США, где работал на Бродвее и в Голливуде. В 1951 году стал жертвой маккартистской «охоты на ведьм»: был обвинен в связях с коммунистами и включен в «Черный список» Голливуда. После этого Лоузи решил уехать в добровольное изгнание в Великобританию. Первое время даже в Великобритании Лоузи был вынужден работать под псевдонимом (Виктор Хенбери - фильм «Спящий тигр», 1954 и Джозеф Уолтон - «Близкий незнакомец», 1956), так как актеры боялись, что после работы в фильмах Лоузи у них тоже могут возникнуть проблемы в Голливуде. В 1960-е работал вместе с драматургом Гарольдом Пинтером. Все наиболее успешные картины Лоузи сняты в сотрудничестве с ним, в том числе «Слуга» (1963), «Несчастный случай» (1967) и «Посредник» (1971). Все эти фильмы были отмечены международными наградами, включая «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля за «Посредника». Последней крупной постановкой Лоузи был «Дон Жуан» (1979), экранизация оперы Моцарта. Избранная фильмография: 1948 - Мальчик с зелеными волосами / The Boy with Green Hair; 1951 - Мародер / The Prowler; 1962 - Ева / Eva; 1963 - Слуга / The Servant; 1964 - За короля и Отечество / King & Country; 1966 - Модести Блэйз / Modesty Blaise; 1967 - Несчастный случай / Accident; 1968 - Тайная церемония / Secret Ceremony; 1968 - Бум! / Boom!; 1970 - Силуэты на пересеченной местности / Figures in a Landscape; 1971 - Посредник / The Go-Between; 1972 - Убийство Троцкого / The Assassination of Trotsky; 1973 - Кукольный дом / A Doll's House; 1975 - Галилео / Galileo; 1975 - Романтичная англичанка / The Romantic Englishwoman; 1976 - Месье Кляйн / Monsieur Klein; 1982 - Форель / La truite.
Ален Делон / Alain Delon (Ален Фабьен Морис Марсель Делон / Alain Fabien Maurice Marcel Delon) род. 8 ноября 1935 в южном пригороде Парижа - французский киноактер, актер театра, режиссер, продюсер, сценарист. Кинозвезда и секс-символ 1960-х - 1980-х годов. Наибольшую известность приобрел после фильмов «На ярком солнце» (1960), «Рокко и его братья» (1961), «Леопард» (1962, номинирован на «Золотой глобус» как «самый многообещающий новичок среди мужчин»). Обладатель премии «Сезар» за лучшую мужскую роль в картине «Наша история» (1984). Офицер ордена Почетного легиона. Актер пользовался большим успехом у советских женщин; его имя в массовом сознании стало нарицательным. Подробнее в Википедии - http://ru.wikipedia.org/wiki/Делон,_Ален.
Российский портал, посвященный Алену Делону - http://alain-delon.ru/.
Биография актера - http://cinema.newizv.ru/actors/66/; http://oldcinema.110mb.com/del1.htm.
Интервью Алена Делона разных лет - http://peoples.ru/art/cinema/actor/delon/.
Фотогалерея Делона - http://toutlecine.com/star/photos/0000/00007612-alain-delon.html;

Экзистенциальная драма военных времен. Темы двойника и чуждости для человеческой индивидуальности ирреального и абсурдного окружающего мира, своего рода «разорванности сознания», метафизического несоответствия души и тела, в которое она заключена, - постоянные мотивы творчества английского режиссера Джозефа Лоузи, американца по происхождению. Но и в ряде серьезных ролей французского актера Алена Делона («На ярком солнце», «Рокко и его братья», «Затмение», «Самурай», новелла «Уильям Уилсон» в киноальманахе «Три шага в бреду», «Первая ночь покоя») тоже проявляется двойственность натуры его персонажей. Они как бы не равны самим себе, вроде находятся здесь и сейчас - и одновременно кажется, что озабочены поисками чего-то непостижимого. Герои словно засланы в мир даже без знания собственного истинного предназначения. Неудивительно, что Лоузи и Делон давно мечтали поработать в кино вместе. Но амбициозный проект экранизации «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста так и остался нереализованным. А в их первой картине «Убийство Троцкого» метафизическая проблематика все-таки вступила в противоречие с несколько бульварной историей «охоты» Рамона Маркадеро за главным врагом Сталина. И только в ленте «Месье Клейн», одним из продюсеров которой стал сам Ален Делон, им удалось выразить интересующую обоих тему амбивалентности человеческой судьбы именно в метафорическом плане. Вполне преуспевающий француз Робер Клейн продолжает заниматься торговлей антиквариатом и живописными полотнами даже в оккупированном немцами Париже 1942 года. Но неожиданно он оказывается отождествленным с неким евреем, тоже по фамилии Клейн, участником Сопротивления, которого разыскивают французская полиция и гестапо. И этот второй Клейн вовсе не появится во плоти на экране, если не считать, что в финале мелькнет в толпе арестованных некто, кого тоже можно принять за подозреваемого подпольщика. Однако по воле властей, верящих бумагам больше, чем людям, как раз французский арт-делец должен ожидать своей смертной участи вместе с тысячами евреев. Кафкианский мотив обреченности человека, случайно попавшего под жернова машины подавления и системы власти, конкретизируется именно благодаря идее двойника. Он хоть и неуловим, но в определенном плане является по своим действиям (о которых только упоминается) более реальным лицом, действительно существующим, а не кажущимся. Бесплодный же в этом мире вытесняется из него бесплотным. Имеет значение еще и то, что вполне невинный месье Клейн разделяет судьбу невинного народа, который веками расплачивается за приписываемый ему на словах и на бумаге «первородный» грех - распятие Христа, в чем был, в частности, повинен изощренный казуист, представитель власти Понтий Пилат. А вот название фильма Джозефа Лоузи, знаменательно заслужившего главный «Сезар», следует переводить именно так: «Месье Клейн», а не вненационально - «Господин Клейн», чтобы было сразу ясно, что речь идет как бы о двуликом человеке, французе-еврее. (Сергей Кудрявцев)

Получив по почте «черную метку», газету для недочеловеков «Еврейский вестник», эльзасец Робер Кляйн (Делон), наживающийся в оккупированном Париже на чужих страданиях, искренне возмущен. Поиски гипотетического Кляйна-2, с которым его перепутали, могут завести слишком далеко. Например, в Дахау. Кафкианским адом обычно называют мир серый и убогий. Какое заблуждение. Ад населен ценителями живописи в бархатных халатах, женщинами в кимоно и седовласыми докторами, безошибочно отличающими арийский череп от семитского. Дрожащие от страха обитатели замка Носферату отдают все за надежду бежать в нейтральную Испанию, а упыри нового поколения прекрасным солнечным днем сгоняют жертв к эшелонам. Крысолов из Гаммельна легко бросает свою флейту. Она ему не нужна. Он манит Кляйна ароматом своей сигары, роскошью своей квартиры, голосом в телефоне, грохотом разорвавшейся на улице гранаты. Вот сейчас, через секунду, за углом бульвара дым рассеется - и мы увидим лицо Крысолова, если у него, конечно, есть лицо. Еще чуть-чуть, только одно слово, только один вопрос, что вы, что вы, я на минутку, мне уже выдали бумаги, что я свободен, но я знаю, он здесь, я слышал его имя, что вы, мне не сюда, не в эшелон... Впрочем, если в очереди в крематорий Кляйн-1 встретит Кляйна-2, это будет хеппи-эндом для кафкианского ада. (Михаил Трофименков)

Человек искал своего двойника — и нашел. Удачный пример того, как настоящий мастер раскрывает заезженную тему, полностью ее обновляя и оставляя зрителя сидеть перед титрами. Робер Кляйн, покупающий у обнищавших евреев картины, щеголь и жесткий себялюбец, хочет узнать о своем неожиданном однофамильце, чтобы избавить себя от угрозы. Евреев в оккупированном Париже еще не депортируют, но этот момент уже близок. Впрочем, Робера Кляйна это никак не касается. Он ходит в кафе, устраивает приемы, развлекается с нервной и прекрасной Джульет Берто, а заодно играет в сыщика, пытаясь разобраться, кто мог отправить на его имя такой неподходящий предмет. В фильме присутствует паутина, кафкианская эстетика машины, которую нечаянно тронули, чтобы она начала пожирать людей, доказывая жизнеспособность. Но, кажется, Робера Кляйна гораздо больше интересует другое — может ли кто-то быть похожим на него? Как он живет? Что он делает? Нечаянно посмотрев в зеркало, он видит там незнакомца. И этот незнакомец уже не вернется обратно. "Мсье Кляйн" — это личностный переворот, который не акцентируется, но застает тебя врасплох. Лоузи вообще чужд рассказа, он оставляет зрителя наедине с многозначностью. В сущности, Робер не испытывает раскаяния и не жертвует собой, поэтому его поступок впечатляет гораздо сильнее, хотя это можно рассматривать как некую разновидность самонаказания. Но мне кажется, что он вдруг понимает, что вполне мог бы быть другим мсье Кляйном и занимает его место на шахматной доске. Оценка: 4/5. (Мор, ekranka.ru)

Месье Кляйн (Ален Делон), герой величайшего (и последнего из великих) фильма Лоузи после Слуги, тоже является чем-то вроде сжатого отражения карьеры режиссера. Кляйн - делец от искусства, он фокусирует в себе все эти признаки статуса, эмблемы идентичности, даже разгадки детективных историй, которые процветали в творчестве Лоузи в предыдущие три десятилетия. В первом британском фильме Лоузи Спящий тигр инспектор полиции смотрит на картину Миро в офисе психиатра так, как будто это тест Роршаха. Ян, молодой художник из Свидания вслепую, идентифицирует небольшую картину ("Семнадцатый век, этюд для портрета, возможно, Ван Дейк") - картина была вытащена из груды менее ценного антиквариата, находившейся на месте убийства, и сможет указать на личность (или, по крайней мере, социальное окружение) настоящего убийцы. Аналогичную траекторию сюжета, или нечто вроде расследования с более психологичными ходами, можно наблюдать и в Месье Кляйне. Первый раз мы видим героя торгующимся за "портрет голландца" Адриана Ван Остаде. На дворе 1942 год, клиент - еврей, который стремится скорее покинуть Париж и избежать преследований. Сделка совершается, и с этого момента Кляйн обнаруживает свое неожиданное отражение - другого месье Кляйна, еврея, почта которого начинает приходить к нему, и другая личность навязчиво обволакивает героя. В процессе разгадывания загадки Кляйн проявляет ностальгию по собственным корням и обнаруживает "другую расу" Кляйнов в Голландии. Мир вокруг него рушится, но он продолжает цепляться за портрет Ван Остаде как за некий символ собственной идентичности. Погоня за другим Кляйном приводит к тому, что он попадает под облаву и отправляется в концентрационный лагерь. Искусство, которое изначально заявлено как коммерческий товар (в фильме Форель рынок становится многонациональным), становится последней точкой идентичности и связующим звеном для более широких идентификаций. Ни одно течение не исключает другого; здесь словно происходит постоянный циклический процесс, цикл сублимации, который может включать в себя и другие сублимации. Лоузи сказал, что попытка отречься от своего англиканского воспитания и связанное с этим чувство вины нашла отражение в его "увлеченности политикой", которая "стала чем-то вроде религии". Отсюда же глубоко религиозная иконография его фильмов: огромные каменные ангелы, которые пролетают через картины Ева и Тайная церемония, колокола, дающие надежду, которые звонят в Венеции, Оксфорде и Мехико. Все это - следы влияния католицизма, возможно, сублимация отторжения, которое Лоузи испытывал по отношению к своему англиканскому воспитанию. В то же время Ленора (Элизабет Тейлор), исповедуясь в картине Тайная церемония, говорит: "Три года я скиталась с места на место, словно гонимый еврей" - вот где она, словно двойник месье Кляйна, встречается с изгнанником Лоузи. "Меня преследовали по политическим мотивам, почти как еврея" - признавался Лоузи Мишелю Симану. Еврей, католик, англиканин - здесь мы снова видим множество отражений и двуликость, еще больше дробных отблесков на воде. (Ричард Комбз)

Все, кто сомневается в творческих способностях Алена Делона как разнопланового актера, могут легко убедиться в своей неправоте, стоит им лишь посмотреть этот шедевр. Делон играет Робера Кляйна, ловкого и циничного торговца антиквариатом. Все бы ничего, да вот только дело происходит в Париже в 1942-ом году. Он жестоко пользуется безвыходным положением евреев и скупает у них за бесценок принадлежащие им произведения искусства. У него нет угрызений совести, он с удовольствием пользуется всеми радостями жизни, не замечая, или даже не желая замечать, какая трагедия происходит вокруг. Повторюсь, он даже пользуется ситуацией себе во благо...Но во благо ли своей душе? Но вдруг судьба преподносит жестокий сюрприз- однажды у порога своей двери он обнаруживает свежую газету, газету, да не простую- она рассылается с ведома оккупационных властей членам еврейской общины и служит словно клеймом, приговором... Жизнь для Кляйна перевернулась с ног на голову- это была не ошибка почтальона, там была указана его фамилия и адрес. Прежние радости померкли, его перевели на сторону изгоев, он словно открыл глаза и увидел другую сторону жизни. От него требуют доказательств, что он не еврей. Он выясняет, что есть какой-то другой Кляйн, еврей, скрывающийся от властей. Роль этого человека в происшедшей ошибке (и ошибке ли?) занимает теперь в его жизни главное место. Он уверен в своем происхождении и не хочет проходить унизительное медицинское освидетельствование, ожидая прибытия ответов на запросы о своих предках, но машина репрессий уже запущена... От него отворачиваются друзья, бросает женщина. Ближайший друг (Лонсдэйл) цинично наживается на его беде, как сам он поступал в свое время с другими. Робер остается один и пренебрегая опасностью лишь жаждет встречи со своим двойником, все больше понимая, что он- это его поздно проснувшаяся совесть... Сильный фильм! (le-cinema.narod.ru)

Это даже не случай Ницше - бездна не будет вглядываться в тебя, потому что бездны нет. Есть что-то обратное случаю бездны - что-то огромное и тяжелое, неструктурированное, спутанное, ризоматичное. Не пустота, не пропасть, а перенасыщенная, детальная полнота. Это как жить у огромного пузыря, наполненного сырой нефтью - спать у его непроницаемой поверхности, ощущать всей кожей мельчайшие движения внутри, пугливо поглаживать бок этого пузыря. И однажды ты захочешь узнать, что живет внутри. И дальше будет все страшнее и страшнее и, как не парадоксально, все интересней и интересней. Интересно до смерти. Комфорт маленького мирка, в котором жарко горит камин, так уютно в мягком атласном халате и на кровати лежит Жюльет Берто в полупрозрачном пеньюаре, читая то «Моби Дика», то какую-то порнографическую книжонку, разрушить весьма просто. И, что самое главное, мсье Робер Кляйн не будет к этому готов. И, что еще важней, мсье Робер Кляйн захочет разобраться в ситуации, погружаясь все глубже и глубже. И это приведет его к гибели. В 1942 году выписывать «Еврейский вестник» в любом городе Европы было равно подписанию собственного смертного приговора. Страх зарождается исподволь, постепенно - когда в огромном пузыре с непроницаемой поверхностью начинают шевелиться какие-то бугры и волны. Это страх намеков, страх совпадений. В этом есть нечто даже не кафкианское, а предкафкианское - еще не «Процесс», но подготовка к процессу; страх возникает оттого, что процесс не остановить, не умолить, не убежать от него. Любые движения только усугубляют действие - ничего уже нельзя вернуть обратно. К 1976 году, в котором был снят фильм Джозефа Лоузи «Мсье Кляйн», Ален Делон уже переиграл и десяток ролей плохих парней с глазами, вырезанными из мертвого голубого льда, и десяток хороших парней с глазами не менее яркого голубого оттенка - но в этом фильме он кардинально иной: с пепельно-серыми усталыми глазами, постаревший, с глубокими морщинами на лбу и червячком шрама на подбородке. Возможно, лишь в фильмах Лоузи можно открыть для себя нового Делона (даже в преувеличенно галлюцинаторном «Убийстве Троцкого»), срывая с него заскорузлую корку клише, и достигая самого сердца пронзительного звучания роли. Важно и то, что Делон уже прикоснулся к ролям, в которой он чувствовал Другого или играл Другого - Вильяма Вильсона и Тома Рипли - но в роли Робера Кляйна он достигает той правды, которая открывается тогда, когда попытка познать Другого оканчивается трагично. Эта погоня за Другим, таким назойливым, разрушающим, непозаваемым, всегда будет отставать от него, как Ахилл всегда будет отставать от черепахи, - на половину шага, на четверть, на восьмую часть, на шестнадцатую... Притом, что Другой все время, как на ринге, будет разрывать дистанцию, согласуясь с собственным желанием - будет жалить, интриговать, подводить к черте. Здесь к Кафке подключается Пинчон - так Эдипа Маас из повести «Выкрикивается лот №49» будет вечно ожидать развязки, которая никогда не наступит. И в этом снова кафкианский страх, что даже после смерти не будет никакого успокоения, что весь этот процесс - бесконечен, и если и посчастливится умереть, то смертью собаки внутри вагона на пересылке в концентрационный лагерь. Но упоительная погоня за Другим - это погоня слепца, которого обуяло желание узнать, что же будет, если расщепить атом. Страх заменяется любопытством и желанием доказать, что ты - это не Другой. И мсье Кляйн постепенно погружается в эту темную густую нефть поисков - сначала пальцы, ладони, предплечья, пока не погружается полностью. Лоузи мастерски разбрасывает в течение фильма различные предметы, которые однозначно рифмуются зрителем - изображения животных, красные ожоги на стенах, которые остались после продажи картин, фотографии, книги Мелвилла, цвета одежды. И это знак самому мсье Кляйну - в такой коловерти, не признающей ни причин, ни следствий невозможно в чем-либо разобраться, ничего отыскать, разложить по полочкам. Порядок равен смерти. Разгадка равна смерти. Увидеть самого себя в облике Другого равно смерти. Здесь вспоминается и Джон Локк из фильма Антониони «Профессия: репортер», который надел на себя личину Другого по собственной воле - вторжение Другого в жизнь Кляйна еще более катастрофично, так как его нельзя контролировать. Следует вспомнить и других актеров этого великолепного фильма - и в этом припоминании все четче начинают просматриваться лотмановские нотки (Лотман пишет о том, что зритель сближает разные фильмы различных режиссеров и соединяет их в некое целое с помощью одного актера - случай Жана Габена) - так невольно к этому фильму Лоузи присоединяется, через Жюльет Берто, Мишеля Лонсдаля и Эрмин Карагез, ранние фильмы Риветта с их звенящей темой страха и паранойи. Фамилия «Лоузи» в кинематографе обозначает «точность», и в фильме «Мсье Кляйн» он постепенно нагнетает обстановку таким образом, чтобы стало совершенно ясно - ничего уже нельзя вернуть обратно. И важно, что разгадки не будет, так как разгадок не бывает там, где они не имеют никакого значения. Рассматривать произошедшее с мсье Кляйном, как расплату за его грязные делишки по скупке имущества евреев по дешевке, для данного фильма несколько одномерно. Фильм Лоузи не многослоен, он сплетен из множества нитей. Это не фильм-пирог, а фильм-клубок, и важнейшим его свойством является то, что при всем удовольствии от распутывания нитей, острого синефильского удовольствия - упоения поверхностью, сделанностью, ремеслом, визуальным - фильм действует политически. Когда человеческое море тянет Робера Кляйна к вагонам, а он кричит, что сейчас вернется, рождаются чувство, которое как бы перечеркивает все - визию, рассказ, моралитэ. Чувство борьбы с гравитацией - горькое и безнадежное, так как знаешь, что победить гравитацию невозможно. (Алексей Тютькин)

Причудливый фильм Джозефа Лоузи получил премию французской киноакадемии как лучшая картина года. Лоузи и правда удалось ловко запудрить зрителям и кинокритикам мозги. С одной стороны, это "гражданский" фильм: через казус, случившийся с месье Кляйном, зритель особенно остро воспринимает нацисткие гонения на евреев оккупированного Парижа. А с другой стороны, фильм Лоузи - заковыристая притча о двойниках, где 42-й год выступает лишь в качестве мрачного антуража, выбранного потому, что у многих воспоминания о Второй мировой войне свежи, а, для тех, кому свежести не хватает, чужие воспоминания - вследствие большого тиража - хорошо известны. Итак, Робер Кляйн (Ален Делон) живет в оккупированном нацистами Париже и пользуется неблагоприятной обстановкой себе во благо - скупает по дешевке у евреев, панически бегущих за границу, произведения искусства. Провернув очередную сделку, Кляйн провожает клиента и находит на пороге квартиры газету "Еврейский вестник", издаваемую при поддержке префектуры, со своим именем в качестве адресата. Перепугавшись, Кляйн пытается выяснить, чья это "дурная шутка". Оказывается, что произошла ошибка. Действительно, где-то живет еврей Робер Кляйн, и газета просто пришла не по адресу. Кляйну-не-еврею не верится, что ошибка произошла случайно, и потому, пытаясь отмазаться перед полицией, друзьями и так далее, параллельно он пытается провести свое собственное небольшое расследование - ибо дело пахнет жареным. Подобно кафкианскому К., наш К. настолько проникается расследованием, что забывает обо всем и откровенно плюет на опасность. Ему плевать, что из Алена Делона, который вместо одеколона пьет двойной бурбон и говорит по-французски, он постепенно превращается в изгоя. Кляйн так упорно разыскивает другого Кляйна потому, что другой Кляйн для него нечто большее, чем просто опасный однофамилец, который пытается использовать его в своих целях (а на самом деле так и есть. Этот хитрый еврей - подпольщик, прикрывающийся Кляйном-барыгой). Но нашего Кляйна это не смущает. Для него образ Того Кляйна окутан тайной, загадкой. Тот Кляйн - борец, активист, что совершенно несвойственно нашему Кляйну. Тот Кляйн даже вхож в аристократические круги, куда нет доступа Нашему Кляйну. Еврей Кляйн - альтер-эго нееврея Кляйна. Найти Кляйна - значит восстановить свою целостность. Но Тот Кляйн неизменно исчезает, и Наш Кляйн в лучшем случае успевает заметить неуловимое движение, конец шарфа, поднятый порывом ветра, фетровую шляпу, теряющуюся в недрах черного автомобиля префектуры. Финальная сцена: Кляйн уже практически догоняет Кляйна. Это случается на пункте сбора, окольцованном колючей проволокой и концентрическими кругами нацистов с автоматами и овчарками. Здесь евреев загоняют в товарняки и отправляют в Германию. Последние кадры - мелькающие вагоны поезда. В одном из вагонов едет один Кляйн, в одном из вагонов едет другой Кляйн. Где-нибудь в Дахау они, несомненно, встретятся и, несомненно, погибнут, - ведь увидев своего доппельгангера ты, несомненно, гибнешь... Таким образом. главным для Кляйна оказывается не спасение своей шкуры и тихое конформисткое прозябание, а познание себя, окружающего мира, чья воинственная непристойность является острой, режущей, но - мишурой. Диковатый "расклад" для зрителя, привыкшего к темам, которые выбирает Лоузи... Но у фильма есть серьезный минус. Ему не достает экспрессии. Он, в общем-то, довольно скучен и чрезмерно затянут... Впрочем, это не самый больший грех. Оценка: 4/5. (Владимир Гордеев, ekranka.ru)

В оккупированном фашистами Париже января 1942 года Робер Кляйн, преуспевающий торговец антиквариатом, как ни в чем ни бывало продолжает наслаждаться плодами жизни. Оно, конечно, неспокойно теперь - вся эта раздражающая суета, связанная с депортацией еврейского населения, засилье вездесущих соглядатаев, комендантские часы, и так далее, но от всего этого можно отгородиться плотными ставнями, грамофоном, либо предаться плотским утехам с красоткой-сожительницей. Роберу даже на руку сложившаяся ситуация: евреи теперь вынуждены распродавать фамильное имущество, и от клиентов просто нет отбоя - таким образом бизнес мсье Кляйна процветает. Человек, лишенный гражданской совести - он не морщась занижает цены на приносимые ему старинные живописные полотна: в конце концов, чей-то там геноцид - Не Его проблема. Но однажды судьба сделает так, что мир уйдет у Робера Кляйна из-под ног. Окончательно и бесповоротно. Кто-то подбросит ему под дверь свежий номер «Еврейского вестника». Кляйн обратится в почтовое агентство, и там ему сообщат, что его просто перепутали с другим Робером Кляйном. Евреем. С этого дня Другой мсье Кляйн будет следовать за нашим Робером по пятам, незримо вторгаясь в его жизнь, а наш Робер, в свою очередь, сделает все, чтобы попытаться выследить своего двойника. Но что это будет за слежка! В ходе своего самостоятельного расследования Робер заглянет в самые жуткие уголки реальности, совершит завораживающий путь от верхних днищ ада в самые нижние, откуда ему уже не будет возврата. Он получит ответ, но лишь тогда, когда захлопнется мышеловка. В этой истории самым честным, на мой взгляд, является то, что мы так и не увидим никакого перерождения. Это не Голливуд. Мерзавец не станет благороднее, да собственно говоря, перед нами даже не мерзавец. Заурядный в общем-то, «маленький» человек, типичный обыватель, как мы с вами. Где-то рядом идет война, где-то поблизости вершится геноцид, но ведь всегда проще закрыть глаза и притвориться, что ничего этого нет! А поскольку в повседневной жизни именно так и происходит, стоит ли удивляться тому, что главный герой этой выдуманной истории так ни разу и не испытает раскаяния: равнодушный человек останется таковым до самого конца. Даже после того, как Не Его проблема станет, наконец, Его проблемой, мсье Кляйн останется тем, кем был на протяжении всего фильма. Азартным упрямцем, проигравшим в схватке с собственным любопытством. (Голубяка)

Я жив, значит, я выбираю. Я выбираю, значит, я жив. (Вольная интерпретация Жан-Поля Сартра). Прежде чем пойдет речь о фильме, за создание которого Джозеф Лоузи получил заслуженный «Сезар», хочется сказать несколько слов о затронутом в картине вопросе. Холокост - одна из ужасных страниц в истории фашизма, является темой, которую историки смакуют во всех деталях и которую многие предпочитают стыдливо замалчивать в приватных разговорах. Произведения на эту тему являются тяжелыми для восприятия и понимания. Британец по национальности, коммунист по убеждениям, Джозеф Лоузи сумел показать холокост в очень многогранном, достоверном, глубоком изображении. За что и получил заслуженного «Сезара» - высшую кинематографическую награду Франции. Оккупированный Париж, 1942 год. Красавец и богач Робер Кляйн скупает у бедствующих евреев антиквариат, по дешевке. Евреи страдают. Робер пирует во время чумы. Он пытается вынести себе жалкое оправдание в процессе разговора со своим клиентом: «- Я бы не покупал, если б не обстановка в стране. - Так и не покупайте». Хотя, нет. Начать следовало не с этого. Фильм открывается жутковатой сценой: врач осматривает женщину, выясняя, к какой расе она принадлежит. И такое ощущение, что это осмотр не человека, а рабочего скота... Осмотр зубов, измерение черепа... Это - некий пролог к тому, о чем пойдет речь в фильме. Некая демонстрация зрителю того, чем же был геноцид евреев. Начиная, что называется, от печки. А Робер Кляйн - богач, беспечно живущий в оккупированной столице, имеющий жену, много любовниц, дом - полную чашу и блаженное удовлетворение всей жизнью. Однако случается странное: под его дверь подбрасывают газету, распространяемую по подписке для евреев. И главного героя начинает съедать любопытство. Он выясняет, что есть его полный тезка, для которого та газета и предназначалась. С этого момента зрителя будет преследовать неотступный вопрос: почему? Зачем? Имя не редкое, фамилия тоже... Ну выяснил, что есть у тебя двойник и вышла ошибка, так выкинь газету и забудь о случившемся. Но Робера Кляйна тянет к его двойнику, как магнитом, и он пускается в его поиски... Казалось бы, всем понятно, что холокост - одно из чернейших пятен на истории. Может ли абсолютное зло иметь оттенки? Есть ли оттенки у фашизма? Есть ли оттенки у оккупированного Парижа? Имеет ли какие-то тона холокост? Можно ли в каких-то красках накидать портрет человека, который с ходу обвинил незнакомого ему еврея во всех смертных грехах? Фильм «Месье Кляйн» выдержан в очень холодных тонах. Эти тона холодны, как холоден сам оккупированный город в зимнее время. Так же хладнокровен и месье Кляйн, движущийся по наклонной плоскости к неизбежному. Самым интересным в этом фильме является то, что он лишен какого-либо посыла. Он содержит, казалось бы, сухую констатацию фактов. «Месье Кляйн» наполнен длиннотами, филигранной игрой с подтекстом и смыслами, но мы видим только героев, совершающих те или иные поступки. И что характерно, никто из них не положителен. И режиссер не пытается вызвать симпатию зрителя ни к кому из персонажей. Ни симпатию, ни жалость. Он просто сухо преподносит нам историю любопытного обывателя, которому, казалось бы, чего-то не хватает в его невозможно благополучной жизни. На мой взгляд - это фильму в плюс. Режиссер не лезет зрителю в душу и не дергает его за рукав, пытаясь донести до него свое видение смысла и заодно заставить согласиться. Он предоставляет возможность подумать. Что же, подумать есть над чем. Из художественных достоинств фильма, кроме потрясающей гаммы холодных цветов, можно выделить уже упомянутую выше игру с подтекстом. Сцена: месье Кляйн на аукционе, публике предлагают купить гобелен, на котором изображен стервятник. Стервятник с пронзенным сердцем, продолжающий лететь. Не намек ли это на самого главного героя, который, даже когда станет ясно, что следует остановиться, продолжит путь? Он говорит своей спутнице: «Этот гобелен приносит несчастье». Но он закрывает глаза на то, что принесет несчастье ему. Или нет? Здесь тотальное разделение появляющихся мыслей на два лагеря. Первое - действительно ничего не доходило до бедняги, которого в ненужный момент обуяло любопытство. Второе - а может, как раз все понял с самого начала? И шел сознательно? А вот сцена в замке, где он разговаривает с женщиной Флоранс, знающей его двойника. Флоранс называет Робера стервятником. Как еще назвать человека, который наживается на нищете людей, у которых нет выбора? Да, стервятник и в Африке стервятник. Характерно, что второй Кляйн так и не появится в фильме. Мы его не увидим. Разве что во время провокации, где месье Кляйна якобы просят к телефону. Кого увидит друг Робера Пьер, кинув взгляд? Это происходит слишком быстро, чтобы можно было понять, реальный ли это двойник Робера или то было зеркало? Однако факт есть факт - второй Кляйн является живым человеком, евреем, и он неотступно следует по пятам за главным героем. Как издевательская насмешка, звучит исполнение «Интернационала» в роскошной гостиной Кляйна, куда пришли полицейские, дабы наложить арест на имущество... И конечно же, основное двойное дно картины - это коронный вопрос: «Почему?» Каждый зритель начнет после просмотра ломать голову - для чего? Зачем? Ну что в самом деле дернуло месье Кляйна в недобрый час пуститься на поиски своего двойника? Герой Делона сам дает ответ - любопытство. То самое любопытство, которое сгубило кошку. Однако финальные кадры картины, которые по причине общей насыщенности фильма длиннотами кажутся вдвое длинней, дают очередной ход зрительским размышлениям. К Роберу привязывается собака газетчика. И когда на его имя уже готовы фальшивые документы, Робер просит одновременно двух людей позаботиться о ней. Что это? Не втесавшееся ли в душу бессердечного дельца желание хоть раз в жизни помочь только одному живому существу? К самому концу любопытство месье Кляйна оказывается исчерпано до конца. У главного героя на руках фальшивые документы. Но что, что мешает ему пустить их в дело? Последние семь минут картины - это глубоко продуманная игра на нервах зрителя. От финальных сцен просто рвется сердце. Джозеф Лоузи показал в начале фильма, что такое холокост. Покажет он это и в конце. Какими бы ни были мотивы главного героя, но он берет на себя чужую жизнь. Почему же? Из-за того, что надоела своя? Или из-за чувства раскаяния перед обобранными евреями? Или просто из-за тупого желания «пожить взаймы»? Непонятно. Лоузи не дает единого толкования ничему в фильме. Холокост показан в картине настолько многогранно, что удивляешься, как можно посредством подтекстов, двойных доньев, метафор и игры со смыслом, в виде аллегорической притчи так много сказать о геноциде евреев. Сказать практически все... А посыл для себя умный зритель вынесет сам. (Рыжая кошка)