ОБЗОР «МОРЕ ВНУТРИ» (2004)
Испанец Рамон Сампедро почти 30 лет прикован к постели. После трагического несчастного случая Рамон парализован до шеи, и хотя он окружен заботой и вниманием любящих людей, все эти годы он добивается единственной цели - получить от государства право добровольно уйти из жизни. В этой горькой борьбе за свободу от пут неподвижности он надеется одержать верх над жестокой судьбой. И хотя Рамон убежден, что он должен умереть достойно, ему, как никому другому, удается научить окружающих самому главному - любить и ценить жизнь...
Реальная история испанца Рамона Сампедро (Хавьер Бардем), который, будучи полностью парализованным около тридцати лет, 2 года боролся за право на добровольный уход из жизни. Фильм рассказывает о его отношениях с двумя женщинами: Джулией (Белен Руэда), его адвокатом, и подругой Розой (Лола Дуэньяс), которая пытается убедить Рамона, что жизнь стоит того, чтобы жить. Сила любви Рамона вдохновляет женщин на поступки, которые казались им невозможными. Рамон, несмотря на желание смерти, раскрывает своим друзьям и близким ценность и смысл жизни. Он не может двигаться сам, но может заставить любого изменить течение его жизни.
ОСКАР, 2005
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Испания).
Номинация: Лучший грим.
ВЕНЕЦИАНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2004
Победитель: Особый приз жюри, Кубок Вольпи за лучшую мужскую роль (Хавьер Бардем), Приз молодежного кино за лучший иностранный фильм.
Номинация: Золотой лев.
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2004
Победитель: Лучшая мужская роль (Хавьер Бардем), Лучший режиссер (Алехандро Аменабар).
Номинации: Лучший фильм, Лучшая операторская работа, Лучшая работа сценариста.
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 2005
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Испания, Франция, Италия).
Номинация: Лучшая мужская роль (драма) (Хавьер Бардем).
СЕЗАР, 2006
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке.
ЖОРЖ, 2006
Номинация: Лучшее низкобюджетное кино / арт-хаус.
ВСЕГО 62 НАГРАДЫ И 30 НОМИНАЦИЙ. В том числе: «Золотой сателлит», «Независимый дух» и премия Национального совета кинокритиков США за лучший фильм на иностранном языке, 14 Национальных кинопризов «Гойя» - за фильм, режиссуру, сценарий, главные мужскую (Хавьер Бардем) и женскую (Лола Дуэньяс) роли, второплановые мужскую (Сельсо Бугальо) и женскую (Мабель Ривера) роли, актерские дебюты в кино (Тамар Новас, Белен Руэда), музыку, операторскую работу, звук (Рикардо Стейнберг, Альфонсо Рапосо, Хуан Ферро, Мария Стейнберг), грим и прически (Джо Аллен, Маноло Гарсия, Ана Лопес Пуигсервер, Мара Кольясо) и деятельность продюсера картины (Эмильяно Отегуи), премия «Давид» Донателло» за лучший европейский фильм.
Алехандро Аменабар не только продюсер, но также сценарист и режиссер фильма. На его счету уже 10 картин. Однако известным имя Аменабара стало только после триллера "Другие" с Николь Кидман в главной роли.
Успех поссорил Аменабара с другим великим испанцем - режиссером Педро Альмодоваром, чей фильм "Дурное воспитание" не только проиграл "Морю" на всех фестивалях, но и был забыт национальным испанским комитетом, занимавшимся выдвижением картин на "Оскар".
Для того чтобы из цветущего 35-летнего красавца Бардема сделать 60-летнего инвалида, художнику-гримеру Джо Аллен (Jo Allen), работавшей в таких фильмах, как "Гладиатор" и "Часы", каждый раз требовалось более пяти часов.
Хавьер Бардем старался оставаться без движения даже между съемочными дублями на площадке.
Русский фан-сайт Хавьера Бардема: http://javierbardem.ucoz.ru/.
Перед самым выходом своего четвертого по счету полнометражного фильма на экраны Испании 32-летний режиссер Алехандро Аменабар, чилиец по происхождению, специально показал по телевидению, как делался сложный грим 34-летнему актеру Хавьеру Бардему, чтобы он выглядел не только старше почти на двадцать лет, но и грузнее, одутловатее и вообще обездвиженным. Ведь герой этой картины - бывший моряк Рамон Сампедро, проведший около тридцати лет в постели из-за паралича, который разбил его после несчастного случая в молодости во время прыжка со скалы в море. И все эти годы Сампедро думал о том, чтобы прекратить свои мучения и уйти из жизни при помощи эвтаназии, однако не желал делать это тайно и с риском для тех, кто мог быть впоследствии наказан за содействие в подобном умерщвлении. Он пытался добиться законного права тяжелого инвалида на добровольную смерть - в том числе ради создания своеобразного прецедента. Но так и не получив по суду разрешение на эвтаназию, Рамон Сампедро в январе 1998 года все-таки воспользовался услугами одной из своих приближенных особ и принял яд. А до этого успел издать книгу «Письма из ада», в которой описал трудную жизнь человека, прикованного к кровати в течение десятилетий. Именно ее прочитал Аменабар, получивший к тому моменту известность своими первыми лентами «Курсовая» и «Открой глаза», где персонажи тоже попадали в непереносимые ситуации на грани жизни и смерти, хотя в этих историях имелся некий фантастический допуск. Но Рамон Сампедро был реально существовавшей личностью и до конца боролся за возможность умереть достойно. И, пожалуй, данный мотив честного и благородного ухода из жизни больше всего интересовал Алехандро Аменабара, несмотря на то, что его опередили создатели телевизионного игрового фильма под знаменательным названием «Приговоренный жить». Ибо «Море внутри» могло бы именоваться совсем иначе - как «Достойный умереть». Как раз в факте намеренного обнародования ухищрений творцов грима проявилось стремление постановщика заранее раскрыть все секреты кинематографа, чтобы зрители сконцентрировали собственное внимание на истинно человеческом перевоплощении главного исполнителя. И в этом было куда больше уважения и преклонения перед талантом Хавьера Бардема, которого, между прочим, вдвойне обидела Американская киноакадемия, почему-то не номинировав на «Оскар» за роль, зато выдвинув на соискание премии художников по гриму Джо Аллена и Маноло Гарсию. Конечно, создатели «Моря внутри» были счастливы, что их картина удостоилась награды американских киноакадемиков в иноязычной категории и повсюду собрала немало других призов, кстати, установив рекорд на родине, где завоевала 14 из 15-ти премий «Гойя» (обойденным оказался лишь художник Бенхамин Фернандес). Между прочим, все это вызвало неадекватное раздражение у прежнего «общеиспанского любимчика» Педро Альмодовара и его брата-продюсера Агустина Альмодовара, которые в знак протеста решили вообще выйти из состава Испанской киноакадемии. Так что страсти разгорелись вполне нешуточные! Альмодовара даже можно понять - после большого успеха (включая получение «Оскара») ленты «Все о моей матери» две его последующие работы «Поговори с ней» и «Дурное воспитание» пролетели мимо всех наград. А «Море внутри» Алехандро Аменабара, напротив, выбилось в новые фавориты, будучи в каком-то смысле «вариацией на альмодоварские темы» - чем-то вроде «Поговори с ним». Рамон Сампедро пусть и не пребывает в глубокой коме, но все равно ограничен в своем общении с людьми. Наверно, самая странная и неожиданно забавная сцена - его разговор на расстоянии со специально приехавшим издалека падре Франсиско, тоже инвалидом, передвигающимся в коляске, которую не удается поднять на второй этаж, в комнату, где лежит Рамон. Сначала они общаются с помощью монаха-посредника, пересказывающего каждому те слова, что произнес оппонент в споре о допустимости умерщвления. А потом Сампедро, догадавшись, что священник сможет сам все услышать, если говорить громче, выдает целую тираду, которая направлена против лицемерия общества и церкви в вопросах отношения к смерти. В принципе, похожий выход героя за пределы клаустрофобного существования случается во время воображаемых полетов к морю, когда Аменабар чуть ли не единственный раз позволяет себе продемонстрировать уникальное техническое и визуальное мастерство, в остальном предпочитая как бы «умереть в актере», исключительно доверившись его внутреннему чутью и личному такту. Бардем играет не безысходно страдающего человека, который вовсе не рад жизни, а наоборот - чрезвычайно жизнелюбивого, открытого и готового воспринимать мир со смущенной улыбкой на лице, поскольку он сам лишен возможности жить на полную катушку, без каких-либо ограничений. Вероятно, только в финале режиссер и исполнитель допускают досадный этический и эстетический промах, заставляя смотреть, как на наших глазах умирает Рамон Сампедро, выпив цианистый калий перед оком домашней видеокамеры. Если уж он сделал все именно так, то лучше было бы (окончательно презрев всякие нормы приличия) воспользоваться действительно отснятой пленкой, доказывающей, что последнее усилие по уходу из жизни было совершено лично им. Сыграть это, разумеется, можно, что актер самоотверженно осуществляет. Но мы-то понимаем, что это всего лишь игра! (Сергей Кудрявцев)
Драма, которая не позволит абстрагироваться ни от мрачных аспектов действительности, ни от неумолимости будущего, беспощадная в подаче материала и воздействии на чувства и эмоции. Вполне возможно, впечатлительные натуры после просмотра испытают приступы меланхолии, или депрессию. Фильм, требующий оправдания и целесообразности каждой отдельной жизни, характеризующийся полным отсутствием динамики, сюжетных перипетий, и целиком построенный на диалогах, монологах и крупных планах. Оскар за лучший иностранный фильм, специальный приз жюри и две премии Венецианского международного кинофестиваля 2004 года, номинация за лучшую мужскую роль и премия «Золотой глобус» за лучший иностранный фильм года, пятнадцать номинаций на высшую кинематографическую награду Испании «Гойя», одиннадцать номинаций на премию Ассоциации кинокритиков и сценаристов Испании, четыре номинации и две премии Европейской киноакадемии - и это не полный перечень доказательств венценосности заявленной картины от именитого испанца Алехандро Аменабара, большинству зрителей знакомого по фильму «Другие», и сценарию, впоследствии ставшему «Ванильным небом». Кстати, замечательная музыка для «Моря внутри» написана самим режиссером. Хавьер Бардем, исполнитель главной роли, номинировавшийся за нее на «Оскар», поражает многоликостью и талантом - от работы к работе убеждаешься, что нет такой задачи, с которой он бы не справился. Тема эвтаназии весьма злободневна, и вызывает множество безрезультатных словопрений на протяжении долгих лет. Это как больное дитя общества, и благодатная почва не только для споров и размышлений о подлинном гуманизме и сострадании, но и для экранного воплощения, что лишний раз привлечет внимание к проблеме. Глубоко несчастного, ущемленного, или неполноценного человека может понять только ему подобный; но Алехандро Аменабар предлагает попытаться взглянуть на безысходность ситуации и невыносимость бытия с позиции инвалида, окунуться в его личное «море внутри». Весь фильм это жизнеописание реального человека Рамона Сампедро, моряка, в результате несчастного случая сломавшего позвоночник, и парализованного на протяжении двадцати восьми лет. Он утратил контроль над собственным телом, и огромное море его чувств, мыслей и фантазий оказалось заперто внутри, став единственной реальностью, ему подвластной. Смерть воспринимается им, как избавление, освобождение от бесконечного страдания утраченных возможностей телесности. Его постоянная зависимость от других невыносима, и по его словам, он «научился плакать, смеясь». Единственное, что ему осталось - сохранять достоинство, и никто не смог бы более достойно прожить такую жизнь, и из нее уйти. Его деформированное болезнью тело - его собственность, его жизнь - право, а не обязанность. Когда нет возможности легализации эвтаназии, остается только самоубийство. Рамон, проживший почти тридцать лет против своей воли, создал «Письма из ада» - вопль отчаяния и боли, где каждое новое пробуждение становилось пыткой, и мольбой о смерти. Люди верующие считают, что давать или отнимать жизнь может только бог, а человек не вправе изменять его волю. Рамон - атеист, убежденный в том, что нет ничего ни до рождения, ни после смерти - и с таким неутешительным прогнозом он с улыбкой избирает для себя сознательный отказ от этого мира. Никто из нас не задумывается над тем, что тело - хорошо отлаженная система жизненного обеспечения, совокупность множества взаимофункциональных незаменяемых механизмов - это было, есть, и будет всегда, это человеческая данность, то, что само собой разумеется. И никому не хочется даже допускать мысли об отказе хотя бы одного из звеньев привычной цепи, о том, что в старости многие люди мечтают умереть во сне, спокойно, безболезненно, и еще - чтобы не быть в тягость ни себе, ни окружающим. Такова правда, которую мы от себя отодвигаем день за днем, о чем привыкли забывать, но что неминуемо надвигается час за часом, приближая нас к смерти. А смерть, как всем известно - неизбежная часть любой жизни. Нам не дано знать своей судьбы. Когда, где, что произойдет, или не произойдет - 'знать бы, где упасть, соломку подстелить'. Бороться, ставить перед собой цели и добиваться их, порождать жизнь, порождая смерть, строить планы, а потом в один миг кануть в небытие, или же оказаться жертвой слепых обстоятельств, которые способны разом перечеркнуть настоящее и будущее. В чем тогда вообще смысл? Наверное, в том, чтобы не слушать свой страх. Вот так все не весело. (Екатерина Русанова)
Драма исключительной социальной и гуманистической важности о смерти как чуде. Рамон Сампедро - герой, взятый прямиком из новостей: отважный парализованный галисиец, который первым поднял вопрос эвтаназии в строго религиозной Испании, а все радости жизни приравнял к щепотке цианистого калия в стакане с водой. Вопреки установкам кино об инвалидах, сочный актер Бардем, при помощи грима измененный до состояния лысой горы с тяжелой нижней частью лица и светящимися глазами небесного херувима, не перегибает палку. Его Рамон - это сохранивший чувство юмора здоровяк, чей слух все еще услаждает Вагнер, а взор - просвечивающие юбки. Бардему не привыкать: однажды он уже играл инвалида в альмодоваровской "Живой плоти", где ему достался бывший полицейский, после шальной травмы пересевший в кресло-каталку и начавший успешную карьеру в баскетболе. По мере развития сюжета число инвалидных колясок удваивается, а потом и утраивается. На экране отказывают ноги и учащаются обмороки. Рамон пишет красивые стихи, держа ручку во рту, фламенко рвет сердце. "Море внутри" - это феноменально успешная картина и недюжинное испытание для молодого режиссера, которому в прошлом году дали столько наград, сколько вообще может унести тщедушный тридцатитрехлетний испанец, любящий яркие свитера с круглым горлом. На вручении "Гойи" он получил четырнадцать статуэток (из пятнадцати), а также почти все призы Венеции, "Оскар", "Золотой глобус" и "Золотой спутник". Наверное, как раз Альмодовар сейчас и есть главный враг Аменабара. Обычно слава и почет, подобные "морской", доставались Педро, чье выдающееся "Дурное воспитание" на этом празднике жизни оказалось не у дел. И если дон, понюхав кокаину или еще почему, не выдержит и этак страстно, по-испански пырнет конкурента ножом в грудь, то это может стать отличным сценарием для другого фильма. А нам это только на руку, согласитесь. (afisha.ru)
Рамон Сапмедро навсегда прикован к постели. Неудачный прыжок в море в молодости, сломанная шея, - и уже почти тридцать лет неподвижности. Его окружают любящие люди: брат, невестка, отец и племянник, которые искренне о нем заботятся. Но Рамону его состояние унизительно, он не хочет так жить и упорно борется за право на смерть, обращаясь в соответствующее общество и выступая по телевидению. В его жизни появляются две женщины, рядом с которыми его тягостное существование обретает краски. Это адвокат Хулия, понимающая и помогающая Рамону, поскольку сама страдает тяжелой болезнью, разрушающей суставы. Общаясь с Рамоном, она глубже узнает его, проникается его миром, его чувствами и желаниями. Она как никто понимает его стремление покинуть этот мир, освободиться от унизительного состояния. Вторая женщина - мать-одиночка Роза, случайно увидевшая телевизионное обращение Рамона. Она более "земная" женщина, ее любовь к Рамону выражается в простом желании - иногда навещать его. Она пытается доказать, что жизнь стоит того, чтобы жить, пусть даже будучи калекой. Фильм Алехандро Аменабара, уже известного нам по мистической картине "Другие" с Николь Кидман, основан на реальных событиях. Но что удивительно, он не оставляет какого-то гнетущего впечатления, несмотря на такой "нерадостный" сюжет. Ведь если вдуматься, фильм совсем не о паралитике и его ужасающем состоянии. Фильм о свободе выбора. О той свободе, о которой кричат на каждом углу, но когда дело касается того, чтобы эту самую свободу предоставить, то никто никого не хочет слушать. Судьи отказывают Рамону Сампедро в эвтаназии (законном праве на добровольный уход из жизни), не пожелав даже выслушать его выступление. А ведь адвокат действительно ловко подметил - никто не судит неудавшихся самоубийц, хотя они совершили покушение на жизнь, тем самым сделав свой выбор. Почему же человеку, также желающему добровольно уйти из жизни (по гораздо более весомым основаниям, чем большинство самоубийц), но по физическим причинам не в состоянии этого совершить, отказывают в его желании? Это ведь не порыв отчаяния и не минутный ужас, это решение, к которому человек шел тридцать долгих лет. До трагедии Рамон был моряком, объездил весь мир, его душа тянулась к новым неизведанным странам, он обожал море, обладал неуемной жаждой жизни. Но в обществе сильны моральные и метафизические принципы, которые и объяснить толком никто не может, и преступить боится. Что есть свобода? Что есть жизнь? Эти извечные вопросы, издавна терзающие умы человечества, наверное, никогда не найдут своего однозначного ответа… (Светлана Олишевская)
Получившая «Оскара» картина «Море внутри», рассказывающая о борьбе за право на самоубийство, выходит в прокат. Есть все же нечто унизительное в жанре героической биографии. Унизительное для героя, для режиссера, для зрителя. Вроде бы все хотели как лучше, а в результате неловко ежатся и поджимают пальцы в ботинках. Художникам имперского стиля было проще - правдоподобие легко приносилось в жертву пафосу, ползущий по кочкам Мересьев или сброшенные в шахту молодогвардейцы стонали со страниц романов убедительнее, чем матерились в воспоминаниях. Жизнь Рамона Сампредо существенных искажений не подразумевает. Сломав себе шею при неудачном прыжке в море со скалы, испанец пролежал парализованным в постели 27 лет, мечтая о смерти. Законодательство одновременно демократической и католической Испании не подразумевает эвтаназии, а любая помощь в перемещении на тот свет расценивается судом как убийство. Рамон Сампредо честно пытался быть законопослушным гражданином. Он прошел через судебный процесс, проиграл его и только после этого прибег к помощи друзей - точнее женщины, которая услышала его слова: «Если любишь, то сделаешь это». Она любила. Экранизация героической борьбы за смерть Рамона Сампредо «Море внутри» («Mar Adentro») получила «Оскара» как лучший иностранный фильм, обойдя, в частности, другую биографию - Эрнесто Че Гевары. Парадоксы индустрии свели двух борцов за свободу, как они ее понимали, в состязании за самую респектабельную и консервативную награду кино. Че проиграл - что говорит о нем скорее хорошо. Победил же Алехандро Аменабар, духовидец, путем грамотной сделки с Томом Крузом превратившийся из локального испанского гения в международного деятеля искусств. Отдав продюсерской компании Круза права на римейк своей картины «Открой глаза», превратившейся в «Ванильное небо», Аменабар получил возможность талантливо умертвить Николь Кидман в «Других». Голливудский опыт Аменабару не понравился, он вернулся в Испанию и неожиданно для всех сделал байопик Сампедро. При всем умении вести дела, этого режиссера трудно обвинить в конъюнктурности - к реконструкции крестного пути соотечественника Аменабар подошел предельно добросовестно. Он окружил страдальца всевозможными контрастами, провоцирующими, так сказать, общественную дискуссию. Беременная активистка движения «За право на достойную смерть», женщина-адвокат, страдающая смертельной болезнью, падре-паралитик, не теряющий веры и присутствия духа, любящая и измученная бременем заботы семья окружают постель героя, как греческий хор, поющий две арии - «Ты хорошо подумал?» и «Не смей этого делать». Сам Рамон в исполнении Хавьера Бардема - непрерывно улыбающийся и несгибаемо-мужественный, почти теряется за этим кордебалетом последних вопросов. Непонятно, отчего так получилось. Аменабар кое-что смыслит в кино, в жизни и смерти. Две сцены прошивают невыносимо-банальное «Море внутри» как очереди из зенитки. Жаркое солнце и морская синева, в которую рухнет со скалы Рамон, чтобы застыть в неподвижности паралитика - это и есть жизнь. Видеозапись самоубийства Рамона, сделанная, чтобы уберечь помощников от судебного преследования, бесстрастно фиксирующая лаконичную агонию, закатившиеся глаза, отпавшую челюсть - это и есть смерть. Уклонившись от опасной затеи сделать ленту о предельных состояниях духа и плоти, Аменабар соорудил респектабельный монумент праву человека на выбор памяти Рамона Сампредо, смерть которого отныне будет происходить при участии любопытствующих свидетелей, побуждая к диалогу и рефлексии. Но смерть - дело, как известно, одинокое. (Антон Костылев, gazeta.ru)
Оскароносное "Море внутри" Алехандро Аменабара производит двоякое впечатление. Сильные положительные эмоции, пока фильм идет, и знак вопроса, когда он кончается, вводящий чуть позже в раздражение и протест. Таким образом, тем, кто на этику смотрит, как баран на новые ворота, фильм сильно поможет, он им даже необходим: хорошее кино. Тем, кто с этикой давно дружит, "Море внутри" поможет лишь разобраться, как "высокие нравственные устои" могут вдруг стать безнравственностью: кино в высшей степени сомнительно. После "оскаровской" трансляции, после "Малышки на миллион" /Million Dollar Baby/ (2004) про сюжет нечего скрывать. Аменабар экранизировал книгу реального испанца Рамона Сампедро, 30 лет прожившего в полном параличе и все эти годы боровшегося за смерть, поскольку в Испании эвтаназия отягощена католичеством. И два с половиной часа ждешь, не "что будет" (оно понятно), а как именно это будет. Содержание определяется словом "как". Как живет Рамон, как к нему относятся близкие, как складываются отношения с больной богатой адвокатессой, все же решившей ему помочь, и с бедной матерью-одиночкой, однажды решившей его навестить. Схема ясна: когда вопрос встает ребром ("кто меня по-настоящему любит, тот и поможет мне умереть"), то с участием паралитика, прикованного к постели, возникает целый любовный треугольник. Однако реальная ситуация довольно долго сильнее схемы. Сильнее по двум причинам. Первая: Хавьер Бардем (Рамон) сыграл очень симпатичного, абсолютно свободного, умного и талантливого человека, "яркую индивидуальность", на которую всегда хочется быть похожим. Умирать при этом не хочется. Вторая: все отношения - очень хорошие, добрые, интеллигентные, наконец-то им не мешают никакие мелкие пороки, и можно вплотную задуматься о реальных вещах. О том, что каждый человек имеет право на личный выбор, даже когда не имеет возможности его осуществить. О том, что признание этого права всегда означает помощь, а вовсе не равнодушие и тем более не отказ. О том, что неравнодушие (то есть любовь) все же отделено от секса. Наконец-то "мы будем трахаться, как кролики" перестает быть смыслом жизни. Им становится как раз признание права на личный выбор за каждым встреченным человеком, непрерывное и с возрастом все более подробное. Фильм предполагает метафору. Что речь всю дорогу идет о полном паралитике, требующем эвтаназии, вовсе не мешает задуматься о любой жизненной ситуации. Если, конечно, все ваши переживания не сводятся к тому, "а как я бы на его месте?" и "господи, какое счастье, что я не на его месте". Сделано тоже здорово. Во-первых, земные заботы одухотворены. Дело не в памперсах паралитика, а во внимательном быту. Через ужин или футбол в телевизоре преподносится уникальность семьи Рамона. Пусть большинству интересен "любовный треугольник", остальным Аменабар дал возможность оценить силу духа золовки, брата, отца. Вообще-то золовка (Мабель Ривера) - гораздо большая героиня, чем адвокатесса и мать-одиночка, вместе взятые. Снятый с ее точки зрения, фильм мог бы быть интересней. Во-вторых, земное периодически сменяется небесным, и небо с морем забыть невозможно, настолько вовремя и деликатно вставлена метафизика. Как он летал. Ах, как он летал. Я бы тоже так полетала, хотя, тьфу-тьфу, вроде пока на своих двоих. В-третьих, фильм снят красиво - от красоты береговых пейзажей до удивительного лица больной адвокатессы (Белен Руэда). В-четвертых, он не без юмора, который тоже вставлен по драматургии грамотно. Вся роль родного племянничка или диспут с попом - этакое шекспировское напоминание о вечном и неизменном присутствии шута. По всему по этому сдавленное рыдание от дикой жалости к живому и ставшему родным Рамону совершенно неизбежно. Но идет оно не в конце. Оно идет все время, пока смотришь именно на живого - видимо, на того, кто описал себя в книге. Однако, когда доходит до дела, и слезы из тебя выжимают уже просто ведрами, вдруг мысленно щиплешь себя за запястье, встряхиваешься и вздрагиваешь. Во-первых, чем ближе финал, тем заметнее "деланность" слезоточивости, та же "драматургия", но уже с отрицательным знаком. Приемчики дешевые. Во-вторых, чем ближе финал, тем меньше "ярких индивидуальностей" и больше детерминированности "проблемой эвтаназии". Аменабар, встав на сторону Рамона, решил выложить все аргументы, всю "социалку" с примерами. Но разве дело в "социалке", в "блуждающей почке", когда речь о жизни и смерти? Тот самый человек, о котором ты думал всю дорогу, фильму нужен теперь не сам по себе, а только как "проблема". Постоянный контраст паралитика с трахающимися людьми, беременной девицей, рождением ребенка просто вульгаризирует образ. В-третьих - самое главное - отторжение от фильма в принципе началось, когда Аменабар закончил с экранизацией книги и вышел на самостоятельную дорогу. Что он, простите, дурак, выяснилось в момент той самой эвтаназии, точнее - самоубийства. Мы знаем: Рамон Сампедро свою эвтаназию не описывал. Мы знаем: Хавьер Бардем, играющий блистательно, причем не по-медицински, а чисто по-человечески - молодой здоровый мужик. И, слава богу, мы рады. Но если артист Бардем начинает кривляться и дергаться, изображая "прием цианистого калия", после чего паралитик Сампедро в 1998 году действительно умер - это просто кощунство. А если учесть, что в реальной жизни все, видно, тоже происходило перед видеокамерой (во избежание уголовного преследования друзей), то представьте себе, как Аменабар заставил Бардема подробно изучить оставшийся видеоматериал и затем точно его скопировать, и тот принял это, как данность, "нет проблем". Только потом он не умер, а встал и пошел со съемки, получив причитающийся гонорар. Это что вообще, индивидуальность ты наша? Дурость Аменабара и в том, что не удержался от "последнего довода" в пользу эвтаназии, закончив картину совсем уже больной адвокатессой. Когда это - конец, это значит упрек ее личному выбору. Ох, и ни фига ж себе. Может, вообще весь Аменабар - чистая дидактика, так же как весь Бардем - симпатичная мордашка? Может, реальный Рамон был отнюдь не красавец? А какой же тогда он был? Может, вообще все было совсем не так? Недоверие к режиссуре порождает сомнение в материале. Вот и вывод: вовсе не шедевр, а чистая спекуляция, ничем не лучше "Малышки на миллион", да еще и подставили человека. Ради чего? Тоже ради "Оскара"? "Ах, позвольте мне лить эти утешительные слезы" - восклицала старая графиня в финале одной из первых в театральной истории мелодрам, то есть мыльных опер XVIII столетия, в "Преступной матери" Бомарше. (К. Тарханова)
Алехандро Аменабар представил на суд зрителей картину, снятую на основе реальных событий, о человеке, борющемся с бюрократической системой и отстаивающим свое право на добровольный уход из жизни. Рамон Сампедро - полностью обездвиженный человек, в здравом рассудке, и находящийся в таком состоянии уже целых 28 лет. 2 года назад он принял решение покинуть этот мир. Его близкие, казалось бы, поддерживают его решимость, только старший брат категорически не желает понять и принять стремление брата уйти из жизни при помощи эвтаназии. Адвокат Рамона - Хулия, женщина страдающая тяжелым недугом - рассеянным склерозом, пытается облегчить его страдания. Она отстаивает интересы героя в суде и помогает выпустить его книгу. Между ними пробегает искра и зарождаются чувства. Способна ли будет эта любовь изменить отношение героя к самой жизни и помочь ему полюбить такую жизнь? Способна ли будет эта любовь понять стремление героя к добровольной смерти и помочь ему осуществить задуманное? Имеем ли мы право осуждать человека, принявшего столь непростое решение как для себя, так и для своих родных? Хватит ли у нас сил и понимания, чтобы осознать правильность такого выхода из сложившихся обстоятельств? Фильм не дает однозначного ответа на столь сложные вопросы, хотя позиция режиссера очевидна. Фильм полностью перевернул мое представление об эвтаназии. До просмотра этого фильма мое отношение к ней было резко отрицательным. Теперь же я боюсь задавать себе этот вопрос, так как ответа на него я больше не знаю. (ole-hau)
Фильм «Старикам тут не место» приподнес множество приятных сюрпризов любителям кино, одним из них стал Хавьер Бардем. После фильма захотелось порыться в его личном деле… Выбор пал на «Море внутри». С первых секунд просмотра окунаешься в трагедию, из-за которой и снят фильм. Почти сразу нашему взору предстает комната с балконом, несколько людей и постель, на которой лежит несчастный с виду, но постоянно улыбающийся Бардем. Ему было 20 лет, он был молод и красив, но жизнь ему испортил прыжок в воду. И было бы все не так печально, но вот воды там было совсем немного… Теперь, спустя десятки холодных зим и жарких летних месяцев, он нанимает адвоката, чтобы выиграть дело о его умерщвлении, или иными словами эвтаназии. Весь сюжет построен на желании Бардема уйти из жизни и нежелании суда это сделать (в фильме также присутсвуют и любовные линии, одна из которых в последствии и сыграет ключевую роль). Сам фильм снят красиво. Оператор явно дал волю чувствам и эмоциям, отчего сама картина приобретает именно тот нужный драматический оттенок, который хотел создать Алехандро Аменабар. Именно режиссер придал фильму все нужные компоненты, ведь он действовал как через оператора, так и через Бардема, и через музыку (которую сам и написал), отличная работа, сказать больше нечего. 28 лет в постели. 28 лет без возможности пробежаться по песку возле моря. 28 лет, находясь в 4 стенах. 28 лет… Вдумайтесь в это число - 28. Представьте только себе, сколько это, 28 лет? Это фактически целая жизнь, в которой мог бы быть собственный дом, жена, детишки, бегающие сломя голову по улице. Что из этого имел Рамон (Хавьер Бардем) ? Ровным счетом ничего, никакой радости, никакой мечты - и это стоит жизни? Не являюсь поклонником эвтаназии, но ведь в данном случае смерть дает, лежащему десятки лет без движения человеку, свободу… Вспоминается диалог между священнослужителем и Рамоном, где первый терпит сокрушительное поражение, как и многие другие люди, пытающиеся доказать смысл жизни человеку, навсегда лишенному возможности двигаться. Несмотря на то, что Рамону было отказано в его желании, чувство приближающейся смерти к концу фильма становилось все сильнее. Многие фильмы портились концовкой, многие… но не этот. Стаканчик воды с цианистым калием - вот конец мукам душевным, конец, которого он ждал долгие годы… После того, как Бардем выпил до дна содержимое стакана, зритель может смотреть прямо ему в глаза. В глаза, в которых, как ни странно, видится жизнь, которая для него закончилась. Жизнь, которая делится на два этапа: ДО падения и ПОСЛЕ падения. Жизнь, которую мы должны с вами научиться ценить. Правильно ли поступил Рамон? Однозначно, да. Ведь человек вправе сам решать, какую воду ему пить, что ему есть, курить или не курить, прыгать с балкона в пропасть или нет… Рамон достаточно времени провел в постели, чтобы просить о смерти, и говорить о том, что эвтаназия - это глупо и безрассудно не стоит, может быть в каком-то другом случае, но не в этом. (Ливерпулец)