АНТИХРИСТ (2009)
ANTICHRIST

Семейная пара пережила трагедию - гибель сына. По решению мужа, психотерапевта с большим опытом, жене необходимо пожить в том месте, где сконцентрированы ее страхи. Они уединяются в домике в лесу, в котором супруга провела с сыном прошлое лето. Однако там, вдали от людей, начинают твориться странные и страшные вещи...

Муж с женой потеряли ребенка и отправились в глухой лес, чтобы там бороться с горем. В основе картины, по словам режиссера, гностическая идея о том, что вселенную создал не благой бог, а злой демиург - дьявол. (Антон Долин)

У семейной четы погибает ребенок. Со смерти малыша проходит несколько месяцев, но Она все еще не пришла в себя от горя. Врачи держат ее в больнице, пичкая таблетками, но Он, опытный психолог, уверен, что эти меры не помогут - Ей нужно взглянуть в лицо своим страхам, и тогда скорбь отступит. Поэтому Он забирает ее из стационара и перевозит за город, в их хижину под названием Эдем, затерянную в лесах...

Супружеская пара теряет сына - двухлетний Ник (Сторм Акеке Сальстрем) падает из окна, когда родители занимаются любовью. Чувство вины, буквально, сводит с ума мать (Шарлотта Генсбур) ребенка, его отец (Уиллем Дефо) - психотерапевт, пытается помочь жене и увозит ее в старый дом в лесной чаще. Там герои фильма погружаются в мир странных символов, в их жизнь проникает безумие и насилие. Но даже самые чудовищные страдания мужчины и женщины не в силах притупить их раскаяние и душевную боль...

КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2009
Победитель: Лучшая актриса (Шарлотта Генсбур).
Номинация: Золотая пальмовая ветвь (Ларс фон Триер).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2009
Победитель: Лучшая операторская работа (Энтони Дод Мэнтл).
Номинации: Лучшая актриса (Шарлотта Генсбур), Лучший режиссер (Ларс фон Триер).
ПРЕМИЯ СВЯТОГО ГЕОРГИЯ, 2010
Победитель: Лучшая иностранная актриса (Шарлотта Генсбур).
МФ ФАНТАСТИЧЕСКОГО КИНО В НЕВШАТЕЛЕ, 2009
Победитель: Премия «Titra» (Ларс фон Триер).
Номинация: Премия «Нарцисс» за лучший художественный фильм (Ларс фон Триер).
СЕВЕРНЫЙ СОВЕТ, 2009
Победитель: Кинопремия (Ларс фон Триер, Мета Луиза Фольдагер).
ПРЕМИЯ ХЛОТРУДИС, 2010
Номинации: Лучшая актриса (Шарлотта Генсбур), Лучшая операторская работа (Энтони Дод Мэнтл).
ПРЕМИЯ ЗУЛУ, 2010
Номинация: Лучший фильм (Ларс фон Триер).
БОДИЛ, 2010
Победитель: Лучший фильм (Ларс фон Триер), Лучший актер (Уиллем Дефо), Лучшая актриса (Шарлотта Генсбур), Лучшая операторская работа (Энтони Дод Мэнтл), Специальный приз за звуковое оформление (Кристиан Эйднс Андерсен).
РОБЕРТ, 2010
Победитель: Лучший фильм (Ларс фон Триер, Мета Луиза Фольдагер), Лучший режиссер (Ларс фон Триер), Лучший сценарий (Ларс фон Триер), Лучшая операторская работа (Энтони Дод Мэнтл), Лучший монтаж (Андерс Рефн), Лучший звук (Кристиан Эйднс Андерсен), Лучшие спецэфекты (Питер Хьерт, Ота Барс).
Номинации: Лучший актер (Уиллем Дефо), Лучшая актриса (Шарлотта Генсбур), Лучший дизайн костюмов (Фрауке Фирл), Лучшая работа художника (Карл Юлиуссон), Лучший грим (Хуе Лан Ван Дык).
ВСЕГО 19 НАГРАД И 14 НОМИНАЦИЙ.

Съемки картины были запланированы на 2005 год, но исполнительный директор фильма случайно предал огласке основную идею фильма. Триер был разозлен и отложил съемки фильма, чтобы успеть переписать сценарий.
В 2007 году Триер заявил, что страдает от депрессии и, возможно, никогда не сможет снять еще один фильм. "Я полагаю, что Антихрист будет моим следующим фильмом, но на данном этапе я не уверен в этом".
Британским актерам, приехавшим в Копенгаген на первое прослушивание, пришлось возвращаться обратно - психологическое состояние Триера не позволило ему встретиться с ними.
Версия сценария, созданная после депрессии, была написана фон Триером скорее как упражнение, чтобы проверить, насколько он в состоянии заниматься творческой деятельностью. Режиссер сравнивал свое состояние с кризисом, который переживал шведский писатель и драматург Юхан Август Стриндберг в 1890-х годах, работая над автобиографической книгой «Ад».
Триеру в работе помогали датские писатели и режиссеры Пер Флай и Никола Арсел. Кроме того, были привлечены в качестве консультантов специалисты в области мизогинии, теологии и фильмов ужасов. Сам Триер, будучи новообращенным католиком, активно интересовался символизмом и богословием христианства.
«Антихрист» - название произведения немецкого философа Фридриха Ницше, в котором он поднимает проблему сущности христианства и выступает с жесткой критикой господствующих в обществе религиозных ценностей.
Кастинг занял два месяца предсъемочного процесса.
Уиллем Дефо до этого работал с Триером в фильме «Мандерлей» в 2005 году. Он получил сценарий фильма, хотя, по его рассказам, жена фон Триера была настроена скептически по поводу приглашения столь известного актера на такую жесткую роль. Дефо принял решение сняться в фильме, объяснив это таким образом: "Я полагаю, что мрачные вещи, невысказанные вещи очень важны для актера. Эти вещи, о которых мы не разговариваем, и поэтому если у тебя есть возможность сыграть в подобной роли, естественно, ты заинтересован".
Первоначально на главную женскую роль планировалась французская актриса Ева Грин. Триер утверждает, что Грин была согласна, но ее агенты не разрешили подписать контракт.
В конце концов, появилась Шарлотта Генсбур и, по словам Триера, она очень хотела получить эту роль: "Шарлотта пришла и сказала: "Я до смерти хочу получить эту роль, неважно каким образом". Поэтому я думаю, что она давно приняла это решение. С ней мы не имели никаких проблем".
Чтобы настроиться на нужный лад перед началом съемок, Дефо и Генсбур посмотрели фильм «Зеркало» Андрея Тарковского. Также Дефо просмотрел фильм Триера «Идиоты», а Генсбур - изучала образ героини Шарлотты Рэмплинг в кинокартине «Ночной портье». Дефо, кроме того, встретился и консультировался с медиками, работающими в области когнитивной психотерапии, присутствовал лично на психотерапевтических сеансах и изучал специальную литературу. Что касается Триера, то он весьма скептически относится к психотерапии.
Реквизит для фильма изготовила и предоставила компания «Soda ApS» из Копенгагена. Сотрудники компании изготовили муляжи ноги Уильяма Дефо, муляж женских гениталий, а также пластикового ребенка (весящего как настоящий), который был использован в начальной сцене фильма.
В сценах, где показываются женские и мужские половые органы, Уиллема Дефо и Шарлотту Генсбур подменяли порноактеры.
С помощью сервиса поиска изображений «Google Image Search», были найдены фотографии, необходимые для изготовления моделей мертворожденного оленя. В качестве плаценты использовался нейлоновый чулок.
Иллюстрации к фильму нарисовал датский художник Пер Киркеби.
На раннем этапе к группе присоединился чешский дрессировщик Ота Бареш, который сотрудничал с Андерсом Томасом Йенсеном в процессе создания фильма «Адамовы яблоки». Дрессировщику объяснили, какие задания должны выполнять животные. Например, лису обучили открывать пасть по команде так, чтобы создавалось впечатление, будто она разговаривает.
Съемки фильма длились 40 дней, с 21 августа до конца сентября 2008 года.
Это первая кинокартина фон Триера, полностью снятая в Германии: на территории федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия (Виндек, Айторф, Руппихтерот, Кельн, Хюрт (студия), Вупперталь).
Кадры фильма; кадры со съемок - ; ; ; ; ; .
Транспортные средства, показанные в картине - .
Фильм снят на цифровую видеоаппаратуру; в первую очередь использовались камеры «Red One» (фирмы «Red Digital Cinema Camera Company») на разрешении 4к. Замедленные съемки произведены при помощи аппаратуры «Phantom» v4, с частотой 1000 кадров в секунду.
Триер не до конца оправился от депрессии к началу съемок фильма. Он не раз извинялся перед актерами за свое психическое состояние, которое не позволяло ему снимать лично, как он делал это обычно. "Сценарий был экранизирован без особого энтузиазма, как будто я использовал свой физический и интеллектуальный потенциал лишь наполовину" - Ларс фон Триер.
Постпродакшн производился в Варшаве и в Гетеборге. За два месяца поляки отработали около 4000 часов, а шведы - около 500 часов.
В фильме присутствует 80 эпизодов с применением компьютерной графики, выполнение которой обеспечивала польская компания «Platige Image». По большей части компьютерные технологии использовались для того, чтобы убрать из кадра поводки на шеях оленей, но некоторые эффекты были более сложными. Сцена, в которой лиса произносит фразу "Хаос правит" (Chaos reigns) далась особенно сложно: движения ее пасти, смоделированной в 3D, должны были быть синхронизированы со звуком. "Голос" лисы принадлежит Уиллему Дефо, хотя он был сильно изменен.
Ария «Lascia ch'io pianga» из оперы «Ринальдо» Георга Фридриха Генделя используется в качестве основной музыкальной темы фильма.
Лента разделена на четыре части: «Скорбь», «Боль», «Отчаяние» и «Трое нищих». Так же в фильме есть пролог и эпилог.
Ларс фон Триер посвятил фильм своему любимому режиссеру Андрею Тарковскому.
Датский институт кинематографии (Det Danske Filminstitut) предоставил финансовую поддержку в $1,500,000. Общий бюджет фильма составил около $11,000,000.
Премьера состоялась во время конкурсного показа Каннского фестиваля 18 мая 2009 года, и фильм получил крайне поляризованные отклики зрителей и критиков. По крайней мере 4 человека упали в обморок во время показа.
На пресс-конференции после просмотра журналист из «Daily Mail» спросил фон Триера, зачем тот снял свой фильм, на что режиссер ответил, что находит данный вопрос странным.
Экуменическое жюри дало фильму специальную "антинаграду" заявив, что "это самый женоненавистнический фильм режиссера, который сам себя провозгласил лучшим в мире". Директор Каннского фестиваля Тьерри Фремо ответил: "это смешное решение, которое граничит с цензурой" и "скандал начался из-за экуменического жюри".
Для покупателей на Каннском фестивале были доступны две версии: "протестантская" (полная) и "католическая", где самые откровенные сцены были вырезаны.
Полная версия была представлена широкой публике 20 мая 2009 года в Дании. Ее приобрели для проката в Великобритании компания «Artifical Eye», а для проката в США компания «IFC Films».
В Великобритании и Ирландии картина была представлена в полной версии (к просмотру допускались только люди старше 18).
Слоганы: «Chaos reigns»; «When nature turns evil, true terror awaits» (Великобритания).
Британское управление по стандартам рекламы получило 7 жалоб на плакат фильма. Но управление одобрило этот плакат, так как не нашло в нем ничего порнографического. На альтернативном плакате были лишь цитаты из обзоров, а изображения отсутствовали. Этот плакат использовался для рекламы на улицах и для тех изданий, которые не хотели печатать основную афишу.
В Австралии фильм шел ограниченным прокатом, релиз DVD состоялся в начале 2010 года. Продажа DVD была строго ограничена в Южной Австралии, в связи с новыми законами о фильмах с рейтингом +18, которые накладывают определенные ограничения.
Официальный сайт фильма - .
Стр. фильма на сайте Metacritic (англ.) - .
Стр. фильма на сайте Rotten Tomatoes (англ.) - .
Анализ фильма по ключевым кадрам - , .
Картина входит в престижные списки: «Самые скандальные фильмы всех времен» по мнению ; «50 самых шокирующих фильмов» по версии .
В родной для режиссера Дании фильм был хорошо принят и критикой и зрителями. Газета «Politiken» назвала этот фильм "гротескным шедевром", дав ему оценку 6 из 6 и похвалив за чуждость шаблонности. "Очень серьезное, очень личностное произведение искусства о таких вещах, как страдания, смерть, секс и бессмысленность всего сущего". «Berlingske Tidende» дал рейтинг 4 из 6 и похвалил за "бесподобные образы" и за то, как "оператор Энтони Дод Мэнтл удачно сочетал операторские приемы «Догмы» и стилизованные красивые кадры". Исключением стал лишь Клаус Кристенсен, издатель журнала «EKKO». Он обвинил датских критиков в переоценке фильма, сам назвав его "провалом мастера".
Во время проката в Дании было продано около 83 тысяч билетов, лучший успех Ларса фон Триера со времен «Догвилля».
Крис Туки из «Daily Mail» в начале своего обзора сказал, что в картине есть "кадры потрясающей красоты", но в итоге он назвал фильм "до обидного женоненавистническим" и "бесполезной красотой". Он также назвал фильмы, которые, по его мнению, превосходили «Антихрист» в изображении откровенного секса, сцен с нанесением увечий гениталиям, "пыток мужчин женщинами для удовольствия". В итоге он дал фильму 1 звезду из 5.
Кинокритик Ким Ньюман из журнала «Empire» отметил, что "высокомерие фон Триера просчитано точно для того, чтобы расколоть зрителей на два лагеря, но в «Антихристе» столько красоты, страха и чуда, что можно уверенно назвать этот фильм самым странным и оригинальным фильмом ужасов года".
"«Антихрист» - как в свое время «Приключение» Антониони или «Хрусталев, машину!» Германа - останется в истории Каннского фестиваля как один из самых блистательных "провалов". Этот "цветок зла" исчерпывающе иллюстрирует возврат в готическое Средневековье, которое переживает человечество спустя тысячу лет" - Андрей Плахов.
Режиссер Джон Уотерс провозгласил «Антихрист» одним из 10 лучших фильмов года, и сказал, что "если бы Бергман покончил с собой, попал бы в ад, а затем вернулся на землю, чтобы снять фильм, этим фильмом был бы «Антихрист»".
Количество негатива, выливающегося на последнюю картину датского режиссера, превратило «Антихриста» в один из самых обсуждаемых фильмов года. В частности, многие интересуются, как режиссер относится к отрицательным рецензиям. "Хорошо отношусь, - отвечает фон Триер. - Если бы вы задали этот вопрос до показа фильма, я бы ответил, что его примут плохо. Я совершенно нормально смотрю, когда люди выходят из зала с массой негативных эмоций. Это просто прекрасно". Сам фон Триер рецензий на свои фильмы не читает. "Не припомню, чтобы я читал хоть одну. На мой взгляд, фильм - как ребенок. Он должен жить собственной жизнью". Заодно режиссер подтвердил в разговоре с «Reuters» свое каннское заявление о том, что снимая свое кино, он не думает о зрителе. "Я вижу зрителем себя, для себя и работаю. Если мне нравится, то надеюсь, что найдутся и другие зрители, которым понравится". О своих творческих планах режиссер не рассказывает, мотивируя это тем, что "ждет ответа от Бога".
Рецензии (англ.): Роджера Эберта - ; Джеймса Берардинелли - ; Питера Трэверса - ; New York Times - ; San Francisco Chronicle / Examiner - ; Village Voice - ; Urban Cinefile - ; Salon - ; USA Today - ; Austin Chronicle - ; Sound On Sight - , ; DVD Verdict - ; Boston Globe - ; DVD Times / Digital Fix - ; Independent - , , ; Toronto Star - ; - ; Miami Herald - ; Daily Mirror - ; Detroit News - ; Auxiliary Magazine - ; Japan Times - ; Variety - ; SBS - ; Д. Шварца - ; Total Film - , ; - ; MSNBC - ; Slant Magazine - , ; eFilmCritic - ; AllMovie - ; DVD Talk / DVD Savant - , ; Criterion Collection - ; Combustible Celluloid - ; A.V. Club - ; Filmcritic - ; Criterion Confessions - ; Time Out - ; Exclaim! - ; Cole Smithey - .
Ларс фон Триер / Lars von Trier (род. 30 апреля 1956, Копенгаген) - датский кинорежиссер и сценарист, соавтор киноманифеста «Догма 95». Неоднократный призер международных киносмотров, в том числе лауреат главной награды Каннского кинофестиваля (2000). Подробнее в Википедии - .
Евгений Ткачев. «Принцип датский» - .
Ларс фон Триер на сайте журнала «Сеанс» - .
Энтони Дод Мэнтл / Anthony Dod Mantle (род. в 1955, Оксфорд) - британский кинооператор, обладатель нескольких престижных кинематографических призов. Подробнее в Википедии - . Официальный сайт - .
Уиллем Дефо / Willem Dafoe (род. 22 июля 1955, Эпплтон) - американский театральный и киноактер, актер озвучания. Номинант на «Оскар» как лучший актер второго плана за роли в фильмах «Взвод» Оливера Стоуна и «Тень вампира» Э. Элиаса Мериджа. Подробнее в Википедии - .
Шарлотта Генсбур / Charlotte Gainsbourg (род. 21 июля 1971, Лондон) - англо-французская актриса, певица и автор песен. Подробнее в Википедии - . Официальный сайт - .

ПРОЛОГ. Пара страстно занимается сексом, в то время как их сын Ник вылезает из своей кроватки и забирается на подоконник. Сын выпадает из окна и разбивается о землю, покрытую снегом. В момент смерти ребенка женщина испытывает сильный оргазм. ГЛАВА ПЕРВАЯ: СКОРБЬ. Во время похорон сына женщина падает в обморок. Окружающие собираются вокруг нее, она видит их лица расплывчато. Женщина проводит следующий месяц в больнице, то приходя в сознание, то снова впадая в беспамятство. Когда она окончательно приходит в себя, выясняется, что ее психика травмирована. Ее муж, психотерапевт, не доверяет той психиатрической помощи, которую оказывают его жене, и решает лечить ее сам. После непродолжительного и малопродуктивного лечения дома, во время которого жена пытается забыть о своей боли в основном через секс, муж решает попробовать другой метод. Он узнает, что самый большой страх его жены связан с их загородным домом под названием «Эдем», в котором она проводила время с Ником прошлым летом, когда писала диссертацию на тему убийства женщин («Gynocide»). Пара отправляется в «Эдем». Во время путешествия женщина засыпает, а мужчина встречает оленя, который вскоре скрывается в листве. Мужчина замечает мертвого олененка, который наполовину свисает из утробы матери. ГЛАВА ВТОРАЯ: БОЛЬ (Хаос правит). Пара продолжает двигаться к дому. Переходя мост, женщине приходится перебороть свой страх. Она быстро перебегает мост и скрывается в лесу, оставляя мужчину далеко позади. Добравшись до дома, он обнаруживает ее уже спящей. Несмотря на сеансы психотерапии, болезнь женщины прогрессирует, ей становится хуже. И даже лес, окружающий дом, становится более зловещим: желуди бьют по крыше, напоминая звуки пулеметной стрельбы. Однажды мужчина просыпается и смотрит на свою правую руку, которую случайно во сне выставил в окно - рука покрыта собачьими клещами. В конце этой главы мужчина обнаруживает мертвую выпотрошенную лису, которая пожирает собственную плоть и произносит фразу «Хаос правит» («Chaos reigns»). ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ОТЧАЯНИЕ (Убийство женщин). Муж находит материалы по диссертации жены: гравюры, изображающие охоту на ведьм, и альбом, наполненный газетными вырезками на тему убийства женщин, а также записи его жены, которые с каждой страницей становятся все более неразборчивыми, а к концу превращаются в каракули. Становится ясным, что в ходе своей работы женщина пришла к выводу, что женщины от природы являются злом. Мужчина не согласен с этой теорией и критикует жену за ее женоненавистнические воззрения. Женщина ничего не отвечает. Женщина просит ударить ее во время секса. Мужчина сначала отказывается, но, после того как жена убегает в лес и, лежа на корне большого дерева, начинает мастурбировать, нерешительно выполняет ее просьбу, в то время как женщина просит ударить ее еще сильнее. Пока они занимаются сексом, мы видим множество рук, появляющихся из-под корней дерева. (Этот кадр был использован в основной прокатной афише фильма.) Мужчина получает письмо с отчетом о вскрытии тела Ника, в котором говорится, что кости обеих ступней ребенка были странно деформированы. Доктора не придали этому значения, так как это не было связано со смертью. После этого мужчина находит фотографии своего ребенка, на которых видно, что его ботинки всегда надеты не на ту ногу. Он невероятно взволнован этим открытием, которое подтверждает ненормальность его супруги. В этот момент жена неожиданно атакует его, обвиняя, что он хочет бросить ее. Она бьет его арматурой и отбивает ему гениталии деревянной колодой. Пока он лежит без сознания, она мастурбирует ему, доводя его до оргазма, во время которого он эякулирует кровью. Для того чтобы предотвратить бегство, она просверливает ему ногу и через эту дыру закрепляет тяжелый точильный круг. Затем она выбегает на улицу и выбрасывает гаечный ключ. Мужчина приходит в себя и, изнемогая от боли, ползет до лисьей норы, в которой прячется. Пока женщина отчаянно ищет его, он находит в норе заживо погребенную ворону. Ворона начинает каркать, женщина находит это укрытие и пытается вытащить мужчину. Когда ей это не удается, она пробует проникнуть в его убежище, выкопав лопатой проход. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ТРОЕ НИЩИХ. Проходит несколько часов, наступает ночь, и вся в слезах, женщина извиняется и помогает мужчине выбраться. Когда в доме он спрашивает, хочет ли она его убить, она говорит: «Пока нет» - и загадочно добавляет: «Когда приходят трое нищих, кто-то должен умереть». Снова показывается сцена из пролога, из которого становится ясно, что женщина видела, что происходило с ее ребенком, но не остановила его. После этого женщина берет ножницы и, крича, отрезает себе клитор. В тот момент, когда женщина кричала, начинается ливень. Мы слышим крики вороны, пробивающейся из-под пола. Пробив пол, мужчина выпускает на свободу птицу и неожиданно находит выброшенный гаечный ключ. Женщина наносит ему удары ножницами в спину, но, в конце концов, мужчина снимает с ноги точильный круг. Мужчина душит супругу. Затем он сжигает ее тело за пределами дома. ЭПИЛОГ. Мужчина идет по лесу от дома, питаясь ягодами. Когда он доходит до вершины холма, он видит множество женщин, поднимающихся к нему. Они смотрят на него, но их лица размыты. ()

ИЗ ИНТЕРВЬЮ ЛАРСА ФОН ТРИЕРА - Вас шокирует, когда вас спрашивают, зачем вы сняли этот фильм? - Я сам не знаю ответа. В момент съемок я только что вышел из больницы, где пролежал два месяца в состоянии депрессии. Я не думал о том, к чему стремлюсь в результате; хотел лишь продержаться до конца съемочного периода. Я сделал фильм всего за восемь месяцев, очень быстро и без особых проблем. Не считая моего физического состояния. Мне стыдно, что я элементарно не мог удержать в руках камеру. Днем я пил вино, вечером бесконечно жалел себя - до слез. Я был в ужасной форме. ... Но актеры меня поддержали. - Откуда возникло представление о том, что Антихрист - это женщина? - Вначале было название - «Антихрист», а сюжета у меня еще не было. Потом я начал анализировать представления людей об Антихристе и пришел к любопытным выводам. Я не очень религиозен, и для меня очевидно, что религия изобретена мужчинами. Женщина, которая не согласна с картиной мира, управляемого мужчинами, может восстать против этой религии - и стать Антихристом. На этом мой анализ закончился. В этой картине я впервые позволил себе отрешиться от аналитического подхода, почувствовать себя художником, а не математиком. - «Антихрист» ведь совсем не фильм ужасов, как вы заявляли? - Я изо всех сил пытался сделать хоррор. Видимо, не вышло. То же самое со мной случилось, когда я пытался снять мюзикл, а получилась «Танцующая в темноте»… Жанр фильма ужасов мне очень нравится, поскольку он позволяет экспериментировать с визуальной стороной кинематографа. Меня очень вдохновил «Звонок» и другие японские ужастики. После нашумевшего показа в конкурсе 62-го Каннского кинофестиваля своей последней картины Антихрист не склонный к общению с журналистами датский режиссер Ларс фон Триер все же появился на пресс-конференции в сопровождении исполнителей главных ролей Шарлотты Генсбур и Уиллема Дефо, а также продюсера Меты Луиз Фольдагер. На задаваемые вопросы датчанин отвечал со свойственной ему иронией, избегая раскрытия собственных творческих секретов. В: Почему вы решили снять такой шокирующий фильм? O: Этот маленький фильм, к которому я питаю самые нежные чувства, снимался не для определенной аудитории, а для себя самого. Я не считаю нужным оправдываться или приносить кому-то извинения. Мною руководил Бог, и мне не приходилось выбирать. Но я самый лучший режиссер в мире. Многие другие режиссеры думают так же, но не говорят этого. Что до меня, я глубоко верю в это, даже если это не так. Возвращаясь к разговору о фильме, я могу сказать, что он стал для меня своего рода терапией, когда я страдал от приступа депрессии. Какую идею, если таковая имеется, вы хотели донести до зрителей с помощью этого очень жестокого фильма? И что вы скажете о черном юморе? Мне нравятся фильмы такого типа. Некоторые из моих предыдущих работ были очень четкими и следовали рациональной логике. Здесь же я перенес на экран свой сон. Что до юмора, он происходит из того же источника, что и трагедия. Вы сняли Шарлотту Генсбур в нескольких очень радикальных сценах. Вам было легко уговорить ее на это? Шарлотта зашла слишком далеко, но я не мог остановить ее [смеется]. Я рад, что в этот раз я сам не стоял за камерой. Я был не в том состоянии, мне хотелось быть как можно ближе к актерам, установить с ними тесную связь. Что касается сцены женского обрезания, было бы несправедливо не включить ее в фильм, который представляет собой очень темный сон о чувстве вины и сексуальности. Я думаю, весь процесс создания фильма должен основываться на честности, хотя я тоже снимал лживые фильмы, вроде тех, где декорациями являются отметки, сделанные мелом на полу. Как вы относитесь к женщинам, которых так безжалостно изображаете в фильме? Я во многом разделяю взгляды Стриндберга, который на самом деле восхищался женщинами и исследовал взаимоотношения между ними и мужчинами в одновременно серьезном и шутливом ключе. Почему вы посвятили фильм Антихрист Андрею Тарковскому? В моих глазах он настоящий бог. Когда я впервые посмотрел его фильмы, я испытал чистый экстаз. Мое отношение к нему можно было бы описать как почти религиозное. Он принадлежит к поколению людей, предшествовавших моему, и я испытываю сильную связь с ним, также как с Бергманом. Кроме того, если вы посвящаете фильм режиссеру, никто не обвинит вас в том, что вы крадете его идеи: это очень практичное решение. Антихрист вызвал множество споров, и некоторыми людьми был встречен враждебно. Вы считаете, причина в том, что как режиссер вы опережаете свое время, или такова была ваша стратегия? Снимая фильм, я не думаю о зрителях. Что касается полемики, провоцирующая реакция - это хорошее начало. По крайней мере, во время просмотра фильма вы что-то чувствуете.

Пока Он (Уиллем Дефо) и Она (Шарлотта Гейнсбур) предавались сексуальным утехам в ванной, их маленький сын выпал из окна вместе с мягкой игрушкой. Чтобы вытащить любимую из глубокой депрессии, все больше напоминающей помешательство, Он, практикующий психотерапевт, предлагает отправиться в загородный дом, где они частенько останавливались всем семейством. Она должна взглянуть своим страхам и наваждениям в лицо, осознав и проанализировав случившееся. Сложный путь к выздоровлению оборачивается для обоих шокирующим насилием, хаосом и безумием... "Антихрист" Ларса фон Триера - тот случай, когда контекст, если и не важнее, то равнозначен содержанию. Сам режиссер не раз признавался: фильм был задуман во время самого тяжелого ... периода его жизни, а съемки превратились в своеобразный акт психологической проработки многочисленных проблем. Рискованный шаг, вызвавший более чем неоднозначную реакцию фестивальной публики. С другой стороны, именно "Антихрист" дал возможность заглянуть в творческую лабораторию (пусть и находящуюся в плену душевного недуга) одного из крупнейших режиссеров современности. По крайней мере, в этом всех пытался убедить сам Триер. Но оставив в стороне несвойственный датчанину натурализм (секс и членовредительство), испугавший и возмутивший многих впечатлительных натур, окажется, что Триер, всегда знавший, что именно он хочет видеть в итоге, по-прежнему верен себе. А пресловутые женоненавистничество, заигрывание с порнографией и прочие забавы со смыслами, символами и гениталиями Дефо и Гейнсбур - не более чем ширма, выступающая в качестве идеального водораздела зрительских масс. "Антихрист" - идеальный кинематографический симулякр, имитирующий не только жанр (формально - мистический хоррор) и неуемную страсть к символизму (фильм посвящен памяти Андрея Тарковского), но и ассоциативный метод, поклонником которого Триер никогда не был. На самом деле базис и надстройка картины высчитаны до последнего микрона и милиграмма. В сущности, перед нами визуализированная история болезни, снятая человеком, знающим предмет изнутри. Но, благодаря неординарному таланту и напору Триера, личная борьба с внутренними демонами трансформируется в глубокие размышления об Эросе и Танатосе, Мужчине и Женщине, библейской истории об Эдемском саде. Режиссера не интересуют (или почти не интересуют) частности, а важна сверхидея, ставящая и отвечающая на вопрос об исходе столкновения между холодным рацио и животным бесконтрольным инстинктом. Ближе к концу, когда все необходимые части тела будут просверлены, отрезаны и вырваны, а до катарсиса останутся считанные минуты, Она прошепчет: "Все это не имеет смысла!". Возможно, это маленькая подсказка вечно ироничного Ларса. Возможно, совсем не шутейный вывод из предыдущих 100 минут фильма. По-настоящему важно другое: в тяжелой битве с душевными расстройствами Триер одержал уверенную победу не только в жизни, но и на экране, подарив всем нам киноисторию, которую трудно смотреть, но невозможно забыть. (Станислав Никулин)

Он (Дефо) и она (Генсбур) занимаются сексом под Генделя, пока их ребенок, увлекшись снежинками, вылезает на подоконник и падает вниз. Позднее скорбящие родители отправляются на несколько дней в загородный дом, расположенный посреди ­леса, чтобы преодолеть травму и разобраться в отношениях друг с другом. Ларс фон Триер обещал фильм ужасов, основанный на гностической теории о Сатане как творце Вселенной. Разумеется, обманул. Но в этом - изрядная часть аттракциона: поначалу дурача нас мнимомедленным ходом, Триер набирает скорость и не думает тормозить на виражах. Дурашливая величественность черно-белого зачина сбита порнографическими нюансами, трагическая гибель младенца-агнца уравновешена псевдонаучными мастер-классами психоанализа, однако интеллектуальности хватает ненадолго - ... ровно до тех пор, пока озверевшая женщина не решит поучить умника-мужа, взяв в руки подручный инструмент. Одноименный трактат Ницше вспоминается окказионально, но в жилу: в своем последовательном атеизме Триер заходит не менее далеко, чем философ-экстремист. Однако тот закончил жизнь в базельской клинике для душевнобольных, а для датчанина «Антихрист» стал, напротив, лекарством от депрессии. Что до возможных трактовок этого запутанного, язвительного и поэтичного trompe-l’oeil, вдобавок ко всему посвященного памяти Тарковского, то комментаторы излагают разные теории - от самой при­митивной, предлагающей увидеть в фильме мизогинический манифест, до религиоведческих концепций, усматривающих в картине сложносочиненную еретическую доктрину. Люди, чуть лучше знакомые с Триером, настаивают на том, что перед нами развернутый автопортрет в двух лицах, совмещающий двух его любимых персонажей: жертвенную женщину-ведьму и мужчину - идеалиста и идиота. В Каннах сразу после премьеры Триер - затравленный, освистанный, с трясущимися руками - заявил вслух, что является лучшим режиссером в мире. (Антон Долин)

Во время прошлых скандалов, вызванных «Идиотами», «Танцующей в темноте» (когда каннские противники и сторонники фильма были готовы вцепиться друг другу в глотки), «Догвиллем» и «Мандерлеем», автор этих строк оставался на стороне фон Триера. Те фильмы не были провокацией в чистом виде, хотя, конечно, фон Т. всегда старался разозлить консервативную часть фестивальной аудитории. Как шантаж, эпатаж, манипуляцию их воспринимали лишь те, кто не давал себе труда вникнуть в их смыслы. Но теперь и ваш автор готов признать, что датский мэтр сотворил провокацию ради провокации. Негативному восприятию фильма способствует еще и то, что уж слишком многого от него ждали. Наверное, не стоило ... доверять словам фон Т., будто он снимает глобальный фильм ужасов. За какой жанр он ни берется - все в нем видоизменяет. «Танцующая в темноте» оказалась не мюзиклом, а принципиальным антимюзиклом. Но верилось, что «Антихрист» - кино как минимум уровня «Танцующей». Сам мэтр говорит в рекламном буклете к «Антихристу», что это самый значительный фильм в его карьере. И самый личный: если прежде он всегда чуточку играл в кино, то теперь забрался на территорию, которая его искренне страшит. На деле же «Антихрист» - камерная разговорная драма на двоих, отчасти инспирированная, как говорит фон Т., пьесами Стриндберга. Про мужа и жену, которых играют Уиллем Дефо и Шарлотта Гензбур: когда они в прологе фильма (а он по триеровской традиции разбит на главки) отвлекаются на занятие любовью, погибает, выпав из окна, их маленький сын. Теперь у жены депрессия, и муж пытается излечить ее с помощью особого тренинга, уединившись с ней в заброшенном лесном домике. Драма выглядит холодноватой - и была бы совсем скучной, если бы не регулярные любовные сцены, снятые с подробностями фильмов категории XXX (что отдельная провокация), и не пугающие природные символы, которые иногда являются героям. Впрочем, эти символы можно воспринять и как стеб - многие в зале ржут. Когда кажется, что фильм так ничем и завершится, вдруг начинается такой невиданный кровавый и сексуальный кошмар, что зал то и дело коллективно выдыхает: «О, ноу!!!» Но это ладно. Любит фон Т. шокировать - пусть шокирует. Гораздо большее недоумение вызывает смысл фильма. Он, собственно, в том, что Антихрист - это природа. А природа - это женщина. Дьявол - это женщина. И ради этого высказывания стоило огород городить? Публику окончательно добило посвящение. Когда закончился данс макабр, на черном фоне возник титр, что фильм посвящен Андрею Тарковскому. Тут зал захохотал. Главный спор после просмотра: действительно ли фон Триер уверен, что снял радикальное серьезное кино, которое достойно посвящения Тарковскому? Или же он валяет дурака, а все его слова о том, будто «Антихрист» - главный фильм в его карьере, часть просчитанной провокации? Мне кажется, в фильме достаточно намеков на то, что фон Т. придуривается. Что «Антихриста» при всех его кровавых кошмарах надо воспринимать как шутку, дразнилку. Как выкрик из-за угла «козлы вы все». Все разозлятся, начнут размахивать кулаками - а создатель фильма будет наблюдать за этим со стороны и похихикивать. В арте, в частности видеоарте, провокация в чистом виде, не несущая в себе глобального смысла, считается актуальным жестом. Почему же мы должны отказывать большому кино в праве на такой жест? Не должны. Тем более что для фон Триера, похоже, не так уж важно встряхивать массы. Ему важнее встряхивать себя. Ему неинтересно делать кино, если он раз в три-пять лет не придумывает в нем новых форм, направлений. Новые формы нужны. Если их нет, то ничего не нужно: можно взять передышку и поиграть в провокацию. Проблема в одном: найдется ли фон Триеру, что - нового и действительно радикального - сказать в будущем?. (Юрий Гладильщиков)

Антихрист» стал одним из самых крупных и обсуждаемых скандалов за всю историю Каннского кинофестиваля. Сначала было название... Его Триер выдумал, когда в течение двух месяцев валялся на больничной койке в почти депрессивном состоянии. После - он отправился на съемочную площадку и быстро, но профессионально сделал фильм, который даже не был особо запланирован. В итоге «Антихрист» стал одним из самых крупных и обсуждаемых скандалов за всю историю Каннского кинофестиваля. Критики порвали картину, как Тузик регулярно рвет грелку, люди толпами уходили из зала. Члены экуменистического жюри, традиционно отмечающие самые гуманные и человечные работы, вручили «Антихристу» «антипремию», как открыто женоненавистническому и сверх всякой ... меры жестокому. А Большое жюри наградило актрису Шарлотту Генсбур «Золотой пальмовой ветвью» за «Лучшую женскую роль». Конечно, тот факт, что у Триера с головой давно и сильно не все в порядке, известен всем, даже не смотревшим хоть что-нибудь «из него». Чудак и мистификатор, страдающий многочисленными фобиями, старательно окружает себя атмосферой таинственности и абсурдного безумства. Вот на съемках своего фильма «Идиоты» он появляется абсолютно голый, таким образом, решив раскрепостить актеров и подвигнуть их на рискованные сцены группового секса. Вот он по-настоящему вешает Бьорк в кадре «Танцующей в темноте», чтобы добиться еще более реалистичного эффекта. А вот он во всеуслышание заявляет, что у него воспаление мошонки и просит найти ему доктора… При этом Триер - талантливый и удачный бизнесмен. Его проект «Догма-95», провозгласивший отказ от всего профессионального, что есть в кинопроизводстве, оказался коммерчески суперуспешным, собственная студия Zentropa процветает и продает фильмы по всему миру, а на окраине Копенгагена, в районе бывших казарм, давно отстроен собственный «датский Голливуд». «Безумный датчанин», как его часто называют, привык снимать настолько же «безумное» кино, привык в кадре и не в кадре упиваться грехом и пороком, и не стыдиться этого. Он показывает зрителю то, что видит сам в своих абстрактных видениях. И, не следуя никаким стандартам общепринятого кино, создает свою собственную КиноВселенную. В почти всех его фильмах (фильмах ли?) нет идеологии - лишь спонтанная фантасмагория чувств, кошмаров, жизни. Но «Антихрист» - это нечто другое, хотя в каком-то смысле и тоже самое. И если предыдущие проекты знаменитого режиссера воспринимались более-менее внятно, хотя, конечно, регулярно со скандалами, то «Антихрист» оставляет чувство сильнейшего недоумения. Во-первых, Ларс впервые отказался от своего аналитического подхода. Так сказать, поплыл по течению. А во-вторых, создается впечатление, что он изо всех сил пытается подражать американскому коллеге - кинопсиху Дэвиду Линчу, создавая огромное количество иллюзорных трюков и аллюзий с чем-то, что вообще, может, и не существует (здесь главное - сделать эту гиперссылку, никуда не ведущую). В «Антихристе» Триер извращенным (почти порно) способом докапывается до сути женщины, которая дарует жизнь и одновременно уничтожает то, что любит. Режиссер фактически ставит знак равенства между женщиной и природой, непредсказуемой и необузданной. Обе неукротимы в гневе и разрушают все, в том числе и самих себя. Пресловутый Антихрист будет виден везде, где зритель захочет. В мужчине, в женщине, в ребенке... Говорящий лис, Эдемский сад, барабан стиральной машины - как постмодернистская метафора женской утробы. Каждый кадр не случаен, каждое переживание выверено, а каждый символ осознан. Все наполнено мощной энергией в сплетенной режиссером паутине психологии, философии, религии и прочих умных учений. «Я не очень религиозен, - объясняет Триер, - и для меня очевидно, что религия изобретена мужчинами. Женщина, которая не согласна с картиной мира, управляемого мужчинами, может восстать против этой религии - и стать Антихристом». Все сразу становится ясно. Достаточно выбрать, что считать добром, злом же будет то, что напротив. Женщина автоматически становится последним, если равнодушие мужчины - обыденность. В какой-то момент любовь входит в привычку или просто заменяется профессиональным интересом. Все это глубокое проникновение в психологию отношений между мужчиной и женщиной, в самые сокровенные и извращенные ее уголки. И дело даже не в шокирующих натуралистичных сценах (вроде уже ставшего притчей во языцех эпизода с отрезанием гениталий), а скорее в гнетущем безысходном тоне рассказа и убийственном посыле - мужчинам и женщинам не понять друг друга никогда, их противостояние вечно, как разума и тела, как науки и природы. Умно говоря, банальный дуализм. Хотя, конечно, все эти выводы отнюдь не лежат на поверхности - наоборот, Триер снял фильм-головоломку, который способен выдержать множество интерпретаций, каждая из которых будет верна и не верна одновременно. «Не думаю, что мне нужны какие-то оправдания относительно «Антихриста». - Говорит Ларс в интервью журналистам. - Я снял этот фильм не для вас и не для зрителей. Я снял его для себя. И потому не считаю, что обязан давать вам какие-то объяснения». Одни предполагают, что он лукавит, говоря такие нарочито броские фразы. Другие верят, что он реально никогда не думает о зрителе и всегда снимает только для себя. И первые, и вторые не пропускают ни одного его фильма. А третьи просто отмахиваются от «Антихриста», как и от любого сложного и неоднозначного произведения искусства, обзывают Триера эпатажником и провокатором, и продолжают жить дальше. Ничего не случилось. Все в норме. (Владимир Рутман)

То, что "Антихрист" - это вам не "Смешарики" было понятно сразу, по жалобным крикам каннской общественности, которую Триер обидел своим фильмом до пунцовых щек. К счастью, все оказалось гораздо более жутко, чем можно было ждать по вскрикам нервной фестивальной публики. Под Генделя и пушистый снег, падающий за окном, мужчина и женщина занимаются любовью. Их маленький сын, восхищенный возможно первым в своей жизни снегопадом, выбирается из кроватки, влезает на подоконник и падает из окна. На похоронах мать упала в обморок. Недовольный тем, что депрессию жены лечат таблетками, муж-психоаналитик решает спасать ее сам: забирает из больницы, начинает сеансы терапии и увозит в ... Эдем - маленький домик в лесу. Здесь терапия дойдет до своей кровавой кульминации, начнутся разговорцы о том, что природа - храм сатаны, а ведьмы, о которых женщина писала свою диссертацию, не жертвы, а послушницы этого храма. Отсмеявшись вместе с залом, вместе с Каннами, вместе с ММКФ на сценах самой порнографической и невообразимой жестокости, какую только можно представить себе в залах с плюшевыми креслами, вы окажетесь у камня и трех дорог, как в сказке. Налево пойдешь - ничего не найдешь: сюда тем, кто предпочтет непреклонное "дурак какой-то, ему лечиться надо". Направо пойдешь - коня потеряешь: сюда повлечет вас необузданная образованность, желание приплести гностиков, Заболоцкого ("Лодейников прислушался. Над садом Шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, Свои дела вершила без затей".), театр жестокости и все такое. Прямо пойдешь - сам пропадешь: сюда тем, кому жалко попусту потратить деньги за билет. На этой дороге можно наблюдать, как Триер упражняется в самой сатанинской части арифметики - в вычитании. Разум (Уиллем Дефо) и Безумие (Шарлотта Гинзбур) ведут тут содержательные беседы, совокупляются, гуляют по лесу и мучают друг друга. Разум спесив, жесток и простодушен. Безумие самоупоено и до ужаса банально. Их разговор завораживает. При этом, Триер всегда был гуманистом в силу прекрасно осознаваемого им факта, что искусство, в отличии от подлинного божественного акта творения, не существует без зрителя, что безнадежно подрывает тщеславную конкуренцию художника с богом. Это вычитание - самый трогательный аттракцион. Посвятив фильм Тарковскому и сделав картину абсолютного визуального совершенства, Триер показывает, что внутри "Зеркала" прячется забавный хоррор (кто еще помнит летящую над кроватью Терехову и сцену с разлитым молоком, тот оценит). Искусство лживо, потому что может захватывающе-красиво показать падение ребенка из окна и заставить смеяться в голос на чудовищных по жестокости и непристойности сценах. И когда все уже вычтено, остается зритель - тот, кто всегда интересовал Триера больше всего, неизбежная зависимость от взгляда которого сводит его с ума. Если тут и есть Антихрист, то это зал, с одинаковым сатанинским любопытством взирающий на все, что может предложить экран: кровь, мультфильмы или самораспявшегося от отчаяния шута горохового Ларса фон Триера. Впрочем, будучи гуманистом, он оставляет выход себе и другим. Спасение - по краям кадра, на периферии зрения, там, где кончаются слова и вещи, и есть только бьющиеся под порывами ветра кусты, ощущение тайны, застывший взгляд Уиллема Дефо, получившего в конце фильма бесценный дар - возможность, наконец, заткнуться и просто смотреть на мир. (Кирилл Андреев)

Главными героями «Антихриста» являются супруги, тяжело переживающие смерть единственного сына. Роль мужа, психоаналитика по профессии, исполняет Уиллем Дефо. Роль жены, уже несколько лет пытающейся закончить диссертацию о преследовании женщин в истории, досталась Шарлотте Генсбур. Помогая супруге справиться с депрессией, охватившей ее после гибели ребенка, персонаж Дефо принимает решение отказаться от прописанного врачом медикаментозного лечения и всецело положиться на возможности психоанализа. Вскоре мужу удается выяснить, что нынешнее психическое состояние его жены каким-то образом связано с ее подсознательным страхом леса, в особенности конкретного леса, носящего красноречивое название «Эдем». Считая, что, только встретив страх лицом к лицу, можно его превозмочь, психоаналитик увозит свою ... пациентку в тот самый Эдем. События, к которым приведет этот опрометчивый поступок, вызывают в памяти фильм «Мизери», снятый Робом Райнером по одноименному роману Стивена Кинга. Лечение лишь поначалу окажется эффективным, и очень скоро мужчина становится заложником женщины, чьи подавляемые страхи и сексуальные желания вырвутся наружу, приняв самые гротескные формы. То, как датский режиссер преподносит нам образ главной героини, дало многим основания говорить о женоненавистничестве. Именно с такой формулировкой экуменическое жюри Каннского фестиваля нынешнего года выдало «Антихристу» специальный «антиприз». Действительно, в картине легко можно усмотреть характерные черты средневекового взгляда на межполовые различия. Женщина рассматривалась в те времена как существо, склонное к заключению союза с дьяволом, поскольку основу женственности, по мнению многих теологов, составляло стремление к плотским наслаждениям. Похоть, в свою очередь, является одной из главных отличительных особенностей демонов. Готовность предать бога схоласты усматривали уже в самом слове «женщина» (лат. «femina»), которое расшифровывалось ими как «маловерная». Очевидно, взгляд на мужчину был тогда противоположен. Мужское начало представлялось разумным, нравственным, способным противостоять искушениям. Хотя прошло несколько веков, следы таких воззрений можно обнаружить и в современной культуре. Оставим, однако, в стороне вопрос, действительно ли режиссер ненавидит женщин, боится он их или нет. Это не так уж и важно. Куда принципиальнее, что средневековый подход к проблеме пола возведен Триером в степень фрейдистской концепции личности. Женщина и мужчина в фильме со всей возможной отчетливостью ассоциируются с теми компонентами психики, которые в концепции Фрейда носят названия «ид» (оно) и «эго» (я). Не вдаваясь в подробности, достаточно будет сказать, первое из них движимо «принципом удовольствия», второе - «принципом реальности». Третья составляющая личности по Фрейду называется «супер-эго» и представляет собой усвоенные в процессе воспитания социальные нормы и предписания. Фактически «супер-эго» - это общество, засевшее у нас в голове и не дающее нам сбиться с истинного пути. Что же мы в итоге получаем? Когда «ид» и «эго» остаются один на один, выходя из-под контроля «супер-эго» (читай, отправляются в лес), «эго» оказывается не в состоянии сдерживать инстинктивные порывы «ид». Подавленные агрессивность и сексуальность прорываются из глубин бессознательного наружу, сея хаос на своем пути. Фильм на поверку оказывается практически чистой фрейдистской схемой, лишь слегка прикрытой религиозными символами и рассуждениями о женской сущности. Ларс фон Триер демонстрирует себя как грамотного компилятора. Однако, то ли это умение, которым стоит восхищаться? (Максим Товкач, Русский Newsweek)

Посмотрел-таки фонтриеровского «Антихриста». Весь этот предпремьерный пафос, который я здесь нагнал, смело засовываю обратно. Виновата, в первую очередь, конечно, пресса, по частям пересказавшая весь сюжет. Кому понятен предмет обсуждения, точно читал эти заметки, перегруженные спойлерами и ключевыми словами - «разводной ключ», «клитор» и «Тарковский» (кто не читал, вы - счастливый человек, обязательно сходите с семьей) и смысл просмотра в итоге - соединить эти части. Пресса, которая от возмущения или восторга телеграфировала из Канн тексты неизменно с восклицательными знаками после каждого предложения, так что перед фильмом я был уверен, что ближе к середине, по меньшей мере, покроюсь струпьями. Ну что сказать, ... чтобы впечатления не испортить? Говорить, что фильм плохой - глупо, что все понял и могу судить трезво и беспристрастно - еще глупее. Никакой это не самый страшный фильм в истории. Один из самых физически невыносимых, точно, но не самый страшный. Тем более, не главный, как тоже было заявлено, фильм Триера. Главным его можно назвать лишь постольку, поскольку одна из важнейших художественных задач Триера - подавлять-возбуждать-раздражать - логично выполнена на самое высокое в мире «отлично». И этим, в принципе, все должны быть довольны. Особенно те, кто ходил на Триера исключительно с целью получить бревном по яйцам, и последние два фильма бесились, что у них еще встает на человечество. Что еще? Не помню, чтобы кто-то так подробно со времен Бертолуччи экранизировал труды Фрейда. Тем более не помню, чтобы это делалось таким вопиюще прекрасным образом. Но если о самом главном… Попробую это как-то выразить человеческим языком. Во всех фонтриеровских фильмах, которые так никому и не удалось охватить полностью, всегда находилось что-то очень маленькое, свое, личное, очень важная для тебя сокровенная мысль, очень правильно подмеченная. И для меня это мысль, уже отчетливо звучавшая у Триера, хотя и абсолютно по-иному и, как ни удивительно, в абсолютно противоположных по форме «Идиотах» - людям ни в коем случае нельзя расставаться со своими комплексами, фобиями и неврозами. И если в «Идиотах» он говорил, что по-другому быть просто не может, ибо все наше существование, общение и т.д. базируется на взаимодействии этих комплексов, то здесь прямо утверждается, что по-другому быть вообще не должно, по-другому смертельно опасно. И для меня это гораздо важнее спекулятивных диспутов, женщина ли антихрист (есть и такие, которые из этого фильма делали такие выводы, и вообще-то их надо упекать в дурку, а не Ларса), природа ли антихрист (это да, но здесь важен контекст). Фрейд умер и вместе с ним толкование сновидений, трое нищих - лисичка, олень и ворон, все это уже, как говорит героиня Гензбур, давно не имеет значения. Да и вообще, лисичка - символ страдания, вы издеваетесь? Все это годно для компьютерной игры по мотивам фильма, дата выхода которой уже, кстати, назначена. Кажется, так полагает и сам Триер. Явно не вылечившийся от депрессии, но смирившийся с ней как с необходимым условием существования. Посвятивший свой самый противоречивый фильм режиссеру Тарковскому, тоже злоупотреблявшему самокопаниями и во многом из-за этого умершему, как напоминает финальный титр, в 54 года. Режиссеру Ларсу фон Триеру недавно исполнилось 53. (Леонид Марантиди)

Долгожданный вероломный триллер Ларса фон Трира затрудняет с ответами на очевидные вопросы, самый первый из которых - "а понравился ли фильм?" Сказать - "понравился" не получается, останавливают внутренние ограничения. Утверждение "мне понравилось" предполагает расположение к фильму, принятие методов автора, наличие симпатичных образов, желание пересмотра (фильм датчанина пересматривать не хочется). Тем не менее, лента производит сильнейшее впечатление, вклиниваясь раскаленным железом в затоваренное культурным багажом сознание сегодняшнего кинозрителя. Кладовая образов современника давно превратилась в нерасчищенный склад, в котором перепутано нужное, ненужное, оригинальное, вторичное, третичное, всякое. В этой ситуации значение актуального произведения - расчистить дорогу к прямому восприятию, с чем фильм фон Трира ... справляется. Я обещал, что мы придем туда, Где ты увидишь, как томятся тени, Свет разума утратив навсегда. Посвящение фильма Андрею Тарковскому мне кажется логичным и не оскорбительным, т.к. Тарковский известен направленностью энергии на терзание души и поиск мученичества, посредством чего приоткрывался смысл бытия и достигался катарсис (своеобразная форма душевной эякуляции, если пользоваться скандальной символикой фильма). Фон Трир также как и Тарковский претендует на душу, вторгаясь в сферу божественного промысла. Их объединяет нацеленность творческой силы на верную ценность христианского сознания - ценность страдания как искупления. Однако датчанин живет в другой культуре, и что еще важнее - в другую эпоху, перевернутых образов и эпатажных жестов, когда любое прямое высказывание неизменно оказывается фальшивым. Самое благоразумное при оценке фильма - занять нейтральную позицию, избегая истерических охов, будь то в подтверждение восторга, или в доказательство неприятия. В фильме наличествуют образы противоположного действия, притягивающие и отчуждающие, идти на поводу которых вовсе не хочется. Выигрывает тот, кто вовсе откажется от интерпретации фильма, поскольку версий происходящего, подспудного, причинно-следственного толка будет неисчислимое множество, и они будут противоречить друг другу, разрывая фильм по полюсам. Каждый отдельный эпизод таит в себе тяжелую символику, которую можно разложить и развить до рассуждений диссертационных масштабов с позиций психологии и сексологии, культурологии и социологии, религии и истории, наконец, теории киноискусства. Мне не получилось остаться в стороне. Я позволю себе только один вывод, но, вероятно, кажущийся сенсационным. Антихрист - фильм о любви, со всеми ее непостижимыми противоречиями, способными одарить радостью или испепелить злобой. Лента датчанина продолжает череду тончайших фильмов о разрушительной стихии чувств (Последнее танго в Париже, Коррида любви). Взаимное насилие, на котором заостряется внимание публики, не более чем одна из форм совокупления душ. Герои делят друг с другом экстаз блаженства и вершину страдания, нежность и садизм, любовь и боль. Хотя если быть точнее, то нести этот крест до конца готова лишь женщина (в буквальном смысле, она готова взойти на костер). С подобной точки зрения картина вписывается в череду лент фон Трира о житие святых. Женщина, перенесшая утрату, впускает мужа в свой травмированный мир. Странно, что прессой почти не отработан образ мужа-психоаналитика, который самонадеянно берется вывести женщину из чащи скорби. Вторгаясь в ее сознание, он фиксирует страхи, чтобы материализовав их, излечить жену по принципу клина, вышибающего клин. Этот момент можно рассматривать как выпад против засилья шарлатанов от психологии (вновь наезд на Америку как родину практического психоанализа? и фильм снят на английском языке), знатоков человеческой природы, которые на самом деле ничего не знают об ее устройстве, а их эксперименты с человеческим материалом лишь ускоряют частный апокалипсис. Муж, чьими чувствами помимо прочего управляет гордыня, методично экспериментирует с чувствами супруги. Сам он (родитель погибшего ребенка, кстати говоря) считает себя здоровым, чем изначально вызывает подозрение. По сути дела муж намерен всецело обладать женщиной, встав на место Всевышнего, абсолютного властителя и демиурга, управляющего стихией горя. Женщине для обретения себя остается надеть черную маску. В третьей части фильма происходит ролевая инверсия: жена начинает отвоевывать личное пространство, обращаясь с мужем с той степенью агрессии, с какой тот обращался с женой. Только вместо инструментария психолога, виртуального скальпеля, она берет в руки ржавый садовый инвентарь; в итоге муж становится жертвой выпущенных на волю бесов пациентки. Обозвав Антихрист фильмом о чувствах, надо согласиться, что фон Трир как выдающийся манипулятор акцентирует внимание на самых радикальных проявлениях отношений. Но подьем чувств (сцена секса в прологе) и смерть чувств (ненависть, охота, уничтожение в предпоследней части) служат моментами истины, между которыми замкнуто напряжение любви как первостепенного состояния живого существа. Думается, что способность чувствовать проверял на себе сам фон Трир, раструбивший на весь мир о личном затяжном кризисе, требующем экстремальной терапии, результатом которой должно было стать освобождение для автора, и возникновение катарсического опыта для зрителя. А катарсис есть суть прозрения света, мгновенное доказательство Бога, даже если дорога к нему терниста и вымощена нечистым. Дохнула ветром глубина земная, Пустыня скорби вспыхнула кругом, Багровым блеском чувства ослепляя; И я упал, как тот, кто схвачен сном. (Владислав Шувалов)

«Я ищу Бога, а нахожу дьявола» - эта фраза Августа Стриндберга, одного из любимых авторов знаменитого датского бунтаря Ларса фон Триера, вполне могла бы послужить эпиграфом к его новому фильму «Антихрист». Показ его в этом году в Канне сопровождал скандал. Видавшие виды журналисты нервно требовали объяснений от режиссера по поводу того, что все же он намеревался сказать и что фильм делает в Канне. Ответ на последний вопрос они получили пару дней спустя, когда Шарлотта Гейнсбур получила «Льва» за лучшую женскую роль в фильме «Антихрист». Уиллем Дефо уехал без приза, хотя также сыграл блистательно, а членовредительства на долю его персонажа выпало ... ненамного меньше, чем героине. Вообще с потоками крови, отрезанным на крупном плане половым органом, сексом и жутью в фильме все в порядке. «Антихрист» фон Триера с полным правом может претендовать на звание самого страшного фильма всех времен и народов. Но вряд ли можно считать удивительным факт, что Ларс фон Триер умеет снимать отменные триллеры. Кто бы сомневался! Надо заметить, что этот триллер ни на йоту не скатывается к трэшу - более того, чем утонченнее, чем сдержаннее изображение, тем более шоковым оказывается его смысл. Это относится к черно-белому «прологу», в котором зритель видит шаги малыша, вылезающего из кроватки. Его падение на мостовую из окна в замедленной съемке выглядит полетом. Но вообще таких эпизодов, построенных на контрасте красоты и ужаса, в фильме множество. Смысл в картине Триера проступает, проявляется, как изображение на снимке при печати фотографий. Он напрямую связан с вглядыванием. Взгляд, понимание истины, ужас - та цепочка, которую он выстраивает в разных эпизодах с завидным упорством. Впрочем, самым большим шоком, пожалуй, можно считать финальный титр, объявляющий, что фильм посвящается Андрею Тарковскому. Вряд ли его можно считать ключом-отмычкой к загадкам «Антихриста». Скорее - напротив, элементом структуры, который заставляет зрителя возвращаться в начало и проходить шаг за шагом все повороты психологической драмы в поисках мотивов из «Зеркала», «Ностальгии» или «Жертвоприношения»… Попросту?- переключателем регистра, переводящим психологическую драму о родителях, которые не смогли пережить смерть ребенка, в разряд мистерии, где размыта грань между реальностью и представлениями, видениями, снами. Реальность оказывается сновидческой, где самое привычное выглядит таинственно и страшно. Оставим специалистам отыскивать параллели, сближения и полемику «Антихриста» с фильмами русского классика. Но даже не киноведам очевидно, что Ларс фон Триер нашел в фильмах Андрея Арсеньевича не только родство душ, тем, мотивов, но и оптику кадров для нового фильма. Призрачный беззвучный лес, движения ветра откуда ни возьмись, одинокий дом, в который пытаются вернуться герои, приближение камеры к предмету до тех пор, пока он не превратится в смутный ребус, и наоборот - фрагментация реальности и вглядывание в нее до тех пор, пока не наступит узнавание, - весь набор приемов Тарковского, которые служили знаками слома, перехода в новое измерение, временное ли, пространственное, использует и фон Триер. Причем в отличие от многих других поклонников «Зеркала» и «Жертвоприношения» арсеналом русского режиссера он владеет блестяще. Но, разумеется, визуальную азбуку и даже целые фразы-цитаты из любимого режиссера фон Триер использует для рассказа собственной истории. При повторном просмотре фильма самое сильное впечатление оставляет отнюдь не натуралистический театр ужасов, а та жестко сбитая, логичная конструкция рассказа, которую соорудил Ларс фон Триер. Нет не только ни одного лишнего кадра - каждый вздох, каждый взгляд бьет в цель. Что же за цель? О чем история? Естественно, о возвращении в Эдем. Эдем - название места, в которое возвращаются муж и жена, потеряв ребенка. У них нет имен. Понятно почему - их имена и так давно все знают. Просто мужчина и женщина. Странности в Эдеме начинаются с первого шага. Буквально. Женщина боится ступить на землю - та «жжется». Когда она снимает ботинки и носки, ступни оказываются обожжены. В Эдеме земля горит под ногами, как в аду. Животные являются с развороченными внутренностями. Посреди Эдема - засохшее дерево, из корней которого появятся руки умерших, когда герои займутся у его подножия сексом. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить - перед нами древо жизни, которое на поверку оказывается древом смерти. Рай - адом. Создатель - не милосердным Богом, а антихристом. Посвятив свой фильм Тар­ковскому, Ларс фон Триер забыл выразить благодарность Августу Стриндбергу. «Смерть-жизнь! Жизнь-смерть! Ибо между жизнью и смертью нет различия», - писал драматург. Для Стриндберга, завзятого мистика, это утверждение служило поводом для оптимизма, поскольку означало, что живо все вокруг, даже камни и звезды. Для пессимиста Ларса фон Триера это свидетельствует прямо об обратном - что все кругом мертво. Так сказать, маленькие различия, обусловленные точкой зрения. Нельзя не заметить, что жесткая логическая цепочка, выстроенная режиссером в фильме для доказательства, что естественный человек - монстр, место которого в сумасшедшем доме или за решеткой, зиждется на первоначальной аксиоме. Я говорю о прологе, в котором смерть ребенка напрямую связывается с сексом родителей. Монтажный стык превращает два независимых действия в причину и следствие. В результате режиссер выворачивает наизнанку привычный ход вещей: секс, зачатие, рождение дитяти. Он создает антимир, в котором секс становится причиной смерти. Допущение это вполне логично в рамках религиозного мировоззрения, рассматривающего грехопадение первых людей как причину потери бессмертия и райского блаженства. Иначе говоря, Ларс фон Триер если и снимает триллер, то интеллектуальный и, более того, богословский. В том смысле, что он задает загадку, решения которой не знает. Причем загадку, связанную с непостижимостью Божественной воли. В фильме нет провокации. Это один из самых исповедальных, отчаянно смелых и безнадежно искренних фильмов фон Триера. Тем более в нем нет постмодернистской иронии. Фактически датчанин предлагает зрителям вместе с ним поразмышлять над проблемой теодицеи: как может Бог допустить существование зла? Вряд ли нужно упоминать богословов, художников, писателей, которые веками бились над этим вопросом. Хотя одного, наверное, логично вспомнить. Просто чтобы обозначить традицию, в русле которой живет фон Триер. Это опять-таки Стриндберг. Слова его героя в Inferno датский режиссер сто лет спустя мог бы повторить слово в слово: «Земля - это ад, тюрьма, возведенная высшим разумом, так что я не могу и шагу сделать, чтобы не нарушить счастье других, а другие не могут быть счастливы, если не заставят меня страдать». Критик Андрей Плахов определил как-то кинематограф Ларса фон Триера как «религию без морали». После «Антихриста» можно сказать, что это религия без морали, но в поисках Бога. Местами похожая на бунт Иакова. (Жанна Васильева)

Истерика, поднятая критиками на Каннском фестивале на просмотре «Антихриста», и попытки линчевания Триера, предпринятые отдельными журналистами на пресс-конференции, - это, конечно, форменное безобразие. Но понять товарищей можно. В «Художественном» на показе «Антихриста» в рамках ММКФ критики тоже чуть не передрались. Половину времени зал хохотал как ненормальный - нехорошим таким, истерическим смехом. В первых рядах кто-то не выдержал: «Вы только не описайтесь там от смеха!» В ответ зал радостно захлопал и захохотал еще пуще. «Покайтесь!» - выкрикнули из последних рядов. И вот так оно и шло на протяжении 109 минут - наверное, самых трудных и неприятных минут экранного времени в истории ... кино. Как ни странно, смех зала на фильме, который позиционируется как ужастик, вовсе не означает провал режиссера. Триеру удалось снять просто невыносимо страшное кино. Адекватная реакция на тот вязкий ужас, который изливается с экрана, - либо уйти (так, кстати, многие и сделали), либо нервно смеяться. «Антихрист» воздействует не только на органы зрения, он каким-то чудовищным образом поражает весь зрительский организм. Словно тяжелый наркотик или сильнодействующее лекарство в убойной дозе. Нет ничего удивительного, что цивилизованные, в принципе, люди на «Антихристе» начинают вести себя словно средневековые монашки, одержимые бесами. Средства, которыми Триер добивается этого эффекта, невероятно разнообразны и изобретательны. По сюжету, который вы, конечно, уже знаете, супружеская пара, у которой погиб ребенок, уходит в лесную глушь, чтобы там, в маленькой избушке, попытаться справиться со своим горем. Инициатор затеи - муж (Уиллем Дефо). Он воплощает типичного триеровского героя, альтер эго режиссера - амбициозный и деятельный мужской интеллект, который на деле дальше своего носа не видит. Его жена (Шарлотта Генсбур, совершенно заслуженно получившая за эту роль «Пальмовую ветвь» в Канне) олицетворяет инстинктивную природную мудрость. Она честно предупреждает мужа об опасности его экспериментов. Но он, разумеется, ее не слушает, тащит в лес, и там-то все и начинается. Лес, между прочим, называется Эдем. Дурной тон, я понимаю, говорить об олицетворениях и символах. Но «Антихрист» действительно символичен, словно средневековая мистерия. Его художественный язык настолько непривычен, что может шокировать. Лиса, пожирающая свои внутренности и прямо в камеру говорящая человеческим голосом «Хаос правит!», груда обнаженных человеческих тел, в которую превращается переплетение ветвей и корней в лесу, оптические искажения кадра - Иероним Босх с удовольствием украл бы у Триера дюжину-другую кадров. Что уж говорить про крупный план, на котором героиня Шарлотты Генсбур отрезает себе клитор, или средний, на котором она бьет мужа поленом по гениталиям? Про гениталии все уже успели отписать и вдоволь повеселиться. Но все эти жестокие сюжеты раскручивают одну и ту же философскую тему: Триер упорно твердит нам, что мы, несмотря на всю свою цивилизованность и дипломы психоаналитиков (именно такова профессия мужа), являемся частью природы. А она жестока и абсолютно бессмысленна. Об этом - о том, как зачатие и гибель, секс и убийство, жизнь и смерть постоянно и неумолимо перетекают друг в друга, - все аллегории «Антихриста». Неслучайно режиссер помещает своих героев в лес Эдем, чтобы там наружу вырвалось их природное естество, заставляя их пытать и убивать себя и друг друга. Тут есть еще одна тема. Со свойственным ему бесстрашием датский парадоксалист постарался нам показать, что такое реальное безумие. Не то декоративное помешательство, которое мы видим в «Полете над гнездом кукушки» или в любом ужастике, - театральное, неопасное, обросшее кучей своих штампов. Он пытается заглянуть под черепную коробку обезумевшего человека и выпустить на экран тех жирных тараканов, которые там расплодились. Эффект, естественно, шокирующий - а чего вы хотели? Представьте на секунду себя в ситуации героев, представьте, что ваш единственный ребенок по идиотской случайности выпал из окна. Да все садомазохистские заморочки героев враз покажутся единственно возможной и нормальной реакцией на произошедшее. Эксперимент, который герой Триера затевает со своей женой, - зеркальное отражение эксперимента, который режиссер устраивает с публикой. Герой пробуждает природное неистовство, до поры до времени скрывавшееся внутри его жены. Триер своими оптическими трюками и галлюциногенными образами добивается того же от зрителей. Удается ему это на славу. «Антихрист» - поразительный пример того, какого реализма, какого эффекта «настоящести» может добиться художественный фильм, пренебрегающий всеми уловками модного псевдодокументального тренда. Так что ничего удивительного в нападках журналистов на режиссера нет. На самом деле Триер, я думаю, доволен: издевательский хохот на просмотрах, провокационные вопросы критиков, смешение с merde и фразочки типа «маловато мы узнали из этого фильма» (Screen International) свидетельствуют, что и кинокритики тоже люди, тоже, так сказать, часть природы. Эту природу он в них успешно разбудил. Будем надеяться, что после выхода в прокат за Триером не начнут охотиться зрители, вооруженные плоскогубцами, винтами и молотками, чтобы сделать с ним то же, что Шарлотта Генсбур сделала с Уиллемом Дефо. Хотя это был бы достойный эпилог к «Антихристу». (Виктория Никифорова)

Потеряв ребенка по собственной вине, пара уезжает из города в загадочное место Эдем. Именно его героиня (Шарлотта Генсбур) видит в своих снах и по ее же заверениям боится больше всего на свете. Муж психоаналитик (Уиллем Дефо) решает выводить жену из затянувшейся депрессии, что называется, клин клином, и вместо таблеток предлагает ей встретиться лицом к лицу со страхом. Девушку посещают ужасные ведения, и очень скоро они становятся заложниками Эдема - места пограничного между двумя мирами и переполненного всякими тварями. Облезлая лиса голосом Триера произносит «хаос повсюду» - начинается самое главное. Непонятно, как оставшийся в большом кино после «Догвилля», главный и, скорее ... всего, лучший режиссер последних двух десятилетий Ларс фон Триер считает «Антрихриста» своим самым сильным фильмом. Снимая его в перерывах между лечением, датчанин, кажется, впервые предстал не обвинителем, а обвиняемым. Всегда присутствующий как бы за кадром Триер не раз выходил на прямой диалог со зрителем (будь то манифесты перед выходом его первых фильмов или комментарии в «Королевстве» и «Самом главном боссе»). На этот раз он остался исключительно внутри своей картины. А на навязчивые расспросы журналистов в Каннах заявил, что просто не хочет ничего говорить о своем фильме. Будучи всю свою жизнь приверженцем совершенно непопулярной идеи как-то пояснять свои работы (пускай весьма иронично и туманно) в свой последний на данный момент выход Триер остался безмолвен. И уверения режиссера о том, что каждый раз он списывает своих героинь с себя на этот раз звучат максимально серьезно. Возможно, виной тому трясущиеся руки и нездоровый вид датчанина на пресс-конференции в Каннах. И если это очередная уловка режиссера, то уловка воистину дьявольская. Постаравшись втолкнуть себя в рамки жанра, Триер избегает сложных метафор и действует максимально прямо и мощно. Два мира разделяет мост, загадочный лес называется Эдем, а возвращается туда пара - датчанин словно топором прорубает тропинку к основному действию. Шоковая терапия - пожалуй, самое точное определение как и «Антихристу», так и методике главного героя картины. Но, окунув зрителя в бессознательное, Триер не стремится что-то объяснить, оставляя его наедине с картинкой, насколько прекрасной настолько и пугающе отталкивающей. Самые жестокие сцены действуют у Триера по отличным от обычных правилам. И, если самыми яркими и сильными впечатлениями от какого-нибудь «Груза 200» являются сцены с бутылкой и очередным изнасилованием, то у Триера самое страшное - это кадры с зависшей над мостом Шарлоттой Генсбур. Что до набивших оскомину вырезания клитора и балки, завинченной в ногу - то это, кажется, происходит само собой и недоумений по поводу патологий режиссера вызывать не должно. Единственное, что осталось от привычного Триера в «Антихристе» - это страсть к антитезам, настолько навязчивыми, что широкая публика на этот раз будет действительно в ужасе. «Антихрист» полностью соответствует определению «кино не для всех» и в определенном смысле даже «кино не для кого». Негодования большинства образованных и совсем неглупых людей проще всего объясняется тем, что порнореализм в метафизическом тягучем мире в лучших традициях Тарковского - это слишком даже для Триера. Такого кино (в данном случае, условно говоря, кино) еще никогда не было - и если это будущее индустрии, в чем сомнений много, то, пожалуй, это конец. Возможно, критика и свист в Каннах сыграли доброе дело с картиной Триера, оставив ее в таком выгодном для датчанина положении - одну против всех. Об этом режиссер вероятно только мечтал. И на этот раз не должна повториться история с «Догмой-95», когда маргинальство стало модой и пронзило киноиндустрию вплоть до «Звездного пути». Технарь-Триер в плане картинки не представил зрителю ничего нового. Если угодно, Триер-постановщик «регрессировал» до «Европы», на которую «Антихрист» походит больше всего. Исключение - небывалая цветовая палитра, настолько точно и тонко передающая настроение картины, что впору было бы в качестве описания показывать кадр с лесом и парящим над ним Генсбур. Картинка в «Антихристе» аутентична происходящему на экране - оторваться от этого невозможно, как бы сильно и не хотелось. Триер вновь возвращается к гипнозу как к средству воздействия на зрителя, а шоковые сцены - всего лишь капли в море, не больше. Пару раз неудачно пошутив на тему подсознательного и Фрейда, Триер пишет свой мир совершенно по другим правилам, и когда в кадре появляется говорящий голосом автора лис - действие переходит на кардинально иной уровень. Природа и разум борются в «Антихристе» на равных, причем, одно ни в коем случае не является частью другого. Набрасываясь на героя Уиллема Дефо, героиня Генсбур не имеет в виду конкретного человека, страсть к которому погубила их ребенка - это борьба мужчины и женщины, природы и ее антагониста человека. Талант Триера говорить о давно сказанных вещах по-новому здесь достигает небывалого уровня. Кто бы еще догадался сделать это именно так? В определенный момент «Антихрист» начинает вызывать сомнения в трезвости ума Триера, но последние кадры и посвящение сами знаете кому в финале, являются вернейшим подтверждением дееспособности датчанина. Король жив, да здравствует король! (Олег Коронный)

Этот фильм вызвал недовольство даже эстетствующей публики Каннского международного кинофестиваля, уже успевшей, казалось, привыкнуть к разного рода эпатажу и выпячиваемому напоказ натурализму. Картина вряд ли могла претендовать более чем на утешительный приз, врученный словно за пережитые физические и душевные страдания Шарлотте Гинзбур жюри во главе с актрисой Изабель Юппер, которая-то знала, каково пришлось коллеге! А уж как журналисты1 обрушились на очередное произведение Ларса фон Триера… Не стану кривить душой и я, становясь на сторону обиженного творца, непринужденно делившегося в интервью признаниями в том, что приступал к работе с терапевтической целью, питая надежды выйти из затяжной депрессии, и что действительно испытал ... по окончании съемок заметное облегчение. Фон Триеру показалось мало двух с половиной часов весьма сомнительного действа, со множеством моментов, на которые бы отважился далеко не каждый хоррормейкер - да и постановщик лент «для взрослых»! Посвящение в финальных титрах не, скажем, Сэму Рэйми2, а Андрею Тарковскому - не дотягивает даже до художественной провокации. Советский кинематографист не скатывался до столь бескомпромиссной, безусловной мизантропии и в двух последних, тоже мрачных картинах, созданных на чужбине. Не стану спорить с тем, что замысел в целом любопытен, особенно если сопоставить «Антихриста» с рядом предшествующих творений мэтра, стремившегося вернуть исконное, живое (и в известном смысле - животворящее) звучание истории Иисуса, чей образ, к тому же, ранее воплощал3 на экране именно Уиллем Дефо. Упоминание героиней, олицетворяющей Женщину - орудие того Хаоса, что «правит всем», противостоя упорядочивающему и рационализирующему уму Мужчины, о царстве сатаны, распространившемся на живую и неживую природу, не исключая и природу человеческую, в данном случае является достаточным. Вот только авторская концепция, на мой взгляд, шита белыми нитками, и даже эпилог с высвобождением тысяч загубленных и полоненных душ под восхитительную, светлую, непередаваемо радостную арию из оперы Генделя «Ринальдо» отдает фальшью. Вольно или невольно ориентируясь из-за обращения к фабульной конструкции фильма ужасов на скандинавские традиции, фон Триер резко проигрывает таким мэтрам, как Карл Теодор Дрейер и Ингмар Бергман, умевшим по-северному сурово, но завораживающе поведать о зловещей деструктивной силе, таящейся в человеке. Испытывая по завершении сеанса в дополнение ко всем прочим отрицательным эмоциям еще и чувство неловкости за талантливого режиссера, поневоле задумываешься: а стоит ли улучшение психического состояния одного, пусть выдающегося, художника негативных переживаний тысяч зрителей?! 1 - Например, политолог и телевизионный обозреватель Алексей Пушков, чьи замечания были бы справедливы, если б не распространялись на все работы мастера. 2 - Перекличка с двумя первыми частями «Зловещих мертвецов», хотя и не столь высокопарными, напрашивается сама собой! 3 - В «Последнем искушении Христа» /1988/ Мартина Скорсезе. (Евгений Нефедов)

Пока мужчина (Дефо) и женщина (Генсбур) трахались в душе под Генделя, их ребенок загляделся на красивые снежинки в окне и сделал первый в жизни серьезный шаг - через подоконник со второго этажа на белый от поземки асфальт. Потом мужчина - психотерапевт по профессии - заберет женщину из клиники, где ей, по его компетентному мнению, давали слишком много таблеток, и попросит составить список вещей, которых она боится больше всего. На втором месте в списке будет дьявол, на первом - лес, и мужчина повезет женщину в дом среди леса - превозмогать страхи. Мужчина верит в Юнга, женщина верит мужчине, потому что он ... - самый умный. Так что она послушно выбросит таблетки, поедет с ним в лес и, стиснув зубы от боли, пойдет босиком по траве, под которой ей чудится обжигающее пятки адское пламя. Вскоре, впрочем, выяснится: Юнг против дьявола, что плотник супротив столяра. Все должны быть довольны. Кто считал, что четырежды каннскому лауреату место в дурке, получили его полнометражную явку с просьбой о госпитализации (причем повторной: как известно, на съемочную площадку наш герой прибыл, едва выписавшись из клиники неврозов). Кому фильмы Триера казались постмодернистским фиглярством, садистской интеллектуальной игрой на чужих нервах без всякого риска для себя любимого, те могут сменить пластинку - «Антихрист» написан собственной кровью и снят на последнем издыхании. Если раньше за кулисами триеровского театра жестокости то и дело мерещился хихикающий в кулачок автор, теперь традиционный, освященный веками расклад восстановлен - автор, как положено, корчится на экране, в зале хихикают. Кто не верил триеровским уверениям, что своих героинь-мучениц он пишет с себя, - вот таблетки, справка, разбитый об угол ванной лоб. Всем остальным, пришедшим за интересными ощущениями, в самом начале покажут красиво подсвеченный член и убьют ребенка. Заявленный как фильм ужасов, «Антихрист» является таковым не в большей степени, чем «Седьмая печать» или «Под солнцем Сатаны». Триер всегда был слишком крупным животным, чтоб органично помещаться в рамки, придуманные кем-то другим, и из чистого жанра ему пока удавалась только комедия (когда в прошлый раз он пробовал сделать коммерческий триллер, получилась - на минутку - «Европа»). Три четверти часа элегантной психодрамы с двумя хорошими актерами (больше в кадре - ни души) на полуслове прерываются выходом слегка подгнившей лисички, которая голосом режиссера анонсирует наступление конца света, - о дальнейшем надо рассказывать языком судебной медицины, а лучше не рассказывать вовсе. Парадокс: при своей репутации садиста и злодея («Говорят, вы дьявол, что, правда?» - спрашивала одна шведка в одном знаменитом телеинтервью) датчанин всегда обходился малой кровью, а то и совсем без нее. Пока интеллектуалы Европы и Азии в едином гуманистическом порыве плескали в объектив красным и лезли опасными лезвиями в нежные места, триеровские герои гибли целомудренно, как в театре или старом голливудском кино. Ему не было смысла мараться, его формулировки резали эффективней и чище любой бритвы. И теперешний его выход - по колено в крови, с ржавым мясницким инструментом в нетвердой руке - это одновременно дико, нелогично, но вместе с тем и смешно тоже: живо видится, как за минут 30 до финала Ханеке с Ким Ки Дуком, зажимая рты, бегут к выходу. Очищающая боль? Насилие - метафора? Ну, идите ко мне, сейчас все сделаю. Продукт определенно не слишком здорового (по крайней мере на момент съемок) ума, «Антихрист», тем не менее, совсем не хочется квалифицировать как частный медицинский случай. Не только потому, что большой художник, даже наевшись антидепрессантов, все равно неплохо конвертирует личный опыт в универсальный (кто чуть-чуть не узнает себя в двух мечущихся в тумане безымянных аллегориях, тот, видимо, по утрам здоровается с зеркалом). И даже не потому, что Триер слишком долго и красиво шел на острие атаки, чтоб считать этот галоперидоловый кульбит брюхом вверх его личной проблемой. Последовательность - любимая добродетель и главный грех триеровских героинь, и сам он, даже слетая с катушек, даже погибая, остается до ужаса последователен и внятен. Сходя с ума, он не теряет способности изящно и точно формулировать клиническую картину. В его волшебном лесу рвут друг друга на куски не столько мужчина и женщина, сколько разум и чувства, невинность и опыт, выясняя в процессе, что разум - это довольно глупо, а природа - нечеловечески страшно. Триер в этом бою ставит на разум, предлагая задушить природу, пока не поздно, и бежать по наливным лугам к ближайшей автостраде - покалеченным, бесконечно далеким от нормы, но хотя бы живым. «Видите, - говорит он светским тоном, пока санитары за спиной возятся со смирительной рубашкой, - как бывает с тем, кто считает себя самым умным». Видим, Ларс, видим. (Роман Волобуев)

"Антихрист" - это потрясающая иллюстрация некоторых положений "Эстетической теории" Адорно, странным образом совмещенная с психоаналитической теорией лечения женских истерий. Механическое совмещение подобных идей с помощью живого, мягкого образа Шарлотт Генсбур в роли жертвы собственного наваждения, вожделения и ненависти к себе меня поразило. Идея ужаса перед природным у Адорно передается как подспудный страх человека перед жестокостью природы, перед ее безжалостностью, на которую не действует мораль. Т.е. страх заключается в том, что природное всегда побеждает мораль, что природе она неведома - та функционирует по своим темным законам. Попытки приукрасить природу (пастораль) ни к чему не приводят, потому что человек - это то, ... что противостоит природному. Творческий акт по Адорно возникает как результат страха перед природным, как оружие против аморальной природы, в "Антихристе" же творческий акт подавляется и размывается природным. Причем Триер очень остроумно совмещает символы беспорядочной жестокости природы в виде родившей мертвеца лани и прочие нарочитые штрихи с классическими символами хоррора. Т.е. у него символ жестокости природного (культурный символ) и символ хоррора (непосредственное предупреждение, зловещий знак) совмещаются в одном. Он показывает один предмет, а получается два, причем один из них вызывает верную реакцию, а другой - смех. Очень изящно. Выбор Шарлотт на роль главной героини выводит происходящее на новый уровень. Трепетная и невероятная Гензбур, уже прошедшая через limon incest, здесь является опасным, притягательным воплощением женственности. Куски ее тела, ее лицо - все имеет значение. Вторая идейная часть "Антихриста" - это, грубо говоря, история развития психоанализа во всем комплексе его проб и ошибок. История женских истерий знает очень много трагикомических случаев "лечения", связанных помещением женщин в ледяную воду, успокоением их с помощью секса и т.д. Но женская истерия, в которой женщина ощущает себя виноватой, грязной, не имеет выхода, тем более - за счет мужского давления и контроля. Тут есть опасный момент: если ты ее жалеешь, она чувствует, что манипулирует тобой, что она ведьма, проклятая, а ты слаб. Если ты ее бьешь, она ощущает почти мазохистское удовольствие воплощенных, хоть и плохих ожиданий или, по крайней мере, заслуженную кару, что усугубляет невроз. Доминирование на этом пути приводит к фолу. Этот фол демонстрируется в самом начале фильма, и дальнейшие последствия для Дефо понятны уже тогда, они вызывают злорадную усмешку. Эмоциональная дыра заставляет затыкать ее всеми возможными способами, но никакой благодарности за это никогда не последует, потому что женщина знает, что это всего лишь временный промежуток перед еще большим голодом, заключенном в ее голове. Собственно, самоуверенность героя Дефо, его чувство пастыря, ложное чувство контроля над ситуацией и являются вещами, которые для его жены невыносимы. Психоаналитики, как интересно описывал Фуко, позднее стали использовать образ отца, но Дефо использует образ мужа-лекаря, мужа-профессора - и это, конечно, бесконечно глупо с его стороны. Он побеждает на физическом уровне, но проигрывает на всех остальных. Единственное, что вызывает массу вопросов, - это концовка. Но я ничуть не удивилась, когда Док обнаружил интервью, в котором Триер сообщал, что изначально он хотел снять фильм о страхе перед природным, что действительно бросается в глаза, а весь этот кипеж с "антихрист - это женщина" высосан из пальца. Страх перед женским нутром пропитывает множество средневековых сочинений. То, что героиня Шарлотт заражается им и осознанием некоего несуществующего первородного греха, неудивительно - эта копоть пристает. И в самом деле - дыра всегда кажется более опасной, потому что ты не знаешь, что находится в ней. Мужской член, несмотря на первичное впечатление уродливости, достаточно тривиален, тогда как плохо прикрытая дыра внутрь женского организма и впрямь выглядит весьма зловещей. Женщина словно не завершена. Приписываемая женщинам ненасытность испорченной утробы, ее незаполнимость и вечное желание, наиболее извращенно описанные в "Молоте ведьм", оставляют неприятное впечатление. На самом деле, дыра, конечно, ничего не желает, существуют только желания головы, и чаще всего именно окружающие стремятся набить чертову дыру чем-то, чтобы не возникало вопросов о том, куда она ведет, чтобы как-то овладеть дырой и ее непознаваемостью. В "Антихристе" Шарлотт хочет заполнить собственные пустоты чем-то, добиваясь и физического контакта в том числе, но он для нее недостаточен. В конце концов, она испытывает злость на кажущуюся простоту, которая ничем в реальности не удовлетворяет, - и калечит своего "доктора". Одновременно она повторяет то, за что себя винит, распаляя чувство трагедии, - секс. Ну и, кстати, если она видела падение сына, на что намекается, то повторяет запретное удовольствие, испытывая и греховную радость преступления. Многократно повторяющиеся половые акты носят горячечный характер, они только истощают, ожесточают, вызывая лишь большую жажду, поэтому в качестве кары героиня отрезает себе клитор. Тут нужно заметить, что имея большое символическое значение, этот факт мало повлиял бы на конечный результат - женщины способны испытывать разные типы оргазма. Здесь гораздо интереснее ее изменчивость - от жертвы до палача, снова и снова, циклические, словно фрикции, смены настроения со все возрастающей амплитудой, ожидание апокалипсиса. Ну и как это, черт возьми, снято - депрессивная красота "Антихриста" вызывает восторг. Банальное размытие кадра при поворотах в лесу демонстрирует потерю ориентации, грядущее злодеяние. Некоторые намеки на наступающий апокалипсис за счет совершенно мелких и нетрудных средств оказывают важное взаимодействие. Каждый элемент из скупого набора Эдема играет свою важную роль, а момент погружения женщины в растения поистине дьявольский. Дьявольский он потому, что отражает, каким образом доверие и склонность верить в собственную правоту вместе могут родить набор чудовищ. Героиня Шарлотт не хочет погружаться в собственную бездну, для нее гораздо более удачным вариантом было бы убежать, однако "психоаналитик" отправляет ее на встречу с хтоническим - и инициирует ее адом. Совершив ради него подвиг падения в шепот корней, она демонстрирует "излечение", хотя понятно, что это не убедит героя Дефо. Эта обоюдная неудовлетворенность, несовпадение движений где-то в глубине потока и вызывает катастрофические последствия. Проводя ее через унижение и боль, он пробуждает в ней темную силу. В том, что жена вешает на мужа груз, проткнув ему ногу, мне видится попытка передать ее собственные ощущения. Особенно забавно, что в попытке спастись от воспаленного женского эго герой Дефо заползает... в дыру, предающую его довольно скоро. В принципе, наверное, находящийся в депрессии фон Триер мог снять "Антихриста" и про то, какие сатанинские сволочи психоаналитики. Про "Антихриста" вообще можно говорить бесконечно с совершенно разных ракурсов. Мне вот только что пришла в голову отличная идея про ворону в лисьей норе и Генделя, поток мыслей каждый раз обновляется. Интеллектуальное и (несомненно!) эротическое удовольствие высшей пробы, доставляемое фильмом, крайне многообразно, можно обсуждать каждый эпизод. Причем парадокс в том, что наиболее сексуальным здесь выглядит женский страх, ожидающее лицо Шарлотт, а не непосредственно половой акт, хотя усидеть спокойно, созерцая фильм трудно. Фильм очень пластичен, холоден, темен, но он увлекает за собой, как открытая дверь в подвал Буки. (Пояркова Жанна)

Ларс фон Триер, великий провокатор и священный бык гипнотизируемой им Европы, решил сказать очередное новое слово в кино. Жанр этого нового слова тоже не вполне обычен: глядя на «Антихриста», каннская публика на собственной шкуре познала, что такое фильм-пытка и чем вышеозначенный жанр отличается от всяких там road movies и love stories. Однако главная новация фон Триера состояла, безусловно, в другом: тщательно проштудировав «Молот ведьм», он собрался продемонстрировать, какова в действительности женская природа и почему женщина, говоря словами Тертуллиана, «врата ада». Здесь сразу следует предостеречь некоторых озабоченных сюжетом читателей: поскольку «Антихрист» не детектив и даже не триллер, хотя и может казаться ... таковым поначалу, мы в последующих абзацах бодро опишем все основные сюжетные ходы, включая финал, ибо иначе смысл данного произведения выявить невозможно. Так что пусть не смотревшие фильм отложат на время чтение и вернутся к нему лишь после просмотра, дабы невзначай не исторгнуть вопль разочарования, гнева и досады, чему свидетелем мы сами не раз становились… Во-первых, говорит Ларс фон Триер изумленному зрителю, женщина вовсе даже не человек. По крайней мере, только так можно истолковать фразу о том, что раньше целенаправленно «люди убивали женщин». Во-вторых, говорит Ларс фон Триер все тому же изумленному зрителю, всякая женщина по природе своей ведьма и служительница сатаны, в доказательство чего обрушивает на лесную избушку, где происходит основное действие картины, несколько килограммов желудей. Поскольку, впрочем, желудями в наш пресыщенный век уже никого не удивишь, Триер прибегает к массированному избиению зрителя ниже пояса. Однако, как любил говаривать маркиз де Сад, внесем-ка, друзья, порядок в наши удовольствия. Еще в древности многие задумывавшиеся о том, откуда в мире зло, приходили к выводу, что благой Бог никак не мог сотворить всех тех кошмаров, какие мы ежедневно имеем счастие наблюдать. Следовательно, мир - продукт злой воли, воли дьявола. Триер так прямо и провозглашает: «Природа - церковь сатаны». Название же «Антихрист» в данном контексте отсылает не только к Откровению Иоанна Богослова, но и к одноименной фильму книге Ницше, заглавие которой русские переводчики до последнего времени стыдливо переводили как «Антихристианин». Но объявить, вслед за гностиками и манихеями, мир церковью сатаны - лишь первый шаг. Триер хочет найти проводника сатанинской воли, главного агента дьявольского влияния. И он этого агента дьявольски быстро находит. Все женское начало как таковое - антихристово изобретение. Поэтому Триер не говорит «мир», но - «природа» (nature). Вспомним, что латинское natura («природа») первоначально означало, в числе прочего, еще и «влагалище». Вся природа в современном смысле слова, то есть окружающая среда, - живое свидетельство о сатане. Здесь Триер мобилизует себе на подмогу практически целый зоопарк: на авансцену мировой истории выходят лисица, олениха и ворониха, символически связанные с великими «тремя нищими» - болью, скорбью и отчаянием. Причем лисица ровно в середине фильма произносит не/человеческим голосом: «Chaos reigns!» («Хаос правит всем!»). Но говорящей лисицы тоже, как прекрасно понимает Ларс фон Триер, недостаточно для мощного внушения, хотя это и более эффектный прием, чем желудевый артобстрел. И тогда в дело вступает ОНА - героиня Шарлотты Генсбур. ОНА изучает процессы над регенсбургскими ведьмами, вызывавшими бурю. ОНА штудирует материалы о женоубийстве, причем в процессе этих штудий выясняет, что женщина - враг человека (вот, кстати, и ответ на вопросы немецкого трактата на тему «Человек ли женщина?», который предлагал перевести Раскольникову Разумихин для книгопродавца Херувимова). ОНА, занимаясь сексом с мужем, безучастно наблюдает, как падает из окна их родной сын. ОНА чувствует вину и ножницами отстригает себе клитор - корень вселенского зла (если лисица, возвещавшая правление хаоса, была встречена на премьерном показе в Петербурге нестройными смешками, то эта исправительная операция вызвала саркастический хохот, которому, впрочем, не удалось заглушить назидательный призыв из центра зала: «Маша, никогда так не делай!»). Но ОНА же лупит мужа тяжелыми предметами по гениталиям, дергает супружеский пенис, пока оттуда не брызнет кровь, и ввинчивает штырь в ногу благоверного. Периодически, правда, прося прощения за свои действия, что придает этому половому спектаклю легкий оттенок горячего режиссерского помешательства, особенно на фоне финального посвящения картины Андрею Тарковскому. Конечно, этими довольно курьезными зарисовками принц датского кино пытается не просто эпатировать публику: Триер демонстрирует женское начало в действии. Муж героини - интеллектуал-психотерапевт - старается излечить зло светом разума, то приводя аргументы, то ввергая супругу в гипнотический транс, напоминающий о завязке триеровской же «Европы». Но зло неизлечимо. Женщину, даже с отстриженным клитором, нельзя ни переубедить, ни заколдовать, ни наполнить нравственностью: она - ведьма, и ее можно только убить. Женщина - это демоническая основа мира, которая ввергает все в хаос. Тут Триер безоглядно пускается в пучины метафизики. Ближе к финалу выясняется, что героиня постоянно надевала ботинки маленькому сыну не так, как следует, то есть левый ботинок - на правую ногу, а правый, соответственно, на левую. Эта кажущаяся мелочь имеет, однако, принципиальное значение. Дело в том, что в традиционных культурах оппозиция правого и левого есть оппозиция добра и зла. В древнегреческом, например, слово «левый» было вообще табуировано. Когда Ефрем Сирин пишет в 60-х годах IV века на сирийском языке свой знаменитый «Юлиановский цикл» об императоре Юлиане Отступнике и его гонениях на христиан, именем Левый он называет сатану. Спутать правое с левым значит уничтожить в мире порядок, продиктованный разумом и светом. Таким способом, даже просто надевая ребенку ботинки, женщина вносит в мир хаос. В финале несчастный герой Уиллема Дэфо и вовсе становится свидетелем того, как огромное число женщин в стройном боевом беспорядке поднимается на холм, служащий аналогом Лысой горы, - не иначе, разумеется, как чтобы учинить ведьмовской шабаш. Сложно сказать наверняка, означает ли этот кадр начало апокалипсиса, но то, что Ларс фон Триер явил здесь парад мирового зла, можно сказать без всякого сомнения. (Vlad Dracula, )

Чувства, сподвигшие меня на написание этого текста, в чем-то, возможно, сродни тем чувствам, которые сподвигли Трира на создание своего новейшего фильма - одной из наиболее неоднозначных и глубоких картин не только самого режиссера, но и вообще всего современного кинематографа. Прочитав то немногое, что удосужились сказать по этому поводу русские кинокритики, и то многое, что не поленились, практически копируя друг друга, написать критики западные, я посмотрел «Антихриста» и пришел к забавному выводу, что либо ни один из рецензентов фильма не понял, либо с моим восприятием логики что-то не так. Учитывая, что почти ни с одной выраженной критиками идеей относительно очередной «загадки» ... Трира я не согласен, даже и не знаю, с чего начать. Во-первых, лично для меня пресловутая идея об альтернативной версии сотворения мира дьяволом, то и дело появлявшаяся в «соблазнительных» синопсисах еще задолго до премьеры, не находит совершенно никакого подтверждения на экране. Нет там этой «бородатой», хотя, конечно, всегда провокационной мысли, как нет ни женоненавистничества, ни фрейдизма. Наоборот: пожалуй, ни один фильм еще не наносил столь сокрушительного удара и по психоанализу, и вообще по всем модным нынче представлениям о способах «лечения» человеческой души. Поражает тот факт, что удар этот нанес именно Ларс фон Трир, многолетний завсегдатай терапевтических кабинетов. И тем не менее результат налицо: перед нами фильм не только об истинной природе Зла (это как раз все заметили, а вот копнуть чуть глубже не догадались), но также о способах борьбы с этим Злом. Олицетворением этих двух диаметрально противоположных методов являются главные герои. В данном контексте ключевой фразой служат слова мужа, пытающегося убедить обезумевшую супругу в том, что «психотерапия не имеет ничего общего с понятиями Добра и Зла». Вот первый подход. Второй - его придерживается главная героиня - не озвучивается в картине так же четко, как «психоаналитический», только потому, что относится он к сфере, где не существует стойких, раз и навсегда определенных понятий, хотя свои, весьма последовательные законы там, безусловно, присутствуют. Каков же этот подход? В чем его суть? Суть его - в осознании объективного существования Зла: как внутри, так и вне человека. Кстати, вполне христианская мысль: «мир во зле лежит». И как тут не вспомнить дневники замечательного русского богослова Александра Шмемана (1921 - 1983), в которых он с горьким разочарованием пишет о попытках современной психологии «вылечить» душу человека. Шмеман сравнивает эту неравную борьбу с крыловской Моськой, праздно лающей на Слона. Куда им, сомнительным Фрейдоюнгам и их второсортным ученикам, тягаться с этой страшной, бесовской силой! - говорит Шмеман. И фильм Трира, в некотором смысле, повторяет эту идею. Я, разумеется, не хочу сказать, что «Антихрист» - христианский трактат или проповедь. Нет: ни фильм не проповедь, ни Трир, уж конечно, не проповедник. Но присутствие мысли, глубочайшей семантической нагрузки практически в каждой сцене любого из его фильмов невозможно отрицать. И мысль его новой притчи вовсе не сводится к тому, что «Природа - это храм сатаны». То есть, отчасти, может быть, и сводится, но сперва следует разобраться, а что же такое есть Природа в общей смысловой канве повествования. Природу здесь нельзя понимать поверхностно: лес, звери, люди и т.д. От такой интерпретации, понятное дело, недалеко и до скороспешных выводов о злых силах, якобы лежащих в основании всего живого. Имеется, однако, в виду исключительно животная, низшая природа человека. Да, символом ее в фильме становится сексуальное влечение, а его главным носителем - женщина. Можно разглядеть в этом псевдорелигиозные нападки на прекрасную половину человечества; можно - аллюзию на библейскую историю о Еве, первой поддавшейся искушению Змия; можно углубиться в мировую мифологию и извлечь массу иных объяснений. Но так ли все это важно? В социально-культурологическом отношении такое исследование могло бы представлять определенный интерес, но едва ли оно привнесет что-либо существенное в понимание глубинной проблематики картины. Итак, животная природа человека - согласно фильму - Зло. На этом, как правило, останавливаются. Но есть ведь и что-то еще, есть и другая, высшая сила в той же одержимой женщине, которая, если оценивать ситуацию «трезво», просто-напросто мучит и себя, и других шизофреническими догадками. В этой же женщине есть нечто, сопротивляющееся плотскому вожделению и тому злу, которое оно неизбежно за собой несет. «Ты не виновата. Никто не виноват» - уверяет ее муж-терапевт. Одним словом, традиционная «психологическая» установка: никакой вины нет, есть лишь нормальная реакция на трагические события. Парочка сеансов - и все пройдет. Вот оно - кредо «психологизма» и, как выясняется по ходу сюжета, его коренное заблуждение. Потому что вина есть. В картине это выражается посредством разоблачающего флэшбэка, из которого становится ясно, что смерть ребенка действительно можно было предотвратить, если бы сексуальное желание не оказалось сильнее. Но животное начало взяло в человеке верх, и единственный путь назад - в подлинный, не искаженный Эдем - лежит через страдание, через отсечение греха, показанное в фильме Трира действительно, пожалуй, уж слишком буквально (с другой стороны, блаженная Анджела - одна и величайших католических мистиков - в «приступе» искушения прижигала себе половые органы раскаленным железом, дабы подавить в себе необузданность сексуальной страсти). И тут стоит отметить удивительную по внезапной, парадоксальной нежности сцену, где после того, как героиня совершает над собой тот знаменитый акт «членовредительства», который возмущенные репортеры с таким удовольствием описывают и смакуют, - только после этого лесные звери, ранее уродливые и полумертвые, скопом забегают в дом и услужливо ложатся вокруг раскаявшейся «ведьмы». «Ты должна была обработать эту книгу критически, а вместо этого ты поверила во всю эту муть! Тех бедных женщин сжигали просто за то, что они женщины, а вовсе не за колдовство!» - негодует супруг-позитивист. Вот только гнев его, увы, оказывается напрасен. Колдовство не выдумка средневековых инквизиторов. Зло реально, и воплощением его является не женщина, но та «испорченная», падшая часть человеческой натуры, которая роднит нас с животным миром, а следовательно - отделяет от мира духовного. Вот эта червоточина, истоки которой в фильме не объясняются - не Он, не Она, не Природа, а нечто, присущее всему тварному миру - и есть Антихрист, Зло. Идея, правда, больше гностическая, чем христианская, но никоим образом не «сатанинская» (а именно так - «сатанинский хоррор» - окрестили «Антихриста» в одной из рецензии). Но что же все это значит? Это означает, что лишь преодолев в себе Зверя, человек обретает истинную гармонию и со зверьми, и с Природой в целом. Жертва необходима; нужно пройти через самое невероятное, граничащее с абсурдом страдание, чтобы вернуться в настоящий Эдем, где косули и лисы лишены той страшной демонической маски, которой, как несмываемой печатью, отмечена эмпирически данная реальность. Смею надеяться, что не будет кощунством процитировать в этой связи евангельское напоминание «Царство Божие силою берется», в народном сознании превращенное в банальную пословицу «Без труда не выловишь и рыбки из пруда». Но что делать? - как бы отвечает фильм. - Действительно не выловишь. Сначала сожги в себе ведьму, а уж потом и животные утихомирятся, да и сами ведьмы (вернее, их души), лишенные лиц (подобно тому, как главные герои лишены имен), начнут карабкаться на вершину холма, чтобы обрести наконец и лица, и искупление. Вот тогда можно праздновать победу. Природа преображена. Хаос сломлен. Антихрист упразднен. (Андрей Котин)

Верно замечено, что оценивать Антихрист как кино чрезвычайно сложно. Уже во время просмотра в происходящем чувствуется жестокий подвох, появляется ощущение утраты контроля над восприятием, даже, признаюсь, беспомощности. Единственное, что четко осознается (в моем случае - с появления говорящей лисицы) - фильм натурально паршивый, тяжелый и вообще несъедобный, но висишь на нем, как на кресте, и деваться совершенно некуда - не пускает. Сразу после сеанса хочется сбросить его, как клубок змей, подсознательно пытаешься защитить себя и выкинуть фильм из головы, но потрясенное сознание совсем не в состоянии заняться чем-то другим, и продолжает пытаться систематизировать увиденное. А увиденное систематизации поддается плохо - ... как линейку ни приложи, обнаруживается какое-то лишнее измерение, которое она замерить не способна. Главная проблема анализа заключается в том, что Антихрист, если вдуматься, вообще не кино. Это чрезвычайно психоактивная аудиовизуальная программа длиной 100 мин. Да, тут вроде как есть сюжет, есть персонажи, есть звуки, которые старательно прикидываются привычным фоном привычных фильмов ужасов, есть формальная структура. Чтобы в последнем не возникало сомнений, рисованные титры объявляют пролог, эпилог и, вроде бы, пять частей. Вот только в эту четкую форму, вполне соответствующую привычному кинематографу, положены не приготовленные умелым поваром блюда, призванные усладить или удивить вкусовые рецепторы гурмана, а сырой мясной фарш, который приходится с немалым удивлением не жуя глотать, потому что его просто вбивают в рот без возможности перевести дыхание. Удовольствием такое быть не может, на искусство кулинарии (и любое другое) не похоже, и какие бы подробности зверской трапезы ни разбалтывала пресса, потрясенно перечисляя все прилагающиеся экзекуции, к такому повороту событий готовым все равно быть нельзя. Лучший способ не быть эмоционально избитым - не смотреть этот фильм. Но ведь вы все равно будете, правда? Достижение Триера вовсе не в том, что он сделал впечатляющий фильм. А в том, что он имеет смелость вступить на одно поле с таким видным манипулятором, как профессор Павлов, потому что на пути к достижению сверхцели (в нашем случае сложно даже присвоить ей какую-то моральную полярность - цель просто не объявлена), он не гнушается прямым воздействием на рефлексы испытуемого животного. Вот только Павлов работал с собаками, а господин Триер - с людьми. Причем человек по Триеру определенно лишен разума, либо для ясности эксперимента разум был вычтен из совокупности исходных данных. Датчанин работает на физиологическом уровне, ставя лично себя уровнем выше своего зрителя, в позицию Сверхчеловека. Именно поэтому он, скорее всего, не шутил, уверяя, что ему безразличны возмущения видевших - заостренная цель постановки в пирамиде ценностей постановщика зиждется на основании из мучений неизбежных жертв. Именно так, приготовьтесь - купив билет, вы подписываетесь под личной ответственностью за результаты кривого и неловкого психоэксперимента, на который зачем-то сами неизбежно явитесь в качестве добровольцев. И реально не столь уж и важно, что там в фильме имелось в виду. Важно только то, что среди нас, серых, есть то ли безразмерно великий, то ли законченно сумасшедший (если между этими состояниями есть хоть какая-то ощутимая разница) Ларс фон Триер. Честное слово, сейчас я бы не удивился и не возражал против запрещения этого фильма - в этом есть смысл. Он, конечно, не опасен сам по себе, эпидемии самоубийств или эпилептических припадков, наверное, не последует, но к чему приводит допущение появления Сверхчеловека, все уже давно в курсе. Представьте, как портрет Павлова посредством бесхитростной двойной экспозиции заменяется портретом Гитлера. Фон Триер давно демонстрирует способность и несдерживаемую склонность без зазрения совести топтать нервы зрителя на уровне его базовых инстинктов, но Антихрист - это уже повод изолировать, потому что режиссер не задумываясь преступает программу, по которой мы все живем, и последствия сейчас оценить невозможно. А разбирать ленту с формальной точки зрения я, пожалуй, не стану, потому что все равно это ничего о ней не скажет. Да, фильм скверный, но не исключено, что самый важный в истории. Во время пресс-показа кто-то хохотал, кто-то бил в ладоши от восторга, кто-то подвывал от страха, кто-то в отвращении выбегал. Думаете, присутствовавшие журналисты никогда не видели на экране половых органов, крови и экзекуций? Сомневаюсь. Сейчас даже ребенка этим не проймешь. А в чем же дело-то тогда? Подобную неуправляемую и разнонаправленную реакцию могло бы вызвать только нечто совершенно из ряда вон выходящее, например, второе пришествие Христа. Или первое - Антихриста. Так знайте: в Канне-2009 он наконец явил свой лик людям. (Алексей Гуськов)

Ларс фон Триер предупреждает об опасности гендерных исследований и единения с природой. Интеллигентная пара (Уиллем Дефо и Шарлотта Гейнсбур), потеряв годовалого сына, переезжает из города в лесной домик под названием «Эдем». Это не отпуск, а испытание: в городе на жену накатывают жутчайшие панические атаки (от них страдает и сам Триер, так что кино это выстраданное) и она бьется головой об унитаз. Поэтому муж-психиатр везет ее в лес, туда, где, как он предполагает, живет настоящая причина женских фобий. В лесу очень красиво, но жутко - земля горит под ногами Гейнсбур, лес щетинится корягами, из чащи выходит косуля с торчащим из нее ... мертвым Бэмби, в кустах пожирает свои внутренности говорящая лисичка, а с дубов падает какая-то кровососущая белая дрянь. Гейнсбур в ужасе пытается стащить с мужа штаны, но тот недоволен: плохо, когда психиатр трахается со своей пациенткой (говорящие звери доктора при этом почему-то не смущают). Взамен секса он заставляет жену бесконечно говорить о неприятном и бегать по траве. Гейнсбур долго терпит, а потом в ней просыпается пещерный феминизм. Она жалуется на то, что оскудела женская сила и магия уже совсем не та, бьет мужа поленом в промежность и просверливает ему ручной дрелью ногу. «Ты все неправильно поняла в своих книжках», - хрипит Дефо. Это хождение по мукам снято в аристократической и очень живописной манере европейского арт-хоррора, с рапидами и издевательским реверансом в строну голливудского канона: фильм имеет классическую четырехчастную структуру (плюс пролог и эпилог), каждая часть отделена титром. Первая, как и положено, посвящена трепу (Дефо лечит жену методом психодрамы и заставляет ее фантазировать вслух), во второй части мы выясняем, что проблема вовсе не в смерти ребенка, а в гендерном исследовании о средневековых репрессиях женского пола, которое Гейнсбур писала на даче прошлым летом. В третьей все совершенно выходит из-под контроля, и хроника терапии превращается в страшную сказку: раненый герой Дефо сидит в норе и пытается закопать в песок странную хтоническую ворону, а Гейнсбур остервенело тычет в него лопатой. В финале по экрану пробегает посвящение Тарковскому - надо сказать, совершенно излишнее: узнаваемый инфернальный ветер из «Зеркала» дует тут буквально через каждые 10 минут. Вопрос трактовки снятого Триером безобразия стоит довольно остро - все как бы намекает нам на то, что кино это - не драма и не хоррор, а философская притча. «Хаос правит миром!» - лает лиса. «Природа - храм Сатаны», - ноет Гейнсбур. Над дубравой разносится плач великого бога Пана. Как после такого не удариться в метафизику и не порассуждать о том, как страшно жить, об извечной войне полов или, например, о Рае и Аде? Но не будем уподобляться чокнутой героине «Антихриста». «Ты столкнулась с непонятным, попыталась его рационализировать, и получился бред», - справедливо замечает Дефо. Так давайте оставим судорожные попытки рационализировать норную ворону и косулю с лисичкой, шум ветра, стук падающих желудей и комаров с пиявками. Давайте просто примем их такими, какие они есть, и не будем писать бред. (Василий Корецкий)

Семейная пара занимается сексом в ванной комнате под мерное урчание стиральной машинки, заглушаемой звуками Генделя. Маленький сын вроде спит. Но открывается окно, мальчик просыпается от холода и зова судьбы, карабкается на подоконник и с лицом, спокойным, как у Чингачгука, падает с третьего (?) этажа вместе со своим мишкой. Отец в шоке, мать в прострации. Он - психотерапевт, она - в депрессии. Она не желает покидать свои сумерки разума. А он делает то, что противопоказано профессиональному психотерапевту: начинает лечить ближнего. Скажу честно: если бы за меня взялся психотерапевт с лицом Уиллема Дефо, я бы убежал на другой конец света. Но, во-первых, ... у его пациентки - лицо Шарлотты Гейнсбур, что уравнивает шансы не в пользу Дефо. Во-вторых, бежать особо некуда. Непростая пара уединилась в лесу со смешным названием Эдем в домике, который символически называется Раем. Замешивая всю эту муть, фон Триер остановился на символизме самого простого толка, вроде того, когда под «задницей» понимается «конец света», а под кровавым семяизвержением … Да по-моему, кровавое семяизвержение и понимается. Хотя подготовленный зритель может увидеть за этим осквернение девственной природы. Потому что как-то неудобно признаться, что ты заподозрил Триера в обыкновенной спекуляции. Как ни удивительно, но сказать о фильме «полное дерьмо» не получается. И если вы не понимаете больную философию и путаный символизм Триера, он все равно захватывает вас и держит, даже когда становится особенно противно. При почти полном отсутствии сюжета Триер создает иллюзию напряженного действия - именно иллюзию, потому как, оглянувшись на истекшие, скажем, минут двадцать, замечаешь, что почти ничего не произошло. Кроме того, два страшных человека прекрасно играют, и Триер отлично понимает, когда нужно просто отойти в сторону и позволить страшным людям работать, как они умеют. (Замечу в скобках, что, хотя голые задницы в «Антихристе» действительно принадлежат Дефо и Гейнсбур, крупные планы половых органов снимались с натуральных порноактеров. Я думаю, немецких. Порноактеры всегда - жертвы безвестности). Сказать, что «Антихрист» заставляет задуматься - значит, проявить неуважение к сути мыслительного процесса. Но, определенно, что-то такое почувствовать он вынуждает. Если задачей Триера было заполнить голову зрителя незабываемыми образами - то он справился на все сто пятьдесят. Образы эти запомнятся, возможно, навсегда. Думать над ними не хочется, но поделать с ними ничего нельзя. То есть, с техникой у Триера все просто замечательно. С душой, однако - большие проблемы. Хотя - нам ли судить… (Джон Сильвер)

Фильм Ларса фон Триера "Антихрист": мнение психотерапевта. Фильм Ларса фон Триера "Антихрист" - одна из наиболее нашумевших кинопремьер этого года. Эта лента успела побывать на Канском и Московском кинофестивалях. Шквал критики обрушился со всех сторон на ее создателя. Ему вменялось в вину включение в картину шокирующих агрессивных и сексуальных сцен. Однако демонстрация "пограничных" человеческих ситуаций не должна заслонять от нас главного - какое психологическое послание спрятано в творении датского мастера. Попробуем быть непредвзятыми. Обратимся непосредственно к документам и самому фильму. О том, что кинолента обладает скрытым психологическим контекстом, свидетельствует сенсационное откровение Ларса фон Триера в одном из интервью. Кинорежиссер признался ... в том, что для него эта работа обладает терапевтической ценностью. Он заявил: "Этот фильм был тем, за что я цеплялся, когда пытался выбраться из депрессии". И тут же уточнил: "Но чем больше я смотрю его, - а я смотрел его уже около ста раз, - тем больше это помогает". В основе сюжетной линии этого произведения - история о попытке психотерапевтического исцеления, закончившейся трагически. Семейная пара потеряла ребенка, который выскочил в окно после того, как увидел своих родителей во время интимной сцены. Спустя какое-то время муж-психоаналитик берется лечить депрессию, возникшую у его жены. Он исследует страх, о котором она рассказывает ему. Вначале предметом этого переживания является некий абстрактный лес. Позже выясняется, что такой образ ассоциируется с мифологическим райским садом Эдемом. Супруги пускаются в загородное путешествие для того, чтобы пройти в "полевых" условиях курс терапии. Именно там разыгрываются все центральные события фильма. По мере углубления в себя поведение женщины становится откровенно иррациональным. Ею управляет сексуальное влечение и агрессия. В одном из эпизодов она, движимая чувством ревности и желая ограничить возможность передвижения своего партнера, просверливает его ногу насквозь, а затем, вставив туда тяжелый металлический круг, привинчивает его. В другом - наносит себе увечье в область гениталий (почти "перевернутая" цитата из фильма Осимы Нагисы "Империя чувств", где страсть завершается тем, что один из любовников лишается главного отличительного признака собственной мужественности). В итоге, защищаясь, наш герой убивает свою пациентку. Заканчивается же эта артхаусная история тем, что нам в качестве Антихриста показывают толпу женщин, идущих через лес. И это единственное упоминание в фильме о властителе тьмы, чье имя стало заголовком. В чем же обвиняет женщин знаменитый режиссер? В том? что они непоследовательны, эмоциональны, склонны к манипулированию? Или же в том, что Адам был соблазнен в раю? Именно в этом месте и начинается настоящая глубинная психотерапия - переживания как героев фильма, так и его создателя, достигли своего дна. Обнажилась религиозная подоплека переживаний, воплощенных в изощренных кинематографических формах. А значит все участники этого психотерапевтического сеанса, продвигаясь внутрь себя, столкнулись со своего рода генетической памятью - коллективным бессознательным. Следовательно, им суждено обнаружить у себя наличие психологических проблем, которые принято называть экзистенциальными. Действительно ли, по версии фон Триера, во всем виновата женщина? Думаю, что, используя сексуально-библейскую метафору, знаменитый кинематографист пытается размышлять о несовершенстве мира, история которого отсчитывается именно с того самого ветхозаветного момента соблазнения и грехопадения. А заодно ход его мыслей направлен на изначальное несовершенство человека и неустранимое чувство виновности, сопровождаемое вечными вопросами - что я сделал в этой жизни? Для чего мне приходится заниматься этим? Исходная позиция, определяющая такие формулировки - это конечность человеческой жизни и ответственность за ее окончательный исход. Страх смерти - константа, вносящая коррективы во все человеческие действия. Женские же сексуальные инстинкты - лишь провокация, ведущая к возникновению жизни, своего рода инициация жизненного процесса, финиш которого известен заранее. Отказ от них означает свершившуюся кончину человека, ответное устремление к ним - медленное умирание в перспективе. Одним словом, это - хитроумная ловушка для разума и чувств, устроенная природой, которую в библейском тексте олицетворяет наша прабабушка Ева. Слова режиссера, относящиеся к сцене, где женщина неистово борется с собственным естеством, подтверждают подобный вывод: "Было бы несправедливо не включить ее в фильм, который представляет собой очень темный сон о чувстве вины и сексуальности". Итак, сама лента - это сновидение, основные темы которого - радость и следующее за ней ожидание кары за нереализованные планы и неосуществленные мечты. Дыхание вечности, которое ощущается за такими размышлениями, способно не только сделать человека подлинным героем, смотрящим в глаза жизненной правде, но и ввергнуть его в бездну безысходного отчаяния. По крайней мере, именно так анализировал бы подобные сны и фантазии пациента экзистенциально ориентированный психотерапевт. Судя по всему, фон Триер сумел найти ответы на эти вопрошания, если оценивает свое произведение как терапевтическое. Думаю, что и мы, простые зрители, сможем вынести кое-что очень важное и целебное из этого кинопросмотра. Если, конечно, настроимся на правильную эмоциональную волну. Иначе нас ожидает разочарование от неоднозначного визуального ряда, перенасыщенного натуралистическими деталями. (Сергей Выгонский, психиатр, член Союза журналистов России)

"Антихрист" - это потрясающая иллюстрация некоторых положений "Эстетической теории" Адорно, странным образом совмещенная с психоаналитической теорией лечения женских истерий. Механическое совмещение подобных идей с помощью живого, мягкого образа Шарлотт Генсбур в роли жертвы собственного наваждения, вожделения и ненависти к себе меня поразило. Идея ужаса перед природным у Адорно передается как подспудный страх человека перед жестокостью природы, перед ее безжалостностью, на которую не действует мораль. Т.е. страх заключается в том, что природное всегда побеждает мораль, что природе она неведома - та функционирует по своим темным законам. Попытки приукрасить природу (пастораль) ни к чему не приводят, потому что человек - это то, ... что противостоит природному. Творческий акт по Адорно возникает как результат страха перед природным, как оружие против аморальной природы, в "Антихристе" же творческий акт подавляется и размывается природным. Причем Триер очень остроумно совмещает символы беспорядочной жестокости природы в виде родившей мертвеца лани и прочие нарочитые штрихи с классическими символами хоррора. Т.е. у него символ жестокости природного (культурный символ) и символ хоррора(непосредственное предупреждение, зловещий знак) совмещаются в одном. Он показывает один предмет, а получается два, причем один из них вызывает верную реакцию, а другой -смех. Очень изящно. Выбор Шарлотт на роль главной героини выводит происходящее на новый уровень. Трепетная и невероятная Гензбур, уже прошедшая через limon incest, здесь является опасным, притягательным воплощением женственности. Куски ее тела, ее лицо - все имеет значение. Вторая идейная часть "Антихриста" - это, грубо говоря, история развития психоанализа во всем комплексе его проб и ошибок. История женских истерий знает очень много трагикомических случаев "лечения", связанных помещением женщин в ледяную воду, успокоением их с помощью секса и т.д. Но женская истерия, в которой женщина ощущает себя виноватой, грязной, не имеет выхода, тем более - за счет мужского давления и контроля. Тут есть опасный момент: если ты ее жалеешь, она чувствует, что манипулирует тобой, что она ведьма, проклятая, а ты слаб. Если ты ее бьешь, она ощущает почти мазохистское удовольствие воплощенных, хоть и плохих ожиданий или, по крайней мере, заслуженную кару, что усугубляет невроз. Доминирование на этом пути приводит к фолу. Этот фол демонстрируется в самом начале фильма, и дальнейшие последствия для Дефо понятны уже тогда, они вызывают злорадную усмешку. Эмоциональная дыра заставляет затыкать ее всеми возможными способами, но никакой благодарности за это никогда не последует, потому что женщина знает, что это всего лишь временный промежуток перед еще большим голодом, заключенном в ее голове. Собственно, самоуверенность героя Дефо, его чувство пастыря, ложное чувство контроля над ситуацией и являются вещами, которые для его жены невыносимы. Психоаналитики, как интересно описывал Фуко, позднее стали использовать образ отца, но Дефо использует образ мужа-лекаря, мужа-профессора - и это, конечно, бесконечно глупо с его стороны. Он побеждает на физическом уровне, но проигрывает на всех остальных. Единственное, что вызывает массу вопросов, - это концовка. Но я ничуть не удивилась, когда Док обнаружил интервью, в котором Триер сообщал, что изначально он хотел снять фильм о страхе перед природным, что действительно бросается в глаза, а весь этот кипеж с "антихрист - это женщина" высосан из пальца. Страх перед женским нутром пропитывает множество средневековых сочинений. То, что героиня Шарлотт заражается им и осознанием некоего несуществующего первородного греха, неудивительно - эта копоть пристает. И в самом деле - дыра всегда кажется более опасной, потому что ты не знаешь, что находится в ней. Мужской член, несмотря на первичное впечатление уродливости, достаточно тривиален, тогда как плохо прикрытая дыра внутрь женского организма и впрямь выглядит весьма зловещей. Женщина словно не завершена. Приписываемая женщинам ненасытность испорченной утробы, ее незаполнимость и вечное желание, наиболее извращенно описанные в "Молоте ведьм", оставляют неприятное впечатление. На самом деле, дыра, конечно, ничего не желает, существуют только желания головы, и чаще всего именно окружающие стремятся набить чертову дыру чем-то, чтобы не возникало вопросов о том, куда она ведет, чтобы как-то овладеть дырой и ее непознаваемостью. В "Антихристе" Шарлотт хочет заполнить собственные пустоты чем-то, добиваясь и физического контакта в том числе, но он для нее недостаточен. В конце концов, она испытывает злость на кажущуюся простоту, которая ничем в реальности не удовлетворяет, - и калечит своего "доктора". Одновременно она повторяет то, за что себя винит, распаляя чувство трагедии, - секс. Ну и, кстати, если она видела падение сына, на что намекается, то повторяет запретное удовольствие, испытывая и греховную радость преступления. Многократно повторяющиеся половые акты носят горячечный характер, они только истощают, ожесточают, вызывая лишь большую жажду, поэтому в качестве кары героиня отрезает себе клитор. Тут нужно заметить, что имея большое символическое значение, этот факт мало повлиял бы на конечный результат - женщины способны испытывать разные типы оргазма. Здесь гораздо интереснее ее изменчивость - от жертвы до палача, снова и снова, циклические, словно фрикции, смены настроения со все возрастающей амплитудой, ожидание апокалипсиса. Ну и как это, черт возьми, снято - депрессивная красота "Антихриста" вызывает восторг. Банальное размытие кадра при поворотах в лесу демонстрирует потерю ориентации, грядущее злодеяние. Некоторые намеки на наступающий апокалипсис за счет совершенно мелких и нетрудных средств оказывают важное взаимодействие. Каждый элемент из скупого набора Эдема играет свою важную роль, а момент погружения женщины в растения поистине дьявольский. Дьявольский он потому, что отражает, каким образом доверие и склонность верить в собственную правоту вместе могут родить набор чудовищ. Героиня Шарлотт не хочет погружаться в собственную бездну, для нее гораздо более удачным вариантом было бы убежать, однако "психоаналитик" отправляет ее на встречу с хтоническим - и инициирует ее адом. Совершив ради него подвиг падения в шепот корней, она демонстрирует "излечение", хотя понятно, что это не убедит героя Дефо. Эта обоюдная неудовлетворенность, несовпадение движений где-то в глубине потока и вызывает катастрофические последствия. Проводя ее через унижение и боль, он пробуждает в ней темную силу. В том, что жена вешает на мужа груз, проткнув ему ногу, мне видится попытка передать ее собственные ощущения. Особенно забавно, что в попытке спастись от воспаленного женского эго герой Дефо заползает... в дыру, предающую его довольно скоро. В принципе, наверное, находящийся в депрессии фон Триер мог снять "Антихриста" и про то, какие сатанинские сволочи психоаналитики. Про "Антихриста" вообще можно говорить бесконечно с совершенно разных ракурсов. Мне вот только что пришла в голову отличная идея про ворону в лисьей норе и Генделя, поток мыслей каждый раз обновляется. Интеллектуальное и (несомненно!) эротическое удовольствие высшей пробы, доставляемое фильмом, крайне многообразно, можно обсуждать каждый эпизод. Причем парадокс в том, что наиболее сексуальным здесь выглядит женский страх, ожидающее лицо Шарлотт, а не непосредственно половой акт, хотя усидеть спокойно, созерцая фильм трудно. Фильм очень пластичен, холоден, темен, но он увлекает за собой, как открытая дверь в подвал Буки. Ох...ельное, ох...ельное кино. (Мор, )

Поскольку я, вероятно, после подведения итогов-2009, остался единственным автором "Экранки", кто не смотрел лучший по нашему совокупному мнению фильм года, мне пришлось спешно ликвидировать этот пробел в моем образовании. То есть, скачать и зазырить. После этого - прочитать рецензии на "Экранке" (их оказалась аж целая одна - Жанны Поярковой, плюс удаленные комментарии Вовы и Леши, отголоски которых можно встретить в беспорядочных ответах Пирамидхэда), а затем вообще потаскаться по сети, пособирать, так сказать, чужие мнения. Поэтому, если не возражаете, я начну с чужих мнений. Во многочисленных рецензиях и отзывах на "Антихриста" обращают на себя внимание две вещи. Первая - почти ни ... одна рецензия даже не пытается понять, объяснить и трактовать основной камень преткновения для лично моего понимания фильма - финальный кадр с толпами людей (теток?), идущих по склону холма. Я, собственно, полез в интернет именно ради того, чтоб найти трактовку этого образа, объяснение которого, как объяснение стартового эпизода с диббуком в "Серьезном человеке", выступает для меня лакмусовой бумажкой истинности или ложности понимания фильма. Вторая вещь - практически все описания сюжета говорят о том, что "пара потеряла ребенка, и поехала в лес, где сходит с ума", начисто теряя сюжетный твист, имевший место в конце второй трети фильма, и удлиняющий историю в прошлое. Это чертовски странно. Такое впечатление, что принципиальный поворот сюжета вообще не имеет никакого значения для зрителей - что он есть, что его нет. Почему так?.. Забавно было читать и рецензию безусловно уважаемой Морганы. Вот она обижается, когда я говорю, что она обращает пристальное внимание на дихотомию "мужское-женское", и что вообще вопросы гендерного неравноправия - одна из ключевых тем ее рецензий. А что я должен говорить после таких, например, пассажей: "История женских истерий знает очень много трагикомических случаев "лечения", связанных помещением женщин в ледяную воду, успокоением их с помощью секса и т.д. Но женская истерия, в которой женщина ощущает себя виноватой, грязной, не имеет выхода, тем более - за счет мужского давления и контроля." Начнем с того, что слово "истерия" вообще некорректно употреблять во множественном числе - это не группа заболеваний, а одна отдельно взятая болячка, кстати, довольно простая (за лечение истерии с понятным анамнезом взялся бы даже я, хотя я не психотерапевт, и не имею права практиковать). Далее, психиатрия вообще не делит заболевания на "мужские" и "женские", по этому принципу, насколько мне известно, действуют только урология и гинекология, вся остальная медицина заболевания рассматривает без привязки к полу. Истерия - заболевание, свойственное и мужчинам и женщинам. Женщин-истериков больше, но не порядково, а, скажем, раза в три. То есть это не случай эротомании, где на тысячу больных-женщин встречается один больной-мужчина. Далее - история психиатрии вообще знает массу смешного, опять-таки, безо всякой привязки к полу. Больных помещали в ледяные ванны, закапывали живьем под землю, выжигали огнем на коже, отрезали части тела или даже мозга, били током, и так далее, и тому подобное. Мужчин это касалось, мне кажется, в большей степени, чем женщин, хотя не возьмусь утверждать. Ну и, наконец, персонаж Шарлоты Гинзбур вообще не страдает истерией. Впрочем, тут уж я вступаю на лед, под который провалились почти все во главе с Триером. Говорят, что каждый человек считает себя специалистом в области раскрытия преступлений и в воспитании детей. С легкой руки голливудских киношников, почти все считают себя также большими профи в психиатрии. Не задумываясь при этом о том, что психотерапия - это не набор методов из разряда "давайте подумаем, как помочь Васе", а большая и сложная наука, хорошо систематизированный вид медицинской практики (это я, возвращаясь к первой фразе абзаца, о лаже самого Триера - персонажа Дефо несколько раз называют "психотерапевтом", при этом подчеркивают, что он не врач). Рецензии на фильм прямо-таки пестрят диагнозами персонажа Гинзбур - "шизофрения", "истерия", наконец, прекрасное триеровское "скорбь". Хотя истинное ее заболевание, на мой взгляд, достаточно очевидно для любого, кто просто знает названия болезней и их определения. В действительности, понимание происходящего для зрителя наступает в момент, когда Дефо открывает конверт из больницы - а затем смотрит на фотографии из поляроида. И мы видим, что все предыдущее лето персонаж Гинзбур, увезя своего малолетнего ребенка подальше от мужа, надевала ему ботинки наоборот, не смотря на то, что ребенок сопротивлялся и плакал - что привело, в конечном счете, к деформации стопы малыша. Причем, она отказывается это признать, когда ей прямо на это указывают. Друзья мои. Это выраженная психопатия. Опаснейшее заболевание, которое не лечится психотерапией. Это, простите, аминазином в сраку - да и то не всегда помогает. То есть, доктор понимает, что он ошибся в диагнозе - и ошибся фатально. А это значит, что ему надо срочно вести свою жену в больницу, где обследовать ее, и назначать правильное лечение, пока пиздец не подкрался, как всегда, незаметно. И что же делает доктор? Дальше происходит феерический момент, который остается почти незамеченным зрителями, из-за последующего появления персонажа Гинзбур, кровавой спермы и сверления ног. Доктор идет в сарай (!) и прячет фотографии, доказывающие психопатию его жены, в ящичек (!!!). Блять, зачем он это делает? Ну и вот, когда вы доходите в своих рассуждениях до этого момента, пришла пора осмотреть ситуацию с высоты птичьего полета. Психопатия - не острая шизофрения и не истерический невроз. Она не возникает вдруг. Акцентуация характера или темперамента закладывается еще в утробе матери, и затем развивается десятилетиями. Гинзбур и Дефо по фильму женаты лет пять, судя по возрасту ребенка, а то и десять, если ребенка они завели не сразу. То есть, пять лет профессиональный психотерапевт женат на психопатке. Здесь уже не только замечания Гинзбур о том, что "он очень дистанцировался от нее и от ребенка" и "она интересна ему только сейчас, когда стала его пациенткой", кажутся истиной. Здесь перед нами массивное полотно с каким-то доктором Джекилом в виде персонажа Дефо, посредине. Не заметить, что твоя жена - психопатка, наверное даже чернорабочий на каменоломнях не смог бы. А профессиональный психотерапевт за долгие годы совместной жизни эту психопатку возле себя вырастил. Конфликт, драма и трагедия в фильме Триера касаются не месяцев скорби после гибели ребенка, это не клиника острого горя, которую пытается увидеть Дефо. Это эпическое полотно о том, как доведенная до крайней степени психического заболевания женщина, годами, годами погружающаяся в безумие, в конце концов срывается. И в этом есть добротная часть вины персонажа Дефо (если не вся вина, все чистые 100%), который не только не рефлексирует - даже думать не собирается об этом. Он просто убил свою жену в момент, когда ситуация вышла из-под его контроля. Да и вышла ли? Дефо видит говорящих лис и птиц, оживающих после раскапывания из-под земли и разбивания камнем головы. Это сложные галлюцинации, Дефо не может этого не понимать. Он - тяжело психически больной человек. По сути, это драма двух психов, годами убивавших друг друга, и в итоге убивших в реальности. Только один из них не понимает, что происходит, а другой - профессиональный психотерапевт, и не только понимает все происходящее вокруг, но и управляет этим по мере своих возможностей. И что же на выходе? Кто здесь Антихрист? Вот чтобы понять это, и нужно найти непротиворечивую трактовку финального эпизода, этот склон с ползущими по нему, словно муравьи, женщинами со стертыми лицами. Это не абстрактное видЕние персонажа. ВидЕние было за несколько секунд до того, когда Дефо шел к мосту, и в рапидной съемке земля под его ногами превращалась в людские тела. А идущие по склону люди - это совершенно осознанно помещенный в фильм художественный образ, являющийся полноценной частью мистической реальности фильма (или, если уж мы здесь говорим о реалистичном дискурсе, "шизофренической реальности Дефо"). Возможных трактовок образа, в общем-то, всего две. Первая, которая интуитивно кажется зрителю более правильной: что идущие по склону женщины - это угроза. Или, если исходить из того, что главный герой - отрицательный персонаж - возмездие. Человек, мужчина, который только что убил свою жену, им же погруженную в безумие. Он вышел из мира "эдема", перешел по мостику на другую сторону - и думал, что спасся. Но в действительности, нельзя спастись от собственного чувства вины, собственного безумия - и, отведав землянички, персонаж приплыл. Отмучился. Однако интуитивно менее очевидная трактовка, представляющая женщин на холме не злым, а добрым образом, на поверку оказывается более художественно и психологически состоятельной. Если уж мы считаем все это галлюцинацией главного героя, то сцена поедания земляники и последующего появления множества людей, женщин, является примирением. Примирением героя с совершенными им поступками, примирением со своей убитой женой, с природой, со всем инь-пластом физической, метафорической и психологической реальности. И Антихристом в этом случае, без сомнений, является сам герой - и именно из-за этого примирения, из-за способности совместить в себе несовмещаемое, синтезировать непримиримое (ведь вся концепция христианства построена как раз на том, что никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя смешивать или примирять добро и зло, ян - олицетворением которого является сам Христос - должен властвовать, а инь - подчиняться). Другими словами, то, в чем Триера обвиняли все встречные и поперечные - женоненавистничество - это как раз то самое обвинение, которое Триер гордо кидает в лицо христианству, объявляя себя Антихристианином (или Антихристом - название книги Ницше переводили и так и так). Нет, Триер, конечно, был освистан в Каннах совершенно справедливо. Потому что безотносительно к художественной ценности, образам и смыслам, фильм насыщен множеством откровенно эпатажных сцен и кадров, чистый выпендреж. Например, посвящение Тарковскому, которое появляется на экране после завершения фильма. Оно так нелепо, так неуместно здесь - Триер как маленький ребенок, который не умеет остановиться, у которого нет и не было никогда чувства меры. Но это не меняет того факта, что фильм, как написала Жанна, охуителен. Хотя я не уверен, заслуживает ли он оценки лучшей картины 2009 года, во всяком случае, в моем личном топе. (Дмитрий Савочкин, )

Что бы не говорили об этом фильме, он является на редкость мощной работой. Брызжущие слюной зрители и критики цепляются за форму, не вникая в содержание, хотя это глубокая философия и символизм, просто втиснутые в рамки порно-хоррора. Я совсем не являюсь поклонником натурализма в кино и считаю, что зачастую это эпатаж ради эпатажа (пример Балабанов с «Грузом-200» и «Морфием»). Обычно подобное вызывает у меня раздражение, но не в этот раз. Натурализм «Антихриста» органично вписывается в концепцию фильма и не вызывает негативных эмоций, по крайней мере у меня. Потрясло меня совсем не наличие откровенных и жестоких сцен, а одна из главных идей ... фильма - «Миром правит хаос», потрясло, так как моя главная фобия - потеря контроля, все происходящее в моей жизни я привык подвергать анализу и систематизации, поэтому, если можно так выразиться, элементы хаоса выбивают почву у меня из под ног. Очевидно такая же навязчивая идея и у режиссера. Главный герой - психотерапевт, он увозит свою жену в лес, желая излечить ее страхи и психологическое расстройство, возникшие после потери их ребенка. Он выстраивает схематичную пирамиду, в которую включает ее страхи, единственным неизвестным остается одно - вершина пирамиды. Постепенно он понимает, что в вершине стоит Я - эго, его жена не больна, она манипулятор, а он жертва манипуляции. Она изучает процессы над регенсбургскими ведьмами, материалы о женоубийстве, причем в процессе этих изучений выясняет, что женщина - враг человека (примечательно то, что не мужчины, женщина не является здесь человеком). Главные герои фильма аллегоричны и архетипичны, они не только представляют женское и мужское начало, но и олицетворяют вечное противостояние хаоса и порядка. Он рационален, пассивен, его главная задача изучение и упорядочивание. Она, а здесь уже интереснее, есть не просто противоположность мужчине, она является квинтэссенцией мирового хаоса или зла, если угодно, и одновременно их служительницей. По Триеру выходит, что наш несовершенный мир не мог быть создан Богом, устами главной героини он заявляет природа - церковь Сатаны. Секс, плотские удовольствия греховны по суждению церкви, человек уже рождается в грехе и живет, чтобы дать потомство и умереть. Церковные догматы оказываются абсурдны и несостоятельны. Значит женское начало, природа имеет хаотичный, стихийный, темный характер, оно противопоставляется христианству, главенствующее положение в котором занимает мужчина, и выявляет его беспомощность перед лицом носительницы природного зла. Триер не просто так использует слово природа (от лат. nature), первоначально на латыни это обозначало также «влагалище», опять же женское начало. Если говорить о символах, то их много, это и пролог фильма секс и смерть, идущие бок обок, все дети в фильме умирают, либо мертворожденные, их сын, олененок, желуди, птенец, упавший с дерева, все это символизирует бессмысленность жизни в мертвом мире. Ботинки перепутанные матерью, ее непостоянство, выражающееся в бездействии во время падения ее сына, последующих мук совести и самокастрации, увечья, носимые мужу и следующие за ними извинения, все это опять таки символизируют ее хаотичную природу. Интересна мысль с тремя нищими - боль, отчаяние, скорбь, когда они приходят кто-то должен умереть, это символизирует поиск виноватого, слабость и нелогичность женщины. Для Триера все представительницы слабого пола ведьмы внутри, последняя сцена, с безликими женщинами, поднимающимися на холм. У славян и северно-европейских народов были распространены поверья о шабашах, у германцев считалось, что они проходили в Вальпургиеву ночь на Лысой горе, этот холм с женщинами и есть еще один символ. Примечательна издевка над религией, назвать мертвый лес Эдемом, этим режиссер говорит нам, что религия - дело рук человеческих, произрастающее из страха. Свои страхи, частный случай семейной катастрофы и пробуждения в женщине дьявольских, а точнее, природных сил Триер, силой изобразительных средств кино возводит в абсолют, обобщает до грандиозной картины противоборство слабого, трепыхающегося разума и великой и ужасной природы, подминающей под себя все и вся. «Хаос правит всем», - говорит лиса, пожирающая свои внутренности. И хотя вроде бы в картине побеждает разум в лице мужа-психотерапевта, победа эта - очищающий (а очищающий ли?..) огонь. А разве это под стать рационалисту-мужу, каким он предстает перед нами в начале картины? Если это и победа разума, то локальная, незначительная, добытая такими средствами, от которых нельзя не содрогнуться и, в конечном итоге, доказывающая правоту лисицы. Что еще? Могу отметить прекрасную игру Дефо, работу оператора и самого Триера конечно. Бесспорно кино очень сильное и хорошее, но советовать не буду, знаю, что многим не понравится. (Andrey Zaycev)

Просмотр «Антихриста» в кинотеатре привел к следующим размышлениям. Вроде бы все очевидно: «Антихрист» - кино символическое, рассчитанное на искушенных киноэстетов - интеллектуалов. Кино мощное, архитепическое. Гениальное. Для зрителя, немного понимающего язык символов, используемый режиссером, нет ничего шокирующего в сценах смерти ребенка или самокастрации… Но... Очевидно, что не все зрители знакомы со сложной системой алхимических символов, да что там - немногие в принципе способны понимать метафору, аллегорию, игру смыслов. Зрители в большинстве своем к восприятию подобного фильма Не готовы. Ни психологически, ни «культурологически». И в результате происходит то, что происходит. У пришедших пожевать попкорн под очередной «ужастик» наивных зрителей начинает буквально ... «сносить крышу». И это нормальная человеческая реакция - если смотреть и понимать «Антихриста» буквально. Психика не выдерживает, включаются механизмы защиты - кто-то вставал и уходил, более «устойчивые» начинали смеяться в самых «бесчеловечных» эпизодах. На фон Триера сейчас ополчились. Но виноват ли он в том, что снимает фильмы, «заставляющие» неподготовленного зрителя уползать из кинотеатра в полуобморочном состоянии? Или больше виноваты прокатчики, легкой рукой завернувшие «кино не для всех» в коммерчески более выгодную упаковку хоррора-триллера? Или виноваты сами зрители, что не удосужились перед просмотром изучить работы К. Г. Юнга и Сержа Леклера? Или вообще никто не виноват? У меня такая идея возникла, на будущее. Фильмам, подобные «Антихристу», присваивать официальный статус - «Символическое кино». Прямо на афишах крупными буквами - «Символическое кино» (вариант - «Осторожно! Символическое кино!!!»). Выпускать специальные брошюры, программки, проясняющие символический ряд. В выигрыше будут все. Прокатчики получат дополнительные инструменты для привлечения аудитории. Зритель сможет понять смысл фильма и сохранить психику в более-менее «нормальном» состоянии. А режиссер получит шанс услышать критику, достойную его творения. (ГК)

Ключом к фильму является написание слова «антихрист» в его названии. Вместо буквы «т» на конце режиссер намеренно использует символ креста «анх», известного в большинстве мифологий мира (а особенно в египетской) и означающего слияние мужского и женского (полукрест - символ мужских гениталий, разомкнутый круг - женских). В последующем показывается, как жена намеренно надевала на ребенка ботинки путая правое и левое. Причем делала это в месте, называемом Эдем. Вспоминая классическую историю, Ева в месте называемом Эдем тоже путала правое и левое, за что и была изгнана оттуда. Ева была искушаема Змеем, тогда как героиня фильма сама вошла в грех изучая темное искусство ... ведьм (режиссер на это усиленно намекает, героиня называет ведьм сестрами). Удачны ли были опыты не так важно, важен факт. Надевая ботинки на разные ноги, героиня намеренно извращает развитие плода чрева своего от отца его, то есть извращает божественный порядок. В мистическом смысле это подобно перевернутому распятию. Дальше герой видит три животных - три ипостаси женщины. Первой герой видит лань. Это кажущаяся невинность и безобидность. Когда он видит ее первый раз то сзади у нее оказывается еще одна недоразвитая голова. В мифах Дьявол вместо задней части имел еще одно лицо, которое целовали ведьмы на шабаше, так что аналогии очевидны. В финале героиня прямым текстом говорит поверженному герою - «плачущая женщина - лишь манипулятор». Второй герой встречает говорящую лисицу поедающую своих детей. Это женская хитрость и безжалостность. В финале показано, как во время соития героиня видит, что ребенок ползет к окну, но не делает ничего, чтобы это предотвратить. Третьей герой встречает ворону. В обоих случаях их встречи она появляется из-под земли. В первом случае она прямо похоронена. В мифологии многих народов ворон - проводник в царство мертвых. Она появляется последней из всей троицы и героиня говорит, что при появлении всех троих кто-то обязательно умрет. То есть ворона - это связь женщины со смертью. Резюмируя, трое нищих - это три ипостаси женщины в качестве сосуда темных сил. Постоянное желание героини заняться сексом с героем не имеет ничего общего с любовью. С точки зрения мистической, половой акт для мужчины, кроме размножения, это потеря энергии, тогда как для женщины - ее приобретение, впитывание мужской жизненной силы. Вспомнить хотя бы суккубов, которые тем и живут. Удаление клитора, так омерзительно разрекламированное критиками также весьма символично. До этого героиня неистово мастурбирует, раздражаю именно это эрогенную зону, в том числе рукой мужа. Таким образом, удаление клитора - это акт независимости от мужа, стремление к отказу от удовольствия, а следовательно от размножения (плодитесь и размножайтесь - помните?). Что же до финала - множество женщин без лиц, то в библии есть прямая цитата - «имя нам легион». Тут все очевидно. (Ter-mi-na-tor)