СОБАЧИЙ МИР (1962)
MONDO CANE

Это самый первый и самый легендарный фильм из серии шокирующего, экспериментального документального кино, созданного великим Якопетти. Причудливые и невероятные ритуалы, собранные со всего света, дикие и невероятные съемки разнообразных обрядов и обычаев произвели тогда самый настоящий фурор в Западном киномире. Резня быка, экстатические племенные танцы и странные сцены человеческого поведения - натуральность и подлинность событий даже теперь, спустя более 40 лет после создания фильма, заставляет содрогнуться, но, тем не менее, досмотреть кино до конца...
Награды: был номинирован на Оскар за лучшую музыку, но не получил его..

Интересные факты о фильме:
- придумав снять документальное кино без прикрас, не льстящее "цивилизованному зрителю", авторы снимали все, что могло представлять интерес, удивившись, сколько подобных вещей происходит. Они потратили на съемку три года, использовав сотни километров пленки.
- во времена съемок "Собачьего мира" существовал запрет на показ смерти в документальном кино, который авторы сего фильма попросту проигнорировали. С этого фильма в мире начался бум шокирующей документалистики, "мондо". Логическим завершением жанра "мондо" являются экипированные под snuff фильмы, хотя сам "Собачий мир" в настоящее время смотрится без эксцессов..

Документалист идет в жизнь. Он свидетельствует, какова она. Порою он вторгается в нее, желая изменить ее в ту или иную сторону. Существуют ли пределы объективности его свидетельств? Границы допустимости его вторжения? С особой остротой эти вопросы встали после показа на Каннском фестивале фильма Гуалтьеро Якопетти (р. 1919) Собачья жизнь (1962), «калейдоскопа человеческих мерзостей», как назвали его критики. В нем бесстрастно показывались картины, снятые в разных концах земли. Вот на рассвете из ночных баров расползаются по домам немецкие алкоголики. Вот в ресторанах Юго-Восточной Азии свежуют отловленных на улицах собак, чтобы пустить их на рагу. Вот поедают живых червей гурманы. Вот ... женщины живущего впроголодь племени с Новой Гвинеи вскармливают грудью свиней – после того как от голода умерли их младенцы. Вот среди бела дня на многолюдной площади сжигает себя буддийский монах… В закадровом тексте не было никаких оценок, в том числе этических, только пояснение, что именно видит сейчас на экране зритель. Режиссер, скорее всего, не ставил себе целью напугать человека, пришедшего в кино, вероятно, он просто хотел показать ему обратную сторону мира, в котором тот живет, его изнанку, и доказать, что в homo sapiens'е, несмотря на то, что на дворе уже «атомный век», живут все еще темные, совершенно дикие инстинкты. По выходе фильма пресса назвала Якопетти зачинателем нового вида киноискусства – «шокументального кино». Фильм включили в программу Каннского кинофестиваля и, хотя никаких призов ему не досталось, поползли слухи о том, что игровое кино себя изживает, что наступила новая эра – кино документального, и не просто документального, а такого, как у Якопетти.

Посетите сотни удивительных миров, где еще не бывали кинокамеры! Хотя именно с этого фильма начался мировой «mondo бум», сама идея сенсационной документалистики родилась практически сразу после рождения кинематографа, эксплуатируя природное любопытство публики ко всему странному, таинственному и неизвестному. Уже в 1900-м году Томас Эдисон (Thomas Edison) снимал короткие документальные зарисовки с названиями, типа «An Execution By Hanging» и «The Electrocution Of An Elephant», а к началу тридцатых «сенсационные» документалки уже были для кинотеатров обычным делом. Публике они позволили прикоснуться к запретному, а их создателям, это самое «запретное» продемонстрировать. Первыми, кто сообразил, что «документальный» статус ленты позволяет демонстрировать темы, в ... игровом кино сидящие под запретом (к примеру, секс и обнаженку), стали ушлые американцы Уильям Кэмпбелл и Уильям Александер (William Campbell & William Alexander). Из старого немого фильма они взяли сцены с дикими животными, призванными иллюстрировать «экспедицию сэра Губерта Винстеда», а закончили свое «антропологическое» творение эпизодом жертвоприношения обнаженной дикарки (в котором тогдашние знатоки чернокожих голливудских старлеток легко могли опознать своих любимиц среди «голых дикарей») горилло-богу Ингаги (мужик в костюме гориллы ;)). Так и был состряпан «INGAGI» (1931), который, несмотря на многочисленные запреты властей, сделал предприимчивым кинематографистам целое состояние (четыре миллиона ТОГДАШНИХ долларов!), путешествуя по сельским городкам Америки. Разумеется, за его успехом последовал сонм имитаций, типа «Bowanga Bowanga» и «Forbidden Adventure», но даже «серьезные» документалисты того времени не удержались от соблазна «наварить» на интересе публики к жестокой африканской жизни. Так, реальные исследователи и популяризаторы Африки, Арманд и Микаэла Денис (Armand & Michaela Denis), в 1955-м году состряпали сенсационную документалку для британского телевидения «Among the Headhunters», в которой рассказали о своем опыте пребывания в племени каннибалов, что сделало их первыми «телезвездами сафари». Впрочем, они же стали и последними такими звездами, так как романтическая эра «Великого Белого Охотника» стремительно уходила в прошлое. На смену «африканской романтике» пришли брутальные эксплуататоры, давшие охочей до крови и обнаженки публике такие фильмы, как «Voodoo Village», «Savage Africa» и «Kwaheri», где никакого гламура уже не наблюдалось, зато было то, что «доктор прописал». Ну а в начале шестидесятых по экранам всего мира с оглушительным успехом прошел родоначальник mondo-жанра, фильм Джакопетти, Проспери и Кавара «Mondo Cane»... Открывается он следующим, теперь уже классическим, текстом: «All the scenes you will see in this film are true and are taken only from life. If often they are shocking, it is because there are many shocking things in this world. Besides, the duty of the chronicler is not to sweeten the truth but to report it objectively.» После чего начинается революционное для тех времен повествование, построенное на постоянном контрасте. Начинается оно со сцены открытия галлюциногенного памятника самому известному «латинскому любовнику» Голливуда, Рудольфу Валентино (Rudolph Valentino), что открывает тему секса в фильме. Дальше, авторы сравнивают «сексуальные ритуалы» современного Нью-Йорка, где наибольшее внимание женщин привлекает знаменитость, и жительниц архипелага Тробрианд, к востоку от Новой Гвинеи. Там, родиться мужчиной, уже испытание, так как по достижению половой зрелости на мужиков начинается настоящая охота :) Однако и «цивилизованные белые женщины» недалеко ушли от своих «диких» коллег, просто «охотятся» на мужиков они чуток по другому, прохаживаясь в откровенных бикини по пляжу, заполненному симпатичными морячками. Потом внимание документалистов привлекает «продуктовая проблема», особенно остро стоящая у одного из Африканских племен, которое раз в пять лет собирается на безумный трехдневный пир, для чего дубинами по голове забивают десятки свиней. Наравне с хозяевами, собачки неплохо питаются в эти три дня свининкой, ведь даже в диких племенах Африки эти домашние животные любимы и почитаемы, в то время как в Штатах это почитание переходит уже все разумные пределы, выливаясь в особые «собачьи кладбища». Ну а в Тайпее с собаками так не церемонятся, просто напросто употребляя их в пищу, причем особенно любима там «домашняя» порода Чау-Чау :) В Италии на пасху красят маленьких живых цыплят, запихивая их потом в пасхальные яйца, в Страсбурге, для повышения жирности гусиной печени придумали запихивать необходимое количество пищи прямо гусю в глотку (с помощью специального механизма), а в Японии пошли еще дальше, и на эксклюзивной ферме с утра до ночи толпы массажистов разминают мясо молодых бычков, при этом скармливая им по шесть литров пива ежедневно. Таким образом, их (очевидно недешевое) мясо получается супермягким и особенно аппетитным. Почти таким же образом, но в Африке, и в клетках, набирают жир будущие жены престарелого деревенского князька Утаме Алунда, который сам то тощий, но очередную жену себе хочет никак не меньше 120 кило. А в Америке наоборот, чтобы выйти замуж, благообразные старушки скидывают жир в специальных фитнес центрах, платя за это немалые деньги. Вот на таких вот ярких контрастах и живет наш мир, в котором одни едят змей и ящериц, потому что у них нет денег, а другие наоборот, платят баснословные деньги, чтобы отведать тушеных муравьев, жареных тараканов и маринованных крыс в супердорогом экзотическом ресторане Нью-Йорка «Colony». Помимо тем еды и сексуальных традиций, авторы обозревают и проблемы экологии (как радиация после ядерных испытаний у экзотических атоллов изменила их биосферу), религиозные практики, культ смерти и культ жизни, различные аспекты мести, социальное поведение у разных народов, и много чего еще. Заканчивают авторы свой фильм интересной историей про африканское племя, которое поклоняется самолетам, считая их райскими колесницами (которые захватили жестокие белые люди), посланными на землю умершими родственниками. Это племя построило собственную «взлетно-посадочную полосу» на одном из холмов, поставило туда плетеный макет самолета, и годами ожидает приземления райской колесницы... Очень циничный, но при этом «легкий» и ироничный «Mondo Cane», в сопровождении отличной музыки Риза Ортолани и Нино Оливьеро, смотрится легко и непринужденно, чему особенно способствует грамотная подборка материалов и динамичный монтаж. Для современного зрителя в нем нет ничего шокирующего, но многие эпизоды довольно интересны с познавательной точки зрения, хотя есть и откровенно скучные моменты, которые легко можно было бы выкинуть. В своей полноценной форме лента идет почти два часа (108 минут), но во многих странах мира фильм был порезан (в основном по цензурным соображениям) до 90 минут, а в Англии так и вообще запрещен к прокату (из-за насилия над животными). Критики по всему миру заходились в истеричных спорах о том, является ли этот фильм «серьезной документалистикой», или относится к категории «сенсационных коммерческих поделок». Склоняясь к «серьезной» версии, Американская Киноакадемия номинировала заглавную тему фильма, «More», в категорию «Best Music, Original Song», но статуэтку «итальянским выскочкам» не дали, предпочтя им американскую песню. Вообще, фильм заработал немалое количество призов и номинаций самого разного уровня, моментально сделав создателей богатыми и знаменитыми. После столь грандиозного успеха на экраны всего мира обрушился вал «мондо»-фильмов, среди которых отметились и создатели оригинала, на следующий год выпустив сиквел, «Mondo Cane 2». Эту картину должен посмотреть любой уважающий себя поклонник кино, ибо это не просто мегакульт, но еще и зачинатель целого жанра! Оценка — 4 (Сергей Меренков)

Этот фильм — калейдоскоп абсурдных событий, нелепых традиций и странных форм человеческой деятельности. Проследить какую-либо четкую идею, красной нитью идущую через эту аццкую кинонарезку, не представляется возможным. Однако, довольно часто авторы фильма обращаются к смерти. В начале фильма дрожащая камера идет вслед за собакой, которую тащит на поводке живодер. Называя свой опус "Собачим миром", режиссеры, возможно, намекают, что люди — как собаки, и потому умирают странно, порой ни за что. Да и живут точно так же… странно. Чудовищные кадры из китайского дома смерти, где больные или престарелые люди дожидаются скорой смерти, чередуются с лихими кадрами, изображающими дом по соседству, где ... родственники умирающего предаются веселью, танцами и выпивкой приманивают смерть. Проиллюстрирую бесконечную и нелепую игру со смертью примером. Жители одного из тихоокеанских островов имеют традицию: хоронить умерших в океане, кишмя кишащем акулами. Естественно, акулы пожирают легкодоступную беззащитную плоть и становятся людоедами. Половина деревни гибнет или калечится в море. Вторая половина — охотится на акул. Плавники они продают китайцам. Засчет этого деревня живет. Но в случае очередной акульей жертвы, туземцы предаются сладкому чувству мести: ловят акулу и, вместо того, чтобы пустить ее на очередные "плавники", запихивают ей в глотку ядовитого морского ежа и…отпускают. Пущай помучается. Нелепое чувство мести, нелепая жизнь, бессмысленная смерть. Заканчивается кино мрачно-экзистенциально. Туземцы Папуа-Новой Гвинеи, доселе пребывающие в каменном веке и живущие в пещерах, молятся на пролетающие над ними самолеты. Они возвели своеобразный тотем — макет самолета, и молятся на него, в надежде, что странная птица принесет им с неба предков. Вот уж действительно шокирующие кадры, способные заставить усомниться в здравости любой самой изощренной религии, обросшей бесчисленными апологетами. Это, безусловно, отрезвляющее, прогрессивное кино. Видеоряд сопровождается язвительными комментариями, а ловкий монтаж подчеркивает наиболее нелепые моменты. Режиссерам удалось привнести в якобы "бесстрастный жанр" кинодокументалистики дух трагикомедии, и потому некоторые эпизоды выглядят откровенно постановочными. Фильм отдает кафкианством. Помните, как заканчивается роман Франца Кафки "Процесс"? К адвокату К. приходят исполнители (некий суд, наконец, вынес свое решение). Сломленный бюрократической бессмыслицей, так и не понявший, за что его осудили, К. покорно идет за исполнителями на каменоломню. Там его укладывают на обычный заурядный камень, зловеще и неотвратимо приобретающий статус ритуального, и закалывают ножом. "Как собаку…" — последние слова, которые произносит цивилизованный европеец и юрист К. (Владимир Гордеев)

Этот фильм в свое время был запрещен к прокату в Англии из-за "жестокого обращения с животными". Причем жестоко с животными обращались не авторы фильма, а люди на заводах, фермах, фабриках, не нарушая локальных правил. В этом один из мотивов "Собачьего мира", ведь насилие, коррозия моральных законов и нелепая роскошь, приводящая к преступлениям или смехотворным происшествиям, в мире разрешены, не разрешена исключительно публичность. Авторы "Собачьего мира" весьма иронично показали, что цивилизованные люди совсем недалеко ушли от своих примитивных собратьев из неразвитых племен, а кое-где живущие на первобытной стадии мужчины и женщины ведут себя даже более рационально. Джакопетти/Проспери очень увлекательно выстроили фильм ... на контрастах легкое-тяжелое, познавательное-шокирующее, и хотя сейчас фильм уже избавился от флера "шокьюментари", он выкладывает на одной поверхности крайние проявления излишней "цивилизованности", перерастающей в плач над могилкой любимой собаки, и забивающих палкой целое стадо свиней дикарей. Планета многообразна, люди живут по-разному, обычаи неодинаковы, милосердие понимается неоднородно, моральные догмы не совпадают. Я сталкивалась с ситуацией, когда обыватели — люди мало путешествующие, читающие и размышляющие — постепенно начинают думать, что все вокруг живут так же, как они сами. Что во всех странах все одинаково за исключением косметических изменений. "Собачий мир", хоть уже и насчитывает приличный для фильма возраст, может служить скромной, но эффективной прививкой от таких мыслей. Причем тут даже неважно, верно ли все показанное. Закадровый голос весьма тонко иронизирует над происходящим. Вот, например, перед нами ферма, где несколько азиатов в соломенных шляпах мнут и трут быка, а затем заливают ему в глотку пиво, чтобы мясцо напиталось еще до убоя. А вот черепаха на радиоактивном острове, у которой отказало чувство направления. С упорством она ползет в прямо противоположную от моря сторону, чтобы сгнить в пустыне. Вот полуодетые женщины нарезают круги около морского крейсера, заставляя матросов бегать взад-вперед в надежде поглазеть на сиськи. А вот дом мертвых, куда свозят всех стариков в то время, как их родные пьют и закусывают, дожидаясь их смерти. Во многих фантастических романах используется ход, в котором герой-землянин вынужден судить человечество перед иным разумом, смотреть на него извне — и ужасаться тому, что делают люди. "Собачий мир" вызывает похожее чувство, но не чувство омерзения, а ухмылку, дескать, "до чего докатились". Технологии, прогресс, развитие наций — все эти громкие слова используются для того, чтобы заживо фаршировать гуся ради увеличения его печенки. Ну а если расслабиться, то фильм к концу преподнес мне настоящий сюрприз — показал вживую тот самый легендарный карго-культ. Это когда туземцы решали, что белые заманивают самолеты с дарами предков в свои аэропорты, делали макеты самолета и вышки из бамбука и ждали, когда железная птица притащит еды да богатств прямо с небес. Черт, это так трогательно. Недостаток фильма, однако, в том, что он поверхностен, легок, он фланирует, хватает там и там понемногу и не теряет взятой интонации ни на миг. (Жанна Пояркова)

Гуальтиеро Джакопетти и Франко Проспери - отцы «MONDO» жанра. Творческий союз двух итальянцев, более старшего Гуальтиеро Джакопетти (Gualtiero Jacopetti, 1919 года рождения) и на семь лет его младшего Франко Проспери (Franco Prosperi, 1926 года), не просто создал новый, уникальный жанр в кинематографе, но и сделал этих людей самыми бескомпромиссными и скандальными кинематографистами современности. В этой статье я расскажу об интересном творческом пути провокативной парочки, их фильмах, ставших основами «mondo» жанра, о дальнейшем его развитии и неминуемой смерти в начале девяностых от рук «home video» и телевидения... А начиналось все еще в пятидесятые годы прошлого века, когда профессиональный журналист Гуальтиеро Джакопетти ... решил перейти от печатного слова к аудиовизуальным способам подачи информации, тобишь к документалистике. По его мнению, именно кино было идеальной средой для освещения жизненных фактов, ведь только там была возможность наилучшим образом совместить картинку, ее музыкальное сопровождение и закадровый текст, что позволяло максимально усилить воздействие смонтированного материала на зрителя. Как раз в это самое время итальянский кинематограф переживал бум «неореализма», который Джакопетти считал «придуманной, искусственной документалистикой», отчего ему хотелось дать аудитории «настоящую документалистику» еще больше. Его будущий коллега, Франко Проспери, наоборот, никогда журналистикой не занимался, а был натуралистом, закончив факультет биологии. При этом по специальности он практически не работал, заинтересовавшись теологией, которой посвятил немало времени. Независимо друг от друга, Джакопетти и Проспери в конце пятидесятых стали снимать короткие документалки, но больше всего преуспел в этом деле Джакопетти, быстро получивший признание и уважение коллег. Впервые идея снять полнометражную документалку родилась в голове Гуальтиеро в 1959-м году, во время его путешествий по ночным клубам мира в поисках материала для фильма Аллесандро Блазетти (Alessandro Blasetti) «World by Night». Именно в этот момент он понял, что его интересуют не искусственные театральные постановки, а сами люди, их жизнь и настоящие реакции на окружающую действительность. Именно в этот момент, через общего знакомого Карло Грегоретти (Carlo Gregoretti), Джакопетти знакомится с Проспери, который предлагает ему снять фильм под рабочим названием «Любовь Мира» («Love of the World»). В этой ленте Франко хотел показать различные аспекты любовных отношений жителей разных уголков планеты, причем не только людей, но и животных, на что Джакопетти ответил, что они должны сделать «анти-документалку». Под этой фразой он имел ввиду тот факт, что все документальные фильмы того периода показывали подогнанный под «нужный формат» мир, лестный взгляду «цивилизованного человека», вместо того чтобы освещать настоящий мир во всем его разнообразии, очень часто грязный, неприятный и кровавый. Таким образом и родилась идея «Mondo Cane» (в буквальном переводе — «Собачий Мир»), в котором Джакопетти хотел собрать кадры настоящей жизни, без прикрас и искусственной ретуши показывающих людское существование в разных уголках планеты, странное, пугающее, смешное, но в любом случае — безумно интересное, все, что мало кто из жителей тогдашнего «цивилизованного мира» видел. Эта радикальная идея безумно понравилась Проспери, который с энтузиазмом занялся логистикой будущих съемок, читая вместе с Джакопетти новостные ленты, отмечая в них события, которые было бы интересно заснять для фильма и подготавливая географическую карту предстоящих киноэкспедиций. В те времена человек с кинокамерой в большинстве случаев вызывал лишь неподдельный интерес, и мир был еще не готов для революционной стратегии съемок двух партнеров: придти на место событий, (иногда) спросить разрешение на съемку, и без какой-либо подготовки заснять все что происходит. При этом, никому и ни за что не платить! :) Во время своих путешествий за материалом «Mondo Cane» Проспери с Джакопетти были сами поражены тем многообразием сюжетов и событий, которые происходят во всем мире, но о которых «белый человек» не имеет абсолютно никакого представления. Документалисты пытались заснять все, что имело хоть малейший интерес для будущего зрителя, и этот процесс в общей сложности занял у них почти три года, за которые они отсняли сотни километров пленки! В этом фильме Джакопетти (который собственноручно занимался монтажом отснятых материалов) не только представил миру новую повествовательную технику (с быстрым, динамичным монтажом относительно коротких тематических фрагментов), но еще и новые темы для рассказа, и в частности, тему смерти, которую до него в документалистике практически не трогали. В те времена существовал негласный запрет на показ настоящей смерти человека на экране, который радикальные документалисты попросту проигнорировали, введя, тем самым, документальное кино в новую эру. В эру «shockumentaries», основной целью которых было не информировать (чем занимается обычная документалистика), а шокировать зрителя, и самой первой из таких вот «shockumentaries» был именно «Собачий Мир», ставший, по сути дела, основой нового жанра в кинематографе. При этом, как истинно талантливые режиссеры, Проспери с Джакопетти активно манипулировали эмоциями зрителя, чередуя тяжелые кровавые сцены с веселыми и легкими зарисовками из светской жизни, дикий контраст которых постоянно поддерживал в аудитории неослабевающий интерес к фильму. Исключительно важным для Джакопетти было и музыкальное сопровождение ленты, которое не должно было быть просто «фоновым заполнителем», но само являлось рассказчиком истории. Для написания оригинального саундтрэка к фильму был приглашен композитор Риз Ортолани (Riz Ortolani), который моментально прочувствовал бескомпромиссную революционность фильма, и создал к нему не менее впечатляющее музыкальное сопровождение (совместно с Nino Oliviero), заглавная тема которого под названием «More» моментально стала международным хитом, и даже выдвигалась на получение «Оскара»! Перепетая бессчетное количество раз самыми разными артистами, начиная от Фрэнка Синатры (Frank Sinatra) и заканчивая Джуди Гарланд (Judy Garland), со временем эта композиция стала настоящей классикой, и до сих пор «в активной ротации» по всему миру, а в Италии ее очень часто исполняют на свадьбах :) Когда после трех лет напряженной работы «Mondo Cane» наконец-то вышел на экраны итальянских кинотеатров, ленту ждал оглушительный успех у публики, которая на протяжении недель простаивала в очередях, чтобы посмотреть на уникальную документалку. С критикой же ситуация обстояла несколько иначе, и на режиссеров посыпались многочисленные нападки, начиная с обзывания «порнографами» (за показ африканских женщин топлесс) и заканчивая обвинениями в пропаганде насилия. Результаты бокс-офиса, впрочем, говорили сами за себя, и фильм стал суперхитом не только в родной для авторов Италии, но и по всему миру, на равных конкурируя в Штатах с такими грандами как «Лоуренс Аравийский» Дэвида Лина (David Lean's «Lawrence of Arabia») и «Птицы» Хитчкока (Alfred Hitchcock's «The Birds»)! В сегодняшнем мире, с засильем телевизионных «реалити шоу» и документальных передач на любой вкус, такой успех, разумеется, был бы невозможен, но в 1962-м году ТАКИХ фильмов аудитория еще не видела, что и стало залогом грандиозного триумфа «Собачьего Мира». Еще во время съемок «Mondo Cane», один из продюсеров, Анжело Риццоли (Angelo Rizzoli), предложил авторам задуматься о других документальных проектах в том же ключе. Джакопетти был против идеи «сиквела», справедливо полагая, что это уже не будет чем-то новым, а лишь ненужной коммерческой эксплуатацией уже пройденного им этапа, в то время как Проспери был не против «замутить сиквел», благо отснятого материала им хватило бы еще на десять «Миров». Как бы там ни было, но под давлением продюсеров (по отношению к которым Джакопетти чувствовал себя должником за возможность реализовать свою мечту) в начале 1963-го года на экранах всего мира появилось продолжение суперуспешного фильма, под малооригинальным названием «Mondo Cane 2». Помимо неиспользованных материалов «Mondo Cane», для сиквела были отсняты дополнительные сцены в Африке, Америке, Европе и Индии, а также был приобретен материал у «сторонних производителей». Именно благодаря этому в фильм попала сфабрикованная сцена «самосожжения буддистского монаха» и с этого момента «Mondo Cane 2» сдал уже не документалистикой, а практически кино. Если какое-то событие не могло быть снято таким образом, как того желали авторы, то оно специально «реконструировалось». В дальнейшем этот прием стал постоянно использоваться практически во всех «мондо фильмах», делая их не документальными, а псевдодокументальными. Сам Гуальтиеро Джакопетти полностью отказывается от второй части, не считая ее своей работой, и особенно его бесит тот факт, что именно после этого фильма слово «mondo» стало нарицательным обозначением целого жанра имитаций, зачастую очень дешевых и безумно плохого качества. Mondo Bizarro, MalaMondo, Mondo Nudo, Mondo Teeno, Mondo Topless, Mondo Balordo, Mondo Oscenita, Mondo Freudo... — вот лишь некоторые из дешевых «мондо» поделок, заваливших в шестидесятые кинотеатры всего мира. В то время как Джакопетти активно ненавидел все эти дешевые «мондо», с которыми неподготовленный зритель зачастую путал его собственный «Mondo Cane», господин Проспери не прочь был приторговать материалом, который так и не был использован в первых двух частях, не видя в этом ничего зазорного. Что же касается композитора Ортолани, то он стоял на позициях Джакопетти, и отказывал всем, кто хотел нанять его для озвучки очередного «мондо» фильма. Более того, он даже отказался писать музыку для «Mondo Cane 2», доверив эту работу Нино Оливьеро (Nino Oliviero). После успеха этих фильмов итальянские продюсеры как с цепи сорвались, завалив авторов более чем заманчивыми предложениями в попытке разрушить их творческий тандем, чтобы из одной «звезды», Джакопетти-Проспери, получить сразу две — Джакопетти И Проспери... Сделать это им, правда, не удалось, и бесстрашные итальянцы продолжили творить историю вместе. Впрочем, не смотря на то, что эта парочка была отличным творческим тандемом, в котором оба участника играли главные роли, в большинстве случаев режиссером на плакатах значился экстраверт Джакопетти, в то время как его тихий партнер Проспери оставался в тени. Это было оправдано и с коммерческой точки зрения, потому что Джакопетти всегда был в центре скандалов и постоянного паблисити. Однажды, желтая пресса пронюхала про его любовь с шестнадцатилетней девушкой, и, чтобы не сесть в тюрьму, Гуальтиеро вынужден был на ней жениться. Разумеется, вся эта история была на передовицах газет по всей Италии, что привлекало внимание не только к персоне Джакопетти, но и к той работе, которую он делает. Франко Проспери такая ситуация устраивала, и никакой ревности к своему «знаменитому» коллеге у него не было, потому что, в отличие от Джакопетти, он постоянно работал режиссером и на других проектах, многие из которых были коммерчески очень успешными. Кстати, именно Проспери был вторым режиссером итало-советского комедийного блокбастера «Невероятные приключения итальянцев в России» (1974) ... ;) Во время съемок дополнительных эпизодов «Mondo Cane 2», Джакопетти с Проспери стали снимать материал и для третьего своего фильма под названием «Women Of The World», идея которого принадлежала известной на тот момент итальянской феминистке Ориане Фаллачи (Oriana Fallaci). Продюсер проекта, Анжело Риццоли, пригласил кинематографистов на свою яхту в Каннах для встречи с Фаллачи, где они чуть не подрались с «хрупкой женщиной», которая стала диктовать партнерам невыполнимые условия. В конце концов, продюсер договорился с воинствующей феминисткой о покупке у нее прав на идею и название фильма, что и стало началом работы над «Женщинами Мира». Особенно эта работа была близка Проспери, который видел в ней возможность (хотя бы частично) воплотить в жизнь свою старую идею о показе любви во всех ее проявлениях. В очередной раз обратившись к неиссякаемым залежам отснятых пленок для «Mondo Cane», режиссеры использовали немало (в основном африканских) фрагментов оттуда, но помимо этого пришлось отправиться и за новым материалом, съемки которого иногда проходили в экстремальных условиях. Так, для того чтобы заснять жизнь и работу «закрытого» квартала проституток в Гамбурге, документалистам пришлось спрятать камеру внутри микроавтобуса, якобы развозящего постиранное белье из прачечной. Снимали все оттуда, а использованные негативы передавали технику на соседней улице, которому однажды пришлось убегать от разъяренного сутенера, готового «посадить на перо» наглого чужака. Убежать, кстати, ему удалось лишь чудом. Но если к проституткам тогдашний зритель был вполне привычным, то сцены в лесбийском клубе Парижа вызвали настоящий скандал, равно как и показ многих девушек топлесс, чем, в свою очередь, заинтересовались цензоры. Фильм, однако, был успешно закончен, и собрал в кинотеатрах мира отличную кассу, в очередной раз доказав коммерческий потенциал Джакопетти и Проспери. Продюсеры были в восторге, поэтому и следующий проект отважных документалистов, «Прощай, Африка» («Africa Addio»), моментально получил от них «зеленый свет». Начиная работу над этим фильмом, его авторы еще не знали, что ему суждено стать самой скандальной лентой их фильмографии. А началось все с короткого письма подруги Джакопетти, в котором она писала: «Я сейчас в Африке, и Африка меняется». Африка, когда-то идеализированная европейцем, с уходом оттуда колониальных завоевателей Португалии, Франции, и Англии, стремительно менялась, и Джакопетти решил задокументировать эти изменения. Над музыкальным сопровождением ленты вновь поработал Риз Ортолани, который на этот раз использовал подход Уолта Диснея к музыке для кинофильмов. Движение животных или людей в кадре он подогнал под многочисленные «взлеты» и «падения» своих мелодий, что во многих эпизодах фильма создавало необычный и мощный повествовательный эффект. На долгих три года режиссеры с киногруппой отправились на Африканский континент, чтобы своими глазами увидеть все, что происходило там в связи с обретением «независимости». Но Африка, не обладавшая собственной политической элитой, готовой править людьми, была не готова к независимости, в результате чего там разразилась серия кровопролитных и ультражестоких войн, объективным свидетелем которых и стала беспристрастная камера документалистов. Не имея какого-либо жесткого расписания, в своем путешествии по Африке Джакопетти и Проспери оперативно направлялись туда, где случалась очередная заварушка, и однажды это чуть не стоило им жизни. Будучи в Кении во время мусульманского восстания, документалисты решили поговорить с повстанцами, для чего отправились в самую гущу событий, где были схвачены, и со связанными за спиной руками поставлены к стенке. На этом и закончилась бы жизнь отважных кинематографистов, если бы не вошедший в последнюю минуту офицер, закричавший расстрельной бригаде — «Стойте! Они не белые, а итальянцы!». («Белыми» повстанцы называли английских колонизаторов.) Хотя этот эпизод был наиболее опасным из всех «африканских приключений», серьезный риск для жизни присутствовал практически всегда, так как зачастую камеры снимали прямо на передовой очередной разборки очередного африканского князька. Так как практически вся Африка превратилась в середине шестидесятых в сплошное поле битвы, то большая часть отснятого документалистами материала содержала насилие в той или иной его форме. Особенно сильные кадры удалось снять в Конго, из-за которых, собственно говоря, в Италии и разразился скандал. Некий террорист «Ганча» поджег деревенскую школу с тридцатью учениками и учителем, а когда на место трагедии подоспели наемники с документалистами, то один из солдат неожиданно вытащил пистолет, и прямо перед камерой двумя выстрелами в упор убил негрилку. У документалистов тогда гостил Карло Грегоретти, которого друзья пригласили поработать над фильмом, и который в свое время их и познакомил. Публиковавшийся в крупном новостном журнале «L'espresso», Грегоретти в своей статье обвинил Джакопетти, оператора Антонио Климати (Antonio Climati) и продюсера Станиса Ниево (Stanis Nievo) в военных преступлениях, так как расправа над повстанцами, якобы, происходила по команде «Camera-Action». Разумеется, это вызвало грандиозный скандал не только в Италии, но и по всему миру, ведь было очевидно, что людей реально убивают перед камерой. Вопрос был в другом — делалось ли это специально для съемок по команде режиссера, или документалисты лишь удачно оказались в нужном месте в нужное время, чтобы заснять все эти события. Франко Проспери объясняет эту публикацию и поднятый ею скандал «недопониманием» следующего рода: во время одного из дружеских разговоров между Грегоретти и Джакопетти, последний обронил такую фразу — «наемники делали все, что мы им говорили». Как бы там ни было, но в результате этого «недопонимания» в массовом сознании документалисты стали монстрами, якобы обрекавшими людей на смерть перед объективом кинокамеры ради «жареных кадров» и «развлечения». Разумеется, это было не так, и вскоре материал был доставлен в Рим, где его стали просматривать монтажеры. Среди них был и Паоло Кавара (Paolo Cavara), поработавший над первым «Mondo Cane» и «Women of the World», и по своим личным причинам затаивший злобу на Джакопетти. Именно Каваро сделал публичное заявление о том, что видел, как документалисты приказали убить чернокожего, якобы для «драматического завершения сцены», после чего негативы были изъяты итальянской прокуратурой. Пока Проспери в Риме отвечал на идиотские вопросы прокурора, основные фигуранты дела в лице Джакопетти, Климати и Ниево вынуждены были вернуться в Конго, чтобы собрать там документальные свидетельства собственной невиновности. Разумеется, они их там собрали, вместе с огромным количеством свидетельств того, что на самом деле они спасли немало людей от расправы, говоря, что те являются нанятыми для съемок работниками. Закончилось же все тривиально — когда судья спросил документалистов о том, были ли сцены убийства людей реальными, они в один голос ответили — «все было сфабриковано, и понарошку», после чего дело благополучно закрыли. Однако проблемы для «Africa Addio» на этом не закончились, так как в игру вступили политики, внезапно осознавшие, что фильм не дает выгодного им месседжа «свободной и счастливой Африки, наконец-то избавившейся от колониализма», показывая настоящее положение вещей и тот факт, что Африка на данном этапе абсолютно не готова к неожиданно свалившейся на нее независимости. Правительственные цензоры как с цепи сорвались, требуя от авторов существенной «корректировки» ленты, и в результате долгих баталий Джакопетти приобрел славу «политически некорректного» автора, хотя в конечном итоге ему удалось достичь компромисса между заинтересованными сторонами. Все эти скандалы, предварявшие выход фильма на экраны, лишь разогревали интерес публики, благодаря чему лента получила отличную кассу, в очередной раз несказанно порадовав продюсеров. Но вместе с деньгами на голову авторов посыпался вал критики, обвинявшей Джакопетти и Проспери в расизме. Во Франции, к примеру, правительство Де Голля запретило дистрибьютору прокатывать эту ленту, снабдив, правда, свой запрет щедрой денежной компенсацией и даже орденом Почетного Легиона! В Штатах, в свою очередь, оригинальный закадровый текст фильма был переведен с существенными искажениями, чтобы уберечь владельцев кинотеатров и дистрибьютора от «черных волнений». По сути дела это был другой фильм, имевший к тому же новое название «Africa: Blood and Guts», и Джакопетти, узнавший про него слишком поздно, уже ничего не мог с этим поделать. Для обоих партнеров «Прощай, Африка» стал самым важным проектом их жизни, в создание которого они вложили массу времени и сил, постоянно находясь «на грани». Тем им обидней было, после стольких усилий, прослыть во всем мире циничными кровавыми расистами. Для исправления этой ситуации, Джакопетти с Проспери решили снять очевидно антирасистскую ленту с уникальным концептом — документалистикой из прошлого. Как бы переместившись во времени в Америку девятнадцатого века, партнеры скрупулезно воссоздали рабовладельческий строй той эпохи, засняв все это как документальный фильм глазами «белых хозяев», для которых такое положение вещей было вполне очевидным и естественным. Разумеется, это уже было стопроцентно постановочным кино, но все таким же бескомпромиссно жестким, как и «настоящая документалистика» скандального тандема. Все персонажи этого фильма были реальными историческими личностями, а их диалоги — не плод воображения сценариста, а результат скрупулезных исследований документов той эпохи, когда в Америке разрабатывалась теория «научного расизма», а сами рабы не осознавали всего ужаса своего положения. Кстати, и религия «белых хозяев» не видела в «безбожниках» людей, декларируя через священников постулат об отсутствии у них души, что автоматически причисляло рабов к обычному скоту, который можно убивать также легко, как мы убиваем курицу. Столь нелицемерные и «неполиткорректные» откровения кинематографистов, однако, были восприняты публикой как безумный цинизм, и теперь Франко Проспери жалеет, что фильм не был снабжен «объясняющим» титром, вроде: «Внимание! Все что Вы сейчас увидите, показано с позиций белых людей того времени, и не является личным мнением авторов». Такого титра, впрочем, не было, и вместо того, чтобы стать в глазах широкой публики антирасистской, картина наоборот, всех утвердила в мысли, что Проспери с Джакопетти являются самыми циничными и беспринципными расистами современности. По этой причине правительство Бразилии, где изначально планировалось снимать фильм, внезапно отказало кинематографистам во въезде, из-за чего партнерам срочно пришлось искать новое место для съемок. Этим новым местом стала Гаити, куда съемочную группу пригласил лично «Papa Doc», гаитянский диктатор Францис Дювалье (Francois Duvalier). В обмен на неторопливые беседы за богато накрытым столом, он предоставил итальянцам настоящие VIP условия, с дипломатическими машинами и эксклюзивными съемочными разрешениями. Все, что Проспери с Джакопетти должны были делать для беспроблемных съемок, так это регулярно ужинать со стариком по пятницам :) Для них это был самый легкий и самый короткий съемочный период, всего три месяца, но за легкость приходится платить, и в данном случае расплата пришла в виде волны негативных рецензий и кислых кассовых сборов. Более того, «Прощай, Дядя Том» («Goodbye Uncle Tom», 1971) был моментально запрещен к прокату в Италии, и лишь после судебного разбирательства запрет был снят, но боксофису этот скандал уже не помог. После провала «Дяди», Джакопетти и Проспери сделали еще один игровой фильм под названием «Mondo candido» (1975), на съемках которого произошел их неожиданный, и окончательный разрыв. В лучших своих традициях, Джакопетти не думал о времени, проблемах производственной логистики и деньгах, желая снимать исключительно так, как он привык, и считал нужным, в то время как Проспери, работавший ко-продюсером, не мог списывать со счетов финансовые и производственные соображения, и считал такое поведение своего партнера по отношению к фильму вообще, и к себе в частности, исключительно некорректным. Так как каждый из них был сильной личностью, то этот конфликт в конечном итоге перерос в полный разрыв всех отношений, и с тех пор кинематографисты не общаются. «Mondo candido» стал последним фильмом Джакопетти, в то время как Проспери продолжал снимать до середины восьмидесятых, после чего ушел из кино. Как бы там ни было, но во время совместной работы эти люди не только перевернули все представления о документальном кино, но и создали новый, уникальный «mondo» жанр, также известный под именем «shockumentary». Расцвет этого жанра пришелся на середину шестидесятых годов прошлого века, но в конце семидесятых он возродился с новой силой и в более брутальном виде, подпитываемый такими суперхитами как «Шокирующая Азия» («Shocking Asia», 1974) и «Лики Смерти» («Faces of Death», 1978). В восьмидесятые, с повсеместным распространением видеомагнитофонов и последующего за этим «видеобума», жанр уже не развивался, живя за счет дешевых видеоподелок («Mondo Cane 2000: l'Incredibile», 1988) и бесконечных продолжений полюбившихся сериалов («Лики Смерти» со второй части по шестую, «Шокирующая Азия» два и три...). Ну а в девяностых и «нулевых» этот, некогда революционный и свежий жанр, окончательно деградировал в кровавые видеокомпиляции реальных смертей для больных рассудком граждан, самые известные из которых — «Traces of Death» и «Faces of Gore». Помимо «отцов основателей» жанра, Джакопетти и Проспери, стоит также упомянуть братьев Кастиглиони (Angelo and Alfredo Castiglioni), в 1969-м году начавших собственную серию брутальных «mondo»-фильмов (всего ими было снято пять картин, последняя из которых вышла на экраны в 1982-м году). Не ушел из жанра и оператор Антонио Климати, снимавший еще для «отцов основателей», а в 1974-м году совместно с Марио Моррой (Mario Morra) замутивший собственную «Savage Trilogy» (Savage Man — Savage Beast / This Violent World / Sweet and Savage), продюсером которой выступил ушлый Проспери. Что ж, надеюсь, эта статья пробудила ваш интерес к творчеству бескомпромиссных, ироничных, революционных, саркастичных и исключительно талантливых людей, создавших не просто шедевры, но даже новый жанр в кино! Их творческое наследие в виде пяти фильмов, уже давно является безоговорочной классикой, и ознакомиться с ними должен каждый поклонник кинематографа, вне зависимости от пола и возраста! Ну, про возраст я конечно же, немного перегнул, так как знакомиться с этими лентами лучше после восемнадцати, но то, что сделать это должны все — вне всяких сомнений. Выключайте свой Discovery Channel, откидывайте в сторону толстый журнал National Geographic, ставьте в свой плэйер диск «Mondo Cane», и погружайтесь в этот безумный, безумный, безумный мир... В конце концов, мы все в нем живем... (Сергей Меренков)