4 МЕСЯЦА, 3 НЕДЕЛИ И 2 ДНЯ (2007)
4 LUNI, 3 SAPTAMANI SI 2 ZILE

День из жизни двух университетских подруг в Румынии времен Чаушеску. Одна из девушек на 2-й день 3-й недели 4-го месяца своей беременности пытается сделать нелегальный аборт, однако в центре фильма оказывается не сам этот акт, а тихое самопожертвование ее подруги...

Социалистическая Республика Румыния, 1987 год. Последние годы режима Николае Чаушеску. Студентки Отилия и Габица - соседки по общежитию. Габица беременна. Аборты запрещены и являются уголовным преступлением. Подруги с трудом собирают сумму, необходимую для нелегального аборта. Отилия снимает номер в дешевой гостинице. Днем у нее запланирована встреча с неким господином Бебе. Обеим девушкам предстоит впервые пройти через подобное испытание. Кто из них пострадает от этого больше? Страшная картина о леденящем и мертвящем холоде несвободы.

Это совершенно бытовая история, развернувшаяся в последние годы социалистического режима: сражают наповал знакомые картинки унылых очередей и усталых теток в убогих гостиничных "ресепшн". Сюжет прост: две студентки, одна из которых забеременела, должны провернуть опасное дельце с нелегальным абортом. Бес здесь, как в любом отличном кино, - в деталях: великолепно прожитые молодым актрисами диалоги, философствующий румынский "дядя Вася", осуществляющий аборты из любви не только к деньгам, но и к женскому телу. Фильм Мунджиу содержит добрую дозу натурализма, потребовавшего от актрис немалой отваги, но без него авторское "послание" не прозвучало бы так сильно.

В коммунистической Румынии 1980-х, две девушки, соседки по общежитию, готовятся к подпольному аборту. Одной из них, Габриэле (Лаура Василиу), предстоит эта страшная процедура, вторая, Отилия (Анамария Маринка), помогает все организовать для подруги, договаривается с врачом (Влад Иванов), а потом и избавляется от следов преступления, ибо такие вещи в стране уголовно наказуемы. Кто из девушек прошел через большее испытание - в конце фильма очевидно: в последней сцене Габриэла с удовольствием ест бифштекс с кровью, а Отилия хочет только одного - все поскорее забыть. Невероятно реалистичный фильм, маленький шедевр киноискусства, оцененный фестивальной публикой и критикой, но собравший, увы, очень мало зрителей в прокате.

КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2007
Победитель: Золотая пальмовая ветвь (Кристиан Мунджиу), Приз ФИПРЕССИ (Кристиан Мунджиу), Кинопремия Французской системы национального образования (Кристиан Мунджиу).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 2008
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке.
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2007
Победитель: Лучший фильм (Кристиан Мунджиу, Олег Муту), Лучший режиссер (Кристиан Мунджиу).
Номинации: Лучшая актриса (Анамария Маринка), Лучший сценарист (Кристиан Мунджиу).
СЕЗАР, 2008
Номинация: Лучший иностранный фильм (Кристиан Мунджиу).
ГОЙЯ, 2009
Победитель: Лучший европейский фильм (Кристиан Мунджиу).
БОДИЛ, 2008
Номинация: Лучший не американский фильм (Кристиан Мунджиу).
ГРАН-ПРИ БРАЗИЛЬСКОГО КИНО, 2009
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Кристиан Мунджиу).
НЕЗАВИСИМЫЙ ДУХ, 2008
Номинация: Лучший иностранный фильм (Кристиан Мунджиу, Румыния).
МКФ В САН-СЕБАСТЬЯНЕ, 2007
Победитель: Приз ФИПРЕССИ за лучший фильм года (Кристиан Мунджиу).
МКФ В ЧИКАГО, 2007
Номинация: Главный приз «Золотой Хьюго» за лучший художественный фильм (Кристиан Мунджиу).
КФ В СТОКГОЛЬМЕ, 2007
Победитель: Лучшая актриса (Анамария Маринка), Приз «Бронзовая лошадь» (Кристиан Мунджиу).
МКФ В СОФИИ, 2008
Победитель: Лучший балканский фильм (Кристиан Мунджиу).
МКФ В ПАЛМ-СПРИНГС, 2008
Победитель: Приз ФИПРЕССИ за лучшую женскую роль (Анамария Маринка, Лаура Василиу).
ГОЛЛИВУДСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2007
Победитель: Международная премия (Кристиан Мунджиу).
ПРЕМИЯ «ТУРИЯ», 2009
Победитель: Лучший иностранный фильм (Кристиан Мунджиу).
ПРЕМИЯ ХЛОТРУДИС, 2009
Победитель: Лучший оригинальный сценарий (Кристиан Мунджиу).
Номинации: Лучший фильм, Лучшая актриса (Анамария Маринка), Лучший режиссер (Кристиан Мунджиу).
ДАВИД ДОНАТЕЛЛО, 2008
Номинация: Лучший европейский фильм (Кристиан Мунджиу).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 2008
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке.
Номинация: Лучшая актриса (3-е место) (Анамария Маринка).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 2008
Номинация: Лучший европейский режиссер (Кристиан Мунджиу).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 2007
Победитель: Лучшая пятерка иностранных фильмов.
ГИЛЬДИИ КИНОКРИТИКОВ РОССИИ, 2007
Победитель: Лучший иностранный фильм.
ВСЕГО 33 НАГРАДЫ И 27 НОМИНАЦИЙ.

«4 месяца, 3 недели и 2 дня» - часть большого проекта под названием «Сказки золотого века» - субъективной истории коммунизма в Румынии, рассказанной на материале городских легенд. Цель проекта - показать этот период без прямых ссылок на коммунизм, но сквозь призму различных историй, посвященных личному выбору, который люди должны были делать в эти тяжелые времена. Это первая картина серии.
Хотя центральным событием фильма является аборт, Мунджиу не высказывает напрямую своего мнения, предоставляя зрителю самому судить, что ужаснее для женщины - сам этот акт или невозможность осуществить его в достойных условиях.
"Сказать по правде, я ненавижу фильмы-проповеди и фильмы-послания. Я не думаю, что кино обладает прямым и сиюминутным образовательным воздействием. Только медленно, постепенно люди, посмотревшие мою картину, начинают размышлять, проникаться ощущением той эпохи и осознавать ужасы того времени" - Кристиан Мунджиу.
Место съемок: Бухарест; Плоешти (Румыния). Несколько сцен были сняты в реальной гостинице «Астория» в Бухаресте.
Кадры фильма - http://cinemagia.ro/filme/4-luni-3-saptamani-si-2-zile-18011/imagini/.
Транспортные средства, показанные в картине - http://imcdb.org/movie.php?id=1032846.
В заключительной сцене в ресторане звучит песня Адриана Даминеску (Adrian Daminescu) «Si m-am indragostit de tine» (И я так в тебя влюбился).
Бюджет: 600,000 евро.
Съемки были завершены еще осенью 2005. Почти за полтора года до премьеры.
Премьера: 17 мая 2007 года (Каннский кинофестиваль).
Название фильма в англоязычном прокате «4 Months, 3 Weeks and 2 Days».
Слоган: «How far would you go for a friend?» (Как далеко Вы пошли бы ради друга?).
Фильм официально был выдвинут от Румынии на соискание премии «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке».
"Формула, которую я повторяю и действительно в нее верю, проста: то, что произошло в Каннах, невероятно важно не только для меня и для румынского кино, но и для всех малых стран с недоразвитой кинематографией, - признался Кристиан Мунджиу - Ведь главная проблема в Румынии - не спродюсировать фильм (вы знаете, я сам продюсирую свои картины вместе с оператором Олегом Муту), а выпустить его на экраны. У нас самое маленькое число зрителей и экранов во всей Европе..."
Ошибки в фильме: Действие фильма происходит в Румынии 1987 года, но в сцене, где Бебе и Отилия въезжают во двор, видны старые модели автомобилей «Dacia», но с бамперами, которые были выпущенные после 1994. Зеркало заднего вида у автомобиля Бебе, также поступило в продажу после 1990 года. Показанные в фильме трамваи были введены в эксплуатацию только в 1990. В сцене, где Отилия выходит из такси около грузчика, видны припаркованные автомобили, в том числе желтый «Daewoo» Matiz (1998) и синий «Dacia» Logan (2004). В разных сценах можно увидеть в домах современный ПВХ стеклопакет. Эту технологию начали использовать в Румынии после 1990 года. В комнате общежития висит постер к фильму «Девственницы-самоубийцы» с изображением Кристен Данст, премьера которого состоялась в 1999. В застольной сцене, именинница рассказывает, как она для окраски пасхальных яиц добилась синего цвета, смешивая желтый с зеленым. Что совершенно невозможно. На самом деле можно получить зеленый, смешивая желтый с синим. Отилия просит у продавца оранжевый «Tic Tac», но вместо этого получает красный. В заключительной сцене в ресторане Отилия просит у официанта бутылку минералки, но ей приносят только пустой стакан. После сцены фильма, когда Отилия готовится выйти из комнаты гостиницы, она поправляет шарф под сумочку. Спускаясь по лестницам, шарф уже расположен над сумочкой. В трамвае шарф снова под сумочкой, а выходя из трамвая, он опять оказывается над сумочкой. Та же ошибка в сцене, где Отилия поправляет сумочку над шарфом и выходит из квартиры своего парня. При смене кадра телодвижение не прерывается, но сумочка чудесным образом оказывается под шарфом.
Официальный сайт фильма: http://4months3weeksand2days.com/.
Стр. на сайте Metacritic (англ.) - http://metacritic.com/movie/4-months-3-weeks-and-2-days.
Стр. на сайте Rotten Tomatoes (англ.) - http://rottentomatoes.com/m/4_months_3_weeks_and_2_days/.
Киноэксперты, как правило, относят фильм Мунджиу к "новому румынскому кино". Чаще других фильмов его сравнивают с картиной «Смерть господина Лазареску» (2005), которую снял тот же оператор, Олег Муту. В обоих фильмах каждая сцена представляется снятой за один дубль, создавая впечатление, что действие фильма разворачивается перед глазами зрителя в реальном времени. Отсутствие монтажных склеек внутри сцен отмечает, в частности, Роджер Эберт, который видит в этом знак проведенной режиссером скрупулезной работы над выстраиванием мизансцен.
Роджер Эберт, обсуждая запредельный инфантилизм героини Василиу, назвал ее "самой беспомощной женщиной, когда-либо выведенной в главной роли в фильме о беременности". Актерская работа Маринки была оценена New York Times как "сенсация", особо отмечался ее "безупречный контроль" над образом. Сходное мнение высказывает кинообозреватель Village Voice: для него работы обеих румынских актрис находятся в своей убедительности "по ту сторону натуралистичности". В сцене празднования дня рождения госпожи Раду, когда Отилия зажата между чужих людей, засыпающих ее своими бессмысленными репликами, в воздухе разлито "отчуждение классовое, межполовое и межпоколенческое".
В New York Times Манола Даргис отмечает гиперреализм Мунджиу: "поначалу плохо освещенные коридоры с лающими собаками и звуками бьющихся бутылок представляются случайной вырезкой из повседневной жизни, а не результатом сознательного художественного выбора создателей фильма, но по прошествии времени зритель начинает находить особый смысл в словах и в долгих паузах между ними. Последовательность художнического взгляда - подолгу зависающие паузы, полное отсутствие закадровой музыки - создает невероятный уровень напряжения по мере того, как режиссер проводит зрителя через "лабиринты черных как смоль улиц и еще более темных людских поступков". В центре внимания камеры все время остается Отилия, при этом режиссер воздерживается от оценок, морализаторских спичей и даже крупных планов ее лица".
Сравнивая ленту Мунджиу с вышедшим незадолго до нее немецким фильмом «Жизнь других» (2006), многие критики полагали, что румынская картина также заострена против тоталитарного режима Чаушеску, ибо наглядно высвечивает царившую в нем атмосферу тотальной лжи, недоверия и страха. Рецензент нью-йоркского Village Voice отмечает, что действие происходит в "обществе, где мало что функционирует и никакое действие (даже захлопывание дверцы автомобиля) не обходится без затруднений". Между тем в опубликованных интервью режиссер отрицает подобный редукционизм. Его занимает не столько обличение отжившего свое режима, сколько шероховатая судьба главных героинь, в особенности - тема мучительного взросления одной из них: "Ужасы социализма не заслоняют той внутренней слепоты и инерции, которых одной из героинь так и не удастся преодолеть, зато другая переплавит в неоценимый человеческий опыт" - Андрей Плахов.
Картина входит в престижные списки: «They Shoot Pictures, Don't They?»; «Лучшие фильмы» сайта Rotten Tomatoes; «Лучшие фильмы 21-го века» по версии сайта They Shoot Pictures, Don't They?; «Лучшие фильмы нулевых» по версии издания A.V. Club и другие.
Рецензии (англ.): Роджера Эберта - http://rogerebert.com/reviews/4-months-3-weeks-and-2-days-2008; Джеймса Берардинелли - http://reelviews.net/php_review_template.php?identifier=6; Питера Трэверса - http://rollingstone.com/movies/reviews/4-months-3-weeks-and-2-days-20080125; BBC - http://bbc.co.uk/films/2008/01/07/4months_3weeks_2days_2008_review.shtml; New York Times - http://nytimes.com/2008/01/25/movies/25mont.html; Guardian / Observer - http://theguardian.com/film/2008/jan/11/worldcinema.drama, http://theguardian.com/film/2008/jan/13/drama.worldcinema; San Francisco Chronicle / Examiner - http://sfgate.com/movies/article/Review-4-Months-a-searing-portrait-of-3230016.php; Village Voice - http://villagevoice.com/2008-01-15/film/gone-baby-gone/; Urban Cinefile - http://urbancinefile.com.au/home/view.asp?a=13581&s=Reviews; Salon - http://salon.com/2008/01/28/4_months/; Houston Chronicle - http://chron.com/entertainment/movies/article/4-months-3-weeks-and-2-days-1771882.php; New York Daily News - http://nydailynews.com/entertainment/tv-movies/short-takes-movies-week-article-1.341589; Christianity Today - http://christianitytoday.com/ct/2008/januaryweb-only/4months3weeksand2days.html; Minneapolis Star Tribune - http://startribune.com/entertainment/movies/16076137.html; DVD Verdict - http://dvdverdict.com/reviews/4mo3wk2dy.php; New York Sun - http://nysun.com/arts/drama-of-birth-minus-the-quips/69766/, http://nysun.com/arts/romania-and-a-hard-place/70197/; Seattle Times - http://seattletimes.com/html/movies/2004170208_four08.html; DVD Times / Digital Fix - http://dvdtimes.co.uk/content.php?contentid=67787; Time Magazine - http://content.time.com/time/arts/article/0,8599,1709046,00.html; Spirituality & Practice - http://spiritualityandpractice.com/films/films.php?id=17424; Chicago Reader - http://chicagoreader.com/chicago/4-months-3-weeks-and-2-days-review-trust-the-audience/Content?oid=1213040, http://chicagoreader.com/chicago/4-months-3-weeks-and-2-days/Film?oid=1074495; Д. Шварца - http://homepages.sover.net/~ozus/4months.htm; eFilmCritic - http://efilmcritic.com/review.php?movie=16487; Austin Chronicle - http://austinchronicle.com/calendar/film/2008-02-22/593704/; DVD Talk / DVD Savant - http://dvdtalk.com/reviews/33632/4-months-3-weeks-and-2-days/; Combustible Celluloid - http://combustiblecelluloid.com/2007/fourmonths.shtml; A.V. Club - http://avclub.com/review/4-months-3-weeks-and-2-days-3117; Exclaim! - http://exclaim.ca/Reviews/Film/4_months_3_weeks_2_days-cristian_mungiu-2.
Кристиан Мунджиу / Cristian Mungiu (род. 27 апреля 1968, Яссы) - румынский кинорежиссер и сценарист. Окончил Ясский университет по специальности «английская литература», в 1998 году получил второе высшее образование в бухарестском Университете кино. Полнометражный дебют состоялся в 2002 году. Фильм 2007 года «4 месяца, 3 недели и 2 дня» получил «Золотую пальмовую ветвь» 60-го Каннского кинофестиваля, таким образом, Мунджиу стал первым румынским режиссером, удостоенным этой награды. Стр. на сайте IMDb - http://imdb.com/name/nm0612816/.
Анамария Маринка / Anamaria Marinca (род. 1 апреля 1978, Яссы) - румынская актриса. Родилась в семье скрипачки и театрального преподавателя. Окончила Университет искусств, музыки и драмы им. Джордже Энеску в Яссах. Дебютом в кино для А. Маринки стала одна из главных ролей в телефильме «Секс-трафик» (2004), которая принесла молодой румынке телевизионную премию «BAFTA» в категории «Лучшая актриса» (2005). В 2007 году состоялась премьера фильма «4 месяца, 3 недели и 2 дня», в котором А. Маринка также исполнила одну из главных ролей. После триумфа ленты Мунджиу А. Маринка снялась в фильмах таких кинематографистов, как Фрэнсис Форд Коппола («Молодость без молодости», 2007) и Жюли Дельпи («Графиня», 2009). В настоящее время актриса проживает в Лондоне. Имеет брата. Свободно владеет румынским, английским, французским и немецким языками. Стр. на сайте IMDb - http://imdb.com/name/nm1671512/.
Лаура Василиу / Laura Vasiliu (род. 25 января 1976, Пятра Нямц) - румынская актриса театра и кино. Подробнее в Википедии (рум.) - http://ro.wikipedia.org/wiki/Laura_Vasiliu.
Влад Иванов / Vlad Ivanov (род. 25 июня 1969, Ботошани) - румынский актер. По происхождению Влад является выходцем из русских-липован. Мировую известность получил после выхода фильма «4 месяца, 3 недели и 2 дня», где он сыграл подпольного врача Бебе. Стр. на сайте IMDb - http://imdb.com/name/nm0412096/.

Действие фильма происходит в последние годы правления Николае Чаушеску и представляет собой типичную ситуацию Румынии тех лет. Главные героини - две университетские подруги, приехавшие в Бухарест и провинции и живущие в общежитии одного из политехнических вузов столицы. Одна из них - Габриэла Драгут, забеременев, решается на нелегальный аборт, поскольку аборты в Румынии были запрещены. Из-за затягивания с абортом, нехватки денег и своей безалаберности, Габриэла соглашется сделать аборт у практически случайного человека. Ее подруге приходится компенсировать нехватку денег оказанием ему услуг сексуального характера. Драма разворачивается преимущественно в психологическом плане и имеет несколько незавершенный характер. Главной героиней становится не сама Габриэла, а ее подруга, взявшая весь риск на себя. (ru.wikipedia.org)

ОТЗЫВЫ В СМИ
... хотя картина постепенно превращается в какой-то фильм ужасов, в ее основе лежат детали социальной жизни, прокрадывающиеся в кадр, и нежная дружба, великолепно сыгранная исполнительницами главных ролей. (Джейсон Соломонз, Observer)
Фильм темный, мрачный, без музыки, но он полон тонких наблюдений и очень напряженный, а Мунджиу использует зачастую статичную камеру, чтобы уравновесить банальную жестокость простой добротой. (Рэй Беннетт, Hollywood Reporter)
Это мрачный фильм, но в то же время захватывающий, частично благодаря тому, что напоминает о странной и неумирающей способности кино превращать уродство и отчаяние в искусство. (А.О Скотт, International Gerald Tribune)
... завораживающее и завороженное интеллектуальное и эстетическое достижение… камера не следует за действием, а сама по себе служит выражением сознания. (New York Times)
За банальной, весьма мрачной историей подпольного аборта стоит глубокое исследование характеров, дружбы, ответственности и преданности в условиях несвободы. Выраженный в фильме бескомпромиссный пессимистический взгляд на мир дает зрителям так мало надежды, что даже худшие ожидания, которые угрожают материализоваться за каждым углом, становятся своего рода облегчением по сравнению с несправедливостями и унижениями реальной жизни. (Дэн Фейнару, Screen International)
Безусловно, это не копия "Веры Дрейк", хотя есть более чем внешнее сходство в предельной сосредоточенности и Майка Ли, и Мунджиу на главной героине. Здесь стиль еще более лаконичен, хотя строгость формы достигнута так естественно, что мы практически не видим, как непросто было ее достичь. Мунджиу старается показывать только то, что существенно.. (Джей Вайссберг, Variety)
Режиссеру присуще изощренное чувство ритма и пространства, а актеры играют так хорошо, что полностью растворяются в своих персонажах. (Джеймс Рокки, Сinematical.com)
Мунджиу пренебрегает любой возможностью смягчить социальное напряжение или драматический накал с помощью обращения к юмору. От начала до конца он остается точно настроенным на волну внутренней жизни двух героинь, а напряженность фильма и его драматическая убедительность ярко переданы с помощью их мук и страданий. (Патрик Мак-Гэвин, Emanuellevy.com)
Пристальное внимание к деталям имеет практически гипнотическое воздействие, но натуралистичным "4 месяца, 3 недели и 2 дня" назвать все-таки нельзя. Это нечто большее, чем натурализм, - это натурализм на грани сюра, реальность на грани сна. В него погружаешься практически сразу, этот сон становится твоим. И распутать этот клубок воспоминаний, придумок, событий, снов не представляется возможным. Предельно точная режиссура Мунджиу заставляет забыть о присутствии камеры - камеры нет. Повествование практически безусловное и ведется в реальном времени. (Андрей Щиголев, Независимая газета)
Сенсация заключается, собственно, в том, что румынский фильм в этом году получил "Золотую пальмовую ветвь" в Каннах. 1987 год, Бухарест, диктат, две женские судьбы и проблема подпольных абортов. Злопыхатели говорят: чернуха, модная однодневка-пустышка. Мировая критика: подлинный реализм и метафизика. (Drudaya.ru)
... шокирующий своей будничностью фильм ужасов… столь же обесцвеченный, как и лица его героинь… путешествие на край ночи… (Village Voice)
Каждый эпизод снят практически одним кадром, зафиксирован камерой жестко и в то же время без насилия, он становится фрагментом той философской картины жизни, которую другие режиссеры пытаются выстроить умозрительно, на чем обычно и горят. Каждая деталь безошибочно говорит об эпохе социализма, причем так, что намеки прекрасно понимают и люди, не пережившие этот опыт. (Андрей Плахов, Коммерсантъ)
"Зародыш является социалистической собственностью всего общества. Рождение ребенка - патриотический долг. Иметь детей отказываются дезертиры, нарушающие закон естественной непрерывности развития", - говорил Николаэ Чаушеску, генеральный секретарь Румынской коммунистической партии... (Turist.ru)
В кино появляется новая ниша - "румынская терапия". Она сочетает в себе бесхитростную манеру съемки (только ручная камера) и нарочитую "нервность" повествования. Именно эта режиссерская "фишка" помогла Кристиану Мунджиу выиграть "золото" Канн. (Булат Назмутдинов, Ваш досуг)
В конкуренты "Завету" вышел каннский лауреат этого года "4 месяца, 3 недели и 2 дня", но предполагать кассовый успех у реалистичной румынской истории об аборте никто не отважится. Фильм относится к разряду тех, о которых принято говорить: "Хорошо, что хоть кто-то у нас такие фильмы берется прокатывать". (Сергей Сычев, Константин Чащин, РБК Daily)
Наличие Отилии, тезке средневековой святой из Эльзаса, позволило Мунчжиу попасть в каннский конкурс и (что бывает крайне редко) получить как Золотую пальмовую ветвь, так и приз ФИПРЕССи. Но христианский гуманизм, носителем которого является Отилия, так бы и остался оптимистическим конструктом, если бы не идеальная точность психологических мотивировок и не исполнительница главной роли, которая сдержанно, но отчетливо играет бессилие очень сильного человека. Полюбить эту девушку, поверить в осмысленность и спасительность ее жертвы очень легко. (Мария Кувшинова, Сеанс)
Атмосфера всеобщей депрессии чувствуется, но героини о бунте даже не думают. У них дела поважнее - жизнь продолжается, несмотря ни на что. Фильм Мунджиу имеет мало отношения к политике. Он о другом. Даже в условиях тоталитарного государства выбор есть всегда. Не бывает безвыходных ситуаций - бывают неприятные решения... (Анна Федина, Известия)
Как камерная драма - почти все действие происходит в гостиничном номере (не в общежитии же этим заниматься?!) и состоит из одних разговоров - может держать зрителя в таком напряжении. Неуловим момент, когда фокус смещается с одной девушки на другую, и главной героиней оказывается уже не та, что беременна, а подружка. И ясным становится то, что фильм совсем не про бесчеловечный режим, загонявший аборты в подполье и ставивший тем самым под удар жизни тысячи женщин, а про страх одиночества, который в двадцать лет ощущается так же сильно, как в тридцать, сорок и пятьдесят... (Лариса Юсипова, Время новостей)
Да, как честный человек не могу не согласиться с тем, что нагнетание необходимой атмосферы безупречно. Что диалоги, грозящие обрушить сознание, идеальны, а антураж более чем удачно возвращает сознание в минувший век, причем в самых неприглядных его вариантах. И даже согласна поговорить о том, что Анамария Маринка вполне заслуженно считалась фавориткой в гонке за лучшую главную женскую роль... (Наталья Дьячкова, Страна.ru)
... бытовая человеческая драма со знакомыми по позднесоветской действительности обшарпанными интерьерами и с персонажами, которые будто списаны авторами фильма с наших друзей или соседей. И если внешняя узнаваемость среды обитания еще, допустим, может вызвать у бывших жителей соцлагеря неприятные воспоминания, то уж рассказанная здесь простая история захватит публику лучше любого триллера... Строго говоря, свежие румынские картины не открывают в кино новых горизонтов. Но секрет их успеха - в умении применить актуальный, пусть и заимствованный у более опытных европейских мастеров, киноязык к разговору на темы, которые волнуют конкретных людей здесь и сейчас. Или в недалеком прошлом, еще хорошо сохранившемся в памяти и не до конца переосмысленном. (Екатерина Чен, Gazeta.ru)
Румынская картина отличается тем благородством смысла и прозрачностью формы, которыми отмечены фильмы крупнейших мастеров экрана о человеческом достоинстве - Кена Лоуча, например, или братьев Дарденн, или покойного Кшиштофа Кесьлевского. Последний со сходным опытом практического социализма особенно близок Кристиану Мунчжиу, хотя румынский режиссер, в отличие от польского, предпочитает апеллировать не к религиозным доктринам, а к "моральному беспокойству" и инстинкту свободы, которые упрямо живут в душе человека. Новый румынский опыт представляется удивительным и поучительным во всех отношениях. Такие фильмы, как "4 месяца, 3 недели и 2 дня", снимаются за мизерные деньги, на как будто бы неактуальные темы, они лишены спецэффектов и прочих красивостей - и тем не менее в них есть большой стиль большого кино. (Андрей Плахов, КоммерсантЪ-Weekend)
Исполнительница этой - важнейшей - роли Анамария Маринка поражает стопроцентной достоверностью проживания будничной драмы. На ее хрупких плечах коммуникация со зрителем, который должен не только погрузиться в "ужасы коммунизма", но и прочувствовать чужой страх, ощутить чужую рану как свою собственную, заряжая фильм энергией сострадания. Той самой силой, которая объединяет все фильмы новейшего румынского кино. Она и превращает маленькую восточноевропейскую страну в столицу мирового кино, в сравнении с которой помпезная Москва с ее величественным "Мосфильмом" - незначительная провинция, расположенная где-то к северо-востоку от Бухареста. (Антон Долин, Московские новости)
Режиссер не отворачивается от зародыша, и это, конечно, манифест: правда, правда, ничего, кроме правды. Остальное подчеркнуто целомудренно; революция свершается не на экране, а в сознании героини, вдруг понявшей, что она и ей подобные лишены свободы и что единственной доступной формой свободного волеизъявления в этом мире остается добровольное жертвоприношение. (Антон Долин, Ведомости. Пятница)
Можно сказать, что в европейском кино в очередной раз побеждает неореализм - теперь уже неонеореализм... Фильм Мунджиу мог бы появиться под маркой датской "Догмы" - если бы та еще существовала и продолжала раздавать свои сертификаты. Но еще больше похож на картины братьев-бельгийцев Дарденнов, которые (вот вам тенденция!) не случайно являются главными любимцами Канн последних 10 лет: две победы плюс приз за режиссуру. Разница в том, что фильмы Дарденнов ("Сын", "Дитя"), выглядя как документальное кино, отчасти - как притчи. У фильма Мунджиу иной тип обобщения. Это фильм, к которому лучше всего подходит определение "кино про жизнь". (Юрий Гладильщиков, Русский Newsweek)
Недаром каннское жюри так пленилось этой с виду скромной историей, сделанной методом кинонаблюдения, похожей чуть ли не на домашнее видео, кусок реальной жизни, заснятой на пленку. Видимо, за всем этим чувствуется метафизическая боль, кошмар обыденности, ужас существования, тиски, в которые человек загнан от роду (Диляра Тасбулатова, Взгляд)
Актриса Анамария Маринка играет не взрыв и не всхлип, не сложность морального выбора и даже не моментальное взросление. Выбор, когда нужно, делается быстро, иллюзий тоже нет. Сыграть надо куда более сложную вещь - как внутри человека, живущего в похожей на стекловату реальности, за один день натягивается стальная струна (хотя кажется, что, напротив, все рвется). (Олег Зинцов, Ведомости)
Репрессивный закон подарил жизнь одним и отнял ее у других. Из слякоти спальных районов, из протяженности казенных коридоров, из абсурда и беспросветности встает чавкающий тоталитарный организм, объединивший в одном непрерывном цикле процесс порождения и пожирания. Этот страшный фон так огромен, так отчетливо ощутим, что хочется загородится от него чем-то мелким и близким, одомашнить абсурд, сделав его предметом насмешки... (Мария Кувшинова, Сеанс)
Реалистическая история из жизни простых обитателей Бухареста в 1987 году, когда режиму Чаушеску оставались считанные годы. В основе сюжета - судьбы двух подруг, которые вынуждены столкнуться с проблемой подпольных абортов... (Newsru.com)
"4 месяца, 3 недели и 2 дня" - часть большого проекта под названием "Сказки золотого века" - субъективной истории коммунизма в Румынии, рассказанной на материале городских легенд. Цель проекта - показать этот период без прямых ссылок на коммунизм, но сквозь призму различных историй, посвященных личному выбору, который люди должны были делать в эти тяжелые времена. (Мир тесен)
Минимализм и правда жизни, гротеск и саспенс, социальная проблематика и общечеловеческие вопросы - все это сошлось в единое явление - фильм, который не может оставить зрителя равнодушным. Хотя тут никого не убивают, не преследуют, не мучают. Речь всего-то о подпольных абортах на закате эпохи Чаушеску и двух студентках, попавших в переплет. Французская пресса утверждает, что Мунджиу гений. Возможно, диагноз поставлен точно. (Наталья Хлюстова, Новое время)
Гротескные подробности советского быта, тончайшая грань между комичной рутиной и незаметной трагедией, безупречная психологическая точность - все это превращает фильм Кристиана Мунгиу в крупнейшее событие современного кино. (Антон Долин, Московские новости)
... фильм румына Мунгиу держит и не отпускает с первых до последних кадров...Беспросветное, темное, прекрасно снятое кино. И название идеальное: беременная весь фильм отказывается сообщить, на каком она сроке, боясь, что ей не сделают аборт. (Ксения Рождественская, Gazeta.ru)
"Мы не вырабатывали каких-то единых правил, не писали манифестов вроде "Догмы". Каждый из нас снимает свое кино: Кристи Пуи любит смешивать реализм с волшебством, а Корнелиу Порумбою не скрывает, что на него оказывает сильнейшее влияние молдавская литература с ее очень специфическим юмором. Поэтому единственное, что нас действительно объединяет, - это желание рассказать историю, причем сделать это по возможности просто и прямо. Наша сила - в ярких историях", - Кристьян Мунджиу. (Сергей Грацианский, Новое время)
Мунджиу, столкнувшись в начале своего пути с невнимательным отношением к румынскому кино как таковому, а затем - воспользовавшись интересом к новому поколению, которое сами румыны называют "постдекабристами", должен был найти беспроигрышную тему. Чтобы при низком бюджете постановки в международной аудитории возник немедленный отклик, потребовалась, простите за избитое выражение, шокирующая откровенность. (Юлия Хомякова, Экран и сцена)
Картина талантливейшего Мунджиу - о бесконечных унижениях, через которые вынужден проходить человек при бесчеловечном режиме. О тихом героизме и круге зла, который не разорвешь никакими добрыми намерениями... "Золотая пальмовая ветвь" - не единственная награда, которой удостоился этот блестящий образец новой волны румынского кино, вот уже несколько лет являющегося главным поставщиком фестивальных сенсаций. (Стас Тыркин, Комсомольская правда)
Если бы не "ветвь", кто бы заметил этот фильм и выпустил его в российский прокат? Впрочем, и жанр картины, который можно запросто определить как кошмар, основанный на реальных событиях, заслуживает стопроцентного внимания. (Евгения Езерская, NewsInfo.ru)
... фильм Кристиана Мунджиу не социальная критика или агитка за легализацию абортов - так же как и "Груз 200" не о милицейском беспределе. Он пугает не неправильностью государственного устройства или законодательной системы, которую трудно, но можно скорректировать, а неизбежностью индивидуального одиночества сильной личности, вынужденной нести груз не только своих проблем, но и чужих ошибок - а то, что в данном случае ошибкой является неродившийся человек, только подсвечивает эту мысль неким инфернальным светом геенны огненной. (Лидия Маслова, Большой город)
Интересно, что "4 месяца, 3 недели и 2 дня" после непродолжительных споров решено показывать тинэйджерам во французских лицеях, как фильм, обладающий высокими эстетико-педагогическими качествами... (Соколова Полина, Аргументы и Факты)
Победитель нынешнего юбилейного Каннского фестиваля, сильно перехваленный фильм румынского режиссера Кристиана Мунгиу "Четыре месяца, три недели и два дня", посвящен животрепещущей проблеме, которая рано или поздно встает перед большинством женщин: делать или не делать аборт? В условиях социалистической Румынии этот вопрос обрастает еще и специфическими препонами. Героини картины обходят его героически и... хладнокровно избавляются от неродившегося малыша. (Вечерняя Москва)
Cуть кино Мунджиу не в закрученных поворотах сюжета, а в пристальном внимании режиссера к деталям, воссоздающим атмосферу времени. Сероватая палитра красок наиболее полно отражает антураж эпохи. Длинные и узкие коридоры общежитий, грязь пустынных и темных улиц, разрывающие тишину ночи лаи бездомных собак, общая социальная убогость и царящая безнравственность - все это - порождение загнивающего социализма, точную картину которого Мунджиу воссоздает в калейдоскопе мелочей. (Карен Аванесян, Livejournal.com)
В целом, визуальное мастерство плюс идеальное ощущение ритма у режиссера делают фильм ко всему еще и очень динамичным, увлекательным. Вся эта история маленького убийства рассказана полностью от начала и до конца. Это завершенная драма - что важно, драма высокая, несмотря на подчеркнуто будничную фактуру. И свои награды она заслужила. (Дмитрий Десятерик, ЖЖ)
Хамская, гнусная, антихудожественная среда, 100% узнаваемая всеми, кто через это проходил. С трудом верится, что фильм этого года. Как можно так точно передать атмосферу 80-х, да еще без любования, без ностальгии? Абсолютный реализм, без понтов: ржавые гаражи, облупленные железные заборы, очереди, обшарпанные автобусные остановки и бензоколонки, стертый рисунок на клеенке, фарцовщики, обстановка гостиницы, обстановка студенческого общежития, обстановка мещанско-интеллигентской квартиры… многое множество деталей, - устанешь перечислять. Щипит внутри очень сильно. И все, не буду на этом останавливаться, эта тема уже полностью раскрыта другими авторами. Тем более, что фильм не про румынский социализм. И не про подпольный аборт. (hudson_bay, ЖЖ)

Лично меня всегда удивляла слабость национальной кинематографии СРР, проявлявшаяся в сравнительно небольшом числе выдающихся произведений, а тем более - мастеров с мировым именем. И ладно, если бы дело ограничивалось отсутствием признания на Западе! Даже ведущие режиссеры1 все-таки, думается, не могли состязаться на равных с собственными коллегами из иных стран Восточной Европы, также входивших в социалистический блок. Вместе с тем, в отличие от ситуации в большинстве из них, можно смело констатировать: «важнейшее из искусств» по-настоящему расцвело в Румынии лишь в постсоциалистическую эпоху. Фильм Кристиана Мунджиу снискал триумф на последнем Каннском МКФ, где, невзирая на участие в конкурсе всего цвета современной мировой режиссуры2, победил сразу в трех номинациях, получив «Золотую пальмовую ветвь», премию ФИПРЕССИ и киноприз Французской национальной системы образования. Этого тридцатидевятилетнего выпускника Кинематографического университета в Бухаресте можно было бы, конечно, заподозрить в следовании западной моде, а значит, и в стремлении предложить нечто заведомо беспроигрышное. Как в идейно-тематическом, так и в сугубо эстетическом плане. Только вот, скажем, стремление добиться оператором Олегом Муту эффекта слегка дрожащего, «нервического» изображения не имеет ничего общего ни с установками датской «Догмы», ни со стремлением по-новому ухватить «жизнь врасплох» ряда иных европейцев3, ни с лихорадочными картинами быта, рисуемыми постановщиками из Азии. А уж что касается обличения режима Чаушеску, над которым румыны, как все помнят, расправились стремительно и беспощадно… Отрадно отметить отсутствие в «4 месяцах, 3 неделях и 2 днях» как нигилистического пафоса, так и все-таки постыдного стремления возложить вину за беды людей исключительно на партийно-правительственное руководство. Фильм Мунджиу, входящий в цикл с горько-ироническим заголовком «Сказки золотого века», ценен тем, что нацелен на выявление истинных мотивов человеческого существования, а не всего преходящего, сиюминутного, наносного. Люди, как верно заметил еще Михаил Булгаков, ничуть не изменились за прошедшие две тысячи лет. И та же проблема подпольных абортов стояла остро и за океаном. Настоящая жизнь протекает независимо ни от чего, принося свои трагедии. А социально-политические реалии как таковые остаются неким фоном, пусть и внося свою специфику - касается ли это застольных споров, надзора со стороны официальных органов или же, напротив, повального увлечения импортным ширпотребом. «Вот что мы сделаем. Давай никогда не будем говорить о том, что было», - и последовавшая за фразой пауза содержит в себе столько боли и страдания от испытанного унижения, что это, право, не выразить словами. 1 - Вроде Иона Попеску-Гопо или Серджиу Николаеску. 2 - От Квентина Тарантино до Катрин Брейя, от Андрея Звягинцева до Этана и Джоэла Коэнов. 3 - В особом почете в последнее время братья Дарденн из Бельгии. (Евгений Нефедов)

Впервые триумфатором и обладателем каннской Золотой пальмовой ветви стал румынский фильм. Он снят молодым режиссером Кристианом Мунчжиу. Это история двух студенток, одна из которых делает нелегальный аборт. Действие происходит в середине 80-х годов прошлого века, и буквально каждая деталь безошибочно говорит о "золотой эпохе" социализма, причем так, что намеки понимают и люди, не пережившие этот опыт. Сочетание универсальности и конкретики - удивительная черта нового румынского кино, которое становится все более востребованным на фестивальной арене и даже - это симптом - попало в консервативный российский прокат. Хотя выловить его в репертуарном потоке будет непросто: большинство кинотеатров отказывается от артхаусной продукции. События фильма разворачиваются в провинциальном городе за два года до падения Чаушеску. Отилия (прекрасная актриса Анамария Маринка) и Габита (Лаура Василиу) делят комнату в университетском общежитии. Габита беременна и хочет избавиться от плода, что в тогдашней Румынии считалось величайшим преступлением. Отилия - лучшая подруга Габиты и сделает все, чтобы помочь ей. Она еще не знает, что будет значить на самом деле это "все". Девушки, ограниченные в средствах, проводят мониторинг и выходят на самого дешевого из спецов по нелегальным абортам. Но бесплатным бывает только сыр в мышеловке, а бедный или скупой платит дважды. Комната отеля, где намечена противозаконная операция, превращается в камеру моральных и физических пыток, в каком-то смысле - в образ всего социалистического лагеря, где царит двойная мораль, где жизнь человека почти ничего не значит, а служащего режима можно подкупить за пачку "Кента". Если кто-то подумает, что это унылое разоблачительное кино, он сильно ошибется. Румынская картина отличается тем благородством смысла и прозрачностью формы, которыми отмечены фильмы крупнейших мастеров экрана о человеческом достоинстве - Кена Лоуча, например, или братьев Дарденн, или покойного Кшиштофа Кесьлевского. Последний со сходным опытом практического социализма особенно близок Кристиану Мунчжиу, хотя румынский режиссер, в отличие от польского, предпочитает апеллировать не к религиозным доктринам, а к "моральному беспокойству" и инстинкту свободы, которые упрямо живут в душе человека. Новый румынский опыт представляется удивительным и поучительным во всех отношениях. Такие фильмы, как "4 месяца, 3 недели и 2 дня", снимаются за мизерные деньги, на как будто бы неактуальные темы, они лишены спецэффектов и прочих красивостей - и тем не менее в них есть большой стиль большого кино. Надо было прожить 20 постреволюционных лет не в объятиях гламура и не в смаковании "чернухи", а как-то иначе, чтобы прийти к такому мудрому взгляду на прошлое - без идеализации, но и без демонизации тоже. Ужасы социализма не заслоняют той внутренней слепоты и инерции, которых одной из героинь так и не удастся преодолеть, зато другая переплавит в неоценимый человеческий опыт. (Андрей Плахов)

Румыния. Конец 80-х. Коммунистический режим дышит на ладан, ощетиниваясь многочисленными социальными и бытовыми проблемами. Отилия и Габицэ подружки-студентки, делят комнату в общежитии университета. Габицэ на четвертом месяце беременности. Рожать нельзя (куда она с младенцем на руках подастся?), а аборты запрещены. Отилия снимает номер в дешевой гостинице, приглашает некоего Бебе. Этот суровый на вид мужчина обещает помочь Габицэ, все необходимое у него с собой, в чемоданчике. Каким образом и вследствие чего соседи-румыны закрепили за собой мировое кино-господство совершенно непонятно, но факт остается фактом. Год назад свои притязания обозначил Кристи Пуи. Его «Смерть господина Лазареску» явственно давала понять, что на фестивальной карте грядут серьезные перемены: фавориты последних лет азиаты сдают позиции под оглушительную канонаду стран бывшего соцлагеря (вспомним «Таксидермию» венгра Дьердя Пальфи). Точки над i расставил каннский триумф Кристьяна Мунджиу. После просмотра «4 месяцев…» остается лишь подыскивать определения нарождающейся кино-волне Восточной Европы. Остановимся на постнеореализме. В конце концов, дело не в дефинициях, а в том, что под ними подразумевается. Когда речь заходит о чем-то настоящем, «живом» и невероятно талантливом всегда сложно подбирать ключи к творческой мастерской режиссера. Проблема тут не в том, что что-то непонятно, у Мунджиу от зрителей секретов нет, все приемы как на ладони. Но именно в этой понятности, когда кажется, что любой смельчак, взявший камеру, такое же снимет-покажет, и есть вся прелесть режиссерского почерка. Мунджиу реальность не воссоздает, не придумывает, а как бы транслирует через экран в зрительный зал, напрямую, без посредников. И когда господин Бебе начинает своим вкрадчивым голосом глупеньким девчушкам объяснять, что к чему в этом подлунном мире, становится по-настоящему неприятно, потому как подглядывать за другими нельзя, так еще в детстве учили. Нельзя, но приходится, режиссер выбора зрителю не оставляет. А чуть позже, когда Отилия после всего случившегося к другу поедет и на праздничное застолье попадет, становится страшно. Хочется закончить весь этот балаган с тостами-поздравлениями, но нельзя, потому что ты в зале, и на дворе 2007-й, а они в Румынии, и на календарях цифирь 1987. Помимо человеческих судеб, которые одна ночь любви может поломать, серьезно травмировать, Мунджиу интересует и политика. Прямых выстрелов по выбранной мишени здесь нет, но отношение режиссера к эпохе двадцатилетней давности вполне очевидно. Подсознательно вину на режим Чаушеску переносишь, напуганная Габицэ, как бы и не при чем. Но, скорее всего это история о короткой жизни несостоявшегося человечка, который 4 месяца, 3 недели и 2 дня у мамы в животике понежился, а потом мертвым комком на полу захудалой румынской гостиницы очутился. (Станислав Никулин)

«4 месяца, 3 недели и 2 дня» - камерный фильм с небольшим количеством персонажей, универсальной для Восточной Европы цветовой гаммой и единственным сюжетным манком в виде нелегального аборта. Чтобы сразу покончить с популярным определением «румынское кино про аборты», следует отметить, что искусственное прерывание беременности было запрещено в Румынии в 1966 году. Что, с одной стороны, привело к резкому приросту населения, с другой - за двадцать с небольшим лет унесло жизни десятков тысяч женщин. Режиссер и автор сценария Кристиан Мунчжиу родился в 1968-м, поэтому и каннский триумф «4 месяцев» тоже можно считать следствием демографической политики румынского правительства. В основе этой картины, выходит, лежит такой моральный твист, такой толчок личной заинтересованности, что фильм, отнюдь не сбивающий с ног при первом просмотре, по прошествии времени превращается в затягивающую воронку - наподобие той, что, ощетинясь ангельскими крыльями, разрастается над головой у Данте на гравюре Доре. Репрессивный закон подарил жизнь одним и отнял ее у других. Из слякоти спальных районов, из протяженности казенных коридоров, из абсурда и беспросветности встает чавкающий тоталитарный организм, объединивший в одном непрерывном цикле процесс порождения и пожирания. Этот страшный фон так огромен, так отчетливо ощутим, что хочется загородится от него чем-то мелким и близким, одомашнить абсурд, сделав его предметом насмешки. Мунчжиу так и поступает в прологе картины, когда главная героиня Отилия (живущая в Лондоне румынская актриса Аннамария Маринка) без очевидной цели путешествует по коридорам и комнатам студенческого общежития. Синхронный перевод этой сцены требует невероятного мастерства (которого, увы, не хватило переводчику во время показа на ММКФ). Язык, на котором говорят румынские студенты 1987-го года - это почти проза Брэта Истона Эллиса. В нем лишь междометия, предлоги и перечисления брэндов. Идет оживленная фарца. Помаду меняют на сигареты и наоборот, но никто не произносит ни слова «сигареты», ни слова «помада». Родовых названий в этом мире не существует, есть только «шанель» и «мальборо» - с особым чувством произносимые заклинания, при помощи которых из недр теневой экономики вызывается дух потребления. Так Мунчжиу, при помощи изящного языкового приема и соответствующей картинки (Отилия обходит множество комнат - везде происходит одно и то же), демонстрирует, как в самые темные, предрассветные годы правления Чаушеску, в обществе неотвратимо зарождается звериный консюмеризм - консюмеризм недокормленных и плохо одетых. Сама подготовка к нелегальному аборту, который Отилия организует для своей подруги Габиты - тоже в своем роде скверный анекдот, комедия положений с плохим концом. Бронь в гостинице, указанной врачом, не подтвердили (следуют бессмысленные переговоры на ресепшене). В других нет мест, а в той, где есть - строжайшая система регистрации и дорогие номера (еще один абсурдный разговор с портье). Каждый пункт инструкции, которую выдал по телефону доктор Бебе, оказывается нарушен - вплоть до забытой по вине Габиты целлофановой простынки. Врач, гинеколог-подпольщик, оказывается человеком жестким, странным и потенциально опасным. Доктор Бебе (сыгранный русским актером Владом Ивановым - что символично просто в силу физиогномики) в гораздо большей степени функция, чем все остальные персонажи картины. У него, есть разумеется, свойства. Есть даже беспокойная пожилая мать. Но он - все равно инструмент, профессионально абортирующий пятимесячный эмбрион. Бебе - незаконный отпрыск системы, похожий на нее как отражение в зеркале. Из гостиницы Отилия выйдет уже с осознанием того, что на свете существует иррациональное усталое зло, неплохо знающее свое дело. Доктор потребует натурой компенсировать недостающую часть гонорара, причем потребует именно с Отилии и именно потому, что она - не Габита и даже не ее сестра. Еще не добравшись до праздничного стола в доме своего жениха, главная героиня (и мы вместе с ней) догадается, что предстоящий брак и размеренная жизнь отныне невозможны. За чужую халатность Отилия платит не единожды - своим временем, телом, душевными силами и насильственным обретением ненужных знаний, которые суть есть только новые скорби. Полностью принимая на себя ответственность за каждый инфантильный поступок подруги, главная героиня пытается вступить в переговоры с чудовищем, которое напоследок, перед уходом с исторической сцены, норовит доломать того, кто сильнее. И, даже будучи человеком невероятной воли, она в итоге принимает на себя роль жертвы. Отилия - главная причина, по которой фильм Мунчжиу близок тем, кто категорически отвергает «Груз-200» Алексея Балабанова (о глубоком онтологическом сходстве двух картин написано и сказано уже немало). С точки зрения человека, принявшего балабановский взгляд на позднесоветскую действительность и человеческую природу вообще, Отилия, разумеется, компромисс. Отсутствие надежды и веры в гуманизм позволяет некоторым упрекать Балабанова в фашизме. Наличие Отилии, тезке средневековой святой из Эльзаса, позволило Мунчжиу попасть в каннский конкурс и (что бывает крайне редко) получить как Золотую пальмовую ветвь, так и приз ФИПРЕССи. Но христианский гуманизм, носителем которого является Отилия, так бы и остался оптимистическим конструктом, если бы не идеальная точность психологических мотивировок и не исполнительница главной роли, которая сдержанно, но отчетливо играет бессилие очень сильного человека. Полюбить эту девушку, поверить в осмысленность и спасительность ее жертвы очень легко. Деконструкцией позднего социализма занимаются в последнее время многие восточноевропейцы («Груз-200», «4 месяца», румынские же «Как я провел конец света» и «12:08 К Востоку от Бухареста», немецкая «Жизнь других», отчасти - венгерская «Таксидермия»). Но в каннском конкурсе «румынский фильм про аборты» неожиданно зарифмовался с «русским фильмом про аборты» - абсолютно вневременным «Изгнанием» Андрея Звягинцева. Оба эти режиссера представили на фестивале свою вторую полнометражную работу. Оба выросли в абсолютно светских государствах со стабильным пониманием аборта как единственного способа контрацепции. У обоих кульминационным эпизодом фильма становится насильственное прерывание едва зародившейся жизни. Программно-глубокомысленный Звягинцев при этом прибегает к многозначительным умолчаниям, показав только приготовления к операции и - в параллельном монтаже - детей, собирающих паззл с «Благовещением» Леонардо да Винчи. Мунчжиу, в фильме которого до бесконечности можно отыскивать смыслы, выдерживает полукрупный план пятимесячного эмбриона, оставленного на полу в ванной - никаких ухищрений, чистая шокирующая прямолинейность. Но в ней подлинного кинематографа оказывается больше, чем в любых монтажных склейках. Религиозный символ на экране остается символом, когда он скрыт поверхностного взгляда (в XXI-м веке, по крайней мере). Это Мунчжиу, в отличие от Звягинцева, кажется, понимает прекрасно. Да Винчи у него возникает не паззлом из сувенирного магазина в «Уффици». Он появляется в невыносимо долгой сцене праздничного ужина в доме жениха Отилии. Там, как на «Тайной вечере», все присутствующие - суть суета и движение, и лишь сидящий в центре неподвижен. Отилия сидит за столом, недосягаемая для болтовни посторонних людей, и думает о том, о чем они не ведают. О том, о чем ей самой лучше было бы не знать. (Мария Кувшинова)

Факт присуждения тому или иному фильму престижнейшей кинонаграды мира, «Золотой пальмовой ветви», для России пока, увы, не аргумент: логотип с пальмочкой не привлечет в залы больше народу. В Москве выдающаяся картина совершенно неизвестного режиссера из Румынии Кристиана Мунгиу «4 месяца, 3 недели и 2 дня» выходит пока единственной копией. Что ж, спасибо и на том. Осмелюсь предположить, это «спасибо» повторят за мной 90% людей, которые увидят фильм Мунгиу. Прыжок на два десятилетия назад, в 1987-й. Эра Чаушеску близка к закату, о чем еще никто не догадывается. Две беззаботные студентки покупают запретный Kent, договариваются о встрече с бойфрендами, судачат о разной чепухе в общаге. Одна выглядит с каждой минутой все менее беззаботной, вторая ее успокаивает: ничего, аборт - дело житейское, каждая рано или поздно через это проходит. Тем не менее причины для беспокойства серьезные. Во-первых, не удалось забронировать номер в той гостинице, которую указал врач-нелегал (аборты в социалистической Румынии запрещены законом - об этом сообщается впроброс, как об очевидном). Во-вторых, денег на операцию может не хватить. В-третьих, беременная дуреха упорно молчит о том, на каком она сроке, что увеличивает риск. Кстати, о сроке герои так и не узнают - но узнают зрители (см. название фильма). Доктор сперва откажется делать аборт, а потом, поломавшись, согласится. Если заплатят натурой. Причем и пациентка, и подружка. Тут выяснится, что все это - лишь растянутое предисловие к драме. А вот драма: та девушка, что была ни при чем, неожиданно оказывается в центре событий. Ей предстоит уговорить врача и ему отдаться - из чистой солидарности. Потом покинуть истекающую кровью подругу (надо непременно сдержать обещание и съездить на день рождения матери бойфренда - сцена этого советского празднества напомнит о лучших эпизодах «Маленькой Веры» Пичула), вернуться, избавиться от кровавого свертка, второпях засунутого в сумку: как советовал доктор, зайти в незнакомый подъезд и - в мусоропровод. Сторонний человек проходит через незаслуженное испытание, хотя и избранное им сознательно. Просто чтобы получить доказательство: он человек, а не тварь дрожащая. Беременная студентка не стоит перед выбором: карты брошены, ставки сделаны. Выбор предстоит ее подруге, и она его делает, все-таки - вопреки всему - оставаясь человеком. Героиня, а вместе с ней безразличный, скептически настроенный, отстраненный зритель 2007 года, ощутит душой и телом шок, когда камера остановится на бездыханном эмбрионе, выброшенном на гостиничный кафель. Сетований на тему «убиения нерожденных» в филигранном, деликатном, скупом и простом фильме нет и в помине. Мунгиу не агитирует против абортов - или за аборты как средство противостояния тоталитарному закону. Он вместе со своим фантастическим оператором Олегом Муту (родом из Кишинева, кстати) фиксирует маленькое чудо соучастия, сочувствия, сострадания в бытовых и все равно невыносимых обстоятельствах. Режиссер не отворачивается от зародыша, и это, конечно, манифест: правда, правда, ничего, кроме правды. Остальное подчеркнуто целомудренно; революция свершается не на экране, а в сознании героини, вдруг понявшей, что она и ей подобные лишены свободы и что единственной доступной формой свободного волеизъявления в этом мире остается добровольное жертвоприношение. Увидев темный, чуждый и все-таки неизбывно родной мир полузабытого «совка» глазами этой студентки, зритель на два часа забывает об уютном кресле в кинозале и звуке dolby-stereo; «4 месяца, 3 недели и 2 дня» открывают перед ним ослепительный мир неуюта. Этот переворот в сознании, вдруг сближающий так называемые вечные темы с актуальной стилистикой, а экзотически-социалистическое прошлое с сегодняшним днем, как эпидемия, перекинулся к публике. Во всяком случае, так произошло в Каннах, где после безоговорочной победы Мунгиу румын провозгласили законодателями мод. Ведь «4 месяца, 3 недели и 2 дня» наследует прошлогодней победе сногсшибательной комедии Корнелиу Порумбою «12:08 к востоку от Бухареста» («Золотая камера») и позапрошлогоднему триумфу «Смерти господина Лазареску» Кристи Пуи (приз «Особый взгляд»). Настало время и нам брать курсы нового румынского киноязыка. В конце концов от сумрачной Москвы до Бухареста не дальше, чем от Бухареста до солнечных Канн. (Антон Долин)

1987 год. Румыния. Довольно холодно. Две подружки-студентки, живут в общежитии. Одна беременна. Аборты запрещены. Призывают на помощь доброго доктора. Провоцируют выкидыш. Не хотят об этом говорить. Это последний фильм молодого румынского режиссера Кристьяна Мунджиу. Одного из представителей так называемой «новой волны румынских кинематографистов». По словам самого Мунджиу, сюжет - история, наиболее близкая его поколению. В основе сюжета лежит обычная социалистическая драма, довольно простая, но отлично сочетающаяся с задним планом картины. А сзади советские реалии на закате своей эпохи. Кафельная плитка, желтоватая сантехника, общая серость улиц, атмосфера депрессии, хамоватый персонал гостиниц, контролеры в автобусах. В картине нет кинематографических формальностей, по крайней мере, я не насчитала ни одной. Во-первых, нет музыки, герои просто говорят на фоне бытовых шумов. Нет привычных шокирующих моментов, сцен секса, насилия и тому подобного. Есть, правда, абортированный зародыш, но и тот снят без подробностей. Интересны сами съемки, на протяжении фильма камера как будто путешествует за актером, бегает с ним по улицам, заходит в подъезды. Много длинных десятиминутных планов, отражающих обыденные бытовые сцены. Все это придает фильму простоту, граничащую с шокирующей реалистичностью. Именно поэтому, на премьере, многие уходили в середине показа. Сказать по правде, да, фильм тяжелый. Но он того стоит. В режиссерской работе Мунджиу есть что-то от Хичкока, немного от Дэвида Линча и Федерико Феллини. Впечатляет и работа актеров, отснятые десятиминутные планы, в самом деле, блистают мастерством. Мунджиу пояснил, что работа была очень тяжелой, актеры постоянно пытались импровизировать и ленились. Но все-таки сняли. Фильм удостоен «Золотой пальмовой ветви» в Каннах. Это само по себе довольно удивительно. Не для кого не секрет, что румынское кино - не самое тиражируемое и популярное кино на свете. Новые румынские фильмы - это, как правило, малобюджетные, изобилующие реалистичностью картины. Как и фильм Мунджиу. Однако именно его разглядели критики и наградили одной из самых престижных наград кинематографа. Говоря об аудитории, на которую рассчитан этот фильм, можно однозначно сказать, что он не для всех. На него стоит идти ради того. Чтобы посмотреть кино, а не покидаться поп-корном в соседа. (Саша Мерцалова)

Румыния, 1987 год. Общежитие политехнического института. Две подруги живут в одной комнате. Габи беременна и собирается делать аборт. Аборты запрещены. Подруги готовятся к тайной операции. Все действие фильма - подготовка ней и сама операция. Блеклые цвета советской эпохи, фарцовка в общаге, организационные проблемы - все подано очень естественно. За два дня девушки проживают важный этап в своей жизни, с преосмыслением ценностей, проверкой на прочность отношений друг с другом и близкими. Фильм сделан мастерски и при этом очень похож на наше перестроечное кино. В нем есть какая-то обыденность.И весь фокус в том, что трагедии и драмы живут рядом с нами в этой обыденности, а вовсе не в придуманных лихих сюжетах с убийствами и невероятными приключениями. (Дмитрий Барсуков)

Гэбица, беспечная студентка бухарестского политеха (Василиу), собирается сделать аборт - но на дворе 1987 год, а в социалистической Румынии за это сажают. Организовать подпольную операцию помогает соседка по общаге Отилия (Марин­ка). Через цепочку знакомых они выходят на специалиста-нелегала по имени Бебе (Иванов), берут у знакомых в долг, снимают номер в гостинице - но что-то идет не так. Неожиданно получивший «Золотую пальмовую ветвь» и оформивший «новую румынскую волну» как глобальное явление фильм Мунджиу - если смотреть его из России - поражает прежде всего интонацией рассказа о собственной недавней истории: без демонизации, без ностальгии, что называется, «с холодным носом». Мунджиу спокойно, бесстрастно рассказывает совершенно частный сюжет, где даже аборт не является метафорой чего-то большего, а выглядит рядовой бытовой подробностью, - и от этого спокойствия становится еще страшнее. Мир «4 месяцев» - это странное место, где все происходит медленно и неправильно, где ничего не работает как надо, где простейшие житейские заботы - поймать такси или забронировать номер в гостинице - превращаются в проблему вселенского масштаба, где человек обложен со всех сторон нелепейшими запретами и на каждом углу ждет подстава; это мир какого-то тотального метафизического неуюта. Но смысл этой истории - не в том, что всем плохо и все страдают: «4 месяца» - это фильм о подвиге человечности, кото­рый парадоксальным образом проявляется в момент убийства не­рожденно­го ребенка - и который у Мунджиу опять же не выглядит под­вигом. Просто девушка Отилия, сжав губы и подавив рефлексию, делает то, что нужно в каждый отдельный момент, будь то переговоры с садистом-доктором или день рождения мамы жениха (возможно, единственный по-настояще­му кошмарный эпизод этого холодного фильма). Что бы ни происходи­ло вокруг, она дойдет, добежит, дозвонится, все разрулит и всех спасет - а напоследок, уже пройдя по всем кругам тихого восточно­европейского ада, спокойно скажет: «Давай только никогда больше не вспо­минать об этом». (Юрий Сапрыкин)

Румыния времен заката Чаушеску, две студентки (Маринка и Василиу), живущие в общаге, методично готовятся к какому-то важному событию: одалживают деньги, снимают с огромным трудом номер в гостинице, встречаются с каким-то беспрецедентно мутным типом. Одна из девушек беременна; вторая пытается помочь ей совершить нелегальную операцию - аборт. Мутный доктор начинает долго нудеть, что все не так, как договаривались, и денег уже недостаточно. Ту, что не беременна, ждет бойфренд на дне рождения его мамы. Все в итоге идет почти по плану, только мир незаметно рушится. По внешним признакам победитель последнего Каннского фестиваля напоминает не столько даже эталонную британскую социалку, сколько перестроечное кино: фактура не хуже, чем в какой-нибудь «Маленькой Вере», а, скажем, сцена маминого дня рождения могла бы украсить «Курьер». Безошибочно узнаваемые советские (в широком смысле) 80-е, где поселиться в гостинице - едва ли не сложнее, чем сделать аборт. Но спустя двадцать лет все предстает несколько иначе: и унизительный, обшарпанный быт больше не принадлежит миру «чернухи» (теперь это благородное «ретро»), и конфликт отцов и детей переходит в другую плоскость, и взгляд приобретает достаточно отстраненности, чтобы видеть не только драмы, но и трагедии. Самое удивительное - насколько грубой, почти небрежной работой «4 месяца» сперва кажутся и насколько тонкой, до миллиметра продуманной в итоге оказываются. Монтажные склейки Мунджиу использует, только когда нужно сменить место действия, а так - ну вроде ставит камеру и позволяет актерам долго, коряво беседовать, а то и попросту молчать: при этом от экрана не оторваться и лишних длиннот - ни одной. И что бы сделал перестроечный драматург - разумеется, рассказал бы о том, каково это: мучительно избавляться от плода руками равнодушного мерзавца, да еще в тяжелых социальных условиях. Это - драма. У румына беременная девушка - почти статистка, а фокус - на ее деловитой подруге, перед которой за один вечер вдруг открывается такая бездна, что никакими Чаушеску ее глубину не измерить. Вот это уже трагедия; и вот за это «ветки» и дают. (Станислав Зельвенский)

Румыния 1987 год. Мы оказываемся в обыкновенной общаге (странное дело, в Москве есть общежития и похуже, но все равно понятно, что студентам в те времена жилось не особо). И как-то неожиданно нас впутывают в историю двух подруг, Отилии и Габиты. Зрителя плавно опускают в Румынию, времен заката правления Чаушеску, когда долги западным государствам почти выплачены, и страна находится в чахлом состоянии. Студенты спекулируют сигаретами и парфюмерией, между экзаменами красят волосы в рыжий цвет. Какая-то женщина-офицер требует справку от врача, потому что месячные последний раз были 2 недели назад. На что-то это все до боли похоже… Но вернемся к девушкам. Габита все утро проводит в полудреме: эпилирует ноги, жалуется на зубную боль и еще черт знает на что, практически не вставая с кровати. Отилия носится по комнатам, ищет для подруги фен, сигареты, берет у нее пачку денег и вылетает на улицу. Куда-то едет на трамвае, там злые бабки-контролеры. День у нее явно будет сложный. В гостинице не забронировали номер, надо искать другую, денег ни на что не хватает. Потом Отилия едет искать какого-то Бебе, с которым Габита договаривалась о встрече, только вот Габита постоянно витает в облаках и с ответственностью у нее явно туговато, учитывая, что она на четвертом месяце беременности, а Бебе - это тот человек, который должен сделать ей аборт. Вот тут-то сюжет и закручивается. Отилия встречается с Бебе на бензоколонке, заметьте - не Габита. Бебе приехал на своей машине, о чем он неоднократно говорит в том смысле, что скрывать ему нечего, и главное для него - доверие между людьми. Доверие, конечно, штука хорошая, учитывая, что в Румынии в те времена аборты были запрещены, и за такую операцию Бебе получил бы 10 лет строгого режима. Сам он это прекрасно понимает, и сидеть явно не согласен, потому и попросил Габиту в телефонном разговоре выполнить несколько условий, которые та благополучно проигнорировала. Так начинается их знакомство, которое лучше бы не начиналось вовсе. Мунджу снял фильм бескомпромиссный к зрителю, главным образом потому, что будто бы и нет режиссера, оператора, сценариста. Есть история и вот она как-то сама всем распоряжается на экране, это жизнь, бывает и хуже. Все пространство в фильме какое-то неестественно маленькое, как в помещении, так и на улице. В результате акцент переводится на людей, а заодно и на их приключения. Образ на экране воспринимается очень реалистично, отсюда и ощущение, что за каждым из персонажей вьется своя, особая атмосфера. Герои этого фильма - люди, вынужденные жить в стране, которой до них самих дела нет. Ну а аборт - это частный случай, каких может быть миллион, один хуже другого. Персонажи фильма кажутся равными по первостепенности, поэтому возникает двойственный взгляд на ситуацию. Можно посмотреть на все глазами девушки, она вообще тут не при чем и просто помогает подруге, а можно и глазами не молодого уже дяди, который со всей своей паранойей ведет себя как наемный убийца. Про Габиту я вообще молчу, с ней все и так понятно. Этим подчеркивается абсурдность некоторых сцен. В какой-то момент, шутки заканчиваются и для зрителя, фильм окончательно становится триллером, можно сказать, бытовым. Все говорит нам о том, что на экране происходит убийство. Аборт - это убийство, может и это, в том числе, имел в виду режиссер? Подводя итог, скажу, что Кристиану Мунджу удалось буквально не из чего, создать очень глубокое кино, в котором, как это последнее время у многих получается, больше вопросов, чем ответов. (Дмитрий Пустовойтов)

Фильм румына Кристиана Мунгиу (вариант произношения - Мунджиу) получил главный приз на том самом Каннском фестивале, который отверг балабановский "Груз 200" как фашистское кино. Это предпочтение очень любопытно, ведь обе картины описывают примерно одну и ту же реальность - соцстрану на грани коллапса, Румынию 1987 года и СССР 1985-го соответственно. В обоих фильмах обшарпанный, серый бэкграунд становится фоном для макабрических событий, и оба они используют актуальную для всей Восточной Европы тему "остальгии" как козырь в конъюнктурной борьбе - во всяком случае, именно словосочетание "ужасы социализма" применялось непрофильной прессой для беглого описания обоих фильмов. Но "Груз 200" был сразу записан европейцами в тенденциозный варварский эксплойтейшн, а "4 месяца, 3 недели и 2 дня" назначен главнейшим фильмом года. Так что же, собственно, творится в Бухаресте 1987-го? Там депрессивно, бедно, грязно и сыплет мокрым снегом то ли поздняя осень, то ли ранняя зима. Социалистическая экономика переживает коллапс - первая же сцена фильма показывает спекулятивную торговлю в студенческом общежитии. Парфюмерия, тампоны, контрацептивы, жвачка и сигареты - народу нужно все, и мрачные фигуры фарцовщиков со спортивными сумками будут возникать здесь так же часто, как милицейские патрули встречаются на улицах Москвы. Но у главной героини фильма Отилии (Анамария Маринка), студентки, кажется, медицинского факультета, есть дела поважнее покупки контрабандного "Кента". Сегодня ей нужно проводить белую от ужаса подружку Габицу (Лаура Василиу) на подпольный аборт (других в Румынии Чаушеску и не делали), а вечером еще и заскочить на ужин к ничего не подозревающему бойфренду Бебе, мажору средней руки. Все, разумеется, пойдет не так, как запланировано, начиная с того, что срок беременности окажется не ранним, а тем, что вынесен в название фильма. От эпизода к эпизоду реализм будет все больше оборачиваться экзистенциализмом, а камера Олега Муту (он же снимал и другой румынский фестивальный хит - "Смерть господина Лазареску"), поначалу равнодушно-статичная, замечется, как "Бетакам" военного корреспондента на поле боя. Девушки будут все глубже увязать в парализующем кошмаре - и неказистый социалистический быт покажется рядом с ним скорее непристойным буржуазным развратом. Собственно, это естественное и стремительное преодоление фильмом своего информационного повода (фильм о подпольном аборте можно было снять только в декорациях запрещавшего аборты режима) и отличает работу Мунгиу от картины Балабанова, настаивающего на тотальности дьявольской советской реальности. Мунгиу не борется с призраками прошлого, он говорит о том, что страдание - это имманентное условие жизни, никак не связанное с тем, кому принадлежат средства производства. Разумеется, фильм прекрасно вписывается в традицию европейского гуманизма - собственно, героини оттого и страдают, что ни на секунду не перестают быть нормальными людьми. Вдобавок Мунгиу показывает себя блестящим стилистом. Он легко переходит с имитации проблемного кино (эпизод встречи Отилии с родителями ее парня сделан совершенно в духе советских драм о конфликте "отцов и детей", снимавшихся как раз в конце 1980?х) на фильм-нуар или даже триллер (кульминация, в которой Отилия мечется по неосвещенным окраинам Бухареста с мертвым плодом в сумке, даст сто очков вперед любому фильму Хичкока). А намеки на беременность самой Отилии делают картину психологической в квадрате. Ставя каждый эпизод в тесном малометражном интерьере советских зданий и снимая его одним планом, режиссер создает сильнейший эффект присутствия. Мунгиу оступается лишь однажды - когда показывает нам лежащий на полу гостиничной ванной окровавленный плод. Жест необъяснимый и напрочь лишенный шокового эффекта: все самое страшное уже сыграно Василиу и Маринкой. (Дарья Серебряная)

«Нельзя быть честным и одновременно думать о комфорте зрителей», - утверждает режиссер Кристьян Мунджиу. Действительно, его фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня», получивший «Золотую пальмовую ветвь» на фестивале в Каннах, не только жесток, но и предельно откровенен - возможно, даже в большей степени, чем хотелось бы самому режиссеру. Мунджиу, один из тех, кого критики называют «румынской новой волной» (Кристи Пуи, Корнелиу Порумбою, Кристьян Немеску), наверное, собирался на примере истории об обычных людях времен Чаушеску поведать жуткую правду об ужасах румынского социализма. Но получилась не социальная, идеологически ангажированная драма, а вневременной триллер. Напряженное ожидание, дождь, звук шагов в холодном переулке, прерывистое, сбитое бегом дыхание, тьма (в Румынии тех времен в дефиците было все, даже электричество) - натуральный фильм-нуар. Две подруги, Отилия (Анамария Маринка) и Гэбицэ (Лаура Василию), живут в одной комнате студенческого общежития. На дворе - конец 1980-х, слякотная зима, разруха. В подворотнях африканские студенты спекулируют сигаретами и парфюмерией. В автобусах орудуют тетки-контролеры. Совершенно ошалевшая Гэбицэ - весь фильм она проходит как во сне - просит более деловую подругу помочь в деликатном вопросе: она хочет избавиться от ребенка, но официально аборты запрещены. И вот начинается инферно. С превеликим трудом Отилия снимает комнату в захудалой гостинице, долго договаривается с неким господином Бебе, специалистом по подпольным абортам. Все идет не по плану, наперекосяк. Обстоятельства становятся все непредвиденнее, наступают холодные сумерки - тут оператор засовывает ручную камеру чуть ли не под мышку и из фактурного, даже экзотического в своей обшарпанности соцарта фильм превращается в тряскую nouvelle vague. Ощущение бытовой неустроенности и досадных неприятностей перерастает в ужас надвигающейся смерти - вполне вероятный исход аборта на этом, вынесенном в название сроке. И уж совсем душераздирающей ситуация становится, когда Отилия, выскочив ненадолго из гостиницы, оказывается на празднике в семье своего парня - и обо всем происходящем вокруг мы догадываемся по выражению ее лица. Светские разговоры за салатиками и, казалось бы, нисколько не преступная болтовня благополучного поколения «отцов» выглядят омерзительной беспечностью, напоминающей в лучшем случае пир во время чумы. Ад всегда рядом - вот, пожалуй, главная идея «4 месяцев». Казалось бы, при чем тут социализм? (Максим Эйдис)

Картина лишний раз доказывает, что для съемок хорошего кино не нужно иметь миллионные бюджеты, достаточно чего попроще - отзывчивого сердца, светлой головы и достаточно чувствительных нервов. Остальное вторично. Можно передавать страшнейшую тревогу и одной приглушенной гаммой, нервной камерой, буквально несколькими звуками вечернего города, без драматичной музыки, без спецэффектов и дорогих декораций. Можно всадить нож почти в начале фильма в полотно повествования (забытый "врачом"), он останется торчать в нем до самого конца, не давая покоя ни на минуту. Можно смотреть на милую светскую беседу на семейном дне рождения, с разговорами о маринадах и пасхальных яйцах, и сидеть как на иголках, второй половиной сознания понимая состояние, в котором находится сидящая по центру приглашенная и зная, что сейчас происходит в отеле. Можно парой штрихов (забытый "врачом" паспорт, потерянный паспорт героини, тряпичная сумка, то и дело как бы случайно оказывающаяся в кадре) дать понять, что совсем скоро их найдут и дадут лет по 10 за преступление, ведь она в панике выбросила ребенка в этой самой сумке со всеми уликами. Нарастание гула машин с этой стороны ресторанного стекла, и героиня на миг смотрит в его сторону, это не гул - это тревога, осознание того что произошло, понимание придет чуть позже, на миг позже, но в тот момент мы с вами уже будем смотреть титры. (Dimarick)

Какое же это восхитительное кино, где все продумано до мелочей! Кино не предсказуемое... Если при просмотре очередной голливудской картины накатывает скука смертная, потому что знаешь на два хода вперед, что случится, то фильм Мунджу совершенно не предсказуем. Кроме того, режиссер нарочно посмеялся над некоторыми законами драматургии: нож и паспорт так и не сыграют роли в истории, хотя должны были. Я впервые увидел этот фильм случайно: однажды в 2010 году включил "Петербург-5" и просто не смог оторваться. О фильме до этого момента не знал вообще ничего. Это лучшее кино, просмотренное мной за последние 7 лет, как минимум. (Алексей Корнеев, Магадан)

Как известно, друзья познаются в беде. Поговорка есть такая. Правда, можно не дожидаться неприятностей и самим организовать тестирование личностей, прибегнув, по совету Владимира Семеновича Высоцкого, к совместному участию в каком-нибудь (не обязательно альпинизм) экстремальном занятии. С двумя подругами по студенческому общежитию, Отиллией и Габитой, кажется, случилось и то, и это. Беда - это нежелательная, оказавшаяся запущенной сверх всякой меры, беременность Габиты, а экстрим - это проведение организованного совместными усилиями подпольного аборта. В современной Европе, такого вообще не должно было случиться. Контрацепция избавила бы от первого, а цивилизованное законодательство - от второго. Однако ж в Румынии эпохи Чаушеску, когда за аборт дают от трех до десяти лет тюрьмы, прерывание беременности сродни экстремальному виду спорта, когда неизвестно как повезет и куда вывезет. Вряд ли Габита слышала что-нибудь о Высоцком, да и не собиралась она испытывать свою подругу на прочность, просто, знаете, есть такая категория людей, которые любят паразитировать на хороших отношениях с товарищами, эксплуатировать дружбу в своих личных интересах, организуя для себя дорогу с односторонним движением. Габита как раз субъект такого рода. А что Отиллия? Из той категории людей, что ввязываются в дело, не представляя себе, чего это будет стоить и какой ценой достанется, оказываясь перед жестким выбором, когда выбора уже нет, а отступать некуда. И что тому виной: беспечность девушек или кондовый социализм с нечеловеческим лицом? Кристиан Мунджиу, по всему видно, отдает первенство человеческому фактору. Персонажи его фильма сжились с системой, адаптировались к специфическим отношениям, когда пачка импортных сигарет помогает решать сложные проблемы, когда за всем глаз да глаз и тотальный надзор. Они успешно преодолевают бытовые трудности, знают, как достать, у кого можно взять, к кому можно подъехать и как подвалить. Кризис обнажает их личность. Отиллия, в горячке и суете не сразу понимает, что к чему. Габита некоторое время выглядит полной дурой со своими «я думала», «я слышала», «мне сказали», пока за этими недоумениями не проступает спокойный и выверенный расчет лицемерного циника, эксплуатирующего доверие своей подруги. Отиллия шокирована холодным равнодушием подруги к процессу и его последствиям, но настоящий ужас у нее вызывает мысль о том, что на месте Габиты завтра может оказаться она. Да, да: «Если завтра залет, если завтра аборт - будь к аборту такому готов!» Отсюда следует выговор и выяснение отношений со своим беззаботным другом, обнаруживающим не то растерянность, не то здоровый инфантилизм. Картинка вырисовывается такая: они были знакомы, но мало друг друга знали. Случай открыл им глаза, но это не значит, что у них есть шанс исправиться. У кого-то есть, у кого-то нет, а кто-то и вовсе не собирается. Все ведь вышло. И надо забыть. Суть в том, что все здесь заботятся о себе, и никто при этом не задумывается о том, что выброшенный в мусоропровод плод - суть плод их жизни, случайной, бессмысленной и бесцельной. Лишь только раз рукодел от медицины произносит слово «убийство», которое не останавливает никого из трех участников этого процесса. Одержимость женщин, помноженные на азарт и предприимчивость мужика, согласного участвовать в мокром деле за натуральную оплату телом своих клиенток - делайте выводы. Кино из серии «О времена, о нравы!» Обычное европейское кино, в Америке подобные работы часто проходят по линии независимого кинематографа, обнажающего и шокирующего, открывающего лицо и вскрывающего подноготную. Это нормально: плеснуть с экрана немного едкого калия, заставить зрителя зажмуриться и вспомнить о разных там «общечеловеческих ценностях», существующих независимо от политического строя. У Кристиана Мунджиу так и вышло. Добавьте к этому умение режиссера нагнетать напряжение и регулировать темп действия, замедляя и даже растягивая события, концентрируя внимание и обостряя зрительские рефлексы, а также обученность оператора напрягать изображение дрожью от трясущейся камеры - вот вам и доморощенный представитель жанра. Европа это заметила и оценила. Для Румынии, лишь с января 2007 года ставшей членом Евросоюза Каннская золотая пальмовая ветвь, которой удостоился этот фильм, стала знаковым событием: теперь румынские кинематографисты могут гордо сказать: «Нас приняли!» (gordy)

Фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня» - главная сенсация в европейском кинематографе 2007 года. Шутка ли, низкобюджетный румынский фильм завоевал главную награду самого престижного, Каннского, фестиваля в мире и еще целое множество других наград, в том числе и премии французской Киноакадемии. Фильм Кристиана Мунджиу погружает нас в атмосферу социалистической Румынии времен диктатуры Николау Чаушеску. Надо сказать, атмосфера передана очень реалистично. Кто же, как не зрители из стран бывшего соцлагеря могут оценить этот факт. Типичные здания, товарный дефицит, подпольная продажа западных товаров, невежливость персонала, одинаковые автомобили, тотальный паспортный контроль во всех учреждениях, серость и уныние во всем окружающем. Первая сцена показывает типичную комнату типичного общежития. В комнате две девушки, делающие какие-то нехитрые приготовления к одной болезненной и запрещенной процедуре. Сразу обращает на себя внимание оператора Олега Муту. Камера, как только оказывается в помещении. фиксируется в одной точке, и не покидает ее к концу сцены. Она практически неподвижна, только еле заметная легкая дрожь добавляет напряжения даже самым заурядным бытовым сценам. Прием не нов, но здесь он делает зрителя практически соучастником происходящего на экране. Работа Олега Муту, напомнила работу Харриса Савидеса, оператора другого нашумевшего лауреата Каннского фестиваля, фильма «Слон». Две подруги - Отилия и Габицэ. Отилия - взрослая не по годам, дельная и энергичная, знающая, где и что можно достать и как с кем можно договорится. Габицэ - инфантильная, неуверенная в себе, абсолютно не инициативная, но уже обремененная не детскими проблемами. Габицэ беременная и собирается сделать аборт. Аборт, вещь в те года, нелегальная и очень опасная. Ведь, сделанный в несанитарных условиях без докторского присмотра, может принести больше проблем, нежели избавить от них. И поможет им в этом бесчестный санитар из клиники по имени Бебе. Он бессердечный, и алчный, заработавший своей деятельностью, по тогдашним законам, как минимум высшую меру наказания. Только, надо сказать, режиссер никоим образом не удается в ненужное морализаторство. Ведь, решение девочки сделать аборт в такой грязный способ всего лишь реакция на общество, в котором ей приходиться жить. Тоталитарный контроль со стороны власти, недоступность средств контрацепции, и от этого еще более сильное желание быть взрослой. И как результат: еще один эмбрион может оказаться в мусоропроводе высотной многоэтажки. Хотелось бы отметить актеров, исполнивших главные роли. Анамария Маринка в роли Отилии - хорошо и ярко исполненная сложная роль. Лаура Василиу - роль Габицэ, серой и незаметной, скрывающего за своей детскостью и наивностью расчетливый ум. Бебе в исполнении Влада Иванова - герой того времени, серый и незаметный снаружи, но циничный и расчетливый внутри. Все главные персонажи картины типичны для подобного рода общества. Неординарная и предприимчивая Отилия, запуганная и непрактичная Отилия, черствый и циничный Бебе - дети своего времени, когда все, что запрещено все равно подпольно делается, за тем одним отличием, что еще предоставляется возможность заработка подонкам вроде Бебе и, потенциально не одна поломанная обстоятельствами судьба. Фильм тяжелый к просмотру, но не своим сюжетом или характером персонажей, а той гнетущей атмосферой тоталитарного общества, которая чувствуется во всем. Но одновременно именно этим он и подкупает, ты погружаешься все глубже и глубже в то повсюду царящее уныние и серость. Фестивальное кино. Вполне заслуженный успех. (orange3005)

Зрителю предстоит перенестись в 1987 год нашего недалекого социалистического прошлого. Эта фестивальная лента расскажет об эпохе правления печально прославившегося диктатора Николае Чаушеску. В то время в обнищавшей Румынии средства контрацепции были практически недоступны, а за нелегальные аборты полагалось от 5 до 10 лет тюремного заключения. В центре сюжета оказываются две студентки политехнического университета - Габита и Отиллия. Почти половину ничего не поясняющего экранного времени фильма, подруги к чему-то старательно готовятся, занимают деньги, с трудом снимают номер в гостинице, встречаются там с неряшливого вида мужиком по имени Бебе… И только когда будет произнесено слово «убийство», сомнений больше не останется: Габита собралась делать тот самый нелегальный аборт, за который дают от пяти до десяти, а Отиллия ей в этом помогать. Внимание в фильме Мунджиу сфокусировано на Отиллии. Есть такая порода людей, которые всегда готовы помочь, и движет ими именно не желание оказать помощь, а какое - то абстрактное чувство справедливости, лишь потому, что «так должно быть», ведь кто-то должен выручать друзей. Отиллия беспрекословно выполняет все просьбы Габиты, искренне переживает за лучшую подругу, одним словом, ведет себя в непростой ситуации разумно и спокойно, понимая, что это может быть их единственный способ избавиться от еще не родившегося ребенка. Габита, напротив, персонаж тут чуть ли не второстепенный. Все ее наивные фразы «я думала», «я хотела» на деле вроде бы должны вызывать негодование исключительно условиями, в коих юной девушке пришлось очутиться, и поначалу это именно так. Однако, «4 месяца, 3 недели и 2 дня» - фильм не только про нелегальный аборт, да и вообще он куда сильнее и проникновеннее. Ведь, правда, не могла же картина-агитка отнять у престижных конкурентов Золотую пальмовую ветвь только из-за вечно актуальной идеи, что, мол, запрет на аборты тоже не выход. Постепенно за всеми этими наивными «я думала» проступает холодный расчет, желание взвалить свои проблемы на плечи ни в чем не повинной подруги, использовать ее в своих низких целях. Нет, Габита точно недостойна жалости, ибо вся ее подлая сущность не является порождением режима тотального контроля, он, этот режим, лишь обнажил в характере девушки то, что было прежде глубоко скрыто. Фильм целиком выдержан в рамках известной поговорки «друзья познаются в беде» и прекрасен он, прежде всего, детальным раскрытием характеров подруг. Расплата Отиллии за свою доброту к людям, по магической силе последних секунд картины и сопереживанию главной героине, сопоставима разве что со сценами из какого-нибудь «Рассекая волны» триеровской трилогии «Золотое сердце». Тяжкое осознание всего случившегося приходит к Отиллии куда позже, равно как и к зрителю, нож в спине дает о себе знать лишь тогда, когда нанесенная Габитой рана уже полна яда, но этого мы уже не увидим, наблюдая, как по темному-темному экрану медленно ползут титры. Первое, что бросается в глаза с первых секунд просмотра картины Кристиана Мунджиу это полная историческая достоверность. На первом плане здесь знакомые, родные для жителей стран бывшего соцлагеря, серость и тотальный контроль. Типовые бетонные коробки многоэтажек, повсюду одинаковые автомобили, невыразительная, некачественная одежда, грубый персонал, постоянный поиск дефицитных товаров, и, конечно, повсеместные взятки. Унылую атмосферу тех лет подчеркивает полное отсутствие музыкального сопровождения и новаторская операторская работа. Стоит отметить отличную реакцию оператора на смену настроений режиссера. В «нужные» моменты ручная камера то слегка отклоняется в сторону, то слегка подрагивает, а в одной из ключевых сцен этот бесхитростный прием удивительным образом получает способность со всей полнотой чувств передать безучастному наблюдателю по другую сторону экрана смятение и страх Отиллии. Живая и будто бы движущаяся сама по себе камера лишь на первый взгляд кажется любительским приемом. На самом деле, именно на передаче настроения с помощью движений камеры (за отсутствием других ярких средств выражения) строится диалог режиссера со зрителем. Сравнение нервных, полных напряжения эпизодов прогулки по ночному городу с рушащимся внутренним миром девушки, наверное, лучшая метафора. У картины «4 месяца, 3 недели и 2 дня» есть все необходимое, обеспечившее ей безусловный успех: острая социальная направленность, четко выраженная идея и полное отсутствие отступлений от нее, что проще говоря, называется тем самым форматом Канн. «4 месяца, 3 недели и 2 дня», получивший в Каннах Золотую пальмовую ветвь, в первую очередь - большое открытие для любителей кино, ну а для Румынии, лишь недавно вступившей в состав ЕС - огромное достижение. Необыкновенный фильм Кристиана Мунджиу, снятый без влияния каких-либо посторонних кинематографических традиций, т. е. в стране практически без развитой киноиндустрии вновь напоминает нам о том, как мало нужно для рождения глубочайшего произведения: всего-то ясная голова режиссера, да тонкое мастерство оператора. Для кинематографистов, небольшими средствами достигших высоких целей в ленте «4 месяца, 3 недели и 2 дня», победа в Каннах, это действительно, торжество содержания над формой, одновременно и неожиданный и как будто бы долгожданный триумф румынского кино. (electro-choc)