ДЕВОЧКА И ЭХО (1964)
PASKUTINE ATOSTOGU DIENA

"Девочка и эхо" ("Последний день каникул"). Фильм о честности и предательстве в детской дружбе. Любящая одиночество юная героиня знакомится с мальчиком, который кажется ей умнее и добрее других ребят. Они начинают дружить, и девочка открывает мальчику свою тайну - скалу, с которой доносится эхо. Но вскоре, пытаясь войти в компанию подростков, своих сверстников, мальчик предает их дружбу...

Вика, прожившей у моря целое лето, пора уезжать. Она ждет отца, который должен ее забрать. Девочка в последний летний день узнает и слабую горечь расставания, и острую боль от слабоволия и торопливого предательства мальчишки - ее товарища последнего дня у моря. Он расскажет толпе мальчишек секрет ее эха, и вся компания пойдет по тропинке наверх, чтобы эхо что-нибудь прокричало и для них. Но эхо будет молчать...

Ромас (Валерий Зубарев) приехал с родителями на морское побережье и тут познакомился с Викой (Лина Бракните), которая живет у дедушки (Каарел Карм), пока ее папа (Бронюс Бабкаускас) работает на строительстве, ребята быстро подружились, тем более что у Вики оказалась такая удивительная тайна - она нашла самое лучшее место, где отзывается самое удивительное эхо. Встретившись с группой ребят, которые развлекаются тем что ныряют в глубину за крабами, Ромас пытается с ними подружиться, но его не принимают. Оказавшись трусом и не защитив Вику от ребят в трудной ситуации, Ромас пытается доказать всем, что он тоже чего-то стоит. Он ныряет в прибой и достает из глубины двух крабов, но на его победу уже всем наплевать. Смелый человек, это тот который смелый всегда. А не только для вида...

МКФ В ЛОКАРНО, 1965
Победитель: Специальная премия жюри «Серебряный парус» (Арунас Жебрюнас).
МК ФИЛЬМОВ ДЛЯ МОЛОДЕЖИ В КАННАХ, 1965
Победитель: Гран-при (Арунас Жебрюнас).
КФ РЕСПУБЛИК ПРИБАЛТИКИ, БЕЛОРУССИИ И МОЛДАВИИ, 1965
Победитель: Приз за режиссуру (Арунас Жебрюнас), Приз за лучшую операторскую работу (Йонас Грицюс), Приз за лучшую работу звукорежиссера.
ПРЕМИЯ ЛЕНИНСКОГО КОМСОМОЛА ЛИТОВСКОЙ ССР, 1970
Лауреат: Режиссер Арунас Жебрюнас (за постановку фильмов для детей и юношества, в том числе и за фильм «Девочка и эхо»).

По мотивам рассказа Юрия Нагибина «Эхо».
Большую часть картины снимали в Коктебеле и на Карадаге (Крым). "Коктебель дал фильму море, горы, пустынный пляж и наполненные таинственным, разноголосым эхом ущелья" - Юрий Нагибин.
Первая роль в кино Лины Бракните.
Оператор Йонас Грицюс: "Приступая к съемкам сцены в телефонной будке, я пытался что-то возразить режиссеру по поводу сыплющихся из испорченного автомата монет. Сейчас, по прошествии стольких лет, после того, как эта сцена стала моей любимой и стоит в ряду тех сцен, участие в которых греет сердце и тешит самолюбие, уже трудно вспомнить те аргументы, которые я, очевидно, с позиций «пупкового реализма» (сущность метода заключается в том, что камера крепко прижимается к пупу снимающего и с этой неизменной точки фиксируется все многообразие нас окружающей жизни), высказывал перед съемкой. Жебрюнас был непреклонен. На вопросы «Как, почему, зачем?» он твердо отвечал «Не знаю, Йонас. Не могу объяснить. Но так надо». И он оказался прав. Это был не последний случай, когда Жебрюнас не мог мне растолковать» как, почему, зачем?». Но неизменно в результате он оказывался прав".
Премьера: март 1965 (Вильнюс), 30 декабря 1965 (Москва).
Хотя фильм был удостоен множества международных премий, в Советском Союзе он демонстрировался крайне редко, и то в утренние часы и в небольших кинотеатрах.
Название в прокате Литовской ССР - «Paskutine atostogu diena» (Последний день каникул).
Фильм дублирован на к/ст. «Ленфильм». Режиссер дубляжа: Т. Родионова; звукорежиссер: С. Шумячер. Роли дублировали: Л. Петрова (Вика), Вадим Садовников (Ромас).
Прокат в СССР: 5,8 млн. зрителей.
Поэтичная душа девочки и фигура старого рыбака создают очень интересную перекличку с ранее поставленным советским фильмом «Алые паруса» (1961), где сыграли Василий Лановой и Анастасия Вертинская.
Арунас Жебрюнас (род. 8 августа, 1931, Каунас) - советский литовский кинорежиссер, сценарист и художник. В 1955 году окончил Вильнюсский художественный институт. До того, как прийти в кино, был архитектором и художником. В кино начинал работать как художник кинофильмов «Юлюс Янонис» (1959). Первая режиссерская работа - фильм «Последний выстрел» (1960). В 1970 году стал лауреатом премии Ленинского комсомола Литвы. Заслуженный деятель искусств Литовской ССР (1979).
Йонас Грицюс (Йонас Аугустино Грицюс) (род. 5 августа, 1928) - советский литовский кинооператор. Сын литовского писателя Аугустинаса Грицюса (1899-1972). В 1954 году окончил операторский факультет ВГИКа (мастерская Б. Волчека). Работал на киностудии "Ленфильм" ассистентом и вторым оператором у А. Москвина, вторым оператором у В. Фастовича. С 1958 года - оператор-постановщик Литовской киностудии. Председатель Оргбюро, затем первый секретарь Союза кинематографистов Литовской ССР (1963-1968), председатель Союза кинематографистов Литовской ССР (1981-1988). Директор Литовской киностудии (1978-1989). Преподавал на Кафедре кино и ТВ Академии музыки и театра (Вильнюс). Признание и награды: 1960 - Государственная премия Литовской ССР (фильм "Последний выстрел (в к/а Живые герои)"); 1960 - КФ республик Прибалтики, Белоруссии и Молдавии (приз за лучшую работу оператора, фильм "Последний выстрел (в к/а Живые герои)"); 1964 - Диплом 1-го Всесоюзного кинофестиваля за лучшее изобразительное решение, фильм "Шаги в ночи"; 1965 - КФ республик Прибалтики, Белоруссии и Молдавии (приз лучшую работу оператора, фильм "Девочка и эхо"); 1965 - МКФ в Локарно (приз "Серебряный парус", фильм "Девочка и эхо"); 1967 - Государственная премия СССР (фильм "Никто не хотел умирать"); Народный артист Литовской ССР (1978); 1981 - ВКФ (приз Министерства культуры Литовской ССР за высокую культуру изображения, фильм "Путешествие в рай"); 1985 - Государственная премия Литовской ССР (фильм "Отряд"); Орден Великого князя Литовского Гедиминаса (1997); Почетный доктор ВГИКа (2004).
Юрий Нагибин (3 апреля 1920, Москва - 17 июня 1994, Москва) - русский писатель-прозаик, журналист и сценарист. Подробнее - http://ru.wikipedia.org/wiki/Нагибин,_Юрий_Маркович.
Лина Бракните (Пакнене, после замужества) (род. 19 ноября, 1952, Вильнюс) - актриса советского кино. Первая работа в кино - главная роль в фильме «Девочка и эхо». Через два года Алексей Баталов, просмотрев сотни претенденток на роль Суок в фильме «Три толстяка», выбрал ее. Потом был еще один замечательный фильм - «Дубравка». Лина сыграла в нем главную роль, за исполнение которой была удостоена приза за лучшую женскую роль на Республиканском КФ в 1967 году. Игру Лины Бракните отличали искренность, удивительная естественность перед камерой и яркое воплощение образов. Фильмография: 1964 - Девочка и Эхо (Вика); 1966 - Три толстяка (Суок); 1967 - Дубравка (Дубравка); 1971 - Море нашей надежды (Таня); 1972 - Последний форт (Кристин). В кино с тех пор не снималась. Лина Бракните: "Во ВГИК поступать мне не хотелось, надо было уезжать из дома, а я и так к тому времени наездилась. Поэтому со спокойной душой поступила на исторический факультет Вильнюсского университета. Меня интересовала античная история, актерство же только отвлекало от любимого занятия. После окончания работала в библиотеке научного института (в отделе раритетов библиотеки Института истории АН Литвы). А сейчас я помогаю мужу, он - известный в Литве фотограф и книгоиздатель Раймондас Пакнис".
Интервью с Линой Бракните и фото («Экспресс газета», 2009) - https://www.eg.ru/culture/13210/.
Кадры фильмов с участием Л. Бракните - http://childactors.narod.ru/linabraknite.html.
Валерий Зубарев (род. 28 октября, 1952) - советский актер. C 7 лет снимался в детских и юношеских фильмах. Попытка после окончания школы по настоянию родителей поступить во ВГИК закончилась для Валерия Зубарева неудачей. Окончил торговый техникум. Работал продавцом, заместителем директора и директором магазина. В настоящее время руководитель фирмы по легкогрузовым перевозкам. От предложений продолжить актерскую карьеру категорически отказывается.
Бронюс Бабкаускас (9 апреля 1921, Пильвишкяй - 21 октября 1975, Паневежис) - литовский советский артист театра и кино, народный артист Литовской ССР (1965). В 1935-1938 годах служил в акционерном обществе «Гер Ма По» (Каунас). В 1940 году окончил Каунасскую актерскую студию у выдающегося литовского режиссера Юозаса Мильтиниса, в том же году Бабкаускас вступил в труппу организованного Мильтинисом театра в городе Паневежисе. Актер драматического театра в городе Паневежисе. Актер многогранных актерских возможностей. Психологические роли в пьесах Ибсена и Гауптмана уживались в репертуаре Бабкаускаса с бытовой характерностью героев Розова и Шолохова, с комедийными персонажами Бомарше и Лабиша. Признание и награды: Заслуженный артист Литовской ССР (1954); Народный артист Литовской ССР (1965); Премия за лучшую мужскую роль в фильме «Чужие» на КФ республик Прибалтики, Белоруссии и Молдавии 1962 года.

1. Последний день гостит Вика у своего дедушки-рыбака. Сегодня должен приехать ее отец, а ей не хочется уезжать. Утром дедушка уходит в море проверять сети, а Вика бродит по берегу и разговаривает со своими друзьями-скалами. На берегу мальчишки из прибрежного поселка решают, кто должен быть вожаком в их компании. Вика замечает, что заводила обманывает приятелей: меченого краба, которого должен поймать в море будущий вожак, он прячет в камнях, а в море бросает простого. Вика достает краба из тайника и раскрывает обман. Здесь же на берегу она знакомится с Ромасом (Валерий Зубарев). Он только на один день приехал на побережье и пока никого не знает. Вдвоем они бродят по берегу, и Вика под «страшным» секретом рассказывает Ромасу о своей удивительной коллекции - эхо в горах, звонкое и трехголосое, как зов трубы, и рассыпающееся, как горох... Но вот Ромас из-за насмешек ребят смалодушничал - не подал платье Вике, сидящей голышом в воде. И даже ребята презрительно обозвали его «слизняком». Чтобы завоевать у них доверие, он ведет ватагу в скалы и хвастает только что узнанной тайной. Но эхо молчит... Приехавший за Викой отец встречает в скалах плачущего Ромаса - его чуть не побили за вранье мальчишки. Их совместные попытки вызвать эхо тоже не увенчались успехом. Перед отъездом Вика берет с отца клятву вернуться сюда на следующий год... Ромас, доставший меченого краба даже в разбушевавшихся волнах, пытается убедить Вику, что он не трус, что теперь он будет вожаком, но Вика не прощает предательства. («Wikipedia»)

2. Летом девочка Викторина, Витька, гостит у деда, который по утрам уходит в море на лодке ловить рыбу, она трубит в рог на восходе солнца и не хочет уезжать. Мечтательная девочка больше всего любила одиночество и, как всегда, купалась голой в морских волнах. И однажды на берегу познакомилась с мальчиком, подружившись, она поведала ему все свои тайны. С радостью для себя она замечала, как он все хорошо и верно понимает. Так у девочки появился друг, который, как и она, разговаривал с эхом. Но они были очень разными, потому что девочка разговаривала с эхо, а мальчик больше собирал стекляшки. Неплохой мальчик "предал" девочку из-за "карьеры". Однажды мальчишки обидели девочку - спрятали ее платье. А друг не заступился. Тогда героиня, собрав волю в кулак, выходит перед мальчишками из моря, чтобы забрать у них свою одежду. Девочка обиделась до слез, но на заброшенном пляже нашла странную заброшенную телефонную будку - чтобы позвонить надо не опустить монетку, а вытащить. Девочка набирает случайные номера, и все говорят ей: здравствуй! Оказывается, что девочка не одна и что известное ей чудо с эхом - не единственное на свете. Чудеса встречаются на каждом шагу, их надо только увидеть. Неплохой мальчик, раскаиваясь, совершает "подвиг", но не для девочки, как оказалось, а самоутверждаясь в мальчишеской компании. До этого он с той же целью совершает сразу два предательства - не приносит девочке одежду, когда она просит, и выдает ее тайну - эхо. Мальчик совершает "подвиг" - он вылавливает в штормовом море сразу 2-х крабов и спешит показать их девочке. Его «подвиг» оказывается таким же бессмысленным, как и предыдущие предательства, потому что даже два краба не делают его лидером среди группы мальчиков. Девочке на эти игры во власть и иерархию наплевать; она сидя на берегу, играет с помеченным крабом, даже не думая сначала демонстрировать его ребятам, она рассматривает краба всего лишь как краба. Все же девочка решается показать краба, и мальчишки ее даже называют, по этому поводу, дурой. И тогда девочка просто выбрасывает краба. А мальчик, который ждет от девочки не прощения, а руководства, остается ни с чем. Девочка его тоже "выбрасывает", с двумя крабами: ее больше не волнуют условности человеческих отношений, и она уезжает домой, оставляя мальчика в глубоком замешательстве. («Кино-Театр.ру»)

ЮРИЙ НАГИБИН: Ко времени выхода на экран фильма «Девочка и Эхо», я был уже довольно опытным кинематографистом, знавшим много горьких разочарований и неудач, столь же горьких полуудач, одну-две удачи и один раз - настоящий успех. Картину ставил талантливый и странный человек баскетбольного роста, с бледным узким лицом, окаймленным темной бородой, архитектор по образованию, режиссер по призванию Арунас Жебрюнас. В фильме «Живые герои», состоящем из нескольких новелл, ему принадлежит лучшая и печальнейшая - про девочку, лебедей и бандита. Снимал «Девочку и эхо» не нуждающийся в рекомендациях оператор Йонас Грицюс: главную роль играла Лина Бракните, изящная и ловкая, как зверек, трогательная и беззащитная, как истинное дитя человеческое. Коктебель дал фильму море, горы, пустынный пляж и наполненные таинственным, разноголосым эхом ущелья. Но главной гарантией успеха было железное упорство А. Жебрюнаса, потратившего два года жизни на то, чтоб добиться разрешения экранизировать рассказ «Эхо». И вот картина была закончена, и квалификационная комиссия присудила ей первую категорию. «Погоди радоваться, - сказал я себе, - что-то еще будет впереди». А впереди был кинофестиваль прибалтийских республик с участием Белоруссии и Молдавии, где фильм получил четыре приза: за режиссуру, за операторское мастерство и даже за звук... Тут услышал я первые поздравления, но остался холоден: еще не вечер. Фильм улетел на международный фестиваль в Локарно и вернулся на «Серебряных парусах», впервые завоеванных нашей кинематографией. Появились похвальные отзывы, рецензии, но радости почему-то не было в моей душе, видать, сказывался горький опыт. Меж тем фильм, посланный на молодежный кинофестиваль в Канн, в острой конкуренции с отечественными и зарубежными картинами завоевал высшую награду «Гран-при». Девчонка на берегу моря с золотым горном в тонких руках стала эмблемой фестиваля. И тут я наконец поверил - свершилось!.. Надо всегда помнить: в кино удар может тебя настигнуть с самой неожиданной стороны. Фильм попал в руки прокатных организаций, и те, исходя лишь из названия, отнесли «Девочку и эхо» к фильмам для малышей и потому дали крайне малый тираж. Незаметно, без афиш и рекламы, на первых сеансах детских кинотеатров, в краткую пору зимних школьных каникул, промелькнул этот взрослый, сложный, психологический фильм. Малыши-первоклассники, которых по жесткой программе каникулярных мероприятий водили строем, как солдат в баню, на этот печальный фильм, конечно же ничего о нем не поняли. Они смотрели на голую девочку, хозяйку горного эха, впервые столкнувшуюся с неблагородством мира, которому прежде безмерно доверяла, на мальчика, совершившего предательство, и куксились, плакали, просились домой или просто спали. Газета «Советская культура» с трогательным постоянством продолжала восторгаться фильмом-невидимкой. Более трезво отнеслись к делу некоторые периферийные газеты. Они поместили письма зрителей, возмущенных тем, что от них скрыли фильм, удостоившийся стольких наград. Мы служим и не можем ходить на детские утренники, писали они, покажите нам фильм в положенное для взрослых время. Никто не внял их призыву, и я решил сам наведаться к прокатчикам. - У нас умеют завалить даже успех! - сокрушенно улыбался один из руководителей проката симпатичный человек Евгений Моисеевич Курдин, и было непонятно лишь одно, кому он переадресовывает упрек. - Знаете что, поезжайте-ка в Окружной проезд! Предложение озадачило меня. Затем я решил, что это деликатная форма известного выражения: «иди куда подальше!» Но Курдин, заметив мое недоумение, пояснил, что там находится Московская контора кинопроката. По правде говоря, удивление мое не уменьшилось. Разве я должен этим заниматься? А кто тогда будет сценарии писать? Прокатчики?.. Этак все в расстройство придет. Нет, надо каждому делать свое дело: кому писать сценарии, кому их ставить, а кому с наибольшей для зрителей и государства выгодой демонстрировать фильмы. Я попробовал взять товарища Курдина «на лирику»: меня, говорю, без конца спрашивают знакомые и незнакомые люди, где можно «Девочку и эхо» посмотреть, а что я могу им ответить, если моя собственная мать не видела картины? - Поезжайте в Окружной проезд! - ликующе вскричал Курдин. - Они вполне могут дать в «Метрополе» или другой многозальной киношке сеанс, и ваша матушка увидит фильм. Счастлива мать, имеющая такого сына! Ну а как быть с другими матерями?.. Шутки в сторону: как быть с тем, что зрителей лишили стоящей картины, а государство законной прибыли, что выстрел оказался холостым? К чему было упорство и талант Жебрюнаса, мастерство Грицюса, обаяние Лины Бракните. самоотверженная работа всей группы, награды, полученные на фестивалях, статьи и рецензии, если фильм остался без зрителей?.. («Из записок сценариста», 1967)

Вильнюсская школьница Лина Бракните, этот большеротый гадкий утенок, неординарность которого сулила ему будущее прекрасного лебедя, живет на экране естественно, под стать природе. Даже не верится, что руководству студии девочка могла показаться нефотогеничной и оно настаивало на замене исполнительницы. Жебрюнас и Грицюс отстояли «свою» Вику и доказали фильмом правоту выбора. В Вике - Л. Бракните - ощущается духовность, данная ей как бы изначально. Ромасу еще предстоит дорасти до ее уровня - через коллекционирование марок, камешков, коробков. Через уроки дружбы и предательства... Жебрюнас не случайно одел Вику в такое же платье, что и Лайму из «Последнего выстрела». По его признанию, он не мог допустить, чтоб с лица земли исчезли чистота и невинность, чтобы Зло взяло верх над Добром и Светом. Полнометражный дебют Жебрюнаса в художественном кино литовцы встретили хмуро. Кое-кто счел «Девочку и эхо» творческой неудачей молодого режиссера. Клайпедские учителя, увидев на экране купающегося голышом ребенка, возмутились и потребовали у городских властей не допускать демонстрацию «неприличного фильма». Видно, заряд духовности по закону, согласно которому подобное притягивается подобным, этих моралистов миновал. Мнение соотечественников о фильме круто переменилось, когда «Девочка и эхо» завоевал Гран-при Международного Каннского фестиваля юношеских фильмов во Франции. Эмблемой фестиваля стала девочка в платье в горошек на берегу моря с охотничьим рогом в руке. «За поэтический взгляд на мир и за идеи фильма, воспитывающие в молодежи морально высокие принципы» - примерно такой была формулировка почетной награды. Фильм был обласкан и на Всесоюзных фестивалях, а из швейцарского города Локарно прибыл, как уже говорилось, под «Серебряным парусом». Любопытно, что на швейцарском фестивале литовский фильм по своим художественным достоинствам был оценен так же высоко, как дебют Иштвана Сабо «Время мечтать» и фильм молодого итальянского режиссера Марко Беллоккьо «Кулаки в кармане». О фильме «Девочка и эхо» в дни фестиваля много писала французская печать. Будучи в Каннах, Жебрюнас попал на дискуссию с участием юных зрителей, их родителей и педагогов. Интересно, что французы отмечали духовную глубину картины, внимание к внутреннему миру ребенка, стремление пробудить в подрастающем поколении любовь к природе, искусству... (И. Арефьева. «Арунас Жебрюнас», 1990)

ИНТЕРВЬЮ С ЛИНОЙ БРАКНИТЕ
- Кукла Суок как второе имя осталось у Лины со времени съемок «Трех толстяков» в 1966 году. Ее и теперь узнают на улицах и в магазинах, припоминая девочку-подростка из знаменитых на весь бывший Союз детских фильмов.
- И правда, меня до сих пор называют то Суок, то Дубравкой, по одноименной третьей моей картине, - рассказывает Лина Бракните. - А первый фильм, в котором я снялась, был «Девочка и эхо» Жебрюнаса. Эта картина была очень популярна. В Канне даже какой-то приз получила. После «Девочки и эха», где в одном эпизоде я купаюсь обнаженной (мне тогда было 11 лет), меня в школе совсем задразнили. Помню, первые дни все перемены приходилось отсиживаться в туалете. Только через две недели все как-то успокоилось... Потом меня пригласили на пробы в «Три толстяка» на «Ленфильм». Не представляла себе, что буду играть вместе с самим Баталовым, который мне уже тогда безумно нравился. Он мне казался почти богом. На съемках просто голова кругом шла: беспрерывно чему-нибудь надо было учиться. Жонглированию, акробатике...
- И все-таки кино не закрутило вас в сальто на всю жизнь...
- Я чересчур самокритично к себе относилась, чтобы поехать поступать во ВГИК на актерский. И 20 лет проработала в библиотеке Института истории Академии наук Литвы. Моя жизнь четко делилась на две части: работа и личная жизнь. Если бы я не снималась до этого в кино, мне, наверное, не с чем было бы сравнивать мое монотонное существование в библиотеке... Хотя свои плюсы были. Я очень любила читать. А тут - прекрасная библиотека в 56 тысяч томов! Причем среди них находились раритеты XVI века. Были книги на польском языке, на латыни.
- Летом на наши звонки в Вильнюс вы отвечали, что уезжаете в деревню и вернетесь не раньше осени. Вас так увлекает сельская жизнь?
- Больше всего мне нравится ходить в лес. И не обязательно по грибы или ягоды. В лесу находятся мои самые красивые проспекты и улицы...
- А ваш домик на берегу речки - для отдыха или это своего рода подсобное хозяйство?
- Муж злится на меня, - смеется Лина. - «Зачем тебе все это нужно?!» Ему-то нужно лишь место отдыха. Но что прикажете - картошку из города везти? Морковка и картошка у меня свои. Хоть немного, но без нитратов. Свекровь нам с сестрой книгу подарила - «Начинающему огороднику». По ней в основном и учимся. Муж обычно встречает нас с сестрой фразой: «Привет ударникам сельского труда!»
- Хорошо, что у вас такие надежные тылы. А то ведь многим творческим людям в наше время далеко не сладко...
- Мне кажется, сейчас несколько лучше, чем года три-четыре назад, когда даже знаменитые в Литве актеры порой сидели без денег. Но сейчас, все как-то приспособились. И на хорошие спектакли люди продолжают ходить. Вот на спектакле «Дядя Ваня» Некрошюса было полно народу...
- А не кажется вам, что в наши дни Суок легко могла бы переквалифицироваться в девушку по вызову - чтобы выжить в непростых житейских условиях?
- Нет. Вот чего-чего, а, несмотря на кажущуюся хрупкость моей героини - силы воли ей не занимать. «Ночной бабочкой» она бы точно не стала. Уж лучше пошла бы картошку копать. («Комсомольская Правда», 1998)

Новелла Ю. Нагибина, по которой сделан фильм "Девочка и эхо", способна расположить ее экранизаторов к умилению, к приятной художественной расслабленности. Если бы сюжет этот достался не режиссеру Арунасу Жебрюнасу вместе с оператором Йонасом Грицюсом, фильм легко мог бы получиться инфантильным, одуряюще сладким, по мысли своей коротким и наставительным. Но сосредоточенная, естественная в своей поэтичности мысль и манера режиссера, высокая, без позы, внятная и полнозвучная киноживопись оператора устранили эту близкую опасность. Их картина получилась строгой, потаенно значительной, чуть странной. Трудно рассказать этот фильм, потому что главное тут - не "история". Ее как раз передать несложно: девочка прожила у моря лето, должна уезжать. Ждет отца, который заберет ее. Проводит целый день одна на пустеющем осеннем берегу и в этот последний день узнает слабую, растворенную во всем горечь расставания и острую, застревающую, как заноза, боль от чужого слабоволия, от торопливого и какого-то покладистого предательства, когда, заискивая перед главарем мальчишеской компании, от нее отступится товарищ этого ее последнего дня у моря. Мальчик задешево продаст ее секрет-секрет эха, которое отвечает тебе в горах, как только что продал ее самое на каменистом пляже, где скучающие подростки забрали ее одежду и получили свою толику развлечения от ее испуга, сердитого стыда и девчоночьей наготы. Эту-то компанию ребят, ухмыляющихся, щеголяющих расхлябанностью движений и брюзгливым выражением лица, мальчик поведет по тропинке наверх, чтобы эхо прокричало для них, а эхо будет молчать, и мальчик испугается, что запыхавшиеся на крутом подъеме спутники в отместку за напрасные труды что-нибудь выкинут над ним, и еще больше испугается молчания эха, и больше всего испугается собственной маленькой бессовестности, собственного первого предательства, и станет искать девочку, и пробовать остановить на дороге машину, чтобы нагнать ее - уже уехавшую, уже расставшуюся с этим днем, с морем и с ним. Трудно рассказывать этот фильм, потому что главное тут - даже не мысли, которые из этой истории извлекаются. Простота расшифровки таит в себе опасность. Провозглашая, что только "имеющие уши" слышат мир во всем его полноголосии, что только "имеющие глаза" видят его, пока иные бродят тут с таким выражением лица, будто их обсчитали, - провозглашая такое, фильм рисковал быть и чувствительным, и наставительным, и небогатым, и не новым. Но "Девочка и эхо" имеет иную художественную цель, нежели проповедь: умейте видеть мир, растите в себе чистоту и открытость души, и тогда все вокруг откроется вам и отзовется... Фильм ничего не провозглашает, но сам есть чудо поэтического зрения. Жизнь и смысл фильма именно в этом. В начальных кадрах девочка трубит в рог у моря. Звук странен, слитен с шорохом волн, как странен сам этот старый почтовый рожок с несколько раз закрученным медным телом. Он, наверно, найден в старых вещах где-то в сарае, но он и похож на раковины, в которые трубят тритоны на старинных полотнах, изображающих морские триумфы. Линии его подобны также линиям, какие вычерчивают в воздухе дельфины, выскакивающие из воды, - в глубине кадра они проплывут однажды, выбрасывая вверх блестящие и радостные тела. И оно будет важно для картины Жебрюнаса, это появление дельфинов, как важно здесь все - ясный и бессолнечный свет, в котором ничего не выделено и ничего не исчезает, и простор кадра, безраздельно занятого морем, небом или скалою. Йонас Грицюс, один из лучших советских операторов, снял фильм "Девочка и эхо" без тени сентиментальности, без тени красивости, без малейшей подделки "под ребенка". Разве что в ощущении огромности и простоты моря есть что-то от фразы из детского сочинения, которая привела в восторг Чехова: "Море было большое" Большое море. Большое небо. Большие скалы. Мир фильма прежде всего велик, и в этом его главная красота. Грицюс все время сохраняет "крупность зрения", он обобщает, не отвлекаясь на подробности, не размениваясь на детали, как бы они ни были хороши. Камеру настроила резкая, сухая, необщительная красота степного восточного Крыма; и она смотрит на этот мир глазами этого мира - пристальными, лишенными восторженности. Режиссерски изобразительная мелодия фильма идет не от стиха, а идет от ритмически выверенной прозы - с ее назывательными перечислениями и скупостью определений, с ее закрытой интонацией. Вот почему так хороши здесь именно медленные, ровные панорамы, именно "проза", вроде будки телефона-автомата у самого моря, каких-то бетонных конструкций на том же берегу или на платформах огромных грузовиков, уходящих по степной дороге. И при всем том море, земля, небо здесь воспринимаются в своем естестве стихий, а детскость здесь сродни эпичности. Из этих волн не выплывает древнегреческая Амфитрита, супруга Посейдона, и все же в них есть та значительность и одушевленность, которые некогда заставляли человека видеть в море богов. В фильме будет обязательное, органичное для него "перенесение": одухотворение, чудо здесь произойдет, но случится оно в телефонной будке, в серой металлической кабине, примостившейся рядом с загадочными в своей недостроенности опорами какого-то прибрежного сооружения. Девочка залезает сюда, чтобы поиграть, будто она разговаривает по телефону, а отключенный автомат нежданно отзовется ей десятками человеческих голосов, и она будет крутить и крутить диск, вызывая снова и снова эти человеческие голоса, смеющиеся и радующиеся, и сама будет смеяться, и дождь монеток, который осыпает ее здесь, будет так же чудесен и щедр, как золотой дождь эллинских мифов... Литовский кинематограф складывается сейчас в одну из интереснейших школ в советском киноискусстве: после "Живых героев", где тот же Жебрюнас снимал лучшую здесь новеллу "Последний выстрел", после "Канонады" и "Шагов в ночи", после тревожной, неуравновешенной и такой талантливой "Хроники одного дня" Витаутаса Жалакявичюса картина "Девочка и эхо" дает тому новое свидетельство. (А. Иноверцева, 1966)

Ровно сорок лет назад на экраны страны вышел фильм «Девочка и эхо», главную роль в котором сыграла двенадцатилетняя Лина Бракните. Лина Бракните родилась в 1952 году в Вильнюсе, в семье, никак с кино не связанной. Кино нашло ее в школе, на уроке физкультуры. Туда, в поисках исполнительницы главной роли в фильме с рабочим названием «Последний день каникул» по рассказу Юрия Нагибина «Эхо», забрел ассистент режиссера Арунаса Жебрюнаса. Маленькая, хрупкая и удивительно выразительная девочка сразу понравилась съемочной группе и быстро была утверждена на роль Вики. Играла Лина легко и непринужденно, ломая даже саму канву сценария. Ведь если по рассказу Нагибина неожиданное предательство ломает девочку, то в фильме она уходит из сцены победительницей, бросив предателю на прощание презрительное «трус». В советском прокате «Эхо» собрало около шести миллионов зрителей, что для фильма, отнесенного к категории «детский» и не являвшегося ни кинокомедией, ни детективом (боевиков тогда не было по определению), довольно много. Его обласкали на многочисленных кинофестивалях, упомянули во всех киноэнциклопедиях и аккуратно убрали на полочку - слишком откровенными показались некоторые сцены киночиновникам. Спустя два года после «Эха» Лина снялась в фильме, который моментально сделал ее звездой. В картине Алексея Баталова «Три толстяка» девочка исполнила роль Суок. Петр Артемьев, сыгравший там же роль наследника Тутти, рассказывает, что работать вместе с Линой было легко, только вот озвучка у нее не очень хорошо получалась, поэтому некоторые сцены в фильме за нее озвучивала Алиса Фрейндлих. После выхода «Трех толстяков» на экраны, Лина, как это ни пошло будет сказано, проснулась знаменитой. Письма, поклонники... И новые роли. В 1967-м она снялась в замечательном фильме режиссера Радомира Василевского «Дубравка», затем - в фильме «Море нашей надежды». А после окончания школы приехала в Москву поступать во ВГИК. Приехала и не поступила. Как рассказывала сама Лина, не стала поступать после того, как познакомилась с царившей в институте обстановкой. Вернувшись в Вильнюс, она выучилась на историка и больше двадцати лет проработала в отделе раритетов библиотеки Института истории. О кино старалась не вспоминать, с журналистами не общалась, последнее интервью с ней вышло в самом начале 90-х, но и в нем Лина говорила о своем кинематографическом прошлом крайне мало. Сейчас Лина Бракните живет с семьей в Вильнюсе. Образ жизни ведет крайне затворнический: с незнакомыми людьми не общается, интервью не дает, фотографий не высылает. А жаль: люди, которые ее знают, говорят, что Лина очень красива. Любит бродить по лесу и не переваривает шумные компании. В библиотеке уже не работает, помогает мужу, открывшему в столице Литвы небольшую книгоиздательскую фирму. О том, что не пошла «в актрисы», не жалеет, считает, что поступила правильно. («Огонек», 2004)

Девочка, не ставшая куклой. Не знаю, чем руководствовался К. С. Станиславский, когда писал, что Суок в постановке "Трех толстяков" должна принести Наследнику Тутти "все новые впечатления, всю жизнь мальчишки со свистом, гиканьем, игрой в орлянку, шлепаньем по лужам босыми ногами, ковыряньем в носу и попыткой выругаться, выругаться чертом, дьяволом, старой...". Во всяком случае, Алексей Баталов, приступая к кинопостановке по мотивам культовой повести таинственного Юлия Олеши, не воспользовался рекомендацией основателя Художественного Театра и выбрал совсем другую девочку, неспособную выругаться "старой...". В самом деле, Суок Лины Бракните - прямая противоположность девчонке-сорванцу, привидевшейся Константину Сергеевичу. Суок в фильме не только лихая циркачка, она нежна и изыскана, каждое ее движение отмечено аристократической сдержанностью, не нуждающейся в доказательствах своего превосходства над окружающими - оно и без того очевидно. Когда бонапартствующий генерал в блистательном исполнении Павла Луспекаева с пафосом объявляет Суок о том, что она будет казнена, девочка с искренним сожалением констатирует - "дурак". Ей больше не надо ничего говорить, взгляд и интонация высказали все возможное, такие взгляды - убивают наповал... "Три толстяка" - хороший фильм, в нем отличный темп, прекрасно продуманный дизайн и великолепная игра всех без исключения артистов - но среди достоинств фильма не затерялась маленькая Лина Бракните. Это невероятно трудно, играть в паре с гениальным клоуном Валентином Никулиным, однако одиннадцатилетняя Лина оказалась для него достойной партнершей. В кадре они - на равных. Это гармоничный фильм, пестрый, бравурный, веселый, но я люблю его не за авантюрность сюжета, не за трюки на Площади Звезды, а за Суок - Лину Бракните, танцующую для Наследника Тутти. "Только ты ложись", - заботливо говорит она и начинает насвистывать на ключе простенькую и сентиментальную мелодию. Она переступает с ноги на ногу и начинает танцевать, кажется, даже не осознавая этого. Это - один из звездных моментов мирового кино. Петя... Простите, Петр Артемьев, исполнитель роли Наследника Тутти, однажды рассказал в интервью, что Лине на озвучании никак не давались некоторые реплики и их в конце концов записала Алиса Фрейндлих. Можно ли в это поверить? Да, безусловно. Конечно, иначе и быть не могло, ведь это была всего лишь вторая роль юной актрисы. Лина Бракните впервые появилась на экране за год до выхода "Трех толстяков", в фильме Арунаса Жебрюнаса "Последний день каникул", в общесоветском прокате переименованный в "Девочка и эхо". Я не стану перечислять награды, осыпавшие эту вольную экранизацию посредственной, на мой взгляд, новеллы Юрия Нагибина "Эхо" - желающие могут ознакомиться со списком, выложенным тут же, в фильмографии Лины Бракните. Пересказывать сюжет я тоже не стану, в надежде, что, раз уж вы здесь, значит, "Девочка и эхо" вам знакома. Это один из самых прекрасных фильмов шестидесятых годов. Я смотрел его столько раз, сколько мог. Этот фильм повлиял на меня, изменил мое восприятие. Я плавал под водой, я лазил по скалам, мысленно проигрывая мизансцены этого фильма. Много раз я удерживался от предательства и преодолевал страх, вспоминая презрительный взгляд Вики - Лины Бракните - брошенный на Ромаса, оказавшегося недостойным доверия... Я не хотел быть на месте этого мальчишки. Я не променял бы дружбу с девочкой, подобной Вике, на бессмысленный мушкетерский шик мальчишеской компании. Позже, уже учась в десятом классе, я наконец раздобыл оригинальный рассказ Нагибина и наконец-то ознакомился с историй, послужившей Жебрюнасу рамой для его картины. Ужасно. Я счел рассказ совершенно бездарным. Вика у Нагибина была некрасива, ее внешность описывалась с подчеркнутой брезгливостью... О, я понимал, зачем это сделано! Во-первых, так Нагибин иллюстрировал тезис, высказанный Заболоцким в позднем стихотворении про "некрасивую девчонку" (так что есть красота?.. сосуд она, в котором пустота или огонь, сияющий в сосуде?), во-вторых, демонстративная некрасивость Вики позволяла в финале маме мальчика восхититься прерафаэлитской изящностью девочки. Но дидактическое глубокомыслие зануды Заболоцкого казалась мне напыщенным, а эстетство финального восхищения в восприятии рассказа уже ничего не меняло, просто было привешено сзади, для порядка. Да и то, что Вика у Нагибина под взглядами мальчишек стыдится своего тела, представлялось мне... неприятным. Спокойное презрение Вики к мальчишкам у Жебрюнаса выглядело более последовательным, что ли, более гармоничным. Ну, и надо еще учесть то, что Вика из фильма - это совсем не то, что Вика Юрия Нагибина. Любопытно, однако - эта новелла еще до Жебрюнаса привлекала внимание кинематографистов. Андрон Кончаловский (Михалков) в своих мемуарах упоминает о своем намерении писать сценарий по "Эхо" сразу после ВГИКа и видимо с этим были связаны планы Андрея Тарковского, дружившего в ту пору с братьями Михалковыми, снять фильм о девочке, дружащей с эхом. К счастью, из этих планов ничего не вышло, Тарковский занялся "Ивановым детством", Кончаловский тоже отрекся... Может быть, у молодого Тарковского получился бы хороший фильм, но в нем точно не было бы Лины Бракните. Для меня страшно важным было то, что Лина купалась голой. Она, отбрасывая одежду, оказывалась вне времени, вне шестидесятых годов двадцатого века, там, где наяды в прибое трубят, возвещая появление морских божеств. Девочка сливалась с окружающим ее пространством, растворялась в пейзаже - в отличие от мальчишек, которые почти нарочито противопоставляли себя безумно прекрасному ландшафту. Карабкаясь вместе с Ромасом по скалам, Вика надевала платье, но эта легкая ситцевая тряпочка, разлетающаяся на ветру, была всего лишь уступкой новому другу. Я вполне мог представить, что героиня Лины Бракните и в горы бегает, как есть, нагишом. При всем при том Жебрюнас, Грицюс и Лина Бракните вовсе не хотят представить Вику этакой счастливой руссоистской дикаркой, стоящей вне культуры. Нет, Вика культурна, и это подается очень тонко, через ритуалы, украшающие ее движение сквозь ландшафт - девочка чертит линии на песке, загадывая приезд отца, приветствует восход солнца звуком охотничьего рога, знает легенды, связанные с горами... Но одежда ей не нужна, и этот отказ от одежды подчеркивает ее отдельность от "всех остальных". И я с досадой следил за Ромасом, который отдельность, несравнимость Вики воспринимает как чудачество. Мальчик ее не осуждает, Вика ему симпатична, но он совершенно не в состоянии ее понять. У Нагибина рассказчик всю жизнь вспоминает встречу с Викой и жалеет себя за то, что не воспользовался драгоценным шансом дружбы с необыкновенной девочкой, но там, в рассказе, непонимание Вики не выглядит трагично зияющим, потому что и сам автор рассказа тоже не понимает Вику. А в фильме мы получаем возможность заглянуть в лицо Вики - Лины Бракните - и вместе с Жебрюнасом и Грицюсом завороженно следим за легкостью ее жестов и грацией ее полубега. Лина движется, едва касаясь земли, она скользит над поверхностью, почти танцуя. В финале фильма она танцует по-настоящему, но при всей изящности движений Лины это уже прощание с полуполетом: приехал отец, объяснивший попутно тайну горного эха, надел на тонкое запястье девочки часики и включил ее в жизнь. Эти часики, двусмысленный подарок отца, становятся знаком конца гармонии. Море, горы, эхо, все это остается позади. Впереди - скучная дорога с огромными клубами белой пыли, сквозь которые едва видны надсадно ревущие грузовики. Останется ли Вика собой? О да, вне всякого сомнения. Порукой тому служит один из самых замечательных эпизодов фильма, когда Вика, подавленная предательством Ромаса, оказывается около телефонной будки на пустынном пляже - эта композиция неожиданно напоминает об Антониони с его поэзией некоммуникабельности - и начинает звонить наугад, все время вынимая двушки из автомата... "Здравствуй, здравствуй..." - звучат голоса из трубки и нет никого, кто был бы зол, устал или раздражен. Это чудо, устроенное для Вики Жебрюнасом, и явление этого чуда резко меняет настроение фильма - мир полон чудес, одно разворованное чудо не делает мир пустым. Эхо голосов в телефоне принадлежит только Вике, Ромас со своей трусостью и конформизмом перестает для нее существовать. Его больше нет, и он ей больше не нужен. Наверно, будут еще предательства и разочарования и слезы, но Вика оказывается сильнее всех разочарований. Это главный вывод фильма. Маленький фильм, скромный, черно-белый, но в нем так много... И главное, что в нем есть - Лина Бракните, одна из самых прекрасных юных звездочек мирового кино. Стоит ли удивляться, что Баталов пригласил именно ее на роль Суок в своей романтической фантазии? Кто лучше Лины Бракните смог бы показать скольжение по грани между реальностью и легендой? Ну да, "Три толстяка", это конечно не просто легенда или литературная сказка, это миф в пестрых тряпочках легенды, но анализ тонкостей странной, болезненно непонятной, зашифрованной повести Юрия Олеши завел бы нас слишком далеко - отложим это до другого раза и снова обратимся к Лине Бракните в роли Суок. Нет, вряд ли я смогу передать скромное очарование «Тех толстяков» Алексея Баталова. Когда позже я познакомился с повестью, с оригиналом - он произвел на меня несравненно более слабое впечатление. Фильм грациозный, скользящий, как Тибул по канату, ни разу не обрывающийся ни в слащаво-навязчивую поэтичность, так портящую текст Ю. К. Олеши, ни в разухабистое приключенчество «Неуловимых мстителей». Лина одушевляет этот фильм. Вероятно, по изначальному замыслу режиссера она должна была служить «персоной идентификации» - «одна из нас, оказавшаяся там». Но Лина не стала «одной из нас», «девочкой с соседнего двора», как это хотелось великому Станиславскому. Суок Лины полна подлинного аристократизма и мы, бедные дети с пыльных дворов пятиэтажных хрущевских кварталов, могли только мучительно тосковать о девочке, способной вот так спокойно, с полуулыбкой, на просьбу рассказать о себе, ответить «я ничего не знаю». Когда Наследник Тутти кидается на гвардейские штыки с криком «Отпустите ее!» и падает с пулей в груди, мы все его прекрасно понимали - умереть ради такой Суок - это честь. Сцена, где Суок насвистывает на ключе и танцует, до сих пор для меня одна из самых завораживающих сцен мирового кино. Это одно из тех мгновений, когда киноискусство поднимается к чистой поэзии, не передаваемой словами. Успех фильма - и Лины - был полный, так что на экранизацию новеллы Радия Погодина «Дубравка» Радомир Василевский приглашал опытную актрису, пожалуй, даже звезду. Звездочку. У меня нет информации об этом фильме. У меня нет информации об этом режиссере (довольно плодовитом, впоследствии не раз обращавшимся к изысканной прозе Погодина), так что все соображения, касающиеся «Дубравки» - не более чем домыслы. Но не домыслом является создание в рамках одного фильма фантастического «крымского» ландшафта, в точности по принципу «эффекта Кулешова», соединение окрестностей Нового Света - на горе над городом Дубравка с мальчишками гоняет мяч и слушает песню девушек, убирающих виноград - и вполне узнаваемой Феодосии с ее набережными и ниспадающими к морю лестницами. Характерно, что Василевский подчеркнуто не использует Коктебель, хотя профиль Волошина на Карадаге является визитной карточкой Крыма и чрезвычайно выигрышной кинофактурой. Но Коктебель был уже в «Девочке и эхо» - поэтому его нет в «Дубравке». Это другая история, про другую девочку и Василевский не устает напоминать об этом. Так, например, Дубравка купается в море вовсе не голая, а вообще полностью одетая, в штанах и рубашке. Режиссеру ничего не стоило дать Лине Бракните купальничек, но он предпочел демонстративный ход, моментально вызывающий в памяти обаятельный нудизм Вики из шедевра Жебрюнаса. (Александр Павленко)

Родом из детства, или когда эхо обязательно отвечает. Ну, конечно, детство. И море. И к нему ветры, скалы и чайка, раскинув крылья, лежит в небе. Улетает, уносится вместе с той чайкой краткое время чистого счастья... Я не устаю смотреть детские фильмы советской поры и всерьез люблю их героев, чистых, настоящих детских, таких простых и таких сложных, искренних, глубоких. Люблю этот радостный возраст, зреющий чувствами и пониманием. Не спешить, не торопить это время, прожить его, запоминая все мелочи, что слагают тебя в эти годы... Черно-белый «Девочка и эхо» оказался расцвечен чистой порой жизни. Сухие строки краткого содержания говорят не о том, они упорно молчат, что когда тебе десять лет, то весь мир послушно лег к твоим маленьким ногам. Девочка, которая в это прибалтийское лето соберет свою коллекцию целого мира из гор с именами и настилами их вековых жизней. Из моря, что плещет словами прозрачных волн; из песни охотничьего рога, из каменистых тел прибрежных скал, осевших в воде, в историю которых голыми ступнями навек вписываешь свои следы. Наверное, это тот случай, когда экранизация оказалась выше текста по силе воздействия и чувственному восприятию. Незамысловатый рассказ вылился в лирическую историю, стал сюжетным перевертышем. Главной героиней делают девочку, а не мальчика, смещая все акценты на нее, с ее видением и принятием мира. Четкая находка в лице главной героини Лины Бракните выстраивает эмоциональное ядро картины и служит камертоном эстетического восприятия, выводя фильм из рамок детского кино во вневозрастной интерес. На кинофестивале прибалтийских республик - несколько призов. Из Локарно - с серебром, из Канн - с Гран-при. Да, это была чистая победа во всех смыслах. Оцененный международным оком, он, казалось бы, должен был блестеть на родине, но советский прокат, опираясь на категорию «детского кино» дает ему лишь утренние сеансы в зимние каникулы. Без афиш. Почти незаметно. Таким образом, практически лишив взрослого зрителя возможности увидеть его. Этим бесхитростным до одури способом он и лежал себе забыто на полках, несправедливо, редко когда, мелькая по телевидению. А там... залитый солнцем берег. Ветер шелком колышет край ее коротенького платья, путает светлые волосы, прячется в ресницах... я знаю: блеск синего неба живет в ее глазах. И нет конца счастью и морю, покуда хватит взгляда - оно лежит на всем, ровным краем касаясь горизонта. И над всем этим летит песня ее охотничьего рога, созывая свою коллекцию в память, в сердце, в неповторимые десять лет, в пока еще новый вздох жизни, не коснувшийся ничем тягостным. И снова затанцуют тонкие ноги по мокрому берегу, - а я сяду и напишу эти несколько строк впечатлений, что увели меня в мое далекое детство, когда я тоже умела говорить с эхом. Я часто это забываю. Волны прошлого затерли взрослую память, слизав мои следы на моем песке моего моря. И если бы не этот фильм, если бы не... Говори, говори со мной мое эхо. Как далекий отзвук моего детства, как воспоминание обо всем, что я оставила где-то там... Воздух пахнет вечно свежим морем, вечно юным шумом, волны пахнут пеной, и эхо обязательно отвечает... (Nitaya)