ТРИДЦАТЬ ТРИ (1965)
ТРИДЦАТЬ ТРИ

"Тридцать три" ("33"). В основе сюжета этой ленты ошеломляющая сенсация: у технолога Травкина обнаружилось целых тридцать три зуба, что и становится причиной его необычайной популярности.

Лучший технолог завода безалкогольных напитков города Верхние Ямки Иван Сергеевич Травкин пришел к зубному врачу. Во время осмотра пациента доктор с удивлением обнаружил, что у Травкина во рту не 32 зуба, как у всех нормальных людей, а целых 33. "Это же настоящее научное открытие", - решил специалист и повез уникального пациента в Москву на международный симпозиум. Так, сам того не желая, Иван Сергеевич стал всесоюзной знаменитостью. Теперь его жизнь - это сплошные конференции, экспертизы, встречи с прессой, учеными и важными людьми. И тут в голову врачей приходит мысль: а не инопланетянин ли Травкин?..

Зубной врач (Геннадий Ялович) провинциального городка Верхние Ямки сделал неожиданное научное открытие, обнаружив в полости рта пациента Ивана Сергеевича Травкина (Евгений Леонов) тридцать третий зуб. Изнывающего от боли Травкина повезли в Москву. Иван Сергеевич становится вначале пациентом сумасшедшего дома (благодаря завистникам), а затем - героем международной научной конференции и пациентом светилы мировой науки - профессора Брука (Фрунзик Мкртчян) и, наконец, посланцем к марсианам...

После своих первых лирических картин («Сережа», 1960; «Путь к причалу», 1962; «Я шагаю по Москве», 1963) Георгий Данелия пробует силы в жанре, близком к социальной сатире.
Подзаголовок фильма: «Ненаучная фантастика».
Зрительский успех кинокомедии «Тридцать три» во многом обусловлен тонкой игрой Евгения Леонова.
Текст песен Юрия Левитанского.
Часть съемочного процесса прошла в Ростове (Ярославская область).
Транспортные средства, показанные в картине - .
Выпуск фильма: 22 апреля 1965; премьера: 3 января 1966 года.
Фильм был изъят из широкого проката менее чем через две недели после выхода на экран, поскольку подвергся критике члена Политбюро ЦК КПСС Михаила Суслова, отвечавшего за идеологические вопросы. Есть версия, что Суслов, увидев в фильме «Чайку» в сопровождении почетного кортежа мотоциклистов, приказал убрать эту "клевету на нашу социалистическую действительность". Режиссер отказался вырезать эти кадры.
По другой версии, фильм был снят с проката по требованию космонавтов, возмущенных показом сцен гибели Травкина-космонавта и митинга возле его памятника. Руководитель подготовки космонавтов, Герой Советского Союза Николай Каманин пишет в своем дневнике от 2 февраля 1966 года: "Леонов, Гагарин и другие космонавты просили меня принять меры по запрещению выпуска на широкий экран кинокомедии «Тридцать три»: они считают, что данный фильм принижает заслуги космонавтов. Вчера Вершинин, Рытов, я и группа офицеров центрального аппарата ВВС просмотрели эту кинокомедию. Картина всем понравилась, мы не обнаружили в ней ничего предосудительного. Лично я более часа смеялся и с удовольствием следил за развитием "успехов" Травкина" ().
Повторный выход фильма в широкий прокат: 1988 год.
Георгий Данелия: "...Двадцать пять лет картина была запрещена, и все двадцать пять лет она время от времени появлялась на экранах - в клубах, в воинских частях и даже в кинотеатрах на окраинах Москвы... А я в семидесятых годах смотрел ее заезженную копию на военной базе на Кубе. Между прочим. После перестройки, когда все стали хвастаться своими "закрытыми" фильмами, я решил примкнуть к хору и тоже стал рассказывать, что мой фильм «Тридцать три» пролежал на полке двадцать пять лет. Но номер не прошел: в застойные семидесятые почти все умудрились посмотреть мой сверхзакрытый фильм на экране".
Это последний фильм Георгия Данелия, снятый им на черно-белую пленку.
Начиная с этого фильма, во многих фильмах Георгия Данелия, а также в работах других режиссеров, где снимался Евгений Леонов, в том или ином виде в исполнении Леонова звучит песня «На речке, на речке, на том бережочке». Слушать песню: ; .
Евгений Леонов и Любовь Соколова, исполнившие в фильме роли супругов Ивана и Любу, играли супружескую пару с такими же именами и в фильме «Белорусский вокзал».
Стр. фильма на сайте Allmovie - .
Стр. фильма на сайте Rotten Tomatoes - .
Картина входит в престижный список «Рекомендации ВГИКа».
Евгений Леонов (2 сентября 1926, Москва, - 29 января 1994, Москва) - советский и российский актер театра и кино. Народный артист СССР (1978). Лауреат Государственной премии СССР (1976) и Государственной премии Российской Федерации (1992). Подробнее в Википедии - .
Сайт о Е. Леонове - .
Влада Гриневски. «Евгений Леонов - извечный поиск себя» - .
Инна Чурикова (род. 5 октября 1943, Белебей, Башкирская АССР) - советская и российская актриса театра и кино. Народная артистка СССР (1991). Лауреат Государственной премии России (1996). Наиболее известна ролями в фильмах «Морозко», «В огне брода нет», «Начало», «Тот самый Мюнхгаузен», «Военно-полевой роман», «Ребро Адама», «Идиот». Подробнее в Википедии - .
Дарья Печорина. «Инна Чурикова - «царица» Захарова, муза Панфилова» - .
Любовь Соколова (31 июля 1921, Иваново-Вознесенск - 6 июня 2001, Москва) - советская и российская актриса. Народная артистка СССР (1990). Подробнее в Википедии - .

[...] Приключения гражданина Травкина, биологического феномена, обладателя тридцати трех зубов, проходили под знаком едкой иронии с частыми перепадами в сторону сарказма. "Тридцать три" - веселое зрелище, одетое в строгий, чопорный костюм памфлетного покроя. [...] (Э. Лотяну, 1982)

Очень смешная и обаятельная, чисто "данелиевская" комедия о том, как в провинциальном городке зубной врач сделал потрясающее открытие. У одного из его пациентов, Ивана Травкина (Евгений Леонов), вырос тридцать третий зуб! На шумихе вокруг этой сенсации и переживаниях самого обладателя одного лишнего зуба и строится сюжет с массой комических ситуаций. Смотрится эта черно-белая лента с большим удовольствием и сейчас. (Иванов М.)

[...] Фильм "Я шагаю по Москве", дав режиссеру прекрасный кинематографический опыт, не подсказал разве что главного: что делать дальше? В каком направлении идти? Конечно, режиссеру предлагают множество вариаций на ту же "московскую тему" - он отказывается. И, словно отталкиваясь - резко! - от беззаботности, бесконфликтности "Я шагаю по Москве", ставит "Тридцать три" - острую сатирическую комедию, высмеивающую показуху, а конкретно - фантастическую свистопляску, разыгравшуюся вокруг тридцать третьего зуба добрейшего и тишайшего Травкина. Здесь проявляются новые черты режиссерского стиля Данелия - гротескность, сюжетная парадоксальность, которые, однако, великолепно соседствуют с добродушным юмором, лирической атмосферой, семейным уютом в доме Травкиных, со всей жизнью ... тихого русского городка, где у светлой речки как раз и "мыла Марусенька белые ноги". Режиссеру всегда - для любого спора о жизни, для самого резкого, нелицеприятного разговора - будет необходима эта светлота, эта милая сердцу, нравственно надежная точка отсчета - будь то умытая дождем, искрящаяся летним солнцем Москва или величавая, свободная ширь Миссисипи, тихий русский городок или затерянная в горах Тушетии родная деревенька Мимино. И вновь резкий! - рывок от "Тридцати трех" к фильму с удивительным названием, чуточку обращенным и к самому автору, - "Не горюй!". [...] (Н. Зоркая, А. Зоркий, 1982)

Сатирическая трагикомедия. В 1965 году были созданы сразу две замечательные отечественные картины, так сказать, на «зубную тему» - «Похождения зубного врача» и «Тридцать три». Но лента Элема Климова по сценарию Александра Володина вызвала резкое раздражение начальства - будто у них всех вдруг разболелись зубы после просмотра. А комедии Георгия Данелии повезло чуть больше, быть может, из-за того, что он и соавторы по сценарию Валентин Ежов и Виктор Конецкий догадались в качестве извинительного жанрового подзаголовка поставить в титрах после названия хитроумное определение: «ненаучная фантастика». Дескать, чего с нас взять - мы рассказываем абсолютно неправдоподобную и совершенно ненаучную байку, вообще травим забавный ... анекдот (вспомним, что и у главного героя, который прославился благодаря обнаруженному у него 33-му зубу, фамилия почти соответствующая - Травкин), желаем просто повеселить собравшуюся публику. Но от чего же так грустно и тоскливо на душе - словно и не было перед этим, казалось бы, такой легкой и беспечной лирической комедии, как «Я шагаю по Москве»?! Почему хочется вместе с простодушным персонажем Евгения Леонова, который сразу поверил в свой исключительный природный дар, внезапно склонить в тихом унынии беспокойную головушку и затянуть доверительно и искренне: «На речке, на речке, на том бережочке мыла Марусенька белые ноги...». Кстати, знаменательно, что не только сам актер, который тогда впервые снялся у Данелии, но и эта задушевная песня стали своеобразными талисманами для режиссера, чуть ли не единственным утешением в жизни и творчестве, когда слезы не то что капают, а их уже ничем не унять... Да, есть в «Тридцать три» и «ненаучная фантастика», называемая в Америке в качестве «фэнтэзи»; и подчас злая сатира на одержимую толпу, которой только подавай нового кумира, а уж она его превознесет до небес (то бишь до космоса!); и всего лишь добросердечный и застенчивый юмор в представлении столь милых русских обывателей, кого даже и не хочется клеймить позором за стремление устроить себе праздник. Однако надо всем этим как-то исподволь берет верх задумчиво-печальная, более того - безысходно-неземная тоска по иной жизни. Рискую опять навлечь на себя упреки, что очень часто и вовсе не к месту вспоминаю социально-политическую ситуацию в стране в середине 60-х годов, а особенно - после переломного августа 1968-го. Но куда денешься от собственного ощущения уже в середине 70-х годов, когда случайно поймав ранее не виденный мной фильм «Тридцать три» в кинотеатре «Уран» на Сретенке, ныне несуществующем, я вышел из зала в состоянии растерянности: пришел посмеяться, а захотелось плакать по необъяснимой причине - ну, хотя бы над этой простенькой песенкой про «тот бережок». Вот и для русского сокровенного мужичка Ивана Травкина все его будто пригрезившееся фантазийное существование в почете, славе и преуспевании - как сказочное и одновременно некое подспудно диссидентское путешествие в неведомые дали, за не дозволяемые пределы, в другую реальность. Однако рано или поздно из любого (в том числе воображаемого) странствия приходится возвращаться на родину, в эти самые Верхние Ямки, в свой какой-никакой дом, к брошенной на произвол собственной семье. И далее жить скромно и незаметно, как прежде, забыв о все-таки нехорошей цифре 33 (говорится же - «тридцать три несчастья»), которая вообще-то является поделенными ровно надвое, более мистическими 66. (Сергей Кудрявцев)

После беззаботной лирической комедии "Я шагаю по Москве" Данелия решил снять комедию уже сатирическую (жанр был поначалу ошибочно опознан цензором, как "ненаучная фантастика", - и так и остался вовеки в титрах), о том, как в Стране Советов появляются национальные герои. Таким героем становится Иван Травкин (Евгений Леонов) - хороший семьянин, важный работник завода, выпускающего безалкогольную продукцию, рыбак. Что еще важно, провинциал. Травкин внезапно оказывается уникумом, феноменом. Стоматолог местной поликлиники обнаруживает, что у Травкина не 32 зуба, как у всех нормальных людей, а 33. Травкин и стоматолог едут в Москву. Травкина показывают по телевидению, о нем рассказывают по радио. Начальник Облздравотдела, ... которую сыграла Нонна Мордюкова, пишет научную диссертацию, намереваясь примазаться к травкинской славе. Выступая перед ученым советом, она говорит что-то вроде того, что надо бороться, надо наращивать дополнительный тридцать третий зуб, потому что человек, у которого много зубов, лучше пережевывает пищу, а значит, у него улучшается пищеварение, а вслед за этим улучшается настроение и производительность труда. В фильме хватает и других забавных моментов. Например, мелькает некий собирательный образ унылого писателя. Он, как и Травкин, выступает в "Голубом огоньке", многословно и однообразно рассказывает о том, как достиг в своих произведениях полного единства формы и содержания (как известно, в советскую эпоху писателей еб*** в хвост и гриву за малейшие намеки на формализм). Кто-то, наверное, Эрих фон Деникен, зароняет в массы теорию, что Травкин - потомок марсиан. И его решают отправить на Марс, - типа, имеется такая возможность. И вот Травкин стоит с чемоданчиком в руке, как Дэвид Боуи из "Человека, который упал на Землю", только наоборот, и ждет отправки. А потом сюжет делает петлю Нестерова и оказывается, что это все Травкину примерещилось. То есть, не вообще все, что было в фильме, а все, что касается отправления на Марс. Это, похоже, единственный фильм, где подобный прием - разветвление сюжета, вторжение вымысла, фантазий героя, - происходит где-то посередине. Обычно, во всяком случае, в американских фильмах, сценаристы подходят к такой теме капитально: у них "пиз***" начинается с начальных титров, а потом в финале следует разоблачение - "а на самом деле было так..." Вся эта суета вокруг Травкина, его неожиданный, стремительно нагрянувший триумф, кутерьма с инопланетянами, кажется мне естественным стремлением советского человека, живущего довольно скучно, к чуду. Травкин тут как Коля из "Облака-рая" Досталя. Чувак случайно, каким-то образом вписался в тему, и все, его уже никто не может оставить в покое, из него выжмут весь сок... (Владимир Гордеев, )

[...] Ежов предложил [...] написать сценарий о человеке, у которого обнаружили тридцать три зуба, и сделали из него «национальную гордость». [...] Сценарий мы писали втроем три месяца. [...] Когда поставили слово «конец», Конецкий сказал: - Не примут. Мы прошлись бдительным оком по сценарию и вынули несколько эпизодов, которые, как нам казалось, явно делали его «непроходным». Для редактуры оставили один эпизод в качестве «собачки». (Как в анекдоте про художника: на любой картине он в правом углу сажал собачку. Комиссия, когда принимала работу, спрашивала: «А зачем собачка?» - «Для уюта». - «Не нужна собачка, уберите!» Он горько вздыхал и замазывал собачку. А ... не было бы собачки, комиссия к чему-нибудь другому бы придралась.) «Собачкой» у нас был эпизод с кагэбэшником. По сюжету, у Ивана Сергеевича Травкина нашли тридцать три зуба. И сразу - радио, телевидение, слава, поклонники... Вызывают его в КГБ: - Под чью диктовку вы распространяете слухи, что у вас не тридцать два, а тридцать три зуба? Мы-то знаем под чью, но для вас лучше будет, если вы добровольно признаетесь. - Но у меня действительно тридцать три зуба! - Продолжаете упорствовать? - Не верите - посчитайте. - Гражданин Травкин, в СССР вас триста миллионов. Что же, по-вашему, мы у каждого зубы будем считать? «Собачка» сработала: худсовет навалился на этот эпизод, мы его выкинули, и сценарий, к нашему удивлению, прошел. [...] «Тридцать три» - сатирическая комедия. И поначалу ассистенты на все другие роли искали тоже комедийных актеров. Но я попросил забыть, что снимаем комедию, - «нам нужны не комедийные персонажи, а нормальные люди». И пригласил на роль придурковатого водолаза Виктора Авдюшко (до этого он играл только положительных социальных героев), на роль карьеристки-начальницы - Нонну Мордюкову (до этого лирическую героиню), на роль тронутого психиатра - Ирину Скобцеву (красавицу № 1), на роль жены Травкина - Любу Соколову... И так далее. Я убежден - талантливый актер может сыграть все. [...] По сюжету фильма Травкина как выдающегося человека отправляют на Марс завязать контакт с марсианами, а в родном городке, на площади, ему ставят памятник. Мы сделали из папье-маше бюст Леонова, смотрящего в небо, на постаменте написали «Травкин Иван Сергеевич, образцовый семьянин» и поставили памятник на привокзальной площади. Рядом построили временную трибуну, положили красную ковровую дорожку, вокруг памятника поставили пионеров в красных галстуках, на трибуну поднялись Мордюкова, Авдюшко, Соколова, Парфенов, Ялович, Чурикова и другие актеры, - и мы стали ждать поезда. Когда подошел поезд и на площадь вышли пассажиры, мы включили камеру, а Мордюкова стала толкать речь о том, каким образцовым семьянином и выдающимся рыболовом-спортсменом был Иван Сергеевич. Пассажиры подошли к трибуне, остановились и стали слушать, - это нам и надо было. Собрать массовку в Ростове Ярославском трудно, - не Москва, бездельников очень мало. Когда приехали в Москву и отсмотрели материал, два кадра оказались негодными - брак пленки. Вернулись в Ростов Ярославский, чтобы переснять. Сошли с электрички, выходим на площадь - ба! Стоит наш памятник, а вокруг уже разбит газон, и пожилой рабочий красит ограду. - Кому памятник, дед? - спросил я. - Травкину Ивану Сергеевичу. - А кто это? За что ему такая честь? - А за то, что не блядун. Местное начальство решило: раз москвичи поставили памятник, торжественно открыли его, и речь говорить приехала сама Нонна Мордюкова, значит, - так надо. И выделили из бюджета средства на его благоустройство. [...] Фильм, как и сценарий, к нашему великому удивлению, тоже приняли без замечаний. Только попросили написать, что это «ненаучная фантастика». - Пронесло, - сказал оператор Сергей Вронский. Он с самого начала удивлялся тому, что сценарий приняли, что фильм запустили. И все время торопил меня снимать быстрее, пока не очухались и фильм не закрыли, - «потому что это критика советской власти». Я говорил, что мы снимаем фильм об идиотизме, который существует в любом обществе, а на советский строй и не замахиваемся, а Вронский говорил, что любое упоминание об идиотизме - это и есть критика советской власти. Но работал с полной отдачей: «Фильм на экраны, конечно, не выпустят, но хоть бы самим посмотреть». Картину приняли, и мы успели показать ее в Тбилиси в Доме кино и в Ленинграде в Доме кино. И в Москве - в Доме Кино, в Доме литераторов, в Доме композиторов, в Доме журналистов, в Доме художников, в Доме архитекторов... И на каждом обсуждении после просмотра выступали усатые старушки в очках, называли нас Гоголями и Щедриными и очень удивлялись, что фильм не положили на полку. - Накаркают, девицы, - каждый раз вздыхал Вронский. И накаркали. Перед просмотром в Доме ученых мне позвонили из группы и сказали, что копию на студии не дают: «родимые очухались» и фильм закрыли. [...] Когда после перестройки на экраны выпустили «запрещенные» фильмы, зрители ринулись в кинотеатры смотреть крамолу, а после просмотра выходили, пожимая плечами: ни антисоветчины, ни порнографии. За что закрывали? А не надо искать логики в их действиях. Вот на моем примере: когда я показывал фильм «Афоня» в Америке, то на пресс-конференции после просмотра меня спросили, собираюсь ли я возвращаться в СССР. Я сказал, что да. «Не стоит - вас там непременно посадят. Вы сняли антисоветский фильм». Возвращался я с опаской. А дома узнал, что «Афоне» дали высшую категорию. (Максимальная денежная выплата постановочных.) Потом была ретроспектива моих фильмов на фестивале в Сан-Ремо. После «Афони» на сцену вылез какой-то тип, сказал, что в первый раз видит живого диссидента, и стал жать мне руку. А зал дружно аплодировал. Вернулся из Сан-Ремо - «Афоню» выдвинули на Государственную премию... [...] После «Джентльменов удачи» я опять сходил к Баскакову. Тот откровенно сказал, что после «Тридцати трех» с сатирой меня никто не запустит, и посоветовал снять что-нибудь другое. [...] (Г. Данелия. «Безбилетный пассажир»)

Евгений Леонов о работе с Георгием Данелия. Неожиданность в искусстве всегда прекрасна. Кто такой Данелия? Во-первых, это талантливый и самобытный художник, всегда разный и неожиданный даже для тех, кто его хорошо знает. И во-вторых, - это просто добрый человек: и талант его добр и фильмы его добрые. В каждом он оставляет кусочек своей доброты, кусочек своего сердца, кусочек своей любви к людям. Работать с таким режиссером всегда для меня радость. Создание роли перестает быть только работой, а превращается в настоящее творчество. Где-то, кажется, в интервью по поводу фильма "Тридцать три", Данелия назвал меня своим сорежиссером. Только малосведущий может поверить в ... такое! Дело в другом. Он понимает актера, он всегда отталкивается от личности актера. Он делится своей правдой с актером, и актер верит тому, что говорит Данелия. Это взаимное понимание, это единство творческих устремлений и рождает правду образа. Только так надо понимать сказанное Данелия, и именно поэтому, думается мне, в его фильмах нет актерских неудач. Все играют прекрасно: профессионалы и непрофессионалы. Потому-то в фильмах Данелия и нет проходных персонажей - каждый вне зависимости от того, главный он или второстепенный, имеет четко очерченный характер и яркую запоминающуюся индивидуальность. Роль Травкина в картине "Тридцать три" была моей первой работой у Данелия. До этого я не был знаком с ним, но знал, что он очень интересный режиссер. Сценарием мне была уготована роль склочника Прохорова. А потом я стал Иваном Травкиным. Скажу по правде, сначала работа у нас не клеилась. Картина была задумана как гротеск, но сам Данелия ощущал в этом какую-то односторонность. В процессе съемок менялся дух картины, менялась ее интонация. На наших глазах эксцентрическая комедия с элементами гротеска и буффонады превращалась в настоящую трагикомедию. Тогда-то я узнал самую главную черту Данелия: его безжалостное, предельно критическое отношение к собственному творчеству. Создавая комедию, он выбрасывал при монтаже все сцены, рассчитанные только на то, чтобы посмешить зрителя. Сколько отснятых - и отличных самих по себе - эпизодов не вошло в окончательный вариант картины! Как рождался мир этого фильма? Мы, актеры, стремились быть только правдивыми и искренними. А все остальное сделал за нас режиссер Данелия. Но ведь фильм-то актерский! И как он сумел остаться в каждом из нас? Вот это, наверное, и есть то волшебство, которое называется талантом. В этом фильме я ничего не играл. Оставался самим собой. Двое детей у меня, жена и тридцать три зуба. Вырвали меня из семьи и поволокли по дорогам. Но ведь это не я, актер Евгений Леонов, это Иван Сергеевич Травкин, фигура трагикомическая, самая искренняя и самая правдивая моя роль в кино. Я говорю искренняя, правдивая, а обстоятельства в фильме чрезвычайные: зуб тридцать третий, марсианин, комиссии, приемы... Данелия умеет добиться от нас, актеров, правдивости исполнения. Но для меня всегда остается загадкой, как он, сталкивая в своих фильмах актеров таких разных, с разным темпераментом, творческим опытом - возьмем хотя бы Серго Закариадзе и Вахтанга Кикабидзе, - добивается поразительного ансамбля и единого стиля исполнения. И притом он не ограничивает индивидуальности каждого, ничего никому не навязывает. Скажу больше: он позволяет каждому выйти из привычного амплуа. Меня всю жизнь держали за комика, и Данелия был первым, кто поручил мне роль трагикомическую. Трагикомична фигура Травкина. Одинок и печален старый солдат Егор Залетаев. По-своему трагичен образ Короля в "Совсем пропащем", во всяком случае, он не так прост и не столь однозначен, как это может показаться на первый взгляд. Король мерзкий и жалкий, умный и глупый, и ничтожный, но человек. Нет абсолютно плохих или абсолютно хороших людей. Например, штукатур Коля, случайный собутыльник Афанасия Борщова из фильма "Афоня", - кто он? Вовсе он не "положительный пример" для заблудшего Афанасия, как некоторые склонны думать. На мой взгляд, это просто мещанин с мелкой трусливой душонкой. И предает он своего друга по-мещански. "Приходи, мол, ко мне, когда жены дома не будет". И не то главное, что эгоист, а то, что безразличный. Самая страшная категория людей - безразличные. При этом посмотришь - душа нараспашку. А копнешь... Вот и Харитонов в "Осеннем марафоне" - тоже где-то родственник Коли. Добродушный такой с виду рубаха-парень, который от безделья растрачивает частицы собственной души, да и чужим временем не дорожит. Вот вам и доброта. По-моему, в фильме Данелия чрезвычайно точно обозначена сущность этих не столь уж редко встречающихся в жизни типов. Данелия не ищет проторенных путей в искусстве. И потому все его фильмы такие неожиданные и разные. И актеры у него всегда неожиданные. Достаточно вспомнить "Осенний марафон". Как неожиданны, как новы здесь Н. Гундарева, О. Басилашвили, М. Неелова. Данелия снял девять фильмов. Каждый новый фильм - это новый Данелия. Так раскрыть душу грузинского народа, так передать его неиссякаемое жизнелюбие, его мудрость, его оптимизм, его прекрасное искусство мог только Данелия. Так увидеть безмятежную жизнь провинции, тихий русский городок под куполами церквей или строгую красоту осеннего Ленинграда мог только Данелия. И снять такую Америку, какую мы видим в фильме "Совсем пропащий", мог только наш современник, честный и бескомпромиссный художник Георгий Данелия. В фильмах Данелия я сыграл свои лучшие роли и готов сняться у него даже в массовке. (Евгений Леонов, 1982)

Давненько не попадался такой фильм, который бы ничего кроме умиления вызвать не мог. Ни серьезных и, быть может, эмоциональных размышлений и соответствующих дискуссий/дебатов, ни смеха до упаду (хотя про заграницу «в пехоте» мне очень понравилось!), а исключительно душевное умиротворение и наслаждение атмосферой, воссозданной на экране. Парадокс заключается в том, что в данном факте я вижу как плюсы, так и минусы картины. С первыми все понятно: нет ничего лучше, чем скоротать часок-полтора «в компании» замечательных, знакомых с детства актеров. Которые, к тому же, говорят, выглядят, творят, наконец, именно так, как ты себе это всегда представлял. То есть, если это Е. Леонов, ... к примеру, то самый лучший Е. Леонов! Не «Кин-дза-дза!», не «За спичками», и даже не «Джентльмены удачи», а именно «Тридцать три»! Да, он может быть разным. Да, каким бы он ни был, он всегда и везде убедителен и неподражаем. Но... Вот я лично его (как единый образ актера и человека, сколь бы наивно это не звучало) вижу таким, каким он предстает перед нами в «Тридцать три». Или, скажем, В. Басов! Крохотная роль, но какой уровень! Что-то невероятное. Впрочем, есть и другой пример. С. Крамаров. Я в жизни не мог себе представить, что он может быть таким! Это что-то невообразимое совершенно! Просто пропасть между ним здесь и, казалось бы, хрестоматийным «Нечистая тута!» Впечатляющий диапазон, что и говорить. В общем, шикарные роли - «все, все до единой!» И музыка... Практически никогда (не считая песен, конечно же) не обращал особого, специального внимания на эту составляющую картины, но тут просто нельзя ее не отметить. Потому как... Непременное условие погружения! Такое попадание, такие переходы, что... Нет слов просто! Но не забудем и про минусы. Хотя бы один. Для порядка. Даже не знаю, как правильно сформулировать, как описать это ощущение... Давайте так. Я не понял, о чем фильм. То есть, с одной стороны, это и не «Я шагаю по Москве», где просто передается некое настроение. Но и не что-то более позднее из остросоциального, откровенно сатирического и т. п. Ни дать ни взять подвешенное состояние. И все хорошо, вроде бы, если не сказать чудесно, и... Ну вот как так?! «А теперь, внимание, правильный ответ!» Надо смотреть еще раз! А потом - еще раз. И еще. Благо заставлять не придется. Глядишь, дойдет! Не может быть, чтобы не дошло. Такое кино не имеет права пропадать зря. На том и порешим. Что до оценки, то, думаю, уместны будут 9 из 10. (Andron)