ДВА КАПИТАНА 2 (1993)
ДВА КАПИТАНА 2

Начало XX века. Безрассудство фанатиков толкает человечество к пропасти. В России начинаются революции. Сумасшедший доктор Фаркус вызывает оргазм неживой материи. Активизируются белые марокканские карлики. На небе появляется второе Солнце. В этой непростой обстановке капитаны самоотверженно противостоят силам хаоса, удерживая космический баланс истории.

Уникальный фильм-мистификация, снятый в стилистике документальной кинохроники и ставший одним из шедевров интеллектуального кино начала 90-х (во многом благодаря участию в проекте героев петербургского «андеграунда» Сергея Курехина и Бориса Гребенщикова). Фильм проливает свет на ряд фактов и событий, определивших ход истории ХХ века. В их числе: метафизическая роль белых марокканских карликов в Первой мировой войне, опыты доктора Фаркоса по достижению оргазма у неживой материи, судьба кокаиновых поставок для большевистской верхушки в 1918 году, серия природных катаклизмов после появления на небе второго Солнца...

Назвать комедией эту талантливую картину у меня язык не поднимается, и пальцы дрожат на клавиатуре. Автор стилизовал под документальную ленту едкий, остроумный рассказ, сочетающий в себе вымышленные и реальные факты о XX веке, используя кадры кинохроники, снабженные авторским текстом. Некоторые сочтут фильм абсурдным, вульгарным "стебом", но, как говорится, смотреть их никто насильно не заставлял. В картине также заняты: Игорь Безруков, Светлана Турикова, Алексей Грохотов, Наталия Ермакова, Андрей Розин, Ольга Федорова, Вячеслав Егоров, Петр Трощенков, Андрей Решетин, Сергей Березовой и Марк Титов. Живопись Зинаиды Сотиной. Комбинированные съемки Игоря Плаксина и Романа Бойко. Спецэффекты Александра Грачева и Людмилы Красновой. (Иванов М.)

Свободная импровизация в историко-приключенческой манере с использованием техники коллажа. Действие происходит в начале века в Москве, Берлине, Петербурге, Кингстоне, Мальпасо, Лас-Пальмасе, Маньчжурии и на островах Шпицбергена. Съемки велись в знаменитых исторических и культурных местах Петербурга, в пустыне Средней Азии и на территории Московского Кремля.
В фильме показаны в сюрреалистическом ракурсе такие исторические фигуры, как Ленин, Калинин, Фанни Каплан, Георгий Димитров, Адольф Гитлер, Герман Геринг, Нильс Бор, Шпенглер, Дрейфус, Сакко и Ванцетти, премьер Горемыкин, адмиралы Колчак и Нахимов.
Режиссер картины Сергей Дебижев искренне считает, что «Два капитана 2» - научно-образовательный фильм, который доказывает, что оргазм присущ как живой, так и неживой материи.
Фильм участвовал в следующих фестивалях: «Кинотавр» (Сочи, 1992), «Киношок» (Анапа, 1992), Локарно (1993), Амстердам (1993), «Арсенал» (Рига, 1992), «Фестиваль фестивалей» (Санкт-Петербург, 1993), Роттердам (1994).
Когда закадровый голос (Толубеева) говорит «В Маньчжурии Фаркас знакомится с молодым Чан Кайши», на экране показывают правителя Маньчжоу-Го - Пу И.
Фамилия Farkas распространена в Венгрии, переводится с венгерского «волк»; произносится «Форкош» (в венгерском алфавите буква «а» читается как звук «о», буква «s» - как «ш»). В русском произношении, как и большинство венгерских фамилий, произносится искаженно - Фаркаш.
В фильме звучат стихи Пушкина «К Лиде», «Княгине З. А. Волконской», «Восстань, восстань, пророк России…».
В уста Адольфа Гитлера, «поздравляющего трудящихся с праздником урожая», вложена композиция под названием «Поэзия» из альбома «Треугольник» группы Аквариум, представляющая собой прокрученную задом наперёд запись стихотворения. Рассказ о празднике урожая иллюстрирован кадрами из фильма «Триумф воли», «Die Deutsche Wochenschau» и советской военной кинохроники (можно видеть, например, поезд с танками Т-34).
На 12-й минуте фильма показаны испытания противопулевых щитов французской пехотой во время Первой мировой войны.
На 60-й минуте фильма можно увидеть аксолотля («Лицо без выражения, где выделялись только глаза, два отверстия с булавочную головку, целиком заполненные прозрачным золотом, лишённые всякой жизни, однако смотрящие…» - Хулио Кортасар).
Сергей Геннадьевич Дебижев (род. 1 августа 1957, Ессентуки) - советский и российский кинорежиссёр, сценарист, актёр. Окончил Ленинградское художественное училище имени В. А. Серова (1977, специальность «Дизайн - графика»), Ленинградское высшее художественно-промышленное училище им. Мухиной (1982, факультет системного дизайна). Преподавал композицию в училище им. Серова. Участник многочисленных выставок художественных работ (дизайн, графика, живопись). Режиссёр и сценарист документальных и художественных фильмов, автор видеоклипов, автор и режиссёр телепрограмм.
Сергей Дебижев: "Я умудрился не умереть при попытке" - .
«Никола-фильм»: история киностудии - .

Зрители, благодушно настроившиеся на просмотр римейка известной экранизации романа Вениамина Каверина "Два капитана", будут жестоко обмануты сценаристом и режиссером Сергеем Дебижевым. Его "Два капитана-2" могут показаться римейком только человеку, допившемуся до белой горячки. Я бы определил жанр работы Дебижева как пародийную кинофальсификацию. Заостряя до идиотизма и маразма штампы так называемых "историко-революционных", "военно-патриотических", хроникально-пропагандистских и иных опусов отечественного кино прошлых десятилетий, авторы "Двух капитанов-2" добиваются нужного им пародийного эффекта. Причудливый монтаж старой хроники, игровых эпизодов сопровождается закадровым комментарием, в котором многочисленные исторические катаклизмы объясняются исчезновением в 1913 году корабля "Святая Елена". Все это в целом напоминает телевизионный "прикол" одного из исполнителей ... главных ролей и композиторов фильма Сергея Курехина, который, выступая несколько лет назад в питерской программе "Пятое колесо", с самым серьезным видом изложил зрителям научную теорию о том, что вождь мирового пролетариата был замаскированным... грибом и именно потому организовал российский переворот 1917 года... В далекие теперь уже 50-е годы одним из прокатных чемпионов был приключенческий фильм "Тайна двух океанов" - гремучая смесь шпионского боевика, подводной фантастики и оперетты "Мистер Икс". Картина, разумеется, снималась на "полном серьезе". Но ныне ее эпизоды у многих зрителей могут, наверное, вызвать реакцию, созвучную пародии Сергея Дебижева, представляющей собой "поток сознания художника в формах концептуального творчества". Мне лично видится в этом прямое попадание авторов "Двух капитанов-2" в цель. Прощаться с киномифами прошлого нужно смеясь... (Александр Федоров)

Обозревая экранный ландшафт отечественного постмодернизма, легко обнаружить два его источника и две составные части. Титаны послесоветского периода развлекаются наследием державного стиля или возведением в разряд художественной универсалии традиций параллельного творчества. Где бы ни мелькнула претензия на модную эстетику конца тысячелетия, там мигом появляется либо извращенец с дрыном, либо летчик-герой-стахаповец-комапдир-партизан-ударник труда-сталинский сокол. Бывает, и то и другое сразу. Таким образом, жонглирование реалиями культуры на нашей почве переходит в силовой аттракцион - нудное отколупывание имперской позолоты или имитацию веса домашних радостей андеграунда. На этом унылом фоне вылазка Сергея Дебижева в военно-морскую тематику выглядит едва ли не открытием золотоносной жилы. «Фрегат „Паллада“», «Тайна ... двух океанов», «Дети капитана Гранта», «Два капитана» - мы читали их в детстве, и наша память, едва уловив отзвук каверинского бестселлера, доверчиво устремляется навстречу, предоставляя тем самым необъятное поле для игровых ассоциаций. Окажись на этом поле Спилберг, он бы рыдал слезами младенца. Роман Поланский, пожертвовавший мальчишеской мечте коммерческий успех «Пиратов», удавился бы от зависти. Для романтически-инфантильного советского сознания капитан - фигура почти культовая. Он носит окладистую бороду и белоснежный китель, он безраздельно царит над мускулистой загорелой командой. Посреди шторма и бури он обедает на коллекционном фарфоре и, набив трубочку душистым табаком, невозмутимо отправляется на дно. «За окошком снова прокричал петух. Фитилек пеньковый дрогнул и потух. Синим флагом машет утренний туман. До свиданья! Вашу руку, капитан!» - с третьим криком петуха капитаны нашего детства таяли в лучах рассвета. Исчезали, как и положено идолам, живущим своей собственной магической жизнью. «Русский флот издавна служил оплотом национальной нравственности» - такую или примерно такую фразу произносит закадровый голос в финале «Двух капитанов-2». Это правда. В храме отечественных мифов морская тема занимает почетное место, потому что, с одной стороны, адресует к вольнице ветра и соленых брызг, а с другой - подчеркивает суровую этику мужского коллектива, разумею подчиненность большинства меньшинству. Для того чтобы выделить эту ноту в какофонии «Черной розы…», Сергею Соловьеву понадобилось меньше пяти минут экранного времени и один-единственный повод: сон юного героя о светлом будущем. Висконтиевские юнги снуют по вантам, тяжелая вода расступается под согласными ударами весел… «Солнышко светит ясное! Здравствуй, страна прекрасная!»… - бегло касается Соловьев всей клавиатуры героического маразма. У Дебижева - напротив - тема разыграна на разные голоса. Всемирный геополитический заговор, перекройка карты Европы в канун Первой мировой войны, морские свинки-камикадзе и потуга на римейк «Ленина в 1918 году», проложе1шый беззастенчиво присвоенной анимацией Оскара Фишингера. Знаменитые в концентрических кругах андеграунда капитаны (а это звание, конечно, присваивается с учетом табеля о рангах рок- и гей-культур) вволю резвятся в предполагаемых галлюциногенных обстоятельствах. Причем, каждый доигрывает на экране свой имидж, исчерпанный или потускневший в реальности. Сергей Куре хин - демиурга, старшего поп-механика, генератора сумасбродных идей. Африка-Бугаев - изысканного трансвестита с приклеенной бородой. Тимур Новиков - демонического гангстера и арт-киллера (не путать со сходным по звучанию арт-дилером). Борис Гребенщиков - самого себя, Б.Г., адмирала российского попса, пасынка Колчака и Дэвида Боуи. В былые времена это назвали бы капустником, но поскольку весь постмодернизм с его апологией «слоеного пирога» как раз и восходит к такому определению, остается констатировать - постсоветский слоеный пирог начинен капустой. И на сей раз капустой немалой - по слухам, «Два капитана-2» обошлись в сумму достаточную для постановки двух-трех полнометражных картин. Понятно, что в команде, состоящей из одних капитанов, режиссер обречен на роль судового повара. Но, даже располагая столь экзотической приправой, как запах денег, Сергей Дебижев не сумел избавиться от неистребимого привкуса давно минувшего междусобойчика. Удолбанный Ильич и мазила Каплан, оттяжник Троцкий и большевизм как межпланетный пакт кокаинистов - все эти «фенички» давным-давно придуманы и обсосаны на полночных андеграундных кухнях, из недр которых будущие капитаны некогда стартовали на поверхность. Тематику и стиль «Двух капитанов-2» их создатели воспроизводили тысячу раз. Курехин - в уже тогда несмешном телешоу о грибах. Африка - когда гарцевал на сцепе в поп-механиках Курехина. Дсбижев - когда снимал Гребенщикова в «Полярниках». Сам же Гребенщиков сравнивал моряка с Охтинским мостом еще в те времена, когда о постмодернизме мало кто слышал. Нынче же постмодернизм говорит - и не только за себя. Едва «Охтинский мост» поминается в фонограмме «Двух капитанов», как тут же является в кадре собственной персоной. Далее следует «капитан Африка», вызванный припевом известной песни. «У каждой женщины должна быть змея» - так комментируется отравление змеиным ядом пуль террористки Каплан. Буквализм, самоповтор, кэмп как универсальный контекст, ирония, ирония над иронией и вновь ирония вращают веселую карусель интерпретаций. Вращают вхолостую, потому что, когда интерпретировать нечего, интерпретация интерпретирует саму себя. То есть ничто. Теоретическая игра с вакуумом неуязвима. Пустота и есть пустота - она обнаруживается только в сравнении с чем-то твердым, монолитным, неделимым на игровые атомы. С фрагментами калатозовского оригинала, как в «Переходе товарища Чкалова через Северный Полюс» Максима Пежемского, или с невыхолощенной мощью мифа, как в «Садах Скорпиона» Олега Ковалова. Похоже, Дебижев учел опыт предшественников - опасные инородные вставки у него обработаны, приручены, адаптированы к декоративной фактуре, запущены с повышенной скоростью или растянуты анаморфотной оптикой, так что брызги от этого плевка против ветра попадают и в сокуровское «Скорбное бесчувствие». Однако даже самая дрессированная змея не способна укусить свой хвост, не повредив шкуры. Ироничное Зазеркалье «Двух капитанов-2» превращается в балаганный задник, едва в кадре появляется обнаженный торс Бориса Гребенщикова. Вряд ли многочисленные фанатки вертлявого Богдана Титомира догадываются, какая стать кроется под рубищем патриарха отечественного рока. Интеллигентный сатир с лица, телом он величав, как остановившаяся волна, как отъевшийся титан, как поумневший Шварценеггер. И эта настоящая, небутафорская плоть напрочь обессмысливает пляски глумливых андрогинов и бесполых ангелов греха, подобно тому, как настоящие звуки курехинского пианино некогда разрушали тщательно возведенные стены его поздних поп-механик. Словом, как еще четверть века назад написала американка Сюзен Зонтаг, «вместо герменевтики нам нужна эротика искусства». Нужна - и точка! (Сергей Добротворский)

"Два капитана 2" - любительское кино, почти что артхаусное… хотя - нет, артхаус - это слишком серьезно, артхаус означает, что человек, который заморочился постановкой, пристально глядит, приложив ладонь козырьком ко лбу, вдаль за горизонт, где маячат паруса фестивалей независимого кино. Этот человек втайне надеется заполучить положительные отзывы двух или трех прогрессивных критиков и несколько непрестижных, но одинхер радующих самолюбие наград. И очень надеется, что рядовая публика его не поймет - ведь это сразу поставит его в ряд непризнанных гениев, обогнавших время. Дебижев, БГ и Курехин к таким перцам не относятся. Вряд ли их интересовало признание фестивалей, но вряд ли их ... интересовало и признание публики. Ребяты чиста прикалывались ради собственного удовольствия. Как неслучайно прикололся Умберто Эко, написав "Имя розы". Но Эко прикалывается и по сей день, а вот Дебижева что-то не видать - к сожалению. 1991 год, как венец перестройки страны, мозгов и вектора творческого потенциала этих мозгов, выглядит тектоническим разломом между прошлым и будущем. Тогда, в одной из передач "Пятого колеса" на питерском ТВ, которую вел Сергеей Шолохов, Курехин свидетельствовал, что Ленин был грибом и радиоволной, а в 1993 году, когда в России произошли еще одни хорошо известные всем исторические события, эта идея оформилась в новую мифологию, отраженную в фильме "Два капитана 2". Я хотел сперва написать, что ноги пелевинского романа "Чапаев и Пустота" растут из фильма Дебижева, но понял, что это не так. Или, во всяком случае, не совсем так. Оба текста - кинотекст (великолепно, кстати, прочитанный актером классического театра Юрием Толубеевым) и литературный текст схожи в своей глумливости не потому, что кто-то с кого-то передирал, а потому, что такова участь каждой революции. Оценка отошедшей эпохи неизбежно приобретает отрицательный знак. Поэтому неинтересно сравнивать "Двух капитанов", имеющих приставку "2" (уже в заголовке обозначается вторичность, присущая всякому постмодернисткому произведению), с "Чапаевым и Пустотой". Гораздо полезнее сравнить "Двух капитанов-2" с "Броненосцем "Потемкин". И сравнение будет не в пользу первого фильма, несмотря на приближенность "освещаемых" эпох, революционно-морскую и приморскую тематику и общую заточенность под кинохронику (причем фильм Дебижева скомпилирован из реальной кинохроники процентов на 80). Просто шедевр Эйзенштейна - поистине модернистский, а гротескная комедия абсурда, снятая Дебижевым и двумя капитанами-композиторами, фильм постмодернисткий. То есть Эйзенштейн видит будущее и чувствует свежесть и новизну, а Дебижев - нет. Он отрицает как прошлое, так и будущее. Повис, короче, в той самой пелевинской пустоте. Но фильм сделан талантливо. Это очень смешное кино, большинство цитат из которого сразу стало крылатыми (по-крайней мере, среди питерских зрителей). Но кино не слишком-то сбалансированное. Кульминацией является появление в кадре Гребенщикова в образе рефлексирующего офицера с гитарой. и поющего: "…когда пятнадцать баб резвятся у пруда" - перекличка с "Пятнадцатилетним капитаном" (при этом в кадре резвятся ровно 5 баб, и не у пруда, а у моря). А потом фильм полностью превращается в клип, закадровый текст пропадает, замененный на невнятную поэзию БГ, и это изрядно утомляет. (Владимир Гордеев)

Однажды я был подростком и шёл по Невскому проспекту, а потом завернул на канал Грибоедова и упёрся в Курёхина. Я остановился, удивлённый, а он прошёл мимо и кажется даже не заметил меня. Наверно я уже был к тому времени мёртвым. Из глубины моего теперешнего настоящего поразительно мне кажется поразительным, что я будучи простым прыщавым подростком уже знал кто таков Курёхин и поди слушал его "Оперу для богатых" и "Музыкальное введение в историю: Полинезия" последнее - один раз, потому как не фанат фортепианной сюитистики. В "2 капитанах 2" он был практически такой же как тогда, на углу канала Грибоедова - похожий ... на деда Ленина, с гифами, распространившимися по всей стране и с добрым прищуром. Я смотрел "2 капитана 2" и всё поминал добрым словом какую-то песню "Крематория" про то, что "как жаль что она умерла". "2 капитана 2" особенно интересно смотреть в этом году после недавней шумной премьеры "Первых на Луне" - другого упражнения на Ниве псевдодокументалистики. Смотреть и думать - коли все дифирамбы которые поются "Первым на Луне" собрать и умножить пропорционально качеству фильмов, то "2 капитана 2" вообще можно было бы похоронить под грудой никому не нужных слов умиления и восхищения. И тут есть две причины. Первая - наивная народная апология гомосексуализма "всё познаётся в сравнении", вторую открыл Бахтин, штудируя "Гаргантюа и Пантагрюэля". Как водится, он вдруг вскочил, заулыбался и закричал "смех - всему голова". Смеющийся человек - живёт, а серьёзный умирает, с фильмами таже история. Особенно наглядно этот пример демонстрируется посметрием Курёхина. Как человек он давно умер, а как протоплазменное смеховое тело и до сих пор живее всех живых. И тут же задом на перёд совсем наоборот - тело Ленина всё ещё с нами, но вот изъеденная многотомной серьёзностью душа давно витает в эмпиреях, несмотря на утверждения тенденциозных советских учёных, которые околдованные странными идеями Циолковского, Вернадского и Н. Ф. Фёдорова всерьёз готовились оживлять мертвецов и наследовать с ними прекрасный новый мир коммунистического будущего. Стыковка Курёхина и Ленина в эфире Тихого Дома (превратившая Ленина в культ, сделавшая его действительно живее всех живых (потому что мы живы, пока о нас говорят) и - кто знает - не стоившая ли жизни Курёхину, отдавшего свою витальность Ильичу) была предначертана судьбою. Также Курёхин утверждал, что Петроград - это новая Атлантида. А вдруг чрез две тысячи лет Курёхин окажется новым планктоном Платоном. А вот Гребенщикова не видал. Когда ходили на Пушкинскую 10 и шлялись там по субботам с этажа на этаж, в поисках нового искусства (в память запала скульптура почти в некрореалистичной (почему некрореалистичной? потому что слово красивое и модное) манере - деревянный чурбачок в виде лица, искажённого дикой яростной гримасой, назывался чурбачок "Отец" - Юфит с Фрейдом за ручку скрываются вслед за ёжиком) я задерживался около каждой двери и пытался по истечению ионов понять за какой из них Боб (который, как известно из слов Африки, Бог и от него сияние исходит). Но вот беда, было уже сильно после 85 года и "Детей Декабря" которыми БГ закончил свой земной творческий путь и умерев как автор продолжал жить как мvроточивая икона (да-да, раньше Миро писался именно как мvро. Буква v называлась ижица, и даже существовала такая весёлая поговорка "фита, ять и ижицы - розга к телу ближется", кодировавшая наивный гомоэротизм 19 века). Он до сих пор каждый год мvроточит в Ленсо. Вот только ионами на Пушкинской не пахло. Почему-то. Собственно это к тому, что в фильме "2 капитана 2" происходил какой-то чудовищный эксперимент с жизнью и смертью, а именно: ещё живой Курёхин с уже не живым Гребнем крутились юлой вокруг личности живого трупа Ленина, а Толубеев за кадром комментировал всё это малопонятным бредом. Тут самое время вспомнить мертвяков Хармса, говоривших бессвязной тарабарщиной (которой желчный Хармс наверняка стебал Хлебникова и прихлебателей с их "заумью") и - дальше - традиционные представления о мире мёртвых как о мире с изуродованной, переполюсованной семантикой. В смысле: нам кажется, что текст Толубеева - бред потому что мы находимся в иной семиосфере. А если умереть и просмотреть фильм ещё один раз, то заметки о швейцарских военно-морских силах или о голых вдруг станут прозрачны как рисовая бумага (кстати забавный эпизод - как покойников одевали наизнанку, так и карта Петрограда над которой колдуют капитаны лежит "наизнанку", ногами в верьх. Отчего мы видим скорее Город Мертвых, на который совершается агрессия сил света с востока (стороны солнца), чем реальный Петроград, в который морские ветры задувают с запада (стороны мёртвых)). Сам факт чорно-белой плёнки вырывает нас из обыденной реальности. А в мире простых дихотомий вроде "сырое-варёное", "жизнь-смерть", "чорное-цветное", "мущина-женщина" обыденной реальности как оргии жизни противостоит реальность смертная. Особенно хорошо говорить об этом в нынешнем году, когда все запечатлённые на старинных чорно-белых кадрах уже умерли. И вот с фотокарточек смотрят на нас мёртвыми глазами мёртвые люди. А вы говорите "Другие". А вы говорите "шьямалан". Лучше подойдите к зеркалу и пять раз скажите "Кэндимен" - будет весело! Поэтому вполне логично предположить, что создатели "2 капитанов 2", играющие с изображениями мёртвых людей и говорящие мёртвым языком - сами мертвы. Как мертва Мария Склодовская-Кюри, игравшая с ураном или мертвы те многочисленные средневековые игроки с амальгамами (кстати в средние века заворот кишок лечили давая страдающему выпить стакан ртути. Парадокс в том, что помогало. Ртуть своей тяжестью продавливали кишки и разруливала все косяки, при этом не вступала ни в какие реакции, не задерживалась в организме и вреда не приносила!!!). А теперь давайте вспомним опять Бахтина. В самом начале введения к своей вечной книге (которая попыталась сбросить с пьедестала другую вечную Книгу, чтобы заменить её третьей Книгой) он в частности утверждал, что смеховой средневековой культуре было свойственно потешаться над смертью, потому как только смехом смерть и можно преодолеть. Юмористическое, а подчас и сатирическое отношение к умиранию позволяло человеку смотреть на процесс легче, примиряло его с ним. Вот как Литвинова пыталась заклясть смерть жанром залихватского интервью в "Нет смерти для меня", так в средние века её (не Литвинову) заклинали смехом и весельем. Типа, всё смертное серьёзно до безобразия, и даже больше - оно не понимает юмора как такового. Вы когда-нть видели весёлых зомби? Готика - это культура тотальной серьёзности, потому что даже слабая ухмылка способна разрушить пафос умирания и всего такого (кто был самым милым существом в странном путешествии Алисы по мёртвым землям её снов - Чеширский кот). Недаром тупые весельчаки вроде Остина Пауэрса или Джеймса Бонда в сто раз эффективнее любого израильского спецназа. В конце оказывается, что коллектив создателей "2 капитана 2" в своих играх со смертью попытался на современном материале повторить успех книги Рабле. И нужно сказать, что им то удалось. Мы совершили путешествие по загробному чорно-белому миру и вернулись в финале в исходный пункт живыми. "Вставай, сука, Колчак пришёл" - так абсурдистски прокомментировал в контексте фильма начало и конец герой Курёхина. Потому что смерть побеждена настолько, что даже Каплан растворилась в кинодействе так и не произведя заветного выстрела. Так в мире мёртвых Ильич остался живым. Забавно будет поговорить об этом фильме чел через сто, когда никого из участников не останется, и можно будет запросто спекулировать о картине, смонтированной мёртвыми людьми из плёнок с других мёртвых людей. И ещё забавнее лет через тысячу, когда никакого человечества не останется. В беспощадной пустоте этот фильм-путешествие станет хитом сезона. Ленина я кстати тоже не видел, хотя проходил мимо его домика в Москве, где всё ещё прячется его тело. (Алексей Нгоо)