АРИТМИЯ (2017)
АРИТМИЯ

Действие фильма развивается вокруг врача «скорой помощи» - неприкаянного, пьющего, но честного и неравнодушного парня, который спасает пациентов и не замечает, что его отношениям с женой тоже нужна неотложная помощь...

Главный герой - врач «скорой помощи» Олег - живет своей работой и порой нарушает правила, чтобы помочь пациентам, бесконечно получая нагоняй от начальства и заглушая стресс алкоголем. Его жена - врач приемного отделения Катя - устала и предлагает развестись. Олег поначалу не верит, что это взаправду может случиться, а потом по-своему пытается ситуацию исправить... (Дарико Цулая)

Олег - врач на «скорой» и хороший человек. Его жизнь - это вызовы, гонка наперегонки со смертью, адреналин от осознания ответственности за каждого пациента. Он настолько погружен в работу, что с трудом замечает происходящее вокруг, пока проблемы не сгущаются плотным кольцом. Жена, устав от его невнимания, подала на развод, а новый больничный начальник без устали придирается к формальностям и несоблюдению отчетности...

Олег (Александр Яценко) - талантливый врач, работает на «скорой», которая мчится от пациента к пациенту. Олег знает: его приезд может изменить все. Самое важное - там, где он пытается совершить невозможное. А остальное может подождать: семья, карьера, своя жизнь... Пока Олег спасал других, жена (Ирина Горбачева) отчаялась и решила подать на развод, а в больнице появился новый начальник (Максим Лагашкин), который печется только о статистике и правилах. А Олег все спешит с вызова на вызов, несется по улице, чтобы все изменить. И кто знает, какая задача легче: спасать других или спасти себя..?

МКФ В ЧИКАГО, 2017
Победитель: Приз «Серебряный Хьюго» за лучшую мужскую роль (Александр Яценко).
Номинация: Приз «Золотой Хьюго» за лучший художественный фильм (Борис Хлебников).
МКФ В КЛИВЛЕНДЕ, 2018
Номинация: Премия им. Джорджа Ганда в конкурсе фильмов Центральной и Восточной Европы (Борис Хлебников).
МКФ В КАРЛОВЫХ ВАРАХ, 2017
Победитель: Лучшая мужская роль (Александр Яценко).
Номинация: Приз «Хрустальный глобус» за лучший фильм (Борис Хлебников).
МКФ В ХАЙФЕ, 2017
Победитель: Премия «Кармел» за лучший иностранный фильм (Борис Хлебников).
МКФ В МИШКОЛЬЦЕ JAMESON CINEFEST, 2017
Победитель: Международная экуменическая премия за лучший фильм (Борис Хлебников).
МКФ В АРРАСЕ, 2017
Победитель: Приз Союза кинокритиков Франции, Специальное упоминание (Александр Яценко).
ЕВРОПЕЙСКИЙ КФ ЛЕЗ-АРК, 2017
Победитель: Приз прессы (Борис Хлебников).
Номинация: Главный приз «Хрустальная стрела» за лучший художественный фильм (Борис Хлебников).
КФ В АДЕЛАИДЕ, 2017
Номинация: Международная премия «Foxtel Movies» за лучший художественный фильм (Борис Хлебников).
КФ В ТРИЕСТЕ, 2018
Победитель: Лучший художественный фильм (Борис Хлебников).
КИНОАКАДЕМИЯ АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА, 2017
Победитель: Главный приз жюри (Александр Яценко).
Номинация: Лучший сценарий (Борис Хлебников, Наталия Мещанинова).
КИНОПРЕМИЯ «НИКА», 2018
Победитель: Лучший игровой фильм (Борис Хлебников, Рубен Дишдишян, Сергей Сельянов), Лучший режиссер (Борис Хлебников), Лучший сценарий (Наталия Мещанинова, Борис Хлебников), Лучшая женская роль (Ирина Горбачева), Лучшая мужская роль (Александр Яценко).
Номинации: Лучшая работа оператора (Алишер Хамидходжаев), Лучшая мужская роль второго плана (Максим Лагашкин).
ОРКФ «КИНОТАВР», 2017
Победитель: Главный приз (Борис Хлебников), Лучшая мужская роль (Александр Яценко).
«ЗОЛОТОЙ ОРЕЛ», 2018
Победитель: Лучшая женская роль (Ирина Горбачева).
Номинации: Лучший художественный фильм (Борис Хлебников, Рубен Дишдишян, Сергей Сельянов), Лучший режиссер (Борис Хлебников), Лучший сценарий (Наталия Мещанинова, Борис Хлебников), Лучшая работа оператора (Алишер Хамидходжаев), Лучшая мужская роль (Александр Яценко), Лучший монтаж (Иван Лебедев, Юлия Баталова).
МКФ «КРАЙ СВЕТА» НА САХАЛИНЕ, 2017
Победитель: Гран-при жюри (Борис Хлебников), Приз зрительских симпатий (Борис Хлебников), Лучшая мужская роль (Александр Яценко).
ГИЛЬДИЯ КИНОВЕДОВ И КИНОКРИТИКОВ РФ, 2017
Победитель: Приз «Белый слон» за лучший фильм (Борис Хлебников, Рубен Дишдишян, Сергей Сельянов), Лучший режиссер (Борис Хлебников), Лучший сценарий (Наталия Мещанинова, Борис Хлебников), Лучшая женская роль (Ирина Горбачева), Лучшая мужская роль (Александр Яценко).
Номинация: Лучшая работа оператора (Алишер Хамидходжаев).
АССОЦИАЦИЯ ПРОДЮСЕРОВ КИНО И ТЕЛЕВИДЕНИЯ РФ, 2018
Номинация: Лучший художественный фильм (Рубен Дишдишян, Сергей Сельянов, Борис Хлебников).
МКФ «ЕВРАЗИЯ», 2017
Победитель: Приз «ФИПРЕССИ».
КФ «СПУТНИК НАД ПОЛЬШЕЙ», 2017
Победитель: Гран-при, Приз зрительских симпатий.
ФЕСТИВАЛЬ РОССИЙСКОГО КИНО В ОНФЛЕРЕ, 2017
Победитель: Гран-при, Приз зрительских симпатий, Приз за лучшую мужскую роль (Александр Яценко).
МФ АКТЕРОВ КИНО «СОЗВЕЗДИЕ», 2017
Победитель: Лучшая мужская роль (Александр Яценко), Лучшая мужская роль второго плана (Максим Лагашкин), Приз президента фестиваля (Александр Яценко, Ирина Горбачева).
УРАЛЬСКИЙ ОФРК, 2017
Победитель: Гран-при, Приз за лучшую женскую роль (Ирина Горбачева), Приз за лучшую мужскую роль (Александр Яценко).

Первоначально Борис Хлебников и Наталья Мещанинова хотели написать сценарий романтической теле-комедии про молодую пару на грани развода, вынужденную жить в одной квартире до окончания срока аренды (реальная история друзей режиссера). Но, когда сценаристы определились с профессией главного героя, проект получил новый контекст и совершенно другое измерение.
Работая над сценарием, авторы решили совместить жанровый сюжет с документальной эстетикой и бытовыми диалогами, поместив действие фильма в абсолютно реальную среду.
Мещанинова и Хлебников: "В нашем современном мире сейчас все больше человека занимает общественная жизнь. Огромное количество людей просиживает сутками в соцсетях, пытаясь вникнуть в суть сегодняшнего мироздания и ответить на вопросы, на которые ответа нет. Нам кажется, что очень важно именно в наше время, когда людей разрывает на атомы колоссальная информационная нагрузка, рассказать о человеке, который занят исключительно своей жизнью и, очень предметно, - жизнью (физической) других людей. Важность мировых событий для нашего героя не важна. Ему важно - жизнь или смерть. Сейчас или никогда. Я или никто. Нам важно рассказывать о том, как люди могут «точечно» менять мир. Собственными усилиями. Нам интересен человек, который стремится понять и что-то важное сделать не на весь мир и не в телеэкранах страны - а в своей профессии, в своей собственной жизни".
Сценарий основан на историях реальных врачей. Для этого Хлебников вместе с соавтором сценария провел серию интервью с медиками скорой помощи из разных городов России. Также на съемочной площадке работал консультант - врач местной скорой помощи. "Я никогда в жизни не думал, что врачи работают именно так. Их работа меня просто завораживает. То, как работают их руки, как им удается сохранять спокойствие. Ты каждый день приезжаешь на новый вызов. Он может быть ложным, где человек просто требует к себе внимания, или оказаться абсолютно тяжелым случаем. В этом смысле поражает техничность и профессионально правильная эмоциональная неподключенность", - Хлебников.
Режиссер: "Мне кажется, всегда интересно рассказывать про человека, когда знаешь, чем он занимается, потому что это очень большая часть жизни. В этом смысле я давно не видел на экране очень конкретных людей конкретных профессий. Нам не очень хотелось рассуждать в общем про медиков, мы хотели рассказать именно про человека скорой помощи. В этом и был наш интерес".
Борис Хлебников об «Аритмии», метафорах в кино и свободе на съемочной площадке - .
Авторы задумывали своих героев молодыми, не старше тридцати, но Хлебников признался, что все равно держал в уме Александра Яценко. Четыре месяца режиссер перебирал разных актеров на роль Олега и в конце концов все-таки позвонил Яценко. Сорокалетнего актера с Хлебниковым связывает больше десяти лет совместной работы - от «Свободного плавания» (2006) до «Долгой счастливой жизни» (2012).
Александра Яценко: "Мой герой - талантливый человек, очень талантлив, и ответственно относящийся к своей работе и совершенно безответственно относящийся к себе и своей жизни. В Бориных героях, как мне кажется, есть что-то общее: они все пытаются разобраться в том, что же вообще происходит".
Съемочный период: 3 октября - 12 ноября 2016.
Место съемок: Ярославль. Хлебников его выбрал по нескольким причинам: действие важно было поместить в небольшой город, где система скорой медицинской помощи устроена не так сложно и структурированно, как в Москве. Одним из главных аргументов в пользу Ярославля стали давние связи. Хлебников снимает здесь не в первый раз, и район Ярославля Брагино уже «играл» в «Сумасшедшей помощи» (2009) роль спальных окраин Москвы. Отвечая на вопрос «Почему Ярославль?», режиссер неизменно называет имя местного продюсера, режиссера и актера Юрия Ваксмана, который создал в городе условия для съемок. Когда в городе снимали последнюю сцену «Аритмии», где скорая помощь попадает в пробку на набережной, многие автомобилисты даже не подозревали, что стали частью массовки. Думали, просто пробка.
Квартира, где живут главные герои, была настолько мала, что в ней не могла разместиться вся съемочная группа. Режиссер контролировал съемочный процесс с помощью монитора, находясь на лестничной площадке.
На съемках фильма - ; репортаж со съемок - .
Бюджет: 54 млн рублей.
В фильме звучат песни: «Валентин Стрыкало» - Наше лето (); «Сансара» - Облака (); Before The Dawn - Ghost Town (); Macha (Kouznetsova) feat. Thierry Los - Vodka Reglisse (; ).
О группе «Валентин Стрыкало» - ; канал на YouTube - .
О Маше Кузнецовой - .
Кадры фильма: ; .
Ошибка: насос находился на столе, когда Олег разворачивает надувной матрас, но в следующей сцене главный герой достает его уже из сумки.
Премьера: 13 июня 2017 (КФ «Кинотавр»); прокат: 12 октября 2017 (РФ).
Эмоции Горбачевой после премьеры - .
Англоязычное название - «Arrhythmia».
Трейлеры: ; ; .
Официальные стр. фильма: ; ; ; .
«Аритмия» на Allmovie - .
Стр. фильма на Rotten Tomatoes - .
Отзывы: Алексей Агранович, продюсер: "Это одна из самых светлых картин, которые сняты на территории России, хотя и рассказывает об обыкновенной жизни обыкновенных людей в провинции"; Юрий Сапрыкин, журналист: "В каком-то смысле «Аритмия» это русский «Ла-Ла Ленд», только вместо джаза и актерского мастерства тут больные с колото-резаными повреждениями и пьяные танцы на кухне..."; Рубен Дишдишян, продюсер «Аритмии», глава компании «Марс Медиа»: "... Если у Андрея Звягинцева фильм про нелюбовь, то у нас фильм - наоборот, про любовь. Про любовь к людям...»; Илья Красильщик, издатель: "Прорыдал половину хлебниковской «Аритмии»... Боря снял совершенно прекрасный, нежный и великий фильм"; Борис Хохлов, кинокритик: "Наконец-то посмотрел «Аритмию», растрогала до слез. Но не столько романтической линией, сколько всеми этими делами со скорой помощью - напомнило «Bringing out the dead» (Воскрешая мертвецов, 1999) скорсезевский, но у нас теплее и душевнее".
Рецензии: ; .
Борис Хлебников (род. 28 августа 1972, Москва) - российский кинорежиссер, сценарист и продюсер. Подробнее - .
Наталия Мещанинова (род. 17 февраля 1982, Краснодар) - российский режиссер и сценарист. В 2005 окончила Кубанский государственный университет культуры и искусств (специальность - «кино и ТВ режиссура»). Поступила в мастерскую Марины Разбежкиной и Николая Изволова. Первая работа Натальи Мещаниновой - документальная короткометражка «Мой мир», вышедший в 2006 году. В 2010 Мещанинова снимала авторский проект Валерии Гай Германики сериал «Школа». С 2015 работала над сериалом «Красные браслеты» (2017). Наталья Мещанинова замужем за актером театра «Сатирикон» Степаном Девониным («Окрыленные», «Гражданский брак»).
10 любимых фильмов Натальи Мещаниновой - .
Александр Яценко (род. 22 мая 1977, Волгоград) - российский актер театра и кино. В 1994 поступил в Тамбовский госуниверситет на кафедру режиссерско-театрального отделения. После окончания университета Александр Яценко учился в РАТИ-ГИТИС (2000-2004; мастерская Марка Захарова). В кино дебютировал в 2003, сыграв одну из главных ролей в картине Бахтияра Худойназарова «Шик». На счету актера более 50 ролей в фильмах и сериалах. Яценко постоянно сотрудничает с режиссерами Борисом Хлебниковым и Андреем Прошкиным. В 2012 журнал «GQ» назвал Александра Яценко «Актером года». Лауреат премии «Ника» (2016, 2018). Подробнее - .
Интервью А. Яценко (03.06.2016) - .
Ирина Горбачева (род. 10 апреля 1988, Мариуполь) - российская актриса театра и кино. В детстве занималась вокалом и хореографией. "До моих девяти лет мы с родителями, братьями и бабушкой жили в Мариуполе, у меня было абсолютно счастливое детство - просто сплошное приключение. Потом мы переехали в подмосковный Королев, а через некоторое время мамы не стало... Нас воспитывала бабушка", - И. Горбачева. В 2006-2010 годы училась в Театральном институте им. Б. Щукина (курс Родиона Овчинникова). Во время учебы Горбачева играла в спектаклях Театра им. Е. Вахтангова. После окончания обучения участвовала в стажерской труппе Мастерской П. Фоменко и в студии О. Табакова в качестве приглашенной актрисы в постановке «Фантазии Фарятьева». В 2008 впервые снялась в кино («Индиго»). Подробнее - .
Ирина Горбачева: исповедь актрисы - .
И. Горбачева о съемках в «Аритмии»: (программа «Синдеева»); («КиноПоиск»).
Ирина Горбачева и Григорий Калинин об аритмии в кино и личной жизни - ; История любви от первого лица - .
И. Горбачева в Instagram - ; YouTube - ; Facebook - .

ИНТЕРВЬЮ С БОРИСОМ ХЛЕБНИКОВЫМ 11.06.2017 («Сеанс») О том, с чего все началось. В какой-то момент у меня было предложение от одного из продюсеров ТНТ написать сценарий для линейки комедийных телемувиков, и я придумал такую странную коллизию - два молодых человека решают развестись, но их общая квартира почему-то проплачена на четыре месяца вперед, и они продолжают в ней жить. Ссорятся, мирятся. С этой идеей такого ромкома для ТНТ я пришел к Наташе Мещаниновой, и мы сначала честно обсуждали это как ромком, а потом придумали главным героям профессии врачей, и жанр тут же резко поменялся. Мы начали брать интервью, копаться в материале, ... а история стала объемнее, чем просто ромком. О сборе материала. Специально для фильма собрано очень много интервью, Наташа сделала какой-то невероятный ресерч, мы искали материалы в интернете, читали специальные форумы, смотрели YouTube. Там, кстати, обнаружился документальный сериал, который так и называется «Скорая помощь». Его делают в Екатеринбурге. Это несколько десятков серий. По сути, это просто поездки с врачами на вызовы, которые снимают местные телевизионщики, каждая серия - это вызов. Мы познакомились с врачами скорой помощи, один был из Ульяновска, другой - из Москвы. Потом нам наш продюсер Рубен Дишдишян подогнал еще одного консультанта. То есть была большая группа респондентов. О месте действия. Я не помню уже, почему мы выбрали именно Ярославль. Но нам важно было перенести место действия в небольшой город. Потому что в Москве, например, намного более структурированная и сложно устроенная система скорой медицинской помощи, схема распределения врачей, вызовов и прочего. Нам это не очень подходило по драматургии. Мы начали изучать, как это происходит в городах поменьше, и решили снимать в провинции. О злодеях и обстоятельствах. В «Аритмии» нет отрицательных персонажей. И даже герой Максима Лагашкина, который играет нового начальника станции «скорой помощи», такой символ эффективного работника, для нас с Наташей, конечно, никакой не злодей, не отрицательный персонаж. Просто человек, который должен работать в заданных ему условиях. Ему сказали: «Мы сокращаем количество бригад, и при этом должно увеличиться количество отработанных вызовов». Другой бы всех взял и послал, а этот - нет. Пытается вырулить в этих обстоятельствах. Об актерах. И с Ирой [Горбачевой], и с Сашей [Яценко] произошла похожая вещь. Они нашли способ в написанной роли транслировать себя. Когда мы с Наташей работали над сценарием, я все время держал в голове Яценко, думая при этом: «Ну, вот был бы Яценко, только 27 лет». И когда мы начали искать актеров, я все время искал Яценко 27 лет. Искал полгода. Не нашел. Позвонил Саше и позвал его на настоящие пробы, что, конечно, выглядело довольно глупо, учитывая все наши отношения. Но он пришел, и стало понятно, что именно Саша должен быть на этой роли. О герое. История, которую я хотел рассказать, о том человеке, который в своей профессиональной жизни намного старше, чем в личной. По интуиции, по опыту, по тому, как он поступает - ему лет 45, а в личной жизни моему герою - 12-14. Он инфантил, который не может принять ни одного решения и мучается от этого. Это, конечно, не буквально про реального Сашу, но в принципе ему свойственны эти два состояния: с одной стороны, абсолютного разгильдяйства, а с другой, какой-то невероятной собранности. Его шкала колебаний огромна. На площадке и в работе нет более сосредоточенного человека, он знает текст за всех актеров, наизусть шпарит сценарий, всегда готов к съемкам, а в жизни он может идти во все веселейшие стороны. В этом смысле они с героем очень похожи. Из всех героев всех фильмов, которые мы вместе снимали, мне кажется, этот герой для него самый близкий. Но именно из-за этой близости наиболее сложно реализуемый. Обычно ведь о себе самом очень сложно рассказывать. О героине. На эту роль я попробовал очень много актрис. Но все они играли роль «жены главного героя», не равноправной героини, а именно жены. А в нашем случае, как только героиня превращается в жену главного героя, она тут же кажется попросту стервой, которая просто полощет мозги главному герою, и все. Почему так происходило, я не знаю. Мне было нужно, чтобы на экране была не просто жена, а друг. У них все на двоих: общая компания, общая музыка, шутки общие. Это люди много друг с другом разговаривают. Ира была единственной, кто сразу пришел и сделал равноправного человека. Героя. Не транслировал только женскую обиду. На этом пробы закончились. Для сценария, для меня было очень важно добиться, чтобы не было ощущения, что кто-то прав, а кто-то виноват. Чтобы это было две правды, и чтобы правда у главной героини была даже сильнее, чем у главного героя. Ира это сделала. О тесноте и безбытности. Мне часто задают вопрос о том, почему герои живут в такой крохотной квартирке. И меня он озадачивает. В такой квартире я прожил до сорока лет. Для меня в существовании героев нет никакой безбытности. Этот дом не безбытный, а веселый. Молодая, открытая квартира, где люди живут, веселятся, куда приглашают друзей. Не в квартире дело, а в том, что сами герои зашли в тупик. О кино, в котором ничего не происходит. Я точно ушел от такого формата - фильмов, в которых ничего не происходит. Мне интересно было бы сделать жанровую историю. Попробовать его сочетать с документальной манерой рассказа, с документальным героем, документальной съемкой. Обычно жанровый сценарий подразумевает довольно условного героя и условные обстоятельства. А мне хочется совместить жанровую историю с нежанровыми обстоятельствами и документальными героями.

22.09.2017 («Коммерсантъ Weekend») - Ты много раз рассказывал, что первоначальный замысел «Аритмии» сильно отличался от того, что получилось в итоге: вы с Натальей Мещаниновой сначала хотели написать мелодраму про разводящихся супругов для телевидения. И вообще за пять лет, которые прошли с премьеры «Долгой счастливой жизни», ты был связан больше с телевидением, чем с кино: работал креативным продюсером на ТНТ и снял сериал «Озабоченные». Работа для маленького и большого экранов различается для тебя как-то в смысловом отношении? - Когда я брался за «Озабоченных», я решал свои режиссерские, можно даже сказать, технические задачи. Мне очень хотелось снять комедию, чистый жанр, но чуть ... более документальным образом, чем это обычно бывает в ситкомах. Мне хотелось добиться какой-то другой речи в кино. На «Озабоченных» была очень крутая команда сценаристов, шоураннером был Семен Слепаков, а сцены и диалоги расписывала Ира Денежкина. Она писатель, совсем не телевизионный человек, с очень наблюдательным, очень живым современным языком. Когда ты встречаешь телевизионных авторов, у них почти всегда присутствует телевизионная самоцензура, они пытаются писать очень просто, доходчиво, чутко - и поэтому получается очень мертво. А Ира, не имея телевизионного опыта, не боялась писать «новодрамовским» языком, очень свободным и документальным. - То есть вызов был в том, чтобы соединить жанровую условность ситкома с полудокументальной речью героев? - Да. И на «Аритмии» у нас с Наташей Мещаниновой была схожая задача. Мы хотели написать жанровый по структуре сценарий, а все остальное сделать вне канонов. - То есть жанр оставить, а жанровую условность убрать? - Да, абсолютно. - А в какой момент стало понятно, что эта история дрейфует в какую-то совсем другую сторону? - Я вообще-то не думаю, что мы так уж сильно отклонились от жанра. Но вот это столкновение жанра с документальной составляющей - оно и дало этот сдвиг. - Прости, а какой это жанр? - Ну это драма. - Но это же можно сказать примерно про все авторское кино - я думал, мы сейчас немного о другой жанровой системе говорим. - Тогда давай скажем, что в «Аритмии» встречаются мелодрама и производственная драма. То есть, помимо столкновения жанровой условности с документальной речью, здесь еще, получается, один жанр встречается с другим - и оба влияют друг на друга. - Но я так понимаю, что сценарий и вообще идея фильма радикально поменялись после того, как вы решили, что ваши герои будут врачами? - Да. Причем, мы сначала совершенно безответственно это решили - просто потому, что нужна же героям какая-то профессия. Если ты делаешь персонажа, допустим, офисным работником, то определить, чем занимается этот человек, понять, из чего состоит его рабочий день, очень сложно. Нам хотелось какой-то более понятной профессии. И мы решили - ну пусть будет врач. А потом уже обнаружили огромную драматургическую пользу от этого выбора. Например, то, что героиня Иры Горбачевой - врач приемного отделения, а герой Сани Яценко - врач скорой помощи, нам очень помогло. Потому что она, получается, доучилась до конца и у нее есть большая перспектива карьерного роста - она может стать в будущем хоть главврачом больницы. А врач скорой помощи - это тупиковая история: ты должен еще два или три года учиться - или на всю жизнь останешься врачом скорой помощи. Потом, врач в больнице может лечить одного пациента весь фильм, а на скорой врачи сталкиваются с большим количеством персонажей, и это тоже помогало сюжету: каждая короткая встреча с больным - отдельная история. И третья вещь, которая нам невероятно помогла, - медицинская реформа, с сокращением бригад и количества людей в бригаде, обязательным увеличением количества вызовов, с отчетами по рации и так далее. Если бы у нашего героя была другая осязаемая профессия, почти наверняка мы и там обнаружили бы какую-нибудь проблему, сталкивающую героев с системой, но конкретно эта история с реформой - она, так вышло, касается абсолютно всех. - При этом в эпизодах, где скорая ездит по вызовам, ты показываешь почти все типажи постсоветского общества. Но почему скорая ни разу не приезжает к людям с доходом, условно говоря, выше среднего? - Это интересный вопрос. Но у нас вообще-то не было такой задачи - показать типажи постсоветского общества. И в реальной жизни, мне кажется, богатые люди будут вызывать скорее платную скорую. Но вообще почти все случаи, показанные в фильме, взяты либо из рассказов врачей, с которыми мы общались, либо из документальных материалов, которые Наташа смотрела в большом количестве, когда мы писали сценарий. - Давай здесь вернемся к документальности. До «Аритмии» ее в твоем кино, можно сказать, не было. И я помню, что все нулевые - как раз после того, как дебютировали вы с Попогребским фильмом «Коктебель» и еще десятка полтора режиссеров, которых критики относят к российской «новой волне», - шли бесконечные разговоры о том, что реальность нулевых как будто ускользает от кино. И вот сейчас, в 2017 году, выходит «Аритмия» - и становится ясно, что проблема отображения реальности в кино перестала быть художественной задачей. Реальность здесь есть по умолчанию, как есть она, например, в румынском кино. Кажется, что наш кинематограф, причем не только в твоем лице, словно бы нашел ключи от реальности. Как тебе кажется, с чем это связано? И почему раньше эти ключи не находились? - Честно, я не знаю ответа на этот вопрос. И не уверен, что вообще есть какой-то один однозначный ответ. Например, пока не было «Груза 200» Балабанова, никто не мог объяснить, почему вокруг перестройки, этого грандиозного перелома в жизни страны, не появилось новое искусство. Почему искусство всегда группировалось вокруг каких-то больших событий и возникали «новые волны», а перестройка была абсолютно тухлой в этом смысле историей? А потом появился «Груз 200», где Балабанов это очень мощно, хотя и по-своему, объяснил. Но только уже через 20 лет. - Но можно же предположить, почему 15 лет назад до реальности было не достучаться, а сейчас, кажется, что и стучать никуда не нужно - все двери словно распахнуты? - Наверное, есть несколько ответов. Когда мы все дебютировали, мы не верили в жанровое кино. Мы все были киноманами, нам хотелось идти за авангардными кинохудожниками, разбивать законы жанра. А жанр и вообще сама идея увлекательности - все это было чем-то стыдным. И еще - в начале нулевых все было какое-то мутное: кто герой, кто антигерой, кто враг, кто друг - все было непонятным и непроявленным. А сейчас все это начало вдруг фокусироваться и проявляться. Поэтому и стала возможной история, а следовательно, жанр. И это одна часть ответа на твой вопрос. Другая - в том, что за эти 15 лет у нас появился огромный опыт понимания. Опыт того, как люди, скажем, собирались на Болотной площади и как это было здорово. И огромный опыт разочарования в той же Болотной, который никак не отменяет того, что то, что сейчас происходит, оно еще хуже, оно очень страшное. И вот у нас есть Сенцов и Серебренников, которые сидят. Опыт, который мы получили за это время, не может не влиять на наш язык. И я чувствую, что сейчас в обществе формулируется что-то очень сильное. Какие-то отголоски этих процессов мы видим в том числе в кино. Потому что в кино и в искусстве ничего подобного не появляется само собой. - Но твой предыдущий фильм «Долгая счастливая жизнь», который снят как раз во время протестов на Болотной, номинально как будто намного больше соответствует тому состоянию общества, которое ты сейчас описал. При этом не только по сюжету, но и по языку это скорее кризисное, тупиковое кино - из которого ни для героя, ни для зрителя выхода нет. В «Аритмии» выхода, в общем-то, тоже нет - но есть такой мощный выдох, когда ты понимаешь, что жизнь не меняется, но она продолжается и кризис миновал. Вот откуда этот кусок воздуха взялся в 2017 году? - Про это сложно говорить, не впадая в пафос. Мне кажется, что герой Яценко в «Долгой счастливой жизни» и герой Яценко в «Аритмии» - два принципиально разных героя. Когда я делал «Долгую счастливую жизнь», я многого не заметил в сюжете - из-за того, что был очень разозлен. Я находился в состоянии злости по отношению к тому, что происходит в стране. Это не значит, что сейчас меня все устраивает. Но то состояние злости лишило меня наблюдательности. Когда ты злишься, ты начинаешь очень многие вещи пропускать, ты концентрируешься на своих идеях - и упускаешь фильм. Поэтому герой Яценко в «Аритмии» - он не борец с системой. Он не бросает вызова, скажем, медицинской реформе, а живет так, чтобы не иметь с этой системой никаких отношений, и делает то, что ему кажется важным в каждый момент его жизни. Он сконцентрирован на том, что он умеет делать. Мне кажется, что такой герой еще более вреден для системы, он с ней в результате оказывается в еще большем конфликте. При этом я совсем не сторонник «теории малых дел», мне она кажется слишком романтической. Поэтому я не верю в счастливый финал для этого героя - но он совсем другой, этот финал, чем у героя «Долгой счастливый жизни». Не такой однозначный. И сейчас мне захотелось рассказать именно про такого героя. (Константин Шавловский)

23.09.2017 («Hello!») "Тихое кино на разрыв сердца", - говорят критики про новый фильм Бориса Хлебникова. В его "Аритмии" спокойно и размеренно проходит жизнь обычного врача скорой помощи Олега (Александр Яценко). Он спасает пациентов и не замечает, что его отношениям с женой (Ирина Горбачева) тоже нужна неотложная помощь. Жанр - драма. Хотя поначалу Борис Хлебников вообще-то писал сценарий комедии: - Я придумал сюжет про двух молодых людей, которые решают развестись, но у них оплачена квартира на два месяца вперед, и они разъезжаются по разным комнатам. Мы со сценаристом Наталией Мещаниновой начали писать, и сама собой возникла профессия героев - врачи. И ... мы так погрузились в эту сферу, что жанр и специфика фильма поменялись. - За время съемок вы, наверное, много нового узнали об этой профессии? - Конечно. Например, у нас на площадке был консультант, который "ставил" актерам руки: у них должна была появиться профессиональная моторика, которой за один день не научишься. Как правило, у многих из нас негативная реакция на врачей скорой помощи: едут слишком долго, а потом быстро уезжают. Врачи могут быть на вызове не больше 20 минут, обязаны отчитываться обо всем по рации, становятся таким "такси" до больницы. Но когда начинаешь разбираться, понимаешь, что из-за сокращения штата, которое происходит сегодня в российской медицине, по-другому быть не может. И сейчас просто нет возможности работать иначе. - Вы не раз говорили в интервью, что профессия может сказать о герое больше, чем его отношения с людьми. Почему? - Потому что отношение человека к профессии - это фактор, по которому можно определить, счастлив он или нет. Это чистая математика: если вы несчастливы восемь часов в день, еще восемь часов спите, а на другие дела у вас мало времени, то вы явно будете недовольны. В плане работы мой герой в "Аритмии" абсолютно счастлив и погружен в профессию. В обычной же жизни Олег более инфантилен и не замечает многих вещей. - Олега играет Александр Яценко, ваш любимый актер. Но изначально вы хотели снимать не его... - Мы поначалу почему-то придумали себе героя 27-28 лет. Но, даже пробуя молодых актеров, я держал в голове Сашу и думал: "Был бы он только на десять лет помоложе". И в какой-то момент понял, что в нашей истории персонаж должен повзрослеть, тут же позвонил Саше, и мы начали работу. - А как в фильме оказалась Ирина Горбачева? - Ира пробовалась наравне с другими актрисами и как-то сразу сумела показать то, чего мне очень хотелось. Она играла полноценную героиню, товарища и друга, а не просто жену главного героя. В сцене, где они говорят о разводе, - а именно ее мы играли на кастинге - она не пилила и не критиковала Сашу. Ира просто подавала сигналы: если он разлюбил, значит, надо что-то делать. Мужчины же часто пытаются уйти от ситуации, не замечать ее, а женщины, наоборот, все проясняют и проговаривают. Ира смогла это очень по-человечески показать. - Вы знали о ее популярности в Instagram? - Конечно, знал. Но меня никогда не волновал звездный статус актеров. Если кино нормальное, то зритель через пять минут забывает, известное лицо перед ним или нет, будь там хоть Брюс Уиллис. У нас в эпизоде в "Аритмии" снималась Валентина Мазунина, звезда "Реальных пацанов". Но картине это совсем не мешает. - Недавно на ТВ появился ваш ролик для компании "Макдоналдс": история целого поколения, рассказанная "внутри" рекламного спота за минуту. В такой работе есть пространство для творчества? - Для меня это далеко не первый опыт работы в рекламе. И, конечно, я понимаю, что в этой сфере все очень структурированно. Но мне повезло: "Макдоналдс" оказался прогрессивным заказчиком и очень гибким клиентом, пространства для творчества было достаточно. Придуманный для ролика сценарий мы дорабатывали вместе, а изначально заявленные 30 секунд в итоге растянулись на целую минуту. Получилась цельная история, такая "микрокороткометражка". - После двухчасовой "Аритмии" сложно было перейти к такой короткой форме? - Скорее, было интересно: есть история, и, чтобы рассказать ее, совершенно нет времени. Получилась хорошая встряска. А для меня это всегда еще и отличный повод познакомиться с новыми коллегами. Большую часть проектов я делаю с одним и тем же составом, а на съемках роликов знакомлюсь с другими командами. Например, за два года мне удалось поработать с семью новыми операторами. - А что планируете делать сейчас - вновь вернуться к серьезному драматическому кино? - Да нет, наверное, жанр я сменю. Я давно мечтаю попробовать кое-что неожиданное: поставить шансон-мюзикл. (Улыбается.) Веселый такой, хулиганский, практически в жанре треш. За него в скором времени и возьмусь. (Вероника Чугункина)

30.09.2017 («Фонтанка») - На прошлой неделе российский оскаровский комитет выдвинул фильм Андрея Звягинцева «Нелюбовь» на главную мировую кинопремию. Среди кандидатов на выдвижение от России в номинацию «Лучший фильм на иностранном языке» были, в том числе, и ваша «Аритмия», а также «Матильда» Алексея Учителя. Не обидно, что выбрали не вас? - Я с радостью воспринял это решение. Честно. Оно было абсолютно правильным и, скажу больше, единственно верным. Довольно часто наш оскаровский комитет руководствуется какой-то странной логикой и выдвигает от России фильмы, которые смотрятся в международном списке этой кинопремии нелепо. Я бы не хотел приводить примеры подобных решений, но на этот раз, ... к счастью, выбрали фильм Андрея, и я искренне этому рад. - Поясните, почему именно «Нелюбовь» лучше прочих сможет представить Россию на «Оскаре»? - «Нелюбовь» - это важное высказывание и большой фильм о России. Не случайно он получил приз в Каннах. Лично мне было бы стыдно, если бы «Аритмия», фильм, предназначенный, скажем так, для внутреннего использования, поехал бы на «Оскар» вместо «Нелюбви». - В 2014 году у Звягинцева выходит «Левиафан». По сюжету этого фильма у главного героя мэр-бандит отбирает дом. Незадолго до этой премьеры вы выпускаете «Долгую счастливую жизнь», фильм, в котором главный герой безуспешно пытается спасти свою землю от коррумпированных чиновников. В этом году у Звягинцева вышла «Нелюбовь» - драма о людях, которые расходятся и теряют ребенка, а у вас - «Аритмия», еще одно кино про сложные взаимоотношения мужчины и женщины. Совпадение? Или это такой заочный диалог двух режиссеров? - Все началось гораздо раньше. В 2003 году вышел фильм Андрея «Возвращение», и в тот же год мы с Алексеем Попогребским сняли «Коктебель». У Андрея - драма об отце и двух его сыновьях, а у нас - история про отца с сыном. Я вижу в этом какой-то странный и необъяснимый сюжет. И стараюсь об этом не задумываться. Это невероятные попадания, и совпадения. И одновременно - абсолютно разные по смыслу работы. Думаю, что это не предмет для киноведческого исследования. Скорее - для забавного анекдота. Я, вообще, считаю, что нас с Андреем невозможно сравнивать. Мы стилистически очень разные. Он делает философские притчи. В его фильмах все истории и персонажи работают на обобщение, то есть на тот смысл, который, как бы это сказать, находится «над» сюжетом. У меня совершенно противоположные задачи. Я не делаю обобщений, и пытаюсь рассказывать очень частные истории. Условно говоря, мы с Андреем в очень разных лабораториях работаем. - Еще один фильм, который помимо «Нелюбви» и «Аритмии» был в списке российского оскаровского комитета - это «Матильда» Алексея Учителя. Вы как воспринимаете все, что происходит вокруг этой еще не вышедшей в широкий прокат ленты? (Премьера назначена на 26 октября 2017). - Сейчас в нашей стране параллельно развиваются два очень страшных процесса. Я имею в виду арест Кирилла Серебренникова и травлю «Матильды». Это страшно и очень противно. И если в ситуации с Серебренниковым еще можно хоть как-то понять омерзительную логику тех, кто его преследует, то вокруг «Матильды» творится полнейший абсурд и происходит абсолютно неконтролируемое сумасшествие. - А как вы думаете, что ко всему этому привело? Дело же не в одной Поклонской? Звягинцева после «Левиафана» тоже обвиняли чуть ли не в предательстве родины, но по крайней мере машины не жгли и кинотеатрам так активно не угрожали. - Это очень простая цепочка. В России за последние десять лет утвердилась довольно жесткая цензура. При этом она крепко связана с пропагандой, с разговорами о патриотизме и великом прошлом. Это был первый шаг. Второй шаг был сделан тогда, когда и само государство, которое запустило эту пропагандистскую машину, стало терять контроль над ситуацией. Тогда и появилась эта Поклонская, в действиях которой нет никакой логики, а только порыв и сила убеждения. - То есть многочисленные заявления депутатов, которые последовали вслед за заявлениями главы Минкульта Владимира Мединского и президента России Владимира Путина вызваны желанием взять ситуацию под контроль? - Естественно. Именно об этом и говорю. - В конце августа известный режиссер Иван Вырыпаев опубликовал открытое письмо, в котором высказался в защиту Кирилла Серебренникова, а заодно призвал деятелей культуры в преддверии выборов президента дистанцироваться хотя бы в публичном пространстве от представителей действующей власти. Вы как относитесь к такому предложению? - Мне кажется, что письмо Вани довольно романтическое. Если вы снимаете кино, то вам волей или неволей придется общаться с властью. Кино - это большие деньги. Даже самый малобюджетный фильм стоит, ну, порядка полумиллиона долларов. Я не вижу, каким образом пожелания Ивана можно воплотить на практике. - Получается, что государство вкладывает деньги в кино и на этом основании требует от режиссеров выполнения определенных задач? Какой-то замкнутый круг. - Госслужащие, безусловно, пытаются что-то требовать, но они не имеют ни малейшего права это делать. Художественный процесс зависит от экспертов - от сценаристов, режиссеров, кинокритиков, но не от министра культуры и других чиновников. Они представляют интересы налогоплательщиков. Это, вообще-то, наши с вами деньги, а государство их только распределяет. - Правильно я понимаю, что ваш новый фильм снят при минимальном участии государства? - Нет, это не правда. Там около 50 % государственных денег. От министерства культуры. Остальное - частные инвестиции и иностранные вложения. - Вот наконец-то мы и перешли к главной нашей теме - фильму «Аритмия», который совсем скоро выходит в широкий прокат. Герои этого кино - врачи. Актриса Мастерской Петра Фоменко и звезда «Инстаграма» Ирина Горбачева играет медсестру, которая работает в приемном покое. Ее партнер по фильму - ваш постоянный актер Александр Яценко - играет врача неотложки. На днях вы специально показывали «Аритмию» сотрудникам скорой помощи. Что можете сказать об их реакции? - Этот показ состоялся два дня назад. Я заранее думал, что врачи после него начнут обсуждать, в первую очередь, какие-то профессиональные моменты - как мы показали уколы, искусственное дыхание и так далее. В итоге был очень удивлен: они больше говорили о том, насколько этот герой нужен именно сейчас или он не нужен. Было забавно, когда медицинские начальники после просмотра фильма рассуждали о том, почему наш герой пьющий, и говорили, что не все врачи выпивают, а врачи скорой помощи вставали и говорили им в ответ, что это не правда, и что врачи, случается, пьют. Если серьезно, то у нас состоялся разговор не про связанные с этой профессией частности, а про ее смысл и про то, что сейчас, вообще, происходит с нашей медициной. - А вы сами когда в последний раз сталкивались с нашей медицинской системой? - Серьезным образом никогда не сталкивался, но в ходе работы над фильмом мы очень много общались с врачами, консультировались с ними в процессе съемок, а до их начала проводили с ними интервью. Особенно плотно этим занималась Наташа Мещанинова. Могу сказать, что она провела огромное и кропотливое исследование. - В фильме есть персонаж, начальник службы скорой помощи, которого многие зрители уже называют главным отрицательным героем фильма. Согласны с такой его характеристикой? - Нет. Абсолютно не согласен. Он в этом фильме - тот самый «эффективный менеджер». Он пытается играть по тем идиотским правилам, которые диктуются системой. Этот герой существует в условиях реформы здравоохранения, когда количество бригад скорой помощи сокращается, количество вызовов увеличивается и так далее. Он понимает, сколько у него в распоряжении машин, сколько фельдшеров, сколько поступает вызовов, и старается принимать хоть какие-то решения, а в результате коверкает и извращает суть врачебной работы. Вот у него и выходит, что на вызов нужно тратить не больше 20 минут. При этом правила этой нелепой игры пишутся не им, а теми, кто намного выше него. В общем, если в этом фильме и есть злодеи, то они, скорее всего, за кадром. - Возвращаясь к главным героям картины. Согласны ли вы с утверждением, что этот фильм о любви, которую испытывают друг к другу и от которой страдают два добрых «маленьких» человека? - Я ни в «добрых», ни в «маленьких» людей не верю. Мне всегда было любопытно, что же это такое - «маленький человек»? - В русской литературе таких героев много. - «Маленький человек» - звучит довольно странно потому, что сразу же возникает ощущение, что о нем говорит «большой человек». Это, в конце концов, не вежливо. У нас совсем другая история. Она про человека, которому очень интересно заниматься своим делом, который любит и ценит свою профессию. Такой человек намного более свободен, чем тот, кто занят делом нелюбимым. Эта свобода часто идет поперек системы, ее законов и правил. И в такой ситуации любой, кто делает свою работу с интересом и самоотдачей, вдруг превращается в борца. И происходит это даже против его собственной воли. Конечно же, это - скорее фон. Все-таки у нас любовная драма про отношения двух людей. (Даниил Ширяев)

ИНТЕРВЬЮ С АЛЕКСАНДРОМ ЯЦЕНКО - Помните первый день на съемках «Аритмии»? - Мы снимали осенью - не самое любимое время, грустное такое. Снимали в Ярославле, и там я наконец-то понял, откуда эти актеры, которых часто видишь на экране, но почему-то не сталкиваешься с ними на пробах. Они все из волковского театра (Ярославский драматический театр им. Федора Волкова), как Коля Шрайбер, который играет медбрата. Я его во многих фильмах видел, но мы не были знакомы. До съемок я очень сильно переживал: как у меня вообще с этой ролью, этим врачом пойдет? А с Ирой? Хотя у нас с ней уже на ... пробах было все нормально, мы как-то сразу друг друга поймали. Но все равно накручиваешь себя. Это как перед спектаклем: в сотый раз его играешь, а внутри колотит. Нормальная вещь, просто надо научиться с этим жить, иначе невозможно. Стоит чуть испугаться, когда выходишь на сцену или в кадр входишь - и все, закрываешься. Мы с Димой Куличковым, с которым вместе играли «Рассказ о счастливой Москве» в «Табакерке», часто это обсуждали: как так случается? Бах - и вдруг ты зажат. А в другой раз выходишь, и все получается. На «Аритмии» это было важно поймать: не подготовиться, а быть здесь и сейчас. Чтобы все сразу ожило. - Ваш однокурсник Виктор Алферов своим студентам приводил вас в пример как актера, который только на последних курсах в ГИТИСе раскрылся, избавился от зажима, хотя поначалу никто в это не верил. - Ну, в ГИТИСе были роли неплохие, их даже хвалили, но я сам не очень понимал, что делаю. Потом вдруг начало получаться. Жизнь пошла. А с Витей Алферовым связана одна забавная история. Мы после первого курса с ним и с Дмитрием Муляром поехали в Германию зарабатывать деньги и смотреть мир. Нас на это путешествие подбила Аня Зойберт, наша однокурсница. Ей нужно было оплатить следующий год в ГИТИСе. Мы тогда в первый раз за границу попали. Играли на улице, ночевали в палатке - лето же. Алферов был нашим режиссером и хранителем общака. Мы тогда очень много денег собирали. Работали в основном в Мюнхене, иногда выезжали еще куда-то. На Ратушной площади можно было играть с десяти утра до часу, а потом после обеда и до ночи. Но мы не сразу поняли, что первая половина дня самая туристическая. Нам сначала казалось, вечером лучше. И вот в первый день подходит к нам человек. Смотрит на нас, улыбается. Нам тоже радостно, что вот своя аудитория. Мы пели «ДДТ» и все остальное русское. Он так светло на нас смотрел, как будто мы настоящие артисты. Кинул 50 марок, похвалил, вздохнул: «Да я тоже вышел бы, если бы заплатили». Был уже вечер, мы устали, играть уже не могли. Он стал расспрашивать: «А где вы учитесь? В Москве? В ГИТИСе? А у кого?» Мы ему: «У Марка Анатольевича Захарова». Он: «Ах, у Маркуши! Привет от меня передавайте». Мы с глупыми улыбками: «А от кого?» - «От Ростроповича». Аня Зойберт покраснела: она же музыкант, у нее дома много его записей, но она его совершенно не узнала. Мстислав Леопольдович пригласил нас в паб, угощал пивом, потом позвал в оперу. Удивительный был вечер. - Медицинскую подготовку для «Аритмии» проходить не пришлось? - Нет, у нас на съемках был консультант Дима Моисеев, прекрасный врач. Такой Айболит. У него особенная манера говорить - тихо, спокойно, как будто лечит своими словами. Любой мог быть врачом, когда он направлял. И потом, нам же не надо было делать настоящие операции. Он показывал нам мелкую моторику - как пальцы движутся. Часть моих страхов перед съемками была именно медицинской. Как я справлюсь? А вдруг получится «оборотень в халате»? Главный страх - неправда. Бывает, чувствуешь, что-то не так, но продолжаешь играть, и тебя это гложет. - А как же Борис Хлебников? - Боря иногда боится мне что-то сказать, чтобы меня не обидеть, не задеть мою тонкую творческую натуру. А я боюсь спросить лишнее: вдруг он подумает, что я совсем дебил и не догоняю? (Смеется.) Так мы и ходим вокруг друг друга, а потом что-то получается. - Предполагалось, что главный герой будет моложе, но Хлебников все равно взял вас. Почему? - Когда я пришел на пробы, мне Борис сказал, что, наверное, герой - почти мой ровесник, что изначально он был не прав с возрастным ограничением, поэтому про возраст я не думал. Но Боря еще долго молчал после проб, и я уже решил, что ему сложно, наверное, позвонить другу и сказать: не подходишь, прости. Стоило мне об этом подумать, и тут же Боря звонит: такая у нас с ним связь интуитивная. Подожди, говорит, еще пару дней, все решается. А я и месяц готов был ждать. - И Хлебников, и Наталья Мещанинова говорили, что по характеру Олег очень на вас похож. - Он близок мне, да. Я так же к профессии отношусь. Просто счастлив ею заниматься, не представляю себе ничего другого. Меня, бывает, спрашивают: как вы выбираете роли? Я ничего не выбираю - выбирают меня. Если только откровенно что-то непонятное предлагают или то, что уже играл, я извиняюсь и отказываюсь. Хочется делать то, чего еще не умеешь. В «Аритмии» как раз, так и было. - Удивительно, что Ирину Горбачеву начинают снимать в главных ролях (а в «Аритмии» у нее роль, практически равная вашей) только сейчас. - В Ире есть жизнь, воздух. Даже когда она в каком-нибудь сериале про бандитов играет. По ней сразу понятно, что она актерище. - С «Аритмией» случилось редкое для нашего кино: она нравится, за редким исключением, всем. - Я сам удивляюсь, честно говоря, такому успеху... Не знаю, в чем здесь дело. Может, в истории или в героях? - Олега сравнивают с персонажем из другого вашего с Хлебниковым фильма - «Долгой и счастливой жизни». Как будто тот же герой нашего времени, только превратился из бунтаря в печального, но упорного труженика. - Как Боря меняется, так меняются и его герои, наверное. Но у меня нет ощущения, что это один и тот же герой - они разные. Один хотел «долгой и счастливой жизни», но запутался. Второй живет сегодняшним днем. Олег - он понятный всем, узнаваемый. Антон Долин считает его «переодетой интеллигенцией», но мне лично кажется, что он настоящий, из жизни. Я таких постоянно встречаю - разрушающих себя. Это и про меня тоже. На меня периодами накатывает - конец весны или начало лета обычно. Кажется, что все ужасно. Но ведь не бывает, чтобы все время прекрасно. Когда работы нет, тоже начинаешь не так себя вести. Мне лучше работать. Правда, у нас профессия зависимая - позвали, не позвали. - Вам, думаю, сейчас грех жаловаться на «не позвали». - Зовут, да. Из-за этого в театре не получается работать. Туда тоже зовут, и в хорошие спектакли, но нужно на три месяца уйти в ежедневные репетиции, а со съемочным графиком это трудно совместить. Хотя театр - это, конечно, как фитнес для актера. - Хорошо, что хоть удается вырываться на фестивали. Успеваете смотреть кино? - Вчера здесь, на фестивале «Край света», два фильма посмотрел. «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» понравился, он веселый. При этом серьезный, про человека, который никогда не знал любви и вдруг начинает испытывать это чувство. С фильмом Алисы Хазановой «Осколки» посложнее: его нужно не один раз посмотреть. Интересный дебют. - Вам самому никогда не хотелось оказаться по другую сторону камеры? - У меня режиссерских амбиций нет совсем. Я не умею объяснять, сразу пытаюсь показывать: смотри, вот так. А люди начинают копировать, и это совсем не то. Так что я на другое заточен. (13.10.2017. Дарико Цулая, «КиноПоиск»)

ИНТЕРВЬЮ С ИРИНОЙ ГОРБАЧЕВОЙ Актрису Ирину Горбачеву знали многие благодаря Instagram, что, конечно, было ужасно обидно для тех, кто видел ее в спектаклях Мастерской Петра Фоменко. Большая слава пришла благодаря социальной сети, а настоящее актерское признание - уже не только в театре, но и в кино - случилось после «Аритмии» Бориса Хлебникова. Фильма, перевернувшего кинематографическое представление о кризисе в отношениях. Мы поговорили с Ириной Горбачевой об ощущениях после «Аритмии», настоящей любви и актерской удаче. - Мы прекрасно помним вашу реакцию на «Аритмию» на «Кинотавре». Но с тех пор уже прошло несколько месяцев. Фильм все еще с вами? Или у вас ... уже закончились отношения с ним? - Нет, они только начинаются. Это очень странные ощущения. «Аритмия» прошла на многих фестивалях, где ее увидели зрители, на «Кинотавре» ее видели практически все наши коллеги из индустрии, сложилось ощущение, что все прошло, все обсудили. Но в итоге оказалось, что это такой затяжной прыжок, долгий старт, что очень странно. На премьере в Москве я, например, ощущала практически то же самое, что и на «Кинотавре». В Сочи, я бы сказала, что для меня случилась такая первая премьера фильма с моим участием на большом экране за долгие годы. А сейчас я понимаю, что «Аритмия» меня не отпускает, а только-только берет в свои объятия. - Понимаю, что это стандартный вопрос, но не могу без него обойтись. Пришлось ли вам как-то специально готовиться к съемкам? - Когда часто задают такие вопросы, есть, конечно, момент, когда ты знаешь, как на них ответить. Я неоднократно говорила, что Боря берет в свои картины людей, которые похожи на героев картины, поэтому здесь какого-то особенного погружения не происходило. Конечно, мы разбирали роль, понимали своих героев, их отношения, пытались их разложить. Но в целом у нас с Сашей Яценко все было настолько органично, что иногда складывалось впечатление, что мы просто - я, Ира Горбачева, и он, Саша Яценко - разыгрываем этюды на тему взаимоотношений. Меня в моей героине процентов 80-85. Я, конечно, более импульсивная, больше кривляка, но, тем не менее, там очень много того, что есть во мне. - Какая в таком случае ключевая черта, которая есть и у вас, и у вашей героини? - Наверное, это будет звучать слишком пафосно, но... я бы даже не сказала, что это умение слышать, но какая-то такая моя черта. Я понимала, что в кадре я пыталась многое слышать и смотреть, что происходит. Такое немного отстранение от ситуации - не в ней быть, а снаружи. Наверное, такая черта у меня есть по жизни, я ее иногда включаю. И у героини есть такое - быть не прям здесь и сейчас, а существовать немного отстраненно. - Можете ли вы в таком случае назвать свою героиню спокойной? Видела отзывы некоторых зрителей, который писали, что, мол, герой Яценко же алкоголик, почему жена с этим не борется, не закатывает ему истерик. - Это же нормальная реакция здорового человека. Он посмотрит со стороны и скажет: «Ну как она может это терпеть?» Но на самом деле все то же самое происходит у нас в жизни. Иногда не такие явные отрицательные моменты, как алкоголизм, бывают психологические пороки, сложившийся характер у любимого человека. И люди вокруг думают, как она или он могут это терпеть. А терпят! Значит что-то происходит. Есть что-то глубже, нежели эти внешние факторы. У нас складывается такая тенденция - боюсь сказать, что в мире, но в институте семьи, брака точно, - что в любой момент ты можешь уйти, сказать: «Нет, ну и нет. Не буду терпеть». И если не осталось любви, а есть просто какая-то привязанность или привычка, тогда, действительно, не стоит терпеть. Но так сложно понять и почувствовать, что для тебя любовь, осталась ли она, есть ли любовь вообще. Перманентное чувство гармонии, которое мы ощущаем в семейных отношениях, радость, счастье - это мы можем назвать любовью. Покой какой-то даже в самых идеальных отношениях редко бывает. И понять, что такое любовь, осталась ли она, чтобы не рубить с плеча, принимая те или иные решения, - это достаточно сложно. Если же говорить про наш фильм, то героям тут тоже не по 18-20 лет, они старше, уже живут вместе минимум 5-6 лет. С таким стажем уже нельзя разбежаться просто, только потому, что у кого-то неблагоприятный период. Они в отношениях бывают разные, в том числе и затяжные. Со стороны часто кажется: конечно, бросай его. А у человека, может быть, один из самых сложных периодов в жизни, и не нужно брыкаться, уходить от этого. В противном случае не так глубоко ваше взаимопонимание и чувства. - Вы для себя нашли ответ на вопрос, что же такое любовь? - Да, это абсолютная гармония и единение не только с человеком, которого ты любишь, но и с Богом, с людьми. Когда такое происходит, я чувствую любовь. К сожалению, такие моменты возникают не часто. - Во время съемок Хлебников говорил, что в вас он увидел не просто женщину, а друга для главного героя. Для вас насколько важно, чтобы отношения в паре содержали дружескую составляющую, которая в фильме в какой-то момент оказывается даже сильнее, чем страсть, любовь, романтика? - Самое смешное, что, когда ты думаешь о том, что главное в отношениях между мужчиной и женщиной, ты понимаешь, что в каждом возрасте есть какие-то свои ключи и ответы. В самом начале большую роль играет страсть, потом это, наверное, какое-то чувство привязанности - понимаешь, что ты не можешь без него или он без тебя. А дальше ты понимаешь, что это дружба, что наступил такой этап в жизни, что ты со своим любимым человеком в первую очередь дружишь. И я только недавно стала осознавать, что это для меня самое важное - то, что мы с моим мужем дружим и поддерживаем друг друга. Потому что, если я, например, в не очень хорошем состоянии, стрессе, волнении, друг всегда это увидит, поддержит или напротив поймет, что тебя сейчас не нужно трогать. - «Аритмия» как-то поспособствовала тому, что вы поняли про дружбу и отношения? - «Аритмия», наверное, для меня поспособствовала понимаю себя в профессии. Когда ты нечасто участвуешь в серьезных работах, снимаешься в чем-то, «что получше» или около того, ты никогда не попадаешь в то, что откликается с твоим внутренним ощущением профессии, правды. Глаз замыливается, думаешь, «ну неплохо, уж лучше, чем у этих». Это такая странная, появившаяся, к сожалению, в российском кинематографе грань из разряда «не так уж и плохо». А здесь я настолько не ожидала, что фильм на меня произведет такое впечатление, что он будет настолько пронзительным, честным, искренним, трогательным, заставить подумать об очень многих моментах в своей жизни, что я воодушевилась. Это кино, которое воздействует. И это то, ради чего вообще задумывалось все изобразительное искусство, ради чего мы пришли в профессию. Но до этого нужно дойти. Мне кажется, лет пять назад я бы и на кастинг не прошла, просто потому, что была совсем другим человеком. А всему свое время. И у нас фильм - это такой кубик-рубик. Собрались Саша Яценко, Ира Горбачева, Наташа Мещанинова и Боря Хлебников написали сценарий, Боря снял фильм, пришли продюсеры Сергей Сельянов, Рубен Дишдишян. На самом деле так сошлись звезды, все оказались в одном проекте, и это здорово. И когда такое случается, возобновляется чувство потребности в этой профессии, уверенности. Более того, ты начинаешь понимать: все, я теперь не хочу участвовать в том, что «около или почти.» Пускай ты будешь сниматься раз в год, но ты будешь участвовать в чем-то действительно достойном, а не просто в очередной ерунде, которая засоряет эфир так, что из него просто не вылезти. Поп-индустрия покрылась шлаком, хотя там есть профессионалы, которые действительно работают, так и кино, театр идут по тому же пути. Появляется очень много случайных людей, которые просто зашли, наломали, натоптали. Хочется сказать: «Ребят, давайте будем откровенны. Мы, наверняка, хотим, чтобы фильмы воздействовали». И поэтому мы смотрим зарубежное кино и сериалы. Там есть конкуренция, настоящая сценарная работа, а для нас это как будто диковинка. И когда я посмотрела «Аритмию», то поняла, что не нужно обязательно жить в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе для того, чтобы снять или сняться в хорошем фильме. Главное - должна собраться настоящая команда профессионалов и своего рода фанатиков. - А до «Аритмии» вы смотрели фильмы Хлебникова? - Это было очень смешно. Когда я пошла на кастинг к Боре, я видела только один его фильм «Пока ночь не разлучит», и для меня это было такое «нормальное кино». - Которое совершенно отличается от других его картин... - А я до этого и не видела больше ничего - вот в чем весь юмор. Только этот фильм, такое обаятельное, легкое кино. И для меня сложилось такое обаятельное, легкое кино. Потом я уже начала смотреть «Сумасшедшую помощь», «Свободное плавание», «Долгую счастливую жизнь», «Коктебель», который он делал с Попогребским, посмотрела еще фильм Наталии Мещаниновой «Комбинат "Надежда"». Мое незнание все-таки иногда меня спасает, я это чувствую по жизни, потому что иногда авторитет может меня задавить, и я начинаю волноваться больше, чем нужно. Да, мой муж говорил, что Хлебников - хороший режиссер, я еще смотрела сериал «Озабоченные», он мне понравился. Но я шла на кастинг без пиетета к личности режиссера, и думаю, что это во многом мне помогло. - Что вас удивило в работе с Борисом, с чем вы не сталкивались в кино и в театре раньше? - Спокойствие. Боря спокоен, как удав. Его вывести из себя невозможно. И в этом спокойствии вся сила. Понимаешь, что человек, который силен внутренне, он спокоен, не будет кричать, раздражаться, хотя поводы для этого есть всегда, даже в идеальной атмосфере случаются заминки. И, по сути, этим спокойствием Боря и брал. Даже если он и делал замечания, то это ни в коем случае потом не сводилось к рефлексии о том, какая я плохая актриса и что у меня ничего не получается. Была совершенно рабочая атмосфера и меня это поразило, потому что я никогда не чувствовала такого уважения и такой работы режиссера и команды. - Как бы вы могли в одном предложении проанонсировать «Аритмию» зрителям? - Люди, идите и смотрите фильм про людей. (17.10.2017. Мария Токмашева, «Кино-Театр.ру»)

ЧТО ГОВОРЯТ ВРАЧИ? Хочу сказать большое спасибо актерам. Они прекрасно сыграли. Для меня это не фильм о «скорой» помощи, «скорая» здесь - это фон и гротеск. Для меня это не фильм про медиков, а скорее кино об отношениях людей. А еще это история об алкоголике. Но бомжеватые алкоголики не бывают хорошими врачами, а если они кого-то и спасают, то скорее случайно. Это миф, что можно пить и опускаться, превращаясь неизвестно во что, а при этом быть гениальным врачом. В моей бригаде такого не было. А актеры классные. Понравилась работа звукорежиссера. В какие-то отдельные моменты звуки и шумы нашим медицинским залом ... воспринимались на сто процентов - как точнейшее попадание. А что касается героев - то, конечно, многие хотят видеть во врачах «скорой» безупречных людей, но этот фильм показывает нам другую сторону. Название отражает то, что происходит на экране. Мы не видим никакой стабильности ни в отношениях, ни в работе. Героев шатает то туда, то сюда. Все проблемы, с которыми сталкивается «скорая» помощь, в фильме показаны точно. Не думаю, что все поймут этот фильм. Очень много правды. Алкоголики-профессионалы - это реальность. У меня лично в подчинении из 17 врачей было семь алкоголиков. И все они были высокие профессионалы. А другие были бы мне не нужны, ведь уволить такого человека очень просто. Но собирались и работали. Да, выходили иногда с запахом. Есть такое. А игра актеров великолепная, как будто ты не в кино. Впервые показали врача, который не боится жить по тем принципам, которые заложены у него внутри. Этот герой очень смелый. Он поступает так, как считает нужным. Несет колоссальную ответственность перед человеком и перед Богом. Он безусловно обладает огромной властью, принимая решения в каждом конкретном случае. Но, посмотрите, власть его не испортила - он остается человеком. Инфантильность в семейной жизни и зрелость в профессиональной сфере соединяются в нем, и на экране получается герой. Да, он пьет, но мы понимаем, иначе он просто не уснет от избытка всего. Как врач я думаю, что «Аритмия» - это большая удача. Редко, когда о медиках хотят сказать так. По-настоящему вдуматься в эти ежедневные незаметные подвиги. А как показаны медицинские чиновники! Они всегда были и будут такими. Я уже много лет работаю, но не видела, чтобы хоть одна наша реформа была доведена до конца. Чиновник обычно приходит и говорит: я написал концепцию до 2025 года... А кто ее будет воплощать, когда он перестанет работать? Врачи «скорой» работают вопреки этим безумным реформам. А пьют они или нет, неважно. Обидно только, что и пациенты, и врачи на экране как-то уж совсем убого показаны. Не знаю, что это за регион. Но на экране ни одной нормальной чистой. Не должны люди так жить. Как травматолог могу сказать, что на снимке легких у вас не было пневмоторакса. Но в остальном все, что показано, показано правильно. Да, врачи пьют. Но профессионализм сразу не пропьешь. Очень грустно. Я не восторгаюсь людьми, которых нам показали. Нам показывают почему-то людей, которые плохо смотрятся. А ведь большинство врачей так себя не ведут. Может, это и бывает в жизни... Я, конечно, видел наши больницы. Но ведь в фильмах нужно показывать что-то еще. Чтобы был какой-то просвет. Я работаю на скорой помощи. Спасибо за адекватность. В нашей работе врачи всегда крайние. Людям ведь не объяснишь, почему машина приехала поздно. Вся абсурдность нашей медицинской реформы в фильме показана. Эти пресловутые «20 минут», за которые ничего нельзя сделать. Что уж, иногда бывают смены, после которых действительно хочется выпить. Очень здорово показали фельдшера, который зачастую более спокоен и хладнокровен, чем врач. Я и сам как молодой врач часто прислушивался к фельдшерам, у них обычно огромный опыт. Фельдшеры - это наше все. А фильм по-своему революционен. Сегодняшнее кино, связанное с медициной, особенно в телевизоре, популяризует медицину как что-то красивое и шикарное. Но наша медицина другая. И спасибо за то, что фильм возвращает зрителям ощущение реальности. Да, мы видим на экране жизнь. И есть о чем подумать врачам и чиновникам, всем. («Сеанс»)

[...] Фильм простой, понятный, тяжелый и очень светлый одновременно, по сути, представляющий собой сеанс психотерапии с ощущением найденного выхода из западни в финале. Историю определенно украшает саундтрек «Наше лето» группы «Валентин Стрыкало». («Hello!»)

Триумфатор недавнего «Кинотавра», самый чувственный фильм за всю карьеру Бориса Хлебникова, которому на фестивале в Сочи аплодировали так бурно, будто каждый зритель в зале действительно уловил ритм этой «Аритмии». Однако у Хлебникова кино без мелодраматических перегибов - простая история двух супругов-врачей, которые в какой-то момент между ежедневными подвигами на работе упустили смысл своих отношений. Лучшая роль Александра Яценко, окончательно выходящего на уровень хрестоматийного ряда от Янковского из «Полета во сне и наяву» до Хабенского из «Географ глобус пропил». Пробивная роль Ирины Горбачевой, заставляющая забыть о ее инстаграме. («Афиша»)

Сильнейший фильм режиссера Бориса Хлебникова, который он почему-то не отдал Берлинскому фестивалю, а оставил для «Кинотавра». Врач скорой помощи Олег (Александр Яценко) много работает, а после работы - много пьет. Его жене-кардиологу (Ирина Горбачева, та самая, из инстаграма) это, конечно, надоело, и она хочет развестись. Неприятностей Олегу доставляет и новый начальник: он требует от врачей выполнять план, а не лечить пациентов, к которым те приезжают по вызову. На что кино Хлебникова не похоже, так это на медицинских сериалы про трудяг-врачей. Тут все по-честному: и должностной героизм - когда герой Яценко с ужасом делает в чистом поле операцию девочке, получившей удар ... током от высоковольтного провода; и семейная жизнь - когда два человека вроде бы любят, но терпеть друг друга уже не могут. К концу, кстати, ничего не меняется: когда ты каждый день спасаешь чью-то жизнь, то самому жить нормально как-то не выходит. (Егор Беликов, «Time Out»)

Борис Хлебников - не то заслуженный, не то просто уплотнившийся в здешней-то узкоколейке деятель «нового» российского кино - столь бережно эксгумирует «застойный» сюжет о взрывчатой рутине советского врача, изничтожая, кроме двух-трех оговоренных случаев (их несложно узнать по сценам продолжительных пауз в разговоре), малейшие проявления режиссуры, что, чудится, отечественный кинопроцесс последние сорок четыре года, то есть начиная с премьерного года «Дел сердечных» Аждара Ибрагимова, мирно сопел под наркозом. В глазах же мейнстримной критики, одержимой теорией фильма-грааля, который придется по нраву всем от президента до Сантима, «Аритмия» - идеал нормативного кино: вот он, думают, граальчик - подставляй стаканчик. К слову, о малоудачном ... названии: ритм - гордость картины, и напрашивающийся по мере просмотра вариант «Депривация» смотрелся бы уместнее. Особенно на ретроспективном фоне полудокументальной «Аритмии» Светланы Стрельниковой, снятой в 2009-м на том же материале, однако не в пример хлебниковской мелодраме куда более выразительнее: из производственной тематики там лепился сатирический портрет типизированного москвича - туповатого, высокомерного, поверхностного, обделенного эстетическим чутьем, но обаятельного «молодого профессионала»; наберись таких кинопортретов на выставку, именоваться бы ей «мкад-кор». (Дмитрий Буныгин, «Cineticle»)

[...] Ставшая (при единогласном решении жюри) триумфатором фестиваля («Кинотавр») «Аритмия» оказалась и явным лидером зрительских симпатий. В центре этой картины, как во многих фильмах «Кинотавра», снова оказывается семья на грани разрыва. Олег и Катя (отличные работы Александра Яценко и особенно Ирины Горбачевой) - молодые врачи, познакомившиеся еще в институте. Он работает на скорой, привычно, без пафоса спасая жизни, а в перерывах пьянствуя в одиночку и с друзьями. Она трудится в приемном покое, пытается достучаться до мужа, кажется, вообще переставшего ее слышать и видеть, но безуспешно, поэтому предлагает развестись. В крошечной квартирке деться друг от друга некуда, Олег перебирается в кухню ... на надувной матрас, так, похоже, и не понимая, в чем же дело. Одновременно на подстанции скорой помощи появляется новый начальник (Максим Лагашкин), требующий строго соблюдать регламент и в видах чиновной «оптимизации» не тратить на каждого пациента больше 20 минут: «Главное, чтобы он не умер под тобой!» На первый взгляд предельно простая история по ходу действия обрастает новыми смыслами. В «Аритмии» нет положительных и отрицательных героев, есть обычные люди, причем все они - от главных героев до галереи пациентов скорой - совсем не идеальные, но совершенно понятные зрителю, убеждающие, настоящие. И больше всего располагает в пользу «Аритмии» даже не столько то, как филигранно Хлебников соединяет на экране производственную драму, семейную историю и социальную картину о жизни небольшого города, сколько то, что при этом точность выбранной интонации ему ни разу не изменяет. (Юлия Шагельман, Газета «Коммерсантъ»)

После не самого веселого юбилея отца врач Катя (Ирина Горбачева) отправляет своему мужу, тоже врачу, но скорой помощи, Олегу (Александр Яценко) смс: "Нам нужно развестись". Для Олега, переживающего личностный кризис, наступают совсем тяжелые времена - после выездов к пациентам он пытается вернуть жену и разобраться в себе. Когда на работе меняется начальство, в ад превращается не только его личная, но и трудовая жизнь. Происходящие в "Аритмии" события показаны с точки зрения Олега (Яценко получил на "Кинотавре" награду за лучшую мужскую роль). Мы видим его будни, его терзания и, что самое главное, героиню Горбачевой его глазами - из-за этого, находясь несколько ... на периферии, она как бы обрамляется его - и нашим, зрительским - вниманием. "Аритмия" интересна и как капитализирующий основной инстинкты фильм про скорую, в котором спасают жизни, и как критика российского системы здравоохранения и указание на ее абсурдную бюрократизацию - больное место для всех. Но главные и наиболее сильные сцены в фильме - про личное. Под песни Валентина Стрыкало на тесных кухнях и во дворах в спальных районах происходят микрособытия, заставляющее сердце биться чаще - аритмия, не иначе. Картина Хлебникова сразу оказывается ужасно знакомой: врачи и пациенты - это люди вокруг нас, их районы - кварталы - то, где мы живем, бытовые и личные проблемы - такие же, как у нас. Немного выбивается из этого ряда Горбачева - высокая и слегка нелепая, но с удивительной статью и достоинством, она играет такую настоящую русскую женщину в современной версии. "Аритмия" - это кино про нас, своего рода ответ тем, кто среди работ Андрея Звягинцева и Сарика Андреасяна не находил своего кандидата в отечественном кино. И в его просмотре поэтому есть что-то терапевтическое - узнавание, облегчающее душевные тяготы. Возможно, этот фильм слишком стремится быть таким, как мы, слишком льнет к нашим попсовым песням и коврам на стенах, из-за чего отдаляется от нашей реальности. Еще бы чуть-чуть, какая-то мелочь, и из хорошего фильма он бы стал отличным. Но и так это несомненно один из лучших российских фильмов года, за что он и получил заслуженный главный приз "Кинотавра". (Катя Загвоздкина, «Интерфакс»)

«Аритмия» по-гречески - несогласованность, нескладность. Любой ритм, отличающийся от нормального. В работе сердца или же вообще, в жизни, там, где с понятием нормы посложнее. Ладно, совсем сложно. Почти на каждом вызове врач скорой помощи Олег (Александр Яценко) принимает решение, трудное, и делает выбор - невозможный. Почти на каждом вызове он сталкивается с моральной дилеммой, которую герои кино братьев Дарденн решали бы целый фильм. Почти каждый вызов - это чья-то жизнь. Чье-то неуверенно стучащее сердце. Олег, может, и не знает, что делать со всеми этими жизнями, но готов быть за них в ответе. Чего он не понимает совсем - это как ... быть со своей. В сердце «Аритмии» - кризис в отношениях между двумя людьми, которые могут и не могут быть вместе. Жена Олега Катя (Ирина Горбачева) хочет развестись. То есть не хочет. Олег хочет остаться, но не может ничего для этого сделать. Несогласованность, нескладность, аритмия. Это кино про героя с двумя жизнями: в одной - более или менее все ясно, в другой - не ясно и не будет ясно ничего. Борис Хлебников взял в «Аритмии» ноту настолько пронзительную и чистую, что на бумаге она не очень-то звучит. Можно, наверное, попытаться рассказать о том, что сценарий, написанный Хлебниковым в соавторстве с Наталией Мещаниновой, сильный и точный. Что сцены, связанные с работой скорой помощи, хореографически достоверны, а в отношениях главных героев есть интимность, которая рождается не во всякой любви, а только в той, в которой есть дружба, ощущение не уходящей даже в конфликте близости. Можно попробовать описать, как существует, смотрит, говорит, дышит в кадре любимый артист режиссера Александр Яценко и почему от того, что проживают они с Горбачевой за эти два часа, сжимается сердце. Можно сказать, что Хлебникову удалось то, на что все, кажется, давно уже махнули рукой, - найти героя. Пьющего, раненого и, кажется, помимо своей воли, вне выбора, благородного. Можно, но не получается, не получится. В оптике, через которую Хлебников смотрит на мир, есть снисходительность к слабости и тонкость, чувство человека, мягкий фокус. Под этим взглядом его герои выходят из дома, идут на работу, возвращаются домой. Мучают друг друга и друг друга любят. Делают ошибки. Этот взгляд дает им право на ошибку. На несогласованность, нескладность. Сердечную деятельность - нормальную и не очень. (Елена Смолина, «GQ»)

Закончившийся на днях «Кинотавр» чествовал «Аритмию» - картина удостоилась главной награды, приза за лучшую мужскую роль (Александра Яценко) и приза зрительских симпатий. Вслед за «Нелюбовью» лента Бориса Хлебникова претендует на звание одного из важнейших отечественных фильмов этого года, но делает это скромнее, с очень человеческой интонацией. Олег (Александр Яценко) и Катя (Ирина Горбачева) - ярославские врачи. Он - на скорой помощи, она - в приемном покое. В браке они уже несколько лет, но в последнее время что-то пошло не так: на семейном ужине у родителей, где Олег снова налегает на спиртное, Катя отправляет мужу смс: «Давай разведемся». Сердцебиение учащается: напряжение ... дома совпадает с трудностями на работе, где новый начальник требует выполнять норму, а не спасать людей. Сюжет «Аритмии» - по сути, бесконечная история, выхваченная сценаристкой Натальей Мещаниновой («Комбинат "Надежда"») в самый драматический момент. Можно сказать, что это хроника первого большого кризиса - было бы излишне оптимистично видеть в финале картины хэппи-энд. Просто гуманизм Хлебникова не позволяет ему заканчивать истории живых людей на траурных нотах. «Живое» - наиболее подходящее и часто употребляемое по отношению к «Аритмии» слово. На фоне российских фильмов с их героями-карикатурами и героями-высказываниями Катя, Олег и весь второй и третий план ленты выглядят почти документально. Известная рунету по роликам в инстаграме, а театралам - по Мастерской Фоменко, Горбачева одними глазами рассказывает о героине все то, что не уместится в самый блистательный монолог. Яценко снова демонстрирует богатую мимическую гамму, ни разу не допуская хлопотания или фальши. Это приятные и неидеальные люди, ежедневно спасающие чужие жизни, но теряющиеся, когда на операционном столе оказывается их брак. Кажется, что у Хлебникова получилось в потенциале по-настоящему народное кино - не кривляющееся, не сгущающее краски, добродушное, но без сахарного оптимизма. Камера Алишера Хамидходжаева не надзирает величественно за героями, а выступает глазами зрителя, который невольно наблюдает череду «интимных» сцен - от семейных ссор до общения с пациентами и начальством. Ритм картины при этом вырастает от легкого дыхания до гула в ушах - самая точная умозрительная схема - ничто без чуткого сердцебиения. А звучать в унисон с «Аритмией» зрителю не мешают никакие обобщения - их он волен дорисовать по собственному усмотрению. (Алексей Филиппов, «Киномания»)

"Аритмия": небезупречность забудется, тепло останется. Это фильм, с поклонниками которого - а их огромное количество, и с каждым просмотром их число растет, - трудно, если вообще возможно, говорить рационально. "Аритмия" распространяет вокруг себя волны любви, оказывая мощнейший терапевтический эффект на души, истомившиеся по теплу и пониманию. И это, безусловно, важнее огрехов сценария, режиссуры или актерских работ. "Аритмия" небезупречна, но небезупречность как самого фильма, так и его персонажей - немалая часть обаяния. На "Кинотавре" в минувшем июне премьера фильма была встречена овациями, в присуждении главного приза никто не сомневался. И правильно делали. Собственно, на какой фестиваль ни поедет "Аритмия", везде она ... побеждает, кроме Карловых Вар: похоже, столь сильное воздействие лента оказывает именно на россиян. Хотя и в Карловых Варах оценили мастерство Александра Яценко - одного из лучших российских артистов последних 15 лет и актера-талисмана Бориса Хлебникова, который снимал Яценко в "Свободном плавании", "Пока ночь не разлучит", "Долгой счастливой жизни" и новелле "Позор" - в альманахе о любви "Короткое замыкание". В Чехии Яценко получил главный приз. Можно не сомневаться, что другие призы ждут его на Родине в пору кинопремий, которая начнется зимой. Впрочем, это не вполне справедливо по отношению к Ирине Горбачевой, его партнерше по фильму, героине Instagram и прекрасной актрисе театра Фоменко: она сыграла не менее удивительную роль, и даже некоторое несовпадение актерских манер Горбачевой и Яценко идет в плюс. Ведь они по фильму - супруги, которые как раз почувствовали, что друг другу не подходят. Хотя у них, по сути, общая работа: он - врач скорой помощи, она - в приемном покое, интересы и, главное, отношение к миру - совершенно разное. "Аритмия" - фильм о разводе, как и нашумевшая "Нелюбовь" Андрея Звягинцева, но холодное ожесточение и отчаяние той ленты сменяются в теплой и грустной картине Хлебникова стремлением к компромиссу, без которого невозможна жизнь. Особенно если жизнь эта - в русской провинции, пьющей и отчаявшейся, где врач - бестрепетный, талантливый, понимающий, а герой Яценко именно таков. "Аритмия" - фильм о маленьких и пока еще не роковых сбоях в дыхании и сердцебиении, которые можно преодолеть, пойдя друг другу навстречу, простив несовершенства и вспомнив о том, что когда-то связало людей совсем непохожих, но все-таки любящих друг друга. Фильм-утешитель, который так остро необходим в нашем взвинченном социуме, что кинематографические условности забудутся, а останется только тепло. (Антон Долин, «Вести FM»)

«Аритмия» - фаворит этого сезона у нашего думающего и чувствующего зрителя - написан и снят авторами, не имевшими пока стабильного выхода на крупные международные фестивали и выпекающими свой ржаной каравай реальности для смотров типа «Кинотавра» и местного телевидения. Вероятно, поэтому они пока избегают библейского уровня высказываний и метафизической оркестровки, и просто снимают советский фильм из жизни врачей, описывают их горести, трудовые подвиги, семейные конфликты с ноткой светлейшей грусти, добрым юмором и надеждой на лучшее. На следующем уровне «Аритмия» - это социальный ролик Минздрава, пытающийся разжалобить зрителя и призвать его не обижать наших героических и нищих врачей скорой помощи, и вообще ... - им и так плохо. Костяк любовной линии по своей методике совпадает с фильмами Крыжовникова: муж напивается, жена убегает от мужа, муж идет виниться, муж убегает от жены, все мирятся (только все с надрывом и на фоне мрачных микрорайонов - это авторское кино). Такие лобовые перепады драматургии и режиссуры можно наблюдать в течение всего фильма: вот муж жадно чавкает и стучит посудой на ошарашенных родственников во время тоста за отца жены, вот жена устраивает сцену прямо в едущем авто под аккомпанемент гудков; если муж жаждет важного разговора с женой, то в дымину пьян он будет уже в следующей сцене. Лучшая сцена фильма - собрание рядового состава у нового главврача. (Правда, неясно, откуда в районной больнице кабинет со школьными партами и доской: логичнее выглядел бы обычный большой стол, но это, видимо, должно подчеркивать доминирующее положение главного врача - будем считать, что это намек). Главный врач озвучивает стандарты и временные интервалы в работе бригад и прочий корпоративный бред, существующий в любой российской организации, - от полиции до торговых фирм. Врачи выдвигают свои разумные соображения. Эта слаженная сцена могла бы развернуть «Аритмию» от зарисовки нравов к, так сказать, рентгеновскому снимку всего общества, зараженного жестоко мутировавшим в наших диких условиях вирусами из Чикагского института экономики. И тем интереснее на социальном контрасте было бы показать героем нашего времени именно врача, а не менеджера. Но при всей органичности игры наших замечательных актеров, Яценко попадает в какую-то дыру между Зиловым и героиней фильма «Сельский врач» Сергея Герасимова. Все эти жирные наметки, способные вывести фильм на уровень драмы о времени, лаконично схваченные характеры врачей и пациентов, вся эта незатейливая повседневность, молодые герои, вступающие в важнейший период жизни, их понимание ответственности перед собой, друг другом и окружающими - все это висит в воздухе как оборванные провода. (Станислав Лукьянов, «Cineticle»)

Аритмия - Другая галактика. Олег - обычный врач ярославской скорой помощи, его будни наполнены вызовами к пациентам, пьянками с коллегами, конфронтацией с новым начальством и с женой. Последняя, натерпевшись за последние 5 лет, не выдерживает и предлагает ему развестись. Новость становится для главного героя шоком, но при этом, увы, не таким, чтобы серьезно задуматься об изменениях в своем характере. Потому что всегда будут новые жизни, которые нужно спасать, нерадивые шефы, с которыми нужно воевать, и конфликты с любимым человеком, заканчивающиеся ультимативным «дома поговорим». К шестой полноценной ленте Бориса Хлебникова очень трудно не назвать отечественным поэтом современной действительности. Он может быть ... жестким («Долгая счастливая жизнь»), меланхоличным («Сумасшедшая помощь»), но всегда искренним и честным. Его новая картина так же старается следовать этому кредо. Сразу скажем: вряд ли она так явно заслуживает титула главного отечественного фильма года, хоть и действительность, изображаемая там, имеет условно большее отношение к нашей обывательской реальности, чем невероятно холодная и жесткая «Нелюбовь» Звягинцева. При этом кино не собирается поведать вам какую-то житейскую мудрость или показать выход из сложной жизненной ситуации. Оно абсолютно четко следует названию - тому самому нарушению жизненного ритма и почти полному игнорированию всех опасных симптомов со стороны организма. От этого на титрах испытываешь не желание хлопать в такт Стрыкаловской «Наше лето», а скорее ужас от того, сколько миллионов людей в нашей стране так же существуют в тисках обычного быта, ничего не понимая и не желая куда-то двигаться. Смеяться при этом над многочисленными нелепыми ситуациями, когда главный герой работает с больными, тоже не получается, потому что грань между условным смешным случаем и настоящей человеческой трагедией невероятно тонка. Где-то Хлебников ее выдерживает, а где-то пытается дать «будничной» жести. Вот только зритель, живущий в России, вряд ли почувствует хоть что-то близкое к состоянию шока. Суровые условия жизни и приобретенная с ней толстокожесть «закалили» его и не от таких психологических потрясений. Плюс, опять никуда не деться от финального недоумения - традиционного для Хлебникова приема, когда он оставляет своих героев немного в подвешенном состоянии. И лишь от зрителя целиком и полностью зависит их дальнейшая судьба. Этакая мхатовская пауза, растянутая во времени, благодаря которой ты решаешь для себя, понравилось кино или нет, а так же есть ли шанс на счастливую жизнь в такой стране для обычных людей? Потому что если его нет пусть и у придуманных, но близких каждому, экранных героев, то чего уж говорить о себе? 7/10. (Иван Шапкин, «Котонавты»)

Сердечная "Аритмия". Вероятно, лучший на сегодняшний день фильм Хлебникова заинтересованно следит за личной и профессиональной жизнью врача скорой помощи Олега (выдающийся Александр Яценко). И та, и другая не очень складываются. Жена (Ирина Горбачева) без видимых причин решила подать на развод и выгнала спать на кухню: дело вроде бы не в его бытовом алкоголизме и не в отсутствии перспектив на какой-то карьерный и личностный рост (хотя перспектив действительно ноль) - просто, видимо, возникла аритмия в сердечных делах. На работе тоже неразрешимые проблемы: новый начальник требует выполнения бюрократических процедур, до реальной помощи больным ему и дела нет - герой, настоящий, хотя и ... «простой как три копейки» герой нашего времени не желает с этим мириться и последовательно идет против античеловечной системы. В фильме Хлебникова нет публицистики, но есть попытка заглянуть в толщу сегодняшней жизни, увидеть, насколько в ней все непросто, как каждый мельчайший обдуманный или необдуманный поступок неизбежно влечет за собой череду самых серьезных, и не только клинических, осложнений. Сразу после победы «Аритмии» на «Кинотавре» некоторые критики с энтузиазмом, заслуживающим лучшего применения, принялись навязывать общественности искусственное противопоставление "Аритмии" и "Нелюбви" - разумеется, в пользу последней и лишь на том основании, что и в том, и в другом фильме герои разводятся. Как будто бы люди разводятся только в этих двух фильмах, и одинаково ценить их (за разное) никак нельзя. Хлебников был объявлен кем-то вроде Эльдара Рязанова, а его кино названо «утешительным» и крайне «приятным». Что, конечно, не отвечает действительности. Первую половину картины смотришь, испытывая острый дискомфорт, потому что режиссер с оператором Алишером Хамидходжаевым (в одной из лучших его работ) счистили с экрана весь гламур, к которому привыкли даже те, кто его обличает. Потом начинаются великолепно сделанные медицинские сцены, в которых невозможно рассмотреть пластический грим и компьютерную графику. Но Хлебников незаметно и как будто бы совершенно без усилий то и дело заставляет физиологию оборачиваться поэзией. Подозрительно похожие на людей люди у него чавкают, говорят про какие-то соленые огурцы, занимаются сексом на кухне ("У тебя под ж... нож", - предупреждает жену герой Яценко). В «Аритмии» нет ни кадра красивости, ни одной фальшивой реплики, ни одной пафосной ноты (титры нарочно сопровождает песенка в два прихлопа), никаких потрясаний кулаком в воздух: "Ужо тебе!!!". Чистая материя жизни, которую, кажется, можно пощупать руками. И материя кино. Когда Яценко в слезах убегает от Горбачевой - это примерно и есть искусство. Потому что логики в этом нет, и схемы никакой нет, но это просто очень тонко и глубоко, и верно. И тихо. Чистое и бессмысленное озарение. (Стас Тыркин, «Комсомольская правда»)

«Кинотавр»-2017. All you need is love [...] Ужаснувшись апокалипсису наших дней, мы вправе возмутиться духом, переродиться телом и душой и по-новому относиться к реальности. Наше отношение к искусству, ко всему, что приходит после «Нелюбви», также способно претерпевать трансформацию. Но восстать против установленных правил, стать не такими, как прежде, - задача труднодостижимая. В этой ситуации растерянности срабатывает защитный механизм. Разрушительной мощи «нелюбви» противопоставляется «любовь к ближнему». Вот почему сразу после «Нелюбви» радикальный кинематограф России уже не бьет наотмашь и ему ищется альтернатива в виде картин, не преступающих порог человечности. Именно поэтому с таким восторженным энтузиазмом как дар, ниспосланный с небес, публика ... «Кинотавра» встречает «Аритмию» - теперь уже самую громкую работу одного из лидеров режиссерского поколения «новых тихих» Бориса Хлебникова. В «Аритмии» все та же жизнь - но без метафизики - искусно сливается с буднями. «Производственная» драма о работниках «Скорой помощи» сочетается с семейной историей, и порой даже кажется, что еще немного и этот увлекательный экскурс в повседневность, где хватает места сарказму, юмору, нежности, вуайеризму, выступит в роли «пилотного» выпуска очередного сериала. Однако сюжет исподволь набирает силу и обретает черты законченного произведения о невыносимости бытия: о том, как на самом деле страшно жить, имея принципы и умея сострадать и чувствовать. Эта история пробуждает сочувствие к двум хорошим отзывчивым людям, которых изводят быт и служба. Герои живут в состоянии вечного стресса, недосыпа, отсутствия перспектив, и только благодаря своей молодости они пока еще способны превозмогать экзистенциальную усталость. Кризис их отношений в противовес звягинцевской паре как раз порожден скорее внешними обстоятельствами, и мы из последних сил желаем, чтобы отчаяние в их отношениях не взяло верх, и радуемся любому компромиссу, любому сантименту, который удерживает героев от разрыва. Но что делает эту картину действительно значимой, так это способность не изменять житейской правде. И даже душещипательный финал не в силах снять напряжение, развеять сомнения, избавить от чувства обреченности, от мысли, что героям и дальше предстоит вот так же жить и мучиться, превозмогая себя в рутине дел. «Аритмия», конечно, формально и содержательно близка (но не подражательна) модной «румынской волне». Она социально подвижна и невероятно интимна, что делает ее - в контексте отечественного кино - актуальной и свободной работой. При этом картина родственна «грустным комедиям» советской эпохи, в которых чувства протеста заменяла сострадательная и всепрощающая усмешка. Это непростое умение любить своих героев, относиться к ним с чуткостью и трепетом - почти утраченная современным кинематографом способность растворяться в банальностях - приближает картину Бориса Хлебникова к некогда универсальному типу фильмов, которые нравились интеллигентам и маргиналам. [...] (Игорь Сукманов. Читать полностью - )

Лучший фильм «Кинотавра» - оптимистическая трагикомедия со слезами и кровью. Врач скорой помощи Олег (Александр Яценко) хорошо работает, мечась по пробкам на вызовы, и хорошо пьет - от смены до смены. На жену Катю (Ирина Горбачева), врача приемного покоя, времени и сил не остается. Олегу надо немногое: «Я поссать хочу». «Скажешь, как увидишь нормальный магаз». «Я неделю не трахался». Кате нужно больше. Она предлагает развестись; пока нет вариантов с разъездом, он переселяется на большой надувной матрас в маленькую кухню. Катя терпит, срывается, настаивает. Но Олегу не до развода и не до вариантов. За вызовом вызов, за домом дом, за болью ... боль. От инфаркта - на массовую драку с ножевыми. От приступа астмы - к получившей удар током девочке, которую приходится оперировать в чистом поле, наскоро, скальпелем вжик. И как потом не выпить. Ну а с личным, вот только с личным привет. Столько всего, что как-то забывается, что любимых надо любить не только по молчанию-умолчанию. Производственная трагикомедия со вшитой мелодрамой. Нюансы общежития с трудоголиком-алкоголиком набросаны легкими, но меткими штрихами. Всего прочего, происходящего в кадре, это тоже касается - у режиссера Бориса Хлебникова и сценариста Натальи Мещаниновой всегда получается очень житейски точное кино. «Аритмия» может показаться несколько рыхлой и разлапистой по сюжету, что компенсирует, как будто ставя все по местам, простой и мощный финал. Но так и наша повседневность - а картина обеспечивает эффект присутствия - писана не Шекспиром. В «Аритмии» нет патентованных праведников и негодяев. Даже у попахивающего адской серой начальника скорой Олега (отличный Максим Лагашкин) за бездушными словами: «Твоя задача - живого человека доставить в стационар. Вот там пусть умирает на здоровье», - обнаруживается своя правда. По закону, 20 минут на одного пациента. Не мы такие, жизнь такая и т. д., и т. п. Взвоешь - не поспоришь. Неровную, страстную, теплокровную, то феерическую, то хлещущую горлом «Аритмию» принято сравнивать с безупречно, до могильного холодка за ворот, сконструированной «Нелюбовью». Но более близкой родней этому кино про доктора и хаос приходится «Городской романс» 1971 года. Обе ленты - производственные трагикомедии с вшитой мелодрамой. Обе - про врачебный быт, умение спасать и неумение любить. Но и не только. Фильм Петра Тодоровского - поздняя, если не сказать запоздалая ласточка оттепели, не по-застойному вольная и при этом с беспросветным финалом. «Романс» - последний выдох, «Аритмия» - скорее уж первый вдох. О том, что все будет плохо и рыпаться бесполезно, Борис Хлебников рассказал в жуткой «Долгой счастливой жизни» 2012 года, после чего надолго замолчал, отвлекшись на сериалы. Выходящая на экраны в по-прежнему не самое прекрасное русское время «Аритмия» - о том, что рыпаться, безусловно, стоит. Доктор едет-едет в мороз сквозь заснеженную лавину уличных пробок, как будто стоящих намертво, но все-таки разруливаемых, если сам берешься за дело. А там, глядишь, распогодится, разгребется и станет посвободнее. (Сергей Синяков, «Ваш досуг»)

Лечит меня и плачет. Олег и Катя работают в скорой помощи: он ездит по вызовам, она принимает пациентов. На подстанции «скорой» меняется начальство: новый руководитель знакомит сотрудников с новым регламентом (в частности, теперь на пациента, даже тяжелого, разрешается тратить не более 20 минут, а обо всех своих действиях информировать диспетчера и следовать его инструкциям, а не велению собственного опыта). Все это кажется медикам диким. И неудивительно, что новый начальник в конце концов сообщает, что их цель - не спасти пациенту жизнь любой ценой, а побыстрее сплавить участковому или в больницу. Аритмия в переводе с древнегреческого - «нескладность», и это слово ... идеально описывает как жизнь, так и специфику работы Олега (отличный актер Александр Яценко сыграл лучшую свою на сегодня роль). Он пьет дешевое красное сухое из пакета, как другие пьют пепси-колу. Впрочем, по утрам он никогда не опаздывает на работу - и совершает по 20 выездов. И так каждый день. А потом - возвращение домой, сухое красное, вопрос жены (Ирина Горбачева): «Когда ты найдешь себе квартиру?», сон на надувном матрасе на кухне. Но все будет хорошо. То есть многое будет плохо, но в основном - хорошо. В пересказе все это, наверное, выглядит скучновато (да и на экране не всегда зажигательно), но на «Кинотавре» фильм Бориса Хлебникова вызвал даже не аплодисменты, а овацию: казалось, что ты на футбольном матче. Критики потеряли дар речи, некоторых пришлось отпаивать коньяком, прежде чем они смогли упасть на колени и пропеть Хлебникову осанну. На церемонии награждения «Аритмия» была названа лучшим фильмом, а Яценко - лучшим актером. И после «Кинотавра» ничего не изменилось - лента Фейсбука забита восторженными откликами. Иван Ургант впервые чуть не сломал язык, когда хвалил фильм в своей программе. Но, увы, это вовсе не лучший российский фильм десятилетия (а доводилось мне слышать и такие отзывы). В сценарии Хлебникова и Натальи Мещаниновой герой по вечерам пьет, как рыба, а по утрам справляется со своими обязанностями без перегара и тремора, а у его жены не возникает даже малейших претензий к тому, что ее муж - алкоголик на второй стадии из трех возможных; это прелестно, но давайте посмотрим правде в глаза - еще и нелепо. Их семейный разлад лишен какой бы то ни было реальной психологической остроты - понятно, что они, бранясь, скорее тешатся. Коллизия «добрый доктор против бездушного чиновника» преподнесена с удивительной публицистической бесхитростностью. И кажется логичным, что «Аритмию» не выдвинули на «Оскар»: у американского зрителя все эти претензии возникли бы мгновенно. Но в России этот фильм соберет еще много призов. И получит еще миллион восторженных откликов. Потому что «Аритмия» попадает в сердца зрителей, верящих, что люди на самом деле не твари, что «Скорая» доедет вовремя, несмотря на пробки. Что живет такой парень - не идеальный, зато весь свой, честно выполняющий тяжелую работу. И сколько бы нескладностей ни допускал Борис Хлебников, чисто эмоционально - в плане душевности и человечности - он не промахивается. (Денис Корсаков, «Комсомольская правда»)

«Аритмия»: Heart skipped a beat. Олег (Александр Яценко) работает врачом скорой помощи, его жена Катя (Ирина Горбачева) - в приемном покое. Олег любит Катю, Катя Олега, вероятно, тоже. Однажды наблюдая, как муж напивается на дне рождения ее отца, она принимает решение развестись, о чем быстро сообщает Олегу посредством смс, хотя он находится в соседней комнате. Кинотавр», Карловы Вары, попытка запрыгнуть на hype train «Оскара», практически безупречно ровный ряд положительных рецензий (замечательному критику Марии Кувшиновой, кажется, еще долго будут припоминать тот факт, что ее голос выпал из стройного хора) - кажется, ни одному фильму Хлебникова не доставалось столько внимания и обожания. ... И что-то подсказывает, что дело не только в том, что это действительно отличное кино. «Аритмия» - самый «народный», самый доступный, самый четко сфокусированный фильм в карьере режиссера, понятный всем и каждому. Производственная драма, на которую картина периодически сбивается, могла быть про кого угодно, но врач - фигура, близкая всем слоям населения, профессия, до сих пор не исчерпавшая кредит доверия, профессия, которая может быть героической, романтической, если угодно. Даже с учетом снижения градуса экзистенциального, извините, ужаса, это стопроцентно хлебниковский материал и как минимум на уровне интонаций здесь не может быть серьезных претензий. С любовью, по идее, все сложнее. Семейная коллизия, блестяще разыгранная Яценко и Горбачевой, проста до банальности, и поэтому один неверный шаг - картина бы моментально провалилась под лед, зазвучало фальшиво, сухо, просто скучно. Но этого не случилось. Как и чуда, впрочем. Те, кто считают «Аритмию» лучшей картиной Хлебникова, видимо, проспали половину его фильмографии - наверняка мы проживем с этим фильмом долгую и счастливую жизнь, но это не условная «Сумасшедшая помощь», которая просто не оставляет от тебя камня на камне. «Аритмия», безусловно, попадает в нерв, но не для того, чтобы вывести из зоны комфорта - скорее, наоборот. И поэтому не производит того сокрушительного впечатления, которое, наверное, могла бы, зато после нее, пользуясь слоганом другого фильма, действительно хочется обнять своих близких. Играет глупая песня про лето, люди целуют друг друга так, будто хотят ударить, камера (Алишер! Хамидходжаев!), кажется, держится из последних сил, чтобы не дать трещину. История про двух врачей, чью любовь съели быт, неоправданные ожидания и призвание, которому ты либо отдаешь все, либо не лезешь вообще, оставляет за бортом все ненужные подробности и отступления, останавливая свой взгляд на той точке боли, о которой знает почти каждый, но мало кто может внятно сказать об этом вслух. Главная победа фильма (и, возможно, причина, по которой он так нравится многим) - Хлебникову потрясающе удалось зафиксировать эту человеческую растерянность перед большим чувством, когда ни остаться, ни уйти нет никаких сил, когда сквозь тебя как будто каждый день пролетает стая птиц. В этом смысле «Аритмия» - это примерно, как альбом «Девушки поют» группы Аукцыон. Сердце бьется медленно, утром деться некуда, не дожить до вечера, ночью делать нечего. Там дам даром, туда-сюда. (Мария Ремига, «Cinemaholics»)

Кровь и слезы. На экраны страны выходит новая картина режиссера Бориса Хлебникова «Аритмия», известного зрителям по фильмам «Коктебель» (2003), «Сумасшедшая помощь» (2009) и «Долгая счастливая жизнь» (2012). Создатели «Аритмии» настолько увлеклись историей, что картина, задуманная как романтическая комедия для ТНТ, превратилась в серьезное кино о жизни, заслужившее целый ряд премий, среди которых Приз зрительских симпатий и Гран-при фестиваля «Кинотавр». В «Аритмии», как и в жизни, нет хороших или плохих персонажей - это обычные люди, у которых есть как положительные, так и отрицательные черты характера. Главный герой фильма Олег (актер Александр Яценко в шестой раз оказался на площадке фильма Бориса Хлебникова) ... - талантливый врач скорой помощи. Он с ответственностью и невероятной находчивостью подходит к своим пациентам. Однако вне работы он профан: Олег не в состоянии разобраться в отношениях с коллегами, он не знает, как разрешить конфликт с начальством и, самое главное, герой выбивается из ритма собственной семейной жизни. В его браке происходит первый серьезный кризис, в результате которого жена Катя (Ирина Горбачева) требует развода. Словно ребенок, Олег отказывается воспринимать создавшуюся ситуацию в браке серьезно, направляя свои эмоциональные силы исключительно на спасение человеческих жизней. «Аритмия», несмотря на отсутствие ярко выраженного сюжета, очень динамичная картина, полна трагических и комических сцен, которая освещает не только тему взросления двух людей в отношениях, но и очень важную профессию - врача скорой помощи. За основу эпизодов, показывающих Олега за работой, были взяты реальные случаи медицинской практики, кроме того, на площадке все время находился консультант - опытный врач «скорой». Благодаря этому мизансцены, диалоги героев и операторская съемка были дополнены достоверными деталями и лишены ненужного пафоса. Для актера Олег оказался непростым героем: Александра интересовало как существует его персонаж, когда он молчит, наблюдает, дает оценку происходящему. В результате эмоциональная составляющая фильма стала более объемной за счет многозначительных взглядов, волнительных пауз и истерических слез. Многогранности характера и глубины актерам фильма удалось достичь и в создании других персонажей: новый начальник станции скорой помощи (Максим Лагашкин) не архизлодей, пытающийся всеми способами испортить жизнь подчиненным, а прежде всего человек, который ответственно подходит к выполнению должностных обязанностей. Так же и супруга Катя - не просто возлюбленная Олега, а женщина-друг. Она пытается вывести мужа на новый этап взросления, и рано или поздно для Олега наступит момент определить, насколько важны для него отношения, и что он готов изменить ради них. Таким образом, «Аритмия» - это фильм о людях с совершенно конкретной профессией и конкретными жизненными ситуациями. Авторы будто взяли из самой жизни настоящие, а не идеализированные, чувства и представили на экране целую палитру человеческих эмоций. Фильм, пульсирующий энергией жизни и заразительной любовью, можно посмотреть в кино уже с 12 октября. (Марина Степаненко, «Daily Culture»)

«Аритмия»: Без обострений. Записки юного врача. Он (Александр Яценко) - врач в бригаде скорой помощи. Она (Ирина Горбачева) - врач одной из ярославских больниц. Они вместе около 5-ти лет, и их совместная жизнь тихо, но неотвратимо дошла до кризисной стадии. Она, Катя, просто все взвесила и решила, что нужно развестись. А он, Олег, не въезжая в происходящее то ли от тяжелой работы, то ли от потребляемого во время отдыха алкоголя, взял и согласился. На работе своевольному персонажу Яценко всегда проблем хватало с лихвой, а после смены начальства и реформы здравоохранения ситуация ожидаемо ухудшилась. Наступает в жизни героев та самая непроглядная ... и полная, за которую фильм не раз сравнивали с «Нелюбовью»... И которую Олег, в общем-то, замечать не хочет, живет как жил и надеется, что как-нибудь утрясется. Казалось бы, для того, чтобы рассказать историю отношений молодой супружеской пары, совсем не обязательно делать их медиками. Но манипуляции с этой переменной лишили бы картину не только красивой метафоры в названии, но и того предельно естественного и в то же время драматичного фона, который имеется в фильме. Полнейшее непонимание, царящее в сфере здравоохранения, зафиксировано с документальной точностью. Непонимание между медработниками и пациентами, медсестрами и врачами, начальством и подчиненными. Формально цель у всех одна, а вот правда по факту - у каждого своя, и услышать другого никто не хочет. Вот и возят одних пациентов от врача к врачу, как бедного господина Лазареску в фильме Кристи Пую, а к другим успеть не получается. Пусть в «Аритмии» социальная проблематика не стоит во главе угла, но это то, что должно быть показано. Положительная динамика. Как и в предыдущих работах, Хлебников уделяет много внимания фиксированию жизни «как она есть», пишет, основываясь на реальных рассказах, и снимает в реально работающей больнице. В «Аритмии» ему удается добиться не только простоты, но и живости, которая строится из внимания к деталям быта, из песен «пубертатного периода» и работы актерского ансамбля. Извечная простота и доброта Александра Яценко вовсе не давят на жалость, а приходятся к месту и потому выглядят крайне убедительно. Даже не крайне, а просто убедительно, так как крайность подразумевает излишество. Хорош и уважаемый тесть Александр Самойленко, и уставший кардиолог Надежда Маркина, и циничный бюрократ Максим Лагашкин. В целом, это очень человечное кино, где интереснее вглядываться в лица, чем наблюдать за событиями, которые с ними происходят. В пределах нормы. На то она и «Аритмия», что не держит ритм - пульс у нее очень слабый. Здесь нет обострений и чудесных исцелений. В больницах всегда умирают, влюбленные всегда ссорятся. Кого-нибудь все равно обязательно спасут, и пара когда-нибудь помирится. Это понимают и создатели, у которых все в финале скромно разрешается в мажор, и сами герои. Только последним в какой-то мере недостает иронии (за исключением разве что героя Николая Шрайбера, верного напарника по скорой), без которой людям в белых халатах живется куда сложнее, нежели без водки и вечерних посиделок. Вердикт: Крепкое кино, которому удается легко обрисовать будни молодой пары, ненароком обличив систему здравоохранения. Тем не менее, «Аритмии» не хватает то ли тонкости преподнесения материала, то ли яркости красок, что оставляет картину висеть где-то посередине. 7/10. (Марина Глазова, «Cinemaflood»)

Что станется с нами, с больными? Айболитам только в сказках все лимпопо. Пришил зайчику ножки - и он радостный побежал, зайчиха-мать танцует, смеется и "спасибо" кричит. Приехал по вызову в Африку, поставил градусники - и по всем занзибарам разносится: "Слава добрым докторам!". Реальность, в отличие от стихов Чуковского, аритмична. Никакой тебе славы, ни даже "спасибо". Единственное, что роднит выдуманных айболитов с невыдуманными, - иррациональная самоотверженная преданность делу. Совершенно непостижимо, откуда она берется и почему не иссякает, почему не поддается энтропии, но это тот клей, на котором держится раздираемая бушующим хаосом Вселенная. "О, если я не дойду, если в пути пропаду, ... что станется с ними, с больными?" - пока этот вопрос кем-то задается, есть надежда, что Вселенная еще немного постоит. Олег, герой фильма Бориса Хлебникова "Аритмия", работает на "скорой помощи" в провинциальном городе. Ежедневно он, преодолевая бюрократию, пробки и человеческую глупость, лечит детей, взрослых, сектантов, пьяных, неадекватных, скучающих от одиночества пенсионеров и всех остальных. После чего обычно пьет. Ну, а как иначе-то? Новое начальство вводит вредительские правила, направленные на стандартизацию работы, которая никакой стандартизации в принципе не поддается, потому что не заставишь же граждан по расписанию болеть и умирать. Хотя, конечно, некоторым так было бы удобнее. Особенно тем, кто в кабинете себе сидит и кому все выздоровевшие и невыздоровевшие - буковки да циферки в отчетах. А они не буковки и не циферки совсем. Они в основном бедные, как следствие - несчастные и, как еще одно следствие - обозленные. Не злые, нет. Злоба в них не врожденная - приобретенная, от бессилия. И куда эту бессильную злобу еще направить, кроме как на доктора? Кто жалобу напишет, кто с кулаками в истерике набросится. Их, безусловно, можно понять. Но доктору от того не легче. Доктор тоже бедный, тоже несчастный. Он приходит домой, в микроскопическую "однушку", и плачет. И пьет. У него жена, тоже доктор (и далее по списку). Он ее любит, она его любит, но брак распадается - по очевидным причинам. Все вокруг распадается по очевидным причинам. От очевидности, опять же, не легче. Тем не менее до окончательного распада не доходит, как мы можем наблюдать на экране, да и не только на экране. И не дойдет. Пока существуют неидеальные, но лучшие, пожалуй, из людей, ежедневно убивающие свое здоровье ради чужого. Не за деньги - деньгами ту зарплату не назовешь - и не за иные выгоды. Режиссер Борис Хлебников, с беспощадной честностью документирующий горькое настоящее, в будущее смотрит с оптимизмом. Олег с женой обнимаются, обещая не отпускать друг друга. В завершающей сцене фильма машины, стоящие в заторе, расступаются, чтобы дать дорогу автомобилю "скорой". При этом в достаточной степени условный хэппи-энд не кажется надуманным на фоне предельной реалистичности показанного ранее. Возможно, именно поэтому и не кажется. Все мы прекрасно осознаем, что нет правды на земле, нет справедливости. И одновременно знаем, точно знаем, что должна быть. Хотя бы в кино. "Аритмия" - это кино не только прекрасно исполненное (благодаря Александру Яценко и Ирине Горбачевой, которые чудо что творят), простое, понятное, чуткое. "Аритмия" - кино очень важное. Потому что оно говорит: что станется с нами, с больными, если они в пути пропадут? Оценка: 5/5. (Алексей Литовченко, «RG Кинократия»)

Сказки о скорой помощи. Олег (Александр Яценко) - врач от Бога, отдающий всего себя работе на скорой помощи и прибегающий порою для спасения пациентов к героическим поступкам. Существует и обратная сторона медали - стремительно развивающийся алкоголизм и резко ухудшившиеся отношения с женой Катей (Ирина Горбачева). Последней каплей для замученной женщины становится невольно инициированная супругом неприглядная сцена на дне рождения ее отца (Александр Самойленко). В результате Олег получает от благоверной СМСку, воспринятую как смертный приговор: «Нам нужно развестись». Расставание, однако, приходится отложить из-за пресловутого квартирного вопроса. Пока пара ищет варианты разъезда, Олег вынужден спать на надувном матрасе на кухне, страдать от ... отсутствия секса и невозможности объясниться с истерящей «второй половиной». А тут еще на работе меняется руководство - и вместо сердобольного начальника, который всегда выгораживал своих подчиненных перед вышестоящими инстанциями, появляется скучный «эффективный менеджер» (Максим Лагашкин), норовящий завалить все, что было достигнуто многолетними усилиями сплоченного коллектива врачей. «Аритмию» российские критики успели нежно полюбить задолго до ее выхода на финишную предпремьерную прямую. На минувшем «Кинотавре» ей аплодировали стоя. Позже лента была объявлена наивысшим достижением современного российского кино, а Александр Яценко и Ирина Горбачева оказались причислены к ее главным надеждам. Все дело в правильно выбранной авторской интонации Бориса Хлебникова, который одинаково сопереживает каждому из своих героев, будь то самоотверженный трудяга, гламурная киса, обдолбанный гопник или заскорузлый бюрократ. Режиссер не воротит нос и от социальных проблем, но в конечном счете «человеческий фактор», который целенаправленно стремятся извести на корню некоторые функционеры, все-таки пробивается наверх, словно упрямый росток через изношенный асфальт. Несмотря на навязчивые (и зачастую оправданные) журналистские сравнения «Аритмии» с «Нелюбовью» Андрея Звягинцева - это все-таки разных полей ягоды. Хлебников не пытается создать экспортный вариант недружелюбной России, а отправляется в уютный Ярославль, чтобы любоваться его осенними видами до самозабвения. Победоносный шпиль железнодорожного вокзала, манящие вечерние окна спальных районов, патриархальные дачные массивы, живописная набережная, которую не удалось испортить даже изображением кровавого побоища подгулявших аборигенов... Остается надеяться, что все это лет через 10-15 будет отражено в интерьере каком-нибудь бара «Аритмия», который, возможно, ярославцы откроют у себя где-нибудь неподалеку от пивной «Афоня». Не стоит забывать, что заглавного героя «Афони» также спасала от возрастного кризиса чуткая медработница (тоже, между прочим, Катя!). Но если мудрый Георгий Данелия отложил гипотетическое счастье своих персонажей на потом, то Борис Хлебников полунамеками, через прекрасные песни «Сансары» и Валентина Стрыкало, рассказал о безмятежном лете их зародившейся любви, память о котором наверняка даст им запас прочности на всю оставшуюся жизнь. По такому же принципу и сама «Аритмия» будет исцелять наши души в трудные минуты, наряду с «Реанимационной машиной» группы «Крематорий», «Делами сердечными» Аждара Ибрагимова и «Сказками о скорой помощи» Татьяны Летицкой. Как говаривал советский писатель Борис Житков, «помощь идет!» 5/5. (Денис Ступников, «InterMedia»)

Диагноз: Россия. «Аритмия» - это самая мякотка жизни. Вот лучшее определение новому фильму Бориса Хлебникова - выпускника киноведческого факультета, который сменил профессию, став знаковым режиссером современности. Работавший в начале карьеры с Алексеем Попогребским - еще одним человеком, способным представлять Россию на мировых фестивалях, - он с первых своих фильмов копался в человеке в поисках гена счастья. Да и вообще в поисках ответа на вопрос, положено ли быть человеку счастливым, или это какая-то прихоть распустившихся гедонистов. Ответ: положено, однако счастливых в нашем мире не любят. По крайней мере, в отдельно взятой стране. Молодой врач Олег катается на машине скорой помощи и ... лечит людей, а в свободное время пытается отговорить жену от развода. Вот, в принципе, идеальная аннотация к этому, как может показаться, предельно простому, нарративному фильму. Но Хлебников не был бы собой, не преврати он самую обычную историю самого обычного человека в притчу о том, как человек спасает всех вокруг, кроме себя. И в этом его главное преступление. Олег много пьет, может нагрубить, и вообще ему, кажется, наплевать, что с ним происходит: очередной пациент вылечен - значит, и жить дальше можно. Он ведет себя как настоящий козел с любимой женой Катей, но в том-то и дело, что поступает так не потому, что козел. Он просто по-другому не может, пока по темечку не стукнет. И даже к разводу относится поначалу как к нестрашной болячке - подумаешь, все можно вылечить! Не получится с первого слова - пф, достанем плацебо в виде детской пульки и прикажем рассасывать две недели. Глядишь, и поверит, что не все потеряно. И вот так Хлебников ставит диагноз целому поколению людей, которые верят, что боженька их любит и обязательно спасет. А если не боженька, то хотя бы вовремя приехавший врач скорой помощи. Но любой здравомыслящий человек понимает, что нельзя рассосать таблетку и все решить. Нельзя преодолеть кризис в отношениях, занявшись внезапным пьяным сексом на столе. Нельзя спасти умирающего обещаниями рая. Вообще никто не спасет человека, кроме него самого. И потому в концовке фильма, лишенного любого музыкального сопровождения за исключением музыки, звучащей в кадре, играет «Наше лето» группы «Валентин Стрыкало»: «Яхта, парус, в этом мире только мы одни. Ялта, август - и мы с тобою влюблены». Прилипчивый, примитивный, нарочито инфантильный припев превращается в своеобразный лейтмотив фильма. Главные герои действительно влюблены друг в друга и считают, что никто им не помешает, но это иллюзии и эскапизм. И даже Катя, отчаявшаяся от несоответствия ее представлений о жизни и реальности, лишь в разводе видит решение проблемы. Но развод - это не сплавить мужа на кухню, уложив на надувном матраце. Развод - это трагедия, болезнь, от которой едва ли есть лекарство, в частности в России с ее дураками, вечно едущими не по тем дорогам, и дорогами, вечно путающими дураков. Хлебников считает, что верного пути и вовсе нет. Опять-таки концовка фильма не ставит точку, после которой можно начинать новую главу; здесь точка с запятой, которая вообще характерна для российских фильмов последних лет - например «Хорошего мальчика». Герои по уши в проблемах, быт жрет их без хлеба, того и гляди утонут в пасти библейского кита... И что они делают? Танцуют! Да-да, а в «Аритмии» почти поют - за них это делает все тот же «Валентин Стрыкало», чья песня служит апофеозом тяги русского народа к инфантильности. Потому и «Аритмия» про то, как человек не способен жить в такт с самим собой. И про то, как важно беречь счастье. (Иван Афанасьев, «КГ-Портал»)

Финальная картина конкурса «Кинотавра», «Аритмия» Бориса Хлебникова, оказалась главным разочарованием фестиваля (формально замыкавшие показы «Мифы о Москве», снятые актером Молочниковым, явно относятся не к кинематографу, а к иному медиа - то ли эстраде, то ли наружной рекламе). Так вот, об «Аритмии». Вернувшийся в кино после сериальной эмиграции, вызванной отчасти неудачей «Долгой счастливой жизни», Хлебников фактически снова наступает на те же грабли. Как и «Жизнь», «Аритмия» - это социальное кино с человеческим (Александр Яценко) лицом, все таким же растерянным и нелепым. Яценко играет своего всегдашнего героя - человека благородного, но неприкаянного, сильного и беззащитного одновременно. Его Олег - врач скорой помощи, ... работающий до упаду и до упаду же пьющий в то недолгое время, что остается от работы, пытается противостоять бесчеловечной системе российского здравоохранения. Каждый выезд бригады скорой становится душераздирающим примером тупой и вредной реформы здравоохранения, разрушающей не только саму систему, но и работающих в ней людей, - и «Аритмия» могла бы стать памфлетом похлеще «Здравозахоронения» Майкла Мура (надеемся, все нижесказанное не помешает фильму хотя бы стать поводом для общественного возмущения Минздравом). Но гражданскому пафосу тут успешно (на самом деле - с катастрофическими последствиями для фильма) противостоит то интимное, человеческое измерение, которым всегда отличались фильмы Хлебникова и его ровесников. Стержнем картины оказывается не производственная драма, а любовная линия: весь фильм жена Олега (Ирина Горбачева), измученная несовпадением графиков дежурств и пьяной усталостью мужа, пытается с ним расстаться. Колебательные движения героя, перемещающегося из спальни на матрас, проложенный между плитой и холодильником, и обратно, выглядят монотонно-удручающе, а, главное, черная и белая полосы в жизни пары следуют с неизбежностью времен года, и финальное воссоединение супругов выглядит лишь еще одним витком этой бесконечной спирали, продолжающейся где-то там, за пределами хронометража фильма. Натурализм, хорошо работающий в медицинской части (открытые переломы, ножевые ранения, ожоги, кровь, стоны, бр-р-р) и вообще на периферии сюжета (Хлебников традиционно собирает в своем фильме пеструю палитру российских типов), ломается, когда дело доходит до сценария, реплик, конфликтов. Фабулу «Аритмии» можно передать с помощью трех-четырех стикеров Телеграма, и кровь, льющаяся из пациентов, никак не превращает главных героев в живых людей - несмотря на все их слезы и любовь к песням «Валентина Стрыкало». Яценко предсказуемо симпатичен, Горбачевой отведена участь досадного внешнего раздражителя, изъясняющегося чуть приукрашенными метафорами «мудрыми мыслями простых людей». Задуманная авторами хрупкость, потерянность героя, поскальзывающегося на скучной плоскости провинциальной жизни, способного удержаться только за сильное, большое дело, уничтожается прозрачной, неартикулированной режиссурой, намеренно отказывающейся уходить из этой самой плоскости вверх, в область синтеза, очевидного фикшена, который мог бы спрессовать «реальное время» фильма до той плотности, что сделала бы заметным рисунок жизни, незаметный из точки «здесь и сейчас»; нет трамплинов для подобного взлета и в описательном сценарии, не допускающем никаких «закономерных случайностей», событий с большой буквы, пусть неправдоподобных, но правдивых в высшем, херцоговском смысле. [...] (Василий Корецкий, «Colta»)

Всех вылечат. [...] Приз за лучшую мужскую роль (для Александра Яценко) и Гран-при жюри тем временем достались «Аритмии» Бориса Хлебникова - показанная в последний конкурсный день фестиваля драма о том, как не могут разойтись работающие врачами супруги (Яценко и Ирина Горбачева), заслужила на «Кинотавре» самые бурные аплодисменты и довела многих зрителей до слез, а некоторых критиков - почти до поэтических, проникновенных признаний в любви фильму. Доверие «Аритмия» завоевывает подробными, правдоподобно заклинающими реформу системы здравоохранения производственными сценами: вот герой Яценко, врач скорой помощи Олег, отбиваясь от требующего ехать на следующий вызов голоса диспетчера в рации, снимает приступ астмы одной пенсионерке, вот ... сидит на объявленной новым начальником планерке («Теперь лимит в 20 минут на вызов соблюдаем неукоснительно»), вот совершает настоящий профессиональный подвиг. При этом основой, на которую нанизаны эти сценки из жизни современной российской медицины, фильму служит все же линия отношений Олега с также работающей врачом, но в приемном покое, женой (Горбачева) - та устала от запоев и жизненной рыхлости мужа и хочет развестись: а пока супруг не нашел себе новое жилье, отправляет его ночевать на надувной матрас. Что же, если по производственной части к «Аритмии» придраться трудно (и незачем), то в показанной фильмом семейной драме просчетов хватает. Прожившие вместе около пяти лет супруги разговаривают друг с другом так, будто только познакомились, - обращаются друг к другу по имени, проговаривая вещи, которые настоящие муж и жена давно бы оставили в зоне умолчания или озвучивали собственными, понятными им одним словечками. Не обнаруживается ни у того, ни у другой при этом и какой-то ясной внутренней жизни - она ограничивается работой, спиртным и сквозящим в глазах чувством неудовлетворенности. Простую, следующую за маятником распадающихся отношений (поссорились - примирились - истерика - испуганные попытки отыграть все назад) линию сюжета Хлебников предпочитает не усложнять. Стилистически, в отличие, например, от той же «Тесноты» с ее шероховатой, колючей лоу-фай эстетикой и несколькими жесткими, обезоруживающими режиссерскими решениями, «Аритмия», напротив, из зоны зрительского комфорта никого не выводит, предпочитая простой и безыскусный, максимально доступный псевдореализм. Такой подход не способствует выходу фильма за рамки объективной, лишенной глубокой правды реальности - но, впрочем, и работает на организацию несколько более интересных, чем все, что происходит в кадре, отношений со зрителем. «Аритмия», полная лакун, психологических пустот, за счет обаяния своих артистов приглашает именно аудиторию эти лакуны заполнить - и публика, конечно, благодарно ведется. Мы так и не узнаем, какую именно дыру в душе заливает алкоголем герой Яценко - но узнаваемость романтической драмы лукаво заставляет заполнить эту дыру собственным багажом нелюбовей и расставаний. Достоинства «Аритмии», грубо говоря, лежат не в области обращения с сюжетом или языком кино, но в таланте правильно выставить в зал зеркало, на которое так легко спроецировать самого себя. Это тоже далеко не последнее в плане кинематографических приемов дело - вот только предполагаемая душевность «Аритмии» больше говорит о том, сколь богат у русского зрителя опыт любовных терзаний, чем о душевном богатстве собственно фильма. Такой подход позволяет Хлебникову и его симпатичному кино утешать, но вряд ли способен привести к подлинному излечению. (Денис Рузаев, «Лента.ру»)

«Кинотавр-2017»: сердцу хочется покоя. На фестивале в Сочи победил фильм, в который невозможно не влюбиться. «Аритмия» Бориса Хлебникова, показанная в предпоследний фестивальный день, не оставила шансов другим участникам «Кинотавра». От «нелюбви», пронизывающей лучшие фильмы программы, было предложено лекарство мгновенного действия - и публика приняла его с восторгом и благодарностью. Жюри, которое в этом году возглавил актер Евгений Миронов, единогласно присудило картине главный приз. Олег (Александр Яценко) - врач скорой помощи, ритм жизни которого неожиданно дает сбой. Слишком много работы, слишком мало отдыха, а тут еще дурацкая реформа здравоохранения с новыми, совершенно невыполнимыми правилами и жена Катя (Ирина Горбачева), которая вроде ... надежный друг и товарищ, но почему-то предлагает развестись. Однокомнатную квартиру нужно как-то делить, пока каждый из супругов не найдет себе новое жилье, поэтому Олег с надувным матрасом переезжает на кухню. Вскоре у холодильника медленно начнет расти гора бутылок - накопившийся стресс герой снимает старым и проверенным способом. «Аритмия» работает сразу на нескольких уровнях. Во-первых, это самое человечное из всего, что произвел за последние годы российский кинематограф. Отечественные режиссеры в целом не очень любят «обычных людей», а когда все же решают завести их в кадр, непременно устраивают им апокалипсис. Но повседневность состоит не только из неудобств, стрессов и трагедий. Фильм Хлебникова гениально фиксирует эту бытовую кардиограмму: в жизни есть место и прямым линиям, и зигзагам, а не только первым или только вторым. Кроме того, это производственная драма - некогда любимый советский жанр, ныне почти забытый. Совершенно очевидно, что авторы знают своих героев в лицо, а не воображают их себе. Врачи здесь не купированы до персонажей анекдота, как во многочисленных сериалах. У Хлебникова это люди, которые каждый день дарят дыхание другим и при этом задыхаются сами. То же относится и к пациентам. В фильме тончайшим образом проработан второй план, нет ни одного случайного выхода, ни одного выпадающего эпизода - все в этой поэме трудных будней подчинено общей гармонии. «Кинотавр-2017» невозможно отделить от общественно-политического фона. Пока в Сочи смотрели кино, по другим городам катилась волна протестных акций, о которых не сообщали федеральные каналы. В этом контексте фильмы, сверху донизу начиненные «телевизионностью» - телевизионной драматургией, юмором, конфликтами и лицами, - однозначно воспринимались как далекие от реальной жизни, искусственные и плоские. На другом конце полюса зависла, накрывая собой всю страну, непроглядная полная «нелюбовь»: сюжет фильма Андрея Звягинцева с разными вариациями повторялся в нескольких конкурсных картинах (плагиат исключен; работа велась параллельно - значит, режиссеры ловили то, что витало в воздухе). «Аритмия» исцелила раны, нанесенные телевизионной пошлостью с одной стороны и слишком правдивой драматургической жестокостью - с другой. Это фильм-утешение, волшебная кинематографическая таблетка от всех болезней. Наверняка найдутся желающие выяснить, кто же талантливее и честнее, Хлебников или Звягинцев, но правда заключается в том, что для выхода к публике с распростертыми объятиями нужно ничуть не меньше сил и мужества, чем для несанкционированного выпада против всех. Говорить нужно и о любви, и о нелюбви - и как хорошо, что в России есть авторы, способные делать и то, и другое. [...] Лучшим актером предсказуемо стал Александр Яценко из «Аритмии», заставивший зал рыдать вместе с его героем. [...] (Ксения Реутова, «Частный корреспондент»)

Борис Хлебников диагностировал «Аритмию». В прокат выходит «Аритмия» Бориса Хлебникова - щемящая трагикомедия о буднях врачей скорой помощи. Фильм победил на последнем «Кинотавре», взял актерский приз на фестивале в Карловых Варах, а также россыпь наград рангом пониже. Но и без этих золоченых фигурок очевидно - перед нами лучший российский фильм года, а может, и последних лет. Катя (Ирина Горбачева) и Олег (Александр Яценко), муж и жена, вместе работают в больнице. Она - в приемном покое, он - на скорой помощи. Каждый день спасая чужие жизни, они как-то махнули на свою. В быту Олег невыносим. Ему уже за 30, а он ... никак не взрослеет. Не знает меры, не чувствует момента, проблемы решает тем, что игнорирует. Катя устала терпеть и предлагает развестись. В это время до Олега добирается медицинская реформа. При новых порядках и без того адская работа становится просто невыносимой... «Аритмия» уже несколько месяцев, начиная с июньской премьеры в Сочи, гуляет по фестивалям и спецпоказам и везде получает прекрасный прием. С ходу даже сложно припомнить другой отечественный фильм, который имел бы настолько безоговорочный успех у зрителей, тем более что-то из авторского сегмента. Конечно, Борис Хлебников всегда был хорошим режиссером, но раньше знали об этом очень немногие. Вся фестивальная волна 2000-х, так называемые новые тихие, благополучно прошла мимо широких масс. Спустя столько лет справедливость наконец восторжествовала. Более того, «Аритмия» даже кажется закономерным итогом той волны. Хлебников как будто провел ревизию достижений предыдущего периода, вытряхнув все неактуальное, сохранив самое ценное - интерес к простому человеку. Рыхлый сюжет и абстрактный гуманизм остались в прошлом. Сценарий как у оскаровской драмы помножен на невероятную достоверность характеров и обстановки. Большинство эпизодов основано на реальной практике, диалоги подслушаны у самих врачей, а на съемочной площадке постоянно дежурил консультант, чтобы вранья не было даже в деталях. Фильм обходится без долгих ретроспекций, да и так про героев, в общем, все предельно ясно. Дружили в университете, поженились, несмотря на разницу темпераментов: она немного инопланетная, ломкая, он - инфантил до гроба. Траектории жизни неумолимо разводят их в разные стороны. Приемный покой - удачный старт для карьеры. Через пару лет Катя пойдет на повышение, а если что заглохнет - папа, светило медицины, подсобит. У Олега же будущего нет. Он прекрасный специалист, но врач скорой помощи и через 20 лет будет врачом скорой помощи. Так уж все устроено. Все, что держит героев вместе - страх остаться наедине с хаосом за дверью съемной однушки. И воспоминания о тех временах, когда были молоды и все было впереди. Одна из пронзительных сцен фильма - попойка старых друзей, редкий отпуск в юность. Катя поет в лампу-«микрофон» дурашливую песню про Ялту и парус, Олег смотрит на нее пьяными и влюбленными глазами - и как будто нет никакого кризиса. На один вечер кажется, что все скандалы и упреки - просто шелуха, все еще можно починить и исправить. Такие иллюзии оттягивают финал, но помогают жить. Точность в фильме не только бытовая, но и психологическая. «Аритмия» - это, без преувеличения, первый за годы фильм, правдиво описывающий жизнь рядового человека, снятый без дистанции натуралиста-исследователя. То ли дело в профессии героев, то ли в прекрасных актерах (слабых ролей здесь нет вовсе), но «Аритмия» пронизана токами любви. Не абстрактной, а совершенно конкретной, к каждому человеку, каким бы несовершенным он ни был. Про фильмы такого рода приходится говорить штампами, но в кои-то веки истертым фразам возвращен их первоначальный смысл. (Николай Корнацкий, «Известия»)

«Аритмия» - в смысле несогласованность. Нескладуха. Эффектное название, но в данном случае не совсем точное. Аритмия - это когда внутри что-то бьется, но музыки не выходит, мелодия как-то по-медицински запнулась, вот-вот, глядишь, каюк. А тут, напротив, полифония, то один ведет, то другой: внезапная гармония счастья и сбитое дыхание, молчание после неверно взятой ноты и снова, снова сначала. На экране Катя и Олег. Им вроде тридцать (чуть до или чуть после). Врачи. Он - на скорой, она - в приемном покое. Их дом был тесен и весел, пока она не прислала ему эсэмску - просто чуть быстрей выросла, невзлюбила как-то строго ... - «нам надо развестись». Матрас - на кухню. А ему, ну, от силы лет 13. «Прости, Катюха, обиделась?» Нет, не обиделась. Есть такие люди, которые замирают в своем. Во всем, что касается себя. Есть у них и талант, и ум, и сердце, и даже твердая поступь в профессии, - но как дело до самих себя доходит, так и руки опускаются, и хочется только освободить голову, проветрить будущее. Пахнет перегаром, глаза на мокром месте. Ну, не дури, Кать, брось. Не знаю, что с этим фильмом не так, меня он разбирает на части. Я люблю их всех. И Олега (Александр Яценко в своей лучшей роли, идеально ему отвечающей, органической), и Катю (Ирина Горбачева - настоящее открытие), и всех этих хлебниковских, тонко придуманных персонажей второго плана. Николай Шрайбер и Сергей Наседкин - фельдшер и водитель в экипаже «скорой помощи», начальник станции Максим Лагашкин с партией уютного конформиста. Анна Котова в халате, мягкая. За вторым планом виднеется третий: неожиданный Евгений Сытый в трагическом эпизоде, запечатленная Алишером Хамидходжаевым случайная бабушка в кресле у подъезда. Идеально вписалась. Богатая (в том числе и социально) фактура, сбитое дыхание вызовов, по которым мчит скорая главного героя, диктуют лихорадочную драматургию, которую не систематизировать даже новейшими реформами в области здравоохранения (тут требуют соблюдать правило 20 минут - больше на человека нельзя). Эта драматургия, которую Борис Хлебников и его соавтор Наталия Мещанинова умудрились схватить и приручить, чем-то похожа на спуск по реке в байдарке - тонкая работа: иной машет веслом и скачет с камня на камень, другой ничего не делает - а скользит вперед. «Аритмия» в своей основе документальна и прозрачна, как вода. И, как вода, подстраивается под своих героев, течет через актеров, чтобы наполнить сыгранных ими «обычных людей» (common people) смыслом. Каждого из них. Обычные люди не терпят пустоты. Несмотря на очевидный социальный пафос, этот фильм никого из них не укоряет (и не кривит при этом душой) - посмотрите на эффективного бюрократа в кабинете, разве его можно по-настоящему ненавидеть? Каким-то неведомым способом сообщает «Аритмия» намного больше, чем говорит. Фильм, как и его главная героиня, по сути, ничего прямо не формулируя - только один раз она срывается в страстный, истерический монолог, - умудряется быть предельно внятным. Такой внятности взыскует не мозг, но сердце. Очевидно и неизбежно, что новый фильм Бориса Хлебникова будут сравнивать с работой Андрея Звягинцева. Не только потому, что у нас теперь везде «Нелюбовь», а просто действительно похоже - ведь про развод, про любовь и ее бытие-небытие. Даже квартирный вопрос в тему: и там, и там герои не могут так просто разъехаться. Не хочется писать о каком-то роковом противоречии двух авторов, делая мало кому нужные, но далеко идущие выводы. Звягинцев по-своему эффектен и безусловно важен (поэтому и вызывает споры). Продолжая сомнительные «мокрые» метафоры, можно сказать, что Звягинцев окатывает наше кино мертвой водой, от которой красиво срастаются смертельные раны. Такие, например, как отбитое у зрителей доверие к отечественному авторскому кинематографу. Хлебников - это живая. (Василий Степанов, «Сеанс»)

Дело врачей. Талантливый врач Олег (Александр Яценко) работает круглыми сутками на скорой, спеша на каждый вызов, а семья для него всегда на втором месте. Его жена Катя (Ирина Горбачева) не видит перспектив дальнейшей совместной жизни и предлагает разойтись. А тут еще у Олега появляется новый начальник, пекущийся только о статистике и регламенте. Новый фильм Бориса Хлебникова являет собой яркий и точный срез повседневности, показывающий, в чем состоит дело врачей. Не пытаясь кого-то задеть или обвинить в бездействии, «Аритмия» состоит из множества тем, затрагивающих отношения между людьми, будь то муж с женой или врач с пациентом. В начале фильма бригада врачей ... уже не в первый раз на вызове у одной и той же старушки. Но как объяснить бабушке, что не существует лекарства от всех болезней? Достаточно попытаться заставить ее поверить в это. Хлебников, по сути, проделывает то же самое со зрителем: фильм не может исцелить тебя от повседневных проблем, но хотя бы на 118 минут можно попробовать увидеть жизнь под другим углом - с позиции врача, у которого каждый день перед собой почти весь спектр человеческих болезней и эмоций, он действует как супергерой, но не осознает этого. Хлебников не сгущает краски, чтобы показать так называемую «чернуху», но и не выстраивает идеалистический портрет современной России с исключительно положительными докторами. В его фильме есть и смерть, и смех, и душевные посиделки на кухне, его картина и есть отражение жизни, почти что документальное кино, где актеры не вживаются специально в роль, а играют самих себя в определенных обстоятельствах. Для постановщика важен индивидуальный подход к каждому, как к пациенту. Ведь развод - это такая же болезнь, как и сама аритмия. И если для последней придумали способы лечения, то для развода вряд ли существует лекарство. И сплавить мужа на матрац на кухне - не способ решения проблемы, а лишь ее отсрочка. В какой-то момент начинает казаться, что Борис Хлебников ведет заочный разговор с другим фильмом - «Нелюбовью» Андрея Звягинцева. Там, где пара на грани развода не ищет поводов, чтобы сохранить семью, а сбежавший ребенок еще больше подстегивает разлад в отношениях, «Аритмия» говорит, что важно говорить друг с другом, а недосказанность давайте оставим где-то за порогом небольшой ярославской квартиры. А вот к положению современной российской медицины режиссер более критичен. В сценарии, написанном самим Хлебниковым и Натальей Мещаниновой, есть новый начальник станции скорой помощи (Максим Лагашкин), которого легко можно принять за отрицательного героя. Но, как говорил сам постановщик на фестивале «Кинотавр», в «Аритмии» нет нехороших людей, вот и герой Лагашкина лишь исполняет директивы, посланные сверху и призванные повысить эффективность скорой помощи: на вызов - 20 минут, отчет о каждом действии диспетчеру и прочее. Только, как станет быстро ясно, начальник и сам не в восторге от этих нововведений, но без них показатели станции упадут, а на его место придет другой такой же руководитель. Сценаристы ставят диагноз российской медицине: слишком общий подход ко всему. Но, несмотря на бессердечную честность Хлебникова, он все же по натуре оптимист. Документируя реальность, «Аритмия» оставляет зрителю пространство для маневра, действуя как жароутоляющее при высокой температуре. В финальной сцене в пробке машины расступаются, чтобы дать дорогу бригаде скорой помощи. И этот относительный хэппи-энд под инфантильную песню Валентина Стрыкало провоцирует учащение сердцебиения, когда фильм уже заканчивается, но нет ни малейшего желания покидать этот убедительно созданный мир «Аритмии». На фоне хмурых и серьезных драм довольно ценное для современного отечественного кинематографа качество. Оценки. Для глаз: 8. Для ума: 8. Для сердца: 10. Вердикт: Душевная картина, препарирующая реальность, но оставляющая после себя приятное чувство любви к жизни. Средний балл: 8.7/10. (Михаил Обозов, «Lumiere»)

Ритмичность дурного сна "Аритмии". Скажу без длинных предисловий: самый обсуждаемый фильм осени, получивший Гран-при "Кинотавра" 2017 г., "Аритмия" Бориса Хлебникова, показался мне скучным, вторичным, полным шаблонов и банальностей, с невнятной драматургией. А местами вызывал недоумение. Ну, чуть подробнее. На первом плане - отношения молодой семейной пары (познакомились в институте, уже лет 5 вместе, но он выглядит лет на 10-15 старше), Олега (Александр Яценко, приз за лучшую мужскую роль) и Кати (Ирина Горбачева, прекрасная даже без макияжа, вечно лохматая и неряшливо одетая). Оба врачи. Олег работает на скорой помощи, выпивает. Живут где-то не в Москве точно. Они снимают "убитую" квартиру практически ... без мебели, у них постоянно тусят коллеги. Они много работают, мало спят, практически не разговаривают, детей нет, да Катя и не хочет. Катя хочет развестись, но к концу фильма смиряется. Оба хорошие люди и хорошие врачи. Подразумевается, что Олег - "лишний человек", не вписывающийся в социальную реальность (ассоциация с "Полетами во сне и наяву" Романа Балаяна, когда герой чего-то хочет, но непонятно чего, его все раздражает, а он - всех). А эта "социальная реальность": медицинская реформа, когда на пациента отводится 20 минут, микроменеджмент врачей, диктат бюрократии, нищета и убогость быта, беспросветность и отсутствие надежды на улучшение (солнце в небе и открытая дорога в конце - утешительная пилюля). Герои практически не разговаривают, думают только над диагнозами пациентов. Их речь, поведение, реакции - как у подростков. Постоянная внутренняя неудовлетворенность, хронический глухой протест, спонтанность и импульсивность и в личной жизни (весь фильм они друг за другом ходят в попытке что-то сказать и объяснить, но все неубедительно и невнятно), и в профессиональной. Камера постоянно фиксируется на некрасивых лицах больных людей с подробными симптомами (особенно ярко на пожилой женщине с аллергией, которой тяжело дышать), на уродливо-цветастых халатах пациентов, облезлых обоях, унылых многоэтажках, на растерянном лице Олега, тревожно пытающегося чем-то помочь. Оба главных героя - измотанные работой, абсурдностью жизни, неприкаянностью невзрослые люди. Осмысленной их жизнь делает только работа, где они спасают людей. Будь они в другой профессии, этот безрадостный круговорот был бы совсем нелеп. Относительно идеи фильма у меня есть две версии: 1. Мир болен, люди глупы и несчастны, сами себе враги. Сколько ни езди на "скорой", усилия тщетны. Нас спасти невозможно, можно только пожалеть. 2. Это история маленького человека, как у братьев Дарденн (и иллюзия документальных съемок с дрожащей камерой, фиксирующая подробные проявления жизни и секса), но без катарсиса, заострения проблемы и без надежды на выздоровление. Фильм начинается с плацебо, им и заканчивается. Олег приезжает по вызову к пожилой женщине, которая думает, что у нее инфаркт, но фельдшер и врач (Олег) знают, что она мнимобольная. Женщина уже собрала сумку в стационар и очень хочет лечиться, Олег понимает, что если ей откажет, то она напишет очередную жалобу (вообще, пациенты - т.е. мы все - ) постоянно недовольны врачами (правителями, государством), обзывают их, на них кидаются, строчат безумные жалобы), поэтому дает ей детскую пульку под язык под видом дефицитной немецкой таблетки и рекомендует ее рассасывать 2 недели. Удовлетворенная женщина следует совету. Довольные своей изобретательностью, Олег и фельдшер уезжают. Чуть позже обман раскрывается, и женщина опять начинает требовать "скорую". Так и фильм "Аритмия" как бы дает нам утешительный совет: берегите друг друга, жалейте, чаще обнимайте и занимайтесь сексом, потому что мир несправедлив, суды не работают, бюрократы бесчинствуют, думать вредно, лучше не будет, морок дурного сна будет с нами вечно. Смиритесь, обнимитесь, поплачьте и живите дальше. И - ловите под финальные титры - детская песенка в стиле глубокого застоя 80-х под примитивный аккомпанемент. 3/5. (Lust for sense, «Киноход»)

В ритме скорой. Самый внятный из редких упреков в адрес «Аритмии» сводится к тому, что трагикомедия о кризисе, который переживают 30-летние супруги - врачи скорой помощи, смахивает на ужатый до киноформата сериал. Изначально Хлебников и соавтор сценария Наталья Мещанинова действительно делали наброски к телевизионному «ромкому». Но мозаичность действия, оркестрованного ритмом вызовов скорой помощи, не симптом телеэстетики. Просто в таком ритме работают медики. А за работой людей, владеющих своим ремеслом, следить гораздо интереснее, чем за переживаниями абстрактных теней, населяющих 99% российского кинорепертуара. «Аритмия» - реванш в высшем смысле советского кино, самыми популярными героями которого были врачи и учителя. Да простит Аристотель ... за столь расширительное толкование его эстетики, но «Аритмия» отвечает великому правилу трех единств. В единстве действия - распад и, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, нежданное заживление семейной жизни - можно усмотреть даже классицистический конфликт чувства и долга. Жизнь и работа для Олега (Александр Яценко) и Кати (ослепительная Ирина Горбачева) нераздельны. Не только потому, что, даже разведясь, они будут работать вместе: врач - он врач круглосуточно. Обратная, темная сторона этого: за пределами работы Олега порой как бы и не существует. Там он волевой, когда надо - рисковый, когда надо - злой, уверенный мужик. Часть коллективного тела, в которое сливается с такими же надежными мужиками: шофером (Сергей Наседкин) и фельдшером (Николай Шрайбер). В жизни его подменяет инфантильный пацан, который даже не то что пьет, а так, бухает. Так, бывает, актеры живут только на площадке, заполняя пустоту между фильмами большими глотками вина. Гораздо важнее единство места и времени действия. Все происходит «здесь и сейчас». Проще говоря, в России, сжатой до масштабов большого, хотя и провинциального города. Экранную реальность понимаешь, принимаешь и доверяешь ей. Высший пилотаж: так совместить интонацию «жизни врасплох» с железной режиссерской волей, как совмещает Хлебников. Один Алексей Балабанов владел этой магией, казалось, утраченной с его уходом. Теперь Хлебников имеет все шансы занять его место условно «народного» режиссера. Ну а шлягер «Яхта, парус... Ялта, август» - «визитную карточку» героев - он выбрал так же снайперски, как Балабанов выискивал в грудах попсы страшные лейтмотивы своих фильмов. Господи помилуй, какая в жизни Олега и Катюхи яхта, какая, к черту, Ялта? Вряд ли они им даже снятся: надувной матрас, на который изгнан - пока жилья не подыщет - муж, едва умещается на полу кухоньки. Буйные жертвы уличной поножовщины старательно, как зомби, пытаются добить друг друга прямо в салоне скорой. Свидетельница Иеговы не пускает в больницу мать, чья жизнь висит на ниточке, и остудить ее религиозные чувства может только обещание «дать в табло», подкрепленное легким рукоприкладством. Хорошо, что главврач - свой парень - до поры хоронит льющиеся на Олега жалобы, но на его место заступает эффективный менеджер. Осуществленная им оптимизация медуслуг поставит медпролетариат перед выбором, на кого из двух больных плюнуть, вместо того чтобы постараться спасти обоих. А что Олег с Катей? Да ничего: танцуют, выпивают, дурачатся, сплетничают с коллегами и, само собой, дело делают. Тени, населяющие наш экран, как правило, смертельно, чуть ли не в утробе матери, обижены на жизнь. А герои «Аритмии» относятся к ней просто как к жизни, не суицидально-серой и не кислотно-яркой, а разной, но драгоценной. Не то что на жизнь, даже на нового главврача обидеться как-то не получается, хоть и дал он Олегу под дых. Положа руку на сердце, ну как такому не дать. Другое дело, что, глядя «Аритмию», вспоминаешь героя предыдущего фильма Хлебникова «Долгая счастливая жизнь» (2013), выкосившего из карабина губителей его фермерского хозяйства. Так ведь и он ни на кого не обижался: на обиженных воду возят, а этого герои Хлебникова никому не позволят. (Михаил Трофименков, Газета «Коммерсантъ»)

Спасибо, сердце. Олег Миронов (Александр Яценко) - врач скорой помощи, который спасает людей, а между сменами - пьет, чтобы обнулиться перед следующей встречей со смертью и болезнями. Его жена Катя (Ирина Горбачева) - тоже врач и сущий ангел, который, будучи заключен в человеческую оболочку, в какой-то момент устает от недостатка внимания любимого супруга, и предлагает развестись. На пути разъезда встает квартирный вопрос, Олег переезжает на матрас на кухню, герои заключают соглашение не сдавать друзьям семейный кризис и пару недель пожить так, как будто ничего не случилось. На деле же им предстоит возвращение друг к другу, как и путь «скорой» на ... выезд, осложненное транспортными пробками, вполне, как ни странно, поддающимися преодолению. «Аритмия» Бориса Хлебникова всего за несколько месяцев, еще до выхода в прокат, уже стала одним из главных событий российского кино 2017 года и, возможно, главным его фильмом. Путь свой картина начала на фестивалях, где публика неизменно не могла сдержать слез и единогласно отдавала фильму, при первой возможности, призы зрительских симпатий. Хлебников начал свой путь в кино как один из флагманов «новых тихих», условного «поколения «Кинотавра» (кроме него туда вошли Алексей Попогребский, Николай Хомерики, Алексей Герман-мл. и другие молодые режиссеры), сформированного в середине нулевых. Для него такая реакция - явная перемена участи. Если «Аритмия» должным образом дойдет до зрителя, режиссер имеет все шансы занять место Эльдара Рязанова или Владимира Меньшова в умах и сердцах россиян, еще не разуверившихся в родном кинематографе. Дополнительным штрихом тут служит и то, что «Аритмия» была едва ли не самым веским конкурентом «Нелюбви» Андрея Звягинцева среди выдвиженцев на «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. Сравнение с Меньшовым, получившим статуэтку за фильм «Москва слезам не верит», неслучайно. Несмотря на разницу эпох, фильм Хлебникова точно так же помещает универсальную интригу романтической комедии в сугубо российские реалии, получая результат, который наверняка будет интересен и за пределами РФ. Подтверждением этому служит и то, что у «Аритмии» уже сформировался своеобразный международный контекст. Среди мнений первых зрителей можно встретить сравнение, например, с «Ла Ла Лендом» Дэмьена Шазелла - фильмом, успех которого многими был трактован как бегство от ужасов первого срока Дональда Трампа. Фильм Хлебникова, правда, не бегство, а поиск. После «слива протеста» начала десятых многим стало ясно, что результативно изменить свою жизнь, выйдя на площадь или подписав петицию в интернете, вряд ли получится. Выражение гражданского самосознания стало жестом все-таки в большей степени экзистенциальным, чем политическим. Именно поэтому сыгранный Яценко Олег Миронов выглядит настоящим героем поколения перебесившихся в сытые нулевые тридцатилетних - тех, во всяком случае, кто нашел в себе силы найти себе хоть какое-то полезное дело. И так же именно поэтому «Аритмия» с ее простой и понятной истории вызвала такой всплеск народной любви. В то же время серьезные исследователи киноискусства уже предъявили Хлебникову отсутствие режиссерской позиции. И действительно: в предыдущих фильмах режиссера всегда находилось место для кадров, в которых отчетливо ощущалось присутствие автора, с болью или иронией наблюдающего за происходящим. В «Аритмии» Хлебников - кажется, сознательно - уходит от этого отстранения, и уход этот продиктован, на самом деле, сугубо творческими задачами. Блистательно написанный режиссером в соавторстве с Натальей Мещаниновой («Школа», «Еще один год», «Комбинат «Надежда») сценарий будто нарочно не выставляет на показ свои драматургические достоинства. Напротив: режиссер вместе со своими героями пытается не отойти в сторону и проанализировать ситуацию, а найти общий знаменатель, которым, как и прежде, оказывается любовь, которой не помеха ни зябкая русская осень, ни понатыканные на пути пробки. (Ярослав Забалуев, «Газета.ру»)

Есть такая работа - людей спасать. Так считает врач скорой помощи Олег Миронов (Александр Яценко), относящийся к своей деятельности единственно возможным образом - служба в неотложке по определению не может быть ремеслом. Это постоянное напряжение, очень интимный опыт, не оставляющий места для личной жизни - за исключением выпивки, помогающей снять стресс и расслабиться перед следующим днем, в котором снова будут вызовы и борьба за жизнь пациентов. Жена героя Катя (Ирина Горбачева) работает в приемном покое той же ярославской больницы. Она настоящая хранительница очага, но постоянное отсутствие любимого мужа измучает кого угодно. После очередного выезда к родителям, с которыми Олег столь ... же неловок, сколь искусен в лечении, молодая женщина требует развода. На пути к закономерному распаду ячейки общества встает жилищный вопрос: нужно найти две новых квартиры, а пока супруги решают разъехаться по разным углам своего однокомнатного жилища и никого из коллег не ставить в известность о возникших проблемах, дабы сохранить спасительную приватность личной жизни. После триумфа на «Кинотавре» режиссер Борис Хлебников дал уже с десяток интервью, в каждом из которых чуть растерянно рассказывал историю создания картины, покорившую первых зрителей. Идея «Аритмии» родилась из предложения написать сценарий для «телемувика» - романтической комедии выходного дня для одного из центральных телеканалов. В помощники постановщик взял сценаристку «Еще одного года» Оксаны Бычковой и автора так и не вышедшего в прокат, но ставшего культовым «Комбината "Надежда"» Наталию Мещанинову. Вместе они придумали мелодраматический каркас с пытающимися разъехаться молодыми людьми, а потом вдруг сделали их врачами. В итоге план заработать на ленте пошел прахом, а фильм Хлебников и Мещанинова решили снимать самостоятельно. Проект вырастал будто бы сам по себе, деталь за деталью, характер за характером, и в процессе производства никто из причастных не предполагал, что скромное, тихое, «маленькое кино» превратится в один из главных хитов фестивального сезона. Подобным образом картина проникает и в зрителя - рыдающие после показа на «Кинотавре» профессионалы индустрии тому порукой. «Аритмия», несмотря на свою скромность, идеально подходит для коллективного переживания и, безусловно, стоит визита в кинотеатр. Уже через полчаса публика не то чтобы, как говорят в таких случаях, проваливается в происходящее на экране, но начинает воспринимать всех без исключения персонажей как своих добрых знакомых. Ну а в финале уже никуда не деться - в горле ком, глаза на мокром месте, «Ялта, август». Песня Валентина Стрыкало «Наше лето» - отдельная и безусловная удача ленты. Сцена, в которой ее во время застолья включает героиня Горбачевой - ключевая и самая яркая, несмотря на то, что в ней практически ничего не происходит. Некоторые критики уже успели обвинить Бориса Хлебникова в том, что в «Аритмии» будто бы нет режиссерского голоса, не столько необходимой, сколько привычной для артхауса авторской интонации. Формально эти претензии выглядят обоснованными - особенно в контексте фильмографии постановщика. «Свободное плавание», «Сумасшедшая помощь», «Долгая счастливая жизнь» - это ленты, в которых Хлебников всматривается в окружающую действительность, пытается привести ее к какому-то общему знаменателю, вычленить смыслы горькой и парадоксальной русской жизни. Однако отличительной чертой взросления является внезапно появляющаяся способность не только анализировать, но и жить в окружающем мире. Именно это настолько подкупает и в герое «Аритмии» - четкое понимание своего места, эфемерная жажда справедливости здесь уступила конкретным делам. Награждая Александра Яценко на «Кинотавре», председатель жюри Евгений Миронов сказал, что герой, которого так долго искало наше кино, оказался совсем рядом. Хочется верить, что сопричастность этому открытию совсем скоро испытают как можно больше российских зрителей. (Ярослав Забалуев, «The Hollywood Reporter»)

Просто после фильма и впрямь остается ощущение этой открытки из песни. Открытки, на которой юность и любовь - как приснившееся. Все хорошее для нас - только сон, только кратковременный отпуск. Нет, не так. Начать надо с синопсиса, так он вот: Ярославль, Россия россиее некуда; в его мещанских уголках, в ночнушках и копеечных халатах кто-то умирает по-настоящему, кто-то истерит, как капризный ребенок. К убогим на помощь спешат совершенные идиоты, коим ничего не платят и коим мало кто скажет спасибо: или не до того, или уже никак, или, как кажется, и не за что. И у врача, настоящего мужчины с лицом и ... повадками далевского шута, наездника клятой, свиристящей машины, разлаживается семейная жизнь по причине, нет, не безденежья, цинизма и анестезионных процедур дешевым вином. Потому, что жене «спать хочется». По-чеховски хочется спать, а спать невозможно в этих домах, с этой работой, с глупухом в мужьях: жена милосердия выгорает до выгорания всех красок на лице. А в России, как заметил Один Умный Человек, всего одна беда - дураки, которые указывают, какой дорогой идти. Их очень хочется послать известной всем русским дорогой. Но всякая власть от Бога - в том плане, что праведный гнев, против нее направленный, нашему человеку почему-то дает силы жить и стимул не черстветь. Мы живем, наверное, благодаря постоянному сопротивлению. Смотришь фильм - и ловишь себя на мысли: все это где-то было уже. И ощущение последнего советского не покидает: не из-за ножевых и огнестрелов, не из-за секса на кухне такого почему-то целомудренного и смешного, что кажется - его у нас еще снимать не научились. Возможно, оттого, что герой такой - хочется буквально одновременно дать по шее и упасть в ноги. Возможно, оттого, что Ирина Горбачева вдруг напоминает юную Метлицкую, и сердце аритмично сбоит. Но это пост-фильм, простой так, как прост имевший страшный опыт за спиной; через звягинцевскую нелюбовь, как через зараженную зону, прошедший. От фильмов, где героям позволялось сопротивляться указующим дуракам, - через кино, полное чернухи и уныния, - к тем же малосемейным клетушкам без места для детской кроватки, друзьям, которых не вынести на лопате и без которых не выжить, к безденежью, жалким теткам, заслуженным дачным родителям, ко всему, что было когда-то окрашено цветом безнадежной печали. Фильм с пустым фоном: невольно вспоминается, может, из-за Маркиной со зловещим значением ее маленькой роли, звягинцевская «Елена», с ее глассовским звуком, выглаживающим фильм как доводочный инструмент; здесь этого не нужно, здесь музыка звучит изнутри, молчание фона здесь живое. Только одна песня: про то, что юность и веселуха не забылись, но окончились, и началось время ответственности. Да, возможно, этот фильм - конец пубертатной эпохи нового русского кино. Чистый, как наш неизменяемый, полный боли и надежды больничный коридор. Делают одну операцию за другой, а все становится только непонятнее; но есть смысл ждать. Говорят, на этом фильме плачут. Мы так хотим жить, а жить не научились, - оттого мы плачем; но кто жил в жизни, не заплачет на этом фильме. Ни там, где ревущая дочь просит не забирать маму, словно чувствует, что недоучки будут перекидывать ее из больницы в другую, теряя время. Ни там, где терпеливые мученицы привычно четко сдают отмучившуюся, внезапно похожую на состарившегося ангела. Ни там, где скорым помощникам требуется какая-то мистическая скорая помощь, которая даст им помолчать, успокоиться, и, да, выспаться; которая бросит их, нужных только друг другу, в объятья друг друга. Кто хочет жить, просто благодаря камере посидит в этой спасающей машине, ощущая тесноту, чувствуя запах крови, пробаливая каждый затор каждым своим нетерпеливым нервом. Просто посмеется удачным шуткам, как горько смеются над собой. Слезы приходят потом, когда уже все заканчивается, когда проходит время после внезапной жалости к себе, ощущения безнадежности и неизменной несправедливости жизни. Вот так вдруг всплывают в памяти строчки: мы не будем увенчаны... И в кибитках, снегами, настоящие женщины не поедут за нами. Сквозь слезы улыбнешься: неправда, вот видите - они существуют, они поедут. Значит, жить будем как минимум. Оценка: 4,5/5. (Евгения Сопко, «25-й кадр»)

Он и она на грани нервного срыва. Спальный район, однушка - типовая кирпичная конура, в которой и кошке было бы тесно, реши она поселиться здесь. Впрочем, живет здесь вовсе не кошка - здесь ютится семейная пара медиков. Знакомьтесь - Олег и Катя: врач скорой помощи и врач приемного отделения местной больницы. Как вы понимаете, работа у них такая, что не пожелай и врагу. Да и зарплата из той же серии. А тут еще и реформа здравоохранения явила свой светлый лик: бюрократизм взлетел до небес, проблемы утроились, на горизонте замаячила заманчивая перспектива стать безработным (оптимизация, сокращение штатов, ну и так далее). ... В общем, не жизнь, а сплошные радости. В таких обстоятельствах любовная лодка крайне легко бьется о быт. Исключением Олег и Катя не стали. «Нам надо развестись», - написала Катя своему благоверному, после чего устроила ссору и выселила парня на кухню. Временно. Пока квартиру себе не найдет. Тот вяло повозражал... и смирился, потому что «капризам бабьим» не больно-то верил: мол, поворчит-перебесится, с кем не бывает. Надо лишь чуть-чуть подождать. А пока и бухнуть не грех. И с друзьями ночную тусу устроить. Вот только пытка семьей все не заканчивалась: Олег (Александр Яценко) и Катя (Ирина Горбачева) никак не могли понять, чего же они хотят: то ли убить друг друга, то ли жить долго-счастливо и умереть в один день... Странная штука. «Аритмия» Бориса Хлебникова стала чуть ли не главным фестивальным хитом этого года, поэтому писали про нее часто и много. И не только журналисты. В социальных сетях отзывов на фильм море - и все они (та-дам!) со знаком «плюс». Не поверите! - я не видела даже нейтральных. Тот же фокус с профессиональными кинокритиками: кажется, отрицательных рецензий на этот фильм не существует в природе. Кстати, успешным оказалось и фестивальное путешествие «Аритмии»: из Карловых Вар картина Хлебникова привезла приз за Главную мужскую роль; с международного фестиваля «Край света» - награду за Лучший фильм и Лучшую мужскую роль (плюс Приз зрительских симпатий), а на «Кинотавре» «Аритмия» получила Гран-при и снова Лучшую мужскую. Вот и выходит, что фильм приняли без исключения все: и члены жюри, и журналисты, и зрительный зал. Редкий случай. Как говорится, «старожилы такого и не припомнят». Но не думайте - никаких «подтасовок» тут нет. Все искренне. «Аритмия» со своей бесхитростной историей умеет задеть за живое, она близка и понятна - и при этом сделана на редкость профессионально, без грамма халтуры. Вот, собственно, и весь секрет. Хотя, конечно, кому-то визуальное решение фильма может показаться слишком простым. Здесь нет эффектных композиционных решений, нет эмоциональных ракурсов и летающих камер. Режиссер не прячется за клиповый монтаж и операторские приемы: главными для него всегда остаются актеры и взаимоотношения персонажей. Когда Борис Хлебников и сценарист Наталья Мещанинова только задумывали фильм, они решили, что будут снимать жанровое кино, но максимально приближенное к реальности. Правда, изначально задумывалась романтическая комедия - чуть позже эта задумка сильно изменилась (как только стало ясно, что герои станут медиками, градус романтизма и комедийности понизился почти до нуля - и на первый план вышла социальная тема). Тем не менее, принцип «максимальной приближенности, максимальной жизненности» остался. Да и не мог не остаться: он близок как Хлебникову, так и Мещаниновой, снявшей в 2013-м «Комбинат «Надежда»». В «Аритмии» на этом принципе базируется без исключения все: диалоги, картинка, работа с актерами и так далее. Да, на первый взгляд, подобное «приближение» может показаться элементарной задачей, но по факту это каторжный труд: сделать слепок с реальной жизни не так уж и просто. К тому же не забывайте, что речь идет именно о кино, а не о банальной реконструкции: здесь каждая ситуация заострена до предела, здесь герои всегда на грани - и ты перестаешь быть сторонним наблюдателем, а откликаешься на каждую их беду или победу. Кстати, от первоначальной задумки «Аритмии» достался в наследство и заряд позитива: если вы думаете, что перед вами очередная чернуха о беспросветном житье-бытье, то вы сильно ошибаетесь. Оказывается, остросоциальное кино вполне может быть генератором положительных эмоций - «Аритмия» тому пример. (Вера Аленушкина, «Киноафиша»)

И все-таки лучший российский фильм года. Врач скорой помощи Олег (Александр Яценко) живет в съемной однушке с женой Катей (Ирина Горбачева): они вместе еще с института, она тоже работает врачом, но в приемном покое. Однажды, привычно накатив после смены, Олег едет с ней на день рождения тестя, человека уважаемого, выпивает еще и наконец получает от находящейся в нескольких метрах жены эсэмэску: «Нам надо развестись». «Аритмия» пока главный, очевидно, успех в карьере 45-летнего Бориса Хлебникова: уверенная победа на «Кинотавре», за которой - что бывает, прямо скажем, не каждый год - последовал шквал восторженных частных отзывов, нешуточный хайп. Свидетельства о рыдающих в ... едином порыве залах, выпрыгивающих прямо из груди сердцах (тут, конечно, поспособствовало удачное название) - и все такое прочее. Обо всем этом лучше по возможности забыть. Во-первых, чтобы не расстроиться, если сердце все-таки не выпрыгнет - а это всегда дело такое. Во-вторых, дружные несмолкающие овации элементарно не идут маленькому, тихому, шершавому, несовершенному хлебниковскому кинематографу; они только отвлекают. «Аритмия» - это как бы два фильма, смонтированных параллельно. В том, как это сделано, есть известная монотонность - сцена на работе, сцена дома, сцена на работе и так далее, - но это, пожалуй, не мешает, тем более что прямые в итоге оказываются отнюдь не параллельными и прекрасно пересекаются. Один фильм - производственная драма о работниках скорой помощи, которые продолжают честно делать свою тяжелую работу, несмотря на часто безумных и, как правило, неблагодарных пациентов и собственное начальство: интрига здесь заключается в том, что на станцию приходит новый заведующий, неприятный циник, размахивающий плохой медицинской реформой. Второй фильм - драма расставания: жена, очевидно страдающая не столько от безалаберности и бытового алкоголизма мужа, сколько от рутины и того, что их отношения «никуда не движутся», как пишут в соответствующих журналах (почему-то считается, что должны двигаться), пытается выставить героя из дома. Тот съезжает на кухню - хотя матрас туда влезает с трудом - и по привычке рассчитывает, что как-нибудь само рассосется. Не глядя можно было бы поставить деньги на то, что линия со скорой автору удастся лучше, это абсолютно хлебниковский материал: колоритные мужики, маленькие сценки, абсурд русской жизни, негромкая фронда, приветы советскому (а впрочем, и американскому) кино и так далее. Мастером любовной лирики режиссер, напротив, вроде бы себя не зарекомендовал, несмотря на бессмертный эпизод с Хрюшкой из «Свободного плавания». Поразительным образом тут все наоборот или по крайней мере не совсем так. Со скорой все нормально - и, в общем, не более того. Какие-то эпизоды работают, какие-то не совсем, в среде медицинских работников «Аритмия», несомненно, будет хитом, но этого мало. Зато у Хлебникова (сценарий - совместный с Натальей Мещаниновой, автором «Комбината «Надежда») вдруг очень многое получилось на территории, которую он прежде - в силу, кажется, темперамента, отчаянной боязни сфальшивить - по возможности избегал. Сложный, написанный в динамике портрет двух близких людей, между которыми встали стеной не всякие глупости про любовь-морковь, а долго, годами копившаяся дома и на работе усталость. То, что любой взрослый человек знает не из советского (или американского) кино. В фильме есть моменты, которые невозможно подделать: это либо по-настоящему, либо позор и катастрофа, и преувеличенно восторженная, может быть, реакция на фильм - именно потому, что эти несколько моментов сделаны безукоризненно. Дальше можно уже сколько угодно рассуждать о том, что Горбачева, наверное, слишком хороша собой, а Яценко, вероятно, постарше, чем надо бы; конечно, в фильме Хлебникова это мог быть только Яценко. И режиссер, и его замечательный оператор Алишер Хамидходжаев знают толк в красивой - не красивенькой - картинке и при этом вплоть до финала старательно вытравливают в кадре даже намеки на красоту, так что актерам негде спрятаться. И благодаря этому на следующий день в памяти - впервые у Хлебникова, за исключением недооцененной «Сумасшедшей помощи», и наверняка не в последний раз - остаются не остроумно придуманные эпизоды, а два лица крупным планом. (Станислав Зельвенский, «Афиша»)

Аритмичная жизнь в неритмичной стране. «Аритмия» для нашего нового кино - странный случай. Это история о несходстве двух слишком близких людей, не просто мужа и жены, но двух друзей, вжившихся друг в друга, но необратимо разлетающихся в разные стороны, как две мелодии разлетаются в пределах одной джазовой импровизации. У авторов фильма, Бориса Хлебникова и Наталии Мещаниновой, этот сюжет наложен на социальный фон - медицинский, очень острый, особенно на фоне последних реформ в сфере здравоохранения, которые не прочувствовали на себе разве что самые юные и здоровые наши соотечественники. Это всем понятное сообщение из больничного приемного покоя, со станции скорой помощи, из ... застрявшего в пробке реанимобиля. Не из Москвы, но без травматики физиологического очерка. Мелодрама (а это как раз для здоровых и юных) в «Аритмии» примиряется с социальной критикой так же непредсказуемо и органично, как главные герои Катя (Ирина Горбачева) и Олег (Александр Яценко) примиряются в финале друг с другом. Навсегда ли? Финал открытый, и от него защемляет сердце, ничего хорошего он не предвещает, несмотря на то, что «кризис миновал» (тоже медицинское сообщение, сигнал к тому, что можно выдохнуть). В непредумышленной органике суть «Аритмии», снятой при участии постоянной хлебниковской команды камерой Алишера Хамидходжаева, который любит ловить жизнь врасплох - и делает это даже в игровых своих проектах. У нас много авторских фильмов, с идеей, замыслом, концептом. Когда критики, да и я в том числе, сравнивали в своих фестивальных заметках «Аритмию» с «Нелюбовью», сравнение шло не по линии сюжетов и мотивов, хотя и тут есть некоторое сходство, а именно по этой линии «умышленности-неумышленности». Хорошие и важные фильмы часто блещут умом, дышат формальным мастерством, дают пищу для размышлений; о них легко писать, потому что они ясно предъявляют свой смысл, анализируя фактический материал до степени абстракции. Авторское кино любит фильтры и является таким фильтром для реальности. Фильтры - это защита. А «Аритмия» беззащитна. Она обращается к зрителю напрямую, без идеологической подготовки, без подмигивания: мол, ну, мы-то с вами понимаем, но... Никаких «но». На экране ни одного по-настоящему отрицательного героя, но от каждого остается свой осадочек. На каждом своя печаль грусти, недостатков, обязанностей и рамок, в которые помещает человека жизнь, хочется ему того или нет. Кто не прав? Катя, которая вдруг решила поставить точку, не объясняя толком ничего? Ну разве это объяснение - «я просто устала к тебе лететь»? Почему нет? Пять лет летела и устала. А, может, Олег, который «полчаса уже трезвый»? Так ли страшен медицинский менеджер в исполнении артиста Максима Лагашкина (чудо-роль) и его правило 20 минут? Это грустный фильм, который дает своему зрителю чуть больше, чем эта грусть. Но не настаивает на этой грусти. Кому-то смешно, кому-то страшно. Конец у всех один. Но пока мы живы, есть возможность сдать назад и не лететь на своем звездолете с удушающей ближнего скоростью. Что такое Катя для Олега (малолетнего по сути своей человека, который никак не может выйти из своей прекрасной скорлупы)? Не только жена, друг, любовь. Душераздирающая сцена в самом финале убеждает, что прекрасная Катя со своими совершенно понятными страхами, положительными родителями, водительскими правами, студенческими друзьями, нервными сигаретами и удивительными глазами - не просто реальный человек, но и в каком-то смысле метафора жизни. Да и любовь тоже метафора. Каждое утро мы все встаем с кровати, пьем кофе, принимаем душ, думаем о том, что предстоит сделать в этот конкретный день, только чтобы не задать страшный вопрос: «Я тебя потерял? Скажи, я тебя уже потерял?» Герои Хлебникова и Мещаниновой его задают. И дело не в ответе, который каждый день может быть разным - мы не знаем, куда приведет нас та или иная реакция, а в смелости такой постановки вопроса. В том, что он вообще звучит. Борис Борисович Гребенщиков, певший про неритмичную страну, в которой он устал быть послом рок-н-ролла, парадоксально провозглашал старость фразой: «Я уже не боюсь тех, кто уверен во мне». Воистину уверенность - синдром кризиса. Констатация status quo - первый признак распада. Блаженны неуверенные в себе, ошибающиеся и творящие по сиюминутной прихоти. (Василий Степанов, «Кино ТВ»)

В "Аритмии" режиссер поставил точный диагноз нашему обществу. Четыре года назад Борис Хлебников снял картину "Долгая счастливая жизнь", заявив о себе как режиссер, остро чувствующий конфликты и вызовы нашего времени. Герой этой ленты - предприниматель - отстаивал свое право на участок земли, одновременно защищая и права людей, работавших с ним. Он боролся не только за собственное дело, но - что важнее - за собственное достоинство, доказывая, что он свободный человек, а не "тварь дрожащая", способная в одночасье сломаться под натиском новых владельцев. В новом фильме режиссер ставит точный диагноз нынешнему обществу, у которого серьезная болезнь под названием "аритмия" - нравственный ... сбой, нарушающий все моральные и этические нормы, переворачивающий сознание, заставляющий человека поступать не по совести, но по ситуации, извлекая из нее собственную выгоду. Врачи "скорой помощи", герои картины, вынужденные подстраиваться под новые медицинские реформы, это срез нашего больного общества, и чем достовернее, то есть будничнее, обыкновеннее их бытование на экране, тем сильнее ощущение безвыходности жизни, бессмысленности противостояния - во всем этом мы узнаем сегодняшний день. Кстати заметить, соавтор сценария Наталья Мещанинова, можно сказать, "собирала материал" для фильма, специально проведя немало времени в медицинской среде, прислушиваясь к разговорам врачей "скорой помощи", изучая их повадки и погружаясь в профессию изо дня в день. Персонажи картины настолько достоверны и убедительны, что кажется, для актеров, стопроцентно вжившихся в свои роли, облачиться в белый халат, ехать на вызов и измерять давление у больных или ставить им уколы или капельницу - это их повседневное, естественное дело: им веришь беспрекословно. Поэтому происходящее на экране получилось предельно органично - так, "как в жизни". Главный герой фильма, врач "скорой" Олег (Александр Яценко) переживает семейную драму - напряженные отношения с женой Катей, тоже врачом (Ирина Горбачева) вот-вот дадут трещину. Семейный кризис осложняется переменами на работе: из-за пресловутых реформ неугодным оказывается главврач больницы, придерживающийся старых методов работы, понимающий своих коллег, искренне сочувствующий им. А вот новый начальник точно из нынешних, для которых должностные обязанности - это хорошие показатели, вовремя сданная отчетность и чиновничье послушание. Его принцип - ко всему относиться разумно, не замечая трагедий и боли. За отступление от "двадцатиминутной системы" (именно столько времени отводится врачу на пациента) он грозит штрафами и увольнением. Как говорится, "новая метла по-новому метет". Но для врачей "скорой" главное - здоровье и жизнь пациентов. "Нам нельзя халтурить, - говорит один из них. - То есть можно, но не долго: профессия тебя вытолкнет". Чужое горе они воспринимают как свое собственное. "Сделайте что-нибудь! Вы же доктор!" - эти отчаянные слова врачи "скорой" слышат каждый день, и не вправе оставить человека в беде, когда они его последняя надежда. Конфликт человеческого отношения к людям, врачебного долга с равнодушием и хладнокровием, которые вносит в отлаженную жизнь медицинская реформа, становится основой производственной темы фильма, соединенной режиссером с семейной драмой. Молодые супруги понимают, что необходимы друг другу, что их судьбы переплелись настолько тесно, что расставание станет трагическим для каждого из них. Любовь в этой ситуации воспринимается как спасение: без нее и для Олега, и для Кати жизнь теряет смысл. Плюс режиссеру, показавшему семейные передряги с той долей юмора, который сглаживает конфликт, снижает накал сиюминутного недовольства, освобождает от, казалось бы, неминуемого взрыва, оставляющего в душе пустыню. Без любви ни он, ни она просто не смогли бы выдержать, преодолеть каждодневное напряжение, которое они испытывают на работе, спасая больных. И намеренно их помирив, режиссер оставляет зрителям надежду жить по любви, дорожа друг другом. Помнится, как после премьеры "Аритмии" на "Кинотавре", некоторые скептически настроенные критики упрекали Хлебникова за хэппи-энд, усмотрев в нем некое благодушие, потакание зрителю, привыкшему получать от кино только положительные эмоции. Но теперь фильм выходит в прокат, и зрители сами оценят его финал - наверняка не в пользу наших доморощенных зоилов. (Антонина Крюкова, «Трибуна»)

Раз в несколько лет посреди всяких злосчастий космос посылает нам кино Бориса Хлебникова. После «Долгой счастливой жизни» его следующую картину пришлось ждать почти пять лет. В творческих профессиях есть люди, чье отсутствие - как в сердце нож. Если Аки Каурисмяки, к примеру, не снимает шесть лет подряд, мир становится ощутимо хуже. В «Аритмии» Катя (Ирина Горбачева) и Олег (Александр Яценко), медики около тридцати, и счастливы вместе, и на грани развода. Счастливы, потому что родные друг другу, благородны и великодушны. Развод - потому что сбилось равновесие между их частным счастьем и любимым делом, позволяющим жить на белом свете, а не в ... тесноте малогабаритного семейного склепа. Когда любишь то, что делаешь, мир становится не в пример просторнее, но и требует многого, Олег и отдает почти все. Словно Алиса, он заметно меняется в масштабах на работе и дома: там - растет и подставляет плечи; здесь - как маленький, хотя пьет, как слон. Белый свет все рельефнее и объемнее. Любовь, впрочем, тоже никуда не пропала, но теряет вид и вес, а без нее и целого мира мало. Этот онтологический сбой и есть причина аритмии, больно очень, но камера Алишера Хамидходжаева ясной, ласковой оптикой, прозрачным светописьмом делает боль тише. Мир Олега и Кати - пусть и не стозевная Москва, но тоже не идиллия с буколикой, прилетает со всей дури в лицо, знай, улыбайся и отшучивайся. Олег - врач скорой помощи, он постоянно на выездах, и их документальные на грани цирка сюжеты раздвигают пространство камерной семейной истории, складываются в трагикомичный анатомический атлас пореформенной России. В обстоятельствах, заданных Минздравом, Олег - скорее капитан утлой спасательной шлюпки, которая спешит на помощь вопреки инструкциям, под пиратским флагом. Их экипаж с фельдшером и водителем в исполнении, соответственно, Николая Шрайбера из сериала «Озабоченные» и Сергея Наседкина из «Свободного плавания» - отдаленное эхо карнавальной бригады санитаров в «Кавказской пленнице». Реформы Минздрава исключают человеческий фактор, новый заведующий, эффективный менеджер внедряет «правило 20-ти», в частности, отводя на спасение жизни не более 20 нормативных минут. А «поди, мочу выведи за 20 минут», - расширяют медики наш кругозор. Реформа дрянь, и в городе пробки. Олег изобретательно и убежденно объезжает регламент, а нахрапистая бабуля-симулянтка накатает телегу, а свидетели Иеговы, оскорбленные в своих чувствах, напишут донос, а коллеги реаниматологи цыкнут, что сдал им живым ребенка с ранениями, несовместимыми с жизнью, и возись теперь: по новым правилам врач должен приложить все усилия, чтобы пациент не умер у него на руках, а у других - пожалуйста. А Катя тоже устанет и отправит его спать на матрац в кухню. Пульки от детского пистолета в роли нано-таблеток, драки пациентов со множественными ножевыми, громоздкий надувной матрац, не приспособленный для свободного плавания в кухонных широтах, инфаркт тридцатилетних, алкоголь под утро - всего этого и слишком много, и совсем недостаточно, все требует постоянных личных усилий по заполнению пустот. Сообщающиеся сосуды - большой разнообразный мир и частное пространство - пустеют, наполняются и вновь пустеют неритмично, вразнобой. В этом динамическом равновесии, состоит и устройство фильма, который не движется поступательно вперед к развязке, а пульсирует, мерцает, проводит слабые токи через сердце, качает кислород, зализывает раны персонажей и зрителей. Безыскусная «Аритмия» не располагает к тому, чтобы разъять ее гармонию, деликатно перенесенную на экран Борисом Хлебником и сценаристом Натальей Мещаниновой, кажется, с какого-то нерукотворного молекулярного уровня, или к тому, чтобы разбирать ее неразрешимый конфликт. Так не разрешается сама жизнь, пока она жизнь. А это она, как никогда, на экране. И ее фантастический проводник - Александр Яценко под высоким напряжением. В дуэте с ним Ирина Горбачева с ее прекрасным ясным лицом играет галактику, которая летит к другой галактике и изводится, что не долетит. Или долетит, а никто не встретит. Когда они все-таки останутся вдвоем слушать песни «пубертатного периода», все мучительные приливы и отливы большого внешнего мира отступят на второй план. Но без них, изматывающих и утомительных, требующих пиратской решимости, тазика Дон-Кихота и внутренней свободы, галактикам снова станет тесно. Как будто жизнь качнувшись вправо, качнется влево. (Вероника Бруни, «Forbes»)

Сердечно-сосудистая трагикомедия Бориса Хлебникова. Молодая супружеская пара, потерпев друга друга пять лет, решает развестись. Олег (Александр Яценко) работает на скорой помощи, спасает людей от реальных болезней и чтения симптомов в интернете, а вечерами пьет до состояния анестезии. Катя (Ирина Горбачева) трудится в приемном покое, периодически остается на дежурства и чаще засыпает с телефоном, чем с мужем. На дне рождения отца (Александр Самойленко), известного доктора, она смотрит на очередную алко-одиссею супруга и отправляет ему смс, мол, давай разведемся. Сделать это по-быстрому не получается: Олег на время поисков жилья переезжают с матрацем на кухню, Кате остается спальня (они живут в съемной однушке ... в Ярославле). Дальше не станет легче: скажутся и неприкаянность Олега, и напряженные трудовые будни. После премьеры новой ленты Андрея Звягинцева все российское кино в критическом сообществе начали мерить или поверять «Нелюбовью». Для «Аритмии», только что заслужившей три награды «Кинотавра» (гран-при, лучшая мужская роль, зрители), это столкновение, вероятно, и вовсе неизбежное. Бориса Хлебникова нередко выписывают как вольного или невольного антипода Звягинцева: роад-трип отца и сына в «Коктебеле» и «Возвращении», борьба предпринимателя с государством в «Долгой счастливой жизни» и «Левиафане», теперь вот развод и перечень взаимных болей, бед и обид в «Аритмии» и «Нелюбви». Пересечение, впрочем, неизменно заканчивается в отправной точке конфликта: если Звягинцев снимает с позиции разумного океана из «Соляриса», то для Хлебникова, по Крису Кальвину, «человек - это повод для любви». У первого барабан револьвера наполовину пуст, у второго - полон. Звягинцев ставит диагнозы, Хлебников то ли утешает, то ли выписывает седативное. «Нелюбовь» - высокопарное кино про Россию, ориентирующееся на мировую живописную традицию, «Аритмия» - негромкий фильм про симпатичных и уставших людей из Ярославля, чьи отношения, по заветам румынской новой волны и отечественных «новых тихих», в меру универсальны, но плотно вписаны в современность (без Киселева и красной ветровки с надписью Russia). Двадцать минут на одного пациента, «главное, чтобы умер не под тобой» - эффективный менеджмент в области медицины Хлебников и автор сценария Наталия Мещанинова (режиссер непрокатанного «Комбината "Надежда"») присутствует в «Аритмии» не как емкий образ, но как характерная реалия. Как пакет с лого супермаркета, как неизменная куртка Олега, как песня Валентина Стрыкало «Наше лето», выпущенная аккурат пять лет назад и звучащая на самых пронзительных моментах. И несколько дней в ушах - после титров. В «Аритмии», несмотря на промежуточный оптимизм финала, нет иллюзий, как невозможно его рассмотреть и в предпоследней сцене «Долгой счастливой жизни». Хлебников просто отказывается публично ставить героям ноль - так вообще сложно поступать с живыми людьми, которыми населена картина. Вся драматургия и нерв фильма - в растерянном лице Александра Яценко, самого хамелионистого и при этом не харАктерного российского артиста наших дней, в глазах и изгибах рта пульсирующей Ирины Горбачевой, звезды инстаграма и актрисы Мастерской Петра Фоменко. Их конфликт - легко формулируемый и ускользающий от формулировки: его неумение выразить чувства? Неумение жить вне работы? Алкоголизм? Отсутствие карьерных перспектив у врача скорой помощи? В «Аритмии» запечатлен, а не сформулирован тревожный дискомфорт, ощущение, что что-то функционирует неправильно. В организме, в личной жизни, на работе - ровный темп сердцебиения нарушился; спокойных поначалу героев начинает колотить, анекдотичные выезды Олега к пациентам становятся все трагичнее - вплоть до смерти. Хлебников не сообщает под видом большого секрета, что за облегчением, как правило, следует новый кризис, а прорывающаяся сегодня сквозь пробку скорая помощь - завтра крепко застрянет в потоке машин и не успеет на место. Достаточно вспомнить квартиру Кати и Олега - у Хлебникова, как у Антониони, обстановка описывает характер героев заместо слов. А в их однушке нет ничего лишнего и индивидуального: синие кроксы, кофта с воротом, разноцветные трусы - первая необходимость. В «Свободном плавании» герой Яценко спал под постером «Формулы 1» и другими личными артефактами, в «Аритмии» лишь на холодильнике красуется какая-то рекламная наклейка. Когда жизнь срастается с работой - это тоже сказывается на сердце. (Алексей Филиппов, «Кино-Театр.ру»)

Дыра в твоем сердце. У Бориса Хлебникова в русском кино - репутация хорошего человека. Насколько Звягинцев мизантроп, настолько же Хлебников - человеколюб. Его фильмы - от совместного с Алексеем Попогребским «Коктебеля» до телевизионных работ вроде «Озабоченных» - создавали эффект общения со старым приятелем. Он может говорить глупости, нажраться и вести себя как свинтус, устроить погром, но ты все ему простишь: дружба дело такое. Это же качество Хлебникову не позволяло выйти за рамки сугубо своей, приятельской аудитории. Фестивали ему рады - но только как родному лицу в толпе. Хлебникова и самого этот факт явно достал - и прошлый свой фильм, «Долгую ... счастливую жизнь», он снял, надев маску социального критика и прикинувшись Звягинцевым. Живописал тяжелый быт русской глубинки, выводил Александра Яценко в роли фермера-подвижника. Прикинуться овцой в волчьей шкуре не получилось, «Жизнь» оказалась самой слабой работой в фильмографии Хлебникова, журналистским расследованием в картинках. «Аритмия» - попытка найти нового зрителя другим путем. Который и привел к несомненному успеху. Хлебников не метит в актуальность или социальность. Как и другой отечественный хит, «Нелюбовь», - это хроника одного развода: подробная, детальная. Вот решение принято; вот уже муж спит на матрасе, а жена в кроватке; вот уже начинают друг друга выживать с насиженного места. Подано это все в лучших хлебниковских традициях. Персонажи изъясняются междометиями, предпочитают четким формулировкам недосказанности. Камера Алишера Хамидходжаева - его фирменный стиль - порхает по интерьерам, преследует героев, фиксирует на сверхкрупных планах их дрожащие веки, жилы, малейшие движения губ. Простота искупается богатством фактуры. Сценарий «Аритмии» написала Наталья Мещанинова, сильный документалист, автор «Школы» Валерии Гай Германики. Со своей фирменной дотошностью она реконструирует на экране мир врачей скорой помощи. Вызовы, пациенты, профессионализмы («вызовА»), процедуры - всего этого тут столько, что мелодраму про конец любви легко принять за сериал «Доктор Хаус». При этом по части фактуры бытовой тут все сделано, наоборот, очень легко, без перегибов и красноречия. Ну, Ярославль, тесная «однушка» и та съемная, совмещенный санузел, свеженький евроремонт в больнице - среда обитания героев дана точно, но буквально несколькими штрихами. Фактура провинциальной скорой помощи здесь лишена социального пафоса, никакого стремления показать «загнивающую русскую провинцию». Редкий случай: бытовое, обычное тут очень зрелищно. Роли второго плана отданы большим актерам. Иногда - неожиданным. Маленькую партию отца главной героини играет сериально-блокбастерный артист Александр Самойленко. Пациентов, обитателей хрущевок и частного сектора, играют патриарх московского театра Константин Желдин, хлебниковский любимый актер второго плана Евгений Сытый. От Звягинцева тоже далеко не уйти: роль стервы-кардиолога заполучила его «Елена» - Надежда Маркина. Если ключевого персонажа-мужчину играет постоянный актер Хлебникова, Александр Яценко, уже получивший за нее несколько профессиональных наград, и, в частности, приз за главную мужскую роль «Кинотавра», то главная женская роль досталась неожиданной фигуре - Ирине Горбачевой, звезде инстаграма и актрисе театра Фоменко. Ловкий трюк - очевидно, что «Аритмию» все ее подписчики ломанутся смотреть. Тем более, что здесь она в полный рост демонстрирует все таланты: органику, редкий дар клоунессы, отсутствие страхов и комплексов. У Хлебникова получилось соблюсти баланс точности и выразительности. Бытовой правды и увлекательности, актерского азарта. Тут, конечно, есть ложный сентиментализм - ключевая сцена представляет собой танец Горбачевой под песенку украинской поп-звезды и шутника Валентина Стрыкало. Есть вышибание эмоций - какая скорая помощь без отважного спасения безнадежного ребенка-пациента, без героизма и нарушения норм - предписанного новым начальником-карьеристом 20-минутного регламента на один вызов (это еще и реверанс в сторону любителей социального кино). Но в общем и целом Хлебников снимает кино для всех. Первое за долгое время. Такое, на котором тетки поплачут, врачи и пожарники не заскучают, сентиментальные натуры дадут волю чувствам, шутники найдут пару смешных хохм. Все уйдут довольными. Хлебников снял все то же камерное и маленькое кино «для своих». Только этих «своих» стало больше - ими захотели себя почувствовать очень многие. (Иван Чувиляев, «Фонтанка»)

Картина Бориса Хлебникова «Аритмия» оказалась на голову выше прочих конкурсных фильмов «Кинотавра»-2017. Да и в целом работы такого уровня в российском кино не было давно. Режиссура, сценарий, написанный Хлебниковым и Наталией Мещаниновой, операторская работа Алишера Хамидходжаева, невероятные по силе роли Александра Яценко и Ирины Горбачевой - наконец-то все составляющие фильма равнозначны и создают произведение, которого мы все так ждали. И дождались - в прокате с 28 сентября. На празднике по случаю дня рождения папы доктор Катя (Горбачева) присылает сидящему с ней за соседним столом мужу Олегу (Яценко), врачу скорой помощи, эсэмэску: «Нам нужно развестись». Он, как ребенок, на всякий случай ... просит прощения, она выселяет его на кухню, на надувной матрас, дает неделю на поиск квартиры. Каждое утро они уходят на дежурство. Катя отправляет пациентов с ножевыми на операции, Олег колесит по городу от вызова к вызову. Работать все труднее, новая реформа требует от врачей не тратить на вызов более 20 минут, не дожидаться, когда подействует лекарство. После ежедневных сражений с системой и со смертью Олег идет домой, пьет, шумит. Пытается поговорить с Катей, помириться, она кричит. То ли любят, то ли не любят - эти сомнения будут преследовать на протяжении всего экранного времени. Поражает, насколько тонко, даже ритмически (аритмически!), Хлебников снимает отношения пары главных героев, разбивая их на несколько эпизодов. У них и правда аритмия, сердце то замирает, то идет дальше. Многое читается в одних только взглядах, в том, как она смотрит с балкона на него, похмельного, сидящего на скамейке во дворе и не решающегося войти - точь-в-точь нашкодивший пацан. В том, как он смотрит на нее, танцующую на кухне в толпе друзей, под песню про яхту и Ялту, смотрит - и не видит больше никого. Их безумная, безумно важная, выжигающая каждый день изнутри работа не дает передышки, заставляет на какое-то время забыть, зачем они вместе, почему любят друг друга. Заставляет плакать то ли от сказанных друг другу обидных слов, то ли от того, что на работе сегодня потеряли человека. Такие живые, не очерствевшие люди. «Аритмия», она, конечно, не про нелюбовь, а про любовь. Фильму Хлебникова на «Кинотавре» аплодировали, пока в зале не зажегся свет. Такие же овации, говорят, устроили в Канне «Нелюбви» Андрея Звягинцева. Картины начали сравнивать еще до показа «Аритмии» (нынешний фестиваль в Сочи доказывает, что тема семейных отношений волнует российских режиссеров как никогда прежде), а Хлебников со Звягинцевым и вовсе не первый год идут бок о бок, так или иначе говоря в своих картинах об одном и том же. Но насколько разным языком! В противовес холодному, надменному, если не презрительному взгляду автора «Нелюбви» - живой, страстный, любящий. Вместо бесконечных топорных звягинцевских метафор Хлебников предлагает простые, но такие точные, даже точеные диалоги. Вместо экспортной России из «Нелюбви» и «Левиафана», такой, какой ее и ожидает увидеть иностранный зритель, «наевшись» в условиях информационной войны пропагандистских телепередач - серой, неприветливой, страшной, путинской, в «Аритмии», которая не лишена болезненного социального контекста, появляется Россия, в которой не доживают, но живут. И фильм - ответ на вопрос «почему?» Ответ этот в каждом, не случайном, пусть и второстепенном персонаже. От фельдшера в исполнении Николая Шрайбера, который ставит катетер в несущейся на полном ходу «скорой» сопротивляющемуся нетрезвому пациенту, до начальника подстанции (Максим Лагашкин), в одном эпизоде из равнодушного формалиста, превращающегося в руководителя, который за подчиненных - горой. От убитого горем сына (Евгений Сытин), к матери которого врачи не доехали, до старушки, сидящей у подъезда в кресле. Ценность человеческой жизни - важная для Хлебникова, как, в общем-то, и для современной России, давно забывшей и все не желающей вспоминать, что это такое - тема. Поэтому врачи скорой помощи - самый наглядный образ, пример для всех и каждого. Те, кто к этой жизни и к смерти ближе всего. Те, для кого человеческий фактор - определяющий, кого преступно загонять в регламент и рамки, для кого смерть не может быть очередной, должна быть всегда первой, потому что от этого зависит жизнь других людей. 20 установленных законом минут может хватить на то, чтобы забилось сердце, но на спасение жизни нужно больше. В финале «Нелюбви» Россия показана женщиной с отсутствующим взглядом на беговой дорожке - «Куда ж несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа». У Хлебникова она - дорога, забитая машинами, которую врач вручную, выскочив на проезжую часть, «расчищает» для проезда «скорой помощи». (Наталия Григорьева, «Независимая газета»)

«Аритмия»: В поисках правильного диагноза. Борис Хлебников и Наталия Мещанинова собирались снять романтическую комедию, а получилась драма с гуманистическим посылом и точным диагнозом всем нам. Хлебников рассказывал в интервью перед «Кинотавром», что действительно собирался вместе с соавтором Наташей Мещаниновой написать романтическую комедию про молодую пару на грани развода, вынужденную жить в одной квартире до окончания срока аренды. Когда сценаристы решили, что главные герои будут медиками (он - врач скорой помощи, она - врач в приемном отделении), фильм получил новый контекст и совершенно другое измерение. В процессе подготовки сценария Мещанинова провела немало времени с реальными врачами скорой помощи, записывая их разговоры, ... снимая на документальную камеру их посиделки, проводя интервью и выслушивая жалобы на медицинскую реформу, изучая документальные фильмы и сериалы на эту тему. Так появился подробный и достоверный контекст, а главный герой из 25-летнего молодого человека стал живущим на пределе врачом скорой помощи Олегом, характер которого писали, признается Хлебников, практически с характера Александра Яценко. Режиссер четыре месяца проводил кастинг на главную мужскую роль, но в итоге все равно позвонил своему постоянному актеру Яценко. «Никто другой это просто не сможет сыграть», - говорит режиссер. С Олегом зрители знакомятся во время вызова. Бабушка-паникерша требует от врачей что-нибудь «от сердца», у нее очередной «сердечный приступ». Фельдшер (могучий Николай Шрайбер) устало бабушке выговаривает: «Что вы все врете? Да у вас кардиограмма лучше, чем у меня». Олег пациентку, мечтающую лечь в больницу, изобретательно успокаивает «нанолекарством из Германии», на деле пластмассовой пулькой из детской игрушки. За это лекарство его ждет выговор от начальства, но это меньшая из проблем. Жена Катя (Ирина Горбачева), врач приемного отделения, устав от его бесконечного пьянства, эсэмэской предлагает развестись. Ближайшие две недели они проведут то вместе, то врозь. Олег переедет на кухню, продолжит пить и каждый день ездить на вызовы. Олег постоянно идет против правил, чтобы спасти чью-то жизнь, сталкивается с людьми, которые не хотят лечиться, боятся врачей, а порой делают все, чтобы умереть. Фон, на котором разворачивается история отношений Кати и Олега, настолько яркий и документально точный, что неизбежно перетягивает на себя одеяло. «Главное, чтобы человек не умер под тобой. Вот есть другие врачи - у них пусть умирает. Твоя задача - живого человека доставить в стационар. Вот там пусть умирают на здоровье», - страшные слова, звучащие из уст нового начальника (Максим Лагашкин), характеризуют общую систему, Олегу, как и другим врачам скорой помощи, предельно чуждую. Спасать не человека, а свое место в системе, свою собственную шкуру - на это принципиальный Олег не может согласиться. Однако и принципиальность порой может привести к чьей-то смерти, а начальник-оптимизатор оказывается способен защитить врачей скорой помощи перед коллегами. «Аритмия», несмотря на сопутствующие истории кровь и смерть, снята светлой, легкой и «чувственной», как ее называет Хлебников, камерой Алишера Хамидходжаева. Сцены с пациентами не будут резать глаз даже профессиональным докторам - за мизансцены и моторику врачебных эпизодов отвечал медицинский консультант фильма Дмитрий Моисеев. «Актеры шли не ко мне, а к нему», - говорит Хлебников. «Мы врачи, а не роботы», - говорит один из врачей скорой помощи, когда руководство объявляет о новых, невыполнимых стандартах (не более 20 минут на вызове, постоянные отчеты диспетчеру и так далее). Коллега Кати по приемному отделению (Анна Котова) на квартирной вечеринке сообщает, что начальство «запретило связи между сотрудниками». «Как мне жениха теперь искать? Я же не выхожу с работы» - с улыбкой спрашивает героиня. Система постоянно пытается заменить человеческие отношения схемами и инструкциями. Живой, эмоциональный, преданный делу Олег в эту систему не вписывается никаким образом. Не вписывается, но продолжает идти своим путем, пусть это мужество неизбежно подкрепляет алкоголь. Хлебников настаивает, что это не кино о моральном выборе. И действительно, выбора для главного героя не существует. Это кино о кризисной ситуации и ее преодолении. Сцены с главными героями немногословны. Ирина Горбачева вообще, кажется, играет исключительно глазами, и в этом молчании, коротких репликах, полных эмоций взглядах обнаруживается больше смысла, чем в любых надрывных диалогах, которыми изобилуют отечественные драмы. Хотя финал кажется милосердным по отношению к героям, за два часа, проведенные вместе с ними, зритель уже достаточно хорошо представляет себе характеры персонажей и может предположить, что произойдет с Катей и Олегом дальше. Хлебникову удалось создать настолько психологически убедительный мир, что в нем продолжаешь жить и после того, как титры закончились. Редкое для современного российского кино качество. (Дарико Цулая, «КиноПоиск»)

"Я, Олег": феномен фильма Бориса Хлебникова "Аритмия". Совсем недавно на экраны вышел фильм Бориса Хлебникова "Аритмия", который уже успел стать одним из самых неожиданных и радостных событий в российском кино в уходящем году. Отличная актерская игра, правдивость изображаемого на экране, тщательно продуманный сценарий, где практически каждая реплика - причем обычно незамысловатая - становится мелким, но поразительно тонким и четким штрихом, высвечивающим новые грани повседневной реальности. В этом, кстати, еще одно достоинство фильма - даже предельно упорядоченная в своей убийственной механистичности жизнь людей, привыкших ориентироваться во времени по сменам и дежурствам, оказывается сложным многоярусным конструктом, хотя, казалось бы, что может быть ... ординарнее сегодняшней повседневности? Глядя на пласты современного мироздания, можно различить ударопрочную толщу хорошо прижившихся старых порядков и хлипкие, уже успевшие обветшать пластмассовые декорации последних лет, которые нет смысла подновлять, так как они не подлежат никакому восстановлению. Пустоты можно заливать разве что цементом бюрократических предписаний, а когда такой дефицитный материал заканчивается, в дело идет токсичный клей самодеятельного творчества "эффективных управленцев", и он сразу же вступает в опасную реакцию со всем остальным и постепенно разъедает фундамент. Забавно и одновременно до жути горько, что речь идет о реалиях страны-правопреемницы государства, совершившего аж две революции. Помимо внутренней со временем произошла и другая, за его пределами, как некая попытка сконструировать "капитализм с человеческим лицом" - многие "прогрессивные" государства в качестве контрдовода были вынуждены создать некое подобие бесплатной медицинской помощи для населения, за столетия привыкшего оценивать жизнь и шансы на ее спасение уровнем собственного заработка. И тем не менее настало время обратно заимствовать тот зарубежный (в данном случае - кинематографический) опыт, который не имел бы никаких шансов на появление в отсутствие на земном шаре государства, сформулировавшего "крамольную" мысль - все люди равны, а, значит, имеют одинаковое право на удовлетворение базовых жизненных потребностей. Соцреализм медленно, но верно отвоевывает свое право на существование. Совсем недавно маэстро Кен Лоуч заставил вновь вспомнить о себе, сняв потрясающий по своей силе и ультимативный в своем смертном приговоре фильм "Я, Дэниел Блэйк". И при просмотре "Аритмии" где-то на задворках сознания маячит его призрак. Хлебников выносит о нашем настоящем все-таки более оптимистичное суждение, чем Лоуч - о "старой доброй" Англии, и это вселяет некоторую надежду. Дэниелу некуда сунуться, некуда приткнуться, потому что все те, кто занят в секторе государственных социальных услуг, являются мини-менеджерами с соответствующим мышлением, даже если это функционеры самого низового уровня. В "Аритмии" же Олег и его коллеги полностью осознает гибельность и бесчеловечность подхода 20/20, выработанного самодуром-начальником подстанции "скорой помощи". Пускай они и мало что могут изменить на деле, но их мнение едино, они выступают одним фронтом и, на самом деле, являют чудеса самоорганизации, умудряясь не возводить стандарты в золотое правило, пускай и к вящему недовольству работников других звеньев и областей медицины. Человеческое еще не задушено окончательно, однако уже начинает страдать от гипоксии. Как бы то ни было, главная тема фильма - семейные отношения, особенности профессии, вернее - организации трудовой деятельности, донельзя изнуряющий в своей безысходности быт и, как следствие, полный разлад в жизни молодой семьи. Диалоги героев, неумелые попытки выслушать друг друга, неоцененные душевные порывы, чистые, благие намерения круто изменить жизнь со следующей недели и такие же терпеливые и бесплодные попытки дать близкому еще один шанс, выслушать его, смолчать, запастись терпением - все это изображено донельзя правдиво. Эта внутренняя беспомощность и ранимость, в равной степени трогательная и трагичная, неумение жить счастливо и стремление жить честно, неизбывная вера в лучшее и знание о том, что по-другому, по-человечески, жить в принципе возможно (только все никак не получается), характеризуют то хрупкое поколение, которое вынуждено осознавать себя через разочарования и противоречия. Они, рожденные на излете канувшей в небытие эпохи, росли, с боязнью и недоверчивостью вглядываясь в мир вокруг, суливший разве что до конца развеять по ветру их мечты, стереть в прах идеалы той, прежней жизни, полученные в наследство от бабушек и дедушек, родителей и, кому повезло, хороших учителей. Многие из них как-то выстояли, не изменив себе. Но, крепко держась за отвоеванное, они не в силах протянуть руку помощи самым близким, так как сил, прежде всего, душевных, на борьбу на два фронта - за себя (вернее, свою работу как право на существование) и за другого, пусть и самого родного, часто не хватает. Но эти люди есть. Пока еще есть. И, вполне возможно, только они еще и способны возвратить сердцу общества синусовый ритм. Наплевав на свой страх и риск на требование 20/20, вложив в это дело столько сил и времени, сколько нужно. (Юлия Авакова, «RG Кинократия»)

Врачи и режиссеры взяток не берут - оставляют чиновникам. Говорят, что нужен герой. Нашего времени. Положительный персонаж. Светлый человек. В череде античеловеческих будней. Вот, пожалуйста. Лирические будни обычных простых ребят-медиков, выпивающих, смеющихся, страдающих, совершающих маленький повседневный подвиг. А много ли еще надо для оваций? Хорошая игра. Актеры, которые милы так, словно бы каждую секунду готовятся к «селфи». Прекрасная режиссура. Юмор. Отсутствие особой пошлости и грубости. Немного сериальной смазливости. Немного трепетной слезливости. Прекрасно разыгранная социальная карта. (Ничего, что государство плохое, люди хорошие, несмотря ни на что, с такими людьми ничего не страшно - пока есть праведники и подвижники). Вот оно что... ... Ну и тема близости смерти и повседневного героизма врачей всегда в почете. Сколько сериалов про это было снято. Не перечесть. Подобное кино обречено на популярность. Слишком сложно не соболезновать. Тут вам и истерики с соплями, и пьяные братания, и узнаваемая вечная коммунальная ругань. Все как в жизни. Ну просто как в зеркале. Даже лучше. В жизни все страшней и безнадежней. А тут все чуть-чуть, но миловидней. Это как и с экранными «ментами», должны же они быть хорошими и представлять какой-то экранный образ. А уж врачи! Так и подавно. Грех не получить под это финансирование. Даже международное. Промышленный роман. Служебный опять-таки, что особенно ценится в народных массах. Ах, она любит его, а он ее, но чуть-чуть выпивает. А у нее машина, а он нищеват, но человек-то хороший!!! Всем помогает. И друзей много. А живется всем тяжело, но люди душами не черствеют и клятву Гиппократа хранят, а кто нарушит эту клятву, так тому товарищи прямо по лицу. Бах. И что в этом плохого? Да, в сущности, ничего. Внятная и добротная режиссура легко находит отзыв благодарного зрителя. Тут вам и слова «че», «забей», «прикинь» и другие (нельзя их писать по закону о СМИ), много алкогольных напитков, разве что песен под гитару не хватает. И «лав-стори» готова. Романтическая сентиментальная трагикомедия. А что еще надо? И все такое человечное, такое настоящие, такое понятное. Тут вам никакой экзистенциальной прохлады. Тут русский дух. Тут Русью пахнет. Сценарий написан со знанием дела о судьбах врачей скорой помощи и предполагает, что вы почувствуете себя почти в одной с ними машине. Тут вам и смерть, и приступ астмы. И сложные этические выборы. И трудности отношений с государством. И отношения между врачами и медсестрами. И «медицинская реформа». И вообще, размышления о несправедливости общественного устройства. Врачи ясное дело взяток не берут. А вот государство... Ну не призывать же при этом к смене «конституционного» строя. Понятно, что как бы плохо не было, «русская смекалка», «взаимовыручка», да просто «хорошие ребята» всех победят. Все, кто хоть чуть-чуть интересуется «демографией» знает про «русский крест» и повальное вымирание русского населения. В том числе от алкоголизма, который в этом кино представлен вполне мило. Но главное в таком кино, чтобы сохранялась надежда. Влюбленные оставались вместе, несмотря на любое начальство - «хорошие парни» оставались «хорошими парнями». Я часто замечаю, что больше всего меня ставят в тупик в социальных сетях периодические посты о спасении умирающих детей... Вроде как, государство детьми и стариками не занимается. Но вот... Каждый якобы должен. Почему-то я не могу смотреть на то, как изображаются «вопросы жизни и смерти», хотя я не врач, и, должно быть, не имею права об этом говорить, но что-то в этом кажется несколько фальшивым, как скажем фальшивым кажется, пусть прекрасная форма военных реконструкторов... Почему-то мне кажется, что все как-то страшней что ли. Чуть менее «трогательно», чуть менее «смазливо», чуть менее «сериально». Но с другой стороны, ведь именно вера в хороших людей (а уж тем более врачей), пожалуй, единственное, что остается у тех, кому хочется во что-то верить. Страдающие «бабушки» на фоне ковров. Все врачи постоянно курят и выпивают. Подробное режиссерское решение каждой сцены и эпизода. Тут и санитары (далекие потомки шекспировских могильщиков, вероятно), как водится в меру циничны и разве что не слушают шансон во время вызова. Ужас обыденности, смерть. Все эти чеховские про «пациент умер под хлороформом». Есть тут и секс на кухне. И популярные песни... И «размышления» о жизни. Сильная женщина и слабый мужчина с узнаваемым пороком. Но, конечно, у них есть хорошая машина... Какая же любовь без хороших машин. Множество деталей. Вроде одиноко уснувшей на семейном застолье пожилой женщины. В фильме можно отыскать множество маленьких открытий. Вообще подобное кино, безусловно, выдающееся на безрыбье, скорее всего, будет разделять зрителей. Для «большинства» это будет прекрасно, круто, клево, прикольно. Как про нас. И песни популярные. Снобирующее кинематографическое меньшинство сочтет, возможно, это слишком уж «популистским», слишком сделанным под «западное социальное кино» с привкусом развесистой клюквы и индийско-русского сериала. Но то, что это стоит смотреть - сомнений почти ни у кого не возникает... Фильм открывал собой фестиваль. Я смотрел его в уличном кинотеатре. В окружении «киношных» людей. Скорая дежурила неподалеку. Так выпьем же за то, чтобы врачи были трезвы, но счастливы. (Дмитрий Теткин, «Regnum»)

Олег - очень хороший человек. Он работает врачом «Скорой помощи» и делает это хорошо, на совесть. У него хорошее честное лицо, хорошие добросовестные коллеги и хорошие пациенты, которым он от души помогает, хотя зарплата у него небольшая и перспектив никаких. Жена Олега Катя тоже врач, в приемном покое. Она, вероятно, не так талантлива, как муж, зато и она хороший человек. Работает сутками, очень старается. И Олега любить старается, хотя это с каждым днем все сложнее - тот выпивает, рассеян, слишком сильно устает на работе, иногда хамит. Тогда Катя предлагает развестись, а сначала разъехаться в разные комнаты их крохотного жилища (комнат ... всего одна, так что приходится использовать кухню и надувной матрас). Но зритель, который уже полюбил этих славных людей, не слишком тревожится. Он заранее чувствует, что все у них будет хорошо. Трудно, но хорошо. «Аритмия» - несомненно хороший фильм. Рецензию на него несложно было бы написать, не используя ни одного эпитета, кроме слова «хороший». Он лихо разыгран ансамблем лучших и самых востребованных актеров своего поколения - от любимца Хлебникова, скромно-обаятельного Александра Яценко, и феноменальной звезды инстаграма Ирины Горбачевой (ее роль - какое-то отдельное упоительное кино) до колоритных эпизодов Анны Котовой, Евгения Сытого, Надежды Маркиной, Александра Самойленко. Отдельная и сложная работа у Николая Шрайбера, эдакого Санчо при Кихоте-Олеге. «Аритмия» замечательно снята Алишером Хамидходжаевым, оператором Хржановского-младшего, Сигарева, Германики и Хомерики: как бы ненавязчиво, мнимо-документально показан старенький и милый Ярославль. В рамках того же уютно-театрального правдоподобия звучат диалоги, написанные Натальей Мещаниновой; в соавторстве с оптимистом Борисом Хлебниковым режиссер беспросветного «Комбината «Надежда» научилась видеть перманентный свет в конце любого темнейшего тоннеля. В общем, сплошная радость: мир состоит из хороших людей. Негодяй тут единственный - новый начальник, отлично сыгранный Максимом Лагашкиным. Но и он получит свое, после чего окажется не таким плохим. Лишь однажды здесь кто-то умрет. Этот эпизод в фильме наименее органичный, едва ли не натужный, и тут же уравновешенный обязательной сценой чудо-воскрешения другого пациента. Если называть вещи своими именами, «Аритмия» - то самое, высмеянное критиками и обожествляемое продюсерами, «доброе кино». Специфически российский формат. Только это доброе кино - не для широких масс, а для интеллигенции. Для тех, кто жаждет переноса на широкие экраны не попсовых сериалов или советских комедий, а оттепельных и застойных хитов, с их культом хороших и слабых героев. При этом «Аритмию» советским фильмом не назовешь: перед нами культурное и современное европейское кино. Недаром на днях картина примет участие в фестивале в Карловых Варах. Хлебникова в начале карьеры называли наследником по прямой одного из главных западных режиссеров - Аки Каурисмяки. Сейчас вспоминается недавняя картина флегматичного финна «Обратная сторона надежды». В ней все порядочные люди объединяются, чтобы противостоять бездушной бюрократии Евросоюза, но эта умозрительная солидарность все-таки не спасает трогательного сирийского беженца от удара ножом в живот. У надежды Хлебникова нет обратной стороны. Эта медаль с обеих сторон сияет прекраснодушием. Но сравнивать «Аритмию», конечно, будут с другим фильмом, с «Нелюбовью» Звягинцева. Эта параллель - что-то вроде неизбежности. Обе картины о разводе, обе - о российской современности, которая через ситуацию этого развода и проявлена; позиции и взгляды авторов на реальность - взаимоисключающие. «Нелюбовь» заставила многих вспомнить абсурдный термин «чернуха» - мол, не так же мрачна наша жизнь на самом деле и где в фильме светлые пятна, где надежда на завтра? «Аритмия» состоит из сплошных светлых пятен. Не фильм, а луч света в гипотетически темном (поскольку тьмы на экране нет) царстве. Назовем это утешительным словом «Утопия». Если «Нелюбовь» била под дых, то «Аритмия» гладит по головке. Тот фильм был дискомфортным, этот комфортен насквозь, даже когда его героям не по себе. Борис Хлебников, один из лучших русских режиссеров 2000-х, невольно оказался своеобразным антиподом Звягинцева. Он не так известен на Западе, но нежно любим на родине (тогда как Звягинцев, по мнению многих россиян, переоценен). Его совместный с Алексеем Попогребским дебют, «Коктебель», был анти-«Возвращением», историей другого отца и другого мальчика, которым вместе было хорошо: они добирались до пункта назначения и находили в финале свое маленькое счастье. «Долгая счастливая жизнь» предсказывала интригу «Левиафана»: ее герой решался на романтический бунт против несправедливости, на который у героя звягинцевской фрески не было ни шанса, ни сил. Теперь «Аритмия» и «Нелюбовь» окончательно превращают двух режиссеров в эдаких Счастливцева и Несчастливцева русского кино. Звягинцев, не чуждый гражданскому пафосу (которого Хлебников чурается), мог бы повторить за Герценом - «Мы вовсе не врачи, мы боль». Хлебников, столь неравнодушный к медицинской теме, своим фильмом утверждает обратное: «Мы не дадим вам испытывать боль, мы - врачи... сейчас уже пройдет». «Аритмия» вполне могла бы называться «Анестезией». И что сказать? Обезболивающее работает. Мало кто сдержит растроганные слезы в той сцене, где «Скорая помощь» пробьется через вечную пробку - метафора, честно скажем, не менее прямолинейная, чем беговая дорожка в финале «Нелюбви», - и все-таки начнет двигаться вперед. В этот момент мы даже забудем, что этот ход не вполне честный: у них же мигалка. (Антон Долин, «Meduza»)

Свобода освобождения. Фильмы Бориса Хлебникова во многом определили образ российского кинематографа 2000-х. В "Коктебеле" (2003), сделанном в соавторстве с Алексеем Попогребским, отец и сын путешествовали по России, которая чуть ли не впервые была показана страной, где живут обыкновенные люди, а не бандиты и менты, не символы и метафоры. "Свободное плавание" (2006) стал фильмом-манифестом нового режиссерского поколения, а Хлебникова заслуженно сравнивали с Джармушем и Каурисмяки. Картина рассказывала о взрослении в мире, который сломался, закрылся, как завод, куда хотел устроиться главный герой. Предоставленные сами себе люди не понимали, что происходит, а по краям мира уже собирались, мелькали какие-то недотыкомки. В "Сумасшедшей помощи" ... (2009) в сломанном мире сломались люди, а на местах разломов вырастало какое-то почти линчевское зло. Наконец, в "Долгой счастливой жизни" (2012) зло заполнило собой весь экран. Нулевые закончились. Но Борис Хлебников - не Дэвид Линч, чтобы любоваться возникающим из воздуха злом, и не Андрей Звягинцев, которому натуралистические описания социального дракона нужны для того, чтобы представлять себя рыцарем. Пять лет после "Долгой счастливой жизни" он молчал и, как теперь ясно, искал нефальшивую интонацию для описания времени, в котором оказались его повзрослевшие герои. "Аритмия", наверное, самый зрелый фильм не только Бориса Хлебникова, но и всего российского кинематографа 2010-х. Сценарий написан им в соавторстве с Натальей Мещаниновой, ученицей мастерской Марины Разбежкиной, сделавшей сериал "Школа" вместе с Валерией Гай Германикой и снявшей дебютный фильм "Комбинат "Надежда"". В обеих этих работах с помощью документальной оптики авторам удалось добиться новой для российского кино достоверности, говорить о важных вещах на адекватном этим вещам и своему времени языке. Но и "Школа", и "Комбинат "Надежда"" были фильмами о юности и ее ошибках. "Аритмия" - кино про взрослых людей. Главные герои фильма - врач скорой помощи Олег (Александр Яценко) и его жена Катя (Ирина Горбачева), врач приемного отделения (познакомились в институте). Им тридцать с небольшим, они живут в однокомнатной квартире панельного дома на окраине российского провинциального города. Почти в самом начале фильма Катя говорит Олегу, что хочет развестись. Он, кажется, не верит ей, но переселяется на матрас на кухню. Половина действия происходит в их доме - комната, ванная и кухня с балконом. Очень точна операторская работа Алишера Хамидходжаева (лауреата Венецианского кинофестиваля за фильм "Бумажный солдат", работавшего с Сергеем Дворцевым, Николаем Хомерики, Василием Сигаревым, Валерией Гай Германикой), который жизненное пространство героев то сужает так, что им становится тесно, то вдруг расширяет, наполняя непонятно откуда взявшимся воздухом. Собственно, главное, что происходит в фильме Хлебникова, - понимание того, что свобода и несвобода существуют не в линейной заданности, где есть "было" и "стало", а живут в каждом человеке одновременно. В людях проявляется то слабость, то сила, и никогда не понятно, что когда вылезет. А в мире нет никакого тотального зла, которому срочно нужно было бы вынести приговор. Даже главный отрицательный персонаж фильма, новый начальник службы скорой помощи (Максим Лагашкин), который в духе времени выступает за оптимизацию и для которого отчеты важнее людей, на самом деле никакое не зло, а так, дрянь человек, и все. Отношения главных героев развиваются на фоне смешных и страшных случаев, с которыми ежедневно сталкивается бригада скорой помощи, написанных и снятых с чеховской точностью. В других фильмах Хлебникову, по его собственному признанию, не удавался второй план. В "Аритмии" же все собственно социальное кино работает именно на втором плане, где в эпизодах появляются врачи, пациенты, соседи. Каждый возникающий на экране персонаж - узнаваемый характер, который за минимально отведенное ему время создает и уносит с собой за кадр целый мир. А в кадре на первом плане существуют главные герои, между которыми происходит что-то очень важное. И здесь главным открытием становится актриса Ирина Горбачева, которая играет так, что зрителю все понятно, притом, что герои совсем не умеют говорить друг с другом и объяснить ничего толком не в состоянии. Когда-то давно, в середине нулевых, мечтой Бориса Хлебникова было снять кино без конфликта, экранизировать строчку "жили они долго и счастливо и умерли в один день". В "Аритмии" конфликтов множество, а на экране при этом - та самая "просто жизнь", где от каждого дня зависит, чего в мире будет больше: свободы или несвободы, любви или нелюбви. Точки невозврата, кроме смерти, не существует, а голубую чашку никогда не поздно склеить (Аркадий Гайдар - один из любимых писателей Хлебникова). Новый фильм Хлебникова можно было бы сравнить с работами румынского режиссера Кристи Пую, в первую очередь со "Смертью господина Лазареску", где действие происходит в машине скорой помощи, и с прошлогодним его хитом "Сьераневада", где множество героев вместе с камерой хореографическим образом перемещаются в тесноте бухарестской квартиры. Но там, где Пую от достоверности героев и ситуаций переходит к художественным обобщениям, Хлебников продолжает упрямо всматриваться в своих героев. В финале фильма скорая стоит в пробке, и фельдшер выбегает на дорогу, чтобы вручную освободить путь. Машины начинают постепенно, как бы нехотя перестраиваться в правый ряд, а скорая - медленно продвигаться вперед. Вот, кажется, машины расступились, затор закончился, и впереди - уже почти свободная полоса. (Константин Шавловский, «Коммерсантъ Weekend»)

Скорая на встречке. Итоговый эффект «Кинотавра» оказался неожиданным. Наблюдающие за вялотекущей хворобой российского кино испытали всплеск оптимизма: оказывается, больной скорее жив, чем мертв. Эта метафора отыгрывается в финальных эпизодах «Аритмии», картины-победительницы фестиваля. Самая зрелая и совершенная работа в кинобиографии режиссера Бориса Хлебникова еще больше выиграла от участия в сценарии Натальи Мещаниновой с ее открытой эмоциональностью. Главный герой фильма - врач скорой помощи, чересчур честный и чувствительный для успешной карьеры, не сумеет вылечить всех больных, но будет делать для этого все возможное и невозможное, ссорясь с начальством, родственниками пациентов и любимой женой, тоже врачом. Пройдя через испытания и супружеский кризис, он ... сумеет вернуть свою любовь, едва не растворившуюся в алкогольных парах. Однако я не спешил бы корить Хлебникова за неуместный оптимизм, за слишком теплое, снисходительное отношение к своим героям. И тем более противопоставлять его Андрею Звягинцеву с холодной (как считают некоторые, высокомерной), полной нравственного ригоризма «Нелюбовью». Наоборот, мне видится прекрасная рифма в одновременном появлении этих двух фильмов, каждый из которых говорит о боли, переживаемой обществом, - боли, которую оно стремится заглушить комфортом, цинизмом, алкоголем и другими анестетиками. Соблазн противопоставления этих двух режиссеров восходит к самому началу их творческих биографий. И тот, и другой дебютировали в 2003 году соответственно фильмами «Коктебель» и «Возвращение»: первый имел преимущественно российский фестивальный, второй - международный успех, в том числе и коммерческий. «Коктебель» был снят Хлебниковым совместно с Алексеем Попогребским, вскоре каждый стал работать самостоятельно, и обоих назначили ключевыми фигурами российской «новой волны». «Простые вещи» Попогребского (главный герой - врач-анестезиолог, обратите внимание!) победили на «Кинотавре» 2007 года. А ведь с этой достойной, но довольно скромной картиной конкурировали куда более весомые «Груз 200» Алексея Балабанова и «Два в одном» Киры Муратовой. Хлебников же чуть раньше вышел со «Свободным плаванием», где открыл артиста Александра Яценко, а сам проявил себя наследником традиций Шпаликова и Шукшина. За прошедшее с тех пор десятилетие наша «новая волна» стушевалась, обернулась штилем - не без помощи отечественной кинобюрократии и цензурной политики. «Кинотавр» все эти годы пытался защищать бастионы авторского кино, но в конце концов сдал их: просто защищать больше было нечего. В предыдущие два года победителями фестиваля стали лишенные социального темперамента фильмы «Про любовь» и «Хороший мальчик»: таким образом, сюжет целого десятилетия оказался исчерпан. Фигуранты «новой волны» ушли в блокбастеры и сериалы, почти позабыв о былых художественных, в том числе международных амбициях. Но за это же самое десятилетие культурной стагнации вырос в фигуру мирового масштаба Андрей Звягинцев - колосс по сравнению с «хорошими мальчиками», которые сами себя с легкой руки Хлебникова прозвали «новыми тихими». Звягинцев с самого начала в эту классификацию не вписывался, к «новой волне» не примыкал и для ее группы поддержки всегда был чужаком, чьи успехи тем больше раздражают, чем они крупнее и очевиднее. «Нелюбовь» - лучший по классу режиссуры фильм Звягинцева - стала триумфом его «громкой» эстетики, никого не оставляющей равнодушным в диапазоне от восторженного экстаза до клокочущей ненависти. И хотя продюсером последних картин Звягинцева является патрон «Кинотавра» Александр Роднянский, площадкой для их разгона остается вовсе не Сочи, а Канн. «Аритмия» же, даже если обретет международную судьбу, все равно будет нести на себе клеймо «Кинотавра». Это кино в большей степени внутреннего спроса и потребления, что не делает его ни на йоту хуже, чем оно есть. В этой картине пульсирует тревога недовысказанных чувств и говорит о себе опыт целого поколения, окрыленного сначала ложной свободой, а потом придавленного к земле тотальной зависимостью. Говорить мягко, деликатно и без надрыва, в какие-то моменты даже переходя с шепота на крик, - таково свойство Хлебникова как режиссера и человека. Он сопереживает своим главным героям-врачам с их тихим героизмом, их старым и малым пациентам и даже кровавым драчунам, которых приходится спасать от них самих. Он, конечно, все понимает про власть и ее отношения с теми, кто ей подвластен. Дорога, забитая автомобилями разных калибров, и пробивающаяся по встречке машина скорой помощи - наглядная метафора запутавшегося общества. С ней рифмуется играющая аналогичную роль в картине Звягинцева финальная сцена бега героини на тренажере в спортивной куртке с надписью «Россия». И «Нелюбовь», и «Аритмия» - метафорические поэмы о стране, серьезно больной физически и психически. В первой поэме больше сарказма и горечи, во второй - ранимости и надежды на хороших людей: авось, скорая прорвется. Появление двух ярких фильмов в репертуаре одного года не должно плодить иллюзии. За вычетом «Тесноты» Кантемира Балагова и, пожалуй, «Турецкого седла» Юсупа Разыкова в программе «Кинотавра» не было фильмов со сколько-нибудь различимым и художественно оформленным социальным звучанием. Преобладали простенькие истории и инфантильные жанровые упражнения, эксплуатирующие хилую сериальную киномифологию 2010-х годов. Поэтому появления новейшей «новой волны» в условиях установки на конформизм ничто не предвещает, а энтузиазм и оптимизм, пробужденные итогами «Кинотавра», и, в частности, обаянием картины Хлебникова, носят, скорее, эмоциональный характер. Интеллект подвергает эти чувства законному сомнению, и однако же - против чувств не попрешь! (Андрей Плахов, Газета «Коммерсантъ»)

Возвращаясь в нужный ритм. Сложно не усмотреть особый символизм в том обстоятельстве, что премьера фильма состоялась в июне 2017-го - спустя десять лет после того, как зрителям (участникам и гостям того же самого открытого российского кинофестиваля Кинотавр) были представлены «Простые вещи» (2007). Возможно, это совпадение. Но я все же склонен думать, что кинопроизведение Алексея Попогребского, давнего соратника Бориса Хлебникова1, не могло не оказать на замысел существенного влияния. Не так уж важно, что теперь повествование сосредоточено на судьбе врача скорой медицинской помощи, которому приходится основную часть рабочего времени проводить на вызовах, а не анестезиолога, трудящегося в стенах питерской больницы (не считая ... частных визитов к кинозвезде Владимиру Журавлеву). Сходств здесь больше, чем различий, и тем интереснее узнать, что изменилось за минувшее время в сфере здравоохранения - как бы с точки зрения рядового доктора. Да, материальное положение несколько улучшилось. Если Сергей Маслов ютился с женой в коммуналке, то Олег с супругой могут позволить себе снимать однокомнатную квартиру, вполне уютную (между прочим, любопытная деталь: у супругов нет телевизора). И перед ним уже, к счастью, не стоит мучительный выбор: продолжать влачить существование на жалкие гроши, неустанно ища попутные доходы, или оставить любимое дело - уйти в коммерцию. Но в остальном... Хлебников, строго говоря, никогда не обходил вниманием злободневные вопросы современности - и вопросы именно социальные. Однако в «Аритмии», в отличие от некоторых предыдущих работ (скажем, от «Сумасшедшей помощи» (2009)), почти не остается времени для шуток, для забавных житейских казусов, и трагикомическая интонация уступает место по преимуществу драматической. Нужно, конечно, быть экспертом, чтобы со стопроцентной уверенностью оценить, удалось ли авторам (сценарий написан Борисом вместе с Натальей Мещаниновой) постичь суть затрагиваемых проблем. Однако интуиция подсказывает, что - удалось. Для лучшего понимания тонкостей полезно сравнить отдельные аспекты картины с моментами, подмеченными создателями тематически созвучной заокеанской кино- и телепродукции - вроде сериалов «Скорая помощь» (1994-2009) и «Доктор Хаус» (2004-2012). Вспомним, что Эрик Форман, покинувший команду Грегори, был вынужден вернуться после того, как на новом месте работы, мягко говоря, не одобрили инициативу одаренного новичка: удачное завершение операции - еще не повод нарушать утвержденные процедуры. А что у нас? Так ли плохо, что Олегу, на чьем счету масса убереженных жизней, сходят с рук некоторые выходки?.. Даже новый начальник подстанции скорой помощи, поначалу производящий впечатление черствого бюрократа (идеального ставленника рьяных реформаторов из министерства), на поверку оказывается не таким уж твердолобым - и предпочитает уладить все неформально, хотя бы и прибегнув к рукоприкладству... Моралистам такая постановка вопроса, вероятно, не понравится, но тут счет ведется иначе: на чаше весов - человеческие души. Впрочем, фильм не случайно получил многозначное название. Нетрудно догадаться, что подразумевается не только аритмия сердца - патологическое состояние, с которым врачам не так уж редко приходится сталкиваться на экстренных вызовах. И не только старый, хорошо известный прием организации художественного пространства и времени, хотя легко заметить, что в композиции фильма действительно превалирует тяга к асимметрии. Как и у упомянутого выше Сергея, у Олега сбился ритм самой жизни, хочется это признавать или нет. Пристрастие к алкоголю, вызывающее раздражение у родственников жены, к счастью, не сказывается на исполнении обязанностей. Вне зависимости от того, как накануне был проведен вечер, в квартире у пациента или на улице, где произошло очередное чрезвычайное происшествие, он предельно сосредоточен, собран, аккуратен. Хлебников проявляет деликатность, позволяя лишь догадываться, какие призраки (призраки тех, кого не удалось спасти, как в случае с коллегой - кейджевским Фрэнком Пирсом из драмы «Воскрешая мертвецов» (1999) Мартина Скорсезе?) терзают его сознание, заставляя периодически «отключаться» от реальности, напиваясь пьяным или ударяясь в шумные гулянки... Но Кате-то женское чутье безошибочно подсказывает, что муж основательно запутался - и что дальше так продолжаться не может. Предложение расстаться стало испытанием брака на прочность и на поверку - шансом для четы попробовать начать все сначала. Некоторые сцены (допустим, диалог со скандальной старушкой с ярко выраженным синдромом Мюнхгаузена) кажутся чуть менее сильными, другие - поражают виртуозной режиссурой. Эпизод с поножовщиной и особенно кульминацию, когда ребенок находится на волосок от смерти, смотришь затаив дыхание, не на шутку волнуясь за исход. И, бесспорно, редкостной удачей видится игра ведущих исполнителей: Александра Яценко, вновь подтвердившего представления о себе как об одном из талантливейших актеров своего поколения, и Ирины Горбачевой. Их персонажи воспринимаются обычными людьми, каких можно встретить в повседневной жизни, с массой хорошо знакомых каждому проблем, и вместе с тем - личностями, ищущими, проявляющими упорство, активно противодействующими неблагоприятным обстоятельствам. Открытый финал приобретает символическое звучание и проникнут осторожным оптимизмом (в чем тоже, к слову, ощущается родство с «Простыми вещами»), оставляя зрителя по завершении сеанса с твердой убежденностью, что, как афористически заметил Эрнест Хемингуэй, мир - прекрасное место, и за него стоит бороться. 1 - Вспомним, что они начинали творческую деятельность в тандеме и вместе познали первый успех - благодаря полнометражному дебюту (для обоих) «Коктебель» (2003). Оценка фильма: 8 из 10. (Евгений Нефедов, «Иви.ру»)

Жизнь против течения. Борис Хлебников снял картину на грани двух жанров: семейной и производственной драмы. С первой у нас нет дефицита, вторая на экранах не появлялась, по-моему, не менее четверти века. Чтобы сделать ее достоверной, соавтор сценария Наталья Мещанинова немало дней провела в кругу будущих персонажей - врачей "скорой помощи", наслушалась их разговоров; со стороны может показаться, что актеры картины всегда носили белые халаты и на съемочную площадку пришли из приемных покоев и операционных. Это база фильма, его основа, практически документальная. Она взята прямиком из сегодняшних баталий вокруг медицинских реформ, имеющих целью сохранение отчетности, чинов и должностей, но не здоровья ... и жизни пациентов. Уже поэтому фильм попадает в сердцевину болей, которые касаются каждого из нас, и за его "производственной линией" следишь с живым интересом. Перед нами панорама человеческих типов и типичных коллизий: от "профессионально болеющих бабушек" до "колотых-резаных" гопников с налитым кровью бычьим взглядом, от медицинских чиновников до врачей, самоотверженно делающих свое дело и вызывающих нашу сердечную признательность - и на экране, и в жизни. "Все герои хорошие!" - уличают скородумные коллеги, не заметив сложности и абсолютной неоднозначности персонажей. Сила фильма как раз в том, что его герои существуют не в выморочном пространстве авторских фантазий, а в мире, где кувыркаемся все мы гуртом, запинаясь о те же камни и наступая на те же грабли. Где каждый - и герой и жертва одновременно. И даже у самого "отрицательного" персонажа - нового начальника станции "скорой помощи" - обнаруживается своя вынужденная правда. Эта многомерность и делает фильм интеллектуально накаленным, наши оценки происходящего по ходу сюжета многократно меняются: мы мотаемся на тех же качелях, что раскачивают и семейную лодку главных героев - врача "скорой" Олега (лучшая роль Александра Яценко) и врача приемного покоя Кати (Ирина Горбачева, самое яркое открытие картины). Роковое решение приходит буднично, никто его не ждал - Катя посылает мужу SMS с лаконичным: нам надо развестись! Развестись так развестись, отвечает муж, уже приготовившись было к очередной, как по расписанию, порции любви. Эта рутинность всего и вся - загадка и для них, и для нас. Оба очевидно любят друг друга, оба друг другу необходимы, мы читаем это в их глазах, в той неформулируемой "химии", которая невидимо вскипает каждый раз, когда идет немой диалог взглядов. Но такая будничность смертельна для любой романтики: кроме каждодневных напряженных дежурств и ежеминутных схваток жизни со смертью людям нужно что-то еще - дурацкое, но необходимое. Перед нами та самая типичная катастрофа, какая характерна для всех, целиком отданных делу: вечный конфликт перегретого общественного с переутомленным личным. Сама любовь здесь становится хоть и физиологически потребной, как инъекция сердечнику в момент приступа, но столь же лишенной чего-то более надземного и полетного. За пределами своей работы предмет любви малоподвижен и неинтересен, у него нет перспектив, и он с этим смирился. Тоскливую рутину жизни Олег пытается расцветить вином и, неаппетитно хлюпая, глушит его прямо из пакетов. Кате это зрелище обрыдло, принц на белом коне смахивает на большого ребенка, за которым нужно ухаживать; он может в горестную минуту приникнуть к материнской груди, но поглощен только своим делом - пусть даже от него зависят человеческие жизни, которые он научился спасать истово и упрямо. Эти две души давно переплелись и необходимы друг другу, но сблизили их общие испытания, в которых давно утонуло все возвышенное. Вот такие качели нашего общежития. О них напомнит драматический эпизод с обожженной девочкой: чтобы дать ей дышать, нужно сделать разрез, а он может оказаться смертельным. Так и в личной жизни героев: все время приходится делать разрез, и от этого больно, и все на грани гибели, но и без риска не обойтись, и потому мотает героев с высоты в бездну - дыханье перехватывает. Хлебников умеет создать натуральную среду действия. Никто на экране не играет - все просто живут. Эпизодические актеры неотличимы от документально снятых шоферов, больных и их родственников, медсестер, уборщиков, носильщиков... Поверить, что замечательный артист Ярославской драмы Николай Шрайбер чем-нибудь еще занимался в жизни, кроме как ставил уколы и готовил растворы для инъекций, невозможно. В глазах астматической женщины мы читаем несыгранную муку, и надо видеть, с какой надеждой она смотрит на доктора. О выражении глаз в фильме можно писать отдельное исследование, в этих штрихах и деталях - его сила, они дают нам абсолютно верить в происходящее. Здесь редкая для современного искусства магия узнавания изображенного, фильм воспринимаешь как продолжение собственной жизни - им рулит шекспировское "глаза зрачками в душу". Редкие эмоциональные взрывы всегда неожиданны и как бы необъяснимы. Здесь то героиня в отчаянии бросает руль и бежит прочь от любимого, то герой бежит от любимой в никуда, не откликаясь на ее зов, но их снова тянет друг к другу, и снова, мучительно одолевая себя, они замирают в счастливом "вместе". В этой нелогичности - правда, в этих импульсивных поступках, в обостренной чуткости к ним камеры Алишера Хамидходжаева - настоящее кино. По большому счету это вновь драма типичного "маленького человека", который пытается сохранить душу в обездушенном обществе. Он живет против течения не из героизма, а потому, что иначе жить не может. Но, утратив такую способность к жизни аритмичной и не вписанной в рамки, общество умирает от удушья. Эмоциональное воздействие "Аритмии" - для меня, без сомнения, лучшего фильма года - столь велико, что ядовитый скепсис некоторых критиков, высокомерно отчитавших картину после премьеры в Сочи, заставляет вспомнить о злосчастной судьбе пророков в отечестве нашем. Фильм Бориса Хлебникова стал триумфатором фестивалей "Кинотавр" в Сочи и "Уралкинофест" в Екатеринбурге, он рассматривался российским "оскаровским комитетом" в числе возможных претендентов от России на премию Американской киноакадемии. (Валерий Кичин, «»)

Мое сердце биться перестало: Что не так с «Аритмией»? Для режиссера Бориса Хлебникова, пять лет не работавшего в полном метре, фильм о кризисе в семье врача и медсестры на фоне оптимизации медицины стал способом преодоления собственной немоты. Источник новой энергии для него - сценарист Наталия Мещанинова, человек большого таланта и поразительной жизненной силы. И хотя оба, кажется, довольны сотрудничеством, «Аритмия», несмотря на победу в конкурсе «Кинотавра», напоминает телегу, в которую конь и трепетная лань запряжены с известным результатом. Большой дискомфорт при просмотре доставляет уже само изображение - попадающие в кадр костюмы и декорации. Мир провинциальных врачей с его потертыми коврами, ... евроремонтом больничных коридоров и синей спецодеждой заранее представляет эстетическую проблему, для которой в «Аритмии» не находится решения. Похоже, была задача - избежать стилизации и украшательства, показать все «как в жизни». Но реалистичные акриловые свитеры и кардиганы, синие и фиолетовые робы врачей и цветастые халатики больных превращают фильм в эстетический аналог сериала на канале «Россия». Разноцветные кроксы медперсонала и матрешки на пижаме молодой инфарктницы - милые одноразовые шутки, не создающие единого визуального полотна. Возможно, нечувствительность к картинке - это что-то неисправимо поколенческое; 25-летний дебютант Кантемир Балагов, автор фильма «Теснота», например, хорошо понимает проблему, превращая бесформенные спортивные костюмы и облупившиеся стены в цельный визуальный текст, работающий на результат точно так же, как и драматургия, и игра актеров. Хлебникову и его команде не удается превратить отсутствие эстетики в особый род эстетики; не похоже, чтобы они пытались. Именно поэтому из фильма постоянно вываливается Ирина Горбачева, чью удивительную красоту и пластику никак не удается вписать в непритязательные интерьеры. Мешает и то, что за образ героини явно отвечал энергичный сценарист: ее реплики иногда кажутся кусками сырой мещаниновской прозы, которые вываливаются из экрана к удивлению растерянного, как и его герой, режиссера. Открытость, обнаженность героини вступает в противоречие с замутненностью, закомплексованностью героя - они не равны друг другу, им нечего делать в одной картине. Что держит эту необыкновенную женщину, дочь обеспеченных родителей рядом с нищим, помятым, инфантильным и вечно пьяным героем Александра Яценко? Достаточно ли написать в пресс-релизе, что именно такова - непостижима - настоящая любовь, чтобы их союз выглядел хоть сколько-нибудь убедительно? Как долго продолжается их брак? Как долго они находятся в кризисе? Сколько, в конце концов, им лет? Герой в исполнении 40-летнего Яценко в быту ведет себя как 20-летний, хотя его высокая профессиональная компетентность намекает на некоторый стаж, однако опыт брака никак на нем не сказывается. Поклонникам фильма подобное противоречивое поведение кажется особенно трогательным, на деле же и сам герой, и вообще вся лирическая линия представляются не до конца продуманными и не до конца пережеванными. Таким же половинчатым и невнятным оказывается и социальный месседж картины, ведь есть же там какой-то социальный месседж, если в коллектив подвижников-врачей, работающих в невозможных условиях, приходит начальник-оптимизатор, мечтающий все делать по новейшим антигуманным инструкциям? Вообще, врач - ключевой персонаж и русской литературы, и нового русского кино («Морфий», «Дикое поле», «Простые вещи», «Бумажный солдат»); это точка входа интеллигента в народ, единственный легитимный посредник между разобщенными стратами. Он видит боль народа, лечит его раны и, будучи человеком культуры, может свидетельствовать об этой боли перед другими. Но «Аритмия» не торопится становиться энциклопедией русской жизни в период отказа государства от своих социальных обязательств. Череда выездов скорой - лишь набор врачебных анекдотов, герметичные эпизоды, которые никак не сложатся во что-то большее. Новый начальник не персонифицирует большее зло, он сам и есть зло, досадная помеха в работе, которая сложна и без того. (В румынском кино нулевых, которое также обращалось к теме медицины для описания посткоммунистической реальности, эта проблема решалась введением мощного религиозного подтекста: доктор Ангел в «Смерти господина Лазареску», ведущий героя в Чистилище; дьявол в белом халате, делающий подпольный аборт героине картины «4 месяца, 3 недели и 2 дня».) Известную проблему представляет и главная, задающая настроение песня «Аритмии» - «Наше лето» группы «Валентин Стрыкало», под которую танцует Ирина Горбачева, поднимая в герое (и в нас) новую волну любви. Но дело в том, что «Валентин Стрыкало» - пародийный проект, маска, под которой его создатель Юрий Каплан поначалу записывал видеообращения к Диме Билану, Тимати и Вячеславу Малежику. «Наше лето» исполняется от имени отпускника из украинского моногородка Новая Каховка; лирический герой нарочито не совпадает с автором - это стеб (с тем же успехом сцену разрыва можно озвучивать композицией «Ты кинула» группы «Ляпис Трубецкой»). Фейковый лирический герой песни превращает в фейк и весь эпизод. И более того: смысловая доминанта саундтрека «Аритмии» обнаруживает все тот же страх прямого высказывания, попытку спрятаться за маской, которым в той или иной степени заражены все «новые тихие». Песня «Наше лето» с ее сентиментальным синтезатором врубается в середине фильма как абсолютно манипулятивный элемент; именно против такого использования музыки в кинематографе когда-то восставала «Догма 95». Как распадающиеся отношения часто держатся на манипуляции, так и распадающийся фильм принимается отчаянно давить на все клавиши, вышибая из зрителя слезу безотказным приемом - сценой спасения умирающего ребенка. Катарсис и нарезание лука одинаково способны вызвать слезы - так ли важно, почему именно плачет аудитория, если она наконец пришла в зал и заплакала? В контексте этого киногода «Аритмия» воспринимается как антипод «Нелюбви» - биение человеческого сердца против холода взаимного отторжения. Но, кажется, российская реальность сегодня такова, что отвращение к ближнему на экране выглядит убедительно - а все фильмы о любви шиты белыми, акриловыми, торчащими в разные стороны нитками. (Мария Кувшинова, «The Village»)

После вполне удачного проекта «Озабоченные, или любовь зла», снятого для телеканала ТНТ, режиссер Борис Хлебников решает продолжить свой творческий путь на телевизионном поприще, тем более, что тенденция на «авторские сериалы» в России подтверждается успехом таких «больших фильмов», как «Пьяная фирма» Григория Константинопольского и «Измены» Вадима Перельмана. Вместе с Наталией Мещаниновой, автором «Комбината «Надежды»», Хлебников решает написать романтическую комедию, попадающую под формат ТВ-кино, которая повествует о молодой паре на грани развода, вынужденной жить в одной квартире до окончания срока аренды. Когда к сценаристам пришла идея превратить главных героев в медиков, задумка постепенно приобрела иной формат и настроение. «Аритмия» (теперь так называется ... сценарий нового фильма) в итоге парадоксальным образом вернула Хлебникова к прежнему творчеству, однако с некоторыми изменениями. Фильм определенно можно не бояться советовать более широкой аудитории, ведь режиссер отчасти отказывается от тех элементов, отпугивавших массового зрителя. На последнем кинофестивале «Кинотавр» фильм Хлебникова удостоился главной награды, а также приза зрительских симпатий. Российская кинокритика также приняла «Аритмию» восторженно. Мы решили не оставаться в стороне. Некоторые авторы из команды «Mirumaximum» решили коротко рассказать, почему всем в обязательном порядке непременно стоит увидеть новую работу Бориса Хлебникова. Включайте фоном «Наше лето» и наслаждайтесь (хочется верить, хорошим) материалом. Влада Лодеск: «Аритмия» - честное и трогательное кино, которое с документальной точностью показывает неровности нашей реальности. Хлебников поставил нам диагноз. Но с ним можно жить. И живется. Павел Пугачев: Очень часто приходится слушать нытье про отсутствие хороших российских актеров. Да, никакой индустрии у нас нет, с режиссерами беда, а с фильмами еще хуже. Но вот есть «Аритмия». Просто сделанный, далекий от идеала, но очень живой фильм. Хлебников, ранее специализирующийся на российском гротеске и скетчах разной степени забавности, взял и сделал мелодраму: трогательную, неглупую, искреннюю. Тут есть к чему придраться, но дуэт Яценко-Горбачева играет так, как будто ты их уже давно знаешь: два жутко несчастных человека, которые даже поговорить об этом толком не могут. А им еще и жизни спасать надо. В общем, посмотрите его. Может, российская критика раньше времени его перехвалила, но это нечастый российский фильм, действительно достойный внимания. Иван Родин: Один известный представитель российского шоу-бизнеса, посетивший премьеру «Аритмии» на фестивале «Кинотавр», сказал следующее: «Про этот фильм не надо писать рецензии. Он настолько правдив и интимен, что с ним надо остаться наедине». Трудно не согласиться не только потому, что лента Бориса Хлебникова во время просмотра превращается в личное переживание (магия кино и профессионализм авторов делают свое дело), но и поскольку душевная и эмоциональная откровенность отнимает у тебя все слова, оставляя в состоянии рефлексии. Ты словно наблюдаешь не за выдуманными героями, блистательно сыгранными Ириной Горбачевой и Александром Яценко, а за обычными людьми со своими проблемами и мечтами, общая трагедия которых подталкивает зрителя на чертовски сильное сопереживание. Давно не было настолько честного и живого фильма. Я говорю не про конкретно российский кинематограф, а вообще. Павел Мальцев: Первым делом после просмотра «Аритмии» хочется умереть, нежели жить дальше. Внутри становится пусто, сердце, бившееся во время киносеанса с дикой скоростью, начинает медленно останавливаться и кажется, что раз - и все. И ничего не хочется, и ничего не нужно, и лучше бы вообще «все это» уже кончилось. Но боль быстро проходит, словно ее срезают скальпелем, как осточертевшую болячку. Происходит духовное раскрепощение. Где-то вдалеке, как в финальном эпизоде, виднеется солнце, а все проблемы и невзгоды, как медленно отъезжающие в сторону машины, постепенно принимаются и не ощущаются как безвыходный жизненный тупик. Да, все плохо, но ведь и хорошо бывает. Тем не менее, это лирика, достойная, понятно, только пестрящих рецензий на каком-нибудь крупном киносайте. Однако это мои личные чувства, тяжелые переживания и мысли. Скорее всего, это самый мудрый и вместе с тем наиболее открытый фильм Хлебникова (есть еще «Пока ночь не разлучит», но там не те масштабы), вобравший в себя все самое лучшее от режиссера, будь то поразительный Александр Яценко или короткое, но уже родное и ожидаемое появление Евгения Сытого в кадре. Кто бы что ни говорил, но у Хлебникова за шесть фильмов и даже один сериал (прекрасный, к слову - затягивает не хуже «Игры престолов») сформировалась своя вселенная. И именно такую хлебниковскую Россию видеть на экране, несмотря на многие нюансы, все же приятно. Пространство картины напоминает минное поле: обсуждать и анализировать есть что, но оставлю это другим. Хочется закрыть все рецензии (особенно те язвительные опусы, где авторы не преминули сравнить «Аритмию» с рядовым второсортным сериалом о медиках и задаться вопросом «Что героиня Горбачевой в нем нашла?», - более глупые высказывания звучали только у Гордона на обсуждении «Груза 200» Балабанова), пересмотреть (пережить) это чудесное кино и искренне порадоваться тому, что у нас есть такой режиссер. Марфа Веселова: Аритмия - это нарушение частоты и ритмичности работы сердца. Этот медицинский диагноз Борис Хлебников ставит и отношениям конкретно взятой пары, и современному российскому обществу в целом в своем одноименном фильме. Симптомы заболевания как нельзя лучше передаются актерами, особенно Александром Яценко и Ириной Горбачевой. Смотреть на себя самого в зеркало и ассоциироваться с самыми несчастными героями тяжело, но ведь некоторые заболевания излечиваются, и у нас в арсенале все необходимые средства. Так что же нам делать - принять и жить дальше, или все-таки бороться? В любом случае, пропустить такой фильм - значит, вовремя не сходить к доктору. (Mirumaximum)

Спасти и сохранить. Как это ни странно, наш кинематограф в отличие от телевидения перенес на экран откровенно мало сюжетов о людях, которые тратят свои жизни на то, чтобы продлевать жизнь другим. Профессию врача незаслуженно обделили вниманием, с головой увязнув в бандитско-ментовских разборках. Ровным счетом ничего уровня серьезных американских медицинских драм («Воскрешая мертвецов», 1999) или трагикомедий («Целитель Адамс», 1998) до последнего времени не появлялось. Тем радостнее и своевременнее выглядит выход фильма Бориса Хлебникова, вернувшегося к полному метру после долгого пятилетнего перерыва. «Аритмия» - кино зрелое, находчивое, пылкое, из тех, что дает сильный витальный импульс и задает новый настроенческий вектор. Фильм имеет ... все шансы сколотить широкий круг поклонников и, возможно, последователей, став точкой преломления русской кинобезнадеги, теряющей самоедскую новизну и шоковый эпатаж. Заповедная творческая зона Хлебникова - российская провинция, где все светлые и неприглядные стороны нашего бытия куда более заметны и выпуклы, чем в столицах. Ярославское захолустье второй раз становится площадкой для разворачивания сюжета режиссерского фильма, формируя лаконичный, но совсем не мрачный облик замкадья. Семейная пара, медсестра Катя и парамедик Олег, находятся на грани развода, в точности как герои другой громкой картины этого года - «Нелюбви» Андрея Звягинцева, однако на этом сходства заканчиваются. И он, и она - трудоголики, отзывчивые, глубокие, светлые люди, у которых каторжная, безденежная, неблагодарная работа отбирает все силы, не оставляя времени ни на чувства, ни на отношения, ни на обустройство домашнего очага. Фильм «Аритмия» вместе с более ранними режиссерскими работами «Свободным плаванием» (2006), «Долгой счастливой жизнью» (2012) образуют условную трилогию, которая переосмысливает советское производственное кино, перекладывая его на нынешние отечественные реалии. Объединяют эти фильмы три ключевых компонента: общее место действия - российская глубинка, общая среда - ординарный трудовой коллектив, и замечательный актер Александр Яценко, который воплощает на экране непохожие, абсолютно разноцветные и разнокалиберные характеры. Героям первых двух картин - молодому рабочему Лене и фермеру-партизану Александру одинаково веришь, сопереживаешь, но воспринимаешь их скорее, как режиссерские абстракции - попытки выдать желаемое за действительное. Персонаж «Аритмии» сыгран иначе. Врач скорой помощи Олег вовсе не житейский образ: при всем желании в нем сложно заподозрить соседа по подъезду. Тем не менее Яценко канонично передает приземленность и одухотворенность, мощную энергетику и по-детски наивную простоту, именно поэтому его герой всерьез претендует на вступление в отечественный кинопантеон, где-нибудь между Гошей («Москва слезам не верит») и Виктором Служкиным («Географ глобус пропил»). Дуэт Александра Яценко и Ирины Горбачевой заразительно органичен: их размолвки и примирения, слезы и радости не выглядят чужими или посторонними. Актеры захватывают внимание с первых кадров и держат до финальных титров. Из фильма в фильм Борис Хлебников снимает про обычных людей, «common as dirt», как сказали бы где-нибудь в Техасе, причем никто бы не обиделся. У нас же слово «обычный» с некоторых пор превратилось, если не в ругательство, то в синоним лузерства - серости и отсталости. Режиссер всеми своими картинами, и «Аритмией» особенно, реабилитирует это слово, оживляя важные и напрасно забытые истины. Обычность, по Хлебникову, не значит обыденность. Кто-то из великих изрек, что в луже захлебнуться куда проще, чем в море. Герои «Аритмии», причем не только главные, уникальны уже тем, что плывут сквозь монотонные будни не как щепки, не как баловни судьбы, но как пловцы-любители - неумело, неуверенно, временами бесцельно, но упрямо и поэтому трогательно. И речь тут вовсе не о том, что они не могут утонуть или заплакать от бессилия, а о том, что у них есть воля и желание преодолеть течение. Так сложилось в российском кинематографе эпохи нулевых-десятых, что главным объектом исследования и изображения становится подспудное русское зло и его человеческая инкарнация. Режиссер порывает с этой традицией, поэтому зло в «Аритмии» не названо и не персонифицировано. Как правило, источником или вместилищем тривиального бытового зла, как в фильмах коллег Хлебникова по «новой волне», так и в его собственных киноработах, выступает чиновник или силовик, однако на этот раз авторы отказываются от заведомых штампов. Носители власти здесь - гнусноваты, трусоваты и местами смешны, а вовсе не монструозны и беспричинно жестоки, как в «Сумасшедшей помощи» (2009). Единственный выраженный антагонист, новоявленный завотделением скорой - бюрократ-халтурщик, грубый карьерист или, максимум, обыкновенный мерзавец, но ни в коем случае не кровопийца. Бороться с таким не то, чтобы - бесполезно, он просто представляет собой данность, часть российского пейзажа, которую никуда не денешь и никуда не спрячешь. Однако это ничуть не означает, что следует молча наблюдать за тем, как хамство и халатность одерживают верх, поэтому Олег, Катя и их коллеги противостоят пошлости и безразличию системы, как умеют. Если Звягинцев создал фильм о нелюбви, то Хлебников снял фильм о любви, причем любви взаимной - между мужчиной и женщиной, между мастером и делом, наконец, между человеком и чередой красно-желтых дней, иногда именуемых жизнью. Такой подход не воспринимается нелепым, приторным или нечестным. Эффектное сочетание музыки и видеоряда, интерьерной и натурной съемок высекает искру, которая преображает кинопространство, попадая в зрительский нерв и зажигая нужную эмоцию. Пусть филантропия уже давно не в моде среди киношников и критиков, но Хлебников верен себе: режиссер был и остается едва ли не единственным принципиальным оптимистом от отечественного авторского кино, не потерявшим веру в человека, вообще, и российского человека, в частности. Последний не только способен на поступок, на сопротивление произволу, на профессиональную самоотдачу, но и на поэзию чувств. Даже несмотря на то, что в карманах голяк, сердце рвется от тоски, а быт пожирает с головой. И хочется в Ялту под парус, но приходится пробиваться сквозь пробки и выручать людей, попавших в беду. Потому что иначе - все сломается, перевернется и закончится. Потому что больше некому выровнять сбивчивый пульс этой огромной и больной страны. (Игорь Нестеров, «Postcriticism»)

Вот странное вроде бы дело: «Аритмия» Бориса Хлебникова, фильм на первый взгляд вполне простой, сентиментальный, заставивший на премьере зал рыдать и заходиться в стоячей овации, вызвал масштабную полемику среди критиков и приближенных к кино. Куда более масштабную, чем «Нелюбовь» Андрея Звягинцева, хотя именно «Нелюбовь», думается, рождает гораздо больше вопросов. И большинство из них каким-то чудесным образом так и остались незаданными. Не будем сейчас рифмовать два этих фильма - они во многом действительно очень похожи и говорят об одном. В первую очередь - о мощной эмоциональной ущербности, сразившей целую нацию, отчего нация самозабвенно движется в сторону полной потери идентичности. Просто оба ... художника - Звягинцев и Хлебников - идут к этой очевидной мысли разными путями. Но в конце все равно встречаются. Нам не жить друг без друга. Герои «Аритмии» живут в панельно-блочном провинциальном муравейнике - у Кати (Ирина Горбачева) и Олега (Александр Яценко) крошечная съемная квартира, в окна которой смотрят окна дома напротив. Оба - врачи. Она - в приемной покое больнице, он - на скорой помощи. В какой-то момент пьяный, как обычно, Олег, получает из соседней комнаты от Кати смс: «Нам надо развестись». То, что кажется поначалу небольшой дежурной размолвкой, на протяжении фильма постепенно превращается в неотвратимый ужас разъединения сердец и судеб. И только самый инфантильный оптимист готов увидеть в хэппи-энде действительную надежду на выход из тупика. Для Хлебникова, начавшего свою режиссерскую карьеру с довольно бодрой мелодрамы «Коктебель» (совместно с Алексеем Попогребским) и продолжившего ее уже безысходными мелодрамами «Свободное плавание» и «Долгая счастливая жизнь», «Аритмия» стала выходом на новый уровень. Там, на этом новом уровне, уже мало наблюдать за тем, как герои взаимодействуют с жизнью, - там приходится самому вместе с героями осваивать реальность, проводить глубокую разведку боем и в конце, израненному, делать выводы. Во многом Хлебникову это удалось благодаря сценаристу Наталье Мещаниновой, с которой он работал впервые. Мещанинова - один из самых ярких современных кинодраматургов, несколько лет назад сделавшая резкое бескомпромиссное кино «Комбинат «Надежда», так и не увидевшее проката. За камерой стоял Алишер Хамидходжаев. Словом, «команда мечты». Первый кадр фильма - крупным планом фельдшер «скорой» (Николай Шрайбер), произносящий: «Чего вы все врете?». Уфф - это, оказывается, не нам, это старушке, к которой приехала по вызову бригада «скорой». Старушка мается от одиночества, врачи «скорой» - единственные, кто переступает порог ее убогого жилища. «Чего вы все врете?» - этой фразой нам словно задают планку, некий нулевой ориентир. Я вру, ты врешь, он/она врет, мы врем, вы врете, они врут. Все врут. Все, что происходит дальше, - борьба с враньем. Каждый борется с ним как может, каждый ищет свой островок правды в этом безумном царстве лжи. Ведь неважно даже, любят ли герои друга по-настоящему или только убаюкивают себя. Неважно, останутся ли они и дальше вместе. Важно то, что на протяжении всей картины они ищут твердое место в болоте. Когда Катя, вконец умученная пьянством и нелепостью мужа, пишет «Нам надо развестись» - это мучительный поиск собственной истины. Красавица и звезда инстаграма Ирина Горбачева играет утонченную молодую женщину (пожалуй, даже слишком утонченную для предложенных ей обстоятельств) с вечно распахнутыми от удивления глазами, бесконечно ищущую тот самый твердый островок в трясине. И от отчаяния решившую сделать таким островком собственное одиночество. Ей нужно спасение, пусть и ценой страданий собственного мужа, - она растеряна в жизни, она ищет тот единственный путь, пройдя который, станет собой. В отличие от Кати, Олегу нечего искать - он все нашел, он все про себя знает. Теперь надо сражаться за свое место на островке. Он изо дня в день спасает человеческие жизни, но свою собственную выстроить не в состоянии. Олег - то, что раньше было принято называть положительным героем - он умеет работать, он боец, он благороден, хоть и почти не бывает трезвым в свободное от работы время. В 90-е героем нашего времени назначили брата Данилу Багрова - гопника с понятиями, готового за своих без малейшего сомнения лишить жизни чужого. Тогда, в 90-е, наверное, была необходимость именно в таких. Теперь данилами багровыми усеяны центральные части городских кладбищ, и лишь величественные надгробные памятники, все как один напоминающие Калашникова на Садовом кольце, грозят нам пальчиком - мол, «Сила в правде» и «Не брат ты мне, гнида черножопая». Тоска по герою вытолкнула на поверхность Олега с его пьяной нелепостью, влюбленностью в жену и иррациональной верностью профессии. Собственно, это и есть тот человек, на котором держится любое государство, - аполитичный, угрюмый профессионал, гуманист без малейшего осознания, что он гуманист. Его бунт против медицинской реформы, свалившейся ему на голову в виде нового начальника подстанции, которому все равно, помрет пациент или нет, главное - «чтобы умер не под тобой», - не имеет ничего общего с социальным осмысленным протестом. Это - нормальный тихий голос здравого смысла. И это - его стихийный протест против заявленного в самом начале «Чего вы все врете?» Олег - это такой современный «русский человек на рандеву» по Чернышевскому. Действительность, в которой живут герои, создана художниками фильма Ольгой Хлебниковой и Аланой Снетковой и оператором Алишером Хамидходжаевым как тревожный фон, на котором развиваются отношения Кати и Олега. В этой действительности катастрофически нет ничего лишнего, она уныла и однообразна, как уныла и однообразна провинциальная то ли осень, то ли весна. Только сирена «скорой» нарушает это однообразие, а оно, как та самая пробка из машин, что не дают проехать «скорой», не хочет расступаться. И пусть не сбивает с толку то, что фельдшеру «скорой», выскочившему из машины, удается-таки разогнать пробку, дать дорогу к кому-то умирающему, а Олег с Катей застынут, рыдая, в объятиях. Это - сбой ритма. Аритмия. Ее вылечат, загасят лекарствами - и жизнь снова станет пьяной, ритмичной и уныло-осенней. Но несмотря на безысходность, который дышит «Аритмия», Хлебников все-таки захотел и сумел показать благородных людей в неблагородных обстоятельствах, заставил испытывать к ним нежность и чувствовать их неровный пульс, а значит, и пульс нашего сегодняшнего дня - тоже неровный и порой фатально замирающий. (Екатерина Барабаш, «Новые известия»)

Отчаянно и аритмично: любовь несовершенных людей. Вручены первые громкие награды: гран-при Кинотавра, лучшая мужская роль там же в Сочи и Карловых Варах. Вместе с тем картина вызвала новый виток болезненного противопоставления с «Нелюбовью» Звягинцева и даже поссорила некоторых ведущих кинокритиков страны и не только их. «- Бомжеватые алкоголики не бывают хорошими врачами. Наши медики так не живут. - Это революционное кино по сравнению со стерильными докторами в «склифософских» телесериалах, популяризирующих красивую медицину. Уже тошнит от этой шикарной медицины. А фильм вернул нас туда, где мы и находимся. Врачи тяжело работают, мало спят и часто пьют. В сталинские времена за режиссером ... бы уже точно приехали. - А я вам скажу, в андеграунд медицины мало кто заглядывает. Вот нам показали героя, смелого врача, идущего против системы. Чиновники такие и есть, выездной персонал всегда остается крайним, а реформы не могут быть доведены до конца, потому что абсурдны. - Да что вы, в самом деле, заладили. Проблемы нашей медицины - это лишь фон. Ведь здесь история об отношениях между людьми. - Вы меня простите. Я фельдшер. Работаю в «Скорой» уже много лет. Здесь все правда, в кино в этом. Только когда снимок показывали на экране, у больного там нет никакого пневмоторакса». Этот почти Versus Battle происходил в битком заполненном зале Ленфильма на предпремьерном показе «Аритмии» Бориса Хлебникова, организованном прокатчиками специально для петербургских врачей. По признанию самого Бориса, представлявшего картину со всей силой своей природной скромности, он с особым волнением предъявляет кино на суд профессионалов. Производственная драма о буднях «скорой» и приемного отделения одной провинциальной больницы вперемешку с семейной неразберихой двух главных героев, Олега и Кати, - ничего особенного как будто бы, а выходит так, что «Аритмия» - одно из трех главных высказываний последнего года вместе со звягинцевской «Нелюбовью» и балаговской «Теснотой». «Аритмия» с первых же кадров ударяет электрошоком достоверности. Сердцебиение героев и зрителей в какой-то момент отстукивает один ритм. Здесь люди просто люди, а не актеры, играющие людей. Подлинность здесь - не прием, не краска, а энергия фильма. Поэтому и кровь как будто немуляжная, и секс до неприличия натуральный, и главный герой просто из жизни каждого из нас (или вовсе мы сами) - стресс снимает алкоголем, потому что жить не умеет, а умеет только работать. Достичь неподдельности помогли сценарист и режиссер докудрамы Наталья Мещанинова («Комбинат «Надежда», сериал «Школа» вместе с Валерией Гай Германикой) и выдающийся оператор Алишер Хамидходжаев. А так, как работает Хлебников с актерами, мало кто вообще в стране умеет. Оглушительно безмолвно Олег (Александр Яценко) тащит весь фильм экзистенциальную лямку - стропы от невидимого парашюта тянутся куда-то за горизонт к двум другим Олегам - Янковскому («Во сне и наяву») и Далю («Отпуск в сентябре»). Ясно же, что Яценко сыграл самого себя. Ирина Горбачева (Катя) - и за кадром магнетический сгусток женского естества, как на экране. Поразительно, как Хлебников подбирает актеров, по-человечески похожих на своих героев, и через них, в сущности, сам душевно разоблачается. Борис Хлебников о главном герое: «Обычно такой человек, как Олег, чем бы он не занимался, состоятельный взрослый по своей профессии: опытный, точный, интуитивный, старше своего биологического возраста. Но чаще всего такие талантливые люди, максимально вовлеченные в свое дело, сильно высосаны этим самым делом - в личной жизни они невероятно инфантильны, очень некомфортны. Олегу действительно 13 лет в отношениях с женой: он не может принять ни одного решения, он говорит - если хочешь, уходи, наверное, тебе нужен кто-то лучше, чем я. Он все время перекладывает любые решения на жену». О главной героине: «Если персонаж Саши Яценко - настоящий талантливый врач, то его жена, героиня Иры Горбачевой - просто хороший врач. Но она очень цельная и очень конкретная. Она первая задает вопрос - почему мы вдруг начали ходить параллельно по квартире, не замечая друг друга? Она намного взрослее мужа в их отношениях». О том, откуда взялась тема «скорой помощи»: «Это была довольно глупая история. Сначала поступил заказ от телеканала: мне позвонил один знакомый продюсер и спросил - не хочешь нам сделать комедию выходного дня? Я сказал - да. И придумал, что можно сделать комедию про двух совсем молодых людей, которые снимают квартиру и решают развестись, а квартира у них проплачена на 3 месяца вперед. Им приходится продолжать вместе жить в этой квартире. Вся комедия и мелодрама могла бы быть в их ругани, отношениях, примирениях... Мы писали эту историю недели две, а потом решили придумать героям профессию и ткнули просто пальцем в медицину. А дальше абсолютно неожиданно попали в эпицентр какой-то напряженной жизни: с этими медицинскими реформами, проблемами, конкретными историями... И мы просто прекратили писать сценарий и около года собирали материал, брали много подробных интервью у врачей скорой помощи и начальников подстанций из разных городов. Это было такое длинное документальное исследование. Стало понятно, что никакой комедии выходного дня не нужно делать, а нужно рассказать то, что мы узнали, и на этом фоне сделать совершенно другого жанра кино». Финал «Аритмии» светлый и даже несколько геройский: ситуация, подсмотренная в реальности ютьюба, где фельдшер вручную разгоняет машины в безнадежно глухой пробке, чтобы «скорая» проехала. Но звучит нарочито дурацкая песенка украинской группы «Валентин Стрыкало» - «яхта, парус, в этом мире только мы одни... мы с тобою влюблены», и приклеенный пафос быстро отваливается, примиряя эпизод не с авторским искусственным конструктом, а с самой абсурдной штукой на свете - жизнью. Хлебникова все время с кем-то сравнивают - от великих Джармуша и Каурисмяки до сверхреалистичного румына Кристи Пую, - или зачем-то противопоставляют все тому же Звягинцеву. А Хлебников сам с усам. Он раз за разом умудряется в одну телегу впрячь коня и трепетную лань: жанровое кино высокой пробы и культовый для целого поколения авторский кинематограф. Как ему удается через грубый социальный чернозем экранизировать хрупкую материю бытия, насквозь пропитанную человеческой нежностью, я, честно скажу, до сих пор не поняла. Материя, лишенная контрастных тонов и отъявленных злодеев, неряшлива и по-дурацки несовершенна. И герои в этом аритмичном бытии гармонично неправильны. Даже самые хорошие и талантливые любят так, что в любой момент их «вместе» способно рассыпаться. Как та самая жизнь, которая может оборваться, пока «скорая» стоит в пробке. (Тамара Ларина, «Regnum»)

«Аритмия» как тест на наличие сердца. Я редко смотрю современные фильмы дважды. «Аритмию» Бориса Хлебникова посмотрела. Хотелось проверить собственные ощущения: так ли наотмашь, так ли пронзительно? А тут еще декорации вокруг фильма стали выстраиваться интересные. Поначалу, когда «Аритмия» победила в конкурсе «Кинотавра», слышались робкие положительные отклики: критики, словно нащупывали интонацию, с которой можно было хвалить российскую картину. Сейчас ведь это так немодно. Потом лента начала свое победное шествие по кинофестивалям, сарафанное радио усилилось - фильм стал получать эмоциональные, даже восторженные отклики. Продюсеры на этой волне попытались выдвинуть фильм от России на «Оскар» - не получилось. Победил Звягинцев с «Нелюбовью». И ... вот теперь перед самым выходом «Аритмии» в прокат вдруг появилась парочка недовольных рецензий, и в соцсетях начался хайп. Одни кричат: «Я фильм не смотрел, но тоже осуждаю, поскольку его хвалит большинство». Другие возмущаются: «Не смейте посягать на то, что нравится почти всем!» Давайте все же разберемся. В центре сюжета «Аритмии» - будни рядовых сотрудников скорой помощи. Это те самые врачи, с которыми нас и наших близких постоянно сталкивает жизнь: усталые, раздражительные, мало зарабатывающие, но все-таки профессиональные. Они ездят с вызова на вызов, почти постоянно нарываясь на людскую агрессию: «Ну что вы так долго!», «Вы не врачи - вы убийцы!»... Одни пациенты прямо-таки жаждут лечиться, хотя и выглядят здоровее всех, другие ни в какую не желают ложиться в больницу, например, из-за религиозных убеждений, третьи сами себе ставят диагнозы, еще и врачей уговаривают не паниковать... Сценки с пациентами - словно из документальной хроники: типажи хоть и яркие, с «сумасшедшинкой», но узнаваемые. А эти ночнушки, халаты, тапки - это же все, «как у моей соседки»! Есть вызовы, на которые скорая не поспевает. Тогда надо констатировать смерть и виновато прятать глаза от родственников. Есть вызовы прямо на драку - когда бьется куча стремных мужиков, у которых ножи в руках. И поди их разними, скрути по отдельности и вставь катетер в артерию, а потом вернись к себе на станцию скорой помощи и выслушай нарекания от начальства ... Как восстанавливать психику? Конечно, алкоголем. Вот и пьет Олег - герой Александра Яценко, молодой талантливый и совестливый врач - все время, когда не на работе. А как не пить? Квартира убогая, порадовать высокой зарплатой жену - тоже врача, девушку из благополучной семьи - он не может, шкафы в съемном жилье, и те из полиэтилена. Пара весь фильм то сходится, то расходится, пытаясь понять, как им все же лучше - вместе или порознь. И нелепый надувной матрас как яркая иллюстрация нелепой же семейной жизни кочует то на кухню, то из кухни - в зависимости от того, где сегодня будет спать муж. Борис Хлебников, словно оппонируя Андрею Звягинцеву, показывает ячейку общества, в которой тоже все неладно, но в которой люди не оскотинились, не утратили чувства сострадания, жалости друг к другу, не скатились до глухой, тотальной «нелюбви», которая сродни ненависти. Ирина Горбачева, играющая жену Олега, напрочь лишена отрицательного обаяния Марьяны Спивак, снявшейся у Звягинцева. Героиня «Аритмии» не стерва, а уставшая молодая женщина, которой очень надо выспаться, которой пора заводить ребенка (да вот только на какие шиши?), которая ведет вялую борьбу с алкоголизмом мужа и его эксцентричным поведением, при этом защищая его перед всеми, включая собственных родителей... Она хо-ро-шая. И он хо-ро-ший. А мы ведь так отвыкли видеть в отечественном кино не упырей, не нелюдей. Может, поэтому иным критикам «Аритмии» так трудно смириться с этим фильмом? По их мнению, произведения искусства обязаны пригвождать, обличать и обобщать - желательно с надписью «Россия» во весь экран, чтобы даже идиотам было ясно, в какой стране происходит распад семьи и остальные ужасы... Впрочем, лично для меня семейный кризис в этой картине - не самое главное. Наверное, потому что я не люблю пьющих и плачущих мужчин. Гораздо важнее, что в «Аритмии» показывают маленького человека - задавленного необустроенным бытом, неадекватным начальством, всеми этими «эффективными менеджерами» со стеклянными глазами (превосходная роль Максима Лагашкина), которые требуют посвящать каждому пациенту не более 20 минут: главное - не нарушить статистику; главное - чтобы пациент умер не на твоих руках... Так вот маленький человек всем этим задавлен, но не раздавлен. Нет, он не пойдет на баррикады, не поднимется на бунт, а вопреки всем жизненным обстоятельствам продолжит выполнять свой долг, продолжит спасать, любить и сострадать. Так труднее. И так честнее. И тут хотелось бы отметить не только и не столько исполнителя главной роли Александра Яценко, но и роскошного Николая Шрайбера, играющего роль классного фельдшера, который может сначала разнять дерущуюся гопоту, а потом оказать ей помощь; который, вываливаясь в грязи, вместе с врачом днем спасает ребенка, а вечером драит машину скорой помощи. Вот когда этот огромный мужик, этот Человечище раздвигает машины в пробке, чтобы обеспечить проезд скорой, со мной и случается пресловутый катарсис. Потому что в моей жизни точно так же один близкий человек раздвигал руками пробки, чтобы спасти другого близкого человека... В конце концов, почему нас цепляют одни фильмы и не цепляют другие? Да потому что какие-то попадают в наш личный опыт, в переживания, мысли и настроение, а какие-то - нет. И не стану я циклиться на том, есть ли химия между героями Горбачевой и Яценко. Так же как не стану раздражаться по поводу дурацкой песни «Наше лето» группы "Валентин Стрыкало", «украсившей» картину. Не стану, потому что мое сердце аритмично замирало и билось от другого: от растерянных глаз матери, теряющей своего ребенка; от деловитой сосредоточенности санитаров, впихивающих в компактный лифт труп женщины... Возможно, проблемой «Аритмии» как раз и является то, что она слишком реалистично отражает жизнь, тогда как кому-то из зрителей наверняка хотелось бы прийти в зал, чтобы обмануться и забыться. Ну так и не мучайтесь, ткните в любое кино в афише и обманывайтесь на здоровье. Впрочем, если вы твердо решили ненавидеть «Аритмию», лучше это делать аргументированно, а для этого все-таки логичнее посмотреть кино. Кстати, есть у этой картины одно неоспоримое достоинство - хронометраж. Не смейтесь! В эпоху тягучих трехчасовых фильмов истории на 116 минут приучаешься ценить. Ну а если вам все-таки не хватает сложных метафор в этом простом зрительском кино, то вот вам одна. Когда я смотрю на кадр из фильма «Аритмия», в котором в машине скорой помощи сидят водитель, врач и фельдшер, мне видится (уж простите за пафос!) то рублевская картина «Святая троица», то васнецовские «Три богатыря». Ну да, не все удались статью и ростом, ну да, нет тонкости в чертах, но какие времена - такие и богатыри. Не самые худшие. На таких все и держится. (Илона Егиазарова, «Вокруг ТВ»)

Доктор Хаос. Задевающее за живое сочетание семейной трагикомедии и производственной драмы, которое рассказывает о врачах «скорой помощи». Олег Миронов (Александр Яценко) - отличный врач «скорой помощи». Он превосходно разбирается в медицине, смело и изобретательно импровизирует, не боится неадекватных пациентов, с готовностью игнорирует приказы начальства, когда речь идет о жизни больных. Но когда Олег возвращается домой, к жене Кате (Ирина Горбачева), он превращается в пьяненькую размазню. В личной жизни Олег не способен ни на принятие решений, ни на разговоры по душам. Он напоминает маленького ребенка, который верит, что если ничего не делать, то все образуется. Когда Кате это надоедает, она сообщает, ... что хочет развестись. В своей обычной манере Олег не может понять, что не устраивает жену, и он ведет себя так, будто это минутная ссора, а не разрыв отношений. Тем временем на подстанцию «скорой» приходит новый начальник (Максим Лагашкин), чьи методы прямо противоположны всему, к чему привык Олег. Хотя до января еще далеко, «Аритмию» уже можно с полным основанием назвать самой расхваленной российской картиной 2017 года. Новый фильм Бориса Хлебникова не просто получил три приза «Кинотавра», включая Гран-при и приз зрительских симпатий. Он задел за живое многих зрителей - далеко не только врачей «скорой помощи», - которые узнали себя в персонажах «Аритмии» и примерили свое понимание личной и профессиональной жизни на бытие Олега и Кати. Большинство российских картин либо уходит от реальности в прошлое, либо прячется от нее за гламурной картинкой, либо видит мир сквозь «чернушные» очки и вгоняет публику в депрессию. «Аритмия» ж изображает жизнь в России достоверно, во всей противоречивой сложности обыденной жизни и с множеством точно подмеченных деталей. Одно это делает картину Хлебникова значимым достижением. Особенно показательно то, как Хлебников обходится с новым начальником подстанции. Это явный антагонист, и от цинизма некоторых его фраз и действий бросает в дрожь. Однако персонаж Лагашкина окрашен не только в черный цвет. Фильм подчеркивает, что это знающий специалист и что он готов в случае необходимости защищать своих подчиненных перед посторонними. Не его вина, что провинциальная «скорая помощь» не способна по высшему разряду помочь всем пациентам. Начальник пытается выжать все возможное и невозможное из тех ресурсов, что есть в его распоряжении. Понятно, что в такой ситуации он принимает непопулярные, даже бесчеловечные решения, которые, однако, продиктованы рациональной философией: «Лучше плохо помочь многим пациентам, чем хорошо помочь нескольким и оставить остальных на произвол судьбы». И мы видим по ходу фильма, к чему приводит игнорирование приказов начальника. Сравните босса из «Аритмии» с демоническим чиновником из «Левиафана», и вы увидите разительный контраст, хотя оба персонажа представлены как злодеи, которые не должны вызывать зрительской симпатии. О фильме Хлебникова иногда пишут, что это две картины в одной - семейная история и производственная драма. Но, хотя чередующиеся повествования ленты могут показаться параллельными и почти не пересекающимися (Катя тоже работает врачом, но на работе они с Олегом контактируют как профи, а не как муж и жена), это цельное кино, поскольку оно раскрывает парадоксальную двойственность главного героя. Жесткий и решительный мужчина на работе и подросток-тюфяк дома - неужели такое возможно?! Да, возможно. Причем именно в экстремальной медицине, которая высасывает все соки и требует работы в постоянном стрессе. Чтобы стать отличным врачом, Олег сосредоточился на своей профессии и так и не вырос как муж и как любовник. Более того, он деградировал под гнетом врачебной ответственности. Катя больше не может это терпеть. Она знает Олега как облупленного, и она понимает, что он не исчерпывается тем жалким алкашом, каким часто кажется. Очевидно, что Катя все еще любит Олега. Но она уже не может жить с взрослым ребенком, с которым даже поговорить невозможно. И это порождает причудливый разрыв, при котором супруги вроде бы расходятся, однако продолжают тянуться друг к другу, потому что не находят сил, чтобы разорвать многолетний союз. А еще оба втайне надеются, что ситуация разрулится. Такая профессия - когда врач не знает, что делать, он полагается на природу. Драма это или комедия? Определить невозможно - «Аритмия» легко переходит от одной тональности к другой, причем в обоих повествованиях. Конечно, в нелепой личной жизни Олега и Кати больше комизма, а в работе на вызовах больше трагизма. Но трудно не увидеть, например, «черный» юмор в ситуации, когда Олег приезжает на драку и деловито лечит лежащих на земле, в то время как их товарищи продолжают «меситься» в двух шагах от врача. В свою очередь, в зарисовках из семейной жизни немало душевности и патетики, а Олег одновременно комичен и обаятелен. Недаром Яценко получил третий из упомянутых выше призов «Кинотавра». Драматичные рабочие коллизии и «тяни-толкайность» брака Олега и Кати делают картину достаточно занятной, чтобы два экранных часа пролетели незаметно. Правда, это все же не драйвовый боевик, и вы можете начать поглядывать на часы - особенно если не чувствуете душевного родства с персонажами. Однако сложности семейной жизни и проблемы медицины в той или иной степени затрагивают почти всех, и вы можете увидеть что-то свое в «Аритмии», даже если не живете в России, не болеете и не балансируете на грани развода. Чтобы жизнь героев была ближе к жизни зрителей, Хлебников поселил Олега и Катю в тесную съемную «однушку» с типичным постсоветским ремонтом. Пациенты Олега живут в аналогичных условиях - в типовых малоэтажках, а не в башнях Москва-сити. Тем не менее мир фильма не пышет убожеством. Жизнь персонажей показана без приукрашивания, но с уважением и пониманием. Как же часто этого не хватает в нашем кино! В основном «Аритмия» - это частная история, но это также политическая реплика по поводу нынешней медицинской реформы, которая очень больно ударила по «скорой помощи». Негодование авторов фильма явственно чувствуется, и с ним трудно не согласиться, потому что лента, как уже не раз отмечалось, показывает проблемы объективно, без срыва в истерику. Когда критик говорит: «Это хорошо, тут работает, а вот здесь нужен срочный ремонт», это воспринимается лучше, чем вопли «Все плохо! Сжечь и начать заново!». Именно так поступает «Аритмия». Вместо того чтобы изобразить Олега-врача и его пациентов святыми и беспомощными жертвами государственного Левиафана, лента рассказывает, что медики порой ошибаются, что пациенты иногда излишне паникуют и жалуются по пустякам, что система отчасти функционирует и обеспечивает помощь и лечение... Когда после этого кино пригвождает Левиафана к стенке, фильму веришь - и хочется исправить ситуацию, а не сбежать подальше из страны, где «не может быть ничего хорошего». Оценка: 9/10. (Борис Иванов, «Фильм.ру»)

Не «Аритмия», а именины сердца. Без рекламного грохота и звона победных литавр, зажатый в киноафише между многомиллионной махиной космического блокбастера «Салют 7» и подступающей махиной исторического блокбастера «Матильда», в прокат скромно, тихо вышел малобюджетный фильм Бориса Хлебникова «Аритмия». Как, наверное, и положено детищу режиссера, который не без оснований относит себя к поколению «новых тихих». Между тем, эта тихая лента - пока лучшая работа нынешнего года. Помимо главных призов на сочинском «Кинотавре» и екатеринбургском «Уралкинофесте», «Аритмия», как мне кажется, сможет со временем претендовать еще и на лавры «народного кино». Фильм рассказывает о бригаде «скорой помощи», которая день за днем колесит по ... улицам большого города (некоторые зрители смогут узнать в нем Ярославль). В бригаде три человека. Невозмутимый водитель (Сергей Наседкин), могучий, как Илья Муромец, фельдшер (Николай Шрайбер) и тщедушный, немногословный, сосредоточенный на своих думах врач Олег (Александр Яценко). Три богатыря, три витязя посреди осенней российской распутицы. Каждый день без громких фраз и лишних телодвижений они вершат свою будничную, рутинную, святую работу - спасают людские жизни. Сами они отнюдь не святые. Умеют крепко выражаться. Любят крепко выпить. Олег и вовсе выглядит слабовольным, лишенным жизненной энергии и карьерных перспектив человеком. Выпивает он не только по праздникам, но частенько и в будни. Порой пьет тяжело, угарно, словно стараясь смыть после смены впечатления очередного трудного дня. А жизнь складывается так, что не выпивать, похоже, не получается. То приходится откачивать после инфаркта молодую пациентку, то надо спасать участников массовой драки с тяжелыми ножевыми ранениями, то предстоит вытаскивать с того света ни в чем не повинную девочку, которую ударило током от бесхозно свисающих проводов. Образ жизни Олега давно не радует его красавицу-жену, врача приемного покоя Катю (Ирина Горбачева), которая во время очередного пьяного куража мужа посылает ему эсэсмэску: «Давай разведемся». Загулы, тихое, но упрямое своеволие Олега не устраивают и его нового начальника (Максим Лагашкин), который грозит подчиненному увольнением. Безмерно усталый, с потухшим взглядом, загнанный, как рабочая кляча, Олег переживает не просто кризис среднего возраста, но - ту самую сердечную, душевную, семейно-производственную аритмию, что вынесена в название фильма. Отселенный женой до окончательного развода из спальни на кухню, третируемый начальством, подчас незаслуженно оскорбляемый пациентами, этот великовозрастный инфантил, неудачник, тряпка у постели больных незаметно для себя самого преображается. Из заурядного эскулапа он превращается едва ли не в демиурга, наместника Бога на земле. Его опыт диагноста вкупе с гениальной интуицией, а главное, какая-то нутряная, не подверженная врачебному цинизму и не скудеющая с годами любовь к людям, в том числе к убогим, увечным, сирым, помогают ему оставаться отзывчивым к чужой боли. И переживать ее как свою собственную беду. А подобная врачебная отзывчивость ценится у больных не меньше, чем дорогие импортные лекарства. Олег не хочет укладываться в придуманные где-то наверху бездушные инструкции: на каждого больного - не более 20 минут. Не может он согласиться и с циничной заповедью своего начальника: «Главное, чтобы человек не умер под тобой. Вот есть другие врачи - у них пусть умирает. Твоя задача - живого человека доставить в стационар. Вот там пусть умирают на здоровье». И потому продолжает рвать в клочья свое уже изрядно изношенное сердце в каждодневной битве за жизнь людей, а не за фальшивую отчетность. Без гламура, но и без намеренного сгущения мрака Хлебников показывает рутинную, кровавую, потную, гнойную изнанку самой гуманной профессии на земле с той мерой откровенности, каковой наше кино еще не знало. Вместе со своей соратницей, сценаристкой Натальей Мещаниновой режиссер ездил на вызовы скорой помощи, провел десятки дней в больницах, приемных покоях, врачебных курилках. Оттого в картине появилось это щемящее, пронзительное, подзабытое нашим кинематографом ощущение подлинной правды жизни. «Живой жизни» - воспользуемся здесь гениальным плеоназмом Льва Толстого. «Аритмия» родилась не на пустом месте. Нет, отнюдь не «медицинские» сериалы, щедро расплодившиеся на нашем ТВ, я имею в виду. Уж слишком у них обывательский, скользящий по поверхности явлений взгляд и низкий творческий уровень. «Аритмия» впитала в себя опыт русской психологической прозы (первым делом вспоминаются «Смерть Ивана Ильича» того же Толстого, «врачебные» повести Вересаева, Чехова, Булгакова), уроки румынской «новой волны» («Смерть господина Лазареску») с ее дотошным следованием бытовой, житейской правде, да и много чего другого из отечественной и мировой культуры. Но «Аритмия» - это не только безукоризненно точный «рентгеновский снимок» нашей «оптимизированной», зачастую бесчеловечной медицины. Не только исполненный благоговейной нежности портрет ее бескорыстных служителей - врачей скорой помощи, травматологов, хирургов, ежедневно вытаскивающих людей с того света. Не только точный социальный срез нашей жизни с ее бедламом, неустроенностью, бедностью. Это еще и потрясающая история прекрасной, мучительной, страстной и, как мне кажется, уже исчерпавшей себя любви главных героев. Дуэт Александра Яценко и Ирины Горбачевой, в котором присутствует и любовная «химия», и все более ощутимый холодок отчуждения, и яростные вспышки страсти, и бурные примирения, и горькое предчувствие скорого конца, и снова всплеск надежд, и снова отчаяние, и все это по кругу, и все это по новой, - их дуэт поистине прекрасен. Когда после очередной размолвки Олег уходит из дома в ночную тьму, а Катя, полуодетая, несется за ним в осеннюю распутицу, а он в слезах убегает от нее прочь, как от заразы, как от проказы, как от чумы, - слезы сочувствия, сострадания, нежности, не скрою, закипели и в моих, казалось, давно все видевших и все выплакавших глазах. Это сыграно, пережито, прожито актерами с таким пронзительным знанием загадок и тайн все еще живой, но, похоже, обреченной, идущей к гибели любви, которые мне давно не встречались ни в кино, ни в литературе. Вспоминается разве что «Долгое прощание» Юрия Трифонова и одноименный фильм Сергея Урсуляка, но когда это было... И здесь надо сказать о главном: Хлебников не только все знает про своих героев, он их бесконечно, безмерно, до сердечной боли любит. Со всеми их трудовыми подвигами, слабостями, пьянками, социальным инфантилизмом, косноязычием, неумением докричаться, достучаться друг до друга. И эта авторская любовь, которая буквально растворена в самом воздухе, в материи фильма, передается зрителям, которые кто украдкой, а кто и открыто, не стесняясь, вытирают на сеансе слезы. Не надо стесняться этих слез, мы не так уж часто плачем на современном российском кино. (Леонид Павлючик, «Труд»)

Картина Бориса Хлебникова, конечно, не располагает административной мощью «Крыма» и в расписаниях кинотеатров постоянно уступает кому-нибудь место, зато с оценками у нее все в порядке - в первые же дни показа «Аритмия» заработала «около восьмерки», став одним из наиболее признанных зрителем отечественных проектов. Критики тоже готовы все простить постановщику, который сумел изящно сбалансировать между безысходностью и инфантильностью, сняв нереально реалистичное кино. Тем интереснее, что начинается оно со стандартной байки про врачей скорой помощи - в данном жанре фольклора вообще сложно сыскать крупицы правды. Но Хлебников понимает, что выбрав эту тему, открывает безграничное пространство для боли, сопереживания и фатализма, поэтому не ... упускает возможностей рассмешить зрителя. Такая уж профессия у главного героя Олега: заставляет своего носителя строить бесконечно рушащиеся барьеры между собственным душевным состоянием и внешними факторами - конечно же, сплошь человеческими. Спасая жизни, раздавая плацебо и сражаясь с родственниками заболевших и коллегами с пониженным уровнем чуткости, персонаж Александра Яценко достигает того предела, когда своя персональная жизнь становится досадным придатком. Компромисс - и здесь полностью отсутствует национальное звучание - находится в алкоголе, с которым слишком сложно уживаться жене Олега. Героиня Ирины Горбачевой, конечно, старательно делает вид, что дело вовсе не в бытовом пьянстве супруга, а в каких-то гораздо более сложных вещах, декламирует монологи о «разных галактиках» и впадает в истерики, как только на поверхность всплывают наиболее приземленные причины для грядущего развода. А он не за горами: съемная «однушка» уже поделена на две половины, и на пол кухни брошен коллективно-бессознательный матрас. Эту часть существования Олег совершенно не в состоянии контролировать: на глазах родителей жены он ведет себя наиболее дурацким образом; решившись на серьезный разговор с Катей, устраивает вместо этого очередную кухонную попойку; ну, и без щенячьих утренних взглядов не обходится. «Аритмию» постоянно сравнивают с «Нелюбовью» Андрея Звягинцева за один лишь сюжетный крах брака: но у Хлебникова развод вовсе не становится закономерным итогом монументальных первопричин, а катится под горку, как снежный ком, начавшийся с одного SMS-сообщения и набравший в итоге внушительный вес. Вероятно, даже, слишком внушительный для двоих не очень-то сильных людей. И жизнь потеряла бы всяческий смысл, но второй линией режиссер разворачивает мощную производственную драму о том, как непросто быть человеком, взаимодействуя с людьми. Олег, как врач «скорой», пытается найти индивидуальный подход на каждом вызове - в среде его коллег это считается единственно правильным методом работы. Бюрократы из Минздрава уверены в обратном: им ужасно хочется наладить процесс, подобный автоматической чистке картофеля. Чтобы на входе было все разное, а на выходе - одинаковое. Новый руководитель станции употребляет выражения типа «сдал в стационар - и пусть умирают на здоровье» и больше всего боится не смертей, а жалоб и прокуратуры. И он здесь, наверное, единственный однозначный персонаж. Герой Александра Яценко - отнюдь не Дон Кихот, хотя у него есть и верный Санчо Панса, и своеобразный Россинант. Сражаться с огнедышащими драконами ему трудно по ряду причин, не последней из которых является абстинентный синдром. Но свое дело Олег знает, быстро принимать решения умеет, и во время работы умудряется отключать базовые инстинкты, в том числе и главный - самосохранения. И в переносном смысле - когда осознанно нарушает недвусмысленные приказы руководства, и в прямом - когда лезет в гущу пьяной поножовщины, чтобы помочь уже павшим «бойцам», хотя и уверяет диспетчера, что до приезда полиции «не полезет». Мы привыкли думать, что если чему-то цена - человеческая жизнь, то эта цена непременно высока. Хлебников напоминает, что жизнь вообще не является платежным средством ни при каких обстоятельствах. Демонстрируя очередную безымянную российскую «не-Москву» с ее панельными домами, узкими проездами и нетрезвыми обитателями, режиссер не только не позволяет фильму скатываться в прямолинейную чернуху, но и расставляет достаточно позитивных маяков. Черт его знает, говорит нам «Аритмия», может эти двое через пару месяцев все-таки разведутся, а из «скорой» поувольняют всех, кто не укладывается в механические «20 минут на вызов». Гораздо важнее, чтобы в тупике оставался хотя бы один выход. Хлебников, обращаясь к документальной манере, осознанно обрекает картину на высокий возрастной рейтинг - без которого не обходится ни одна взрослая жизнь. На премьере «Аритмии», как рассказывают, зал аплодировал стоя - но это было в конце, когда зрители уже перестали вытирать слезы. Впрочем, тех, кому все это покажется комедией с досадными перерывами на драматические вставки, тоже будет немало. Склонный к малопонятным экспериментам постановщик, который ранее привлекал теперь уже бывшую «телепередачу с Андреем Малаховым» в качестве одного из персонажей для фильма «День до», теперь задействует Валентину Мазунину из «Реальных пацанов», которой для работы в этом фильме даже не приходится выходить из привычного образа - и все равно получается настоящее кино, а не бесконечное «мыло». Разные и похожие, страдающие и торжествующие, сограждане проходят перед нашими глазами - и каждый заслуживает внимания. Такое, конечно, бывает только в кино: зато в редком кино случается эффект узнавания такой силы, ведь настоящее российское здравоохранение - это не какие-нибудь «Интерны», и любой, кто вызывал скорую помощь, узнает в происходящем на экране нелакированную действительность. Это, может, и не очень понравится как раз тем, кто предпринимает в отрасли оптимизирующие и эффективные шаги, но на зрителя действует самым магическим образом: он погружается в «Аритмию» полностью. Хлебников, в отличие от уже упоминавшегося Звягинцева, старается избегать отчетливых заявлений и Россию-матушку метафорами не бомбардирует. Номинации на «Оскар» - это про другое кино, зато «Аритмия» успешно показала себя на фестивале в Карловых Варах, завоевав награду для Александра Яценко. На подходе, кстати, еще несколько отечественных картин в том же ключе: о том, как мы живем (а не о том, как плохо мы живем). Рассказывая смешную и печальную историю разъединенья двух сердец, абсолютно лишенную шекспировских страстей, подлых ударов судьбы и непостижимых стечений обстоятельств, режиссер последовательно доводит свой «самый взрослый» фильм до кульминации, к которой, кстати, личные проблемы главного героя имеют весьма посредственное отношение. На заднем плане надрывается исполнитель Валентин Стрыкало с песней про Ялту и август. «В этом мире только мы одни», - поет голос из колонки, и вдруг становится понятно, что понимать эту заезженную фразу можно отнюдь не только в романтическом ореоле. И тогда уже совсем нетрудно поставить себя на место Олега, Кати или, например, кого-нибудь из бесконечной вереницы «клиентов» скорой помощи. Раз уж мы одни, быть может, действительно, как говорит главный персонаж, стоит попробовать друг друга не уничтожать. (Андрей Митрофанов, «Амурская правда»)

«Аритмия»: лучший фильм, от которого щемит сердце. Олег, молодой врач скорой помощи, в свободное от работы время серьезно выпивает: мешает порой вино с водкой и не помнит наутро, что было вечером. Устав от всего этого, его жена Катя (она тоже работает в больнице) предлагает развестись - но не выгоняет нерадивого мужа из их «однушки» сразу, а дает неделю на поиск нового жилья. Между тем - ну, а как тут не пить?.. Будни скорой - это не только мающиеся от безделья пенсионерки, но и инфарктница в тридцать лет, и пострадавшие в ДТП, и участники массовой драки с ножевыми ранениями, и (что ... страшнее всего) умирающие дети, и отказывающиеся от жизненно необходимого переливания «свидетели», которые потом на тебя же напишут заявление об оскорблении религиозных чувств... Спасая чью-то жизнь на одном вызове, ты можешь не успеть на другой - и тогда тебе в лицо будут, кидаясь с кулаками, выкрикивать обвинения: «Убили мою мать!» - а ко всему привыкшие санитары кулем увезут мертвое тело в лифте... Тяжело работать на скорой - к тому же если ты не только лечишь, но и сам (врач!) отмываешь машину от крови или разгоняешь дорожную пробку. А начальник-бюрократ в то же время ставит перед всеми бригадами невыполнимые условия, «правило двадцати»: двадцать минут на дорогу, двадцать минут на вызов, двадцать вызовов за смену... «Главное, чтоб человек не умер под тобой», - цинично полагает он, ратуя не за чужие жизни, а за свою отчетность, но от простых людей достается за такой бездушный подход не ему, а тем врачам, которые, нарываясь на штрафы и рискуя увольнением, все-таки приезжают к больным и честно делают то, что в их силах... Примечательно, что предыдущая наша серьезная картина про современного доктора тоже победила на «Кинотавре» - и это были «Простые вещи» Алексея Попогребского, друга и соратника Бориса Хлебникова, с которым они вместе начинали на «Коктебеле». С тех пор медицинская тема в искусстве у нас целиком и полностью ушла в телевизор (нельзя отказать «больничным» сериалам в популярности), а большое российское кино уже давно и напрочь забыло, что это такое: фильм не то, что о враче, но вообще - о рабочем человеке, о гражданине, который занят своим делом, который продолжает любить полученную профессию вопреки всем негативным факторам и прочим жизненным обстоятельствам. То, что некогда было основой отечественного кинематографа (тот самый соцреализм, который нынче поругивают), оказалось вымыто из проката за «ненадобностью» - уступив место историческим мифам, фривольным комедиям, беззаботным сказочкам. Акцент стал делаться преимущественно на героических сторонах нашего бытия - но разве работа на скорой помощи не является самой что ни на есть героической?.. «Аритмия» возвращает нас туда, где и должен находиться центр киноискусства, - к портрету рядового труженика, совершающего подвиги не в отдельные роковые минуты, а буквально каждый день, по роду своей ежечасной занятости, не в порядке одолжения окружающему его миру, а выполняя свой служебный долг, просто - работая. Уже сам факт обращения к этой отнюдь не замыленной сегодня теме - прекрасное событие, но еще краше оно от того, что фильм получился по всем показателям очень правдивым и правильным. Здесь есть погружение и в трудовые будни, и в личную жизнь (соавтор сценария - Наталия Мещанинова, оператор - Алишер Хамидходжаев), здесь невероятное количество метко подмеченных деталей, здесь верная атмосфера - и здесь классные актеры, к которым невозможно придраться. Они точны, естественны, выразительны; на них не маски, а подлинные лица - лица людей, которые могут быть нашими соседями, которые живут где-то рядом в нашей стране. И ошибется тот, кто скажет, что «как раз на это смотреть неинтересно»; очень даже интересно. Потому что, лишь оглядываясь на земляка и современника, мы лучше понимаем, кто мы сами такие. И когда перед зрителем в кино - карикатура (как в большинстве случаев), то он и сам может почувствовать себя недружественным шаржем; но когда на экране - подлинный гражданин, любой захочет соответствовать ему, оказаться с ним рядом. В этом, опять же, великая заслуга авторов «Аритмии» - лучшего российского фильма образца 2017 года. Конечно, именно эту работу Бориса Хлебникова следовало посылать от России на «Оскар». Да, у нее нет каннского приза и сверхпробивного продюсера, она не столь «универсальна» и не куплена для показа всему миру. Но у нее есть душа, она живая и прочувствованная, она тоже о людях и тоже об их боли - и она в гораздо большей степени о нашей стране, нежели «Нелюбовь» Андрея Звягинцева. Как режиссер Хлебников ничуть не хуже своего всемирно известного коллеги - и тоже вполне достоин того, чтобы его имя знали на Западе. Сегодня в нашем кино нет такой постановки вопроса - «кто, если не Михалков или Звягинцев»; у нас есть и другие заслуженные мастера, которыми мы также вправе гордиться. И займись «Аритмией» нормально (процесс продвижения картины в США, как известно, требует не расслабленности, а особых усилий), шансов у нее на «Оскаре» было бы ничуть не меньше. Потому как американские киноакадемики - не холодные критики, а нормальные эмоциональные зрители, и говорить, что эта картина оказалась бы ими не замечена, - определенно несправедливо. Это кино, от которого по-настоящему щемит сердце. Отличное, первокачественное. Конечно, продолжая сравнение со Звягинцевым, «Аритмию» можно было бы обозвать «медицинским "Левиафаном"» - так как здесь не только пьют, но и не скрывается охватившая наше здравоохранение чиновническая болезнь с возникающими из-за нее горестями (прямым текстом тут говорится, что медицинская реформа в ее нынешнем виде глубоко порочна, потому что исключает человеческий фактор: «Нельзя все делать по инструкции», ибо «мы жизни спасаем»). Но, в отличие от Звягинцева, Хлебников любит своих героев и оставляет им пусть и не самую светлую, но надежду. От «Аритмии» вопреки всему исходит тепло - и вполне соответствуя своему названию, она имеет куда больше шансов застрять в ваших сердцах, нежели убийственная по своим выводам «Нелюбовь». Потому что это как раз фильм про любовь. Про то, что надо уметь понимать и помогать друг другу. Про то, что каждому в этой сложной жизни необходима опора, лишившись которой, мы лишаемся и смысла существования. Нелегко Катюхе с Олегом, но он - родной и самый близкий ее друг, бросить его - все равно что убить. «А как я себе мужа искать буду?» - шутит подруга, узнав, что на работе, где она вынуждена проводить все свое время, запретили романтические связи. Эти врачи любят не за статус и не за деньги; им важнее - человечность. Картина Хлебникова вновь заставляет поверить, что у нас еще живо великое кино. Вокруг, правда, много разочаровывающего мусора, но все-таки несколько раз в год на российских экранах появляются отечественные фильмы, про которые сразу можно сказать: вот это - золотой фонд, это - останется, это будут смотреть еще долгие годы. Конечно, в условиях нынешнего проката невозможно гарантировать безусловный сиюминутный успех - его можно только желать, надеясь, что первые зрители приведут за собой других, а те вслед за собой - третьих (эффект, который называется «сарафаном»). Но нет никаких сомнений, что, даже уйдя из кинотеатрального расписания, «Аритмия» обретет - используем тут название предыдущей ленты режиссера - долгую счастливую жизнь на иных современных носителях, а главное - в народной памяти, где навсегда сохраняется лучшее из лучшего. Порадуемся сейчас за тех, кто оценит эту великолепную картину быстрее прочих. (Максим Марков, «Ридус»)

«Аритмия»: Помирайте на здоровье. Все профессии важны, все профессии нужны. Однако одной из древнейших и основополагающих является профессия врача (доктора, лекаря, хирурга, в зависимости от эпохи и места). Зачастую именно в медицинском ремесле огромную роль играет такое понятие, как «призвание». Конечно, всегда можно выучиться, но даже пройдя все ступени профессионального образования, далеко не у всех получается «чувствовать» то, чем они занимаются. Но герой нового фильма Бориса Хлебникова Олег (Александр Яценко), безусловно, чувствует. Работая на скорой помощи, он не просто чувствует свое ремесло, он знает и любит его. В «Аритмии» показаны не только рабочие будни медицинских работников, здесь невероятная атмосфера жизни ... простых людей с их проблемами, трудностями и радостями становится благодатной почвой для нетривиальной и искренней истории любви. Талантливый врач и квалифицированный работник «скорой», Олег постоянно всеми мыслями живет от вызова к вызову, от пациента к пациенту, забывая тем самым не только о самом себе, но и о собственной личной жизни. Возможно даже, Олега все устраивает, но вот его жену - Катю (Ирина Горбачева), так же врача - такое течение совместной жизни уже совсем не радует, поэтому она просит о разводе, правда, делает это в сообщении, понимая, что не сможет сказать ему в глаза. Главному герою приходиться не только спасать других (чему препятствует новый начальник, заботящийся исключительно о показателях и статистике, а не о людских жизнях), теперь Олегу нужно еще и постараться спасти самого себя. Первым, что бросается в глаза - это интересный выбор города, в котором развиваются события. На место заезженных Москвы и Санкт-Петербурга пришел Ярославль, символизирующий в первую очередь то, что в каждом городе этого огромного земного шара есть люди, нуждающиеся, чтобы их любили, и чтобы они сами любили. А именно это и нужно двум главным героям - Олегу и Кате. Оба - крайне сильные персонажи, через которых режиссер ювелирно показывает два противоположных взгляда на совместный быт: мужской и женский. И показано это очень грамотно - посредством ярких фраз, говорящих жестов и всплесков эмоций, которым не нужны слова. Мы видим настоящую любовь настоящих людей, испытывающих разного рода кризисы - как на работе, так и в реальной жизни. Но очевидно, что они не могут просто так взять и разойтись, ибо есть фундамент (которого не нашлось у героев «Нелюбовь» Звягинцева). И показан он просто великолепно: Борис Хлебников с Натальей Мещаниновой (второй автор сценария) не делают акценты на прошлом героев, но и не оставляют его недосказанным, вписывая в сюжет обрывки фраз и комментарии коллег, вроде «вам-то здорово, вы познакомились еще во время учебы, а нам, одиноким, с таким графиком трудно найти себе половинку». Эти фразы и комментарии, казалось бы, случайно проскальзывающие во время всеобщего веселья и застолья на кухне, говорят о многом. Во-первых, о том, что любовь, собственно, никогда и не покидала этот дом (но тут уже заслуга не совсем сценаристов, сколько актеров, создающих нереальную химию между Олегом и Катей одними лишь взглядами). А во-вторых, что благодаря этому самому фундаменту, возможно, их отношения и выжили. А раз есть фундамент, то есть и надежда, что в будущем они с трудом, но возведут на нем свой собственный нерушимый замок любви и взаимопонимания. Борис Хлебников рисует невероятный портрет людей на грани нервного срыва. Людей, переживающих кризисы и тонущих в круговороте рутинной жизни. Врачи крайне недовольны новым начальством, да и сам начальник, кажется, вот-вот поувольняет беспечных, по его мнению, работников скорой помощи. Кризис добрался и до отношений Олега с Катей. Он в бесконечных рабочих буднях потерял самого себя, смирился с аритмией своей жизни, ему кажется, что все хорошо так, как оно есть. Но его мужское «так и должно быть, я с тобой, что еще нужно» неизбежно сталкивается с ее женским «мне кажется, я никогда не долечу до твоей галактики». Они оба понимают, что в тупике, их отношениям нужна встряска. И это происходит в той самой великолепной сцене на кухне, где Она беспечно танцует под вашу любимую песню после просмотра в исполнении Валентина Стрыкало, а Он смотрит на нее взглядом, которым счастливый человек хоть раз в жизни смотрел на того, в кого влюблен. В этот момент происходящее на экране замирает, весь кинозал замирает: зрители вместе с Олегом и Катей погружаются в воздушные воспоминания каждый о «своем» лете, где яхта, парус и «мы с тобою влюблены». Небольшая, но очень эмоциональная сцена (к удивлению, таких в фильме много), встряхивающая отношения: она понимает, что еще не все потеряно, а он, что женщина - это не просто удобная подушка, без которой будет неудобно спать, а спутник, без которого твоей душе не будет покоя. Александр Яценко, постоянный актер Хлебникова, в «Аритмия» берет абсолютно новую планку актерской игры, хотя бы по сравнению с «Долгой счастливой жизнью», где также тема гуманизма нашла свое отражение. Отмеченный рядом призов, в том числе на фестивалях в Карловых Варах и Кинотавре, откуда фильм увез еще и главный приз, Яценко искусно делит своего персонажа на две личности - профессиональный работник и человек в быту. Если кризис в собственной личной жизни, как мы уже поняли, он отчаянно не хочет признавать, то кризис профессионального роста его сильно волнует. Он его попросту не видит: если у Кати есть куда расти, она ведь хирург, то какова перспектива у работника «скорой»? Однако, того не замечая, он растет сам над собой, растет в глазах своих коллег и в глазах пациентов, к которым он мчится на всех порах. Ведь он настоящий врач от бога, поэтому зачастую принимает резкие, необдуманные решения, полагаясь на опыт, знания и предчувствия. Да, опрометчивость и настырность Олега сыграла свою роль, когда он отказался покидать пациента (по новому регламенту, на каждый вызов отводится лишь 20 минут) и ехать к другому. В итоге, на второй вызов спешить не пришлось - констатация смерти спешки не требует. И это еще одна гениальная режиссерская задумка, показать двух равноправных людей в похожей ситуации: оба пациента - женщины престарелого возраста. Хлебников не ставит моральную дилемму перед зрителем, ведь он мог, например, вместо второй бабушки сделать второстепенного героя ребенком, и тогда бы мы начали осуждать Олега за его нерасторопность (ведь как бы цинично это не звучало, но старый человек свое уже прожил, а у молодого - все впереди). Хлебников же такой непримечательной на первой взгляд деталью говорит, что каждая жизнь несет одинаковую ценность. И это лишнее доказательство того, насколько чуткий и умный сценарий у «Аритмии». Примечательно, что и алкоголь в данном российском фильме не служит основной причиной для развода, как можно было бы предположить, огромное количество спиртного здесь даже не аллегория тяжелой жизни в России. Тут это скорее играет роль последствия тяжелого труда, еще одно подтверждение того, насколько трудно быть врачом. Спасение жизней отнимает много сил и энергии, но и доказывает, что это далеко не механическая работа. Нужна эмоциональная привязка, и пусть она скрыта под слоем цинизма, без сердца не сделать операцию на сердце. После «Аритмии» хочется любить, жить, любить жизнь, слушать Стрыкало и, как бы невероятно это не звучало, искренне восхищаться российским кинематографом. Ибо когда он еще за один год радовал тремя столь разными и по-своему захватывающими взглядами на семью и отношения, от которых одинаково бы бросало в дрожь от гордости и восхищения? Да, и хоть у Хлебникова все же самое зрительское, даже сказать, оптимистичное кино в ряду, оно ничуть не менее реалистичное и проникновенное, чем у Звягинцева или Балагова. Просмотрено на Одесском кинофестивале. (Вадим Григорьева, «Новый взгляд»)

Зеркало. «Аритмия сердца (от греч. «несогласованность, нескладность») - патологическое состояние, при котором происходят нарушения частоты, ритмичности и последовательности возбуждения и сокращения сердца, что в свою очередь может привести к целому ряду серьезных осложнений...» Новый фильм Бориса Хлебникова так и идет - нервными рывками и толчками, и стоит только приноровиться к ритму жизни на экране, как мгновенно происходит сбой, и ты вновь начинаешь мучительно подстраиваться, чтобы через минуту начать все сначала... Наше кино давно уже отучило нас смотреть. В сущности, мы сегодня фильмы не смотрим, а слушаем, потому что герои беспрерывно тарахтят, пересказывая и суть происходящего на экране, и то, что ... за экраном, и свои эмоциональные состояния. Весь визуальный ряд давно уже стал декоративным элементом, без которого никак не меняется смысл событий. И когда сегодня сталкиваешься с тем, что кино нельзя смотреть с закрытыми глазами и что нельзя, прибавив звук, выйти, чтобы приготовить чай, потому что потеряешь нить событий, - это почти повергает в ступор. ...Во время чинного праздничного семейного обеда, со всем подобающим «цирлих-манирлихом», где глава семейства (он же - виновник торжества) говорит с умным видом какие-то банальности, все отпускают ему комплименты, а один из участников этого обеда вообще не обращает внимания на происходящее. У него выходной, он голоден, ему хочется выпить, и вот все интеллигентно делают вид, что их не шокирует поведение человека, во время всего этого ритуала непрерывно себе что-то накладывающего, наливающего, напивающегося прямо на глазах у благородного семейства. И это нельзя «просмотреть», пропустить, потому что это ключевой эпизод, во время которого героиня решает развестись с мужем - с тем самым непрерывно молча жующим и наливающим поганцем, который испортил людям праздник. А мы только что видели, как этот поганец работает - виртуозно, талантливо, умно, остроумно - если так можно охарактеризовать работу врача «скорой помощи». А она ему: «Не смотри на меня», - и прикрывает рукой грудь. А он ей: «А теперь - попу видно». И мы смеемся - в зале, - а она злится на экране. И так все время. Видимое не совпадает с тем, что есть на самом деле, и поганец - вовсе не поганец, а светлейший, чистейший, да что там - лучший человек фильма. И его гадина-жена, которая сама не знает, чего хочет, - вовсе не гадина, а хорошая женщина, которая просто устала так жить, вот этой самой аритмичной жизнью с аритмичным человеком. В том, что Катя и Олег любят друг друга, никаких сомнений. Но - «странною любовью». Мучить друг друга - и не замечать, что мучают. Или замечать - потому что нельзя не заметить. И только что выгнав - бежать следом, кричать «остановись!». А он, который больше всего на свете боится ее потерять, уворачивается от ее ловящих рук и бежит от нее прочь... Аритмия. О нет, не пугайтесь, не подумайте, что вас ждет такая вот тягомотина - это я тем, кто не любит «про любовь», а любит, чтоб действие-действие, события-события... Событий в картине не просто много, а нестерпимо много. Как в жизни любого врача «скорой помощи». Спасаешь одного пациента, и его нельзя оставить, а в это время уже где-то ждет другой, и к нему нельзя опоздать... И приезжаешь - уже чтобы просто констатировать смерть, а на тебя бросается с кулаками быкоподобный сын умершей - от бессилия и боли... Я сама вот так бросалась с криком и кулаками на слишком поздно приехавших врачей «скорой», и я сама видела их виноватые лица, и я сама осталась навсегда вот с этой мыслью «а если бы они приехали чуть раньше»... И я, конечно, заплакала бы на этом эпизоде, но я к тому времени уже проплакала полфильма, в котором, кажется, смешного ничуть не меньше, чем драматического. Меня этот фильм вообще застал врасплох. Я не ждала от картины того человеческого наполнения, того живого и болезненного биения человеческого пульса, той постоянной неоднозначности, когда люди говорят одно, подразумевают другое, а делают третье. Когда невозможно с самого начала определить, кто хороший, а кто плохой, когда новый начальник подстанции «Скорой помощи» оказывается то нестерпимой сволочью, то - внезапно - вполне себе хорошим, все понимающим человеком, то опять сволочью... Я не готова была к тому, что Олег поступит так, как поступают люди, но не поступают герои фильмов: вдруг заплачет навзрыд - взрослый мужик... И что Катя в самый теплый, самый душевный момент, которого мы ждали всю картину, вдруг, как дура, скажет то, что она скажет, и Олег начнет быстро метать вещи в сумку - Олег, который больше всего на свете боится Катю потерять... Все время, как в детстве, хочется орать экрану: «Молчи, дура!». «Не уходи, дурак!». Но они не молчат и уходят... А потом едут на работу, где их ждут больные, далеко не всегда милые и интеллигентные, а иногда продолжающие стрелять друг в друга прямо во время экстренной госпитализации... Аритмия. Как писал Тарковский - «запечатленное время», «время в форме факта». Этот фильм со своим сбивчивым ритмом, своими нескладными героями, с такой невыносимой похожестью экранной жизни на твою собственную, делает то, чего очень давно уже не делало современное русское кино, - пронзает не наворотом Мордора, не экстремальностью. Он пронзает обыденностью. Это то кино, которое потом продолжаешь крутить в голове, которое - несмотря ни на что - хочется смотреть еще раз, а потом - еще раз, но совсем не хочется обвешивать формулировками и концепциями. Потому что об него ломаются концепции. Потому что - аритмия. Конечно, когда думаешь об этом фильме, возникают мысли об удивительной по нынешним временам актерской игре - взглядами, паузами, молчанием - не только потрясающего Александра Яценко, не только блистательного открытия фильма - Ирины Горбачевой, но всех без исключения персонажей второго плана: фельдшера и водителя (Николай Шрайбер и Сергей Наседкин), начальника станции (Максим Лагашкин) - ну просто всех. Оказывается, так могут играть и сегодня... Про фильм Хлебникова уже написали, что он - как бы «недоискусство». Потому что, если фильм можно и нужно смотреть нормальному человеку - значит «не искусство». Я с этой логикой многих моих сегодняшних собратьев по профессии сталкиваюсь чуть не ежедневно и, надо сказать, впадаю от нее в ступор. На робкий вопрос - а как же «Полет над гнездом кукушки», или «Двадцать дней без войны», или «Ночи Кабирии»? - мне отвечают, жестко глядя в глаза: «Это дела давно минувших дней!». Ну, значит, минувших. По мне, так и Тарковский, и Бергман, и Висконти не просто абсолютно «смотрибельны», но и невероятно актуальны по сей день. Впрочем, меня далеко занесло от «Аритмии» Бориса Хлебникова. От фильма простого и ясного, в котором понятно все и каждому и где каждого непременно - хоть раз - да ухватит за сердце. Именно это и вменяется в вину картине ее противниками. Как и ее тихий, но настойчивый гуманизм - по отношению к человеку вообще и к зрителю в частности. А я считаю, что эта картина и этот способ кинематографического мышления, это страстное желание говорить о душе, о жизни человека (и только через него - о несовершенствах мира) - блистательное свидетельство наступившей творческой зрелости художника. Которому уже не нужно никого эпатировать, кому-то что-то доказывать, которому уже хочется только одного: говорить с экрана о том, что волнует, о чем болит душа. А болит она о человеке. О таком, каков есть, - нескладном, пьющем, временами дурковатом, помешанном на своей низкооплачиваемой (и ныне не сильно уважаемой) работе - работе врача «скорой». Помешанном на своей - не чужой - жене. Homo Ordinarius. Человек обыкновенный. «Аритмия» - фильм, полный жизни. Той самой, подлинной, где все не по правилам «искусства», где есть место смерти и боли, но есть место и неумелому, невысказанному, но прекрасному чувству. Где рифмуются почти неприличные «любовь» и «кровь». Где из-за каждого угла не торчит светлый образ автора с перстом указующим, зато довольно часто возникает зеркало. Не кривое, не искажающее. Просто показывающее тебе твое собственное, человеческое, залитое слезами лицо. И в это зеркало стоит посмотреть. (Ирина Павлова, «Санкт-Петербургские ведомости»)

Измотанный врач Олег (Александр Яценко) трясется в машине скорой помощи от вызова к вызову. Он молод, но выглядит старше своих лет - то ли от выпивки, то ли от регулярной переработки и бессонных ночей. Его воспитали так, что надо вначале помочь другому, а потом, когда останется свободная минутка, вспомнить и о себе. Свободная минутка все не находится. Его жена Катя (Ирина Горбачева) тоже врач и тоже работает на износ: мало личного пространства, скромная зарплата и очень много людей, которым нужно участие. Ее родители - врачи, привыкшие додавливать. Она - ростом на голову выше Олега - решила, что переросла ранний брак, ... и просит о разводе по СМС: мягко, спокойно, без заламывания рук. Отношения, только вчера казавшиеся сносными, объявлены недействительными, но оба остаются в тесной однушке - перед окончательным расставанием Олегу еще нужно найти квартиру. Друзья подтверждают: когда работаешь в больнице, встретить кого-то можно только в больнице. Но даже это Катю не удерживает. Для нее спокойнее жить одной, чем по привычке с человеком, к которому ничего не чувствуешь. Борис Хлебников, режиссер, которого еще несколько назад причисляли к российскому течению «новых тихих», снял свой самый громкий и самый народный фильм, в котором нет ни одного однозначного подонка и всех немножко жаль. Отец, превратившийся в кремень за годы врачебной практики, эффективный менеджер, чинящий препятствия скорой помощи, потому что правительство снова что-то оптимизировало, агрессивные пациенты, злые от недоверия и бессилия, - у каждого здесь есть своя причина прогибаться, терпеть, взрываться и делать ошибки, не успевая подстраховать близких. Врачи в этой ситуации живут в реальности, где забота о себе задвигается за миссию всех спасательных профессий: сперва надо ложками вычерпать море, а уже потом подумать о личном счастье. «Это чистая математика: если вы несчастливы восемь часов в день, еще восемь часов спите, а на другие дела у вас мало времени, то вы явно будете недовольны», - рассказывает Борис Хлебников в интервью об «Аритмии». По чистой математике в России несчастливо большинство людей на нелюбимой работе и в окружении людей, которые перестали их понимать. Лучшие фильмы советских классиков Рязанова, Балаяна и Данелии как раз об этом - о неумении вспомнить, когда началась эта рутина, почему чувство долженствования давно затмило радость общения, а семья перестала быть тылом. Несчастливые восемь часов в день Олег и Катя разучились слышать друг друга и разговаривать, превратившись в соседей, - это судьба многих браков, где оба работают как проклятые, а расслабляться умеют только хорошенько выпив. Как и в фильме Оксаны Бычковой «Еще один год», герои формально вместе, но чувствуют себя уже не парой: притворяться, что у них семья, им труднее всего. «Аритмия» - важный фильм о нелюбви, но, в отличие от звягинцевского фильма, нелюбви к себе, губительном невнимании, которое свойственно большинству из нас с кучей обязанностей и отсутствием важного навыка выстраивать собственные границы. Но еще в большей степени это важный фильм об отношениях - равноправных, самоценных и глубоких людей, где один не показан как функция другого. Важная заслуга этого - сценарий, написанный Хлебниковым вместе с режиссером Наталией Мещаниновой. За ее спиной сериал «Школа» и драма «Комбинат "Надежда"», сейчас она одна из самых многообещающих авторов нового поколения с прошлым в документалистике и потрясающим навыком - слышать человеческую речь и передавать ее в драматургии вне обидных клише. Несмотря на легкий жанр, «Аритмия» не попадает ни в один стереотип из российских комедий и очень аккуратно работает с темой мужского и женского: личное для Мещаниновой безгранично важнее гендерного. Прописанная в «Аритмии» Катя в исполнении непосредственной Ирины Горбачевой - первая автономная и самоценная героиня нового российского кино, чей разрыв с мужчиной не подается как драма, а сама она не выглядит иррациональной, взбалмошной пострадавшей. Катя не боится сама попросить развода (их повод для расставания - усталость друг от друга, а не измена, например, что тоже показательно), не закатывает истерики, не шантажирует близкого человека и даже терпеливо пытается заснуть в соседней комнате, когда муж приводит шумных и пьяных друзей. Она не девушка-трофей из мужских журналов, а девушка-друг без расчетов и с любовью к выбранному делу жизни, которая совсем исчезла из российского медийного поля. Ее возвращение в отечественное кино, безусловно, хорошие новости и доказательство того, что женская оптика дает кино для широкого зрителя необходимую глубину и новое дыхание. Мы все знаем таких людей, как Олег и Катя, в реальной жизни - тех, кто устал, запутался, взял на себя слишком много, предпочел ежедневные рабочие подвиги маленьким привычкам счастливой жизни и забыл, когда в последний раз жил день просто для себя. Готовые отдать себя ради благой цели, герои забывают главный постулат инструкции по выживанию: сначала надевать защитную маску на себя. Они вместе перегорают и теряют навык чувствовать друг друга. Только алкоголь и ностальгическая песня про счастливое лето в Ялте ставит все на прежние места - и то до первого трезвого утра. В «Аритмии» нет чудесного спасения героев за одну ночь, любовь не освежается за один ностальгический вечер, а препятствия непреодолимой силы находятся внутри - в неумении ценить то, что у тебя есть в тот момент, когда над тобой сгущаются тучи. «Аритмия» получилась еще и очень политическим фильмом, что не сразу распознается за историей расставания и сближения симпатичных главных героев. Оба страдают от переработок и безумного расписания, по отношению к которым бесполезен трудовой кодекс. Оба теряют человеческое, потому что профессия требует от них машинной реакции и автоматической скорости. Оба живут после расставания вместе не из-за надежд исправить отношения, а из-за оплаченной в складчину съемной квартиры: зарплаты врача явно недостаточно, чтобы съехать в тот же день и устроить жизнь на свое усмотрение. Новый главный врач в больнице Олега, которому он подчиняется, - представитель государственного улучшайзинга, так хорошо знакомый любому человеку, который работает в госсекторе и знает, что в бюрократической схеме на одного работающего приходится десять проверяющих. Разрывающийся между брошенными, убитыми горем, ипохондрическими, обреченными больными и необходимостью соответствовать уставу, который нарушает клятву Гиппократа, главный герой лавирует между молотом и наковальней, запивая рабочие будни чем-то покрепче. Его реальность - люди, которым все труднее помочь, и требования помогать эффективнее, которые спускаются сверху в директивном порядке без учета реального опыта. Нервный срыв героя вызван не только его накопившейся усталостью и постоянными столкновениями со смертью, но еще и тем, что государство ведет себя как родитель, которому никогда невозможно угодить, а социальная сфера построена вокруг кнута без всяких пряников. Как жить в российской реальности в ядовитое время, не черствея и не превращаясь в мизантропа? Только спиваясь. Или спасая свою любовь. Катя и Олег - первая за долгое время пара, которая разговаривает вместо того, чтобы молчать, и обсуждает наболевшее, чтобы услышать мнение другого, а не высказать претензии на повышенных тонах. Они расстроены, но держат себя в руках. Они потеряли любовь, но не потеряли человеческое достоинство. Они видят друг в друге в первую очередь друзей - может, поэтому им было легче справиться с ушедшей страстью. Они принимают друг друга такими, какие они есть, и не бросают неловкие упреки «Куда ушли мои лучшие годы?». Они - повзрослевшие тридцатилетние, насмотревшиеся на неудачные жизненные сценарии родителей и решившие, что они попробуют что-то изменить. Хотя бы тон, которым они будут говорить о своих проблемах. Аритмия - заболевание, при котором сердце работает неровно и с перебоями - подходящее описание длительных отношений, в которых сердце не будет петь каждый день. На титрах скорая машина Олега несется под попсовую песню про Ялту и парус по зимнему ярославскому бездорожью - от классного летнего отпуска остались только воспоминания, а до нового жить еще полгода. Фильм Хлебникова во многом о том, как, сжав зубы, проезжать бездорожье, зная, что существует солнечный свет августовского дня. С надеждой, что следующий август будет лучше, чем прежде, а все трудности временны. Как пелось в другой песне, мое сердце остановилось, отдышалось немного и снова пошло. (Алиса Таежная, «Wonderzine»)

Время непервых. В дискуссии о московской реновации и реконструкции в рамках программы «Моя улица» столкнулись два подхода. Сторонники урбанистики твердят о необходимости радикальных перемен, то есть о срочном расширении городских пространств, которого не добиться цивилизованными методами согласований и общественных слушаний. Надо просто потерпеть, говорят нам, ради очередного светлого будущего. Другие же настойчиво упирают на гуманистический подход. Может, нам и рисуют достойное будущее, но вот незадача: в нем есть место прожектам, а не людям. Ведь действительно за привычной до боли бело-зеленой раскраской не разглядеть человека и его жизнь, которая постепенно растворяется в шуме-пыли отбойного молотка. Наш квасной урбанизм упускает важный компонент ... антропоцентричности, потому ему не суждено стать европейским. А бесчеловечное отношение государства к людям - неодолимая примета времени. Оно проникает повсюду: из приемных чиновников на московские улицы, оттуда - во дворы, а потом заполняет пространства малогабаритных квартир. Строго говоря, «нелюбовь» - логичное следствие «левиафана». Государство постепенно отказывается от своих обязательств перед людьми, то есть от своего конституционного - социального - назначения. Поэтому люди находятся в свободном плавании, где их, конечно, штормит, при условии, что они способны что-то чувствовать и как-то рефлексировать. Именно такие люди в кадр к Борису Хлебникову и попадают. Режиссер, который вышел из поколения так называемых «новых тихих» (формулировка Хлебникова), остался верен своему интеллигентному стилю. И теперь почти шепотом доносит (вместе с автором сценария Наталией Мещаниновой) до своих верных зрителей простые истины. «Аритмия» - новый гуманистический манифест. Это камерная история про маленьких людей, которые потерялись на фоне вечной российской перестройки. В данном случае мы находимся в эпицентре реформы, или «оптимизации», российского здравоохранения. Не случайно метафорой такого реформистского ступора оказывается и другая городская проблема - трафик, причем даже не московский, а уже провинциальный. Ведь вся страна давно остановилась напрочь. Все чувствуют, как звенят - так пела Земфира - нервы в этих ужасных пробках. Символично, что один из знаковых фильмов тучных нулевых назывался «В движении», когда общество куда-то активно стремилось, ускорялось в потребительском кураже. Теперь же наметились обратные связи: патология налицо, что-то пошло не так, как бы сердце не остановилось. Но пока - аритмия. Еще не конец. Герои застряли где-то в промежуточном состоянии, потому и надежда на выживание еще теплится. Аритмия есть нарушение ритма. Герои фильма живут и говорят невпопад. Они не успевают на важные встречи, они не вовремя устраивают вечеринки, они молчат на важных совещаниях, они запросто уходят «на минутку» выпить с друзьями и т.д. Все это вместо того, чтобы как-то разобраться в себе или проблеме. На экране полный разлад ритмов хороших, в общем-то, людей. Таков главный диагноз, с которым еще можно как-то существовать, но - на пределе возможностей. «Аритмия» - очень подходящее определение для нашего времени. Мы как будто оказались в ловушке, на наших глазах образовался роковой тромб, с которым пытается ужиться (но не бороться) режиссер Хлебников. В этом гибридном обществе утратило смысл архаичное деление на добро и зло, мы застряли где-то на пересадочной станции. Уверенно ответить на вопрос крохи из стихотворения Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» не получится. Очевидный враг пропал с радаров, осталась одна развилка: функциональный подход, тот самый урбанистический, то есть безличный, в котором люди становятся винтиками системы. За такой подход в фильме отвечает новый руководитель отделения «Скорой помощи» и прагматичные фельдшеры, которые органично перенимают у полицейских палочную систему. А непрактичный, внесистемный, не всегда удобный - человеческий - подход может легко все испортить, разрушить, навредить. Но его практикуют главные герои, сотрудники этой сумасшедшей помощи, которые встали в нескончаемую пробку, как герои «Уик-энда» Годара. Однако пробка в «Аритмии» тотальна. Она растянулась на всю жизнь героев, поэтому привычное состояние - грусть, меланхолия и фатализм в печоринском смысле, особенно если это касается их собственной жизни. Наступило время непервых, вот таких хлебниковских героев с потухшим взглядом, которые сдаются без борьбы со словами из «Героя нашего времени»: «Мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению...» Характеры современных горожан удивительно точно представляют Александр Яценко (приз за лучшую мужскую роль на «Кинотавре», на фестивале в Карловых Варах) и неожиданная Ирина Горбачева, героиня молодежи, которая наконец-то вырвалась с помощью Хлебникова из надоевшего образа комичной звезды инстаграма. Сюжет «Аритмии» - это фактически их эмоциональное путешествие сквозь метафизическую пробку. Запертые в панельной коробке, вновь ограниченные в движении, обыкновенные хорошие люди пропадают на работе, а дома не могут найти себе места (буквально: главный герой спит на матрасе по требованию недовольной жены). Врач «Скорой помощи» Олег спасает людей вопреки бюрократическим правилам, по совести, не по бумаге, то есть живет не по лжи. Однако сил на личную жизнь при таких затратах уже никак не остается, а выручить себя не получается. Таким образом, сегодняшний человек превращается в «амбивалентные качели»: это одновременно мастер своей профессии, талантливый врач, который становится бездарем у себя на кухне. В такой ситуации-пробке человек неизбежно теряет устойчивость и силы, его укачивает, сбивает с ног, и он превращается в пассивную жертву обстоятельств, которой не удается хоть что-то в жизни изменить, поэтому и приходится пить. Именно так, по инерции, проходит жизнь Олега. Но жена Катя, которая работает медсестрой в том же приемном отделении, пытается обмануть судьбу и побороть порочную систему, объявляя по смс: «Нам нужно развестись». Но понять, что происходит, не хватает уже сил, поэтому проще не -узнавать реальность, а скрываться от нее. Точно так же проще написать сообщение, чем поговорить, обсудить, вырваться из рутины, переехать в другой город или даже страну. Но снова - тишина. Диагноз, который Борис Хлебников ставит поколению тридцатилетних: мы стали взрослыми, чего-то даже добились, но остановились на полпути и на трудности реагируем, спрятав голову в песок. Поэтому в любой непонятной ситуации доставай бутылку, включай магнитофон - и вот он, иллюзорный эскапизм: «Яхта, парус... Ялта, август...» Проблема лишь в том, что на следующей день снова на работу, где для подвигов уже места нет или есть место только для подвигов, хотя этот талантливый и ответственный врач все равно останется незаметной фигурой, которого «никогда не возьмут в космонавты». И все потому, что предпочитает он жить не высовываясь. Быть слишком эмоциональным или слишком размышляющим людям стало неловко. Российские реалии в фильме Хлебникова - только фон. По духу это, конечно, больше кино румынское, где на фоне частной истории открываются симптомы заболевания всего общества. Такое могло случиться с кем и где угодно. Хоть в Екатеринбурге, хоть в Москве, хоть в Хельсинки, хоть в Бухаресте. Трудно не вспомнить в данном контексте одного из родоначальников «новой румынской волны» Кристи Пую. Его снятая в карете «скорой помощи» картина «Смерть господина Лазареску» - это тоже почти как «Аритмия», не только социальное роуд-муви с тяжелым диагнозом обществу и запоздалым лечением главного героя. В безвыходной ситуации, в стенах одной квартиры оказываются члены одного постсоветского семейства в последнем фильме режиссера «Сьераневада». Они тоже в тупике и не могут вырваться из всеобщего безумия. Такие незнакомые друг другу, противоречивые эти кузены, кузины, братья и сестры, жены и дети. Они разговаривают обо всем, только не о том, ради чего собрались, они ссорятся и не находят покоя. Мы все стали настолько издерганы, отчуждены в интимном пространстве, что камере остается только пристально, с интересом наблюдать хаос чувств и человеческих отношений. В фильме Хлебникова побеждает гуманистическая парадигма. Для него человек, его переживания намного важнее любых семейных правил, религиозных убеждений и даже этики. Поэтому можно «засветить в табло» принципиальным родственникам, послать подальше дежурную или смирно выслушать оскорбления, если потребуется, поскольку ставка существенна лишь одна: жизнь человека. А потому и смысл живой жизни не теряется в этом безличном пространстве. Он, напротив, только проявляется, как в случае со спасением обожженного ребенка, но и как в желании Олега игнорировать развод. Поэтому фраза главного героя «Давай хотя бы на время, хотя бы на несколько дней перестанем друг друга уничтожать» звучит не просто как обращение к жене. Это призыв ко всему поколению «немного успокоиться, выдохнуть и выспаться». Ведь такие люди, запутавшиеся и потерянные, быть может, проснувшись с новыми силами, наберутся смелости, чтобы изменить этот мир. Или найти общий язык друг с другом. На то и надежда. Как в объятиях главных героев - кульминации фильма. ...Интерес к человеку. Вот что Хлебников обнажает в своем кино. «Жизнь - это окисление. Ведь в основном это всего-навсего сгорание клеточного белка... жизнь - это умирание, обманывать себя нечего, происходит une destruction organique... Этим жизнь и пахнет». От такого сгорания тоже надо уметь получать удовольствие, как пациенты санатория «Бергофф» в «Волшебной горе» Манна. Но отчасти и неприкаянный герой Александра Яценко. Долгая счастливая жизнь невозможна без аритмии, которая наполняет ее чем-то экстремальным и непредсказуемым, а значит, все-таки витальным и осмысленным. Выход все же, как ни банально это звучит, в любви. Если любишь - живой. Все остальное - ерунда, справимся. Поэтому без хэппи энда здесь никак. Хлебников поначалу задумывал ромком для телевизора. Но в соответствии со своей психофизикой он снял кино - доброе, светлое, для радетелей столь дефицитных в нашем обществе чувств. (Денис Катаев, «Искусство кино»)

Супруги Олег (Александр Яценко) и Катя (Ирина Горбачева) - оба медики: они работают в одной из клиник города Ярославля. Олег - врач на "Скорой помощи", Катя - врач в приемном покое. Олег - настоящий профессионал и, в общем, хороший человек. Он отличный диагност, знающий врач, он сочувствует больным и считает, что должен спасать пациентов, несмотря ни на что. При этом на работе Олег ведет себя довольно жестко и ничего не боится. Однако, когда он приходит домой после работы, то превращается в эдакого инфантильного и слабохарактерного паренька, у которого только одна задача: как бы побыстрее надраться в лоскуты, чтобы хоть ненадолго ... отключить голову от всего того, с чем ему приходится сталкиваться на работе. Зарплаты у врачей - копеечные, также их постоянно штрафуют налево-направо за нарушение инструкций, написанных чиновниками, сидящими в теплых кабинетах, так что денег у Олега и Кати нет, купить квартиру они не могут, да и даже на съем они могут себе позволить только однокомнатную халупу с ремонтом в стиле "лишь бы немного замазать, ну и сойдет". Вообще-то, Катя - из состоятельной семьи, но родители ей не помогают: они не понимают, зачем дочка вышла замуж за этого недотепу-алкаша. Да она и сама уже этого не понимает. Какая у них семья-то? Да никакая. Рабочие графики не совпадают, Катя с дежурства приходит совершенно вымотанная, и ей лишь бы упасть поспать, а Олег в этот момент может завалиться с компанией медиков, предвкушая веселую пьянку. Ну и в очередной раз, когда Катя с Олегом приезжают на дачу к родителям, а Олег выпил перед этим, выпил в дороге и быстро надрался по приезде, Катя отправляет ему по телефону сообщение о том, что она хочет развода. Хочет - это понятно, а куда Олегу деться-то? В результате супруги разъезжаются на... две комнаты. Ну, точнее, на комнату и кухню, ведь у них - однушка. Катя остается в комнате, Олегу выдают матрац, и он куролесит на кухне. Тем временем из его подстанции "Скорой помощи" уволился начальник, который ценил врачей и всегда старался их прикрывать, и явился новый начальник - Виталий Сергеевич Головко (Максим Лагашкин), который сразу заявил, что в соответствии с проводимой реформой здравоохранения для "Скорой" вводятся новые порядки, которые самих врачей приводят в шок. Они не понимают, как они смогут нормально работать с этими новыми правилами. Надо сказать, что выход "Аритмии" произвел немало шума. И дело даже не в главном призе плюс призе за лучшую мужскую роль Александру Яценко на "Кинотавре-2017" и призе за лучшую мужскую роль Александру Яценко на фестивале в Карловых Варах в том же 2017 году. Просто этот фильм действительно очень быстро обратил на себя внимание зрителей и критиков, причем и те и другие были почти единодушны: у Бориса Хлебникова получился очень хороший фильм, который мало кого оставил равнодушным. Сразу скажу: я тоже считаю "Аритмию" очень хорошим фильмом, даже отличным. Я вообще люблю фильмы "про жизнь", однако тут проблема-то в том, что снять такую картину, чтобы в ней эта жизнь отображалась во всем своем многообразии и неоднозначности, да и чтобы это выглядело не фальшиво, очень и очень непросто. У Бориса Хлебникова это получилось. "Аритмия" фактически делится на две более или менее равнозначные части: производственная драма и бытовая трагикомедия. Что интересно, несмотря на то что жизнь Олега и Кати достаточно беспросветна и на работе, и дома, "Аритмия" совершенно не производит впечатление какой-то "чернухи" (в чем часто упрекали "Левиафана" Звягинцева). Этому очень способствует то, что Хлебников ничего не рисует однозначно черной или однозначно белой краской. И у него получаются совершенно живые люди со всеми своими достоинствами и недостатками, а также совершенно реальные ситуации. Кто в фильме Олег? Однозначный раздолбай? Ничего подобного! Он хороший профессионал, он спасает людей. Более того, он готов спасать людей, даже подставляя себя самого. А что он пьет после работы - ну так вы попробуйте поработать врачом "Скорой" за нищенскую зарплату, имея над головой десятки всяких ведомственных инструкций, часть которых на практике нереализуемы вовсе, постоянно сталкиваясь с не всегда адекватно себя ведущими родственниками людей, которых вы должны спасать, постоянно налетая на всякие штрафы, которые вашу и так-то убогую зарплату превращают фактически в фикцию, - вот поработайте так. Я посмотрю, что вы будете пить после работы и в каких количествах. У меня хороший знакомый работал в "Скорой", у меня друг работает заведующим отделением реанимации новорожденных - я от них много чего наслушался и сам много чего насмотрелся. Я вообще не понимаю, как люди могут работать в таких условиях, а им еще и платят сущие копейки. Некоторые люди, когда об этом слышат, презрительно фыркают и говорят: "Подумаешь, зарплата нищенская. Они же врачи. Они постоянно деньги вымогают с пациентов". Ну да, есть и такие врачи, которые вымогают деньги с пациентов. А есть врачи, которые никакие деньги не вымогают, а просто спасают жизни. И если больной или родственник больного сунет врачу конвертик с, так сказать, материальной благодарностью, врач имеет вполне реальную возможность угодить под уголовное дело по факту получения взятки. Это ведь если чиновник уворует несколько десятков миллионов (тем более - миллиардов) - ему за это могут "ай-яй-яй" сказать и даже, может быть, под домашний арест на месяцок посадить. А врач, которому сунут пять тысяч рублей в качестве благодарности за спасенную жизнь, может конкретно загреметь на нары: кто ж из доблестных полицейских откажется провести блестящее расследование по факту взятки должностному лицу? Вот Олег под всем этим и ходит, Олег каждый день с этим сталкивается. Кто его осудит за то, что он пьет после работы? Я его не осужу. Да, его семью это разрушает, да и не может не разрушить. Да, Катя его, судя по всему, еще любит, но терпеть это все уже не хочет и не может, потому что это уже никакая не семья. Их отношения зашли в полнейший тупик, и из него уже нет выхода. Ну и Борис Хлебников им, собственно, никаких рецептов и не дает - это именно самая обычная жизнь, он ее просто отображает. Александр Яценко Олега сыграл совершенно замечательно. Персонаж получился очень искренний и очень естественный. Причем во всем: и в том, как он работает на "Скорой", и в том, как он раздолбайничает, и в том, как он пытается сохранить семейную жизнь с Катей. Его персонажу невозможно не сочувствовать, но при этом хорошо понимаешь, что ничего изменить он не сможет, что с Катей они расстанутся, а что там будет дальше - лучше даже и не думать. Ничего хорошего там не будет. Но Олег и сам об этом не задумывается: он делает свою работу, он пытается оттянуться после нее. Такая у него жизнь. Катю сыграла Ирина Горбачева - хорошая актриса, красивая женщина и, кстати, звезда "Инстаграма", где у нее под два миллиона подписчиков. Ирина кажется слишком яркой и слишком красивой для роли замученной жизнью, и пьющим мужем врачихи из приемного покоя. Но здесь уже сработало несколько факторов, благодаря которым Ирина, по моему мнению, очень точно попала в роль. Это и актерское мастерство самой Ирины, и хорошо продуманная постановка - с точки зрения режиссуры и операторской работы, - и сценарий. В результате Катя получилась именно такой, какой нужно: она изо дня в день бьется лбом о стенку, она пытается расстаться с Олегом, которого все равно любит, она не может расстаться с ним, но ей в любом случае придется это сделать, потому что Олег идет по пути саморазрушения и ничего делать с этим не хочет, а скорее всего, не может. Из остальных ролей мне очень понравился фельдшер скорой, ближайший помощник Олега Дима Якушкин - его отлично сыграл Николай Шрайбер. Здоровенный могутный мужик, который тем не менее полностью слушается тщедушного Олега и видно, что он очень уважает Олега как профессионала. Несколько эпизодов с Якушкиным - просто отличные. Ну и еще один интересный персонаж - новый начальник подстанции "Скорой" Виталий Сергеевич Головко, которого сыграл Максим Лагашкин. При первой его встрече с коллективом подстанции кажется, что мы имеем дело с самым ненавистным типажом: эдаким гладеньким чиновничком, который думает не о работниках подстанции, а только о неукоснительном выполнении всяких пунктов этой реформы, которая в основном направлена на то, что работать надо еще больше, а получать - еще меньше. Тем не менее чем опять-таки картина "Аритмия" и хороша - он тоже оказывается персонажем совершенно неоднозначным. Да, он требует выполнения соответствующих инструкций, потому что его туда для этого и поставили. Но он, как выяснилось, хорошо знает специфику работы врачей «Скорой», и он будет защищать их от работников других подразделений. Да, он жестко лимитировал время работы бригады с одним пациентом, против чего врачи сильно возражают, но в его позиции есть резон. Он говорит: ребята, давайте хоть как-то будем пытаться помогать всем, чем как следует поможем одним и вообще не поможем другим. В этом же есть определенная логика: он же знает, каким количеством машин и людей располагает подстанция, он знает, на какое количество вызовов им приходится выезжать. С точки зрения врача - он должен помочь больному и проконтролировать его состояние после оказанной помощи. С точки зрения начальника подстанции - он не может оставить людей, вызвавших скорую, без визита врача. А значит, будут жесткие лимиты. И в финальной сцене, где Головко вроде как выглядит эдаким негодяем, пытаясь воздействовать на почти обезумевшую от горя женщину, - ну так кого он при этом пытается прикрыть? Далеко не только себя. А в первую очередь - Олега и врачей реанимации, которые спокойно могут угодить под суд. Очень хорошее кино, очень понравилось. Жизнь как она есть, люди как они есть - со всеми их достоинствами и недостатками. Отличная режиссура, отличные актерские работы - действительно замечательный фильм. И, несмотря на всю тупиковость ситуации, картина оставляет очень хорошее послевкусие. Поводов для этого никаких нет, но вот как-то веришь, что у Олега с Катей еще все как-нибудь наладится, вот как-нибудь само собой оно все и произойдет. Похоже, что Олег в это и сам верит. Но, к сожалению, Катя в это не верит совершенно. Рейтинг: 7,8. Оценки по пятибалльной шкале. Зрелищность: 4. Актерская игра: 5. Режиссерская работа: 5. Сценарий: 5. Кратко о фильме: отличный фильм. Нужно ли смотреть: да. (Алекс Экслер)

На последнем дыхании. Борис Хлебников в «Аритмии» показал наконец иного героя - одиночку, который, несмотря на безнадежную жизнь, помогает людям и остается человеком. «Аритмия», как и звягинцевская «Нелюбовь», вышедшие почти одновременно, так задевают зрителей, потому что бьют в самый нерв, в солнечное сплетение нашего равнодушного, уставшего от всего общества. Я наконец посмотрела в кинозале на Третьяковке «Аритмию» Бориса Хлебникова, главного призера «Кинотавра» - фильм-событие, фильм-диагноз, чуть не потеснивший знаменитую «Нелюбовь» в номинации на «Оскар». Замечательное, емкое название: «Аритмия» - то есть нарушение, прерывистость сердечного ритма, сбой, мешающий нормальному функционированию сердца, - как нельзя лучше отражает суть фильма. И шире - ... суть нашей российской жизни с ее прерывистым «ритмом», глобальным тектоническим сбоем, существованием на последнем дыхании, на разрыв аорты. Лучше не придумаешь, тем более речь здесь идет о врачах «Скорой помощи», работающих на свой страх и риск в провинциальном городе за нищенскую зарплату, под дамокловым мечом новейшей реформы здравоохранения, настолько бездарной, что из-за нее люди уже мрут как мухи. Главный герой Олег (в блестящем исполнении Александра Яценко, лучшего в своем поколении) - врач этой самой «Скорой», выпивающий недотепа, не ладящий с женой, которая смертельно устала от работы в приемном покое «Скорой», от нищеты и от собственного мужа - от всего, в общем. От всепоглощающей рутины и безнадеги, которую так хорошо описал в свое время Трифонов, по ошибке принимаемый иными за «бытописателя», на самом же деле метафизик, чьих героев снедает тоска по чему-то лучшему и высокому. Так и здесь - а мы ведь все время идем по кругу, спирали дурной бесконечности - героев снедает тоска по этому самому «лучшему»: да хотя бы по нормальным условиям работы, без административного давления, цинизма и стяжательства «вышестоящих инстанций». Другой вопрос, что Олег, в отличие от его жены Кати, двигается по этому кругу стоически, принимая жизнь как данность. Его задача - спасать, причем во что бы то ни стало, в обход правил и вредя самому себе: как он сам говорит, карьера с таким характером ему точно не светит. Да ничего не светит, кроме спасенных жизней пациентов, умирающих стариков. «Светит» разве что увольнение на берег - не выгоняют его только потому, что за такой нищенский оклад никого не найдешь. Такая вот коллизия. Тяжелейшие бытовые условия: съемная однушка, где в комнате помещается только кровать, а кухня, как острил когда-то один известный юморист, похожа на тумбочку. Здесь и одному не поместиться, не то что вдвоем (опять вспоминается трифоновский «Обмен»). Тоже ведь многозначное название: обмен в той ситуации означал обмен жизни человека на собственное призрачное благополучие, и речь шла не только о тихой драме советского гражданина, прозябающего с семьей в коммуналке, но о драме более глобальной, об «обмене», размене души. Так и здесь: я всегда буду таким, говорит Олег, мне карьеры не сделать, не разбогатеть, и ты, говорит он жене, достойна лучшей участи. Я, говорит он, жалкий человек, ни на что не способный. Мол, принимай меня таким, каков я есть, или уходи - таков, думаю, подтекст его мнимого самоуничижения. Между тем это никакое не «само-уничижение» и не частный, семейный, а глобальный конфликт «недотепы» Олега со всем миром: не только с женой, которую он любит и боится потерять. И не только с новым начальником-циником, который прямо говорит, что, мол, главное - чтобы не умерли у вас на руках, а так пусть умирают себе на здоровье. 20 минут на пациента, и достаточно - следующий. Умрут в больнице - не наша, мол, печаль. Этот конфликт, как сказали бы умные люди, «экзистенциальный»: Олег, подобно стоикам, поставил себя на карту, перед выбором, который осуществляет, между прочим, ежедневно, а не один раз, как это делают титаны духа в момент своего духовного подъема и высокого озарения. Хотя такая старомодная патетика в данном случае неуместна: не видевшие картину решат, чего доброго, что это нечто в стиле шестидесятых - врач-герой, которому противостоит начальник-бюрократ, хам, карьерист и циник, и в результате все все понимают, стыдят хама, а нашему герою выдают индульгенцию зрительских симпатий и близлежащего коллектива. А старик-главврач, устыдившись своей недальновидности, трясет руку нашему подвижнику. В том-то и дело, что сейчас на дворе не шестидесятые (чья эйфория тоже, впрочем, была во многом ложной, интеллигентские упования не оправдались), никаких «индульгенций» Олегу не светит, и еще неизвестно, чем кончится. Скорее всего, останется без работы и тихо сопьется. Как уже случилось со многими талантливыми врачами: знаю не понаслышке, в свое время столкнувшись с этой проблемой лично. Да, собственно, не только с врачами... Но вот что интересно: Борис Хлебников наконец вывел на авансцену новейшей российской истории совершенно иного героя: не киллера, как это было в «Брате» номер один, не «коллективного» предприимчивого бандита, как в «Бригаде» или «Бумере», не обобществленного архетипического «героя», как, скажем, в «Бабле», остроумной пародии на нашу ужасающую действительность. Нечто совершенно новое, качественно новое: и вот тут-то и кроется парадокс. Те, кто отворачивается от действительности, упорно не замечая нашего распада, могут воскликнуть: ну вот видите, есть же у нас и положительные образцы! В соцсетях так часто и пишут (преимущественно, я заметила, благополучные) - что, мол, начинать нужно с себя. Как-то на кинофестивале в городе Минске одна милая интеллигентная старушка возмутилась «Страной ОЗ» Сигарева: неужели, выкрикнула она на обсуждении, в России не осталось ни одного нормального человека?! Хлебников как будто отвечает на этот вопрос: кое-кто остался. Таких, правда, исчезающе мало, процент невелик, но да, остались. Те, кто «начинает с себя», подобно его герою, живущему на последнем дыхании. Типа в жизни всегда есть место подвигу, мы рождены, чтоб сказку сделать былью, сгорел на работе, погиб на боевом посту. Он был принципиальным человеком, он смог, как говорил Адабашьян о Саше Ильине в «Пяти вечерах», он смог, а мы не смогли противостоять какому-то там Фомичеву. На самом деле там не в Фомичеве было дело: Саша Ильин был в лагере, но цензура не дозволила Михалкову говорить об этом прямо. То есть «Фомичев» - это такой наш вечный эвфемизм, в жизни всегда есть место фомичевым, как и нашему вечному подвигу. Ценой если не мгновенной смерти, то испоганенной, сломанной жизни. Так вот, «Аритмия» - об этом. А не о том, что, мол, начни с себя, и все уладится. Иначе бы не умерла одна из пациенток, пока Олег спасал другую, хотя диспетчер кричал ему: бросай ее, поезжай к следующей. Мне, кстати, рассказывала врач «Скорой» в Химках, где я живу, что едут сначала к детям, к старикам не едут - машин не хватает, сокращено финансирование. И трубку не берут, глядя на отчаянно тренькающий телефон... «Сами скоро загнемся», - констатировала она, работая сутки через двое: 24-часовой рабочий день. А потом домой, в Тульскую область, где зарплата ...9 тысяч. То есть еще 8 часов после суточной вахты в автобусе... «Аритмия», как и звягинцевская «Нелюбовь», вышедшие почти одновременно, потому так и задевают (прокатный успех обоих фильмов впечатляет: зритель, как любит рапортовать начальство, «вернулся в кинозалы»), что бьют в самый нерв, в солнечное сплетение нашего равнодушного, уставшего от всего общества. И если у Звягинцева «с себя» начинает коллектив, команда поисковиков, ищущих пропавшего ребенка при полном бездействии и равнодушии официальных властей и милиции, то у Хлебникова это герой-одиночка. Есть еще, правда, и напарник: они как новоявленные Дон Кихот и Санчо Панса колесят по разбитым дорогам России, причиняя добро. Успех «Аритмии», впрочем, обусловлен не только сюжетом и мастерским исполнением (кастинг здесь выше всяких похвал, включая второстепенных персонажей, Яценко же превзошел самого себя), но и средой фильма. Даже те, кто не разбирается в кино, отмечали поразительную правдоподобность картины, «будто документальной», в соцсетях свое слово сказали и врачи: мол, в «медицинских» сценах нет ни единой ошибки, очень достоверно. Между тем эстетика «док»-кинематографа под документ, фильмов, снятых подвижной камерой, реалистичных, похожих на «правду», - одна из самых сложных. Неискушенному зрителю мнится, что это легко: ставь камеру и снимай. Но это не хоум-видео, это искусство: добиться правдоподобия внутри выдуманной истории, легкости диалогов, как будто подслушанных на улице, - это работа изощренная, виртуозная, требующая огромного мастерства. Недаром в середине 90-х президент Каннского фестиваля предпочел всему остальному «Розетту» братьев Дарденнов, пришедших в игровое кино из документального (хотя в тот год в конкурсе Канн были непререкаемые классики). Недаром Алексей Герман-старший, споря со своими друзьями-режиссерами, пораженными невиданной эстетикой «Лапшина», доказывал, что «небрежность» документализма на самом деле есть плод глубинного погружения в реальность, в самое ее суть, в сердцевину жизни. Ну и, кроме всего прочего, «Аритмия» - это еще и литература: хотя герои говорят на языке улицы, на жаргоне, предельно естественно - «как в жизни». Как воспроизвести эту «жизненность», спросите, скажем, у Владимира Сорокина, первого, кто в постсоветской литературе нарушил штампы литературной речи, кто обновил язык при намеренной аскетичности лексикона. До него жизнь и литература существовали отдельно, никак не соприкасаясь друг с другом. Как и в новейшем российском кино, где существуют две реальности: живое, вроде «Аритмии» и «Нелюбви», кино, и кино мертворожденное, ходульное, воспроизводящее советские штампы, похороненные, казалось бы, с перестройкой. ...Мне кажется, именно в «Аритмии» Хлебников достиг идеального баланса между социальностью, человечностью, документализмом, оркестровкой всех фактур, глубиной, стоящей за, казалось бы, житейскими перипетиями врача «Скорой», работающего за копейки в провинции. Как в дарденновском «Сыне», великой картине о «работе» (как написал один недалекий британский критик), проглядывает трагическая глубина и противоречивость жизни, бездна проглядывает, так и здесь: живя на краю бездны, герой Яценко остается человеком. Бездна же - сама российская жизнь, безнадежная, страшная, равнодушная к малым сим. Хотя формально и этот фильм - о работе. На износ и против правил, установленных бесчеловечным режимом. (Диляра Тасбулатова, «Профиль»)

Сердце не на месте. После того как событие случается, все его причины выглядят очевидными. Кажется, что оно не могло не произойти. Так было и с победой «Аритмии» на «Кинотавре». «Ведь Боря Хлебников такой хороший и добрый...», «Ведь Яценко и Горбачева такие классные...», «Ведь на душе так грустно, но и радостно тоже...», «Ведь так приятно напевать после фильма «Яхта, парус...» Сочинская легкая эйфория оборачивается таким легким маскировочным туманом, который не дает оценить масштаб и смысл происшедшего. Более того, даже может вызвать реакцию отторжения - и «Аритмия» покажется фильмом слишком милым, слишком бесконфликтным, в котором все герои положительные, а финальное торжество добра ... предрешено. Но все эти поверхностные восторги/ниспровержения, весь прекрасно знакомый по соцсетям бесконечный цикл hype/backlash не помогут в установлении истины. А этим мы как раз и займемся. В жизни врача «Скорой помощи» Олега (Александр Яценко) и его жены и коллеги Кати (Ирина Горбачева) все выглядит неплохо: они молоды, красивы, любят и умеют делать свою работу (Олег - тот и вовсе гениальный диагност, способный в считаные секунды сориентироваться в критической ситуации и принять правильное решение). Денег правда немного; жилье - съемная неухоженная однушка; Олег, пожалуй, многовато пьет, самозабвенно высасывая в один присест пакет красного вина (но ведь не водки же, и на работу приходит похмельный, но трезвый). И когда Катя после одного не-удачного праздника напишет в двух шагах находящемуся Олегу смс с текстом: «Нам надо развестись», это не будет разорвавшейся бомбой - ни для Олега, ни для зрителей. Подумаешь, легкая размолвка, каприз настроения, милые бранятся... А потом весь некороткий фильм уйдет на то, чтобы все мы, и герои, и зрители, поняли, что это серьезно. И выяснится, что «Аритмия» не так уж много берет у старых добрых советских мелодрам, которые, чего уж там, нравятся и режиссеру Борису Хлебникову, и сценаристке Наталии Мещаниновой, а, скорее, примыкает к таким недавним фильмам, как «Сьераневада» Кристи Пую и «Моя счастливая семья» Наны Эквтимишвили и Симона Гросса, в которых разлад и развод в семье оказывается тождествен распаду мира. «Вот чего вы врете все?» - говорит в камеру рассерженный фельдшер (Николай Шрайбер), и это первый кадр фильма. Обращается он к пожилой тетеньке, которая регулярно симулирует сердечный приступ и понапрасну вызывает «скорую», истосковавшись по общению и вниманию. Но с первой секунды понятно, что этот вопрос имеет прямое отношение ко всем нам. Это метафора, но метафора прозрачная и самоочевидная, словно сама собой родившаяся в изолгавшемся мире, где люди и вещи только притворяются собой, давно уже думая и мечтая о чем-то другом. Вообще, если попытаться сформулировать главное достоинство «Аритмии» в двух словах, то, наверное, стоит сказать, что это совсем не показной фильм. В нем нет ничего напоказ, ради эффекта, ради красного словца или кадра. Каждая деталь, от цветочных обоев на кухне героев до марки кипрского пойла, которым упивается Олег, несет свой смысл, но ни разу (почти ни разу) этот смысл не переливается из приютившей его художественной реальности, впервые созданной Хлебниковым с такой умелой и артистичной незаметностью. Конечно, это случилось и благодаря сценаристу Наталии Мещаниновой, оператору Алишеру Хамидходжаеву и художникам Ольге Хлебниковой и Алане Снетковой. Все они - равноправные соавторы фильма. Заметим, что трое из четырех - новички в команде Хлебникова. И даже люди, с которыми Хлебников сотрудничал всю свою жизнь - как, например, Яценко, - выглядят и работают по-другому. Взрослее, что ли. Но вернемся к «морали» - самой простой на свете, которой следовать труднее всего. Надо, чтобы все было по-честному. В работе, в отношениях, в разговорах, в сексе. В обществе, в политике, в жизни. Чтобы слово совпадало с делом и наоборот. Проблема Олега не в том, что он бытовой алкоголик. Проблема в том, что его пьянство - одна из форм лжи. Один из способов не смотреть в глаза, уходить от неприятных тем и, как он сам точно выразился, «просто пока ничего не решать». Он врет уже тем, что не делится собой, не отдает себя, живет «в другой галактике», в параллельном мире спрятанных проблем и неразрешенных конфликтов. И если у него есть шанс понять это к финалу, то только потому, что у него есть другой опыт - его работа. Медицинская тема «Аритмии» - это не просто дань давнему увлечению «Приемным покоем» и «Доктором Хаусом», не просто удобный способ наполнить фильм выразительной социальной фактурой и динамичными фрагментарными эпизодами, не нарушающими единство драматургии. Это еще и детская мечта о профессии («мама, я хочу стать врачом»), где есть жизнь и смерть, добро и зло, где правила просты и понятны и заключаются в том, что правил (в том числе и правил дорожного движения) нет никаких, лишь бы жизнь пациента продолжилась. Даже старика, даже обреченного, даже ненадолго. И пусть эта мечта далека от реальности, но она неискоренима. И профессия врача по определению враждебна, противопоказана той стране-имитации, в которой мы живем сегодня (удивительное, но закономерное совпадение: аналогичные темы уже затрагивала режиссер-документалист Светлана Стрельникова в своей врачебной дилогии «Аритмия» и Cardiopolitika). Кстати, именно поэтому так называемая реформа здравоохранения оказалась одной из самых болезненных и обсуждаемых в обществе. И в «Аритмии» появляется не очень хороший начальник (Максим Лагашкин), пытающийся регулировать уникальную, каждый раз особенную встречу больного и врача с помощью стандартного «правила двадцати минут». Но «Аритмия» не о противостоянии хороших врачей тупой государственной машине. Она, как ни просто это прозвучит, о том, что врачу надо исцелиться самому. И в этом смысле Хлебников снял не свой, «теплый», вариант «Нелюбви» (этому противостоянию было посвящено немало споров в соцсетях). Если уж проводить параллель со Звягинцевым, то Борис наконец-то снял свой «Левиафан», в котором тоже поначалу кажется, что дело в бездушном государстве и преступных властях, а потом становится ясно, что мы и сами как-то не очень и, возможно, заслужили то, что с нами происходит. Вспомним режиссерскую карьеру Хлебникова. Его фильмы всегда были хорошими и правильными. Кажется, что исходный импульс хорошего, правильного, интеллигентного режиссера - понять жизнь. Нехорошую, неправильную и неинтеллигентную. Непохожую на ту, которую ведем условные «мы». Отсюда интерес к заводским работягам и дорожным рабочим («Свободное плавание»), белорусским гастарбайтерам и городским сумасшедшим («Сумасшедшая помощь»), московским прожигателям жизни и бесправным поварам-мигрантам («Пока ночь не разлучит»). Отсюда склонность к достоверному вербатиму (им умело пользуется постоянно работавший с режиссером сценарист Александр Родионов) и к основательному field research (такое впечатление, что после изучения фермерской жизни в подготовительный период к съемкам «Долгой счастливой жизни» Хлебникова можно было назначать министром сельского хозяйства). Вот только есть одна проблема. В какой-то момент подслушанные разговоры «простых людей» и наблюдение за жизнью со стороны рискуют обернуться чем-то вроде поста в Фейсбуке: «А вот я возвращался домой на такси, и таксист мне и говорит...» И это почти произошло с фильмом «Пока ночь не разлучит», который при всем разнообразии социальных и актерских фактур и при всей симпатичной ауре малобюджетного эксперимента оказался удивительно монотонным (и это несмотря на ультракороткий хронометраж!) и герметичным упражнением. В чем же неизбывная пошлость условного «поста про разговор с таксистом»? Даже не в том, что случайная фигура таксиста произвольным образом назначается на роль представителя «народа», «простых людей». А в том, что рассказывающий искренне верит, что он сторонний и незаинтересованный наблюдатель. Он просто не видит себя. И не допускает, что сам факт его присутствия, его слова и поведение могут спровоцировать условного «таксиста» на тот или иной монолог, ту или иную социальную роль. Что то, что он слышит, - слышит именно он, и уже только поэтому из слышанного нельзя сделать никаких обобщений и выводов. Примерно то же самое в какой-то момент случилось и с Хлебниковым. Его фильмы становились все правильнее, все короче и все бессодержательнее. Его наблюдение за жизнью все меньше отношения имело к реальности. Тут, впрочем, необходимо сделать одно отступление. Нет ничего более банального, чем упрек новому российскому кино в том, что оно «забыло реальность», «так и не сумело повзрослеть». Упреки, может, и справедливы, но сами слова - «реальность», «инфантильный» - стремительно обесценились, потеряли смысл. По одной простой причине: при этом опять же не видно, кто говорит, кто упрекает, какую позицию занимает. Как сказал бы Мамардашвили, понятия «реальность», «взрослость» пусты как предметные множества. Проще говоря, им нельзя подобрать конкретный пример, каждый отдельный случай окажется неубедителен и будет немедленно оспорен в бесконечных дискуссиях. А единственный правильный ответ - это «плодотворная тавтология», очень простая и, само собой, невероятно сложная для настоящего понимания: реальность - это тяга к реальности; взрослость - это усилие быть взрослым. И направление этого усилия всегда возвратное - это всегда взгляд на самого себя, это всегда прокол собственной самодостаточности и самодовольства. И когда этот прокол происходит, когда режиссер наконец находит героя, который не в плоском биографическом, а в сокровенном личностном плане не кто иной, как он сам, - становится легко. И через эту дырочку, через этот надрез, очень похожий на тот надрез, который делает обожженной девочке Олег в кульминационной сцене фильма, уже можно дышать. И даже напевать, мычать что-то необязательное и веселенькое: «Яхта, парус...» И вдруг вспоминается, что лучшие фильмы XXI века, «Смерть господина Лазареску» Кристи Пую и «Полицейский, прилагательное» Корнелиу Порумбою, тоже заканчивались легкими, необязательными песенками. И, наверное, это тоже неслучайное совпадение. Машины нехотя, но все же сворачивают в правый ряд, «скорая помощь» движется вперед. И это последний кадр фильма. И это снова непоказная метафора. Но она вовсе не о том, что добро победит и все будет хорошо. Она о том, что понимание - это высвобождение, неожиданно обнаружившаяся дорога там, где только что был тупик. И это понимание совсем-совсем не значит, что все будет хорошо. «Наконец-то понятно», - с облегчением говорит женщина, которой Олег только что объяснил, от чего может умереть ее дочь, по его, кстати, вине. Но ведь понятно, понятно же? Это и есть первый шаг, с которого что-то может начаться. (Алексей Медведев, «Искусство кино»)

«Аритмия»: о герое-неудачнике российского кино. Они спешат на помощь людям днем и ночью. От их усердия и таланта порой зависит спасение жизни, висящей на волоске. Наши земные ангелы-хранители. Милосердные, добрые герои, которым ничто человеческое не чуждо - таковы главные герои фильма «Аритмия». Киноленту российского режиссера Бориса Хлебникова «Аритмия» показали этой осенью на ежегодном цюрихском кинофестивале, в малом зале кинотеатра Рифраф (Riffraff). Публика состояла, похоже, на 95% из российских экспатов, тех, кто, по острому замечанию политтехнолога Станислава Белковского, воплотил мечту: уехал из России, но остался русским. А таковых в Швейцарии более тридцати тысяч. В зале тесно. Свободных мест нет. Зрители сидят ... на полу, стоят у простенков, выглядывают из-за тяжелого занавеса на входе. Трудно объяснить тому, кто предпочитает смотреть фильмы в одиночку, дома на диване, что значит атмосфера симпатии к киноленте, те эмоции, которое либо возникают, либо нет, и ради которых и ходят люди в кинотеатр. Погас экран. Затихли киношные звуки. И зазвучали аплодисменты! Что же там показали? На экране «Аритмии» 116 минут воспроизводилась теснота. Началось в маленькой, убогой комнатке, где от обветшалой мебели, тряпочек, пледов, подушечек трудно дышать. Притворно стонущую пожилую женщину, этакую карикатуру на сегодняшнюю russkuyu babushku, пытаются успокоить два моложавых странновато одетых мужика, в которых, в противоположность бабушке, здравый смысл зрителя не сразу признает врачей «Скорой помощи». Здоровяк-фельдшер ухмыляется - старуха страдает скорее от одиночества, нежели от сердечной недостаточности. Чуть более презентабельный врач, отдаленно напоминающий не то поэта Сергея Есенина (в народном понимании), не то популярнейшего в середине прошлого века советского актера Леонида Харитонова (солдат Иван Бровкин), подсовывает ей под видом иностранного чудо-лекарства плацебо, что убеждает бабульку отказаться от стационара. Мы покидаем это тесное место, чтобы сюда не вернуться никогда. События, начавшиеся в ернически-юмористическом ключе, катятся дальше в другом направлении... Главный герой, кардиолог Олег - не только хороший человек, но и талантливый врач, прозябает на неблагодарнейшем для любого (даже плохого) медика посту врача «Скорой помощи». На этой «голодной» и «бесперспективной» должности, герой (актер Александр Яценко) проявляет свои душевные качества и осознает ошибки, к профессии отношения не имеющие. Роль жены Олега, медика Кати, исполняет любимая российским зрителем актриса Ирина Горбачева. Ей, молодой и красивой, надоели даже не алкогольные эксцессы супруга. Катя и сама, как мы узнаем позже, не прочь выпить. Ее не раздражает и то, что мужу карьера «не светит». Она решила, что он ее не любит больше. А Олег, кажется, знает, как жить в гармонии. Самое главное - помогать людям, спасать здоровье и жизни других. А жизнь Кати он уже спас раз и навсегда пять лет назад. Он так хорош и светел изнутри, что не беспокоится о своей внешней привлекательности. Более того, он порой просто отвратителен. Неряшливость Олега сообщает зрителям о пренебрежении героя моральным кодексом «приличной семьи», надежды которой зять не оправдал. Для Кати же папин дом не просто фамильное лоно. Она сама - его полнокровный орган. Героине важно сохранять патриархальные приличия потомственной семьи медиков, важна «положительная симптоматика», а также одобрение и даже восторг окружающих. И это вновь объяснится зрителю в тесноте семейного очага, где Катя будет подпевать и пританцовывать перед мужем среди дорогих сердцу друзей - коллег-собутыльников. В то время, когда главный герой посвящает себя спасению человечества, для главной героини важно спасать любовь каждый день и час. Она думает, что в таком взаимном ежесекундном спасении, борьбе друг за друга, может быть, и есть главный смысл их конкретной жизни. Более того, она хочет быть уверена, что ее предназначение - спасать мужа, и что он понимает и ценит это. А у Олега о таких мелочах душа не болит. И в этой утрате способности в унисон выживать в трудной толчее вязких будней проявляется дисгармония главных героев - аритмия их трепетных судеб. Положительные герои-врачи противостоят не только «нелюбви», но и непонятно откуда берущейся в российском бытии силе общественного зла. Того всепроникающего зла, что торжествует независимо от часа и места. В советских фильмах его олицетворяли враги-бюрократы - с ними боролись не очень горячо и не очень убедительно. В постсоветских - олигархи, местная администрация, начальник (но не самый главный). Например, безуспешно борется правдолюб Дмитрий Никитин, главный герой фильма «Дурак» Юрия Быкова. А режиссер «Аритмии» Хлебников идет дальше. Жизненное кредо врача Олега, кажется, «непротивление злу». Он молчит, не отвечает даже на нанесенный ему злым шефом удар поддых, где солнечное сплетение. Что в этом - христианская мораль или фатум? Общественное зло forever? Фаталистический подход к борьбе добра и зла в мейнстриме российского кино мало изменился за последние 70 лет: хороший честный человек, трудяга, всегда останется в дураках. К немногочисленным борцам за справедливость широкая российская публика горячих симпатий, как правило, не питает. Вспомним, например, американизированного героя звягинского «Левиафана». Алексей Серебряков ищет утешение в пьянке, друзьях, и главное - в любви все понимающей и все прощающей женщины. А на советский экран иногда могли вытащить за усы старого мудрого пролетария, а роль утешительницы доверяли не только советской женщине, но и правильно понятой линии КПСС. Но вернемся к «Аритмии». У врача провинциальной «Скорой помощи» Олега, кажется, есть все, чтобы быть счастливым: любимая красавица-жена, работа, которую он делает хорошо, отсутствие денег и бесперспективность, надежные друзья для пьянки (но не только). И вдруг клин жизни выбит: жена хочет развода; мир в глазах Олега рушится, остальные компоненты «счастья» один за другим выходят из строя. Что делать? Борьба героя за любовь проходит разные стадии: от преодоления типичных клише в оценке женского поведения, присутствующих в сознании российского мужчины (от Александра Пушкина до Василия Аксенова): 1) стоит бабочку хорошенечко «трахнуть» - она тут же прекратит свой эмоциональный цирк; 2) ей чего нужно - нужно, чтобы он хорошо зарабатывал, остальное ей до фени; 3) любую деву можно покорить, если сказать ей, что ты хочешь ребенка от нее. Увы. Наша Катя давно поняла, что не хочет внеплановой беременности, она сомневается, диагностирует Олега уже несколько лет, и наконец, решается на «ампутацию» сердечного друга. И вот, когда мысли и чувства обоюдоостро обрели слова и поступки - рана вскрыта, онемение прошло, хлынула читая кровь, и оказалось, что Катиному сердцу больно, что она режет по живому, и значит любовь жива. И тогда он и она осознают, какую жизненно важную, более необходимую, чем воздух, роль они играют друг для друга в их еще не законченном личном «кино». К сожалению, предлагаемый авторами фильма хэппи-энд убедителен не очень. Актриса прекрасно играет жену, которой опостылел муж, но она не очень достоверна при примирении: не спасает ни оригинальная любовная сцена на крохотной кухне, ни предшествующая капитальная попойка с коллегами там же. На этой нетрезвой сцене можно было бы и закончить, не растягивая фильм и не доводя его до сомнительного светлого конца. Потому что в «Аритмии» решение любовного (a вообще-то жизненного) конфликта дается не прямо, а опосредствованно. Мы наблюдаем за главным героем в ряде сцен «с неотложкой». В блестяще снятых и сыгранных эпизодах предстает характер и человеческая судьба. А сами эпизоды можно рассматривать, как эмоционально напряженные целостные мини-фильмы, что, правда, иногда чуть-чуть мешает восприятию главного фильма как целого. То есть, замечательная кинолента «Аритмия» с перебоями склеивается из ряда блестящих независимых эпизодов. Может это тоже режиссерский ход? Думается, эпизоды - несомненная актерская и режиссерская удача. Они убеждают зрителя (и каким-то образом Катю, хотя она и остается чаще за кадром) в талантливости главного героя, его отличных профессиональных качествах, и наконец, в его немногословной, но неподдельной любви к жене. Прототип Кати - девочка, пораженная током. Прототип Олега - пьянчуга и драчун бомж. Они оба нуждаются в скорой помощи милосердия. С помощью шоковой терапии, можно предположить, Катя и Олег избавились на время от сердечной недостаточности по отношении друг к другу. Эпизоды с «неотложкой» перемежаются с изображением ухудшающейся после прихода нового шефа, подонка и карьериста, обстановки на «Скорой помощи». Честному человеку жить и работать в таких несправедливостях невмоготу. Ясно, что честным и хорошим людям и толковым специалистам на Руси по определению жить нехорошо. Им не пробиться наверх. Вывод для российской мифологии положительного героя не новый. Но он по-прежнему воспринимается как аксиома и, по всей видимости, зрители сомнению его не подвергают. А как бы ты, дорогой читатель, будь кинорежиссером, поступил с мифом российского положительного бездеятельного героя-неудачника? И как на этот миф отреагирует современная российская молодежь? Навряд ли юные его примут. В лучшем случае проигнорируют, что дает основание надеяться, что миф «положительного бездействующего героя» будет, наконец, выброшен на помойку. Может быть, менее сильный в кинематографическом плане фильм Ивана Твердовского «Зоология», который был представлен на прошлом фестивале в Цюрихе, в этом смысле выглядит симпатичнее. Его героиня, провинциалка Наташа, бросает вызов мифу положительного героя российского кино самим фактом своего неортодоксального существования, которое не укладывается в штампы. «Аритмия» получила поддержку Минкультуры РФ и средства частных инвесторов, в том числе из Европы. Картина уже отмечена наградами фестивалей: российского «Кинотавра», международного в Карловых Варах, открытого фестиваля российского кино в Екатеринбурге. Кино снимали в прекрасном российском городе Ярославле 28 дней. Это не первый из новейших фильмов, действие которого разворачивается не в столицах, что очень приятно. В выразительном описании органично сжатых российских просторов чувствуется любовь к российской провинции начала ХХI века. Нравится емкий и точно выверенный текст без фальши, впечатляющая работа режиссера с актерами, великолепно воплощенные главные герои, удивительная работа оператора, буквально физически передавшего угнетающую тесноту отведенного жизни персонажей ограниченного времени и пространства. (Керим Волковыский, Марина Охримовская, «Клуб Крылья / Schwingen»)

СВОБОДНОЕ ПЛАВАНИЕ БОРИСА ХЛЕБНИКОВА. Начинавший вместе с режиссером Алексеем Попогребским, психологом по образованию, Борис Хлебников, дипломированный киновед, стал новым голосом отечественного кинематографа. Тихим, интеллигентным, свободным. Режиссером, снявшим наконец фильм, который смогут понять не только кинокритики и фестивальные отборщики, но и зрители. Москвич Борис Хлебников, интеллигент и интеллектуал, не похож на большинство российских режиссеров. Он лишен амбиций и морализаторства, не гонится за фестивальными наградами и высокими кассовыми сборами, не переживает из-за малого количества рецензий и соперничества с Андреем Звягинцевым, в котором его частенько упрекают российские журналисты и кинокритики. Хлебников - такой же спокойный и немногословный, как и большинство его работ. Заметный, ... но скромный. Появляющийся на многих премьерах, но, в отличие от большинства других селебрити, остающийся в тени. Выпускник киноведческого факультета ВГИКа, именно он когда-то стал одним из первых авторов, названных прекрасным эпитетом «тихие», который затем - правда, с приставкой «новые» - закрепился за всем поколением режиссеров начала 2000-х. Молчаливого, скромного, надежного, но так и не переросшего в новую российскую киноволну, как это, например, случилось в Румынии. Первый совместный «Мимоход» Хлебникова и Попогребского сразу же показал нежность к общим планам, обычному течению жизни - не шокирующему, не исключительно повествовательному, а именно настоящему, хоть тогда и сложенному из разнообразных черно-белых кадров. В «Коктебеле» - дебютном полном метре, неожиданно явившем на Московском кинофестивале новых тонких молодых режиссеров, - любовь к общим планам, личным семейным отношениям и высокохудожественным портретам обычных людей превратилась уже в отличительную особенность тех самых «новых тихих». В первой самостоятельной работе «Свободное плавание» режиссер - вместе с теперь уже постоянным актером Александром Яценко и артистами второго плана (тоже теперь постоянными) Евгением Сытым и Сергеем Наседкиным - обрел свое индивидуальное звучание. Стало понятно, что в «Коктебеле» от Хлебникова - тонко выстроенные кадры и немногословность. От Попогребского - семейная история и жанр роуд-муви. Хлебникова интересовал социум. Не социальные проблемы, а именно общество, к которому приходится привыкать героям-интровертам, таким же, впрочем, как и сам режиссер. Хотя от жанра «социальное кино» Хлебников всегда открещивался. В «Свободном плавании» герой Яценко, 20-летний Леня, заяц по восточному гороскопу, не знает, куда себя пристроить после того, как завод, где он отработал месяц и так и не получил зарплату, «купили американцы». Старшие товарищи подговаривают Леню рано утром прийти к бирже труда. Кроме молодого человека, не знающего, чем себя занять в российской провинции начала 2000-х, к бирже никто из работников завода, накануне заливавших горе от увольнения водкой, так и не приходит. Леня остается один на один с неудобной жизнью, где ему приходится то торговать на рынке ботинками из кожзама, то чинить дорогу - с такими же неудачниками, вовремя не променявшими завод на собственный бизнес. Так и Хлебников вместе с тем же Яценко не отчаялись заниматься в России съемкой кино. Потом у режиссера последовала документалка «Уехал» - опорный пункт для будущего игрового фильма «Сумасшедшая помощь», тонкой почти трагикомедии про белорусского гастарбайтера. С Евгением Сытым в главной роли. «Сумасшедшая помощь» с уточкой, теперь ставшей символом протеста, появилась в 2009 году - в период становления новой, посткризисной России, так мало по образу жизни, отличающейся от самой себя в начале нулевых. Сложной, потерянной, пока еще свободной, как чайка. В «Сумасшедшей помощи» и долгие проезды машин, и устрашающие, но обнадеживающие подземные переходы, а главное - типичные блочные многоэтажки и дворы, которые уже через несколько лет, когда будет модно рассказывать о жизни простых людей в кино, возьмут себе на вооружение создатели популярных телесериалов. Те же дворы и дома, правда, с неграмотной надписью «Оля сиська» и в презентационной короткометражке «Позор» из альманаха «Короткое замыкание», в 2009 году на Венецианском кинофестивале явивших тех самых российских «новых тихих» международной индустрии. Заявка, скромная и в то же время многообещающая, не дала отечественному кинематографу примерно ничего. Вырыпаев, Буслов, Герман-младший, Серебренников, Мизгирев, как и другие «новые тихие», лишь забрезжили на волнах российского кино и театра и поспешили каждый по своему фарватеру. Все они уже далеко от того мгновенного «Короткого замыкания». Хлебников не отчаивался, он пробовал себя в сериалах (не совсем удачно) и даже решился на эксперимент для бурно развивающейся кинематографии конца 2000-х - комедии «Пока ночь не разлучит», созданной в основном за счет краудсорсинга. Несколько историй про посетителей модного ресторана «Пушкин» Хлебников с оператором Павлом Костомаровым и знакомыми актерами снимали практически на потребу публики - примерно такой же, что сидит в том самом «Пушкине». Псевдоинтеллектуалов, интересующихся мировой культурой и российским кинематографом в частности. Режиссеру при этом удалось не уйти в попсу, излишний пафос, не отстранить от себя поклонников его «тихого» творчества, но заработать очки у других, совершенно не знакомых с кинематографом Хлебникова, которые потом смотрели его сериал «Озабоченные». Между двумя популярными проектами встал настоящий политический триллер «Долгая счастливая жизнь», участвовавший в конкурсе Берлинале и по большому счету предвосхитивший появление «Левиафана». В «Долгой счастливой жизни», как всегда у Хлебникова, тихое повествование, которое вдруг нарушилось политическими и социальными реалиями - отчаянно, чего не было ни в одном из его фильмов. Герой картины - фермер в исполнении Яценко - отвоевывал свою землю и хозяйство. Ему даже были готовы помочь работники, но потом все, как говорится, «слились». Для немногочисленных отечественных зрителей иллюзия на «белоленточные» митинги была понятна, зарубежной публике оказалось мало подробностей. Ну ничего, потом она нашла их в том самом «Левиафане», в лоб рассказывающем об отечественном кадастровом произволе. Сериал «Озабоченные, или Любовь зла» стал одной из главных удач телеканала ТНТ в сезоне 2015 года. История про провинциалок, «понаехавших» в Москву, но не растерявших чувство юмора. Такая новая «Москва слезам не верит». Только, наверное, циничнее и свободнее. После этого сериала про режиссера Хлебникова наконец узнала более-менее широкая аудитория. Его умение показывать личные отношения молчаливых интровертов, рвущихся назло характеру в бой - пусть и заведомо проигрышный, не может не вызывать симпатий у самой широкой аудитории. Как не может и не вызвать их и новая «Аритмия». Кино личное, интимное, социальное и беспощадное, хоть Хлебников и выступает против этих формулировок. Кино - в первую очередь, человеческое, про людей, которые живут и чувствуют. Не спешат, не торопятся, не устраивают скандалы, а просто живут. Про нас с вами. (Мария Токмашева, «Кино-Театр.ру»)

ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО ТВОРЧЕСТВУ БОРИСА ХЛЕБНИКОВА. Первое призвание: Несостоявшийся биолог. В кино Борис Хлебников пробрался тихой сапой. Юношей он всерьез занимался энтомологией, собирал коллекции насекомых и даже полгода проучился на биолога в пединституте. Все карты спутал московский Музей кино, который любознательный первокурсник регулярно посещал. Великие фильмы оказались куда интереснее пестиков и тычинок, так что биолога в лице Хлебникова страна лишилась. Сегодня своеобразным приветом из прошлого смотрится сцена из «Сумасшедшей помощи», где герои Евгения Сытого и Сергея Дрейдена достают детскую игру и пытаются определить, какая картинка лишняя: елка, береза, жучок или пальма. В отличие от себя двадцатилетнего, за жучка Хлебников здесь стоит ... горой. Второе призвание: Несостоявшийся киновед. В конце концов Хлебников перестал себя обманывать и поступил в главный российский киновуз - ВГИК. «Режиссерского факультета я просто испугался и пошел на самый "позорный" - киноведческий, где готовили историков кино, - вспоминал он. - Но у этого факультета были свои плюсы. Во-первых, очень маленький конкурс, во-вторых, туда поступали одни девочки, а для мальчиков конкурс вообще сводился к нулю. Как и в любом вузе, мальчиков там были рады видеть. Я поступил, учился и параллельно снимал какие-то короткометражные фильмы». Итогом обучения стала дипломная работа «Крикуны и молчуны», в которой ее автор разделил отечественных режиссеров последних лет на два лагеря по уровню громкости. Надо сказать, было это весьма опрометчиво, ведь впоследствии уже другие киноведы и кинокритики не могли отказать себе в удовольствии примерить готовую рамочку на самого Хлебникова, сменившего в очередной раз род занятий (вроде бы окончательно) на режиссуру. Третье призвание: Режиссер-молчун. В ранних картинах Хлебников действительно предстает примерным молчуном - автором с тихой интеллигентной интонацией и долгими планами. Монологам и диалогам героев он предпочитает звук дождя, монтирует сообразно внутреннему дыханию, многое недоговаривает, думает кадрами и намеренно растягивает историю. Если пересказывать сюжеты первых хлебниковских работ, быстро выяснится, что они без труда умещаются в короткие и, признаться, ничего не значащие фразы. Сын с отцом отправляются в Коктебель и встречают на пути людей, добрых и не очень («Коктебель»). Или так: единственный во всем городе завод закрывается, и герою предстоит найти новую работу («Свободное плавание»). Собственно, все, the end. Сюжетный минимализм в духе анонса для телепрограммы, а также очевидная социальная заостренность быстро сделали молчуна Хлебникова российским Джармушем и российским Каурисмяки вместе взятыми (каким бы странным ни казалось такое соседство). В пересказе фильмов улетучивался весь смысл, из них ускользало нечто главное, живое и вибрирующее - все то, что кристаллизовал почерк Хлебникова и за что профессиональное сообщество причислило его к режиссерам новой волны российского кино наряду с Алексеем Попогребским, Алексеем Мизгиревым, Николаем Хомерики, Петром Бусловым, Василием Сигаревым и другими, кого сегодня иногда еще называют поколением 40-летних. Но если сюжет, в сущности, ничего не значил, то что это значило? Наверное, точнее всего это невидимое нечто определил журналист Максим Семеляк: «Все уже привыкли, что Хлебников делает кино про простые вещи. Но при этом эксплуатирует он не саму простоту, а некую ее эфирную эманацию. Он словно бы стремится фиксировать не то, что, например, люди несут по пьяни, а самый перегар». Первая награда: Ножницы за «Коктебель». «Коктебель», решенный в жанре роуд-муви, стал полнометражным дебютом не только для Хлебникова, но и для его друга Алексея Попогребского, психолога по образованию и такого же киномана. За их плечами были уже две совместные короткометражки, а на какие деньги будет снят «Коктебель», режиссеры слабо себе представляли. Да, кажется, и не особо волновались на этот счет. Увлеченные самим процессом, они писали сценарий, готовили раскадровки и даже выбирали натуру. Потом неожиданно им посоветовали подать сценарий на господдержку. Потом так же неожиданно они этот конкурс выиграли. Сегодня Хлебников сетует, что снимал этот фильм больше с позиции киноведа, нежели постановщика. Его волновала форма, длинные кадры, атмосфера, а многочисленные аллюзии - в диапазоне от Франсуа Трюффо до Романа Балаяна - пробрались в картину без спроса, прямо из подкорки. Россия, осень, зябко. Две фигурки вылезают из сливной трубы и отправляются в долгий путь за новой жизнью, в мифический Коктебель. Там восходящий поток воздуха долго несет бумажный лист, как альбатроса. Там на горе стоит белоснежный памятник планеристам. Там за морем-океаном ничего не разглядеть, потому что предел, край света. Но чем ближе отец и сын подбираются к цели, тем яснее становится, что нет этого сказочного города на свете. Везде Россия, всюду осень, всем очень зябко. Некоторую затянутость ленты отметила и польский режиссер Агнешка Холланд. На Московском кинофестивале 2003-го, вручая дебютантам специальный приз жюри, она преподнесла им маленький подарок от себя - каждому по паре ножниц. Дескать, именно этим инструментом стоит пользоваться при монтаже как можно чаще. По легенде, одни ножницы были передарены режиссеру монтажа Ивану Лебедеву, а другими Попогребский вскрывал каждый купленный DVD. Друзья и союзники: Попогребский и Родионов. Несмотря на теплый прием «Коктебеля» и хорошие перспективы для дальнейшей работы вместе, русских Дарденнов из тандема Хлебников-Попогребский не вышло. Пути режиссеров разошлись. Развод был мирным и цивилизованным. «Если нет каких-то болезненных амбиций, - объяснял Хлебников, - каких-то глупостей вроде зависти, то работать вдвоем нормально, спокойно. Сложности начинаются именно на съемках. Они заключаются в том, что, какая бы ни была прекрасная группа, все равно люди по природе своей начинают искать главного. Это очень чувствуется, и вот это как раз нервирует. Мы не поссорились к концу съемок и ни разу не позволили себе конфликтные вопросы решать при людях». Другой творческий тандем Хлебникова - со сценаристом Александром Родионовым - привел к появлению четырех совместных картин. Во время работы над первой самостоятельной лентой «Свободное плавание» Хлебников, можно сказать, нашел свою методику работы над фильмом. Отвергнув несколько первых вариантов сценария Родионова, режиссер решил круто изменить тактику и отправился со сценаристом в провинциальный Мышкин изучать быт местных работяг. Именно погружение в среду и сбор фактически документального материала дали свои плоды. Было важно не соврать в мелочах, а главное, позволить жизни стать полноценным соавтором фильма. «Должно быть сильное ощущение информации, - рассказывает Хлебников, - которое позволяет поворачивать историю в нужную, в правильную сторону. Нужно не подгонять персонажей под идею, которую ты придумал, а обстоятельства жизни людей должны двигать сценарий в ту или иную сторону. Часто вообще в противоположную». С тех пор Хлебников, кажется, никогда не пренебрегал выездами в поля или общением с людьми, про которых собирается делать кино. Для картины «Долгая счастливая жизнь» пришлось вникнуть в нюансы фермерского хозяйства. Для сценария «Аритмии» - в работу скорой помощи, познакомившись с реальностью медицинской реформы. А для ленты «Пока ночь не разлучит» Хлебников с Родионовым использовали подслушанные «Большим городом» беседы посетителей ресторана «Пушкин». Любимая работа: «Сумасшедшая помощь». К этому фильму у самого Хлебникова наиболее теплое отношение: «Из своих работ люблю только "Сумасшедшую помощь". Правда. Мне кажется, это единственный хороший из моих фильмов. Многое из задуманного в нем удалось. Я отвечаю за него. К другим работам отношусь более чем критично». В некотором смысле «Сумасшедшая помощь» предлагает современную интерпретацию приключений Дон Кихота и Санчо Пансы, а может, крокодила Гены и Чебурашки. Тут уж кому что ближе. Москва в фильме сужается практически до одного дворика, и взгляд на нее (ручная камера, опасливые средние планы, приглушенные цвета) проецирует восприятие гостя столицы, маленького человека, который непременно огребает здесь по полной. Хлебников сталкивает одно сумасшествие с другим, взрослый мир с детским, а жанр комедии - с драмой, причем бытовой. В «Сумасшедшей помощи» зритель обнаруживает Хлебникова, который полностью сформировал свой собственный, хорошо узнаваемый киноязык - с жанровой игрой, ритмическими остановками и точными деталями, которые словно подготавливают кульминацию. Так, семейники в клеточку и журнал «Kiss-ка» в руках мента - это не просто фактура, не просто точная сатира на общество; через них фильм вопит. Вопит и в какой-то момент (неожиданно даже для самих героев) взрывается, оборачиваясь страшной трагедией. Любимые актеры: Яценко, Сытый и другие. В многочисленных интервью Хлебников искренне недоумевает, когда его спрашивают об одних и тех же актерах, которых он привлекает из фильма в фильм. Ведь зачем что-то менять, если этих людей уже полюбил, если сработался с ними, сжился, сдышался? Александр Яценко, Евгений Сытый, Сергей Наседкин, Владимир Коробейников входят в ту актерскую семью, с которой Хлебников старается никогда не расставаться. При этом блатом на съемочной площадке и не пахнет, а Яценко (по-видимому, самый хлебниковский из хлебниковских актеров) по нелепому стечению обстоятельств чуть не лишился главной мужской роли в «Аритмии». Дело в том, что по изначальному замыслу возраст героя был совсем другим. Ему было 27-28 лет, и, как признавался режиссер, пока писался сценарий, он «почему-то все время представлял себе Сашу в голове, но на 10 лет младше». Нужно было провести несколько проб, чтобы признать качественную ошибку: не Яценко следовало помолодеть для роли Олега, а Олегу повзрослеть до Яценко. Любимые фильмы: «Крепкий орешек» и другие. Составляя список своих фаворитов в кино, Хлебников делает одну оговорку: уместнее задаваться вопросом не о любимых или лучших фильмах в истории, а о лентах, режиссером которых хотелось бы стать самому. Акула-убийца соседствует здесь с горящим домом из детства Тарковского, а Джон МакКлейн спасает заложников чуть ли не под песню «Десятый наш десантный батальон». Отсутствие четкой границы между массовым и элитарным характерно и для самого Хлебникова, однажды даже снявшего сериал «Озабоченные, или любовь зла» для канала ТНТ. «Табачная дорога» (Джон Форд, 1941); «Семь самураев» (Акира Куросава, 1954); «Четыреста ударов» (Франсуа Трюффо, 1959); «Рокко и его братья» (Лукино Висконти, 1960); «Листопад» (Отар Иоселиани, 1966); «2001: Космическая одиссея» (Стэнли Кубрик, 1968); «Белорусский вокзал» (Андрей Смирнов, 1971); «Зеркало» (Андрей Тарковский, 1974); «Челюсти» (Стивен Спилберг, 1975); «Крепкий орешек» (Джон МакТирнан, 1988). Знаковый фильм: «Долгая счастливая жизнь». Одноименная песня группы «Гражданская оборона» могла прозвучать на финальных титрах фильма Хлебникова, но потом режиссер вовремя понял, что это чересчур, слишком мощно. Голос и тексты Егора Летова оказали сильное влияние на эту работу, но остались внутренним референсом для Хлебникова и оператора Павла Костомарова, так и не прорвавшись на экран. Другой отправной точкой послужила картина 1952 года «Ровно в полдень», в которой Фред Циннеман сталкивает шерифа маленького городка с приехавшими бандитами. Хлебников, в сущности, переносит эту историю на российскую почву, снимая современный вестерн в северных пейзажах. Бандитами в его картине оказываются чиновники, ставящие героя - владельца небольшого фермерского хозяйства - перед фактом: он должен закрыть ферму и в кратчайшие сроки съехать со своей земли. А он бы и рад (благо, что обещают хорошую компенсацию), вот только работники наотрез отказываются покидать землю и берутся за оружие. Такая короткая несчастная жизнь, история героя поневоле, где, в отличие от все того же вестерна, добро и зло четко не промаркированы. Есть здесь и хлебниковский юмор, и долгие планы, и разрыв коммуникации, и сумасшедшая по красоте природа, которой на все наплевать. А парадокс все в том же зрительском сопереживании, которым Хлебников ловко манипулирует. Когда персонаж Яценко расстреливает бюрократа в пиджачке, хочется аплодировать; когда плюет ему на галстук - за героя Яценко стыдно. Пересечение параллельных: Это не Звягинцев. Параллели между режиссерами возникли уже в 2003-м, когда Хлебников дебютировал с «Коктебелем», а Андрей Звягинцев снял «Возвращение». В обеих картинах фигурировали отец и сын, обе истории представляли собой долгое путешествие из точки А в неизъяснимую точку Б, и обе были отмечены бунтом маленьких героев против пап. «Долгая счастливая жизнь» на два года опередила «Левиафан», что, впрочем, не помешало критикам отметить тематическое и эстетическое сходство фильмов: север, вода, валуны, трагедия простого человека, обреченный протест против власти и одиночество, одиночество без конца и края. Наконец, перекличка «Нелюбви» и «Аритмии» вновь представляется неизбежной. В центре этих лент развод, фоном для которого служит все та же пресловутая российская современность. Чем же можно объяснить эти странные рифмы? Совпадением. Всего лишь совпадением. При более внимательном сравнении выясняется, что режиссеры не просто не похожи друг на друга, но и движутся в диаметрально противоположных направлениях. За сюжетную основу для большинства картин Звягинцев берет миф. А Хлебников, напротив, словно выкорчевывает из своих фильмов весь символизм, настаивая на частной и конкретной истории. Звягинцев щедро цитирует великих мастеров кино и живописи, а Хлебников - нет. Звягинцеву важно оставаться предельно серьезным, а Хлебникову - нет. Наконец, математически точный мир Звягинцева просто не оперирует такими категориями, как свет, надежда, доброта, сострадание, тепло, радость, счастье. Если изъять все это из картин Хлебникова, то от них ничего и не останется. «Аритмия»: Помимо и поверх. Посмотрев «Аритмию», актер Максим Виторган сказал слова, которые кажутся очень меткими применительно не только к конкретной картине, но и ко всему кинематографу Хлебникова: «По-моему, про этот фильм не надо писать рецензии (хотя, конечно, пишите). Его не надо понимать. У этого фильма нет горизонтальных связей. Только вертикальные. Он не великий. Не выдающийся. Он волшебный». И то, что для одного постановщика прозвучит как страшное оскорбление (как это, мол, не выдающийся?), для Хлебникова самый лучший комплимент. Перед нами все тот же молчун, избегающий социального пафоса, больших высказываний и обобщений, которые, вероятно, многое прояснили бы западному зрителю, но воспринимались бы фальшивыми в наших палестинах. Начав с «Коктебеля», снятого точь-в-точь по раскадровкам, Хлебников пришел к кинематографу, совершенно открытому для всего случайного и внезапного: «Я гораздо больше доверяю течению жизни, нежели любым своим намерениям о ней высказаться. Чем больше помимо и поверх, тем лучше». А потому и фильмы Хлебникова во многом идут помимо и поверх современного мейнстрима. Они не великие. Не выдающиеся. Но волшебные. И заберите ваши ножницы, Агнешка Холланд. (Даниил Смолев, «КиноПоиск»)

Фильм хороший. Даже более чем. Хлебников смог уловить некую удивительную интонацию, когда рутина, безысходность (к слову, пьют здесь куда больше, нежели в поруганном за это «Левиафане»), некоммуникабельность и даже несправедливость каким-то странным образом не угнетают. Быть может, этот эффект достигается нарочитой простотой, почти документальностью, тем самым превращая происходящее на экране не в кинематографическую обыденность, от которой зрителю, как правило, становится скучно, но в обыденность жизненную, нашу с вами. Право слово, после 2/3 картины я подумал, что фильм, благодаря своей манере повествования - дом, работа, дом, работа - может длиться бесконечно. И не наскучить. А это, признаться, для меня парадоксально. Потому ... что в течении почти всего экранного времени какого-то явного вектора повествования, его развития практически нет. А переживаемые персонажами эмоции столь трудно формулируемы (и, добавлю, столь узнаваемы), что приводят лишь к спонтанным вспышкам истерики. Как и в жизни. Можно, конечно же, начать задавать вопросы авторам: «Что не устраивает героиню в герое?», «Почему в начале герой представлен постыдным алкоголиком?» и «Неужели ничего, кроме работы и пьянок с друзьями, у героев в жизни нет?» Но, честное слово, не хочется. Их жизнь немножко «слишком рутинная» лишь потому, что авторы отбросили все то мнимое разнообразие, за которым все мы прячемся. Их жизнь слегка «слишком бессмысленна» лишь потому, что смысл каждый изобретает сам. Герои «Аритмии» просто живут. И в этом их ценность, честность, красота и притягательность. За это же и мой поклон как авторам - Борису Хлебникову и Наталии Мещаниновой, так и всему актерскому составу фильма, во главе с «настоящими» Александром Яценко и Ириной Горбачевой! (KVfilm)

Аритмия отношений. Режиссер Хлебников появился на русском кинополе экспериментов лет 12 назад, и вместе с Кириллом Серебренниковым, Иваном Вырыпаевым, Петром Бусловым и другими подающими надежды коллегами по цеху вошел в условный ряд режиссеров «новой российской волны». Хлебников снимает малобюджетные социальные фильмы: например, его «Свободное плавание» (2006) рассказывает про потерянное поколение 90-х, «Сумасшедшая помощь» (2010) - про гастарбайтера в столице, «Долгая счастливая жизнь» (2012) - про молодого фермера, поднимающего деревню. Новое кино «Аритмия», получившее в этом году главный приз «Кинотавра», показывает нелегкую работу врачей скорой помощи. На этой сюжетной канве разворачивается вторая история - межличностная: молодая семья медиков - Катя и ... Олег - переживает разрыв отношений. Режиссер, не мудрствуя лукаво, пригласил на главную мужскую роль Александра Яценко, с которым часто работает, и не прогадал: второй приз «Кинотавра» фильм получил за лучшую мужскую роль. В роль Кати очень удачно вписалась Ирина Горбачева - молодая актриса, еще не снимавшаяся в «громком» кино, и задействованная преимущественно в неизвестных мне сериалах. Для меня Ирина стала приятным открытием. Много вы знаете фильмов про работу российских врачей, если не брать в расчет комедийные сериалы, далекие от реальности? Мне ничего в голову не приходит. Наверное, Хлебников подумал так же и начал работать в этом направлении. «Аритмия» видится честной попыткой показать работу российских медиков: с какими проблемами они сталкиваются, работая с разными пациентами, как пытаются бороться с абсурдными нововведениями «креативного» руководства, одним словом - стараются делать свое дело и не нарушить клятву Гиппократу несмотря ни на что. За однобокую характеристику врачей создателей «Аритмии» упрекнуть нельзя: медспециалисты в фильме показывают себя с разных сторон, так что вырисовывающаяся картина жизни тяготеет к объективности. Хлебников, как правило, снимает кино в провинции: местом действия «Аритмии» стал Ярославль. Правда, название города в фильме не проговаривается, определить локацию можно лишь по числу «76» на номерах машин. Надо отдать должное и тому, как прорисованы отношения супружеской пары главных героев. Здесь дело даже не в нюансах, а в полутонах, которые большинству могут быть не видны невооруженным глазом. Олег - начинающий алкоголик и совершенно не заинтересованный в отношениях муж. Из числа тех, кто думает, что после женитьбы можно успокоиться и «забыть» про жену, определив ее в ранг говорящей мебели. Многие мужчины, вероятно, подумают: «А что такого? У всех так». Многие женщины, вероятно, скажут: «Хоть никакой, зато свой!». Но главная героиня, не желая мириться с апатичностью и незаинтересованностью мужа в отношениях, решает с ним развестись. И вишенкой на торте здесь становится то, что Олег никак не может понять, что не устраивает его жену, и говоря, что он же ее любит, пытается вернуть Катю. В «Аритмии» показана россыпь типичных ситуаций, возникающих у пар, когда мужчина уходит в свой эгоистичный кокон, а женщине остается либо попытаться «разбудить» человека, либо смириться и продолжить эти отношения, не менее патологичные чем аритмия сердца. При этом главной проблемой становится не факт возникновения такой ситуации, а то, что героиня ее не проговаривает: у Кати есть эмоции, чувства, но нет ясных и прямых слов для Олега. В итоге муж не понимает причину личностного бунта Кати, ведь подобные отношения возведены в статус «нормы». Но есть надежда, что зритель поймет. Подруга во время просмотра не раз восклицала, что главного героя, кажется, писали с ее бывшего. Я же не утерпела - полезла в интернет посмотреть, кто автор сценария. «Неужели сам Хлебников?», - думала я, но не удивилась, узнав, что сценарий написала женщина. А именно небезызвестная Наталия Мещанинова, которая уже копала вглубь межличностных отношений в таких фильмах как «Еще один год» и «Комбинат надежда». «Аритмия» - хорошее крепкое российское кино. Да, топорное. Снимать тонко мы еще не научились: пройдет, наверное, немало лет прежде, чем наш русский топор превратится в скальпель. А пока так: «Аритмия» - честное кино о важном, а значит программу-минимум Хлебников выполнил. (Eva Krestovits)

Врач стетоскоп пропил (Спасибо, что живой). Главные герои всех главных русских произведений - алкоголики, в подтверждение этого тезиса даже школьную программу вспоминать не надо. От Эраста до Фандорина - пьют все, подразумевая тем самым наличие экзистенциальных глубин на дне стакана. Не всегда они там обнаруживаются. Но два главных героя современного русского кино, Географ и Врач - именно таковы, что алкоголь раскрывает их внутреннее содержание: саморазрушение через катарсис. Ну, или наоборот, как повезет... Путаная прелюдия нужна только для того, чтобы зафиксировать очевидное: «Аритмия» Бориса Хлебникова - самый мощный русский фильм года и столь же масштабное художественное высказывание о «лишних людях» сегодня, ... каким был несколько лет назад прогремевший «Географ глобус пропил». Стилистическое сходство героев Хабенского и Яценко так велико, что так и просится составить из них пару а-ля Онегин-Печорин: оба бестолковы в личной жизни, неприятны для большинства окружающих, пьют, губя себя и спасая при этом других. У героя «Аритмии» это противоречие более обострено - он врач «Скорой помощи», и потому спасает каждодневно, а не только на порогах бурных уральских рек. Еще одно различие двух самых ярких картин русского кино последнего времени связано с режиссерскими особенностями. Автор «Аритмии» Хлебников недурно проявил себя в создании нестыдных сериалов, и это наложило явный отпечаток на повествование. В фильме нет как такового одного яркого поворотного момента - здесь просто кусочки знакомого многим пазла повседневного апокалипсиса: неадекватные коллеги, дурные начальники, несчастные просто и несчастные с прибабахом пациенты, изматывающая работа с кровью и смертью по соседству, ирония, цинизм, мрак и боль... И любовь. Которая, как ни странно, разлита в каждой молекуле этого серого воздуха - неуместная, странная, как песня про Ялту андрогина Стрыкало на пьяной кухне, но все обволакивающая и лечащая лучше укола адреналина. «Аритмия» - не только очень точное обозначение рваного ритма фильма, но и того чувства, которое он рождает внутри. Сердце скачет все два часа, как машина «Скорой» на провинциальных ухабах, хотя, казалось бы, ничего кроме слишком узнаваемой повседневности, тут нет (привет «Нелюбви» Звягинцеву). Но ее беспощадная, скальпелем надрезанная внутренность заставляет не только содрогнуться - а вот это уже от Звягинцева в другую сторону, - но и полюбить тех людей, которые остаются людьми даже в аду, который и внутри, и снаружи. Людей создают люди, и здесь, наряду с Хлебниковым, невозможно переоценить вклад в общий успех фильма исполнителей главных ролей, которые стали парадоксальным попаданием режиссера в «яблочко». Любимый артист Хлебникова Александр Яценко, внешне напоминающий побитого пуделя, казался бы аутентичнее в качестве библиотекаря, а не бескомпромиссного доктора. Комикующую звезду Инстаграма Ирину Горбачеву массовому зрителю вообще было сложно представить ее в драматическом образе (хотя в театре у Фоменко она, говорят, ого-го). Но вот поди ж ты - они вместе дают такой дуэт, равного которому с ходу и не припомню на нынешнем русскоязычном экране. ... Если не боитесь за сердце - смотрите «Аритмию». Оно будет прыгать и обливаться всем, чем можно, два часа. Заставляя напомнить, что ты - живой. И да - облака этим летом, пожалуй, будут особенно хороши. (МАК СИМ)