ОБЗОР «ДЕТИ НЕБЕС» (1997)
"Дети небес" ("Дети Неба"). Маленький Али теряет туфли своей младшей сестры. Дети решают не говорить об этом родителям, ведь денег на новые все равно нет. Теперь у них одна пара, и ее должно хватить на двоих.
По пути из школы Али, мальчик из бедной семьи, теряет только что взятую из починки единственную пару обуви своей младшей сестры. Это была серьезная оплошность. И дети решают ничего не говорить родителям, а чтобы те ничего не заметили, придумывают маленькую хитрость. Но, как это иногда бывает, невинная затея приводит к неожиданным обстоятельствам.
Третьеклассник Али, забрав из починки туфли своей сестры Захры, по дороге домой случайно их теряет. Что же делать? Ведь сестра не сможет пойти в школу. Семья, еле сводящая концы с концами из-за болезни матери и полагающаяся исключительно на заработок отца, не может себе позволить новую обувь. Али договаривается с Захрой, что они будут носить его кеды по очереди: у Захры занятия по утрам, а у него - позже. Но в таком случае, чтобы успеть, надо бежать в школу со всех ног…
Али (Амир Фарох Хашемян), получив туфли своей сестры Захры (Бахаре Саддики) из ремонтной мастерской, по пути домой теряет их. У нее это единственные туфли, а у отца (Мохаммад Амир Наджи) нет возможности срочно купить новые. Решили, что дети будут носить спортивную обувь Али по очереди. Чтобы брат успел в школу вовремя, Захра всю дорогу до дома должна бежать. Али решает участвовать на межшкольном соревновании, чтобы, заняв третье место, в качестве приза выиграть спортивную обувь и подарить сестре. Но результат соревнований оказывается неожиданным…
ОСКАР, 1999
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Иран).
МКФ В МОНРЕАЛЕ, 1997
Победитель: Главный приз (Маджид Маджиди), Премия экуменического жюри (Маджид Маджиди), Особое упоминание ФИПРЕССИ (Маджид Маджиди), Приз публики (Маджид Маджиди).
МКФ В ВАРШАВЕ, 1999
Победитель: Приз публики (Маджид Маджиди).
МКФ В СИНГАПУРЕ, 1998
Победитель: Приз «Серебряный экран» за лучший азиатский художественный фильм.
МКФ В НЬЮПОРТЕ, 1998
Победитель: Лучший зарубежный фильм (Маджид Маджиди).
ИРАНСКИЙ МКФ, 1997
Победитель: Лучший фильм (Маджид Маджиди).
ФЕСТИВАЛЬ АМЕРИКАНСКОГО ИНСТИТУТА КИНО, 1997
Номинация: Главный приз жюри (Маджид Маджиди).
ВСЕГО 10 НАГРАД И 3 НОМИНАЦИИ.
Бюджет: $180 000.
Премьера: август 1997 года на МКФ в Монреале.
Слоган - «A Little Secret...Their Biggest Adventure!»
Маджид Маджиди / Majid Majidi (род. в 1959) - иранский кинорежиссер, сценарист и актер. Маджид Маджиди родился и вырос в Тегеране, в семье, относящейся к среднему классу. С 14 лет он начал участвовать в любительских театральных постановках, затем обучался в Тегеранском институте драматического искусства. В начале 1980-х годов Маджиди дебютировал в качестве киноактера, известность получил благодаря своим ролям в лентах Мохсена Махмальбафа («Два незрячих глаза», «Убегая от зла к Богу», «Бойкот»). В это же время Маджиди и сам срежиссировал несколько фильмов, в основном короткометражных. Широкая известность к Маджиди пришла в 1990-х годах. Многие фильмы, которые он снял, получали, либо были номинированы на получение различных международных кинонаград. Избранная фильмография: 1992 - «Бадук»; 1996 - «Отец»; 1997 - «Дети небес»; 1999 - «Цвет Бога»; 2001 - «Дождь»; 2002 - «Босиком в Герат»; 2003 - «Олимпиада в лагере»; 2005 - «Ива/Еще одна жизнь»; 2008 - «Песня воробьев».
Мухаммад Амир Наджи / Mohammad Amir Naji - иранский актер. Родился 26 декабря 1942 года в Тебризе, Иран. Имеет азербайджанские корни. В кино снимался под сценическими псевдонимами - Реза Наджи / Reza Naji / Reza Najie. Начал свою театральную карьеру в подростковом возрасте. Во время службы в иранской армии Наджи продолжал выступать на театральной сцене в различных ролях. Первую роль в кино исполнил в фильме "Дети небес" (1997). Для Наджи фильм оказался настоящим прорывом. На роль отца Али режиссер фильма Маджид Маджиди искал актера с азербайджанским акцентом и Наджи был отобран из 2,5 тысяч участников кастинга. С тех пор Наджи сыграл более 10 ролей в иранских фильмах. Среди его лучших ролей - Карим в фильме Маджида Маджиди "Песня соловьев / Avaze gonjeshk-ha" (2008, премия "Серебрянный медведь" на МКФ в Берлине, 2008; премия лучшему актеру Азии "Pacific Screen", 2008).
«Иранцы боятся». Интервью со специалистом по иранскому кино Натальей Лоскутовой - http://weekend.rbcdaily.ru/2007/08/24/show/289111.
Социальная мелодрама. Безусловно, сюжет данного фильма (у маленькой Зохре однажды не стало туфелек, чтобы ходить в школу, поскольку ее старший брат Али потерял их где-то, так что оба теперь вынуждены самостоятельно, не ставя в известность бедняков-родителей, выкручиваться из затруднительной ситуации, нося по очереди одни башмаки на двоих) может напомнить неореалистические ленты, в частности, «Шушa» и «Похитители велосипедов» Витторио Де Сики. Но в случае с современным иранским кинематографом нередко кажется наиболее поразительным не столько его тематическая, стилевая и эстетическая, сколько именно духовная перекличка с наследием итальянского неореализма. Порой может создаться обманчивое впечатление, что эти деятели кино творят как первооткрыватели, лишь только взявшие в руки кино- или видеокамеру, словно заново изобретают кинематографический язык, на котором отныне учатся говорить. В их будто бы стихийно родившихся сочинениях многое представляется, на первый взгляд, простым и бесхитростным, как в жизни, без особых премудростей запечатленным на пленке. Но кроме уловленной атмосферы течения повседневных событий, переданной энергетики и витальной силы человеческого существования, есть в фильмах, подобных «Детям рая», как и в лучших неореалистических творениях, подлинное величие бытия, любовь к которому побеждает все драматические перипетии индивидуальных судеб и даже трагические катаклизмы истории. (Сергей Кудрявцев)
По пути из обувной мастерской 10-летний Али теряет единственную пару обуви своей младшей сестры, теперь ей не в чем ходить в школу. Чтобы не ставить в известность родителей, едва сводящих концы с концами, и избежать наказания, Али придумывает маленькую хитрость. Поскольку сестра учится в школе в первую смену, а Али во вторую, дети решают поочередно носить кроссовки Али. Таким образом оба теперь могут посещать занятия. Иногда случается, что сестра не успевает вернуться домой к назначенному часу, и Али приходится бежать до школы, чтобы не опоздать на уроки. Но во всем есть свои плюсы - эти ежедневные пробежки делают Али все быстрее и быстрее. И скоро ему выпадает шанс принять участие в соревновании, победив в котором, он сможет сразу избавиться от всех проблем. «Дети небес», удостоенные среди прочего Гран-при МКФ в Монреале, Ньюпорте и Сингапуре, - еще один алмаз в восточном ожерелье под названием «иранское кино». Лирическая драма Маджида Маджиди выглядят не только уникальным свидетельством жизни простых людей в «непопулярной» стране, но и укрепляет статус национального кино как эстетического феномена конца ХХ века. Но в то время как картины этой восточной страны стали брать один за другим призы на самых престижных фестивалях, российский зритель (да, в общем-то, и весь остальной) продолжает оставаться в неведении относительно неореалистических шедевров из Ирана. Нам это тем более обидно, так как кино Ирана последних десяти лет очень напоминает лучшие образцы советского кино, которое, похоже, приказало долго жить. Отсутствие сцен насилия и ненавязчивая дидактичность, дети как главные действующие лица, - все это стало неотъемлемой частью большинства иранских картин. В отличие от новой России, кино для детей в этом не самом богатом азиатском государстве щедро субсидируется, так же, как некогда это делалось в Советском Союзе. А государственное спонсирование освобождает режиссеров от необходимости заботиться о сборах и ориентироваться на вкус не самой взыскательной публики. Вот и получается, что, по сути своей, иранское кино заняло в последние годы ту нишу, что некогда занимали наши картины. Парадокс, казалось бы, но их подцензурное кино воспринимается сегодня как глоток свежего воздуха, что особенно бросается в глаза на фоне почти тотального засилья голливудского масскульта, с которым рано или поздно все равно должен случиться коллапс. Девственную сущность иранской кинематографии удалось сохранить во многом благодаря табу, наложенному на западную продукцию. Больше того, тамошняя цензура, строго контролирующая кинопрокат, запрещает не только демонстрировать насилие и секс, но и снимать то и другое своим режиссерам. И тем самым она невольно оказывает своеобразную услугу собственному кино, которому отсутствие агрессии и эротики не помешало обзавестись ареопагом классиков и выглядеть сверхоригинально на фоне некоей унифицированной прозападной модели, сформировавшейся в последние 30-40 лет. (Малоv, sqd.ru)
Считается, что снимать в кино детей очень рискованно: их игра может оказаться неестественной, в кадре они будут смущаться, станут теряться перед камерой. А для взрослых актеров игра в фильме, заранее рассчитанном на детскую аудиторию, чаще всего является заведомо проигрышной затеей. Но фильм «Дети небес» - изначально исключение из правил. Во-первых, он, хотя и о детях, но, скорее, для взрослых. Во-вторых, это фильм о других детях - детях из Ирана, из иного, или, как впервые написал в середине прошлого века французский социолог Альфред Соя, «третьего мира». И в фильме они играют, как будто проживают, роли, которые зеркально отражают жизни и судьбы многих миллионов таких же, как и они, маленьких жителей этого «третьего мира», так свысока именованного представителями европейского буржуазной науки - выходцами, надо полагать, «первого мира». Вот причина, почему их образы настолько правдиво, в высшей степени искренне воплощены на экране. Поэтому, фильм настолько реалистичный, трогательный, выразительный. Казалось бы, незамысловатая история: 9-летний мальчик Али теряет только что отремонтированные туфельки своей сестры Захры, но так как денег в семье хватает только на самые необходимые продукты, они решают обойтись одной парой кед на двоих и ничего не говорить и так обремененному ежедневной работой и заботами о больной жене отцу. Маджиди, начиная с этих насыщенных цветом мазков, пишет яркую картину повседневной жизни иранских детей. Он подробно, но ненавязчиво, легкими движениями кисти пишет их семейный быт, школьные будни, редкие маленькие радости, умудряясь очень тонко прочувствовать детскую боль и счастье. Местами фильм, будучи, по большей части, светлым и жизнеутверждающим, бьет так хлестко, что начинает катиться скупая слеза, а сердце сжимается и кровоточит. (Desperado)
Раньше мне не удавалось посмотреть иранский синематограф. Но вот сегодня был приятно удивлен. Оказывается, здесь снимают очень трогательное и доброе кино о детях. Сюжет фильма довольно прост. Мальчик Али забрал туфли сестры из ремонта и по пути домой их потерял. Семья, в которой они живут, очень бедная и не может себе позволить купить еще одни туфли. Поэтому Али и его сестра договариваются по очереди ходить в школу в кроссовках мальчика. Однако школа находится очень далеко, и Али постоянно опаздывает в школу, потому что сестра прибегает слишком поздно. Получив последнее предупреждение от директора, Али мобилизуется и бегает еще быстрее, уже без опозданий. Так бы и бегали они все время, пока в школе не объявляют соревнования по бегу, где приз за 3 место - кроссовки. Фильм очень трогательный и признаюсь чесно, я плакал, так жалко было этого мальчика и его сестру. Очень сильная сцена, где Али просит учителя позволить учавствовать ему в соревнованиях и обещает их выиграть, хотя в уме думает только о заветном третьем месте. Ну а последняя сцена просто гениальна, когда он приходит после соревнований, и они молча с сестрой друг друга понимают. Гениально, Шедевр, Браво, Иранский синематограф! Это надо смотреть всем! (Kibsoft)
ИНТЕРВЬЮ С РЕЖИССЕРОМ
- Вы начали выступать как профессиональный актер вскоре после исламской революции, в 1979 году. Вы уже тогда предполагали, что будете работать в кино? - Я учился в театральном институте, и мы с друзьями давно интересовались кино. А после революции поняли, что как раз в кино сможем себя лучше всего выразить. Раньше киноиндустрия в Иране была закрытой мафиозной структурой, но вскоре после революции молодежи стало легче войти в эту профессию. Нас было несколько единомышленников, мы создали что-то вроде творческой группы. Например, вместе со мной в этой группе тогда был и Мохсен Махмальбаф, другие тоже стали режиссерами, но не настолько известными за рубежом, как он. Все началось как простое увлечение кино: мы ничего не знали о кинопроизводстве, просто смотрели вместе фильмы, обменивались книгами, начали снимать короткометражки. Мы распределили между собой роли, и было решено, что я - с моим театральным образованием - буду актером. Но мне не очень нравилось выступать в качестве актера, мне скорее хотелось переносить на экран свой внутренний мир, а не подчиняться чужим указаниям. Поэтому я воспринимал актерство только как дорогу к режиссуре. - Что послужило толчком к созданию первого собственного фильма? - До революции иранское кино было больным - плоские темы, пустые фильмы, очень похоже на развлекательный индийский кинематограф. Мы с друзьями считали, что надо лечить это кино - чем быстрее, тем лучше. И первый свой полнометражный фильм я снял, как только у меня появилась возможность выступить с самостоятельным проектом. - У вас и у других иранских режиссеров очень часто снимаются актеры-непрофессионалы. С чем это связано? - Я люблю последовательность - подготовить актеров, снять, смонтировать, выпустить. С непрофессионалами трудно возвращаться к уже сыгранным сценам, чтобы переснимать заново, и это мне нравится. У меня есть свои методы работы с непрофессионалами - например, в фильме Дождь те, кто изображал строительных рабочих, должны были полтора месяца проработать на стройке, чтобы войти в образ. Иногда я не показываю сценарий своим актерам до самого последнего момента, чтобы у них было больше возможности для импровизации, чтобы объективная реальность фильма лучше соответствовала личности актера. Но я всегда считал, что отсутствие в фильме профессиональных актеров не должно вынуждать меня смотреть на процесс съемок непрофессионально. Те, кто находится за кадром, должны быть профессионалами высочайшего класса. И я всегда работаю с лучшими мастерами. Например, мои фильмы Дождь и Цвет бога получали за рубежом призы не только за режиссерскую, но и за операторскую работу. - Ваши фильмы объединяет тема детства. Это вызвано какими-то личными переживаниями? - Детство - тот период в жизни человека, который определяет его личность. Я сам из бедной семьи, и у меня есть чувство ностальгии по тем временам, когда я был в том же возрасте, что и мои герои. Например, фильм Дети небес полностью основан на моих воспоминаниях и снимался на тех улицах, по которым я бегал ребенком. К тому же в театральном училище я специализировался в области детского театра, поэтому я знаком с детской психологией еще и с профессиональной стороны. Я считаю, что мир детей гораздо чище мира взрослых, и истории о детях я использую, чтобы рассказывать взрослым какие-то важные вещи. - В нашем кино лучшие детские фильмы появились в советские времена, в 60-70-е годы. Многие выдающиеся режиссеры использовали детское кино как способ обойти цензуру. Можно ли эту ситуацию сравнить с иранской? - Сейчас в Иране в год снимается от 70 до 90 полнометражных фильмов, и примерно 10% из них - о детях. Как раз эти фильмы чаще всего уезжают за рубеж на разные фестивали. Конечно, в Иране есть цензура, но это не главный фактор того, что так часто появляются хорошие фильмы о детях. Одна из причин - существование такой организации, как Центр детского и юношеского кино. Там работают профессионалы высокого уровня, и многие талантливые режиссеры - например, Аббас Киаростами - начинали работать именно там. - На западные фестивали чаще всего попадают иранские фильмы, жанр которых можно определить как драма. А как в Иране обстоит дело с развлекательными жанрами - комедия, детектив, триллер? - Я бы сказал, что кино в Иране делится на три категории. Первая - развлекательное кино, которое снимается для денег. В нем есть те же жанры, что и на Западе. Вторая - кино на заказ, для государственных организаций, которые финансируют съемки. И третья - авторское кино, которое я предпочитаю называть «самостоятельным» кино. Его делают люди, которые сами пишут сценарии, сами режиссируют, сами находят деньги. Я неоднократно предлагал нашим культурным деятелям, чтобы в рамках ретроспектив иранского кино за рубежом показывали фильмы разных жанров, но они обычно отбирают те картины, которые уже побывали на иностранных фестивалях. А в сознании отборщиков зарубежных фестивалей уже устоялось, что именно такое иранское кино будет понятно западному зрителю. Но это часто приводит к тому, что молодые режиссеры стараются снимать фильмы, которые соответствовали бы этим ожиданиям, и есть даже что-то вроде соревнования - чей фильм раньше попадет на престижный кинофестиваль. В последнее время я думаю, что фестивали идут во вред иранскому кино. Есть фильмы, которые сняты так, что и не понятно, в какой стране происходит действие, нет иранской самобытности. А бывает, что режиссер снял фильм, вывез его за рубеж, а потом оказывается, что этот фильм для него последний: ему больше нечего сказать. - Чем можно привлечь иранскую публику в кинотеатры? Что должно быть написано на афише, чтобы зритель пришел в кино? - Не знаю. Мой принцип - режиссер должен верить в то, что он снимает. Если режиссер будет искренним, он найдет своего зрителя. - В последнее время все больше иранских режиссеров снимают кино в Афганистане или про афганских беженцев в Иране. Есть даже мнение, что они ищут в Афганистане остроту ощущений, которой им не хватает в стабильном Иране. Согласны ли вы с этим? - Афганцы живут в Иране уже около тридцати лет; по неофициальным данным, их почти три миллиона. Они стали нашими соседями и героями наших фильмов, а после событий 11 сентября внимание наших режиссеров привлекли события и в самом Афганистане - вот почему свои фильмы про эту страну сняли Мохсен Махмальбаф и Абульфаз Джалили. В каком-то смысле это наш долг: пока у афганцев нет своего кино, которое показывало бы их положение, надо снимать фильмы про их жизнь, рассказывать об их проблемах во всем мире. Я сам снял документальный фильм про падение режима талибов. Мы как раз были в Герате во время американских бомбардировок, и это одно из самых сильных впечатлений моей жизни - сколько невинных людей нашло свою смерть! Кстати, американская компания Miramax, у которой контракт на прокат моих фильмов в США, отказалась от прав на этот фильм. Это была такая уважительная цензура, когда мне дали полную свободу в распространении кино, но при этом - никакой поддержки. С другой стороны, возвращаясь к теме Афганистана, иногда есть ощущение, что об этом снимают так много фильмов еще и потому, что это модно. Сейчас то же самое происходит с Ираком, многие иранские режиссеры поехали туда: вот, например, Бахман Гобади делает уже третий фильм об Ираке. Я не хочу, чтобы обо мне говорили, что я выбрал какую-то тему для того, чтобы прославиться, поэтому я решил, что следующий свой фильм про Ирак или Афганистан сниму тогда, когда там жизнь нормализуется и снимать про это будет немодно. - После того как четырнадцатилетняя младшая дочь Махмальбафа сняла свой первый документальный фильм, появилась шутка о том, что скоро надо ожидать фильма, снятого кошкой Махмальбафа. Создается впечатление, что молодые иранские режиссеры делятся на кланы - учеников и наследников Махмальбафа, Киаростами, Джалили. Это действительно так или у молодого поколения есть какая-то общая идеология, стиль, манера? - Все выглядит именно так, как вы описали, это совершенно нормально, когда режиссерами становятся ученики и ассистенты мастеров. Я за то, чтобы молодые режиссеры обучались профессии в процессе съемок, я сам так учился. Но в Иране есть множество тех, кто пришел в кино совершенно самостоятельно. Правда, нельзя сказать, что их что-то объединяет. Вообще среди молодежи снимать кино очень модно, в год выходит почти две тысячи короткометражек. Иран сейчас - самая молодая страна в мире, почти 70 процентов населения у нас моложе 27 лет. И почти все они хотят стать кинорежиссерами (смеется). (Игорь Потапов, Газета.ru)