ОБЗОР «СТРЕЛОЧНИК» (1986)
В безлюдном месте, там, где железная дорога соединяет город с югом, живет сам по себе стрелочник. У него есть все для неприхотливой жизни: работа, маленький садик, игра с механизмами собственного изобретения, посетители - почтальон, машинист и его помощник. Но в начале зимы гармония разрушается появлением женщины из города, которая сходит на станции по ошибке. В силу обстоятельств она вынуждена остаться здесь на целый год. На женщину действуют потрясающая природа и перемены времен года... А на стрелочника и его компаньонов - присутствие женщины…
Красивая женщина долго едет в поезде, с тоской рассматривая холодные загородные дали. Ни с того ни с сего сойдя на каком-то полустанке, она спохватывается, но других поездов нет, и, озябнув, она заходит в будку стрелочника. Этот нелюдимый, молчаливый пролетарий (который отстреливает крыс и хранит зарплату за долгие годы в виде сваленной в шкафу кучи мятых бумажек) игнорирует странницу, пока та не валится с ног от голода и усталости. Изредка заглядывающие в его жилище машинист и почтальон настоятельно советует ему прогнать незванную гостью, но тут стрелочник берется за ружье. Они с постоялицей говорят на разных языках, а потому даже через несколько месяцев едва-едва могут общаться, однако их внезапно образовавшуюся идиллию грязными руками лучше не трогать.
Этот фильм трудно пересказать, т.к. в нем и действительность, и выдумка, мечта и иллюзия - все перемешалось удивительным образом, переходя из одного в другое. Картина идет под аккомпанемент музыки и звуков. В самом начале фильма человек смотрит в замочную скважину из приоткрытого шкафа. Все, что последует дальше, происходит в воображении этого человека. Прихотливая последовательность событий ставит в центре фильма двух братьев. Нереализованные амбиции, потерянная молодость, неминуемая операция на мозге, одержимый суицидом отец, богатый дедушка - вот ингредиенты этого полного юмора фильма.
Красивая, элегантно одетая дама в красном (Стефани Эскофье), с усталыми глазами среди ночи сошла по ошибке с остановившегося на минуту поезда у домика стрелочника. Поезд ушел. Французского языка, на котором она спросила стрелочника (Джим ван дер Вауде), когда будет следующий поезд, тот не знал. Вокруг неброская, но красивая холмистая равнина, покрытая редкими кустарниками и мхом. Поезда нет, и хрупкой, но гордой даме приходится провести в доме стрелочника довольно значительное время. Мы видим смену сезонов, меняется поведение дамы и ее отношение к явно не от мира сего стрелочнику. Нет полной уверенности и в том, что дама так уж страстно хочет уехать и вернуться в свой мир. Другие герои - старый работник железной дороги (Джон Краайкамп), изредка приезжающий на маневровом паровозике, и почтальон (Йоссе Де Пау) - на мотоцикле. Сюжет, как всегда у этого режиссера, условен. Почтальон имеет виды на красивую даму, но стрелочник очень метко стреляет из двухстволки, с которой не расстается из-за ненависти к крысам. Оказавшись под одной крышей со столь отличным от ее мира человеком, дама, кажется, адаптируется в новой для нее среде, а стрелочник явно любит ее. Она же... Врочем, фильмы Стеллинга пересказать трудно, еще труднее объяснить. Они уникальны в своей сюрреалистической выразительности, будоражат воображение. На сердце и грустно, и тревожно, и приятно - вот, кажется, ты уже ухватил суть, но она снова ускользает, не дается в руки, меняется. Будто бы не одну, а несколько разных жизней проиграл на старом патефоне режиссер. Йос Стеллинг, родившийся в 1945 году в Голландии, - режиссер-самоучка, зарабатывавший на хлеб тем, что содержал кинотеатр и бар, поставил свой первый фильм в 1974 году, в нем были заняты только непрофессионалы. Международное признание принес фильм "Иллюзионист". (Иванов М.)
ВЕНЕЦИАНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1986
Победитель: Авторский приз - специальное упоминание (Йос Стеллинг).
ФАНТАСПОРТО, 1988
Победитель: Приз зрительского жюри (Йос Стеллинг), Лучший актер (Джим ван дер Вауде).
Номинация: Лучший фильм (Йос Стеллинг).
БРЮССЕЛЬСКИЙ МФ ФЭНТЕЗИ ФИЛЬМОВ, 1987
Победитель: Главный приз «Золотой ворон» (Йос Стеллинг).
МКФ В САН-ПАУЛУ, 1986
Победитель: Приз зрительских симпатий за лучший художественный фильм (Йос Стеллинг).
НИДЕРЛАНДСКИЙ КФ, 1986
Победитель: Специальный приз жюри (Йос Стеллинг), Национальный киноприз «Золотой теленок» за лучшую мужскую роль (Джон Крайкамп).
Сюжет фильма основан на одноименном романе (1981) голландского писателя и художника Жана-Поля Франссенса / Jean-Paul Franssens (5 февраля 1938 - 19 июня 2003).
В картине очень мало слов, а те, которые говорятся, не имеют сами по себе большого смыслового значения и остаются без перевода.
Основные съемки проходили на станции Коррор (Corrour railway station) в Шотландии. Фото станции - http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/2/24/Corrour_Station_-_geograph.org.uk_-_1332017.jpg.
Премьера: 18 сентября 1986 года.
«Стрелочник» на официальном сайте Й. Стеллинга - http://stellingfilms.nl/en/films/34.
«Й. Стеллинг: "Кино - бегство от жизни"» (интервью Дмитрию Десятерику) - http://old.kinoart.ru/2000/n7-article17.html.
«Й. Стеллинг: Фильм как высокая форма откровения» (интервью Ольге Сурковой) - http://old.kinoart.ru/2000/n7-article18.html.
По аналогии с этим фильмом была снята одна из заставок конца эфира НТВ 2002-2003 (проект «До встречи»).
Йос Стеллинг / Jos Stelling (род. 16 июля 1945, Утрехт) - нидерландский кинорежиссер и сценарист. Образование получил по специальности «режиссер кино и телевидения». Кинематографический дебют Стеллинга - фильм «Марикен из Неймегена», который неожиданно был отобран в основную программу Каннского кинофестиваля 1975 года, и даже привлек там определенное внимание публики. В 1980-х годах наибольшее признание у критиков заслужили ленты «Иллюзионист» (1983), «Стрелочник» (1986) и «Летучий голландец» (1995), снискавшие ряд наград на кинофестивалях. В 2000-х годах в своих фильмах Стеллинг нередко снимает российских актеров. В частности, главную роль в фильме «Душка» (2007) сыграл Сергей Маковецкий, в картине 2012 года «Девушка и смерть» снимаются тот же Маковецкий, а также Леонид Бичевин, Рената Литвинова, Светлана Светличная, Максим Ковалевский. Стеллинг владеет двумя артхаусными кинотеатрами в Утрехте - Springhaver (с 1978 года) и Louis Hartlooper Complex (с 2004 года). Стр. на сайте IMDb - http://imdb.com/name/nm0826348/.
Абсурдно-сюрреалистическая арт-фантазия. Внешне странное, но на самом деле - весьма простое искусство голландского режиссера Йоса Стеллинга вполне можно сравнивать с якобы наивным творчеством художников-примитивистов, с детскими рисунками или же с творениями действительно одаренных людей, однако страдающих явным расстройством психики. Стеллинг сам склонен провоцировать подобные сопоставления, вновь и вновь обращаясь в своих фильмах к таким героям, которые представляются немного свихнувшимися или вовсе «слетевшими с катушек». Хотя в его-то произведениях, в отличие от целого ряда голландских лент, где сумасшествие, душевная болезнь и элементарный нервный срыв становятся чуть ли не фирменными приметами кинематографа из Нидерландов, моментально чувствуются ирония, насмешка, лукавство, даже издевка автора, которому нравится играть с самим собой и со зрителями в увлекательную игру под названием кино. Потому что все это - сплошной розыгрыш, обман «честнoй компании», хитроумие создателя, потешающегося над теми, кто принимает происходящее чересчур всерьез. Йос Стеллинг в какой-то степени похож на своих чудаковатых, блаженных героев, которые действительно «не от мира сего», но если под этим понимать отнюдь не сумасшествие, а своеобразную «унесенность в иные пределы». Вопреки тому, что одного из его персонажей вообще зовут Элкерликом (что дословно означает «такой, как все», «обычный человек»), другой не имеет личного имени, являясь просто Стрелочником, а третьего иронически кличут Летучим Голландцем за его одержимое стремление в конце XVI века совершить полет на воздушном шаре, почти все обитатели «вселенной Стеллинга» находятся в мире мечты и грез, пусть кто-то считает это пустым притворством. Склонность режиссера к названиям, которые начинают звучать символически, как и ненавязчивое демонстрирование повсюду рассыпанных мелких деталей, а также хитроумное выстраивание вроде бы бессюжетной интриги, все это позволяет увидеть в работах Йоса Стеллинга характерные приметы иллюзионности его искусства. На протяжении нескольких десятилетий автор вместе со своими героями только и делает, что подчас с исступлением ожидает явления чуда, осуществления идеальных желаний. Ускользающая надежда, облаченная в разные одежды, не раз появлявшаяся на экране во плоти, а особенно красиво - в качестве двух прекрасных Незнакомок в «Стрелочнике» и новелле «Зал ожидания» - дает хоть и призрачную, однако столь живительную возможность расцветить унылое существование и устроить праздник фантазий. Вот почему весь кинематограф Стеллинга, даже в самых натуралистических сценах, представляется бесконечным «праздником метафор». Сам он склонен считать, что всю жизнь снимает фрагменты одной и той же картины. Пожалуй, определение «картина» тут будет не просто дежурным замещением понятия «фильм», хотя Йос Стеллинг, безусловно, кинематографист до мозга костей, который действительно мыслит кадрами, точнее - рассчитывает на то неуловимое, что появляется между кадрами, в монтажной смене «движущихся картинок». Но будучи изначально художником, творившим в области живописи и графики, он и в кино сохраняет устойчивую приверженность к живописному искусству, композиционному и колористическому оформлению экранного пространства в соответствии с многовековыми художественными традициями. И делает как бы вневременные произведения, что сначала проявилось в символическом плане в «Иллюзионисте» (несмотря на намеренное присутствие в кадре открыточно-туристических голландских ландшафтов с непременными ветряными мельницами на горизонте), а потом в «Стрелочнике». Оба фильма воспринимаются как условные, почти бессловесные притчи о воображаемых странствиях наивной человеческой души в потемках свихнувшейся действительности. (Сергей Кудрявцев)
"- Вы романтик?" "- Конечно" - Йос Стеллинг. Надо же придумать фильм как вечный сюжет, чтобы каждый видел в нем свое, и всех задевал. Здесь и праздник встречи, познания, открытия тайны и смысла жизни, здесь и трагедия смерти, конца, невозможности, и смех сквозь слезы, и светлая печаль. Одним словом, объемы искусства. Как в живописи, как в натюрморте здесь главное - цвет и подробность, как в музыке - ритм, как в литературе - психология и как в кино - все это вместе ради того, чтобы кое-что рассказать о природе человека. Фильм "Стрелочник" - кинематографическая метафора жизни. Его странности, парадоксы, неожиданности, его откровенная игра на удивление уместны, легко перемещаются из области фантазии в контекст реальности, а из действительности в сферу поэзии. Стрелочник жил один, совсем один. Он встречал поезда, переводил стрелку, но чаще всего поезда, не останавливаясь, уносились. Он был само одиночество, он не видел, не ждал, не искал никакого выхода из него. Он был одиноким человеком настолько, что и о самом себе знал мало. Он тут, на заброшенном полустанке - как приложение к железнодорожной автоматике: включает, выключает, нажимает какие-то рычаги и кнопки с цирковой отточенностью… И вдруг в этот мир раз и навсегда заведенного порядка нежданно-негаданно, как десант из сказки или сновидения, врывается прекрасная, говорящая по-французски Она… В красных одеждах, в окружении чемоданов и сумочек. Трудно сказать, сколько могли герои настороженно наблюдать друг друга, но болезнь (как не простыть, ступая в туфельках по снегу) все переводит на божественный язык. Теперь уже просто Он и Она. Она - это целый мир, в котором все, все другое, незнаемое, но имеющее магическую власть над человеческим сердцем. И сердце обнаружилось - стучит и бьется, замирает от желания, страдает. История Адама и Евы - открытие, познание, обретение, обретение себя - сделана с таким целомудрием и простотой, что в этом фильме, ироничном, щедром на фантазии, получает пронзительную силу откровения. В танце Стрелочник, точно птица подхватила его и вынесла на крыльях из дома, кружит над землей… Можно жить без любви, не зная о ней, не ведая, но как и зачем, когда она покидает?.. Он натаскал в дом мох, застелил мхом полы и постель и лег в объятия природы. И легкую улыбку на просветленном и бледном лице затянула паутина. А Она? Она бережно и ласково держит в руках черного жука - прояснилось и для нее, что природа и есть истинная красота, и правда, и сила. Романтик по складу души, знающий цену юмору, Стеллинг все свои кинематографические истории превращает в игру со зрителем, которого ловко, совсем незаметно делает своим партнером. Картина "Стрелочник", впервые показанная на Московском фестивале 1987 года, стала легендой европейского кино. (horosheekino.ru)
Красивая иностранка в красном пальто сходит на одиноком полустанке. Она крепко уснула, а вот теперь проснулась и вышла глотнуть свежего воздуха, да поглядеть, куда ее занесло. Но вот незадача: поезд стоял меньше минуты и уехал без нее. На много миль вокруг ни души, кроме молчаливого и диковатого стрелочника, который живет в лачуге, стреляет из двустволки по крысам и мрачно радуется редким визитам трех работников железной дороги - один из которых, контролер, носит также ему зарплату. Впрочем, деньги стрелочник не тратит, а сваливает в кучу на верхней полке буфета. Женщина оседает в этом месте надолго. Пройдет целый год, прежде чем она покинет эту юдоль печали (которая иногда превращается в нехитрую радость. Случается сие тогда, когда расцветает природа под лучами весеннего солнца, или когда дама и стрелочник варят из смородины варенье-пятиминутку). Красной нитью идет через сюжет красный цвет. Нехитрая символика фильма заставляет носить даму красное пальто, контрастирующее с грязноватым пейзажем и густо-синим небом; красить губы яркой-алой помадой; сидеть в тени - отчего свет падает косой полоской лишь на тонкие, красиво изогнутые и хищные губы. Да поблескивают в темноте глаза. Дама в красном - это зло, которое пришло в райское место, не знавшее прежде греха - в том числе и первородного. Дама в красном - это и Ева, и змей-искуситель в одном лице. Очкастый контролер, чьи четыре глаза символизируют осведомленность, начитанность и какую-никакую, но опытность, западает на даму. Он гораздо лучше стрелочника знает, что делать с женским телом. Но женское тело не хочет гребаного контролера. Оно хочет растлить невинный организм стрелочника. На белую рубашку контролера часто попадает красное. Сперва это кусок пирога, который дама смайстрячила на день рождения стрелочника, потом - компот. Регулярные поползновения контролера не оставляют сомнений, что скоро на белой ткани появится настоящая кровь. И прольет ее никто иной, как стрелочник - свое брюхо он тоже неаккуратно обагрил кровью смородины. А причиной убийства будет, разумеется, женщина. Сцена, когда стрелочник сует в разбитое окно дуло двустволки является переломным моментом: больше он никогда не будет прежним. За какой-то час (а по экранному времени - минуты три), он становится совсем иным человеком, который познает все, что нужно познать в этой жизни. После чего остается только умереть. Даме уже тоже неинтересно. Да и преломлять дальше хлеб с убийцей она не намерена. Здесь больше злу нечем поживиться. Она собирает чемоданы. Но ведь стрелочник стал другим! К тридцати годам он превратился в настоящего мужчину. Он берет инструменты и совершает еще один акт, который обязан совершить каждый человек: акт творчества. Берет сломанную контролером куклу дамы и превращает ее в механическое чудовище (тем самым как бы отождествляя куклу с хозяйкой). Он хватает молоток и заколачивает окна и двери. Он не хочет, чтобы дама уходила. В стрелочнике не осталось детской мягкости, теперь он твердо знает, что хочет. Он хочет, чтобы зло осталось с ним навечно - потому что он его любит. Йос Стеллинг снял типичнейший европейский артхаус. При хорошей операторской работе, простая история превращается усилиями режиссера и монтажера в медлительное и тяжеловесное кино, изобилующее долгими планами, глубокомысленным топтанием сюжета на одном месте и потаенным страхом перед женщинами и жизнью вообще, от чего излюбленным местом действия становится лакуны цивилизации, где, тем не менее, происходит такая же херня, какая, иной раз, бывает и в мегаполисах. (Владимир Гордеев, ekranka.ru)
Первое, что почему-то вспоминаешь в связи со «Стрелочником», - цвет.Красная губная помада на изнеженном женском лице. Красное драповое пальто этой Незнакомки - как сигнал бедствия, как «стоп», как «дальше пути нет» - посередине бушующего снежного пейзажа. Позже к красному подмешиваются спокойные натуральные тона: в свои права вступит древесно-коричневая теплота дома, в котором Незнакомку принял Стрелочник. Бытовой колер ослабляет истерику красного, он поглощает сияние, исходящее от героини: так цветочный горшок с его кирпично-земляной основательностью держит на себе красоту хрупкого побега с расфуфыренным цветком снаружи... Можно этот колористический сюжет продолжить и дальше, в глубь фильма. «Краснота» в зависимости от оттенков будет то и дело отзываться различными настроениями, скользящими значениями на протяжении всего фильма. Предположим, поначалу она - знак женской прихоти - помада, всего-то. Затем этот же цвет станет своеобразным ироническим свидетельством бытовых пристрастий Стрелочника - на экране будет маячить переведенная им на компоты красная же смородина, закрученная в сотни пылящихся повсюду банок; кисловато-красная интенсивность цвета той северной ягоды будет долго буйствовать на экране, переползая во всевозможные именинные пироги, вызывающие оскомину... И вот эти красные пятна с недоброй серьезностью как бы будут нашептывать нам о близости любого из веществ или же предметов, «сожительствующих» с красным цветом, к, так сказать, наиболее естественной материи красного - к крови. Будет так, что и кровь, уже не саркастически имитированная, «смородинная», «компотная», а настоящая кровь хлынет на экране,- и тогда мир нашего Стрелочника, сомкнувший свои пределы над Незнакомкой, вернее, наш Герой вкупе со всем своим миром не устоит под этим насилием и станет подавать все более и более явные признаки распада. Каждая из первоначально набранных кистью красок будет словно разъедена на экране не видимой нами кислотой, они будут тускнеть, влажнеть, отсыревать, древесное покроется налетом мшистой затхлости, на каждую из металлических поверхностей ляжет ржа. То, что сияло изумрудной свежестью, станет болотисто-вязким, склизким, цвета будут словно отслаиваться, осыпаться, стекать с «холста», поддаваясь смертоносному холодку плесени, и лишь несмелым намеком - уже не так активно и дерзко, как когда-то, а чуть устало; вновь, с трудом обретая достоинство, появится на экране тот самый первоначальный образный цветовой сигнал фильма - Красный цвет, проникший сюда вместе с Незнакомкой, и экран застынет в оцепенении, пока не потухнет совсем. Мое, возможно, чрезмерное пристрастие к интерпретации «Стрелочника» голландского режиссера Йоса Стеллинга через цвет предопределено не только агрессивной колористичностью фильма, но и пространственными ощущениями, то есть ощущениями от того, где проживают герои. Они - враме. Посередине - будка Стрелочника, вправо и влево тянутся гулкие (если приложить ухо) рельсы, но их разбег иллюзорен. Их связь с Большим Миром, из которого прибыла сюда однажды по какому-то не слишком нам понятному дорожному недоразумению Незнакомка, - сплошная фикция, мнимость. Вправо и влево - рельсы, а позади и впереди - пустынные предгорья, с которых, словно с картин мирискусников, на нас смотрят густые, войлочно-ватные, переливающиеся иссиня-бордовыми красками тяжелые облака. Этими облаками занавешено пространство, и «шторы» не раздвинутся ни разу. Позади и впереди - горы, а завтра и послезавтра - соответственно - осень и зима, если сегодня - лето. Такова сменяемость времен года в «Стрелочнике». Впрочем, время здесь, скорее, стоит на месте или, если хотите, ходит по замкнутому кругу, вращается, подобно прожектору по куполу пространства планетария, оно скорее статично, чем быстротечно. А точнее будет сказать, здесь свое собственное время. В остальном мире, существующем (?) за пределами этой рамы, авторы не испытывают особой необходимости. Что же касается героя, Стрелочника, то он, располагая малым миром своей Будки, относится к тому, Большому Миру, с сомнением и настороженностью. Наш взгляд заметит в жилище Стрелочника гору сваленных в кучу ассигнаций. Они, стоит приоткрыть дверцу антресоли, высыпаются оттуда, как перья из взрезанной подушки. Они здесь, в общем, ни к чему. Ненужная причуда Большого Мира, посылающего сюда свои слабые сигналы. Перефразировав общеизвестное «время - деньги», можно утверждать: там, где нет времени, нет и нужды в деньгах. Словом, уже ясно, что «Стрелочник» Йрса Стеллинга - не кусок реального мира, не «часть жизни», а нечто в корне другое - модель ее. Я бы даже сказал, что слово «модель», чуть настораживающее меня своей тяжеловатой фундаментальностью по отношению к мистификациям Стеллинга, вполне употребимо в данном случае в своем буквальном, так сказать, утилитарном значении. В картине есть что-то обезоруживающе игрушечное, что-то от детских конструкторов, из которых можно смастерить модели паровозиков с вагончиками, и они в окружении кустарников из папье-маше, подчиняясь воле ребенка и вольтажу батарейки, смогут описать несколько кругов по закольцованным алюминиевым рельсикам. Живопись, рама, игрушечность, невсам-делишность - где герои? Как им живется в таких, казалось бы, донельзя условных обстоятельствах? В том-то и фокус, что легко и свободно. В этом, наверное, главное достоинство фильма Стеллинга: разыгрывая на экране в высшей степени условное зрелище, в котором мудрый исследовательский глаз смог бы в изобилии обнаружить и сюрреалистические мотивы, и черты экзистенциальной поэтики, режиссер как бы и сам не слишком уверен в том, что весь этот «сюрреализм» - всерьез: сквозь прихотливость стилистики просвечивают детская простота и неискушенность. Режиссер создал «Стрелочника» не для любителей разгадывать интеллектуальные схемы, ему, как мне показалось, дороже непосредственность восприятия, умение зрителя включаться в игру. Игру - во что? Каков сюжет вещи? Задумываясь над тем, как этот сюжет пересказать, ты чувствуешь, что режиссер ставит тебя в тупик. Словом, каким бы тонким инструментом оно ни выглядело в руках иных литераторов, кажется грубым в разговоре о «Стрелочнике». Об этом, кстати, нам недвумысленно намекает и сам режиссер, изгнав из своей картины это самое слово. Если здесь и говорят, то в порядке исключения, как бы в нарушение общего установленного закона. Почтальон, кажется, или старый машинист, вспомнит о своем посещении публичного дома. «Там пахло мхом»,- скажет он. И это почти все - на полтора часа. Нет, не все, еще две-три фразы. Наша Незнакомка попробует однажды объясниться со Стрелочником, даже выскажет пару раз свое неудовольствие (Стрелочник у нее на глазах застрелит из винтовки жирную крысу) нестрашным, визгливо детским ругательством «Мерд!», но затем она почувствует, что эти слова не отзовутся в пространстве. Здесь - другой язык. Здесь - свой язык. И, рано или поздно, ей придется обучаться этому языку. Стеллинг придумал фильм, где искомый сюжет выстраивается не из связанных в логическую структуру поступков, а, скорее, из смены психологических состояний, которые поглощают в себя до смешного разных героев, вставших перед необходимостью понимать друг друга. Это своего рода биопсихологический эксперимент на совместимость, на взаимоприемлемость. Причем, интересно, что каждый из персонажей принадлежит к, так сказать, разным образным категориям. Незнакомка есть пусть далекое, но все же отражение некоей урбанистической реальности; что же касается Стрелочника, то этот герой обнаруживает свою суть в сравнении с какими-нибудь представителями животно-растительного мира - не в унижающем его, отнюдь, а в специфическом пантеистическом значении. Но эта его природность с грубой примесью урбанистики: так ненужный никому рельс на какой-нибудь свалке, ржавея, втирается в обступившую его плоть земли, окутываемый травяными побегами.Впрочем, о героях чуть более подробно. Итак, Незнакомка, «вакханка-весталка», как именовал ее А. Васинский в статье о XV Московском кинофестивале, совсем не случайно выделив ее среди сотен промелькнувших в фестивальной кинотолпе лиц. Ажурно-парфюмерное, причудливое создание с худощаво надменным, угловато красивым лицом, поневоле бессловесное и потому предоставленное целиком и полностью своей упруго-павлиньей походке, своим манерно-беззащитным движениям некоей райской птицы-недотроги, которая волею судьбы лишилась тепла купе однажды уехавшего и так больше и не возвратившегося поезда и ищет временного приюта у Стрелочника, каждую минуту пытаясь вырваться из этой, вызывающей у нее смешанные чувства - от брезгливости до покорности - клетки-будки, постоянно напоминая своему новому и неожиданному хозяину: «Надо ехать». Это еще два-три слова к минимуму реплик фильма: «Партир, партир!» («Надо ехать!»). Но ехать - некуда. Стрелочник же есть некое не знающее прецедентов, гротескное образование - что-то брейгелевское есть в фигуре и повадках этого загадочного чудака, словно и не рожденного на свет мамой (кстати, на фотографии в рамочке, где, по нашим понятиям, изображена его матушка, мы видим все того же героя, травестированного под женщину), а выросшего, проросшего здесь, в этом метафизическом захолустье из-под земли вместе со своей будкой, под которой проседает каменистая почва. Он и общается поначалу с Незнакомкой, свалившейся ему на голову, не как человек с человеком, а как... дерево с человеком, который прогуливается по аллее. Вся его - так и хочется сказать: конура или берлога - Будка есть некое прибежище Пана. Он осуществляет священнодействие перевода Стрелки с таким вдохновенным мастерством, что превращает эту процедуру в обряд, вызывающий в нас странное чувство - что-то вроде смеха с затаенным любопытством напополам. Поневоле думаешь, что это существо, этот недочеловек, которому вскоре откроются непознанные ранее человеческие страсти - и есть из тех самых, кто держит в повиновении беспечных простых смертных, держит, одним поворотом руки скрещивая линии их судеб. Стрелочник молчит совсем не только потому, что это знак его оторванности от реального мира, но и потому, что он изначально недоступен пониманию этого, человеческого, мира, от имени которого здесь представительствует Незнакомка. Его немногочисленные приятели - Машинист, Начальник станции и Почтальон - уже производные от его мира, они фигуры. Он же, Стрелочник,- не кто иной, как мини-диктатор, охраняющий с двустволкой в руках суверенность вот такого глухого, живущего по своим собственным законам угла пространства, безмолвно осуществляющий свое владычество над Дорогой. И этот маленький человечек с лицом, по которому невозможно определить его возраст,- образная загадка, окуклившееся создание, живущее в законсервированном микрокосме, вдруг почувствует на себе излучение женщины. Все: гротескный мир, казавшийся закономерным в своих причудливых проявлениях, вдруг начнет терять свой лад, свою целостность. Сюжет Стеллинга - искушение.Искушение вневременья - временем. Искушение застывшего, реликтового, данного раз и навсегда - текучим, поспешным, летучим, мелодичным. Искушение бесстрастного, механистичного бытия - чувством. Искушение гомункулуса, не подозревающего о своей мужской принадлежности,- Женщиной. В каком-то смысле и эстетическая задача Стеллинга - тоже искушение. Искушение мифологической реальности существования - стихией жизни, облаченной в женское естество. И не просто искушение, но и драма этого искушения. Вот такой сюжет приходится играть двум актерам - Стефани Экскофье и Джиму ван дер Вуде. То, что происходит на экране, напоминает балет чувств, беспримерный по сочетанию точности бытовых реакций, то есть того, что зовется психологизмом, и легкого остраннения, чья задача - не забытовлять мелодичность актерского посыла: более играть, чем проживать. Герои все время молчат. Молчат - не потому, что им нечего сказать друг другу, а потому что режиссер погрузил их в бессловесную эстетическую среду: мы же не требуем от пантомимы или от живописи слова. Впрочем, это их молчание порой чуть ли не патетично в своем красноречии, оно предоставляет право высказывания вещам для Стеллинга более многозначным - натюрморту, портрету, пейзажу, звуку, блику. Вот и герои, осознав, что другого выхода просто нет и не будет, посредством жеста, мимики, поступка, то есть приноравливаясь к природному, как бы переиначивают самих себя. Им необходимо разорвать оболочку принадлежащих им свойств, им вдруг становится необходимо обрести друг друга. Мир человеческого как бы прививается к стволу вечного.Но эта связь, выраженная в сексуальном акте, вредоносна для мироздания Стрелочника, образующей клеткой которого он является. Как это ни грустно, это мироздание гибнет, приходит в запустение - в таком же молчании, в каком зарождалась на наших глазах страсть. Незнакомка покидает этот приют, оказавшийся временным, она теперь пытается высвободиться из-под гнета все разрастающегося, проникающего во все поры обиталища Стрелочника тлена, она гордо устремляет взор туда, откуда, кажется (хотя, возможно, это и обман), подает голос так долго блуждавший поезд. Картина Стеллинга - что-то вроде праздника по поводу того, как вдруг ожил гербарий, расцвел, заалел лепестками, не подозревая о том, что эта вроде бы доступная всем жизнь имеет начало и конец, в то время как вневременное, хоть и безжизненно, но лишено трагизма бренности. Вечный сюжет - страсть к живому, ибо оно дышит теплом, и боязнь живого, ибо оно конечно, воспроизведен перед нами на экране в манере, известной одному лишь режиссеру - Йосу Стеллингу. Если все, что происходит в его уникальном по эстетическим компонентам фильме «Стрелочник» отобрать у этой хореографии настроений, у этой гаммы то пересекающих друг друга, то устало, равнодушно-параллельных взглядов, у этих звуков метафизического микрокосма: гул рельс, стрекотание мотоцикла с мертвым почтальоном, возжелавшим Незнакомку и поплатившимся за это; у этих чешуйчатых красок, подобранных с фламандской тщательностью, если все это отобрать и отдать слову, то получится следующее: Она - метель - Он - дом - искус - страсть - ревность - привычка - отвращение - умирание - дорога. То есть почти ничего. Процитирую Эйзенштейна: «Каков предел сюжетной нагрузки колористически сверкающего холста? Минимален. Одно схваченное настроение. Намек. Намек богатый. Полный. Таящий в себе гирлянды образов, потоки мыслей, ассоциаций, сопереживаний, судеб, как долгие отклики в душе зрителя, как перекликающееся эхо, как симфония, развертывающаяся в чувствах и памяти». Как вызывающе нетипичен для европейского кино фильм Стеллинга! Какая фанатическая преданность предназначению киноискусстваоставлять позади утилитарную логику игровых сюжетов и предоставлять экран на откуп «свойствам страсти», способной наполнить любой, даже самый изощренный в своей метафоричности, мир своей свободой! (Петр Шепотинник, Сборник «Киноглобус - двадцать фильмов 1987 года»)
«Стрелочник» - абсолютный шедевр. Роль выполненная Джимом ван дер Ваудом, безупречна. Одинокий человек, мир которого ограничивается маленькой двухэтажной будкой, одним почтальоном, и парой машинистов, раз в пол года проезжающих мимо. В этом мире нет женщин, обид, проблем, скуки, усталости; он целый и самодостаточный. Всего один осколок прошлого, когда то шумного и обыденного, это фотография с семьей, хранящаяся на полке, намекает нам, что этот мир - не все, что он знал, но то что знал погрузилось в глубокий сон. Она как отголосок беззвучного эха, утопшая в трясине «новой жизни», обыкновенно тихой и размеренной. Стрелочник идеально четко знает и выполняет свои обязанности, работу. Он как шестеренка крохотного малого механизма, которая вертится, ничего не требуя и ни кем, ни чем, не требуемая. В его мирную жизнь, однажды врывается скромный вихрь, перевернувший все с ног на голову, устой и покой, и свинтивший все «гайки». Это милая женщина в красном, по нелепой случайности сошедшая не на своей станции. Боже, какая скрупулезная история отношений начинает перед нами разворачивается. Мы видим как начинает меняться внутренний и внешний мир человека, впервые в жизни, прикоснувшегося к новым ощущениям. Рождение первых чувств, желаний, ревности и гнева, словно ребенок взрослеет на наших глазах. Вся эта история проработана на столько детально, что не возможно отвести взгляд. Атмосфера напряжения и загадочности, царяшие в картине, целиком и полностью, с головой, погружают в этот мир, в который непременно тянет вернуться вновь. Описывать события, пересказывать сюжет мне не хочется, это было бы самым неправильным с моей стороны, я считаю. ЭТОТ ФИЛЬМ нужно видеть, в него нужно погружаться. Это трагическая история любви и одиночества. История в которой нет слов. Поэтому и мне произносить их не нужно. Невероятная картина великого мастера Йоса Стеллинга, не оставит равнодушным никого, у кого есть душа. (Loktionoff)
Изящные женские руки с тонкими налакированными красным ногтями, застегивают, узенький шерстяной поясок на алом платье… Кто сказал, что «рельсы не сходятся»? Да отрежут ему за такое его лживый язык. Рельсы сходятся, пересекаются, наплывают друг и на друга и запутываются в собственной стальной прямолинейности. Голландские рельсы именно так и поступают. Потому как в нашем говорливом и быстро соображающем мире за ними присматривает Стрелочник. Стрелочник Стеллинга. Стрелочник в вывернутой с барашковыми кружевными «крылышками» шапке. Если бы Жан-Поль Франссенс не написал свой роман, а Йос Стеллинг не экранизировал бы его в 1986 году, то мир бы не перевернулся и даже бы не вздрогнул, но уж точно что-то бы потеряло кино. Эта великая земля иллюзий лишилась бы наивной сосредоточенности стеллинговского персонажа, его почти незаметного упрямства, его невообразимости…лишилась бы Стрелочника. Но, обошлось. И он существует - этот потомственный смотритель железнодорожного голландского хозяйства. Красивые гладкие руки аккуратно, чтобы не порвать, разглаживают сетчатые, прозрачные чулки с чернильными стрелками на стройных ногах… Стрелочник живет тихо, неприметно. Его биологические часы от рождения совпадают с расписанием и не так уж часто проезжающих мимо его уютной серой сторожки поездов, сидя в которой он на каком-то интуитивном, вербальном уровне чует малейшую дрожь рельсов. Он со всех сторон безобидное и до неприличия положительное создание, сын брутальной матери и коротышки отца, что загипнотизировано смотрят с рыжеватой фотокарточки на свое дитятко. Он невинен той особенной невинностью, которую еще Жиродо определял как следствие «полной приспособленности к миру, в котором живешь». Невинность невинностью, но в один из снежных дней случайный поезд, черт знает зачем, остановился напротив жилища Стрелочника и выпустил на свет саму роскошь, красную Венеру, сонную и по ошибки принявшую внезапную остановку то ли за конечную станцию, то ли за вокзал. Немного красной помады из блестящего под-золото футляра, немного дымчатых теней, невесомой пудры… Стеллинг как-то по-особенному относится к цвету. Среди серости и намерзшего льдом железнодорожного «пунктика» дама в красном становиться не просто дамой в красном, не только заезжей lady in red. Среди всего этого непотребства она приобретает черты диковинного зверя в узких перчатках и с наполненными таинственным содержимым чемоданами. Ясно, что этот «зверь» с другой планеты, случайно ворвавшийся в бытовой повседневный мирок Стрелочника, ничего не поймет, поразившись «дикости» здешних обитателей. Но Он сразу увидит, что Она - чертовски красива нездешней, городской красотой, красотой страны где нет поездов, баночек варенья из красной смородины, а запах мха терпок, навязчив, и патефон играет тихо и соблазнительно. Лаковые туфли на шатком, стебельковом каблуке, шляпка с вуалеткой и лоснящимися темно-зеленым перьями, пальто яркое, нескромное, но ей можно… Она ему не безынтересна, он для нее как запретная некрасивая игрушка, которую хочется иметь только для того, чтобы потом ее можно было с радостью сломать. Но, чтобы заполучить игрушку нужно потрудиться - достать из чемоданов кое как сложенные платья, надеть туфли - невиданное оружие в здешних краях и заставить Стрелочника забыть свое профессиональное предназначение и вспомнить нечто другое - потаенное, животное. И это все происходит в полной тишине, нет не в звенящей, а в именно внимательно сосредоточенной на самой себе тишине, потому как сам Стеллинг не любит диалогов, он просто их не переносит, заявляя, что не умеет «делать поэтичные диалоги», что его попросту «никогда не интересовали характеры персонажей», что крупные планы героев скажут больше чем сухие слова из сценария. Таинственность Греты Гарбо, холодная самоуверенность Марлен Дитрих и совсем чуть-чуть наивности юной субретки… Мало фильмов, в которых огрехи глазу сразу не видны, еще меньше фильмов, в которых их попросту нет или же их количество сведено к такому логическому минимуму, что задумываешься, а возможно ли такое на самом деле? «Стрелочник» из этой породы. Гладкое выверенное кино, чистый «арт-хаус» в самом хорошем смысле этого слова, оставляющий после себя впечатления приятной телесной реальности происходящего, потому как... она садится в неизвестно куда отправляющийся поезд и смотрит на однообразие медленно тянущееся за окном… (Kasablanka)
Впервые я увидела этот фильм, когда мне было лет шестнадцать. Он стал для меня настоящим взрывом мозга: это был первый арт-хаусный фильм в моей жизни, который открыл для меня так называемое «другое кино». До этого я, как и многие люди, довольствовалась тем, что показывали по нашему телевидению в прайм-тайм, а это, как известно, в большинстве своем такие «картины», для которых самым страшным грехом является напрячь мозг уставших, злых людей, вернувшихся с работы. Поэтому фильмы, подобные этому (наряду с легкой порнографией), можно увидеть далеко за полночь, их, видимо, специально показывают для десяти скучающих интеллектуалов, страдающих бессоницей. К счастью, среди них однажды оказалась и я. Когда-то мой преподаватель по английскому языку сказала: «Кино не является искусством». Ее можно понять - она же наверняка спит по ночам. Но этот фильм иначе как произведением киноискусства, именно киноискусства, назвать нельзя. Это - шедевр, даже несмотря на то, что большинство людей сочтут его бредовыми галлюцинациями, родившимися в воспаленном мозгу режиссера. Можно сравнить эту картину с модой «от-кутюр»: модельер вкладывает в куски материи свои мысли, которые потом превратятся в платье, но Вы никогда не сможете его одеть - оно всегда в единичном экземпляре и оно создано для того, чтобы отражать видение мира человека, его создавшего, и доставлять визуальное эстетическое наслаждение. Но даже если Вы являетесь страстным поклонником «Трансформеров» и «Человека-паука», все же попытайтесь посмотреть этот фильм, возможно, он станет для Вас таким же открытием, каким стал для меня. (Maschera)