НОВЕЙШИЙ ЗАВЕТ (2015)
LE TOUT NOUVEAU TESTAMENT

Да, Бог существует. Но он совсем не такой, каким мы его представляли. Он живет в Брюсселе, и у него есть не только сын, но и дочь. Она сбегает из дома и отправляется в наш мир искать приключения и испытывать терпение своего отца на прочность. Надолго ли его хватит..?

Парадоксальная комедия-фэнтези про девочку Эю, которая все самое важное о себе и о мире сообщает в первой же реплике: «Бог существует. Он живет в Брюсселе, и он подонок. Вы много слышали о его сыне, но ничего о дочери. Его дочь - это я». Дальнейший сюжет - рассказ о пришествии Эи в мир, который она твердо решила изменить к лучшему, совершив несколько чудес...

Бог (Бенуа Пульворд) - малоприятный парень. Прикуривает одну за другой, сосет пиво, смотрит телик, огрызается на домохозяйку-жену (Иоланда Моро), хватается за ремень, чуть дочка (Пили Груан) что скажет. И проводит целые дни за компьютером, с помощью которого управляет миром. Придумывает войны, болезни, смерти, стихийные бедствия. Естественно, его дочка Эя в какой-то момент сбегает. К людям. Собирать своих апостолов, по примеру старшего брата (Давид Муржиа). А по дороге решает еще добавить папе проблем - и сливает с его компьютера в человеческий мир даты смертей каждого из живущих. В апостолы девочки-бунтаря попадают: Орели - однорукая красавица, погруженная в вечную печаль (Лаура Верлинден); Франсуа - киллер, опционально отстреливающий прохожих (Франсуа Дамьен); Вилли - болезненный школьник (Ромен Желен); Жан-Клод - обыватель, мечтающий о птицах и дальних странствиях (Дидье Де Нек); Марк - сексуально озабоченный персонаж, просаживающий все деньги на проституток и пип-шоу (Серж Ларивье); Мартина - стареющая дама-буржуа (Катрин Денев). Каждого из этих персонажей Эя меняет и каждому дарит счастье... (Иван Чувиляев)

ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2015
Победитель: Европейский художник-постановщик (Сильви Оливи).
Номинация: Европейская комедия (Жако Ван Дормаль).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 2016
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Бельгия, Франция, Люксембург),
МКФ В ПАЛМ-СПРИНГС, 2016
Номинация: Приз зрителей за лучший художественный фильм (Жако Ван Дормаль, Бельгия).
ФЕСТИВАЛЬ ФАНТАСТИЧЕСКОГО КИНО В ОСТИНЕ, 2015
Победитель: Лучший комедийный кинофильм (Жако Ван Дормаль).
ПРЕМИЯ МАГРИТТ, 2016
Победитель: Лучший фильм, Лучший режиссер (Жако Ван Дормаль), Лучший сценарий (Томас Гунциг, Жако Ван Дормаль), Лучшая оригинальная музыка (Ан Пьерле).
Номинации: Лучший оператор (Кристоф Бокарн), Лучший актер второго плана (Давид Муржиа), Лучшая актриса второго плана (Иоланда Моро), Самый перспективный актер (Ромен Желен), Самая перспективная актриса (Пили Груан), Лучший звук (Франсуа Дюмон, Мишель Шиллингс, Доминик Варнье).
КФ В ГАМБУРГЕ, 2015
Номинация: Приз «Искусство кино» (Жако Ван Дормаль).
КАТАЛОНСКИЙ МКФ В СИТЖЕСЕ, 2015
Победитель: Лучшая актриса (Пили Груан).
НОРВЕЖСКИЙ МКФ, 2015
Победитель: Приз зрителей (Жако Ван Дормаль), Приз владельцев кинотеатров за наиболее приятный фильм (Жако Ван Дормаль).
ПРЕМИЯ «СПУТНИК», 2015
Номинация: Лучший кинофильм (Бельгия).
ФЕСТИВАЛЬ «БИОГРАФИЛЬМ», 2015
Победитель: Приз зрителей (Жако Ван Дормаль).
ВСЕГО 11 НАГРАД И 16 НОМИНАЦИЙ.

Жако Ван Дормаль настоял, чтобы все роли в фильме, кроме Катрин Денев, исполнили бельгийские актеры.
Третья работа в кино Пили Груан (род. 2003). Ее карьера началась с ролей в картинах известных бельгийских режиссеров - «Два дня, одна ночь» (2014) братьев Дарденнов и «Аллилуйя» (2014) Фабриса Дю Вельца.
Режиссер появляется в «мгновенной» роли Робера (на 18:33), который успел прочитать полученное сообщения о том, что жить ему осталось чуть больше секунды, перед тем как в его автомобиль врезалась фура.
Соавтор сценария Томас Гунциг исполнил эпизодическую роль циклопа (на 1:47:27).
Бенуа Пульворд на момент съемок встречался с дочерью Катрин Денев - Кьярой Мастроянни (род. 1972).
Роль Жоржа сыграл Паскаль Дюкенн (род. 1970) - бельгийский актер с синдромом Дауна. Это уже четвертая работа Дюкенна в фильмах Жако Ван Дормаля («Тото-герой», 1991; «День восьмой», 1996 и «Господин Никто», 2009).
Место съемок: Брюссель, Бланкенберге, Намюр, Женваль (Бельгия).
В картине звучат композиции: Перекличка птиц (Жан-Филипп Рамо); Tombe la neige / Падает снег (Сальваторе Адамо); Sing Song Sally (Ан Пьерле); Аквариум (из сюиты «Карнавал животных»; Камиль Сен-Санс); La Mer / Море (Шарль Трене и Альберт Лэсри); O Solitude! (Генри Перселл); Смерть и дева (Франц Шуберт); Дай мне слезами выплакать горе (Георг Фридрих Гендель).
Информация об альбомах с саундтреком - http://soundtrackcollector.com/catalog/soundtrackdetail.php?movieid=108532; http://soundtrack.net/movie/the-brand-new-testament/.
В картине есть отсылки к лентам: «Двойной удар» (1991); «Универсальный солдат» (1992).
После «вышитых» заключительных титров присутствует сцена!
Бюджет: EUR 8,555,500.
Кадры фильма: http://cineimage.ch/film/toutnouveautestament/slides_scen.html; http://le-pacte.com/annexes/popin/fr/photos/?tx_ttbbase_pi1%5Btt_news%5D=801&no_cache=1; http://critic.de/film/the-brand-new-testament-8233/bilder/89782/#image-anchor; https://outnow.ch/Movies/2015/ToutNouveauTestament/Bilder/.
Премьера: 17 мая 2015 («Двухнедельник режиссеров» Каннского кинофестиваля); 1 сентября 2015 (Бельгия).
Слоган - «Бог существует! И он живет... в Брюсселе».
Англоязычное название - «The Brand New Testament».
Бельгия выдвинула «Новейший завет» на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» в 2016 году.
Официальные сайты и стр. фильма: http://dasbrandneuetestament-derfilm.de/; http://le-pacte.com/france/a-l-affiche/detail/le-tout-nouveau-testament/; https://twitter.com/Dieu_TNT.
О фильме на Allmovie - http://allmovie.com/movie/v632163.
На Metacritic фильм получил 80 баллов из 100 на основе рецензий 5 критиков (http://metacritic.com/movie/the-brand-new-testament).
Стр. фильма на Rotten Tomatoes - http://rottentomatoes.com/m/the_brand_new_testament/.
«Новейший завет» вошел в списки: «20 лучших фильмов 2015» по версии редакции Кино-Театр.ру; «Лучшие фильмы 2015» по мнению кинообозревателей и критиков: Андрея Плахова (Коммерсант), Дениса Рузаева (Time Out), Антона Долина, Стаса Тыркина.
Рецензии кинокритиков: http://mrqe.com/movie_reviews/le-tout-nouveau-testament-m100115321; http://imdb.com/title/tt3792960/externalreviews.
Сергей Синяков. «Божественный лик. 10 кинообразов Бога» - http://thr.ru/cinema/bozestvennyj-lik-10-kinoobrazov-boga/.
Жако Ван Дормаль / Jaco Van Dormael (род. 9 февраля 1957, Иксель) - бельгийский кинорежиссер, сценарист и драматург. Пережил тяжелую родовую травму и чудом выжил. Учился в Национальной высшей школе сценических искусств и техник массовой коммуникации (INSAS) в Брюсселе, в Национальной высшей школе Луи Люмьера в Париже. Свою творческую карьеру Жако Ван Дормаль начинал в качестве профессионального клоуна, организовывал постановки в детских театрах и в цирке. В начале 1980-х снимал короткометражные и документальные фильмы. В 34 года режиссер получил мировую известность, сняв свою первую полнометражную картину - «Тото-герой» (1991), которая завоевала 16 наград на различных фестивалях, включая «Золотую камеру» и «Молодежный приз» за лучший иностранный фильм в Каннах. В 1995 Ван Дормаль принял участие в создании киноальманаха «Люмьер и компания» (сорока именитым режиссерам предложили снять 50-секундный киноролик, используя камеру братьев Люмьер). Следующая полнометражная лента - «День восьмой» (1996), и снова успех, каннские награды актерам и номинация на «Золотой глобус». Первым англоязычным фильмом стала фантастическая драма «Господин Никто» (2009) с Джаредом Лето и Дианой Крюгер, которая была номинирована на «Золотого Льва» Венецианского кинофестиваля, и пользовалась большим успехом у зрителей. Параллельно с созданием кино, Ван Дормаль работает в качестве режиссера-постановщика в театре и опере. Жена - балерина и хореограф Мишель Анна Де Ме. Старший брат - Пьер Ван Дормаль (1952-2008) был джазовым композитором и гитаристом. Подробнее (англ.) - https://en.wikipedia.org/wiki/Jaco_Van_Dormael.
Антон Долин. «Жако Ван Дормель: Лекарство от смерти» - http://os.colta.ru/cinema/projects/165/details/15381.
Томас Гунциг / Thomas Gunzig (род. 7 сентября 1970, Брюссель) - франкоязычный бельгийский писатель и сценарист. Подробнее (фр.) - https://fr.wikipedia.org/wiki/Thomas_Gunzig.
Бенуа Пульворд / Benoit Poelvoorde (род. 22 сентября 1964, Намюр) - бельгийский актер, комик. Подробнее (фр.) - https://fr.wikipedia.org/wiki/Beno%C3%AEt_Poelvoorde.

ЖАКО ВАН ДОРМАЛЬ. ИНТЕРВЬЮ. В прокат вышла картина «Новейший завет» - сатирическая и абсурдистская притча бельгийца Жако Ван Дормаля, который шесть лет назад многих очаровал причудливой картиной «Господин Никто». Ради такого случая мы связались с Ван Дормалем по скайпу и поговорили о власти мужчин, комиксах, Тарковском и бельгийском кино. - Не секрет, что вы долго, по несколько лет, работаете над каждым фильмом. «Господин Никто» вышел шесть лет назад. С момента премьеры вы работали только над «Новейшим заветом» или над другими проектами тоже? - Я работал также над театральной постановкой - эдаким эфемерным фильмом на сцене. Называется «Целуй и плачь» (Kiss and cry). Мы сделали особенный фильм на двадцать минут, без записи - с куклами, руками и танцами (спектакль представляет из себя серию сценок о любви, которые разыгрывают две руки; происходящее снималось на камеру, а изображение транслировалось на экран - прим. ред.). Около двух лет ушло на этот проект, который оказался очень веселым. Это совсем другой процесс, мы не писали сценарий заранее, это был коллективный процесс, во многом - импровизация. Это фильм, который мы сделали как театральную постановку. Все было замечательно! - «Новейший завет» - кажется, второй фильм, к которому вы пишете сценарий не в одиночку, а с соавтором (Томасом Ганцигом - прим. ред.). - Это первый раз, когда у меня был соавтор. - Какую роль в этом процессе исполнял ваш соавтор, зачем вам был нужен второй человек? - Потому что я стар. И мне хотелось сделать комедию, черную комедию, а смеяться проще - когда вас двое. Одному - сложнее. Мы пытались рассмешить друг друга: бог существует, живет в Брюсселе и так далее. И это был самый быстрый процесс написания фильма в моей карьере. - То есть он помогал вам с юмористической составляющей как второй человек в диалоге? - В первую очередь, он прозаик, а не сценарист, и очень хорош в том, что касается слов. И он привнес в сценарий многое из того, на что я попросту не способен. Когда я пишу диалоги, они звучат, как в повседневной жизни. А он может писать монологи и диалоги литературно, как в книгах. И еще он несколько циничнее меня, я порой бываю слишком милым. Порой я склонен добавлять сахара в свои картины, а он добавляет кислоты, и смесь сахара с кислотой - это интересно. - Вам кажется, что реалистичные диалоги, к которым стремятся многие режиссеры, работающие с жизнеподобными мирами и словами, - это не очень хорошо для фильма? - Когда я работал над другими фильмами и писал в одиночку, то диалоги были более реалистичными, но так как он писатель, то и написанные им диалоги - более поэтичные. - После «Господина Никто» вы говорили в интервью, что ваш метод съемки - что-то вроде творческого хаоса: вы не знаете, на какую камеру и с каким объективом будете снимать ту или иную сцену. На «Новейшем завете» вы придерживались такого же подхода? - Нет, на «Новейшем завете» я работал с оператором Кристофом Бокарном, у нас были разного рода приготовления, мы подбирали камеру и линзы. Мне хотелось сделать несколько статичных кадров, когда артист говорит в камеру, но на визуальном уровне чтобы что-то все-таки происходило. Движение света создавало эффект движения в кадре, когда камера не двигалась. Также мы пытались делать некоторые кадры фронтальными и симметричными, как в церкви, как в сказке, некоторым образом связанной с религией. Например, сцены в стиральной машине так и сняты - кадр симметричен и фронтален. - Почему бог работает за таким старым компьютером? - Потому что это очень старый бог, я думаю. Это единственная причина. - А почему он живет в Брюсселе? Потому что вы хорошо знаете этот город? - Это город, в котором я живу, и у меня нет ощущения, что это красивый город. Тут дождливо, серо, холодно и порой очень некрасиво. Мы подумали, что бог, который создал мир и людей, сделал это в месте, где дождливо и холодно. Это не Венеция, не Париж, не Нью-Йорк, а Брюссель. Очень конкретное место. Оно не похоже на рай. - Нередко такое можно услышать про Москву и Петербург - дождливо, серо и так далее. (Смеется). Возможно, бог живет в Москве. - Вы не думали, когда писали сценарий и снимали «Новейший завет», о том, как его могут принять набожные люди, о том, что он может, например, разозлить их? - Я так не думаю. Возможно, такое может случиться, но это не провокационный фильм. Я постарался сделать его максимально не провокационным. Это своего рода религиозная сказка, в которой говорится о том, чего никто не знает - вроде «Алисы в стране чудес». И мы трансформировали его в этом направлении. Этот фильм говорит больше о власти, чем о религии. О мужской власти в мире, где один мужчина решает за всех. Мужчина решает, а женщина как бы отсутствует. Это не про религию, а про современный мир, но религия затрагивается в том ключе, что большинство учений написано о мужчинах, для мужчин, а женщины на втором плане. И тут появляется десятилетняя девочка-бунтарка, которая может указать на другие аспекты жизни. Но это не только религиозная история, а про общество, про власть, власть мужчин. И про женскую революцию. Но это нежная революция, революция через любовь, через мысль о том, что твоя жизнь может стать лучше. Мне кажется, человеческий мозг сам создает для нас небольшую клетку, и трудно представить другой мир, где жизнь отличается от нашей. Мы чувствуем эту клетку, но не хотим ее покидать. И в то же время мы продолжаем ее строить. И эта маленькая бунтарка, дочь бога, говорит об этом. Она открывает эти маленькие коробочки и демонстрирует, что в жизни есть много такого, чего нет в каталоге жизни. Нет икеевского каталога жизни, есть гораздо больше вещей, чем в этом каталоге. - То, о чем вы говорите, давно носится в воздухе - люди говорят об этом, думают об этом, пишут об этом. Вы думали о «Новейшем завете» как о своего рода манифесте (или сказке) нового нью-эйджа? Ведь все это звучит как хиппи 2.0. - Да, в этом есть что-то очень близкое к хиппи, вы абсолютно правы. Я родился уже после хиппи, и мне хотелось бы это узнать. Мир и любовь. Мне это нравится. Но в «Новейшем завете» больше конкретики - мир более жестокий, более брутальный и более мужской. Поэтому главный герой женщина, и это не про мужчину, который освобождает женщин, а о том, как женщина освобождает мужчин. Это несколько отличается от того, что было во время хиппи. Возможно, женщины - наше будущее. Это новый путь мышления, который может освободить нас из наших клеток. - Бельгия - страна с богатой комикс-культурой. И мне показалось, что есть что-то близкое в манере вашего фильма и комикса Жана Эффеля «Сотворение мира». Вы думали об этом, когда работали над фильмом? - Я рос на комиксах - на «Тинтине», например. Некоторые мои друзья рисуют комиксы. Комиксы вообще очень популярны в Бельгии, это правда. Так как у нас намешано множество языков, изображение оказывается наиболее простым путем коммуникации. Но кино отличается от комиксов, и это мне в нем нравится, тем, что в нем есть звук и время, что очень сложно передать в комиксах. Звук - это половина фильма. Что мне нравится в кино - оно о восприятии, а не о реальности. Это фантазия. Есть фильмы, которые как бы говорят «Поверь мне, это реальность», но ты можешь делать и фильм «Поверь мне, это воображение». Фильмы рассказывают о нашем восприятии мира, а не только о фантазии или реальности, но мы знаем, что это не реальность, хотя в то же время мы не знаем, а что же реальность. Мои кот и мой пес имеют очень разное представление о том, а что же такое реальность. Кино очень близко к тому, как мы мыслим и как воспринимаем мир. - А вы читали «Сотворение мира» Эффеля? - Минутку. (Ищет в поисковике). О, я помню этот комикс, видел его, когда я был ребенком. - При таком погружении в комикс-культуру вы не думали сами написать комикс? - Я как раз сейчас пишу вместе с соавтором. Франсуа Скуитен - бельгийский художник, мы вместе работаем над его следующим проектом, но это не такая сложная задача, как снимать фильм. Больше приходится работать ему, чем мне, - сценарий для комикса гораздо короче, а ему уже приходится это рисовать. - Есть группа известных бельгийских режиссеров (и вы один из них), но в действительности это не то чтобы большой список фамилий. Мне кажется, что мало кто за пределами Бельгии имеет хоть какое-то представление о бельгийском кинопроцессе, как это вообще происходит. Что представляет из себя национальное кино Бельгии, какие фильмы у вас смотрят, какие фильмы я бы смотрел, если бы родился в Бельгии? - Большинство бельгийцев не смотрит бельгийское кино. Фламандская часть Бельгии смотрит фламандские фильмы, потому что это их язык. Франкоговорящая часть смотрит американские, французские и иногда бельгийские, но это бывает очень редко. Поэтому бельгийские режиссеры стараются делать «европейское» кино. Иногда бельгийские фильмы за пределами страны видело больше людей, чем в Бельгии. Мне кажется, что сколько бельгийских фильмов, столько и видов бельгийского кино, потому что у всех все по-разному. Бельгия маленькая, вся страна - меньше Москвы, маленькое пятнышко. У нас нет индустрии. Никому не нужны наши фильмы. Мы не можем конкурировать с американскими фильмами, поэтому нам приходиться делать кино, которое больше ни на кого не похоже. Наши фильмы как шары или пирамиды, которые не удается запихнуть в трубу. Но иногда получается. Фильмы, которые мы делаем, это что-то вроде пробного шара, они странные. Мне кажется, в России схожая ситуация: есть поэтичные картины, чей метод изложения далек от сюжетосложения в коммерческих картинах (боевиках или в комедии). Тарковский - мой учитель. «Зеркало» Тарковского - мой самый любимый фильм. Думаю, одна из причин, почему мне он так нравится, в том, что я не понимаю его. - Если в бельгийской индустрии все так мрачно, почему же вы начали снимать кино? - Потому что мне нравится делать кино, хотя это и сложно. Когда фильм готов - это подобно чуду. Это чудо, когда люди идут смотреть его. Это непросто, но это делает меня счастливым. - В какой момент вы поняли, что хотите снимать? - Я никогда не думал ни о чем другом, честно говоря. Какое-то время я выбирал между детским (кукольным) театром и съемками фильмов, какое-то время даже совмещал. Работа над картиной занимает очень много времени, но несмотря на все эти трудности, я люблю снимать кино. (Алексей Филиппов, «Кино-Театр.ру»)

Бог не только есть - он живет в Брюсселе, тиранит жену и десятилетнюю дочь, а время проводит, теша самолюбие посредством бессмысленных мучений своей любимой игрушки. То есть человечества. На этой прямолинейной идее автор «Господина Никто» Жако ван Дормель выстраивает божественную (во всех смысла слова) комедию - которая пользуется образом сварливого бога, чтобы воспеть мир людей во всем своем многообразии. Включает последнее, к слову, влюбленных друг в друга Катрин Денев и гориллу, красотку с силиконовой рукой и социопата-убийцу. (Денис Рузаев, «Time Out»)

Фильм Жако ван Дормеля «Новейший завет» будто снят специально для оскорбления чувств верующих. Если вспомнить, что эти самые чувства многажды оскорблялись куда более невинными вещами, можно предположить, что с ними будет от просмотра этой прелестной комедии. Кино-то действительно очень милое, построенное на сочетании цинизма и сентиментальности, с долей абсурда и признаками притчи, наполненное, как ни странно, человеколюбием и лишенное при этом всяческой слащавости. Отчасти картина напоминает уже ставшую классикой «Догму» 1999 года, но здесь авторы пошли еще дальше - если в «Догме» сама фигура Бога все-таки оставалась сакральной, то в «Новейшем завете» Господь, что там говорить, жутко неприятный тип, находящий удовольствие в выдумывании для человечества всяких гадостей и тиранящий свою семью. Хотя, в общем-то, все это укладывается в религиозный канон - Бог един в нескольких лицах, правда, не в трех, а в четырех: он сам, его сын, его жена и дочь. Жестокий Бог-отец Ветхого завета, призывающий к любви Бог-сын Евангелия - это то, что мы уже читали. А дальше - Новейший завет, который по просьбе дочери Бога записывает полуграмотный бомж на основе рассказов шести новых апостолов. Ну и, наконец, Богиня-мать, которая раскрашивает небо цветами, отменяет гравитацию и вообще делает все, чтобы жизнь приносила радость. Вот все они вместе как-то и складываются в настоящую фигуру Единого Бога. Сам ван Дормель говорил, что фильм получил множество положительных отзывов со стороны католической церкви. Можно ли ожидать подобного от православной, начисто лишенной самоиронии, со звериной серьезностью защищающей свои позиции? Красных тряпок в картине многовато: можно предвидеть, что фильм будет обвинен в пропаганде зоофилии, транссексуализма, феминизма и прочих девиаций - это не говоря уже о банальном богохульстве. Впрочем, прокатное удостоверение картина получила, и пока что никаких демонстраций по этому поводу не было... Пожалуй, лучший выход для идеологов московского православия - это сделать вид, что фильма как бы и не было. (Валерия Жарова, «Собеседник»)

"Новейший завет": хулиганская антирелигиозная комедия. Вам скажут: "Это новая "Амели". И, наверное, рекламы лучше не придумать. Действительно, то же чувство невыносимой легкости бытия, остроумия и легкой меланхолии, сентиментальности и ненавязчивого нонконформизма - все это переполняет "Новейший завет". Вместе с тем эта бельгийская или, точнее, брюссельская (все действие происходит в этом городе) комедия вполне революционна по содержанию и смыслу. Это не просто антиклерикальный фильм, это хулиганская и концептуальная критика религии как таковой. Неудивительно, что при этом один из главных героев фильма - это сам господь Бог. Он ходит в шлепанцах, трениках и застиранном халате, ест крекеры и запивает пивом, все рабочее время посвящает просиживанию штанов за компьютером, который управляет вселенной: Творец постоянно придумывает, как бы еще испортить людям жизнь - то устроит, чтобы бутерброд всегда падал маслом вниз, то решит, что соседняя очередь всегда будет двигаться быстрее. А в свободное время Бог ворчит на семью, которую тиранит, - молчаливую безответную жену и десятилетнюю дочь (сын Иисус давно хлопнул дверью, и, как всем известно, ничем хорошим для бога-отца это не кончилось). Однако, невзирая на все старания Христа, мир погрузился обратно в несправедливость. Это и хочет исправить младшая сестра Иисуса Эя, когда запускает в отцовский компьютер вирус, рассылает всем людям на Земле эсэмэски с датой их смерти, чтобы навсегда освободить их от страха будущего, и сбегает в мир на поиски еще шести апостолов. Каждый расскажет свое Евангелие, и из них сложится фильм. Очаровательные мини-сюжеты - судьба страхового агента, мечтающего стать убийцей, сексуально озабоченного клерка, не любимой мужем домохозяйки, мечтающего сменить пол мальчика и других чудаков, - моментально переводят фильм из регистра издевательской притчи в регистр житейской трогательной комедии. В "Новейшем завете" - безупречный баланс разнородных элементов, как в самом эклектичном Брюсселе, где и живет режиссер Жако Ван Дормель. Российская публика, вероятно, знает его лучше всего по фантасмагории "Господин Никто" с Джаредом Лето, но и до этого он снимал интереснейшие картины - "Тото-герой", за которого автор получил в Каннах "Золотую камеру", и "День восьмой", который принес двойной приз за лучшую режиссуру Даниэлю Отою и актеру-дебютанту с синдромом Дауна. В общем, "Новейший завет" - один из самых нетривиальных фильмов года и один из самых жизнеутверждающих: в финале все ждут апокалипсиса, а наступает неожиданный хеппи-энд. Вы ждали чуда, но не верили в него? А вот - пожалуйста. (Антон Долин, «Вести FM»)

[...] Если кто-то вдруг поставит новый фильм Жако ван Дормеля «Новейший завет» в ряд антиклерикальных высказываний - вроде «Последнего искушения...» - знайте: он с фильмом знаком только по пересказу завязки картины. Хулиганский (и обаятельный) ход с Богом и его сбежавшей дочкой нужен режиссеру вовсе не ради теологического диспута а-ля Невзоров. Главное в «Завете» - то, что начинается дальше. Сюжет фильма - не бунт против злого Создателя, а сбор по всей матушке-Бельгии апостолов-лузеров и их дальнейшее превращение в банду веселых чудаков. «Завет» - череда цирковых трюков-главок с участием фриков всех мастей. В апостолы девочки-бунтаря попадают: однорукая красавица, погруженная в вечную печаль; киллер, опционально отстреливающий прохожих; болезненный школьник; обыватель, мечтающий о птицах и дальних странствиях; сексуально озабоченный персонаж, просаживающий все деньги на проституток и пип-шоу. Наконец - главный хит - стареющая дама-буржуа в исполнении Катрин Денев. Каждого из этих персонажей дочурка, естественно, меняет и каждому дарит счастье. Барышня-калека и киллер влюбляются друг в друга. Школьник решается превратиться в девочку. Обыватель держит путь на Северный Полюс. Озабоченный находит себя в деле озвучания порнофильмов. Самый лакомый кусок достается героине Денев - она начинает строить семейную жизнь с цирковым орангутангом. Если этот «Завет» что-то и напоминает, то не богоборческие прокламации, а милые фильмики ранга «Амели», утверждающие право всех и каждого быть странными. Ван Дормель и строит повествование по знакомому принципу: пестрые цвета, теплые тона, анимационные вставки, комические сценки. Если кто-то говорит, что «голос похож на жемчужины, что катятся по мраморной лестнице» - мы сразу видим, как бусины звенят по ступенькам. Если «у меня сейчас голова взорвется» - бэмс, голова взрывается. Из более-менее оригинальных ходов в фильме можно припомнить разве что решение перехода между миром божеским и земным - через стиральную машину, да план Катрин Денев, лежащей в постели с огромной обезьяной. Чтобы сомнений в лояльности ван Дормеля к католической церкви вовсе не было, он и заканчивает свой фильм вполне ожидаемой счастливой развязкой. Не вагнеровским освобождением людей от власти богов, а мирной сменой власти. Естественно, она тоже переходит к фрикам. Со времен той же «Амели» гимны странности - профиль франкоязычного кино. От визионера Мишеля Гондри до фестивального любимчика Ксавье Долана - по-французски говорят только о том, что быть странным, другим, необычным очень даже можно и даже нужно. Ван Дормель довел эту тему до совсем уж внятной сентенции. Дочь Бога бежит в мир людей, чтобы установить в их мире окончательную власть милых странностей и необычностей. Блаженны е...нутые, ибо они обретут рай на земле. (Иван Чувиляев, «Фонтанка»)

Бог (отличный Бенуа Пульворд) жив и обитает в Брюсселе в захламленной убогой квартире. Он злой, вредный, любит ходить в несвежей майке-алкашке, придумывать поганые законы мироздания на своем суперкомпьютере и терроризировать свою запуганную жену (Иоланда Моро) и 10-летняя дочь Ию (Пили Груан, дебютировавшая у братьев Дарденн в «Два дня, одна ночь»). Про его сына вроде бы и так все известно, а вот дочь Иа ни в одном из источников не упоминается. А меж тем именно она устроит богу-отцу веселую жизнь - чтобы избавить мир от его тирании, она сбросит всем людям смски с датами их кончины и сбежит из дома через стиральную машину в мир смертных, на поиски шести апостолов. Почему именно шести? Да просто именно столько не хватает до 18, числа состава игроков бейсбольной команды (мама девочки, кроме вышивания, очень любит бейсбол). Ия в сопровождении бездомного добряка познакомится с полюбившим птиц пожилым клерком, однорукой женщиной, нерешительным убийцей, застенчивым секс-маньяком, мальчиком, который хочет стать девочкой и Катрин Денев, полюбившей гориллу. Разъяренный папаша отправляется вслед за девочкой и сталкивается с ужасами того мира, который сам создал - бутерброды тут всегда падают намазанной стороной вниз, а самого похожего на бомжа бога могут жестоко поколотить на улице и отправить рабски трудиться в Узбекистан. У бельгийца Жако Ван Дормеля («Мистер Никто») все очень хорошо с фантазией и глумлением над патриархальным строем, но вовсе не безупречно со вкусом. «Новейший завет» погружает зрителя в мир Мишеля Гондри, Жана-Пьера Жене и Терри Гилиама, где рыбьи скелеты поют песни, а курицы смотрят по телевизору передачи про куриц. Киноманские отсылки к Нагисе Осиме и Стэнли Кубрику, смешные гэги и сюрреализм с человеческим лицом не дают заскучать. Вот только порой это самое лицо поражает глуповатой умильностью. Все найденные девочкой апостолы оказываются одинокими и по большому счету несчастными людьми, и теперь, когда пошел обратный отсчет их жизней, они решают совершить свой последний каминг-аут. Что же может их спасти от самих себя? Правильно, любовь. Доморощенная философия достигает своего апогея в сцене, после которой сравнение жизни с коробкой шоколадных конфет кажется изречением Гуссерля. Оказывается, жизнь похожа на ледяной каток - всякий может упасть. Довольно тонко. По евангелию от Ван Дормеля, убийцу с винтовкой в руках самого может поразить стрела амура, и тогда он изменится. Сексоголику для исцеления достаточно встретить причину его недуга, симпатичную немку, встреченную им в детстве на пляже. Скучающей богатой даме надо привезти домой из цирка обезьяну, и она не только наладит свою половую жизнь, но и обретет счастье. А если случайно обновить программу на божьем компьютере, то и смерти больше не будет, печаль отступит и тоска пройдет. От особо запальчивых обвинений в пошлости удерживает только то, что, похоже, режиссер сам во все это искренне верит. Сразу задумываешься насчет собственной черствости, но, как только на небе в финале появляются вышитые цветочки, всякие сомнения отпадают - он просто так шутит. (Дмитрий Карпюк, «Hollywood Reporter»)

Забудьте о том, что Бог - это седовласый старец, излучающий яркое сияние. Забудьте, что он живет на небесах и желает всем нам добра. Забыли? Тогда можно смело идти на новую картину бельгийского режиссера Жако ван Дормеля «Новейший завет». Действительно, завет получился «новее некуда»! По ван Дормелю, Бог - это мужчина средних лет, в поношенном халате и трениках. И живет он вполне себе на Земле: если быть точным, в городе Брюсселе. И он далеко не печется о каждом из нас. Наоборот, он делает все возможное, чтобы жизнь человека была полна всяких неприятностей. Сидя целыми днями за старым компьютером в темном и пыльном кабинете, он придумывает разные мелкие пакости. Например, что соседняя очередь двигается быстрее, а бутерброд всегда падает джемом вниз. Но не только несчастное человечество становится жертвой Господа Бога (роль которого исполняет бельгийский актер Бенуа Пульворд). Его божественный гнев то и дело обрушивается на молчаливую жену, которая больше всего любит цветочки и бейсбол, и 10-летнюю дочку Эю, которая больше всего не любит отца (Отца?) и свой дом. По совету старшего брата она сбегает на Землю, чтобы найти там своих собственных апостолов и написать тот самый Новейший завет. Но предварительно она проникает в отцовский кабинет и рассылает всем на Земле эсэмэски с датами их смерти. Получившаяся история чем-то напоминает французские картины в духе «Амели»: немного абсурда, немного юмора и много простой жизненной философии. На земле Эя встречает шестерых апостолов, за каждым из которых стоит своя история. Например, молодую красивую девушку с протезом вместо руки, которой она лишилась в детстве. Или озабоченного мужчину средних лет, встречающего свою детскую любовь на озвучке порнофильма. При этом основная сюжетная линия приправлена изысканными шутками и режиссерскими находками. Внезапно на экране возникает иллюстрация звука («как будто сорок мужчин колют орехи») или отсылка к какой-нибудь известной картине (парящие полиэтиленовые пакетики из «Красоты по-американски»). Режиссерская фантазия не знает границ: в одной из историй фигурирует призрак рыбы, напевающий французский хит «La Mer», а в другой - Катрин Денев находит свою любовь в образе огромной мохнатой гориллы (привет, Кинг-Конг!). Конечно, религия была и остается одной из скользких тем для обсуждения. И снимать картину, в которой Бог - тиран в тапочках, вымещающий злобу на своих близких - это, безусловно, риск. И не меньший риск - утверждать, что мир во всем мире наступит только с приходом к власти Богини, которая разукрасит небо в цветочки и отменит гравитацию. Однако важно понимать, что Жако ван Дормель не богохульствует. Он не оскорбляет чувств верующих - он снял картину о простых людях, с их проблемами и желаниями. Ведь что произошло, когда люди узнали даты своей смерти? Они стали свободными и начали делать то, что всегда хотели. «Зачем откладывать что-то на потом? Зачем жить жизнью, которая тебе не нравится?» - вот о чем говорит режиссер в своей картине. А кто там смотрит на тебя сверху - мужчина, женщина или 10-летняя девочка - по сути, не так уж и важно. Вердикт: Череда необычных персонажей, остроумных режиссерских находок и специфического (в позитивном значении этого слова) юмора делают «Новейший завет» добрым, легким и немного абсурдным фильмом, который стоит посмотреть... и улыбнуться. (Софья Скалдина, «Lumiere»)

Пока во Дворце фестивалей публика освистывает конкурсные фильмы, в «Двухнедельнике режиссеров» устроили 40-минутную овацию «Новейшему завету» Жако Ван Дормеля. Вопрос, которым в Каннах задаешься почти все время: why so serious? Вопреки стереотипам о растленном артхаусе и западной цивилизации вообще, большая часть фильмов основной программы, кажется, посвящена семейным ценностям в самом тоскливом изводе. Жако Ван Дормель, автор долгоиграющего хита русского ограниченного проката «Господин Никто», снял комедию, которую сидящий в соседнем кресле киноман Михаил Друян назвал «Амели на спидах». Главный герой и инициатор новой версии завета - десятилетняя девочка, дочь Бога, которого играет комик Бенуа Пульворд; он - домашний тиран, мелкое, мстительное существо, которое изобретает для подведомственных человечков коварные правила: если бутерброд падает, то всегда вареньем вниз; если стоишь в очереди к кассе, соседняя всегда движется быстрее. В момент творения Бог первым делом создал Брюссель и попытался населить его сначала жирафами, потом тиграми, потом курицами; будучи курицей, как выяснилось, ужасно неудобно смотреть кино. Жена Бога - бессловесная Богиня в кружавчиках и завивке, которая любит бейсбол и постоянно убирает, протирая пыль со статуэтки своего старшего сына JC. Девочка принимает решение бежать из герметичной квартиры в большой мир, найти себе шесть апостолов (вместе с 12 прежними они составят бейсбольную команду), написать новый Закон и устроить мир по справедливости. Главный предмет добродушной сатиры Ван Дормеля - идея патриархального Бога и весь следующий за этим перекос в доминирование, унижение и насилие, но возвращение к компьютеру Богини («Добро пожаловать назад!», - говорит ей система) - объект такой же иронии, ибо она добра, но глупа и выбирает для неба обои в цветочек, вслед за тем отменяя нажатием кнопки законы гравитации. Весь фильм - каскад изобретательных гэгов (в городе, населенном курицами, курицы смотрят кино про куриц), никогда не знаешь, что увидишь в следующую секунду; пересказать все гэги невозможно, да и не нужно - их, как и персонажей, здесь десятки, если не сотни. В «Новейшем завете» Ван Дормель экранизирует незатейливую метафору про «компьютер Бога», придуманную, кажется, Кундерой в «Бессмертии» (1990), но приходящую в голову каждому: все события на планете Земля происходят потому, что герой Пульворда нажимает на кнопки старенького PC. Перед тем, как покинуть дом, девочка рассылает всему человечеству даты предстоящей смерти, сообщение приходит на мобильные телефоны и начинается обратный отсчет: 12 лет, 3 месяца, 102 года; под влиянием полученной информации люди начинают переоценивать свою жизнь. Некоторые становятся новыми апостолами: пожилой клерк, который знакомится с птичкой в парке и отправляется за ней на северный полюс; убийца, который всю жизнь мечтал убивать, но до последнего дня так и не отваживался; состоятельная домохозяйка в исполнении Катрин Денев, которая прогоняет мужа и приводит в спальню гориллу из зоопарка. Этот фильм, помимо прочего - еще и оммаж кинематографу (даже со стороны куриц): здесь много цитат, кадры из «Александра Невского», а линия Денев кажется потерявшимся сюжетом Марко Феррери, у которого Денев играла и собаку, и белую женщину, но во вселенной которого ей по странному недоразумению так и не удалось встретиться с обезьяной. (Мария Кувшинова, «Сеанс»)

Комедия «Новейший завет» объяснила, зачем Богу компьютер. Фильм Жако Ван Дормеля чрезвычайно изобретательно, но беззлобно критикует патриархальный миропорядок. Сначала Бог сотворил Брюссель. И, кажется, на этом остановился. Во всяком случае милая (это не оценочное, а стилистическое определение) сатира Жако Ван Дормеля если и выходит за пределы бельгийской столицы, то только вместе с ее обитателями, чей замкнутый мирок остается главным местом действия «Новейшего завета». На пробу Бог (Бенуа Пульворд) населил Брюссель жирафами, потом тиграми, страусами, курицами, но все это было не то (хотя курицы в креслах кинотеатра - это, конечно, прекрасно). И тогда он сотворил человека по своему образу и подобию - в версии Ван Дормеля довольно жалкому. Вот сидит он, помятый, в халате и шлепанцах у себя в квартире, отхлебывает пиво и злоумышляет новые мелкие пакости для человечества. Пусть бутерброд всегда падает маслом вниз, а соседняя очередь всегда движется быстрее. Ах как славно! Ну и катастрофы, войны, стихийные бедствия - все это тоже в ассортименте. Важно, что сам по себе Бог ничего сделать не может, но у него есть старый компьютер, с помощью которого он измывается над людьми. Все это не очень нравится жене Бога (Иоланда Моро), рыхлой клуше, коллекционирующей бейсбольные карточки, но она привыкла помалкивать. И совсем не нравится его 10-летней дочери (Пили Груан), которая решила взбунтоваться и бежать, как когда-то сделал ее старший брат JC, чья статуэтка и дает сестре полезные советы: как выбраться из квартиры (через стиральную машину) и завести себе апостолов. Их должно быть шесть - так вместе с прежними двенадцатью они составят бейсбольную команду на радость маме-богине. А чтобы навсегда подорвать отцовскую власть, девочка рассылает всем жителям Земли (то есть Брюсселя) sms с точным временем их смерти. Я давно уже бью себя по рукам, чтобы прекратить пересказ. Но, во-первых, остановиться трудно. А во-вторых, всего и не перескажешь. Бельгиец Жако Ван Дормель - один из самых неистощимых на выдумки авторов в современном кино (это не новость, если вы видели, например, его «Господина Никто», 2009). Повороты сюжета уместнее назвать кульбитами. Шутки прячутся едва ли не в каждом кадре. Многие - контекстные, цитатные, кинематографические. Первый из апостолов - бомж - путает Иисуса Христа с Ван Даммом (Жан-Клод тоже JC). Война иллюстрируется кадрами из «Александра Невского» Эйзенштейна. И т. д. Это фильм-фейерверк. Искрящийся, блестящий. И слегка меланхоличный, как его персонажи-апостолы, каждый из которых страдает от одиночества. Но дочь Бога помогает им найти себя и встретить любовь. Это может выглядеть дико: страховой агент обнаруживает в себе призвание убийцы, а героиня Катрин Денев находит женское счастье в объятиях гориллы. Но Жако Ван Дормель - добрый сказочник, и это, к сожалению, портит «Новейший завет». Он критикует патриархальный миропорядок, выставляя Бога-отца мелким пакостником, и одновременно подтрунивает над женским стремлением к хеппи-энду, но во всем этом нет настоящей желчи и злости, как и в историях персонажей - настоящей горечи, потому что в игрушечном мире она невозможна. Новелла про Денев и гориллу неизбежно вызывает ассоциации с фильмами Марко Феррери, но в апокалиптических фантазиях итальянского классика печаль и одиночество были почти физически невыносимы, а Ван Дормель подсовывает зрителю в открытый от изумления рот один леденец за другим. Так что в конце концов начинаешь сочувствовать Богу-отцу и жалеть, что он больше не может напакостить потерявшим всякий страх героям. Потому что был пойман в Брюсселе без документов, признан узбеком и депортирован в Узбекистан, который, к несчастью, успел сотворить вслед за Брюсселем. (Олег Зинцов, «Ведомости»)

Абсурдная сатирическая притча от режиссера «Господина Никто». Бог (Бенуа Пульворд) живет в доме-коробке посреди серого скучного Брюсселя, сотворенного в первую голову вместо Эдема, создает при помощи старого, как мир, компьютера все сущее, понимает, что это хорошо, а потом наблюдать за людьми ему становится скучно, и он решает докрутить реалити-шоу, ради чего и изобретает войны, болезни и прочие казни (соседняя очередь движется быстрее, бутерброд падает маслом вниз, будильник не дает десять минут, чтобы выспаться). От монитора он отрывается только для того, чтобы посмотреть хоккей или скучно поесть с образцово несчастной семьей - затюканной женой-домохозяйкой (Иоланда Моро) и одиннадцатилетней дочерью Эей (Пили Груан), младшей сестрой того, кого тут именуют ДжейСи. Как-то Эя пробирается в отцовский кабинет, видит все ужасы, что творятся на Земле, и решает с божественной тиранией покончить: сначала рассылает всем-всем смс с датой смерти, сильно ослабив веру в невидимый контроль, а потом, через стиральную машинку, выбирается в реальный мир, где собирается найти еще шесть апостолов (чтобы всего их было не 12, как в хоккейной команде, а 18 - как в бейсболе, любимой игре матери). С ними-то, людьми по-своему добросердечными и несчастными, она и напишет новейший завет - лаконичный сборник жизненных наблюдений в картинках. Новая и всего лишь четвертая, если считать полный метр, картина бельгийца Жако Ван Дормаля, шесть лет назад отметившегося «Господином Никто», была сочинена им в четыре руки с писателем Томасом Ганцигом, который отвечал за поэтичные монологи и диалоги, да и вообще сильно ускорил обычно неспешную работу постановщика над сценарием. «Новейший завет» - это иронично-абсурдная сказка про современный мир, где каждый ищет повод быть несчастным - от мнительности до нелюбимой работы, от обрыдшего брака до одиночества. Ван Дормаль и Ганциг поэтапно сбрасывают с людей оковы в виде страха неизвестности (смерти) и ужаса быть собой. Например, героиня Катрин Денев обретает долгожданную гармонию в объятиях самца гориллы, болезный мальчик рад походить в красном платье, а утомленный браком киллер с лицом Франсуа Дамьена счастлив не просто найти родственную душу в девушке с искусственной рукой, но и забеременеть от нее. Абсурдистская притча о том, что бог - обыватель и домашний тиран (разговор по большей части ведется не в религиозной плоскости, а в социальной - это в первую очередь сатира на патриархальное общество, чем разборки с всевышним) по духу близка романтичному и внимательному к мелочам французскому кино в духе «Амели», а по интонации - ироничным французским же комиксам (в голову сразу приходит «Сотворение мира» карикатуриста Жана Эффеля). Впрочем, интонация Ван Дормаля частенько подводит - на крупном плане герои начинают пучить глаза и очень серьезно проговаривать какие-то совсем неудобные вещи, которые потом еще и перекочуют в новейший завет - эдакий альбом с несколькими схематичными зарисовками (потому что ответственный «апостол» не умеет писать). С меньшим размахом, но большим политическим подтекстом про женщин в современном патриархальном (и вообще говорящем с позиции силы) мире полгода назад высказался карикатурист Charlie Hebdo Риад Саттуф, снявший фильм «Джеки в царстве женщин», где не было ни хипповского добродушия, ни многозначительных монологов «Новейшего завета», да и сама сатира работала точечнее и острее. Если отмотать еще дальше, то можно вспомнить постапокалиптическую абсурдистскую трилогию Роя Андерссона, с которым у Ван Дормаля общий только мелкий бес абсурда, а также ерническую и уж точно антиклерикальную «Догму» Кевина Смита. Стилистические нестыковки, впрочем, не умаляет заслуг Жако Ван Дормаля как постановщика и фантазера. Просто сатирической одиссее в Брюсселе, одна из сюжетных линий которой заканчивается депортацией бога в Узбекистан, сентиментальность не очень к лицу - даже если кажется, что Брюсселю вообще ничего не идет. Большинство же идей и так носится в воздухе - собирай и смейся. (Алексей Филиппов, «Кино-Театр.ру»)

В своей попытке по-иному продемонстрировать религиозность и проблемы мироустройства авторы фильма временами теряют чувство меры и вкус, но в целом кино получилось интересным. Богу давно пора проявить себя, пусть и таким странным образом. Бога никто не видел, поэтому все религии представляют его себе по-разному. Тем временем настоящий бог не похож ни на бородатого старца, ни на грозное облако, ни на эфемерный святой дух, настоящий бог - это потрепанный сварливый мужичок, живущий в трешке на окраине Брюсселя с забитой безропотной супругой и десятилетней дочерью Ией, которым запрещено выходить из дома. Был у бога и сын, но сбежал от папашиных нравоучений со своими двенадцатью апостолами много лет назад. Сегодня богу нет до людей никакого дела, изредка через свой компьютер он только творит с ними разные гадости, но Ия растет совсем не такой, она хочет быть полезной людям, желает сделать их жизнь лучше. Однажды девочка устраивает настоящий конец света и отправляется в Брюссель, чтобы Новейшим заветом дать человечеству новый смысл жизни. Современный кинематограф давно научился обходить морально-этические табу, выстроенные сотнями лет религиозных войн и цивилизационных противостояний и столкновений науки и веры, богами в кино были и женщины, и бомжи, и накаченные мачо. Сюжеты фильмов забрасывали зрителей в райские кущи и, наоборот, опускали всевышнего на землю. В картинах о боге действие разворачивалось в прошлом, настоящем и будущем, жанрово охвачен был полный спектр - от комедий вроде «Брюса всемогущего» до хорроров уровня «Страшной воли богов». Можно ли придумать на эту тему что-то новое? Можно. Правда, хорошо бы интересную идею и воплотить достойно, но, видимо, не все сразу. У «Новейшего завета» действительно неплохой внутренний стержень. Идея того, что богу нет до людей никакого дела, не нова (вспомните ницшеанское «Бог умер»), однако навскидку и не скажешь сразу, задумывался ли кто-то о том, что было бы с Создателем, если бы он после долгих лет игнорирования людей вдруг решил бы снова с ними пообщаться. Что услышал бы о себе? Поверили бы современные люди в бога с его совсем не впечатляющими в XXI веке чудесами вроде неопалимой купины, пяти хлебов и хождения по воде? Пожалуй, действительно определенная часть человечества нуждается в новой вере, в новом боге, в новых чудесах. И, отталкиваясь от этой идеи, авторы «Завета» отправляют зрителя в большое путешествие, главной идеей которого является поиск на пространный вопрос: что было бы с нами, если бы наш бог был ребенком и/или женщиной? Как это часто бывает, у хорошей идеи случаются серьезные проблемы с реализацией. «Новейшему завету» идет на пользу то, что за него взялись прогрессивные европейцы из Бельгии и Франции, где христианство и ислам почти равноправны и одновременно уступают рациональному научному подходу к жизни. С другой же стороны, проекту явно не хватило серьезной сценарной доработки, да и от дополнительного финансирования авторы вряд ли бы отказались. Увы, из-за отсутствия существенной поддержки фильм временами выглядит откровенно недоработанным, некоторые повороты сюжета смотрятся высосанными из пальца, временами сложные вопросы упрощаются, а простое и понятное обрастает гротеском и абсурдом. Во всем этом чувствуется даже не трусость авторов, не боязнь оскорбить пресловутые «чувства верующих», а неумение довести свою мысль до зрителя. Впрочем, наши претензии к авторам можно считать и результатом непонимания, все-таки Жако ван Дормель - режиссер достаточно самобытный и временами сложный для осознания, его произведения можно трактовать по-разному. Хотя с самой лобовой трактовкой «Новейшего завета» сложностей нет - всем было бы лучше, если бы бог действительно был любовью, а не тем, во что он превратился за прошедшие с сотворения мира тысячелетия. Можем ли мы сами изменить отношение друг к другу или для осознания вселенской любви нам нужно знать о дате грядущей смерти, увидеть живого бога или стать апостолом его дочери - этот выбор ван Дормель оставляет зрителям. И остаться равнодушным к рассказанной истории о девочке, выбравшейся к нам из стиральной машины, слышащей музыку внутри каждого и не умеющей плакать, действительно сложно. «Новейший завет» полон красивых интересных персонажей, попавших в удивительное положение, реализовавшихся в результате новой веры, обретших себя, любовь, новую жизнь. Не это ли главное удовольствие от просмотренного кино - поверить в новый мир, пойти за удивительными героями? Будь «Завет» скроен аккуратнее и более логичен, мы с удовольствием уверовали бы в Ию, ее летописца и шесть апостолов, но пока нам остается жить с тем богом, который забыл о людях две тысячи лет назад. (Евгений Ухов, «Film.ru»)

Картина Жако ван Дормеля (снятая в копродукции Бельгии, Франции и Люксембурга) имеет слоган «Бог существует! И он живет... в Брюсселе». А еще там героиня Катрин Денев лежит в постели с... самцом гориллы. Только перечисленного хватило бы, чтоб Дормеля заклевали всевозможные пуритане и ханжи, а он уже ответил «оскорбленным», что просто рассказал сказку. И фильм его не только о религии. А на вопрос, боялся ли он расстроить католическую церковь, режиссер отвечает, что не ставил своей целью шокировать кого-либо. Но и не избегал этого. «Новейший завет» действительно провоцирует и забавляет, восхищает и задевает какие-то струны в душе каждого, кто еще не забыл, как кино умеет совмещать и аттракцион, и человеческую историю. По сути, это ироническая фантастическая притча с подтекстом «а что было бы, если...» «Если» также один из главных движущих инструментов сказки. Бог живет в Брюсселе, и ему все обрыдло еще до сотворения мира. Так начинается рассказ от лица десятилетней девочки Эи (Пили Груан), которая оказывается... дочерью бога. Ведь все знают про его сына, а про дочь - нет. Представьте себе, что создатель всего сущего - желчный и гнусный тип в домашнем халате (комический талант Бенуа Пульворд), мерзавец, если откровенно, тиран для жены и дочери. Последняя сбегает из дома в мир людей и своим протестом испытывает отца, вынужденного отправиться по ее следу. «И помни, что без компа наш папа - ноль», - такое напутствие получает Эя от старшего брата Иисуса (его роль здесь ограничена статуэткой на комоде), которого она называет Джей Си (JC). Жако ван Дормель выстраивает путь ребенка в мире как путь познания. Эя жила в замкнутом пространстве, но видела, что ее отец получает наслаждение от страданий, которые он посылает людям. От войн и катастроф до различных правил типа «соседняя очередь движется всегда быстрее» или «а если возлюбите вы женщину, то жить будете не с ней». Создатель с видимым злорадством (фактически потирая руки от удовольствия) придумывал на голову человечества все эти «правила». Дочь бога находит своих апостолов, шестерых, и каждая из историй - новое евангелие. Каждый персонаж, будь то женщина, оставленная мужем, либо киллер, либо человек, ненавидящий свою работу, обладает своей музыкой. У кого-то это Гендель, у кого-то Перселл («Одиночество»), у кого-то Шуберт («Смерть и дева», это у киллера), у кого-то «Море» Шарля Трене, а у кого-то музыка цирка. Как у героини Катрин Денев, Мартины, одной из апостолов, которая в цирке и нашла свою любовь. Вообще весь фильм - о любви и о своем предназначении. Десятилетняя девочка на тропе приключений вызывает в нашей культурной памяти коннотации от «Красной Шапочки» до «Алисы в стране чудес». Она помогает группке неудачников полюбить, она путем одной хитрой операции освобождает мир от преступлений и войн. Комедийная утопия ван Дормеля не лишена феминистского запала, так как главный сюрприз ожидает в финале истории, когда будущим мира займется жена бога, в прошлом тихая и бесправная, которая и пикнуть не могла при муже. Богиню играет актриса-клоунесса Иоланда Моро (мы могли ее видеть в «Амели» Жан-Пьера Жене). «Новейший завет» такой же теплый и волшебный по атмосфере, как «Амели». Но при этом он наполнен хулиганским сарказмом, россыпью фантастических и сатирических гэгов и многозначностью притчи. И символичным кажется тот факт, что «новое сотворение мира» написано в столице Евросоюза, Брюсселе, играющем немаловажную роль в фильме. Жако ван Дормель объяснял эту задачу так: «Я хотел показать город, в котором живу, использовать для съемок те места, которые я прохожу каждый день, слыша смесь акцентов: фламандский, брюссельский, валлонский, французский и люксембургский. Я хотел, чтобы бог в моем фильме существовал в осязаемом пространстве, в городе, где постоянно что-то ремонтируется, ничего не работает, в месте, настолько уродливом, что оно уже становится прекрасным». Здесь смех сочетается с грустью и слезы с улыбками (недаром же Эя собирает людские слезы), а финальные сцены вообще способны привести в состояние эйфории. Ведь это тот мир, в котором каждый хотел бы оказаться. «Смех - это интересный регистр, - говорит ван Дормель, - потому что он приближается к боли и отчаянию. Мы всегда смеемся над тем, что находим немного болезненным». В нашем обществе сегодня постоянно готовы оскорбиться по поводу и без. Сколько уже об этом сказано справедливых слов. И про картину Дормеля так легко заявить, мол, «покусился на все святое». Это глупость, конечно, и мракобесие, увы, претендующие на норму сегодня. Бельгийский «Новейший завет», пожалуй, имеет смысл пересматривать порой как антидот. Особенно у нас, где теологию официально признали наукой. Смотреть, каким упоительно эмоциональным бывает буйство фантазии свободного человека, никогда не скучно. Равного среди равных. (Оксана Гаврюшенко, «Новые известия»)

Это был также едва ли не лучший фильм Каннского фестиваля, попасть на него оказалось проблемой. Всех очаровала хлесткая пародия на ущербный миропорядок, который придумал и которым заправляет деспотичный, мстительный и сварливый бог (Бенуа Пульворд) - довольно-таки мелкая душонка. Творец всего сущего обосновался в Брюсселе, как типичный диктатор укрылся в бункере, оформленном под мещанскую квартиру, третирует свою жену (Иоланда Моро), которую превратил в неоплачиваемую домработницу, и десятилетнюю дочь. Он недоволен результатами своей деятельности, исправить сконструированных на компьютере человечков не в силах - и остается забавляться тем, как бы придумать для них как можно больше мелких пакостей. Типа закона падающего бутерброда - всегда маслом вниз. Божья дочка Эа (Пили Груан), едва вступив в возраст пубертатного протеста, вырывается из заточения, напутствуемая старшим братом, который вот уже почти две тысячи лет как исчез из семьи и напоминает о себе только канонической статуэткой на шкафу, но перед сестрой оживает: та по-свойски называет его JC (Jesus Christ). Перед бегством Эа вскрывает отцовский компьютер и оповещает эсэмэсками жителей Брюсселя о дате намеченной каждому смерти - представляете, какой заваривается в городе кавардак? Один, которому осталось куковать еще 62 года, без тени страха бросается с небоскреба, другой (его играет сам режиссер Ван Дормель) узнает, что в его запасе одна секунда и тут же попадает под грузовик. Трудно быть богом: Эа понимает это, как только в руках у нее оказываются ключи от человеческих жизней. Вслед за Иисусом она пытается создать более гуманистический мир - с помощью встреченного на улице бомжа пишет "Новейший завет" и собирает апостолов, чьи личные истории проходят перед нашими глазами. Коммуникация между божественным и человеческим миром осуществляется через потайной тоннель: входом в него служит воронка стиральной машины, а выходом - городской канализационный люк. Почти все остальное в картине выполнено столь же остроумно, как придумана основная сюжетная канва и топография мироустройства. К игровым сценам и гэгам подключены элементы рисованной анимации: чем более она выглядит доморощенной, тем лучше работает на сатирический замысел. Как и цирковое прошлое Жако Ван Дормеля, чей путь в искусстве начинался под маской клоуна. В какой-то момент начинаешь вспоминать "Сотворение мира" Жана Эффеля, мысль уходит в сторону комиксов и карикатур и, разумеется, доползает до "Шарли Эбдо" с их скандальными изображениями пророка Мухаммеда. И вот тут понимаешь, насколько далеко ушла европейская цивилизация от своих восточных соседей, чьи религиозные чувства так инфантильны, что их ничего не стоит оскорбить. О мусульманстве не говорю - речь о православных. Едва ознакомившись на киносайтах с содержанием "Новейшего завета", самые робкие стали задавать вопросы: "А можно ли его смотреть верующим?" Видно, вера у них не крепка, чур-чур, подальше от искушения. А те, кто покрепче, уже прияли боевую стойку в ожидании нового кощунства и богохульства. Между тем "Новейший завет" мало общего имеет с радикальным взглядом на религию и мораль - взглядом, который был органичной частью общественного дискурса еще полвека или даже четверть назад. Достаточно рассмотреть самую колоритную сюжетную линию фильма: пожилая дама, бывшая красавица, умирающая от скуки с бессмысленным мужем (Катрин Денев), вдруг обретает счастье в объятиях огромного самца гориллы. Это не только иронический парафраз "Кинг-Конга", но и реплика характерных мотивов Марко Феррери - его называли итальянским Бунюэлем, мастером саркастических антиклерикальных киноопусов. Один из них назывался "Женщина-обезьяна": героиню, поросшую волосами, играла Анни Жирардо. В фильме "Прощай, самец" герой Жерара Депардье водил дружбу с шимпанзе, а в "Лизе" Катрин Денев была женщиной-собакой. А другая гранд-дама европейского кино - Шарлотта Рэмплинг в ту пору уже играла роман с обезьяной в фильме "Макс, моя любовь". Во всех этих печальных антиутопиях господствовал скептический взгляд на христианскую цивилизацию эпохи ее заката, и сам этот скепсис был продуктивен. "Новейший завет" превращает печаль в иронию, а драму - в несколько сладковатую комедию, которая завершается апофеозом всеобщего счастья на планете с легкой женской руки. Ван Дормель не так наивен, чтобы верить в спасительный потенциал феминизма. Впрочем, исчерпанность мужской цивилизации для него, похоже, очевидна. Возможно, именно по этой причине бельгийский режиссер не спешит ехать в Россию, куда его активно зазывают. К российской премьере "Новейшего завета", которая прошла на фестивале "Послание к человеку", он прислал письмо. В нем говорится: "Простите, я застрял в стиральной машине где-то на пути между Брюсселем и Петербургом. А мой друг, прекрасный образчик семейства приматов, уже готов был отправиться в Россию из Африки, но обнаружил, что у него нет визы, и решил не пополнять армию несчастных беженцев, наводнивших старушку Европу". (Андрей Плахов, «Коммерсант»)

В начале сотворил Бог небо и землю. И показалось ему... скучновато. Тогда сотворил Бог Брюссель и населил его всякой живностью: тиграми, львами, страусами и курицами. Но курицы в кинотеатре создают слишком много шума, львы не умеют переключать каналы, а страусам нечем расплачиваться в гипермаркете. Тогда сотворил Бог человека. Откинулся в кресле, мерзко похихикал и довольно закурил. Именно так начинается удивительная комедия, которую сотворил бельгиец Жако ван Дормель. Своих зрителей он балует нечасто: его первый полнометражный фильм, «День восьмой», вышел в 1995 году, а премьеры следующего, невероятно красивого и сложного «Господина Никто», пришлось ждать аж двенадцать лет. И вот, шесть лет спустя, на Каннском фестивале 2015 ван Дормель показал «Новейший завет». Представьте себе, Бог (в исполнении известного французского комика Бенуа Пульворда) существует, живет в трехкомнатной квартире с безропотной женой (Иоланда Моро), которая до сих пор накрывает стол на четверых в ложной надежде, что Сын Божий вернется к обеду, и десятилетней бунтаркой-дочерью (Пили Груан). Бог носит грязную майку, растянутые треники и сандалии с носками, много курит и пьет. В своем темном неуютном кабинете Он вершит судьбы человечества, ненавистного и созданного забавы ради. Вся божественная сила сосредоточена в стареньком компьютере, без которого Бог - обычный домашний тиран, запрещающий передвигать стаканы силой мысли и смотреть любые каналы, кроме спортивных. Нет ничего странного в том, что дети из этого дома так и норовят ускользнуть. Поскольку эта история - звездный час младшей дочери Бога, Сыну здесь отведена роль керамической фигурки на книжной полке. Джей Зи (так Айя зовет Иисуса) рассказывает девочке, как попасть в мир людей, советует набрать шесть апостолов (двенадцать - многовато) и написать «Новейший завет», чтобы и отцу отомстить, и людям вернуть надежду. Тайком пробравшись к божественному компьютеру, Айя рассылает людям сообщения с датами их смерти, а после отправляется в свое паломничество. Бог желает вернуть непослушную девчонку, которая лишила его власти, и, следуя за ней, попадает в мир, где дождь начинается, если ты оставил зонт дома, бутерброд всегда падает вареньем вниз, а твоя очередь движется медленнее остальных. Мир, где люди больше Его не боятся, ведь главный страх жизни - страх перед смертью - уходит. В каждом новом фильме Жако ван Дормель пытается осмыслить саму идею бога и изложить зрителю свой философский взгляд - взгляд ребенка. Героями его картин неизменно становятся дети, даже если они выглядят взрослыми. В «Дне восьмом» - мужчина с синдромом Дауна по имени Жорж (кстати, актер Паскаль Дюкенн появляется во всех без исключения картинах режиссера), который воспринимает окружающий мир и идею его сотворения с детской непосредственностью; в «Господине Никто» - Немо, мальчик, оказавшийся перед самым сложным выбором в своей жизни: остаться с мамой или с папой; в «Новейшем Завете» - Айя, девочка, знающая о сотворении мира всю подноготную. Именно дети - проводники, творцы, мудрецы - наделены способностью совершать чудеса. Не случайно Айя (прихватив своего взрослого провожатого) убегает от отца по воде, а он в эту воду проваливается. Кинореальностью Жако ван Дормеля правит случайность. Так он работал над «Господином Никто», фильмом о вселенной бесконечных возможностей: записывал сцены на карточках, а после снимал в рандомном порядке. Айя повторяет этот фокус на экране: из божественной картотеки хватает первые попавшиеся досье и называет этих людей апостолами. Случайно ли, нет ли, но все они существуют устало, по инерции, и давно утратили всякую надежду что-то изменить. Айя возвращает в жизнь каждого из них живительные слезы радости, необыкновенные сны, любовь и, пусть это прозвучит громко, смысл. Первый апостол, Жан-Клод (Дидье Де Нек), бросает ненавистную работу и отправляется в путешествие. Апостол Марк (Серж Ларивье) по прозвищу Озабоченный находит свою первую возлюбленную, которую узнал много лет назад, будучи мальчишкой. Апостол Франсуа (Франсуа Дамиенс) всегда мечтал убивать, но это желание пропадает, когда он встречает апостола Аурель (Лаура Верлинден), очень красивую и очень одинокую девушку, из-за несчастного случая потерявшую в детстве руку. Апостол Мартина (Катрин Денев) исполняет давнюю мечту и выкупает из цирка гориллу. Последнего, самого юного апостола Вилли (Ромен Желен) родители залечили до полусмерти. Этот мальчик надевает женское платье и вместе со всеми едет к морю, чтобы умереть. На самом деле, их истории звучат и выглядят довольно грустно, но Жако ван Дормелю удается придать происходящему ироничный тон. Ни разу на протяжении двух часов фильм не скатывается в слезливую мелодраму. Возможно, потому что мы видим этот мир глазами Айи: плакать она не умеет, зато слышит музыку души каждого человека. Очень мягко и деликатно режиссер старается пробудить звуки музыки и в душе своего зрителя. Очевидно, что такая светлая картина не может закончиться плохо. Айя собрала для богини-матери бейсбольную команду (теперь апостолов всего восемнадцать), а та - случайно - выдернула из розетки шнур компьютера и отменила разом все смерти. Да еще и небо, как настоящая женщина, разукрасила цветами. (Валерия Высокосова, «Fashion Time»)

Бог существует. Он живет в Брюсселе, и он ублюдок. Бог развлекается тем, что посылает на род человеческий все новые несчастья и программирует двумя пальцами законы бытия, которым мы привыкли присваивать авторство Мерфи. Бутерброд всегда падает маслом вниз, соседняя очередь двигается быстрее, а если вам довелось полюбить женщину, жить вы будете не с ней... ну, и так далее. Кроме того, Бог носит пузырящиеся треники, страдает бытовым алкоголизмом и слывет домашним тираном. Его супруга (тоже, говорят, какая-то Богиня) давно прикусила язык и отрешилась от всего в безопасности цветастого халата, его старший сын как-то устроил бунт, немного погулял по воде да и застыл гипсовой фигуркой на каминной полке. Его дочь носит имя богини утренней зари, она устала от жестокости отца и, кажется, готова подарить человечеству новую надежду. Эя взламывает компьютер демиурга, рассылает людям даты их смерти, чтобы ослабить богобоязненность, и отправляется на улицы Брюсселя собирать шестерку своих апостолов (в совокупности с уже известными их должно стать восемнадцать - как в команде по бейсболу, который так любит ее затюканная мать) и писать свой Новейший завет. И с первого взгляда на происходящий абсурд становится понятно, что это хорошо. Жако ван Дормель, не мудрствуя лукаво, снова снял кино о вариативности человеческого существования и необходимости жить своей жизнью. Если бы сам режиссер писал евангелия, то были бы благие вести о том, что никакая судьба не лучше твоей собственной, потому грех завидовать чужому уделу («Тото-герой»); что нужно уметь отделять главное от второстепенного и радоваться простым вещам («Восьмой день»); что каждый выбор порождает бесчисленное множество версий завтрашнего дня, но это не повод бояться принимать решения («Господин Никто»). «Новейший завет» примерно о том же самом. Здесь люди связаны осознанием своей смертности, если не сказать внезапной смертности. Неопределенность будущего вызывает у них то ли страх, то ли апатию, но в любом случае заставляет быть не там, не теми и не с теми. Знание предначертанного освобождает героев, избавляет от условностей, открывает путь к любви и мечте. Мечты, что характерно для режиссера, оказываются весьма экстравагантными. Порой даже слишком. Если мальчик, решающийся превратиться в девочку, выглядит как вполне добрая ирония над современной лояльностью сексуальным меньшинствам, то героиня Денев, сожительствующая с гориллой, оставляет ощущение чрезмерного глума, перешагнувшего границу того, что в приличном обществе именуют «comme il faut». Обидно и то, что китч расцветает по нарастающей, стирая очарование самой утонченной истории первого апостола, девушки Аурэль, потерявшей вкус к жизни еще в детстве, вместе с рукой, оторванной поездом метро (символ, кстати, характерный для всех фильмов ван Дормеля: поезд как потерянный шанс, упущенная возможность счастья). Пронзительная печаль Генделя сменяется цирковыми фанфарами, и даже местный и весьма недалекий Бог не подумал бы, что это хорошо. Тем не менее, безумству храбрых поем мы славу, и смелая концептуализация ответа на краеугольный вопрос: «Если Бог существует, почему он допускает войны/голод/детскую смертность/нужное подчеркнуть», - берет свое, несмотря на субъективные огрехи. Ван Дормель апеллирует ко Всевышнему с дерзостью и непосредственностью, например, популярного сетевого поэта или же ребенка, что, в принципе, одно и то же. В современной культурной парадигме Бог давно перестал быть фигурой недосягаемой. Теперь это то ли растиражированный и весьма поднадоевший бренд, то ли персонаж, слепленный наподобие Санта-Клауса из супермаркета, которого каждый так и норовит потягать за бороду. Ну, или, как в нашем случае, за полу засаленного халата. Ван Дормель легко допускает за Господом даже не справедливую ветхозаветную суровость, а филистерский садизм, после чего насмешливо воздает ему по заслугам, отправляя на сборку стиральных машин в Узбекистан, и предлагает человеку самому не плошать, тем более, что и надеяться особо не на кого. Задорное панибратство в обращении Богу неожиданно соседствует со смущением в разговоре о любви. Герои демонстрируют удивительную неловкость, а режиссер маскирует серьезность беседы характерными постмодернистскими усмешками. Он и любит своих апостолов, и жалеет, но не может удержаться от подтрунивания над их комплексами, заставляющими стесняться проявления чувств. Сопутствующая визуальная феерия (правда, гораздо более сдержанная, чем в «Господине Никто») со всеми вальсирующими кистями рук и прогулками в панамке до Антарктики здесь не выглядит абстрактным формалистским упражнением, она возвращает ощущение праздника, характерное для детства - поры наиболее раскрепощенного восприятия действительности. Недаром Эя каждому из своих апостолов задает вопрос о том, что становится с детьми, и от каждого слышит неутешительный диагноз - они вырастают. По ван Дормелю, кроме любви, этому миру остро не хватает капельки инфантильности. И еще женственности (не путать с торжеством феминизма). Наверное, долго держать небо, декорированное цветочным орнаментом, не смог бы ни один труженик-атлант, но иногда окружающую жестокость просто необходимо сбалансировать безвкусными розовыми рюшами, допустив к управлению операционной системой этого мира мягкую и сострадательную Богиню. И будет гармония, и будет это хорошо. (Виктория Горбенко, «Посткритицизм»)

В пору учебы на постановщика детских представлений Жако Ван Дормель подрабатывал клоуном. Потом начал фильмы снимать. Редко, порой метко. Бурное воображение, возбужденное фундаментальными вопросами людского существования, а также страсть к технологическим маневрам обеспечили ему особое место в отряде фестивальных режиссеров. Прыжки Ван Дормеля в пространстве и во времени одного фильма, дизайнерская картинка, окрашенная вкусом к кичу, застолбили его репутацию постмодерниста. Вообще-то устаревшую, но для отдыхающих в кинозале - приятную почти во всех отношениях. «Новейший завет» - сказка для взрослых и детей, или фильм для «семейного просмотра». Сказка, нисколько не оскорбляющая чувства верующих и тех, кто не верит промоутерским воззваниям перед премьерой для накопления кассы. Один из юных персонажей «Новейшего завета» делится с новой подружкой воспоминанием о своем знакомце, которому жить осталось десять дней. В это время он хотел - в качестве последнего желания - получить от родителей костюм Покемона. А глупые предки обязали его все дни слушать музыку Баха. Впрочем, дочка «Всевышнего», главного героя «Новейшего завета», имеет способность слышать «внутреннюю музыку» обывателей, выбранных ею в компе на роль новых апостолов. Это музыка Генделя, Перселла, а не только шлягеры прошедших эпох. Так что Ван Дормель, а не сконструированный им «Бог» выступает тут завзятым манипулятором, знающим как осваивать - взболтать, не размешивая, - восприятие зрителей. Ван Дормель мимоходом подсказывает и как, собственно, смотреть его «Завет». Как поощрить у взрослых инфантильность и примерную отвагу. А для кого-то из персонажей фильма - отвагу беспримерную. Речь о героине Катрин Денев, которая, узнав (по распоряжению сюжета) о сроке своей смерти, нашла желанного сексуального партнера в образе гориллы. Постмодернист, а не нарушитель благонравного публичного спокойствия, Ван Дормель предлагает компьютерную игру, развлекаясь и кинематографическими отсылками, не говоря о технических эффектах, которые он использует для анимации зрителей. При этом в «Новейшем завете» легко муссировать вызов тиранам, пусть и в комическом образе жестокого отца семейства, нагруженного пивом, он же отец народов. Протагонист этой феерии - Всевышний (Бенуа Пульворде), проживающий в Брюсселе и сотворивший в старом компе мир, животных, людей, страдающих ему на потеху, а домашних содержащий в страхе, повиновении. Но терроризм такого Вседержителя - мультяшный. Выбрав роль режиссера-пересмешника, Ван Дормель прибавил себе обаяния. В его «Завете» сквозит «легкий ветерок», как в известной пьесе Ануя про Орнифля в роли писаки - массовика-затейника. Новейшее общество зрелищ как хлеба нуждается и в «новейшем завете». Дочка «бога» по имени Ея (Пили Груан), десять лет проведшая взаперти кукольного дома (оставлю намек без кавычек), отправляется сквозь отверстие стиральной машины по туннелю в большой город, где должна найти пресловутых апостолов, выбранных наугад в папином компе. Тут она посылает воздушный - эфемерный - поцелуй Алисе, попавшей в кроличью нору. А Ван Дормель шлет, возможно, привет авторам и герою фильма «Быть Джоном Малковичем», где актер-кукольник нашел себе развлекательную работу, предоставляя желающим услугу: продвинуться за двести баксов по коридору, чтобы оказаться в теле Джона Малковича. Девочка Ея до своего «исхода» из дома отправляет папиным созданиям смс-ки с указанием времени их смерти. В сети и в натуре начинается переполох. Но знание даты своей кончины освобождает шестерку «апостолов», нашедших автора не в папе, а в его дочке, от условностей, комплексов и повседневной маеты. Дочка «Бога», а не сын наградила этих людей осознанием неизбежности их смерти с точной датой. В роли сына - статуэтка хиппи по имени JC, который оживает по надобности Ван Дормеля и для напутствия сестры в путь-дорогу. Оказавшись в городе, рядом с помойкой, Ея встречает бомжа, ставшего ее вожатым и писарем все того же завета: «- Ты знаешь, когда умрешь? - Нет. Всю жизнь жил без мобильного телефона, - отвечает вонючий дядя». Так режиссер, чье кино расцветает под воздействием компьютерных трюков, подтвердил свою давнюю роль рыжего клоуна, догадавшегося или пошутившего, что судьба человека предначертана в компе и смс-ках. Победа же над тираном в этой игре возможна, если добавить новейших апостолов. Набрать не двенадцать - по числу игроков в хоккей, а восемнадцать - как в бейсбольных командах. Надо ли упоминать, что хоккей любит папа девочки, а бейсбол - ее затюканная мама-вышивальщица? Ван Дормель в роли режиссера-кукольника воспевает беспорочное женское начало мамы и дочки. А вседержителя-самозванца отправляет сквозь стиральную машину сначала в город, а оттуда - как бомжа без документов - интернирует в Узбекистан, в трудовой лагерь, пардон, на завод по сборке стиральных машин. Похоже, Ван Дормель «отмывает» стереотипы восприятия «высоких искусств» в стиле, технике цирковых аттракционов. Он как бы валяет дурака, ваяя картинки своего «Новейшего завета», который опубликован в этом фильме без текста - в рисунках. Рабы не мы, а персонажи «Новейшего завета» - марионетки, но только до вмешательства девочки-дарительницы и, разумеется, хакерши. Без взлома компьютера, без его перезагрузки (эту манипуляцию совершает добрая мама) не спасти людей от вялой жизни. С другой стороны, - тут режиссер надевает временно маску белого клоуна - без осознания человеком его смертности (в мгновенных донесениях смс-ок) - человека тоже не образумить. Не развеселить. Получилась заветная сказка Ван Дормеля. Интересно, читал ли он заветные - подцензурные - сказки Афанасьева? (Зара Абдуллаева, «Искусство кино»)

«Поэтому она, свобода, достигается демонстративным приравниванием девиации к норме - за счет списывания в утиль самого понятия нормы как чего-то "деспотичного" и навязанного богом-диктатором. И "апостолы" с энтузиазмом принимаются "освобождаться" посредством адюльтера, стрельбы по живым мишеням, порнографии, зоофилии (сей путь, увы, избрала героиня Катрин Денев) и смены половой идентичности. Только один ограничивается скромным дауншифтингом, и на фоне своего беременного коллеги-"апостола" (мужчины, разумеется) он смотрится просто махровым традиционалистом» - Из рецензии в «Российской газете». Бог-отец - существует. И он живет в Брюсселе. Бог (Бенуа Пульворд) имеет внешность злобного, неопрятного и лысоватого мужчины в заношенном халате, который сутками напролет сидит за божественным компьютером и изобретает роду человеческому, который он сам же и создал, всевозможные пакости. Да потому что достал этот род человеческий, если честно. В быту Бог неприхотлив, хотя и тираничен. Он питается крекерами, пивом и виски, а с близкими - женой-богиней (Иоланда Моро) и дочерью Эей (Пили Груан) - ведет себя как полнейший придурок. Жена это отношение покорно терпит, а Эа считает Бога законченным уродом - за его отношение к людям - и мечтает сбежать из их трехкомнатной квартирки, у которой нет входной двери. У Эи есть брат, она его зовет Джей Си (Jesus Christ). Тот когда-то давно нашел способ сбежать из дома, нашел себе двенадцать апостолов и создал "Новый завет", чем изрядно растравил желчь у злобного папашки. Однако человечеству это не помогло, поэтому Джей Си теперь стоит в комнатке Эи в виде статуэтки, а Бог продолжает изгаляться над людьми, как хочет. Но Джей Си подсказал Эе возможность выбраться из дома. Теперь она должна найти себе шестерых апостолов - чтобы общее число апостолов достигло восемнадцати, как в бейсбольной команде, - и создать с ними "Новейший завет". Вот от этого-то папашку Бога наверняка хватит кондрашка. Изрядно нашумевший фильм бельгийского режиссера Жако ван Дормеля, который Бельгия уже официально выставила на "Оскара 2016". Шум вокруг этой картины в основном был вызван якобы содержащейся в ней антиклерикальной направленностью, однако я тут ничего такого сильно антиклерикального не заметил. Подумаешь, Бог-отец придумал, что бутерброд всегда будет падать вареньем вниз, - тоже мне проблема. На фоне того, что Бог (если он, конечно, существует) творит со всем человечеством, бутерброд, как мне кажется, является наименьшим злом. А что с человечеством он, Создатель, действительно творит довольно мерзкие вещи - ну так это не секрет, это же всем известно давным-давно, еще и до ван Дормеля. И тут совершенно неважно, имеет ли этот почтенный джентльмен вид Демиурга, грозного старца или потрепанного неопрятного мужичонки. Впрочем, хотя все эти религиозные символы играют в картине заметную роль, главное, что в ней прослеживается постоянно, - это то, что ван Дормель снимал новую "Амели". Аллюзии к этому фильму напрашиваются постоянно. Повествование ведется от лица главной героини - девочки Эи, которую очень интересуют различные люди и которая по мере сил и возможностей старается им помогать. Практически все второстепенные герои картины несчастливы в жизни и находят свое счастье или с помощью Эи, или когда меняют свою жизнь при осознании неизбежности смерти. В картине так или иначе присутствует Смерть, но эти эпизоды, как и в "Амели", снимаются в эдаком слегка игрушечном, кукольном стиле. (Вспомните эпизод со смертью матери Амели.) Ну и общий стиль картины, несмотря на мерзкого папашку Бога, романтичный, воздушный, но при этом рассказывает о вполне неромантичных вещах вроде убийств, насилии, порнографии, зоофилии и так далее. Собственно, главная прелесть этого фильма - в той легкости, с которой ван Дормель ухитряется рассказывать о страховом агенте, нашедшем свое призвание в убийствах, о сексуальном маньяке, который обрел свое счастье в момент озвучивания порнографических фильмов, и о богатой женщине, несчастной в браке, которая наконец обрела настоящего мужчину в виде огромной гориллы. Некоторых зрителей и критиков нахальство, с которым ван Дормель затрагивает подобные темы, возмущает: вон я в эпиграфе привел кусочек из одной ругательной рецензии в "Российской газете". Мне же, наоборот, понравилось. Потому что в другом своем известном фильме "Господин Никто" Дормель, на мой взгляд, чересчур увлекался пафосными и сопливыми штампами - при шикарной, замечу, визуальной составляющей, - и мне та картина не понравилась совершенно. Но тут у него пафоса на порядок меньше (хотя тоже бывает), а хулиганства - на порядок больше, так что картина получилась живенькой и забавной. Да, черный юмор подобного рода нравится далеко не всем, но вот мне - как раз то, что надо. Кроме того, ван Дормель наполнил фильм кучей всяких оммажей другим известным картинам, так что любителям авторского кино будет интересно узнавать те или иные цитаты. Бог-отец у известного бельгийского комика Бенуа Пульворда ("Астерикс на Олимпийских играх", "Таможня дает добро") получился очень здорово: ну просто совершенно мерзейшее создание, так что, глядя на него, начинаешь хорошо понимать, почему роду человеческому достались такие страдания. И в фильме, в отличие от реальной жизни, Богу-папаше за это достается на орехи: когда он спускается на грешную землю в погоне за дочуркой, то все встречные-поперечные чистят Богу физиономию и в конце концов его, как бомжа без документов, и вовсе ссылают в земной Ад - в Узбекистан, собирать стиральные машины! Пили Груан в роли Эи очень хороша. Девочка, живущая в собственном мире, не умеющая плакать, слышащая музыку, звучащую в каждом человеке, - она получилась и трогательной, и одновременно сильной и целеустремленной. Это не Амели Пулен, образ совсем другой, но образ очень достойный. Остальные актеры также подобраны здорово, особенно Виктор (его сыграл Марко Лоренцини) - мальчик, который хотел стать девочкой. Кстати, по требованию ван Дормеля почти все актеры картины - бельгийцы. За исключением француженки Катрин Денев. Что в результате? Это, конечно, не новая "Амели" (да и возможна ли новая "Амели"?), но картина оригинальная, необычная, во многом забавная. Мне понравилось, короче говоря. Есть ли здесь мораль? Да, конечно, есть! Мораль такова: уберите от божественного компьютера этого злобного алкаша и посадите за него тихую мечтательную тетку - она человечеству сразу сделает небо в ромашках. Аминь! Оценки по пятибалльной шкале. Зрелищность: 4. Актерская игра: 4. Режиссерская работа: 4. Сценарий: 4. (Алекс Экслер)

Краткий синопсис фильма я бы сформулировал так: Сегодня Бог живет в Брюсселе, в человеческой форме, как циничный и злой «писатель-домушник», женатый на бессловесной лунатичке и осуществляющий «remote control» управляемого мира с помощью компьютера и лейки, из которой он изредка поливает этот мир. О его сыне - J.C. (И.Х.) - знают все, а о маленькой, не лишенной юмора и очень самоуверенной дочери Эа - никто. Наблюдая за мерзким характером своего отца и законами (полными черного юмора), которые он устанавливает в управляемом пространстве, Эа решает «явиться в мир», найти своих (выбранных случайным образом в каталоге своего отца) 6 апостолов, и навести в мире порядок и гармонию, - как они воспринимаются с точки зрения девочки-подростка. Бог тоже вынужден явиться в это мир, чтобы остановить свою дерзкую дочь... Чем это кончается и где, в результате этого противостояния, оказывается мир и сам Бог? Смотрите ироничную кинокомедию Жако ван Дормеля. В целом, после просмотра, эта кинокомедия оставляет очень приятное «послевкусие». В общем плане (не вдаваясь в подробности), ирония режиссера мне чем-то напомнила фильм «Амели» великолепного Жана-Пьера Жанэ. Поднимаемые же темы... Они стары, как этот мир: жизнь, смерть и любовь, любовь, любовь. Причем любовь - во всех ее проявлениях, вплоть до... Лет 20 назад я бы написал «вплоть до гомо и лесбийских тем» и это вызвало бы оживленную дискуссию. Сегодня - этим никого уже не удивить, масс-медиа привила зрителю восприятие «нормальности» таких взаимоотношений. И в этом фильме ничего подобного - нет, т.к., по-видимому, начался следующий этап «борьбы за толерантность», и для «раскрепощенной» Катрин Денев вполне комильфо сняться в ИМХО достаточно двусмысленной (ироничной?) роли, которую кинокритики расценили весьма противоречиво: от «Очередная Красавица и Чудовище», до «Сексуальные гомофобные меньшинства добились «впечатляющих побед» в узаконивании права своего существования в массовом сознании. Теперь, похоже, настала пора подготовки к признанию «моральных прав» зоофилов, и Катрин Денев в роли «нового апостола» - «первая ласточка» подобного уровня на этом поприще, в достаточно антиклерикальной комедии». К подобному мнению можно относиться как всерьез, так и как недопониманию иронии Жако ван Дормеля. Автор рецензии (http://allocine.fr/article/fichearticle_gen_carticle=18641839.html), посвященной фильму, цитирует режиссера Жако ван Дормеля: "Я нашел удивительным признание Катрин в телевизионном интервью «Quinzaine», где она защищает позицию для вступления в брак для всех со всеми. Она - не для слабонервных. Вместе с тем, моя цель состояла не в том, чтобы превратить религию - в насмешку, а в том, что я снимал этот фильм - как большую историю. Это скорее сказка". (leonid55)

Половину прекрасных вышитых крестиком титров я не видела из-за слез. И очень удивилась, увидев на буклете «Новейшего завета» жанр - комедия. Не от каждой драмы испытываешь такой катарсис, почти никакая мелодрама не берет тебя так полно за оба регистра - чтобы ты и плакал, и смеялся, не чувствуя в этом ни малейшего противоречия. Фильм Жако ван Дормеля неудержимо хочется сравнить с концертом, органной рапсодией, целым визуально-музыкальным событием, которое уносит тебя с земли и поднимает в какую-то невероятную сферу бессознательного блаженства. Бывшего клоуна Дормеля, который учился в католической школе и часто думал о Боге и его заветах, часто мучил вопрос - а что если бы у Бога была жена или дочь, которые могли воспротивиться мужской жестокости и деспотизму. Если бы к жертвеннику прибежала дочь Авраама с незатуманенным взглядом и спросила: «Папа, какого черта ты делаешь?!» Можно ли верить в Бога-мучителя, Бога истязателя, Бога, который скорее Дьявол, чем Бог, и потонет на любой воде от своих грехов. Такого Бога давно пора убрать от пульта управления. Собственно, об этом и снят фильм. Каким бы вышел новый завет от бомжа, больного, нелюбимой жены, озабоченного, убийцы, прекрасной женщины без руки и путешественника? Какие бы заповеди могли записать в эту книгу несчастные жертвы Бога и его мира, которые обрели счастье и свободу, готовясь умереть. И стоит ли вообще их записывать, если Мучитель свергнут и заперт на конвейерных работах в Узбекистане, где, видимо, по фантазии авторов, и находится стирально-машинное чистилище. В этом фильме очень много смелости и озорства: об Иисусе Христе (Джисус Крист) говорят как о братишке Джей Си, первопроходце, который не добился полного успеха в своем бунте против отца-самодура. К «Тайной вечере» смело дорисовывают лица актеров, об апостолах веры говорят как о номинальных игроках бейсбольной команды. Божественные таинства, сотворение мира превращаются в грубый гротеск с множеством гэгов, как уверяют любители этого термина, которые умеют их видеть. Даже мне, скорее атеисту и агностику, верующему в Добро, было неловко смотреть рисовку такой плоской кистью. Но к этому не очень убедительному соло дочери Бога и группе комического стали добавляться живые жизни апостолов, судьбы людей. И оркестр заиграл: изумительная визуальность, мастерство каждого кадра, прекрасные актеры, одна история за другой, чем-то стилистически напоминающие Амели с ее вилкой, присоединяющиеся новые и новые инструменты. Параллельные сюжетные линии, визуальные отсылки к «Кинг-Конгу» с Катрин Денев, «Теореме Зеро», прекрасная исповедь убийцы в лучших традиция «каминг-аутов». Нарочитая избыточность визуального дублирования только что рассказанного персонажем. Прекрасный мальчик в красном платье, который переиграл прекрасную Катрин Денев (про сцены с Катрин хочется еще добавить - было очень неловко слушать пыхтение и ремарки отвращения, когда на экране начались интимные сцены с гориллой. Люди словно смотрели напрямую на происходящее и испытывали ужас, отвращение, когда передо мной, например, стояла идеальная культовая картинка блондинки с Кинг-Конгом, что-то вроде растяжимой визуальной цитаты, которая вызывает только восхищение, а никак не трепет перед зоофилией. Тем более, что немолодая и нехрупкая Денев просто ужасающе, почти Кинг-Конгом, смотрится под юным восточным мальчиком и очень гармонично, настоящей романтической героиней без возраста на фоне большой гориллы). Я не могу вам объяснить, из чего, в каком именно месте сложилась магия этого фильма. Ощущение настоящего большого фильма мастера - вот мои документы и аргументы) Настоящая, полнозвучная игра оркестра в миноре и мажоре, в ударных и духовых, слезы и ощущение переживания, сопереживания и очищения. «Безупречный баланс разнородных элементов», - написал об этом фильме один критик. Подлинное религиозное переживание - добавила бы я. Прошел уже век со «смерти бога». Люди изменились, нравы изменились, ценности. Ортодоксальная вера стала чем-то вроде выращивания орхидей, - человек имеет право распорядиться своей жизнью так. На престол взошла всепроникающая толерантность до размывания всех контрастов, правого и левого, доброго и злого. Все имеют право при отсутствии единых авторитетов. Только многолетнее усыхание образа бога и еще более многолетнее разочарование в религии могли позволить изобразить его таким примитивным домашним, и по совместительству мировым, тираном. Точнее, увидеть бога тираном мировым и сжать его до комичного домашнего тирана, чтобы засунуть страшного Боггарта обратно в шкаф. И «Новейший завет», и последний «Безумный Макс», снятые режиссерами-мужчинами, на удивление вышли очень феминистскими высказываниями: когда мужчины заводят мир в ад жестокости и боли, поднимает голову женщина, которая сохраняет жизнь, украшает ее, знает цену покою и счастью. Этот непростительно долго перекошенный баланс мужского и женского самое время выправлять и налаживать. Люди хотят жить и хотят быть счастливыми. Жако ван Дормель поясняет: «Послание, которое несет Эя, дочь Бога, означает: «Не бойтесь и любите того, кого хотите». Чем-то очень похоже на «Занимайтесь любовью, а не войной», только с учетом большей сексуальной, расовой, гендерной свободы. Режиссер, как честный проводник Вергилий, проходит вместе со зрителем от брюссельского начала времен и ада до прибрежного рая по всем четырем осям и с заботливым материнским небом над головой. Дойдет ли этот фильм до Оскара и выиграет ли, увидим. А пока искренне рекомендую вам насладиться этим зрелищным переживанием в хорошей копии на большом экране. (Penelope 48)

«Новейший завет» это комедия - эксцентричная, бодрящая и исключительно позитивная. Обласкана критиками, куплена для показа 50-ю странами и выдвинута на Оскар от Бельгии в номинации лучший фильм на иностранном языке. Большинству идея шутить над христианством в наше политкорректное время может показаться отчаянной. Но автору фильма Жако Ван Дормелю не страшно, ведь фильм он делает не про религию. Кроме того, у него свои счеты с верховным божеством, с тех пор, как в детстве он только чудом остался в живых. В «Новейшем завете» режиссеру хватило таланта, что бы аккуратно покрыть религиозную тему толстым слоем сатиры без предания анафеме. Ван Дормель не скрывает, что рассмешить зрителей было его главной задачей. А это, как бывший клоун, он умеет делать мастерски. Но его шутки имеют только то сходство с цирковыми репризами, что разыграны с гротеском, самоиронией и очень точно бьют по смеховым рецепторам. Искрящийся остроумием «Новейший завет» появился благодаря совсем не веселой эпичной драме «Господин Никто», предыдущему фильму режиссера. Именно там Ван Дормель начал эксперименты с действием, расщепляя его на варианты с помощью инструмента «А что если...?». Вот и здесь, в «Новейшем завете» вся история развивается из смелого предположения, а что если Бог (Бенуа Пульворд) - это неприятный мужчина средних лет, который живет в Брюсселе. И этот город он сотворил первым, так что имейте в виду, что центр мироздания именно там. Брюссельский бог женат и воспитывает дочь по имени Еа (Пили Гройн), находящуюся в сложном подростковом возрасте. Хоть девочка и умница, но конфликта поколений избежать не удалось. Дочь недовольна поведением отца, который третирует человечество с помощью зловредных законов. «Соседняя очередь всегда движется быстрее, бутерброд всегда падает маслом вниз» - верховный творец выстукивает эти правила на стареньком компьютере, зловеще ухмыляясь и смачно затягиваясь сигаретой. Мятежный подросток, мечтающий о счастье для всего человечества и недовольный тиранией отца, решает сбежать из дома и перекроить мир на свой лад. Почему главная героиня именно смышленая девочка-подросток, а не паренек с широкой грудной клеткой? В этом заложен феминистский манифест режиссера, ведь где еще можно так доходчиво высказать свои взгляды, как не в комедии. Кроме того, у Еа есть старший брат, который уже выполнял всем известную миссию, а теперь прячется в виде статуэтки на книжной полке у сестры. Поэтому очередь действовать за ней. В отличие от религии, Ван Дормель дает женщинам возможность высказаться. В его фильме они имеют право говорить, творить, действовать и решать судьбу мира. Мятежная Еа, не боясь отцовского ремня, смело проникает в его компьютер, что бы разослать всем живущим дату их смерти. Получается Deathleak. Таким образом, люди освобождаются от власти создателя. Смышленый подросток через люк в стиральной машине сбегает из родительской квартиры и отправляется на поиск новых шестерых апостолов, что бы их стало восемнадцать. Как в бейсболе - игре, которая очень нравится ее матери. Богиня (Иоланда Моро) - самый милый персонаж фильма. Вначале она как бы на вторых ролях - в бигудях и халате, как и полагается примерной жене. Она тихо выполняет свою роль - убирается, готовит и ни в чем не перечит своему ворчливому супругу. Но ружье, висящее на стене, когда-нибудь да выстрелит. Так и тишайшая Богиня тоже оказывается способной на поступки. Тем временем люди, узнавшие время своей смерти интересно проводят оставшееся им время. Кто как может. А вы как бы его провели? Фильм не только развлекает, но и заставляет в перерывах между шутками задуматься о вечном. Шестерым выпадает честь познакомиться с Еа и стать ее новыми апостолами. Бездомный становится первым вовлеченным и заодно летописцем. Далее им встречается Орелия (Лаура Верлинден), однорукая женщина, отчаявшаяся найти свою любовь. К ним присоединяется человек, известный как Убийца (Франсуа Дамиенс) логично получивший такое прозвище из-за желания уничтожать людей. Единственная международная звезда фильма Катрин Денев играет богатую домохозяйку, нашедшую свое счастье в виде огромной гориллы. Эти и другие, на менее колоритные персонажи, начинают действовать под предводительством лихой Еа. За действием рекомендуется наблюдать максимально внимательно. Плотность шуток на квадратный метр экстремально высока. Поэтому, нашептывая комплименты юной спутнице, можно запросто пропустить пару-тройку зубодробительных гегов, которые можно было бы с успехом вместо анекдота пересказать темным в вопросах киноискусства друзьям. Цените тех, кто умеет вас рассмешить и смотрите их фильмы. И да будет всем счастье. (Lora Kamzay)

Переустановка системы. Никто ведь еще в реале не видел Бога. Того, который определяет все настоящее и вершит по результату свой суд. Большинство представляет Его по фрескам Микеланджело с затасканным «Сотворением Адама» и вспоминает по первым дням творения мира и человека, созданного Им, как там написано, по образу и подобию своему, не слишком вникая в то, что попало в нас от него и насколько Он далек от нашего. Может ли Он быть сумасбродным отцом и деспотичным домохозяином? Такое ведь и во сне не приснится, если только не придумает Жако Ван Дормель. Вдруг он и в самом деле вздорный дядька, обставляющий земную жизнь законами, от которых хочется выть, измываясь над тем, кого считают венцом его творения, пережевывая войнами миллионы юных или забирая у матерей детей во младенчестве, остальных оставляя жить в страхе перед смертельным концом, срок которого покрыт неизвестностью, связывающей желания и возможности несчастных, живущих не в ладах с соседом или с самим собой. Не проходящая по Священным писаниям дочь затевает бунт в доме Господа, разрушая механику его провидения, освобождая человечество от неопределенности даты и времени исхода, оставляя его последним отсчетом для исполнения сокровенных желаний, давно забытых или оставленных на потом под давлением житейских условностей, именуемых обществом и семьей. Вот так бесцеремонно нарушив планы Отца, девочка отправляется дописывать деяния Сына, собирая по миру откровения новоявленных Апостолов, избрав для этого шестерых, жить которым осталось еще немножко или совсем ничего, а, значит, терять нечего и можно пуститься вдаль за чем-то или ради чего, а ее недетская шалость прикроет режиссерский эксперимент, когда поверх других поставлена заповедь Сына о любви к ближнему, которая так рассмешила Отца. К радикальной миссии ребенка Ван Дормель деликатно подгружает спонтанный романтизм новоявленных Апостолов, добавление которых приводит к неизбежному пересмотру заданного книгами результата с перезагрузкой операционной системы, оперирующей потерявшими страх людьми, теперь не ждущими смерти и не мечтающими о бессмертии, заполняя любовью оставшийся им миг между прошлым и будущим, который, как говорят, называется жизнь. Иронию измен и превращений режиссер погружает в стремнину калейдоскопических визуальных очерков, детской рукой прокладывая путь своим истинам, которые с готовностью разделяют с ним все участники этой феерической фантазии, от божественно распущенного Бенуа Пульворда в роли Его Самого до безнадежно безумной Катрин Денев, изменяющей супругу с Кинг-Конгом и юного Ромена Желена, исполняющего последнюю волю мальчика Вилли быть не им, а ей, по природе своей. Трезво оценивая положение вещей, Ван Дормель догадывается, что его шутки для большинства будут сродни развязной проповеди разжалованного им в бомжи Господа, заранее отвечая на все упреки и возмущения поставленным внутри Храма эпизода с гротескной фреской, где, забыв о заповедях, святой Отец с кулаками защищает свою человеческую правоту. (gordy)