ГОЛОВОЙ О СТЕНУ (2004)
GEGEN DIE WAND

Сибель (Сибель Кекилли) - турчанка, выросшая в Гамбурге. Она своевольна и слишком любит жизнь, чтобы смириться с участью благочестивой мусульманки. Чтобы избавиться от опеки семьи, ей надо заключить фиктивный брак с земляком. Девушка выбирает Кахита (Бироль Юнель)...

Он - немецкий турок - иногда апатично пассивен, иногда агрессивен и вспыльчив. Он не вписывается в новую реальность жизни после смерти жены. На полной скорости он врезается в бетонную стену. Он хочет умереть. Но его жизнь только начинается. Она - таинственная немецкая турчанка, у нее дерзкая и манящая улыбка. В 20 лет она лишена иллюзий и жаждет свободы. Ее тиранят родители-мусульмане, требуя жить по законам Корана. Задыхаясь от жизни, она режет себе вены. Она хочет умереть. Но ее жизнь только начинается...

БЕРЛИНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2004
Победитель: «Золотой медведь» (Фатих Акин), Приз ФИПРЕССИ в конкурсной программе (Фатих Акин).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2004
Победитель: Лучший фильм (Штефан Шуберт, Ральф Швингель), Приз зрительских симпатий лучшему режиссеру (Фатих Акин).
Номинации: Лучший режиссер (Фатих Акин), Лучший сценарист (Фатих Акин), Лучший актер (Бироль Юнель), Лучшая актриса (Сибель Кекилли), Приз зрительских симпатий лучшему актеру (Бироль Юнель).
НЕЗАВИСИМЫЙ ДУХ, 2006
Номинация: Лучший иностранный фильм (Фатих Акин; Германия/Турция).
ГОЙЯ, 2005
Победитель: Лучший европейский фильм (Фатих Акин; Германия).
ДАВИД ДОНАТЕЛЛО, 2005
Номинация: Лучший европейский фильм (Фатих Акин).
НЕМЕЦКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 2004
Победитель: Лучший художественный фильм (Штефан Шуберт, Ральф Швингель), Лучший режиссер (Фатих Акин), Лучшая операторская работа (Райнер Клаусманн), Лучшая женская роль (Сибель Кекилли), Лучшая мужская роль (Бироль Юнель).
ИТАЛЬЯНСКИЙ СИНДИКАТ КИНОЖУРНАЛИСТОВ, 2005
Номинация: «Серебряная лента» лучшему иностранному режиссеру (Фатих Акин).
БОДИЛ, 2005
Номинация: Лучший неамериканский фильм (Фатих Акин).
РОБЕРТ, 2005
Номинация: Лучший неамериканский фильм (Фатих Акин).
ПРЕМИЯ «БЭМБИ», 2004
Победитель: Приз в категории «Кинозвезда» (Сибель Кекилли).
МКФ В САНТА-БАРБАРЕ, 2005
Победитель: Специальный приз жюри за актерскую игру (Сибель Кекилли).
ЕВРОПЕЙСКИЙ КФ В СЕВИЛЬЕ, 2004
Победитель: Приз зрительских симпатий (Фатих Акин).
МКФ «БРАТЬЯ МАНАКИ», 2004
Победитель: Приз «Золотая Камера 300» (Райнер Клаусманн).
ГИЛЬДИЯ НЕМЕЦКИХ АРТХАУСНЫХ КИНОТЕАТРОВ, 2004
Победитель: Лучший немецкий фильм (Фатих Акин).
МЕЖДУНАРОДНОЕ СООБЩЕСТВО КИНОМАНОВ, 2006
Номинация: Лучший фильм не на английском языке (9 место).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 2006
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке.
ВСЕГО 25 НАГРАД И 13 НОМИНАЦИЙ.

Четвертый полнометражный художественный фильм Фатиха Акина (1973 ).
Дебют в большом кино Сибель Кекилли (род. 1980 , ). До этого (в 2001-2002) она снималась в видеофильмах для взрослых (, ). После награждения фильма на Берлинском МКФ «Bild» под броскими заголовками опубликовал материалы о прошлой жизни Кекилли, что спровоцировало волну дискуссий. "Это действительно так, как и всегда случается: я была молода и мне были нужны деньги" - объясняла актриса. Во время вручения премии «Бэмби» Сибель Кекилли призвала «Bild» прекратить "грязную травлю".
На роль Сибель пробовались 350 девушек.
Все три актрисы, играющие жен, с которыми разговаривает Сибель, также проходили пробы на роль главной героини.
В начале фильма Кахит выглядит совершенно пьяным, и это не имеет ничего общего с великолепной игрой актера. Бироль Юнель (род. 1961 ) действительно был пьян, так как пил несколько часов, пока шла подготовка к съемкам этой сцены.
Во время работы в проекте, Юнель, по настоянию врачей, бросил пить и сильно похудел, что заметно во второй части фильма.
Старший брат режиссера Джем Акин (род. 1970 ) играет в фильме брата Сибель.
Из-за ограниченного бюджета большинство актеров снимались в собственной одежде, и как следствие, чувствовали себя менее скованными во время съемок.
Место съемок: Гамбург (Германия); Стамбул (Турция).
Все съемки проводились вне студии, и почти всегда - при естественном освещении.
Наземные транспортные средства, показанные в картине - .
В одном эпизоде на улице Стамбула через кадр слева направо пробегает кошка. Она случайно попала в кадр и добавила сцене определенного символизма.
В сцене, где Кахит голыми руками давит «стеклянные» стаканы, руки Юнеля были покрыты бесцветным химикатом, который становился красным при взаимодействии с жидкостью из стакана.
Кадры фильма, фото со съемок: ; ; ; ; откровенные кадры - .
В картине есть отсылка к ленте Мустафы Алтыоклара «Трудный роман» (1997 ).
Саундтрек: 1. Saniye'm; 2. I Feel You; 3. Ho; 4. Not Here; 5. Tract; 6. Temple of Love; 7. Kaymak; 8. Die Welt Steht Still; 9. Iag Bari (Shantel Remix); 10. Yine Mi Cicek; 11. My Man; 12. After Laughter (Comes Tears); 13. Agla Sevdam; 14. Fata Morgana; 15. Nar-I-Ney; 16. Su Karsiki Dagda Bir Fener Yanar; 17. Life's What You Make It.
Информация об альбомах саундтреков - .
Цитаты - .
Премьера: 12 февраля 2004 (Берлинский кинофестиваль); начало проката: 11 марта 2004 (Германия).
Англоязычное название: «Head-On», в турецком прокате: «Duvara Karsi».
Слоганы: «...единственная война, у которой есть хоть какой-то смысл - это любовь...»; «Raw, Powerful, Extraordinary... A Love Story of Surprisingly Epic Proportions!»; «You don't really know how much you can love...».
Первая немецкая картина за 17 лет, получившая «Золотого медведя» на Берлинском кинофестивале.
Официальная стр. фильма - .
Трейлер: , .
Обзор изданий фильма - .
«Головой о стену» на Allmovie - .
О картине на немецких сайтах о кино: ; ; ; ; ; .
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 91% на основе 88 рецензий ().
На Metacritic «Головой о стену» получил 78 баллов из 100 на основе рецензий 33 критиков ().
Картина входит в престижные списки: «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие фильмы 21-го века» по версии сайта They Shoot Pictures; «Лучшие из культовых фильмов» по версии издания A.V. Club; «1000 фильмов, которые нужно посмотреть, прежде чем умереть» по версии газеты Guardian.
Рецензии: ; .

ИНТЕРВЬЮ С ФАТИХОМ АКИНОМ - Ваш фильм рассказывает о турецких иммигрантах в Германии. - В мои планы не входило показывать типичную турецкую диаспору в Германии. Главные герои - аутсайдеры. Они родились в семьях турецких иммигрантов, но не имеют с ними ничего общего. Такова была установка с самого начала работы над фильмом. Я не задумывался о том, что именно составляет в моем фильме, в моих героях «турецкие элементы». Я родился в Германии, вырос здесь, получил немецкое образование. Соответственно я не задумывался обо всем этом во время съемок. Думать об этом я стал позднее, когда фильм был уже готов. - И все-таки ... главной героине приходится противостоять консервативному мусульманскому наследию. - Героиня отчасти не отдает себе отчета в том, что она делает. Пытается покончить жизнь самоубийством, режет вены, что называется, пытается пробить головой стену. Она не признает давления. А определенное давление, некий догматизм, особенно по отношению к турчанкам в турецкой диаспоре в Германии присутствует, в гораздо большей степени, нежели, чем в Турции. И героиня борется с этим догматизмом. Это, безусловно, тема фильма. И ее бунт, протест, борьба. В тоже время она не является типичной турчанкой. Она аутсайдер. Даже ее семью мы пытались показать не как нечто типичное. Мать вполне современна, даже брат принимает нашего героя, пусть тот почти бомж, потому что тот любит ее, и это хорошо для его сестры. - Для иммигрантов первым делом встает вопрос: хранить традиции или интегрироваться в новое общество? - Ответ надо искать посередине. Лично я стою в оппозиции к традициям, но в тоже время отношусь к ним лояльно. Я не говорю, все неверно, надо все забыть и отбросить. Я хотел бы сохранить многое из того, что составляет турецкую ментальность и культуру, но с многим из того я не согласен и потому не приемлю. Но сохранить уважение - это очень важно для меня. Поэтому и семью в фильме я показывал с большим уважением. - В конце фильма герои возвращаются в Турцию. Там они находят, ну если не счастье, то хотя бы мир и спокойствие. Такова мораль, что иммигранты могут найти счастье только на своей исторической родине? - Нет, речь не о том. Их родина, как раз, Германия. Она родилась в Германии. Он тоже настолько «немец», что почти не говорит по-турецки. Он даже внешне на турка не похож. Из Германии они уезжают не в Турцию, а просто в другую страну. Не домой. Это важно. Они просто бегут. - Чтобы начать все сначала? - Да, точно. Оба ищут смысл жизни. Он пытается найти себя. Она пытается найти себя. И момент, когда фильм заканчивается, это всего лишь один момент. Мы не знаем, что произойдет дальше. Останутся ли они в Турции, уедут? Она принимает свою новую жизнь, но счастлива ли она? Он возвращается к «корням», на родину своих родителей, туда, где он родился. Но он возвращаемся отнюдь не счастливым человеком. Поиски продолжаются. (Элеонора Володина, «Deutsche Welle»)

- Ваш фильм рассказывает историю турецкого эмигранта в Германии. Насколько вам самому близка эта тема? Для вас фильм оказался своеобразной формой протеста? - Мне бы не хотелось, чтобы персонажи моего фильма воспринимались этакими представителями турецкого меньшинства, жертвами чьего-то притеснения. Они, конечно, изгои, аутсайдеры в германском обществе. Но я совершенно не думал о том, чтобы «отобразить положение турок» или еще что-нибудь в этом роде. Просто все эти истории, все эти проблемы у меня в крови. Я вырос среди них, я ими живу. Это часть моей личности. - Как вам кажется, должны ли эмигранты всегда придерживаться своей культуры, традиций, обычаев или им ... лучше полностью раствориться в новом обществе и его культуре? - Думаю, верное решение где-то посередине. Лично я нахожусь в оппозиции к традиции, но все же отношусь к ней с большим уважением. Нет, я не считаю, что в ней все неправильно. Но мне бы хотелось сохранить многое из того, что вложили в меня родители, хотя есть в нашей традиции и такие вещи, которые я до сих пор не в силах принять. Я вырос и воспитан здесь, в Германии, поэтому немецкая культура и немецкие традиции для меня важны и близки. Но я храню уважение к родителям - это то, без чего любая семья в любой части света не может существовать. - В конце фильма ваши герои находят если не счастье, то покой, вернувшись в Турцию. По-вашему, счастье действительно можно найти, возвращаясь к корням? - Не знаю... Получается ведь странная вещь. Ведь родной дом героини - в Германии, где она родилась. Она настолько «немка», что даже не умеет говорить по-турецки, да и выглядит и ведет себя совсем не как турчанка. Переезд в Турцию для нее не возвращение на родину. Нет! Из Германии она отправляется в другую, совершенно новую для нее страну. Идея фильма ведь не в обретении корней. Для нее это бегство... - То есть некий новый старт, начало другой жизни? - Ну да, конечно. Все мы в пути, в поиске, цель которого - обрести самих себя... А конец фильма - это всего лишь конец фильма. И мы не знаем, что ждет героев за следующим поворотом. Сибель соглашается со своей жизнью, но мы не знаем, счастлива ли она. Лично я не знаю! Поиск продолжается. (Сэм Клебанов, «Новые Известия»)

- Вы немец турецкого происхождения. Снимаете в Германии кино о турках, сербах, греках, итальянцах. В своем фильме «В июле» сыграли румынского пограничника... Для вас еще существует понятие «национальность»? - Я чувствую себя немецким режиссером. Я снимаю фильмы на немецкие деньги и представляю Германию на кинофестивалях. Иногда мне кажется, что я немец, иногда - что турок. Вот такое раздвоение личности, но как ни странно, мне совсем не тяжело. Ведя двойную жизнь, мне гораздо легче находить энергию для своих фильмов. - Говорят, ваш фильм «Головой о стену» попал на конкурс Берлинского фестиваля в последний момент, чуть ли не случайно... - А мы ... и не рассчитывали ни на какие фестивали. Так, снимали что-то для собственного удовольствия. Успех - это, конечно, здорово. Вот дали денег на документальный фильм о турецкой музыке. Снимаю теперь в Стамбуле. - История «Головой о стену» имеет что-нибудь общее с вашей биографией? - Этот сюжет пришел мне в голову очень давно. Когда-то у меня была подружка-турчанка, она предложила мне вступить с ней в фиктивный брак. Я отказался. А потом появился Бироль Юнель - актер, который сыграл у меня главную роль. Есть люди, чья жизнь завораживает нас. Как Джеймс Дин, как Курт Кобейн. Их жизнь - медленное самоубийство. Они настолько талантливы, что готовы весь мир послать ко всем чертям. Бироль такой. К тому же он турок - у нас с ним много общего. Без него этот фильм не состоялся бы. - Как определить жанр вашего кино? - Я хотел снять фильм о любви людей, живущих на задворках общества. О тех, кто готов причинить боль самому себе, лишь бы доказать себе и другим, что он живой. Любовь - это сила, которая приходит ниоткуда и берет тебя в плен. Мой фильм об этой силе. Поэтому можно сказать, что это история любви. Вы уж извините, что я так высокопарно... - Можно ли сказать, что вы выступаете против догматизма мусульманских традиций? - Я не против традиций. Я сам их часть. Я не верю в тотальное отрицание. Но надеюсь, что мой фильм станет поводом для обсуждения во многих консервативных семьях. На волне успеха фильма выяснилось, что исполнительница главной роли Сибель Кекилли - вовсе не дебютантка в кино. До фильма «Головой о стену» она была актрисой порно, а ее предыдущая работа называется «Hotel Fuckmegood»... Когда появилась статья в «Bild», Сибель пришлось пережить пару неприятных минут. Но она молодец, справилась. А будущее у нее, бог даст, будет счастливым. Она замечательная актриса. - Как вы ее нашли? - На улице. В процессе кастинга мы очень быстро поняли, что ни одна профессиональная актриса не сможет сыграть на равных с Биролем. Пришлось искать иголку в стоге сена. Сибель была одной из 350 кандидаток, отобранных нами на улицах Гамбурга. Ее послал мне Бог. - Ваши родители видели фильм? - Пока еще нет. Честно говоря, я немного нервничаю. (Алексей Медведев, «Ваш Досуг»)

Золушка с прошлым порнозвезды. Роль в победившем на Берлинале фильме "Головой о стену" для турчанки из немецкого города Гейльброн далеко не первая, но о прежних своих экранных появлениях Сибель Кекилли умолчала. Скандал разразился уже после вручения призов. На следующий день после окончания 54-го международного берлинского фестиваля немецкая бульварная газета "Бильд" опубликовала свое очередное "разоблачение": исполнительница главной женской роли в удостоенном "Золотого Медведя" фильме немецко-турецкого режиссера Фатиха Акина "Головой о стену" - отнюдь не новичок в кинобизнесе, как это преподносилось во время фестиваля, а имеет опыт работы перед камерой и снималась исключительно в порнографических фильмах. Их число по мере раскручивания темы ... в немецких СМИ растет и колеблется в пределах шести - девяти. Можно представить себе, в каком тоне "желтая пресса" преподносит скандальные подробности: "в ТАКИХ фильмах новая кинозвезда постигала премудрости профессии". Цитируется и рекламный текст о "предпочтениях" актрисы с сайта кинокомпании "Магма", на которую работала под именем "Дилара" Сибель Кекилли. На Берлинале 23-летняя турчанка прилежно играла роль Золушки, которая благодаря случайной встрече с агентом по кастингу превратилась из служащей городской администрации в кинозвезду. Что ж, может быть, так оно и было. Режиссеру Фатиху Акину, однако, прошлое исполнительницы главной роли в его фильме "Головой о стену" "было без разницы". Сибель Кекилли оказалась лучшей из претенденток на пробах, и в каких она там фильмах снималась раньше, это никого не интересовало, цитирует немецкая электронная пресса режиссера Фатиха Акина. В сообщении "Бильд", напротив, говорилось, что продюсеры Акина ничего не знали о прошлом Кекилли. "Знойный цыпленок" выше грязной газетной кампании. Разоблачения, между тем, продолжаются. Во вторник 17 февраля газета "Бильд" сообщила о результатах встречи своих репортеров с родителями Сибель: и они ничего не знали о карьере дочери в кинопорнобизнесе. Приводятся слова отца, Мехмета Кекилли: "Этого я ей никогда не прощу. Я больше не хочу ее видеть." Эти же слова произнес и экранный отец Сибель, после чего для героини фильма "Головой о стену", кстати, с тем же именем, распахнулись врата ада. За реальную Сибель вступился шеф Берлинале Дитер Косслик, пообещав ей безоговорочную поддержку и выразив возмущение по поводу разоблачительной кампании "Бильда". О порнографическом прошлом актрисы он не знал, но не намерен морализировать на этот счет, отметил Косслик. Сама Кекилли не видит ничего зазорного в зарабатывании денег в секс-бизнесе. "Я не отрекаюсь от прошлого и хочу, чтобы обо мне судили на основании моих способностей." Безусловно, бывший "знойный цыпленок" еще не раз появится на киноэкране в "серьезных" ролях и эффект узнаваемости теперь, после скандала, будет несравненно выше. Как, впрочем, будет выше и планка требований к "новой диве немецкого кино". (Элеонора Володина, «Deutsche Welle»)

В немецком фильме «Головой о стену» любовь рождается из отчаяния, недоверия и тяги к саморазрушению, лозунгов «Панк не сдох» и грохота рок-музыки, в низкопошибных барах на задворках Гамбурга. Герой бьется головой о стену буквально: врезается на машине, это его способ самоубийства. Ему сорок, он вдовец, впавший в депрессию после смерти жены, бывший музыкант, из поколения турецких политэмигрантов, турецкий язык постарался забыть. Героиня - двадцатилетняя дочка консервативных мусульман, режет себе вены из протеста. Они знакомятся в лечебнице для самоубийц, девушка уговаривает его на фиктивный брак: ей хочется танцевать в клубах, пробовать наркотики и менять партнеров. Неожиданно эта веселая и вздорная девушка ... придаст смысл его пустой жизни, а он станет ей настоящим мужем, но все случится слишком поздно: в драке он случайно убьет ее любовника, сядет в тюрьму, она уедет в Стамбул, будет искать смерти и почти найдет ее. Он выйдет из тюрьмы, поедет в Турцию и увидит повзрослевшую женщину с ребенком, которая любит его по-прежнему, но уже не может изменить свою жизнь. Эта история любви городских сумасшедших трагична и глубока, как восточная легенда, и рассказывают ее в начале, середине и финале фильма музыканты. Они стоят на красных коврах на фоне минаретов Стамбула и поют о любви и смерти. (Елена Фанайлова, «Радио Свобода»)

Они познакомились в клинике для неудавшихся суицидников. Ни тот ни другая, в сущности, не хотели умирать: Кахит (Юнель) после смерти жены вообще ничего не хотел и въехал на машине в стену, а Сибель (Кекилли) резала вены, чтобы позлить свое мусульманское семейство и хоть ненадолго вырваться из четырех стен, чтобы танцевать до утра и спать с кем попало. На больничной прогулке она подбежала к Кахиту и спросила: «Женишься на мне?» Они поженились, вместе жили, вместе слушали The Birthday Party и кричали: «Панк не умер», - но спали порознь. И проживали свои отдельные жизни, пока не поняли, что любят друг друга. На ... двести процентов заслуженно увенчанный берлинским «Золотым медведем» фильм гамбургского самородка Акина начинается как смешная и вроде бы вполне понятная этническая трагикомедия об очередном столкновении культур. Даже пребудь кино до конца в подобном настроении, то все равно было бы достойно всех мыслимых наград. Но чем дальше, тем отчаяннее, прекраснее и страшнее становится эта картина - сильная и резкая, как удар, которым Кахит, внезапно осознавший всю силу проснувшихся в нем чувств, превращает стаканы на барной стойке в груду осколков, а потом идет по танцполу, воздев окровавленные руки к невидимому небу, заливая красным себя, посетителей и весь мир вокруг, отрываясь в невозможном и прекрасном танце. Акин возвращает зрителям то ощущение, которое возникало во времена знакомства с Медемом и Кустурицей, в те благословенные годы, когда можно было не стесняться лобовых, головой об стену, ходов и метафор - потому что только они что-то да значили. Это дорогого стоит - и когда в финале турецкий ансамбль, пунктирно сопровождавший действие грустными песнями о любви и разлуке, вдруг встает со своих стульев и кланяется зрителям, то реакцией могут быть только долгие и продолжительные - пока не закончатся финальные титры - аплодисменты. (Станислав Зельвенский, «Афиша»)

Тема фиктивных браков, перерастающих в нечто большее, эксплуатируется в кино довольно часто: вспомнить хоть наш советский «Влюблен по собственному желанию» с Янковским или «Зеленая карта» (1990) с Жераром Депардье. Но ровнять эти ром-комы с фильмом, мучимым таким аппетитом к разрушению - все равно, что Божий дар с гаишницей сравнивать. Приходится лишь в силу того, что сюжет здесь играет главенствующую роль. Турок-эмигрант Фатих Акин сказал на пресс-конференции, что снять этот фильм у него чесались руки примерно так же, как сковырнуть вскочивший прыщ. То есть дело противное, но в итоге ждет удовлетворение. Противное, потому что Акин показывает любовь между мужчиной и женщиной ... как самый настоящий удар головой об стену. А в характерные последствия методичной долбежки лоб об бетон - невероятная прозрачность всего окружающего. Фильм делится по настроению на две равномерные части (на самом деле, новелл гораздо больше): сначала довольно глядишь на комичную супружескую жизнь, потом сглатываешь комок, когда скрипит под кулаками битое стекло, и зубы Кахита сжимаются, что твои тиски. Все перепады твоего настроения тщательно прогнозируются турецким народным ансамблем, на берегу Босфора, исполняющего то что-то зажигательное, то душещипательное. Певица, словно в древнегреческом театре, комментирует события из жизни соотечественников, это чувствуется по интонации. Интерлюдии дробят фильм на небольшие подглавки, упрощающие восприятие и без того несложного двухчасового гимна суициду, моногамии (полигамии?) и социальной и этнической толерантности. И сами типы, отъявленные маргиналы, под конец фильма превращаются в пару под стать всяким Ромео и Джульеттам, и это факт. А удовлетворение подступает неумолимо - потому что, несмотря на наличие таких расхожих мест, как анальное изнасилование и превращение лица тщедушной девочки в кровавую кашу, до не «Необратимости» (2003). На актеров ложится непосильная задача. Бироль Юнель, чем-то напоминающий одновременно и Владимира Машкова, и артиста из группы «Би-2», уверенной рукой подает заявку на замещение вакантной должности Клауса Кински в немецком кино. Сибель Кекилли, чернявая турчанка, оказывается, вовсе не такая уж и дебютантка в кинематографе. За ее плечами - съемки в полудюжине порнофильмов с названиями вроде «Отель Трахни-меня-хорошо», под творческим псевдонимом Диляра. Вскрылось это уже после того, как ей вручили приз за лучшую женскую роль на Берлинском фестивале в этом году. В ее порнографические корни верится, хотя и с трудом - не порнографического плана девушка, воплощение кучерявой мечтательной невинности. Что же, остается только пробубнить себе под нос бессмертные слова Семена Семеновича Горбункова - «Будем искать». (Илья Миллер, «Rol»)

Поэма для шлюхи с оркестром. Режут вены, бьются в стены, спят с кем попало, истерически любят и ненавидят, пьют, нюхают кокаин и поют о прекрасных и печальных чувствах герои германо-турецкого фильма «Головой о стену», главного призера Берлинского фестиваля этого года. Перед нами туристический вид на Стамбул. Набережная устлана коврами. На фоне - мечеть Айя-София, а на переднем плане - музыканты из Sesler, Selim & Orchester Feat. Uner. Idil. Ансамбль исполняет песню о несчастной девушке, ищущей свою любовь. А девушка та по имени Сибель Гюнер (Сибель Кекилли) живет в городе Гамбурге, хочет много танцевать, много заниматься любовью с разными парнями, пить ... и веселиться. Для этого ей позарез нужно замуж. Потому что нет никаких сил жить в чопорном турецком семействе. Актриса Сибель Кекилли говорит, что это кино про нее. Режиссер Фатих Акин не скрывает, что отчасти так и есть. Сибель из фильма мечтала о загуле. У Сибель из жизни загул имелся. Актриса снималась в садомазохистской порнографии под псевдонимом Диляра. Строгий турецкий отец узнал об этом из газет, когда фильм Акина «Головой о стену» получил «Золотого медведя» в Берлине и журналисты немедленно раскопали прошлые подвиги Кекилли. Папа от дочери отказался. Оркестр на берегу исполняет песню о том, как запуталась девушка в своих чувствах. Про беспутную жизнь Сибель Гюнер папа узнал тоже не сразу, после того как ее муж Кахит Томрук (Бироль Юнель) пепельницей убил в баре парня, называвшего Сибель шлюхой. Парень, в сущности, говорил почти правду. Но к этому моменту Кахит, женившийся на Сибель, чуть ли не с отвращением понял, что любит ее больше жизни потому, что именно она его к жизни и вернула. Кахит и Сибель познакомились в больнице для суицидников. Умирать не хотел ни один, ни другой. Просто Сибель чувствовала себя мертвой в своей правильной семейке. А Кахит потерял вкус к жизни после смерти любимой жены, и в стену его машина врезалась просто потому, что не было желания сворачивать. В больнице Сибель просто подошла к Кахиту и предложила жениться. Он отказал. Она предложила снова. Ответ тот же. После третьей попытки девушка разбила бутылку и вспорола себе руку. Фонтан крови стал решающим аргументом. Оркестр играет изящную восточную интерлюдию. Тридцатилетнего гамбургского турка Фатиха Акина все хвалят за простоту и страстность. Молодец, мол, парень, знает толк в искренних чувствах. Вроде и видишь, что весь этот панковский бунт, восточный колорит, руки в кровь, душа нараспашку и оркестр на берегу далеко не новость, скорее даже анахронизм. И что возвращение людей, ощущавших себя отчаянными европейскими маргиналами, к нормальной жизни, в семью и родную Турцию - не слишком-то замысловатый итог. Но все это Акину можно простить. Банальны его режиссерские решения или нет, в сущности, не важно. Важно, что они уместны, точны и оправданы. У Акина нет интересных идей, но есть большая ампула с адреналином. И он отлично знает, как ею надо распорядиться. Оркестр встает и кланяется. (Александр Стрелков, «Газета.ру»)

[...] Зато совсем, как мы, смотрятся турки в Германии у молодого, тридцатилетнего режиссера Фатиха Акина. При всей скромности задачи фильм «Головой о стену» далеко неслучайно завоевал и Золотого Медведя на последнем Берлинале, и на днях - горстку Национальных немецких кинопризов. Снятый в духе «европейской киноэтнографии», фильм представляет собой нечто среднее между очень хорошим образчиком этого тренда «Восток есть восток» и не очень хорошим - «Грязные прелести». Все та же махровая мелодрама с национальным бытом. Однако в ней чувствуется существенная, не художественная, но социально-политическая новизна. «Европейская этнография» (фильмы про эмигрантов) перестает в «Головой о стену» завлекать национальной экзотикой и ее трагикомизмом. ... Турки (как и арабы, и негры) вписались сегодня в нормальную европейскую жизнь настолько, что их личные проблемы становятся общечеловеческими. Как скоро нас ожидает такая участь? Вековые исламские семейные традиции - только повод для юной героини (Сибель Кекилли) взбунтоваться как женщине. Чем сильнее давление, тем заметнее бунт. А других эмигрантских проблем в фильме, собственно, не присутствует. Потому что турок-герой (Бироль Юнель) страдает не от нищеты или безработицы, а от смерти любимой жены. И вот «он» захотел умереть, а «она» смертельно взбунтовалась. А потом в диспансере для суицидальников еще совершенно незнакомая девица спрашивает столь же незнакомого соседа: «Ты на мне женишься?», и он шугается страшно. Но девица не отстает, и за утренней пробежкой спрашивает повторно: «Так ты женишься или нет? Я тебе пива принесу». «Я трахаю только мужчин», - врет сосед, и они встречаются в третий раз. В ночной забегаловке на свободе он все-таки проговаривается: «Почему ты хотела умереть?». «Да я жить хочу. Я хочу танцевать и трахаться с мужиками, причем с разными мужиками», - на сей раз врет девица. И потом они фиктивно женятся. Весь быт и традиции, и пресловутая «проблема турок в Германии» нужны фильму на сей раз только для одного - для торможения и синкопированного ритма в рассмотрении самых мелких, незаметных обычно глазу улик так называемой «любви с первого взгляда» и что с ней обоим делать «на глазах у людей». Поначалу фильм делает все очень точно - Сибель Кекилли трахается с любым, кроме своего «фиктивного» мужа, Бироль Юнель по-прежнему трахает свою старую приятельницу. Оба строго делают вид, что ничего между ними нет. Нетрудно догадаться, что во вполне обозримом времени это кончится кровью, и большой кровью. В результате «фиктивного» мужа сажают. Но дальше Фатих Акин, к сожалению, не рискнул продолжить ни бунт, ни отчаяние своих героев. Заявив реальную проблему - «что есть любовь, абсолютная привязанность или абсолютное одиночество» - он не знает, как ее решить, и съезжает обратно, во «все, как у людей» снаружи. «Головой о стену», получается - это все равно выйти замуж и «дом-дети» (для нее) и вернуться «на родину», «назад к природе» в одиночестве (для него). Конец - полная традиционная неоправданная туфта. Но заявка была интересной. [...] (К. Тарханова, «Film.ру»)

Эмигранты с "Золотым медведем". В немецкой психбольнице двадцатилетняя турчанка Сибель (порезавшая себе вены назло не дававшим ей пить и трахаться с кем попало родителям-мусульманам) предлагает другому самоубийце-неудачнику на ней жениться. Сорокалетнему турку Кахиту все равно - он все в том же состоянии апатии, в котором после смерти жены газанул на своем "Форде" прямо в бетонную стену. Ему плевать на уговоры врачей одуматься и перестать колоться и пить хотя бы на время, и он запросто соглашается на фиктивный брак с незнакомой развязной девицей. Совместная жизнь с Сибель оказалась неожиданно необременительной: освободившись от опеки религиозных родителей, требующих от нее блюсти девичью честь, ... бывшая пациентка психиатрической клиники все свое время теперь посвящает кабакам да мужикам. Выполнять супружеские обязанности законного мужа никто не принуждает - спят Сибель с Кахитом по-прежнему в разных кроватях, если, конечно, оба вообще приходят ночевать домой. В припадке неожиданной ревности Кахит убивает очередного хахаля Сибель и попадает за решетку, а не дождавшаяся его и проклятая родителями девица возвращается в Турцию. Странный, неровный и не похожий на модное и ладное западное кино фильм, получивший "Золотого медведя" на последнем Берлинском кинофестивале, снял настолько же странный и не особо вписывающийся в образ типичного преуспевающего режиссера Фатих Акин. Для родившегося и выросшего в Гамбурге тридцатилетнего турка "Головой о стену" стал пятым по счету фильмом, но по существу первым, где Акину надоело упражняться в стилизации. До решения снимать не "под кого-то", а "от себя" были "В июле" с Морицем Бляйбтроем и настроением удавшегося роуд-муви и "Солино" с аллюзиями на итальянскую киноклассику. В "Головой о стену" приветы передаются в основном собственной биографии: о том, как живется эмигрантам в Германии, Акин знает не понаслышке. Режиссерские придумки, которыми Фатих Акин был не прочь щегольнуть и в предыдущих работах, в новой мелодраме свелись к главной фишке с турецким национальным оркестром. Сидящие на фоне колоритного пейзажа дядьки исполняют душевные турецкие мелодии про разлуку и любовь, разбавляя затянутые внутренние монологи Кахита и эротические сцены с участием бывшей порноактрисы Сибель Кекилли, играющей главную женскую роль. Удивительным образом сквозь ералаш из эмигрантских страданий, столкновения культур и музыкальных номеров все же проглядывает и постепенно выходит на первый план грустная история двух людей, которую режиссер рассказывает так же просто, как и живет сам все в том же Гамбурге. Даже после международного успеха своей мелодрамы выпускник местного колледжа изящных искусств не собирается переезжать или прогибаться под опытных продюсеров и модных кинозвезд. Признанием своих фильмов упрямый турок озабочен, кажется, гораздо меньше, чем возможностью делать то, что нравится - но в случае с Фатихом Акином это пробивающее стены нежелание идти на компромисс действительно работает. (Аля Харченко, «Коммерсантъ Weekend»)

Порноактриса показала себя с лучшей стороны. Когда стало известно, что "Золотого медведя" впервые за последние 18 лет завоевал немецкий фильм, это стало поводом для ликования в Германии. Больше всех, разумеется, била в литавры турецкая община: ведь фильм-победитель снят режиссером Фатихом Акином, иммигрантом во втором поколении. Таковы же и герои картины - бывший рокер Кахит, одержимый манией суицида, хорошо знакомый с алкоголем и наркотиками, и юная свободолюбивая Сибель, тоже проходящая через огонь, воду и медные трубы. Чувство героев проходит испытания ревностью, убийством, тюрьмой, приводит их на историческую родину - в Стамбул и вновь разлучает - в пяти минутах от хеппи-энда. Режиссер ... не нудит о трудностях иммигрантской жизни и не делает из своих братьев по крови ангелов, которых на чужбине унижают и угнетают. Турки в фильме такие же люди, как коренные жители Германии, они подвержены тем же слабостям и соблазнам, тем же порокам. Зато они, в отличие от европейцев, куда более пассионарны, и даже турецкий декаданс выглядит полнокровнее, чем декаданс немецкий. Своим успехом фильм обязан главной паре актеров. Бироль Юнель - признанный харизматик с драматическим, тронутым безумием лицом, немного напоминающий покойного Клауса Кински. Несмотря на турецкий генотип, он играл на сцене Зигфрида в "Нибелунгах", Калигулу и немецкого офицера в фильме "Враг у ворот". Что касается Сибель Кекилли, о ней было известно гораздо меньше - родилась в 1980 году в турецкой семье, работала в торговом центре в Кельне и совершенно случайно, буквально "на улице" попала в поле зрения режиссера, который искал свою будущую героиню. В пресс-релизе к фильму сообщалось также, что Фатих Акин перепробовал для этой роли еще 350 кандидаток, но Сибель положила на лопатки всех. Режиссер так прокомментировал свой выбор: "Чтобы противостоять сильному и эксцентричному Биролю, нужна была женщина с яйцами. Мы перебрали всех известных актрис, но найти то, что нам нужно, было все равно что иголку в стоге сена. Тогда мы принялись за непрофессионалок. Сибель очень талантлива, она - настоящая перфекционистка, которая добивается всего, что задумала. Не иначе, она была мне послана Богом". Такова была легенда. Которая не слишком расходилась с реальностью - кроме одного щекотливого момента. После окончания Берлинале самая большая желтая газета Европы "Bild Zeitung" напечатала сообщение о том, что Сибель до своего официального кинодебюта снялась в десятке порнофильмов, продюсер которых теперь намерен выпустить их на DVD и выгодно продать. В ореоле скандала, прячась от разгневанных родителей и возбужденных журналистов, девушка поменяла адрес и скрылась от общественности. Солидные немецкие газеты тоже отреагировали на сенсацию и поставили ее в контекст иммигрантской "проблемы", которой так старался избежать режиссер фильма. По мнению большинства изданий, скандал с порнухой раздули консервативные и правохристианские круги. С одной стороны, они выступают за запрет платков и других мусульманских атрибутов в публичных местах, с другой - рады уличить иммигрантов в "аморализме". В конце концов, если существует турецкое арт-кино, почему не быть турецкому порно? Возможно, что Сибель Кекилли попадет в историю как культовая героиня освобожденных женщин Востока. А пока премьера фильма "Лбом об стену" перенесена с мая на март: известно, что скандал, пока его не забыли - лучшая реклама. (Андрей Плахов. «Коммерсантъ», 26.02.2004)

Те, кто провалил референдум по европейской конституции, знали, что делали. Турки, как оказывается, народ чрезвычайно горячий, импульсивный и киногеничный. Почти как русские. В Европу таким путь заказан. Проникающая в ливер история любви двух немецких турок, получившая «Золотого медведя» Берлинского фестиваля прошлого года и спустя год после появления в прокате московском попала, наконец, в Минск. Соплей, воплей и страстей человеческих, втиснутых турецко-немецким акыном Акином в два часа кинопленки, хватило бы на два года непрерывного бразильского мыла и еще тридцать три новорусских сериала на телеканале «Россия». Но что удивительно, сопли эти с первых минут берут зрителя за душу, и оторваться от экрана ... до самого конца практически невозможно. Казалось бы, что нам эти турки, что нам эти немцы, у самих граждан горячей южной национальности полные базары. Но от новорусской развлекухи турецко-немецкий проект отличается тем, что сделан подозрительно похожим на жизнь. Авторы «Головой о стену» избежали большого соблазна создать еще одно политкорректное произведение на тему столкновения цивилизаций, поселив этнографических турок на живописных окраинах какого-нибудь очередного Гамбурга и влюбив главную героиню-немку в молодого турка, чьи родители презирают арийцев или наоборот, турка влюбили бы в немку со злобными родителями-наци. Вместо этого турки сняли кино про ТУРОК, пускай и в Германии. И это кино понравилось во всем мире. Почему белорусы не могут снимать кино про белорусов, я не понимаю. Впрочем, мы отвлеклись. Турки, оказывается и в Германии турки. Главный герой, Кахит, онемечился, проживая как раз в Гамбурге настолько, что стал забывать родную речь. Но едва столкнулся с красавицей (на любителя) Сибель, кровь предков взыграла в нем и строгие рамки европейской цивилизации, которые Кахит старательно примерял и в которые втискивал свой организм, оказались разрушены в мгновение ока. Защищая честь жены, Кахит нарушает самое главное политкорректное табу - лишает жизни гражданина Евросоюза. С этой секунды кино окончательно переезжает на пограничные берега Босфора. В месте, где встречаются две самые старые части Света, разворачивается финальная часть человеческой комедии. Шокированная поступком любимого человека Сибель, переживая грандиозный психологический кризис, превращается то в одно, то в другое, заставляя зрителя каждый раз задерживать дыхание от таких резких поворотов сюжета. Эта удивительная турецкая живучесть, это стремление весь мир накормить своим национальным кебабом, причем, в современной оболочке, не может не вызывать восхищения. Фатих Акин, немец по паспорту, все равно снимает кино про турок. И на всякий случай, если кто сомневается в его турецкости, страхует себя, включая в свой фильм внезапные записи какого-то народного ансамбля на фоне стамбульских минаретов и Босфора. Где бы ни жил турок, сердцем он все равно в Стамбуле, утверждает этими интермедиями Акин. Нет, Германия это так, для заработка, а Турция это для души, утверждает вся логика фильма. Турки не могут превратиться в гансов и фрицев, даже если десятилетиями будут жить в самом сердце Европы (я, конечно, не Беларусь имею в виду:) и заниматься самыми европейскими делами вроде починки автомобилей или содержания пивных забегаловок (с кебабом). Даже если Турцию все-таки примут в Евросоюз, все равно будет непонятно, станут ли турки европейцами. Скорее, европейцы станут азиатами. Недаром вся Германия с удовольствием уплетает смачный кебаб за евро штука, так его за ногу! Вот и на главном центральноевропейском фестивале побеждает (вполне заслуженно) турецкое кино. И уже не важно, станет Анкара европейской столицей - не станет... Главное, что кебаб вошел в кровь европейцев. И даже в сам мозжечек. А заставь немца запихнуть в мозжечек драник... То-то и оно. (Антон Сидоренко, «Кинопарк»)

Немецкий романтик турецкого происхождения. Родом из иммигрантской диаспоры, он добился в Германии славы и признания, но упорно продолжает выпроваживать своих героев на их историческую родину. Турецкие иммигранты в Германии легко узнаваемы по одежде и акценту, места своего компактного проживания в немецких городах они называют "вторым Стамбулом" и отличаются от жителей турецкой столицы столь же разительно, как и от "продвинутых" обитателей западных метрополий. Герои фильмов немецкого режиссера турецкого происхождения Фатиха Акина тоже иммигранты. Но похожи при этом они скорее на близких родственников Буковского или Ерофеева. Выход состоялся. Небритый, заросший, с неизменной банкой пива в руке и цепким взглядом, "мертвый человек" без ... цели и предназначения, "предмет мебели" гамбургских пивных, аутсайдер и волк-одиночка - герой. Своенравная и отчаянная, искусная в эротике и безудержная в своем стремлении к свободе героиня. История о трагической любви этих двух десперадос, выпавших из консервативного уклада жизни турецкой диаспоры в Германии, завоевала главный приз берлинского кинофестиваля. И критики, и публика восторженно приняли четвертый полнометражный игровой фильм Фатиха Акина, за которым теперь укрепилась репутация состоявшегося мастера. "Головой о стену" - это результат его предыдущих жанровых экспериментов, убедительная заявка на серьезный кинематограф. Разрушительная страсть и поиски внутренней родины. И он, и она живут за всеми допустимыми болевыми границами: режут бритвой по собственному телу, врезаются на четвертой скорости в стену дома, плюют на условности и стоически принимают удары судьбы, в прямом и в переносном смысле слова. Случайная встреча героев сулит надежду, дает шанс, перерастает в любовь. Любой другой фильм, начавшийся на столь высоких децибелах как у Акина, вернул бы зрителя в прошлое, поведал ему, как герои дошли до последней грани. В фильме "Головой о стену" сюжет начинает раскручиваться уже за гранью, не сбавляя темпа несется дальше, оставляет за собой кровавые полосы и битое стекло, забирается на самый пик. Экранная драматургия вжимает кинозрителя в кресло, не дает перевести дух... и вдруг начинает медленно оседать, разжимать тиски, переходить на шаг. Закрученная до предела цепкими щипцами гонконгского боевика спираль французского экзистенциализма дает слабину, фильм съезжает в сентиментальный телесериал, концовка которого остается открытой не потому, что продолжение следует, а потому, что сказать больше нечего. Но это, конечно же, лишь одна из возможных трактовок. Можно смело принять и версию самого режиссера, который дает своим героям только в иллюзию семейного счастья и успокоительного воссоединения с исторической родиной. Бегство из неудавшейся жизни на чужбине приводит их на не менее чужую родину, и кто знает, чем это все еще закончится для них. Жар Востока. Для самого режиссера все пока складывается весьма удачно. "Грандиозный любовный эпос Фатиха Акина возродил немецкую романтику, - пишет в газете "Тагесшпигель" кинокритик Феридун Земоглу, - он снял с нее многовековую пыль, заделал в ней трухлявые пустоты мечтательности и закалил ее сердечным жаром Востока. Не покидая кинозала мы выходим в кромешную ночь и скрежещем голодными от страсти зубами." Поиски продолжаются. И, все-таки, зачем спрашивается, столь успешный представитель иммигрантской диаспоры столь упорно продолжает выпроваживать своих героев на их историческую родину? Его предпоследний фильм "Солино" так и заявляет: вот оно счастье, под сенью оливковых деревьев в обществе милой итальянской барышни, зачем тебе лавры западной цивилизации. И это при том, что проблем с пресловутой интеграцией у главного героя "Солино", в котором однозначно угадывается сам режиссер, не было. Более того, перед героем открывались реальные перспективы вожделенной для многих карьеры: как и сам режиссер, его герой победил на фестивале короткометражных фильмов. Только вот Фатих Акин остался в Германии, продолжает снимать кино и завоевывает призы, а его персонаж, вероятно, так и крутит "Cinema Paradiso" для жителей далекой итальянской деревни в кинотеатре под открытым небом. И каждый при этом по-своему счастлив. (Элеонора Володина, «Deutsche Welle»)

Стена для двоих. Когда стало известно, что в Берлине впервые за последние 18 лет победил немецкий фильм, это стало поводом для ликования. Но громче всех била в литавры турецкая община: ведь фильм-победитель снят режиссером Фатихом Акином, иммигрантом во втором поколении. Таковы же и герои картины - бывший рокер Кахит, хорошо знакомый с алкоголем и наркотиками, и юная свободолюбивая Сибель, бросающая вызов устоям исламской семьи и тоже проходящая через огонь, воду и медные трубы. Сибель вынуждена имитировать самоубийство, а затем заключить фиктивный брак, чтобы вырваться из-под опеки родителей. Кахит уже ничего не имитирует, он и знакомится-то с Сибель в клинике для ... суицидников. Гуманитарная сделка превращается в настоящее чувство: омертвевший герой-зомби просыпается от поцелуя красавицы. Любовь проходит испытания ревностью, убийством, тюрьмой, ожиданием, приводит героев на их историческую родину в Стамбул и вновь разлучает в пяти минутах от хеппи-энда. История, которую рассказал Фатих Акин, разворачивается в барах и новостройках Гамбург-Альтоны, мультикультурного рабочего района Гамбурга. Однако режиссер не нудит о трудностях иммигрантской жизни и не делает из своих братьев по крови ангелов с крыльями. Турки в фильме подвержены тем же слабостям и соблазнам, тем же порокам, что и коренные немцы. В чем-то им труднее: ведь через них прошел разлом культур и традиций - то, что в Европе называют culture clash. Зато они, в отличие от истощенных цивилизацией европейцев, куда более пассионарны, и даже турецкий декаданс выглядит полнокровнее и здоровее, чем немецкий. Бешеный драйв фильма поддерживается старыми хитами группы Depeche Mode и меланхоличными цыганскими песнями, а в качестве юмористического контраста режиссер заставляет фольклорный ансамбль петь и играть на фоне туристических красот Босфора. Сибель с блеском играет ее тезка - Сибель Кекилли, выбранная из 350 претенденток. Сцена, где ее героиня, забитая озверевшими мужиками и брошенная в стамбульской подворотне, трижды поднимается с земли и почем зря материт их, наверняка войдет в хрестоматии феминистского кино. Уже после выхода фильма пресса раскопала грешки Сибель: оказывается, прекрасная турчанка снялась в парочке порнофильмов, после чего ей во многом пришлось повторить судьбу своей героини, скрываясь от гнева кровных родственников. Ее партнер - Бироль Юнель, харизматический актер, которому, несмотря на южные гены, доверили сыграть на сцене арийца Зигфрида в "Нибелунгах". Фатих Акин считает Бироля Юнеля своим "младшим сумасшедшим братом" с энергией Курта Кобейна и Марлона Брандо - преувеличение, но небольшое. Мировая кинематографическая мода сегодня уходит из Европы в азиатском направлении. В прошлом году в Канне фаворитом стал шедевр турецкого неореализма - фильм "Отчуждение" Нури Билге Джейлана, целиком снятый в Стамбуле, городе, заряженном электричеством. Фатих Акин говорит о нем: "Я открыл гремучую смесь Святого города и Вавилона, может, даже Содома и Гоморры. В этом диком, опасном мегаполисе я встретил молодых людей, ведущих неутомимую ночную жизнь и плюющих на традиции. Я встретил девушек в сто раз сексуальнее, чем немки". И вот новый большой успех турецкого кино. Только турецкого ли? Или все же немецкого? Фатих Акин закрывает дискуссию: "Кто я? Турок? Немец? Или турецкий немец? Не хочу рассматривать себя в этих категориях". Немецкая киноиндустрия по финансовым потокам лидирует в Европе, но никак со времен 70-х годов не может породить мощной национальной художественной школы. Показанный на том же Берлинском фестивале другой немецкий фильм, "Ночные песни", был в этом смысле особенно показателен. Семейная пара - неудачливый писатель и его жена практически не выходят из своей квартиры в респектабельном берлинском районе. Из героев как будто выпущен воздух, и хотя за кадром где-то подает звуки ребенок, трудно поверить, что эти люди могли кого-то произвести на свет. А когда в финале писатель выбрасывается из окна, это не вызывает ни шока, ни сочувствия. На этом фоне победа фильма Фатиха Акина была воспринята как знаковое событие для обеих культур, как приток свежей крови в одряхлевшие вены. Здесь все было настоящее - и страсть, и характеры, и стоящие за ними проблемы. И даже драматургические лакуны второй половины фильма с лихвой заполнялись режиссерским и актерским темпераментом. Фатих Акин не одинок ни в немецком, ни в европейском кино. Достаточно вспомнить показанную в том же Берлине картину Кена Лоуча "Нежный поцелуй" о любви шотландки и пакистанца. "Дом из песка и тумана" Вадима Перельмана рассказывает о проблемах иранцев, обосновавшихся в Америке. Существует целая волна эмигрантского китайского кино. Мультикультурные драмы и комедии, современные версии "Ромео и Джульетты" - не редкость на сегодняшнем экране. Энергия меньшинств, которые завтра могут превратиться в большинство, порождает плодотворную "эстетику края", которая все больше и больше теснит условный центр. (Андрей Плахов. «Коммерсантъ», 15.07.2004)

Турецкий гамбит Фатиха Акина. Фильмы Фатиха Акина не хочется называть артхаусом, хотя в силу экономического фактора, так оно и есть - все, что не соответствует бюджетам и прибылям голливудского мейнстрима, можно определить в качестве артхаусной нишевой продукции. В художественном плане артхаус, как правило, подразумевает субъективный почерк автора и наличие усложненного кинодискурса (нередко, провоцирование зрительского дискомфорта). О фильмах Акина не скажешь и этого. Они рассчитаны на массовую аудиторию, сняты доступным кинематографическим языком и, буквально, следуют шаблонам зрительского кино. При этом его кино нацелено не только на развлечение публики. В идейном смысле кинематограф Фатиха Акина, немецкого режиссера турецкого происхождения, отвечает на одну ... из важнейших потребностей сегодняшнего зрителя - запрос на самоидентификацию. Последняя является жизненной необходимостью современного горожанина - его работа скучна и формализована трудовым распорядком, а город, в котором он проживает, безлик, безрадостен и равнодушен к своим жителям. Из числа идентификационных факторов особое место принадлежит этнической принадлежности. В стремлении к идентичности по этническому признаку нет ничего предосудительного. Обращение к своим корням (религиозным, национальным, этническим) необязательно должно сопровождаться доктринальным мышлением и конфессиональным ограничением общения. Факт обращения современного человека к культуре своих предков, по меньшей мере, свидетельствует о поиске духовной опоры, попытке внутренней самоорганизации, свободе совести. [...] 2. Разрушая стены. Как говорили критики, Фатих Акин описал круг: после трех жанровых рубежей (брутальная драма, лирическая мелодрама, семейная эпопея) в фильме «Головой о стену» он вернулся к истокам, т.е. к психодраме, наполненной до краев исступлением и безысходностью. ...В немецкой психушке встречаются двое незадачливых самоубийц: Сибель, двадцатилетняя шлюха, порезавшая себе вены в знак протеста против досаждающих моралью родителей, и Кахит, алкоголик и бездельник, после смерти жены пребывающий в суицидальном состоянии. Чтобы пустить пыль в глаза докторам и общественности, герои заключают фиктивный брак. Пациентов выписывают, но каждый из супругов продолжает вести беспутную жизнь и катится кубарем под гору. Герой и героиня - турки по происхождению, а значит, их неприкаянность и горячий темперамент сыграют с ними злую шутку: Кахит совершит убийство и попадет за решетку, а героиня будет отправлена подальше вон из Германии. Оба героя, бунтовщики без причины, склонны разрушать окружающие их стены непонимания и равнодушия посредством собственной головы - поэтому фильм изобилует припадочными и кровавыми сценами. Но сочетание сентиментальных порывов и сцен жестокости выглядит искусственным, если не сказать, спекулятивным. Чем активнее автор навязывает симпатию к героям (которые весьма скверные люди, если сказать честно), тем сильнее сопротивляешься лирике, замешанной на истерике. Однако, ураганная мощь экзальтированных страстей все-таки пробила публике "голову". На 54-м МКФ в Берлине «Головой о стену» произвел эффект разорвавшейся бомбы. Фильм был удостоен "Золотого медведя" и премии ФИПРЕССИ. (После этого Европейская киноакадемия признала «Головой о стену» лучшей картиной 2004 года, а Фатиха Акина - лучшим режиссером; из числа крупных наград можно также отметить 5 Национальных кинопремий). Берлин ликовал - немецкая картина впервые за 18 лет была удостоена высшей награды. Акина признали одним из лидеров национального кино и ключевым делегатом от турецкой общины. Рано или поздно это должно было случиться - не с этим фильмом, так с другим: из 7,7 млн. иностранных граждан, постоянно проживающих на территории Германии, но не имеющих немецкого гражданства, около трети приходится на турецкую общину - самую многочисленную диаспору в Германии. Влияние турков (и что важно, мусульман) на современный уклад немецкого общества должен был найти свое кинематографическое воплощение. Дитер Косслик, директор Берлинского кинофестиваля, тогда прямо сказал, что немецкий турок Акин сегодня тоньше чувствует общественные настроения и более полно видит жизнь Германии. Самым удачным стилистическим решением фильма «Головой о стену» было совмещение жестоких городских нравов с задушевными турецкими мелодиями, которые исполнялись турецким оркестром в промежутке между патологическими эскападами героев. Надо сказать, что Фатих Акин давно проявлял себя мастером подбора фонограмм. Будучи грамотным меломаном, свою следующую картину, документальный музыкальный фильм По ту сторону Босфора - «Звуки Стамбула» (2005) он посвятил музыкальной ауре любимого города. В фильме принял участие композитор «Головой о стену» Александр Хаке, участник легендарной индастриал-группы "Einsturzende Neubauten", но, главным образом, в фильме были заняты многочисленные турецкие музыканты, чьи мелодии использовались Акином в составе саундтреков. [...] (Владислав Шувалов. Читать полностью - )

Он - немецкий турок, иногда апатично пассивен, иногда агрессивен и вспыльчив. Он не вписывается в новую реальность жизни после смерти жены, хотя ему только 40 лет. На полной скорости Он врезается на своем «Форде» в бетонную стену. Он хочет умереть. Но... его жизнь только начинается. Она - таинственная и очаровательная немецкая турчанка, у нее дерзкая и манящая улыбка. В 20 лет Она лишена иллюзий и жаждет свободы. Ее тиранят родители-мусульмане, требуя жить по законам Корана. Задыхаясь от жизни, она режет себе вены. Она хочет умереть. Но... ее жизнь только начинается. Он и Она встречаются в отделении суицидапсихиатрической клиники. Она предлагает ... ему фиктивный брак... Он слегка озадачен. Он идет ей навстречу, сам не понимая почему. Их жизнь только начинается. Но Они даже не подозревают, что их ждет впереди... Ведь восток - дело тонкое. «Любовь- это море, бездонное море. Любовь-это горе, огромное горе»,- написал две строчки классик. Написал, не подозревая, что по мотивам этих двух строчек турецко-немецкий режиссер Фатих Акин снимет полнометражный шокирующий кинофильм. «Биться головой о стену». Эту фразу мы употребляем, пытаясь выразить чувства невыразимого отчаяния, абсолютной безнадежности, мертвенной обреченности. «Головой о стену» в буквальном смысле этого выражения бьются герои фильма с одноименным названием. Кахит Томрук, потерявший несколько лет назад любимую жену, полностью деградировавший сборщик бутылок, сядет в свой «Форд» и на полном ходу врежется в кирпичную стену. Сибель, потерявшая надежду на нормальную жизнь и отчаявшаяся порвать с традиционным укладом своей семьи, перережет себе вены. Они встретятся в больнице во время реабилитационного курса. Они встретятся и... ничего не произойдет. Кахиту, ощущающему себя физическим Зомби, живым мертвецом, не нужны никакие перемены в жизни. Он настолько устал от ее мучительного однообразия, что любая мысль о переменах покажется для него пыткой. Сибель также неспособна ни на какие глубокие чувства. Все, что она хочет получить от жизни - это «Жить, танцевать и трахаться. Причем, трахаться лучше каждый раз с новыми парнями». Она - зомби не физический, а моральный. В жизни Сибель нет места сильным чувствам, ощущения ответственности за близких, желания понять окружающих ее людей... Не произойдет ничего реального, однако случится имитация. Девушка решит фиктивно выйти замуж. Ей необходимо получить долгожданную свободу от почти феодальной семейной зависимости. Поддавшись внезапному импульсу, Кахит решит поучаствовать в плане Сибель и женится на ней. Игра в любовь, как игра с огнем. В молодой чувственной Сибель окажется столько жизненной силы, неукротимой притягательности, дремлющего желания любить, окутанного страхом потерять свободу, что Кахит из зомби начнет превращаться в человека. Их брак, по-прежнему, фиктивен, физическая близость исключена, но, слова недоступной для законного мужчины Сибель: «У меня секс наклевывается», заставляют мужа страдать, как страдает отходящий от наркоза пациент после тяжелой продолжительной операции. Излишне натянутая струна неизбежно лопнет при резком перепаде температур. Перенапряженные нити любви обязательно приведут к катастрофе, если мужчина и женщина не начнут своевременное движение навстречу друг другу... Они не успеют. Фатих Акин создал чудовищно реалистичный, невыносимо драматичный, до невозможности не отпускающий от себя фильм о любви. Любви, как пытке, как муке, как той неизбежности, от которой невозможно ни спрятаться ни скрыться, о той любви, которая вместе с наслаждением приносит чудовищные страдания, о той любви, наступления которой скорее страшатся, чем желают. Но, именно о ней молят высшие силы: «Господи, не пронеси мимо меня эту чашу». Абсолютно абстрагировавшись от принципов стандартного изображения любовных отношений, Акин, немецкий режиссер турецкого происхождения, снял фильм на стыке двух культур, двух менталитетов, двух абсолютно противоположных мироощущений. Западная цивилизация, впустив в себя таинственный Восток и показав его представителям свои запретные плоды, породила у пришельцев ощущения неуверенности и страха лишиться своей самобытности. Находясь под воздействием этих фобий, мигранты вынуждены цепляться за традиции, еще более отторгая от себя тех соплеменников, которые приняли ментальность западной цивилизации. Можно ходить в бордели, но нельзя удовлетворять своих жен. Можно снять паранджу, но нельзя избавиться от чувства вины за собственную сексуальность. Операторская работа в «Головой о стену» сочетает совершенно изумительные резкие четкие клиповые движения с плавными переходами к фантастически красивым концертным номерам Селима Сеслера и его оркестра, а также турецкой певицы Идиль Юнер. Кинолента оказывается словно раскалиброванной на составные части потрясающими музыкальными вставками на фоне чарующей природы. Вместе с тем, вкрапление концертной программы словно предупреждает зрителя: дальнейшее напряжение ситуации неизбежно, скоро снова придется страдать от чарующей жестокости изображенных реалий невозможной любви. Однако, несмотря на ритмичный драйв движения съемки, самые изысканные впечатления от кинокартины могут остаться, если зритель в какой-то момент сольется с кинокамерой и вместе с оператором восхитится красотой любовных актов, затаит дыхание при мгновенном взгляде на прикасающуюся, словно не к герою, а к смотрящему фильм, женскую грудь, трепетном прикосновении оператора к женским раздвинутым ногам. «Любовь- это карусель. Брось монетку и она начнет вращаться»,- говорит Кахиту его лучший друг. Аттракцион сломается, и карусель начнет вращаться в бешеном ритме, несовместимом с жизнью его посетителей. Мучительно любить... Еще мучительней прервать любовь, ведь для этого придется признаться себе в том, что она существует. В этом фильме, как и в жизни, не будет хэппи-энда. Однако, несмотря на его отсутствие, «Головой о стену» нельзя назвать черной трагедией. Это, скорее, мучительная философская притча, по силе воздействия сходная с лучшими картинами корейского эстета от любви Ким-Ки-Дука. Еще более пронзительную драматичность ощущений при просмотре киноленты может придать знание некоторых фактов, связанных с судьбой актеров, принявших участие в съемках. Об актрисе, исполнившей главную роль Сибель (дебютантке в полноформатном игровом кино Сибель Кекилли) ходили слухи, что режиссер случайно обнаружил ее в супермаркете, где Сибель работала продавщицей. Ближе к истине кажется более распространенная версия о том, что ранее молодая актриса, подобно Рокко Сиффреди, снималась в порнофильмах. После того, как на Берлинском кинофестивале, где «Головой о стену» получил «Золотого медведя», эта информация просочилась в прессу, родители Сибель (так зовут и актрису, и героиню) отреклись от нее, пытаясь спасти честь семьи. «У нас больше нет дочери. Позор слишком велик, чтобы это можно было простить», - сказал журналистам отец актрисы 44-летний Мехед Кекилли. Режиссер Фатих Акин, кстати, уже сознался, что давно знал о прошлом актрисы. Так что не исключено, что сценарий фильма писался именно под нее. «Пусть горе радуется вместо меня»,- споет финальную песню Идиль Юнер. Однако, будет радоваться не только горе. При просмотре этой киноленты порадуется и умный, умеющий сопереживать зритель, увидев редкую, зрелищную, тонкую картину о настоящей любви. Той любви, память о которой к старости становится самым лучшим и незабываемым воспоминанием, заслоняющим собой все иные пережитые события. (Игорь Михайлов, «Киноафиша»)

ФАТИХ АКИН родился в Германии, сейчас живет в Гамбурге. 31-летний сын турецких гастарбайтеров, он сегодня один из самых многообещающих режиссеров немецкого кино. «Головой об стену» - его четвертый фильм. Предыдущие три - «Быстро и без боли», «В июле» и «Солино» - были весьма успешными в Германии. Но если прежде Акин экспериментировал с жанрами, перескакивая с гангстерской лирики на мелодраму, то в четвертом фильме показал себя крепким сформировавшимся режиссером авторского и одновременно зрительского кино и помимо главного приза Берлинале получил пять национальных германских кинопремий. «Человек не дерево, у него нет корней», - не раз говорил Фатих Акин, как будто отрекаясь от ... звания эмигрантского режиссера. Жанр социальной драмы не для него. Турки просто близкие ему люди, которые, он хорошо это знает, умеют не только страдать от социальных неурядиц, но и жить весело, работать, любить, а иногда и бунтовать против собственных традиций. Героиня «Головой об стену» Сибель стремится вырваться из родительского плена. Она молода и мечтает о полнокровной жизни, а брат выслеживает ее ухажеров и однажды, пытаясь защитить честь семьи, ломает красотке-сестренке нос. От отчаяния Сибель вскрывает себе вены, но вместо сочувствия близких вызывает их очередной гнев и упреки в том, что она опозорила благочестивое семейство. Другой герой фильма - никчемный алкоголик, никому не нужный рокер, отчаявшийся вдовец без какой бы то ни было цели в жизни. Движимый не отчаянием, а скорее безразличием к жизни, он на полной скорости врезается на машине в стену. Эти два одиночества встречаются в больнице. На предложение Сибель срочно на ней жениться Кахит отвечает матерной бранью. Но дальше сюжет развивается по принципу «кто бы мог подумать...». На экране живая жизнь, которая иной раз подбрасывает такие сюжеты, которые ни одному сценаристу в голову не придут. «Головой об стену» - пронзительная история любви двух людей, абсолютно не подходящих друг другу внешне, но связанных друг с другом больше, чем цепями, - всей жизнью. (Сэм Клебанов, «Новые Известия»)

Сцены из турецко-немецкой жизни. «Головой о стену» еще раз подтверждает, что Стамбул начинается в Германии. Начинается в Гамбурге, где родился сам Фатих Акин, и еще сотнях городов и городков в центральной Европе. Начинается, чтобы завершиться разбитыми судьбами, экстрадиционными картами, полулегальными борделями, собиранием пивных бутылок, фиктивными свадьбами, второсортным коксом, психиатрическим клиниками для тех кто в битье о стену жизни зашел слишком далеко. Великий Стамбул заканчивается там, где заканчивается Восток, но так и не начинается Запад. Все просто. Такой простоты, видимо, и добивался Аким снимая кино «на грани» турецкой ортодоксальности и немецкой прагматичности. Акин дает понять, что Восток вещь неистребимая, что даже ... рожденные в Германии турки так и остаются турками, только с немецкими паспортами, а сам режиссер хоть и живет на арийской земле все ровно снял свой самый известный и проникновенный фильм о родном, о «наболевшем». В «Головой о стену» обычные выходцы с родины Ататюрка выживают в прагматичных условиях современности, где между «хочется» и «нужно» лежит такая же огромная пропасть как между баварским пивом и турецким кофе. Пропасть непонимания не преодолеть, потому как турок проживший в Германии несколько лет становиться полулегальным «европейцем» с измененным состоянием сознания, а смесь эмигранта и неудачника - это предел, до которого и докатились герои Акина. Он - временами буйствующий алкоголик попытавшийся загреметь в вечность под скрежет своего раздолбанного «Форда» о добротный немецкий кирпич, Она - суицидальная нимфоманка со стажем. И этот проклятый мир, умещающийся между до верху забитой грязной посудой раковиной в его съемной берлоге и ее изрезанными запястьями, может спасти только чувство, способное заполнить эту нищую пустоту. Испытавшие потребность в привязанности уже не обречены, не безнадежны, они могут лишиться прошлого, но эта мера любви дарит им бессрочный пакт на возможность нормальной жизни и нечего тут не поделаешь, раз живешь на Планете Людей. В конце концов можно умереть и не кончая с жизнью. Современная политкорректность и социальная осмотрительность покинула Акина. Героям он оставляет только чувства которые не побороть и не пережить невозможно, а разрушить не хватит сил. И от того, прикасаясь к Нему, она прикасается к бедным гамбургским кварталам, к его мертвой Катарине, к забытому турецкому городку Мэрсин, где он был рожден, а Она хранит в себе все смерти, что ей довелось пережить, всех встреченных когда-либо мужчин, с которыми не сложилось, всех, кто ее проглядел и не заметил. Акин хорошо усвоил, что артхаус - вещь хрупкая и условная, чья ускользающая красота набивает оскомину при неумелом использовании. Он усвоил, что чередующиеся один за другим крупные планы плохо загримированных актеров - это не только mauvais ton, но и элементарная кинобезграмотность. И отнюдь не дебютная картина этого режиссера-самоучки, скорее прекрасная стилизация под отрешенную независимость, без «триерщины» и флешбэковского напора, изящная зарисовка из жизни «умирающих» с аутентичными музыкальными открытками от турецкой певицы Идиль Юнер. «Головой о стену» фильм, что хорош сам по себе. Хорош без Золотого Медведя и скандалов связанных с исполнителями главных ролей. Фильм чья до съемочная и после съемочная биография не важна, она не может в отличии от самой ленты дать ответ на банальный эмигрантский вопрос: во имя чего стоит разбивать голову о турецко-немецкую стену взаимного непонимания? Фатих Акин - явно не лишенный художественного чутья человек снял картину о том, что, как порою не бейся, но проклятое эмигрантство не отпускает. Не отпускает жизнь, в предвзятом существовании которой только и остается, что калечить руки в кровь о разбитые стаканы, о расколотую мечту, о раскрошившуюся любовь... (Kasablanka)

Турецкий гамбит. 40-летний турок Кахит, окончательно опустившийся после смерти возлюбленной, собирает пустые бутылки в одном из ночных клубов Гамбурга. Отчаявшись вернуться в реальность, он решает свести счеты с жизнью и не находит ничего лучшего, как врезаться на машине на полном ходу в кирпичную стену. Однако вместо постоянной прописки на том свете, Кахит получает койку в психиатрической клинике, где судьба сводит его с эксцентричной особой по имени Сибель - 20-летней турчанкой с суицидными наклонностями. В первый же день знакомства Сибель предлагает Кахиту пожениться. Заключив фиктивное соглашение с турком-алкашом, Сибель надеется получить желанную независимость от своей семьи, а иначе чего хорошего ждать ... от жизни, если родной брат готов сломать тебе нос только за то, что ты обнимаешься с парнем. Все, что хочет Сибель, так это жить без оглядки - шляться по дискотекам и трахаться тем, кто подвернется под руку. В ее глазах спившийся лузер Кахит, который и дня не способен прожить без банки пива, может стать оптимальным прикрытием от бдительных и назойливых родителей. Кахит немало озадачен, но все же сдается под напором молодой землячки: теперь, по крайне мере, будет кому ходить за пивом. И вот уже следует знакомство с родителями и свадебная церемония... Так образуется этот странный семейный союз, который однако не дождется искомого благолепия. А пока поселившиеся в квартире Кахита молодые начинают вести свободную жизнь и волей-неволей вглядываться друг в друга. Так между ними начинается битва за то - самое главное - чувство, что называется любовью. В поэзии нет ничего безвкуснее и пошлее, как рифмовать «любовь» и «кровь»: 30-летний немецкий турок Фатих Акин на протяжении двух часов собственно только этим и занимается. Причем делает это без иронии и постмодернистских реверансов, что называется - «на голубом глазу». И у него получается не просто складно, а почти гениально. В непосредственности изложения истории и той эмоциональной силе, что захлестывают почище иных фильмов Кустурицы. Спрашивается: откуда что берется? Акин никогда не учился кино. Зато в детстве успел пересмотреть тонны фильмов - благо у соседей был свой видеомагазин. В шестнадцать стал актером и зарабатывал этим ремеслом до двадцати лет. В 25 он снял первый фильм как режиссер, поскольку так и не смог найти постановщика для своего сценария. И вот спустя еще 5 лет молодой самоучка выдал такой темпераментный и в то же время настолько мудрый фильм, что уже впору заканчивать с этим делом. Поскольку он сказал о жизни так много, что добавить что-то принципиальное уже вряд ли будет возможно. А ведь четыре предыдущих творения Акина ни разу не дали повода поверить в гениальность создателя. Он всякий раз сознательно снимал о том, что ближе, что находится буквально перед глазами. Так или иначе, проблематика первых картин («Быстро и без боли», «В июле», «Солино») разворачивалась вокруг иммигрантской темы. И вот вдруг он снял Кино - отчаянное и прекрасное, неистово взрывающее традиции тех политкорректных опусов, что пытаются, с большим или меньшим успехом, имитировать этнические конфликты. В »Gegen Die Wand» все начинается почти как анекдот на модную эмигрантскую тему, но постепенно история набирает такой накал, что к финалу драма из жизни турецких самоубийц, с кровью и песнями Depeche Mode, оборачивается экзистенциальной трагедией, которые разучились снимать, пожалуй, со времен «Последнего танго в Париже». Как и у Бертолуччи, у Акина буквальная попытка самоубийства - врезаться в кирпичную кладку - преобразуется в метафору: герои бьются головой о стену непонимания и разобщенности. Как и у Бертолуччи, любовь сливается в объятиях со смертью и кружит в танце, который хоть и не становится последним, но дает шанс по-настоящему оценить жизнь окончательно отчаявшемуся. В финале Сибель после серии новых метаний и очередных суицидных провокаций обретает ту самую стабильность, от которой так отчаянно пыталась сбежать. И тут неожиданным образом либеральный настрой картины, вроде как призванный расшатать или поставить под сомнение архаичные устои, оборачивается полной своей противоположностью. Противостояние мусульманским традициям в итоге становится гимном родовому культу. И такая смысловая рокировка оказывается еще одним, может быть, самым главным откровением фильма. Акин своим подходом к кино напомнил Фассбиндера: сделал все как будто в первый раз. Может поэтому, Восток в его фильме предстал таким же прагматичным как Запад. Теперь уже стало окончательно ясно, что на Земле есть лишь одно место, где можно укрыться от вселенской холодности - только в собственном сердце. Незапланированный, но заслуженный триумф фильма на Берлинском фестивале, куда он попал в последнюю минуту, вылился в скандал. Оказывается, ушлые репортеры раскопали ленты, в которых до того инкогнито успела сняться 23-летняя дебютантка Сибель Кекилли, сыгравшая тут свою тезку. Ими оказались десять порнокартин, в которых нетипичная турецкая красавица втайне от семьи уже два года зарабатывала себе на жизнь, скрываясь под различными псевдонимами. После обнародования этих материалов родители Сибель (совсем как в фильме) едва не отреклись от дочки. Однако после берлинского торжества Кекилли моментально стала звездой иного масштаба и скоро подписала несколько серьезных контрактов, неимеющих никакого отношения к голому кино. О том, что это девушка редкого таланта говорит хотя бы тот факт, что она обошла при кастинге 350 конкуренток, наверняка жаждущих этой работы ничуть не меньше. Нечто похожее случилось и с 42-летним турком Биролем Юнелем, к тому времени уже 15 лет разменивающим свой талант в серийно-телевизионной глупости и проходном кино B-класса. Они оба долго бились головой о стену, прежде чем в феврале 2004-го, объединив усилия, таки пробили ее. (Малов-кино)

Песни забытых предков. «Если не можешь изменить весь мир, измени свой собственный» (с) Она резала свои вены, искала свободу там, где ее не было, и счастливая, возвращалась под утро. Он не расставался с банкой пива, скорбел по своей бывшей жене и печально смотрел на Нее. Вместе они испытывали мир на прочность, кричали, что панк еще жив, нюхали кокаин и казались идеальной парой. До тех пор, пока любовь не накрыла. Безжалостно нежный фильм Фатиха Акина ранит душу тысячами осколков. Смотреть на главных героев тяжело. Оторваться - невозможно. Вот Кахит, со своим растрепанным обаянием в безысходности вечно похмельного утра, нигилист и бунтарь, ... глаза которого на испещренном лице выдают вновь обретаемый вкус к жизни. А вот Сибель, снимающая в ночном клубе свое обручальное кольцо, и заодно - очередного любовника. Необычная романтика Акина - в улыбке девушки, летящей домой после первой брачной ночи, в неистовом танце Кахита с окровавленными от счастья ладонями. Боль физическая, как радикальное средство от душевной. С такой же искренней болью смеется Акин над двойными стандартами турецкого общества. Над встречами родственников. Над героиней, которая крутит-вертит своим фиктивным браком, как ей вздумается. Над бездействием Кахита, чье имя по-турецки означает «человек, который предпринимает что-либо». Последняя и самая черная ирония режиссера - он подвергнет героев испытаниям, после которых обычно не соединяются вместе. Так же, как не соединяются воды Босфора и Эльбы. Гамбург во многих фильмах Акина - начало пути между Западом и Востоком. Здесь это город трущоб и донеров, от Реппербана до Альтоны заполненный соблазнами сомнительных удовольствий. Кадры Гамбурга в начале фильма - темные, мрачные, контрастируют с согретым весенним солнцем Стамбулом, где на берегах Босфора турецкий ансамбль поет старинные грустные песни. Что это - вечные метания режиссера между малой родиной и «большой землей» или дань памяти мудрости предков? Догадка осеняет внезапно. Музыкальные вставки не только анонсируют следующий акт драмы, они придают всей истории характер универсальной притчи, выходящей за рамки турецко-немецких проблем. Здесь важно не только возвращение к истокам - личная идентификация в этой короткой жизни важнее национальной. Важно то, что каждый может начать жизнь заново, обрести себя и внутреннюю свободу. Пусть даже так, как герои фильма - через страдания, через боль, головой о стену. Так через крайности человек приходит к гармонии. А любовь, хоть и не побеждает все, дает силы не сбиться с пути. И не важно, на каком языке поют Депеш Мод, стамбульский ансамбль или немецкие рокеры, суть одна - язык любви одинаков для всех. Акин говорит в своем фильме о невозможности счастья героев ни в Германии, ни на такой холодной для них исторической родине. Только внутренняя гармония позволяет пережить восточный фатализм последних двадцати минут фильма, которые могли бы исцелить израненного зрителя, но причиняют больше боли, чем все предыдущие потрясения. Горький финал простого, как сама жизнь, «роуд-муви», единственной верной дорогой в котором является путь к себе. (GANT1949)