ОБЗОР «ТОКИЙСКИЙ МАРШ» (1929)
Молодой девушке-сироте Митиё приходится работать гейшей в известном заведении "Дом цветов". Ее красота пленит сразу трех мужчин, беда в том, что это отец, сын и его лучший друг. Кольцо, которое осталось у Митиё от матери хранит в себе тайну, которой суждено определить всю ее судьбу.
К сожалению, фильм сохранился только частично. Эта версия (28 минут) - результат работы французских реставраторов.
Самый ранний из фильмов мидзогути, который сегодня реально увидеть - даже японцы на своем фестивале крутили более поздние. кино на полчаса, с оригинальных 16 мм перегнали на 35. фильм восстанавливали французы, что с одной стороны хорошо - делать это они умеют, то же щастье медведкина к нам вернулось совсем в другом виде благодаря им. с другой - плохо, потому что заботы не франко-говорящей части мира им глубоко пополам. фильм немой, но интертитлов довольно много, которые на французском only... впрочем, понять сюжет мне это не помешало э:) снято на удивление хорошо, немного убрать выпученных глаз на крупных планах - и вполне сгодится в современное кино. в начале шла совершенно нетипичная для мидзогути нарезка уличной жизни токио, такая дзига-вертовщина, и еще "физкультурный фрагмент" сильно напомнили нашу хронику тех лет ...но потом начались гейши и к нам вернулось япона-кино! в целом, очень понравилось. ...очередной япона-список уточняет, что сохранилась и была восстановлена только пятая часть оригинала. (sahua_d)
КЭНДЗИ МИДЗОГУТИ родился 16 мая 1898 года в Токио, в семье бедного плотника. Детство его было трудным, его сестру Судзу в юном возрасте отдали в чужую семью, которая позже продала ее как гейшу в квартал Нихон-баси. Это событие оказало огромное влияние на творчество будущего режиссера: он уделит особое внимание судьбе женщин в японском обществе. Перепробовав несколько профессий, в том числе, побывав в подмастерьях у рисовальщика узоров для кимоно, он после смерти матери (1915) покидает отчий дом и перебирается к сестре, которую содержит и «оберегает» некий знатный человек. Мидзогути очень много читает – как японские, так и зарубежные книги, изучает живопись в токийском Институте Аоибаси, потом находит работу рисовальщика рекламы в городе Кобэ, куда он и переезжает в 1917 году. Вернувшись в 1920-м в Токио, он пытается получить работу актера на студии «Никкацу» в Мукодзима (под Токио), но вынужден работать ассистентом – в частности, у режиссера Тю Огути. В 1922-1923 дебютирует как режиссер экранизациями многочисленных японских и зарубежных романов («Туманная гавань» по «Анне Кристи» Юджина О’Нила, «813. Приключение Арсена Люпена» по Морису Леблану): большинство фильмов тех лет не сохранились. В самых ранних из дошедших до нас фильмов режиссера («Песнь родины», 1925) появляется противопоставление между городской и деревенской жизнью, которое будет развито во многих его последующих картинах. После страшного землетрясения в Канто (1923) он на некоторое время устраивается в Киото, где продолжает снимать экранизации: «Нихонбаси» по Кёка Идзуми, «Токийский марш» по Кану Кикути. «Городскую симфонию» искалечила правительственная цензура, так как в этом фильме отражены прогрессивные идеи мощного левого литературно-художественного движения, возникшего в Японии на границе эпох Тайсё и Сёва. Уже в этих картинах Мидзогути блистательно владеет техникой плана-эпизода, которая впоследствии его прославит. Все эти тенденции (социальный реализм, оттачивание формы, внимание к женским судьбам) усугубятся в начале тридцатых, когда критика и публика обратят внимание на его фильмы: они дошли до наших дней – редкий факт для картин того периода. «Белые нити водопада», «Осэн и бумажные журавлики», «Оюки-мадонна» свидетельствуют о зрелости автора и появлении у него постоянных тем (самая очевидная из которых – тема униженной женщины, превращенной обществом в товар). В эти годы Мидзогути начинает работать со сценаристом Ёсиката Ёда, с которым отныне практически не расстанется и который, по-видимому, привнес решающий вклад в его творчество. В 1936 году он подряд снимает два важнейших фильма, становясь признанным мастером нового японского кино: «Элегия Нанива» и «Гионские сестры», оба с актрисами Исудзу Ямада и Ёко Умэмура. В них замечательно показаны и проанализированы жестокая судьба проституток и тяжкий гнет общественного мнения, вплоть до рокового исхода бунта униженных женщин. Новый военный режим осуждает эти два фильма, восторженно принятые широкой публикой и критикой, и вскоре Мидзогути приходится «спастись бегством» в прошлое и в истории об актерах; тем не менее, он и здесь все более совершенствует свой стиль и уникальную технику плана-эпизода (прекрасный пример – «Повесть о поздней хризантеме», 1939). Триумф этой техники – в крупной двухсерийной постановке «Сорок семь верных вассалов эпохи Гэнроку»: весь фильм состоит из планов-эпизодов. Критика сурово осуждает период с 1940-го по 1951-й, называя его «великим одиннадцатилетним упадком», но все же фильмы того времени свидетельствуют о художественной и нравственной требовательности Мидзогути, неизменно отказывавшегося снимать сюжеты с «национальной тенденцией», хотя некоторые картины, например, «Миямото Мусаси» (1944, биография знаменитого фехтовальщика, художника, мудреца и поэта), как будто косвенно отдают ей дань. После войны, откликаясь на насущные темы, режиссер снимает несколько наиболее социально и политически «ангажированных» своих фильмов, призвав в союзники талант уже прославившейся актрисы Кинуё Танака, с которой сам Мидзогути начал работать лишь во время войны («Женщина из Нанива», 1940). В те годы, когда Япония демократизируется на американский манер, Кинуё Танака становится воплощением «новой японской женщины» волевой и исполненной идеализма в нескольких фильмах Мидзогути: «Победа женщин», «Любовь актрисы Сумако», «Женщины ночи» (где вновь затронута тема проституции), «Пламя моей любви» (поучительная биография феминистки и социалистки эпохи Мэйдзи). В 1950 году режиссеру с фильмом «Портрет госпожи Юки» удается обрести новое равновесие между художественным стилем и социальными устремлениями. После двух примечательных экранизаций – по произведениям Танидзаки («Госпожа Ою») и Сёхэй Оока («Госпожа Мусасино»), причем обе с Кинуё Танака, Мидзогути дает последней роль в фильме «Жизнь О’Хару, куртизанки» по классическому произведению Сайкаку Ихара. Эту роль можно по праву назвать главной из сыгранных актрисой. В 1952 году «Жизнь О’Хару» (один из лучших фильмов Мидзогути, если не лучший) получает «Серебряного льва» в Венеции, что окончательно открывает перед японским кино ворота Запада. Режиссер продолжает по-новому перерабатывать жанр «дзидайгэки» (исторического фильма) в лентах «Угэцу моногатари» по двум новеллам Акинари Уэда, «Управляющий Сансё» по Огаи Мори, «Повесть Тикамацу» по знаменитой пьесе Мондзаэмона Тикамацу и в двух своих цветных картинах: «Новая повесть о роде Тайра» и «Ян Гуйфэй». Через скрупулезно воссозданные исторические образы режиссер резко осуждает феодальные пережитки в современной Японии. Еще резче интонация его последних «гэндайгэки» (фильмов о современности): «Музыка Гиона», «Женщина, о которой ходят слухи» и, в особенности, самой последней ленты, «Улица стыда» горького размышления о беде проституции. Фильм вышел в тот самый момент, когда запрет проституции обсуждался в правительстве. Во всех серьезных фильмах Мидзогути мы встречаем одну и ту же съемочную группу (сценарист Ёда, оператор Кадзуо Миягава, художник Хироси Мидзутани), постоянных исполнителей (Кинуё Танака, позже - Матико Кё, Аяко Вакао, Кёко Кагава, Масаюки Мори, Эйтаро Синдо). Их неизменное присутствие подчеркивает художественное единство картин самого требовательного из японских режиссеров. Сраженный лейкемией, Мидзогути умирает 24 августа 1956 года в Киото, во время работы над подготовкой сценария «Осакская история». В 1957 году этот фильм снимет его ученик Ёсимура. В 1980 году творчество Мидзогути чествуют в Венеции, подтверждая мировую славу режиссера. Ежегодно ретроспективы его фильмов демонстрируются в разных странах мира.