ОБЗОР «ОКРАИНА» (1998)
Фильм-вестерн в стиле старых классических фильмов, полный драматических ситуаций с элементами черного юмора, рассказывающий о приключениях фермеров, у которых отняли землю. Рассерженные мужики отправляются в поисках правды и справедливости с далекой окраины в столицу... Действие происходит в наши дни, но может иметь место во все времена... «Окраина - это начало мира, а не его конец» - Иосиф Бродский.
Этот фильм - о сверхзадаче, как и все фильмы по сценариям Петра Луцика (1960-2000) и его друга Алексея Саморядова (1962-1994). Герои своего добиваются, вот только цена оказывается такой, что непонятно, кому сочувствовать - то ли победителям, то ли побежденным, а то ли всем нам, кто к этой самой круговерти причастен... И снято все замечательно: ни стеба, ни чернухи - а только горькая ирония, идущая из самой глубины понимания и неприятия...
Суть здесь в том, что собрались русские мужики спасать свою землю от неких инородных, чужих сил, которые землю эту купить решили и что-то на ней свое построить. На просмотре для прессы в московском Киноцентре небольшой зал был полон, многие “властители дум” просвещенной интеллигенции смотрели фильм во второй , а то и в третий раз, а иностранные журналисты на пресс-конференции упорно пытались выяснить, правда ли что фильм не выпустят на экраны (кто-то вроде призвал начальство во избежание “русского бунта” картину запретить).
Снята эта оригинальная лента в черно-белом изображении, стилизована под "Чапаева" и изобразительным рядом, и музыкальным сопровождением. Есть в ней что-то и от "Мертвеца" Джармуша. Носит картина притчево-пророческий характер. На Урале 13,5 тысяч гектаров земли бывшего колхоза "Родина", поделенного на фермерские хозяйства, были мошенническим образом проданы неизвестно кем неизвестно кому. Авторы выбрали три народных типажа, крестьян, привыкших к войне, труду, лишениям и нужде, добавили молодого и отправили искать виноватого, чтобы наказать и землю вернуть. По мере нарастания жестокости, вплоть до людоедства, молодой начал крепчать и пропитываться бунтарским духом. Добираются мужики и до белокаменной, убивают главного злодея, перегрызают глотки его охранникам и уезжают на родину пахать землю, оставив позади полыхающий Кремль и золотые колокольни Москвы. Нет ничего смешного в этом фильме, хотя некоторые, возможно, будут писать о черном юморе. (М. Иванов)
У сельских мужиков отняли землю и это оказалось последней каплей. Они собирают вещи и оружие и едут в столицу с далекой окраины искать правду. И на этот раз они готовы добиться ее любой ценой. «Окраина» – единственный фильм известного сценариста Петра Луцика. Он сразу стал сенсацией и вполне заслуженно приобрел статус культового. Старательно воспроизведя на экране стиль советского кино тридцатых-сороковых, Луцик принял на себя восторги критиков, употреблявших, говоря об „Окраине“ термины вроде „иронический вестерн“, „черная комедия“, «стеб», и т.д. Луцик с недоумением отвечал, что снял вполне серьезное кино о тех людях, которые живут на окраине; о них и для них – потому что их жизнь и судьба по сути никого сейчас не интересуют. Между тем, они есть; и готовы драться за то, что у них отнимают в русле вековой крестьянской традиции: в полном смысле слова зубами и когтями.
ПРЕССА
"Окраина" заработала себе хорошенькую репутацию скандальной, кровавой, экстремистской и провокаторской картины"... ("Московский комсомолец")
"Окраина" имеет все шансы стать первым культовым фильмом постперестроечной эпохи"... ("Культура")
"Окраина" - притча с моралью: современные крестьяне из глубинки - сила, которую надо уважать и бояться тем, кому сейчас на Руси жить хорошо!" ("Правда").
"...Черно-белая гамма, типажный подбор актеров, одним своим обликом пробуждающих историческую память если не народа, то киномана, заимствование названия у Барнета и имени одного из героев у бессмертного Василия Ивановича (Чапаева), фонограмма, любовно выстроенная на основе мотивов, напрямую взятых из отечественной киноклассики, - все это собирается воедино в эпическую панораму похода мужиков, землю которых продал "неизвестно кто" для нефтяных разработок, с окраины в столицу за правдой." (Кирилл Разлогов)
Интервью Петра Луцика - http://www.film.ru/article.asp?id=1778
БЕРЛИНСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 1999
Победитель: Премия Дон Кихота (Петр Луцик).
МКФ В ЧИКАГО, 1998
Победитель: Приз ФИПРЕССИ (Петр Луцик).
МКФ В КАРЛОВЫХ ВАРАХ, 1999
Победитель: Приз Philip Morris (Петр Луцик).
МКФ МОЛОДIСТЬ, 1998
Победитель: Диплом фестиваля - лучший полнометражный фильм.
Номинация: Лучший полнометражный фильм.
НИКА, 1999
Номинация: Лучший сценарий (Петр Луцик, Алексей Саморядов).
КФ В САРАЕВО, 1999
Победитель: Приз жюри (Петр Луцик).
Эпическая трагикомедия. Наверно, один из самых гениальных зачинов в истории мировой литературы - фраза, открывающая повесть «Сокровенный человек» Андрея Платонова: «Фома Пухов не одарён чувствительностью: он на гробе жены варёную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки». И, может быть, до конца нами неосознаваемое величие этого истинно русского писателя ХХ века, почти ровесника столетия, состоит именно в том, что его редкостная любовь к человеку и искренне восторженное отношение к душевным порывам простых и внешне неприметных людей из российской глубинки парадоксально сочетались с подчас убийственной иронией, социальным сарказмом автора. Он знал подлинную цену как неизменным причудам отечественного менталитета, так и привнесённым извне утопическим мечтам о «ювенильном море» и «котловане» для построения Дома коммунизма. Заново открытый для читателей сначала в 60-е, а потом на исходе 80-х годов, Платонов так и не был даже в первом приближении по-настоящему усвоен кинематографистами, которые нередко обращались к его рассказам, но, пожалуй, только Александр Сокуров в «Одиноком голосе человека», всё дальше уходя в сторону от прямой экранизации «Реки Потудани», ближе подходил к тому, чтобы постичь сокровенный платоновский дух. Вновь вспомнить о непознанности литературно-философского открытия Андрея Платонова в сфере «русской идеи» неожиданно заставил фильм «Окраина» Петра Луцика, который поначалу вызвал разноречивые отклики, в основном, угрожающе-предостерегающего (как в «Московском комсомольце» и «Правде», но, естественно, с противоположным знаком), а также ёрнически-постмодернистского плана. Хотя у явно непростой и по-своему загадочной картины Луцика - вовсе не те корни, как у опусов «Трактористы-2» братьев Алейниковых или «Два капитана-2» Сергея Дебижева. Режиссёрский дебют сценариста Петра Луцика смутил многих своей скандальностью и провокационностью, особенно в последней трети ленты. В сценах с бывшим обкомовцем в областном городе и с нынешним нефтяным магнатом в Москве (актёр Виктор Степанов, вдруг напомнивший Геннадия Зюганова в «Волчьей крови», тут почему-то начинает походить на Виктора Черномырдина, как известно, выходца из «Газпрома») становятся жертвами жестоких и кровавых разборок со стороны современных ходоков-крестьян, не таких благодушных и доверчивых, как в прежних фильмах о Ленине или же в «Чапаеве». Кстати, другие из числа впервые посмотревших «Окраину» моментально решили, что картина с таким кинематографическим названием сразу отсылает к шедевру Бориса Барнета. А имея среди героев Василия Ивановича и Паньку (почти Павлик!) Морозова, используя музыку Гавриила Попова из «Чапаева» (и ещё - партитуру Георгия Свиридова из «Воскресения» и «Великого воина Албании Скандербега»: по досадной оплошности назван в титрах как «Воин Скандербек»), по своей чёрно-белой стилистике и композиции кадров тоже соответствуя классическому советскому киноискусству, эта лента якобы является культовым переосмыслением «старых фильмов о главном». Но неоднородность мнений по поводу дебюта Луцика, который вроде бы впервые мог быть лично удовлетворён тем, что сценарный замысел не подвергся искажению при постановке иным режиссёром, указывает как раз на то, что его картина не только резко контрастирует внутри самой себя, распадаясь на две неравные части. Одна - условно окраинная, дневная, а вот другая - городская, ночная. Незлобиво-примиряющая (подрались, постреляли друг в друга - ну, не обижайся, паря, ведь все свои же люди!), но и нетерпимо-кровожадная, с ярко полыхающей столицей (страшен и беспощаден русский бунт, не приведи Господь его видеть, как пророчествовал ещё Пушкин). Так что прочитываемый экстремизм «Окраины», причём с полярных политических позиций теми, кто хочет лишь постращать друг друга возможной ситуацией, когда крестьяне из глубинки однажды не вытерпят и возьмутся за оружие, на самом-то деле, демонстративно сглажен в финальном апофеозном кадре мирного труда на якобы отвоёванном поле. Счастливы мужики, улыбаются, как стахановцы, и вся утренняя природа поистине благостна, что бывает лишь в искусстве соцреализма. Если же ещё раз вспомнить платоновского «Сокровенного человека», то там в финале в ответ на возглас Пухова о «радостном утре» его напарник-машинист «равнодушно освидетельствовал»: «Революционное вполне!». Вот и конец «Окраины» столь идеально соответствует красивому названию кинокомпании «Утро XXI века», причастной к созданию этой ленты. Сюжетная «обманка», на которую клюет доверчивый зритель, состоит в том, что у крестьян, которые «козыряют» чуть ли не сотнями гектаров земли (а это громадная территория!), никогда её не было и неизвестно когда ещё фактически будет. Мифические бурильщики, скупающие плодородные угодья для того, чтобы повсюду разыскивать нефть, сводятся, в конечном счёте, лишь к одному «хозяину кабинета» (так обозначена роль в титрах), который одержим идеей бурения от Смоленщины до Техасщины, от Арктики до Антарктики и выглядит, скорее всего, как условный злодей из «бондианы», мечтающий о всемирном господстве. И вообще перед нами - отнюдь не русский сказ о поисках счастья и лучшей доли, вовсе не постмодернистская хохма с вариацией на тему «дедушка в поле гранату нашёл, с этой гранатой к обкому пришёл…» и даже не постсоветская ностальгирующая агитка во славу простых людей, которым ничего не нужно, кроме увлечённой и радостной работы на родимой, никому не запроданной земле. Лучшие, самые проникновенные эпизоды фильма Петра Луцика, особенно снятые на натуре, подчас с обескураживающей простотой и изяществом, удивительно тактично и с пониманием тонкой манеры автора разыгранные актёрами, которые славно поработали ещё в советские времена, как раз уверяют в том, что «Окраине» присуща именно платоновская «сокровенность утопии», когда человеческие иллюзии и надежды в равной мере и величественны, и смешны; и миролюбивы, и страшны. Это внешне жестокое, непримиримое, варварское, но по своей внутренней сути удивительно просветлённое произведение, в котором жизнь должна неминуемо победить смерть. Мужики с Урала, где Европа граничит с Азией, обретают долгожданную землю и ощущение полнокровности бытия, словно сливаясь в экстазе с неравнодушной природой и уносясь в неведомые выси. Ну, чем не буддистское состояние посмертного умиротворения и покоя, постижения высшего счастья за пределами этого мира или же «бездны на краю»?! И сам этот светлый образ окраины (тем более - по сравнению с тёмным обликом городской цивилизации) - не та ли грань между бытием и небытием, пересечение которой так страшит западного человека (даже несмотря на обещаемую христианством загробную жизнь) в отличие от выходца с Востока или язычника в далёком прошлом, воспринимавшего смерть как празднование ухода в иную реальность. Сам обряд поминок сохранил это языческое представление о празднике живых после проводов умершего. Любопытно, что и снятая ещё в 1990 году лента «Савой» (напрасно молодые авторы Пётр Луцик и Алексей Саморядов тогда поспешили снять свои фамилии с титров) была создана по навеянному Востоком сценарию с таким символичным названием «Праздник саранчи». (Сергей Кудрявцев)
В современном кино разочароваться очень легко, потому что самобытности в нем - ноль. То ли дело, когда внезапно обнаруживаешь что-то настолько своеобычное, что не знаешь, куда и деться, и именно такое кино - "Окраина". Оно абсолютно ирреальное, стилизованное под старые советские фильмы, а история в нем вечная - как собралось несколько крестьян, чью землю, оказывается, во время передела да приватизации кому-то продали, да и пошло по миру, от одного обидчика до другого, чтобы эту землю вернуть обратно. "Окраина" - это то ли трагикомедия, то ли черный юмор, то ли сюрреалистический и мрачный призыв к бунту, то ли вестерн, то ли вообще иносказание какое. Это эпос, напоенный странноватым юмором, это паломничество крестьян в столицу, смешанное с методичной жестокостью, после которой следуют извинения. И пока ты сталкиваешься со сценой обстрела добродушными мужичками дома председателя, а затем наблюдаешь, как они с прибаутками и мудрым прищуром макают его в ледяную воду, не понимаешь, что же это за кино такое, что за жанр. Т.е. вроде и мучают же, но как-то без желания и не всерьез. "Окраина" - это новое качество беззакония современной жизни, сказ нового времени. Через всю страну пройдут скитальцы, от одной избы к другой, пытая и разговаривая мягко, словно укоряя старчески за упрямство, пока не дойдут до самой Москвы. Никаких яростных боевых действий или драк здесь нет. Все происходит словно бы по обоюдному соглашению и напоминает подвисший в воздухе театр коричневатого старого кадра. Крестьяне не хотят битв, но упорство обманщиков их не остановит, - и вот уже побитого мошенника сажают за стол и наливают ему, потому что все рассказал, допрос окончен, отношения и роли поменялись. Великая, темная, дикая сила таится внутри народа, лучше ее не будить. Если кому-то из режиссеров удается показать бессмысленность войны, то Луцик показал бессмысленность того, что происходит при обмане неведомой для горожан, не поддающейся объяснению части населения страны. Крестьянство никогда и никому не удавалось объяснить, ни один революционер, народник или эволюционер его сущность не понимал, полагаясь на свои измышления, и эту иррациональность Луцику великолепно удалось передать. Его крестьяне - это темные, неведомые, пропитанные сказочностью, но неумолимо продвигающиеся вперед существа. "Окраина" очень поэтична, но поэзия эта порой пугающа, а порой - и отвратительна. Но все встретившиеся перегибы можно простить за ритм картины, за ее тон, за потрясающую заключительную речь антагониста. Я, если честно, думала, что в конце, следуя по ветви коррупции, крестьяне придут прямиком в Кремль, к Самому. Это логически вытекало из их путешествия и было бы великолепно смело. Примерно так оно и происходит, и ваучер, которым размахивает насмехающийся бизнесмен посреди бутылочек с нефтью, - это кульминация происходящего. Мораль истории очень проста - народ покоен лишь до поры, до времени, а когда разбудишь эту языческую, темную силу простого человека, ищущего свою землю, - беги без оглядки. Кое-кто ругал "Окраину" за подстрекательство, называл революционным призывом, но для этого она слишком артхаусна и смещена в область интеллектуального восприятия. Кто-то говорил, что это смесь Юфита с Матвеевым, и отчасти тоже прав, хотя "Окраину" смотреть не в пример легче, чем некрореализм Юфита, потому что в ней присутствуют специфично увлекательные моменты вроде палатки из шуб, которую наспех сооружают крестьяне. В общем, "Окраина" - это редкий зверь отечественного кинематографа. (Жанна Пояркова)
Алексей Саморядов и Петр Луцик - друзья и братья по духу, каких, особенно сейчас, мало. Эти два имени связаны неразрывно – и связаны, наверное, не только в том земном мире, где жили их обладатели, но и за пределами оного. Оба они были людьми Окраины – Русской Окраины: один – из Оренбурга, другой – из Ташкента, хотя в конце жизни их, как замечательных сценаристов, приняли в столичный кинобомонд. Кстати, Саморядов, не только как создатель массы сценариев, но и как писатель вообще, автор так называемых «сказок», – ярчайшее и самобытнейшее явление нашей национальной культуры, почти никому, увы, неизвестное. Думается, что место ему – в отечественной литературной Валгалле, рядом с Шукшиным, Платоновым и Высоцким. Что же касается кино, то из всех «мастеров экрана» России мерою своего таланта и оригинальностью мировидения Луцик и Саморядов сравнимы, вероятно, с одним только Андреем Тарковским. Да и законченных работ и кинопроектов у Луцика с Саморядовым осталось примерно столько же, сколько у всемирно знаменитого мэтра. Это их «учебные» задания: дебют – короткометражный фильм «Гражданин убегающий» (1988 г.) и ещё одна неполнометражная лента - «Канун». Потом на основе сценария «Праздник саранчи» была создана картина «Савой». Она настолько не соответствовала замыслу сценаристов, что Луцик и Саморядов потребовали убрать свои фамилии с её титров. В 1992 году режиссер Б. Килибаев снял фильм «Гонгофер». Он считается одним из немногих более-менее аутентичных фильмов по их сценариям. Затем была «провальная», с точки зрения, в первую очередь, Саморядова и Луцика, лента «Дюба-Дюба» режиссёра А. Хвана. В 1993 г. Томаш Тотт снял картину «Дети чугунных богов», а в следующем по сценарию друзей «ВИП» Д. Евстигнеев сделал известную гораздо более широким кругам «Лимиту». В январе того же 1994-го, не дожив до 32-х, перед вручением архипрестижной премии «Ника» погиб Алексей Саморядов. Считается, что он, перебираясь в свой номер, сорвался с балкона гостиницы «Ялта», но обстоятельства его смерти отнюдь не столь ясны и прозрачны **. Петр Луцик пережил своего друга на несколько лет, сумев «дотянуть» до сорока. За это время он принял участие в прошедшем через руки (?) К. Эрнста «Русском проекте» ОРТ, а в 1998-м году снял фильм «Окраина». Кроме того, Луцик намеревался сделать картину «Дикое поле», но уже не успел: 28 октября 2000-го он умер от сердечного приступа. «Окраина» стала своеобразной эпитафией его Саморядову. Создана она по сценарию обоих друзей, Петром же Луциком режиссером, поэтому является единственным полнометражным «луциковско-саморядовским» фильмом – по духу, стилю и образности – от начала и до конца. «Окраина» – картина очень современная и очень традиционная, впитавшая в себя лучшие традиции отечественного кино. В ней звучит музыка Г. Свиридова из фильмов «Воскресение» и «Воин Скандербег», Г. Попова из еще более знаменитой ленты «Чапаев», заняты такие «зубры» российского кинематографа, как Николай Олялин (Колька Полуянов), Юрий Дубровин (Сафронов Филипп Ильич), Алексей Ванин (Василий Иваныч Перфильев), Виктор Степанов (Хозяин кабинета в Москве), Римма Маркова (мать Паньки Морозова). Нельзя не отметить и талантливого молодого актера Алексея Пушкина, мастерски сыгравшего в «Окраине» Паньку Морозова. Думаю, не будет преувеличением сказать, что роли в этом фильме – лучшие из ролей и образов, созданных вышеперечисленными актерами за всю их жизнь. В картине воплотилось специфически русское, на уровне архетипа, чувство Степи, как одной из главных и глубиннейших стихий национального бытия. Там же, в степи, начинается и заканчивается и действие ленты, действие эпическое, происходящее в наши дни, но могущее иметь место во все времена: как писал создатель «Алефа» Борхес, «историй всего четыре». Одна из них, история о поиске, история аргонавтов, плывущих за Золотым руном, история тридцати птиц, пересекающих горы и моря, чтобы увидеть своего Бога – Симурга, и разворачивается перед нами. Сценаристы и режиссёр сделали эту историю историей ярко и сугубо национальной, историей поиска и обретения «русской правды». Вряд ли кто-то из иностранцев поймет её и оценит по-настоящему, хотя ещё в 98-м «Окраина» получила приз международного Чикагского кинофестиваля. Эпичны и художественные средства, к которым прибегли создатели фильма. Он черно-белый, в нем нет дорогостоящих декораций, присутствует строго необходимый минимум спецэффектов. Все просто: приуральские степные пейзажи, рубленые избы, на этом фоне – старенький «Москвич», мотоцикл. Персонажей, занятых в картине, включая самые эпизодические фигуры, всего три десятка, при этом действуют в ней почти исключительно мужчины: эпос есть эпос. Сюжет у ленты такой. На хутор Романовский (!), расположенный в Предуралье, приехали бурильщики и начали бурить землю. Мужикам показали бумагу о четырех государственных печатях, и по бумаге той выходило, что вся земля бывшего колхоза с символическим названием «Родина», тринадцать с половиной тысяч гектаров, – продана, а кому и кем – неизвестно. Бурильщики чинят беспредел. Хуторяне, братья Лыковы со стариком отцом пошли на протоку мертвые деревья валить, а бурильщики лошадь у них отобрали, пожилого Федора на родной своей земле собаками потравили. Чаша терпения переполнена. Сафронов (Ю. Дубровин) собирает вооруженный отряд. Бунтовать Филипп Ильич не намерен: он не «бандит какой», хочет же разобраться тихо. Оружие при нем – лишь «для строгости», да и время наступило лихое, никак без него нельзя. С неподдельной, ненаигранной актерским мастерством горечью герой Дубровина вопрошает: «Как это: наша земля без нас же продалась? И кто же это такие умники умные?» Поначалу Сафронов, братья Лыковы, Колька Полуянов (Н. Олялин) и Панька Морозов (А. Пушкин) решили наведаться к бывшему председателю колхоза – Перфильеву (А. Ванин). Думали поговорить тихо-мирно, а он пальбу открыл, одного из Лыковых ранил, Паньку Морозова прикладом зашиб. Однако от ответа он не ушел. В проруби его вымачивали, к чувствам человеческим возвращали. Вернули. Понял бывший председатель, что натворил, вину свою кровью поклялся смыть (и обещание свое выполнил!). Вместе с отрядом отправился Перфильев в соседний район, на поиски кооператора, одного из тех, кто ему бумагу о купле-продаже колхозной земли подсовывал и которую Василий Иванович по пьяной лавочке подмахнул. По дороге к кооператору устраивают казачий привал. Кинематографическая сцена, без преувеличения, – гениальная, потрясающая своей простотой и силой. В темноте, на берегу реки, сходятся четверо мужчин в бурках, садятся в единый круг – и вот уже готов защищающий от холода и ветра ночлег. Описывать эту сцену – метафору киноязыка, в которой прорывается Запредельное, перелагая её на плоскость бумаги – дело неблагодарное и бессмысленное, её надобно увидеть, прочувствовать. В связи с этим эпизодом нельзя не вспомнить Тарковского. В лучших и наиболее запоминающихся сценах его картин вот так же, просто и сильно, но как-то по-босховски, прорывается Запредельное, однако это совсем другое Запредельное, чем у Луцика с Саморядовым, точнее, это – совершенно другие грани того же самого Запредельного, экранный, ослабленный до приемлемого обычными людьми, не святыми, отблеск энергий Небесного нашего Отца. На привале Филипп Ильич делится с товарищами своими сокровенными мыслями: «Ослаб человек от тысячелетней жизни... Вижу это и в молодых, и в старых. Вроде бы и ест, и спит, и работа жилу не тянет, отдыхает опять же... Все ж устал человек, ослаб и изнежился. И работать, и воевать ему более не в радость...». «Почему ж?, – вступает в разговор Полуянов. – Я, к примеру, войну люблю. Как по мне б – всю жизнь воевал! Только по-честному. Чтоб добыча, чтоб слава... Чтобы золотыми червонцами награждали или землей с людишками...Только дураком я быть несогласный!» ...Кооператор после допроса с пристрастием, учиненного тем же Полуяновым, жестоким, но справедливым и отходчивым, указывает на бывшего обкомовского работника, Семавина, живущего в городе, в местном областном центре. Тот с сафроновцами разговаривать и вовсе не хочет, а лишь смеется как полоумный. Тогда Полуянов вместе с ним спускается в погреб, из которого веет ледяной, «мамлеевской» метафизической жутью, дабы «товарищу Семавину потусторонний мир показать. Жизнь после смерти». Пробрало в том погребе «ответственное лицо», ни атеизм, ни Марксово учение не спасли. Сознался Семавин Кольке, да там же, от страха за то, что пришлось открыть, и помер нечеловеческой смертью. «Терпеть не могу обкомовцев!», – произносит над ним по-вампирски залитый чужой кровью Полуянов в качестве эпитафии. Филипп Ильич делает многозначительный вывод: «Видно, земля наша золотом посыпана, да не про нас». Дальнейший их путь лежит в Москву, в самые высокие кабинеты власти. Однако еще перед отъездом в столицу невесть откуда взявшийся сын обкомовца смертельно ранит Перфильева. Панька Морозов, с ружьем в руке, но без единого выстрела, преследует семавинского сынка по безлюдным улицам, надвигаясь на него фатально и неуклонно, фигурой Справедливости и Судьбы, каменным Командором. Тот же бежит во тьме, охваченный паническим ужасом, паля из своего пистолета, крича «Па-ма-ги-те!» ***. Не помогут: расплата неотвратима. Семавин-младший забивается в один из подъездов, там-то его Панька и настигает и, при полной безучастности и абсолютном равнодушии жителей областного центра, переданными П. Луциком оригинальным сценическим приемом, казнит последыша... В это время, в ночи, за городом, прощается с друзьями Перфильев. Возвращается Паня и показывает ему добычу: отрезанную голову семавинского сынка. Этот эпизод следует рассматривать как состоявшуюся воинскую инициацию Паньки: у древних индоевропейцев, в том числе у славян, юноши становились полноправными мужчинами-воинами лишь после того, как убивали врага и отрезали ему голову, которую должны были принести в родное селение ****. Действительно, Морозов, свершивший поступок Воина – уже совсем другой человек, не тот, что умирал на печи в материнском доме, не тот, который говорил с ещё не «прозревшим» Перфильевым. Впоследствии сафроновцы поручат ему особо важную миссию: переговоры с самим Хозяином кабинета. Но об этом – ниже. А пока – Панька говорит свое Слово. «Вот, Василий Иваныч, человек, который тебя убил. Потешь свою душу напоследок!», – произносит он и кидает свой трофей Перфильеву в ноги. Тот умирает, как бы искупая вину свою перед романовцами, вольную и невольную. «Хорошим человеком ты вырос, Паня», – говорит Василий Иванович перед самой смертью. Правдоискатели попадают в Москву, и на городской площади, перед подавляющей своими размерами «высоткой» солидного столичного министерства, по казачьему степному обычаю разводят костер... Вот уже Сафронов, Полуянов и Паня в новеньких, с иголочки, костюмах в сопровождении манкуртов-телохранителей поднимаются к Хозяину кабинета (В. Степанов). Паня подносит ему подарок – увесистую пачку банкнот – и говорит (в речах его узнается стиль, характерный для А. Саморядова): «Люди мы маленькие, признаем власть твою и силу. Возьми, что твое... Надо – еще с хутора соберем и тебе отработаем... Будет тебе всегда и хлеб, и мясо, и что пожелаешь... На что тебе наша земля? Мы на ней пашем, хлеб растим... Мы тысячу лет на ней живем и другого не знаем...». Хозяин кабинета смеется. «Хорошие вы люди, простые... Только – продали вы землю вашу. Сейчас по закону всё купить и продать можно. Я ж по закону купил землю, так что – земля моя! На сто лет моя! Как же я мое – отдам? Вам отдать – всем отдавать нужно. Все хорошие люди. Нет! Буду я на вашем хуторе скважину бурить. Видишь? (Хозяин кабинета показывает на стеллажи, заставленные пластиковыми канистрами). Здесь со всех моих земель нефть и газ!... А вот ваша, уральская...». «Разве у нас есть нефть?», – спрашивает удивленный Паня. «Везде есть! Всегда была и есть! Это как кровь, кровь земли. Везде есть вены... Буду бурить хоть все сто лет, вся кровь земная моя будет!... Давай выпьем!», – неожиданно предлагает ему Хозяин, – «Вы ведь земляки мои, я тоже с Урала», – признается он, вытаскивая бутылку водки *****. Паня просит показать купчую на землю романовскую. И вот зловредная бумага – перед сафроновцами. Картина неожиданно и резко меняется. На полу корчатся в агонии манкурты-телохранители. Из их перегрызенных глоток туго выплескивается густая черная влага. Она похожа на нефть. Та же участь постигает и Хозяина кабинета. Его земляки уходят. Вспыхивает содержимое разлитых канистр. Сгорает государственная бумага, чудовищные взрывы гремят в Министерстве. Герои ленты мчатся на перфильевском мотоцикле на фоне кремлевских башен, за которыми до самых небес вздувается пламя, выжигающее из Первопрестольной порчу и скверну. Вовремя поспели сафроновцы. Весна, пора сеять хлеб. Хуторяне (все, кто справедливость ходил искать, за исключением Полуянова, но тот – прирожденный воин) на гусеничных тракторах пашут возвращенную землю. Таков виртуальный, кинематографический, апофеоз «русской Правды». И таково завещание, оставленное Луциком и Саморядовым борцам за Русское Будущее – Людям Окраины.
Перепечатано из: Петр Глотов. Кто-то там, внутри. http://kitezh.onego.ru/vnutri.html. ** См.: Ю. Мещанинов. Другой мир Алексея Саморядова / Гостиный двор. 2003. № 12 +1. С. 237. *** Эта сцена заставляет вспомнить эпизод из жизни самого Луцика, когда однажды вечером он, пьяный, из окна вгиковского общежития стрелял из пистолета по пустынным московским улицам. **** Данный обычай до недавнего времени сохранялся у нуристанцев – племен Восточного Гиндукуша, прямых потомков древних обитателей российских степей ариев. ***** Напомним, что фильм снят в 1998 году, ещё в президентство Ельцина. (Станислав Хатунцев)
В конце лета, будучи в гостях у Горыныча, посмотрел замечательный фильм "Окраина"... На выходных посмотрев еще раз это кино решил немного рассказать о нём. Фильм настоящее Мясо и Ад. В нескольких словах, это рассказ о уральских казаках-фермерах, у которых московский нефтяной магнат обманом отобрал землю. Они своими собственными руками восстанавливают справедливость, и в итоге убивают нефтяного магната, сжигают его небоскрёб и взрывают Москву. Этот фильм был снят в 1998 году отличными сценаристами Петром Луциком и Алексеем Саморядовым. На фоне доморощенной совковой голливудщины того времени, да и теперешней пожалуй, он выглядел и выглядит просто пришельцем с другой планеты. Их дуэт считался главной опорой нашего руського кино в преддверии второго тысячелетия. Сочинения соавторов легли в основу известных фильмов "Дюбы-дюбы", "Детей чугунных богов", "Гонгофера", "Лимиты". Известно, что этими фильмами соавторы остались недовольны, поскольку режиссеры все поизвращали. После нелепой гибели Саморядова Луцик сам пошел в режиссуру. Черно-белая "Окраина" - его дебют. "Окраину" Луцика ещё мало кто видел, но она уже вызвала волну в "московской интеллектуальной среде". После рудинштейновского Сочи фильм хвалили (в основном устно), говоря, что он забавен и нестандартен. Но затем на Луцика обрушились сразу два монстра кинокритики: "известинские" моралисты и популярные "русско-телеграфные" аморалисты, которые с некоторых пор обернулись неоконсерваторами. Просовковленные неоконсерваторы объявили фильм фашистским и потребовал запретить. В московских кулуарах их призыв разделяют и другие. Фильм "Окраина" - это вот про что. Несколько мужиков, живущих где-то в глубинной России и ставших фермерами, вдруг обнаружили, что их земли кем-то запроданы и перекуплены. На родных почвах хозяйничают враги-бурильщики, которые несправедливо травят селян собаками. Действие вроде как происходит в России 90-х. Но это страна, концептуально преобразованная, более всего похожая на сказочно-неевклидову (своей геометрией), одновременно жуткую и незлобивую Россию раннего Андрея Платонова. Те же странности и со временем. С одной стороны, вроде и впрямь 90-е: период противоречий между новыми нищими и новыми "русскими". Но, с другой, причем тут "наши дни", всё та же извечная российская история?... Оставшись без полей, мужики, как это обычно водится, идут на поиски правды. Одного за другим они допрашивают: председателя колхоза, продавшего земли кооператорам, потом кооператора-перекупщика, потом бывшего обкомовца, санкционировавшего сделку, а затем и Самого - Хозяина, который сидит в Москве в высотке, прибирает к рукам нефтеносные территории по всему свету и бахвалится, что скоро, мол, вся кровь земная его будет (эта странная в его устах фраза, демонстрирующая, что Сам думает не столько о долларах, сколько о революционной переделке отношений с земным шаром, могла бы настроить критиков-антифашистов на иное, менее публицистическое восприятие фильма. Вместо этого они глупенькие дружно гадают, кто зашифрован под Самим: ??????.....). Еще одна неожиданность - кровь и пытки. В отличие от терпеливых, а-ля Платон Каратаев, персонажей поэмы "Кому на Руси жить хорошо", а также "положительных советских рабочих/крестьян" Барнета, Пудовкина, братьев Васильевых и Эйзенштейна, фильмами которых Луцик явно вдохновлялся, действующие лица его былины ведут себя словно "WP-зомби в кровавом погромном угаре". Но герои фильма при этом сохраняют теплоту во взоре, обмениваются типичными для кинематографа 30-50-х добрыми сентенциями типа "хорошим человеком ты вырос, сынок", но фраза-то рождена в момент, когда сынок принес отрезанную голову врага. Про эти кошмары пресса в конце 90-ых писала особенно подробно и всерьез. Видятся расширенные от ужаса зрачки росиянских рецензентов. Страх за собственное будущее (вероятно, свойственный многим благоустроившимся неоконсерваторам) передается читателю. ) В финале руськие мужики перерезают глотку Московскому Хозяину и уничтожают тайный документ о купле-продаже родных осин. Когда они покидают Москву (Москва, кстати, расположена в России так: едешь-едешь на мотоцикле по бескрайним безлюдным полям - бац! - уперся в кремлевскую стену), Кремль горит и взрывается. Это опять-таки росиянские кинокритики расписывают как кошмар, намекая, будто Луцик считает град стольный воровским и дьявольским и желает ему гибели.... После этого следуют кадры, как на освобожденную от эксплуататоров весеннюю парь счастливые руськие фермеры выходят трактора. Обретшие свободу истинные хозяева земли, улыбаясь, ведут могучие машины, разрыхляющие почвы к севу. По отношению к России "Окраина" - фильм одновременно народнический и антинародный. Не фильский и не фобский, просто разный, двойственный, что умно... Он (вопреки утверждению напуганных московских рецензентов) не за "красных", но и не за "белых" (а за простого руського мужика, за "зелёных"..). Он про всегдашнюю "Российскую специфику" и пакостность жизни, в которой, уживаются кровавое и метафизическое, космическое и комическое. Добиться правды, совершить революцию, впасть в тоску, отдать последнее, мечтательно поглядеть на звезды, невразумительно поразмышлять о запредельном, подпалить дом, загулять, пожалеть, подраться - все в одном ряду. Вообще появление в последние 7 лет "новой партийности" удручает. Помните ещё вчера критики от искусства сражались за свободу творчества и ненавидели идиотов из ЦК КПСС, которые считали, что искусство бывает "реакционным" и может "испортить неразумный народ", научив его "дурному". Но сегодня бывшие московские "псевдолибералы", осознавшие ценность совкового неоконсерватизма, вдруг превращаются в новых держиморд и требуют от искусства "позитивности", "зримой прогрессивности", "непротивления спонсорам", "недвусмысленности", "патриотизма", а от представителей правительства - создания правильного "нового кино". Ситуация убога, комична, и при этом страшна... "Окраину", абсолютно "не поняли" те, кого прежде нельзя было упрекнуть в отсутствии ума и образованности. Мало ли кто и как видит ситуацию в России? Но результаты "партийности" налицо: никто до сих пор не взялся прокатывать фильм "Окраина". Картину никто не берет. И уж точно: сейчас ни один телеканал не возьмёт фильм. Телеканалы тоже теперь озабочены "неоконсерватизмом" и воспитанием - ублажением неразумных, как дети, "дорогих россиян"....