ОБЗОР «МАРГАРИТКИ» (1966)
Абсурдистский фильм-зарисовка. Две девушки, обе по имени Мария, решают, что так как мир испорчен, они будут испорчены также. И стараются вести себя как можно хуже. Их выходки, поначалу кажутся безвредными, но вскоре становятся столь экстравагантными, что пугают и самих девушек...
Повествование о жизни двух девушек (Ивана Карбанова, Житка Церхова), попавших, по словам режиссера, "в заколдованный круг псевдоотношений и псевдоценностей, что неизбежно приводит к пустоте жизненных форм, к позе, демонстрирующей испорченность или псевдосчастье".
Гротескный морализирующий фильм о двух девушках, которые решили стать развратными, потому как окружающий мир сам является полностью развращенным. Шокирующую картину полного разложения и нигилизма усиливает гиперстилизованная изобразительная форма. В свое время этот фильм стал предметом политических слушаний в парламенте.
СОЮЗ КИНОКРИТИКОВ БЕЛЬГИИ, 1969
Победитель: Гран-При.
Саундтрек (Finders Keepers Records, 2007): 1. Sedmikrasky; 2. Peach Tree Thieves; 3. Red Carpet; 4. Three's a Crowd; 5. Eva Pilarov - Drunken Disorderlies; 6. Dead Men Tell No Tales; 7. The Juggler; 8. Jan Klusak - The Butterfly Cabinet; 9. Sugar Stealers; 10. Burning Ribbons (Phone Call 1); 11. Girlies; 12. Man With A Typewriter (Phone Call 2); 13. Bath Of Milk; 14. Marie Ceskova - Roses Red Roses Red; 15. Cuckoos; 16. Scissors; 17. Beggars Banquet; 18. Food Fight; 19. Strip-teas.
В картине также звучат: «Немецкий реквием» (Ein deutsches Requiem, 1868) Иоганнеса Брамса и классический французский романс «Радость любви» (Plaisir d'amour, 1784) Жан-Поля Эжида Мартини.
Кадры фильма: http://moviescreenshots.blogspot.com/2014/12/sedmikrasky-daisies-1996.html; http://moviequiz.blogspot.com/2014/11/moviequiz-3839-25-points.html.
Премьера: 30 декабря 1966 (Чехословакия).
Англоязычное название - «Daisies».
Слоган: «Upsa-daisy... downs-a-daisy... turned-ons-a-daisy» (США).
Трейлеры: https://youtu.be/2Z1aN8rrv7g; https://youtu.be/OBabnmxJ6bE.
Обзор изданий фильма - http://www.dvdbeaver.com/film2/DVDReviews45/daisies_blu-ray.htm.
О картине на сайте Turner Classic Movies - http://www.tcm.com/tcmdb/title/72093/Daisies/.
«Маргаритки» на Allmovie - https://www.allmovie.com/movie/v88453.
О фильме на сайте Criterion Collection - https://www.criterion.com/films/27854-daisies.
«Маргаритки» на чешских сайтах о кино: https://www.csfd.cz/film/1542-sedmikrasky/prehled/; https://www.kinobox.cz/film/18603-sedmikrasky; https://dokina.tiscali.cz/film/sedmikrasky-362792.
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 80% на основе 20 рецензий (https://www.rottentomatoes.com/m/daisies/).
Картина входит в престижные списки: «10 лучших фильмов 1967 года» по версии журнала Cahiers du cinema; «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие фильмы, снятые женщинами-режиссерами» по результатам опроса сайта Cinema Fanatic (2015) (14-е место); «They Shoot Pictures»; «Лучшие фильмы всех времен» по версии издания Sight & Sound.
Рецензии: https://www.mrqe.com/movie_reviews/sedmikrasky-m100046451; https://www.imdb.com/title/tt0060959/externalreviews.
Чехословацкая новая волна (Чешская новая волна) - термин, используемый для обозначения поколения чехословацких деятелей искусства кино, расцвет творчества которых пришелся на 60-е годы ХХ века. Для творчества режиссеров «Новой волны» характерно разнообразие жанров: лирика, комедия, трагикомедия, гротеск, историческое и военное кино. Часты экспрессионистские и сюрреалистические мотивы кафкианского типа, черный юмор, импровизация и тщательно прописанные диалоги главных героев. Одной из первых лент Чехословацкой новой волны, замеченной критиками, стала работа словацкого режиссера Штефана Угера «Солнце в сети» («Slnko v sieti», 1962). Представителями течения стали молодые режиссеры, многие из которых были выпускниками факультета кино (FAMU) Пражской академии музыкального искусства. Наиболее влиятельные мастера нового направления: Милош Форман, Вера Хитилова, Иван Пассер, Ярослав Папоушек, Антонин Маша, Павел Юрачек, Иржи Менцель, Ян Немец, Яромил Йиреш, Эвальд Шорм, Войтех Ясны, Ян Шмидт, Юрай Герц, Юрай Якубиско, Ян Кадар, Эло Гаветта. Подробнее - https://cs.wikipedia.org/wiki/%C4%8Ceskoslovensk%C3%A1_nov%C3%A1_vlna.
Вера Хитилова / Vera Chytilova (2 февраля 1929, Острава - 12 марта 2014, Прага) - чешский кинорежиссер и сценарист. Училась архитектуре. Лидер чехословацкой «новой волны» 1960-х, авангардист-экспериментатор, сочетающий в своем творчестве новаторские поиски в области киновыразительности, эстетику игры и острую социальную критику. Один из наиболее значительных фильмов - «Маргаритки» (1966). Другие работы в кино: «Панельная история» (1979), «Катастрофа» (1983), трагикомедия о СПИДе «Копытом туда, копытом сюда» (1989), «Наследство, или Отвяжись, парень!» (1993) и др. Снимает как игровые, так и документальные ленты. Премии и награды: Главные премии на кинофестивалях в Гейдельберге (1963) и Бергамо (1967), номинация на «Золотую пальмовую ветвь» Каннского кинофестиваля (1970), «Серебряный Хьюго» на Международном кинофестивале в Чикаго (1977), номинация на «Золотого медведя» Берлинского кинофестиваля (1987), специальная премия Венецианского кинофестиваля (1998), Премия чешской кинокритики (2001). Подробнее - https://cs.wikipedia.org/wiki/V%C4%9Bra_Chytilov%C3%A1.
Владислав Шувалов. «Стальное женское сердце» (К юбилею Веры Хитиловой) - http://www.cinematheque.ru/post/138976.
ИЗ ИНТЕРВЬЮ С ВЕРОЙ ХИТИЛОВОЙ
- Кадр из вашего фильма «Маргаритки» был вынесен на обложку оксфордского кинословаря. Что для вас означали те эксперименты с изображением, которые стали вашей визитной карточкой? Это распад целого, распад смысла?
- Формальная концепция должна служить смыслу картины, быть функциональной. Надо искать то, что нужно выразить. Если в «Маргаритках» темой была деструкция, то и форма должна была поддержать эту идею. Отсюда форма коллажа во всем: и в драматургии, и в работе с актерами, и в визуальном ряде. Для меня эксперимент важен как поиск новых возможностей киноязыка. Поэтому мой каждый фильм был поиском иной концепции… Я не хочу изображать поверхностную реальность. Для меня очень важен, интересен поток сознания.
В этом сумасбродном феминистическом фарсе высмеиваются различные аспекты жизни. Фильм, снятый накануне «Пражской весны» 1968 года, отличается «подрывным» идеализмом, склонностью к либеральному мышлению. Героини - две девушки 17-ти лет, совершающие всевозможные скандальные выходки, высмеивающие мужское достоинство, постоянно хихикающие. Но этот смех разрушительный, будоражащий, обескураживающий и вызывающий. («Кино-Театр.ру»)
Две невероятные девушки, Мария и Мария (Церхова и Карбанова), пытаясь познать смысл жизни, приходят к выводу: если весь мир плох - то и они будут плохими. После этого судьбоносного решения мир окончательно катится в тартарары. Самый знаменитый фильм Веры Хитиловой, краеугольный камешек чешской «новой волны», как только ни честили: феминистский, дадаистский, абсурдистский, нонконформистский, антитоталитарный. Но сколько определений ни вспоминай - «Маргаритки» все равно останутся в памяти примером абсолютного и несколько невменяемого счастья. Перекраивая, будто легкое платье из ситца, окружающую действительность на собственный непростой лад, накалывая мужчин на булавки своего безумного гербария, порхая по времени и пространству, будто мотыльки-капустницы, две Марии подают пример единственно возможного отношения к цивилизации шестеренок, бомбардировщиков и праздничных банкетов. Финальный титр - посвящение «тем, кто не может удержаться от слез при виде растоптанного стебелька латука». Слезы эти упали в землю, латук воспрял - и именно из его сердцевины негаданной Дюймовочкой выскочила тридцать пять лет спустя Амели Пулен, девушка с Монмартра. (Станислав Ф. Ростоцкий, «Афиша»)
Хитилова против всех. [...] Киноязык ее неигровых лент тоже живой, парящий, скользящий по городским и природным пейзажам, но не лишенный остроты, игровой сути. Хитилова не устает играть со зрителем, пуская фоном к эпизоду про популярнейший кабак Трои звук гулянки или - уже в художественных фильмах - сочетая в кадре профессионалов и дилетантов, переозвучивая одного актера голосом другого, сочиняя пластические рисунки роли, органичные только в пространстве ее картин. Слово «картина» вообще очень точно подходит ко многим работам Хитиловой, особенно к тем, что создавались в соавторстве с Эстер Крумбаховой, художницей и сценаристкой. Самая известная из них (и в фильмографии режиссера), конечно, «Маргаритки» - история про двух Марий (Житка Церхова, Ивана Карбанова), которые решили под стать испорченному миру быть испорченными так сильно, как это только возможно. Определения «авангард» и «сюрреализм», употребляемые по отношению к Хитиловой, во многом проросли из этой картины, где простоту сюжета оттеняют три кита ее творчества - поток визуальной изобретательности, библейский подтекст и склонность к сатирическому морализаторству. Своего рода орнамент напоминают и визуальные рифмы - всевозможные бабочки, яблоки и прочие повторяющиеся элементы, - изображенные, например, в картинах «Маргаритки», «Райских деревьев вкушаем плоды» или «Ставка - яблоко». Внутри этого пространства происходит борьба женского и мужского, а точнее - человеческого и системного. Тут самое время вновь вспомнить документальный портрет Милоша Формана, который за поеданием курицы с рисом (ироничный взгляд Хитиловой всегда при ней), как раз и рассуждал о том, что люди склонны к созданию неких систем (школа, семья, государство), которые сначала упорядочивают их жизнь, а потом превращают в трагедию: человек всегда проигрывает системе. В схожем ключе Вера Хитилова рассказывает о женщинах социалистической Чехословакии: через призму ли синема верите, или сюрреалистической притчи. Дуэт Марий в «Маргаритках» в желании стать испорченными и отринуть навязанные нормы заходят в тупик, героини ранней картины Хитиловой «О чем-то ином» - гимнастка Эва и домохозяйка Вера - оказываются заложницами ролей «чемпионка» и «хранительница домашнего очага». Прокладывавшая самобытную режиссерскую дорогу в условиях патриархата, помноженного на социализм, Вера Хитилова искала разумное, доброе, вечное и свободу. Не просто свободу действия, а что-то, отличное от тупика (а ее героини нередко пытались найти освобождение в изменах или игривом, торжествующем легкомыслии, но тоже тщетно). И за эти упорство с фантазией Хитилова, не соблазнившаяся эмиграцией, пожалуй, заслужила титул беспокойного сердца Европы. (Алексей Филиппов. Читать полностью - https://www.kino-teatr.ru/blog/y2015/5-27/651/)
Злые вы: 5 фильмов Веры Хитиловой о женщинах, разорванных связях и обществе насилия. Вера Хитилова принадлежала к поколению чешских художников, чью жизнь надвое разделили события 1968 года. Из того же поколения - кинорежиссеры Милош Форман и Иржи Менцель, прозаик Милан Кундера, драматург Вацлав Гавел. Некоторые после недолгой, раздавленной танками «пражской весны» выбрали путь эмиграции: для Хитиловой этот путь оказался невозможен, и она даже сняла фильм-отповедь покинувшему Чехословакию и ставшему голливудским режиссером Милошу Форману - «Хитилова против Формана: осознание непрерывности» (1981). Основным доводом Хитиловой против эмиграции был страх утерять связь с социальным контекстом своей страны, в ее поздних (после 1975 года) фильмах настолько неблагополучным, что невольно возникает стремление считать их притчами о бесперспективности любых форм коммуникации и, значит, солидарности. Герои Хитиловой чаще орут и угрожают друг другу, чем стремятся к взаимопониманию. Это война всех со всеми. Хитилова в своих фильмах часто показывает, как патриархальное «окаменевшее дерьмо» вкупе с аномической безответственностью создают благодатные условия для наиболее диких форм перераспределения символической власти. Даже если речь идет о конфликте не взглядов и идей, а просто полов: так, героиня фильма «Капканы, капканы, капканчики…» (1998), боясь огласки и не веря правоохранительным органам, кастрирует двух изнасиловавших ее мужчин, журналиста и чиновника. Но этот жест не приносит ей морального удовлетворения (как это могло бы случиться в голливудском или, например, авангардном феминистском фильме), а становится причиной еще большей фрустрации. Загнанную в угол и высмеянную даже самым близким человеком, ее объявляют сумасшедшей и выводят из игры. А ее обидчики - хоть и потеряв детородные органы - остаются на своих местах. Мужчины в фильмах Хитиловой служат власти и крупному капиталу, женщины - «бесплатное приложение» к оным. Такой подход к проблеме, возможно, несколько устарел, но Вера Хитилова, анализируя общественные отношения, не склонна теоретизировать (как это, например, делает другой режиссер-старожил - Жан-Люк Годар), ей движет холодная ярость от осознания того, что социальные тела терзали, терзают и будут терзать себя и других при любых обстоятельствах. [...] «Маргаритки» (1966). Кажется, это самый известный фильм режиссера. Своего рода опознавательный знак: говорим «Хитилова» - подразумеваем «Маргаритки». На экране две девушки, похожие на бабочек, порхающих по миру. Обманывая ожидания мужчин, они играют их чувствами: ведь самое главное свойство героинь - молодость, и они пока еще могут не задумываться о своих действиях. Но у молодости есть и оборотная сторона: в какой-то момент героини спрашивают друг друга: «Что с нами будет? Что с нами будет? Что с нами будет?» Этот и подобные ему вопросы задавали молодые люди шестидесятых по всему земному шару - и нигде не получали ответа. Героини «Маргариток» почти полностью - не считая привязчивых кавалеров, к которым они не относятся так уж серьезно - оторваны от окружающего мира (чтобы под этим не понималось) и заняты исключительно собой. Абсурд взрывает повседневные речевые модели. В какой-то момент героини даже забывают значения слов, отвечая друг другу невпопад. Девушки очень хотят соответствовать окружающему миру, который, по их мнению, очень, очень испорчен. Надо сказать, они достигают в этом успехов, которые, впрочем, носят скорее игровой характер: око символической власти не дремлет, стремясь воспитать чувство вины в порхающих бабочках. Это еще одна мысль Хитиловой: человек-«чистый лист», позабывший значение всех слов, тоже никуда не годится, так как довольно быстро превращается в животное. [...] (Денис Ларионов. Читать полностью - https://seance.ru/blog/reviews/vera_chytilova_5_films/)
В центре фильма аллегорическая история о двух юных девушках, которые, решив "оторваться", весело и с выдумкой творят всевозможные безобразия, а не дождавшись реакции окружающих, рвут на себе одежду, и, прикрывшись обрывками ткани и газет, появляются в банкетном зале с накрытыми столами, чтобы, объевшись и упившись, приступить к тотальной разрушительной деятельности. Девушки необычайно изобретательны и даже блистательны в пароксизме разрушения. Но где-то в глубине их безумия - ощущение растерянности и трагизма мира, который не способен принести истинную радость юным созданиям. Несколько отрезвев, они пытаются склеить черепки тарелок и навести хоть какой-то порядок, что им, естественно, не удается. Слишком поздно. Свою красочную феерию Xитилова завершает финальным документальным кадром взрыва атомной бомбы, почти буквально повторяющим начальный. Эпатаж, провокации, символы отмирания основополагающих человеческих ценностей, сюрреалистический юмор, мотивы абсурда жизни и гибели мира, эмоциональные и семантические шоки, динамичные и неожиданные комбинации образов, направленные на безграничную вместимость смыслов и значений, наконец, агрессивный дробный монтаж, предваряющий эстетику видеоклипа, - все это вместе подготовило заключительный кадр некролога безответственной жизни. Одновременно фильм был некрологом и чешскому кинематографу "отцов" с его убогой простотой, постоянным опасением выйти за пределы дозволенного, холодностью и сентиментальностью. (Г. Компаниченко)
[...] Самая известная кинокартина чешской художницы, одна из визитных карточек "новой волны", фильм-взрыв, за которым закрепилась слава феминистского манифеста, поднимает на киноэкране изобразительную бурю, поражая видавших виды иностранцев психоделическими экспериментами и вызывая шок у зрителей из Восточного блока, не привыкших к подобной свободе самовыражения. Абстракция Хитиловой оказывается мерой ее понимания реальности, поэтому «Маргаритки» несмотря на нарочитую искусственность, кажутся до сих пор живыми и органичными, хотя, казалось бы, ничего "живого" в фильме нет: две роботоподобные милашки с клонированным именем "Мария" проводят время в нехитрых увеселениях. Не особо заботясь какими бы то ни было проблемами, куколки нежатся подобно цветам, благоухающим и красивым. Но одновременно они бессмысленны и бездушны. Фильм посредством емкой формы объединил разные баррикады зрителей (почти идеологических врагов). С одной стороны, это приверженцы чистой незамутненной красоты, освобожденной от социальных вериг и обязанностей. Они пропагандируют удовольствие от факта самого проживания (прожигания) жизни и воспринимают бездушных кукол как прообраз нового человека. Другие зрители получили красноречивый образ конца мира, жители которого уподоблены растениям. Может ли красота быть бессмысленной? Гуманно ли предъявлять к красоте претензии? Может ли считаться красивым то, что лишено морали? Сама Хитилова не ставила своей задачей найти утверждающий ответ на этот вопрос. «Маргаритки», как и всякий шедевр, способен поворачиваться к зрителю разной стороной, раскрывая себя в зависимости от уровня развития личности в зрителе. Непреложным остается одно - для обозначения мига счастья или апокалипсиса Хитилова неизменно выбирает женщину как самый гибкий и эластичный актерский материал. В «Маргаритках» на весь мир прозвучало имя еще одной женщины, неразрывно связанной с периодом взлета чехословацкого кино. Эстер Крумбахова - соавтор сценария и проводник художественной концепции «Маргариток», художница по костюмам, украсившая своими идеями фильмы Яна Немеца «Мученики любви» (1964) и «О празднестве и гостях» (1965). Эстер, которая была старше подруги на пять лет, привнесла в «Маргаритки» торжество художественной отделки (экстравагантный грим актрис, рукодельное оформление павильона, фантастические одежды героинь безумных фактур и расцветок). Крумбахова будет работать с подругой Хитиловой еще дважды, в следующей картине, «Вкушаем плоды райских деревьев» (1970), и спустя годы – «Фавн сумеречной порой» (иногда переводят – «Предвечерняя резвость фавна») (1983), помогая утвердить представление о ней, как об одном из самых самобытных режиссеров планеты, обладающей своим ярким, ни на что не похожим видением. [...] (Владислав Шувалов)
Освобождение по Хитиловой. Недавно умерла Вера Хитилова, и вместе с ней закончился важный виток советской и постсоветской женской истории. В свое время Хитилова, молодая звезда чешской новой волны, отказалась покидать оккупированную советскими войсками Чехословакию, потому что считала: в своих фильмах она способна транслировать социальный комментарий о трудных временах, и эта миссия невыполнима заграницей. Теперь ее кино - главнейший источник феминистского искусства, и не только в Чехии и Словакии: при всей неоднородности постсоветского пространства, фильмы Хитиловой прекрасно проецируются на российскую реальность, в том числе современную. Именно сегодня, когда мы стараемся переосмыслить феминизм и вписать его в свою действительность, так важно пересмотреть эти фильмы, которые с неповторимым юмором и иногда спорным, но всегда искренним морализмом показывают, что такое женщина на советском и постсоветском пространстве. С чешскими кухонными гарнитурами, с условными границами личного, с тяжелой рукой и неразрешимой дилеммой, на которую в последнем фильме Хитиловой «Приятные моменты» (2006) жалуется главной героине-психоаналитику одна из пациенток: «Не хочу быть несвободна, и не хочу быть одна»; фраза подходит всем героиням Хитиловой, постоянно существующим в этой дихотомии и не имеющим возможности выбраться. Но объединяет их не только страх, но и желание стать свободными. Так в чем же, по мнению Хитиловой, состоит освобождение для женщины? И главное, от чего женщина должна освободиться? [...] Освобождение путем субверсии. В своем самом известном фильме «Маргаритки» (1966) Хитилова впервые заигрывает c библейской темой женской греховности, и позволяет своим героиням сразу откусить от запретного плода, чтобы перейти к более важным делам. При этом, в раю у «Маргариток» дерево ломится от персиков: наивно утверждать, что грех всего один, и что яблоко - самый сладкий плод. Главное для Хитиловой не то, что будет потом, а сам процесс поедания, с которым приходит знание, раскрепощение - и умение себя экстраполировать. Девочки весь фильм едят - фрукты, жареных куриц, стейк-тартар и пирожные, оказываются опять голодны и снова едят, но только укрепляются в своей невинности пупсов-обжор, из-за которой каждая очередная жертва никак не разглядит в них угрозу. Обе Мари прекрасно понимают, как устроена игра полов, и извлекают максимум пользы, не вызывая у обманутых мужчин подозрения. Эта феминистическая субверсия - то есть то, к чему призовет в 1990-м в своей книге «Гендерное беспокойство» Джудит Батлер, как к единственному действенному способу навсегда вырваться из плена затхлых социальных конструктов. Когда в самом начале Мари решают стать испорченными просто потому, что мир вокруг испорчен, они соглашаются играть по правилам в игру, у которой не существует правил. Из-за этого быть «испорченными» становится все сложней, и самая главная ловушка, которая ждет Маргариток - неизбежный переход на ту сторону зла. В самой показательной сцене девочки устраивают в комнате костер, а потом, валяясь на кровати, один за другим ножницами режут на кусочки и поедают только что поджаренные на костре сосиски, яйцо и банан. В это время звонит влюбленный в рыжую Мари парень и Мари-брюнетка смеется: «Вот еще один вкусный кусочек мяса». Фильмы, в котором подобную сцену, пусть и с более деликатными текстами, разыгрывают актеры-мужчины, мы смотрим постоянно. При этом, Хитилова, осознанно или нет, проводит также и субверсию лакановского «взгляда» - или именно «мужского взгляда», как его спустя десять лет после выхода «Маргариток» назовет в своем феминистском эссе «Визуальное удовольствие и повествовательный кинематограф» Лора Малви. Маргаритки часто появляются в довольно откровенных купальниках, крутятся почти голышом, прикрываясь лишь бабочками, но эти сцены не несут в себе сексуального заряда - молодые женщины владеют своими телами. Поэтому, когда в фильме возникает тема кукольного, мы видим в них не обездвиженность марионеток, а пластичность кукловодов. И именно поэтому пожилые похабники, на которых Мари отыгрывают свои сценарии с обедами и опозданием на поезд, держат себя в руках и счастливы скупым ласкам, которые им перепадают. Впрочем, любая игра утомляет. Со временем девушкам все сложнее дистанцироваться от объектов своих забав, уколы тоски по ним становятся все сильней с каждым уходящим поездом, хотя светла в этой тоске лишь эмпатическая проекция самих героинь. А в кульминационной сцене торжественного обеда, где девочки вдвоем пируют за банкетным столом, пересаживаясь с места на место - как если бы Алиса в стране чудес вдруг забрала бразды правления чаепитием у Безумного Шляпника - они с такой жадностью набивают животы, что становится понятно, что еда здесь - способ заполнения вакуума и попытка убедиться в собственном существовании. Неудивительно, что заканчивается все разбитой посудой. Два варианта финала, предложенные Хитиловой - когда Маргаритки тонут, или когда старательно пытаются поправить сделанное, складывая из разбитых кусочков тарелки, - это, в любом случае, крах. Играй по правилам - или играй против правил, все равно будешь наказан. [...] (Катя Казбек. Читать полностью - http://seance.ru/blog/esse/hitilova_kazbek/)
Это психоделическое исследование на тему распада, первые кадры которого демонстрируют нехитрый механизм уничтожения. Вот еще один оборот грубой шестеренки - и под бравурный боевой марш полетели пули, упали бомбы, обрушились стены здания. Появляющиеся в следующей сцене, похожие на заржавевших кукольных роботов, девушки в купальниках - только логичное продолжение этой увертюры. "Весь мир испортился!" - утверждает блондинка, со страшным скрипом ковыряясь в носу. "А раз он испортился, то и мы испортимся тоже!" - отвечает ей брюнетка, сыграв на трубе атональный мотив. Монтаж и композиция фильма - под стать замыслу. [...] В этом фильме все: и опустошающий ураган постмодерна, и осколки классики, и взрывы задорного девичьего хохота. К сожалению, спустя лишь два года, когда советские войска напали на Чехословакию, растоптан был не только салат. Настоящие взрывы сотрясали древнюю Прагу, и вовсе не коллажные осколки убивали мирных граждан на улицах. Особенно приятно, что фильм шел в замечательном украинском переводе: чешский и украинский прекрасно дополняют друг друга! Очень много общих слов! (Олег Шинкаренко)
Художники в авангарде. «Маргаритки» - кино про двух девушек с именем Мария. Они не желают отставать от испорченного мира и тоже стремятся быть испорченными. «Испорченность» проявляется в беспорядочности мелких хулиганских проделок, смысл которых непонятен и самим героиням. Девушки кривят на кукольный манер лица, двигаются как старомодные роботы, ведут бессодержательные разговоры и постоянно хотят есть. Такой фильм мог появиться лишь при условии невмешательства администрации и финансистов реализованного проекта. Национализированные студии социалистической Чехословакии исключали продюсеров, а у фильмов проблемы возникали, как правило, после окончательного монтажа. Хитилова сняла «Маргариток» с максимально возможной свободой во имя самой свободы самовыражения. Вышедшая незадолго до событий пражской весны, картина стала культовым документом для прогрессивных интеллектуалов восточноевропейского блока. Трактовать фильм можно вкривь и вкось, в зависимости от потолка личной границы понимания назначения искусства и места в нем человека. Хитилова придумала интересный, но чисто формалистский ход, заставить своих примитивных героинь воспринимать окружающий мир, как предмет концептуального творчества. Они постоянно что-то вырезают, аплицируют, инсталлируют, используют абсолютно все, что попадается под руку или в поле зрения, включая собственные тела. Все до чего можно коснуться - они касаются, что ломается - будет сломано, что сломано - будет вновь выстроено. Сами девушки, будто неодушевленные игрушки, открывающие рот по велению внутреннего механизма. Они сами себе и актеры, и сценаристы, и продюсеры, и режиссеры. Они подмигивают с экрана и оказывают влияние на ход событий. Они одновременно и дети неразумные, и гениальные демиурги. Художники, одним словом. Художник инфантилен и не осознает природного таланта. Художник нуждается в абсолютной свободе выражения мысли и обязан сметать любые границы и препятствия. Художник обязан считать мир несовершенным или «испорченным», чтобы делать его лучше. Художник всегда прав. Если художник захочет жить в счастье и мире формального благополучия, то…люстра может не выдержать… В отличие от французских «нововолновских» коллег, Хитилова не прикрывает декларационность манифеста сюжетными наворотами. Она создает сюжет из обиходных ситуаций. 75 минут похождений безбашенно обаятельных девчушек, возможно, продолжать до бесконечности, лишь бы фантазия позволяла. Но и тот небольшой объем существующей пленки сгодится для многоуровневой работы мозга, если возникнет желания подвергать анализу происходящие на экране эстетские «глупости». Нарочитая театрализованность не тяготит излишеством и сохраняет «передовую» природу авангардного эталона. Улыбки хитиловских «дурочек» не обманывают. «Маргаритки» фееричны, легки и красочны. Возможные подоплеки антисоциалистического характера на «эзоповом языке», которые, безусловно, есть в фильме, сегодня не так интересны. А вот фонтанирующий поток художнических конфетти до сих пор сохраняет право за «Маргаритками» на сертификат авангардного шедевра всех времен и народов. (аррмен)
Хорош или плох наш мир? Над этим вопросом бьются сонмы мыслителей, и вот две свеженьких маргаритки с библейскими именами из фильма Хитиловой, «Маргаритки», решают вплестись в этот венок, путем опытных изысканий доказав, что ложка дегтя таки портит бочку меда полностью и бесповоротно. Если ты родился чуть сумасшедшим, если ты сходишь с ума, что остается окружающей тебя реальности, если, при этом, ты силен, молод, красив, и жаждешь сумасшествия искренне и истово? - она трансформируется, отвечая требованиям, она поддается, она манит, открывая личико. Полубезумные, радужные, опасные корпускулы, выпущенные в него, как ртуть, пропитывая металл, меняют его цвет. Но рано или поздно реальность перемалывает тебя. Дай бог, до времени, когда ты становишься слаб, стар и уродлив. Кто они - девушки из фильма Веры Хитиловой? Сего ли мира их юная плоть и кровь? Так непохожие внешне, так похожие внутренне… Сестры они или любовницы? Их игра в испорченность действительно игра, или эта игра всего лишь прикрытие для действительной аномалии? Их нельзя назвать полностью безбашенными - для этого у них слишком хорошие шмотки, для этого у них слишком хороший аппетит, их шалости слишком напоминают детские, в их походках слишком много танца, их легкость - легка. Грязь к ним не липнет - они смоют ее в ванной Клеопатры, тут же, лакая как кошки, запив смесью молока, яиц и грязи, черствый коржик. Они правы - эти причудливые бабочки, заигрывающие со своим огнем буквально и фигурально - лучше гореть, лучше чувствовать, как жизнь пожирает тебя, такую испорченную (раз - пожрала, но и тебе перепало), чем под старость лет мыть полы в уборных. И тут возникает главный вопрос? - а горят ли они? Да нет же, чадят, пачкая сажей окружающее пространство, постепенно сводя его с ума, как бы он ни сопротивлялся. Их квартира напоминает нору, уютную норку двух зверят. Пьяные выкрутасы у всех на виду? - милое хулиганство. Встречи с престарелыми ловеласами? - чудесный, оплачиваемый из чужого кармана, аттракцион хитрости и чревоугодия. Очередной встречный, кажется, влюбился? - хи-хи-хи. Воруй, грабь, убивай? - достаточно ли ты для этого испорчен? Почему этот фильм считается феминистским? Если это и феминизм, то с приставкой «анти», иронически осмеянный и конформный. Женщина здесь автономна и инициирует действие, но является ли она, грубо говоря, человеком...? В связи с «Маргаритками» приходит на ум высказывание: «женщина не глубока, и даже не мелка…», но вот парадокс - эти две девушки и глубоки, и мелки одновременно. Одна из финальных сцен «Маргариток»: голодные девочки, блуждающие там и сям, такие яркие, но почему-то незаметные для большинства, обнаруживают сервированный стол. Какая метафорическая точность сцены - Хитилова великолепна! Как легко, и с каким удовольствием можно уничтожить абсолютно невосстановимое. Резюмирующий титр-посвящение: «тем, кто огорчается только из-за растоптанного салата» красноречив и четок, - «маргариткам» не стоит лить слез из-за пролитого вина и размазанного торта (разве салат они топчут?) - они сыты жизнью по горло, и она с перемалывает их с тем же гаденьким хихиканьем, с тем же колюще-режущим цинизмом нимфетки-забавницы. Так хорош или плох наш мир? Да ведь он ни хорош, и не плох, он - никакой. Он, как послушное и услужливое зеркало, готов состроить любую гримасу. (small_dead_life)
Кинематографическая королева Чехословакии. Представитель чешской «новой волны», наряду с Милошем Форманом и Иржи Менцелем, Вера Хитилова в 1966 году создала поистине новаторскую и оригинальную картину «Маргаритки», где не только превзошла саму себя как режиссер и философ, но еще и с поразительной свежестью использовала технические возможности кинематографа. Насыщенный образами и метафорами, удивительно динамичный и приковывающий взгляд фильм поднимает вопросы поиска себя и места в этом мире, неудовлетворенности своей жизнью и конечной цели всего жизненного пути. Две девушки, рассуждая, пришли к выводу: раз мир испорчен, то и мы будем испорченными. Так и началась их великая одиссея развлечений, удовольствий, смеха и… обжорства. Именно последнее и является самым ярким образом, отображающим, как люди пытаются заполнить пустоту внутри себя, образовавшуюся из-за невозможности найти что-либо по-настоящему захватывающее. Лейтмотивом фильма выступают запретные плоды яблока, которыми героини без разбора наполняют свои желудки, но и это не приводит их к удовлетворению. Получив шанс исправить свои ошибки, героини безнадежно пытаются соединить разбитые ими тарелки, убрать мусор, оставленный ими, но у них, естественно, не получается. Подобный финал легко проецируется на закономерность развития цивилизации, когда люди, не задумываясь, разрушают, а исправить сделанное впоследствии оказывается невозможным. «Маргаритки» вошли в историю не только, как глубокое философское произведение с саркастическими оттенками повествования, но, в первую очередь, как новаторское кино. Дробный монтаж, придающий форме своеобразную агрессивность, абсурдность декораций и актерского исполнения, отсутствие четкой фабулы (Хитилову не раз упрекали в неумении «рассказывать истории») - все это составило великолепный ансамбль, благодаря которому «Маргаритки» стали этапным фильмом в развитии чешской «новой волны» и огромным образом повлияли на мировой кинематограф. Несмотря на разношерстную реакцию критиков на картину, с течением времени ни у кого не осталось сомнений в важности данной ленты для формирования кино: «Фильм был некрологом и чешскому кинематографу 'отцов' с его убогой простотой, постоянным опасением выйти за пределы дозволенного, холодностью и сентиментальностью». Бескомпромиссная Вера Хитилова, не желавшая мириться с реальностью, которая ее не удовлетворяла, вкладывала в свое творчество весь интеллект и фантазию, находя в кинематографе способ для самовыражения и познания мира вокруг себя. 'Я стремлюсь с максимальной полнотой понять данную реальность, чтобы исправить ее', - Вера Хитилова. (AnnieRobinson)