АРИЭЛЬ (1988)
ARIEL

Главный герой фильма - безработный шахтер Таисто Касуринен, чей отец только что покончил с собой, оказывается обвинен в преступлении, которого не совершал.

Таисто Касуринен, вчерашний рабочий из Лапландии, пройдя школу столичных джунглей, сводит счеты с гангстерами и увозит свою подружку в нелегальное трансатлантическое плаванье в Мексику на грузовом корабле «Ариэль».

С героем фильма шахтером Таисто (Туро Пайала) случается серия неудач. Сначала он теряет работу. Таисто берет все свои деньги и направляется в город. В пути его грабят, и он оказывается в городе без денег и без работы. Вскоре он встречает Ирмели (Сусанна Хаависто) - разведенную деятельную женщину, которая работает в нескольких местах, чтобы обеспечить маленького сына и выплачивать по закладной. Неспособный найти работу, Таисто пытается продать машину и встречает одного из ограбивших его парней; в потасовке Таисто удается одержать верх - и тут прибывшая полиция принимает его за виновника нападения и сажает в тюрьму. Таисто оказывается в одной камере с ... Микконеном (Матти Пеллонпяя), который сидит за убийство и клянется, что невиновен; они становятся друзьями, и их беседы в камере особенно комичны. Ирмели помогает обоим приятелям совершить побег...

МОСКОВСКИЙ МКФ, 1989
Победитель: Бронзовый «Святой Георгий» за лучшую мужскую роль (Туро Пайала), Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ) (Аки Каурисмяки).
Номинация: Золотой «Святой Георгий» за лучший фильм (Аки Каурисмяки).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 1991
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке.

Картина является второй частью "пролетарской трилогии" Аки Каурисмяки, начатой фильмом «Тени в раю» (1986) и законченной «Девушкой со спичечной фабрики» (1990).
Аки Каурисмяки: "«Ариэль» посвящается памяти финской реальности... Фильм начинается как воспоминание о мире труда, потом, прежде чем превратиться в описание тюремной жизни, обретает романтическую окраску, и, мимоходом рассказав о побеге, завершается криминальной историей. Мощными и грустными мазками он рисует портрет западной действительности. Что касается стиля, то фильм балансирует между поэтическим реализмом и черной комедией. Результат такой же печальный и красивый, как сентябрьский вечер".
Саундтрек: 1. Muistojeni tango (Олави Вирта и оркестр Esko Linnavalli, 1964); 2. Valot (Rauli Somerjoki, 1971); 3. I Wanna Go (Melrose, 1987); 4. Kylma rakkaus (Олави Вирта и оркестр Эрика Линдстрема, 1954); 5. Sexuality (Melrose, 1987); 6. Mafalda Maltigi (Klaus Treuheit, фортепиано); 7. W.P.A. - Blues (Casey Bill Weldon, 1936); 8. Haaveisiin vaipunut (Rauli Somerjoki, 1971); 9. Симфония № 6 си минор, соч. 74 «Патетическая» (Петр Чайковский); 10. And (Melrose, 1987); 11. Menneita muistellessa (Олави Вирта и оркестр Jaakko Salonoja, 1963); 12. Odotin pitkan illan (Esko Rahkonen, 1966); 13. Симфония № 9 ми-бемоль мажор, ор. 70 (Дмитрий Шостакович); 14. Tangotytto (Тайсто Тамми и группа Matti Mustosen, 1963); 15. Over the Rainbow / Sateenkaaren tuolla puolen (Олави Вирта; Жорж де Годзинский, 1957).
Транспортные средства, показанные в картине - .
Премьера: 21 октября 1988 (Финляндия); июль 1989 (СССР, Московский МКФ).
Аки Каурисмяки: "Это документальное свидетельство о разрушении Финляндии. Они разрушают эту страну окончательно, полностью. Огромное количество домов стоят заброшенными, потому что все устремляются в Хельсинки или в Швецию. Сегодняшняя Финляндия стремится быть похожей на Флориду, и людей ничего не интересует, кроме получения прибыли... И хотя мое намерение - это, прежде всего, рассказывать истории, а не приводить документальные свидетельства, тем не менее очевидно, что за моими сюжетами всегда стоит Финляндия".
Фильм входит в список из книги «The 1001 Movies You Must See Before You Die», представляющей собой компиляцию мнений различных кинокритиков о лучших кинокартинах всех жанров, времен и народов.
Стр. фильма на сайте Elonet (фин.) - .
Стр. фильма на сайте Rotten Tomatoes (англ.) - .
Рецензии (англ.): Роджера Эберта - ; Washington Post - , ; DVD Verdict - ; Eye for Film - ; DVD Times / Digital Fix - ; Epinions - ; Projections - ; Strictly Film School - ; DVD Talk / DVD Savant - ; A.V. Club - ; Criterion Cast - ; Criterion Confessions - ; Criterion Collection Database - ; Cine Outsider - .
Андрей Плахов. «Аки Каурисмяки: северное сияние в непосредственной физической близости» - .
Аки Каурисмяки / Aki Kaurismaki (род. 4 апреля 1957, Ориматтила) - финский кинорежиссер, сценарист, продюсер. Подробнее в Википедии - .
Неофициальный сайт А. Каурисмяки (рус.) - .
Туро Пайала / Turo Pajala (16 ноября 1955, Йоутсено - 28 февраля 2007, Лаппеэнранта) - финский актер. В 1987 году впервые снялся у Аки Каурисмяки в фильме «Гамлет идет в бизнес». Но настоящую известность актеру принесла главная роль в фильме «Ариэль». В этом фильме в роли безработного шахтера снялся также его отец, актер Эркки Пайала. Туро Пайала был женат на актрисе Айно Сеппо (она снималась у Аки Каурисмяки в фильмах «Преступление и наказание» и «Человек без прошлого»), у них родилась дочь Сара. Последним фильмом Туро Пайала стала короткометражная лента «Kulkurin taivas», 1998 (реж. Юна Тена). В этом же году по приговору суда он получил почти три года лишения свободы за хранение и торговлю наркотиками. Больше он уже не снимался. Туро Пайала скончался после продолжительной болезни в своем доме в Лаппеэнранта. Стр. на сайте IMDb - .
А. Каурисмяки о Т. Пайала: "Не думаю, что он долго протянет. Это один из самых запойных пьяниц, которых я знаю. Он исчезал с площадки в перерыве между съемками, и мы разыскивали его в каком-нибудь баре в другом конце города. Одну из сцен в тюрьме мне пришлось снимать 13 или 14 раз, и я смог использовать только тот единственный дубль, где он не был пьян...".
Матти Пеллонпяя / Matti Pellonpaa (28 марта 1951, Хельсинки - 13 июля 1995, Вааса) - финский актер, музыкант. Начал карьеру в 1962 в качестве актера театра и радио в финской национальной радиовещательной компании «YLE». В 1970-х работал в любительских театрах, а в 1977 закончил Театральную академию Финляндии. Пеллонпяя одинаково успешно играл как в театре, так и в кино, и на телевидении. Свою первую роль в кино он получил еще ребенком, в 11-летнем возрасте. Он достиг мирового признания, сыграв в фильмах братьев Мики и Аки Каурисмяки; в частности, он являлся постоянным актером в фильмах Аки, сыграв в одиннадцати из них. Был номинирован европейской киноакадемией как лучший актер за роль Родольфо в фильме «Жизнь богемы» и завоевал премию европейского кино «Феликс» в 1992 году. Кроме того, он сыграл главную роль в фильме режиссера Джима Джармуша «Ночь на Земле». Его личная жизнь гармонично сочеталась с работой. Будучи по природе нонконформистом и простым, лишенным амбиций человеком, он часто брал за основу своей игры собственную жизнь, избегал специальных костюмов, используя свою собственную одежду. Кроме того в 1970-х он появлялся в рок-группах, в частности, был связан с группой «Sleepy Sleepers» (позже - «Leningrad Cowboys»). Позднее, стал основателем и лидером группы «Peltsix» (1989-1995). Группа стала культовой со своими трагическими и в то же время комичными песнями. Каждый мотив группы «Peltsix» был ярким произведением на основе текстов, написанных главным вокалистом - Матти Пеллонпяя. Главная роль в фильме «Вдаль уплывают облака» (1996) была написана специально для Матти. Но перед самым началом съемок, он умер от сердечного приступа. Режиссер Аки Каурисмяки переписал роль в женскую и поручил сыграть ее Кати Оутинен. В 1996 году к столетию финского кино вышла марка с изображением Матти «Пелтси» Пеллонпяя. Стр. на сайте IMDb - .
М. Пеллонпяя: "Каждая роль - новый, и в то же время всегда один и тот же персонаж. Это снова я, но под другим углом. Нелегкая работенка - быть актером: всегда держать форпост, следить за самим собой. Любая роль - своего рода путешествие в собственное "я". Каждый раз смотришь на себя под увеличительным стеклом. Это похоже на сумасшествие - заниматься собственным психоанализом".
Самая затруднительная ситуация - когда актеры хотят что-то узнать об основном раскладе картины еще до съемок. Поразительно, что даже сценария никогда недостаточно, а когда и его нет, актеры, само собой, хотят что-то узнать о своих ролях, но мне-то откуда знать, когда еще нет сценария? С Пеллонпяя вовсе не надо разговаривать. «Более» или «менее», «сильнее» или «слабее» - вот все указания... Работая с Матти, я часто говорил ему: «Будь, как Манда», хотя он еще не успел посмотреть мой любимый фильм Жака Беккера «Золотая каска» с персонажем-плотником Манда в исполнении Сержа Реджани. И Матти в какой-то мере удалось стать как Манда... Пеллонпяя врос в мир, который мы создавали годами, и он был одним из его творцов; герой Пеллонпяя тоже родился на этом пути.
А. Каурисмяки о М. Пеллонпяя: "Самая затруднительная ситуация - когда актеры хотят что-то узнать об основном раскладе картины еще до съемок. Поразительно, что даже сценария никогда недостаточно, а когда и его нет, актеры, само собой, хотят что-то узнать о своих ролях, но мне-то откуда знать, когда еще нет сценария? С Пеллонпяя вовсе не надо разговаривать. "Более" или "менее", "сильнее" или "слабее" - вот все указания... Работая с Матти, я часто говорил ему: "Будь, как Манда", хотя он еще не успел посмотреть мой любимый фильм Жака Беккера «Золотая каска» с персонажем-плотником Манда в исполнении Сержа Реджани. И Матти в какой-то мере удалось стать как Манда... Пеллонпяя врос в мир, который мы создавали годами, и он был одним из его творцов; герой Пеллонпяя тоже родился на этом пути".

Шахтер Таисто Касуринен остается без работы, когда северный рудник, на котором он трудился вместе с отцом, закрывают. Отец отдает сыну ключи от своего белого кадиллака, после чего пускает себе пулю в лоб. На полученной в наследство машине Таисто отправляется на юг страны, во время одной из остановок его грабят, лишив всех денег. Таисто вынужден перебиваться случайными заработками. Однажды, оставив свой автомобиль в неположенном месте, он встречает парковочного инспектора Ирмели, которая приглашает его к себе домой. Она разведена и живет вместе с сыном Рику. Ирмели бросает работу, поэтому, чтобы раздобыть хоть какие-то деньги, Таисто продает отцовский кадиллак. В тот же день он сталкивается с одним из грабителей и, вступив с ним в драку, оказывается в тюрьме. В заключении Таисто завязывает дружбу с соседом по камере Микконеном. Сбежать из тюрьмы им помогает Ирмели. Очутившись на свободе, Таисто первым делом женится на ней. Чтобы купить себе фальшивые паспорта, Таисто и Микконен участвуют в ограблении банка, последний гибнет от руки одного из сообщников при дележе денег. Похоронив друга, Таисто вместе с Ирмели и Рику садятся на грузовой корабль «Ариэль», отправляющийся в Мексику. ()

А. КАУРИСМЯКИ О ФИЛЬМЕ: - «Ариэль» - второй фильм трилогии, начатой «Тенями». Делал я его вынужденно, потому что должен был спасать компанию. Для Финляндии 80-х в этом не было ничего необычного. Крайний срок подачи заявок на субсидии от кинофонда приходился на утро понедельника. Я взялся за сценарий в субботу, без каких-либо наметок. О чем мог бы быть фильм? Расскажем о парне из Лапландии... Он уезжает в Хельсинки, по прибытии его там избивают. Так... Еще нам нужна девушка, такая, у которой есть в жизни только работа... И так далее. Через двадцать два часа все было готово. Я ненавидел этот фильм, потому ... что он был сделан вынужденно, и с тех пор никогда его больше не видел. Но, вероятно, он оправдал себя, так же, как все предыдущие или последующие. Решение снимать фильм не должно зависеть от финансовой необходимости, но и жизнь не должна зависеть от коллективных соглашений. - Конец «Ариэля», музыка все возвышенней, картинка все ярче: корабль купается в свете, почти как «Рекс», великолепный теплоход из «Амаркорда» Феллини. Корабль приближается, увеличивается в кадре, звучит «Over the Rainbow» в исполнении Олави Вирта... - Этот корабль на самом деле был старой проржавевшей посудиной, ждавшей своего часа, чтобы быть эвакуированной из порта Хельсинки. На воде он держался только благодаря насосам, постоянно откачивающим воду из трюма. А финальная песня упала прямо с неба. Я искал что-нибудь уже недели две... Однажды ставил свою «Ладу» на стоянку в аэропорту - я должен был отправиться в путешествие, а по возвращении начать микширование. Я уже собирался выключить радио, когда услышал эту песню. Полностью послушал, позвонил в офис, распорядился, чтобы купили права на нее, и сел в самолет. - Это дорого стоило? - Нет, не в то время. Это была американская песня, и дело уладили при помощи финской компании по авторским правам Teosto. Цену запросили разумную, если учитывать значение этого эпизода для фильма. И с правами на запись диска тоже не было проблем, поскольку продюсер Тойво Карки имел голос в Musiikki-Fazer и сказал им в свое время: «Пусть парни используют все, что пожелают, пока они платят авторские». - Нельзя забывать и оркестр Жоржа де Годзински… - Это было лучше, чем оригинал. Иностранцы, когда внезапно в Берлине услышали «Over the Rainbow» на финском языке, сидели, раскрыв рты. Они были ошарашены. - Видимо, они были ошарашены еще и тем, что это было самое блестящее исполнение из тех, что я когда-либо слышал. Олави Вирта придал этой песне невероятный динамизм. - Если верить людям из Департамента по туризму, своими фильмами я разрушил создававшийся десятилетиями образ страны. Я надеюсь, что это правда, потому что в их брошюрах Финляндия представляется северным оленем с бутылкой водки, бегущим сломя голову на фоне заходящего солнца. - Что ты хотел сказать, посвящая «Ариэль» «памяти финской реальности»? - С начала 60-х годов под влиянием строительных магнатов глупые политики и экономисты почти полностью разрушили ту Финляндию, к которой я успел привязаться - не только аграрную Финляндию, но и Финляндию Татьяны, разрушили архитектуру ее городов и деревень. Страна была превращена в опытный полигон глобализации. - Серия из четырех фильмов, начатая «Тенями», опираясь на веские доказательства, показывает растущую пустоту, которая овладевает эпохой. Кульминация этого достигается в «Гамлете»... - Все эти фильмы - отражения своей эпохи, срез реальности. Я не питаю никаких иллюзий по поводу художественной значимости своих фильмов, но в то же время знаю, что они приобретут силу важных свидетельств, если потомки возьмут на себя труд с их помощью изучить настроения Финляндии 80-х. Возможно, они удивятся той силе, которой обладал этот народ, запутавшийся впоследствии в своих новых цифровых пуповинах. (Из книги «Aki Kaurismaki». Peter von Bagh / Cahiers du Cinema, 2006; перевод: Т. Шаблан)

В «Ариэле» герои, которые едут к морю на «кадиллаке», испытывают лишь неудобство от тряски по прибрежной гальке. Природы как бы не существует, она не берется в расчет... Финляндия, Хельсинки, сельская местность безлюдны, страна превратилась в пустырь, где немногочисленные люди, настолько немногие, что их только хватило для того, чтобы рассказать сюжет, двигаются, не встречая никого, кроме какого-нибудь бармена. Кажется, что общество исчезло. Быть одиноким - это исходная данность. Поэтому никто никогда не кричит, не повышает голоса. Нет ни одной живой души, никого, кто мог бы услышать... В съемках на натуре нет и намека на красочный образ Финляндии. Ни озера, ни леса... ... Только иногда Каурисмяки обращается к свету своей земли, северному свету, который, в избытке сияния, в преобладании белых оттенков, в своей ослепляющей четкости на грани переносимости, раскрывает все убожество условий человеческого существования... Обычно же природа не имеет ни цвета, ни очертаний, это промозглая и грязная снежная мешанина. (Бруно Форнара, «Пролетарий в кадиллаке»)

В этом минималистском коротком фильме Каурисмяки соединяет сказку отчаяния и бедствий с сухим остроумием. У фильма тщательно рассчитанный ритм, а холодно-комические сценки Каурисмяки в конечном итоге достигают эффекта торта, брошенного в лицо при замедленной съемке. Каурисмяки обладает скрытой комической перспективой, которая обусловлена как ниспровержением им условностей кинематографа, так и его способностью к пониманию сардонической стороны человеческого существования. Черный юмор Каурисмяки, по мнению критиков, временами напоминает поэтику братьев Маркс. Мрачно-комичная атмосфера фильма подкрепляется занимательно-угрюмой манерой игры, которой Каурисмяки добивается от актеров. ()

Криминальная трагикомедия. Если впервые увидеть этот фильм Аки Каурисмяки с большим опозданием, то даже можно поразиться, как финское «пролетарское чтиво» с иронически-криминальными и романтически-трагическими мотивами (причем с отсылками к американским лентам с участием Хамфри Богарта) по-своему предвосхищает появление «Криминального чтива» Квентина Тарантино. История безработного шахтера Тайсто Касуринена, чей отец вдруг покончил жизнь самоубийством, а он сам попал в тюрьму за преступление, которое не совершал, но потом сбежал из заключения, вообще мечтая покинуть страну, чтобы начать другую жизнь, рассказана 31-летним финским режиссером в такой необычной манере, что поначалу может произвести впечатление словно смещенного восприятия. Не то случился элементарный сдвиг по фазе, ... а не то автор искусно и тонко сменил регистр, проиграв «давно знакомый мотивчик», который почти навяз в зубах, уже в абсолютно иной, неожиданной тональности. Если не почувствовать природу особого юмора Каурисмяки, который странным образом сочетает бытописательство беспросветной жизни с неизвестно откуда возникающей поэзией мира сущего, крайнюю жестокость реальности с сентиментальностью человеческих порывов, неустранимость проявлений зла с самыми добрыми и душевными откликами сердца… Тогда незатейливое повествование о судьбе очередного изгоя общества будет казаться всего лишь унылой фиксацией того хаоса существования, что окружает нас повсюду и мешает восхититься неповторимостью бытия. Но финский постановщик как раз обладает искусством видеть свет посреди мрака и чувствовать радость даже в горькие мгновения, наполняя экранное пространство невидимым воздухом жизнетворного начала. Не потому ли и лента называется «Ариэль», словно вызывая в памяти летящий бесплотный дух мифологического свойства, хотя вроде бы есть и конкретная привязка: корабль, на котором Тайсто хочет уплыть в Мексику, тоже является «Ариэлем». (Сергей Кудрявцев)

Ответ Великой Степи на вызов не менее великой Модернизации, инспирированной в двадцатом столетии Западом, и сопряженные с этим процессом антропологические мутации - вот глобальная тема Аки Каурисмяки. Попутно замечу, что в нашей стране сходные задачи, хотя и несколько иными средствами, начиная с эпохальных «Коротких встреч», решала и решает Кира Муратова, крупнейший, по моему мнению, постановщик отечественного кино послевоенного периода. «Я просто пытаюсь прикрыть свои деревенские корни, снимая городские фильмы. Впервые я приехал в Хельсинки на мотоцикле, в студенческой кепочке, и меня чуть не переехал трамвай. Может быть, этот ужас прокрался в мой первый фильм, где одного из героев трамвай все-таки ... переезжает» (Аки Каурисмяки, 1991). И еще: «Мы ни разу не прожили много лет на одном месте, так что я в действительности ниоткуда особенно не происхожу». Главный герой блистательной картины «Ариэль» (1988), участвовавшей в конкурсе Московского международного, но, как и положено в стране победившего, а потом проигравшего социализма, оцененной лишь энтузиастами из Федерации киноклубов, но никак не жюри, приезжает в город, после того как закрывается неперспективная шахта, на которой он работал вместе с отцом. Отец пускает себе пулю в лоб, предварительно наказав сыну «никогда не делать ничего подобного» и подарив роскошный белый лимузин с открытым верхом: из другого климата, из другой социальной реальности, из другого сюжета, из другого кино. В городе суровый, неулыбчивый парень чередует работу грузчика, унылую ночлежку, незаслуженную тюрьму, а в финале, вместе с неожиданной любовью и ее сыном, уплывает на теплоходе с романтическим именем «Ариэль» в страну своей мечты - Мексику. Кроме Мексики, он был готов плыть в Бразилию. Каурисмяки играет с базисными понятиями массовой культуры: Мексика и Бразилия, как пространство утопии, территория счастья и сбывающихся надежд, приоритетное место мелодраматического сериала… Однако сейчас меня интересует следующий короткий диалог. Тот самый герой, Тайсто Касуринен, оказавшись в женской постели, вынужден оправдываться: «…но у меня нет друзей». «У всех есть!» - «Я из деревни». Или вот: эпизод, отчасти воспроизведенный в «Человеке без прошлого». По недоразумению оказавшись в тюрьме, Тайсто Касуринен заполняет анкету, точнее, отвечает на вопросы тюремного чиновника: - Религия? - Нет. - Профессия? - Шахтер. - Место жительства? - Нет. - Адрес? - Нет. - Женат, холост? - Холост. - Дети? - Нет. - Близкие родственники? - Нет. И дальше до бесконечности: «нет», «нет», «нет», «нет». «Вес?» - «Семьдесят килограммов». Только физическое тело. Более всего меня забавляет стремление скороспелых толкователей новоиспеченного каннского призера представить его творческую манеру как собрание необязательных приколов из жизни отдельно взятых комикующих бомжей. На самом деле все созданное Аки Каурисмяки - не комические куплеты локального значения, а эпос всемирно-исторического охвата. Уже очевидно, что мир находится в начале эпохи нового Великого переселения народов, эпохи миграций и мутаций. И здесь Каурисмяки оказывается первым. Даже безукоризненное качество его кинематографического мышления - ничто в сравнении с его социопсихологической инаковостью. Каурисмяки предъявил новую идентичность, новый антропологический тип. Конечно, новый лишь в том смысле, что большие деньги большого кинематографа с этим типом, как правило, не работают. (Игорь Манцов)

Его называют гребнем финской «новой волны». Сегодня о ее существовании можно говорить с уверенностью. Фильмы наших соседей становятся фестивальными событиями - правда, не у нас. Так, равнодушно обойденный вниманием в Сочи «Отче наш» Вейкко Аалтонена произвел сенсацию на Берлинском форуме. Вейкко на два года старше Аки, но завоевал позиции в кино гораздо позже - когда для прихода молодых авторов была создана почва. Ведь еще недавно финское киносообщество являло собой коммуну левых интеллектуалов, исполненных добрых намерений и абсолютно нищих. Правда, нет худа без добра: они были готовы бескорыстно помогать друг другу и по очереди работали на постановках монтажерами, артистами, звукооператорами. Появление ... Аки и его старшего брата Мики Каурисмяки теперь можно воспринимать как чудо. Оба оказались прирожденными продюсерами, но при этом они не разрушили кустарный стиль национальной киноиндустрии, а подчеркнули его особый шарм и сделали конвертируемым. Теперь в мире знают о Финляндии благодаря чудесным братьям. Из них харизматической фигурой должен был стать Мика. Именно он поставил в 1980 году фильм «Лжец» - запоздалый финский аналог годаровского «На последнем дыхании». Этой работой он защищал свой диплом в Мюнхенской киношколе, а сценаристом и исполнителем главной роли рефлексирующего писателя оказался Аки, до того подвизавшийся в качестве почтальона и мойщика посуды. «Мы были еще детьми в то время, - вспоминает он. - Мне было двадцать три, брату -двадцать пять. Находясь под сильным влиянием Годара и Трюффо, мы, по сути, беззастенчиво крали у них. Я даже имитировал Жан-Пьера Лео, играя моего героя». Пройдет время, и тот же Лео, вышедший в тираж кумир французской «новой волны», будет счастлив сыграть у Каурисмяки («Я нанял себе убийцу», 1990). Аки понадобилось десять лет, чтобы стать международной режиссерской «звездой» и по рейтингу превзойти своего брата. Их индивидуальности соотносятся примерно в такой же пропорции, как у наших Михалковых. Мика более образован, более интеллектуален, и вместе с тем его фильмы обнаруживают коммерческий прицел (кроме работ чисто синефильских). Американцы даже хотели доверить ему римейк самой знаменитой финской картины «Белая олениха». В новой версии саги о женщине, превратившейся в рогатую лесную красавицу, должны были играть Изабелла Росселини и Ричард Гир. Зато Аки более эмоционален, раскован и органичен; его художественный мир притягивает теплотой и обаянием. Только раз братья выступили вместе как сорежиссеры: это был документальный фильм о финских рок-группах. Далее каждый шел в кинематографе своим путем, хотя оба пользовались услугами одного оператора - Тимо Салминена. Для режиссерского дебюта Аки выбрал сюжет «Преступления и наказания» (1983), перенеся действие в современный Хельсинки и отправив Раскольникова работать на скотобойню. Уже в этом фильме проявились главные качества режиссуры Каурисмяки и его навязчивые мотивы. Мотив номер один - финский инстинкт саморазрушения, связанный с клаустрофобией длинных белых ночей и географией задворок Европы. Режиссер тщательно контролирует атмосферу раскадровкой и монтажом. Он сам подбирает музыку в диапазоне от американского джаза до Пятой симфонии Шостаковича (которая сопровождает снятый одним долгим планом диалог между Раскольниковым и его будущей жертвой) и русского романса. Чрезвычайно скупа манера актерской игры: Каурисмяки берет профессионалов, «которых научили в театре, что играть значит кричать», но использует их почти как типажей. И еще один момент, бросившийся в глаза наблюдателям: при всей своей теплоте, Каурисмяки по духу протестант, лютеранин, отсюда целомудрие в разработке даже самых извращенных, невротических коллизий. Режиссер признался, что вырезал единственную сцену, где мужчина кладет руку на плечо женщины: «Вы знаете, как делают кино янки: двое в постели занимаются гимнастикой. Полагаю, что они вполне обеспечивают сексуальную часть кинематографа, так что мне нет резона заниматься этим». Следующий фильм Каурисмяки - «Calamari Union» (1985) - практически был лишен сюжета и живописал времяпрепровождение членов некоего «союза», в котором всех зовут одним именем - Фрэнк. Эти мрачные типы в темных очках прочесывают хельсинкское метро в поисках той части города, где «жизнь становится невыносимой из-за старух и собак». В результате некоторые погибают, а двое бегут в Эстонию, впервые, но не в последний раз выступающую у Каурисмяки в качестве «земли обетованной». Маргиналы в маргинальной стране - центральная тема «пролетарской трилогии» Каурисмяки. Она включает фильмы «Тени в раю» (1986), «Ариэль» (1988), «Девушка со спичечной фабрики» (1990). Герои и героини этих лент - мусоросборщики и ставшие безработными шахтеры, кассирши и продавцы, обитатели тюрем, ночлежек и прочие теневые персонажи капиталистического рая. Ариэль, вчерашний рабочий из Лапландии, пройдя школу столичных джунглей, сводит счеты с гангстерами и уводит свою подружку - сторожиху банка - в нелегальное трансатлантическое плаванье. «Дерьмосборщик» Никандер ограничивается круизом в Таллинн - зато на шикарном белом теплоходе под гордым советским флагом. Но и ему, «чтоб сказку сделать былью», приходится вместе с подругой вскрыть ломом кассу магазина. А одинокая обманутая Ирис, «девушка со спичечной фабрики», с кротким выражением лица отправляет на тот свет родителей, отца своего будущего ребенка и случайного приставалу в баре. Резкий перепад между стоическим реализмом и полудетским юмором, между бесхитростной романтикой и катарсисом, «от которого затрещали бы кости Аристотеля», совершенно не делает фильмы Каурисмяки эклектичными. Они легко трансформируются из социальной драмы в черную комедию и в криминальную сказку-утопию. Точно так же, как их герои - аутсайдеры и неудачники - без всяких рефлексий становятся гангстерами и преступниками. Режиссер окутывает невозмутимой поэзией все эти попытки вырваться из лунатического плена белых ночей, дорогих и унылых алкогольных увеселений, принудительных уроков английского языка. Финская трилогия Каурисмяки, где он выступил как «пролетарский метафизик», обнаруживает некоторое сходство с ранним Джармушем, ранним Вендерсом, ранним Фассбиндером. Все в той или иной степени использовали маргинальную среду, заигрывали с мелодрамой 50-х годов, со стилистикой road movie. Однако только с Джармушем Аки связывают творческие и личные дружеские узы. Настоящее влияние он готов признать лишь за Бунюэлем, Одзу и Брессоном, а настоящую любовь - адресовать Эрнсту Любичу. Что касается Фассбиндера, Аки утверждает, что вообще не смотрел его работ, и единственная общность между ними - плодовитость независимых «малобюджетников». В ранних фильмах Каурисмяки мы встречаем по меньшей мере два лица, вошедших в иконографию европейского кино. Актер Матти Пеллонпяя создал незабываемый образ усатого меланхолика, который вечером после работы сидит в баре, пока не напьется и не вляпается в историю, чтобы утром обнаружить себя в тюремной камере или на свалке с разбитой головой. Но он способен и на авантюру, и на нежность, и на истинное наслаждение музыкой со старой пластинки, найденной на той же свалке. Что касается актрисы Кати Отинен, ее природная мрачность, вызывающая некрасивость имеют оборотную сторону - то романтическую («Тени в раю»), то величественно трагедийную («Девушка со спичечной фабрики»). А сам Аки Каурисмяки создал пленительный образ «нового финна» - тоже вечно надирающегося, но не впадающего в традиционный дебош или депрессию, вытесняющего все и вся работой. Которой он, по его уверениям, стремится избежать. Именно поэтому он якобы часто обращается к литературе: то к Достоевскому, то к Андерсену («Девочка со спичками»), то к Мюрже («Сцены из жизни богемы»), то к Шекспиру. Это дает ему возможность не корпеть над сценарием и сэкономить время для бара. А лучший из всех баров, по мнению Аки, называется «Москва»: он находится в Хельсинки, в кинотеатре, принадлежащем его брату. Согласно легенде, в баре был написан сценарий картины «Гамлет идет в бизнес» (1987). Аки уверяет, что до того ни разу не читал пьесы Шекспира, и теперь просто импровизировал, перелистывая почтенный текст. Так, Клавдий превращался в Клауса, а классический сюжет перемещался в сферу промышленной элиты, в узкий круг семейной транснациональной корпорации. Модернизированный принц Датский был наделен.«сердцем, теплым, как холодильник», пожирал колбасу ломтями и ногой выключал магнитофон. Тема - борьба за власть - редуцировалась к власти денег. Сам режиссер определил этот опыт как «черно-белую, в стиле андеграунда и Б-фильма, классическую драму». Снятая всего за 100 тысяч долларов, эта картина считается лучшей в творчестве Каурисмяки. Рубеж 80 - 90-х годов знаменует в его карьере новый, международный этап. В 1989-м появляются «Ленинградские ковбои открывают Америку» - первый из серии «ковбойских» фильмов Аки. Его любимая рок-группа, уже почти двадцать лет существующая в Хельсинки, стала первооткрывательницей того, что получило у нас позднее название стеба. Это не просто ирония, пародия, хохма, но и еще что-то специфическое, привившееся лишь на древе соцреализма, который не совсем чужд Каурисмяки. «Ленинградские ковбои» с гротескными чубами (их называют «символами постмодернистской невинности») претендуют на звание «худшей рок-группы мира» и делают вид, что приехали из сибирского колхоза прямиком на гастроли в Штаты. Пересекая Америку в «кадиллаке» (двое из них путешествуют в багажнике), они чередуют репертуар западной кантри-мьюзик с лирическими напевами о колхозных полях и фермах. Их особенный задумчивый восторг вызывают рекламные изображения тракторов. Пик успеха ожидает их в Мексике, где они поют на свадьбах и входят в десятку самых популярных ансамблей. Один из «ковбоев» чуть не погибает, но его удается оживить с помощью нескольких капель текилы. Гастролеры во всей красочности демонстрируют свой ни на что не похожий английский язык. В 1990-м Каурисмяки заканчивает в Лондоне фильм «Я нанял себе убийцу», а в 1992-м в Париже - «Жизнь богемы». Первый снят в строгом английском «студийном» стиле, второй замешен на импрессионистической французской традиции. Первый сюжет универсален и космополитичен (неприкаянность большого города), второй принадлежит Парижу, но не реальному, а тому, что стал легендой. Самое удивительное, что обе картины не страдают издержками «паневропейского» кино и хороши как раз тем, что представляют точку зрения провинциала, далекого от европейских столиц. По сравнению с Хельсинки чувство маргинальное в Лондоне или Париже даже обостряется, а иллюзии и надежда на бегство пропадают. Зато появляется нечто новое. Появляется возможность нанять по контракту киллера, который возьмет на себя труд отправить нерешительного героя на тот свет. Появляется ощущение анонимности мегаполиса, где можно раствориться в толпе или хотя бы временно скрыться в задрипанном испанском кабачке на окраине. Появляется шанс обмануть судьбу и переиграть черный шар на счастливый билет. Главное же, что уволенный с работы пятидесятилетний неудачник с заторможенной придурковатой пластикой вдруг (благодаря виски и женщине) вновь обретает вкус к жизни и начинает за нее бороться - вопреки подписанному контракту. В «Жизни богемы» гротеск отступает перед мелодрамой, которую Аки удивительно искусно вычленил и отделил от пуччиниевских наслоений. По признанию режиссера, он ненавидит оперу и вообще все искусственное. Зато для съемок этой картины Каурисмяки получил старую камеру «Арифлекс» от самого Бергмана, который после «Фанни и Александра» согласился продать ее. В этом фильме режиссер дал волю своему синефильству: он бесконечно цитирует Ренуара, Клера, Чаплина, Феллини. И все же его неповторимая прелесть - не в постмодернистских играх, а в спонтанности чувств и свежести, с какой ведется повествование о трех друзьях-товарищах - художнике, поэте и композиторе, составлявших костяк «самой-самой» парижской богемы классической Belle Epoque. Их мышиная бедность и аристократические капризы, их любовные смуты и совершенно русские посиделки «на троих» - все это разыграно с неподдельной искренней увлеченностью, но без неофитства. Финн Аки Каурисмяки, как и его брат Мика, - редкий пример органического космополита. Их фильмы снимаются теперь и в Америке, и в Бразилии; Аки периодически живет и работает в Португалии. На родине его ценят, но не очень любят, часто критикуют в местной прессе. Однажды Аки обратился в Финский Кинофонд с просьбой о субсидии. Он прислал сценарий своего проекта, в котором, однако, не хватало последних двадцати пяти страниц. В сопроводительной записке он объяснял, что часть текста съела его собака. Каурисмяки получил субсидию. В ответном письме, впрочем, содержался чек лишь на половину обещанной суммы: Финский Кинофонд с сожалением сообщал, что остаток был съеден их собакой. Последние два года оказались для Каурисмяки даже более продуктивными, чем обычно. В феврале в Берлине состоялись премьеры сразу двух «ковбойских» фильмов - «Ленинградские ковбои встречают Моисея» и «Total Balalaika Show». А в Канне появился еще один - «Татьяна, береги свой шарф». Два из трех вскоре были показаны на «Кинотавре» в Сочи. «Худшие музыканты мира» после мексиканского турне заезжают в отель «Одесса» на Кони-Айленд и далее, ведомые бородатым пророком Моисеем, шествуют через Атлантику и Европу в родную Сибирь. Каурисмяки вновь обыгрывает старые пропагандистские клише на тему отношений Востока и Запада, России и Америки. Занятая им культурно-географическая позиция позволяет сохранять ироническую объективность по отношению к каждой из сверхдержав. Главное же - «Ленинградские ковбои» сформировали свою «крутую» публику во всех интеллектуальных центрах Европы, а кинематограф Каурисмяки в целом обрел явные черты культового явления. Неудивительно, что феноменальный успех имели совместные концерты «Ленинградских ковбоев» с нашим Ансамблем имени Александрова. Первый из них прошел в Хельсинки на самой большой открытой сцене, когда-либо построенной в Финляндии, и собрал аудиторию в 50 тысяч человек. Этот концерт и заснят Каурисмяки в картине «Total Balalaika Show». Два других состоялись в Берлине и в Канне; кроме того, в течение всего Каннского фестиваля проходило постоянное совместное шоу двух музыкальных коллективов в баре «Маленький Карл-тон», сопровождаемое изрядным количеством пива. «Total Balalaika Show» не только передает броскую экзотичность таких акций, но и придает эстетическую завершенность их замыслу. Стиль фильма необычайно энергичен и в то же время нежен. «Ковбои» в немыслимых париках и полуметровых остроносых ботинках поют «Дубинушку» и «Дилайлу», обняв своих русских братьев в мундирах. В этом симбиозе нет никакого эпатажа, насмешки, даже иронии; напротив, все происходящее проникнуто чистейшим лиризмом и серьезностью. И только в ответ на аплодисменты «ковбои» в очередной раз демонстрируют свой английский: «Сэнк ю вери мэни!» Каурисмяки вполне довольствуется своей ролью великолепного маргинала и бэд-боя европейского кино, не стремясь занять положение в его майнстриме. Свидетельством того, что он верен сугубо личной жанрово-тематической модели кинематографа, может служить фильм «Татьяна, береги свой шарф». Эта черно-белая лента длится всего шестьдесят пять минут и представляет собою, по словам режиссера, «прощание с Финляндией, которую я так любил и которой больше не существует». Здесь собрались четверо любимых актеров Каурисмяки - Матти Пеллонпяя, Кати Отинен (жена режиссера), Мато Валтонен («ковбой», игравший во многих фильмах Аки) и Кирси Тиккилайнен. О Кирси следует сказать особо: бывшая учительница русского языка, она теперь с необыкновенной изобретательностью пропагандирует финское кино в мире, попутно выступая в концертах «Ковбоев» и в фильмах Каурисмяки. «Татьяна...» - абсурдно-меланхолично-комедийное и очень ностальгическое road movie, действие которого разыгрывается в середине 60-х. Двое угрюмых финнов (один непрерывно пьет кофе, а второй - водку) едут в черной «Волге» по южной Финляндии и встречают по дороге двух девушек - эстонку и русскую (приехавшую из Алма-Аты). Отношения между ними, развивающиеся по обе стороны границы, почти бессловесны и с потрясающим лаконизмом характеризуют менталитет финских мужчин и советских женщин, каким был каждый из них до сексуальной революции и перестройки. Одновременно, на чем настаивает сам режиссер, фильм затрагивает политические взаимоотношения между Финляндией, Эстонией и Россией. Их соседство, их исторические, этнические и культурные взаимосвязи создали особую зону, изучению антропологии которой Каурисмяки посвятил наиболее сокровенную часть своего творчества. Русское влияние, иногда пропущенное через эстонское посредство, чрезвычайно заметно в его картинах: услышишь то обрывок русской речи по радио или с телеэкрана, то какой-нибудь русско-кавказский шлягер в исполнении эстонца Георга Отса. Это - не говоря о Шостаковиче, Достоевском и Чайковском. Меньше касаний по линии кино. И сам кинематограф Каурисмяки, несмотря на премию ФИПРЕССИ, которую получил его «Ариэль» на Московском фестивале, у нас абсолютно не востребован. Не видно было в Сочи, чтобы наши молодые режиссеры-постмодернисты, тотальные апологеты стеба, рвались на «Татьяну...» или на «Total Balalaika Show». Между тем их неуклюжие - большей частью - попытки на новом коньке «протыриться» в Европу совершенно не учитывают драгоценного опыта финских братьев, и прежде всего - Аки. Именно он сумел создать универсально привлекательный образ северного изгоя-алкоголика, бедного, но гордого, наделенного загадочной, почти славянской душой. (Елена Плахова, 1995)

«Ариэль», второй фильм «Пролетарской трилогии» Аки Каурисмяки, повествует о злоключениях шахтера (с первых минут фильма уже бывшего шахтера) Тайсто. Оставшись без работы, он забирает из банка все свои немногочисленные сбережения и на кабриолете отца покидает свою деревушку, направляясь в Хельсинки. Здесь он сталкивается с бесконечной чередой проблем - от ограбления, до безработицы и заключения по ложному обвинению. Однако, о всех этих неприятностях он не остается один. Он встречает Ирмели, и оба они, без лишних слов, с абсолютным уверенным спокойствием решают остаться вместе навсегда. Так же в тюрьме он знакомится с Микконеном, осужденным за убийство (но, конечно же, невиновным, согласно его ... собственным словам), который и помогает ему выбраться из заключения и ведет его к свободе, за пределы страны, за пределы континента (хоть в фильме мы этого и не увидим). В этом фильме показана лишь часть истории, один ее полюс - полнейшая неразбериха в жизни Тайсто, одна нелепая неудача за другой; заваленная работой (в гостинице, в сбербанке, на мясокомбинате, в автоинспекции) Ирмели, надрывающаяся что бы потянуть квартплату и обеспечить сыну нормальную жизнь. Но Каурисмяки не оставляет эту часть своего мира без противоположной, той прекрасной и свободной части, в которую увозит героев корабль «Ариэль». Не важно, куда плывет корабль - в Бразилию или Мексику - просто куда-то далеко, нв какой-то недостижимый мир о котором мечтает Тайсто, о другой стороне земли, о том месте, где все возможно, где все хорошо. Главный герой - безработный, бездомный, нищий - кажется, не способен ужиться с этим миром, но он не потерян в нем, как герои фильма «Тени в раю», открывающего трилогию. На всех крутых, порой немыслимых поворотах Тайсто удерживается «в седле» и, кажется, жизнь для него, со всеми ее нестерпимыми невзгодами - привычная и естественная колея, по которой он, меланхолично стерпев все, обязательно доберется до своей цели. Ведь из возможных путей, которые описывает ему отец в начале фильма - он не избрал ни тот, что приведет к самоубийству, ни тот, что загонит его в беспробудное пьянство. Он не стал собственноручно выталкивать себя из мира, он выбрал жизнь, какой бы она ни была, и, несмотря на все неудачи, не проиграл. И однажды, с женой и приемным сыном, он обязательно доберется до своей далекой Мексики. Обрывистый стиль повествования, порой «пропущенные» сцены, остающиеся за пределами взгляда камеры, главный герой, напоминающий персонажей Тарантино (точнее персонажи Тарантино напоминают героя Каурисмяки) - все это поставлено на минимуме необходимого с художественной точки зрения и приправлено непривычным порой финским юмором. Рекомендуется к ознакомлению. (late_to_negate)