ТОНИ ЭРДМАНН (2016)
TONI ERDMANN

Бывший учитель музыки, весельчак и выдумщик Винфрид, решает наладить отношения с дочерью, успешным бизнес-консультантом одной из престижных корпораций. Чтобы завладеть ее вниманием, он выдает себя за эксцентричного бизнесмена Тони Эрдманна. Своими уморительными и шокирующими выходками он надеется изменить ее представление о жизни и завоевать место в ее сердце...

Насыщенная юмором драма про отношения серьезной, работающей в крупной консалтинговой фирме женщины и ее отца - учителя музыки, который любит повалять дурака под именем Тони Эрдманн. Лента Аде - умная трагикомедия, снятая с фестивальной тщательностью, - не только рассказывает про отцов и детей, но препарирует безграничный человеческий стыд - за свое тело, социальный статус, родителей и далее по списку. (Алексей Филиппов)

Когда все попытки Винфрида наладить отношения с дочерью-бизнесвумен Инес одна за другой оканчиваются провалом, он решает пустить в ход свое альтер-эго - эксцентричного, решительного и мудрого Тони Эрдманна. В парике и с накладными зубами Эрдманн прибывает в Бухарест в качестве лайф-коуча генерального директора фирмы, в которой работает Инес. Теперь он будет донимать дочь своими неуместными шутками и доводить каждый разговор до абсурда, ни на минуту не выходя из образа, пока та не сжалится и не впустит его в свою одинокую жизнь.

Тони Эрдманн - это имя выбрал себе Винфрид Конради (Петер Симонишек), шестидесятипятилетний учитель музыки, чтобы сблизиться со своей дочерью (Сандра Хюллер). Он живет со своей собакой и обладает странным чувством юмора. Его дочь Инес - карьеристка, которая путешествует по всему миру с целью оптимизации компаний, а на общение с отцом у нее не остается ни времени, ни желания. Ухудшает ситуацию еще то, что они совсем не похожи: он - душевный романтик, она - рациональный активный менеджер. Решив, что нельзя позволить себе потерять собственную дочь, Винфрид начинает посещать все бизнес вечера дочери, представляясь ее бизнес партнером Тони Эрдманном. Трудно себе представить, к чему приведет такая выходка престарелого педагога, ведь эта затея так сильно раздражает его дочь, и эффект может получиться обратным желаемому. Ненавязчивая комедия, снятая немецким режиссером и сценаристом Марен Аде, повествует о непростых отношениях пожилого отца и его дочери в жизненный период, когда он осознает, что совершено так много ошибок. Отчаяние тесно переплетается с юмором, порой совсем неуклюжим, как бы говоря зрителю: «Цените близких, пока они не отдалились».

КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2016
Победитель: Приз ФИПРЕССИ (конкурсная программа) (Марен Аде).
Номинация: «Золотая пальмовая ветвь» (Марен Аде).
ОСКАР, 2017
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Германия).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2016
Победитель: Лучший фильм (Марен Аде, Янина Яковски, Йонас Дорнбах, Мишель Меркт), Лучший режиссер (Марен Аде), Лучший сценарист (Марен Аде), Лучшая актриса (Сандра Хюллер), Лучший актер (Петер Симонишек).
Номинация: Кинопремия европейских вузов (Марен Аде).
БРИТАНСКАЯ АКАДЕМИЯ КИНО И ТВ, 2017
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке (Марен Аде, Янина Яковски).
СЕЗАР, 2017
Номинация: Лучший иностранный фильм (Марен Аде).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 2017
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке.
РОБЕРТ, 2017
Номинация: Лучший неамериканский фильм (Марен Аде).
МКФ В САН-СЕБАСТЬЯНЕ, 2016
Победитель: Приз ФИПРЕССИ за лучший фильм (Марен Аде).
МКФ В БРЮССЕЛЕ, 2016
Победитель: Главный приз «Золотой ирис» за лучший фильм (Марен Аде), Специальный приз жюри за лучший сценарий (Марен Аде), Приз RTBF TV за лучший фильм (Марен Аде).
МКФ В МЕЛЬБУРНЕ, 2016
Номинация: Самый популярный художественный фильм (Марен Аде).
НОРВЕЖСКИЙ МКФ, 2016
Победитель: Премия норвежских кинокритиков (Марен Аде).
МКФ В ПАЛМ-СПРИНГС, 2017
Победитель: Приз ФИПРЕССИ за лучший фильм на иностранном языке (Марен Аде), Премия «Directors to Watch» (Марен Аде).
МКФ В ЕРЕВАНЕ, 2016
Номинация: Главный приз «Золотой абрикос» в конкурсе художественных фильмов (Марен Аде).
НЕЗАВИСИМЫЙ ДУХ, 2017
Победитель: Лучший фильм (Марен Аде).
АВСТРИЙСКАЯ КИНОПРЕМИЯ, 2017
Победитель: Лучший актер (Петер Симонишек).
ПРЕМИЯ БРИТАНСКОГО НЕЗАВИСИМОГО КИНО, 2016
Номинация: Лучший иностранный независимый фильм.
БАВАРСКАЯ КИНОПРЕМИЯ, 2017
Победитель: Лучшая режиссура (Марен Аде), Лучшая актриса (Сандра Хюллер).
ПРЕМИЯ «СПУТНИК», 2016
Номинация: Лучший фильм (Германия).
ПРЕМИЯ ЭРНСТА ЛЮБИЧА, 2016
Победитель: Лучший актер (Петер Симонишек).
ПРЕМИЯ «БЭМБИ», 2016
Номинация: Лучший национальный фильм (Марен Аде, Сандра Хюллер, Петер Симонишек).
ПРЕМИЯ «ЮПИТЕР», 2017
Номинация: Лучший немецкий фильм.
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 2017
Победитель: Лучший иностранный фильм.
Номинация: Лучшая актриса (2-е место) (Сандра Хюллер).
АССОЦИАЦИИ КИНОКРИТИКОВ ГЕРМАНИИ, 2017
Победитель: Лучший фильм (Марен Аде), Лучший сценарий (Марен Аде), Лучший монтаж (Хейк Парплис).
Номинации: Лучший актер (Петер Симонишек), Лучшая актриса (Сандра Хюллер).
ОБЪЕДИНЕНИЕ КИНОКРИТИКОВ НЬЮ-ЙОРКА, 2016
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке (Германия).
АССОЦИАЦИЯ КИНОКРИТИКОВ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА, 2016
Номинация: Лучший иностранный фильм (2-е место) (Германия).
МЕЖДУНАРОДНОЕ СООБЩЕСТВО КИНОМАНОВ, 2016; 2017
Победитель: 2016 - Премия МСК в Каннах (Марен Аде); 2017 - Лучший фильм, Лучший режиссер (Марен Аде), Лучший оригинальный сценарий (Марен Аде), Лучший актер (Петер Симонишек), Лучший фильм на не английском языке.
Номинация: 2017 - Лучшая актриса (2-е место) (Сандра Хюллер).
ВСЕГО 51 НАГРАДА И 67 НОМИНАЦИЙ (на 07.11.2017).

Третий полнометражный фильм Марен Аде.
Образы главных героев Аде во многом «рисовала» со своих родных и близких. Так, розыгрыш с накладными зубами - любимый «трюк» отца режиссера. Эти «зубы» Марен Аде презентовали на премьере одного из фильмов про «Остина Пауэрса».
По словам Марен Аде, одним из источников вдохновения в работе над образом Винфрида/Тони с его своеобразным юмором послужил американский шоумен и артист ревю Энди Кауфман (1949-1984; https://ru.wikipedia.org/wiki/Кауфман,_Энди).
В кульминации фильма Тони Эрдманн облачается в болгарский ритуальный костюм кукеров. Кукеры - ряженые на масленицу в восточной Фракии и отдельных регионах восточной и юго-восточной Болгарии. Обряд исполняется исключительно мужчинами, преимущественно холостыми, в течение масленичной недели и в следующий за ней понедельник. В наряде кукеров преобладает одежда из шкур, вывернутая мехом наружу. Их маски причудливо украшены разноцветными монистами, зеркальцами, перьями. Помимо традиционных действий колядующих (пожелание благополучия и сбор подарков) кукеры представляют комические сценки, их обходы сопровождаются шумом и буйными танцами, во время которых участники звенят колокольчиками и бубенцами, размахивают деревянными фаллосами, прогоняя «зло» и нечистую силу; преследуют бездетных женщин, чтобы «оплодотворить» их. Подробнее (болг.) - https://bg.wikipedia.org/wiki/Кукери.
Место съемок: Румыния - Бухарест, Плоешти; Германия - Ахен, Хайстерн (Северный Рейн-Вестфалия).
Съемочный период: 12 июня - 27 сентября 2014.
За 56 дней группа отсняла 120 часов материала для фильма.
Бюджет: EUR 3,000,000.
Транспортные средства, показанные в картине - http://imcdb.org/movie.php?id=4048272.
В фильме звучат песни и музыкальные композиции: The Greatest Love of All (сл. Линда Крид, муз. Майкл Массер, исполн. Сандра Хюллер); Plainsong (автор и исполн. The Cure); Heute hier, morgen dort (автор Гэри Болстад и Ханнес Вадер); Nature Walk (автор и исполн. Райан Фериш); Wake Me Up! [Pang! Slowing Things Down Remix] (автор Тим Берглинг, Эгберт Натаниэль Доукинс III, Майк Эйнзигер, исполн. Авичи); Me and My Toothbrush [Nora En Pure Remix] (автор и исполн. Бит Хирт); Safe and Sound [Tommie Sunshine & Live City Remix] (автор Райан Мерчант и Себу Симонян, исполн. Capital Cities).
Кадры фильма: http://www.moviepilot.de/movies/toni-erdmann/images; http://www.mongrelmedia.com/film/toni-erdmann.aspx#photossection; https://www.yo-video.net/fr/film/578dec6fc6e34f78759310da/affiches-photos/.
Трейлеры: нем. - https://www.youtube.com/watch?v=bVKGWFpRpqU; англ. - https://www.youtube.com/watch?v=j0uwi5EPnpA.
На монтаж фильма ушло больше года. За это время Марен Аде успела во второй раз стать матерью.
Премьера: 14 мая 2016 (Каннский кинофестиваль); начало проката: 14 июля 2016 (Германия).
После премьерного показа в 98-ми кинотеатрах Германии, «Тони Эрдманн» сразу же продемонстрировал внушительные кассовые сборы и занял пятое место в рейтингах.
Марен Аде не считает этот фильм комедией.
Портал Vulture назвал вечеринку по случаю дня рождения Инес - «обнаженкой года».
Откровенные кадры - http://ancensored.com/movies/toni-erdmann.
Официальные сайты и стр. фильма: http://tonierdmann-derfilm.de/; http://www.komplizen-film.de/e/toni-erdmann.html; http://www.tonierdmann.co.uk/home; http://www.hautetcourt.com/film/fiche/302/toni-erdmann; http://www.sonyclassics.com/tonierdmann/; https://www.facebook.com/ToniErdmannFilm/; http://www.bitters.co.jp/tonierdmann/; http://tonierdmann.swtwn.com/.
«Тони Эрдманн» на Allmovie - http://www.allmovie.com/movie/v658619.
О картине на Filmportal.de - http://www.filmportal.de/film/toni-erdmann_61b50decffc146079c05f1622e5a19cf.
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 92% на основе 199 рецензий (https://www.rottentomatoes.com/m/toni_erdmann).
На Metacritic фильм получил 93 балла из 100 на основе рецензий 36 критиков (http://www.metacritic.com/movie/toni-erdmann).
Картина входит в престижные списки: «Лучшие фильмы 21-го века» по версии сайта They Shoot Pictures, Don't They?; «100 величайших фильмов XXI века» по результатам опроса BBC; «Лучшие фильмы» сайта Rotten Tomatoes; «Лучший фильм 2016 года» по версии издания Sight & Sound; «Лучшие фильмы 2016 года» по версии журнала Cahiers du cinema (1-е место); «Лучшие фильмы 2016 года» по версии портала Film Comment (1-е место); «20 лучших фильмов 2016 года» по версии редакции сайта Кино-Театр.ру (5-е место).
«Тони Эрдманна» включили в свои списки «Памятное - важнейшее - любимейшее кино 2016 года» кинокритики и обозреватели: Евгений Гусятинский, Антон Долин, Андрей Плахов, Елена Стишова, Стас Тыркин, Вячеслав Черный, Петр Шепотинник (https://www.kinoart.ru/blogs/pamyatnoe-vazhnejshee-lyubimejshee-kino-2016-goda).
Рецензии: http://www.mrqe.com/movie_reviews/toni-erdmann-m100117240; http://www.imdb.com/title/tt4048272/externalreviews.
Пресс-релиз (рус.) - https://www.rusreport.com/attachments/article/1848/Toni%20Erdmann%20press-release.docx.
Интервью с Марен Аде, 18 мая 2016 (англ.) - http://www.thewrap.com/cannes-toni-erdmann-director-maren-ade-reveals-how-she-made-the-festivals-hottest-movie-and-craziest-nude-scene/.
Не так давно Питер Фонда сообщил, что его друг Джек Николсон больше не будет сниматься в кино. Но оказалось наоборот - мастер возвращается на экраны спустя 7 лет после роли в ленте «Как знать...» (2010). Причиной возвращения актера стала картина Марен Аде «Тони Эрдманн», права на англоязычный ремейк которой приобрела студия Paramount Pictures. Главную роль в новой версии, разумеется, сыграет Николсон. Поговаривают, что Николсону настолько понравилась нашумевшая немецкая лента, что он сам вышел на босса Paramount Pictures Брэда Грея с предложением о ремейке. Грею идея также пришлась по душе, и он сумел быстро решить вопрос о получении прав на создание англоязычной версии. Теперь оба надеются в кратчайшие сроки найти режиссера и сценариста. Что касается кандидатуры на роль дочери главного героя, то с ней студия уже определилась - ее образ воплотит Кристен Уиг («Охотники за привидениями», 2016). Продюсерами проекта заявлены Адам Маккей, Уилл Феррелл и Джессика Элбаум. Автор сценария и режиссер оригинальной картины Марен Аде будет задействована в качестве исполнительного продюсера. Эту же функцию исполнят продюсеры «Тони Эрдманна» Йонас Дорнбах и Янина Яковски. (9 февраля 2017)
Марен Аде / Maren Ade (род. 12 декабря 1976, Карлсруэ, ФРГ) - немецкий продюсер, сценарист и режиссер. Еще будучи подростком, Марен снимала короткометражные фильмы и принимала участие в творческих конкурсах. В 1998 году Марен Аде начала изучать основы кинопроизводства и медиа-менеджмент, а позднее кинорежиссуру в Академии кино и телевидения (HFF) в Мюнхене, которую успешно окончила в 2004. Как режиссер дебютировала в 2000 году сняв короткометражный фильм «Уровень 9». Затем Марен Аде переехала в Берлин, где вместе с коллегами основала продюсерскую компанию «Komplizen Film». Ее первая полнометражная картина «Лес для деревьев» (2003) получила специальный приз жюри на фестивале «Сандэнс». Следующий фильм, «Все остальные» (известный под названием «Страсть не знает преград», 2009), был удостоен «Серебряного медведя» на Берлинском МКФ. Проживает в Берлине вместе с мужем и двумя детьми. Преподает сценарное мастерство в Киноакадемии Баден-Вюртемберг в Людвигсбурге. Подробнее (нем.) - https://de.wikipedia.org/wiki/Maren_Ade.
Петер Симонишек / Peter Simonischek (род. 6 августа 1946, Грац) - австрийский актер театра и кино. Детство Петера прошло в Маркт-Хартманнсдорфе (федеральная земля Штирия), где его отец работал дантистом. Кинодебют Петера Симонишека состоялся в фильме «Кукла» (1987). С 1999 года он играет в венском «Бургтеатре». Подробнее (нем.) - https://de.wikipedia.org/wiki/Peter_Simonischek.
Официальный сайт Петера Симонишека - http://www.petersimonischek.at/.
Сандра Хюллер / Sandra Huller (род. 30 апреля 1978, Зуль, ГДР) - немецкая актриса театра и кино. Хюллер наиболее известна ролью юной жертвы экзорцизма Михаэлы в фильме «Реквием» (2005), за которую она получила «Серебряного медведя» на Берлинском фестивале, приз Немецкой киноакадемии и была номинирована на премию Европейской киноакадемии. В детстве Сандра посещала театральный кружок. С 1996 по 2000 год обучалась в Академии драматического искусства им. Эрнста Буша в Берлине. В 1999 году состоялся ее кинодебют в киноальманахе «Midsommar Stories». С 1999 по 2001 играла в театре города Йена, затем в течение года - в театре Лейпцига. Позже драматург Оливер Хельд порекомендовал ее в Театр Базеля, где она играла до 2006 года. В 2003 журнал «Theater Heute» назвал ее «Лучшей молодой актрисой года». Сандра Хюллер исполнила главные роли в картинах «Мадонны» (2007) и «Броуновское движение» (2010), а также воплотила образ Ульрики Майнхоф в новелле Николетт Кребиц «Неоконченное» киноальманаха «Германия 09» (2009). За роли в фильмах «Над нами только небо» (2011) и «Темный мир» (2013) актриса вновь получила призы Немецкой киноакадемии. Сандра Хюллер продолжала принимать участие в театральных постановках и после успеха в кинематографе. В различных театрах она исполняла, в частности, роли Кортни Лав в постановке «For Love» и Елизаветы I в «Virgin Queen». В 2013 Сандра Хюллер была признана «Лучшей актрисой года» по мнению редакции «Theater Heute». Подробнее (нем.) - https://de.wikipedia.org/wiki/Sandra_H%C3%BCller.

ФРАГМЕНТЫ ИНТЕРВЬЮ С МАРЕН АДЕ
- Вы первый с 2008 года немецкий режиссер, представляющий свою картину в каннском конкурсе, после Вима Вендерса, чьи «Съемки в Палермо» были показаны здесь восемь лет назад. Беспокоились ли вы насчет зрительских ожиданий?
М. А. - У меня не было времени как следует подумать об этом. Я закончила работу над фильмом незадолго до открытия фестиваля. Никому не советую так делать. За пять дней до премьеры я все еще работала над звуком. Во вторник посмотрела финальный вариант картины. В среду купила наряды для фестиваля. Чтобы не слишком волноваться, я представила, что премьера здесь - просто пробный показ для большой аудитории. Изначально мы позиционировали сценарий как комедийный. Иногда во время съемок я говорила продюсеру: «Черт, получается невероятно печальный фильм». Она отвечала, что это не важно: картина выйдет отличная и это будет хорошим оправданием. Весь юмор в фильме рождается из отчаяния, всегда ощущается серьезная проблемная основа. Честно говоря, я была удивлена, что зрители в зале часто смеялись.
- Как бы то ни было, «Тони Эрдманн» получил восторженные отзывы критиков. Что вы почувствовали, когда вас пригласили в Канн?
М. А. - Не могу внятно объяснить. Разумеется, как любой режиссер, я мечтала представить свою картину на фестивале. Это давало мне силы, особенно когда съемки буксовали и постоянно шел дождь, а я думала, удастся ли мне вообще снять сцену. Каннский фестиваль - особенный. Многие мои любимые фильмы были показаны здесь, так что я, конечно, очень рада.
- Как родилась идея «Тони Эрдманна»?
М. А. - Об этой истории я размышляла на протяжении почти пяти лет. Я уже давно хотела снять картину о родственных связях, о том, какую роль играет каждый член семьи, исследовать проблемы, неизменно возникающие в этой среде. В какие-то моменты мы страстно хотим освободиться от своей семьи, ее влияния, начать абсолютно новую жизнь. Герой фильма, отец семейства, большой шутник, придумал себе образ Тони, и это позволило мне иначе взглянуть на семейные отношения. Я знала, что мне предстоит длинный путь. Над картиной «Все остальные» тоже пришлось работать довольно долго. В «Тони Эрдманне» отражено все, о чем я думала в последние годы. Центральная идея там одна, но я затронула и другие интересовавшие меня темы: экономику, женскую сущность, семейные проблемы, секс.
- Как вы разрабатывали историю отношений отца и дочери, лежащую в основе фильма?
М. А. - Работая над сценарием, я осознала, что между отцом и до­черью существует очень тесная связь, их отношения сложны, многогранны, часто насыщены в разной степени скрываемыми эмоциями. Есть и довольно мощный мотив тайной любви. Я хотела изучить нюансы и хитросплетения этих отношений, старалась убедительно показать характеры и события, быть верной своим персонажам, ставила себя на их место. Хотя некоторые вещи выглядят не слишком правдоподобно, я хотела, чтобы в целом все представлялось логичным, чтобы в чувствах не было фальши. Определенный реализм нужен, иначе невозможно проникнуться историей. Мы много работали над эмоциями героев. Их внутренние споры и конфликты надо было выразить, донести до зрителя, при этом сохранив целостность и фактуру сюжета.
- Расскажите про Тони Эрдманна, в которого перевоплощается отец героини.
М. А. - Внезапное преображение Винфрида - смелая попытка сломать шаблон, освободиться от стереотипов в отношениях. Тони Эрдманн рождается из отчаяния. Юмор часто помогает справляться с трудностями, он всегда рождается через боль. Винфрид не может найти иных способов достучаться до дочери. Он пытался переосмыслить их отношения как отец, но безуспешно. Он в растерянности, мечется между желанием сблизиться с Инес и чувством обиды, раздражения. Равновесие сил между ними давно нарушено. Винфрид находит решение этой дилеммы, делает Инес дерзкое предложение, скрываясь под маской Тони. Юмор - его единственное оружие, и он начинает использовать его по максимуму. То есть вступает в гораздо более трудную и жесткую игру. А поскольку сама Инес - крепкий орешек, вдруг оказывается, что он говорит на понятном ей языке.
- Что общего у вас с Инес?
М. А. - Все мои картины отчасти автобиографичны, я опираюсь на знакомые мне вещи. Когда снимаешь кино о семье, трудно не думать о своей собственной, ведь она у тебя единственная. Было интересно осознать, насколько тесно я связана с семьей. У моего отца прекрасное чувство юмора, я все время жила в этой особой атмосфере. Когда работала над сценарием, постоянно возвращалась к ней. Это самая знакомая и близкая мне среда. Еще снимая фильм «Все остальные», я осознала, что семья - невероятно сложная тема. Ты не можешь полностью освободиться от влияния близких людей, не можешь изменить среду, из которой вышел. В новой картине это также очень острая, эмоционально насыщенная тема. Инес считает, что семья, в которой она выросла, никак не связана с ее нынешней жизнью. Все герои ограничены рамками предписанных им ролей, их отношения строятся согласно жестким, почти ритуальным схемам, освободиться от которых они не могут. Я узнаю себя во всех персонажах. У отца есть определенные ценности, ценности его поколения; у его дочери - совершенно иные. Она не может сказать, счастлива она или нет. Я ее понимаю. Она очень любит свою работу, настолько, что порой ставит ее выше своих личных потребностей, что очень характерно для представителей делового мира. В своей работе Инес стремится достичь идеала. Хоть наши профессии и не слишком схожи, я заметила, что между ними есть нечто общее. Например, в мире финансов работа ценится больше, чем конкретный человек. К сожалению, в кинопроизводстве так тоже бывает.
- Вы говорили, что, разрабатывая линию главной героини, не хотели акцентировать какие-то феминистские аспекты. Считаете, что нынешние споры по поводу роли мужчины и женщины слишком примитивные?
М. А. - Многие говорили мне, что Инес довольно холодная, бесчувственная. Поскольку сейчас везде активно обсуждаются проблемы гендерного равенства, многим интересно узнать мое мнение. Но сам по себе факт, что я женщина, снимающая кино о женщине, не так уж важен. Не стоит увязать во всех этих гендерных вопросах. Многие мои персонажи, мужчины и женщины, очень близки мне. Как зритель я часто сильнее идентифицирую себя с героями-мужчинами. Например, когда смотрю кино о Джеймсе Бонде, отождествляю себя с ним, а не с женскими персонажами.
- Ваши героини постоянно пытаются сами разрешить свои внутренние конфликты. По-вашему, это характерно для современных женщин?
М. А. - Инес работает в сфере, где доминируют мужчины, и она действительно переняла многие их черты. Может, она даже считает себя абсолютно своей в этой среде, выступая на равных с мужчинами. Однако если говорить серьезно, все же это воспринимается иначе. Я беседовала со многими женщинами на руководящих должностях, и большинство утверждают, что им все же нравится быть исключением из правил. Даже если порой из-за этого они чувствуют себя одинокими. Думаю, в этом смысле Инес действительно персонаж современной реальности. Она всегда была убеждена, что самостоятельность и равенство для женщин ее поколения - вполне естественные понятия, и нет нужды отстаивать свои права, становиться феминисткой. Она не шутит, когда говорит: «Я не феминистка, иначе я бы не стала терпеть таких типов, как вы». О «женском коллективе» и «сексуальном домогательстве на работе» она говорит с иронией и сарказмом. Но, честно говоря, я не стремилась критиковать сексизм в деловом мире. Просто хотела показать все как есть, а сексизм действительно существует, он - часть нашей реальности. На самом деле все эти разговоры о равенстве полов и прочем раздражают меня, особенно когда им придают такое большое значение. Думаю, не стоит заострять внимание на том, что Инес не слишком женственна. Может, лучше воспринимать ее просто как современного персонажа, вне гендерного контекста, как, скажем, и мужчину, который иногда плачет, переживает из-за своих детей, сталкивается с разными проблемами.
- События фильма разворачиваются главным образом в Румынии. Почему основным местом действия вы сделали Бухарест?
М. А. - Готовясь к работе, я встречалась со многими женщинами, работающими в сфере бизнеса, в том числе в Румынии, - так я узнала больше об этой стране. Я решила, что будет интересно показать Румынию, ведь у нее тесные экономические связи с Германией. После падения коммунизма многие немецкие и австрийские компании ­серьезно заинтересовались Румынией. Там есть международные корпорации, а следовательно, много проектов для бизнес-консультантов. Меня также интересовала особая иерархия стран Евросоюза, которая существует и в деловой сфере. Кроме того, у нас прекрасные отношения с румынским сопродюсером, и сама страна действительно меня привлекает. Я люблю румынское кино - например, фильмы Мунджу и Пуйю.
- Как вы предпочитаете работать? Даете ли актерам окончательный вариант сценария? Много ли репетируете?
М. А. - Я не сразу записываю всю историю от начала до конца. Сначала возникают персонажи, я прописываю их характеры, наполняю их содержанием. Я долго разрабатывала персонаж Инес, искала ей профессию. Также исследовала Румынию. На написание сценария ушло почти два года. Параллельно я продюсировала несколько фильмов, было много работы. Еще я иногда преподаю. Мы отсняли сто часов материала, так что полтора года ушло на монтаж. Я успела родить двоих детей. Для меня самым страшным было расстаться с детьми на пять месяцев, когда мы снимали в Румынии. Было забавно писать историю о женщине, которая не разграничивает личную жизнь и работу; для меня самой этот баланс очень важен. Я всегда долго работаю над сценарием, а когда он почти завершен, начинаю подбор актеров. Затем, опираясь на сценарий, мы напряженно работаем с артистами, подробно разбирая роли и сюжет. Сценарий «Тони Эрдманна» я сильно не правила, лишь вносила кое-какие изменения для конкретных актеров, в том числе уже во время съемок. И мы очень много репетировали. Обычно я делаю много дублей. Поскольку весь фильм развивается благодаря персонажам, не торопилась поскорее все отснять. Если бы картина вышла неудачной, в этом была бы виновата я. В моих картинах нет импровизации. Все диалоги более или менее четко прописываются заранее. Но потом мне важно почувствовать, что каждая сцена имеет свою атмосферу, свой характер, воспринимается так, словно каждый момент прожит естественно, спонтанно. Это невероятно трудно, артистам нужно много репетировать, чтобы добиться эмоциональной открытости и точности исполнения. Я неторопливый режиссер. Это неплохо, если не успеваешь заскучать. Иногда я чувствую себя очень старой. Постпродакшн новой картины сильно утомил меня. Поскольку я работаю очень медленно, думаю, я могу уже сказать, сколько картин сниму за всю жизнь - еще четыре или пять, если мне повезет.
- Почему на главные роли вы взяли именно Сандру Хюллер и Петера Симонишека?
М. А. - Мы долго выбирали артистов, для меня кастинг очень важен. Вообще, я знала, что Сандра и Петер - отличные актеры. Но мне было необходимо убедиться в этом лично, посмотреть, смогут ли они органично работать вместе. А это можно выяснить лишь в процессе кинопроб.
- Вы не только режиссер, но и продюсер, у вас своя компания. Вам важно самой контролировать все, что вы делаете?
М. А. - Большую часть непосредственно продюсерской работы выполняют мои коллеги Янина Яковски и Йонас Дорнбах. Но мы постоянно все обсуждаем, обмениваемся идеями. Кроме того, создав компанию, я получила большую свободу - лишь при таком тесном сотрудничестве с другими продюсерами я могу осуществлять проекты так, как считаю необходимым. Это очень важно, если хочешь делать хорошее кино. Как продюсер я стараюсь создать для режиссеров благоприятные условия. Мы не говорим авторам, как надо снимать кино. Просто смотрим, как человек выстраивает свою работу, думаем, эффективна ли она, принесет ли ожидаемый результат. Для меня невероятно важен период подготовки, я долго и тщательно работаю над сценарием. А кому-то, наоборот, важно иметь больше времени для съемок. У всех по-разному. Я часто приглашаю режиссеров, с которыми работаю, в мою монтажную, иногда мы вместе читаем и обсуждаем сценарии. Мы стараемся быть открытыми, искренними, поскольку только так можно помочь друг другу. (По материалам: dw.com; cineuropa.org; emanuellevy.com; indiewire.com. Перевод с английского Елены Паисовой)

«Тони Эрдманн» может и комедия, но далеко не легкомысленная. Она даже и не пытается прикинуться простой: за каждой смешинкой следует ощутимый и порой болезненный укол. После просмотра каждый становится немного Инес, в дурацкой шляпе, ожидающей неизвестно чего. [...] (Валерия Высокосова, «Клевер»)

Стопроцентный новичок конкурса - немка Марен Аде. Ее дебют 2003 года "Лес для деревьев" строился на нагнетании неловких ситуаций, связанных с комплексами фрустрированной героини, учительницы начальных классов. Дебют длился 83 минуты. Сделавшая за 12 лет всего один фильм - известный в России под неадекватным названием "Страсть не знает преград" - к третьему полному метру Аде размахнулась: "Тони Эрдманн" идет 162 минуты. А смысл? Нет, это теплый, славный фильм об отношениях отца и взрослой дочери, в нем есть вещи тонкие, есть - неожиданные, но повторов больше, и принцип ровно тот же, что и в дебюте - серия неловких моментов, правда, без нервозности и лишнего драматизма. Дочь - бизнес-леди, консультант по переводу нефтеперерабатывающего предприятия на аутсорсинг, что чревато крупными сокращениями, женщина с подконтрольными эмоциями и железной хваткой. Отец (кстати, учитель в средней школе) - неугомонный шутник, добряк и анархист по природе; смешная вставная челюсть всегда под рукой. Тони Эрдманн - вымышленное имя, для перевоплощения, тоже своего рода комический аксессуар. Все происходит в Бухаресте, что придает ряду сцен симпатичное сходство с румынской волной. И вообще все чертовски симпатично - как в хорошем сериале (если бы не пара алкогольно-наркотических эксцессов и небольшая, но важная толика обнаженки, фильм бы пришелся впору даже каналу "Россия"). (Вадим Рутковский, «Искусство кино»)

Фаворит всех критиков не понравился жюри [Каннского кинофестиваля]. На церемонии закрытия фильму не выдали ни одного приза, лишь только ФИПРЕССИ, ассоциация кинопрессы, вручила главную награду. Куда важнее первая зрительская реакция: на показе для прессы, где могут освистать картину, рукоплескали не только на титрах. Единственный раз я услышал на сеансе овации в середине, причем на сцене, подумать только, с пением под синтезатор. Немка Марен Аде сняла двухчасовую ироническую комедию, причем сняла смело, без оглядки на любые индустриальные стандарты. Первый час тратится только на неспешное и неподробное описание персонажей, переброс шуточками, которым отводится важное место. Ведь по сюжету отец-приколист приезжает из Германии в Бухарест поздравить с днем рождения дочь-бизнесвумен, которая из-за занятости по работе уже совсем потеряла берега. Она, по мнению отца, забыла, зачем живет, поэтому он устраивает пранкерский бенефис с участием ее коллег. В идиотском парике и с накладной челюстью он рассказывает всем, что специально приехал в столицу Румынии к стоматологу, чтобы увеличить зубы, потому что, дескать, они у него были слишком маленькие. "Тони Эрдманн" - это очень энергичная и во многом визионерская картина. Для вечно взбудораженных гостей Каннского фестиваля она стала неожиданным открытием и отрадой, особенно посреди традиционного соцреалистического драматического кино. Смешной, свежий по задумке, этот водевиль неожиданно достигает каких-то сокровенных уровней киноизобразительности. Малоизвестный телеактер Петер Симонишек, играющий отца, лицедействует, будто в последний раз, а вот Сандра Хюллер, дочь, играет сдержанно, но в правильные моменты выдает перформанс разрушительной силы. Сквозь буффонаду при этом видна космическая грусть: все герои потерялись в жизни, утонули в амбициях, оказались в богом забытой румынской столице, занятые черт знает чем. И вот безумствующий дядюшка в парике и с зубами - последнее живое существо в царстве уныния. Но самое главное, что после такого кино и сам вспоминаешь, зачем живешь, - такое ощущение остается при выходе из зала. (Егор Беликов, «Life»)

«Тони Эрдманн» - кино столь же причудливое, сколь и невероятное. Его нелегко пересказать, потому как весь сюжет строится вокруг неординарных выходок отца главной героини, а это надо видеть своими глазами. Эксцентричный Винфрид решает наконец-таки наладить отношения со своей взрослой дочерью - бизнес-вомен, работающей деловым консультантом. Чтобы как-то ее заинтересовать он прикидывается богачом Тони Эрдманном и так начинаются их совместные приключения. Главный плюс этой картины - множество удивительных и нестандартных находок. Лохматый костюм, вечеринка голышом, много такого, что попросту невозможно предсказать наперед, собираясь посмотреть подобное кино. Оно мало похоже на все другие картины с той же структурой о взаимоотношениях такого плана, способно не раз удивить и кое-где действительно рассмешить. При этом от европейского арт-хауса, естественно, не следует ожидать хохмящей комедии чистой воды. Юмор здесь местами специфический, а многие моменты могут вызвать усмешку, улыбку, но не громогласный хохот в зале. Ну, и свой серьезный драматичный тон кинолента все-таки хранит вплоть до самого финала. Женщина-режиссер Марен Аде сталкивает вместе героев абсолютно разных миров и взглядов на мир. Отец далек от серьезности и деловитости, дочь - суровая карьеристка, их мировоззрения не то, чтобы диаметрально противоположны, они просто кардинально разные, и правда у каждого своя. В конце концов, жить ведь нужно так, как хочется, но и перенять некоторые чужие взгляды тоже бывает весьма неплохо. Не смотря на то, что весь сюжет по сути крутится вокруг двух центральных персонажей, отражая их переживания и взаимоотношения на все остальное действо, нельзя не отметить удачное обрамление этой пары второстепенными героями, так или иначе участвующих во всем этом безумстве. Особо отметить хочется очаровательную Ингрид Бису, в чем-то даже стимулирующую главную героиню поддаться раскрепощенности. Суровые реалии время от времени сгущают краски, бьют персонажей о действительность, но обычно оставляют светлые лучики надежды для каждого из них. Своеобразный финал здесь не ставит последнюю точку, но полон лирики и намеков, а уж что с героями будет дальше - вопрос открытый, ведь у каждого из них по жизни свой путь. Ну, а зритель может многому научиться у такого затейника, как этот Винфрид-Эрдманн. (Владислав Гудилин, «Мегакритик»)

Канны сдались на милость "Тони Эрдманна". Охотникам на знаменитостей в этом году есть, чем поживиться в Каннах: сам я буквально вчера столкнулся нос к носу с Джулианной Мур на набережной, коллега рассказала, как встретилась таким же образом со Сьюзан Сарандон, а французы патриотически приветствовали на премьере слабейшей конкурсной мелодрамы "Каменная болезнь" красавцев Марион Котийар и Луи Гарреля, перед тем же радовались дуэту Валерии Бруни Тедески и Жюльетт Бинош на красной дорожке абсурдистской комедии Бруно Дюмона "В тихом омуте". Однако Канны, где традиционно доминируют звезды французские и американские, неожиданно сдались на милость немецкой картины. Или не неожиданно? Фильм-то превосходный. Называется "Тони Эрдманн", и даже жанр так сразу не определить: то ли комедия, то ли драма. Сегодня у этой картины самый высокий рейтинг по версиям и французского киножурнала Le Film francais и британского Screen International: без наград она домой не уедет наверняка. "Тони Эрдманн" - картина совершенно нетипичная, это в ней прежде всего и привлекает. Там нет знаменитостей, она далека и от чистого жанра, и от радикального экспериментального кино. Режиссер Марен Аде, во-первых, немка, а кино из Германии очень редко участвует в Каннах и еще реже побеждает, во-вторых, молодой автор - ей еще нет сорока, и это всего третий ее фильм, а в третьих, женщина, что продолжает оставаться редкостью на фестивалях. В центре фильма - история одинокого учителя музыки на пенсии, который живет в немецкой глубинке и совершенно потерял надежду как-то сблизиться со своей взрослой дочерью, бизнес-консультантом, работающей в международной фирме в далеком Бухаресте. И вот однажды, незадолго до ее дня рождения, он решает нанести ей неожиданный визит. Дело в том, что дочь давно живет в состоянии перманентного стресса, сражаясь с коллегами по работе и с трудом выживая под гнетом обязанностей и конкуренции. А отец по натуре шутник: он напяливает парик, вставляет в рот дополнительную челюсть и преображается в свое альтер-эго - эксцентричного Тони Эрдманна, которому дозволено все: ставя дочь в неловкие ситуации раз за разом, на самом деле он раскрепощает ее и постепенно приводит в чувство. Житейская, узнаваемая, и смешная, и трогательная, но ничуть не претенциозная картина выгодно выделяется на фоне многочисленных свадебных генералов каннского конкурса. А еще тянет на настоящее открытие фестиваля и большой сюрприз основного конкурса, где мало молодых режиссеров и вообще ни одного дебюта. Впрочем, фестиваль еще только на середине - впереди премьеры картин Джармуша, Альмодовара, Дарденнов, Верховена и других звезд. Будет видно. (Антон Долин, «Вести ФМ»)

Нежное и смешное кино для всех об отцах и детях. Внезапная немецкая сенсация Марен Аде, любимый фильм критиков на прошлых Каннах и то, что называется crowd pleaser - чистая радость для всех возрастов и взглядов. Серьезная и безрадостная Инес (очень смешная Сандра Хюллер) работает в Румынии и учится переупаковывать дикий бизнес Восточной Европы для международного капитализма. Ее ежедневные радости - комбинирование светлых блузок с костюмами, короткие встречи для автоматического секса в гостинице и бесшумные вечера в корпоративной квартире с бокалом белого. После смерти собаки к ней в Бухарест приезжает разведенный с ее матерью отец Винфрид (австриец Петер Симонишек) - с теркой для сыра в подарок и скомканным сожалением о том, что они давно не общались как близкие. После двух дней напряженного общения папа (любитель розыгрышей) бросает сантименты к чертям и перевоплощается в эксцентричного коуча Тони Эрдманна, говорящего на понятном для дочки языке. Парик, вставная челюсть и костюм: он самоуверен, игрив, громок и не слезет с тебя живого. Его жовиальность ошарашивает, ставит в тупик, но освобождает дочку от многих иллюзий по поводу важности собственных достижений. В отличие от дочки, папа не волнуется, как о нем думают другие, и понимает, что жизнь слишком коротка, чтобы посвящать ее шахматным бизнес-партиям у черта на куличках. В какой-то момент здесь даже появится монстр - в этом фильме никогда не известно, что ждет за поворотом. «Тони Эрдманн» вызвал волну счастья и одобрения в Каннах в прошлом году, а затем - волну усталости от этого одобрения, как и любой фильм, который нравится почти каждому. Так или иначе, это массовое немецкое развлекательное кино, которого в стране не снимали чуть ли не со времен, прости господи, Тома Тыквера. Достаточно посмотреть другие фильмы Марен (их два), чтобы понять, что такая очаровательная и добрая история не могла даться ей просто. Она, как и многие ее немецкие современники, скорее за витиеватое кино без панчлайнов, а здесь хватает и анекдотов, и сатиры, и всем понятных шуток о непреодолимой разнице Востока и Запада и капитализме с нечеловеческим лицом. Как сам Тони Эрдманн, фильм гипнотизирует и тепло обнимает: в нем спокойно, как в шубе в феврале. Главная прелесть «Тони» в том, что его можно смотреть с теми, кто не любит или почти не смотрит кино, - с друзьями, давно пересевшими на сериалы, с теми, кто презирает фестивальное хайброу, с родителями, бабушками и дедушками, приятелями, которых вы не видели сто лет, и коллегами, с которыми не о чем поговорить. И еще это кино - лучший способ провести 23 февраля с любимым папой, сказав ему спасибо за все, что он для вас сделал. (Алиса Таежная, «The Village»)

Марен Аде удалось снять по-настоящему эмоциональное кино о тектонике взаимоотношений между людьми и механизме нравственного притворства. Под оболочкой трагикомедии в «Тони Эрдманн» скрывается актуальное высказывание, поднимающее вопросы человеческой идентификации внутри «корпоративного» социума, зацикленного на правилах игры в современное отчуждение. Намерено сталкивая рутину «пост-исторической» морали и личностное поведение на грани общественной приемлемости (с характерным душком немецкой контркультуры начала 70-х годов), режиссер стремится показать семью единственным местом, в котором еще допустим безнаказанный фарс существования с правом на любые ошибки и несостоятельность. Если в дебюте «Лес для деревьев» Аде заставляла скромную учительницу страдать в монолитно-равнодушном мирке Карлсруэ, начисто лишенном близости, где общение с матерью сводилось к пустым телефонным разговорам, то в нынешней работе лидера «берлинцев» главной героине Инес внешне с легкостью удается адаптироваться к условиям бытия «вне семьи», похожего на мыльный пузырь. Неожиданно свалившейся ей на голову престарелый отец Винфрид поначалу выглядит явной обузой, даже некоторой угрозой, со своими дурацкими приколами и шуточками. Но именно дни, проведенные вместе с ним в сером Бухаресте, помогают юркой бизнес-леди лучше узнать себя, поняв разницу между консалтингом и жизнью. «Корпоративная» реальность способна подмять под себя любых выскочек и притереться к любым формам контакта с проблемными «кадрами». Инес это прекрасно понимает, поэтому не собирается до конца потакать «вызовам» отца. В финале картины она лишь на минуту примеряет бутафорскую вставную челюсть Винфрида, в итоге оставаясь самой собой. Через прямолинейный мелодраматизм, не чураясь манипуляций, Аде доносит до зрителя еще одну, обнаженную идею - человек вовсе не коммерческий проект, а клубок сантиментов и воспоминаний. Отсюда рождается образ героини в костюме холодной сучки, желающей как девочка поиграть с чудовищем из сказки, да спеть любимую песню под аккомпанемент расстроенного пианино. Выбранная автором особая интонация вмиг разрывает дистанцию между «элитарным» (если не политическим) и зрительским кино, реанимируя прозрачную, непосредственную образность. «Тони Эрдманн» - еще и деликатный троллинг различных волн/трендов нынешней фестивальной сцены. Пока румын Кристи Пую не дает героям съесть их несчастные голубцы, «новые» греки превращают одиночек в смиренных животных, а маги-азиаты устало тормошат сокровищницу фантазии, Марен Аде усмиряет абсурд (псевдо)метафор, находя ресурсы для искреннего смеха и слез зрителя во время долгого сеанса. (Вячеслав Черный, «Cineticle»)

«Тони Эрдманн»: Румынские каникулы. В конкурсной программе Каннского кинофестиваля был представлен новый фильм немецкого режиссера Марен Аде - «Тони Эрдманн». Зал не мог сдержать аплодисментов и восторженных криков уже в середине фильма, а его рейтинг кинокритиков бьет все рекорды. Без приза «Тони Эрдманн» точно не уйдет, остается гадать, какого именно. Инес - невротичная карьеристка, заглядывающая к родителям на огонек только для галочки. Накануне своего дня рождения она уезжает в командировку в Румынию, не подозревая о том, что ее отец, неисправимый шутник Винфрид, отправляется за ней следом, чтобы провести больше времени с дочерью хотя бы в честь праздника (да, еще из-за смерти собаки, после которой ему стало совсем одиноко). У Винфрида всегда наготове клоунский набор: вставная челюсть, парик, смешные кошачьи очки - мужчина любит повеселиться, и все бы ничего, если бы он не заявлялся во всем этом добре к Инес на работу без предупреждения. Мало того, однажды он приходит на светскую вечеринку с важными для карьеры его дочери людьми и представляется как бизнесмен Тони Эрдманн. У Тони вообще много профессий: он и консультант по рискам, и бизнес-тренер, и посол Соединенных Штатов. Он ужасно общителен: успел познакомиться практически с каждым, кто хоть как-то связан с компанией, в которой работает Инес. Само собой, последнюю все эти игры совсем не радуют, но как говорится, яблоко от яблони... «Тони Эрдманн» умудряется играть на два фронта: и как остроумная комедия, и как искренняя и тонкая семейная драма, проникающая куда-то вглубь под кожу. Этот фильм абсолютно ни на что не похож, так как ему удается обойти стороной клише, типичные для жанра. Марен Аде уже зарекомендовала себя как мастер по созданию ярких и сложных, но в то же время живых и правдоподобных персонажей, что принесло ей триумф на Берлинале 2009 года. На этот раз режиссер превзошла саму себя и даже более опытных и именитых авторов, любящих разбираться в семейных дрязгах. Ее героев сложно полюбить, но каждого можно понять и каждому посочувствовать. Как минимум два момента в фильме можно смело назвать катартическими: оба настолько трогательные и смешные одновременно, что не проронить ни одной слезы просто невозможно. «Тони Эрдманн» не только один из тех фильмов, после которых хочется позвонить маме - картина настолько многослойна, что успевает еще и высказаться насчет бедняков из развивающихся стран и рабочего класса вообще (не забывая и о более-менее довольных жизнью клерках). При том, что эти сцены не выглядят как инородные тела, силой воткнутые в ткань повествования «для того, чтобы было». Обычно жюри отдают главный приз фестиваля фильму на злободневную политическую тематику, чего все-таки о «Тони Эрдманне» сказать нельзя. Скорее всего, картина будет отмечена за режиссуру или в категории «Лучшая мужская роль», но мы помним обещание Джорджа Миллера быть непредсказуемым, данное на пресс-конференции жюри. Поэтому вполне возможно, что «Золотая пальмовая ветвь» в этом году улетит в Германию. (Дайана Левченко, «Cinemaholics»)

Канны-2016: Myotahapea. Одинокий мужчина за пятьдесят пытается наладить отношения со своей дочерью - ледяной дамой из консалтинговой компании, которая готовится сократить пару тысяч рабочих из румынской нефтяной компании. Скучнейший зачин, но «Тони Эрдманн» - как ни странно, почти комедия. Драматургия фильма строится на том, что отец, получив холодный прием от дочери в Бухаресте, намеренно ставит ее в неловкие ситуации: придумав себе альтер эго по имени из заглавия картины и надев идиотский парик и фальшивые зубы, протагонист вторгается в жизнь Инес, и на людях та вынуждена поддерживать шутку во избежание еще большего позора. Аде работает на остранении, помещая своих немецких персонажей в Бухарест; соответственно, половина диалогов происходит на английском языке. Впрочем, даже когда Инес говорит на немецком, то в ее речи через слово звучат meeting, brunch, drink и прочие приметы корпоративного суржика, а когда герои изъясняются на английском, то это тот его вариант, который принято называть globish - с грамматическими ошибками и самой простой лексикой, которую худо-бедно выучила вся планета. Глобальный неолиберализм завоевывает новые территории: Румыния присоединилась к ЕС всего десять лет назад и теперь готова к любым формам отношений с Западом - как с удовлетворением отмечает спикер на приеме в американском посольстве. В Германии было бы труднее снять этот фильм о борьбе алчного трудоголизма и семейных ценностей: вся эта страна выглядит, как капиталистическая антиутопия, в то время как в Румынии контрасты еще не стерлись в вареве глобального плавильного котла. В полном смысле слова комедией это назвать нельзя: во-первых, это в принципе не жанровое кино, во-вторых - у картины тяжелое дыхание, она идет почти три часа; благодаря размеренной драматургии и монтажу, эта длительность ощущается, но скучно не становится. Но это правда смешно: публика на пресс-показе в какой-то момент стала биться в истерике и аплодировать едва ли не каждой реплике. При этом есть ощущение, что к раздаче веток про картину забудут, списав ее со счетов как трогательный и смешной фильм, который будет следующий год собирать призы зрительских симпатий, но и только. Очень зря. В «Тони Эрдманне» есть моменты настоящего большого кино, и не только в смысле хронометража. Аде чрезвычайно чувствительна не только к языку (почти любой режиссер на ее месте написал бы диалоги на нейтральном литературном английском), но и вообще к социальным условностям. В финском языке есть слово myotahapea, которое означает неловкость за другого человека, и эта эмоция по отношению к действующим лицам - базовая для картины: Аде достаточно показать, как Инес и ее отец в полном молчании десять секунд ждут лифта, чтобы мы тут же идентифицировали себя с обоими персонажами. Кульминационная сцена дня рождения Инес слишком хороша для того, чтобы заниматься спойлерами, но достаточно сказать, что в ней Аде достигает почти бунюэлевской мощи. Мало кто делает кино о неловкости и глупости, и вообще-то это надо ценить. (Андрей Карташов, «Сеанс»)

Папа был прав, папа был прав. У пожилого учителя музыки, странноватого старикана Винфрида, есть взрослая дочь Инес. А у дочери Инес есть престижная должность в консалтинговой компании. Большая, стало быть, начальница. Кроме работы, Инес мало что интересует. И отец в ее область приоритетов явно не вписывается, из-за чего, ясное дело, печалится и в какой-то момент идет на отчаянный шаг: перевоплощается в Тони Эрдманна - якобы богача, посла Германии, бизнес-тренера и друга теннисиста Иона Цириака. То есть становится ходячим пародийным собирательным образом всех, с кем дщерь по долгу службы общается - всевозможных пригламуренных коммерсантов. Первый отсюда вывод напрашивается сразу - позвоните родителям, что же с нами стало, мы тут все чего-то копошимся, а жизнь-то мимо пролетает. Не надо, мол, так. Но то - лишь рябь на поверхности, под которой глубины полнятся смыслами. Политическими в том числе. В основном сводящимися к тому, как Европа либерализируется, либерализируется, да все никак полностью не вылиберализируется, то и дело обнаруживая перегибы в интересных (подчас - буквально интимных) местах. Например. В одной из ключевых сцен фильма главгероиня низводит род мужской в самом его основном, патернальном, так сказать, качестве. Она надменно и цинично манипулирует коллегой-любовником, используя его совсем не по назначению, а в качестве топпинга для десерта. Делает она это, видимо, подсознательно в пику родителю - сразу за удовлетворением сексуально-гастрономической прихоти следует вызывающее решение подыграть чудачеству отца и звонок на соответствующий номер. Но получила бы картина столько положительных рецензий, "Пальмовую ветвь" Канн и номинации на "Золотой глобус" и "Оскар", если б все было так просто? Конечно же, нет. "Тони Эрдманн" - это ирония над всеми атрибутами современной "просвещенной" Европы: оголтелый феминизм и тотальная эмансипация, сексуальная разнузданность, отток образованной и успешной молодежи из менее развитых стран, оптимизация всего и вся посредством внедрения аутсорсинга, из-за чего автохтоны неминуемо теряют рабочие места, и так далее, и тому подобное. И над всем зловеще возвышается гротескная фигура Тони Эрдманна в смешном парике, с кривозубой ухмылкой, превращающая любое мероприятие, от светского раута до нудистской вечеринки, в фарс. Коим оно все и без того является, но так - нагляднее. Это было бы совсем хорошо и презабавно, если бы не выматывающая манера подачи. Почти трехчасовое полотно наполнено диалогами, иногда - остроумными, но чаще - чрезмерно многословными. Оно начисто лишено стройного ритма: автор Марен Аде постоянно и не сказать, что вполне обоснованно экспериментирует, вставляя в повествование длинные паузы и растягивая некоторые сцены до бесконечности, из-за чего просмотр требует недюжинной усидчивости и терпения. В награду "Тони Эрдманн" предлагает любопытную, но несколько однообразную драматургию, весьма едкую сатиру, спорную эпатажность и немного не шибко уморительного юмора. Следовательно, вопрос - в адекватности обмена. Оценка: 3/5. (Алексей Литовченко, «RG.ru Кинократия»)

Румыния, наши дни. Чудаковатый преподаватель музыки Винфрид Конради (Питер Симонишек) приезжает в Бухарест навестить дочь (Сандра Хюллер), работающую в крупной корпорации, ведущую жизнь настоящей бизнес-вумэн и находящуюся в шаге от того, чтобы превратиться в конченную стерву. Контакта нет. Что бы восстановить прежние отношения отец решает выдать себя за бизнес-тренера Тони Эрдманна, и начинает в этом образе вторгаться в жизнь дочери. Обшарпанная страна варшавского блока: призраком, витающий дворец Чаушеску, нищие на фоне деловых костюмов, фитнес-центров, клубного электро-хауса и убогих рамок корпоративного этикета. Железные строительные заборы, разделяющие вибрирующий невроз деловых кварталов и деревянных халуп. Фразы типа «Больше говори по-немецки». Все это даже не по картинке, а по духу, почему-то очень напоминает любой русский деловой мегаполис. История выстроена идеально и разворачивается вполне по-славянски, как река Волга: издалека и долго. Первые сорок минут состоят из неловких моментов, пауз в разговорах, переминаний с ноги на ногу и банальных бытовых ситуаций. Когда начинает возникать ощущение, что с картиной, в принципе, все понятно, все-то как раз и начинается. Кажущаяся очередная европейская арт-хаусная нудятина про высосанные из пальца проблемы вдруг превращается в мощную психологическую и очень глубокую историю, где, как и в жизни, не сразу понятно, что смешно, а что грустно. Отец наряжается в странный, похожий на медведя в черном смокинге персонаж, вооруженный то подушкой-пердушкой, то нелепыми вставными зубами, и в образе эксцентричного бизнес-тренера создает для дочери комичные ситуации, руша ее хрупкий и обидчивый мир. Дочери ничего не остается, как разыгрывать эту странную комедию на двоих. Актерский бриллиант картины - ярчайший комедийный дуэт Хюллер - Симонишек. Вся картина строится на актерской игре и странных смешных ситуациях. Закомплексованный клерк средней руки, пытающийся играть роль мачо, неловкая бытовая имитация порно-сцен со строгими лицами, уморительные музыкальные номера, безумная по своей абсурдности вечеринка. После долгих мытарств дочь решается первый раз сделать в своей жизни поступок, чтобы почувствовать себя свободной. Это трудно, многие уйдут с вечеринки, но в неожиданном качестве придут те, кого не ждали. Одним словом, чем ближе к концу, тем больше катартических моментов переживает зритель. Эта история глубоко драматична и одновременно очень смешна. Как-то неудобно смешна. Ведь вещи, лежащие в основе полного отчуждения детей и родителей, смешными никак не назовешь. Немецкий режиссер Марен Аде, снявшая картину, уже сделала себе имя картиной «Страсть не знает предела» (2009), получив «Серебряного медведя» на берлинском МКФ. Здесь она превзошла себя. Фильм выдвинут на десяток фестивальных номинаций, включая Каннскую и Оскара как лучший иностранный фильм. По мне - это фильм уровня «Капитан Фантастика» или «Лобстер», с первым из которых «Тони Эрдманн» перекликается в детско-родительской тематике, а со вторым - проблемой поиска свободы от обрыдших социальных зависимостей и любой системы. (Максим Капчиц, «Geometria.ru»)

Папа, папа, бедный папа. Инес Конради - успешный бизнес-консультант в престижной корпорации. Она временно живет в Румынии, где ведет переговоры с важным клиентом, когда к ней совершенно некстати приезжает отец - фанат розыгрышей и любительского грима, который обожает отпускать странные шуточки и к месту и не к месту надевать дурацкие накладные зубы. Серьезной Инес отец создает массу проблем, и спустя пару дней она выпроваживает его обратно домой, вздохнув с облегчением. Но... Винфрид, решивший во что бы то ни стало добиться расположения дочери, так просто не сдастся. На первый взгляд, «Тони Эрдманн» - это очередное кино из серии «позвоните родителям»: пресловутые отношения отца и дочери, возможность взглянуть со стороны на собственное поведение в некоторых ситуациях, узнать себя в главной героине: кто из нас, бывало, не стыдился самых близких людей? От одного взгляда на Винфрида, которого Инес тащит с собой на ужин с клиентом, сердце рвется: такой он заброшенный, неуклюжий и неуместный, так искоса ловит весь вечер взгляд дочери, словно побитый пес, а она так холодна и так подчеркнуто его игнорирует. И не совсем ясно, что тому виной: какой-то застарелый конфликт или просто общая отчужденность в семье. Ближе к концу фильма одна яркая сцена прольет на ситуацию немного света, но всех точек над «i» все-таки не расставит. Всю ленту Винфрид будет упорно гнуть свою линию, пытаясь сблизиться с дочерью единственным известным ему способом: с помощью своего странного юмора - иногда, впрочем, немного сбавляя обороты и пытаясь апеллировать к более серьезным темам, но безуспешно. - Столько слов: «радость», «счастье», «жизнь»... А сам-то ты ради чего живешь? - с горечью спросит его Инес, и он не найдется, чем на это ответить. Да и как тут, в самом деле, парировать? Режиссер снова тычет нас носом в наше общее несовершенство: все мы горазды учить других жизни и осыпать упреками, а сами-то что? За «провисшими» отношениями Винфрида и Инес несложно разглядеть боль одиночества и безысходный тупик - за много лет отец и дочь так и не смогли найти общего языка и, похоже, махнули на всю эту историю рукой - вот только желание любить и быть услышанными так никуда не делось, оно просто запряталось немного поглубже. «Тони Эрдманн» проделал долгий путь до российского проката (и путь этот еще не закончен) и по дороге успел получить высшие баллы критиков нескольких международных кинофестивалей, в том числе Каннского, а также стать претендентом на «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». И это заслуженно: лента вызывает настолько широкую гамму эмоций, что порой кажется, будто смотришь несколько разных фильмов. Здесь есть ужасно неловкая постельная сцена, неожиданный и совершенно потрясающий музыкальный номер, а также масса юмора и фантасмагоричная вечеринка ближе к концу - и, конечно, отличный экранный дуэт Петера Симонишека и Сандры Хюллер - последняя проявила себя поистине бесстрашной актрисой, смело и самозабвенно отыграв такие сцены, от которых у зрителя захватывает дух. Фильм идет без малого три часа - но, поверьте, этого времени он стоит. 5/5. (Татьяна Трейстер, «InterMedia»)

Почему конфликт отцов и детей - это весело. «Тони Эрдманн» Марен Аде вполне годится на звание главного фестивального хита прошлого года. И одновременно - что бывает редко - просто очень успешного европейского фильма. Он номинирован на «Оскар», но это только цветочки. Уже анонсирован англоязычный ремейк, ради которого на экран вернется Джек Николсон. Только ленивый не говорил, что Канны-2016 проморгали самое важное событие, прокатив «Эрдманна» с призами. Действительно, проморгали. Тем более такой успех удивителен, что «Тони» - штука достаточно простая и незамысловатая. Детсадовский воспитатель Винфрид Конради отправляется в Бухарест, где трудится на благо капитализма его любимая дочка. Скучнейшая особа - не в пример разбитному папаше. Совещания, презентации, кофе-брейки. Чтобы хоть как-то барышню-зануду раскрепостить, Конради напяливает вставную челюсть пострашнее и начинает терроризировать ее коллег, представляясь неким Тони Эрдманном, чудаком-бизнесменом. То предлагает услуги коучера, то лезет угощать дамочек шампанским, то вовсе превращает кокаиновый угар в сплошной облом. Подобный подход неизбежно должен бы пробудить в дочке артистическую натуру - но получается сплошной конфликт поколений. Панк-папаша против яппи-дочки. От создателей тоже никто ничего не ожидал. Для Марен Аде «Эрдманн» - третий полный метр после симпатичного инди-кино «Лес для деревьев» и отмеченного на Берлинале «Страсть не знает преград». Оба фильма - средненькие и ничем из братьев по фестивальным программам не отличающиеся. Премьер фильма, австрияк Петер Симонишек, до сих пор появлялся на экране только в маленьких ролях (разве что у Маргарет фон Тротты сыграл в «Страхе и любви»). Сандру Хюллер помнят только по роли Ульрики Майнхоф, террористки и иконы анархистов в прямолинейной драме «Германии 09». В общем, «Эрдманн» - простейший фильм. Худшее, что по отношению к нему можно сделать - начать концептуализировать и трактовать ленту. А соблазн есть: пуститься в объяснения, почему именно немецкий фильм вывел на экране конфликт зануд-детей и оторв-отцов (ну, поколение было такое в начале семидесятых, уходили из дома и знать родаков не желали). Рассуждать о том, что новейшие технологии и простые камеры позволяют создавать эффект присутствия. Но лучше не надо. «Эрдманн» тем и хорош, что он абсолютно прост и абсолютно сам по себе. Именно эти свойства и составляют его главное обаяние, и дают ему энергию и бойкость. Главное и чуть ли не единственное, что надо знать, отправляясь на этот фильм - плюньте в морду тем, кто вам наврет, будто это комедия (немецкая комедия, используя лексикон генерала Лебедя - все равно что еврей-оленевод). Это, опять же, просто кино. Изобретательное в смысле драматургии, азартное по части актерской игры. Доказывающее, что противостояние отцов и детей было классным материалом для комедий во времена Мольера, остается таковым и теперь. Переодевания составляют самый сок комедий Шекспира, в «Эрдманне» тоже работают на ура. Мир не слишком сильно меняется. Зрители тоже остаются прежними. За сердце трогают те же истории. На фоне прочих новостей эта, принесенная в клюве Аде, - просто лучшая из возможных. (Иван Чувиляев, «Кино-Театр.ру»)

Нежная и безжалостная немецкая комедия об отношениях отца и дочери - фаворит критиков и зрителей по всему миру. Стыд за родного отца редко бывает таким же значительным (и таким постыдным), как в комедии немки Марен Аде (ее драма семилетней давности «Страсть не знает преград» была в российском прокате). На протяжении почти трех часов Аде почти не отрывается от двух персонажей - еще молодой трудоголички Инес (Сандра Хюллер), которую работа на транснациональную корпорацию засылает с полугодовой командировкой в Бухарест. Сюда же заявится погостить на выходные ее пожилой, неряшливый отец Винфрид (Петер Симонишек), неутомимый мастер бытового розыгрыша и бесстыжей шутки. Эта поездка сама по себе уже не вписывается в характер Винфрида - его зона комфорта заканчивается с порогом собственного дома, куда он может выйти, чтобы ошарашить почтальона фальшивыми накладными челюстями и карикатурным акцентом. Тем не менее после пары дней в Бухаресте папаша попросту отказывается уезжать. Он объявляется всюду, куда идет Инес, вмешивается в ее жизнь как на локальной, так и на дипломатической арене - и все это в парике, представляясь всем вокруг, как Тони Эрдманн, лайф-коуч. Многие из забот, вокруг которых вращается эта анархистская по духу, проникновенная трагикомедия, сами по себе вовсе не новы: растущий разрыв между родителями и взрослыми детьми, конфликт между карьерой и семьей, отчуждающая, дегуманизирующая эко-среда современного бизнеса, роль женщин в корпоративной культуре, экономическое направление, в котором движется современная Европа. Но ошеломительно оригинальной, свежей выглядит выбранная Аде для озвучания этих проблем форма - ее фильм предпочитает любой рефлексии уход в почти балаганную по абсурдности смехотворность, а заодно отвергает стабильную жанровую структуру ради возможности удивлять, опровергать зрительские ожидания на каждом повороте. Редко какое кино непрестанно провоцирует аудиторию на глубокие, серьезные размышления о нашем мире - чтобы затем без предупреждения прерывать их сценой незапланированной обнаженной вечеринки или картинами прогулки взрослого мужчины по улицам в гипертрофированном костюме медведя. Ровно такую, вольнодумную, въедливую, конфликтную комедию Аде и снимает. «Тони Эрдманн» не стесняется не только пересекать существующие в зрительском сознании границы, он их ломает - стирает мнимые водоразделы между серьезной арт-драмой (Аде, вообще-то, одна из главных людей в традиционно хмурой Берлинской школе) и комедией самого прямого действия, между подлинной драмой и померещившимся героям конфликтом, между эгоизмом человека ХХI века и его подспудной тягой к самоуничижению, к снижению невыносимого пафоса, в который каждый из нас хоть раз, но сваливался, в отношении самого себя. Причем, чтобы подчеркнуть абсурдности и банальности современной жизни, Аде не нужны инфантильные примочки стиля. - оказывается достаточно беспристрастной и безжалостной в своем почти документальном взоре камеры, а еще пары храбрых и умеющих сыграть по сценарию так, чтобы он казался импровизацией актеров. Когда же Хюллер в ключевой, убийственной сцене фильма и вовсе запоет Уитни Хьюстон на домашней вечеринке незнакомых людей, Аде разом собьет спесь не только с персонажей, но и со зрителя - а «Тони Эрдманн» раскроется подлинным современным шедевром. 5/5. (Дэйв Калхоун, «Time Out» London)

[...] Комедия-драма "Тони Эрдманн" - третий фильм берлинского режиссера Марен Аде. В мировом кино, где придумать что-то новое, кажется, уже невозможно, она сумела предложить свою нишу, свой ракурс и свой оригинальный стиль кинорассказа. Это история отношений 30-летней дочери Инес и ее отца Винфрида - вдовца и отставного учителя музыки, жизнь которого становится все более скудной: от него ушел последний ученик, только что умер любимый пес, а дочь слишком занята карьерой, чтобы уделять ему внимание. Звезда немецкого кино Сандра Хюллер играет типичную современную бизнесвумен в строгом деловом костюме, умеющую прятать за дежурной улыбкой любые свои эмоции и болячки; австрийский театральный актер Петер Симонишек - выходящую в тираж богему, художественную натуру в пору ее последних конвульсий. Его герой с грустью наблюдает, как одна за другой обрываются все дорогие ему связи - человеческие и семейные. И когда Инес, менеджер крупной нефтяной компании, летит на переговоры в Бухарест, Винфрид отправляется вслед за нею и нежданно является на эти деловые встречи в облике эксцентричного субъекта в жутком парике и с накладными зубами. Так на свет явится не существующий в природе Тони Эрдманн, он поставит деловые связи дочки на грань скандала и сорвет ей весь бизнес-план. Фильм снят ручной камерой без чистовой переозвучки - звучат натуральные диалоги, за кадром слышны натуральные шумы, и нет ни такта закадровой музыки. От датской "Догмы" режиссерский стиль Аде отличает полное отсутствие нарочитости и кинематографического кокетства - все безукоризненно органично, а мы здесь просто присутствуем, и нам почему-то очень интересно: почти три часа действия протекают как миг. Это какая-то новая ступень кинематографической достоверности: она обеспечила фильму полную непредсказуемость, хотя вовсе не исключает, а наоборот, органически включает в себя и эксцентриаду, и комические ситуации, и даже "концертный номер" The Greatest Love of All из репертуара Селин Дион, который исполняет на грани нервного срыва Инес - исполняет, надо сказать, шикарно. Здесь ничто не кажется надуманным и лишним: каждый поворот событий, любые выплески эмоций и парадоксы поведения героев, любая клоунада - все проистекает из заявленных фильмом характеров, из типичной ныне житейской ситуации, когда люди чувствуют себя загнанными в угол, не видят выхода, но пытаются "сохранять лицо". Это по-своему "антифеминистский" фильм, он дает срез современного буржуазного общества с его растущей разобщенностью даже самых близких людей, с неизбежной "роботизацией" чувств и нравов. Героиня Сандры Хюллер уже очень далеко зашла в своем эмансипированном образе жизни, и даже ее любовные отношения сводятся к механическому и довольно циничному сексу, где партнер используется только в качестве машины для удовлетворения сиюминутной потребности (временами картина кажется актом страшной мести мужской половине человечества). В самой Инес тоже зреет какой-то бунт, который может привести к сумасбродным выходкам наподобие "голой вечеринки" - одного из самых отчаянных и психологически важных эпизодов картины. Инес уже вполне готова порвать с этой жизнью, и отец, на этот раз явившийся в образе курьезного, обросшего длинной шерстью болгарского монстра "кукери", просто преподает дочке очередной урок, возвращая ее из замороженного мира иссушающих "интересов бизнеса" к нормальному женскому естеству. (Валерий Кичин, «RG.ru»)

Феерический «Тони Эрдманн». Фильм режиссера Марен Аде посвящен гуманистической миссии розыгрыша. В прокате - один из главных европейских фильмов года, немецкая трагикомедия «Тони Эрдманн» Марен Аде о том, как вставные челюсти фокусника помогают остаться человеком. Пенсионер Винфрид (Петер Симонишек), похожий на постаревшего и погрузневшего Микеле Плачидо, больше всего на свете любит розыгрыши. Никто из родных, друзей, соседей его в этом увлечении не поддерживает. Даже родная дочь отца не понимает: сухая и скучная топ-менеджерша Инес (Сандра Хюллер) едва нашла для него пару-тройку слов, когда заехала погостить. Чтобы исправить положение, Винфрид без предупреждения отправляется в Бухарест, где дочь строит карьеру в большой транснациональной компании, но и там ему оказались не рады. Чтобы растормошить Инес и ее приземленных коллег, он надевает идиотский парик с накладной челюстью и превращается в Тони Эрдманна - эксцентричного тренера по личностному росту. Тем, кто не следит за фестивалями, этот фильм легко упустить из вида. В кадре нет ни одного известного актера (да и много ли сейчас известных немецких актеров, кроме Тиля Швайгера?), имя режиссера - 40-летней Марен Аде, одной из лидеров «берлинской школы», также ничего не говорит широкому зрителю. Тем не менее это тот случай, когда идти в кино нужно обязательно. Начать стоит с того, что немецкие фильмы редко берут на Каннский кинофестиваль. «Тони Эрдманн» смог пробраться в основной конкурс и, хотя не завоевал больших призов (только награду ФИПРЕССИ), влюбил в себя всю критику поголовно. Дальше уже пошла победная серия - в декабре фильм выиграл пять статуэток Европейской киноакадемии, в том числе за лучший фильм и режиссуру, и получил номинацию на «Оскар». Отчасти своим успехом фильм обязан румынскому колориту. Камера почему-то любит местную фактуру - например, в конце 2000-х британец снял в Румынии странную драму «Каталин Варга» и отхватил приз в Берлине. Еще раньше два француза в лучших румынских традициях сделали здесь хоррор «Они», который стал заметным фильмом французской волны ужасов и открыл режиссерам путь в Голливуд. Теперь к ним добавилась немка Марен Аде. Впрочем, эта история могла произойти где угодно, почти в любом уголке мира, где есть города, деньги и «белые воротнички». «Тони Эрдманн» - это действительно остроумное, четко выверенное и при этом очень живое кино о том, как современный мир умных гаджетов, большого бизнеса и высокой корпоративной культуры превратил нас в бездумных роботов, живущих по скучным, раз и навсегда отлаженным алгоритмам. Мысль это не новая, но в отличие от большинства морализаторов Марен Аде не только клеймит, но и предлагает решение. Имя этому решению - Тони Эрдманн. Бессмысленное и бесцельное нарушение всевозможных правил и норм, которые облегчают нашу жизнь, но выхолащивают из нее весь смысл. И сам фильм - своего рода мастер-класс по подобному карнавальному веселью. Юмор здесь совсем не киношный, а как будто из реалити-шоу про подглядывание за обычными людьми - пополам с неловкостью. Поначалу странно, непривычно, а потом - невозможно оторваться. Кульминационная сцена на вечеринке Инес - вообще один из самых смешных моментов в кино последних лет. В итоге, конечно, окажется, что условности сильнее весельчака со вставной челюстью, но это ведь только одна битва из многих. В игру, предложенную режиссером, может поиграть каждый, а значит, кому-то да повезет победить. (Николай Корнацкий, «Известия»)

«Тони Эрдманн»: Мой папа - псих. Лайф коуч. Винфрид (Петер Симонишек) - пожилой учитель музыки, который скрашивает монотонные деньки странными розыгрышами и конфузными дурачествами. Устраивать окружающим неловкие шутки-минутки Винфриду помогает его несуразное, но жутко симпатичное альтер эго Тони Эрдманн. Узнать Тони в бесконечной толпе незнакомцев довольно просто: вставная челюсть, чудаковатый парик, уморительный акцент и постоянная полуулыбка - вот его документы. Раскрыть свой потенциал в полной мере Эрдманна вдохновит дочь Винфрида, Инес (Сандра Хюллер). Отцу достаточно одной мимолетной встречи, чтобы заметить ее карьеризм, давно перешедший из здорового желания самореализации в хроническую манию. Герой отправляется вслед за дочерью в Румынию в надежде если не научить (Инес давно не маленькая девочка, поезд ушел), то хотя бы показать ту яркую и игривую сторону жизни, которую заработавшаяся героиня с опаской обходит стороной. Обыкновенная трагедия. Жизнь третьего фильма немки Марен Аде началась на прошлогоднем Каннском кинофестивале, где жюри ко всеобщему удивлению оставило картину без призов. Однако это не помешало «Тони Эрдманн» стать лучшим фильмом 2016 года по версии Европейской академии. К тому же ленту номинировали от Германии на «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке». Наградной букет довольно пестрый и интригующий. Пожалуй, главное очарование «Тони Эрдманна» (помимо неповторимого юмора, о котором было сказано многое) в том, насколько бережно Марен Аде по крупицам собирает перед зрителем сложнейший рисунок повседневных человеческих отношений. Силу маленьких деталей, вместе способных создать максимально точную психологическую канву, режиссер мастерски использует еще со времен дебютной полнометражной работы «Лес для деревьев» о молодой учительнице Мелани, покинувшей отчий дом и пытающейся адаптироваться на новом месте. Возможно, в такой же ситуации когда-то была Инес, которая в итоге сумела познать законы бизнеса, но не самой жизни. Аде как режиссер во главу угла ставит анализ каждодневных ситуаций, с которыми сталкивается практически каждый. Казалось бы, что может быть скучнее, чем разбираться с очевидным. Действительно, если бы не трепетное отношение режиссера к своим героям (оно проявляется, к примеру, в тактичном выжидании молчаливых минут после бесед, полных недопонимания), картина рисковала бы утомить как минимум внушительным хронометражем. Однако продуманный киноязык и удивительная естественность актерской игры позволяют истории уверенно и грациозно балансировать на грани. Трудно быть Тони. Краткий пересказ сюжета может создать обманчивое впечатление, что «Тони Эрдманн» является пестрой клоунадой, которой «есть одна награда - смех». Картина намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Каждая шутка здесь колит словно иголка, а нескончаемые нелепые ситуации ставят в неловкое положение не только героев, но и самого зрителя. История предлагает побывать в нескольких шкурах одновременно, и в каждой из них неуютно по-своему. Не стоит ожидать, что это банальная притча о возвращении блудного отца и о счастливом воссоединении. Хотя озорник Винфрид и шалит со знанием дела, складывается впечатление, что он сам до сих пор не нашел ответов на вечные вопросы, которые задает растерянной дочери. Однако финал дарит надежду, что все-таки неожиданное знакомство Инес и неуклюжего озорника мистера Эрдманна поможет обоим героям взглянуть на жизнь по-иному. Вердикт. Невероятно гармоничный симбиоз комедийного жанра и драмы, постепенно перерастающий в болезненное откровение. 8/10. (Полина Зиновьева, «Cinemaflood»)

Недооцененный хит Канн-2016 - гимн неловкости. Все, что осталось у отставного немецкого учителя музыки Винфрида, это дряхлая собака и бескомпромиссное чувство юмора. Курьеру Винфрид посоветует быть поаккуратнее с посылкой, потому что в ней бомба. А макияж а-ля Джокер объяснит тем, что в качестве подработки корректирует популяцию обитателей дома престарелых: «50 евро за смерть». Еще есть вставная челюсть, которую Винфрид всовывает поверх родных зубов, чтобы поразвлечь окружающих. Немудрено, что жена ушла, ученики разбежались, а дочка Инес, бизнес-консультант под 40, пропадает в загранкомандировках и с отцом общается по мере крайней необходимости. Собака умирает, и Винфрид внезапно навещает дочку в Бухаресте, где женщина, в стандартном режиме «сука-блондинка», объясняет восточно-европейским партнерам необходимость массовых увольнений. Не до папы, совсем. Однако от Винфрида так просто не избавиться: войдя в образ (челюсть, темные очки, каштановый парик), он преследует Инес на вечеринках и в офисах, представляясь окружающим Тони Эрдманном, богачом со странностями. Европейский артхаус умеет взбесить нормального человека с пол-оборота не менее действенно, чем эксцентричная родня. О своей кинопринадлежности 162-минутный «Тони Эрдманн» честно сигнализирует первыми же кадрами. Если сразу после титров, осязаемое время потаращившись вслед за статичной камерой на дверь, вы решите свернуть знакомство с картиной - это будет простительное малодушие. Но, как сказал Мюллер Штирлицу: «А вас я попрошу остаться». Хотя бы из интереса. Картина Марен Аде - претендент на «Оскар» с хорошими шансами. Ее встретили овациями в Каннах (а критики любят постную нудятину не так самоотверженно, как принято думать). Ради роли в оперативно запущенном голливудском ремейке Джек Николсон прервал семилетний отпуск. А Билл Мюррей, узнав, какой проект от него уплыл, пожалел, что не держит агента. Наконец, о том, чтобы вы сходили именно на «Тони Эрдманна», на свой манер позаботились и прокатчики, к празднику предложив патриотически-суровый выбор главных премьер недели: отечественный вампирский боевик «Вурдалаки» или «Защитники», наш ответ «Мстителям» от Сарика Андреасяна. Сам, пожалуй, не заметишь, как очутишься на артхаусе. В «Тони Эрдманне» поют любовную балладу Уитни Хьюстон так мощно, по делу и душераздирающе, что бледнеет памятный номер из «Телохранителя». Имеется эротическая сцена, реализованная настолько затейливо, что убогие фантазеры из «Оттенков серого», бряцая детсадовскими наручниками (наручники есть и здесь), покинули бы большой секс. Ближе к финалу они попробовали бы вернуться (запланирована голая вечеринка), но и тут вышла бы сплошная неловкость. При этом «Тони Эрдманн» вообще не про секс (приходится разочаровать разохотившихся было эротоманов). Не про сексизм и не про феминизм. Не про флуоресцентный прагматизм шагнувших в зрелость детей и не про теплую ламповую придурь неповзрослевших отцов. Не про звериный оскал капитализма. Не про одиночество. Пускай в картине все это есть. Кино именно что про тотальную неловкость, накатывающую удушливой цветаевской волной. Неловкость, уязвимость, собственная, чужая, сколько не вытравляй ее на тренингах про личностный рост, как песня из детства, остается с человеком и, собственно, во многом человека человеком делает. Ключевой вопрос в этой трагикомедии ошибок не «У тебя хорошая жизнь?», а «Ты человек вообще?». Плох мир, где все без исключения уверены в себе, не знают сомнений, прут по встречной, сшибаются догмой на догму. Хорош и душеполезен фильм, неловко-честный во всем, от финала (где правота каждого из героев не торжествует, просто немного корректируется) до названия - антикоммерческого, подчеркнуто никакого и отсылающего ни к кому. Спокойно ведь можно было бы назвать, к примеру, «Челюсти». (Сергей Синяков, «Ваш досуг»)

Тони Эрдманн - Я, Сверх-Я и моя семья. Предприимчивая девушка Инес Конради - успешный бизнес-консультант в немецкой нефтяной компании, однако работа сильно отдалила ее от собственного отца Винфрида. Пытаясь завладеть вниманием дочери, тот увязывается за ней в Бухарест, куда она отправляется со всем своим начальством в командировку. Видя, что ей по-прежнему не до него, старый учитель музыки идет ва-банк и преображается в чудаковатого предпринимателя Тони Эрдманна, который эпатажничает на глазах удивленной Инесс так, что волосы дыбом встают. Прелесть фильма немецкого режиссера Марен Аде, до этого занимавшейся в основном продюсированием различных авторских лент (включая, например, великолепный арт-хаус Мигела Гомиша «Табу»), заключается в нетипичном подходе. Если взглянуть на описание сюжета, то может возникнуть мысль, что перед нами такой фестивальный «Тупой и еще тупее» или любая другая комедия с Джимом Керри. Казалось бы - типичный такой обалдуй в преклонном возрасте, желая привлечь внимание вечно занятой дочери, вторгается в ее жизнь, приняв образ придурковатого трикстера: смешные вставные зубы, дурацкий пиджак, совершенно несуразный парик и странные выходки на публике. Но необычный подход Аде как раз и заключается в том, что в эту традиционную, условно-жанровую комедийную схему, включают историю, над которой смеяться, в общем-то, не пристало. История взаимоотношений Инес и ее отца, принявшего облик коллеги, с умным видом размышляющего о незнакомых ему вещах (аутсорсинг из его уст звучит вообще как матерщина), на самом деле достаточно трагична. Проблема взаимоотношений родителей и их выросших детей стара как мир, но именно нахождение на стыке драмы и комедии делает «Тони Эрдманна» настоящим откровением. Девиантное поведение отца молодой женщины понятно и обосновано - фильм открывается известием о том, что дряхлый пес Винфрида, его верный друг и товарищ на протяжении многих лет, умер, и старик окончательно выживает из ума. У него не остается ничего больше, кроме любви к собственной дочери, которая пытается аккуратно отстраниться от него. Чувствуя это отчуждение, он решается на крайние меры - ведь кто знает, как скоро он последует вслед за псом. Пытаясь подражать коллегам дочери, он строит из себя профессионала во всем на свете - от крашения яиц на Пасху до знатока нефтяных дел. В итоге получается наивно, глупо, но в этом порыве очевидно стремление сблизиться с дочерью, став частью ее мира. В том числе и внутреннего. Несмотря на название, главной героиней фильма является все-таки дочь. Вторжение Тони Эрдманна в ее профессиональную, а порой и личную, жизнь, можно рассматривать даже как некий пласт сознания Инес, переживания, испытываемые ею после того, как она пытается отправить приехавшего к ней отца обратно в Германию. Странный предприниматель, в которого превращается родитель, является тренером по личностному росту - он становится ее верным спутником, который, порой даже против ее воли, пытается вести девушку по протоптанной им собственной дорожке, прививая любовь к людям и жизни. Ведь Инес действительно максимально отчуждена от мира - даже в момент физической близости с мужчиной она «предпочитает смотреть», предлагая партнеру помастурбировать ради ее утехи. Таким образом, перед нами предстает история внутренней борьбы человека. И все те комедийные эпизоды, что сопровождают фильм на протяжении почти трех часов, если и вызывают смех, то скорее нервный и беспокойный. «Тони Эрдманн» характерен очень точно подобранной интонацией, которая и делает его одновременно забавным и грустным, развлекающим и поучительным фильмом. При этом отсутствует раздражающая в подобных фильмах назидательность, желание автора попрекнуть зрителя. Режиссер не занимает позицию ни эгоистичной Инес, ни поехавшего умом Винфрида, а сочувствует обоим. Это делает «Тони Эрдманн» цельным и взрослым произведением, которое заслуживает самых бурных дискуссий и вызывает восхищение. 9/10. (Иван Афанасьев, «Котонавты»)

Знакомство с родителем. В прокате «Тони Эрдманн» Марен Аде - хит конкурса Каннского кинофестиваля, неуютная трагикомедия о конфликте отцов и детей и проблемах современной Европы. Винфрид Конради - школьный учитель музыки, выходящий на пенсию, и большой выдумщик, хоть и несколько мрачноватого склада. Например, во время проводов на пенсию дети наряжаются мертвецами. Винфриду нравится. Еще у него есть собака и взрослая дочь, которая работает бизнес-консультантом и давно уже толком не общается со странноватым папой. Когда собака умирает, Винфрид летит в Бухарест, где Инес работает над важной сделкой. Он хочет поздравить ее с днем рождения, а для пущего эффекта берет с собой вставную челюсть и дурацкий парик, при помощи которых превращается в диковатого Тони Эрдманна. Постоянно таскаясь за дочерью, он заставляет ее выйти из образа белокурой корпоративной бестии и вспомнить о том, как быть человеком. «Тони Эрдманн» стал абсолютным фаворитом критики в прошлогоднем каннском конкурсе. Фильм, снятый немкой Марен Аде, в итоге остался без призов, но и так наделал порядком шуму и попал во многие списки лучших фильмов за год. Завязка картины на словах звучит как мирная сентиментальная драмеди про отцов и детей, и думать так - значит совершить самую большую ошибку при выборе фильма на слякотный зимний вечер. «Тони Эрдманн» продолжается два часа сорок минут, и такой хронометраж достигается в основном благодаря манере съемки и особенностям драматургии, избранным Аде для своего рассказа. Дрожащая камера неотступно следует за героями и всякий раз всматривается в них немного дольше и пристальней, чем это обычно принято. После каждого диалога (по большей части Инес пытается отделаться от приставучего родителя) зрителю еще некоторое время предлагается разглядывать растерянные лица и слушать повисшую между героями тишину. Такой прием создает странный эффект неловкого присутствия - будто бы ты наблюдал за чужой ссорой с безопасного расстояния, но зазевался и тебя заметили. Неловкость испытывают все: и зрители, и герои, и сами актеры, которым постоянно приходится находиться в кадре чуть дольше, чем формально требует текст роли. Аде - интеллектуалка и выходец из «берлинской школы» кино - явно сознательно ставит зрителя в почти предельно дискомфортное положение, добиваясь не столько душевного, сколько чисто физиологического сопереживания. При этом происходящее в кадре сознательно лишено всякого намека на внешний лоск. Герои - демонстративно не похожи на звезд, понятные ситуации написаны и разыграны так, что их язык не повернется назвать гэгами. Каждая эффектная по замыслу сцена (а здесь есть кокаиновая вечеринка, голая вечеринка и еще много чего) снята так, чтобы, несмотря на рефлекторные смешки, зритель постоянно чувствовал себя неуютно. При этом круг проблем, интересующих режиссера, совершенно понятен. Через конфликт отца и дочери Аде говорит о бездушном корпоративном мире, о человеческой глухоте и отчуждении, которое вызывают бесконечные гаджеты, вроде бы призванные улучшать коммуникацию. Все это, конечно, совершенно справедливо, как и то, что синефилы, готовые посвятить три часа своей жизни дискомфортному, но очень актуальному предмету искусства, с радостью узнают на экране себя, своих друзей или, в крайнем случае, родителей. Однако не исключено, что, если вас не слишком волнуют тонкости киноязыка, сопереживать довольно неприятным (хоть и таким похожим на «людей с улицы») героям у вас не получится, а мысли, которые с тщательно скрываемым апломбом несет режиссер, покажутся вам банальными. Впрочем, в этом случае расстраиваться тоже не стоит. Недавно стало известно, что американские кинематографисты задумали сделать ремейк европейского хита. Можно быть почти уверенными, что все неприятное будет оттуда аккуратно удалено, трогательные сцены снабдят подходящей музыкой, чтобы можно было всплакнуть, а камера будет дрожать гораздо меньше. Ну и в конце концов, главную роль там должен сыграть Джек Николсон, который совсем недавно вроде бы собирался уходить на пенсию. Это ли не радость. (Ярослав Забалуев, «Газета.ру»)

Восторженный хохот, прогремевший в Каннах, похоже, еще долго будет эхом сопровождать «Тони Эрдманна». Репутация фильма, тонко откалиброванная благожелательными фестивальными отчетами и сарафанным радио, будем надеяться, сделает «Тони Эрдманну» хорошую кассу. Однако за словами о комедийной феерии, которые посыпались вслед за показом, кое-что потерялось. Дело в том, что «Тони Эрдманн» - несмешной фильм. Аде берет структуру классической screwball комедии (в данном случае, это «Воспитание крошки» - настырный нахал от большой любви к правильному зануде превращает его жизнь в веселый бардак), а потом разносит ее изнутри. Растягивает действие на два с половиной часа, специально портит гэги на монтаже, наполняя их неоправданными паузами, заставляет актеров тормозить с реакциями и принимать усталый вид. Правильный темп - sine qua non любой смешной комедии (см. тот же сюжет в «Воспитании крошки» Хоукса или «В чем дело, Док?» Богдановича), но в «Тони Эрдманне» он безжалостно замедлен так, что некоторые критики сочли это досадным недостатком фильма (См. Daniel Fairfax: «If I have a misgiving about Toni Erdmann, however, it is that the languid tempo Ade adopts is often in tension with the comic pacing that the film demands, and it may well have benefited from some tightening here and there.»). Аде, тем временем, в интервью удивляется тому, что на показе в Каннах было так много смеха. Я не хочу сказать, что смеяться на «Тони Эрдманне» неправильно; просто чисто комедийные сцены (их, на самом-то деле, две-три на все 160 минут) сработали в полном каннском зале вопреки логике самого фильма. Чуть позже к похвалам за эксцентрику подключилась и «серьезная» мысль - как оказалось, фильм Аде удачно встроился в ряд успешных киноработ последних двух лет про атрофию человеческих чувств на фоне корпоративного капитализма («Игра на понижение», «Волк с Уолл-стрит», сериал «Девушка по вызову» и другие). Это богатая и узнаваемая тема: зритель к ней уже попривык и быстро считывает нужные подтексты, а критику есть, где развернуться. Но если мы сфокусируемся на такой интерпретации, то придется признать, что к уже сказанному о капитализме образца 21-го века «Тони Эрдманн» добавляет не так и много, лишь перенося знакомые конфликты в европейский антураж. Опять-таки, что-то остается упущенным. Это упущенное - область человеческих отношений, источник и неуловимой тоски, и всех неловкостей в фильме. А главное - с ними связан ключевой мотив актерства. Стерильные пространства, в которых существует Инес, требуют от нее заучивать сценарий и говорить формулами, а партнеры по сцене бросают недоуменные взгляды при неверной реплике. Отец же, наоборот, играя Тони Эрдманна, ничего не продумывает наперед, на ходу сочиняет истории и берет напрокат большой мохнатый костюм, не задумавшись, как потом его снять. Инес, научившаяся у него импровизации, станет ломать шаблоны корпоративного общения, но ни к какой особой развязке это не приведет. Конец фильма, где Инес примерит на себя бутафорские вставные зубы, а потом смущенно снимет, пока обрадованный отец бежит за фотоаппаратом, только подчеркнет, что главный ритм «Тони Эрдманна» - это сбивчивый, осекающийся ритм репетиций, а главный мотив - актерские неудачи. Почему - неудачи? Причина не в том, что над шутками Винфрида никто не смеется, а Инес допускает дипломатические оплошности. Просто они оба не знают, как на самом деле друг с другом говорить, и отгораживаются ролями: дочь надевает маску делового человека, отец - парик и вставные зубы. Это, конечно, герои Кассаветиса - одного из самых важных режиссеров для Аде - неуклюжие люди-актеры, которые упорствуют, тянут время, мучительно пытаются доиграть себя до конца, выжать все из своей маленькой роли. Разрешения у их конфликта нет: в сцене примирения за объятиями следует новая неловкость, новая игра. И главная ценность фильма Аде - в этой прорывающейся спонтанности взаимоотношений, непредсказуемости и реальной сложности человеческих связей, несводимых к истории с выводами. Хочется надеяться, именно за эту шершавость, а не за гэги или за попадание в популярную повестку, «Тони Эрдманну» будет обеспечено место в вечности. 4,5/5. (Артем Хлебников, «Cineticle»)

Тони Эрдманн. Старикам тут не место. Немецкая трагикомедия «Тони Эрдманн» - это кошмар. Вернее, кошмарный сон. Все почти трехчасовое неторопливое и размеренное действо картины заставляет испытывать неловкость и замешательство. Для кого-то даже страх. Все эти чувства, вызываемые фильмом, иррациональны и малопонятны. Как и невозможно понять, почему во снах нас так неприятно впечатляют постоянно повторяющиеся бессмысленные сюжеты про выпадающие зубы или про пропажу нашей одежды на виду у всех. Ах да, эти знаменитые «кошмарные» сюжеты весьма ярко экранизированы в фильме «Тони Эрдманн». Еще раз напоминаю: речь идет о комедии. Так и быть, комедией это кино можно назвать с большой натяжкой. Как, впрочем, и трагедией. Третья полнометражная работа сорокалетней Марен Аде относится к тем фильмам, про которые любят пошло говорить, что в нем каждый найдет что-то свое. Мне знаком человек, который искренне рассказывал о том, что он давно так от души не смеялся, как над «Тони Эрдманном». Знаю также того, кто умудрился расплакаться над финалом картины. Стоит заметить, это один и тот же человек. В Сети же популярны отзывы в духе «не нашел в этой трехчасовой тягомотине ничего смешного или мало-мальски увлекательного». Понятное дело, среди публики, не смотревшей ленту на фестивалях или даже в кино, а оценившей слитые в сеть экранки. Но и такие мнения имеют право на существование. Опять же, не забывайте про клишированное «каждому что-то свое». Ну, или если попытаться честно обобщить феномен таких разнородных мнений на счет «Тони Эрдманна», то вывод придет сам собой: это глубоко личное и даже интимное кино. На счет этой картины действительно сложно найти хотя бы двух одинаковых мнений. Восприятие «Тони Эрдманна» зависит от возраста или пережитого опыта, но никак не от разума. Потому что рационально оценивать это кино невозможно. Это комедия, но она неуютная и местами неприятная. Это драма, но она слишком несерьезная. Да и вообще, это кино весьма и весьма неловкое, заставляющее постоянно чувствовать «испанский стыд». Сначала будет стыдно за Винфрида, пожилого отца, не дающего прохода дочери своими навязчивыми розыгрышами и шутками. Но постепенно неловко и стыдно становится за Инес, избегающую и игнорирующую своего родителя, который желает просто быть с ней рядом как можно чаще. И, конечно же, на протяжение всего фильма чувство неловкости размеренно переходит от персонажей картины к зрителю, и тут ты уже начинаешь примерять на себя чувства Винфрида и поступки Инес. После такого пережитого киноопыта независимо от ваших отношений с родителями захочется как минимум позвонить им и поговорить. А в идеале - позвать в кинотеатр. На «Тони Эрдманна», само собой. В первую очередь эта картина - про маски. И очень кстати, продолжая поднятую в начале тему о снах, ленту можно сравнить с последней работой Стенли Кубрика «С широко закрытыми глазами». Только там социальные маски, которые мы носим ежедневно, забывая о наших настоящих личностях, были метафорой. Здесь же маски вполне себе буквальные. Тони Эрдманн - это не имя персонажа, это лишь выдуманный образ. Фальшивая личина. Отец главной героини, Инес, желая больше участвовать в жизни дочери, надевает глупый парик и вставную челюсть, выдавая себя за бизнес-дельца Эрдманна. Эта маска просто необходима ему, потому что без нее родная дочь беззастенчиво сможет сказать ему «давай, папа, оставь меня в покое». Но когда Винфрид превращается в Тони, социальные предрассудки уже не позволят обращаться с ним как с надоедливым папашей - придется улыбаться при всех и приглашать его на корпоративные вечеринки. Маску так же носит и Инес. Только не буквальную, а ту самую, «социальную». Именно ей она необходима для полноценного, по мнению Инес, существования, в котором приходится мило общаться с ненавистными коллегами и сторониться родного любящего человека. Конечно же, маску эту отец с нее «снимет» - это не спойлер, это главная задача истории. Только этого придется дожидаться неловкие, невыносимо размеренные два часа и сорок минут. Могло быть и дольше, но это же кино. В жизни, чтобы обнажиться перед коллегами и обнять отца в глупом костюме, потребовалось бы куда больше времени. Оценка: 7 из 10. Хорошо. (Сергей Лысенко, «Ten Stars»)

Винфрид (Петер Симонишек), бывший учитель музыки, проводит старость в немецкой глубинке. У него весьма специфическое чувство юмора: например, он может выдать себя за своего брата-близнеца, который недавно освободился из тюрьмы. Инес (Сандра Хюллер) давно отдалилась от отца - она работает в развивающихся странах Европы, неся в крупные компании свет автоматизации и массовые увольнения «живой» рабочей силы. Решив поздравить дочь с днем рождения, Винфрид не ограничивается телефонным звонком, а неожиданно прилетает к ней в Бухарест. В плотном расписании девушки места для отца не находится, так что она вынуждена его таскать с собой по бизнес-мероприятиям. Винфрид же продолжает шутить над олигархами и политиками так же, как над соседскими мальчишками - и Инес просит отца уехать. Однако спустя несколько часов она натыкается на его альтер-эго, Тони Эрдманна, который представляется то бизнесменом, то консультантом по развитию. С этого момента жизнь обоих начинает меняться. Во главе угла нового фильма Марен Аде стоит извечный вопрос отцов и детей. Первые давным-давно что-то сделали не так, из-за чего вторые начали от них отдаляться на крейсерской скорости. Но авторов не так интересуют дела прошедших дней - они больше увлечены поиском ответа на то, что происходит сейчас. И если дочка свободно жонглирует такими понятиями как «аутсорсинг» и всем, что с ним связано, тогда почему бы ее отцу не нанять себе кого-нибудь, кто будет для него дочерью? Найти фрилансера, так сказать, для выполнения функций дочери. Это, конечно, шутка, но родилась она от невысказанной отцовской любви. И выход из ситуации один - разговоры, неудобные для обоих, но очень важные. Ведь какой бы неприятной не была тема диалога, если ее замалчивать, с годами она вырастет в то, что отец прилетит ко взрослой дочери и подарит ей на день рождения терку для сыра. Любопытного эффекта авторы достигают, используя неожиданный прием монтажа: камера задерживается на картинке после завершения диалога, некоторое время наблюдая за героями, за их реакцией на только что сказанное друг другу. И вот в этих секундах молчания (зачастую неловкого, учитывая личность герра Эрдманна) скрывается внушительная часть атмосферы ленты. На каждый вопрос дается в итоге ответ. За каждым диалогом следует реакция. Не всегда приятная, но всегда живая, человечная. Однако говорить, что ничего, кроме проблемы поколений, в «Тони Эрдманне» нет, значит не понять самую суть ленты. Несмотря на заявленную основную тему, картина просто изобилует множеством высказываний, которые касаются экономического состояния Румынии, бизнеса по автоматизации и простого человеческого счастья. Вписав в повествование эксцентрического бизнесмена со вставной челюстью и нелепым париком, авторы тем самым развязывают себе руки. Тони Эрдманн много шутит, зачастую нелепо, однако настоящий Винфрид никуда не делся: его печальные глаза - это глаза человека, который осознанно сделал выбор в пользу старого чудака. Быть пародией на этот мир, сатирическим высказыванием о его сложностях и проблемах - так герой достигает гармонии с самим собой. Во всяком случае, очень старается достичь. Апогеем становится осознание того, что выдуманное альтер-эго помогает двум людям разобраться в себе и понять, кто они на самом деле, что чувствуют друг к другу. Юмор в картине занимает отдельное место. Причем, юмор этот не стандартный, когда один пошутил, а все посмеялись. Такого, спасибо Тони Эрдманну, тут вообще нет. В ленте главным шутником выступает сама жизнь. С ее подачи и терка для сыра обретает неожиданный глубинный смысл, и застрявшая «молния» на платье становится началом импровизированного тимбилдинга. Все вышеописанное вкупе с пронзительными актерскими работами Питера Симонишека и Сандры Хюллер позволяет зрителю понять что-то о жизни, о себе самом. А если и не понять, тогда основательно задуматься. Ведь не у каждого хватит смелости и сил превратиться однажды в Тони Эрдманна, который знает все ответы. А раз так, нужно жить сейчас и сейчас обсуждать наболевшее. И не забывать следить за реакцией собеседника. В противном случае, спустя годы замалчивания придется пристегивать себя наручниками к человеку, чтобы нормально (именно, нормально) пообщаться. (Марсель Македонский, «Киномания»)

Глюк. «Глюков тебе побольше!» - желают друг другу некоторые постигатели немецкого, узнав перевод слова «Gluck». Главный герой фильма тоже желает своей дочери «глюк» - счастья. Однако методы его столь специфичны, что порой происходящее на экране выглядит как натуральная галлюцинация. Ну или как не-сказка про косматого земляного человека (вооружившись молотком и зубилом, фамилию «Эрдманн» можно расколоть на Erd + Mann) и ледяную деву. Дева заморозила сама себя настолько, что ее не греют ни праздники, ни отношения, ни разные белые субстанции. Ей в глаз попал карьеризм, и она все пытается сложить из букв «у», «п», «с», «т», «а», «т», «о» слово «успех»; но получается «пустота». К сожалению, и у протагониста Винфрида Конради нет при себе записной книжки Магнуса Редькина, поэтому, когда его дочь Инес идет в контратаку, спрашивая, что он понимает под счастьем, дать определение (хотя бы простейшее позитивное) он не может. Подать личный пример - тоже. Винфрид одинокий грустный шут, даже когда во рту у него красуется третья челюсть, а на голове - нелепый парик, атрибуты его альтер-эго Тони Эрдманна. Но следовать принципу «Врачу, исцелися сам!» герой не намерен, так что берется за причинение добра и нанесение пользы безотлагательно. Кому-то Винфрид/Тони кажется трогательным, кому-то забавным, кому-то раздражающим - мнения разделяются и на экране, и в зрительном зале. Каков герой, таков и фильм: нестандарт и по жанру, и по стилю, и по хронометражу - он представляет собой почти три часа жизненности, странностей, неловкостей. В жанрах проставлены «драма» и «комедия»; действительно, чувство юмора у ленты есть - но от него становится не веселее, а еще грустнее. Ведь в первую очередь это история о двух отдалившихся друг от друга одиночествах. Гесиод сетовал на сложные отношения отцов и детей аж 28 веков назад, задолго до всяких Тургеневых: «Дети - с отцами, с детьми - их отцы сговориться не смогут». Спустя тысячелетия проблема не исчезла. Но Винфрид все-таки пытается дотянуться до Инес, войти в ее жизнь - и его суровая дочь слегка оттаивает, чуть ли не до капели. При этом хэппи-энд отсутствует - может, его додаст студия Paramount, затеявшая ремейк к Джеком Николсоном и Кристен Уиг. А может, и нет. История отчетливо европейская и артхаусная, а не голливудская и массовая. Под финал Винфрид высказывает важную мысль открытым текстом, однако в целом молчание говорит здесь больше, чем слова. Германо-австрийско-швейцарско-румынский «Тони Эрдманн» напоминает некоторых своих конкурентов по оскаровской гонке за звание лучшего фильма на иностранном языке. Ирано-французского «Коммивояжера» - ручной камерой, эффектом присутствия, тянучестью и регулярно накатывающей неловкостью. Шведскую «Вторую жизнь Уве» - образом одинокого старика; правда, «Уве» и оптимистичнее, и пронзительнее. Бонусом приходит на ум позапрошлогодний мультфильм «Маленький принц»: связью дня рождения и дня смерти, попытками старого чудака вывести молодую деловую даму за рамки серого взрослого мира; но Авиатор возвращал к человечности маленькую и чужую дочь, а Винфрид - взрослую и свою. «Тони Эрдманн» смешивает семейную драму с социальной и корпоративной, а сверху присыпает их легкой фантасмагорией. Прагматичные фразы типа: «Чем больше уволит он, тем меньше придется увольнять мне» соседствуют чуть ли не с фольклорной обрядовостью: Инес пару раз сравнивают с животным, на празднике между новым платьем и «костюмом Евы» она выбирает наготу, а в гости к ней заявляется здоровенный косматый кукер, в мифологии южных славян являющийся олицетворением плодородия и напоминающий ей о ее корнях. Для тех зрителей, кто спустя час-другой почувствует себя утопающим в своеобразном стиле киноленты или дремоте, есть спасательный круг в лице Анки - милой юной ассистентки Инес, которая ради шефа и последнюю рубаху отдаст (ладно, не последнюю; да и не рубаху, а блузку), и на весьма своеобразную вечеринку придет. Еще бодрит умение фильма удивлять: тут вам и путь из Бухареста в германскую глубинку через Шанхай, и православная Пасха, и московская свадьба, и румынские работяги-нефтяники, и прелюбодеяние с пирожными - пестрая россыпь. Плюс сильная актерская игра. Но играют лицедеи разные «не-»: неуклюжесть, неуместность, неприкаянность. И главным впечатлением оказывается грусть. Кто-то из зрителей будет грустить о потраченном времени. Кто-то - о других утратах. (Юлия Лялина, «КГ»)

Голые несмешные. В прокат выходит "Тони Эрдманн" Марен Аде, взрывоопасная драмедия про конфликт поколений, глобальный капитализм и вставную челюсть. Лучший, по мнению критики, фильм Каннского конкурса - 2016. Пожилой и одышливый учитель музыки Винфрид Конради проживает одинокую старость в немецкой глубинке, ведя детские утренники и пугая соседей и родных вставной челюстью. Надевая ее и еще дикого вида парик, Винфрид превращается в комического трикстера, альтер эго по имени Тони Эрдманн. У Винфрида есть дочь Инес, CEO, утверждающая новый либеральный порядок в не очень пока развитых странах Восточной Европы. Сейчас Инес находится в Румынии, где организует массовые увольнения в нефтяной отрасли, и папа, намереваясь сделать ей сюрприз на день рождения, отправляется в Бухарест. Прибыв на место и обнаружив Инес в компании сомнительных типов в пиджаках, Винфрид немедленно вставляет челюсть попрочнее и прилаживает парик. Одновременно нелепая и коварная фигура Тони Эрдманна настигает Инес в самых неподходящих ситуациях: на бизнес-презентациях, на убогих вечеринках с кокаином и экстази, всюду внезапно появляется грузный эксцентричный старик, представляющийся то провинциальным миллионером, то персональным консультантом по вопросам экзистенции. В результате чего богатая, но совершенно безрадостная жизнь дочери превращается в цепь отрезвляющих гэгов, ведущих ее карьеру к катастрофе. Разыгранный таким оригинальным образом конфликт поколений меньше всего похож на традиционную драму воспитания (пусть и запоздалого). Тони Эрдманн - человек неудобный, неправильный, и рассказ о нем снят неожиданно, неправильно, неуютно, хотя и невероятно смешно. Фильм длится без малого три часа, но не потому, что он настолько уж полон событиями. Марен Аде постоянно экспериментирует с длительностью сцен, с интуитивно комфортным для зрителя делением на части и эпизоды, порой выдерживая длинные паузы, во время которых герои в общем-то не заняты ничем, кроме неловкого ожидания. Чувство неловкости - как у самих героев, так и у зрителей за них, - возникает здесь постоянно. Как, например, в эпизоде "голой вечеринки", которая, вместо того чтобы превратиться в оргию, становится бесконечным абсурдистским спектаклем. В фильме есть и пара сцен, которые можно назвать настоящими прорывами в реальное, - это уже не драма и не комедия, а какой-то тревожный ультрареализм, вторжение настоящего, ошеломляющего и непосредственного потока жизни на территорию экранного изображения. В Канне фильм Аде стал едва ли не главным событием и получил приз жюри критиков FIPRESCI, хоть и остался без призов большого жюри. Но международная критика, с восторгом встретившая "Тони Эрдманна", практически не заметила довольно странное формальное решение фильма - всеобщее внимание было поглощено самой историей, сочетающей элементы необычной комедии с критикой европейского неолиберализма, уничтожающего не только рабочие места и привычный уклад жизни на окраинах континента, но и человеческое достоинство людей, находящихся в самом центре этой системы. Но в том, как сделан "Тони Эрдманн", не меньше политического, чем в том, про что он. Режиссер Марен Аде принадлежит к традиции "берлинской школы" - важного явления в некоммерческом немецком кино 1990-2000-х. Режиссеры этого круга (сегодня, впрочем, слишком широкого, давно уже вышедшего за пределы тусовки "берлинской школы" кино и чересчур разнообразного, чтобы считать его единой волной) всегда сознательно отказывались от присутствия в своих фильмах "большой политики", от почти обязательных в сегодняшнем немецком мейнстриме тем Холокоста, национал-социализма и "Штази". Они внимательно исследуют бытовые привычки и образ жизни современников, их интересует пластика тел и пространства квартир, семейные отношения и любовные связи. При этом, если речь идет о проблемах человека в глобальном мире, то все фильмы "берлинцев", безусловно, сняты политически. В "Тони Эрдманне" эти два уровня политического - прямой разговор на тему нового европейского порядка и тонкое наблюдение за тем, как этот порядок трансформирует частную жизнь европейцев, - сосуществуют и переплетаются. И именно это дает героям (и зрителям) возможность выхода в пространство чистой человечности, непосредственного контакта с людьми и с реальностью, слишком сложной, чтобы воспринимать ее и без иронии, и без ощущения горькой утраты - ровно тех чувств, что читаются в зубастой ухмылке грустного проказника Тони Эрдманна. (Василий Корецкий, «Коммерсантъ Weekend»)

Почему надо смотреть «Тони Эрдманна» Марен Аде? О чем фильм? Это история молодой и успешной деловой женщины, работающей в международной корпорации вдали от дома, в Бухаресте. К ней на день рождения приезжает в гости одинокий отец-пенсионер. Как на беду, папа обожает розыгрыши и дурацкие шутки. Теперь все планы дочки разрушены: назойливый отец срывает деловые переговоры, вламывается в офис и всячески вмешивается в ее жизнь. Но это - лишь сюжет. На самом деле, «Тони Эрдманн» - картина о нашей подчиненности социальным ритуалам, которые защищают от агрессии окружающего мира, но не позволяют хотя бы иногда чувствовать себя свободными. Тем более, счастливыми. Если совсем серьезно, то «Тони Эрдманн» - фильм о страхе смерти и его преодолении. Кто такой Тони Эрдманн? Главный герой? Нет. Героев зовут Винфрид и Инес. Тони Эрдманн - это маска, придуманный гротескный персонаж, в которого Винфрид переодевается, когда хочет над кем-то подшутить. По сути, Тони Эрдманн - это парик, вставные кривые зубы и (иногда) дурацкий акцент. А почему его обсуждают? Фильм стал сенсацией Каннского фестиваля, где вызывал взрывы хохота и овации на каждом сеансе. Практически никто не сомневался, что он завоюет «Золотую пальмовую ветвь» (или хотя бы Гран-при). Но основное жюри рассудило иначе: «Тони Эрдманн» не получил ничего, если не считать приза жюри кинопрессы ФИПРЕССИ. Критики продолжают продвигать картину до сих пор, она возглавляет абсолютное большинство авторитетных списков «лучшего за 2016-й». В декабре Европейская Киноакадемия присудила «Тони Эрдманну» пять наград в важнейших категориях: лучший фильм, режиссура, сценарий (все - Марен Аде), актер (Петер Симонишек) и актриса (Сандра Хюллер). «Тони Эрдманн» номинировался на «Золотой глобус», но проиграл триллеру Пола Верховена «Она». Теперь он выдвигается на «Оскар», на который «Она» не претендует; победа весьма вероятна. Кто такая эта Марен Аде? Ей только что исполнилось сорок лет, живет в Берлине с мужем и детьми. Ее дебют «Лес для деревьев» получил в 2005-м награду на фестивале Sundance, «Страсть не знает преград» - два «Серебряных медведя» на Берлинале в 2009-м. «Тони Эрдманн» - ее третья картина. Считается, что Марен Аде принадлежит к «берлинской школе», последнему на сегодняшний день влиятельному направлению в немецком кино. Это правда комедия? Смешная хоть? Не вполне комедия. Все-таки «Тони Эрдманн» - не жанровый мейнстримный фильм, а авторский. Некоторые обстоятельства жизни героев, безусловно, трагичны. Тем не менее, мягкий парадоксальный юмор присущ практически каждому эпизоду, а некоторые из них - истерически смешные. Однако если вам хочется просто расслабиться и посмеяться, вероятно, это не самый подходящий вариант. То есть, весь фильм разговаривают? А экшн где? Нет, не только разговаривают. Например, здесь есть один потрясающий музыкальный номер (я смотрел фильм трижды, каждый раз после него зал аплодирует). Есть, возможно, лучшая обнаженная сцена в новейшей истории кинематографа. Причем не эротическая. Эротическая тоже имеется, и она как раз очень смешная. Неужели всем подряд нравится? Это настораживает. Разумеется, не всем. «Тони Эрдманна» любят обвинять в затянутости - фильм, в самом деле, длится долго (162 минуты). Однако это осознанно выбранная стратегия Аде, а вовсе не ее недостаток как сценариста или режиссера. Кульминационные сцены трогают так сильно потому, что мы постепенно знакомимся с персонажами, учимся испытывать не только раздражение, но понимать их и сочувствовать. Правда, получается не у всех. Многих настолько бесит папа-шутник, что чувство дискомфорта они переносят на фильм. При чем тут Румыния? Фильм же вроде немецкий. Бухарест как место действия выбран, конечно же, не случайно. Во-первых, Марен Аде уже не в первом фильме исследует национальный характер современного немца, помещая его в чужую среду (герои предыдущей картины отдыхали на Сардинии). Во-вторых, Аде восхищается румынской новой волной - сенсацией европейского кино последнего десятилетия - и рассматривает «Тони Эрдманна» как дань почтения двум лидерам этого движения, Кристи Пуйю и Корнелиу Порумбою. В смысле, румынское кино тоже нужно смотреть? Если вам понравится «Тони Эрдманн», значит, вы готовы получить удовольствие от румынских фильмов. Начните хотя бы со «Смерти господина Лазареску» Пуйю, а дальше не сможете оторваться. Кого взять с собой в кино? Любителей современного европейского кино, поклонников немецкого кинематографа, переживающего в последние десятилетия не самые светлые времена. Людей с хорошим чувством юмора. Офисных рабов и рабынь, которым осточертел корпоративный мир. А в идеале - родителей. Или взрослых детей, если они у вас есть. (Антон Долин, «Meduza»)

Тони Эрдманн. Здравствуйте, я ваш папа! Трагикомедия об эксцентричном отце и погруженной в работу дочери могла бы быть чуть лаконичнее, но тогда она, скорее всего, потеряла бы часть своего сумасшедшего очарования. Винфрид Конради - престарелый учитель музыки, доживающий свои дни в полном одиночестве. Все его удовольствия сводятся к прогулкам с дряхлым псом, посещению знакомых столь же преклонного возраста да редким розыгрышам почтальонов. Окружающие терпят нелепые лицедейства Винфрида, но работающая в серьезном бизнесе дочь Инес причуды отца не одобряет, более того, старательно дистанцируется от старика. Понимая, что теряет родного человека, отец отправляется вслед за дочерью в длительную командировку Инес в Румынию, но и там Винфриду и Инес сойтись непросто - они живут в разных мирах, по-разному оценивают обстановку и расставляют жизненные приоритеты. Отчаявшись достучаться до Инес разговорами, Винфрид прибегает к излюбленному им приему, прикидывается другим человеком - эксцентричным бизнес-консультантом Тони Эрдманном - и проникает в круг общения Инес... Если посмотреть и послушать сообщения российских телеканалов о ситуации в Европе, то неизменно возникает впечатление, будто Старый Свет доживает даже не последние дни, счет идет на минуты. А потом все, континент в лучшем случае сгорит в адском пламени, полностью обезлюдеет, покроется руинами. Отчасти такое «волнение» за соседей оправдано, в Европе сейчас действительно происходит большая социальная революция, которая в будущем изменит политический и человеческий ландшафт во всем мире, но о «загнивании» здесь говорить рано, скорее сгниет то, что пытается окуклиться в паттернах прошлых веков, в религиозности и вечном равнении на прадедов. И все же в Европе полно проблем, и крайне серьезная в большом ряду - связь поколений, разорванных прогрессом, глобализацией, перераспределением трудовых ресурсов. Европейские режиссеры много и громко говорят о проблемах того поколения, которое нынешний Старый Свет выстроило. Человек в возрасте становится частым гостем на экранах кинотеатров - ему и с работой не так просто определиться, и современный ритм жизни такого пугает, и принять молодежь с ее поверхностным отношением ко всему оказывается непросто. Для драматического сценариста и режиссера сегодня в кино непочатый край работы! Да и фестивальным жюри такое кино нравится, только успевай получать награды. С одной стороны, конечно, хочется «Тони Эрдманна», новый фильм немецкого режиссера Марен Аде, поставить в один ряд с «Я, Дэниел Блэйк» Кена Лоача, но с другой - интересно то, что «Эрдманна» сняла женщина, да еще и вполне молодая! «Тони Эрдманна» сложно загнать в какие-то единые жанровые рамки. В фильме есть гомерически смешные сцены, но для комедии он слишком трагичен. Порой выходки Винфрида доставляют дискомфорт не только героям, но и зрителям, однако легкость повествования не позволяет отнести ленту к депрессивной чернухе. Наконец, авторы оставляют зрителю право всплакнуть в финале, но не настаивают на каких-то поучительных выводах. «Тони Эрдманн» - зарисовка из жизни отца и дочери, которые живут в разных мирах, но, влекомые невидимыми нитями друг к другу, они способны вырваться из своего мира и войти в жизнь другого. Шумно, разрушая любые понятия о комфорте и приличии, но если это единственный способ понять друг друга, то к черту одежды и маски! Однако для зрителя путешествие в компании Винфрида и Инес может оказаться тяжелейшим испытанием. Во-первых, «Тони Эрдманн» длится едва ли не три часа, во-вторых, снят он весьма живо, камера постоянно находится в движении, а актерам предоставлена свобода передвижения, наконец, погружение в историю проходит весьма неторопливо - Марен Аде словно сперва предлагает пожить жизнью героев и лишь после этого посмотреть на их столкновение. Да, это сложное путешествие, но никто и не обещал, что связать разделенные родственные души будет просто. Впрочем, Аде находит путь к сердцу зрителя в любом случае, остается лишь открыться льющемуся с экрана потоку эмоций. Конечно, Канны вряд ли обратили бы внимание на фильм Марен Аде, не будь в нем нескольких слоев, тонны метафор и рефлексии о происходящем вокруг. На втором плане истории «отцов и детей» проходят вопросы социального неравенства и человеческого одиночества, корпоративной кабалы и превосходства внешнего над внутренним, оборотной стороны европейской интеграции и живого человеческого общения в мире начальников и подчиненных. Это, разумеется, добавляет истории объема, но «Тони Эрдманн» все равно остается слишком массивным высказыванием, чтобы стремиться пересматривать его снова и снова. И это, пожалуй, главная проблема фильма - при очевидности ситуации и понятной реакции героев на нее, Аде слишком дотошна, а порой и чрезмерно. Более опытный постановщик, наверное, сделал бы финал тоньше, отставил бы за скобками монолог «Тони» о том, что мы в поиске чего-то большего не замечаем минут счастья, проведенных рядом с любимыми, но даже при этой перегруженности картина Марен Аде остается любопытным взглядом на то, что должно разрешить конфликты поколений, страт и слоев. Жизнь становится чуть проще, если человеку удается скинуть оковы обыденности, обнажиться и обнажить чувства. (Евгений Ухов, «Фильм.ру»)

Стареющий учитель музыки Винфрид (Петер Симонишек) изо всех сил старается жить - в нелепом гриме покойника аккомпанирует на утреннике своим ученикам, отпускает по любому поводу специфичные шутки, пытается не потерять связь со взрослой и деловой дочерью Инес (Сандра Хюллер). Вот только последнее как раз не ладится, ведь девушка с головой погружена в работу и от телефона с ноутбуком не отрывается даже в редкие дни визитов в отчий дом. Неунывающий Винфрид решается на безрассудство и срывается на выходные к дочке в Бухарест, где вдруг понимает, что Инес страдает от одиночества и остро нуждается в общении с по-настоящему близкими людьми. Однако статус и постоянная работа не позволяют ей это признать, поэтому Винфрид перевоплощается в свое чудаковатое Альтер эго - улыбчивого предпринимателя и бизнес-тренера Тони Эрдманна, который раз за разом «волею случая» оказывается на тех же вечеринках и деловых визитах, что и Инес. Марен Аде в своем третьем полнометражном фильме обращается к теме одиночества человека в социуме. Активная работа, шумные вечеринки, общественный транспорт - вокруг тысячи людей, но чем больше их вокруг, тем они дальше. Персонаж Сандры Хюллер изначально предстает отнюдь не лирической героиней. В таковую Инесс, открыв свой внутренний мир, трансформируется по ходу сюжета. В первые полчаса ленты зритель видит сдержанную, нацеленную на результат даму с деловой хваткой, готовую к жестким переговорам даже посреди непринужденного фуршета. Инес - далеко не побитый жизнью мелкий офисный работник, коротающий вечера в съемной халупе на окраине, но и ее просторная квартира кажется крохотным душным мирком, а широко улыбающиеся люди вокруг - всего лишь расчетливые компаньоны, с которыми можно разделить разве что рабочие успехи. Где-то за гранью этого педантичного быта уживается отчаянный поиск смысла существования, вот только как быть, если не заводят уже ни выгодная сделка, ни кокаиновые дорожки, ни пылкий любовник? Марен Аде знает ответ и доносит его до зрителя через образ слегка взбалмошного Винфрида-Тони. Немаловажная заслуга режиссера кроется в умении показать обыденное чертовски увлекательным. Все происходящее в «Тони Эрдманне» есть простой набор немного нелепых ситуаций, слегка утрированных и сконцентрированных вокруг одних и тех же персонажей, каждый из которых по-своему обаятелен. Неказистый Винфрид в образе Эрдманна, чудно улыбающийся игрушечной челюстью, врывается в угрюмый мир корпоративной культуры инородным телом и запускает череду процессов, которые вряд ли что-то изменят, но как минимум устроят добротную встряску. Посыл работы Аде довольно прост: мы настоящие лишь внутри, но иногда с грохотом проснувшегося вулкана это вырывается наружу. Поразительно, как довольно «болтливая» кинолента может внезапно «замолчать», но именно в немногословных или абсолютно немых сценах чувства героев проявляются особенно трепетно. В один прекрасный момент отец и дочь не скажут друг другу ни единого слова, но между ними воцарится абсолютное взаимопонимание, какое только и должно быть у родных людей и родственных душ. Киноязык Аде понятен, но в то же время невероятно тонок и поэтичен. В эпизоде спонтанной «голой вечеринки» режиссер раздевает Инес, не оставляя на девушке даже трусиков, а перед этим происходит ее духовное обнажение и внутреннее раскрепощение. Тогда как «душа нараспашку» Винфрид приходит на вечеринку в костюме чудовища, полностью скрывающем его облик. И тем трогательней выглядит следующая сцена в парке, когда дочь, узнавшая не обронившего ни слова отца, заключает того в объятия - она лишь в ночной рубашке, он подобен совсем заросшему Чубакке. За два с половиной часа экранного времени «Тони Эрдманн» способен не раз удивить даже искушенного зрителя. Вот зарисовки из жизни бодрящегося старика сменяются едкой сатирой на корпоративную культуру, а та, в свою очередь, уступает место семейной драме. Человеколюбие Аде сполна отражается в ей же написанном сценарии (а многое, как кажется, добавлялось по ходу съемок). Бедные румынские работяги охотно пускают Винфрида в свой дом, потому что тому приспичило справить нужду, а немолодая жительница Бухареста позволяет старику прийти на семейный праздник под видом немецкого посла, хотя и знакома с настоящим послом лично. Удивляет и героиня Хюллер, которая, как упоминалось чуть выше, буквально расцветает по ходу действа. Она может быть непозволительно пошлой, попросить любовника помастурбировать на свежий эклер, потому что сама не хочет секса, а затем наблюдать с раскосой улыбкой, как бедняга корчится на ковре в попытках сделать это побыстрее. Может раздеться - и не только в самом прямом смысле, а буквально душу вывернуть наизнанку, неистово и чувственно исполняя легендарный хит одной темнокожей певицы перед совсем незнакомыми ей людьми. И пусть все это в каком-то смысле похоже на урбанистическую сказку, в которой доброе чудовище-отец хоть на малую толику времени спасает красавицу-дочь из лап незримого монстра рутины. Все одно, от «Тони Эрдманна» практически невозможно оторваться, его хочется слушать, в него хочется всматриваться, от него совершенно не знаешь, чего ожидать в следующую минуту. Фильм - находка для зрителя, уставшего от клишированных семейных драм и ищущего в кино неподдельных эмоций. (Эрик Шургот, «Postcriticism»)

Отец подкрался незаметно. Коротко говоря, "Тони Эрдманн" - кино о том, как тает лед в отношениях между старым отцом и взрослой дочерью, как под доспехами неуязвимой бизнес-леди начинает биться живое сердце. Но в том-то и дело, что Марен Аде коротко не говорит: фильм длится 2 часа 42 минуты - и все это время совершенно продуктивно использовано для того, чтобы превратить камерную драму в большое полотно современной жизни. Эта жизнь в обществе победивших либеральных ценностей устроена почти идеально и отлажена как часовой механизм. Инес - карьерная, бездетная и вполне сексапильная блондинка под 40 - плоть от плоти этого зарегламентированного офисно-делового мира, где отдушиной оказываются разве что секс и кокаин в умеренных дозах. И даже рудименты женственности используются главным образом как инструменты для заключения более выгодной сделки. Марен Аде не боится прослыть занудой, подробно живописуя эту рутину, подчиненную деловому и светскому этикету. Винфрида - своего отца, провинциального учителя музыки, которому нефиг делать на пенсии, - Инес не то чтобы похоронила, но отодвинула на периферию как столь же неизбежный, сколь необязательный элемент. Однако Винфрид появляется в первых же кадрах фильма - и сразу начинает чудить, напяливая фриковский лохматый парик и вставляя гротескную искусственную челюсть. А потом под видом некоего Тони Эрдманна начинает преследовать дочь, карикатурно внедряясь в самые деликатные ситуации и подвергая риску не только ее бизнес, но и ее неуязвимый имидж. Самая существенная часть фильма разыгрывается не в Германии, а в Румынии, куда героиня командирована как спец по оптимизации. Именно в периферийной стране, рвущейся в Евросоюз, ярче всего проявляется кризис капитализма на макро- и микроуровнях - особенно разительным оказывается контраст хайтековского стиля "колонизаторов" с бытом и нравами румынской глубинки: символом последних оказывается любовно обустроенный деревенский сортир. Инес играет Сандра Хюллер: эта абсолютно выдающаяся роль предоставляет актрисе два бенефисных выхода - когда ее героиня встречает гостей вечеринки обнаженной и когда неумело затягивает старый шлягер Уитни Хьюстон. И то и другое - свидетельства того, что Инес, вопреки своей воле, заражается отцовской игровой стихией. Что касается Винфрида, его играет актер театрально-телевизионной школы Петер Симонишек - и это тоже замечательное воплощение. Кое-какие из своих доморощенных шуточек и приколов он позаимствовал у телешоумена Хапе Керкелинга (который, например, однажды едва не прорвался на встречу с президентом Германии, нарядившись голландской королевой Беатрикс). Трагикомические попытки родителей вернуть отдалившихся детей - один из ключевых сюжетов современного кино (возьмите хотя бы "Хульету" Педро Альмодовара). "Тони Эрдманн" поднимает эту тему на новый уровень. Высвобождение героев фильма из плена политкорректного автоматизма происходит через розыгрыш, притворство, маскарад, поиски "внутреннего идиота" (любимая идея Ларса фон Триера), через вампирские зубы, которые дочь вслед за отцом надевает, а потом вынимает изо рта. Надо побывать в шкуре вампира, чтобы опять стать человеком. Выход за пределы омертвевшей нормы (то, что именуется безумием или трансгрессией) - единственный способ очеловечить ходячий бизнес-автомат. Причем все это - не цель, а лишь средство. Уже в середине фильма Инес задает нетипичный для себя вопрос: "Папа, зачем жить?", а к концу получает немудреный, но точный ответ. Отец вспоминает, как когда-то учил маленькую дочку кататься на велосипеде и ждал на автобусной остановке. "Может, ради таких мгновений и стоит жить», - говорит он, и это после серии клоунских эскапад совсем не звучит сентиментально. "Тони Эрдманн" - фильм удивительной и парадоксальной судьбы. Женщины-режиссеры уже не считаются меньшинством, однако лишь немногим удается попасть в каннский конкурс. Нечастые гости в нем и немцы. "Тони Эрдманн" сломал шаблон: фильм режиссера из Германии, которого зовут не Вим Вендерс и к тому же этот режиссер - женщина. Марен Аде удостоена такой чести первой из фигурантов "берлинской школы", которую вне Германии не спешат признать значимым международным явлением. Это редкая картина, на которой снобистская публика каннского пресс-зала не только смеялась, но и аплодировала по ходу просмотра, а на следующий день критики выставили ей самые высокие оценки. А в кулуарах признавались: впервые поняли, что молодое немецкое кино - не миф, придуманный коллегами, а немецкая комедия - не обязательно синоним пошлости. Снобизм в Канне проявило жюри, проигнорировав "Тони Эрдманна". Некоторые критики тоже сочли картину перехваленной. Так бывает: бурные восторги на раннем этапе жизни фильма вызывают отторжение - особенно у тех, кто не был свидетелем триумфа. Самое забавное, что некоторые апостолы "берлинской школы" обиделись за нее, полагая, что "Тони Эрдманн" - слишком мейнстримовское кино для того, чтобы представлять столь утонченное явление. Фильму, как видим, достались не только аплодисменты, но и оплеухи. Однако он уже набрал энергию ускорения, и его движение никаким скепсисом не остановить. В Голливуде готовят ремейк "Тони Эрдманна" с Джеком Николсоном. Этот фильм стал таким же имиджевым для немецкого кино, как "Амели" для французского, и даже итоги "Оскара" не могут этого факта ни изменить, ни отменить. (Андрей Плахов, «Коммерсантъ»)

Голый ужин. Похоронив любимого пса, эксцентричный учитель музыки Винфрид отправляется на день рождения дочери Инес. Та по случаю праздника вернулась в Германию, а вообще она работает бизнес-консультантом в крутой компании в Румынии. Разговор у отца с дочерью не клеится, Инес отбывает в Бухарест, куда Винфрид оперативно приезжает погостить. Но и из этого спонтанного визита ничего толком не выходит - холодная и холеная Инес всячески дистанцируется от разбитного папеньки. В результате тот придумывает неординарный ход - вставив искусственную челюсть и нацепив дурацкий парик, Винфрид постоянно отирается вокруг дочери, представляясь всем Тони Эрдманном, специалистом широкого профиля из Германии. И если раньше Инес казалось, что папа просто чересчур простодушный и не вписывающийся в ее корпоративную картину мира человек из прошлой жизни, то маска беспутного Эрдманна, который становится в каждой бочке затычкой, это ощущение усиливает и превращает жизнь женщины в нескончаемый абсурдистский праздник, как водится, со слезами на глазах. Фильм "Тони Эрдманн" немки Марен Аде участвовал в конкурсе Каннского кинофестиваля, где стал безоговорочным фаворитом международной кинокритики, но в итоге не получил ни одной официальной награды. Спустя полтора месяца этот расклад хоть и по-прежнему выглядит возмутительным, однако в исторической логике каннскому жюри не откажешь. Во-первых, на набережной Круазет испокон веков прохладно относились к немецкому кино - всего две Золотых пальмовых ветви с 1946 года, и те во времена оны: Фолькеру Шлендорфу за "Жестяной барабан" в 1979-м и Виму Вендерсу за "Париж, Техас" в 1984-м. А если учесть, что Вендерс получил "ветку" за англоязычную картину, снятую в США, то список и вовсе приобретает вид донельзя лаконичный. Во-вторых, "Тони Эрдманн" - комедия; жанр, которому в Каннах также хронически не везет. Например, признанный итальянский комедиограф Нанни Моретти смог получить главный приз, лишь сняв "серьезное" кино "Комната сына". Иными словами, куда большей сенсацией было бы, если бы "Тони Эрдманн" вдруг стал триумфатором Канн, пусть и вполне заслуженным. Заслуженным сразу по ряду причин. Прежде всего это кино тонкой выделки, которое интересно анализировать слой за слоем. На поверхности тут совершенно стандартная, сотни (если не тысячи) раз отыгранная сюжетная схема о внезапном вторжении нелепого родственника в размеренную жизнь благополучного персонажа. Винфрид в личине Эрдманна вовсе не делает ничего плохого - просто существует в системе координат, которая его дочери совершенно чужда. И постепенно, шаг за шагом, их разрушенные отношения становятся немного теплее. Но эту банальную схему Марен Аде умудряется населить такими умными и едкими наблюдениями за нюансами человеческих взаимоотношений, что смеешься тут не столько из-за нескончаемых попыток персонажей развести словесные гэги ("Тони Эрдманн" - комедия болтливая, порой даже чересчур - и это ее, пожалуй, самое слабое место), сколько из-за сатирического эффекта узнавания. "Тони Эрдманн" - это комедия масок. В том смысле, что оба ее главных героя не те, кем кажутся. Фальшивая сущность Винфрида физически осязаема - он смехотворно притворяется придурковатой версией самого себя. У Инес же маска деловой барышни, за которой, кажется, уже и не осталось ничего человеческого. Вырваться подлинным эмоциям из-под этого буржуазного футляра никак не удается. Потому и постельная сцена, и сцена вечеринки, на которой герои в какой-то момент начинают стыдливо нюхать кокаин, тут сделаны так, будто участникам этих эпизодов страшно неловко. Оба процесса все-таки предусматривают эмоциональную разрядку, на которую пребывающие в добровольном корпоративном рабстве персонажи не очень способны. Аде при этом не делает лобовую сатиру на жизнь менеджеров и сотрудников международных корпораций, захвативших мир. Тут нет ни голливудского бунта против системы, ни ее пламенного левацкого осуждения. Аде действует тоньше - она как бы убирает авторский взгляд из собственной картины, позволяя персонажам раскрыться самостоятельно, будто они герои не художественного, а документального фильма. Неслучайно большая часть действия "Тони Эрдманна" происходит в Бухаресте - этот прием в двухтысячные годы актуализировали именно режиссеры "румынской новой волны", и Марен Аде мастерски им пользуется. Настолько мастерски, что многих румынских мастеров немка их же оружием уделывает - эффект абсолютной достоверности пополам с непредсказуемостью тут феноменальный. В конце второго акта постоянно ловишь себя на двух мыслях. Первая - хочется, чтобы это длинное кино не заканчивалось вообще никогда. Вторая - понятия не имеешь, в какую сторону события повернут дальше. На финал меж тем режиссер припасла два настолько восхитительных хука, что пересказать их хочется немедленно. Маска в конце концов слетит с Инес во время очередной вечеринки по случаю ее дня рождения. Сначала она не влезет в вечернее платье-футляр, которое, очевидно, служит метафорой узких рамок, в которые всю жизнь загоняла себя героиня. А следом произойдет обнажение не функционально-деловой, а человеческой сущности Инес. Обнажение буквальное - устав носить маску, героиня вместе с ней сбрасывает одежду и к изумлению своих коллег, надевших вечерние наряды, предстает перед ними абсолютно голой - этой остроумной, смешной и сложной сцене аплодируют, кажется, во всех кинозалах мира. Немудрено - в этот момент трудно удержаться от превосходных эпитетов. Перед нами, кажется, настоящий шедевр, кино на века, которому в перспективе отсутствие наград в Каннах не повредит вообще никак. (Александр Нечаев, «RG.ru»)

«Тони Эрдманн»: Во имя любви. Действительно, то, что предложила в своем «Тони Эрдманне» Марен Аде оказалось крайне неожиданным для немецкого кино. Прагматичность и холодный расчет никуда не ушли, но заметно потеснились искренними отношениями между отцом и дочерью и беспощадным юмором, который даже усилил драматический эффект картины, оставляя неизгладимое впечатление после просмотра. Винфрид Конради (Петер Симонишек) - бывший учитель музыки, ныне пенсионер, разведен и не часто видится со своей вечно занятой дочерью Инес (Сандра Хюллер), от которой он отстает на несколько поколений. Неожиданно он принимает решение навестить ее, приехав прямо в Бухарест, где в данный момент Инес упорно трудится над одним очень важным бизнес-проектом. Решение это на деле выглядит крайне неловко для обоих, отец, любящий всевозможные розыгрыши, основанные на его крайне специфичном чувстве юмора, всячески докучает дочери, следуя за ней по бизнес-встречам и вечеринкам. В какой-то момент не особо складывающиеся отношения заходят в тупик, и они решают, что Винфриду лучше вернуться на родину в Германию. История затем фокусируется на рабочих буднях Инес до тех пор, пока она не встречает на одной из вечеринок эксцентричного Тони Эрдманна, более развязное альтер-эго ее отца в причудливом парике, с забавным акцентом и безумно странными вставными верхними зубами. Не решив признаться подругам, что этот мужчина, представившийся инструктором по персональному развитию, ее настоящей отец, холодная и прагматичная дочь решает подыграть отцу, сама того не зная, начав новую главу в их подзаржавевших отношениях. На самом деле, темы, поднятые в фильме, не блещут оригинальностью, в частности для немецкого кино. Здесь все те же проблемы отношений между родителями и их взрослыми детьми, конфликт семьи и работы, потеря человеческого облика на современном рабочем месте, место женщины в корпоративном бизнесе, экономическое развитие европейских стран. Все это кажется уже знакомым, но то, как Марен Аде расставляет каждую микро-тему и каждую новую мысль в фильме, восхищает, часто дико смешит и, в целом, удивляет. Но что самое главное, фильм побуждает к мыслям. Вот Инес в порыве ярости за постоянную несерьезность отца спрашивает его, а чего именно он хочет от жизни? Неужели пробыть всю оставшуюся жизнь в своей собственной зоне комфорта, разыгрывая почтальона, это его понимание счастья? Или «счастье» - это слишком громкое слово? Еще одна небольшая особенность фильма Марен Аде заключается в том, как она показывает диалоги. Почти никогда не заканчивая сцену после произнесенного последнего слова, камера продолжает держать актеров в объективе, доводя ситуацию до состояния повисшей в воздухе неловкости. Но это сделано не для смущения актеров, а для более глубокого впечатления, оставляемого их игрой. Аде буквально каждому диалогу дает «подышать», словно только что открытой бутылке многолетнего вина для придачи ей изысканного вкуса. От этого каждая сцена приобретает индивидуальность, глубже отпечатывается в подсознании, и все это приводит к тому, что уже какое-то время после просмотра фильма в голове неожиданно всплывают не конкретные фразы/цитаты, а именно тот самый «постскриптум», написанный неловким молчанием погруженных с головой в своих персонажей актеров. И тогда, словно обратная цепная реакция, мысли сами возвращаются в конкретный разговор, сцену, и невольно задумываешься, почему отец подарил своей дочери на день рождения именно терку для сыра, ведь этот жест, при просмотре казавшийся лишь очередным розыгрышем балагура-отца, на деле является метафорой, символизирующей его дочь, такую же холодную, стальную, без разбора измельчающую цельные продукты, точь-в-точь данная терка. Свою немалую роль в достижении такого эффекта играет полудокументальная манера съемки с периодически дрожащей и преследующей героев камерой. Длинное, почти трехчасовое блистательное переплетение драмы и комедии умудряется не раз обмануть ожидания зрителя и заставить хлопать в ладоши в истинном восхищении. Причем драма и комедия настолько шагают в унисон, что под конец фильма, хорошенько разогрев наши органы чувств, отвечающие за смех и слезы, Аде окончательно берет под контроль зрительские эмоции. И по всем предпосылкам, крадущая фильм сцена с Хюллер, поющей почти а капелла песни Уитни Хьюстон, должна была стать высшей точкой грамотно откалиброванной истории. Однако никто не сумел предугадать, что последует затем... Персонажи фильма также подвластны общему прогрессу истории. Если в самом начале мы встречаем Инес неприступной, холодной девушкой, прячущейся от продолжительных личных бесед с близкими имитированием разговора по телефону, то к концу героиня оголяется перед нами в прямом и переносном смысле. С каждым причудливым поступком отца, она все больше осознает, что он действительно заслуживает места в ее жизни. Винфрид подкупает своей добрейшей душой, невинностью, с которой он таскает повсюду свой маленький мешок на плече или хихикает над своими же шутками. Он искреннее верит/любит/гордиться своей дочерью, но не всегда может выразить это должным образом. Однако, чтобы Инес не пыталась продумать на два шага вперед, отцу все время удается ее удивить, то своим появлением в неожиданных местах, то знанием того, что попросту он не мог знать о ней. Но в этом вся суть. Родители всегда знают. Неважно, как давно вы не виделись или не разговаривали с ними, никто лучше родных вас никогда не узнает. Самое интересное, что, несмотря на то, что герои больше разговаривают в фильме, сцены, вызывающие обоюдный поток слез, как от смеха, так и от трогательных моментов, полностью без слов. Они просто там не нужны. А там, где необходимы, например, в описании эмоций, вызванных фильмом, их попросту невозможно найти. Цените своих родителей, и не нужны будут никакие дочказаменители. (Вадим Богданов, «Новый взгляд»)

«Тони Эрдманн» Марен Аде: чудовище и красавица. Канны, конечно, зиждутся на дедовщине. Если десятки лучших режиссеров мира стоят в очереди, чтобы попасть в твою программу, да еще с вполне ликвидными фильмами, - как отказать? Если ты приехал на фестиваль и каждый день показывают новое кино великих режиссеров со звездами в главных ролях - как можно писать о ком-то еще? А в итоге дебютанты в конкурсе оказываются все реже (в этом году - ни одного), молодых режиссеров - единицы, и никто о них не расскажет, пока какое-нибудь смелое жюри их не наградит. Порочная система, замкнутый круг. Прорвем блокаду. Похоже, тем же желанием руководствовались каннские критики и эксперты, дружно (но не сговариваясь) провозгласив фаворитом исключительно мощного конкурса 2016 года всего-то третью картину 39-летней Марен Аде «Тони Эрдманн». Аде в довольно невыгодном положении, как ни посмотри. Она не только молода и сравнительно малоизвестна, хотя ее предыдущая картина, в России показанная под возмутительным названием «Страсть не знает преград», получала «Серебряного медведя» на Берлинале. Она из Германии - страны, которую в Каннах традиционно не жалуют и крайне редко награждают. Наконец, она женщина. Как бы отборщики ни стремились к равенству, среди участников фестиваля режиссеров-женщин меньшинство, а побеждала в Каннах лишь одна из них за все 68 фестивалей - Джейн Кэмпион с драмой «Пианино». Кажется, все эти факторы, вместе взятые, и вынесли на гребень каннской волны «Тони Эрдманна», фильм, опять же, неочевидный: широко известных звезд здесь нет, вызывающего экстрима тоже, сплошные разговоры - и длится больше двух с половиной часов. Но не оторваться. Что же не отпускает в таком зрелище, кроме неописуемо сложной игры блестящих актеров и превосходного сценария? Пожалуй, язвительный, прохладный юмор, напоминающий не столько о «берлинской школе», к которой причисляют Аде, сколько о румынской «новой волне». Так что не удивляешься, узнав через пятнадцать минут после начала, что практически все действие фильма будет разворачиваться в Бухаресте. К слову, режиссер не скрывает, что выбрала этот город не только за его эклектичную натуру и дешевизну съемок, но также из персонального уважения по отношению к Кристи Пую и Корнелиу Порумбою, ведущим румынским кинематографистам. Кто такой Тони Эрдманн? Наверное, для начала надо сообщить, что его не существует вовсе. Эксцентричного персонажа придумал Винфрид - стареющий одинокий учитель музыки из Ахена, живущий со своей дряхлой собакой. Своим неугомонным нравом и идиотскими розыгрышами он раздражает собственную мать, за которой ухаживает, бывшую жену и, конечно, дочь Инес, успешного бизнес-консультанта, живущую и работающую в Румынии. Толком не сумев с ней поговорить во время очередной мимолетной встречи (она так и не оторвалась от телефона и компьютера), Винфрид решает навестить ее - сюрпризом ко дню рождения. А с собой прихватить свое альтер эго, выдумщика Тони Эрдманна - то есть его вставную кривую челюсть и несуразный парик. Дочь слегка стыдится отца. Рядом с ней - холодной безупречной блондинкой - он выглядит настоящим чудовищем. Но тот не соглашается исчезнуть с горизонта и появляется вновь и вновь, оправдывая непристойную навязчивость любовью. Количество неловких ситуаций и немых сцен к финалу становится критическим. Марен Аде сняла комедию, временами - ужасно смешную. Ее персонажи моментально узнаются, отдельные сцены и гэги вызывают в зале взрывы смеха. Но секрет обаяния «Тони Эрдманна» в том, что источником комического здесь становится трагическое. И оно выходит далеко за пределы сентиментальной повестки - любви отца и дочери, которая служит здесь сквозной, но даже не главной темой. Перед нами въедливое и умное исследование отчуждения, жертвой которого становится современный человек вне зависимости от того, к какому поколению или социальной группе он принадлежит. Гаджеты, соцсети и другие приспособления высокотехнологичного XXI века делают нас бесконечно одинокими, подменяя тепло комфортом. Это западня, из которой практически не существует выхода, будь ты обеспеченный немецкий пенсионер со все еще приличным здоровьем или молодая привлекательная женщина, делающая карьеру вдали от дома. Открытие Аде - в том, что она этот выход находит. Не без помощи своих персонажей, которые на наших глазах обретают собственную независимую жизнь (как пресловутый Тони Эрдманн), - Винфрида и Инес, ветерана австрийского Бургтеатра Петера Симонишека и лауреатки берлинского приза за женскую роль в фильме «Реквием» Сандры Хюллер. Это постепенное освобождение от пут корпоративного этикета, предполагающего перманентное унижение и насилие друг на другом, и от прочих условностей, навязанных обществом и отделяющих людей друг от друга. Тони Эрдманн - наследник шекспировских шутов и Тиля Уленшпигеля, знаменосец карнавальной культуры в мире пустых офисных условностей и формальностей. Сперва он преображает переодетого Винфрида, а потом и чопорную неврастеничку Инес. Кульминационная сцена фильма - день рождения героини, на котором та безуспешно пытается втиснуться в узкое обтягивающее платье, а потом, слетев с катушек, снимает его вовсе. Каждому гостю, позвонившему в дверь, она объявляет о решении провести голую вечеринку. Чисто карнавальное действо - скорее абсурдно-комическое, чем эротичное, - логично довершается явлением Тони-Винфрида в обличии кукери, волосатого монстра с головой фаллической формы и вовсе без лица. Обнажение и буквальное превращение в чудище позволяет участникам дня рождения наконец-то почувствовать себя людьми, а не представителями высокоразвитой (но совершенно бесчеловечной) культуры. Ясно, что долго эта утопия длиться не может - ни в жизни, ни на экране. Однако она внезапно убедительно показывает, что унылая повседневная борьба за существование не составляет его сути - и может быть однажды вовсе проигнорирована. «Тони Эрдманна» рефлекторно хвалят за прекрасные диалоги, которые в реальности полны повседневных банальностей, - и сила фильма в том, что ему удается наполнить их эмоциями и смыслом. В еще одной неожиданной сцене Инес вдруг дает волю чувствам и исполняет перед незнакомыми людьми старый хит Уитни Хьюстон: слова общеизвестной песни вдруг начинают звучать пронзительно и точно. Кстати, этот эпизод был встречен в Каннах овацией прямо посреди сеанса. То есть зрители тоже отбросили негласный этикет, в точности как герои фильма. Такое здесь случается крайне редко, и точно не каждый год. (Антон Долин, «Афиша Daily»)

"Тони Эрдманн": Простая сложная история. Пожилого учителя музыки не устраивают его отношения с взрослой дочерью. Он пытается наладить их обычным способом - приехать в гости и провести с ней какое-то время. Не выходит. Тогда он придумывает способ более чем небанальный - притвориться другим человеком и назойливо сопровождать дочь на деловые и личные встречи. Странно, но это срабатывает. Вроде бы, хеппи-энд, но совсем не в традиционном понимании... Винфрид Конради живет спокойной жизнью европейского пенсионера и подрабатывает в школе. С ним живет слепая старая собака, в доме по соседству - доживающая свой век мать. У него хорошие отношения с бывшей женой, которая, судя по всему, уже давно замужем за другим мужчиной (с которым у Винфрида, конечно же, тоже хорошие отношения)... Мы будто бы подглядываем за жизнью реального человека и его окружения: именно в хорошем современном европейском кино удивительно тонко создается иллюзия, что на экране - реальная жизнь реальных людей. Сначала кажется, что это история об одиноком пожилом человеке, которому не хватает общения с дочерью (Инес). Кажется, что его усилия продиктованы его же страданиями и стремлением удовлетворить свои желания. Он приезжает без звонка к взрослой и очень занятой женщине, которая, естественно, не обязана бросать ради него все дела только потому, что она его дочь. Он вроде бы не очень-то высоко оценивает ее окружение. Он напрягает ее то ли шуткой, то ли правдой о том, что взял отпуск на целый месяц. Инес пытается не обидеть отца, но, конечно же, не может бросить свои дела. Представление о ситуации переворачивается с ног на голову благодаря именно той странной шутке с переодеванием, к которой прибегает Винфрид в попытках привлечь внимание Инес. Он вдруг оказывается не обиженным отцом, а идеальным родителем. Не "образцовым", а идеальным в высоком смысле: тем, кого каждый из нас - осознанно или нет - ищет в реальных родителях, в себе, в окружающих. Он не ставит себя в центр мира, не подстраивает мир под себя, не требует внимания. Он думает не о себе, не о своем одиночестве, а об одиночестве дочери; не о том, что ему не хватает ее, а о том, что ей нужен он. И хотя поначалу кажется, что Винфрид молча осуждает ее образ жизни, на самом деле он принимает ее целиком - он просто не готов примириться с тем, что она несчастна. Еще до превращения в Тони Эрдманна Винфрид спрашивает Инес: "Ты счастлива?". Не ставит на вид, что она живет как-то не так, а пытается призвать ее прислушаться к самой себе. В придуманном им нелепом образе слегка сумасшедшего бизнес-консультанта Винфрид появляется в тот момент, когда Инес жалуется на него подругам, произнося очень неприятные для него слова. И никакой обиды, никакой снисходительности с его стороны. Он будто бы навязывает себя, будто бы влезает в жизнь дочери в этом странном образе от отчаяния, но именно будто бы. Без "будто бы" герой вызывал бы жалость к себе и чувство неловкости, которое охватывает, когда видишь чужие нелепые поступки. Но здесь не тот случай. Его не жалко. Потому что именно он - вот этот странный пожилой мужчина, вставляющий в рот уродующую его искусственную челюсть и изображающий шута-бизнесмена, - и есть зрелый человек, обладающий самосознанием и трезво оценивающий реальность, а не все эти "серьезные люди" вокруг и уж точно не его дочь. И Винфрид, и Тони живут почти в полном согласии с собой. Почти - потому что для полной гармонии им не хватает уверенности, что они сделали все, что могли, для счастья своего взрослого ребенка. Я говорю о них обоих, потому что для выдуманного Тони Инес оказывается в гораздо большей степени центром вселенной, чем для Винфрида, у которого все же есть своя, непридуманная жизнь. Инес же загнана в угол реальностью, в которой она формально успешна, но в которой нет ничего, кроме этого успеха. Сцена совещания, в которой многие увидят отражение своих рабочих встреч, показывает, как эти самые успешные люди с унылыми лицами либо спорят, чтобы показать, что они умнее и квалифицированнее, либо соглашаются, чтобы доказать свою лояльность. Результаты более-менее устраивают всех и не радуют никого. Можно ли вызволить человека из этого замороженного мира просто словами? Или здесь сработает только шоковая разморозка? В предельно карнавальной кульминационной сцене Инес, почти обнаженная, не защищенная своим обычным черным деловым костюмом, бросается в объятия огромного странного существа - не то гориллы без морды, не то огромного снопа странного цвета. Она, наконец, полностью принимает отца, именно в тот момент, когда на нем - нелепейший костюм, слишком эксцентричный даже для Тони Эрдманна. И в этой сцене она возвращает себе себя. Ожидания, продиктованные завязкой, оказываются обманутыми. Развитие сюжета еще до кульминации заявляет о том, что "Тони Эрдманн" - это вовсе не история сложных отношений отца и дочери и уж тем более не спор поколений. Это притча, своеобразно переданная через карнавальный (кино)текст. Притча о блудной дочери, вернувшейся к самой себе. Да, уволившись из международной компании с громким именем, Инес не стала дауншифтером и не принялась скоморошничать вместе с отцом, а устроилась в компанию с еще более громким именем и живет теперь на десять тысяч километров дальше от дома. Но, хотя формально ничего и не изменилось, теперь она будет возвращаться снова и снова, и отец, а главное - она сама снова и снова будут принимать ее. «О том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропадал и нашелся» (Евангелие от Луки. 15:32). P.S.: В январе стало известно, что "Тони Эрдманн" стал одним из пяти номинантов на "Оскар" в категории "Лучший фильм на иностранном языке". И это не тот случай, когда громкое имя премии делает рекламу фильму, тем более что приз ФИПРЕССИ в Каннах в сумме с номинацией на "Золотую пальмовую ветвь" - гораздо более высокое признание, чем благосклонность американской киноэлиты. Но выдвижение этой чересчур неамериканской картины в номинанты заставляет проникнуться уважением к составу комитета, отбиравшего фильмы для вышеупомянутой номинации (претенденты на "Оскар" в номинациях "Лучший иностранный фильм", "Лучший полнометражный анимационный фильм", "Лучший документальный фильм" и "Лучший короткометражный фильм" отбираются не специальными гильдиями Американской киноакадемии, а комитетами, в которые входят представители каждой гильдии). "Тони Эрдманн" - уже в кинотеатрах. Если комедия для вас - это не "Американский пирог", а что-то чуть более близкое, скажем, к Гоголю, и если вы готовы к тому, что в итоге комедия обернется драмой, то, скорее всего, это ваш фильм. (Рина Слагаева, «Киноход»)

Зона отчуждения: что значит "Тони Эрдманн" для немецкого кино. В прокат вышла трагикомедия Марен Аде "Тони Эрдманн" - вышла с опозданием, но зато со шлейфом восторженных рецензий и с узелком, набитым номинациями на главные мировые кинонаграды. Внимание к этому фильму вполне соразмерно его масштабам. Это лучшая немецкая картина последних лет. И нет, эта характеристика - не художественное преувеличение. Фильм Марен Аде стоило бы выпустить на российские экраны чуть раньше. До того, как он стал пятикратным лауреатом Европейской киноакадемии. До того, как он получил номинацию на "Оскар". До того, как появились новости о голливудском ремейке с Джеком Николсоном и Кристен Уиг. За той шумихой, которая теперь сопровождает любые упоминания о картине, теряется главное - ее происхождение. Ее немецкость. "Тони Эрдманн" - больше, чем просто фильм. Это целая кинематографическая вселенная, вобравшая в себя все то, над чем режиссеры из Германии (по крайней мере, самые одаренные из них) работали в последние десятилетия. Простота и неторопливость ленты очень обманчивы. Центральная тема лежит на поверхности: конечно, это кино об отцах и детях. Его главные герои - немолодой учитель музыки, обожающий розыгрыши, и его взрослая дочь, которая работает бизнес-консультантом в Румынии. Похоронив любимую собаку, Винфрид (австрийский актер Петер Симонишек) едет в Бухарест, чтобы навестить Инес (Сандра Хюллер). Увы, у нее слишком плотный график и нет времени на каникулы с отцом. И вот тут появляется Тони Эрдманн - вымышленный персонаж, в которого Винфрид всего за несколько секунд перевоплощается с помощью лохматого парика и уродливой вставной челюсти. Тони будет следовать за Инес по пятам, внося сумятицу во все сферы ее жизни - от деловой до личной. Одни его шутки будут смешными, другие - не очень, но ближе к финалу Инес тоже войдет в раж и докажет, что она - дочь своего отца. Даже если бы всего "Тони Эрдманна" можно было свести к пронзительному высказыванию о разрыве поколений, об отчуждении, нарастающем между родными и близкими людьми - и людьми вообще - в эпоху глобализации, это уже был бы прекрасный фильм. Немецкое кино зациклено на идее семьи и ее трансформации в современном мире, оно на протяжении многих лет анализирует то, как меняется "ячейка общества" и как вместе с ней меняется сам социум. Картина Марен Аде пополнила бы эту галерею - и встала бы в ней на одно из первых мест. Правда, тогда ее вряд ли взяли бы в конкурс Каннского фестиваля и номинировали на "Оскар". На самом деле режиссер метит гораздо дальше. Стоит напомнить, что 39-летняя Аде - автор "Берлинской школы", уникального направления в немецком кино, которое, если очень коротко, в начале своего пути скрупулезно исследовало бытие современного европейца, человека уже не XX-го, но XXI века. Ни одна другая кинематография не заглядывала так глубоко в пропасть, образовавшуюся между бурным прошлым и относительно благополучным настоящим, между миром реальных вещей и миром их копий, между беспокойством, порожденным неблагополучными обстоятельствами, и беспокойством разума, которое невозможно унять. Перед "берлинцами" стояла лишь одна проблема (впрочем, сами они вряд ли считали это проблемой): их фильмы почти никогда не доходили до массовой аудитории. Слишком тонкие, слишком умные, слишком медленные - рядовой зритель, воспитанный на голливудском ширпотребе, воспринимал их с трудом. Но творческая энергия - энергия невероятной мощи - продолжала копиться, и взрыв был неизбежен. Рано или поздно стена, отделяющая "берлинцев" от публики, должна была пасть - и она пала вместе с выходом "Тони Эрдманна". Возможно, после этого они навсегда перестали быть режиссерами "Берлинской школы". Но это уже вопрос для киноведов - для зрителей он ровным счетом ничего не меняет. "Тони Эрдманн" бьет ровно в ту же точку, что и предыдущие фильмы "берлинцев". Ключевое слово для него - уже упомянутое выше "отчуждение". И не только отцов и детей. Марен Аде рассказывает об отчуждении личности человека от его социальной маски: все герои играют роли, страдая от навязанности этих образов (не страдает лишь Винфрид - он играет по доброй воле). Отчужденным оказывается труд, органическая потребность человека: главная героиня постоянно работает, не производя ничего, сотрясая воздух - для контраста режиссер отправляет персонажей на реальное предприятие, заставляя их посмотреть в глаза рабочим. Отчужденной становится даже сексуальность: в любовной сцене полового акта как такового не происходит. Единственный момент, когда герои выходят из этой серой зоны вечной непринадлежности себе, - голая вечеринка, самый потрясающий и самый смешной эпизод картины. Он вставлен не только ради зрительского смеха и аплодисментов. Это кульминация, миг выпадения персонажей из того искусственного каркаса, в котором они существуют. На них ничего нет - и в прямом, и в переносном смысле. Своим выходом к широкой публике "Тони Эрдманн" обязан двум вещам. Во-первых, выбору жанра. Упаси вас бог считать эту картину комедией - немецкие комедии (а это самый кассовый и самый популярный в Германии жанр) выглядят совсем по-другому. Марен Аде сняла трагикомедию - то, что современным немецким режиссерам удается лучше всего и в что они практикуют уже много лет. Немецкие авторы виртуозно научились рассказывать истории, в которых справиться с повседневным ужасом героям помогает даже не чувство юмора, а мягкая ирония - иногда горькая, а иногда добрая насмешка над несовершенством отдельного человека, страны или мироустройства вообще. "Тони Эрдманн" тут наследует целой череде прекрасных картин, от всем известного "Гуд бай, Ленин!" или "Лета на балконе" до "Простых сложностей Нико Фишера". Во-вторых, Аде не побоялась сделать творческое заимствование у самой живой и самой интересной кинематографической школы Европы - у румынской "новой волны". Ее режиссеры тоже исследуют современного европейца, только не западного, а восточного, который до сих пор переживает трагедию крушения социалистической системы и застрял где-то между мирами - разрушенным старым и строящимся новым. Действие "Тони Эрдманна" не случайно происходит в Бухаресте, а в числе актеров не случайно появляется Влад Иванов - живой символ нового румынского кино. Заимствованная эстетика помогает шагнуть от национального к универсальному. Чтобы разбить стену, не грех воспользоваться опытом тех, кто уже проделал это до тебя. Не так важно, получит ли фильм Марен Аде еще одну или еще несколько наград. Не важно, возьмет ли он "Оскар". Его значение не измеряется в золотых статуэтках. Немецкое кино о современном человеке вышло к мировой публике - и это единственное, что нужно запомнить. Поверьте, оно только разгоняется. (Ксения Реутова, «Germania Online»)

Человечная придурковатость: фильм недели - «Тони Эрдманн». Самый любимый фильм европейских кинопрофи, сделанный в 2016 году. Сразу после «Патерсона» Джима Джармуша, о котором мы написали на прошлой неделе, выходит «Тони Эрдманн» немки Марен Аде. Начиная с прошлогоднего майского каннского фестиваля эти фильмы ходят неразлучной парой. Оба они - представители редкого сегодня человечного кино: не зря оба названы по имени главного героя. Оба - комедии, что не мешает им оставаться умными драмами. Оба относятся к любимым - возможно, самым любимым за последнее время фильмам знатоков. Оба считались в мировой журналистской среде фаворитами последнего Каннского фестиваля - и оба, к возмущению СМИ, не обрели там ничего (впрочем, «Тони Эрдманн» - награду ФИПРЕССИ). Зато «Тони Эрдманн», поскольку он полноценно европейский фильм в отличие от «Патерсона», считающегося американским (хотя французских и немецких денег в нем более чем достаточно), получил потом сразу пять, причем самых престижных наград европейской киноакадемии (в том числе за лучший фильм года), и теперь номинирован на «Оскар» за лучшую неанглоязычную картину (хотя английского в ней выше крыши). О ЧЕМ ЭТО. О главном герое - учителе музыки из Германии, которому лет шестьдесят. На каком-то школьном празднике (возможно, это день рождения директора) он раскрашивает себя и своих учеников в зомби, после чего они поют со сцены приветственные куплеты. Последовали ли оргвыводы, непонятно, но лицо того, кому посвящались куплеты, ничего хорошего не предвещало, а у главного героя вдруг высвободилось время. Стиль и уровень шуток в фильме определяет одна из первых сцен - визит героя к совсем уже древней матери (вероятно, в дом престарелых). Он приходит со своей любимой старой собакой, которая ослепла. «Почему ты не усыпляешь своего пса - он же только мучается», - укоряет мать. «Но тебя же я не усыпляю», - резонно возражает сын. Пишут, что во время просмотра «Эрдманна» каннский зал постоянно хохотал и несколько раз устраивал овации. По мне, это перебор. Впрочем, я не раз становился свидетелем того, что фильм, который смотришь в заведшем себя зале, кажется совсем иным (например, более тонким или смешным), чем тот, который смотришь в одиночестве. Между тем свободного времени у главного героя становится больше: его собака умирает. И он едет в Бухарест. Почему? Потому что туда чуть ли не на год отправили его дочь - офисного робота в возрасте 30+. Она должна свести чьи-то позиции, заставить что-то подписать, перевести собственность из рук в руки. Вообще-то, насколько понимаю, она занимается аутсорсингом. Я не специалист, но суть в том, что часть деятельности одной компании передается другой, действующей в той же области. А сотрудников, если верить фильму, пускают под нож, о чем они изначально и не подозревают. Она действительно робот. Она цинична даже в сексе, где использует нужных (вполне себе, заметим в скобках, дохляков) мужчин, когда и как ей надо. И вот отец - хохмач, эксцентрик, ничего не боящийся, не придерживающийся никаких правил старый хулиган - решает наладить с ней утраченные отношения. Он ведет себя так, как в приличном обществе, где не носят деловые костюмы дешевле пары тысяч евро, не ведут. Но о чем-то они с дочерью при встрече все же договариваются, после чего он соглашается отправиться обратно в Германию. Самое неожиданное, что, когда он спускается к такси, она позволяет себе искреннюю слезу. Не все, оказывается, запущенно. Однако в тот же вечер она обнаруживает его на престижнейшем американском приеме - хитро намакияженного, с искусственными зубами и в старом хиппарском парике. Он выдает себя за Тони Эрдманна - крупного предпринимателя. Потом он будет представляться кем угодно вплоть до немецкого посла в Румынии - причем собственную дочь будет представлять, как свою секретаршу по имени фройляйн Шнюк. Он и на работу к ней может заявиться. Странное, однако, дело. Хотя он явно ей мешает, а может и подставить, сорвав переговоры по сделке, она его не прогонят, а иногда ему и подыгрывает, знакомя с подругами и даже деловыми партнерами. Ее ему не хватало. Но и ей, зомби-роботу делового мира, оказывается, недоставало его живости, раскованности, отсутствия комплексов и презрения ко всем принятым приличиям. ЧТО В ЭТОМ ХОРОШЕГО. «Тони Эрдманн» хорош уже тем, что в нем есть моменты, на которые не решится почти никто из современных режиссеров. Например, анекдотичная голая вечеринка. Или секс с пирожным (в подробности погружать не стану). Но фильм куда более примечателен тем, что его можно оценивать и анализировать на разных уровнях. Как драму о взаимоотношениях родителей, впитавших в себя свободу хиппи, страсть к искусству, несерьезное (и в то же время именно что серьезное, пусть и пропущенное сквозь иронию) отношение к миру, - и детей, которые зарабатывают и зарабатывают, но сталкиваются с двумя неразрешимыми проблемами: 1) как обрести хоть чуточку свободы, избежать постоянного дресс-кода и протокольных фальшивых вечеринок, на которых надо изображать радость при отсутствии веселья, 2) как бы найти время, чтобы потратить те долбанные деньги, которые уже заработаны. Но фильм можно рассматривать и как сатиру на якобы общую Европу. Крупные европейские экономические монстры прибывают в Румынию, якобы чтобы что-то оптимизировать или, как я выразился выше, аутсорсировать что-то, а на деле их единственная цель - половину людей уволить, а вторую половину поставить в коленно-локтевую позицию. И ни у кого никаких угрызений совести. Ведь это всего лишь бизнес. Ничего личного. Именно в Бухаресте, как выясняется из фильма, открылся крупнейший в Европе торговый центр (неужели превосходящий берлинский KaDeWe?). Только, как замечает не помню кто, но из представителей той, сильной, Европы, что подминает под себя слабую, ни у кого нет денет, чтобы что-то в этом торговом центре купить. Забавно, кстати, и то, что немцы, приехавшие в Румынию наладить ее бизнес (а на деле ее окончательно обобрать), гуляют после трудового дня в ночных клубах Бухареста, в точности как гуляли в Европе 1990-х новые русские. Рубашку - к черту. Галстук - к черту. Только денег немцы тратят в пятьсот раз меньше. Уж наши-то гуляли так гуляли. Сначала они заказывали, потом только спрашивали: сколько. Помню, как этим восхищались хорваты, усматривая в русских родственную им славянскую душу и презирая за скупость немцев и англичан. В конечном счете идеология фильма такова. Режиссер Марен Аде выходит на улицу типа евро-американской авеню - на Курфюрстендамм, например. А там ее встречает протестующая толпа, в которой ору и я. Орем мы следующее: яппи и буржуа, особенно крупные, - это не люди, а зомби, упыри, крокодилы! А режиссер Марен Аде в ответ, возможно, овладев мегафоном, возражает: «Нет, они все-таки пока люди! Надо дать им последний шанс!» НАШ ВАРИАНТ РЕКЛАМНОГО СЛОГАНА. Дадим им гуманно второй шанс - пока они сжирают нас с потрохами и даже косточками. (Юрий Гладильщиков, «Forbes»)

Никто не хочет играть со мной. «Тони Эрдманн» и все остальные фильмы Марен Аде. Входя в мир кинематографа Марен Аде, зрители тут же оказываются в пространстве, наполненном неловкими и комичными ситуациями. Уроки, деловые встречи, вечеринки и дружеские посиделки - все в какой-то момент заходит в тупик из-за странного неудобного человека. Герои Аде - чудаки и проказники, превращающие мир в гигантскую детскую площадку. Игра - осевой элемент в работах Аде: почти насильственное вовлечение в игру, в совместную профанацию порядка вещей оказывается единственным работающим способом коммуникации для героев ее картин. Именно присутствие игры в конфликтных отношениях героев позволяет Аде удерживать баланс между социальной критикой и комедийностью. «Лес для деревьев», дебютный фильм Аде, рассказывает историю молодой учительницы Мелани, которая переезжает работать в незнакомый ей город. Несмотря на всю дружелюбность и миловидность девушки, ее мягкий и податливый характер, ей не удается наладить контакт с людьми ни в одной из сфер жизни: школьники ведут себя с ней по-свински, большинство коллег смотрит свысока, а соседка, с которой Мелани так хочется подружиться, ее избегает. Все попытки хоть как-то исправить ситуацию производят обратный эффект. С самого начала Мелани пытается сконструировать ситуацию, в которой общение стало бы возможным (идет знакомиться с соседями, собирает вечеринку коллег, планирует поездку с классом). Однако в расставленные ею сети никто не попадается, разве что смешной лысый учитель, который ей самой не очень-то интересен. Тогда она идет на разные уловки и шпионаж, досадуя на окружающих, когда ничего не срабатывает. Мелани устраивает конкурсы и викторины в классе, но дети не следуют правилам и срывают уроки. Она начинает игру, как бы бросая мяч, но никто не отвечает на ее импульс, и мяч падает, не возвратившись на ее сторону, каждый раз оставляя зачинщицу «веселья» в крайне нелепом положении. Все окружающие ее люди не могут позволить себе ни грамма легкомыслия, даже дети предельно серьезны в своем гневе на сложные и скучные задания, и показывающая язык учительница не может переломить их настрой. Мелани не способна ни за что зацепиться, она снова и снова буксует в своем напористом желании дружить, оставленная один на один со своими затеями. Возможно, Марен Аде еще сама очень серьезна в этой своей первой картине. Она будто бы тоже не готова играть с картиной и со зрителем и поэтому рассказывает историю учительницы с очень строгим выражением лица. Но уже во втором фильме ее тактика немного меняется. Она отстраняется от экранного расклада ситуаций и характеров - разумеется, посредством иронии, диссонирующей с достаточно печальной историей, заставляя зрителя чувствовать смущение и неловкость персонажей. «Все остальные» (несколько лет назад этот фильм уже шел в российском прокате под завлекательным названием «Страсть не знает преград», в какой-то степени сверхироничным - фильмы Аде как раз о преградах между людьми) посвящен отношениям внутри пары. Крис и Китти вместе проводят отпуск на Сардинии в доме его родителей. Он - не очень удачливый архитектор, она - менеджер рок-группы. Он озабочен тем, что недостаточно мужественен, что его проекты никому не нравятся и он не может достичь успеха. Она хочет убедить его решиться на радости семейной жизни, но безуспешно. В начале фильма они дурачатся, подыгрывая друг другу. Крис мастерит куколку из имбиря, они разговаривают с этим имбирным человечком, постоянно носят его с собой. Китти делает Крису макияж, и они весело прячутся от назойливого соседа. Но долго избегать противоречий и несоответствий между их жизненными взглядами не получается. В какой-то момент Крис отказывается играть, пара исчерпывает все возможные способы быть друг с другом. У Аде нет иллюзий относительно возможности выхода из ситуации тотальной экзистенциальной разделенности и отсутствия связи между людьми. Не существует никакого другого пространства, кроме этого, фрагментарного, компартментаризованного, отчуждающего. Поэтому единственно возможным способом продолжать существование в данных условиях оказывается принуждение другого к игре. Ничто не разрешается, противоречия не снимаются - просто игра, сговор в этой предельной несерьезности и инфантильности, оказывается единственной настоящей связью. Сама режиссер играет со зрителем то в знаменитый «Бассейн» Жака Дере (параллель напрашивается сама собой: в обоих фильмах переживающая кризис пара отдыхает в особняке с бассейном), то в «Презрение» Годара - ближе к финалу, когда героиня вдруг произносит «я тебя больше не люблю», «я лечу домой» или «мне тебя жаль». Однако Аде заставляет поверить нас в то, что все это - всерьез, лишь для того, чтобы потом посмеяться над нашей доверчивостью, как бы говоря нам, что сегодня уже нельзя снимать о невозможности любви с таким отчаянием. Гримаса экзистенциального ужаса должна сегодня превратиться в дурашливую улыбку. «Тони Эрдманн» продолжает развивать тему неуместности и игры, становясь еще радикальнее. Теперь в фокусе уже не взаимоотношения в паре, в общем-то, чужих друг другу людей, но отношения отца и дочери, разделенных целым рядом обстоятельств. Аде продолжает рассуждать о тотальной сепарированности всех от всех в условиях нового духа капитализма, семейная драма у нее разыгрывается на фоне гигантских декораций новой Европы, как бы единой, но очевидно сегрегированной, где на всех уровнях взаимоотношений мы находим все ту же предельную отстраненность. Дочь работает CEO в компании, проводящей оптимизацию румынской нефтяной отрасли; немецкие консультанты, приехавшие в Бухарест, и румыны, пытающиеся поднять национальную экономику, трудятся вместе, но при этом между ними нет ничего общего, их смешанный рабочий коллектив подобен суспензии. Непреодолимая пропасть лежит и между рабочими нефтяной компании и ее управляющими, и между полами - тут отчуждение не может быть преодолено даже через секс: единственная секс-сцена тут в равной степени комична и ужасающа отсутствием собственно контакта между партнерами. В такой ситуации остается только демонтировать весь этот гигантский механизм атомизации - хотя бы через трикстерский подрыв, профанацию тех законов, по которым он работает. Этим-то и занимается весь фильм главный герой, пожилой учитель музыки Винфрид Конради, превращающийся в свое комическое альтер эго - проказника Тони Эрдманна. Винфрид надевает дурацкий парик, вставляет жутковатую челюсть и начинает преследовать дочь, появляясь из ниоткуда у нее на работе, на бизнес-встрече или в ресторане, где она ужинает с подругами. Ей ничего не остается, как только подыгрывать ему, чтобы не оказаться в еще более глупой ситуации. Отец принуждает Инес к игре, в рамках которой серьезность всего происходящего социального ритуала постоянно ставится под вопрос. В какой-то момент женщина и сама начинает играть, но она не продержится долго: как и в предыдущем фильме Аде, игра не обеспечивает никакого качественного перехода или прозрения, но это единственная общая территория, на которой возможна близость. Эти состояния задорной близости крайне труднодостижимы, мимолетны и ускользают при любой попытке их нормализовать, однако, по крайней мере, пока можно настоять на своей игре, бессмысленной, не приносящей никаких дивидендов, существующей ради самой себя, мир не распадается окончательно. (Мария Бикбулатова, «Colta.ru»)

Все - другие. Год еще не закончился, но уже понятно, что его главным открытием стал «Тони Эрдманн», всего лишь третья работа тридцатидевятилетней Марен Аде. Если взять последние лет пять, а то и десять, то трудно вспомнить другой фильм, который бы вдруг объединил всех - аудиторию и индустрию, критиков из мейнстримной прессы и радикальных синефилов, эстетов и популистов, вместе хохотавших и одновременно плакавших на показах картины в Канне. Случай по нынешним временам беспрецедентный. Фильм купили все страны, которые покупают зарубежное кино, а в Америке его будет выпускать Sony, что почти всегда приводит к номинациям на «Оскар». Проморгавшие «Тони Эрдманна» члены кан­нского жюри не в счет - они триумфально не оценили не только прорыв Аде, но и вообще все лучшее, что было в конкурсе. Понять причины всеобщего единения вокруг «Тони Эрдманна» - значит разобраться не только в природе фильма, но и в ожиданиях, упованиях, пристрастиях, а также эмоциальном потенциале современного зрителя - в диапазоне от профессионального до неискушенного, - которые он сам не всегда осознает. Или не осо­знает совсем. Наверняка и авторы фильма не ожидали такого приема. А если принять во внимание незаинтересованную оптику и остраняющий несентиментальный взгляд Марен Аде, то «Тони Эрдманн» можно рассматривать как идеальную лакмусовую бумажку, проявившую точки соприкосновения людей и систем, находящихся по разные стороны баррикад. Неочевидная коммуникабельность фильма, сделанного выходцем из вроде бы герметичной «берлинской школы» - то есть социальное воздействие «Тони Эрдманна», - замечательно срифмовалась с его сюжетом и темой, связанными с полной утратой и отчаянным поиском, а также блокировкой связей в эпоху постглобализма - эпоху, уже не объединенную ничем, кроме разнообразных фикций и мыльных пузырей. Их производством и занимается Инес (Сандра Хюллер) - молодой боевой агент глобального рынка и виртуальной экономики, делающей деньги из ничего. Инес таскается по миру, консультируя разные корпорации на предмет слияний, поглощений, аутсорсинга и прочих хитростей нео­либеральной экономики. Живет везде и нигде - между Европой и каким-нибудь Сингапуром, не нуждаясь в постоянном доме, семье и экономно ограничивая свою личную жизнь лишь нуждами тела. Марен Аде, конечно же, не просто так перегружает фильм подробностями ее службы, немного разворачивая его в сторону «производственной драмы» о человеке, который, по сути, не производит ничего. Экономическая болтовня - многословная и малопрозрачная, которой безукоризненно владеет главная героиня, как бы отвлекает, а на самом деле обостряет центральный сюжет фильма - отношения Инес и ее пожилого отца Винфрида (Петер Симонишек). Школьный учитель музыки на пенсии, оставшийся жить в немецкой провинции, он отстал от дочери на несколько поколений, почти не видит, не слышит, не знает ее и даже шутит, что нанял кого-то исполнять ее роль. Большой, грузный человек, он еще и балагур с весьма специфическим чувством юмора. Безобидные шутки и розыгрыши пенсионера направлены лишь на то, чтобы его заметили и обогрели, но производят, естественно, обратный эффект: они так же неуместны, как и его старость, его неприкрытое одиночество, его непопадание во время. Отец не понимает, где пропадает его дочь и чем конкретно она занимается, что составляет ее слепую занятость, - точно так же, как не до конца понимают это и зрители. По словам Аде, именно тут пролегает главный поколенческий разрыв, ставший разрывом классовым. Винфрид принадлежит к поколению европейских шестидесятников - нонконформистов и хиппарей, сумевших сохранить дух своей молодости, - отсюда, возможно, и его дикий, «непричесанный» юмор. Но он чувствует себя абсолютно ненужным сегодня, в эпоху победившего капитализма и корпоративных отношений, определяющих и отношения личные, в которой так свободно - вернее, обманчиво свободно - чувствует себя Инес. Хотя именно поколение Винфрида, замечает режиссер, и сделало нынешнюю эпоху возможной, проложило к ней путь. После смерти своего пса Винфрид без спроса навязывается к Инес в Бухарест: вроде как на пару дней - посмотреть город, но потом тайно остается. Называет себя Тони Эрдманном, напяливает клоунский парик, выпячивает вставную челюсть, надевает дурацкие очки и в таком виде начинает ходить за ней повсюду. Появляется откуда ни возьмись на ее деловых встречах, ужинах, вечеринках и всякий раз вводит всех в ступор своими эскападами, заставляя дочь задыхаться от смущения и провоцируя ее - застегнутого на все пуговицы корпоративного функционера - на ответную игру. На сбой или личный «экономический кризис», выталкивающий Инес из ее стерильной зоны комфорта. Она же - зона комфортного отчуждения, уже не опознаваемая в таком качестве. Лейтмотив всех фильмов Аде - разлад, рассинхрон между лицом и маской, ритуалом и его смыслом, человеком, всегда обреченным быть актером, и его (социальной) ролью. Этот разлад неизбежно приводит к фатальным сбоям в коммуникации, отношениях, связях. К разрывам в языке, из которых в то же время язык только и состоит. В дебюте Аде «Лес для деревьев» (2003) молодая бескорыстная учительница Мелани - практически триеровская «девушка с золотым сердцем» - переезжает в незнакомый Карлсруэ преподавать в школе и никак не может найти там свое место - но только из-за того, что слишком (здесь это ключевое слово) старается встроиться в новую среду. Чересчур старается быть полезной, не сознавая, что чужое соучастие, внимание и даже дружба имеют жесткие границы и провоцировать - пускай невольно, из лучших побуждений - другого их переступить значит обречь себя на остракизм. Эти же границы нормы провоцируют Мелани на безуспешный бунт и личный коллапс. Приводят сначала к эксцессу или избытку в виде чрезмерной, абсурдной благодетельности - чтобы обрести новых друзей, идеалистка Мелани даже готова собирать и выбрасывать их мусор, - а потом к выпадению в осадок, превращению в лишнего человека, чья навязчивая забота никому не нужна, потому что общество вообще не терпит излишков. Ничего лишнего - ничего личного, и даже у доброты должны быть пределы, переступать которые - преступление. Трагический замкнутый круг, из которого можно выйти только ценой добровольного отчуждения - самопожертвования уже не ради другого, чем Мелани впустую занимается всю дорогу, а ради самого себя. Удивительно то, что этот сложнейший сюжет, под микроскопом исследующий кровеносную систему общества и отдельного индивида, Марен Аде воплотила в форме легкой прозрачной комедии, практически малобюджетного пролетарского «ситкома», который выворачивает наизнанку, травестирует современный миф о «девушках в городе»: город в данном случае индустриальный, маленький, нестоличный, а между девушками контакт так и не возникает (смешно и не случайно Мелани спрашивает свою несостоявшуюся подругу о том, смотрела ли та «Секс в большом городе» - знаменитый сериал является единственной культурной отсылкой в фильме). Как и «Лес для деревьев», «Тони Эрдманн» - паражанровое (или даже сверхжанровое) кино, в котором жанр нужен для того, чтобы выйти за его границы и разрушить их. Травестийная работа Марен Аде с жанром и вообще с условностью аналогична тому, как ее персонажи взаимодействуют со своими масками и социальными амплуа, никогда не сливаясь с ними полностью, но и никогда полностью с ними не расставаясь. Анализируя «масочность» современного человека и культуру имитаций, определяющих его поведение, Аде прозрачно мистифицирует и саму природу своего кино. «Тони Эрдманн» является и притворяется комедией - одновременно. Точно так же, как сегодняшний человек одновременно является и не является собой, путаясь и пропадая в многочисленных ролях. Несмотря на заявленный сюжет, «Тони Эрдманн» не о традиционном конфликте отцов и детей, который трагически изжил себя во времена полного распада личных и поколенческих связей. Не о том, как глобализм разрушает семьи и размывает остатки традиционных обществ (действие неспроста происходит в Румынии), разлучая всех со всеми. Хотя эти мотивы и существенны. Прежде всего это история любви - исследование языка современного человека в эпоху после знаменитого изречения умершего в этом году Умберто Эко о том, что фраза «я тебя люблю» уже ничего не значит, если произносить ее напрямую. Марен Аде идет дальше и делает маленькое открытие - сегодня для выражения любви уже недостаточно ставить ее в ироничные кавычки, как завещал итальянский классик. Нужно большее - полное, радикальное выпадение из уже не работающих ролей «отца» и «дочери» (или «мужа» и «жены», как в предыдущем фильме Аде «Все другие»; принят и другой перевод названия - «Все остальные», под ним фильм известен зрителям ММКФ). Выпадение через игру в нелюбовь, в идиотов, через притворство, клоунаду, маскарад. Глобальный разрыв между Инес и Винфридом преодолевается лишь тогда, когда они перестают имитировать и строить из себя отца и дочь - и становятся сообщниками в собственной игре по нарушению глобальных «правил игры», предписанных историей, институтом семьи, обществом, корпоративной этикой. А наибольшее сближение между ними оказывается возможным лишь тогда, когда один из них совсем перестает быть собой, становясь для близкого абсолютным незнакомцем в костюме чужого. Можно сказать иначе: чтобы воссоединиться с дочерью, Винфриду нужно перестать играть расхожую, растиражированную, износившуюся роль отца (но не перестать быть им) и сыграть Тони Эрдманна - уникального, им самим придуманного персонажа, чья игровая, условная и артистичная природа настолько избыточна и очевидна, как была избыточной и неуместной доброта героини «Леса для деревьев», что превосходит возможности ролевой модели «отец - дочь». И тем самым освобождает от нее. Не играть кого-то, кто уже существует и кем являются все остальные (все другие), в современном мире невозможно. Но этих других можно переиграть, противопоставив их игре, притворяющейся неигрой - «реальностью на самом деле», собственную сверхигру, не притворяющуюся уже ничем. Собственно, на этом же парадоксе и строится «Тони Эрдманн». Вроде бы работая на территории современного социального реализма или просто реализма - Бухарест посылает еще и привет румынским режиссерам, - Аде тонко вскрывает, тихо взрывает его изнутри, инкорпорируя в него сверхусловность и театральность. Соединяя, сближая минимализм и бурлеск, северный (холодный) офисный дресс-код и свободный гротеск, докуреализм и карнавал, обнаруживая одно в другом, она открывает реальность и человека, а не только жанр и персонажей, заново, с чистого листа. Настоящий (немецкий) ренессанс под скромной маской остроумнейшей комедии положений. (Евгений Гусятинский, «Искусство кино»)

Этот фильм - лучшие три часа моей жизни в 2016 году. Рад, что Тони не получил Оскара - такая награда слишком легковесна для столь глубокого и умного кино, это не кино даже - это художественная реальность, в которую хочется возвращаться. (Сергей 1809)

Великолепный фильм! Юмором с первой же минуты резко плещут в лицо. При этом три (!) часа смотрятся на одном дыхании. Можно одновременно и посмеяться, и поплакать. На показе в рамках ММКФ первую часть фильма зал ждал классического фестивального кино, не понимая, что смеяться можно сразу, но даже наиболее высоколобые киноценители взорвались вместе с залом в определенный момент. Нестандартный сценарий, отличный подбор актеров и незаметные для большинства зрителей шутки типа предложения натереть сыр в шампанское (это не спойлер) покорят всех, кто любит честное кино без ложного снобизма. (Mariam Akopyan)

Иди, доченька, разденься... Ролевые игры немецких бюргеров. Винфрид, пожилой учитель музыки, во время очередного редкого визита на родину дочери Инес - успешного бизнес-консультанта в престижной консалтинговой фирме, решает, что пришло время наладить совсем расстроившиеся отношения с наследницей. В итоге папаша, склонный к маскарадным розыгрышам, отправляется вслед за Инес в Румынию, где она помогает местным нуворишам оптимизировать производство. Он же приезжает туда, чтобы поставить «авторское реалити-шоу» в условиях максимально приближенных к жизни. Нацепив идиотскую челюсть и дурацкий парик, Винфрид в таком клоунском прикиде подсаживается к дочери за барный столик в тот самый момент, когда она как раз начала жаловаться подругам на свои проблемные отношения с отцом. Представившись неким Тони Эрдманном, он с этого момента начинает повсюду следовать за Инес, создавая вокруг нее не просто неловкие ситуации, а настоящую взрывоопасную среду легкого, а порой и весьма тяжелого безумия. Дочь то подыгрывает папаше, то пытается сбежать прочь. Но с каждым визитом замаскированного отца это фрик-шоу все больше захватывает ее. И из холодного эгоистичного биоробота, каким еще недавно Инес выглядела, теперь все чаще прорываются наружу подавленные и глубоко спрятанные женские, да и просто человеческие эмоции... В этом кратком анализе предлагаю взглянуть на фильм сквозь призму сексуальности. По большому счету, всего лишь две сцены сексуального характера на 160 минут экранного времени - это, казалось бы, гомеопатическая доза для того, чтобы вообще рассмотреть здесь эротический контекст. Однако оба эпизода играют тут такую же важную роль, как и все попытки Винфрида очеловечить свою «корпоративную» дочку. В первой из этих сцен Инес приходит в номер к своему румынскому помощнику, но вместо того, чтобы получить причитающийся бонус - привычную сексуальную разрядку, как компенсацию за самозабвенный труд на благо фирмы, она вполне в духе времени, да и собственной деятельности, в буквальном смысле потребляет семя своего бойфренда. Второй эпизод не столь откровенно-перверсивен, но так же метафоричен. Пригласив к себе на день рождения сослуживцев, Инес, намучившись с застежкой нового платья, в последний момент стягивает его с себя. Так, в полном обнажении она и встречает гостей, по ходу придумав концепцию «голой вечеринки». Это событие, ставшее началом кульминации фильма, не составит особого труда дешифровать. Все эти нелепые скетчи переодетого отца настолько разбередили душу дочери, что в свой очередной день рождения она решила в буквальном смысле родиться заново, сбросив с себя вместе с одеждой все напускное и фальшивое. Больше того, решила не ограничиваться этим и теперь под стать папаше, сама начала создавать провокативную среду - для своих сослуживцев. «Тони Эрдманн» - это фильм о преодолении отчуждения, что является одной из самых долгоиграющих тем европейского кино, которую еще в середине прошлого века актуализировали и интегрировали Антониони и Бергман. И она до сих пор тревожит умы кинематографического истеблишмента, едва не отдавшего этой картине «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале. Немецкая режиссерша с немного пугающей фамилией и с немецким же педантизмом демонстрирует, как начинает, если не рушиться, то, по меньшей мере, серьезно сбоить упорядоченная деятельность одной бизнес-леди. И лишь благодаря отцовскому вмешательству эта леди выпархивает из золотой клетки успешной жизни, платой за пребывание в которой должно было стать навсегда замороженное сердце... (Малов-кино)

«Тони Эрдманн» Марен Аде - непредсказуемое тонкое жизненное кино. Интересно и трогательно следить за этой настоящей и непредсказуемой (не как в стандартном кино) жизнью: порой улыбаюсь, порой больно, вдруг взрываюсь смехом или, чувствую, набегают слезы. Чего только стоит неожиданная песня героини или сцена дня рождения! Простая история об отце и дочери, вдруг переворачивающаяся и удивляющая - просто и удивительно о понятной и не понятой нами жизни. Я заметил, что такие фильмы, снятые в Германии, Румынии, Турции, Иране, Америке, Китае, Дании... имеют между собой много близкого и родного. В них нет оценки, морали, штампов, осуждений, плохих и хороших. Они текут как жизнь, где близкие и родные нам люди живут как могут, ошибаются, барахтаются, страдают, смеются, попадают под пресс обстоятельств, пытаются выбраться и помогают друг другу. Это человечные фильмы о человечности. Такое современное кино - одновременно связанное с местом и космополитичное по духу - смывает предрассудки, представления о чужих нациях и культурах, деление на своих-чужих, восток-запад, черное-белое, наше-не наше. После него так пошло и нелепо быть агрессивным, осуждать других, смеяться над другими культурами, создавать границы... А когда действие происходит еще и там, где я бывал и бываю - как здесь, в квартирах и на улицах Бухареста или во двориках маленького немецкого городка - включаются еще свои воспоминания и ассоциации, делающее увиденное еще более понятным и родным. Открыл для себя нового режиссера (благодаря популярности «лучшего европейского кино» прошлого года), как ранее открыл Фархади, Мунджиу, Акина, Чжан Ибай, режиссеров «Догмы» - живущих, казалось бы, так далеко от нас и друг друга - и при этом таких понятных и близких. Так хорошее кино помогает путешествовать по нашей планете, при этом чувствуя себя везде своим. (Игорь Незовибатько)

Секрет лучшего друга. Фильм «Тони Эрдманн» немецкого режиссера Марен Аде громко прозвучал на фестивалях в конце прошлого года, и сегодня он претендент на Оскар, что, впрочем, не должно влиять на впечатление зрителя. Инес Конради - уверенная карьеристка (Сандра Хюллер). Она работает в Румынии над проектом по сокращению расходов. К Инес на целый месяц приезжает ее пожилой отец - учитель музыки – Винфрид (Петер Симонишек), он с грустью наблюдает за своей любимой дочерью, в его глазах абсолютно несчастной. Она не делает ничего криминального, но ее почему-то жаль. Героиня так старательно смогла встроиться в систему, что ее самой по-человечески нет. Нет, как нет. Есть лишь офисное существование - политкорректные жесты вперемешку со славословием и глупостью. Здесь вопрос ставится на философском уровне - тотальное засилье существования, без бытия, и тем опаснее, когда все происходящее на экране вполне человекоподобно, а в действительности лишено человечности. Но фильм не решает эту непростую проблему вовсе, действуя как прививка, для того лишь чтобы Инес продолжила посещать службу, где все вот так бессмысленно (на взгляд старого учителя музыки). Случайно или нет, тут есть заблуждение, лукавство, мол «мертвые» бизнес процессы следует разбавлять чем-то душевным. Это немного не так, или, точнее, совсем не так. Ведь дело не в конторах, это касается любых социальных взаимодействий. Разве не то же самое, замени офис на учительский, научный коллектив или больницу, или, еще лучше, компанию творческих людей, радиостанцию или киностудию? В иных художественных кругах можно встретить гораздо больше зависти и грязных интриг, когда критерии оценки труда настолько неясны и субъективны, что достичь гармонии вообще не представляется возможным. Это жизненный факт. Никуда вы не денете соперничество, карьеризм и вездесущий ресентимент. Капитализм победил, и «прививки», которые ставит Тони Эрдманн, они, вероятно, добавят иммунитета, слегка успокоив раздражение, но не заденут базовых причин. Вы просто пойдете в свой офис снова. Неизменно. И там будет все, как было. И все же «Тони Эрдманн» представляется актуальным. Здесь много живых чувств - от взрывного хохота ("я работаю в доме престарелых, они платят пятьдесят евро за одно убийство») до сентиментальной слезы и вселенской грусти. И даже эти затянутые неловкие паузы, сделанные режиссером так убедительно, и их настолько много, что ты стразу вживаешься в эту среду - когда людям нужно что-то сказать, а слов они не находят, и надо участливо кивать из вежливости, а в воздухе лишь напряженное молчание. Именно эти «растянутые» кадры в фильме дают нам почувствовать время. В отличие от фотографии, они способны создавать временную протяженность, проживание героя в мгновении. Режиссер могла бы обойтись актерскими скетчами, смешными сценами, очертив ситуацию абсурда и непонимания отца и дочери, но она передает зрителю что-то секретное, что и ты начинаешь переживать растянутое, ничем не заполненное кино мгновение в стиле неореализма (фирменный прием Антониони) - где ты подвешен сам по себе, но ты есть, ты вне чьих-то проектов, будто сняты теперь покрывала и любые роли. Как вдруг и в твою современную голову придет одна грандиозная мысль - а кто ты, и что с тобой вообще происходит? За эти секретные состояния и нужно вручать призы назло капитализму. Инес небезнадежна, постепенно она смягчится и примет правила игры ее странного отца, ведь они нужны друг другу. Нас ждет очень яркая сцена, где Инес споет так пронзительно и чисто, и все ее счастливое детство, отношения с отцом и даже его страсть кривляться и показывать фокусы - тут снова все станет понятным и родным. Трехчасовая история будет водить то по прямым, то по ложным путям, но никто из зрителей, уверена, и представить не может, какой его ждет ошеломительный финал. В этот промежуток зритель успеет классифицировать проблему, ответ на которую прост, хоть не очевиден - каждый самостоятельно принимает решение отказаться от экзистенциальной радости и стать рабом, и это внутренний вопрос. (juliama)

Так живут несчастные люди-дикари, на лицо прекрасные, пустые изнутри. Это страшное кино. Пока люди впадают в панику от очередных новостей о природных или техногенных катастрофах, или намеренно пугают себя зомби-апокалипсисом, они не успевают заметить, что погибают, захлебнувшись в себе. Если более пожилые поколения еще помнят «как это было» - что такое реальная близость между людьми, то наше и младшие определенно испытывают затруднения с простым человеческим общением по велению сердца даже с близким по определению окружением. Вся жизнь современного городского человека постепенно подчиняется какому-то ложному удобству, экономии времени. Но для чего мы его экономим? Как мы распорядимся сэкономленным временем - сэкономим его повторно, оставив на потом все, что мешает обычному банальному плану дня? Зачем ехать - можно позвонить... Зачем звонить - можно написать... Зачем писать. Зачем жить, ведь нужно столько сделать. Вот так собственное настоящее утекает сквозь чужие дела, которые тоже в свою очередь почти никогда не являются для их инициаторов своими. На самом деле трудно будет найти того, кому действительно нужно большая часть того, что делают занятые люди каждый день, я имею в виду не абстракцию, вроде фирмы, страны, а реального живого человека. Да никто и не ищет выход из этого лабиринта, прикрываясь словом «надо». Что-то подобное происходит и с главной героиней фильма - видимо, хорошо зарабатывающей и профессиональной женщиной лет сорока, сотрудницей консалтинговой фирмы, к которой обращаются владельцы компаний в случаях, когда необходимо переложить непопулярные организационные решения на чужие плечи. Инесс, так ее зовут, неплохо решает за других, но нельзя сказать, чтоб у нее получилось находить наилучшие решения, касающиеся жизни собственной. Нет, она не теряется в сложных ситуациях, она делает жизненные выборы без колебаний, но примеряет на себя туже деловую схему, которую рекомендует клиентам - обрезать все лишнее: расходы, эмоции, чувства для того, чтобы в итоге не потерять профит и хватку. О нет, эту женщину, ужинающую в одиночку, не обращающую на вкус пищи и вина, которые поглощает, никакого внимания; готовую проснуться в полночь ради прихоти босса; терпящую мучительную боль и неудобную обувь ради того, чтобы уложиться в сроки и протокол; предпочитающей эмоциональному живому сексу оригинальную, но имитацию, успешной не назовешь, несмотря на наличие всех внешних атрибутов успеха. Отец так и вообще засомневался в том, человека ли она, но она, увы, не засомневалась в том, что он шутит. Почти три часа экранного времени пожилой папа в роли выдуманного альтер эго пытается даже не вернуть близость душевную между ними, а воодушевить мертвоживущую дочь, вернуть в ней интерес к тому, что вокруг нее происходит помимо ее схемы действий, разбудить в ней что-то настоящее. Временами кажется, что это ему удается, по крайней мере в том момент, когда зажатая Инесс неожиданно вдохновенно исполняет песню Уитни Хьюстон перед совершенно незнакомыми людьми под аккомпанемент старика. Это, пожалуй, самый яркий проблеск надежды на изменения. Но за ним следует очередная обманка. Зритель облегченно вздыхает, наблюдая за героиней, сбросившей в буквальном смысле всю одежду на бранче по случаю дня рождения, полагая, что теперь-то уж она вместе с узким платьем избавилась и от стягивающих ее условностей и чужих правил, заживет наконец-то на полную катушку, а Инесс в очередной раз признает в странном чудаке отца лишь на улице, вдали от собственного привычного мирка и окружения, лишь на протяжении нескольких минут, длиной в одни прекрасные искренние объятия, позволяет себе быть естественной. И совсем скоро на похоронах бабушки бизнес-консультант в скафандре не найдет в доме ни одной вещицы, которую ей бы хотелось оставить на память об умершей. Не знаю, почему многие посмотревшие фильм полагают, что режиссер Марен Аде, находящаяся в возрасте своей героини, нашла спасательный круг для гибнущих ровесников, мне показалось, что она лишь указала на глубину воронки. (ginger-ti)