ЗА ХОЛМАМИ (2012)
DUPA DEALURI

Душераздирающая, основанная на реальных событиях история, рассказывающая об абсурдном и трагическом случае экзорцизма в православном монастыре в Восточной Европе. Когда-то вместе выросшие в приюте две девушки, Алина и Войкица, были очень близки, но потом судьба разлучила их... Теперь Алина возвращается в Румынию, что забрать свою подругу к себе в Германию, но Войкица теперь служит Господу, а Бог - серьезный соперник в сердечных делах...

История двух девушек, которые выросли вместе и вновь встретились после нескольких лет разлуки. Алина (Кристина Флутур) провела несколько лет в Германии и приехала в Румынию, чтобы повидаться со своей близкой подругой Войкицой (Космина Стратан), которая живет в монастыре. Алина уговаривает Войкицу уйти из монастыря и уехать вместе с ней в Германию, но ее подруга нашла утешение в вере и не желает покидать монастырь. Алина не может понять выбор своей подруги и пытается вернуть любовь Войкицы, бросая вызов священнику (Валериу Андрьюта). Монахини подозревают, что Алина - одержимая, и решают провести обряд экзорцизма...

Когда-то они вдвоем воспитывались в сиротском приюте, когда-то они были подругами и самыми близкими людьми. Но судьба разлучила их. Алина отправилась в Германию, а Войкица осталась в Румынии. Прошло несколько лет. Алина устроилась на работу и обосновалась в Германии. Она приезжает в Румынию, чтобы забрать с собой своего самого близкого человека. Но Войкица ушла в православный монастырь, в котором и нашла покой для своей души. Она пытается забыть прошлое и не желает уходить с монастыря. Алина же не понимает выбора своей подруги и бросает вызов Богу, с которым соперничать очень нелегко. Монахини принимают Алину за одержимую и решают изгнать дьявола с ее души...

Основанный на реальном случае, в 2005 году буквально взорвавшем Румынию, фильм рассказывает о том, как одна девушка поехала за другой в монастырь, и что с ней там сделали. Картина Мунджиу, многослойная, сложная и противоречивая, не укладывается в определение "антиклерикальная драма", здесь нет готовых оценок, Мунджиу последовательно представляет оба дискурса (обитателей монастыря и приезжей Алины), а сам фильм становится не только размышлением о земном и божественном, а также о месте церкви в обществе, но в первую очередь историей невзаимной любви. (Леля Смолина, film.ru)

КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2012
Победитель: Лучший сценарий (Кристиан Мунджиу), Лучшая женская роль (Кристина Флутур), Лучшая женская роль (Космина Стратан).
Номинация: Золотая пальмовая ветвь (Кристиан Мунджиу).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2012
Номинация: Лучшая работа сценариста (Кристиан Мунджиу).
КФ В МАР-ДЕЛЬ-ПЛАТА, 2012
Победитель: Лучший фильм (Кристиан Мунджиу).
МКФ В ЧИКАГО, 2012
Номинация: Лучший иностранный фильм (Кристиан Мунджиу).
КФ В ГАМБУРГЕ, 2012
Номинация: Премия за кинематографическое искусство (Кристиан Мунджиу).
ПРЕМИЯ «СПУТНИК», 2012
Номинации: Лучший фильм на иностранном языке, Лучший иностранный фильм (Румыния).
ВСЕГО 4 НАГРАДЫ И 5 НОМИНАЦИЙ.

В основу сюжета фильма, легли реальные события, произошедшие в одном из православных монастырей Румынии в 2005 году. Молодая девушка умерла после сеанса "экзорцизма", который провели священник и четыре монахини.
Кристиан Мунджиу: "Для меня «За холмами» - прежде всего фильм о любви и свободном волеизъявлении; о том, как любовь может превратить понятия о добре и зле в весьма относительные. Большинство серьезнейших ошибок люди в мире совершают во имя веры, ни на минуту не сомневаясь, что они творят добро. «За холмами» также рассказывает об определенном религиозном опыте. Например, мне всегда было интересно, как много внимания верующие уделяют соблюдению религиозных обычаев и правил и как мало они придерживаются сути христианского учения в ежедневной жизни. Готовясь к съемкам фильма, я внимательно прочитал список грехов, составленный православной церковью. Их довольно много - 464. При перечислении грехов возникает масса вопросов. Тем не менее существует грех, которого нет в списке, но о котором фильм желает поведать: это грех равнодушия. Или, может быть, это не грех, раз его нет в списке? Но тогда что? Это опасно или нет? Фильм также рассказывает о различных способах, с помощью которых зло может манипулировать людьми, об утонченных проявлениях этого зла. Интересно, относится ли к ним равнодушие… В глубине души я надеюсь: фильм рассказал о возможности делать жизненный выбор исходя из образованности - или отсутствия образованности; о том, как многое в жизни проистекает из явлений и событий, на которые мы никак не можем повлиять и за которые не несем вины, а именно: где мы появились на свет, кто были наши родители, из какой среды мы родом… Фильм также рассказывает о конкретном регионе, в котором, как и во многих других регионах мира, из-за бесконечной череды трагических и кровавых событий выросло поколение пассивных людей, которые разучились нормально реагировать на определенные жизненные явления. Они не виноваты - это естественный механизм самосохранения. Однако те из местных жителей, кто еще сохранил живую душу, воспринимают его как тяжелое наследие прошлого".
Место съемок: Молдавия, Румыния.
Премьера: 19 мая 2012 на Каннском кинофестивале.
Официальные сайты и странички фильма - http://dupadealuri.ro; http://kegarenaki.com.
Рецензии (англ.) - http://battleshippretension.com/?p=9179; http://bina007.com/2012/10/beyondthehills.html; http://bonjourtristesse.net/2012/10/beyond-hills-2012.html; http://cine-vue.com/2012/10/bfi-london-film-festival-2012-beyond.html.
Кристиан Мунджиу / Cristian Mungiu (род. 27 апреля 1968, г. Яссы, Румыния) - румынский кинорежиссер и сценарист. Изучал английскую литературу в университете города Яссы и кинорежиссуру в Институте кино в Бухаресте. Работал учителем и журналистом в газетах и журналах, на радио и телевидении до 1994 года. Во время учебы в Институте кино работал ассистентом режиссера на иностранных фильмах, снимавшихся в Румынии. После окончания института в 1998 году снял несколько короткометражек. Премьера его первой полнометражной картины «Запад» состоялась в Канне в 2002 году в программе «Две режиссерские недели», затем картина была отмечена премиями на нескольких кинофестивалях. В 2003 году он стал сооснователем кинокомпании Mobra Films. Фильм 2007 года «4 месяца, 3 недели и 2 дня» получил «Золотую пальмовую ветвь» 60-го Каннского кинофестиваля, таким образом, Мунджиу стал первым румынским режиссером, удостоенным этой награды. Кроме того, фильм получил на том же фестивале приз ФИПРЕССИ.
Татьяна Никулеску Бран / Tatiana Niculescu Bran - писатель, документалист. Окончила филологический факультет Бухарестского университета и Европейского института журналистики в Брюсселе. С 1995 по 2004 год работала радиопродюсером и ведущей румынской службы BBC World в Лондоне. С 2004 по 2008 год была главным редактором BBC World Service в Бухаресте. В 2006 году опубликовала «Смертельную исповедь» (Spovedanie la Tanacu), документальную повесть на основе событий в монастыре Танаку в Румынии, когда после посещения послушницы в монастыре молодая девушка якобы подверглась экзорцизму и через несколько недель после приезда умерла. Инцидент произошел в 2005 году, о нем писала румынская и международная пресса. Татьяна Никулеску Бран провела собственное расследование этой истории и в 2007 году опубликовала вторую документальную повесть «Книга Судей» (Cartea Judecatorilor) о суде над лишенным сана священником, который проводил сеансы экзорцизма. Автор лично адаптировала «Смертельную исповедь» в сценарий пьесы, по которому режиссер Андрей Щербань поставил спектакль. Премьера состоялась в 2007 году в нью-йоркском театре «ЛаМама». В 2011 году опубликовала роман «Ночи патриарха» (Noptile Patriarhului), а в 2012 году - роман «В стране Бога» (In tara lui Dumnezeu), действие которого разворачивается в Африке.
Олег Муту / Oleg Mutu - оператор. Родился в г. Кишиневе (СССР) в 1972 году. В 1998 году окончил Академию театра и кино в Бухаресте, с тех пор - в профессии. Среди его работ - «Смерть господина Лазареску» (реж. Кристи Пуйу, 2005) и «4 месяца, 3 недели и 2 дня» (реж. Кристиан Мунджу, 2007). Был главным оператором двух фильмов-участников официального конкурса каннского фестиваля 2012 года: «За холмами» и «В тумане» Сергея Лозницы.
Космина Стратан / Cosmina Stratan (роль Войкицы) родилась в г. Яссы (Румыния) в 1984 году. Изучала журналистику и рекламу, затем окончила актерский факультет Национального университета музыки в Бухаресте. В процессе обучения сыграла несколько ролей в короткометражных фильмах. Также работала журналистом в издании Opinia Studen?easca, в котором около 15 лет тому назад состоялся литературный дебют Кристиана Мунджу. За работу телерепортером Космина получила премии. Со своим будущим режиссером она познакомилась, когда пришла брать у него телеинтервью. В картине «За холмами» сыграла свою первую роль в художественном фильме.
Кристина Флутур / Cristina Flutur (роль Aлины) родилась в г. Яссы (Румыния) в 1978 году. Изучала иностранные языки в ясском университете «Александру Иоан Куза», окончила его в 2000 году. После этого до 2004 года обучалась актерскому мастерству в г. Клуж. Была принята в труппу Национального театра «Раду Станка» в г. Сибиу, продолжает служить там и сейчас. Будучи театральной актрисой, сыграла множество ролей - от Шекспира и Чехова до Стейнбека и Ионеску. В картине «За холмами» сыграла свою первую роль в художественном фильме.
Валериу Андрьюта / Valeriu Andriuta (роль священника) родился в г. Лазовск (СССР) в 1967 году. Учился на инженера в Кишиневе. В 1993 году окончил актерский факультет в Тбилиси. Переехал в Бухарест, до 1998 года обучался на курсах театральных режиссеров. С 1994 года, еще будучи студентом, играл во всех короткометражках Кристиана Мунджу. В 2002 году сыграл в дебютном полнометражном художественном фильме Мунджу «Запад». Продолжая сниматься в фильмах и играть в театре, как режиссер Андрьюта поставил несколько театральных пьес и снял два короткометражных фильма. В настоящее время живет в Ирландии. В фильме «За холмами» сыграл свою десятую роль в фильмах Кристиана Мунджу.
Дэна Тапалага / Dana Tapalaga (роль настоятельницы монастыря) родилась в г. Ботошани (Румыния) в 1968 году. Начала работать в местном театре еще до получения актерского профессионального образования, играла на одной площадке с Владом Ивановым (фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня»). Позже переехала в Бухарест, окончила актерский факультет Академии театра и кино, участвовала в нескольких театральных постановках. В настоящее время - независимая актриса. С помощью голоса как профессионального инструмента участвует в съемках рекламных роликов, на телевидении и в дублировании фильмов. После дебюта 1995 года ее роль в фильме «За холмами» - вторая в кино.

ИНТЕРВЬЮ С КРИСТИАНОМ МУНДЖИУ 1
Что стало отправной точкой для вашего нового фильма? В 2005 году я прочитал новость о девушке, которая посетила подругу в удаленном небольшом молдавском монастыре и умерла там несколько недель спустя в результате того, что пресса назвала «экзорцизмом». Об этом случае писали все газеты Румынии, а вскоре историю подхватила и международная пресса. Как только инцидент стал достоянием общественности, местный епископ поспешил отлучить от церкви священника и монахинь, связанных с этой историей, замяв, таким образом, инцидент. Православная церковь осудила его участников и дистанцировалась всей этой истории. Позже, в 2012 году, было решено полностью отказаться от практики чтения молитвы святого Василия, которая считается главным литургическим инструментом в борьбе с дьяволом. Тем не менее Интернет полон фильмов, снятых на мобильные телефоны, которые свидетельствуют - эта практика все еще продолжается. Как утверждают заглавные титры к фильму, вы были вдохновлены «документальными повестями». В то время Татьяна Никулеску Бран работала журналистом для BBC в Лондоне. Она заинтересовалась этой историей и решила самостоятельно узнать, что же действительно произошло в том монастыре. После нескольких лет работы она опубликовала две книги об инциденте 2005 года и последовавшем суде. Свои книги она назвала «документальными повестями» - вероятно, это была первая литературная проба жанра в Румынии. Узнав об этой истории, вы задумали создать фильм? Тема заинтересовала меня, но больше как бывшего журналиста и большого любителя печатного слова. С кинематографической точки зрения история казалась слишком сенсационной, мелодраматичной и типичной, учитывая тысячи страниц комментариев, написанных по этому поводу в Интернете. Но я продолжал следить за ее развитием, узнавать, что произошло с участниками событий во время суда и после того, как они были осуждены. Вы были тогда лично знакомы с Татьяной Никулеску Бран? Я познакомился с ней в 2007 году. Я посетил Нью-Йорк для рекламной кампании фильма «4 месяца, 3 недели и 2 дня», и румынский театральный режиссер Андрей Щербань пригласил меня посмотреть театральную постановку в театре «ЛаМама». Именно тогда Татьяна подарила мне экземпляр своей книги, и мы много говорили об этой истории. Когда вы решили снимать этот фильм? В начале 2011 года я встретился с Татьяной на бульваре в Бухаресте. Она дала мне почитать свою повесть, которую только что закончила. Ей казалось, повесть (она также касалась религиозной тематики) можно было переработать в киносценарий. Кончилось тем, что я перечитал историю с монастырем еще раз. Я почитал отзывы о ней в Интернете и обнаружил, что история по-прежнему генерирует тысячи комментариев, и что мнения людей резко поляризованы. Сначала я придумал сценарий, который был очень неудачным - он был слишком привязан к реальным событиям и при этом не выявлял их глубинного смысла - грустная история некомпетентности, неудачно выбранного времени и недостаточно ответственного подхода. А какой вам виделась эта история? Книги мне особенно понравились тем, что в них не было морализаторства, у автора не было желания найти и заклеймить виновных. Автор просто стремилась рассказать о том, что произошло, в очень сдержанной манере, я бы сказал - в стиле ВВС. Как только я решил отойти от привязки к реальным событиям, я понял, как можно рассказать эту историю. Окончательная версия моего сценария не о том, что произошло в монастыре, не о священнике и монахинях. Сюжет вымышленный, я намеренно стремился уйти как можно дальше от реальной истории. Я сохранил дух книг, постарался не быть ханжой и не искать виноватых, - но я применил этот принцип к вымышленной истории, которую был волен дополнять тем глубинным смыслом, которого, мне казалось, в реальной истории не хватало. Да, в фильме мы говорим о виноватых, но гораздо больше - о любви и возможности выбора, о том, что люди совершают во имя веры, о том, как трудно отличить плохое от хорошего, о буквальном понимании религии, о равнодушии как еще большем грехе, чем нетерпимость или свободное волеизъявление. Вам было трудно писать? Насколько близок окончательный вариант фильма к сценарию? Я написал много версий сценария, но тот, который я использовал при подготовке к съемкам, составил 245 страниц. Сперва я сократил его до 220 страниц, а затем, перед самым началом съемок, до 180 страниц. Тем не менее мне пришлось переписывать сценарий и во время съемки. Сначала это происходило спорадически, а в конце - ежедневно. Это не было полной переработкой текста, скорее коррекцией сюжета по мере его развития - ведь когда вы начинаете работать над такой сложной, длинной и запутанной историей, вы не можете сразу продумать до тонкостей все ее аспекты. При этом нужно было постоянно быть начеку, чтобы ощущать, в каком направлении развивается действие фильма. В результате длительность фильма «За холмами» составляет 2 часа 30 минут. Вы включили в фильм все отснятые сцены? Нет. Я сократил его на 30-40 минут, в том числе и некоторые сцены, которые мне очень нравились. Логика фильма скорее литературная, чем кинематографическая, в том смысле, что в нем детали и незначительные события так же важны, как и основной конфликт. Перед нами стояла цель - узнать мир, в котором живут эти люди, в котором они выросли и получили образование, ознакомиться с их убеждениями. Это та фоновая информация, без которой невозможно понять, почему это могло случиться. Я не уверен, что такие истории являются подходящими темами для фильмов, но, если бы не попытался сам сделать это, то не смог бы прийти к такому выводу. Было трудно отснять материал такого длинного сценария в такие сжатые сроки? Все было сложно, в основном из-за длины фильма и сроков сдачи. В августе 2011 года я решил, что попытаюсь снять фильм за зимний период, чтобы выпустить его в мае 2012 года. Решение начать съемки немедленно было, в основном, связано с моей неуверенностью, может ли данный сюжет стать материалом для фильма: Я чувствовал, что если я отложу эту работу и начну обдумывать идею более тщательно, я могу вообще больше не вернуться к ней. Еще не начав съемки, думали ли Вы отказаться от них? Я начал принимать решения последовательно, идя шаг за шагом. Сначала я сказал: давайте сделаем сценарий и посмотрим; потом я сказал: давайте подберем актеров и посмотрим; давайте снимем несколько сцен и посмотрим… Сейчас у нас уже готов фильм, но я до сих пор не нашел ответа на свои вопросы. Что можете рассказать о самих съемках? Это было трудно, потому что нам пришлось построить и сам монастырь, и все дома вокруг него. Кроме того, мы снимали зимой в экстремально холодных условиях - при температуре минус 15 градусов, поэтому было трудновато в нужный момент расслабиться, продумать образ, погрузиться в ситуацию на съемочной площадке. Дополнительные трудности возникали из-за того, что в принципе физически трудно снимать фильм длинными дублями, в которых актеры должны бегать, бороться, одновременно обмениваясь стремительными, точными репликами диалога. Декорации были построены на холме над небольшим, тихим городком примерно в 100 километрах от Бухареста. Съемочной группе пришлось неделями и месяцами без перерыва жить вдали от дома. Но трудней всего было то, что сам сюжет был пугающий, а также то, что в работе над фильмом собрались люди с диаметрально противоположными религиозными убеждениями. Иногда актер имел индивидуальное видение какой-то конкретной ситуации, которая отличалась от точки зрения его персонажа. Мы начали репетиции, не имея стабильного финансирования проекта. Из-за спешки все детали приходилось дорабатывать прямо в процессе съемок - отсюда дополнительная нагрузка, особенно на меня. Еще одним фактором явилась погода: когда вы снимаете в зимний период, вы никогда не знаете, что принесет вам следующий день, поэтому приходилось постоянно подлаживаться и приспосабливаться. Более того, естественный свет был только с 9 до 3 дня, но ведь съемочный день длится в два раза дольше. И снег: конечно, мы знали, он может выпасть неожиданно, но он просто завалил нас - это была одна из самых снежных и холодных зим в Румынии за последние годы. Вам нужно было быстро набрать актеров. Как принималось решение о выборе актерского состава? Действие фильма происходит в той части Румынии, где у населения сильный акцент, так что с самого начала мой выбор был ограничен этим регионом: румынская Молдова. С самого начала роли были написаны фонетически на диалекте, поэтому в целях дальнейшей адаптации фильма потребовалось переписать их на правильном румынском языке. Когда я писал сценарий, я имел в виду всего одного актера - моего старого друга, который снимался во всех моих фильмах еще со времени учебы: Валериу Андрьюта. Я знал, что он переехал в Ирландию и давно перестал сниматься, но каким-то внутренним чутьем я чувствовал, что это не имеет значения. Задолго до того, как я решил сделать фильм, я позвонил ему и спросил, готов ли он отпустить бороду. Шли месяцы. Чем больше росла борода, тем больше я был уверен, что буду работать именно с ним. Когда начался кастинг, Валериу пришел и прочитал несколько строк из роли… После этого я даже не пытался пробовать какого-то другого актера на эту роль. А что можете сказать о женских ролях? Я знал, что мне придется искать актеров на женские роли, и знал, что это будет трудно. Мне нужны были актрисы, которые могли бы сыграть простых людей, не очень образованных, из сельской местности и, что важно, очень религиозных. Во время кастинга я видел актрис нужного возрастного диапазона, с правильным акцентом, они читали различные диалоги. Я попросил Кристину Флутур прийти на кастинг и прочитать роль Алины после того, как увидел ее фото в Интернете. Я обратил внимание на Космину Стратан после кастинг-пробы, снятой в мое отсутствие. На пробе она начала плакать, хотя по сценарию этого не требовалось. Меня впечатлило ее умение генерировать эмоции и доносить их до зрителя. Позже я обнаружил, что обе девушки родом из Ясс, моего родного города - как и большинство актеров, которых мы отобрали. Подозреваю, что этот мой выбор как-то связан с манерой разговора, которую я называю «естественной». Пришлось снять много дублей? Так как у нас было мало времени для репетиций, плюс я еще продолжал переписывать диалоги, мы снимали довольно много - дольше, чем я когда-либо снимал раньше: тысячи и тысячи метров пленки, все больше и больше дублей по мере продвижения съемки. Мы начали с 10-15 дублей, а закончили съемкой 20, 30, а иногда и до 40 дублей. Очень часто первые дубли длились по времени в полтора раза дольше, чем последующие. Съемки длинных дублей - трудная и изнурительная работа для всех участников. Был очень мало времени между съемкой фильма и Каннами. Как вы умудрились успеть смонтировать картину? На самом деле, мы с самого начала знали, что у нас не будет на это времени. И решили привезти редактора прямо на место съемок, превратив один из номеров гостиницы в монтажную комнату. Таким образом, монтаж происходил во время съемок. Каждую ночь после съемки и каждый выходной я проводил в монтажной комнате, отбирал подходящие дубли и вставлял в фильм. Таким образом, мы закончили съемки и монтаж фильма практически одновременно. Что вы ожидаете от фильма? Боюсь, зрители будут сравнивать этот фильм с моим предыдущим фильмом, но они не должны так делать. Нужно просто смотреть картину. В обоих сценариях есть нескольких героинь-девушек и герой - сильный, решительный мужчина, но фильмы очень разные. Надеюсь, после просмотра зрители выразят свое мнение, и не имеет значения, чью сторону они примут; главное - чтобы они не оставались пассивными, как мир, в котором мы сегодня живем. Надеюсь, они поймут: фильм повествует о современном обществе и о колоссальных последствиях мелких, незначительных вещей, на которые мы обычно не обращаем внимания - вещей, которые мы по привычке считаем безобидными как в себе, так и в других людях. Ожидаю, что публика за рубежом посмотрит, оценит и поймет фильм совершенно по-иному, чем зрительская аудитория нашей страны. На ваш взгляд, какой будет позиция православной церкви? Я не уверен, что православная церковь выскажет официальную позицию. Скорее, всего, ее не будет. Я все же надеюсь, что многие прихожане, регулярно посещающие церкви, посмотрят фильм и после просмотра сформируют свое собственное мнение об этой истории - в некотором смысле, именно об этой потребности повествует фильм.

ИНТЕРВЬЮ С КРИСТИАНОМ МУНДЖИУ 2 (Сэм Клебанов). - Я знаю, что ваш фильм основан на реальных событиях. Скажите, что привлекло вас в этой истории, почему вы захотели ее реконструировать? - Я вообще-то не совсем ее реконструировал. Та история, которую я прочитал в книге той журналистки, написавшей книгу по реальным событиям, была очень скандальной. Это случилось в 2005, и я прождал много времени, прежде чем понял, как это будет выглядеть в кино. То, что по-настоящему заставило меня за это взяться спустя семь лет, была реакция людей в интернете, полностью разделившая их на два лагеря. Не было однозначного мнения о том, что случилось. И это дало мне возможность увидеть моральные проблемы современного общества, то, что настолько сильно разделило людей. Многие безоговорочно винили монастырь в том, что случилось, но главный интерес для меня лежал в вопросе что же лучше: оставаться безразличным, как социальные институты, не захотевшие помогать девушке, или постараться хоть как-то, по-своему помочь ей, как настоятель монастыря? - Насколько сильна позиция православной церкви в румынском обществе? Насколько церковь влиятельна? - Православие широко распространено и популярно. По-моему, по статистике 90% румын не только просто православные, но и исправно посещают церковь. Православие стало очень популярным за 20 лет после падения коммунизма. Думаю, у нас где-то 20 тысяч церквей на 20-миллионное население, то есть у церкви сильная позиция. Но для меня важно то, что это большое количество церквей никак не сказывается на моральном облике всего населения. Все по привычке ходят в церковь и зажигают свечки, но мне кажется, они не понимают той мудрости, которую им должна дать религия. Ведь важно не то, что на поверхности, обряды и привычки, а та мудрость и то понимание, все то, что может помочь людям после долгого периода коммунизма. - Мне кажется, это больше история любви, чем история про религию. Вы согласны с этим? - Конечно. Меня интересовало почему эта девушка, которая приехала в монастырь, не хочет уехать на следующий же день, после того как увидела, что происходит? И единственный ответ, к которому я пришел - все дело в любви, в любви к другому человеку. Это и помогло мне избежать в фильме сенсационности. Оставив все религиозные и социальные проблемы на периферии, я сосредоточился на взаимоотношениях этих двух девушек. Мне было важно понять, религиозный человек Алина, девушка, вернувшаяся из Германии или нет? Ведь ее любовь к ближнему идет в разрез с религиозным постулатом отказа от любви к ближнему ради любви к Богу. - Историю любви этих девушек можно назвать "нетрадиционной". В современном обществе это практически в порядке, это допустимо. Но в православных странах, таких как Румыния и Россия, церковь это запрещает. Как вы думаете, возможен ли какой-нибудь компромисс в данном вопросе между такими влюбленными друг в друга людьми и церковью? - Мне кажется, что в отношениях девушек много нежности и нет никакого намека на их физическую сторону. Так что это история этой нежности и их жизни в этом жестоком, полном насилия окружении, в котором они выросли. Думаю, этот вопрос, который вы задали, как и все моральные проблемы, надо обсуждать открыто, и кино как раз может помочь в этом людям- задавать вопросы о вере, об убеждениях. - В вашем фильме Румыния показана достаточно депрессивной страной. Вообще-то я был в Румынии еще при Чаушеску, путешествовал автостопом, и она показалась мне еще более депрессивной страной, чем Советский Союз. Как вы думаете, почему после депрессивного и репрессивного социализма страна так и не стала выглядеть сколько-нибудь похожей на рай, на который люди надеялись? - Вы знаете, в Румынии люди подвергались психологическим пыткам больше, чем в любой постсоветской стране. В 50-е в стране проводился такой эксперимент - людей, задержанных по политическим обвинениям, заставляли пытать других задержанных детей. Это оказало огромное влияние на восприятие и на моральные устои самых важных и умных людей того времени. Из-за этих репрессий, из-за их давящего наследия, думаю, мы и остались на таком уровне. И дело тут не в экономическом вопросе и не в бедности, а в потере нравственных ориентиров при коммунизме. Думаю, тут-то как раз и важны религия и образование, только они совместными усилиями могут помочь преодолеть этот период. - Почему в этом депрессивном мире появилось такое прекрасное кино, т. н. румынская волна? - Думаю, кино нужны истории. Неслучайно же то, что вы не видите мучительные, тяжелые истории в кинематографе Норвегии или Швейцарии. Если вы родились в стране, где у людей до сих пор есть проблемы и нерешенные вопросы, о которых стоит поговорить, у вас и получается кино, которое люди будут обсуждать. Думаю, поэтому наше кино и переживает сейчас рассвет.

ИНТЕРВЬЮ С ВАЛЕРИУ АНДРЬЮТА (Известия). - Многие в Канне сочли ваш фильм не только антиклерикальным, но и антирелигиозным. Нам-то кажется, что совсем наоборот. Когда вы начинали работу, что вы обсуждали с Мунджиу? - В основе сценария - реальный случай. Но он стал лишь скелетом для фильма. И, я думаю, Кристиан просто взял его, чтобы отсканировать наше общество, посмотреть, как через увеличительное стекло, на сегодняшнюю Румынию. Это немножко все похоже на XVII век: наши герои живут в мире, оторванном от всего сегодняшнего. Что еще более усиливает трагедию. Когда эта история произошла несколько лет назад в одном из монастырей, газеты кинулись о ней писать. Односторонне. И не нашлось человека, который сказал бы: «Стоп. А давайте все-таки разберемся. Давайте дадим этим людям шанс оправдаться». Когда мы начали работать, я решил, что должен выступить адвокатом своего героя, которого многие обвиняют. Но я не считаю его виновным. - Строго говоря, он стал жертвой собственного неравнодушия. Он же пытался выпроводить девчонок из монастыря, но поддался на уговоры, на жалобы, что им деваться некуда. - Конечно, он говорил - идите девочки, идите! И только когда понял, что уже нет другого выхода, согласился на обряд, которому, между прочим, в Румынии уже тысяча лет. Все, что случилось, не вина одного человека. Во многом это и вина жертвы. Готовясь к роли, я много ходил по церквям, по монастырям - в Румынии они очень хорошо сохранились, даже при советской власти почти все продолжали функционировать. Было несколько священнослужителей, которые мне помогали с этой ролью. - Если вы видели фильм Павла Лунгина «Остров»… - Видел. Я большой его фанат. - Петр Мамонов, прежде чем браться за роль, просил благословения у батюшки. А вы? - Наша церковь дает несколько большую свободы выбора, чем ваша. Благословения я не брал - не потому что не считал нужным, а просто был поставлен в очень жесткие временные условия: репетиции и т.д. Но уже в процессе работы к нам на площадку пришел священник и спросил у меня: «А вы взяли благословение?» - «Нет», - отвечаю. - «Это очень страшно», - говорит он мне. Я чуть в обморок не упал. - «А как же люди играли Иисуса Христа, Уильям Дефо, например?» - спрашиваю. Он отвечает: «Не беспокойся. Эти люди уже давно в аду». В этот день съемки пришлось остановить, потому что работать я не мог. Кристиан подошел: «Валера, ну что ты? Это же декорация, ты актер, на тебе костюм - не более того». - Знаете, что ответил батюшка Мамонову, когда тот пришел за благословением? «Ты - актер? Иди и играй. Плотник должен плотничать, актер - играть». - Я тоже считаю, что каждый должен заниматься своим делом: актер - быть хорошим актером. Батюшка - хорошим батюшкой. И быть ответственным за это дело. Ведь если я как актер или режиссер воздействую на человека и что-то в человеке меняется, я буду нести за эти перемены ответственность. - Вы сейчас больше работаете в театре или в кино? - До фильма «За холмами» я шесть лет в кино не снимался. Фактически ушел из этой профессии. Прожить на актерские заработки в Румынии удается только единицам. После актерского факультета закончил режиссерский и сейчас больше занят в театре. Но с Кристианом мы работаем еще с первого его студенческого фильма и дружим. Поэтому когда он позвал, я, конечно, сразу согласился. - На первом курсе уже было понятно, что он станет большим режиссером? - А он с тех пор не изменился. Как тогда работал, так и сейчас работает. То есть, он, конечно, повзрослел и очень вырос профессионально, но остался тем же Кристианом. Чувствительный к миру, внимательный к людям, хорошо пишущий собственные сценарии режиссер. И пока не получится, как он хочет, не остановится. Мы иногда делали по 25-26 дублей, могли снимать одну сцену целый день. - Ларс фон Триер говорил, что свой новый фильм он будет снимать в том числе и о разнице восточной и западной церквей. Что православная церковь больше повернута к человеку, более радостная, чем католическая. Вы выросли в СССР, потом жили и в Румынии, и на Западе. Вы с этим согласны? - Не знаю… Думаю, это заявление - триеровская провокация. Но лишь отчасти. Если отвлечься от церкви и говорить шире, то я пытаюсь всеми силами, во всех разговорах защищать русских. Часто люди, России не знающие, говорят о ней с непонятной агрессией. При этом всегда и везде слышишь: «Чехов, Чехов, Чехов. Надо ставить Чехова!». Будто Чехов - это одно, а страна, где он родился и жил, - совершенно другое. Сам я, кстати, как режиссер, сейчас хочу ставить в театре в Будапеште русскую классику: Гоголя, «Мертвые души». - Новая румынская волна, которая восхищает в последние годы мир, реально существует? Или это взгляд со стороны, а внутри все разобщено? - Есть. На самом деле есть. Я со многими режиссерами знаком, знаю, что они советуются друг с другом, читают сценарии, каждый в курсе, что происходит у другого, - в творческом смысле. - То, что Мунджиу заявил в Канне: «Внутри своей страны мы никому не нужны, потому что все смотрят исключительно голливудский мейнстрим», - это правда или все-таки преувеличение? - К сожалению, правда. Трудно найти поддержку. Пока ни приедешь из Канна с призом, ничего не случится. - Я так понимаю, вы следите за происходящим в России. А наше кино смотрите? - Да. Хотя с отставанием. Российские фильмы в Румынии, да и вообще в Европе, нелегко найти. Вот сейчас мечтаю посмотреть «Высоцкого». Мне фильм «Бумер» этого режиссера (Петра Буслова) очень в свое время понравился, как-то лег на сердце.

ИНТЕРВЬЮ С АКТРИСАМИ 1 (Ольга Гринкруг, РИА Новости). - Вы впервые увидели себя на большом экране в каннском зале "Люмьер". И как вам? Кристина: - Я не могла смотреть на происходящее спокойно и отстраненно, как все остальные зрители рядом со мной, а вместо этого переживала за героиню, которая боролась за свою свободу выбора, за свою самостоятельность, за будущее вместе с любимой подругой, Войкицей, героиней Космины. Пыталась доказать ей, что ни церковные, ни политические, ни любые иные нормы нельзя воспринимать как догму, а нужно самой включать голову - иначе последствия будут самые катастрофические. В этом смысле Алина очень похожа на меня саму - я верю, что мы сами должны нести ответственность за свои слова, решения и поступки. И есть жуткая ирония в том, что в финале эту сильную, волевую, боевую девушку лишают всякой возможности действовать и решать за себя. Это страшно бесит. Космина: - Когда я прочла сценарий, Алина, героиня Кристины, понравилась мне куда больше, чем Войкица - она очень свободная, очень озлобленная и очень храбрая. Но потом мы с Кристианом (Мунджу - прим. ред.) все обсудили, устроили несколько репетиций, и я постепенно начала понимать своего персонажа. Хотя поначалу очень сложно было смириться с тем, что Войкица ничего не может решить самостоятельно, не может наплевать на чужие советы. Ей постоянно нужно на кого-то опираться, она не может шагу ступить без чужого одобрения. Мы снимали в хронологическом порядке, и я все время хотела вмешаться, помочь Алине, что-то предпринять. А Кристиан говорил: "Погоди! Еще не время!". Это было очень тяжело. Все время хотелось сказать Войкице: "Ну же! Давай! Сделай хоть что-нибудь!". - У вас у обеих роли очень непростые. Особенно если учесть, что это ваш первый фильм. Как вы готовились? Кристина: - "За холмами" - мое первое столкновение с кинокамерой, но у меня не возникло ощущения, что надо осваивать принципиально новое ремесло. Я просто окунулась в работу с головой. Мне показалось, что главное отличие кино от театра состоит в скоростях. В театре у тебя в распоряжении месяц, а то и два, чтобы срастись с персонажем и сродниться с текстом. А Кристиан переписывал реплики прямо по ходу съемок, и на то, чтобы их разучить, отводилось не больше часа. Но мне даже понравилось - можно было не вдаваться в чрезмерно подробный анализ и вообще не задумываться, играть нутром, а не головой. И еще мне понравилось тонкость, с которой кинематограф способен рассказывать о персонажах, отталкиваясь от одной какой-нибудь мелкой детали. В театре все гораздо крупнее. Космина: - Я уже на пробах поняла, что с Кристианом будет легко работать, потому что он очень спокойный и его спокойствие передается всем, кто находится рядом. Если на съемках что-то шло не так, он просто говорил: хорошо, девочки, а теперь давайте попробуем чуть-чуть по-другому. Это настоящий дар - давать людям свободу перед камерой. Кристина: - Когда Кристиан объясняет, что от тебя требуется, это не ощущается как приказ - скорее кажется, что он тебя ведет в танце, и ты удивительным образом растешь над собой. Космина: - По ходу съемок часто оказывалось, что персонажи развиваются не совсем так, как было прописано в сценарии, и тогда Кристиан прислушивался к нам, менял реплики, чтобы развитие персонажей шло органично. Кристина: - Он отличается невероятной гибкостью, и если фильм движется не совсем в том направлении, в каком он предполагал, Кристиан дает ему свободу, как будто это тоже живое существо. А вместе с ним и мы действовали так, будто плывем по течению. - Что именно менялось по ходу съемок? Кристина: - Главным образом речь шла о нюансах. Космина: - Например, моя героиня всегда заплетала волосы и повязывала сверху черный платок. Но в последнем эпизоде, когда полиция приезжает разбираться с причинами смерти Алины, мне показалось, что Войкица должна выглядеть не совсем так, как обычно - это показало бы происходящие в ней перемены. К концу фильма она впервые ощущает, что готова действовать самостоятельно и смотреть в глаза окружающему миру. С ней происходит трагедия, но благодаря этой трагедии случается и благотворная перемена. Поэтому Кристиан разрешил мне распустить волосы и надеть вместо монашеской темной кофты светлый Алинин свитер. Мы не знаем, что произойдет с Войкицей дальше, уйдет ли она из монастыря, уедет ли из страны, но, по крайней мере, она осознает свою долю ответственности за произошедшее с подругой. И самый простой способ искупить вину для нее - рассказать всю правду полиции. - Фильм основан на реальной истории, которая, как говорит Кристиан, наделала много шума и широко обсуждалась в прессе. Вы о ней знали до того, как началась работа над фильмом? Кристина: - Слышала в новостях, но в детали не вдавалась - я вообще стараюсь не смотреть телевизор. Космина: - История была такая страшная, что я предпочла в нее не углубляться. Кристина: - Сценарий Кристиана хорош тем, что сенсационную новость превратил в глубокую человеческую историю. Историю про конкретных людей с конкретными убеждениями, про любовь, а не только про религию или про устройство общества. Там все было гораздо сложнее, чем в новостях, где настолько часто рассказывают о кровавых вещах, что мы потеряли способность ужасаться. Космина: - Я надеюсь, что люди, которые посмотрят фильм, смогут отнестись к нему как к личной истории, а не как к антиклерикальному или антиобщественному высказыванию. Здесь речь идет, прежде всего, о личной ответственности, пусть даже и в религиозном контексте. О том, что вера не обязательно требует примирения с системой - каждый верующий может определять правила сам для себя. Кристина: - А предрассудки и суеверия надо отбросить еще прежде, чем в зале погаснет свет - иначе не имеет смысла смотреть фильм.

ИНТЕРВЬЮ С АКТРИСАМИ 2 (Сэм Клебанов, Film.ru). Космина Стратан и Кристина Флутур, сыгравшие в драме Кристиана Мунджиу "За холмами" получили за свои роли Золотую пальмовую ветвь на последнем Каннском кинофестивале. Накануне выхода картины в прокат девушки немного рассказали о проекте, своих героинях, православии и любви... Ваши героини встречаются спустя годы разлуки в монастыре, который по разным причинам ни одна из них не может покинуть. Почему, что это за причины? Космина Стратан: История начинается до начала фильма, и это очень важно понимать. Девушки выросли вместе, они зависели друг от друга, и моей героине всегда нужен был кто-то, на кого можно положиться. Она не может сама сделать выбор, не может жить сама по себе, и ей нужно, чтобы кто-то был рядом. Поэтому когда Алина уехала в Германию, ей (Войкице) было очень непросто, и она должна была найти кого-то еще, на кого можно опереться, и нашла монастырь с его настоятелем и монахинями. Алине, вернувшейся из Германии, сложно с этим мириться. А ваша героиня, что вы можете рассказать про нее? Кристина Флутур: Она очень хочет жить, но ей это не позволяют, во всяком случае, так как ей бы того хотелось. Когда она встречает Войкицу, та очень изменилась. Человек, которого вы не видели даже два года, может очень сильно отличаться от того образа, который вы помните. Так что Алина приезжает на родину и встречает совершенно другого человека. К тому же у Войкицы уже кто-то есть в сердце, и от этого Алине совсем тяжело. Особенно тяжело, когда этот "кто-то" - Бог. К.Ф.: Да, с Богом тягаться тяжело. Получается, что любовь и церковь плохо сходятся? К.С.: Ну страсть вообще штука опасная. Неважно, говорим ли мы о любовной страсти или о страстной любви к Богу. Страсть заставляет людей странно себя вести, она мешает им понять слова или решения других людей. По-моему, это и есть суть главного конфликта фильма - страсть и не умение людей совладать с ней. К.Ф.: Страсть скрывает много других вещей. За ней могут прятаться страх одиночества, отчаяние, фрустрация, и это заставляет человека цепляться за кого-то. Иногда за страстью прячется не любовь, а именно этот страх. Поэтому когда человек уже не рядом с вами, страх вылезает наружу. Приходится смириться с пониманием, что ты не так уж сильна. И тогда приходится бороться за этого человека, бороться за то, чтобы быть с ним. Так что страсть может быть очень относительным понятием. Не всегда, но иногда, как в этом случае. Большая часть фильма проходит в монастыре или в церкви. Насколько важную роль играет православие среди молодых людей в Румынии? К.Ф.: Очень важную. Церковь обладает огромным влиянием, и большинство румын православные, но я не уверена, много ли среди нас истинно верующих. Иногда люди делают догматичные, формальные вещи в церкви, принимают участие в обрядах, а выйдя за ее пределы, ведут себя так, как не должен себя вести настоящий христианин. Ругаются, кричат на кого-то, ну вы понимаете. Так что разница между православным и верующим все же существует. Если эти вещи совмещаются в одном человеке - это прекрасно. К.С.: Ну знаете, православная церковь не настолько строга в Румынии. Не как в фильме? К.С.: Ну если мы говорим о монастыре, то там, конечно, строго. Но я говорю о мире вне его стен. Церковь не говорит вам "делайте то и это". Она дает вам возможность самим сделать выбор. Я думаю, фильм еще и про возможность пересмотра своих решений и возможность понять, что для тебя правильно. Я знаю, что фильм снимали долго, съемки шли в плохих погодных условиях. Расскажите, тяжело ли было вам работать на нем? К.Ф.: Да, было тяжело, но это было еще и прекрасно - работать с Кристианом и со всей съемочной группой. Правда, к концу фильма я была измотана. К финалу уже начинаешь чувствовать и погоду, и эмоциональную сложность своей героини - все то, что не утомляло тебя во время съемок. Кристиан снимал в хронологическом порядке? К.С.: Да, и это было очень полезно для осознания своего персонажа и вживания в роль. Так что моя первая роль была в фильме, снятом в хронологическом порядке, и мне это здорово помогло. Как вы думаете, как фильм будет воспринят в Румынии? К.Ф.: Не знаю, но я уверена, что этот фильм надо смотреть с открытым сердцем, оставив дома все проблемы, предрассудки и табу. К.С.: Вы должны найти в себе силы увидеть правду, которая прячется за историей. В таком случае, проблем, думаю, не будет. Как я понял, ваши героини были когда-то любовницами. Как в Румынии относятся к такого рода отношениям? Насколько высок уровень терпимости? К.Ф.: Не думаю, что он очень высок. Но для меня история все же не про это, не просто про любовь двух девушек друг к другу. Она больше про чувство безопасности, про то, что Войкица олицетворяет для Алины. Она для нее и отец, и мать, которых у Алины не было, и друг, и все остальное. К.С.: Согласна (смех).

Румынский режиссер Кристиан Мунджиу (автор «4 месяца, 3 недели и 2 дня») опять снял потрясающий фильм - «За холмами». А теперь, как положено, за хорошей новостью - несколько похуже. Во-первых, его освистали и вряд ли наградят (аплодировали, но мало: похоже, те, кому он понравился, в меньшинстве и в задумчивости). Во-вторых, российского дистрибутора у него пока нет - а если учитывать более чем скромные успехи предыдущих «4 месяцев...» в нашем прокате (при том, что 2 года назад получил «Золотую пальмовую ветвь»), то вряд ли прокатчик вообще появится. Но это никак не отменяет и не умаляет того факта, что «За холмами» - настоящее произведение искусства, сильное, умное и бескомпромиссное. Это опять кино о двух девушках, двух подругах - слабой и сильной. И о моральном выборе. На этом сходство с «4 месяцами» заканчивается. Тут действие происходит не во времена Чаушеску, а в наши дни. Правда, место действия - провинциальный монастырь, где время давно остановилось. Даже электричества нет. Система подавления, с которой сталкиваются героини, на сей раз не тоталитарное государство, а православная церковь. Алина приезжает на родину из Германии, где живет и работает последние несколько лет. Ее цель - увезти с собой лучшую подругу, с которой они выросли вместе в сиротском приюте. Но ее подруга по имени Войчица стала монахиней, найдя покой и волю - идеальные заменители счастья. Она говорит тихо, но уверенно, неколебима в своих убеждениях и не собирается никуда уезжать. Ее подруга, напротив, отказывается исповедоваться в грехах, да и в церковь входит с опаской, но полна решимости добиться цели. Одним словом, ее раздирают внутренние демоны. Демоны? Что ж, после того, как местный госпиталь откажется ставить Алине внятный диагноз - у них и психиатра нет, - священник с божьей помощью попробует изгнать из беспокойной пришелицы беса. Строго говоря, все действующие лица хотят друг другу только добра, а подруги по-настоящему друг друга любят. Но самая сильная любовь может стать разрушительной силой, если испытывающие ее люди исповедуют разные системы ценностей. Индивидуализм влечет за собой сомнения, а значит, несчастья. Коллективизм неизбежно отрывает от любимого, требуя дисциплины и самоотречения. Ну, а дальше - решать уже зрителю. Хотя, при всех вопросах, кое-что в этом болезненно-релятивистской вселенной бесспорно. Прежде всего, умение Мунджиу выбирать актеров: дебютантки Кристина Флутур и Космина Стратан безупречны. Затем его умение выстроить мизансцену, избежав нарочитости и сохранив отстраненность, какие бы страсти ни кипели на экране: тут немалая заслуга принадлежит замечательному оператору Олегу Муту, снимавшему и предыдущие работы Мунджиу, и два игровых фильма Сергея Лозницы. Наконец, умение нагнетать напряжение, взрывая его логичной и все равно неожиданной кульминацией. Большой режиссер. (Антон Долин)

Две девушки вместе росли в приюте, затем одна уехала в Германию, а другая ушла в монастырь. Теперь первая вернулась - и хочет увезти вторую, чтобы отныне всегда быть с нею вместе. Но молодая послушница не спешит с решением: батюшка сказал, что если она уйдет, назад к Богу ее уже не пустят. На одной неделе в российский прокат выходят сразу два первостепенных хита 65-го Каннского кинофестиваля - словно специально, чтобы мы сравнили и сами сделали выводы. Как и Ханеке, Мунджу был в числе фаворитов конкурса еще до начала просмотров: ведь у него тоже есть "Золотая пальмовая ветвь" за картину "4 месяца, 3 недели и 2 дня". То был сверхреалистичный рассказ о нелегальном аборте в условиях серого города. В своем втором фильме режиссер выбирается на природу и заговаривает о Боге - оставляя сверхреализм творческим методом. Итог впечатляет кого-то менее, кого-то более - все, на самом деле, зависит от того, насколько быстро бегали мурашки по коже во время сеанса. Жюри Канн предпочло отдать главный приз не столь агрессивной и мятежной, а даже практически "безобидной" "Любви" - но одарило "За холмами" двойной премией за лучшую женскую роль (досталась обеим актрисам) и наградой за лучший сценарий. Так уж повелось: авторов, затевающих прямой диалог со Всевышним, на фестивале привечают, но "Золотой ветви" никогда за это не отдают - будь то Тарковский с "Жертвоприношением", фон Триер с "Рассекая волны" или же сейчас вот Мунджу. Боязно: а вдруг кто не так это поймет?.. Оно и правда: Кристьян Мунджу, как и его великие предшественники, заходит в своих поисках чересчур далеко. Он не утверждает, есть ли Бог или нет, но определенно намекает, что все не там его ищут. Румынскому бесстрашию можно позавидовать - ибо за выводы, которые делает режиссер, в некоторых странах или уже сажают, или скоро начнут сажать в тюрьму. Он показывает то, что заведомо оскорбляет чувства миллионов слепо верующих: Церковь бывает и не права. И ошибки ее земных представителей могут оказаться смертельными. С художественной точки зрения фильм практически безупречен - он убийственно достоверен, выразительно поставлен, сыгран и снят, электрическим напряжением пронизана едва ли не каждая сцена. Это исключительной силы картина - которую, впрочем, многие пытаются судить лишь за смысл, забывая про чисто кинематографическое качество. Хотя "многие" - это, конечно, громко сказано: "За холмами" - это определенно "кино не для всех", "многие" его как раз попросту не заметят. (Максим Марков)

Как медицина изучает посттравматические состояния, так киноведению пора браться за исследование постуспешных синдромов. Между искусством и индустрией авторы не находят себе места, тщетно пытаясь примирить нахлынувшую славу с последующим планированием жизни и карьеры. Случай "румынской волны" - показательный. Разобрав всевозможные фестивальные призы, учредив моду на аскетичный стиль и мрачнейший юмор, прославившись даже в недосягаемой Америке, талантливые молодые режиссеры оказались в тупике. Потихоньку встающий на ноги национальный прокат отказался переваривать столь специфический продукт, за границами Румынии уникальный товар моментально терял в цене, а ожидания были выше некуда - ведь других "волн" европейский кинематограф XXI века не придумал. Каждый автор изобрел свою стратегию, кто во что горазд. Корнелиу Порумбою попробовал отмежеваться от славы комедиографа, сняв после уморительного "12:08 к востоку от Бухареста" задумчивый "Полицейский, прилагательное". Кристи Пую сменил гуманистический пафос "Смерти господина Лазареску" на угрожающую психопатологию в герметичной "Авроре". Автоматически выведенный в лидеры "школы" Кристиан Мунджу (как-никак главным прорывом румынского кино стала победа его "4 месяцев, 3 недель и 2 дней" в Канне) оказался в самом трудном положении. Спродюсированный им альманах "Сказки золотого века" был воспринят как неудачный самоповтор, сделанный после изрядной паузы фильм "За холмами" в Канне встретили свистом, смешанным с неуверенными аплодисментами. Да, оценки в критических рейтингах были высокими, а жюри отписало Мунджу аж две награды, за сценарий и за женскую роль (ее поделили дебютантки Космина Стратан и Кристина Флутур), но в этом легко было усмотреть жест вежливости или чистую инерцию. Поводов для сомнений хватало. "За холмами" может показаться дайджестом отработанных приемов и тем. Опять живая камера, пристально следящая за героями (Олег Муту, снимавший "Смерть господина Лазареску" и "4 месяца, 3 недели и 2 дня"), никакой закадровой музыки, дотошный реализм в деталях. Вновь безалаберная полиция и некомпетентные врачи, которые вроде бы желают окружающим добра, но категорически не способны кого-то вылечить или защитить. Убогий быт, привыкшие к нему люди. И прямые параллели с предыдущей "пальмоносной" картиной Мунджу: в центре действия две девушки-подруги, одна из которых в трудной ситуации, а другая пытается ей помочь. Третий участник драмы - брутальный мужчина (на сей раз не доктор-абортолог, а священник). Дежавю. То ли автор признал свою беспомощность, то ли пошел ва-банк и попробовал решить более сложную задачу на сходном материале. В поисках ответа стоит обратить внимание не на сходство двух картин, а на их различия. "4 месяца, 3 недели и 2 дня" - фильм об эпохе Чаушеску, "За холмами" - драма сугубо современная. Эффектность "4 месяцев..." была в немалой степени обусловлена двойной экзотикой хронотопа: о социалистической Румынии западный зритель почти ничего не знал (о запрете на аборты не знал наверняка), и атмосфера сумрачной эпохи сыграла важнейшую роль. Для самого Мунджу время действия было драматургическим подспорьем, создавшим необходимые условия для конфликта. "За холмами" разворачивается в обстановке еще более смутной, но вместе с тем нейтральной - нынешняя Румыния столь же неизвестна и непонятна для любого жителя шенгенской зоны (не говоря об американце или азиате), как и православный монастырь, в стенах которого происходят основные события фильма. На дихотомии тоталитарного прошлого и размытого настоящего строится все современное румынское кино. Ярче всего она обозначена в "12:08 к востоку от Бухареста", но и "Смерть господина Лазареску" обнажает ту же внутреннюю двойственность, а "Полицейский, прилагательное" базируется на парадоксах юриспруденции XXI столетия, постепенно стирающих границу между двумя Европами. Одним из первых в своем полнометражном дебюте "Запад" на это обратил внимание именно Мунджу. В открывающей фильм сцене молодая пара возвращается домой мимо железнодорожных путей и обнаруживает, что хозяин съемной квартиры выселил их за неуплату - в буквальном смысле слова выставил на улицу всю мебель и прочие вещи. Вдруг нахлынувшее чувство бездомности, неразрывно связанное с ощущением свободы, пронизывает и ту картину, и новую, одна из героинь которой, Алина, покинув стены сиротского приюта, все-таки уехала с ненавистной родины на загадочный Запад. В первых же кадрах "За холмами" она вновь ступает на родную землю, встречаясь с единственной подругой Войкицей на вокзале, у грохочущих поездов, в толчее перрона. Траектория закольцевалась: Мунджу начал снимать кино с ситуации перманентного отъезда и пришел к ситуации мучительного возвращения. Причем и то, и другое он сделал, не покидая Румынии, хотя в продюсерах "За холмами" числятся обитатели западного мира - в том числе братья Дарденн, исследующие в своих фильмах ту же границу с противоположной стороны. Алина жила в Германии, где работала официанткой, а может, дело было хуже, недаром в разговорах подруг то и дело всплывает некто Пфафф, когда-то делавший с участием девушек фотосессии сомнительного свойства. Она вернулась, чтобы забрать Войкиту с собой, даже присмотрела для них обеих рабочие места на каком-то корабле. Та, однако, уезжать не торопится. Она стала монахиней и живет в небольшом монастыре, ни о чем не сожалея и не собираясь ничего менять. Связь между Войкитой и Алиной меж тем остается неразрывной. Их насмерть связала тоталитарная генеалогия общего прошлого - сиротского приюта, в котором обе вели несладкую жизнь. Именно там и тогда старшая Алина, овладевшая карате, взяла младшую Войкиту под крыло, защищая по мере сил от побоев и унижений, - а теперь сама вернулась за защитой от одиночества и боли. Мир скрытого от глаза, но ощутимого всеми пятью чувствами насилия памятен по "4 месяцам...". В том фильме отважная Отилия даже на темной улице опасалась посторонних глаз и ушей, ни на секунду не отрешаясь от государственного контроля, от ока Большого Брата, виртуозно воплощенного в вуайеристской камере Олега Муту. Однако в той вселенной, лишенной права на частную жизнь, могло родиться чудо солидарности, причастности к чужой беде. Ушел тоталитарный гнет - исчезла и надежда на плечо или хотя бы сочувственный взгляд ближнего. Страх коммунальности сменился щемящей жаждой общности - того, что в русской культуре принято называть "соборностью": отсюда и конвульсивная волнообразная эпидемия православия, охватившая как Румынию, так и Россию. Алина сбежала от социума на Запад, выбрав путь личной ответственности, и не выдержала ее груза. Войкита предпочла иллюзию соборности, уйдя в монастырь. Одна получила желанную свободу строить собственную жизнь и подчиняться сильнейшему из чувств - любви, получив в нагрузку одиночество и потеряв надежду на гармонию. Вторая эту гармонию обрела, отказавшись от свободы, любви, права на индивидуальность. Две крайности, два полюса: магнитное поле напряжения между ними создает неразрешимое противоречие. Его с особой отчетливостью обнажает кульминационная сцена с чтением вслух списка грехов по православному канону: таковых - 464, и Алина, кажется, повинна в каждом из них. А все потому, что ключевое слово в описании любого греха - "сомнение". Сомнение - привилегия свободного человека, следовательно, свобода и есть величайший из грехов. Или ты живешь без греха, или без свободы. Параллели между социалистическим тоталитаризмом и православной системой напрашиваются, но Мунджу далек от разоблачений церкви. К слову, монастырь из его фильма находится на отшибе, а священник не пользуется популярностью: епископ даже отказывается приезжать и освящать его церковь, которую из-за нехватки финансирования так и не расписали. Режиссер не сокращает бесчеловечно длинный список прегрешений, а добавляет еще один, 465-й: грех безразличия. Его исследованию и посвящена картина. Безразличие вообще трудная материя. Она не подлежит и не поддается персонификации: окончательно равнодушных людей найти трудно - каждый, как умеет, печется о близком, а некоторые и о дальнем. Небезразличны друг к другу Алина и Войкита, неравнодушны к ним обеим настоятельница, священник и другие монахини, с сочувствием обращаются к героиням и директриса приюта, и врачи, и полицейские. Однако безразличие разлито в воздухе картины, который на глазах обращается в безвоздушное пространство, с таким трудом преодолеваемое девушками в самом начале (они идут со станции к монастырю, в гору), будто им физически трудно дышать. "Скорая" не реагирует на звонок, доктор в приемном покое ругает санитаров, что те привезли в больницу бездыханное тело: "Так бы смерть была на их совести, а теперь нам отчитываться". Когда умственно отсталый брат Алины бросает работу в автосервисе, куда устроился с немалым трудом, он просто швыряет шланг и уходит - а коллеги индифферентно провожают его беглыми взглядами, тут же отворачиваясь. Приемная семья Алины растратила ее деньги и сдала ее комнату новой сироте, однако даже они не злодеи, а обычные, ничем не примечательные люди, готовые при необходимости принять блудную дочь обратно. Исчезновение единой доминанты моральных ценностей - хотя бы даже и спущенной сверху, как запрет на аборты, - приводит к эклектической нравственности, ярко выраженной в псевдо-иконостасе над столом лечащего врача Алины: Богоматерь с младенцем, силуэт полуголой девушки на пляже, с солнцем в руках, и репродукция "Джоконды". Выбирай по желанию, или не выбирай вовсе, все равно "образа" висят за спиной. Потому так стремятся в монастырь буквально все - Войкита, каждая из завтрашних выпускниц приюта, даже бунтарка Алина. В монастыре существует четкая система приоритетов, там добро отделено от зла, и каждому известна программа действий, которая не позволит их смешивать. Монастырь - идеальная замена всем социальным институтам, переставшим функционировать. Это и работа, позволяющая обеспечивать заработок, хотя бы скромный, и полиция, где соблюдаются буква и дух закона (перечень грехов - чем не уголовный кодекс?), и больница, где лечат не симптомы, а причины любого серьезного недуга, и сиротский приют, только не для детей, а пожизненный. Наконец, семья: недаром священника монахини зовут попросту папой, а настоятельницу мамой. Однако, будучи миниатюрной моделью общества, монастырь заражается страшнейшим его вирусом - безразличием. Вот Войкице не хватает воздуха даже здесь: она все чаще подходит к границе владений монастыря, чтобы вздохнуть полной грудью... и нырнуть обратно, в удушливый келейный уют. Келья - крохотное личное пространство, эрзац-свобода внутри системы. Оставаясь там наедине с Войкитой, Алина пытается перетянуть ее на свою сторону, отрешить, отгородить от коммунальной зоны монастыря - и даже соблазнить. Она раздевается перед подругой (или, возможно, любовницей?), устраивает ей скандалы, вызывает на откровенность, роется в ее вещах. Та, однако, успешно противостоит соблазну, так как знает: она - всегда под наблюдением. Только оно не навязано системой, как в "4 месяцах...", а принято добровольно: авторитет всевидящего ока умиротворяюще абсолютен и неопровержим. Впрочем, главное различие между Алиной и Войкитой - не мировоззренческое, а чисто эмоциональное. Одна мучительно страдает от одиночества и яростно сражается за единственное живое существо, способное спасти ее от этой беды. Другая спаслась раз навсегда ценой отказа от любви как чувства, направленного на конкретного человека. Поначалу Алина еще подозревает, что Войкита спит со священником, но затем понимает, что ревновать надо к Тому, кто несколькими этажами выше. Поэтому, просыпаясь среди ночи, она бежит в церковь и пытается вытащить Войкиту с ночной молитвы - обратно, в келью, где они предоставлены друг другу и больше никому. В "4 месяцах..." камера неотступно следовала за Отилией - не девушкой, вынужденной сделать нелегальный аборт, а ее союзницей и соучастницей. "За холмами" начинается с такого же наблюдения за каждым шагом Войкиты. Кажется, что из двух героинь сильная именно она, идущая уже в первых кадрах против потока, продираясь сквозь толпу, навстречу Алине. Но эта доминанта не держится до финала. Картина делится на две равно значимые части. В первой мы - с Войкитой, твердой в своих убеждениях и пытающейся, не изменив им, помочь подруге. Во второй акценты резко смещаются. Последнее самостоятельное действие Войкиты (даже оно спровоцировано советом добродушной "мамы") - обращенная к священнику просьба провести ритуал экзорцизма. После этого мы чаще видим ее лицо, отстраненно, издалека наблюдающее за происходящим - то из окна, то просто с безопасной дистанции. Теперь она, как и мы, - не участник, но свидетель. Теперь в центре действия Алина, а точнее, ее тело - то бездвижное, то содрогающееся в конвульсиях. Оно, даже отсутствуя на экране, напоминает о себе закадровыми криками и стонами. Оно фокусирует фильм на точке страдания, в христианской традиции возникающей там, где нет места состраданию. Не найдя коммуникации с чужим миром, в котором царит если не гармония, то хотя бы равновесие, Алина хватается за последний, (само)убийственный шанс: заговорить с обитателями этой закрытой системы на понятном им языке. Тут же становится кристально ясно, что холм, на котором стоит монастырь, - Голгофа, и потому таким трудным было восхождение на него, а добровольная и осознанная жертва Алины - распятие. Когда все обитатели монастыря собираются, чтобы прикрутить ее к кресту, камера с мнимой бесстрастностью фиксирует жуткую сумятицу, добавляя к живописной традиции еще одно "Прибивание к кресту". В этой впечатляющей сцене искусственное освещение, нарушающее иллюзию реализма, напоминает едва ли не о Караваджо. "За холмами" говорит со зрителем на языке не только визуальных, но и звуковых образов. Монастырь - пространство подавляющей тишины, в которой слышен скрип, кашель, собачий лай или звон посуды. Космина Стратан (Войкита) - к слову, по основной профессии телерепортер, то есть человек, профессионально приученный говорить громко и выразительно, - никогда не повышает голос, держась монотонно-смиренной интонации, за которой невозможно угадать подлинную эмоцию. Она открыто проявляет чувства лишь однажды - ночью, убаюкивая Алину, обняв ее и напевая "Спи, моя радость, усни" (это единственная музыкальная тема в фильме, повторенная, уже в инструментальной форме, на финальных титрах). То есть призывает ее к покою и молчанию, затыкает рот на свой лад. Кристина Флутур (Алина), напротив, работает на контрасте отрешенной тишины и резкого звука, нарушающего покой и привлекающего внимание - будь то вопль, заставляющий монахинь запихнуть ей в рот кляп, или колокол, в который она бьет посреди церковной службы. Воистину, шепоты и крики. Да и что пытались сделать обитатели монастыря с Алиной, как не заставить замолчать - в самом широком смысле? "За холмами" основан на реальном случае (монахини пытались изгнать беса из девушки и убили ее), описанном в документальной прозе Татьяны Никулеску Бран; ее повести легли в основу сценария. Вероятно, в этом еще одно объяснение неудовлетворенности ряда критиков: обещали кино про экзорцизм, а демонов начали изгонять только через полтора часа после начала. Где, спрашивается, зверства православных мракобесов? Но Мунджу не торопится их разоблачать. Ужас парадокса, над которым задумался режиссер, в том, что мир, основанный на безразличии, в любом случае тебя убьет - медленно, если ты доверишься медицине или соцслужбам, и относительно быстро, если прибегнешь к древней церковной традиции. Ведь противостоять равнодушию способна только любовь, а никак не любовь к ближнему - заменитель подлинного чувства, подобный электрической свече, которую Алина привозит Войкице в подарок из Германии, и которая так ни разу и не загорится за весь фильм. Самая большая ошибка - считать эту крайне условную картину реалистической. Мунджу действительно дает гигантское количество вроде бы бесполезной информации об окружающем мире, но тем самым лишь подчеркивает отрешенность монастыря от реальности. А здесь, в сакральном пространстве, ничто не случайно, все значимо. Стоит увлечься формой, перестав задумываться о содержании, и случится непоправимое: из лучших побуждений прикуешь страждущего к кресту и будешь пытать его, пока не испустит дух. Когда в эпилоге полицейский комиссар прибывает на место событий и уточняет, действительно ли погибшая была привязана к крестовине цепями, священник и монахини кажутся искренне удивленными: они сами не заметили, что смастерили крест и замучили больную до смерти. Где тут истина? Совсем рядом, но ее не разглядеть: так же мы не видим пейзажа, скрытого за холмами, на которых стоит монастырь. Реальность неуловима, неразличима даже в самых своих очевидных проявлениях - и нет в ней ни типических характеров, ни типических обстоятельств. На допросе Войкита переоденется в свитер Алины и, наконец, возвысит голос, чтобы свидетельствовать против себя: ее молчание в ответ на вопрос "кто виновен в гибели этой девушки?" прозвучит красноречивей любых слов, как и решение поехать в участок вместе со священником и другими соучастницами. Ее тихий самосуд - единственный результат случившейся трагедии. Комиссар уже на полпути в город забудет об этом деле и заинтересуется следующим: подросток заколол мать ножом и выложил фотографии в Интернете. А память об изгнании самых опасных бесов - любви и одиночества - будет стерта так же быстро и незаметно, как грязь с ветрового стекла, которую смахнет дворник полицейского автомобиля в последнем кадре фильма. (Антон Долин, Искусство кино)

Умное, честное, спокойное и одновременно страшное кино, по чистой случайности еще не запрещенное оскорбленными блюстителями нравственности. Последнюю ведьму сожгли в Европе в конце XVIII века. Последний случай экзорцизма, повлекший смерть одержимой бесами, произошел в 2005 году в Румынии. Именно о нем рассказывается в картине Кристиана Мунджиу, взявшей два приза Каннского фестиваля - за сценарий и за две главных женских роли. Алина (Кристина Флутур) ненадолго возвращается из Германии в родную Румынию - забрать с собой подругу Войкицу (Космина Стратан), вместе с которой они в сиротском приюте делили все, в том числе постель. Но Войкица теперь живет в монастыре и собирается посвятить Богу остаток дней. Алина не может ни понять этого, ни принять и начинает за сердце подруги битву - по многим причинам заведомо проигрышную. Каждый, кто захочет найти в картине Мунджиу кощунство, попрание и глумление - обязательно найдет. На самом деле «За холмами» - удивительно сдержанное и корректное кино, в котором просто нет места тем ведрам грязи, которые соотечественники, верующие и неверующие, вылили друг на друга, скажем, за последние полгода в связи с известным процессом. Мунджиу показывает два разных мира, существующих рядом, но говорящих на разных языках и вкладывающих и в базовые этические понятия (любовь, грех), и в повседневные мелочи совершенно разный смысл. То, что в одном мире кажется естественным или по крайней мере не преступным, в другом вызывает смятение, ужас и мысли о бесноватости. То, что с одного языка на другой нет перевода, становится понятно после, например, такого диалога: - Мой муж болен. - Попросите отца помолиться за него, и он выздоровеет. - Но у мужа уже метастазы. - Но у отца же дар! В интервью Мунджиу говорит о том, что хотел изобразить последствия самого распространенного греха, который, по его мнению, православная церковь и миряне (в этом они едины) официально и грехом не считают. Равнодушие. Это спорно, учитывая то, с каким искренним энтузиазмом монашки изгоняли бесов из Алины. «За холмами» - даже не о равнодушии, а о невезении какого-то вселенского масштаба, когда между двумя тихо враждующими сторонами, которые между собой никогда не договорятся, оказывается третья - наивная влюбленная девушка с явными признаками прогрессирующего умственного расстройства. Кончается это скандалом, поджогом, насильственной смертью и тяжелыми как камень словами полицейского «ваш крест воняет»: доски, к которым привязали Алину, пропитались ее мочой. Страшно вообразить, насколько отличной будет интерпретация этих слов в двух разных мирах. (Маша Вильямс, afisha.mail.ru)

В июне 2005 года европейские газеты опубликовали шокирующую новость: в одном из румынских православных монастырей настоятель и монахини совершили обряд экзорцизма, распяв одну из послушниц на кресте. В 2012 году румынский режиссер Кристиан Мунджу получил приз Каннского фестиваля за сценарий фильма "За холмами", основанный на этой истории, а две актрисы из его фильма разделили приз за лучшую женскую роль. Мунджу обошелся с необычным сюжетом со всей возможной деликатностью, а фильм получился не про религиозных мракобесов, а, как ни странно, про любовь. Молодая послушница Войкица (Космина Стратан) привечает в монастыре старую подругу Алину (Кристина Флутюр) - девочки вместе выросли в приюте, а потом Алину отдали в приемную семью, откуда она уехала на заработки в Германию. Вернулась Алина, подыскав себе и лучшей подруге новую работу - официантками на круизном лайнере. Теперь дело за малым: ведь Войкице собраться - только подпоясаться, по крайней мере так думает Алина. Но Войкица колеблется - настоятель (Валериу Андриута), которого монахини зовут просто "батюшка", предупреждает ее, что, уйди она сейчас, назад он ее не примет, "ведь Господу нельзя служить только время от времени, с перерывом на отпуск". Когда-то приютским сиротам приходилось в жизни несладко, и Алина обучилась карате, чтобы защищать себя и Войкицу, и с тех пор пробивалась как могла, зарабатывая, откладывая деньги и лелея мечту купить дом. Войкица же успокоилась, найдя оплот в религиозном чувстве. Так и вышло, что Алина спасалась от одиночества мыслями о Войкице, в то время как та сделала собственный выбор, рассудив, что с Богом в душе больше никогда не будет одинока. Страстная любовь Алины к Войкице больше не находит ответного чувства такого же накала: все, что Войкица может дать Алине,- спокойная, ровная привязанность. И планы на жизнь у Войкицы теперь другие, но импульсивной, порывистой Алине претит непонятный монастырский быт и уклад. С Алиной случается припадок, и переполошившиеся монахини отправляют ее в больницу, где ей только и могут что колоть галоперидол и разводить руками: вот легочная инфекция - та у Алины точно присутствует, а что за душевный недуг ее терзает - да бог его знает. Для священника и матери настоятельницы (Дана Тапалага) эта невесть откуда взявшаяся буйная Алина - только лишняя обуза, и в монастыре обеих девочек никто не держит. Но Войкица настаивает, что только тут Алина может успокоиться и подлечиться, и уговаривает своих приютить беспокойную подругу хотя бы на время, тем более что монастырь и есть самое подходящее место для исцеления душевных недугов. За исцеление Алины сестры берутся со всем старанием: для начала ей зачитывают список из 464 грехов, чтобы ей было проще определиться, в каких конкретно покаяться. "Грех номер один: потеряла ли ты веру в Божью помощь и милосердие? Думала ли ты о том, что Бог тебя оставил? Грех номер пять: думала ли ты, почему в мире столько зла, а Он бездействует?" Сцена с протокольным списком грехов работает как лакмусовая бумажка. Далекий от религии зритель воспримет ее как сатирическую, в то время как Мунджу, против ожидания, подает свой сюжет вполне бесстрастно, да и в самих вопросах нет ничего нелепого. Другое дело, что у пребывающей в душевном раздрае Алины весь этот список грехов очевидно отпечатан на лбу. Да и сами сестры, какими бы благими ни были их побуждения, исповедуют православие как некое сочетание заученных ритуалов и самых темных суеверий. Одна из монахинь валится в обморок, когда колет дрова: она увидела черный крест на полене, а остальные тут же пустились причитать, что ведь и куры сегодня не несутся - никак, знамение! Немудрено, что припадки Алины в монастыре единодушно решают лечить чтением над нею молитв, дабы выгнать беса, особенно после того, как та пускается во все тяжкие - сначала заходит за алтарь в поисках чудотворной иконы, потом пытается утопиться в колодце и поджигает келью. Увещевания священника, что без веры напрасно ждать чудес, и робкие уговоры Войкицы, что Бог посылает тебе не то, что хочется, а лишь то, что необходимо, на Алину больше не действуют. Любовь мирская выжигает ее изнутри, ее цель - чтобы ее любили здесь и сейчас, немедленно. И молитва так же бессильна тут, как и галоперидол, священник и врач могут привязать девчонку к кровати, но никого не вылечишь насильно, если он сам того не хочет - это единственный ответ, который позволяет себе дать Мунджу на множество заданных в фильме вопросов. И проще всего было бы обозвать его фильм "антиклерикальным памфлетом про лесбиянок", если бы все два с половиной часа экранного времени сам Мунджу строго не вытравлял из своей истории скандальность давнишних газетных заголовков, последовательно и честно стараясь избегать любых однозначных суждений и ярлыков. (Татьяна Алешичева)

В прокат вышел фильм "За холмами", предельно откровенная история румынского режиссера Кристиана Мунджиу, обладателя "Золотой пальмовой ветви" Каннского фестиваля, о том, почему верующий никогда не поймет атеиста. Алина (Кристина Флутур) возвращается из Германии в Румынию, чтобы забрать с собой самого близкого ей человека, подругу по детскому дому Войкицу (Космина Стратан). Войкица живет в монастыре на Новом Холме вместе с дюжиной монахинь и настоятелем - таскает воду из колодца, чистит рыбу, моет полы, много молится и с восторгом слушает проповеди батюшки. Девушка счастлива, вот только иногда ходит гулять за оградку, меланхолично смотрит на горизонт и неизменно приводит за собой бездомных собак. Впрочем, Алина, которой гостеприимно предложили пожить в монастыре, не в состоянии оценить безмятежную жизнь Войкицы - она ревнует свою подругу к монашкам, к настоятелю и особенно к богу. Пока Алина тщетно пытается обнаружить доказательства, что Войкица не хочет уезжать в Германию только потому, что монастырь не что иное, как опасное гнездо фанатиков, она сама очень быстро сходит с ума: Алина слышит голоса, нападает на людей, разве что ее голова не вращается на 360 градусов. Cироте Алине, кроме монастыря на Новом Холме, помочь некому, ну а набожные люди в вопросах шизофрении не разбираются - помогают, как умеют. Картина основана на реальных событиях, происшедших в Румынии в 2005 году. Молодая девушка подверглась процедуре изгнания бесов и вскоре после этого умерла. Журналистка Татьяна Никулеску Бран провела собственное расследование и написала документальную повесть об этой трагедии. Повесть уже однажды адаптировали - режиссер Андрей Щербань в 2007 году поставил пьесу по этой книге на сцене нью-йоркского театра "Ла Мама". Рискуя свести большой замысел к формату "как-то раз в Румынии", прославленный Канном Кристиан Мунджиу с понятной осторожностью взялся за громкую историю. Да и сейчас трехчасовое полотно, где черные рясы тревожными пятнами ложатся на белый зимний пейзаж, достаточно просто свести к фильму о бедной Алине и неистребимом духе бесогонства в сердце православной церкви или, что еще хуже, - к картине о нетерпимости традиционной религии к сексуальным меньшинствам. Мунджиу удалось посмотреть на эту историю даже не с другого угла, а вовсе выйти за ее пределы. На Каннском кинофестивале этого года "За холмами" выиграл приз за лучший сценарий, два приза за лучшую женскую роль и заставил снова заговорить весь мир про кино маленькой постсоветской страны Юго-Восточной Европы. Феномен "новой румынской волны" (куда помимо Мунджиу часто включают Корнелиу Порумбою, Кристи Пуйю, Кристиана Немеску) по большей части впечатляет западных киноманов и немного раздражает российских - все же "новая русская волна" явлением международного масштаба так и не стала. Румынское кино нулевых смогло сделать то, что не смогло российское - художественно оформить историческую советскую травму, ощущение слома эпох, комплекс вины, взращенную в стране ненависть и равнодушие к ближнему в единый узнаваемый киностиль. Хотя, разумеется, как и подобает хорошим режиссерам, румыны свою принадлежность к какой-либо волне отрицают. Единодушны все лишь в том, что бесспорным триумфом румынского кино стал выход фильма Кристиана Мунджиу "4 месяца, 3 недели и 2 дня", благодаря чему самого Мунджиу начали считать лидером "новой румынской волны". История одной дружбы и одного аборта в государстве, где аборты запрещены, а дружба не в цене, в 2007 году получила "Золотую пальмовую ветвь" Каннского кинофестиваля. В своем новом фильме Мунджиу продолжил тему тесной женской дружбы на грани апокалипсиса, но здесь дружба органично перетекает в любовь - Алина любит Войкицу, Войкица любит бога, а бог не любит никого. Алина - необычная больная, помимо типичных поступков вроде истерики с нападением на людей и желанием их задушить, она вполне расчетливо изображает жертву. Изначально религиозная девушка (в Румынии верующими себя называют до девяноста процентов населения), кажется, и правда, верит в свою правоту, когда вламывается в алтарь с непокрытой головой в поисках спрятанной чудотворной иконы, разбивает ее, попутно обвиняя настоятеля в том, что он трахается с монашками. Однако когда едва сдерживающий себя настоятель указывает ей на выход, Алина вполне серьезно говорит ему про то, что не имеете права - бог, дескать, общий и церковь общая. Она интуитивно чувствует опасность, исходящую от патриархальной церковной культуры - монашки просят Войкицу "не приводить больше собак", случайно, но чрезвычайно удачно наделяя чуждую им Алину животным сравнением. Церковь у Мунджиу не выписана любовно (монашки больше похожи на куриц, нежели на божьих невест), однако только она находит в себе силы хоть как-то помочь в ситуации тотального равнодушия к судьбе девушки. Работает традиционный ход "разницы углов", создающий почти комический эффект - во время приступа монашки суют в рот Алине кляп, чтобы перенести ее, берут деревянную подпорку, для крепления рук вторую подпорку крепят перпендикулярно первой, чтобы не навредила себе - привязывают руки к подпорке собачьими цепями. Каково было удивление следователя, увидевшего в итоге голгофский крест, на котором Алина и умерла. В этом плане новый фильм румынского классика напоминает комедийный треш-хоррор Эли Крэйга под названием "Убойные каникулы", где молодежная компания полагает, что двое случайно встреченных фермеров - убийцы, а фермеры искренне считают, что студенты - секта суицидников. Все гибнут случайно. Слоган фильма звучит как "Куча жертв - ни одного маньяка". В "За холмами" жертва одна, но принцип тот же. Церковь - это простоватые фермеры, действующие из благих побуждений, а Алина - смертница, сама взявшая на себя эту роль. И эта "разница углов" для атеистов и верующих оказывается роковой и непреодолимой. Любимый актер режиссеров румынской "новой волны", известный по роли доктора Бебе в фильме "4 месяца, 3 недели и 2 дня", Влад Иванов сравнил румынское кино с обрядом экзорцизма - румынские режиссеры успешно пытаются изгонять из сознания зрителя демонов прошлого. Судя по новому фильму Мунджиу, теперь румыны успешно изгоняют и демонов настоящего. (Полина Рыжова)

Премьеру фильма "За холмами" в Канне ждали с особым интересом: это новая работа румынского режиссера Кристиана Мунджиу, получившего Золотую пальмовую ветвь за фильм "4 месяца, 3 недели и 2 дня". Битком набитый зал два с половиной часа смотрел историю медленную и страшную, историю о том, как из самых лучших побуждений фанатики добра могут сотворить самое преступное из зол - убить человека. На финальных титрах тишину разорвали отдельные крики "бу-у!" и то, что в отчетах зовут бурными продолжительными аплодисментами. Это значит, в Канне назревает очередная интрига: аудитория раскололась - и есть отчего. В принципе Мунджиу снял свою версию старого советского фильма "Тучи над Борском" - правда, не подозревая о его существовании, в другое время, при других общественных ориентирах и на другом уровне. В основе его картины реальный случай, получивший широкий резонанс во всей Европе, кроме России. В маленьком селе православная община убила девушку, пытаясь изгнать из нее предполагаемого беса. Преступники понесли наказание, но, подчеркивает Мунджиу, Интернет и теперь пестрит снятыми на мобильные телефоны видеодокументами многочисленных случаев доморощенного экзорцизма в странах Восточной Европы. Освободившись от одной диктатуры, люди попали во власть другой - диктатуры невежества и тьмы. Во время просмотра фильма в зале только однажды возник смех - когда монашки зачитывали список из 464 грехов: грешными, по сути, объявлялись все проявления жизни. Во избежание грехов предписывалось денно и нощно молиться, задавив в себе все человеческое. "Почему ты боишься жизни?!" - этот отчаянный вопрос стал ключевой фразой картины. Вопрос задает Алина, приехавшая из Германии в надежде забрать с собой единственную подругу Войчиту, с которой сроднилась еще в румынском сиротском приюте. Скоро станет ясно, что это не просто дружба, а любовь, что Алина без Войчиты не может жить. Но Войчита уже другая - она посвятила себя богу, ушла в монашки, живет в монастыре, где нет электричества, и время для нее остановилось. Для Алины потеря любимой подобна смерти. Для Войчиты запретная любовь - страшный грех, она омертвела душой и к вызовам жизни равнодушна. И Алина начинает метаться в отчаянии. Пытается принять новые условия существования, слушает наказы святого отца, но чем дальше углубляется в дебри канонов, тем больше восстает против насилия ее существо. Мунджиу и оператор Олег Муту выбирают для съемок зиму - черно-белый мир, где нет признаков XXI века, первичное полупещерное существование и постные лица, лишенные любых живых эмоций, кроме тайного любопытства к чужим грехам. Черно-белый мир порождает черно-белое сознание. Есть только абсолютное добро - бог и абсолютное зло - дьявол. Жизнь во всех ее проявлениях бдительно проверяется на наличие дьявольских козней - взгляды подозрительны, по любому поводу бегут советоваться с суровым святым отцом, а у того на все случаи один рецепт: молиться. Непонятная смутьянка с растленного Запада несет в себе опасность: она сомневается, не верит в чудо, в нее вселился дьявол. Истерику отчаявшейся девушки принимают за бесовские конвульсии. И тогда, желая ей добра, ее медленно и жестоко пытают голодом, унижением и жаждой, привязав к самодельному кресту, пока не умрет. Я сейчас отметил только главные моменты фабулы. В фильме она дана почти в романных формах, с бэкграундом, с безнадежными попытками Алины вернуть былую любовь, с точно и тонко подмеченными чертами религиозного фанатизма - источника бед. Журналист по первой профессии, Мунджиу выстраивает повествование в почти бесстрастной манере, не нагнетая эмоций в зале, но позволяя героям доходить до крайних точек эмоциональных взрывов. Финал у многих вызовет упреки в недоделанности, но я вижу здесь художественную и публицистическую логику: коллизия мистической Битвы Добра и Зла обрывается в сугубую прозу. Врач в больнице, куда доставят убитую Алину, смотрит на перепуганных монашек с брезгливостью, как на явление Средневековья. Приезжает полиция расследовать убийство. Святой отец, сообразив, что ему светит тюрьма, теряет всю значительность и лепечет, как нашкодивший пацан, и это значит, что в Румынии еще работают законы. "Любовь может сделать понятия добра и зла весьма относительными, - подчеркивает режиссер в аннотации к фильму. - Свет и тьма на самом деле есть порождения не бога и дьявола, а хорошего образования или дремучего невежества". Мунджиу закольцовывает картину метафорическими кадрами. В начале приехавшая Алина бежит к встречающей ее на вокзале Войчите сквозь зажатую между железнодорожными составами толпу - против течения. В финале, когда рабов божьих везут в автозаке, дорогу преграждает группа детей, идущих из школы, - веселых и пока полных жизни. Проехавшая машина зальет ветровое стекло автозака потоками жидкой грязи, и картина динамичной современной жизни, на миг проглянувшая в фильме, снова исчезнет в серой вязкой жиже. На вопрос, какую реакцию он ожидает от официальной православной церкви, Кристиан Мунджиу ответил: - Я не уверен, что церковь займет какую-либо позицию. Но надеюсь, что многие прихожане посмотрят картину и сформируют свое мнение на основании собственных впечатлений. Каннский конкурс, который с самого начала заявил весьма сильную программу, с появлением румынского фильма вышел на новый уровень художественной мощи, отваги и актуальности авторского послания. (Валерий Кичин)

Румынский режиссер Кристиан Мунджиу снял фильм, который кажется куда более актуальным и важным для России, чем для Европы. Фильм о русских проблемах, русской современности и русской душе. Алина когда-то уехала в Германию, чтобы устроиться на работу и устроить свою жизнь. Но одиночество заставляет ее вернуться в Румынию, где осталась Войчита, ее лучшая подруга по сиротскому приюту. На родине Алина обнаруживает, что связь между ней и Войчитой сильно ослаблена: ее подруга надела подрясник и живет в строящемся монастыре, выбрав себе стезю монашества. Алина не хочет мириться с выбором подруги, но выбора у нее, кажется, нет. Молодой режиссер Кристиан Мунджиу в 2007 году мгновенно прославился на весь мир, получив "Золотую пальмовую ветвь" за фильм "4 месяца, 3 недели и 2 дня". Сюжет фильма был простой и шокирующий. В 1987 году девушка на позднем сроке беременности решает сделать аборт, что в Румынии эпохи Николае Чаушеску (секретарь ЦК Румынской коммунистической партии) запрещено. Ее подруга помогает ей найти врача, который решается сделать аборт нелегально. Почти все действие фильма происходит в гостиничном номере, и кажется, что все снято чуть ли не в реальном времени и происходит на самом деле. Вместе с картинами Кристи Пую "Смерть господина Лазареску" и Корнелиу Порумбойю "Полицейский, имя прилагательное", "4 месяца" считается флагманом так называемой "румынской новой волны" - одного из самых влиятельных течений в кинематографе последнего десятилетия. Для этого направления характерны документальный стиль, использование непрофессиональных актеров, суровые бытовые сюжеты, визуальный минимализм, пессимистические финалы, табуированные или просто "неудобные" темы. "За холмами" вновь вызывает бурную реакцию критики, которая в течение всего Каннского кинофестиваля, где фильм был в конкурсе, считала новое произведение Мунджиу одним из главных фаворитов. Впрочем, то, что фильму дали приз за лучшую женскую роль, - тоже успех, учитывая, что приз достался Космине Стратан и Кристине Флутур, у которых "За холмами" - дебют в кино. В этом фильме особенно интересна его открытость к интерпретациям, и у каждого зрителя толкование картины будет свое. И связано оно будет не столько с художественными пристрастиями зрителя, сколько с его мировоззрением. Поскольку обстоятельства в фильме напрямую связаны с православным монастырем, его укладом и верой вообще, он особенно актуален именно для России. Наше общество разделено именно так, как две подруги в фильме. Одни ходят в храмы, ездят в монастыри, открыто исповедуют свою веру - и этих людей миллионы, у них свои источники информации, свое толкование на события в стране, своя реакция на повседневность. Другие, и их тоже миллионы, живут в состоянии ожесточенного противостояния всему, что связано с любыми церковными установлениями и с утверждениями объективности религии. Этот конфликт, в котором все меньше равнодушных, обостряется социальными сетями и телевидением, он делит семьи, разводит друзей. Поэтому "За холмами" падает на хорошо удобренную почву, и здесь особенно важна объективность взгляда Мунджиу. Режиссер детально разобрался в вопросе. Под словами и поступками монастырского священника подписался бы любой русский, и еще позавидовал бы выдержке и уму бывшего спортсмена, принявшего рукоположение. Суеверие и истерики послушниц он противопоставляет их простодушной вере. Но и здоровый цинизм врачей ему понятен. И то, что, уходя из приюта, люди ищут себе другой приют, используя для предлога религию, в которой сами толком не разбираются. И то, каким абсурдом кажется мирским людям жизнь в монастыре. Как эти люди готовы жертвовать собой, лишь бы спасти своих близких от воздействия церковной пропаганды. Весь этот круг вопросов остается для суда самого зрителя. Важно здесь то, что Мунджиу, ничего не навязывая, лишь предлагает тему для размышлений. И, вопреки стараниям (или иллюзиям) многих российских проповедников, не важно, с какой они стороны, Мунджиу выносит честный и суровый вердикт. Граница между верующими и неверующими людьми, доказывает он, непреодолима. Ее можно попытаться замолчать, можно попытаться толерантно принять правоту друг друга и даже попробовать жить по иному укладу в попытке измениться. Но опыт, через который проходят героини фильма "За холмами", говорит о том, что это приведет лишь к кризису и катастрофе. Это ситуация, в которой возможен диалог, но невозможны понимание и примирение, потому что либо вера есть, либо ее нет - и на этом простом моменте разговор заканчивается. Мунджиу говорит об этом с сожалением и сочувствием. В России такую позицию можно встретить нечасто. При другом устройстве нашего общества фильм мог бы стать основой для большой общественной дискуссии - возможно, национального уровня. Пока же он просто выходит в российский прокат на приблизительно 25 копиях. Уже неплохо. (Сергей Сычев)

"За холмами", новый фильм Кристиана Мунджиу, по жанру ближе всего к разбору кейса. Сам кейс, на первый, поверхностный взгляд - простой и очевидный. Но в сюжете столько всякой мелкой механики, столько незаметных, неакцентированных деталей-улик, что потом еще долго перебираешь их после просмотра, пытаясь отследить хитросплетения этого случая из жизни. Женский православный монастырь в Румынии. Во главе, условно говоря, харизматический священник, хотя "харизма" - слишком сильное слово применительно к персонажам этого фильма. Их благочестие - тишайшее и смиренное, напрочь лишенное прозелитизма или тяги к экспансии. Наоборот, это замкнутый мирок, занятый выживанием и беспрестанным трудом - физическим. На ум сразу приходит идиома "бедны, как церковные мыши". Монастырь не освящен, не хватает каких-то росписей. Денег достроить кельи тоже нет, лишний раз досаждать своему "спонсору" они боятся. У настоятеля смутные трения с патриархией, которая пристально за ним следит. Войкица живет в монастыре. Алина приезжает ее навестить. Обе девушки из сиротского приюта, расположенного в ближайшем городе. Алина, закончив школу, уехала работать в Германию и теперь вернулась за подругой, а та между тем ушла в монастырь: для приютских это путь естественный и даже завидный, в монастырь стоит очередь, потому что больше деваться некуда. В этом фильме строгий учет мест: девочки, покидающие приют, потому что возраст вышел, могут надеяться на место в монастыре, если оттуда уйдет кто-нибудь другой. В Бухаресте в монастырь берут за деньги. Алина немного накопила, работая официанткой в Германии; ей плохо одной. Между Алиной и Войкицей что-то было. Отец-настоятель бормочет об упадке Европы, в которой мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. Алина пытается ревновать, подруга же мягко, но убежденно говорит о том, что выбрала Бога. Хотя тоже, как видно, немного лукавит и не договаривает. Алине монастырский устав кажется абсурдом и лицемерием. Но чем она сама занималась в Германии - бог знает. На это чуть намекает сцена в румынском ОВИРе, где, выдавая Войкице паспорт, вспоминают темную порнографическую историю, связанную с западной помощью приюту. Демонстративный выпад против монахинь и настоятеля заканчивается для Алины острым маниакальным состоянием. Ее на время помещают в больницу, но вскоре выписывают, потому что свободных коек нет. И девать ее некуда, в приемной семье на ее место уже взяли следующую сиротку - чтобы иметь еще одни рабочие руки, а не ради благотворительности. Алина - лишний элемент, она как-то проворонила свое место в этом расчерченном, как таблица, мире. Войкица за свое место держится. Она хочет помочь подруге, уехать на время, потом вернуться. На что батюшка отвечает - нельзя быть слугой Господа время от времени, от таких вещей нельзя взять отпуск. Логика мест в этом мире важнее субъективных волений и желаний. Следующий приступ у Алины приобретает отчетливую окраску одержимости. Она не просто кидается на окружающих, она разбивает икону, сквернословит, богохульствует и пытается поджечь свою келью. Дело происходит на Пасху, время поджимает, в монастырь подтягиваются прихожане, сестры боятся пересудов - настоятель, как мы помним, под подозрением. Тайминг у Мунджиу и в этот раз подогнан не менее жестко, чем в предыдущих "4 месяца, 3 недели, 2 дня". За отсутствием галоперидола и диазепама средство лишь одно - в последнюю минуту совершить ритуал изгнания бесов. Показывая припадок, Мунджиу останавливается почти на грани экзорцистского хоррора, но не переступает ее, отказываясь от алиби, которое мог бы предоставить жанр. Алину связывают, сначала полотенцами, затем цепями, привязывают, как потом выясняется, к кресту, хотя по ходу дела никто не видит, что это крест. И зритель, честно говоря, тоже не видит. Это потом, задним числом, скудные подручные вещи - какие-то наспех сколоченные доски, цепь для монастырской собаки - приобретают тяжелую символическую нагрузку. Вся ключевая сцена полна сумятицы и неразберихи без какого бы то ни было садистского любования зрелищем. Над Алиной читают молитвы. Оставляют ее одну привязанной, отлучившись на пасхальную службу. Дело кончается трагедией. Мунджиу удается (планировал он это или нет, не знаю) создать чувство, что внутри своей собственной логики обитатели монастыря правы. Он нагнетает знаки присутствия бесноватого: страшилки о муже, не мигая, смотрящем на жену среди ночи и говорящем не своим голосом, черный крест в бревне, переставшие нестись куры, значимое предпасхальное время, список грехов как точное описание поведения Алины... Вроде бы и знаешь, что так быть не может, потому что это же не хоррор и ты внутри реализма, но уж больно все одно к одному, и от этого не по себе. "За холмами" - это тоже немножко "Паранормальная активность". Проблема в том, что вера не дается в дискретных элементах, как набор опций, как к тому привык современный человек-потребитель, а предоставляется, так сказать, единым пакетом. Принимая веру, нельзя выбрать те пункты, на которые ты подписываешься, и отбросить другие, на которые не подписываешься - например, возможность того, что в человек одержим бесами. Нельзя продолжать думать, как того требуют правила "цивилизованного" общества, что, когда крушат иконы в храме, - это ничего, потому что всем известно, что это лишь бездушные деревяшки. Так же, как нельзя взять отпуск от служения Богу. Но точка зрения обитателей монастыря в фильме не тотализирующая. И в нем вообще нет какой-то универсальной позиции, например, гуманистической и просвещенческой, с которой экзорцизм - безусловное варварство и с больным человеком так не поступают. Вроде бы ее традиционно должна представлять медицина как оппонент церкви. В финале, действительно, появляется врач, каким он и должен быть - с авторитетными нотками в усталом голосе, констатирует факты и вызывает полицию. Но слишком свежо воспоминание, как перед этим другие врачи с облегчением сбыли больную с рук. А полиция, еще один агент светской рациональности, просто приходит постфактум, и полицейские буднично беседуют о погоде и всякой кровавой бытовухе, повязав растерянных и жалких батюшку и матушку. У Мунджиу получился такой фильм, который сложно использовать для какой-либо пропаганды - как для антирелигиозной, так и наоборот. Религиозная позиция здесь - не последняя инстанция (как в российском "Острове"), к которой может обратиться большой начальник, который испробовал все мирские возможности, а потому надеется лишь на чудо (и это чудо получает, словно бы монастырь - некий спецраспределитель), а то "целое", у которого даже нет автореферентной ценности "завершенности", замкнутости, надежности. Слишком уж оно бедно для утаивания каких-то необыкновенных возможностей, а потому всегда проигрывает миру. И слишком занято, чтобы любоваться собой. (Инна Кушнарева)

[...] По сравнению с этим Канн-2012 пока проходит спокойно. Но мини-скандал все же случился - на пресс-показе фильма лауреата «Золотой пальмовой ветви» Канна-2007 румынского режиссера Кристиана Мунджиу. После финальных титров с разных концов зала раздалось «бу-у-у» столь громкое, что даже заглушило аплодисменты. Между тем картина «За холмами», на мой взгляд, не только на порядок превосходит все, пока предъявленное в конкурсе, но является одним из самых сильных фильмов новейшего времени. И на пресс-конференции, куда пришли в основном поклонники Мунджиу, ему устроили овацию, какую здесь услышишь нечасто. В основе сюжета история, наделавшая семь лет назад много шума и легшая в основу документальной книги Татьяны Никулеско Бран. Молодая девушка приезжает погостить к подруге в один из молдавских монастырей, подвергается обряду изгнания бесов и вскоре умирает. Но, как это всегда бывает в большом кино, реальный факт становится лишь отправной точкой для мощного художественного высказывания. Хотя «высказывание» в данном случае - не совсем точное слово. Режиссер намеренно убирает из фильма себя, свою точку зрения. В картине, снимавшейся ради психологического правдоподобия в хронологическом порядке, нет даже музыки - она возникнет только на финальных титрах. «Я не хотел давать зрителю подсказки, какую эмоцию и когда он должен испытывать», - говорит по этому поводу сам Мунджиу. Нет в его фильме ни правых, ни виноватых, ни разоблачения религии, ни попытки ее защитить. Но есть удивительное ощущение присутствия в каждом кадре добра и зла. Причем источник ни того, ни другого мы угадать не можем. Видимо, именно это придает всему происходящему формат настоящего триллера. Во всяком случае, все два с половиной часа картина смотрится на одном дыхании. Работа оператора Олега Муту безукоризненна, при том что картина снята очень длинными - иногда до 8 минут - планами. И хотя действие происходит в южной части Европы, кажется, что над всем этим витает брейгелевский дух. Муту - уроженец советской Молдавии, снимавший в числе прочего «В субботу» Александра Миндадзе и обе игровые картины Сергея Лозницы. Одну из главных ролей в фильме Мунджиу играет Валерий Андриута - уроженец Азовска и выпускник Тбилисского театрального института, переехавший затем в Будапешт. Румыния, как, пожалуй, никакая другая страна Европы, не входящая в бывший СССР, близка нам. А потому прорыв румынского кино в мировое пространство произвел на российских кинематографистов сильнейшее впечатление. И до сих пор служит вдохновляющим образцом. Положа руку на сердце, фильмов равновеликих тому, что снял Мунджиу, в современном российском кино я не знаю. [...] На пресс-конференции в Канне лауреат «Золотой пальмовой ветви» Канна-2007 Кристиан Мунджиу рассказал, что было для него самым важным в новом фильме «За холмами»: «Хорошо бы этот фильм смотрели без сравнения с другими, особенно с предыдущей моей работой. Я, во всяком случае, хотел сделать что-то кардинально отличное. И только окончательно выбрав эту историю, вдруг осознал: героини вновь две молодые девушки. Но в отличие от «4 месяца, 3 недели и 2 дня» - это не фильм о дружбе. Это фильм о любви и о том, на какие жертвы люди идут ради нее. О личных выборах в жизни каждого человека и о состоянии тотальной покинутости. В картине нет моей личной точки зрения. Я просто излагаю обстоятельства каждого персонажа, а зрители вольны сами выносить суждения. Вопрос, который меня действительно волновал: что правильнее - сделать ошибку, не совершив поступка, или ошибиться, пытаясь помочь? Это фильм о том, как люди пытаются помочь тем, кого любят. Для меня это во многом фильм о конфликте рационального и спиритуалистического постижения жизни. Я никого не критикую. И говорю не о Православной церкви, а в гораздо большей степени о предрассудках и о том, надо ли понимать религию буквально. Но в конечном итоге вам решать, что вышло: критика каких-либо институций или просто комментарий к происходящему. Что касается того, как сказывается кризис на моей работе, то мне, как и моим коллегам, ежедневно приходится сталкиваться даже не с финансовым, а с иным кризисом: кризисом зрительского восприятия. Нас тепло принимают на международных кинофестивалях, но дома мы никому не нужны. Зрители ходят на голливудский «интертеймент» - ну как после этого их заставишь смотреть наше кино? Вот это настоящая проблема. А финансирование... Ну да, с этим стало сложнее. Именно поэтому я впервые снял свой фильм в формате копродукции. Хотя вообще-то я этого не люблю: слишком уж много мнений возникает в процессе работы по поводу того, что ты делаешь». (Лариса Юсипова)

В российский прокат выходит один из лучших фильмов последних лет - "За холмами" Кристиана Мунджу. В 2005 году в один из монастырей Румынии приехала погостить девушка. И вскоре умерла - якобы подвергшись перед этим обряду экзорцизма. История попала в прессу и для взаимоотношений церкви и общества в Румынии, видимо, сыграла ту же роль, что у нас скандал с "нанопылью" и Pussi Riot. Что, естественно, дает повод воспринять снятый по мотивам этих событий фильм "За холмами" как идеально созвучный нашей нынешней ситуации. Но все, похоже, сложнее. - Мне захотелось разобраться в этой истории. Узнать, что стало со священником, с монахинями, которых тогда, на волне общественных настроений отлучили от церкви, говорил журналистам в Канне режиссер Кристиан Мунджу. В попытках разобраться помогла документальная книга-расследование, написанная румынской журналисткой Татьяной Никулеско-Бран. Впрочем, сценарий, за который Мунджу получил приз Каннского фестиваля, далеко ушел от реальной основы. Осталось место действия: монастырь на границе с Молдовой (из этих мест, кстати, родом и сам режиссер, и исполнительницы главных ролей), а также фабула в самом общем виде. К юной послушнице Войкице приезжает погостить из Германии ее подруга Алина. Когда-то девочки воспитывались в приюте и были очень близки. Потом одна уехала искать счастья за рубеж, другая ушла в монастырь. Но Алина не может справиться с одиночеством на чужбине и возвращается на родину, чтобы забрать Войкицу с собой. Тут и начинается сложнейшая история манипуляций, недоговоренностей, ревности и истерик. Результат: нервный срыв Алины, который и заканчивается трагедией. Войкица не хочет уезжать, но и не отпускает от себя подругу. Отцу-настоятелю (Валерий Андриута), как и старшим "сестрам", не нравится перспектива держать в стенах монастыря агрессивную, взрывную девицу, не выказывающую к тому же ни малейшего интереса к вопросам веры. Но заданный елейным голоском Войкицы вопрос "Куда ж ей идти?", в конечном итоге решает дело: гостье позволяют остаться. Фокус с фильмом Мунджу заключается не только в том, что он снят долгими, иногда - очень долгими планами, с минимальным количеством монтажных склеек (оператор Олег Муту). И даже не в том, что два с половиной часа экранного времени пролетают незаметно, будто это триллер Хичкока. Самое интересное, что режиссер декларативно убирает собственную позицию, предоставляя зрителям абсолютную свободу восприятия. Не позволяет себе эмоционально воздействовать на публику даже музыкой, которая возникает лишь на финальных титрах. Все происходящее можно с равным успехом трактовать и со светской, полагающей абсурдной саму идею вселения беса в человека, и с церковной точек зрения. Алина нападает на монашек и бьется в конвульсиях, потому что у нее душевная травма, латентная форма лесбиянства, и вообще она слишком устала от одиночества. А небывалая сила во время припадков - результат занятий карате. И в то же время, на взгляд ортодокса, девушка проявляет все признаки одержимости, да и в монастыре происходят типичные для таких случаев "знамения": курицы не несутся, на полене проступает черный крест. Собственно, мощнейшее напряжение фильма проистекает из того, что все время чувствуешь: зло где-то рядом. Но определить источник его не можешь. Действие почти не выходит за пределы монастыря, но стоит прислушаться, какие разговоры идут там фоном: о сослуживице, решившей приворожить мужа и навести порчу на соперницу. О мальчике, который убил свою мать и выложил фото в интернет. О том, что умирающую девушку не надо было везти в больницу, потому что теперь придется отчитываться за труп. "Меня волновал вопрос, что хуже: понимать, что человеку нужна помощь и не сделать ничего, или потерпеть неудачу, попытавшись помочь?", - говорил Мунджу на пресс-конференции в Канне. И добавил, что, с его точки зрения, равнодушие тоже можно было бы отнести к списку смертных грехов. Хлопотливые, шумливые, не слишком образованные монашки и их суровый отец-настоятель оказываются неравнодушными людьми. Хотя, наверное, было бы куда лучше для всех, прояви они жесткость и выдвори за пределы монастыря обеих подруг. В Канне "За холмами" до последнего сражались за главный приз с "Любовью" Михаэля Ханеке - еще одной выдающейся картиной, выходящей на наши экраны. "Золотая пальмовая ветвь" досталась "Любви", но юные актрисы-дебютантки, сыгравшие Алину и Войкицу, - Кристина Флутур и Космина Стратан - разделили приз за лучшую женскую роль. Обе с двумя высшими образованиями, обе отлично говорят по-английски, и вообще на своих героинь совсем не похожи, будто прибыли из мира, где дьявол, если и есть, то исключительно тот, что носит Prada. По странному совпадению, незадолго до премьеры фильма, весной 2012-го, румынским священникам было запрещено читать молитву святого Василия, которую используют в обряде экзорцизма. Но, как утверждает Мунджу, запрет этот воздействия не возымел. (Лариса Юсипова)

Предыдущий фильм румына Мунджиу поражал реальностью, погружающей в ритуальный экзистенциальный ужас. История об аборте, показанная как иллюстрация необходимого преступления в насквозь тоталитарном обществе, брала за живое. Обыденность, лишенная каких бы то ни было интонаций, говорила сама за себя. Искренности не требовался авторский голос или позиция, потому что происходящее осуждало себя само - и осуждало не поступок, а то, что приводило к поступку, то, что заставляло испытывать стыд и делать из стыда постыдный бизнес, унижать достоинство, обессмысливать жизнь в коридоре ненужного, неприятного подвига, обращающегося осквернением. Для меня самым ярким воспоминанием из "4 месяца, 3 недели и 2 дня" стала, как ни странно, вечеринка дома у героини, в которой каждый знал свою роль, материалистичная, запланированная. В общем, "жеманная простота" Мунджиу, вызвавшая у Владимира Горддева острый butthurt, оказалась мне по сердцу. В "За холмами" Мунджиу не отходит от идеала "новой румынской искренности", но все же не так радикален, как прежде. Возможно, дело в том, что маленький монастырь, заполненный женщинами в черном, гораздо более эстетичен, чем тоталитарные подъезды. Камера любит колесо у колодца, темень келий, в которых просвечивают лица доморощенных христовых невест. Здесь даже появляются красивые кадры, драматургия застывшего момента, которая не выглядит кокетливой, продолжает смотреться естественно, но все же сконструирована. При этом основной посыл того, что жизнь - страдание, но без истерик, общо, сохраняется и здесь. Мир и недопонимание тоже, ведь оно часто порождает трагедию. Мунджиу почему-то хочется сравнивать с Рейгадасом - тоже открытие фестивалей, тоже начинал с нарочитого реализма, но если Рейгадас фальшив, претенциозен и затянут, то в фильмах Мунджиу простота имеет ритм, структуру. Алина, хмурая девушка в спортивном костюме, возвращается из Германии, чтобы забрать с собой старую подругу Войкицу, с которой они дружили (и были любовницами) в детдоме. Но за время отсутствия Алины Войкица по-своему решила проблему одиночества и бессмысленности жизни - поступила в монастырь. Ритуалы монастыря стали ее нехитрой жизнью, а Алина вносит сумбур, пытается вытащить Войкицу куда-то вовне, где нет перспектив и нет покоя. "За холмами" - это не антирелигиозный фильм, хотя тема любви к Богу, оборачивающаяся нелюбовью к людям, здесь есть. Но у Мунджиу это лишь одно несовершенство из многих. Алина страдает шизофренией, поэтому привязанность к Войкице надломлена, а ненависть к святошам - простая ревность, подогреваемая отчаянием. Ей некуда идти: Войкица заставляет ее читать молитвы вместо того, чтобы обнять, а приемные родители уже взяли из детдома новую работницу, чтобы помогать по хозяйству (Мунджиу, особо не зацикливаясь, убедительно касается темы усыновления как формы наемного труда). Вместо помощи Алине предлагают епитимьи и список грехов, каждый преследует собственные цели. Глобально, вроде бы, никто не виноват, хотя виноват каждый. Алина погибает от голода во время сеансов экзорцизма, а священник сваливает все не на свои действия, а на промысел Божий. Помощь невежественных людей хуже нападения. Страдание складывается из череды непониманий, из конфликтов личных воззрений и личных выгод, которые не всегда можно понять и осознать. Мунджиу словно ткач создает сероватый ковер реальности из взглядов разных героев, причем полотно монолитно, целостно. Войкица тоже страдает - но вряд ли потому, что "батюшка" уморил Алину, а потому, что подруге было больно, что она мертва. Страдает и батюшка - хотел новую церковь, сумасшедшую эту принял, а вышел такой скандал. Даже приемные родители, с легкостью избавившиеся от дочери, страдают - ну как же, такая неловкость. Мелкие страдания людские, бытовые муки самого последнего злодея все меркнут и рассеиваются, словно светом, прозрением, но мы не увидим, будет ли прозрение. В "За холмами", впрочем, есть и одна душераздирающая сцена, прежнему Мунджиу не свойственная. Алина лежит в палате, Войкица, милосердно согнувшись, тихо говорит, что надо любить Бога. Она хочет провести линию между живущей в прошлом Алиной и собой, поэтому Войкица неловко повторяет услышанное от отца, пытаясь индоктринировать подругу. "И тогда ты снова полюбишь меня?" - жалобно спрашивает Алина. Что сумасшедшая сирота, отчаянно жаждущая любви, что монахиня, пытающаяся заманить надсадную жажду покоем и верой, одинаково далеки от прозрения. Все они выживают, обманывают себя, все удаляясь от искренности. И донесение обыденной потерянности человека до зрителя удается Мунджиу очень хорошо. (Мор, ekranka.ru)

Психодрама от Кристиана Мунджиу о поисках спасения. Алина приезжает в монастырь, чтобы забрать свою лучшую подругу - немногословную и одинокую Войчиту. Однако в их отношения вмешивается настоятель, который отказывается отпускать девушку. Исполнительницы главных ролей получили награду «Лучшая актриса» на последнем Каннском кинофестивале. В предыдущем фильме румына Кристиана Мунджу - получившем «Золотую пальмовую ветвь» Канн квазихорроре «4 месяца, 3 недели и 2 дня» - юная студентка металась по угрюмому Бухаресту времен позднего Чаушеску, помогая подруге сделать подпольный аборт и немало рискуя в процессе тронуться умом. Главные героини новой картины флагмана уже поутихшей румынской новой волны живут в наше время - но прошлое нависает здесь над ними так явно, что кажется - вот-вот буквально войдет в кадр. Это неудивительно - в прошлом у двадцатипятилетних Алины (Кристина Флутур) и Войчиты (Космина Стратан) сиротство, детдом и дружба вопреки всему миру. На экране же предстают несколько дней, которые переехавшая в Германию Алина проводит на родине, пытаясь уговорить ушедшую в поисках спасения от одиночества в монастырь Войчиту поехать с ней. И если одна пройдет через испытание своей веры, то другой придется пережить, напротив, испытание верой: день за днем другие монашки и настоятель будут реагировать на присутствие Алины все более враждебно. В отличие от «4 месяцев…», где маховик действия подспудно раскручивался, пока обыденность застойного коммунизма не начинала буквально источать саспенс, достойный фильма ужасов, «За холмами» требует от зрителя большего запаса терпения, но это и к лучшему. Героини «4 месяцев…» получали психотравму прямо на глазах у зрителя, Алина и Войчита же, подобно бывшим боксерам, мучающимся от десятков давних сотрясений, переживают ее последствия. И, по Мунджу, они оказываются еще страшнее самого удара - проявляя в глубине персонажей из посттоталитарного мира болезнь неизбывного толка. (Дарья Серебряная)