ОБЗОР «КАГЕМУСЯ: ТЕНЬ ВОИНА» (1980)
"Кагемуся: Тень воина" ("Кагемуся", "Воин-тень", "Тень воина"). История о мелком воришке, который в силу обстоятельств в течение трех лет должен играть роль главы могущественного клана.
Япония, 16 век. Мелкий воришка Кагемуся (Тацуя Накадаи) осужден на казнь, но внезапно ему даруют жизнь. Дело в том, что он как две капли воды похож на местного правителя Такеду, властного и сильного человека, один вид которого воодушевлял солдат. Но Такеда недавно скончался…
КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1980
Победитель: Золотая пальмовая ветвь (Акира Куросава).
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 1981
Победитель: Лучший режиссер (Акира Куросава), Лучшие костюмы.
Номинации: Лучший фильм (Акира Куросава, Томоюки Танака), Лучшая работа оператора (Такао Сайто, Масахару Уэда).
СЕЗАР, 1981
Победитель: Лучший иностранный фильм (Акира Куросава).
ОСКАР, 1981
Номинации: Лучший фильм на иностранном языке (Япония), Лучшая работа художника (Есиро Мураки).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1981
Номинация: Лучший иностранный фильм (Япония).
КИНЕМА ДЗЮНПО, 1981
Победитель: Лучший актер второго плана (Цутому Ямадзаки).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 1981
Победитель: Лучший иностранный режиссер (Акира Куросава).
ГОЛУБАЯ ЛЕНТА, 1981
Победитель: Лучший фильм (Акира Куросава), Лучший актер (Тацуя Накадаи), Лучший новый актер (Дайскэ Рю).
ДАВИД ДОНАТЕЛЛО, 1981
Победитель: Лучший иностранный режиссер (Акира Куросава), Лучший иностранный продюсер (Френсис Форд Коппола, Джордж Лукас).
КИНОКОНКУРС «МАЙНИТИ», 1981
Победитель: Лучший фильм (Акира Куросава), Лучший режиссер (Акира Куросава), Лучший актер (Тацуя Накадаи), Лучшая работа художника (Есиро Мураки), Лучшая музыка (Синитиро Икэбэ), Приз «Выбор читателей» (Акира Куросава).
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ КИНОКРИТИКОВ США, 1981
Победитель: Топ иностранных фильмов.
КИНОПРЕМИЯ «HOCHI», 1980
Победитель: Лучший фильм (Акира Куросава), Лучший актер второго плана (Цутому Ямадзаки).
Большая часть сюжета основана на реальных исторических событиях - например, битве при Нагасино (1575).
Название фильма означает «Воин-тень», в русском прокате искажено, от чего смысл названия потерялся.
Бюджет: $6 000 000.
Премьера: 23 апреля 1980 года; апрель 1983 (Москва).
Картина входит в престижные списки: «They Shoot Pictures, Don't They?»; «1000 лучших фильмов» по версии кинокритиков Нью-Йорк Таймс.
Рецензия Роджера Эберта (англ.) - http://rogerebert.com/reviews/kagemusha-1980.
Рецензия в «New York Times» (англ.) - http://movies.nytimes.com/movie/review?res=EE05E7DF1738BD2CA5484CC0B7799C836896.
Когда Акире Куросаве, написавшему сценарий к фильму, говорили о том, что исторические кинотемы никого больше не интересуют, мастер японского кинематографа сумел доказать обратное. Вопреки финансовым трудностям, а точнее благодаря поддержке Френсиса Форда Копполы и Джорджа Лукаса, Куросава вновь обратился к самурайскому кино в эпической цветной картине. Впоследствии эта историческая лента получила не только признание, но и была удостоена «Золотой пальмовой ветви». Эта работа позднего периода творчества Куросавы совмещает в себе возможности киноискусства и японского традиционного театра. Удивительным образом быстрота действия в кадре сплетается с медлительностью, обстоятельностью и детализацией происходящего в отдельных эпизодах. Персонажи могут находиться в двух шагах, но не ощущать и не замечать присутствия пока не повернутся лицом друг к другу. Их лица похожи на кипарисовые маски, а в сочетании с глубоко символичными движениями и игрой света от перемены положения создается уникальная атмосфера. Моменты накала чувств подчеркиваются полным отсутствием звука и движения. Тем не менее, в этом традиционно японском действии заскучать не удастся. Уже в следующее мгновение кадр наполняется выразительной актерской игрой, в некоторых моментах с ярким оттенком патетики. Позы, жесты, мимика, выражение глаз передают гамму чувств из потаенных глубин души персонажей. Актеры и постановщики не стесняются ни гротескных форм, ни пафоса, которые присутствуют не для красного словца, а создают специальный фон для понимания сути вещей. Вниманию зрителя представлена Япония второй половины 16 века. Под аккомпанемент барабанов и флейт ведется повествование истории из жизни Великого Господина и его Тени, о сражениях, выигранных и проигранных, где, отдавая дань уважения поверженному врагу, победитель не заходится в неистовом ликовании, а исполняет ритуальный танец в его честь. Действующих лиц отличает исключительность и многогранность характеров. Главные герои - это глава могущественного клана Такэда Сингэн и вор, спасенный от казни из-за поразительного сходства с Сингэном. Теперь бывшему вору предстоит стать Тенью Господина, калькой перенести на себя самую суть этого человека. Возможно ли? Сумеет ли Тень создать иллюзию мучительной неуверенности о факте смерти главы клана Такэда? Язык, на котором ведется повествование, еще больше углубляет загадку. Здесь все иначе. Даже самый заинтересованный наблюдатель не увидит зрелищных поединков между самураями. Да и воплощение сражений не подчиняется принятым канонам. На протяжении всего повествования каждый предыдущий кадр является ключом для понимания последующего, где в особенной форме, не похожей ни на какие другие, представлен конфликт между внутренней сущностью человека и тем, как ее воспринимают окружающие. Тени предстоит пройти невероятно тернистый путь, требующий твердости духа. А его чистое сердце уже готово следовать девизу: «Быстр как ветер, спокоен как лес, могуч как огонь, недвижим как гора». (Gadgina)
"Три вещи более всего способны восхитить наше сердце: мудрость правителя, добродетель воина и самопожертвование простолюдина" (Мотоори Норинага). Были ли двойники у Сталина, Гитлера, Мао? У выдающегося японского военачальника XVI века Такэды Сингэна, по версии Куросавы, был. Сингэн всю жизнь провел на поле боя, снискав уважение у врагов и немеркнущую славу у потомков; порой ему нужно было оказаться сразу в двух местах одновременно - для этих целей очень кстати пришелся случайно найденный двойник. Обычный воришка и плут. Многого от него и не требовалось - сидеть с важным видом, грозно вращая глазами. Но Сингэн внезапно гибнет, а враги готовы объединиться - чтобы спасти клан Такэда, его вождь должен оставаться живым! Так нищий становится принцем; плут - воином; одиночка - главой большой и благородной семьи. Хватит ли ему три года, чтобы понять - что значит быть Такэдой Сингэном, что значит качать внука на руках, что значит вести самураев в бой и видеть, как они умирают, защищая тебя? А если хватит - что с ним станется потом, когда он сыграет свою роль? Три вещи более всего восхищают меня в японской культуре: самурайский кодекс, очарование преходящим и поэтическое отношение к жизни. Максима самурая очень проста: «Если ты каждый день укрепляешь свою решимость пасть в поединке и живешь так, словно ты уже мертв, ты достигнешь успеха в делах и в бою, и никогда не опозоришь себя» (Ямамото Цунэтомо). Созвучна с этим и концепция моно-но-аварэ: «Если бы человеческая жизнь была вечной и не исчезала бы в один прекрасный день, подобно росе на равнине Адаси, не было бы в ней столько скрытого очарования» (есида Кэнко). На что же еще похожа такая жизнь, как не на предсмертное стихотворение? Уэсуги Кэнсин, орудуя мечом, пробился к Сингэну и спросил, что тот думает перед смертью? Сингэн сложил изящное хайку и отразил удар боевым веером. «Все прекрасно, как сон. Сон придет и уйдет. Наша жизнь - сон во сне». Понял ли это воришка Кагемуся? Три вещи более всего восхищают меня в фильме «Кагемуся»: разноцветные стяги на поле битвы, преображение главного героя и эстетика театра но. На Западе простой воин - пешка, на Востоке каждый - знаменосец. Любой стяг - чуть ли не именной: знак клана, цвет отряда, иероглиф девиза. Такой умрешь, а не бросишь. Не удивительно, что взыграл самурайский дух в нашем воришке. Словно одна маска театра но сменилась другой. А потом еще и еще - вплоть до красноглазого полубезумного сивадзе. Собственно, не только герой, но и весь фильм следует канонам японского театра: будь то амплуа - человек и его призрак-тень, будь то музыка - непременные барабаны и флейта, будь то отдельные сцены и общая композиция (классическая дзо моно - пьеса о тяжелых жизненных испытаниях). И уже не удивляешься, видя, как Ода Нобунага, еще один большой полководец и князь в фильме, получив известие о смерти Сингэна, исполняет танец но с веером. В странных движениях которого явственно сквозит и уважение, и радость, и предчувствие перемен. Три вещи более всего восхищают меня в творчестве Куросавы: тандем с Тосиро Мифунэ, особое внимание мастера к мировой культуре и поистине шекспировская драматургия. В «Кагемуся» Мифунэ нет, зато сполна эпичного драматизма, сильных характеров и всепоглощающих страстей. Этим фильм подобен двум другим шедеврам Куросавы - «Трону в крови» и «Рану», но, в отличие от них, основан на самобытном материале, а не на мотивах шекспировских трагедий. Пожалуй, именно в «Кагемуся» мастер достиг высоты своего трагедийного таланта, создав уже не самурайское, но общечеловеческое полотно. Не случайно в фильме нет ни одного самурайского поединка, а результаты битв мы читаем только по лицам участников. История о циничном воришке, которому вдруг открылись иные, значительно более высокие ценности и смыслы, радикально изменив тем самым его судьбу, достойна встать в один ряд с историей о предателе-цареубийце или о трех дочерях несчастного короля. Полагаю, не будет слишком смелым назвать Куросаву, наряду с Чеховым, Шекспиром XX века. Каннская ветвь «Кагемуси» - тому только лишнее подтверждение. "Три вещи более всего способны вызвать неприязнь: когда сомневаются в твоей правдивости, когда невежды пытаются поучать, когда человек не на своем месте" - Мотоори Норинага (Zangezi)