СОЛЬ ЗЕМЛИ (2014)
THE SALT OF THE EARTH

Чтобы поверить, нужно увидеть. Себастьян Сальгаду - величайший фотограф современности. Ни одно событие не укрылось от его объектива. Взгляните на мир другими глазами! Откройте для себя завораживающую историю жизни, проникающую прямо в сердце.

Вот уже сорок лет легендарный бразильский фотограф Себастьян Сальгаду путешествует по миру и наблюдает за тем, как меняется жизнь людей. Он стал свидетелем важнейших событий нашей истории: войны, голод, миграции. Сейчас Сальгаду занялся исследованием дикой природы. Он побывал там, где еще не ступала нога человека. Вместе с фотографом съемочная группа отправилась в самые дальние и загадочные места на Земле - в сердце Амазонии, джунгли Западного Папуа и болота региона Пантанал в Бразилии, на остров Врангеля в Северном Ледовитом океане.

Визуально совершенный рассказ о Себастьяне Сальгаду, бразильском фотографе, одном из крупнейших фотожурналистов мира. Себастьян всю жизнь снимал войны и последствия катастроф, беженцев, лишенцев, золотодобытчиков во всех уголках мира, а в последние годы переключился на природу и начал работу над проектом «Генезис». Он фотографировал пейзажи, птиц и черепах на Галапагосских островах. Потом были пингвины и киты Антарктики и Южной Атлантики, бразильские аллигаторы, африканские львы, загадочные жители джунглей Ментавайских островов, пустыня Сахара, ледники Аляски... Сын фотографа, режиссер Жулиану Сальгаду, сопровождал его в путешествиях. Биография этого уникального человека выстроена Вендерсом почти как фотофильм из работ Себастьяна Сальгаду. Мы - то, что мы видим. ... (Екатерина Визгалова)

КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2014
Победитель: Премия Франсуа Шале - особое упоминание (Жулиану Рибейру Сальгаду, Вим Вендерс), Приз экуменического (христианского) жюри - особое упоминание (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду), Специальный приз жюри («Особый взгляд») (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду).
Номинация: Приз «Особый взгляд» (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду).
ОСКАР, 2015
Номинация: Лучший документальный фильм (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду, Дэвид Розье).
СЕЗАР, 2015
Победитель: Лучший документальный фильм (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду, Дэвид Розье).
ГОЙЯ, 2015
Номинация: Лучший европейский фильм (Жулиану Рибейру Сальгаду, Вим Вендерс).
ДАВИД ДОНАТЕЛЛО, 2015
Номинация: Лучший иностранный фильм (Вим Вендерс).
НЕЗАВИСИМЫЙ ДУХ, 2015
Номинация: Лучший документальный фильм (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду, Дэвид Розье).
МКФ В САН-СЕБАСТЬЯНЕ, 2014
Победитель: Приз зрительских симпатий (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду).
МКФ В МЕЛЬБУРНЕ, 2014
Номинация: Приз зрительских симпатий за лучший документальный фильм (3-й финалист) (Жулиану Рибейру Сальгаду, Вим Вендерс).
МКФ В ДУБЛИНЕ, 2015
Победитель: Приз зрительских симпатий (Вим Вендерс).
КФ В МЮНХЕНЕ, 2014
Победитель: Премия «Одно будущее» (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду).
МКФ В ПАЛМ-СПРИНГС, 2015
Победитель: Приз зрительских симпатий за лучший документальный фильм (2-е место) (Жулиану Рибейру Сальгаду, Вим Вендерс).
КФ В АБУ-ДАБИ, 2014
Победитель: Приз зрительских симпатий (Жулиану Рибейру Сальгаду, Вим Вендерс).
МЕЖДУНАРОДНАЯ АССОЦИАЦИЯ ДОКУМЕНТАЛИСТОВ, 2014
Номинация: Лучший полнометражный фильм (Вим Вендерс, Жулиану Рибейру Сальгаду).
ВСЕГО 9 НАГРАД И 9 НОМИНАЦИЙ (на 04.11.2015).

Полное название картины: «The Salt of the Earth: A Journey with Sebastiao Salgado» (Соль Земли: Путешествие с Себастьяном Сальгаду).
Название фильма является отсылкой к Библии. Евангелие от Матфея, 5:13: «Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям».
Кадры фильма; кадры со съемок - ; ; ; ; .
Место съемок: Ялимо (Папуа, Индонезия); остров Врангеля (Архангельская область, Россия); Айморес (Минас-Жерайс, Бразилия); Витория (Эспириту-Санту, Бразилия); Пара (Бразилия).
Официальный сайт «Института Земли» - .
Фотографии Себастьяна Сальгаду: ; ; ; .
Саундтрек (автор и исполнитель Лоран Петиган): 1. The Salt of the Earth; 2. Papu's Song; 3. Serra Pelada; 4. Wrangel Island; 5. Sick Soul; 6. Black Kuwait Fire; 7. Exodus; 8. The Photographer; 9. The End of The Road; 10. Nenets; 11. The Last Trip; 12. Instituto Terra; 13. Zoe's; 14. Back To Brazil; 15. Genesis; 16. Human Spirit.
Информация об альбомах с саундтреком - .
Премьера: 20 мая 2014 года (Каннский кинофестиваль).
Название картины во французском прокате - «Le sel de la terre».
Официальные сайты и стр. фильма: ; ; .
Стр. фильма на сайте Allmovie - .
О фильме на сайте Allocine - .
На сайте Metacritic фильм получил 83 балла из 100 на основе рецензий 29 критиков ().
На сайте Rotten Tomatoes фильм имеет рейтинг 96% на основе 77 рецензий ().
Рецензии кинокритиков: ; .
Картина входит в список «Лучшие документальные фильмы» по мнению пользователей сайта IMDb.
Вим Вендерс / Wim Wenders (род. 14 августа 1945, Дюссельдорф) - немецкий кинорежиссер, фотограф, сценарист и продюсер, лауреат многочисленных наград и премий. С 1996 года - президент Европейской киноакадемии. Подробнее - . Официальный сайт - .
Жулиано Рибейру Сальгаду / Juliano Ribeiro Salgado (род. в 1974 году) - бразилький режиссер, сценарист и оператор. Сын фотографа Себастьяна Сальгаду и архитектора Леля Ваник Сальгаду (Lelia Wanick-Salgado). Имеет сына Флавио. Стр. на сайте IMDb - .
Себастьян Сальгаду (Себаштьяну Сальгаду) / Sebastiao Ribeiro Salgado (род. 8 февраля 1944, Айморес) - бразильский фотограф, один из крупнейших фотожурналистов мира. Окончил экономический факультет Университета Сан-Паулу. Работал по специальности, по командировке Всемирного банка оказался в Африке, где начал фотографировать. С 1973 года занимался только фотографией, сначала как репортер. В 1979 году был принят в агентство «Магнум Фото». В 1994 году покинул его и вместе с женой создал в Париже собственное агентство «Amazonas Images» (сайт агентства - ). Как фотограф объехал более 100 стран. Живет в Париже. Избранные альбомы: Other Americas (1986); Sahel: l'homme en detresse (1986); Sahel: el fin del camino (1988); An Uncertain Grace (1992); La Main de l'Homme (1993); Workers (1993); Terra (1997); Migrations and Portraits (2000); The Children: Refugees and Migrants (2000); L'homme et l'eau (2005); Africa (2007); Genesis (2013). Среди многочисленных наград фотографа - премия Уильяма Юджина Смита (1982), премия города Париж (1984), премия World Press Photo (Нидерланды, 1985), премия Вилла Медичи (Франция, 1987), Большая национальная премия по фотографии (Франция, 1994), Художественная премия принца Астурийского (1998). Фотожурналист года (США, 1986). Посол доброй воли ЮНИСЕФ, почетный член Американской академии искусств и наук. В книге «Глядя на боль других» (2003) Сьюзен Зонтаг упрекает фотографии Сальгаду в эстетизации нищеты и страдания. Подробнее (англ.) - .
Лоран Петиган / Laurent Petitgand (род. 28 сентября 1959, Лаксу) - композитор, певец, музыкант и актер. Подробнее (фр.) - .

[...] На «Movie Mezzanine» вышло интересное интервью с Вимом Вендерсом и Жулиано Сальгадо, режиссерами документального фильма «Соль Земли» (The Salt of the Earth) - . Герой этой картины - бразильский фотожурналист Себастьян Сальгадо. Вот что говорит Вендерс об идее создания: "Я говорил уже множеству людей, что Себастьян Сальгадо - мой любимый фотограф на этой планете. И, наконец, я понял, как это ужасно, что я его не знаю лично. Я продолжал говорить о нем, продолжал советовать его работы, давал людям его книги, а потом понял: "Этот человек еще жив и работает, и я все еще жив и работаю, и как так ... вышло, что я не приложил усилия, чтобы встретиться с ним?" Так что я поехал и познакомился с ним в Париже в 2009 году, мы поговорили, и, в конце концов, он представил мне своего сына на ужине. Я понял, что это талантливый молодой человек. И он рассказал мне о проекте, который задумали они вместе с отцом". [...] (Наталья Серебрякова, «Kinoart Weekly». Выпуск 47)

[...] Показанный накануне в "Особом взгляде" документальный фильм Вима Вендерса "Соль Земли", наоборот, образец стройности мысли и мастерски выстроенной истории. Главный герой - выдающийся социальный фотограф, бразилец Себастьяно Сальгадо (его сын, Жулиано Рибейро Сальгадо выступил на проекте вторым режиссером). В его послужном списке - шокирующие фотоальбомы из самых бесчеловечных уголков планеты. Он снимал в Руанде в разгар геноцида, и в Югославии в момент кровавого развала страны. Теперь же он - аккуратный старик с лысой головой и седыми бровями, который сидит напротив собственных ужасающих (и ужасающе прекрасных) снимков и спокойным голосом рассказывает о пережитом опыте. Вендерс следует стилистике своего героя: "Соль ... Земли", как и его фотографии, почти полностью черно-белый. И такой же деликатный и неспешный, как Сальгадо. Главная же заслуга фильма - в том, как тонко и аккуратно он подводит зрителя к финалу, в котором есть мораль, но совсем нет назидательности. [...] (Никита Карцев, «Hollywood Reporter» Rus)

Проникновенная документалка Вима Вендерса о мире глазами фотографа Себастьяна Сальгадо. 50-тысячный людской рой, копошащийся в надежде на лучшую жизнь в средневековых золотых шахтах бразильского местечка Сьерра-Пелада. Экскаватор, наполненный высушенными холерой телами покойников, - это уже Эфиопия, голод 1984 года. Индейцы из перуанских гор с испещренными жизнью лицами. Снова Африка - сотни тысяч тутси, бегущие от геноцида в Руанде: скромные пожитки на головах, смерть, отпечатавшаяся на лицах. «Эти снимки должен увидеть каждый - чтобы убедиться в том, что человечество ужасно», - произносит автор мелькающих на экране фотографий, великий без преувеличений бразилец Себастьян Сальгадо. По-хорошему, каждый должен увидеть и посвященный Сальгадо фильм ... Вима Вендерса - и не только благодаря впечатляющей биографии бразильца, ответственного за некоторые из самых мощных снимков ХХ века, гуманиста, запечатлевшего немало жертв геноцидов и войн - и не меньше жертв капитализма, рабочих, фермеров, беженцев. Путь Сальгадо и правда завораживает - после ужасов Руанды фотограф пережил настоящий мировоззренческий кризис, разочарование в людях как таковых, но все же сумел найти новый способ существования и как человека, и как фотографа. Но «Соль земли» - не только «жизнь замечательного человека». Это еще и размышление, попытка поиска ответа на вопросы о том, что значит быть творцом и из чего состоит настоящее искусство. Самую убедительную версию озвучивает один из индейцев, с которыми фотограф жил в конце 1970-х, - он называет бразильца посланником небес, призванным свидетельствовать о деяниях людей на страшном суде. Фильм Вендерса, продолжая эту мысль, получился идеальным свидетельством уже о жизни самого Сальгадо. Небеса оценят. (Денис Рузаев, «Time Out»)

Соль Земли - новый документальный фильм немецкого режиссера Вима Вендерса, посвященный бразильскому фотокорреспонденту Себастьяну Сальгадо. Многие люди твердо уверены, что фотография - королева искусств. В какой-то степени так оно и есть, и Соль Земли - повод в этом убедиться. Картина эта - последовательница Пины в фильмографии Вендерса, также документального фильма, про хореографа Пину Бауш. В Соли Земли соавтором известного режиссера выступил Жулиано Сальгадо - сын Себастьяна Сальгадо. На 67-м Каннском кинофестивале лента была отмечена специальным призом "Особый взгляд", а также номинировалась на Оскар как Лучший документальный фильм. Так вот - по поводу фотографии. Соль Земли - это, возможно, один из ... самых красивых фильмов десятилетия, ведь состоит он, в основном, из снимков 71-летнего Сальгадо - одного из самых известных фотожурналистов мира, обладателя массы премий. Снимки Себастьяна Сальгадо поражают - голодающие (кожа да кости) дети в Египте; странные дикие племена, которые и непонятно, где еще на Земле могли сохраниться; редкие животные; самосвалы с трупами. Иными словами - красоты природы и ужасы цивилизации. На протяжении своей жизни Сальгадо посетил около сотни стран, был послом доброй воли ЮНИСЕФ и, очевидно, переживал невероятные приключения. Тем, кто считает, что, если купить фотоаппарат за тысячу у.е., то можно называться фотографом, в первую очередь стоит посмотреть Соль Земли. В принципе, можно было бы и не писать сценарий, не проводить интервью с героями картины и натурных съемок, а просто "пустить" фотографии Сальгадо на просмотр, как это можно делать в операционной системе Windows и других программах. Но Вендерс рассказывает и историю самого Сальгадо, и его семьи, - часто документируя ее, конечно же, визуальными шедеврами. Во время же поездок вместе с самим фотографом интересно сравнивать статичные снимки последнего и кадры операторов Жулиано Сальгадо и Хьюго Барбье. Зритель в ходе просмотра эпической Соли Земли побывает в джунглях Западного Папуа, болоте региона Пантанал в Бразилии, на острове Врангеля в Северном Ледовитом океане и других экзотических местах. Соль Земли - фильм для тех, кто любит красоту и путешествия; фотографию и документальное кино. Для всех остальных это зрелище - повод задуматься о состоянии планеты Земля. Кстати, судя по последним новостям от ученых, через 100 лет человечество вымрет... (Катерина Лебедева, «Сутки»)

На черном экране возникает черно-белый снимок: сотни перемазанных грязью людей спускаются и поднимаются с котомками по деревянным лестницам, добывая в крупнейшем бразильском руднике Серра Пелада золото. Момент запечатлел бразилец Себастьян Сальгадо (серия «Золотой рудник Лысой горы», 1986 год) - социальный фотограф, один из самых известных фотожурналистов в мире. Сальгадо объездил более ста стран, посещая болевые точки планеты: в том же 1986 году вышел его альбом «Сахель: человек в беде», посвященный умирающим от голода африканцам. Фотограф снимал их изможденные тела и измученную природу Сахеля - переходной зоны между Сахарой и более плодородными, южными землями. За тридцать лет в объектив его аппарата ... попали и нефтяные скважины, и покрытые толстым слоем «черного золота» животные, и лишние люди (не из большой русской литературы, но из городов США), и истощенные голодом, и беженцы, и неизвестные племена, и прекрасные представители природы в естественной среде обитания. Снимки животных выглядят глотком свежего воздуха среди его черно-белого, эстетизированного отчаяния планеты. За красоту ужасного Сальгадо часто критиковали, но это же, судя по всему, привлекло к фигуре бразильца живого классика - Вима Вендерса, который насадил подробный атлас язв Земли на ось биографии фотографа. Тот променял карьеру экономиста на бесконечные поездки, редко виделся с женой и детьми (старший, Жулиано Рибейро, сорежиссер «Соли Земли», считал отца не фотографом, а Суперменом), а потом организовал вместе с ними «Институт Земли», чтобы возродить лесные ландшафты в родной Бразилии. Этим, как и фотографиями, он старается привлечь внимание широкой общественности к проблемам экологии, к бедам тех, кто не может помочь себе сам. «Соль Земли» - завораживающая презентация снимков бразильца, сквозь которые периодически проступает облысевшая голова Сальгадо с внимательными глазами. Для Вендерса - тоже фотографа - важно рассказать не только про язвы человечества и людях, с ними борющихся и названных словами Христа солью Земли, но и о реальности, ее отображении и авторе, эту реальность фиксирующему. Документальная картина Вендерса - история удивительного человека, которому есть что рассказать, и одновременно фамильная история (в кадре мелькает морщинистый отец Себастьяна Сальгадо), рифмующаяся с хроникой семьи несравненно более громадной, в которую входят миллиарды живых существ, свободных или униженных и оскорбленных. В отличие от тоже документальной «Пины», где при помощи танца и 3D режиссер рассказывал о покойной подруге и знаменитом хореографе Пине Бауш, в «Соли» он чуть более аскетичен. Главные инструменты - свет, тень и стекло (линзы фото- и видеокамер), но для того, чтобы рассказать сложную и многослойную историю, больше и не нужно. Даже слова порой кажутся избыточным изыском, когда хватило бы и редких подписей, когда отношение наблюдающего и мира проявляются во всей красе. Сальгадо старается не попадать в кадр, Вендерс - тоже, но бразильский фотограф все-таки делает снимок режиссера за работой. В черной комнате, в окружении черно-белых фотографий, происходит настоящая магия: два человека, находящиеся обычно по ту сторону объектива, на миг оказываются перед ним, рассказывая о встрече и жизни, но даже меж собой говорят они не словами, а визуальными образами, которые производят на свет. (Алексей Филиппов, )

Экзистенциальный круговорот. Споры о том, стоит ли противопоставлять документальное кино художественному периодически возникают, наверное, с самого рождения кинематографа. Но, кажется, новая картина Вима Вендерса должна положить им конец. Фильм, по большей части основанный на репортажных фотографиях и интервью с их автором, выполнен на таком высоком художественном уровне, какого достигает далеко не всякая игровая картина. Наверное, одна из главных сложностей при создании документального фильма - построение композиции, превращение фактов реальной жизни в увлекательную историю с обязательными завязкой, кульминацией и развязкой. Особенно если авторская задача выходит за рамки простого информирования зрителя о том, что в какой-то исторический момент происходили некие события. История ... жизни одного из самых известных фотодокументалистов современности Себастьяна Сальгадо, пройдя через призму режиссерского взгляда Вима Вендерса, приобрела невероятную кинематографичность. Фильм медленно и неотвратимо погружает тебя одновременно в историю фотографа, историю человечества и историю планеты. И сложно сказать, что первостепенно. Здесь одно дополняет другое, и все элементы неразрывно связаны и переплетены. «Соль Земли» начинается с фотографий огромного золотого карьера с тысячами копошащихся в нем людей, на общем плане напоминающих муравьев. А ближе к концу на экране возникнет лапа игуаны, так похожая на человеческую руку в рыцарском доспехе. Человек - такая же часть природы, как животные или растения. Однако чтобы прийти к этому выводу зрителю вместе с героем картины предстоит пройти непростой путь. Биография Себастьяна Сальгадо поначалу кажется довольно обычной: детство на обширной бразильской ферме, получение экономического образования, любовь к женщине, которая станет спутницей всей жизни, вынужденная эмиграция из-за обострившейся политической обстановки в родной стране... Однако после того как в руки Себастьяна практически случайно попадает фотокамера, в его жизни открывается новая полоса. Во время многолетних тяжелых экспедиций Сальгадо предстоит заглянуть в бездну человеческого отчаяния, запечатлеть картины голода, болезней, смерти, кровопролитных войн, осознать свое призвание и разувериться в нем, разочароваться в человечестве и вновь найти в себе силы примириться с ним, обратившись к совершенно новому для себя фотографическому жанру и найдя новый смысл жизни. Фильм по большей части состоит из фотографий Себастьяна Сальгадо, которые уже сами по себе оставляют глубокий след в памяти. А прочувствованные комментарии автора расширяют контекст снимков и тем самым усиливают впечатление. Благодаря им не только проникаешься состраданием к изображенным на фотографиях людям, но и особенно остро сочувствуешь «кризису веры», который испытывает репортер. Поначалу «Соль Земли» кажется просто последовательным рассказом о жизни отдельно взятого человека. Однако за этой простотой видится огромная работа, проделанная режиссером как при отборе и компоновке фактов из биографии героя фильма, так и при создании видеоряда. Рассыпаясь в комплиментах репортерской меткости и художественной тонкости фотографий Сальгадо, Вим Вендерс создает безупречное визуальное произведение, служащее достойной оправой многочисленным работам репортера, показанным в кадре. Вердикт: Прекрасно рассказанная история о жизни, смерти и призвании, которая едва ли кого-то оставит равнодушным. (Мария Демидова, «Люмьер»)

Документальный фильм Вима Вендерса и Жулиано Рибейро Сальгадо заставляет задуматься о судьбе нашей планеты куда эффективней, чем любые футуристические боевики или лозунги «зеленых». «Соль Земли» нужно показывать всем политикам прежде, чем они будут принимать какие-либо глобальные решения. И всем руководителям крупных корпораций. Да что уж там, вообще всем жителям Земли. Крупнейший фотожурналист мира Себастьян Сальгадо, который объездил со своей камерой самые страшные - и прекрасные - уголки нашей планеты, вместе с режиссерами шаг за шагом вновь проходит свой творческий путь. От тех дней, когда он впервые взялся за фотоаппарат и начал снимать все подряд - от свадеб и ню до ... портретов своей жены - до момента, кода он понял, что его взгляд на планету может что-то изменить. Его путь лежал сквозь джунгли Амазонии по нетронутым цивилизацией землям, он прошагал тысячи километров с кочевниками и индейцами, мигрировал с беженцами и умирающими от голода и обезвоживания жителями Африки, путешествовал с врачами без границ, наблюдая за десятками, сотнями смертей и запечатлевая их. Каждое его путешествие, длившееся по нескольку лет, приносило нескончаемые мотки пленки с кадрами, от которых невозможно оторваться - и на которые нельзя смотреть без боли и слез. Фотографии Себастьяна Сальгадо сами по себе говорят куда лучше любых слов. И для очень сильного эффекта на зрителя в документальном кино вполне можно было бы ограничиться просто слайд-шоу с комментариями автора. Но режиссеры не стремились пролистать его работы. Они решили пойти дальше и заглянуть в жизнь фотографа - и помог в этом соавтор и сорежиссер Вима Вендерса, сын Себастьяна Жулиано. Благодаря включению семейного, бытового контекста в эту историю, она перестает быть плоской и чисто морализаторской. За образом смелого и бесстрашного отца, который бросается в самое пекло в поисках сюжета, встает сын, проживший всю жизнь с матерью. Для него Себастьян Сальгадо остался далеким супергероем, который раз в пять лет приезжал домой, но лишь для того, чтобы в скором времени снова уехать в неведомые земли. И который никогда не был отцом. Для Жулиано - это попытка примкнуть к корням, к истокам семьи. И стать ближе к родному отцу и к деду. За мужчинами трех поколений встает образ сильной и бесстрашной женщины, которая хоть и остается большей часть за кадром, но восхищает ничуть не меньше, чем ее муж. Лелия не только стала двигателем карьеры Себастьяна, его полноценным менеджером, опорой, главой семьи - она же своими руками возродила земли на ферме Сальгадов Бразилии. Еще лет 15 назад казалось, что на высохших холмах больше никогда ничего не вырастет, но благодаря ее заботе они превратились в настоящий оазис, который сегодня носит название «Институт Земли». Сегодня именно эта земля поддерживает в 70-летнем фотографе жизненные силы и энтузиазм. Наблюдение за тем, как растут деревья, которые еще вчера были зернами, подарило ему веру и повернуло его фотографический взгляд от бед человечества к красоте и загадкам природы. От фоторепортажей из горячих точек Себастьян после долгого перерыва и переосмысления своей цели перешел к фотографиям дикой природы, а от рассказов об ужасах планеты - к ее спасению. Так что на счет одного из величайших фотожурналистов мира можно смело записать не только серьезнейшую пропагандистскую деятельность, но и возрождение экосистемы на сотню гектаров Земли. «Соль Земли» - это тоже своего рода попытка Вендерса перейти от мысли к действию. Поделиться тем, что его тронуло до глубины души с миром и, может, пробудить в ком-нибудь острое желание если не бросить все и поехать в Африку или тушить пожары, так хотя бы посадить дерево. (Александра Гордиенко, «Hollywood Reporter» Rus)

Его премьера состоялась почти год назад в Канне, а российская - на ММКФ. Те, кто наблюдает за творчеством Вима Вендерса на протяжении долгого времени (немецкий режиссер в этом году встретил свое 70-летие), не ждут от него особых откровений. Вендерс - классический автор эпохи постмодернизма, начинавший с рефлексий на тему одиночества и неприкаянности, а также меняющихся технологий и коммуникаций. Это стало и содержанием, и формой его самых знаменитых картин, таких как "Алиса в городах" и "Париж, Техас". В "Небе над Берлином" он, пожалуй, раз в жизни пересекся с острой злободневностью: речь шла о воссоединении Германии, но вскоре и эта тема отошла ... в область легенд, преданий, интерпретаций. Кажется, не осталось свежих сюжетов, и в каждом новом фильме Вендерс предстает королем стилизаций, пастишей и ремейков - в конечном счете голым королем. Спасением для него стала документалистика, или то, что режиссер под ней понимает. Его "Социальный клуб Буэна Виста", его "Пина" стали гораздо более сильными событиями, нежели все то игровое пространство, которое он выстраивает вокруг себя и которое все больше обнаруживает свою безжизненность. Но стоит Вендерсу прикоснуться к постороннему источнику художественной энергии, не интерпретируя и не формализуя его, а просто от него заряжаясь, и все получается прекрасно. Таким источником может быть ансамбль старых кубинских музыкантов, танец Пины Бауш или, как в данном случае, творчество фотографа Себаштьяну Сальгаду, чей сын Жулиану Сальгаду стал соавтором фильма. Экономист по первой профессии Сальгаду попал в Африку, где поменял курс жизни, посвятив себя репортажной социальной фотографии и связанной с ней гуманитарной миссии. Он дал потрясающие фотосвидетельства геноцида в Руанде периода гражданской войны, был одним из немногих "пришельцев", кто прошел скорбный путь руандийских беженцев, едва не погибнув вместе с ними. Его фотографии горящих нефтяных скважин Кувейта не просто кадры очередной войны - они вырастают в настоящую апокалиптическую символику. Запечатлевая человеческие страдания и смерти, он со своей женой делает все, чтобы помочь этим людям. И он же незабываемо изобразил бразильские золотые рудники с копошащимся в его недрах человеческим муравейником - это один из самых сильных образов людской алчности, которая, по Сальгаду, стала причиной уничтожения природы и упадка цивилизации. В свое время Сьюзен Зонтаг в своей книге "Смотрим на чужие страдания" посвятила немало внимания творчеству Сальгаду, утверждая, что он эстетизирует насилие и тем самым служит плохую службу идеям, которым он сам предан. Время показало неправоту знаменитой американки, а "Соль земли", не ставя этой задачи, вскрыла причину этой неправоты. Сальгаду соединил свою личную жизнь с работой так, как никогда не мог бы рациональный Вендерс, скорее это напоминает опыт его соотечественника Вернера Херцога. Через контакт с Сальгаду Вендерс открывает в себе своего внутреннего Херцога и обретает ту художественную дистанцию, которая ничего общего не имеет с эстетизацией - скорее с высоким трагическим романтизмом. В снимках Сальгаду и в фильме Вендерса человеческие грехи многократно умножают трагизм существования всего живого, и взгляд умирающего ребенка рифмуется с другим - обреченного морского котика. Не менее чем черно-белая фотогения снимков Сальгаду, не менее чем его выстраданная натурфилософия и космогония впечатляет жизнь этого человека, бывшего хиппи, ныне на склоне лет вернувшегося к природной утопии, уже лишенной прекраснодушных иллюзий. Познав практику человечества в его самых низменных проявлениях, Сальгаду основал у себя на родине, в Бразилии, Институт земли, собрав там множество вымирающих растений и животных. Это было также исполнение отцовской мечты и сыновнего долга - вернуть к жизни эту выжженную алчной эксплуатацией землю, восстановить исходный лесной ландшафт: для этого семье Сальгаду пришлось высадить более 2 млн деревьев. И еще "Соль земли" - это история обретения отцом сына и сыном отца. Для Жулиану его знаменитый отец-путешественник всегда был скорее символом, а работа над фильмом позволила ему примкнуть к истокам семьи. Это, кстати, одна из подспудных тем Вима Вендерса - обретение семьи, преодоление одиночества. (Андрей Плахов, «Коммерсантъ»)

Пометка «документальный» не должна пугать неопытного зрителя, не готового к мучительной скуке еще одной поучительной жизни. Фильм приглашает в настоящее путешествие по планете, которую мы жадно называем своей и тратим так, словно у нас уже есть запасная. Но это не экологический манифест о гибнущей Земле, просто в центре сюжета уникальный фотограф Себастьян Сальгадо, который объездил мир, и невозможно рассказать о нем и не взглянуть на места, где он побывал, и людей, живущих и умирающих совсем не так, как это делаем мы. Они становились случайными и шокирующими героями его работ, полностью изменивших представление о фотографии. Вим Вендерс (ему помогал сын Себастьяна ... - Жулиано Рибейру Сальгадо), на счету у которого множество самых престижных наград в сфере игрового кино, в последние годы увлекся документальной съемкой, показывая, как иногда вымысел может уступать прожитому. Многим запомнилась его недавняя «Пина», посвященная прославленной немецкой танцовщице и хореографу Пине Бауш (надрывно возмутительное «Танец страсти в 3D» - знойный креатив российских кинопрокатчиков). И вот теперь фотограф из далекой Бразилии, альбомы которого поразили Вендерса двадцать лет назад. Даже если вы никогда не видели этих снимков раньше, не нужно больших усилий, чтобы понять - перед нами настоящий художник. Сейчас все щелкают затворами модных камер, а редкие находки профессиональных фотографов быстро становятся банальными фильтрами в Instagram. Делать картинки с глубоким смыслом теперь легко, имитировать муки творчества может каждый, найти и рассказать историю, где ужас и красота не подделанной жизни переплетаются в безупречный узор, которого не видели раньше, по-прежнему умеют единицы. Наверное, одно из важных отличий фотографии от живописи в том, что она требует приближения. Если художник может рисовать по памяти, легенде или по рассказам очевидцев, фотограф должен быть на месте сам, поэтому так важно оказаться рядом. Сальгадо словно открывает природу явлений заново, снова и снова пытаясь понять, что же такое человек. И наконец в кадр попадает он сам. Фильм настолько хорошо сделан, что его можно использовать как учебное пособие. Вендерс интересно смешивает кинематографические приемы, объединяя географически редкую съемку, семейную хронику, интервью, монологи, детально показывает лучшие работы мастера, как это делают в программах об искусстве. Иногда он говорит сам, иногда оставляет зрителя в тишине, чтобы не мешать рассматривать фотографии, задуманные без звука. Биография главного героя плавно переходит в сюжеты его фотоальбомов, из семейной фермы Сальгадо в Бразилии мы отправимся за ним в Париж, Африку, на Аляску, заглянем к индейцам Латинской Америки, через леса, пустыни и океан. Режиссер и фотограф по очереди делятся своими идеями, не мешая и дополняя друг друга - им каждому есть что сказать. Тихий турнир между статичной фотографией без слов и размеренно изложенным сюжетом, схватка мыслителей, в которой выигрывает зритель. Может даже показаться, что Вендерс не сделал ничего особенного: нашел интересного героя и снял как есть. Но если посмотреть другие записи Сальгадо, например, его выступление в TED, становится ясно: говорить он любит, но не умеет. Увлекательным рассказчиком, разглядевшим мир, он становится с помощью умелого режиссера. Экология серьезно волнует фотографа и только стараниями Вендерса фильм не зацикливается на политике, в которой так мало красоты. Последняя даже стала предметом дискуссий: изможденные люди, война, умершие от голода и болезней дети - у Сальгадо все сохраняет визуальную роскошь. Человеческое страдание будто прислуживает горделивой красоте. Вы можете поймать себя на мысли, что любуетесь чужой смертью и не перестаете думать... Но, может быть, именно в этом секрет влияния его работ. В какой-то момент он так отчаялся от увиденного и снятого, что сам тяжело заболел. Тогда было принято решение вернуться домой, на ферму, которая за несколько десятилетий превратилась в выжженный солнцем пустырь, и попытаться восстановить дождевые леса из детства. Сегодня на этом месте национальный парк и «Институт земли», а Себастьян Сальгадо поправился и снова стал фотографировать - теперь и «других животных», кроме человека. И хотя в фильме он по другую сторону объектива, просто актером его не назовешь. Похожий на крокодила с немигающим глазами реликтового ящера, очень спокойно, старчески смакуя каждое слово, он неторопливо рассказывает историю своей жизни, которая получилась совсем не о нем. (Матвей Меркулов, «Рабкор»)

Причина, по которой Вендерс сделал героем своего последнего фильма фотографа Себастьяна Сальгадо, а сам фильм оказался удостоенным важнейших кинопремий, становится очевидна только к концу просмотра, но от этого не делается менее убедительной. Вим Вендерс - образцовый "режиссер для битья": степень раздражения, которое вызывают его фильмы со времен "Неба над Берлином" (1987), прямо пропорциональна степени восхищения его предыдущими, волшебными работами. Он сам, кажется, прилагает все усилия, чтобы раздражать, неутомимо фальшивит. Впадает то в пророческий пафос, то в записную сентиментальность, то предлагает "жить дружно" участникам непримиримых и кровавых конфликтов, то исповедуется, безбожно переигрывая. В документальном фильме о бразильском фотографе Себастьяне Сальгадо, снятом ... Вендерсом в соавторстве с его сыном Жулиано, раздражает все, начиная с названия. Что, настолько не хватило фантазии, что пришлось слямзить название великого фильма Герберта Бибермана, неореалистического шедевра о забастовке горняков Нью-Мексико? Ту, каноническую "Соль земли" (1954) снял уникальный коллектив занесенных в маккартистские черные списки профессионалов. Биберман вообще к съемкам приступил, едва выйдя из тюрьмы. Название фильма Вендерса основано на одной его закадровой фразе: для Сальгадо "люди - подлинная соль земли". Сальгадо - великий фотограф. Его "Золотая шахта в Серра-Пелада" (1986) уже намертво вросла в коллективное подсознание человечества: в исполинской яме копошатся 50 тысяч одержимых золотой лихорадкой человекомуравьев. Но в роли вендерсовского героя Сальгадо вызывает не недоверие, конечно, но сочувствие. Дескать, решил Вендерс на чужом горбу в рай въехать. Ведь большую часть "Соли земли" составляет, так сказать, слайд-фильм. Сменяют друг друга в сопровождении авторских пояснений прославившие Сальгадо кадры. Нищие, наделенные магическим музыкальным даром мексиканские индейцы из альбома "Другие Америки" (1977-1984). Похороны младенца в бразильской глубинке - снятые, когда Сальгадо, вернувшись из долгой эмиграции, заново открывал для себя родину, - некрещеных хоронят с открытыми глазами. Образы человеческого труда, составившие альбом "Рука человека" (1993). Чудовищные свидетельства о голоде, поразившем Сахель - африканскую саванну на южной границе Сахары (1984-1986): ковши военно-гуманитарных французских экскаваторов зачерпывают, что в твоем Освенциме, тела погибших. Еще более чудовищные - если такое только возможно,- образы горя, слившиеся в цикл "Беженцы" (1993-1999): Сальгадо снимал - от Филиппин до Палестины - беженцев, портивших торжествовавший тогда образ прекрасного нового мира без границ. Миллионные толпы, гонимые смертным ужасом по дорогам Руанды, Конго, Югославии, оставляющие за собой горы трупов на обочинах. Церкви и школы, заваленные человечьими черепами и костьми. Сальгадо рассказывает немыслимые вещи. О том, как, например, 250 тысяч руандийских беглецов просто потерялись где-то в джунглях и нарисовались лишь полгода спустя в самом центре Конго, преодолев невообразимые расстояния по непроходимой местности. И только, казалось бы, обрели относительный покой, как явилась новая герилья и приказала им убираться восвояси. А у них не было больше сил бежать, и они стали сходить с ума. "Их всех убили", - просто констатирует Сальгадо. "Соль земли" получила приз каннской программы "Особый взгляд" и "Сезара" как лучший документальный фильм года. Как не завопить: это вовсе не Вендерс достоин наград, а Сальгадо, Сальгадо, Сальгадо! Да и то: попав во вселенную Вендерса, горький мудрец Сальгадо становится каким-то банальным. Не угадать, кто из них автор благоглупостей, из которых слова о людях как "соли земли" - не самая вопиющая. "В Бразилии жизнь и смерть очень близки"; "Зрелище страданий изменили его"; "Сальгадо действительно любит человеческие создания". Из таких же благоглупостей сложен и визуальный комментарий Вендерса. Облака, например, снятые через иллюминатор самолета: обалденно красиво, невменяемо философично и до остервенения пошло. И вдруг, когда внутренний зрительский голос уже не оставил от фильма камня на камне, "Соль земли" обретает подлинный смысл. И сила этого смысла такова, что все несомненные благоглупости обретают изначальный, еще не опошленный смысл. Дело в том, что, оказывается, Сальгадо уже давно не социальный фотохудожник-свидетель. Его траектория идеально описывается словами поэта Владимира Соколова: "Я устал от двадцатого века, От его окровавленных рек. И не надо мне прав человека, Я давно уже не человек. Я давно уже ангел, наверно". Сальгадо - давно уже ангел: Вендерс же так любит снимать кино про ангелов. Устав от окровавленных рек Конго, он вернулся на отцовскую ферму в штате Минас-Жерайс, пришедшую в запустение. Не в силах вернуть жизни тем, кто умирал на его глазах и глазах его фотокамеры, он совершил чудо возвращения жизни загубленным лесам. Созданный им "Институт Земли" высадил в Бразилии 2 млн деревьев, в лесах забили сотни источников, туда вернулись дикие звери. И снимает теперь Сальгадо только животных. Его, прикорнувшего на пляже пустынного острова, ласкают морские котики. Ему позволяют гладить себя киты. Он учит гориллу смотреться в зеркало и восхищается готическими, кольчужными лапами крокодилов. Если бы Сальгадо был вымышленным героем игрового фильма Вендерса, раздался бы дружный вопль о маразматической сентиментальности, в которую впал мастер. Дескать, так не бывает и быть не может. Однако же бывает: вот он, Сальгадо, трепетно рассказывает о том, с каким уважением относятся друг к другу моржи или пингвины. Хеппи-энд, однако. (Михаил Трофименков, «Коммерсантъ» Weekend)

«Соль земли» вроде бы довольно простая вещь: Вим Вендерс рассказывает о карьере всемирно известного фотографа Себастьяна Сальгадо, показывая лучшие его работы во весь экран. Однако писать об этом сложно. Хотя бы потому, что «Соль земли» - самый визуальный фильм года и даже с выключенным звуком производит колоссальное впечатление. Непонятно, что (и зачем) к этому добавить. Разве что шокирующее воспоминание от чувства неуместности и стыда, накрывшее, кажется, целый зал на показе самой последней игровой картины Вендерса, зачем-то снятой в 3D мелодрамы «Все будет хорошо», которую даже на Берлинале постеснялись включать в основной конкурс. Или издевательский смех и дружное «б-у-у-у» зала на ... каннском сеансе предыдущего фильма режиссера - «Съемки в Палермо». Как человек, снявший в 1970-х поэтичные и тревожные шедевры «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым» и «Алиса в городах», а в 1980-х - самые модные артхаусные хиты десятилетия, «Париж, Техас» и «Небо над Берлином», опустился до такого? А ведь он не успел отметить и 70-летия, для современного европейца детский возраст. А тут все становится на свои места: смотришь «Соль земли» и вспоминаешь другого Вендерса, который тоже родился не вчера, - документалиста. Тот - графоман Хайд, этот - добрый доктор Джекилл. Это он снял «Клуб «Буэна Виста» и «Пину», прекрасные в своем лаконизме и выразительности посвящения чужим гениям. Смог отказаться от своего Я, превратив камеру в инструмент, на котором кто-то другой сыграет собственную, невыразимо прекрасную музыку. Будто Вендерс, все сказав и ощутив внутреннюю пустоту, уступил освободившееся пространство тем, кем восхищается, и сделал это с удивительным достоинством. Особенно это бросается в глаза в случае Сальгадо: ведь Вендерс и сам последние лет тридцать - фотограф-профессионал. Но об этом - ни полслова, ни намека. Еще бы: надо обладать недюжинным самомнением, чтобы равнять себя с ним. Сальгадо - из тех редких фотографов, которые занимаются искусством даже тогда, когда снимают по заказу редакции; назвать его репортером не повернется язык. Собственно, это становится очевидным при взгляде на любую серию его снимков. Увы, монитор компьютера передает отнюдь не все нюансы, а деньги на покупку дорогущих фотоальбомов (и отыскать их у нас в стране трудно, особенно ранние) накопит не каждый. В частности, поэтому «Соль земли» обязательна к просмотру. На большом экране, в режиме слайд-фильма с закадровым комментарием автора, фотографии Сальгадо наконец обретают тот контекст, которого заслуживают; недаром критики так часто называли его тематические серии кинематографичными. При этом собственно монолог Сальгадо факультативен, он работает как вспомогательное сопровождение к тому сеансу гипноза, который представляет собой фильм. Ну да, именно: как подпись к фотографии. Страшные нефтяные пожары в Кувейте. Золотые рудники, где люди копошатся, как муравьи. Последние моржи на берегу Северного Ледовитого океана. Геноцид в Руанде. Жертвы гражданской войны в Югославии. Рабочие в СССР и Латинской Америке. Индейцы и ненцы, живущие в гармонии. Каждый из них, героев фотографий, - соль земли. Черно-белые снимки Сальгадо в чем-то похожи на композиционно сложные картины зрелого Возрождения - итальянского или фламандского. Не только каждая деталь, но ракурс, поворот, жест, взгляд кажутся значимыми и точно не случайными - хотя заявляемая автором репортажность вроде бы предполагает сиюминутность, умение поймать момент. При этом каждая из фотографий - диалог с вечностью и в конечном счете со смертью (природы, животного, человека, целого народа или страны). Снимок - остановленное время, но смерть в глазах Сальгадо как раз не остановка, а страшный и монументальный процесс, в который так или иначе вовлечены все. Процесс отвоевывания смертью пространства у хаотичной, суетливой, не способной к саморефлексии жизни - то, чем Сальгадо по-настоящему озабочен, и с чем, как ни дико звучит, вполне успешно сражается. Не только в таких монументальных проектах, как его позднейшая серия «Генезис», где заявлена непрерывность бытия от начала времен до наших дней (в девственных джунглях Амазонки или на Крайнем Севере Сальгадо находит и пейзажи, и племена, никак не изменившиеся за много тысячелетий, а на Галапагосских островах снимает черепаху, возможно, видевшую Дарвина), но и в другой, «непрофильной» деятельности - своими руками он создает природный заповедник, восстанавливая уничтоженные людьми леса. Да и просто в жизни, где соратниками Сальгадо становятся его близкие: в кадре - его отец Себастьян-старший, владелец семейной фермы, и жена Лелия -соавтор (а также продюсер фильма Вендерса), за кадром старший сын Жулиану (также сорежиссер и оператор). А вообще-то, по образованию герой картины - экономист, бывший сотрудник Всемирного банка. Первая командировка в Африку заставила его сменить профессию, навсегда сохранив трезвый взгляд не только художника, но журналиста и аналитика. В своей работе «Глядя на боль других» Сьюзен Зонтаг резко оценила деятельность Сальгадо, обвинив его в эстетизации чужих страданий. Пожалуй, фильм Вендерса - единственно возможное внятное возражение. Портреты героев Сальгадо настолько индивидуальны, что хочется задержать на них взгляд, увидеть и понять больше: то, что было бы невозможным в обычном кино, осуществляется благодаря стоп-кадру. Эти снимки - черно-белый и немой театр бесконечной эмпатии. Ни о какой эксплуатации героев, конечно, здесь не может быть и речи. Если кого-то Сальгадо и использует в своих целях, то только зрителя, вырывая его из уютного кокона двойного отстранения («я в зале и смотрю фильм про фотографа, который смотрит на чужие страдания»), буквально вынуждая к состраданию, восхищению, ужасу, восторгу и другим первобытно мощным переживаниям. К подобному искусству прямого действия современные критика и философия относятся с понятным подозрением, но природа дарования Сальгадо такова, что не терпит хладнокровия или нейтральности. Сегодня, когда репортаж все чаще превращается в орудие идеологической манипуляции - и Россия демонстрирует это ярче, чем многие страны мира, - урок Сальгадо кажется особенно внушительным. Его единственное послание - призыв к неравнодушию. Все прочее пусть останется пропагандистам, телевизионщикам и игровому кино. (Антон Долин, «Афиша Воздух»)

Документальный фильм Вима Вендерса об одиссее Себастьяна Сальгадо, одного из величайших репортажных фотографов планеты наконец-то вышел - одним вечерним сеансом в «Победе» - в новосибирский прокат. Лента «Соль Земли» получила спецприз Каннского фестиваля и номинацию на «Оскар», но проиграла идущему сейчас же у нас Citizenfour. Из тумана выступают рога огромного быка. Женщина в развевающихся одеждах с прижимающимися к ней детьми идет босиком через пустыню. Пылают нефтяные скважины. Змеями или аватарами скользят по верхушкам девственного леса обнаженные тела индейцев недавно открытого южноамериканского племени. Сходить на «Соль Земли» стоило бы только, чтобы увидеть немыслимой красоты и вулканической мощи фотографии на киноэкране, - ... а не вскользь на экране смартфона, - но этот фильм еще и нечто гораздо большее. Бразильский мальчик Себастьян (или Себастио - по-русски транскрибируют по-разному) Сальгадо уезжает из родной деревни учиться (и первое время голодает, не потому, что у него нет денег, а потому что он не умеет покупать еду). Становится экономистом, заводит семью. В 29 лет бросает карьеру и пускает все сбережения на фототехнику и новую жизнь. Экономическое образование, - по крайней мере, так говорит Вим Вендерс закадровым голосом, - пригодилось Сальгадо: «он понимал законы рынка, видел, что движет миром». Видя это, Сальгадо снимает голод, геноцид и миллионные толпы беженцев в Африке и войну в Югославии. Снимает, как народ хуто в Руанде истреблял народ тутси, а потом народ тутси загоняет народ хуто в лес. «То есть 250 тысяч человек может просто потеряться где-то в лесу, - объясняет появляющаяся на фоне экспрессивных черно-белых снимков огромная лысая говорящая голова Сальгадо, - а вышли только 40 тысяч, остальные сгинули». Снимает, как выглядит палаточный лагерь беженцев на миллион человек - и как обыденно в нем выглядит смерть. «Еду подвезти то ли не смогли, то ли забыли», - говорит Сальгадо и часто смаргивает. Помимо наград и славы получивший неизбежное обвинение в «эстетизации страданий», Сальгадо теряет веру в то, что у нас есть будущее, а в нас - хоть какой-то смысл. А потом снова находит. Никакого секрета в том, что и как он находит, нет, - но мне это все равно кажется спойлером: фильм выстроен как одиссея Сальгадо о возвращении к себе и своим и за ней нужно следовать, только в конце поняв, что на самом деле мы видели в начале фильма. Соль Земли - это, естественно, люди, хотя - в последние годы особенно - Сальгадо снимает «и других животных». Животных он явно считает вполне равными себе - и Вендерс подыгрывает ему в смешном эпизоде, где Сальгадо играет в гляделки с белым медведем на острове Врангеля. Люди - и другие животные - на его снимках необычайно значительны и исполнены достоинства. Фотограф неизменно сохраняет его за ними, - хотя обстоятельства героев часто чудовищны и невыносимы и Сальгадо декларирует как главный мотив привлечение внимания мира к этой чудовищности и невыносимости войны и нищеты. Фильм начинается с одной из самых известных работ Сальгадо, похожих на старинные гравюры, но сохраняющих и физическую осязаемую реальность изнурения, жары и пыли, - съемок 50 тысяч золотоискателей, копошащихся в ветхозаветно огромной яме бразильского рудника. «Если упадешь с самого верха - по пути собьешь еще кучу людей», - описывает опасности работы герой за кадром. Задремавшая на плече спутника девушка по соседству в кинозале в какой-то момент просыпается - и дальше смотрит весь фильм, подавшись вперед и прикрыв рот рукой. Съемочная группа путешествует с 70-летним Сальгадо и его взрослым сыном то на российский Север к ненецким чумам («это настоящие сибирские ковбои»), то в мир южноамериканских индейцев, у которых «у каждой женщины несколько мужей - муж-охотник, муж-землепашец, муж-рыбак, муж-на-все-руки-по-дому». Но большая, кажется, часть хронометража - черно-белое слайд-шоу. Несмотря на вроде бы скромность такого жанра, «Соль Земли» разрывает его хрупкие рамки, как и вообще коробочку документального кино, - и прорывается в лигу искусства эпического и монументального. Это связано и с масштабом личности Сальгадо, и с масштабом исторических процессов, в которые он входит и входит со своей камерой. Снявший историю Сальгадо режиссер Вим Вендерс - как раз в те 1970-е годы, когда Сальгадо пропадал в Африке, - был со своим «Ложным движением» и «Алисой в городах» одной из ключевых персон нового немецкого кино, потом снял «Париж, Техас» и «Небо над Берлином», а потом впал в странную творческую спячку, растеряв все живое в художественных фильмах, зато обретя настоящее величие и огонь в документальных. Как его предыдущий фильм «Пина» был не только восхищенным письмом на небо немецкой танцовщице и хореографу, но и рефлексией над новенькой трехмерностью в кино, так и «Соль Земли» - церемонная, тщательно выстроенная дуэль (или танго, танец страсти, как в российском прокате назвали ту же «Пину») двух искусств - фото и кино. Они демонстрируют друг другу свои главные оружия, они обнажают приемы, они познают друг друга. Вот, например, рассказывается, как сын Сальгадо в детстве, скучая по папе-путешественнику, считал его, скорее, супергероем, чем фотографом. «А теперь склейка», - насмешливо говорит - и появляется в кадре - взрослый Жулиан, соавтор фильма, собирающийся теперь уже сам отправиться с отцом в дальние страны. Кино Вендерса здесь также несовременно - поэтично, как в «Небе над Берлином», - но эта кинематографичность большую часть времени отступает, деликатно давая показать себя фотографии - и вот уже снимки Сальгадо показывают, насколько им не нужны подпорки в виде слов и прочих дополнительных эффектов. Вендерс - опять же ужасно несовременно, но эффектно - рассказывает историю Сальгадо как притчу. Притчу, которая по большому счету от ароматических пузырей соотечественника Сальгадо Паоло Коэльо отличается не формой (да сколько, в конце концов, этих форм есть-то?), но очевидным присутствием божественного гения. Очень по-притчевому, например, Сальгадо, насмотревшийся горя в Африке и на Балканах, последнюю соломинку получает, вернувшись на родину. На его фото из бедных бразильских регионов - служба проката гробов для бедных и лежащие в этих гробах младенцы с открытыми глазами: такой обычай хоронить некрещеных, которым закрыт путь в рай, чтобы они хотя бы не скитались, потеряв дорогу. Как не потерять дорогу, как не закрывать глаза, когда хочется просто расплакаться (а от «Соли Земли» хочется постоянно), - собственно, тут и рассказывается. «Идешь по белой тарелке размером со вселенную», - изумляются герои Заполярью. Гладишь кита - такого нежного, что от прикосновения где-то далеко дрожит его хвост. Мир ужасен, но и прекрасен - и очень, очень большой. Оценка: 5 из 5. (Елена Полякова, «НГС. Афиша»)

Один из самых известных представителей "немецкой новой волны", ярчайший европейский режиссер 70-х, Вим Вендерс своим творчеством не раз доказывал способность покорить непростой жанр документального кино. В 1999 году он выпустил знаменитый "Клуб Буена Виста" - документальный фильм о кубинских музыкантах, призванный поддержать распространение кубинской культуры за рубежом (на тот момент Фидель Кастро увидел возможность экономического возрождения Острова свободы за счет туризма, к которому нужно было привлечь внимание). Другой знаковой документальной работой Вендерса стала лента "Пина. Танец страсти" 2011 года о жизни знаменитой немецкой танцовщицы Пины Бауш - своего рода технический эксперимент для режиссера, впервые попробовавшего себя в 3D. Фильм "Соль ... земли", премьера которого состоялась в 2014 году на Каннском фестивале, заслуженно называют самым эффектным среди вышедших в прошлом году. Художественное кино любят за возможность сбежать от реальности в придуманный мир. Документальное кино любят за то, что оно позволяет лучше узнать реальность. Документальный фильм "Соль земли" способен сдвинуть зрительские рамки восприятия окружающего мира. Посмотреть его следовало бы каждому - это прививка современному человеку от слепоты сердца. Мы, жители благоустроенного и отлаженного мира, в большинстве своем уверены, что наша планета - это цивилизованное место, где семь миллиардов человек живут примерно в таких же условиях, как мы сами: у всех есть крыша над головой, всем доступны все умножающиеся блага цивилизации. Разве не так мы представляем себе жизнь на планете Земля? Конечно, если задуматься, мы вспоминаем картинки из научно-популярных журналов вроде National Geographic, на которых улыбчивые туземцы в красивых разноцветных нарядах радостно поднимают большой палец руки вверх. Юный Себастьян Сальгадо, бросивший карьеру экономиста ради фотографии, начинал с чего-то подобного: его первый большой фотопроект - "Другие Америки" (Otras Americas) стал результатом семилетней экспедиции в страны Латинской Америки. Черно-белые фотографии Сальгадо занимают больше половины хронометража "Соли земли". И поскольку все это время за кадром звучит голос самого фотографа, рассказывающий трогательные человеческие истории, которые стоят за каждым снимком, фотографии воспринимаются куда более живыми и осмысленными, чем вылизанные фоторепортажи страниц глянцевых журналов. Отнюдь не случайно киноповествование открывается масштабными полотнами, в которых весьма непросто с самого первого момента признать фотографии - настолько запечатленное на них схоже с архетипическими сюжетами, моментально вызываемыми разумом к реальности - Великий Потоп, вавилонское столпотворение, коллективное поклонение золотому тельцу, термитник. Такое единение людей для достижения общей цели больше повествует о духовном состоянии общества, чем о его физическом бытии. Какую цель они преследуют - спасение, восхождение на небеса подручными земными способами, реанимацию первобытных культов, строительство нового города? Нет. Люди всех профессий, разного достатка и происхождения стекаются в эту воронку со всех концов земли в стремлении добыть ею порожденное и ей же принадлежащее - золото. Стремление к материальному обогащению в странах Запада давно приобрело обезличенные и весьма гигиеничные формы. Материальное преуспеяние, благодаря умелому жонглированию богословскими понятиями, в рядах стран приобрело оттенок благочестия, в то время как суть явления ничуть не изменилась - она перед нами, в грязи, во всеобщей подозрительности, одержимости во взгляде, конвульсивных угловатых движениях, выражающих рефлекторное желание скрыть что-то от других, даже если прятать нечего. Себастьян Сальгадо, будто сошедший с фламандских полотен, знакомит нас не только с миром Босха, но и с такой повседневностью, что представляется нам хроникой других измерений, настолько плохо мы знаем то, в окружении чего живем. Иногда это сказка - как в случае с затерянными в буйстве джунглей деревнями, намного чаще - это ад на земле. При созерцании отдельных слепков произошедшего в Руанде, Кувейте, Югославии - да и много где еще, стынет кровь. Себастьян Сальгадо ездил по собственной воле в те места, откуда каждый, невольно там оказавшийся, бежал из последних сил. Столь о многом говорят его глаза, устремленные куда-то в неведомое, его голос, переходящий в стон. Некоторые кинокритики назвали фильм дуэлью двух выдающихся художников, но это не имеет никакого отношения к картине. Наоборот, один творец сумел дополнить второго, чтобы создать истинный шедевр. История Себастьяна Сальгадо, его семьи и дела его жизни настолько сложна и многопланова, что задача перед режиссером стояла непростая. Помог Вендерсу сын фотографа - Жулиано Рибейро Сальгадо, в детстве принимавший постоянно отсутствующего папу за супергероя. Выросший Жулиано смог присоединиться к отцу в его экспедициях в разные точки планеты и воспринял работу над документальным фильмом как возможность лучше узнать отца и понять, что представляет собой мир приключений, в котором его отец пропадал годами. В образе бразильского фотографа многие увидят вечного странника, европейца-энтомолога, с любопытством изучающего под лупой забавный мир homo sapiens по другую сторону капитализма, да и мало еще кого. Но вне зависимости от оценки, мало кто сможет отказать ему в масштабе личности и содеянного на благо живущих на земле и грядущих в мир сей. К концу киноповествования Себастьян Сальгадо, пожилой человек с густыми седыми бровями, становится нашим близким другом - другом, которым мы можем бесконечно гордиться. Этого человека, увидевшего ровно столько же мирской красоты, сколько ужаса и боли, определенно можно назвать счастливым. Вместе с его Лелией, возлюбленной женой, матерью его детей и верной соратницей во всех проектах, они смогли не только составить масштабное фотонаследие о жизни человечества в ХХ веке, но и завершить другое важное семейное дело: восстановить целый тропический лес на родовой оскудевшей земле Себастьяна - лес его детства, уничтоженный засухой и эрозией. Отчаявшись изменить что-либо в мире людей, он сосредоточил свои усилия на заботе о том, без чего человек априори не может существовать. Прогуливаясь в тени молодых деревьев, Сальгадо рассуждает о правильном завершении жизненного цикла - жизнь его родителей прошла на этой земле и большая часть его жизни, здесь они с супругой встретили достойную старость, и после них останется этот природный заповедник, для их потомков и для всех неравнодушных. И мы не можем не задуматься о том, как мы живем, какой вклад в историю мы можем сделать и что мы оставим после себя. Жизненный путь Себастьян Сальгадо учит нас тому, что дела должны быть больше человека, его имени и тщеславия. А значит, еще не все потеряно, и в нашем пластмассовом мире есть о ком снимать кино, которое способно воспитать в человеке Человека. (Юлия Авакова, «Российская газета»)

Когда один документалист начинает снимать другого, это грозит кончиться дуэлью. Ну, или если хотите - поединком, в котором каждый отстаивает свое видение, используя привычное оружие. Когда немецкий режиссер Вим Вендерс начинал снимать бразильского фотографа Себастьяна Сальгадо, он, конечно, понимал, что соперник у него равновеликий. "Он отлично "отстреливается", - замечает Вендерс о визави, направившем объектив своего Canon'а на оператора с камерой. Кто бы сомневался! Этот высокий старикан, который, похоже, не расстается с камерой последние лет 40, забиравшийся в самые глухие уголки пяти континентов, - не только последний из племени первопроходцев и наследников Колумба, но одна из первых величин в фотографии ХХ ... века. И пока Вендерс присматривался к Сальгадо, Сальгадо присматривался к нему. И вместо долгих разговоров пригласил немца с собой... на остров Врангеля, где они с сыном Жулианом (он, кстати, один из соавторов фильма) собирались снимать последнее естественное лежбище моржей. И вот президент Европейской киноакадемии, прославленный обладатель наград Канна за фильм "Париж, Техас" и "Небо над Берлином", снявший фантастической красоты фильм о хореографе Пине Бауш, 70-летний интеллектуал, сидит в промерзшей деревянной избушке за Полярным кругом и ждет, пока чертову белому медведю надоест караулить трех сумасшедших мужиков с фотоаппаратами и камерами, покусившихся на его территорию - на скалистый "пляж" моржей. Надо сказать, что Вендерс нашел чем ответить и Сальгадо, и медведю. В его интерпретации они друг друга стоят - медведь и фотограф. Оба упрямы. Оба терпеливы и оба выносливы. Оба знают, чего хотят. Он мастерски рифмует кадры. Мишка, вернувшийся, наконец, на берег океана, перекатывается, подбираясь к моржам. А фотографы по-пластунски ползут, а местами и перекатываются, чтобы незамеченными подобраться к берегу и снять этот неземной безлюдный пейзаж, моржей на прибрежной полоске. Ну, а Вендерса с камерой, который ползет, очевидно, за ними, мы, конечно, не увидим. Зато поймем, что он не собирается отказываться ни от возможности работы с Сальгадо, ни от юмора, ни от собственного киноязыка. Фильм "Соль земли" в прошлом году, показанный в программе "Особый взгляд" Каннского фестиваля, номинировавшийся на "Оскар" в 2015 и получивший европейскую премию "Сезар" этого года, из тех картин, жанр которых не укладывается ни в прокрустово ложе байопика, ни в расплывчатое определение документального кино. Но и ведь и фотографии Себастьяна Сальгадо не вписываются в рамки социального репортажа, этнографических штудий или живописных пейзажей для прекрасного журнала National Geographic. И дело не в том, что его фотографии "прекрасны", хотя Сьюзан Зонтаг, американская исследовательница, теоретик и критик фотографии, бросила Сальгадо увесистое обвинение в "эстетизации страданий". Не то, чтобы он их приукрашает, а, мол, превращает в роскошный объект потребления. Жестокое вообще-то обвинение. Но к Себастьяну Сальгадо оно не приклеивается. Это трудно объяснить - почему. Как ни странно, пожалуй, лучше всего это удалось сделать индейцу из племени сарагуро, с которым Сальгадо подружился, когда снимал в Эквадоре, Перу, Боливии цикл "Другие Америки". Этот крестьянин по имени Гваделупе, наблюдая за работой фотографа в Андах, вспомнил древнюю легенду о богах, которые должны вернуться. И полушутя, заметил, что его друг снимает, чтобы боги могли увидеть, как тут живут люди без них. Наивно звучит, но точно, поскольку это смешное, простодушное определение, подразумевает не только то, как люди живут, но и как боги смотрят. Тютчев когда-то писал о "божественной стыдливости страданья", которое соединяет разумное существо и "неразумную" природу. Можно называть этот взгляд натурфилософским, можно искать какое-то другое слово. Но для этого взгляда природные существа и человек - равно страдающие, смертные создания. Пусть иногда не очень подозревающие о родстве и выясняющие, кто круче, но в общем из одного космического теста вылепленные. Именно этот взгляд отличает фотографии бразильского фотографа. Не зря его недавняя серия называется "Происхождение" и начал он ее снимать на Галапагосских островах, где черепахи-долгожительницы, возможно, еще помнят Дарвина... Для такого "натурфилософского" взгляда не характерна ни агрессивность, ни назидательность, ни потребление "красот". В основе его совсем другое - сопереживание единства с миром. Среди многих рассказов Сальгадо, которые он дарит фильму Вендерса, есть поразительная история про кита, с которым он встретился в океане. Кит был огромный, больше 35 метров. Лодка же, на которой плыл фотограф, была по сравнению с ним весьма скромная - семь метров в длину. Одним движением хвоста кит мог запросто перевернуть эту посудину. Он подплыл совсем близко, и Сальгадо... погладил его, ощутив трепет тела рыбы. Он сфотографировал кита, а тот на прощанье очень аккуратно похлопал плавником хвоста по воде - так что лодка едва качнулась. Тут надо сказать, что сопереживание единства с миром для Сальгадо отнюдь не ограничивается фотографией. Один из самых фантастических проектов этого бразильца и его жены Лелиа связаны с отцовской фермой Себастьяна Сальгадо, которая когда-то, во времена его детства, стояла среди лесов, ручьев и пастбищ. Огромная ферма на 600 га. А потом, когда лес вырубили, она оказалась практически в пустыне, среди холмов, израненных эрозией почвы, на склонах этих холмов ничего не росло. Жена Себастьяна, Лелиа, предложила... посадить лес. Ферму превратили в Институт Земли, заповедник, в котором за десять лет поднялся лес, в который вернулись дикие звери, даже ягуары появились. "Соль Земли", как можно догадаться, фильм не только об отношениях фотографа с объектом съемки. Это фильм об отношениях человека с другими людьми и с живым миром планеты. Фильм о том, что такое человек. Заслуга Вендерса не только в том, что он, вслед за своим визави, сумел с юмором, теплотой и надеждой взглянуть в глаза беспощадного века. Вендерс не стал пытаться ретушировать драму фотографа. Проект "Института Земли", и серия фотографий "Происхождение" появились в момент жесточайшего отчаяния. В момент, когда Сальгадо, снимавший много лет подряд голод в Африке, беженцев в джунглях, войну в центре Европы, в отчаянии признал, что фотография не может изменить мир. Она, как искусство, не может сделать людей ни благороднее, ни добрее. Проект "Институт Земли" и серия "Происхождение" пришли как спасение. Как попытка найти опору в жизни. Если хочешь менять мир, начни с собственного дома и любовного возделывания своей земли. Похоже, для Вендерса с его вечным вопрошанием о смысле искусства, "случай Сальгадо" оказался тоже своего рода точкой опоры. "Поединок" фотографа и кинорежиссера обернулся встречей философов-единомышленников. "Дуэль" авторов - пленительной встречей с мирозданием, которая разворачивается на манер "Божественной комедии". Только вместо Вергилия - бразильский фотограф, прошедший с фотоаппаратом по путям земной жизни. (Жанна Васильева, «Российская газета»)

В двух новых проектах «Храмы культуры» и «Соль земли» (оба только что показаны в программе ММКФ) Вим Вендерс наделяет голосом то, что по природе своей молчаливо - архитектуру и фотографию. И, обретя голос, здания и снимки говорят о том, как это прекрасно - служить человеку, и как это невыносимо - быть человеком. Фотография для Вендерса всегда была второй жизнью, которую он то проживал отдельно (самодостаточные выставки сделанных им фотоснимков), то интегрировал в свою первую и главную жизнь - кинематограф. В раннем фильме «Алиса в городах» или в последнем игровом - «Съемки в Палермо» - он пытался понять, что делает с ... реальностью фотография, как она схватывает время и чему в ней можно верить, объективна ли она? «Соль земли» кажется логическим продолжением киноисследования о статичном изображении, но на этот раз Вендерс использует документальный метод, фокусируясь на взгляде самого снимающего. На пределе, который этот взгляд способен выдержать. Соединив свой многолетний интерес к фотоискусству и умение, уйдя на задний план, восхититься другим художником (которое Вендерс продемонстрировал еще в «Пине»), режиссер рассказал о творческом пути одного из важнейших фотографов XX столетия, Себастьяне Сальгадо, и о драматическом переломе в его сознании и судьбе. Отправившись в экспедицию вместе с Сальгадо и его сыном (сорежиссер «Соли земли» - Жулиано Рибейрой Сальгадо), Вендерс запечатлел бразильского фотографа за работой над циклом «Генезис». Эти съемки - одни из немногих движущихся изображений в фильме. Большую часть экранного времени занимают фотографии, которые Себастьян делал на протяжении нескольких десятков лет, - статичные черно-белые кадры, из которых складывается портрет XX столетия; портрет этот, как и само столетие, ужасает. Отказавшись в свое время от перспективной карьеры экономиста, Сальгадо вооружился фотоаппаратом жены и ринулся в места бедствий, лишений, голода. Всматриваясь через объектив в смерть, страдание покинутого человека, фотограф адресовал свое личное «Я обвиняю» политическим системам, человеческой халатности и равнодушию. Экономическое образование и чутье художника помогало Сальгадо совмещать умение наблюдать с желанием действовать, эстетику с этикой. Его снимки, сделанные в Африке, Югославии, Бразилии, становились сенсацией, через них о жертвах гонений, о бедах и жутких условиях существования местного населения узнавали миллионы. И все же, несмотря на эмпатию и вовлеченность в будничные мучения своих героев, Сальгадо всегда оставался наблюдателем на расстоянии. Однажды в Африке абориген принял его за ангела: по местному преданию, посланники Христа иногда спускаются на землю, чтобы проверить, кто из людей достоин попасть в рай. Как бы близко он ни подступал к этим людям, как бы ни пытался на какое-то время стереть границу между ними и собой, он всегда был посланником из другого мира, который в любой момент мог вернуться в привычную среду; а его герои оставались там, где им суждено было быть, - в болезнях, нищете, гонениях. Сальгадо был бессилен искоренить несправедливость. Комментируя фотографии то за кадром, то глядя в объектив камеры, Сальгадо говорит о крахе веры в свою гуманистическую миссию. Осознание собственной беспомощности, безграничности несчастий жертв и жестокости палачей завело его в профессиональный и экзистенциальный тупик. В глубочайшем приступе человеконенавистничества Сальгадо приходит к простой мысли: мы все - звери, никто из нас не достоин того, чтобы жить. В начале фильма Вендерс произносит: «Соль земли - это люди». Но соль оказывается слишком соленой. Чужие страдания - слишком невыносимыми. Помочь всем невозможно. Вокруг - груды трупов, огромные головы, тощие тела, в которых непонятным образом продолжает теплиться какая-то жизнь. И как на это смотреть? Фильм невольно отсылает к эссе Сьюзен Зонтаг «Смотрим на чужие страдания. Мы задаем вопросы себе как наблюдающим и Себастьяну как запечатлевающему эти страдания: в привилегированном положении зрителя, воображая свою близость и сочувствие к боли другого, до какого предела может человек смотреть? Какой смысл в этом созерцании? Есть ли разница в том, как именно ты реагируешь, сидя в комфортном кресле зрительного зала, - закрываешь ли глаза при виде трупов детей, снятых крупным планом, или же выдерживаешь это столкновение с далекой от тебя реальностью. Каково значение морального негодования при виде запечатленных на пленке ужасов? Если делать эти ужасы зримыми, разве может это что-то на самом деле изменить?.. Съемки геноцида в Руанде, унесшего жизни около миллиона тутси, стали для Сальгадо его последним громким социальным высказыванием. А дальше - тишина. И обретение возможности нового, другого языка. Глаза фотографа, столкнувшегося с таким масштабом человеческого мучения и унижения, в конце концов отказываются видеть. И в этой потере равновесия, в поисках нового объекта, новой точки опоры для уставшего взгляда Себастьян находит единственное утешение - мир как первооснову, природу, не тронутую цивилизацией. Пустынные равнины, высокие горы, молчаливое небо, стада животных - в цикле «Генезис» именно они приходят на смену людям. Отказавшись от острых тем, Себастьян запечатлевает величественное и прекрасное равнодушие природы, в которой человек - лишь ее часть, ровно такая, как любое другое животное. Фраза «Мы - звери» приобретает в этом контексте совсем другое значение: она делает человека лишь элементом единой экосистемы. В финале Вендерс показывает так называемый «Институт земли», который Сальгадо создал вместе со своей женой: собственными силами они восстановили уничтоженный атлантический лес, наполнили жизнью высохшую землю, вернули покинувших заброшенную местность животных, доказали обратимость разрушительных процессов. Компилируя черно-белые фотоснимки, изображения ужасного и прекрасного, боли и смирения, Вендерс следует за эволюцией взглядов Сальгадо, демонстрируя частный путь художника к дегуманизации собственного искусства: природа нуждается в участии больше, чем человек. Ее еще можно спасти, ей можно помочь. Человеку - нет. Как ни странно, альманах «Храмы культуры», отчасти служит противовесом этой жуткой мысли. Это тоже инициированный Вендерсом проект, выросший из его 3D-видеоинсталляции для Архитектурного Биеннале в Венеции. Вместе с Вендерсом еще пять режиссеров (Михаэль Главоггер, Майкл Мэдсен, Роберт Рэдфорд, Маргарет Улин, Карим Айнуз), используя технологию 3D не в развлекательных целях, а для выражения сути пространства, попытались раскрыть душу зданий и предоставить им право говорить. Шесть архитектурных творений, шесть монологов (среди которых более и менее удачные) неожиданным образом превращаются в гимн человеку. Главные герои фильма - Оперный театр в Осло, здание Берлинской филармонии, Центр Помпиду в Париже, Российская национальная библиотека в Санкт-Петербурге, Институт биологических исследований имени Солка в Сан-Диего, норвежская тюрьма в Хальдене - это пространства для искусства, литературы, науки и наказания. Но в первую очередь - это пространства для людей. Пространства, которые боятся быть оставленными, которые каждое утро ждут своих посетителей, это стены, которые могут дышать, только ощущая рядом человеческое тепло, это фасады, которые нуждаются в обращенном на них взгляде. Архитектура в основе своей - это искусство созидания, задуманное и воплощенное человеком для человека. И даже норвежская тюрьма, одна из самых гуманных тюрем мира, обретя дар речи, говорит о том, что человек продолжает оставаться человеком несмотря ни на что. Блуждая взглядом по всем этим «храмам», думаешь, что культура - наверное, главное, что все же отличает человека от животного. (Анна Меликова, «Сеанс»)

Новая документальная лента «Соль Земли» великого Вима Вендерса - без преувеличения, главное мое потрясение ММКФ-2014 и лишнее подтверждение выстраданной аксиомы о том, что никогда не надо читать аннотаций к фильмам. Непосвященный зритель, изучивший фестивальный каталог, гласящий, что фильм посвящен биографии «фотографа, снимающего дикую природу», скорее всего, смотреть не пойдет и будет лишен сильнейшего впечатления и личного катарсиса огромной силы, либо заглянет скорее из уважения к фамилии режиссера - и в этом случае просидит два часа с открытым ртом... С точки зрения жанра - классическая "творческая биография", никаких художественных экспериментальных изысков. О жизни и творчестве знаменитого бразильского фотографа Себастьяна Сальгадо (а ... если быть фонетически точным, Себаштьяну Сальгаду) рассказывают 1) закадровый комментатор, 2) сам Сальгаду, проживающий в кадре значительную часть своей многотрудной и многоцветной жизни, и 3) его сын, Жулиану Сальгаду, выступивший сорежиссером картины. Нарратив сопровождается демонстрацией фоторабот художника - вот и вся композиция, ничего оригинального. Вся сила воздействия на зрителя - в масштабе личности фотодокументалиста Сальгаду, в его гражданской позиции и, разумеется, в экспрессии шедевральных фоторабот, вошедших в мировую фотоклассику и перешагнувших рамки обычного фотоискусства. В России Сальгаду практически неизвестен, - лишнее подтверждение тому, что "открытое общество" это иллюзия, а набор "фильтров", находящихся в распоряжении любого открытого общества, куда богаче и изощреннее, чем у общества замкнутого, - а в мире изобразительного искусства и документалистики является одним из самых обсуждаемых и спорных персонажей. Многие деятели искусства, вроде той же Сьюзен Зонтаг, считали Сальгаду художественным спекулянтом, эстетизирующим страдание и нищету, однако лишь беглое знакомство с биографией и наследием фотографа разбивает эти смехотворные обвинения. Молодой и успешный бразильский экономист, впервые попав по делам в Африку, настолько потрясен увиденным, что круто меняет профессию и посвящает репортажной и документальной социальной фотографии всю свою дальнейшую жизнь. Именно с помощью таких, как Сальгаду, наш земной Элизиум, то есть, "золотой миллиард" узнает, что он на планете, мягко говоря, не один. Много ли вам известно о том, сколько людей умерло от голода в эфиопском Сахеле?... Можете ли представить хотя бы порядок цифр - десятки тысяч, сотни тысяч, миллионы?... Именно фотоальбом "Сахель: человек в беде" сделал Сальгаду известным на весь мир. Африканский голод в 1980-е гг., был, прямо скажем, не самой популярной темой мирового фотоискусства, и если вы увидите фотографии тех лет с детьми - живыми скелетами, обтянутыми кожей и огромными глазами, с высокой долей вероятности это будут именно фотоработы Сальгаду. Глядя на эти фотографии, многим, конечно, вспомнится судьба Кевина Картера с его Пулитцеровской премией, полученной за фото умирающего от голода суданского ребенка и высиживающего свою добычу стервятника, и последовавшим вскоре после нее суицидом, свидетельствующим о том, что не каждый может оставаться бесстрастным художником, фиксирующим реальность. Самого Сальгаду и его жену, верную спутницу и соратницу Лелию, такая перспектива точно не прельщала - в Африке они начинают кормить голодных, собирать деньги и вещи для африканских семей, устраивать благотворительные фотовыставки для того, чтобы вырученные деньги раздать бедноте. Но основная миссия социального фотографа, по мнению Сальгаду, состояла в том, чтобы достучаться до мирового сообщества, донести до него боль и страдание миллионов, оказавшихся в зоне бедствия. Так получилось, что Сальгаду оказался, конечно, не единственным, но одним из немногих, документировавших страшные события в Руанде первой половины 90-х годов, - в охваченную гражданской войной и геноцидом и обильно политую кровью Руанду ехать было мало охотников, - что кинодокументалистов, что фотографов. Наиболее распространенные фотографии из Руанды того периода - ряды пробитых и размозженных черепов, обнаруженных очевидцами уже постфактум, после основных событий. Оказавшийся в Руанде в самый разгар кровопролития Сальгаду снимает не только убийства и насилие, но и последовавшую за ними гуманитарную катастрофу: если о руандийской резне 1994 года мы знаем немало, то о бегстве после нее миллионов руандийцев в соседние страны, - сначала, в первую волну, хуту, потом, во вторую, - тутси, мы не знаем практически ничего. Сам Сальгаду считает, что число беженцев в Конго намного превышало количество убитых и исчислялось миллионами, из которых выжило несколько десятков тысяч. Сотни тысяч погибли сразу же, при переходе через леса, сотни тысяч умерли от голода и лишений уже в Конго, добравшись до лагерей беженцев, а сотни тысяч, не справившись с трудностями перехода, ломанулись обратно в Руанду и не дошли, сраженные голодом и тропическими эпидемиями. Представьте себе: миллионы людей заходят в тропический лес, а выходит из него в лучшем случае один человек из ста. Сальгаду оказался чуть ли не единственным репортером, прошедшим с руандийскими беженцами значительную часть пути, сам чуть не погиб, подхватив малярию, Человеческое горе, показанное крупным планом, на большом экране, потрясает и приковывает зрителя к изображению настолько сильно, что зритель полностью превращается в "человека созерцающего" и на какое-то время перестает быть "человеком слушающим", а зря - закадровый рассказ отца и сына Сальгаду об увиденном впечатляет никак не меньше, чем фотосвидетельства. Многие отнюдь не сентиментальные зрители пресс-показов ММКФ выходили из кинозала с мокрыми глазами, а любители абстрактно порассуждать "о страданиях детишек в Африке", надеюсь, выходили с пониманием того, что отстраненное сострадание не утончает души, как понял это в своем время художник Сальгаду. Не одна Африка в исполнении Сальгаду предстает перед нами зоной сплошного человеческого бедствия. Апокалиптические фотографии горящих нефтяных скважин, подожженных в Кувейте иракскими военными, напоминают фантастические фильмы о конце света или нашествии внеземных цивилизаций. Фотографии Латинской Америки, поэтические и депрессивные одновременно, никак не вписываются в обычный ряд умильных этнографических фотопасторалей о сохранении традиционного уклада жизни, - за каждой из этих фотографий человеческая трагедия, за каждой - сломанная человеческая судьба. Фильм Вендерса начинается, пожалуй, с самого удивительного, беспрецедентного фотоальбома Сальгаду, изображающего бразильские золотые рудники. Панорамные фотографии, изображающие адский труд 50 тысяч (!!!!) человек одновременно, не имеют аналогов в мировой фотографии. Как это снималось, наверно, знает лишь один автор, но лично мне представить технику этих съемок крайне трудно. Огромный многокилометровый муравейник с копошащимися в нем людьми-муравьями, ворочающими тяжелые породы, напоминает одновременно город орков или мрачный Мордор из кинофэнтези и киношный Саракш. По масштабам общественных работ бразильский рудник наших дней можно сравнить, пожалуй, разве что со строительством египетских пирамид, но если пирамиды - памятник рабскому труду, то рудник в родной Сальгаду Бразилии - памятник человеческой алчности. Суетящиеся в нем человечки - не рабы, они не пригнаны сюда насильно, они съехались в ад сами, в погоне за наживой, обрекли себя на бессмысленный и беспощадный нечеловеческий труд в надежде среди сотен тысяч тонн каменной породы, грязи и пыли отыскать золото. Первая мысль, возникающая при взгляде на этот подземный город в Преисподней - о том, что золото, буде оно найдено, не достанется никому, ибо все 50 тысяч соискателей просто перебьют друг друга, похоронив себя в аду вместе с этими золотыми крупицами. Документальная кинохроника, изображающего молодого Сальгаду 70-х с густой шевелюрой хиппи чередуется с сегодняшними кинокадрами, где лысый как коленка, но совершенно не постаревший, точно с такими же горящими глазами фотограф рассказывает о себе и своей семье. На седьмом десятке лет Сальгаду, с одной стороны, устав от нагромождений мировой несправедливости и концентрации человеческого горя, а с другой, не представляющий себе праздной жизни на пенсии, придумывает себе новое социально значимое занятие - вернувшись в родные места в бразильской провинции и не найдя привычных густых и влажных лесов, услаждавших его взор в детские годы, начинает бороться с последствиями антропогенной экологической катастрофы, организуя вместе с женой и сыном "Институт Земли" - работает над восстановлением исходного лесного ландшафта. Поначалу задача кажется неподъемной, поскольку Сальгаду приезжает в сухое место с выжженной человеком землей неестественного красно-терракотового цвета, на которой, как поначалу кажется, уже ничего не будет расти. Однако энергия, упорство и желание сделать мир лучше, как известно, могут творить чудеса. Превратив собственную семейную ферму в прообраз национального парка, семья Сальгаду изучает технологии восстановления тропической растительности, высаживает более двух миллионов (!!!) деревьев, возрождает привычный ландшафт и прежнюю био- и экосферу. Именно этот, последний проект Сальгаду, и имели в виду составители фестивальной киноаннотации, говоря о герое ленты Вендерса как о "певце дикой природы":). На самом деле вся жизнь Сальгаду - убедительное доказательство того, что главный враг природы и одновременно единственный ее спаситель - человек, от которого одновременно и все зло, и все добро на Земле. Гуманизм, органически присущий герою, позволяет одновременно воспевать человеческую природу и деяния рук человеческих и ненавидеть творимое руками человека зло. Смотреть всем и каждому. В прокат может, и выйдет, а может, и нет, но отлавливать фильм обязательно. (Дарья Митина, «Эхо Москвы»)

Открытие нового мира неизменно связано с впечатлением, импрессией. Для того чтобы поверить, нужно увидеть. А иногда наоборот. Себастьян Сальгадо всем своим творчеством превращает озвученный тезис в аксиому, которая незыблема в своем утверждении, как любое из его фото. Оно всегда шире, чем рамка кадра, ограничивающая лишь фактуру увиденного, но не его эстетическое пространство. Как и фотогения, ставшая путеводной звездой киномысли начала XX века, фотография Сальгадо является феноменальной концепцией препарирования реальности, в которой изображение не нуждается в косвенной смысловой поддержке, а само источает правду вне всяких доказательств. Запечатленная реальность парадоксально отдана на суд человечества, которое вряд ли может быть легитимным судьей, ведь ... на поверхности снимков Сальгадо лежат все людские грехи. Изображение оказывается замкнуто в тисках зрительской дилеммы: осудить хроникальную достоверность запечатленного акта насилия, искусственно приобретшего эстетический модус, или принять констатацию представленной реальности, ведь аргумент репортажного фото всегда сильнее любой интерпретации. Похожая антиномия была выдвинута Сьюзен Сонтаг в книге «Смотрим на чужие страдания», в которой один из ведущих теоретиков фотоискусства утверждала, что Сальгадо намеренно эстетизирует насилие в любых возможных формах: «Сделанные в тридцати девяти странах, эти фотографии, за которыми уйма разных причин и видов несчастья, объединены у Сальгадо под одним заголовком. Такой ­охват при неясности адресов, глобализация картин страдания может побудить людей «озаботиться сильнее». С другой стороны - поселить чувство, что страдания и несчастья слишком огромны, неотвратимы, всеохватны и локальные политические действия не могут их существенно сократить. Когда тема преподносится в таком масштабе, сострадание может притупиться, стать абстрактным»[1]. Сонтаг настоятельно советует зрителю / читателю быть крайне осторожными в потреблении виктимности в ее преувеличенных формах, поскольку Сальгадо работает с материалом гуманитарной катастрофы в больших объемах, превращая фотосерию в ассамбляж. Но когда отражение изнанки мировых катастроф оказывается в руках кинорежиссера, две линии авторства (кино - фото), связанные аудиовизуальным контекстом, рождают новое измерение эстетического восприятия. Вим Вендерс давно изменил курс своего визионерского пути в кинорежиссуре с пристального изучения человека, распятого на перекрестке экзистенциального выбора («Алиса в городах», «Париж, Техас», «Небо над Берлином»), на анализ слагаемых самих способов восприятия реальности («Лиссабонская история», «Съемки в Палермо», «Пина: Танец страсти в 3D»). Способ видения определяет принципиальную позицию и подход автора-наблюдателя к сущностным категориям бытия, действуя с точки зрения морально-этической, эстетической или религиозной (почти по Кьеркегору). Вендерс всегда присовокупляет к философской ноте ее фотографическое отражение в состояниях мира в любой точке Земли. Выражает ли он проекцию внутренних переживаний и изменений в человеческом поведении, его взаимоотношений с обществом или использует технический потенциал последних разработок кинотехники для расширения диапазона собственного киноязыка. Его режиссерская эволюция наглядно демонстрирует пропорциональный ей рост выразительных средств аудиовизуальных искусств. Вендерс не одинок в подобном спектре авторских ипостасей, подразумевающих наличие аналитической и технологической функций кинорежиссера-исследователя. Питер Гринуэй, известный своим провокационным подходом к экранизациям классики мировой литературы, с течением времени также все больше погружался в визионерскую сторону киноязыка, предпочитая рассказыванию историй, драматургии и повествованию в целом структурно-монтажную организацию реальности. В итоге Гринуэй почти полностью оккупировал территорию европейского видеоарта, превратив этот вид экранных искусств в своеобразную кафедру, в театр одного актера, в котором он мастерски разыгрывает один и тот же моноспектакль. Более того, английский трибун постмодерна настолько интегрировался в процесс собственных виртуальных медитаций, что стал их неотъемлемой частью, еще одним элементом зрелища. Комбинируя в своих динамических коллажах все возможные формы экранной выразительности, Гринуэй постепенно собрал целую антологию методов исследования визуальности, вобрав в нее как полнометражные игровые фильмы, так и вариации самих способов репрезентации различных реальностей. Можно продолжить список режиссеров, избравших нетипичный ракурс своей дальнейшей карьеры и эстетического позиционирования, добавив к нему и Жан-Люка Годара, для которого XXI век открылся совершенно новой страницей его фильмографии. Но в данном случае диапазон художественной тенденции возвращает нас к былым экспериментам великого французского провокатора, сводящимся к комбинированию качества и интертекстуальности изображения. Зрителю фильм открывается как канонада авторских манифестов, обращенных к проблематике социальных и классовых конфликтов в исторической перспективе. Исчерпывающим примером этому могут послужить два последних опуса Годара, представленных на 32-м и 36-м ММКФ: «Фильм социализм» и «Прощай, речь ЗD». В каждом из этих высказываний была предпринята попытка введения иного типа речи, визуальных материй, способных отразить логику авторской мысли и одновременно шокировать зрителя своей выспренностью. Такова нынешняя позиция восьмидесятитрехлетнего классика. Его поразительные эксперименты с формой часто воспринимаются в штыки профессиональной средой, несмотря на общепризнанный масштаб автора. Виму Вендерсу, который, казалось, избороздил все моря и океаны кинематографических дискурсов, мало границ одного лишь Седьмого искусства. Он расширяется во всех координатах киноязыка, не разрушая его границ, заставляет оба вида кино- и фотовизуальности работать друг на друга как части давно отлаженного механизма. «Соль земли» уверенно подтверждает этот тезис. Особую роль сопричастности к описанным Вендерсом и Сальгадо событиям вырабатывает коллективный труд двух авторов, транслирующих свою точку зрения на единый предмет исследования сквозь призму персональных способов видения. Это не столько презентация визуальных техник, сколько личное откровение, переданное через избранный каждым из них профессиональный язык. В самом начале фильма Вендерс, иронизируя над фактом столкновения двух авторских начал на «площадке» (коей является вся планета), заметил, что Сальгадо невольно становился его собственным отражением, когда внезапно наводил объектив своей фотокамеры на дотошного немца. Тогда формальный баланс между авторами был не то чтобы надломлен, но прекратил быть условным водоразделом. На поверку оказалось, что Вендерс, так же как и Сальгадо, сам является объектом и героем собственного фильма и той глобальной истории, в которой трудно отыскать первопроходца. Это, пожалуй, первый документальный эксперимент Вендерса, существующий на пограничье экранной публицистики и видеоарта. Наслаивающий друг на друга зеркальные фрески окружающего мира, будь то кинопленка или панорама фотоснимков, комментируемых самим Сальгадо. Трудно назвать «Соль земли» биографическим фильмом, даже учитывая, что он вполне таковым является, исходя из своей драматургии. Но этически Вендерс и Сальгадо равнозначны в этом проекте как два энтузиаста, до конца не понимающие пределов своего художественного высказывания. С одной стороны, Вендерс хочет открыть для себя человека и автора, совершившего целую этнографическую одиссею по разным концам света. С другой - сам Сальгадо признается, что десятки лет, отданные его репортажам и циклам, принесли ему гораздо больше боли и страдания, чем творческого удовлетворения. Однако для нас, зрителей, результат их совместной работы очевиден в одном - в оглушительном воздействии энергетики застывших слепков времени, таким образом переживающих второе рождение. Посредством движения сквозь это время и открытие нового эстетического пространства, в котором снимки Сальгадо вновь и вновь актуализируются. Теперь у героя фильма есть возможность лично обосновать происхождение и концептуальность каждого из своих фотокадров. И в то же время исповедаться. В этой картине трудно ухватиться за определенный угол зрения, так как многогранность жанровых и изобразительных ответвлений не позволяет интерпретировать фильм лишь с одной позиции. Хотелось бы отнести «Соль земли» к жанру интервью, но это возможно лишь отчасти, так как прямого вербального диалога мы не услышим. Не получим ответов на заранее подготовленные вопросы. Но сможем воспользоваться редкой возможностью - увидеть, как на наших глазах автор, в буквальном смысле отражаясь в своих многочисленных работах, как с чистого листа погружается в хронотоп каждой из них. По крупицам восстанавливая ее топонимику, композицию и нравственную проблему. Запечатлевая в течение нескольких эпох разные формы человеческого страдания, от убийств и геноцида до голода и вымирания, Сальгадо отождествлял себя с каждым из тех, кто пал на землю мертвецом. Он не боялся заглянуть им прямо в глаза. Иногда кажется, что на роговой оболочке глаз трех малышей, завернувшихся в грубую материю на одном из фото, можно прочесть каждый из дней их столь короткой жизни. Одному из них, по словам Сальгадо, не суждено будет выжить. Это невооруженным взглядом видно в угасающем огоньке его зрачков. Упомянутые опасения Сонтаг тут как никогда кстати. Потому что именно в моменты этического пограничья, ретушированного оптическими фильтрами и мастерством проявки, возникает конфликтность документа / артефакта. Но не стилевая ли канва репортажей Сальгадо так манит зрителя, многократно усиливая содержание его визуального сообщения? Эстетизация может приобрести негативный оттенок только в том случае, если над исходным материалом совершается стилистическая деформация, дополняющая объект съемки несвойственными ему элементами. Но в случае с Сальгадо не возникает сомнений в искренности и полной отдаче материалу, который фотограф заново открывает в композиции разворачивающегося события. В качестве пределов кадра он использует природный ландшафт. Вещность реанимируется в снимках в совершенно ином качестве, не одухотворяясь, как и любая другая предметность профессиональной фотографии, а порождая особый симбиоз природного и животного начала. Так возникает дополнительный эффект фотогении. Все категории бытия на этих фотографиях репрезентированы в своей априорной данности, когда смерть является смертью, а рождение рождением - и ничем иным. Но это ни в коем случае не является просто стилистической констатацией события, выловленного из потока истории. Каждым из своих снимков Сальгадо все больше доказывал глубинное родство и причинно-следственную связь между человеческими грехами и их воплощением в страданиях животного мира. Зеркальная оболочка глаз морского котика оказывается схожа с угасающим взглядом ребенка, сломленного голодом. В своем последнем на данный момент альбоме Genesis герой «Соли земли» обратился к поразительной и часто скрытой от нас стороне окружающей природы, «жизненного мира» (как подметил бы Гуссерль), увиденного глазами неофита или ребенка, недавно вставшего на ноги. Мир, представленный на этих снимках, парадоксальным образом создавал ощущение отсутствия человека. Разочаровавшись в гуманистических идеалах, Сальгадо возвел на своей исторической родине, в Бразилии, так называемый Институт земли, собрав в райском оазисе великое множество видов растений и исполнив тем самым заветную мечту своего отца - вернуть эту плодородную землю к жизни. Вместе с гигантским раскидистым лесом Сальгадо вернул нам всем надежду на второй шанс, своего рода искупление перед «братьями нашими меньшими», которые обделены даром речи. Становясь героями снимков Сальгадо, они взирают на зрителя словно пантократоры, знавшие эту землю задолго до начала времен. Они, в конце концов, и должны стать самыми справедливыми судьями, которые, как и всегда, в очередной раз поверят нашим обещаниям. А нам останется только лишь совершить невозможное - эти обещания сдержать. [1] Сонтаг С. Смотрим на чужие страдания. М., 2014, с. 6 (Максим Любович, «Искусство кино»)

Название, бесхитростно отсылающее зрителя к словам Христа, ведет по нарисованным игрой света и тени графичным пейзажам, чтобы обнажить банальную истину: соль - это слезы. На эту равнодушную землю пролиты океаны слез, пота и крови, ничуть не изменившие не только ее химического состава, но даже сути самого человека. Очередной фильм Вендерса посвящен Себастьяно Сальгадо - фотографу, ставшему ретранслятором чужой боли и сложившему мозаикой черно-белых кадров портрет второй половины 20 века. Портрет этот оказался портретом безмерного зла, сжимающего податливые сердца и обращающего кости в прах. Горящие вышки Кувейта, война в Югославии, геноцид в Руанде, вечная мерзлота и знойное безразличие пустыни, бодрое шествие ... капитализма по миру, свержение и установление диктатур, груды трупов вповалку, бескрайние просторы, под спудом которых еще борется жизнь, цепляющаяся за мудрость веков и законы небес. Глаз отдыхает только на кадрах с животными и величественных ландшафтах. Все остальное - история алчности, равнодушия, взаимоистребления и преступлений против природы. Человек по Сальгадо ужасен, но в, то, же время человек прекрасен. Это руки человеческие проводили электричество в труднодоступные районы, возводили города в пустынях, заставляя отступать перед своим упрямством даже стихии. И человек по-прежнему жив, несмотря на все, что он наворотил на третьем плевочке от Солнца. Мрачные тона оттеняют хрупкость жизни, мертвый ребенок зарифмован с вымирающим лесом, каждая деталь вмещает в себе целое. И все покрывает стальным покровом красота, как затягивало море пленка разлившейся нефти. Абсолютно мирская красота, и в то же время какая-то надмирная, сверхъестественная. За эту красоту, эстетизацию боли и превращение ее в объект потребления, неглупая Сюзан Зонтаг в эссе «Как мы смотрим на чужие страдания» разнесла Сальгадо в пух и прах. Права ли она? В какой-то степени да. Одна из самых потрясающих фотографий - мертвая девочки в гробу с открытыми глазами, затянутыми смертной пленкой. Как объясняет нам автор, по католической традиции души некрещеных людей попадают в лимб - междумирье, шлюз перед адом и раем. Поэтому им оставляют открытыми глаза - чтобы человек мог найти дорогу. А теперь представьте себе человека, который стервятником полчаса кружил над телом с фотокамерой, выбирал ракурсы, чтобы как можно более выразительно весь этот постмортем снять крупным планом. Он не выглядит в этот момент циничной сволочью? Однако, прежде чем морализаторствовать, говорить о том, что фотограф делал себе карьеру, снимая красиво оформленные страдания и гуманитарные катастрофы, стоит подумать о том, что такой ход мысли может сказать больше о нас самих, чем о нем. Пожилой человек с глазами ветхозаветного старца совсем не похож на сволочь. Кадры, снятые Вендерсом - своеобразные соревнование Сальгадо и белого медведя, достойны другого великого немца - Херцога. Медведь ползет по-пластунски, выслеживая съемочную группу, Сольгадо, подражая ему, тоже ползет. Медведь - опасен и хитер, но человек его стоит. В этом суть всего творческого метода Сальгадо - чтобы что-то понять о человеке, нужно влезть в чью-то шкуру, чтобы потом выйти из нее и вернуть этот взгляд вместе со всей болью и красотой зрителю. После вавилонского столпотворения утекло много воды, поэтому иначе как до нас докричаться, если мы не понимаем языков? Мир постмодерна, новых моделей айфонов, ерничанья в интернете, биржевых котировок и курса доллара, уже давно не знает языка мира с фотографий Сальгадо. Он как бы заново сводит миры воедино, возвращая сводки новостей и сухие данные статистики к вечным сюжетам, превращая их в картины эпохи Возрождения. Чернокожие мадонны, прижимающие истощенных младенцев, строительство вавилонской башни, поклонение Золотому тельцу, Великий Исход, Апокалипсис Святого Иоанна. Все это уже было и повторится еще не раз. Чему научило увиденное самого Сальгадо? Тому, что «человек - это животное». Так он говорит. Работа в Руанде и Югославии его фактически сломала, и чуть не заставила уйти из профессии. Но отойдя от хроник кошмара, он обращается к теме жизни диких племен и борется за спасение лесов в Бразилии. В точности по Леви-Строссу, считавшего источником интереса к этнографии недовольство современного человека существующим порядком и поиском составляющей, способной вернуть нас к цельности и пантеистической гармонии. Мизантропом Сальгадо все же не стал. Ведь даже если человек - просто животное, то животных тоже нужно защищать. Как часть целого, как звенья одной цепи, разрыв которой в любом месте ставит под вопрос и существование вида, и саму жизнь на планете. А что до боли, то от нее не спрятаться и зажмуриться нельзя - только выстраданный опыт делает человека человеком и очищает душу. Ведь вопреки католическим представлениям, если место между адом и раем существует, то оно здесь - на Земле. Попав в лимб, держи открытыми глаза. (Movie addict)

Как и несколько лет назад, когда на ММКФ привезли "Пину", на прошлогоднем ММКФ самым потрясающим, завораживающим, пробирающим до мурашек, опять стал документальный фильм. И, что примечательно, опять же руки Вима Вендерса. Как и в "Пине", гений Вендерса в том, чтобы уйти на второй план и показать гениальность другого. В данном случае, бразильского фотографа Себастьяна Сальгадо. В фильме "Соль Земли" не видны никакие технически или композиционно революционные находки. Построенный по принципу прямой линейной биографии, он удерживает внимание даже искушенного зрителя совершенно другим. В первую очередь, конечно, показом фоторабот высочайшего уровня и необычайно экспрессивного воздействия - вавилонское столпотворение на золотых рудниках Бразилии, ... кромешный ад пожаров нефтяных скважин в Кувейте, исход нескольких миллионов человек в в поисках воды, пищи и убежища, необыкновенные съемки затерянной жизни аборигенов Амазонии, уникальные снимки животных разных частей света... Ни в одной галерее мира вы не увидите подобные фотографии в размерах большого экрана. И, поверьте, увидеть их именно на большом экране - это чудо! Кроме того, каждая фотография сопровождается историей из первых уст, а это то, чего ни на какой выставке никогда не случится. Во-вторых, фильм привлекает совершенно удивительной, необыкновенной судьбой главного героя, и, что немало важно, подробным изображением трансформации его чувств, мыслей, системы ценностей. Уместить в одной картине и самого художника, и его работы - задача далеко непростая, но Вендерсу, однако, удалось переплести их - искусно и органично. Себастиан Сальгадо не очень известен у нас, при том что часть его работ сделана именно в России(и СССР). Биография его в открытых источниках достаточно куцая и совершенно не отражает масштаб личности. Экономист, начинал с фоторабот об Африке, стал фотожурналистом "Магнум", работал преимущественно в жанре социальной фотографии - делал репортажи о бедствиях по всему миру, но в первую очередь в Африке - голод в Эфиопии, вынужденные переселения в Руанде. Кроме того, стал известен и своей серией репортажей, посвященных рабочим разных стран. Человеческие беды и страдания, увиденные и пережитые Сальгадо за все годы странствий заставили его на какое-то время отложить занятие фотографией. И тогда Сальгадо вместе со своей семьей взялся за возрождение атлантических влажных лесов в Бразилии, начав с фермы своего отца, превратившейся в бесплодную пустошь вследствие череды засух. На удивление, безумный проект не просто удался, но и привел к созданию "Института Земли", в котором технологию возобновления тропических лесов вывели на новый уровень. Сегодня на месте бывшей пустоши растет более двух миллионов деревьев, а бывшая частная ферма стала национальным парком. Работа на земле вернула Себастьяну Сальгадо интерес к фотографии, но теперь его стал интересовать не человеческий социум, но мир дикой природы. В 2013 году он стартовал с проектом "Genesis", в котором попытался, вслед за Дарвином, переоткрыть и художественно переосмыслить происхождение видов. Работа Вендерса - история Ада и Рая, уместившаяся в жизнь одного человека. Она, безусловно, требует мыслительной и, что не редкость для современной документалистики, душевной работы. На протяжение картины любопытство и умиление зрителя сменяется ощущением ужаса и дисгармонии, отчаянными попытками вместить в себя боль этого мира и найти выход из ситуации вопиющей несправедливости. В свою очередь страх и беспокойство сменяются восхищением работой людей, и, может даже в некотором роде, гордостью за род человеческий. Заземляющий финал остается открытым... После него хочется путешествовать, заниматься фотографией, делиться красотой. (Евгений Тумило)

Признаюсь, я знала давно об одновременно амбициозном и скромном замысле бразильского фотографа восстановить лес Мата Атлантика на родине в Амазонии. Впервые увидев грандиозный результат усилий знаменитого бразильца и его супруги Лейлы на видео, была поражена, восхищена, обескуражена. Как же все просто, казалось бы - человек однажды посадил дерево, потом еще одно, и еще одно... Но так ли просто все на самом деле? Почему он это сделал и не делаем мы? Как пришел к подобному решению? Какой была его жизнь, и что видел на своем веку этот немолодой мужчина, если ощутил необходимость высаживать деревья, одно за другим не останавливаясь? Где-то в ... поисках ответов на эти вопросы кроется интерес Вима Вендерса к Себастьяну Сальгадо. Немцу семьдесят, на год больше его визави. Время собирать камни для обоих. Оба посвятили себя искусству, оба достигли профессиональных высот, узнали вкус славы, обоим есть что сказать, но бразильцу удалось перейти от пассивного наблюдения и информирования об увиденном к активным созидающим действиям. Его усилиями на глазах меняется мир. Именно поэтому маститый Вим молча ползет по-пластунски за своим неугомонным неутомимым героем к кромке ледяного океана, желая взглянуть вместе с ним в глаза моржам в надежде прикоснуться к некоему сокровенному знанию. Постепенно понимая - для того чтобы «стать рядом» с фотографом сейчас, нужно разделить с ним и всю боль Земли, которую годами ощущал Сальгадо, в то время как снимал лишь людей. Вендерс выбирает интуитивно понятный путь познания и лаконичную форму - начинает «листать» альбом воспоминаний Сальгадо вместе с ним. Перед зрителем медленно прокручиваются слайды - черно-белые слепки истории из разных уголков планеты, сопровождаемые краткими комментариями запечатлевшего их автора. Копошащиеся на горе человеко-муравьи, света белого не видящие из-за добровольного каторжного труда на золотых приисках; спивающаяся деревня индейцев, обладающих удивительным музыкальным талантом; обессилевший отец, несущий на руках давно умершего от голода ребенка в череде тысяч несчастных жертв чьей-то жестокой политической воли; бульдозер, подбирающий сотни трупов с земли и трамбующий их, как мусор, в общую яму - та гуманитарная помощь, которую смогли оказать европейцы африканцам; трое недавно рожденных в саване младенцев, лежащих под общим одеялом, взгляд одного их которых пустеет, оповещая о приближении скорой смерти; тысячи обездоленных беженцев с масками ужаса на лицах - жертв войн и репрессий на разных континентах; адские факелы, взвивающиеся до небес - горящие нефтяные скважины Ирака. Сальгадо скупо делится тем, что чувствовал в то время, когда был свидетелем происходившего. В какой-то момент вдруг осознаешь разницу между ним и многими охотниками за удачным кадром. В то время как последние, получив вожделенную сенсацию, неслись на всех парусах обратно в благополучный мир за аплодисментами и наградами, он проживал с несчастными часть жизни, стараясь облегчить их участь, возвращая уважение к профессии фоторепортера. Немец чувствует эту разницу, вдохновляется ею. Подуставший в последние годы режиссер вдруг, благодаря своему герою, обретает второе дыхание - с азартом, присущим ему в лучшие времена, возвращается к исследованию личности, оказавшейся в пограничной ситуации. Все как когда-то в его сильнейших картинах: «Алиса в городах» и «Небо над Берлином», но только сейчас речь идет о реальном человеке, пережившем состояние «уйти нельзя остаться» и сделавшим нелогичный, но единственно правильный выбор, позволивший в будущем не только сохранить рассудок самому, но и увеличить шансы планеты на выживание. Восхищенному Вендерсу, отыскавшему соль земли, остается лишь проследить ее генезис. Отдать дань уважения жене и соратнице невероятного бразильца, поддерживающей мужа во всех начинаниях. И, в какой-то степени, поспособствовать единению Сальгадо с сыном Жулианом, фактически выросшем при отсутствующем отце. Сейчас, благодаря предложению Вима стать сорежиссером и сопродюсером фильма, он смог узнать своего родителя, путешественника и исследователя, по-настоящему. Миссия простая, но важная. Искренне хочется пожелать режиссеру не забрасывать документальные проекты. Из трех «выстрелов» три попадания в яблочко - сначала поющие сердцем старички-кубинцы, потом следующая за порывами души танцующая Пина Бауш, и наконец фотограф, услышавший голос Земли. Думается мне, что Вендерс еще сможет не раз нас удивить, отыскав новые человеческие жемчужины. (ginger-ti)