ПОСЛЕДНИЙ ИМПЕРАТОР (1987)
THE LAST EMPEROR

Драматическая история Пу И, последнего из Императоров Китая, от его рождения до сложения полномочий и неясного существования в Народной республике.

Он был повелителем миллиарда человек. Ему было уготовано «десять тысяч лет счастья». Но мир древних традиций рухнул под напором века перемен... В 1908 году трехлетний Пу И, последний из династии, тысячи лет правившей «Поднебесной империей», был возведен на Трон Дракона. К императору-ребенку относятся как к божеству. Он может делать все, кроме одного - покидать пределы своего дворца. В Запретный город не долетают «ветры перемен», сотрясающие мир за его стенами. Но жизнь последнего императора Китая оказывается частью всей великой истории XX века...

1950-й год, Китайская Народная Республика. Айсиньгеро Пу И (Джон Лоун), маленьким ребенком возведенный на императорский трон, ныне является заключенным № 981 в лагере для военных преступников Фушунь. Директор исправительного учреждения (Ин Жочэн) и молодой следователь (Рик Янг) пытаются реконструировать события непростой и противоречивой жизни Пу И, начиная с детства в Запретном городе и заканчивая годами пребывания во главе правительства Маньчжурии, переименованной в Маньчжоу-го и находившейся под фактическим контролем Японии, добиваясь его признания и осознания своей вины. (Евгений Нефедов)

ОСКАР, 1988
Победитель: Лучший фильм, Лучший режиссер (Бернардо Бертолуччи), Лучший адаптированный сценарий, Лучшая работа оператора (Витторио Стораро), Лучшие декорации (Фердинандо Скарфьотти, Бруно Чезари, Освальдо Дезидери), Лучшие костюмы, Лучший звук, Лучший монтаж, Лучший оригинальный саундтрек.
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1989
Победитель: Лучший фильм, Лучшие костюмы, Лучший грим.
Номинации: Лучшая мужская роль второго плана (Питер О'Тул), Лучший режиссер (Бернардо Бертолуччи), Лучшая работа оператора (Витторио Стораро), Лучший звук, Лучший монтаж, Лучшие визуальные эффекты, Лучший саундтрек, Лучшая работа художника-постановщика.
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1988
Победитель: Лучший фильм (драма), Лучший режиссер (Бернардо Бертолуччи), Лучший сценарий, Лучший саундтрек.
Номинация: Лучшая мужская роль (драма) (Джон Лоун).
СЕЗАР, 1988
Победитель: Лучший иностранный фильм.
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 1988
Победитель: Специальный приз (Бернардо Бертолуччи).
ВСЕГО 60 НАГРАД И 21 НОМИНАЦИЯ.

Масштабная интернациональная постановка, осуществленная великим итальянским режиссером Бернардо Бертолуччи (1941-2018 ), основана на автобиографической книге (1964) китайского императора Пу И (1906-1967 ).
Читать книгу Пу И «Последний император»: ; ; .
Подробная биография Пу И с иллюстрациями; ссылки на статьи - .
Консультантом фильма был Пу Цзе (1907-1994 ), - младший брат Пу И и один из персонажей картины.
Бернардо Бертолуччи (1988): "Ставя 'Последнего императора' и 'Под покровом небес', я испытал восторг от понимания того, насколько велики и непохожи друг на друга различные культуры. Мне представилась возможность приблизиться к буддизму, научиться медитации. Это было действительно 'глубокое погружение'".
Джон Лоун (род. 1952 ) - американский актер и певец китайского происхождения. В 1990 был признан одним из 50-ти самых красивых людей в мире по версии журнала «People». С 2007 года Лоун не снимается в кино.
Сэр Реджинальд Джонстон (1874-1938 ) - шотландский дипломат, который служил наставником и советником Пу И. Он был также последним британским комиссионером Вэйхая ().
Маньчжоу-го (Государство Маньчжурия) - марионеточное государство (империя) со столицей Синьцзин (ныне Чанчунь), образованное японской военной администрацией на оккупированной Японией территории Маньчжурии; существовало с 1 марта 1932 года по 19 августа 1945 года. Во главе государства был поставлен последний китайский император Пу И (Верховный правитель с 1932 по 1934, император с 1934 по 1945). В ходе советско-японской войны Маньчжоу-го прекратило существование. 19 августа 1945 император Пу И был захвачен в здании аэропорта Фэнтяня (ныне Шэньян) десантниками Красной Армии. В 1949 территория Маньчжоу-го вошла в состав КНР.
Бюджет: GBP23,000,000.
Съемочный период: 28 июля 1986 - 30 января 1987.
Место съемок: Чанчунь, Пекин, Далянь, Фушунь (Китай); Рим [студия], Парма [интерьеры] (Италия).
Первый западный художественный фильм, съемки которого власти КНР разрешили проводить в Запретном городе, - главном дворцовом комплексе китайских императоров с XV по начало XX века ().
В 1986 году Фушуньская тюрьма для военных преступников () была преобразована в музей.
Наземные транспортные средства - и самолеты, показанные в картине - .
Оружие в фильме - .
Картину снимали камерой Arriflex 35 BL с объективами Technovision/Cooke.
Кадры фильма: ; ; ; ; ; ; .
Саундтрек (Virgin Records, 1987): 1. First Coronation - Ryuichi Sakamoto; 2. Open The Door - Ryuichi Sakamoto; 3. Where Is Amo? - Ryuichi Sakamoto; 4. Picking Up Brides - Ryuichi Sakamoto; 5. The Last Emperor (Theme Variation 1) - Ryuichi Sakamoto; 6. Rain (I Want A Divorce) - Ryuichi Sakamoto; 7. The Baby (Was Born Dead) - Ryuichi Sakamoto; 8. The Last Emperor (Theme Variation 2) - Ryuichi Sakamoto; 9. The Last Emperor (Theme) - Ryuichi Sakamoto; 10. Main Title Theme (The Last Emperor) - David Byrne; 11. Picking A Bride - David Byrne; 12. Bed - David Byrne; 13. Wind, Rain And Water - David Byrne; 14. Paper Emperor - David Byrne; 15. Lunch - Cong Su; 16. Red Guard - Traditional (The Red Guard Accordian Band); 17. The Emperor's Waltz - Johann Strauss (The Ball Orchestra of Vienna); 18. The Red Guard Dance - Traditional (The Girls Red Guard Dancers).
Информация об альбомах саундтреков: ; .
Текст фильма - ; .
Премьера: 4 октября 1987 (МКФ в Токио); 22 октября 1987 (Рим).
Название в итальянском прокате - «L'ultimo imperatore» во французском - «Le dernier empereur».
Слоганы: «He was the Lord of Ten Thousand Years, the absolute monarch of China. He was born to rule a world of ancient tradition. Nothing prepared him for our world of change»; «1500 slaves. 353,260,000 royal subjects. Warlords. Concubines. And 2 wives. He was the loneliest boy in the world».
Трейлеры: ; ; ; .
Хронометраж итальянской телевизионной версии - 219 мин.
Обзор изданий картины: ; .
«Последний император» на Allmovie - .
О картине на сайте Criterion Collection - .
«Последний император» во Французской синематеке - и на сайте Unifrance - .
О фильме в итальянском журнале Cinematografo - .
«Последний император» на сайте Британского института кино - .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 90% на основе 71 рецензии ().
На Metacritic «Последний император» получил 76 баллов из 100 на основе рецензий 15 критиков ().
Картина входит в престижные списки: «501 Must See Movies»; «1000 лучших фильмов» по версии критиков The New York Times; «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «Рекомендации ВГИКа» и др.
Рецензии: ; .
«Последний император» спародирован в комедии «Норт» (1994 ) и в эпизоде «Гомер Великий» (1995 ) мультсериала «Симпсоны».

Шестьдесят лет истории Китая и жизни императора Пу И - от рождения до тихой смерти после перевоспитания в лагере, три года работы режиссера над фильмом промелькнут для тем, кто не считает Восток родиной только каратэ, как одно мгновение. Право, после «Последнего императора» даже «каратэшные» фильмы можно смотреть осмысленно... («Ровесник», 1990)

Судьба человека, в возрасте трех лет провозглашенного императором, а через двадцать лет вновь оказавшегося на троне - правда, уже не самостоятельного Китая, а марионеточного Маньчжоу-го, а потом опять свергнутого, попавшего на десятилетие тюрьму и закончившего жизнь садовником в маоцзэдуновском Китае, - трогает. Ты видишь, что История швыряет индивидуума, как щепку, будь он простым кули или даже могущественным императором. Экзотичен быт двора, великолепны съемки оператора Витторио Стораро. Девять «Оскаров» просто так не дадут. (Иванов М.)

После относительной неудачи "Трагедии смешного человека" Бернардо Бертолуччи пытался найти для себя новые темы, иные подходы к материалу. Так появился грандиозный замысел "Последнего императора" - масштабной фрески из китайской истории ХХ века. Судьба последнего императора Китая из роскошного дворца, попавшего в сибирский лагерь, прошедшего "перевоспитание" приснопамятной "культурной революции" 60-х и скончавшегося в тиши и забвении, дала повод для экранного воплощения излюбленных философских тем Бертолуччи. Таких, как предначертанность и переменчивость человеческих судеб, цикличность хода Истории, недостижимость идеала... В фильме замечательно играют китайские актеры. Единственной европейской звездой фильма был Питер О'Тул, сыгравший английского наставника китайского императора... "Последний император" заслуженно получил 9 Оскаров ... по различным номинациям, включая наиболее престижные. (Александр Федоров, «Кино-Театр.ру»)

[...] За триумфом следует спад, и в конце 1970-х - начале 1980-х Бертолуччи не везет с вниманием критики и зрителя. Инцестуальная сказочка «Луна», куда он запихнул и американских скейтеров, и античную трагедию на оперных подмостках, была оплевана всеми - от Роджера Эберта до Андрея Тарковского. Очередная «социалистическая» притча «Трагедия маленького человека» тоже не нашла особого отклика в сердцах трудящихся. Тогда Бертолуччи покинул Италию, чтобы стать режиссером мира. Следующее его кинозаявление было мощнее бомбы. «Последний император» оказался самым цельным, помассивнее «Двадцатого века», творением Бертолуччи, где наконец сошлись все амбиции автора грандиозных исторических полотен и певца неумирающей надежды маленького человека. Фильм итальянского ... режиссера про едва оправившийся от культурных революций коммунистический Китай, получивший американский «Оскар», - вот настоящее искусство глобализма. В нем Бертолуччи словно оправдывается за идеологические перегибы юности, показывая миру настоящее лицо маоизма. [...] (Андрей Гореликов. «Последний мечтатель: Памяти Бернардо Бертолуччи», «КиноПоиск»)

История всегда жестоко расправлялась с последними государями. Русский был расстрелян, французский обезглавлен. Но, может быть, самой жестокой оказалась участь последнего императора Китая: ему сохранили жизнь. Из 62 лет этой жизни 44 года Пу И провел в застенках - в прямом и переносном смысле: 16 - в Запретном городе, 14 - в качестве правителя Маньчжоу-Го, 4 - в советском плену, 10 - в китайском концлагере. На воле он находился 18 лет: до трех - в отчем доме, семь лет в эмиграции в Тяньцзине и последние восемь лет - в качестве садовника пекинского ботанического сада. Тот факт, что Пу И оказался женатым ... в 14 лет, а впервые самостоятельно почистил зубы в 45, когда в тюрьме его разлучили со слугой, - штрихи, довершающие парадоксальную картину этой парадоксальной судьбы. На воссоздание этой судьбы ушло 23 миллиона долларов и 6 лет жизни режиссера: только основная декорация заняла 250 акров земли; для фильма понадобилось 19 тысяч статистов, не считая солдат китайской армии, 60 актеров первого плана из разных стран, 200 техников, 9 тысяч костюмов. И при всем этом гигантизме «Последний император» - один из редчайших примеров в кинематографе (на памяти лишь еще один такой - «Гражданин Кейн»), когда все выразительные средства - драматургия, монтаж, изобразительный ряд, свет, цвет и т. д. - подчинены одной цели: созданию образа героя. Бертолуччи - режиссер человеческих судеб, а не судеб человечества, поэтому его картина - о человеке, рожденном императором, бывшем им, но так и не ставшем. Человеке-символе, превращенном в марионетку, прошедшем три исторические эпохи, чуждом - каждой. Им управляет не логика, а статика характера. И шелковые одеяния, и франтоватый костюм плейбоя одинаково ловко сидят на его стройной фигуре. Но столь же естественно выглядит на нем и телогрейка заключенного, и бежево-серая униформа китайца времени «культурной революции». Кто он? Гениальный актер, к лицу которою пристает любая маска? Уникальная бесхарактерность или редкая выдержка управляют им? Картина кажется огромной пирамидой, под которой погребены останки. Пу И был мумией при жизни. Он стал легендой после смерти. [...] («Видео Дайджест», 1991)

История как психология, или «Жертвоприношение». Со времен «XX века» постановочные навыки Бертолуччи стали еще более совершенными. Сейчас о другом. О том, что эволюционирует не только выступающее на первый план фактурное богатство, киноматерия, но и содержательный пласт, последнее время существующий в кинематографе Бертолуччи как любимое, но неродное дитя. Если в «XX веке» индивидуальные судьбы героев были истолкованы как псевдонимы определенных социальных схем, то в «Императоре» индивидуальная судьба Пу И (моногерой!) фокусирует собственно психологические аспекты бытия человека в истории вне каких-либо скорых социальных оценок. Психологический ракурс позволяет отчетливо рассмотреть трагедию отчуждения человека от истории, самопроизвольное ее развитие, уже не зависящее даже от ... воли императора. В содержательном плане герой интересует режиссера, конечно же, не как «обломок империи», не как диковина чудом уцелевшего средневековья, а как метафора безвластия человеческой власти в истории. Своеобразным символом картины стал кадр, на котором мальчик-император беспомощно стоит перед гигантскими закрытыми воротами резиденции, воротами в мир Большой истории, воротами «запретного города». И может быть, один из самых психологически сильных эпизодов картины - финал. Отбыв заключение за все свои неудачные попытки как-то овладеть историей, Пу И уже в маоистском Китае приходит в императорский дворец, ставший музеем. Пустота и тишина там, где еще в начале века творился торжественный церемониал. Пу И подходит к священному трону Дракона и из потайного, только ему одному известного места извлекает некогда, еще в детстве, припрятанную коробочку с кузнечиком. С тихой радостью Пу И передает свою реликвию китайскому пионеру, заглянувшему в уже мертвый мир «запретного города». Наверное, эта сцена могла бы вызвать умиление и даже показаться излишне сентиментальной, если бы не трагическая нота: несопоставимы масштабы - человек и история, коробочка с кузнечиком и трон Дракона. Речь теперь не идет о противостоянии невидимой всевластной силе. Никакого титанизма. Человек - песчинка в море. А море само знает, где и когда устраивать бурю, где и когда - цунами. (Лев Карахан. «Искусство кино», 1989)

Философская историческая драма. Разочаровавшись в современной политике и культуре Европы, не желая даже работать на этом континенте, выдающийся итальянский режиссер Бернардо Бертолуччи отправился в Китай, к тому же заручившись поддержкой британского продюсера Джереми Томаса, на счету которого была такая заметная лента «азиатской тематики», как «Счастливого Рождества, мистер Лоренс» японца Нагисы Осимы. А Бертолуччи решил перенести на экран историю жизни последнего китайского императора Пу И, написанную им самим, а также воспоминания англичанина Реджинальда Джонстона, который был учителем и советником властителя, в общем-то, никогда не обладавшего реальной властью. В 1908 году, в возрасте трех лет, Пу И был отобран у матери и ... доставлен в Запретный город, чтобы стать номинальным императором Китая, а фактически - узником собственной роли. Хотя тогда еще сохранялся по традиции старинный ритуал почитания и преклонения перед властителем Поднебесной, но уже не имел никакого значения за пределами недоступной для прочих резиденции, поскольку в 1911 году в стране была провозглашена республика. И вплоть до 1924 года, когда республиканские войска заняли Пекин, а Пу И был изгнан, он оставался своего рода «высокопоставленной марионеткой», как и позже, в 1931 году, когда согласился на пост правителя Маньчжурии в условиях японской оккупации. Потом, после победы народной революции 1949 года, бывший император провел десять лет в тюрьме, а выйдя из нее, стал обычным садовником, пока не умер в 1967 году, кажется, впервые принадлежа только самому себе и ни от кого больше не завися. При всем визуальном богатстве, роскоши интерьеров и костюмов, пышности восточных церемоний (премии «Оскар» заслуженно получили художник-постановщик и декораторы, художник по костюмам и, разумеется, Витторио Стораро, постоянный оператор Бернардо Бертолуччи) «Последний император» все-таки остается эмоционально сдержанным произведением, не располагающим к особому сопереживанию. И словно не позволяет проникнуть в тайну заглавного героя, который существует на определенной дистанции - как от происходящего, так и от зрителей. Только однажды Бертолуччи, адаптировавший вместе с Марком Пиплоу, братом своей жены Клер Пиплоу, документальные записки о судьбе Пу И (еще один «Оскар» - за экранизацию), разрешил себе как бы авторскую подсказку, отступление от строгого стиля исторического повествования. Он дал возможность бывшему императору уже на закате собственной жизни вновь побывать в пустом и безлюдном Запретном городе, где пожилой Пу И выглядит словно турист-чужестранец, который случайно попал в этот музей под открытым небом. Ведь человек - всего лишь песчинка в бесконечном потоке Истории, перемолотая в жерновах неумолимого Времени. Но, как и в финале «Двадцатого века», режиссер оставляет героя наедине со своей индивидуальной памятью посреди вечности, не отбирая у него права хотя бы мысленно вернуться назад, в годы детства, чтобы испытать иллюзию, что все можно было сделать иначе. Примирение отдельного человека с большой Историей происходит в тот момент, когда старость будто рифмуется с детством, а небытие «после» с небытием «до». Только на этом экзистенциальном рубеже наступает освобождение от той навязанной роли, которая поневоле игралась на протяжении всей жизни. Созданная с постановочным размахом картина Бернардо Бертолуччи, который словно решил доказать, что тоже умеет делать величественное кино, рассчитанное на широкую публику, была с особым восторгом принята в Америке, где собрала $44 млн. (в пересчете по состоянию на 2008 год это составляет $74,3 млн.). «Последний император» удостоился девяти «Оскаров» (кроме уже упомянутых - премии за фильм, режиссуру, монтаж и оригинальную музыку, написанную интернациональным коллективом в составе японца Рюити Сакамото, англичанина Дэвида Бирна и китайца Су Кона, а также за звук). Помимо того, лента получила множество иных наград в разных странах - от Италии до Японии. Интересно, что в 1998 году Национальный совет кинокритиков в США специально отметил призом «Свобода выражения» полный режиссерский вариант «Последнего императора», который почти на час длиннее первоначально выпущенной версии. Оценка: 8,5 из 10. (Сергей Кудрявцев)

Желто-красный средневековый Китай с яркими синими пятнами женских платьев и зеленью деревьев. На громадной площади какие-то одномастные люди, похожие на протопанков, бьют поклоны под рявкающие команды начальника. Умирающей императрице зачем-то кладут в рот синий шар. Маленький мальчик, едва научившийся ходить, медленно семенит в направлении трона Поднебесной. Он придавлен величием громадного сооружения, в котором перебывало множество правителей и несколько династий. Через пару дней его коронуют, и он сядет в золоченый трон, а все вокруг будут исполнять его прихоти, и жизнь будет казаться ему бесконечной игрушкой в его руках. Он и не подозревает, что за стенами его дворца происходят вещи, которые не ... имеют ничего общего с его сладостным существованием. Придет время, и он узнает, что настоящая жизнь - это как раз то, что происходит снаружи. Три года снимал Бернардо Бертолуччи фильм об императоре Пу И - последнем на сегодняшний день китайском императоре. Три года - для такого фильма это совсем немного. Грандиозную задачу адекватной передачи восточных реалий, восточной атмосферы, восточного мировосприятия нельзя решить просто и быстро. Это только в фильмах про Брюса Ли Восток выглядит плоским. На самом деле в нем всегда - четыре измерения, и как-раз-то четвертое измерение и есть та единственная ценность, ради которой имеет смысл постигать законы этой страны. Художник, тем более европеец, который берется вскрыть вековые азиатские залежи, встает перед сизифовой задачей. Он не может показать четвертое измерение зрителю - это физически невозможно. Четвертое измерение можно только почувствовать. Для этого художник должен побывать в этой черной дыре. Судя по всему, Бертолуччи это удалось сделать. Во всяком случае, его Китай не просто видишь, но и чувствуешь, причем чувствуешь больше. Здесь все вечно и ничто не постоянно. Китай Бертолуччи - реальный и сказочный, воздушный и низменный, жестокий и романтичный, такой, каким его себе представляешь и одновременно шокирующе неожиданный. Он постепенно меняет цвет. Красок в мире императора Пу И становится все меньше и меньше. Наконец, попадая в среду маоистского режима, бывший император оказывается практически порабощен цветом хаки. Яркие краски куда-то безвозвратно ушли, и нет никакой надежды, что они вернутся. «Последний император» - фильм о взаимоотношениях человека и власти. Пу И правил в эпоху, когда верховная власть стоила не больше, чем стакан семечек. Старый Китай существовал только там, где жил Пу И. И этот огрызок истории медленно агонизировал - история неотвратимо уносила в прошлое очарование традиционного Китая, который обволакивает душу, как шелковое покрывало, под которым император устраивал эротические игры со своими двумя женами. В мире внутреннего дворца возникали бреши, куда врывались жестокие реалии другого Китая - сурового и беспощадного, где человеческая жизнь ценилась еще меньше, чем стакан семечек. Власть императора, и без того минимальная, становилась все более иллюзорной. Слуги падали перед ним ниц, но не выпускали его за пределы дворца. Это было даже хуже, чем золотая клетка, потому что приближенные императора воровали из его кладовых все, что могли. Способен ли правитель, выросший в таких условиях, устоять, когда ему представляется возможность стать главой реально существующего государства? Пусть оно создано на штыках японской армии, но оно обозначено на картах, и в нем правитель имеет подданных. Значит, это власть. Значит, можно жить дальше. Джон Лоун, которого я увидел в «Последнем императоре» в первый раз, прекрасно справляется с задачей показать эволюцию человека, которого швыряет от одного берега к другому. В своей карьере Пу И сменил множество масок - был и робким любовником, и неудачливым реформатором, и плейбоем, и марионеткой-мегаломаном, и политическим заключенным. Джон Лоун с его абсолютно бесстрастным лицом какими-то незаметными нюансами создает разные образы - абсолютно достоверные и психически выверенные. Конечно, хороши на подыгрыше и Джоан Чэнь в роли императрицы-наркоманки, и Питер О'Тул в роли шотландца-наставника. Но все-таки «Последний император» я воспринял как безусловное соло Лоуна. Бертолуччи снял фильм не только о власти, но и об утрате. Императорский Китай - волшебно красивая сказка, со временем - все более недостижимая. Она рушится под грохот выстрелов и крики агитаторов. Для того, чтобы почувствовать утрату, надо особенно остро ощутить прелесть того, что теряешь. Китай, в котором оказывается потерявший все Пу И, похож на мрачный хаос. Последнему императору оставалось создать волшебную сказку, подобную стране своего детства, в собственной душе. Обрести внутреннюю гармонию, которая притупила бы горечь утраты. Возможно ли это? На этот вопрос и пытается ответить великий режиссер. (Джон Сильвер)

Бернардо Бертолуччи и в юности все-таки не отличался крайним радикализмом - не принимал безоговорочно и не проводил (во всяком случае в кинематографическом творчестве) лозунги контестации. Но, безусловно, являлся представителем того движения итальянской (шире - западноевропейской) интеллигенции, о котором поведал его коллега Марко Беллоккьо в сатире с язвительным и исчерпывающе точным названием «Китай близко». «Последний император» лишь на первый, поверхностный взгляд символизирует собой уход выдающегося режиссера от родных реалий, погружение в чужую (чуждую?) историю: ведь ни репортер Дэвид Локк1, ни супруги Порт и Кит Морсби из следующего произведения Бертолуччи, «Под покровом небес» (1990), все-таки не смогли убежать от себя и предначертанной ... судьбы, попытавшись без остатка раствориться в иной культуре... Конечно, триумф «Последнего императора», который грозил разорить «независимого» английского продюсера Джереми Томаса, обойдясь в $23 млн., однако на волне восторженного признания у критиков и прочих кинопрофессионалов (чего только стоят девять «Оскаров»!) стяжал успех и у широкой публики2, в немалой степени обусловлен чуткостью художника на веяния времени. Бертолуччи, бесспорно, учел не только персональный опыт создания величественных кинофресок («Двадцатый век», 1976), но и особенности монументальных исторических суперколоссов, специфику Большого Голливудского Стиля. Массовки с неисчислимыми статистами, изображающими солдат республиканской армии, по указанию императора выдворяющих за пределы Запретного города толпы евнухов, или советских десантников, освобождающих от японских захватчиков Маньчжурию, не могут не поразить воображение. Все это сыграло огромную роль в сочетании с предвосхищенным автором резко возросшим интересом - модой? - к Востоку, тем более что образ советника Реджинальда Джонстона (Питер О'Тул во всем блеске классической английской драматической школы!), мудрого, доброго и вообще олицетворяющего собой лучшие проявления Запада, не позволил зрителям остаться сторонними наблюдателями, потеряться в лабиринте экзотических ритуалов и интриг. Какой прогресс в сравнении, допустим, с «55 днями в Пекине» (1955)! Символично, что именно Бернардо Бертолуччи оказался подлинным первопроходцем, получив всестороннюю официальную поддержку от властей КНР и даже косвенно поспособствовав эстетическому формированию нового (пятого) поколения местных кинематографистов. Ин Жочэн, изобразивший директора лагеря Фушунь, с усердием и настойчивостью, достойными самого Конфуция, пытающегося не просто подвергнуть Пу И наказанию, соразмерному индивидуальной вине, но при помощи труда и идеологического просвещения - именно перевоспитать его, который позже, в 1967-м, подвергнется незаслуженному унижению хунвейбинами, занимал тогда пост замминистра культуры страны. А Чэнь Кайгэ, представший в облачении капитана императорской стражи, испытает влияние маэстро в собственных постановках (в первую очередь в личном шедевре «Прощай, моя наложница», 1993 и в «Императоре и убийце», 1998). Нельзя не отдать должного богатейшей изобразительной и музыкальной культуре фильма, уникальному искусству «живописи светом», демонстрируемому оператором Витторио Стораро и позволившему наполнить глубоким, сокровенным смыслом каждый элемент интерьера, каждую деталь изысканных убранств императора и людей из его окружения. Учитывая вышеизложенное, остается лишь поражаться тому, как ловко режиссеру удалось избежать неоправданных художественных, политических и философских компромиссов, остаться искренним в своем исследовании, добиться ощущения удивительной внутренней гармонии, возникающей вопреки острому накалу событий. Болезненные жизненные перипетии и даже личная драма Пу И, с рождения оказавшегося безвольным заложником благородного происхождения, привилегированным узником и императором без империи3, все же не оправдывают стремление взять у судьбы реванш, возглавив марионеточное государство Маньчжоу-го и тем самым - поспособствовав варварской оккупации Родины, включавшей и печально известную резню в Нанкине, и эксперименты на людях в процессе создания биологического оружия, и даже... приобщение к опиуму и доведение до сумасшествия любимой супруги Вань Жун. Абстрактные рассуждения о роли личности в истории меркнут в сравнении с необходимостью сделать конкретный выбор и... беспрекословно принять все бремя ответственности, обусловленной этим выбором. Получив свободу и став обычным садовником, которого не узнают даже юные обличители империализма с красными цитатниками в руках, Пу И достиг того, о чем прежде не мог и мечтать, - счастья и внутренней умиротворенности, бесследно растворившись в роскошных покоях Запретного города. Это же ознаменовало спокойное, без сокрушений и неоправданной гордости, приятие автором собственного прошлого - прошлого со всеми его душевными порывами, заблуждениями, несбыточными мечтами, разочарованиями, неотъемлемого от истории родной страны. Бертолуччи, отдавший в фильме дань прекрасной восточной традиции почитания учителя, вне всякого сомнения, сам достоин этого высокого звания! Авторская оценка: 9/10. 1 - В высшей степени не случайно, что к сочинению той знаменитой ленты Микеланджело Антониони был причастен кинодраматург Марк Пиплоу, будущий единомышленник Бернардо. 2 - В заокеанском прокате кассовые сборы составили $43,98 млн, в Австралии - AUD 5,9 млн, а во Франции и ФРГ картина оказалась в лидерах проката, с посещаемостью в 4,728 млн и 3,07 млн человек соответственно. 3 - Вспомним пронзительный кадр, где он со всей силы швыряет любимого мышонка в запертые изнутри ворота Запретного города. (Евгений Нефедов)

Когда стало известно, что Бернардо Бертолуччи снимает свой новый фильм в Китае, это вызвало множество тянущихся из прошлого ассоциаций. Имя Бертолуччи тесно связано с судьбой поколения, прошедшего через 1968 год. Ранние его фильмы воспринимаются как художественный комментарий к эпохе, переполненной анархистскими страстями, но также не менее сильными лирическими переживаниями и рефлексиями. Одно было неотделимо от другого. Именно в 68-м появился фильм «Партнер», который на известной фабуле «Двойника» Достоевского иллюстрировал театральные идеи Антонена Арто. Это был театр, перенесенный на улицы, где странные типы носились с «бутылками Молотова» (самодельными бомбами), провозглашали революционные лозунги, являясь при этом не чем иным, как причудливой изнанкой ... реальности. Сама реальность исторического момента пряталась где-то между остовами интеллектуальных конструкций, но сегодня она прочитывается и расшифровывается безошибочно. О таких фильмах говорят, что они «датированы» или что они «остались в своем времени», и в данном случае это скорее комплимент. Бертолуччи дал определение целой эпохе, назвав еще в 1964 году первую свою большую картину «Перед революцией». Другое программное определение принадлежит режиссеру Марко Беллоккьо: его фильм «Китай близко» самим своим названием намекал, куда направлены взоры левой западной интеллигенции - от Сартра до начинающего студента. Прозрение, переоценка ценностей, освобождение от иллюзий наступили не сразу. Многое из того, что делал Бертолуччи уже в 70-е годы, можно было бы объединить в цикл «После революции»: в него вошли бы в первую очередь такие фильмы-метафоры, как «Последнее танго в Париже» и «Луна». В них еще сохраняется аромат романтической утопии, но преобладает горечь приобретенного опыта. «Последний император» тоже тяготеет к «послереволюционному» циклу. Но и в жанровом, и в композиционном отношении он строится иначе. Это, с одной стороны, кинороман, с другой - биографическая лента, и даже в известном смысле монофильм. Бертолуччи обрел идеального героя в лице последнего китайского императора Пу И и трансформировал факты его жизни в сюжетное древо большого эпического произведения, где ветвящиеся отростки все же близко примыкают к основному стволу. Но сам ствол лишен монолитности. Революция (имею в виду революцию не буржуазную, а коммунистическую) решительно рассекает сюжет жизни героя на две половины: «до» и «после». До - наследственное положение главы императорского рода, наставник - англичанин, дворцовые интриги, попытки следовать идеям просвещенной монархии, а в итоге - японский протекторат, в котором императору отведена роль марионетки... После - годы тюремного заключения, и далее - анонимное существование у самого дна общественной пирамиды... Фильм и начинается с отчаянных усилий героя обрести анонимность, раствориться в толпе военнопленных, а потом - свести счеты с жизнью, наложить на себя руки. Но его спасают и, хуже того, узнают: плата за исключительность и веление судьбы, лишь отметившей свой переломный пик. Главному герою предстоит теперь прожить в фильме, перед глазами зрителей, две жизни: одну - ретроспективно - перед революцией, другую - после нее. Все, что «перед», сделано по модели, двадцать лет назад впервые опробованной Бертолуччи в фильме «Конформист». Удивительное живописное богатство в реконструкции «допотопной» эпохи, причем не столько ее конкретных зримых деталей, сколько ее эмоциональной атмосферы, ее импульсов и дуновений, пронизывающих человеческую жизнь, отношения, нравы. Это не аналитический, а синтезирующий образ, и потому экзотика восточных дворцов лишь вносит дополнительный акцент, но не меняет общего впечатления от картины, напоминающей видение, сон, навязчивую грезу. Эпоха «перед революцией» наполнена тайной утраченного времени, и она же - как сжатая пружина, чреватая выплеском колоссальной энергии. Но, конечно, больше всех прежних картин Бертолуччи «Последний император» как развернутая эпическая сага напоминает (а напоминая, опровергает) пятичасовой колосс «XX век». Когда-то этот фильм завораживал своей взрывной экспрессией, народной характерностью типажей, витальностью образов земли, плоти, смерти, несущей обновление. Мифология аграрных культов, почти языческое преклонение перед стихийными силами, власть эротики над человеческими порывами... И рядом с этим - мощь крестьянской революции, слившейся с антифашистским движением и провозгласившей конец исторической роли класса хозяев. Пусть это утопия, длящаяся всего один день - 25 апреля 1944 года, когда Италия сбросила наваждение фашизма и люди поверили в начало новой эры. Но для Бертолуччи (каким он был еще в середине 70-х) этот день в неком метафизическом смысле выражает суть всего XX века, он как минимум равновелик ему, и можно было бы, пожалуй, даже повторить вслед за поэтом: «и дольше века длится день»... «XX век» - единственный из фильмов Бертолуччи, где действие длится и «до», и «после», но духовный концентрат происходящего ощутим лишь «во время» революции. «Последний император» занял в творчестве Бертолуччи такое же исключительное место. По-прежнему режиссера занимает сопоставление интимной судьбы, внутреннего саморазвития одного человека и глобального хода истории. В сущности, образ императора, каким он предстает в фильме, несет на себе отпечаток конформизма, но не в плане человеческого вырождения и биологической патологии, как в «Конформисте», а в духе социальной предопределенности, с какой эволюционирует помещик Берлингьери из «XX века». Впрочем, это касается главным образом первой половины «Последнего императора». Вообще в ней постоянно ощутимо присутствие цитат из «XX века», лишь обращенных в восточный контекст, своеобразно «перевернутых». Что как не такой вот перевертыш - сцена «любви втроем» императора и двух подруг его жизни? Она явно рифмуется с аналогичным эпизодом «XX века», где двое главных героев пытаются приобрести сексуальный опыт с проституткой. Бертолуччи остается живописцем нетрадиционной эротики, теперь, правда, уже и не столь откровенной, к тому же остраненной загадочностью китайских ритуалов. А весь большой фрагмент киноповествования, где марионеточный император перевоплощается в декадента и плейбоя, столь же очевидно перекликается с ретрокартинами «XX века» из эпохи муссолиниевского декаданса. И все же, полагаю, Бертолуччи снял свой новый фильм ради его второй половины. В ней обнаруживается стремление развить не эмоциональный, а философский аспект взгляда на революцию, на ее изгибы и парадоксы. Показывая своего героя в тюрьме с ее жестокими законами, автор фильма из вдохновенного живописца превращается в аскетичного рассказчика, отчуждаясь от страданий героя и оставляя ему лишь право на внутреннюю духовную работу. Эту работу он проводит не без помощи тюремного надзирателя, который не теряет надежды исправить его классовые пороки. Но вот, спустя годы, бывший император и теперь уже бывший заключенный, видит своего мучителя-воспитателя в толпе отлученных культурной революцией от власти коммунистов, гонимых - опять же «на перевоспитание» - хунвейбинами. И Бертолуччи - бывший контестатор и революционер - с образовавшейся дистанции тоже смотрит на свою молодость, когда казалось, что «Китай близко», совсем рукой подать. Все повторяется, и все обращается своей противоположностью! Власть положения, богатства, идеологии преходяща, а устойчивы только результаты выстраданной человеком внутренней свободы. Последний китайский император освобождается из-под гнета обстоятельств и обретает смысл собственного существования, когда он - нищий старец -заходит в принадлежавший ему когда-то сказочный дворец и замирает перед его музейным великолепием. Выходит, что Бертолуччи проповедует смирение? Скорее, он констатирует бесплодность человеческих усилий как полностью приспособиться к ходу истории, так и радикально изменить его. Но это не значит, что от человека ничего не зависит. Просто мудрость приходит чаще всего слишком поздно. Поздно для того, чтобы исправить свои ошибки. Но никогда не поздно, чтобы их осознать и за них расплатиться. Этот вывод, похоже, звучит пессимистично, но сама картина, как никогда раньше, дышит спокойной гармонией. Бертолуччи уже не первый год как отказался от крайних идей «прямого» политического кино. «Сегодня надо уметь передать эмоции без элемента провокации - говорит он. - Камера не автомат, и не следует использовать ее в качестве оружия». Теперь Бертолуччи соединяет в единое целое дорогое костюмированное зрелище и философскую притчу на историческом материале. Он долго выискивал этот материал. Как и в свое время для Антониони, путешествие на Восток было для него бегством. Бегством от исчерпанности того круга проблематики, который он добросовестно прошел у себя на родине. Он чувствовал настоятельную потребность размяться на другой площадке. Сначала хотел экранизировать «Удел человеческий» Андре Мальро, но не сумел получить денег. Уже в процессе производства голливудские продюсеры чуть не закрыли «Последнего императора» из-за финансовых трудностей. Но Бертолуччи непременно хотел сделать суперпостановочный фильм для международного рынка: он всерьез переживал, что зрители перестают смотреть европейское кино. И сознательно пошел на альянс с Голливудом, который отплатил ему в итоге целой коллекцией - девять «Оскаров» и мировым прокатом. Некоторые в связи с этим упрекали итальянского режиссера в том, что он вроде как вступил на стезю компромисса. Причем не только с голливудскими, но и с китайскими идеологами. Картина разочаровала как леваков, жаждавших любезного им революционного пафоса, так и тех, кто хотел увидеть более критичное изображение новой китайской истории, а императора представить ее невинной жертвой. Ни то, ни другое не входило в намерения Бертолуччи, достигшего фазы спокойной уравновешенности и не боящегося упреков в конформизме. Получив разрешение на съемки в Китае, и даже в тех реликтовых исторических местах, куда обычно не пускают иностранцев, режиссер намеренно избегал политических осложнений. Не из боязни, а потому что в его планы действительно не входило «разоблачать» ни китайских революционеров, ни Советскую Армию, взявшую императора в плен и передавшую его в руки новых властей Китая. Бертолуччи ставил перед собой совсем иную философскую и художественную задачу. Он был, по его признанию, заражен тысячелетней мудростью китайцев и хотел показать, как через все исторические катаклизмы сохраняется непрерывность их культуры. В самом китайском коммунизме он ощутил немало от конфуцианства - хотя бы ту же идею исправления человека. И постарался подойти к историческим и географическим реалиям предельно объективно. Он отдавал себе отчет, что постижение европейцем такой страны, как Китай, все равно обычно поверхностно. Но сделал все, что мог. Главное в этом фильме для Бертолуччи было отрешиться от «западных предрассудков». Он не хотел ошибиться даже в малейших деталях - как, например, китаец заходит в дом, как закуривает сигарету. Его поразило настойчивое впечатление, что люди здесь, кажется, всегда улыбаются. Он искал разгадку этой улыбки, не менее таинственной, чем у Джоконды. Конечно, нет оснований полагать, что режиссер, столь прочно стоящий на ногах, полностью сменил свое ощущение мира. Он по-прежнему верен многим элементам «оперной» эстетики, воспринятой от Висконти, но употребляемой скорее не как цель, а как средство. Он, как и раньше, внедряет в свой фильм «размышления о кино», роднящие его с Годаром и Антониони. И все же Бертолуччи сегодня более, чем когда бы то ни было, «другой». Наверное, потому, что он пережил не только возрастной и творческий кризис, но и кризис целой эпохи. Эпохи, отринувшей экстремизм иллюзий и вновь выдвинувшей на первый план работу по гармонизации личности и культуры. (Андрей Плахов)

Этот фильм я смотрел в кино во время показа фильмов Московского международного кинофестиваля, и впечатление он произвел очень сильное. Пу И, которого, как я помню, в советский период всегда высмеивали историки и пропагандисты, здесь выглядит трагическим и нередко вызывающим сочувствие героем. С самого детства он оказался заложником своего, казалось бы, высокого происхождения и так и не сумел преодолеть навязываемую ему всю жизнь чужую волю. (Борис Нежданов, Санкт-Петербург)

Пожизненное заключение. Эпическая сага о последнем китайском императоре Пу И (1905 - 1967), пережившем три исторические эпохи и проведшем в застенках 44 года из 62-х лет своей жизни. Сначала в Запретном городе, затем в роли правителя в Маньчжоу-го, потом в советском плену и плюс в китайском концлагере. Драматизм особого рода судьбе Пу И придавал тот факт, что он стал императором в 1908 году, то есть в возрасте трех лет. А уже в шесть лет Пу И пережил первую эпохальную революцию, когда в Китае была провозглашена республика. Подробно показывая именно детские годы, предшествовавшие появлению государства нового типа, Бертолуччи будто стремится проникнуть ... в тайну «утраченного времени». Ибо потом наступает эпоха, когда все обретает свою полную противоположность, все, кроме осознания внутренней свободы. На примере судьбы Пу И режиссер стремится утвердить тезис о тщетности и бесплодности человеческих усилий как приспособиться к ходу истории, так и самому что-либо в ней изменить. Сопоставление глобальных исторических катаклизмов с судьбой 'вечного' затворника давало Бертолуччи возможность, с одной стороны, продолжить разработку ключевой темы своего творчества, посвященного анализу влияния революционных преобразований на ход истории. А с другой - отразить тот непреложный факт, что, несмотря на множество глобальных социальных изменений, Китаю удалось сохранить непрерывность многовековых традиций. Задействовав едва ли не рекордное в истории кино число статистов - 19 тысяч человек и 60 актеров только лишь на основные роли, великий итальянец снял фильм, в первую очередь, о конкретной человеческой судьбе, чему и была подчинена вся глобальность этого суперколосса. Бертолуччи вполне достойно распорядился огромным для неголливудского производства капиталом, сняв по книге воспоминаний англичанина Реджинальда Джонстона величественную эпопею. Уже после объявления претендентов на 'Оскар' стало понятно, что главным фильмом года академики назначили 'Последнего императора', выдвинутого по максимальному числу номинаций. Все потому, что картина наилучшим образом отвечала представлениям о так называемом 'большом стиле'. Четыре оставшихся претендента на главную статуэтку - 'Роковое влечение', 'Теленовости', «Надежда и слава», 'Очарованные луной' - на его фоне выглядели явно неконкурентоспособными. (Малов-кино)

Прекрасное наваждение Бертолуччи, или Повелитель пустого театра. Император - трехлетний коронованный малыш, плескающийся в ванне и хихикающий над слугами. Император - разбалованный мальчик, неразумно пользующийся властью и желающий продемонстрировать всем свое превосходство. Император - влюбленный подросток, начинающий осознавать свое место в мире. Император - статный юноша-реформатор. Император - мужчина, изгнанный из города. Император - плейбой. Император - марионетка. Император - заключенный. Император... старик, обретший покой. Запретный город. Именно там и правил Пу И, последний из династии Цин, веками господствовавшей на землях Китая. Абсурдность положения юного повелителя заключается в том, что выйти за пределы своих владений он не имеет права. Видеть ... мир «за стеной» ему запрещается. Пу И абсолютно свободен, но лишь в границах Запретного города. «Я думаю, император - самый одинокий юноша на свете» - утверждает его английский наставник Реджинальд Джонстон (Питер О'Тул). «Откройте дверь!» - восклицает беспомощный Пу И, когда очередной, с трудом найденный смысл жизни скрывается за воротами. Маленького, отрешенного от мира императора не учат жить в Запретном городе. Ведь слуги, на то и слуги, чтобы исполнять самые безрассудные прихоти, а не открывать юному правителю суровые реалии бытия, в которые он с головой окунается, когда его давняя мечта вырваться наружу, наконец, осуществляется. Теплота и феерия Запретного города на протяжении фильма вступает в жесткий контраст с серыми тюремными буднями бывшего императора, где тот после неудачной попытки самоубийства, вынужден рассказывать историю своей жизни. Исповедь, свидетелями которой мы становимся - исповедь вовсе не повелителя, а человека. Жизнь императора - сплошная цепь потерь. Мама, друг-мышонок, учитель, вторая жена, императрица... Причиной тому служили разные вещи: начиная с жестокости самого Пу И и заканчивая политическим заговором. Власть - это иллюзия, за которую ему приходится платить свободой и которую он раз за разом пытается воссоздать после изгнания из Запретного города. Из-за соблазна величия он и попадается в ловушку японцев, в руках которых становится марионеткой и, в конце концов, Пу И не кто иной, как раб своего желания править. В «Последнем императоре» Бертолуччи переосмысливает понятия «историческая личность» и «история», где первое становится заложником второго. Человек не в силах повлиять на непрерывное течение жизни. Пу И как личность мы воспринимаем лишь в конце, когда перед нами предстает улыбчивый старик с печальными глазами. До этого он только часть системы, продолжение династии. Слово «последний» в названии картины - жестокая констатация невозможности возврата к былому величию. Эпоха завершается, и мир открыт для нового, а «человек из прошлого» растворяется там, где тысячелетиями умирали его предки. Век перемен навсегда вытеснил традиционный уклад жизни и в 1987-ом итальянский маэстро осознает, что личность играла лишь роль массовки грандиозном спектакле госпожи Истории. В прекрасном наваждении Бертолуччи непрерывно граничат хладнокровие и страсть, разум и желания, чувство долга и отчаянное стремление вырваться на волю, а за всем этим таится маленькая душа великого императора. (AnnieRobinson)

Представьте себе идеальное государство с монархическим режимом. Люд носит императора и его имя на руках, видит его по праздникам, а слышит о нем каждый день, люди ему покланяются, выходят на улицы отмечать его день рождение и все это под (условно) синими флагами. А теперь представьте себе идеальное государство коммунистического режима с культом личности. Общество, одетое как один, носит своего лидера, насажденного как культ личности на руках, видит его портрет каждый день, а слышит о нем каждую минуту, люди ему поклоняются, выходят на улицы отмечать его день рождение и день труда, и все это под (условно) красными стягами. Разница во взглядах ... на эти два режима у простых смертных представителей общества велико? Да не очень-то. И вот Китай прошел через это за короткое время, изменив свои взгляды, складывающиеся тысячи лет, правда, до идеального мира не дошло, не до не после революции и свержения императора. Об этом-то императоре Пу И, и снял когда-то в 80-х годах прошлого века свой фильм «Последний император» итальянский кинорежиссер и поэт Бернардо Бертолуччи, фильм, который удостоился 9 Оскаров, в том числе и за лучший фильм и режиссеру, согласитесь впечатляюще. Фильм рассказывает об истории жизни последнего китайского императора, о том, как он, еще не научившись завязывать себе шнурки, был провозглашен императором, о том, как, уже не научившись завязывать себе шнурки был свергнут, обвинен в военных преступлениях и арестован. Повествование фильма режиссером была проведена вообще выше всяких похвал, начало: тюрьма - заключенный N831 - уборная - перерезанные вены - отражение в зеркале. И, не говоря ключевой фразы: «говорят, перед смертью проносится вся жизнь», перед глазами героя проносятся ключевые эпизоды жизни, а позже возвращают его в настоящее, в камеру, где есть те, кто всегда поможет завязать шнурки, в комнату допросов, где перед следователем нужно рассказать о своем прошлом, и снова в прошлое, где осталась жизнь или же не осталась. Детство у Его Величества было тяжелое, оторвав от матери, его отправляют в закрытый для посторонних город, где молодой император должен править, не покидая пределов города. Однако, странно, монарх не видит и почти не слышит ничего о своем народе, а растет он быстро, тут же появляется наставник для Его Величества шотландец, в исполнении Питера О'Тула, который никогда не бывает лишним, особенно в историческом фильме. Он становится для императора лучшим другом, возможно даже единственным другом, а то вокруг одни женщины и евнухи, которые только и думают, чтобы стащить из императорского склада. А жизнь за стеной тем временем бурлит рекой, революции, новое руководство у нового государства, император остается руководителем уже почти не существующего государства (привет Михал Сергеевичу), но, как известно пришедшие во власть из «ниоткуда» люди быстро становятся жертвами своего положения, и уже набив карманы сами должны бежать, а тут как некстати, и международные конфликты, и император уже не маленький. Но, даже став взрослым, он остается марионеткой в руках других, если сначала им управляла армия евнухов, то теперь настал черед Японской империи, став у руля такого же государства - Маньчжоу-го, на северо-востоке Китая, которое просуществовало 13 лет, под фактическим руководством Японии и освобожденное от него только благодаря нашей Красной Армии. Несмотря, что рядом постоянно проходят разные военные конфликты, в фильме их нет, за все два с половиной часа, пару выстрелов и немного хроники, это хорошая находка, не представляю, как Бертолуччи удержался от соблазна показать ужасы революции и войны, могло получиться очень эффективно. Сцены с главным героем превосходны, актер очень натурально играет, на его лице вся боль власти, ослепление этой властью, отсутствие ненависти к революционерам, благодарность другим людям. Человек, привыкший с детства командовать, научился с годами быть благодарным, может, это ему и не легко далось, все-таки жизнь у него была тяжелая, у него было счастья обреченностью власти и несчастья лишения ее, а позже и свободы. А все-таки, потеряв свою свободу, он был свободнее, чем, когда правил целым государством. Очень хороший фильм, несмотря на вяло текучесть, и долгий хронометраж фильм должен был понравиться тем, кому нравится драма одной личности. А тут еще и красивая китайская музыка, не говоря уже про декорации, в очень красивом китайском стиле. Фильм завораживает, но очень уж устаешь при его просмотре, а к концу становится жаль, что все прошло. (VasekVVV)