ОБЗОР «РАЗБОЙНИКИ. ГЛАВА VII» (1996)
Современный роман-миф. Действие картины разворачивается на улицах современной Грузии, затем переходит в средневековый замок, оттуда - в Тбилиси сталинской эпохи, и затем - в современный Париж. Играют разбойников одни и те же актеры, эпоха меняет только костюмы, статус и место обитания.
Иоселиани совершает путешествие по временам и странам в духе гриффитовской «Нетерпимости». Пересаживает одних и тех же актеров в различные временные ситуации с целью показать неизменность и неистребимость человеческого зла. Это превращает «Разбойников» в едкий сюрреалистический коктейль о неиссякаемости «фаворитов луны» – любителей половить рыбку в мутной воде.
Специальный гран-при жюри «за блестящий и ироничный поиск утопии» МКФ в Венеции, 1996.
Премия Российской Академии кинематографических искусств "Ника" за лучшую режиссерскую работу, 1999.
«Где бы ни разыгрывались события -в современном Париже, в средневековой Грузии, в эпоху сталинских репрессий, и какие бы метаморфозы ни происходили с героями, - опустившийся скульптор становится царем, министром, клошаром, неверная царица - метко стреляющей сотрудницей НКВД, элегантной парижанкой, приближенный царя - заплечных дел мастером в сталинском застенке, - во всем этом присутствует личное отношение режиссера к происходящему. И никогда еще, как мне кажется, оно не было выражено так сильно и с такой беспощадностью. В "Разбойниках" Иоселиани неумолим и почти жесток. Положительных героев на этот раз нет. А нечисть всегда остается нечистью. И погибает от сотворенного ею самой зла. "Разбойники", ... как и всегда у Иоселиани, построены многопланово... Трагедия пародийна, пародия печальна. Смерть превращается в шутку, шутка отмечена печатью небытия. Условность щемяще реальна, реальность парадоксально условна. Фильм красноречив при почти полном отсутствии слов. Поэтике Иоселиани чужды сложные интриги и бесконечные диалоги. Его искусство прозрачно и чисто, как горный воздух в финальной сцене. И в такой же степени драгоценно». - Газета «Русская мысль»
«В кино морализаторство рискованно. И Отар знает это больше, чем кто-либо. Он-то всегда делал свои фильмы именно как противоположность некому морализаторству советского кино, которое вечно преподает уроки и все время стремится сделать вывод: что справедливо, а что несправедливо. Но вот парадокс: когда Иоселиани был нарочито морализаторским, получалось так, что именно эти фильмы мне очень нравились. Для меня "Разбойники" - один из самых выдающихся фильмов о советской истории». - Наум Клейман 11.04 2000
Вано - король крохотной страны. Страна эта прекрасна, богата и является предметом вожделения соседских правителей. Поэтому Вано все свое время проводит в войнах. Как и положено, его окружение состоит из недовольных, лицемеров, ревнивцев и предателей. Королева Эка скучает, и даже пояс целомудрия не представляет для нее помехи. По счастью, отвоеванная в удачной битве любимая жена султана, Лия, смогла успешно заменить королеву. И все же она не простила своему похитителю и нашла отмщение в бокале отравленного вина. Но то ли Вано суждено было долго жить, то ли у Лии оказалась нетвердая рука... Вано - мелкий карманник, вероятно, даже слишком ловкий, чтобы ... остаться незамеченным красавицей-революционеркой Экой, которая использует его талант на службу своего дела. После победы они вместе взбираются по лестнице новой власти: перед ними открывается светлое социалистическое будущее. Но, как и в былые времена, успех влечет за собой зависть, недовольство и предательство. Однажды на вечеринке все "друзья" напиваются и, несмотря на то, что "в вине истина", не всякую истину следует произносить вслух. Поэтому они оказываются в тюрьме... В нынешнее время маленькая страна Вано все так же красива, но по странным причинам его сограждане испытывают необходимость убивать друг друга. Некоторые стреляют с крыш по всему, что движется, другие разъезжают по улицам в танках. Пока одни дерутся, другие мародерствуют и обогащаются. Что же остается делать посреди всей этой кутерьмы? Только выпивать с приятелями. И тогда Вано решает покинуть свою прекрасную маленькую страну и уехать с огромную столицу иностранного государства, где, говорят, жить легко...
Поклонники классика будут разочарованы: Отар Иоселиани сделал фильм очень для себя необычный. Его внутрироссийские оценки явно окажутся ниже международных. Иоселиани - аристократ кинематографа: мудрый, ироничный, уверенный в себе. Иоселиани - аристократ по натуре: в славные 70-е перед ним пасовали не только начальники, но и (что занятнее) секретарши высоких начальников и даже отставники, охранявшие входы в высокие учреждения. Он переступал порог - и они (не зная, кто это) сразу начинали робеть и осознавать свое истинное место. Никто никогда не спросил у него пропуска. Какового, разумеется, не было. Иоселиани снял главный культовый фильм советской интеллигенции - "Жил певчий дрозд". Я посмотрел его ... поздно, и он на меня уже не подействовал, но понимаю, что эта история о лишнем человеке, придуманная в относительно благополучном 1971 году, воспринималась в поздние кухонные 70-е как откровение. Смотрели "Дрозда" - и рыдали по себе. Все французские фильмы Иоселиани ("Фавориты Луны", "И стал свет", "Охота на бабочек", отмеченные престижнейшими призами) - о разном, но теперь, после "Разбойников", заметно, что в них пробивалась общая тема. Как сформулировал коллега Андрей Плахов, "разрушение традиций и нашествие нуворишей: сочетание, отзывающееся в фильмах режиссера смешением грусти и желчи". Тем не менее Иоселиани по-прежнему обитал словно бы в безвоздушном пространстве. Игнорировал политику и идеологию. И вдруг "Разбойники": злющие, сюрреалистичные, анекдотичные и весьма политизированные. Параллельно развиваются три сюжета: действие перекидывается то в Грузию средних веков, то в приснопамятние 1930-е, то в современность. Актеры - одни и те же. Средневековый князь - в современности бомж, но не стоит понимать это как печаль по падшей аристократии, поскольку князь тоже был порядочным козлом. Средние века - лицемерие, предательство, жестокость. Современность - война, с которой все свыклись, да мафия. 1930-е годы - сплошное стукачество, пытки и застенки, причем вчерашних палачей пытают теми же изуверскими инструментами, какими они сами орудовали накануне. Часть про 1930-е годы - самая длинная. Более всего она напоминает о "Покаянии" - знаменитом (если кто еще помнит) перестроечном фильме Тенгиза Абуладзе, только фильм Абуладзе был серьезным, а "Разбойники" - фарс. Вскоре догадываешься, что Иоселиани на самом-то деле полемизирует с Абуладзе. Абуладзе тосковал по хорошей стране, которую внезапно оккупировали какие-то чужие, восставшие из ада. Главный подлец из "Покаяния" был натуральным монстром: очки, как у Берии, усы, как у Гитлера, проницательность, как у Люцифера. Надо поквитаться с монстром (уговаривал нас Абуладзе) и опять поискать дорогу к храму - был такой (если кто еще помнит) перестроечный лозунг. Иоселиани доказывает, что жизнь была дерьмовой всегда. И в средние века, и в 1930-е, и сейчас. Всегда правила чернь. Вся история - это кровавый анекдот. И надо поквитаться не с 1930-ми, а со всей историей... (Юрий Гладидьщиков)
Последний фильм Отара Иоселиани наконец в России, которая, надо думать, и являлась его основным адресатом. Не по причине "загадочной русскости" типа "Ностальгии" (ничего русского в этом кино практически нет, все больше грузинского), а просто потому что многие вещи могут быть лучше всего поняты именно экс-советским зрителем. Но это, в конце концов, нюансы: ведь в Венеции фильм тоже был принят и по традиции получил специальный Гран-при жюри (им уже были отмечены "И стал свет" и "Фавориты луны", призом итальянской кинокритики - "Охота на бабочек"). Да и формально Иоселиани не назовешь представителем русского кино - будучи грузином, он живет и снимает преимущественно ... во Франции. Тем не менее что-то неуловимое мешает счесть его представителем экзотического "малого" грузинского кинематографа наподобие иранского. "Для меня позволительно снять фильм немножко о Франции, немножко о Грузии, немножко о России". Как бы там ни было, на ум приходят параллели именно из русского кино. В первую очередь - Кира Муратова. Именно ее trade mark - едкая экзистенциальная мизантропия - рифмуется здесь с всегда мягким, добрым, грустным Отаром Иоселиани. В "Трех историях" люди жестоки, алчны и похотливы. И всегда были такими, прежние времена облагораживаются только в нашем сознании - "эта простая мысль пришла ко мне после пятого стакана беленького", говорит Иоселиани (это после его-то "Охоты", с ее легкой ностальгией по ушедшим временам?). Комедийный жанр, прямолинейность и примитивизм (хотя Пиросмани - тоже примитивизм) не мешают мысли. Чертиком выскакивает дешевая провокация, норовящая утащить в сладкий пафос - "а как же стать другими?". Муратова смачно плюет: быть другими невозможно. Где же недосягаемая простота экзистенции, лошадиная жизнь "Увлечений"? Ее нет для нас, мы с детства отравлены и обречены погибнуть от руки других или же окаменеть в лицемерии и себялюбии. Детская обида, слезы, сжимающиеся кулаки и кривящая губы досада на несправедливость мироустройства. Иоселиани улыбается. "Вот сейчас мы себе расчистим жизнь и заживем спокойно. За Вождя!" - говорит у него прожженный энкаведешник, глотает из горла и стреляет по бегущему заключенному. Глубина горечи неистовой и горячей Муратовой видна в силе ее яростного нигилизма. Не менее глубокая горечь Иоселиани - в справедливом осознании: "все мы таковы". Расчищать жизнь? Рука, только что отягощенная авоськой с пустой тарой, ощущает счастье теплого пистолета. "Во врагов стреляю, не в людей". Дудки. Отстраненная манера, изящно запутанный клубок жизней, эпох и обстоятельств "Разбойников" (все это очень сильно напоминает "Фаворитов", да и то сказать, фавориты луны, взятые из Шекспира, и есть воры и разбойники) делает относительной классово-экономическую конкретику, столь любимую марксистами всех толков - негодяй остается негодяем, будь он князем или непритязательным бомжем. Неминуемо столь же постоянным оказываются и достоинство, и добро. Возможно ли его откопать в куче хлама? Буквально через кучу ремонтного хлама пробирается достойная старушка из "Охоты", но она лишь учит бандита-нувориша различать бордо разных урожаев. Какие глаза нужны, чтобы различить добро? Четырнадцатилетняя девочка Марта с большими спокойными карими глазами просыпается, берет автомат, умело заряжает его и расстреливает папу, маму, дядю Володю и тетю Эмму, устроивших пьяную игру в "стрип-покер". Когда идеализм, жажда прямого действия и горячие порывы выветриваются, становится прозрачной катастрофа в перспективе (как когда-то сказал, кажется, Джим Моррисон: "Никто из нас не выберется отсюда живым"), остается только отыскать и сохранить то немногое, что уцелело от натиска жизни и, в первую очередь, опыта. Остается отложить свой бубен и тихо задать вопрос по-грузински. И быть готовым услышать в ответ: I don't understand you. (Николай Охотин)