НАЧАЛО (1970)
НАЧАЛО

Девушка из провинциального русского городка мечтает стать актрисой, а пока самозабвенно играет Бабу Ягу в городском клубе. Вот там-то и находит ее режиссер, который намерен снять фильм о Жанне дАрк. Сбывается мечта: ее приглашают на главную роль, и у нее начинается совсем другая жизнь, полная настоящих творческих мук и озарений.

Простая история с виду некрасивой, но талантливой девушки, преданно любящей женатого. Она играла в провинциальном самодеятельном театре Бабу-Ягу - и делала это столь органично, что приезжий кинорежиссер предложил ей сложнейшую роль в исторической драме. Ей дан не только большой актерский талант, но талант глубокой, самоотверженной любви. Пока ее судьба полна испытаний - однако взамен она дарит героине моменты истинного счастья...

Это рассказ о фабричной девушке Паше Строгановой, живущей в заштатном Речинске. О ее любви, принесшей больше горечи, чем радости. О ее вере в свое актерское призвание и о судьбе, даровавшей ей, исполнительнице роли Бабы-Яги в самодеятельном театре, возможность сыграть в большом кино героический, цельный и чистый образ «жаворонка Франции» - Жанны д'Арк.

Ко второй совместной работе («Начало») Панфилов и Чурикова приступили уже супругами. Триумф «Начала» принес им не только поклонников, но и недоброжелателей, включая тогдашнего председателя Госкино Ф. Ермаша. Именно он запретил Панфилову снимать Чурикову в историческом фильме о Жанне Д'Арк.
Мелодия "Цыганочка", которая звучит в фильме в исполнении ансамбля "Поющие гитары", является обработкой Васильевым (руководитель ансамбля) народной цыганской песни "Чавелла". Эту мелодию использовал Радж Капур в своем фильме "Сангам".
За роль в фильме Инну Чурикову удостоили актерского «Золотого льва Святого Марка» на МКФ в Венеции, 1971, а читатели «Советского экрана» назвали ее лучшей актрисой 1971 года.

Совершенно уникальный фильм, соединяющий в себе элементы комедии и драмы. Простая, вроде бы история о некрасивой, чудаковатой девушке (прекрасная роль Инны Чуриковой), выступающей в клубной самодеятельности в роли ведьмы. Ее заметил режиссер, собирающийся снимать фильм о Жанне Д Арк, и вот она уже приглашена в большое настоящее кино, в мир, о котором не могла, наверное, и мечтать. Съемки в кино, взаимоотношения с режиссером и другими членами съемочной группы, а также кадры из якобы отснятого фильма о Жанне Д Арк составляют один пласт картины, наложенный на обычную личную жизнь Паши Строгановой в провинциальном городке. Она любит женатого и ничем не примечательного ... человека (Куравлев). Это второй пласт. Снята картина гениально - она заставляет и смеяться, и злиться, и сопереживать. Я смотрел ее, наверное, раз 10 и готов смотреть еще и еще. В ней тонкость и разнообразие смысловых оттенков, а сказано больше, чем, наверное, могли представить себе сами авторы, работая над фильмом. (М. Иванов)

Первый шедевр советских 70-х конгениален времени прежде всего в том, что не рефлексировал по поводу прошлого, а принимал настоящее как оно есть. Оно в начале застоя обещало быть долгим, беспросветным и полным маленьких человеческих радостей. Это и были семидесятые. Жизнь без иллюзий. Безвременье. Панфилов, которому по остроте чувства современности не было равных в послевоенном русском кино, точно уловил, как дух оттепельных 60-х, дух весеннего смятения и июльского дождя, испаряется на безучастном среднем плане семидесятнических разочарований. Но пластика этого плана была у него так тонка и воздушна, так органично заселена безыскусной жизнью, что становилось ясно: здесь, в безвременье, пусть и без ... большого уюта, только и можно жить. В настоящем, пускай оно никогда не кончается. Современность, которую снимал Панфилов, должна была длиться вечно. Но потом, в середине 80-х, безвременье кончилось. Началось время. В нем Панфилову нечего было делать, и он стал снимать про историю. Ведь это только в безвременье все навсегда, а во времени - навсегда только прошлое. (Михаил Брашинский)

После фильма "В огне брода нет" Евгений Габрилович и Глеб Панфилов продолжили сотрудничество и написали сценарий "Девушка с фабрики" ("Начало") - рассказ о девушке Паше Строгановой из заштатного Речинска, некрасивой, жаждущей любви и лишенной ее. "Картина Начало зрела во мне задолго до того, как мы приступили к работе над сценарием, - говорил Панфилов. - Внутренне она существовала для меня и тогда, когда я снимал фильм В огне брода нет. А если быть объективным, то и значительно раньше, в бытность мою инженером, когда я работал на заводе... Мне хотелось рассказать о рабочей девушке с непохожим на других характером, показать ее за ... обычными делами в привычной обстановке и постараться обнаружить в этом глубину и смысл простых вещей". Сама по себе жизнь Паши ничем не примечательна. Днем она работает на ткацкой фабрике, а вечерами стоит на краю танцплощадки в тщетном ожидании "принца". Паша талантлива, она играет роль Бабы-яги в самодеятельном спектакле. Однажды ее заприметил заезжий кинорежиссер и пригласил на роль легендарной Жанны дАрк. Фильм в фильме - необычайно удачный сценарный ход Габриловича и Панфилова. "Она из народа, и я из народа. А еще у нас с Жанной острота реакции одинаковая и темперамент", - это слова Паши, но ими сценаристы объясняют зрителю свой замысел. О человеке, которого епископ Кошон обвиняет во всех смертных грехах, Жанна говорит: "Он грешен. Он бывает гнусен. А потом, неизвестно почему, бросается наперерез несущейся лошади, чтобы спасти неизвестного ему ребенка, и с переломанными костями спокойно умирает". Эти слова можно счесть ключом и к пониманию Пашиного характера. Ее любят как добрую, отзывчивую Пашу, что посидит безотказно с ребенком, даст ключ, даст все, что имеет... но искренне недоумевают, когда она бунтует, когда прорывается в ней Жанна дАрк. "Вот дура!" - беззлобно и недоуменно восклицает жена Аркадия. "Сумасшедшая ты, Пашка", - вторит ее сосед. Правда, прерывание повествования фильма сценами из "Жанны дАрк" усложняло восприятие, как бы все время сбивая зрителя, мешая ему погрузиться в атмосферу речинской жизни. Глеб Панфилов говорил, что вопросом жизни фильма был точный выбор актеров: "Мне хотелось, чтобы при общем взгляде на исполнителей создавалось убеждение, что все они из одной местности, из одной среды, имеют общие интересы, вкусы, устремления". Центральный образ в сценарии авторы писали для Чуриковой, чей талант и чье мастерство стали стержнем фильма, его ведущим духовным началом. Вновь у Панфилова играл Михаил Кононов. Об одной из ролей, сыгранных актером в "Начале", вероятно, знают немногие. Настолько неузнаваем Кононов в облике маленького шута, корчащегося в гримасе юродивого, за несколько секунд промелькнувшего на экране в сцене сожжения Жанны дАрк. Зато все хорошо запомнили Кононовского Павлика - нервного, капризного, этакого провинциального ухажера-неудачника, которому никак не удается уединиться с любимой девушкой. Сегодня трудно представить себе фильм и без Валентины Теличкиной, Нины Скомороховой, Татьяны Степановой, Леонида Куравлева, Вячеслава Васильева... В "Начале" снимались не только профессиональные актеры. Роль заезжего режиссера Игнатьева, ставившего картину о национальной героине Франции, была доверена киносценаристу Юрию Клепикову, а второго режиссера - второму режиссеру "Начала" Геннадию Беглову. Бард Юрий Визбор сыграл сценариста. На натурные съемки киногруппа выехала в Муром. Свой выбор Панфилов объяснял так: "Муром, по-моему, это истинно русский город, с традициями народной старины. Именно таким мне представляется Речинск, где живет Паша. Кроме того, город понравился нам по съемкам предыдущего фильма „В огне брода нет“. Все относились к нам со вниманием: и городские деятели, и хозяйственные руководители, и жители Мурома". Творческая группа "Ленфильма" приехала в Муром в начале августа 1969 года и разместилась в клубе на улице Московской. График рабочего дня Глеба Панфилова был насыщен до предела. Даже специальному корреспонденту журнала "Советский экран", приехавшему на съемки, непросто было выкроить время. Местные жители с удовольствием снимались в массовых сценах (с самой большой из них - на танцплощадке - начинается фильм), в проходных сценах на улицах города, в парке имени В. И. Ленина. Одному молодому муромцу режиссер доверил произнести текст: "Аркадий, привет!" (в роли Аркадия снимался Л. Куравлев). Другому муромскому парнишке была оказана честь "сдать напрокат" в одном кадре актеру М. Кононову велосипед... Места, связанные с историей Жанны дАрк, в большинстве случаев связаны с готической архитектурой, грандиозной по масштабам. Воспроизводить готические сооружения съемочная группа Панфилова не имела производственных возможностей, а готических построек, которые по аналогии могли бы быть использованы для съемок на территории России, не существует. "В поисках выхода из создавшегося положения, - рассказывал художник фильма М. Гаухман-Свердлов. - мы натолкнулись на гравюру XIX века, сделанную с натуры, с готической церкви Сент-Уэн в Руане, возле которой произошло отречение Жанны. Оказалось, что у этой церкви сохранилась одна романская апсида, представляющая собой закругленную часть стены грубой каменной кладки с небольшими полуциркульными оконными проемами. Это дало нам моральное право использовать элементы романской архитектуры в сцене „Отречение“, тем более что ее формы и масштаб отвечали нашим замыслам и были легко воспроизводимы в декорациях". Известно, что допрос Жанны велся в основном в Большом гербовом зале замка. Но в документах процесса есть упоминание об одном заседании в Большом Донжоне замка (ныне не существующем), архитектурная форма которого могла представлять собой круглую башню. Поэтому декорацию для этой сцены построили в форме круга. Поля и рощи Нормандии представлялись художникам фильма похожими на среднюю полосу России. Этот же принцип лег в основу подбора типажей для групповых и эпизодических сцен. Натурные съемки фильма велись за Муромом, в пойме Оки. В селе Спас-Седчино, примерно в двадцати километрах от города, по эскизам М. Гаухман-Свердлова была возведена декорация средневекового замка. Здесь снимались сцены допроса Жанны дАрк судьями-инквизиторами, моления ее перед казнью. В Спас-Седчино снимался весь "французский блок". Воины, стража набирались из муромских парней. Но вернемся к героине фильма - Паше Строгановой. Она убеждена, что имеет право на любовь и счастье, что грядет ее "звездный час". Когда Аркадий (Л. Куравлев) пригласит танцевать, она пойдет с ним уверенно и спокойно. И выяснится, что танцует она лучше всех, что лицо ее, озаренное застенчивой улыбкой, прекрасно. Такое умение преображаться, переходить от одного состояния к другому изящно и свободно является особенностью артистизма Чуриковой, которая живет одной жизнью с героиней. На ужине Паша выступает перед Аркадием великосветской дамой: "Угощайтесь... Рыба, птица, икра... Дичь можно руками, хотите кофе?.." И промелькнет короткая радость, когда Аркадий, выгнанный из дому, поселяется у нее: "Я теперь замужем". Счастливые дни Паши с Аркадием окажутся недолговечными. Паша переживает его уход как трагедию. Она не только по-женски увлеклась видным парнем, она "выдумала" его - наделила несуществующими достоинствами, по-матерински закрыла глаза на недостатки. Это очень русская бескорыстность и щедрость души составляет самую суть ее натуры. Аркадий отнюдь не то, что называют "отрицательной личностью". Прощаясь с Пашей на скамейке в парке Речинска - удивительная, кстати, по актерскому мастерству сцена, - он сквозь слезы говорит, что он, мол, хороший производственник, что его фотография висит на доске почета и т.д. Наверное, это так и есть - на работе его ценят и уважают. Но он по своей человеческой сущности - "перекати-поле", он, образно говоря, "светит, да не греет". Фильм завершается мажорным кадром премьеры картины, в которой снималась Паша, и бурей оваций, которыми встречают зрители Пашу-Жанну, - финал неожиданный, вызвавший возражения у критиков. "Начало" с триумфом шло на первых московских экранах. Зрители открыли для себя актрису Инну Чурикову. На фестивале в Венеции фильм получил почетную медаль. "Читая прессу по „Началу“, видишь, что на 99 процентов она состоит из восхищения работой Чуриковой, - писал киновед Р. Соболев. - Можно подумать, что „Начало“ - это только Чурикова. Однако при всем нашем удивлении блестящим выступлением этой незаурядной актрисы, „Начало“ - это прежде всего Панфилов, это не „литературный“ и не „актерский“, но в первую очередь режиссерский фильм. Заслуга Панфилова в том и состоит, что труд многих художников, ничего не утратив из их индивидуальных особенностей, органически сплавился и предстал перед зрителем произведением уже не Габриловича, не Чуриковой, не оператора Д. Долинина или художника М. Гаухмана-Свердлова, а Глеба Панфилова".

«...Я вижу в ней тогда знаменованье Чего-то высшего, и часто мнится, Что из других времен пришла она...» Ф. Шиллер. «Орлеанская дева» (перевод В. А. Жуковского). Жанна Д'Арк как настоящая святая воскресала и снисходила на грешную землю несколько раз. В разные годы она находила себе самых разных «пророков». Французская героиня «шептала на ухо» и утонченной шведке Ингрид Бергман, и смешливой француженке Сандрин Боннер, и суровой «оголливуденной» украинке Милле Йовович, и, конечно же, драматичной русской - прекрасной Инне Чуриковой. Не отрицаю прелесть прошлых и будущих Жанн, но отчего-то считаю, что настоящая Орлеанская дева была именно такой, коей ее изобразила Инна Михайловна - ... молодой, и потому немного трусливой, но в то же время решительной, благородной и великодушной, возвышенной и простой - то есть такой, в которой видно сие «знаменованье». Невзирая на то, что история Жанны Д'Арк - лишь часть замечательного, непривычного по строению фильма Глеба Панфилова «Начало», я недаром потратил на ее описание два абзаца. Повесть об актрисе Паше Строгановой - тоже рассказ об Орлеанской деве. «Начало», соединившее в себе три вселенных, - предание о силе духа, о своеобразном подвиге одного человечка, о людской цели и ее достижении. Казалось бы, что комичного и трогательного может быть в подобном громогласии? «Многое... Многое!» - ответит талантливый режиссер Глеб Панфилов, снимет свою будущую жену в главной роли и частично воплотит желание рассказать биографию Жанны Д'Арк. Он сложно сплетет истории личной жизни главной героини Паши, ее съемок в фильме и самого фильма, образовав тем самым дивную линзу, в хрусталике которой соединятся несколько миров, пестрящих и драматизмом, и курьезом; образовав бесценную коллекцию, в которой соберутся душа эпохи и этноса. Картина Панфилова - не просто рассказ о карьерном старте, а философия нераскрывшегося, еще неизвращенного и не изуродованного зеленой мишурой прелестного бутона. «Начало» - это глоток свежего воздуха, позволяющий, подобно лукавому киносъемочному процессу, открыть новую жизнь, словно новую банку варенья, которую потом уплетет забавный мальчишка. Уверяю, сие трогательное кино запомнится вам на долгие-долгие годы. Запомнится неподдельной искренностью, с коей герой Михаила Кононова смотрит на Пашу; запомнится чарующей мелодичностью, с которой пошло-приземленный Аркадий будет подпевать одухотворенной Паше; запомнится добродушным гримом советской жизни; запомнится неземным счастьем, какое будут излучать в финале творцы; запомнится пророческим драматизмом, кое проявится в последней молитве Жанны... Запомнится, и надолго, подобно самому яркому событию вашего детства - вашего начала. (Влюбленный в кино)