ХОЛОДНОЕ ЛЕТО ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО... (1988)
ХОЛОДНОЕ ЛЕТО ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕГО...

После смерти Сталина выходит указ о массовой амнистии. В оторванную от мира деревушку врывается группа амнистированных уголовников. Спасая беззащитных жителей, в схватку с вооруженными бандитами вступают двое бывших политзаключенных...

Благодаря «бериевской» амнистии, на свободе оказались сотни тысяч уголовников. Многие из них сколачивают банды, грабят и бесчинствуют... В отдаленной северной деревне на берегу озера, где пара десятков домов и непроходимые леса вокруг, влачат существование политические ссыльные: капитан полковой разведки, побывавший в плену Басаргин по кличке 'Лузга' (Валерий Приемыхов) и бывший главный инженер 'Копалыч' Старобогатов (Анатолий Папанов). Участковый милиционер Манков (Виктор Степанов) привез из райцентра плохие вести: шестеро особо опасных преступников скрывается в окрестностях. Спустя некоторое время бандиты «оккупируют» деревню и убивают единственного служителя закона. 'Лузга' и 'Копалыч', рискуя жизнью, пытаются противостоять шайке безжалостных убийц...

ВСЕСОЮЗНЫЙ КФ (БАКУ), 1988
Победитель: Премия жюри (Александр Прошкин).
НИКА, 1989
Победитель: Лучший игровой фильм (Александр Прошкин).
Номинации: Лучший сценарий (Эдгар Дубровский), Лучшая мужская роль (Валерий Приемыхов).
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПРЕМИЯ СССР, 1989
Лауреаты: Режиссер Александр Прошкин, Автор сценария Эдгар Дубровский, Оператор Борис Брожовский, Художник Валерий Филиппов, Исполнители ролей: Анатолий Папанов (посмертно), Валерий Приемыхов.
МКФ В ХИХОНЕ, 1989
Победитель: Лучший сценарий (Эдгар Дубровский).
МКФ В ВАЛАНСЬЕНЕ, 1989
Победитель: Гран-при (Александр Прошкин).

Последняя работа в кино Анатолия Папанова (31 октября 1922 - 5 августа 1987 ). Зрители увидели фильм спустя год после его смерти.
В 1986 на «Мосфильм» поступил сценарий ленинградца Эдгара Дубровского (1932-2016 ) «Танец поденок». Сценарием заинтересовались и поручили съемки картины режиссеру Александру Прошкину (род. 1940 ), который прославился первым советским сериалом «Михайло Ломоносов» (1986 ).
Читать «Холодное лето пятьдесят третьего» ('рассказ для кино') Эдгара Дубровского: ; ; ; ; .
Действие картины происходит вскоре после ареста (26 июня 1953) Лаврентия Берии (1899-1953 ).
27 марта 1953, через три недели после смерти И. Сталина, Президиум Верховного Совета СССР принимает Указ «Об амнистии». «Ворошиловская» или «бериевская» амнистия стала самой массовой за всю историю СССР. Было освобождено 1,201,738, по другим данным - 1,349,263 человек. За амнистией последовал всплеск преступности амнистированных, в отдельных регионах принявший угрожающие масштабы. При этом ожидаемое от власти освобождение политических заключенных в основной их массе не последовало ().
Де-юре амнистия 1953 года касалась тех, кто был осужден за незначительные преступления (на срок до пяти лет), а также беременных женщин, инвалидов и престарелых граждан. Однако на практике было освобождено большое число и других категорий осужденных. Так, например, из лагерей системы Дальстрой предполагалось освободить "осужденных: за хищение личной собственности граждан - 14,617 человек, за хищение социалистической собственности - 10,402, за разбой - 1,047, за хулиганство - 2,673, за должностные и хозяйственные преступления - 1,745, за спекуляцию - 1,007, за имущественные преступления - 855, за незаконное хранение оружия - 545, воров-рецидивистов - 485 [...], то есть всего 39,905 человек. Однако этот первоначальный план был очень быстро пересмотрен. Согласно новому его варианту из лагерей Дальстроя в начале апреля 1953 уже началось освобождение 49,253 человек. [...] Из общего числа освобожденных было выпущено по амнистии 52,099 человек. [...] к концу 1953 в лагерях Дальстроя осталось всего 47% от числа заключенных, которые содержались в них на день Указа «Об амнистии». [...] Массовое освобождение по амнистии вполне определенных контингентов привело к резкому усилению криминогенной обстановки в стране, в том числе на территории, подведомственной Дальстрою" (Александр Козлов. «Амнистия 53-го и лагеря Дальстроя» - ).
Владимир Тольц. «Холодное лето 53-го» в ворошиловской корреспонденции - ; слушать - .
Картина была запущена в режиссерскую разработку 6 января 1987 под рабочим названием «Ближняя история», а 1 марта 1987 начался съемочный процесс.
Армен Медведев: "При формировании планов 1986 - 1987 годов действительно сумели найти сценарии из ранее непроходимых. Могу с удовлетворением отметить, что именно так случился в нашем кинематографе фильм «Холодное лето пятьдесят третьего...». Он был запущен буквально «за пять минут до отхода поезда», то есть до верстки очередного годового плана".
Когда сценарий отослали в МВД СССР с просьбой выделить консультантов, в МВД ответили очень резко, указав, что милиционер присутствует в картине только эпизодически, а сам фильм перенасыщен сценами кровопролития и насилия. Впрочем, через некоторое время консультанты все-таки появились.
Главным консультантом фильма был генерал-полковник внутренней службы Борис Шумилин (1922-2003 ).
На роль 'Копалыча'-Старобогатова пробовались много актеров, среди них: Георгий Юматов и Вацлав Дворжецкий. Но утвержден в конце концов был белорусский актер Геннадий Гарбук (1934-2018 ). Однако в мае 1987 Гарбук ушел из проекта, и сыграть 'Копалыча' предложили Анатолию Папанову.
С середины 1980-х Папанов на все предложения кинорежиссеров отвечал отказом (предпоследний кинофильм с его участием - «Время желаний», 1984 ), но сценарий «Холодного лета...» его заинтересовал.
Валерий Приемыхов (1943-2000 ) был сразу (без проб) утвержден на роль 'Лузги'-Басаргина.
В милиционера Манкова предстояло перевоплотиться актеру Тамбовского драматического театра Виктору Степанову (1947-2005 ), сыгравшему до этого главную роль в «Михайле Ломоносове».
На роль бандита 'Крюка' был приглашен киевский актер Алексей Колесник (род. 1950 ), а на роль старика Якова - пенсионер из Киева.
Сергей Гармаш: "Мне надо было зарабатывать деньги на жизнь, и я подписывал договор за договором, прекрасно зная, что эти роли не принесут мне успеха. В результате неудач у меня гораздо больше, чем удач. Были и упущенные возможности, о которых и сегодня жалею. Например, я согласился на главную роль в фильме «Иван Великий» по рассказам Платонова, а через несколько дней получил приглашение в картину «Холодное лето пятьдесят третьего...». Но договор-то уже был подписан! Так и не снялся у Прошкина...".
Актеры тщательно готовились к своим ролям. Так, Нина Усатова (род. 1951 ), сыгравшая Лидию Матвеевну, посещала интернат для глухонемых, изучала язык жестов. Виктор Косых (1950-2011 ), исполнивший роль 'Баклана', общался с осужденными, наблюдал за их повадками, запоминал жаргонные выражения.
Вторая совместная работа Виктора Косых и Анатолия Папанова (первая картина - «Возмездие», 1969 ).
Место съемок: деревня Руга (, Пряжинский район, Карелия ); деревня Суйсарь ( Прионежский район, Карелия); Москва (Яузский бульвар ) - финальные сцены.
Основная часть натурных съемок проходила в Карелии с июля по август 1987. Приходилось работать без выходных, так как лето там довольно короткое.
Во время съемок на берегу Сямозера () съемочная группа ночевала в Петрозаводске (), за исключением Александра Прошкина, который жил в Руге.
Строить специальные декорации не пришлось, в Руге было заселено всего несколько домов, остальные стояли заброшенными (фото - ).
Кадры фильма: ; .
Причал, с которого бандитам кричали: "Не сметь входить на государственную пристань!", сохранился до наших дней (на 2007 год).
Оружие в фильме - .
Наземные транспортные средства, показанные в картине - .
Музыкальная тема из фильма композитора Владимира Мартынова (род. 1946 , ) - . Песня «Epitaph» (1969) британской рок-группы «King Crimson» () - , .
Цитаты - ) и текст фильма - .
Анатолий Папанов был символом картины - спокойный, уравновешенный с неизменным чувством юмора, он привносил на площадку свою врожденную интеллигентность. Актер словно предчувствовал свою смерть, - на съемках в Руге он просил режиссера: "Саша, покажи мне мою могилку..." (холмик, где в фильме был «похоронен» его герой).
Из-за скоропостижной кончины Папанова, его персонажа озвучивал Игорь Ефимов (1932-2000 ), который блестяще справился с поставленной задачей.
Картина заканчивается рабочим дублем сцены с 'Копалычем': щелкает хлопушка, Папанов произносит: "Об одном жалею... годы. Так хочется пожить по-человечески... и поработать..."; голос за кадром Валерия Приемыхова: "Анатолий Дмитриевич Папанов. Последний кадр. Последняя роль".
Премьера: июнь 1988 (СССР).
«Холодное лето пятьдесят третьего...» стал одним из самых популярных фильмов ранней перестройки. Более 20 стран купили права на его показ.
Количество купленных билетов в СССР - 41,8 млн (3-е место в 1988).
После премьеры фильма к актерам, игравших амнистированных, часто подходили люди и интересовались: где они «сидели» и за что.
Англоязычное название - «The Cold Summer of 1953».
Трейлер - .
Официальная стр. фильма: .
Обзор изданий картины - .
«Холодное лето пятьдесят третьего...» на Allmovie - .
Стр. фильма на Rotten Tomatoes: , .
«Холодное лето пятьдесят третьего...» входит в списки: «Лучший фильм» по результатам опроса журнала «Советский экран» в 1989 году; «Лучший актер» (Валерий Приемыхов) по результатам опроса журнала «Советский экран» в 1989 году; «100 лучших фильмов» по версии гильдии кинокритиков РФ (91-е место); «Лучшие фильмы РСФСР и РФ» по версии пользователей LiveJournal; «Самые кассовые фильмы в прокате СССР» (79-е место среди советских картин / 116-е место в общем списке); «100 лучших фильмов РСФСР и РФ» по версии сайта RosKino; «100 лучших фильмов» по версии Министерства культуры РФ (); «10 лучших советских фильмов о судьбах людей в период сталинизма» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева ().
Рецензия AlucineCinefago (исп.) - .
Видео-лекция о фильме (2016; лекторы: режиссер Кирилл Папакуль, кинокритик Антон Долин, актрисы Дарья Мороз и Елена Папанова) - .
Проект Антона Долина «100 фильмов, которые необходимо посмотреть». Обсуждаем «Холодное лето пятьдесят третьего...»; гость: Александр Прошкин (2010) - .
Интервью с Валерием Приемыховым (май 1996) - .
«Анатолий Папанов. Так хочется пожить...» (2007) - .
«Анатолий Папанов. Обратная сторона славы» (о съемках в «Холодном лете...» и смерти актера) - .
«Анатолий Папанов. Так хочется пожить...» (2017) - .

[...] Герой фильма "Холодное лето пятьдесят третьего" в исполнении Папанова произносит очень показательный диалог, который говорит нам о том, как кино этого времени, а это фильм 1987 года, начинает говорить об исторической правде. Герой рассказывает о лагерной жизни, рассказывает свою историю и придерживает рукой крошки, которые падают, когда он ест хлеб, и это нельзя выдумать, это, видимо, то, что рассказывали очевидцы. [...] (Елена Фанайлова, «Без Сталина». Читать полностью - )

25 лет прошло с тех про, как впервые посмотрел этот фильм, но комок в горле, при просмотре, стоит до сих пор. Это ведь все - это гениальная игра актеров, это прекрасная режиссура, сюжет, берущий за душу. Всем советую посмотреть - даже если не трогает тема, то хотя бы посмотреть, как играют великие актеры, как должен сниматься фильм для ума, а не та жвачка, что нам предлагают сегодня. Смотрел, смотрю, и буду смотреть. И сыну обязательно покажу. Когда подрастет. 10/10 (vpv77, «Иви.ру»)

Бывший капитан полковой разведки Приемыхов и бывший инженер Папанов отбывают ссылку в глухой северной деревне. Летом 1953 года тысячи и тысячи уголовников были выпущены по амнистии, поднялась волна преступности. Так в этой рыбацкой деревушке появляется банда амнистированных во главе с вором в законе. Вот тогда-то и проявляются характеры персонажей, уже тонко обрисованные в начале фильма. Подлецы трусливо заискивают перед подонками, а обозленный на весь белый свет "враг народа" Приемыхов по кличке Лузга практически один уничтожает всю банду. Но сила фильма даже не в этом, хотя снят боевик захватывающе. Главное - это беспощадное обнажение страшных, уродливых язв, оставленных на людях временем ... сталинизма. На мой взгляд, лучший фильм на эту тему, и пропускать его нельзя. (Иванов М.)

Героико-приключенческая ретро-драма. Захватывающая по сюжету и жестко реалистическая по манере ретро-драма, действие которой происходит в одной из отдаленных деревень на севере России, в районе лагерей, во время амнистии, объявленной Лаврентием Берией вскоре после смерти Сталина. Кажется, никто еще не попытался сравнить этот фильм, например, с лентой «Никто не хотел умирать». Ведь режиссеру Александру Прошкину тоже удалось повенчать стихию остросюжетного по внешним приметам боевика, как бы «заполярного вестерна», с подлинной трагедией сталинской эпохи на ее сломе, словно в ситуации «между войной и миром». Эта двойственность момента обозначена в самом названии, где помимо привязки к конкретному времени есть еще и образ «холодного ... лета», намекающий на долгую пору в жизни общества, последствия которой не скоро будут преодолены. Для людей, обитающих не по своей воле в зоне вечной мерзлоты и будто не готовых поверить в возможность наступления какой-либо оттепели в природе и стране, необходимость решительных действий против обнаглевших после бериевской амнистии уголовников - единственный реальный выход из фазы «зависания истории», как и для вынужденно вступающих в борьбу с «лесными братьями» героев из картины Витаутаса Жалакявичюса. Главные роли двух политических заключенных - Копалыча и Лузги, которые противостоят сбежавшим уркам, весьма достоверно по манере и мастерски в профессиональном плане сыграли Анатолий Папанов (для него эта киноработа оказалась самой последней) и Валерий Приемыхов. Фильм «Холодное лето пятьдесят третьего...» пользовался большим успехом в советском кинопрокате, заняв 101-е место за всю историю, не только получил главную «Нику» по итогам 1988 года, но и одну из последних Государственных премий СССР. Оценка: 8,5 из 10. (Сергей Кудрявцев)

Конец века - конец чернухи? [...] Новейший миф гласит, что зритель гневно отвернулся от экрана, когда распоясавшиеся после V съезда кинематографисты вместо светлых идеалов стали подсовывать ему антинародную чернуху. Но вот дотошный киновед С. Кудрявцев обратился к фактам и в одном из выпусков газеты "Экран и сцена" добросовестно опубликовал пространный список рекордсменов послевоенного советского кинопроката. И на видных местах в нем, чуть ли не сразу после фильмов Л. Гайдая и В. Меньшова, мы обнаруживаем не часто вспоминаемые сегодня хиты поры гласности: "Маленькая Вера", "Меня зовут Арлекино", "Взломщик", "Холодное лето пятьдесят третьего...". По посещаемости эти и иные другие перестроечные ленты опередили ... не только фильм "Незабываемый 1919-й" (что неудивительно), но, скажем, и провозглашенный ныне народным фильм "Белое солнце пустыни", занимающий в "списке Кудрявцева" почетное 139 (!) место. Здесь нет парадокса, ибо ментальность нашей страны диктует именно такой расклад зрительских предпочтений. Никто не заставлял режиссеров русского дореволюционного кино приделывать к своим фильмам несчастливые финалы - а герои здесь то и дело стрелялись, героини угасали от чахотки или топились в пруду, - просто режиссеры прекрасно понимали, что русский человек обожает в кино поплакать. Интересно, что в 20-е годы немецкие продюсеры в экспортные варианты фильмов, предназначенных для Советской России, для вящего коммерческого успеха специально вклеивали трагический финал (никому не пришло бы в голову это сделать, отправляя фильм в Америку). Кто заставлял советского зрителя по нескольку раз смотреть такие вроде бы "тяжелые" и далекие от казенного оптимизма картины, как "Баллада о солдате", "Судьба человека", "Председатель", "Живые и мертвые"? Массовый успех имел даже "Гамлет" Г. Козинцева. [...] (Даниил Дондурей, 1998. Читать полностью - )

Проблема выбора. [...] Впрочем, кинорепертуар достаточно разнообразен, и сами зрители тоже выбирают... К примеру, фильм А. Прошкина «Холодное лето пятьдесят третьего...». Было время, когда само слово «вестерн» приравнивалось у нас к иноземно-ругательному. Между тем, как и любой жанр, он имеет свои взлеты и падения, шедевры и ремесленные поделки. Пожалуй, первой серьезной работой этого жанра стала в нашем кино картина Витаутаса Жалакявичюса «Никто не хотел умирать» (1966), поставленная на материале драматических событий в Литве первых послевоенных лет. Большой успех имел и вестерн Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни» (1970). К сожалению, за последние годы дружными усилиями отечественных «кинокоммерсантов», готовых выполнить любое задание ... начальства, вестерн был превращен в плакатно-револьверный фейерверк, где сколько угодно выстрелов, погонь и драк, но при всем желании нельзя разглядеть ни серьезной мысли, ни живого человеческого характера... Сегодня эти зубодробительные штампы постепенно уходят в прошлое. И фильм Александра Прошкина «Холодное лето пятьдесят третьего...» - наглядное тому подтверждение. Вооруженная банда захватывает поселок, два «положительных героя», защищая мирных жителей, вступают с ней в смертельную борьбу и побеждают. Согласитесь, ситуация для вестерна более чем традиционная. Однако А. Прошкин наполняет эту фабулу непривычной для нашего экрана атмосферой. Ведь бандиты - амнистированные в июле 1953 года по приказу Берии рецидивисты. А два их противника - ссыльные «политические»: бывший главный инженер и «английский шпион» Копалыч (последняя роль Анатолия Папанова) и бывший капитан Советской Армии, фронтовик Сергей Басаргин, «вина» которого в том, что он попал в окружение и сутки находился во вражеском плену... Басаргина играет Валерий Приемыхов. Его герой, по сути, в одиночку уничтоживший всех бандитов, далек от несокрушимого суперменства. Но картину «держит» именно он. Актеру удалось показать, как в униженном, отчаявшемся «Лузге», измотанном десятилетним лагерным террором, просыпается человек, как трудно дается ему это возвращение к себе. И стреляет он в озверевших бандитов без лихой удали и удовольствия... И когда в эпилоге фильма реабилитированный Сергей Басаргин проходит по праздничным московским улицам, его одинокая фигура никак не вписывается в нарядный поток горожан и сверкающих на солнце легковых автомобилей. Он человек из другого мира, о котором большинство прохожих еще ничего не знает... Ему будет трудно возвращаться в этот мир, кажущийся ему таким счастливым и безмятежным. Но он обязательно вернется. (Александр Федоров, 1988)

Разум и чувства. Киноакадемики предпочитают мейнстрим. [...] Между тем коллективный выбор академиков вовсе не иррационален, как представляется оппонентам. Ежегодные рейтинги "Ники" кажутся сплошным противоречием лишь для тех, кто хочет таковыми их видеть. Беспристрастный анализ результатов голосования по основным номинациям за одиннадцатилетнюю историю "Ники" обнаруживает кое-какие закономерности. И логику голосующих - немудреную, но железную. Первым триумфатором Киноакадемии - в 1988-м голосовали скопом, всем союзом - был Тенгиз Абуладзе с "Покаянием". Десять лет назад художник еще почитался мессией, а "Покаяние" и впрямь было посланием, дошедшим до нас "из-под глыб". Могло и не дойти. Но непонятно вроде бы, почему всего лишь два года ... спустя, когда "Маленькая Вера" Василия Пичула гремела в Америке и Европе, "Нику" за лучший фильм получил "экшн" "Холодное лето пятьдесят третьего..." Александра Прошкина. Сенсационной же картине, кассовому чемпиону и символу перестройки, досталась победа лишь в одной номинации: Наталья Негода получила приз "За лучшую женскую роль". Ну как тут не вмазать киноакадемикам за традиционализм, архаизм и эстетическую фригидность! На самом деле - в обратной проекции причинно-следственные связи проясняются четче - здесь сработал более сложный механизм, чем равнодушие к "новым веяниям". На сознательном уровне мы крушили старые мифы о главном, на подсознательном же - на них опирались. Ведь "Холодное лето..." воспринималось не как жанровое, а как идеологическое кино. Мифология сталинского, читай, коммунистического, террора подавляла в картине и в нашем восприятии жанровую мифологию. "Маленькая Вера", хотя и была последним нашим кассовым чемпионом за счет единственной эротической сцены - тогда это еще было неслыханной смелостью, - смотрелась антиподом "Холодного лета...": она демистифицировала и демифологизировала реальность. Она разрушала. В мейнстриме ей места не было. А наши академики, как и голливудские, предпочитают мейнстрим авторскому кино. И не любят чернуху. А тот факт, что главную "Нику" в 1990-м получил "Астенический синдром" Киры Муратовой, фильм отнюдь не позитивный и совсем не мейнстримовский, скорее авангардистский, говорит о том, что выборщики подвержены "злобе дня" и сложившемуся групповому мнению. Картина создала вокруг себя мощнейшее поле. К тому же Муратова стоически боролась с цензурой, покушавшейся на финал с матерящейся женщиной, и переборола ее. Что прибавило ей сочувственных голосов. Не забудем, что советская власть еще была, и Госкино пусть и не в полной мере, но сохраняло свои карательные функции. [...] (Елена Стишова, 1998. Читать полностью - )

К юбилею Александра Прошкина: мастер телефильма, кинобиограф и историк-исследователь. «Мосфильм» поздравляет режиссера, сценариста, Народного артиста РФ, лауреата Государственной премии СССР Александра Прошкина с 80-летием. В 1961 году Александр Анатольевич окончил актерский факультет Ленинградского театрального института имени А. Н. Островского, где учился на курсе Бориса Зона. В 1968 году он окончил Высшие режиссерские курсы при Гостелерадио СССР. Александр Прошкин начал свой творческий путь с должности режиссера в Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения, затем работал в телеобъединении «Экран» и на киностудии «Мосфильм». С 1972 по 1981 годы он снял телевизионные фильмы «Записки Пиквикского клуба» (телеспектакль), «Ольга Сергеевна», «Доктор философии», «Стратегия риска», ... «Инспектор Гулл», «Частное лицо», «Опасный возраст». Широкую известность режиссеру принесли исторические картины, снятые на киностудии «Мосфильм» - сериалы «Михайло Ломоносов» и «Николай Вавилов», фильм «Холодное лето пятьдесят третьего...» Все эти картины вызвали большой зрительский интерес, особенно «Холодное лето пятьдесят третьего...», в которой режиссер в числе первых в СССР вынес на широкое обсуждение тему сталинских репрессий и последствий амнистии уголовников в 1953 году. Этот фильм сразу же вызвал широкий отклик как со стороны зрителей, так и кинокритиков. Вопросы, которые обсуждались после выхода картины на экраны, были не однозначными - от жанровой принадлежности картины, особенностей ее драматургии и образного строя до проблем интерпретации периода репрессий в искусстве. «Наверное, немало еще фильмов будет снято по сюжетам трагедий, пережитых нашим народом. В разных аспектах - личных, государственных, исторических, философских - предстанут перед нами жестокие, трагические судьбы наших соотечественников, незаконно обвиненных, погибших на лесоповале, похороненных в братских могилах среди вечной мерзлоты, потерявших семьи, друзей, но не самих себя, не склонивших головы, не предавших ни идеи нашей, ни общего нашего дела. В честь и память таких вот не покорившихся, не сломленных и поставлено «Холодное лето пятьдесят третьего...», - писал о картине критик А. Макаров в журнале «Искусство кино» (N5, 1988). Критик Николай Савицкий так отзывался о фильме «Холодное лето пятьдесят третьего...» на страницах журнала «Советский экран» (N2, 1988): «Холодное лето пятьдесят третьего...» тоже, если хотите, «вестерн». Или приключенческая драма со всеми ее привычными и знакомыми атрибутами. С крепким, динамично развертывающимся сюжетом. С храбрым героем, хорошо владеющим оружием. С открытым столкновением добра и зла в жестоком, кровавом поединке. Но все это здесь не более, чем тщательно и профессионально сработанный каркас; он лишь подспорье авторам в решении основной их задачи: осмыслить и высветить время исторического водораздела. Того, что обозначился спустя четыре-пять месяцев после смерти Сталина». В свою очередь сам режиссер так описал основную смысловую составляющую фильма (газета «Московский комсомолец» от 28 января 1988 года): «Я делал все, чтобы убрать из картины «вестерность». Любая попытка романтизации тех страшных событий мне кажется преступной. В фильме все подчеркнуто грязно, отвратительно. О страшных вещах надо рассказывать очень просто. А существовала опасность: во-первых, обострения жанра, расчет на привлечение зрителя; во-вторых, опасность политизации фильма и создания ему сенсационного привкуса и, наконец, в-третьих, чрезмерной эстетизации. Но все, что рассчитано и введено насильно, в результате оборачивается против тебя. Мне хотелось показать нового героя. Герой - это всегда позиция, это нравственный выход. Мой герой действует на фоне времени, которое тоже является для нас белым пятном, - это события 1953 года, амнистия, которая сделала полноправными гражданами уголовников, а политические ссыльные все еще оставались бесправными». Один из ключевых творческих принципов Александра Прошкина отразился в одном из его интервью (газета «Советская культура», 30 июня 1988 года): «При работе над этими фильмами [речь идет о картинах «Михайло Ломоносов и «Холодное лето пятьдесят третьего...»] я исходил из того, что возвращение исторической памяти - основа нашего духовного возрождения. Нас умышленно лишили, изъяли из сознания это свойство общественной психики, мы - уникальный, единственный, по крайней мере в Европе, народ, который не знает своей истории. [...] Мы как-то легко пробрасываемся своими столетиями. Забвение культурных традиций, исконных нравственных ценностей, падение нравов, повышение общего фона озлобления и жестокости - все это во многом связано с атрофией памяти». [...] (Ольга Шмелева. Читать полностью - )

25 августа - Валерий Приемыхов. Этот человек пришел в кино как сценарист, но волею судьбы стал еще вдобавок прекрасным актером и режиссером. Он играл героев, которых в народе принято называть настоящими мужиками. На их плечах держалась страна, с их помощью вершились трудовые и ратные подвиги. [...] Картина [«Простая смерть»] наложила на него тяжелый отпечаток, нанесла большую психологическую травму. После нее у него открылась язва, которой он мучился всю оставшуюся жизнь. Стресс от этой роли удалось преодолеть только спустя год, когда Приемыхов снимался в фильме Александра Прошкина «Холодное лето 53-го...». Вот тут Приемыхов снимался с огромным воодушевлением, буквально купался в роли. ... «Я хочу здесь сыграть офицерскую честь», - говорил он Прошкину. Тот удивлялся: как можно играть «офицерскую честь»? И только потом, по ходу съемок, режиссер понял, что имел в виду актер. Он как будто предвидел, что главная проблема грядущего времени будет заключаться именно в этом - в потере этой самой чести, потере человеческого достоинства. [...] 6 августа - Анатолий Папанов. Этого актера в равной степени любили как взрослые, так и дети. Взрослые восхищались им за то, что ему подвластны роли самых разных жанров - от комедии до драмы, а дети обожали его за уникальный голос, которым говорил знаменитый Волк из мультсериала «Ну, погоди!». [...] В 1983 году Папанов решил попробовать себя на преподавательском поприще: в ГИТИСе ему доверили руководить иностранным курсом - монгольской студией. Супруга как могла отговаривала его от этой работы, говорила, какой из тебя преподаватель, однако Папанов сделал по-своему. В последний год своей жизни Папанов творчески был необычайно активен. Он наконец-то уговорил главного режиссера Театра сатиры В. Плучека дать ему возможность поставить спектакль. В качестве материала для своей первой режиссерской работы Папанов выбрал пьесу М. Горького «Последние». Однако Папанов успел сдать спектакль только худсовету, а до премьеры не дожил. В 1986-1987 годах Папанов снимался в картине режиссера Александра Прошкина «Холодное лето пятьдесят третьего». На роль Копалыча пробовалось несколько актеров, однако режиссер выбрал именно Папанова. Друзья актера отговаривали его от съемок, считали, что он и так сверх меры загружен в театре, в ГИТИСе. Однако Папанов им ответил: «Меня эта тема волнует - я в ней многое могу сказать!» Съемки фильма проходили в Карелии, в 180 километрах от Петрозаводска, в довольно глухой деревне, расположенной на полуострове. Вот что рассказывает об этих съемках сам режиссер - А. Прошкин: «Неделю мы работали нормально. Жители нам по мере сил помогали. И никаких неожиданностей не предвиделось, поскольку деревня изолирована с трех сторон водой. Через неделю наступает первый съемочный день А. Папанова. Он приехал вовремя, начинаем снимать, и... Ничего не могу понять: куда ни направим камеру, в видоискатель лезут посторонние лодки. Много моторок. И все движутся в нашем направлении. А какие могут быть моторки в пятьдесят третьем году? Стреляем из ракетницы, кричим против ветра в рупор - бесполезно: со всех сторон на нас несутся моторные лодки. Приближаются, причаливают, и мы видим: в каждом суденышке по два-три ребенка с дедом или бабкой, в руках у каждого ребенка почему-то книжка или тетрадка. И все, оказывается, приехали на встречу с "Дедушкой Волком". Мы сдались и прервали съемки. Правда, киношная администрация в свойственной ей суровой манере попыталась применить "прессинг по всему полю", но вмешался Анатолий Дмитриевич: "Что вы, что вы! Давайте лучше соберемся как-то вместе!" Собрались, рассадили детей. Он каждому что-то написал, для каждого нашел свои слова. Я наблюдал эту сцену, забыв о дорогой цене сорванного съемочного дня. Видел по лицам этих детишек, что они на всю жизнь запомнят встречу с человеком бесконечно доброго сердца...» Фильм «Холодное лето пятьдесят третьего» стал последним в жизни Папанова. Отснявшись буквально в последних кадрах этой картины, актер скончался. Случилось это в первых числах августа 1987 года. О том, как это произошло, рассказывают очевидцы. Н. Каратаева: «Мы с театром были на гастролях в Прибалтике. В Вильнюсе гастроли уже закончились, и мы должны были переезжать в Ригу. Днем отыграли "Гнездо глухаря", и Толя стал собираться в Петрозаводск на съемки "Холодного лета...". Перед отъездом он мне говорит: "Забери в гримерной газеты: будет что в автобусе тебе до Риги читать". Вечером после «Фигаро» захожу в гримерную (у них с Андреем Мироновым была одна гримерная), забираю газеты. Андрюша посмотрел и говорит: «Господи, неужели вы все это читаете?» Мы попрощались. Андрей тоже уезжал на концерты. Это был последний день, когда я их обоих видела живыми... Анатолий Дмитриевич полетел самолетом в Петрозаводск. Я ему говорила: «Приезжай оттуда сразу в Ригу». А он сказал, что еще в Москву заедет, потому что там его студенты, и он должен узнать, как у них с общежитием». А. Прошкин: «Пораньше закончив съемки, 2 августа, я просил Папанова остаться в деревне и хорошо отдохнуть. Театр перебрался из Вильнюса в Ригу - образовалось два свободных дня. Анатолий Дмитриевич настаивал на перелете в Москву: "Нет-нет-нет! Я обязан туда вырваться. Через месяц начинаются занятия моего курса в ГИТИСе. Надо пробивать общежития, поругаться кое с кем и всякое такое. Чтобы ребятам нормально жилось!" Я подозреваю, что он и без того был ходатаем по чужим бедам. Спорить не стал. О чем бесконечно сожалею». Н. Каратаева: «В Москве Толя был один. Как потом мне рассказал наш слесарь, он его встретил, и Анатолий Дмитриевич спросил: "Саша, почему у нас нет горячей воды?" Тот в ответ: "Да отключили". - "Ну, ничего, - говорит, - помоюсь холодной". Он всегда любил холодный душ... Разгоряченный, уставший, он встал под холодный душ, и у него случился сердечный приступ. Поначалу я была спокойна. И только когда он не прилетел к спектаклю, тревога меня как ножом полоснула. Я начала метаться. Звоню в Москву на пульт: говорят, квартира с охраны снята. Звоню соседке. Она вышла, на окна глянула - свет горит. А мои - дочка с семьей - были на даче. Позвонила Нине Архиповой, ее зять рванул к моим за город. Приехал уже мой зять, перелез с соседнего балкона на наш, выбил стекло... В ванной текла вода... ледяная... Потом диагноз поставили: острая сердечная недостаточность». Хоронили А. Папанова в закрытом гробу. В тот день тысячи людей пришли на Новодевичье кладбище, чтобы отдать последнюю дань любви замечательному актеру. Вот как рассказывает об этом В. Золотухин: «Я спешил на последнее свидание с Анатолием Дмитриевичем, взял такси у Белорусского вокзала. Когда водитель узнал, куда мне ехать, он открыл дверцу машины и сообщил своим коллегам о смерти Папанова. Они тут же бросились к цветочному базару у станции метро, накупили цветов, отдали мне: - Поклонись ему от нас...» Имя А. Папанова было неразрывно связано с Театром сатиры, в котором он проработал без малого 40 лет. Однако, когда актера не стало, театр находился на гастролях в Прибалтике и свою поездку не прервал. Он продолжал гастроли даже через неделю, когда ушел из жизни еще один прекрасный актер этого же театра - Андрей Миронов. Лишь только несколько человек из труппы театра приехали в Москву, чтобы участвовать в похоронах. [...] (Из книги Федора Раззакова «Свет погасших звезд. Люди, которые всегда с нами»)

Зэк-человек. Русская тюрьма - колыбель русской правды. Эти два фильма слишком разные не только по манере, мировоззрению, но даже и по качеству: «Холодное лето пятьдесят третьего» - шедевр позднесоветского жанрового кино, «Новая земля» - типичный представитель российского мейнстрима нулевых. И тем не менее есть определенная плоскость, в которой их сравнение может быть плодотворным. Начать стоит с общности не то что сюжета, но, скорее, фона. Место действия - изолированный от большого мира клочок северной земли. Время действия в первом случае - 1953 год, сразу после ареста Берии, во втором - 2013 год (на момент выхода фильма - недалекое будущее). В деревне, ... где происходит действие «Холодного лета», отбывают ссылку двое только вышедших из лагеря политзэков - малахольный Лузга и интеллигентный Копалыч. Туда же прокрадываются вышедшие из лагеря по объявленной после смерти Сталина амнистии шестеро уголовников. Они развязывают в деревне террор. Единственным человеком, который способен им противостоять, оказывается Лузга, до того не встававший с облюбованного бугорка. Остров «Новой земли» - тоже место ссылки, но другого рода. Обстоятельства антиутопические: после повсеместной отмены смертной казни некие власти затевают экспериментальный проект, чтобы разгрузить переполненные тюрьмы. Примерно двумстам преступникам, отбывающим пожизненное заключение, предлагают отправиться на северный остров строить колонию с полным самоуправлением. По прибытии поселенцы - большей частью серийные убийцы разной степени изуверства - естественно, устраивают резню. Затем один из них, величественный Обезьян, превращает поселение в новую тюрьму с надзирателями и заключенными, а продовольственные проблемы решает с помощью каннибализма. Ситуация меняется лишь когда в колонию возвращается до поры живший на отшибе задумчивый заключенный Жилин. Сходства, конечно, фоном не ограничиваются. С разницей в двадцать с небольшим лет («Холодное лето» - 1987, «Новая земля» - 2008) выходят два фильма о зэке как проводнике справедливости и порядка, оплоте человечности в миг социальной катастрофы. Зэк - человек, по определению исключенный из «нормального» социума и одновременно погруженный в экстремальный мир, в девиантной форме, воспроизводящий принципы строения общества. У общества должны быть веские причины для того, чтобы именно этот персонаж становился героем (не шаламовско-солженицынским страдающим героем, а активным, действующим, освобождающим). Общество должно чувствовать свою девиантность, противопоставленность большому миру. Или же осознавать собственное состояние как экстремальное. Нуждаться в некоем освободительном ритуале. «Холодное лето пятьдесят третьего» снималось в начале перестройки. Впервые возможен публичный разговор о том, что раньше было в зоне относительного молчания. Ощущается и растерянность от этой возможности говорить. В качестве зеркала начинающегося освобождения Прошкин и сценарист Эдгар Дубровский предлагают освобождение другое - 53? й год. Умер Сталин, Берией объявлена амнистия, сам Берия арестован. Понять, что же происходит, невозможно, особенно находясь на отшибе цивилизации. Все герои фильма Прошкина чрезвычайно увлечены чтением скудных идеологических знамений, пытаются угадать по ним зашифрованную где-то на партийных скрижалях новую правду. В ход идут газетная вырезка, сообщение по радио, какие-то случайные слухи. Копалыч - чуть карикатурный интеллигент, осужденный как английский шпион, - узнав об аресте Берии, принимает его за долгожданное свидетельство собственной невиновности: «Я знал, что это чудовищная ошибка! Берия - враг народа!» «Холодное лето» переполнено идеологическими маркерами, вдруг потерявшими привычное значение. Эти блуждающие фрагменты идеологии оказывают на местных жителей парализующее воздействие. Так, начальник рейда Фадеич цепляется за портрет Берии в газете, которую норовит выкинуть участковый Манков. Он истерически кричит: «Я не оповещен», боясь остаться без всякой земли под ногами. В ситуации идеологической потерянности власть сама вдруг теряет основание, власть не санкционирована. Именно эта расшатанность позволяет банде Барона так легко захватить деревню. Свободно разгуливающие уголовники также принадлежат миру идеологии, а точнее, они следствие ее распада, и к распаду этому даже испытывают своеобразную благодарность: «Нам все простили и еще простят». В этот момент слабости Лузга обретает свое настоящее имя - Сергей Петрович Басаргин. Он вступает в борьбу с бандой не только потому, что он настоящий мужчина и бывший разведчик. Важно, что он не принадлежит миру власти. Всю первую половину фильма герой апатично сидит на травке, отказываясь принимать хоть какое-либо участие в отношениях власти-подчинения (чем вызывает недоумение своего товарища и миролюбиво настроенных жителей деревни). Можно предположить, что причина - в обиде (Басаргин получил срок за то, что попал в плен, хотя не пробыл там и часа) и, как следствие, самоисключении из структуры власти, а заодно и из идеологии. Герой - единственный, кто не принимает участие в гадании по газетным знамениям и, более того, любую попытку вовлечь его в идеологический диалог встречает холодным пренебрежением. Эта выключенность делает его носителем не только силы, но и правды. В финале вернувшийся из ссылки Басаргин приходит в московскую квартиру семьи Старобогатова (Копалыча). Не видевший отца шестнадцать лет сын обращается именно к Басаргину как к носителю финальной правды о своем отце: «Скажите, он невиновен?» «Холодное лето» - не только удачный эксперимент в жанровом кино, но одновременно - акт экзорцизма идеологии как таковой, знак неуверенной надежды на то, что морок властных знаков наконец развеивается. И героем может стать человек, не разбирающийся в их потоке лучше других, но, напротив, их игнорирующий. «Новая земля» - тоже фильм о власти, причем гораздо более очевидный. По банальной оруэлловско-голдинговской схеме предоставленные сами себе заключенные немедленно воспроизводят структуру тюрьмы. Принципы этого нового социума саботирует один человек, уходящий с небольшим запасом еды на другой конец острова. У Жилина есть мечта - выжить и сбежать из колонии. После его возвращения идея общего побега, спасения - вместо страха и голода, на которых зиждется режим Обезьяна, - становится основанием нового существования колонии. Для более успешного хода дела заключенные (напомним: преимущественно серийные убийцы) возводят часовню. Это ключевой момент. От «Новой земли» есть такое же ощущение невероятного идеологического сгущения, наполненности мороком власти. Но то место, которое в сознании героев «Холодного лета» занимают партийные декреты, у персонажей «Новой земли» заполнено размышлениями о духовных материях. Основная забота остающихся к середине фильма в живых нескольких десятков изуверов - где именно они окажутся после смерти и что будут там делать (ближайший друг Жилина, маньяк с тонкой душевной организацией по кличке Сипа, например, надеется, что черти возьмут его придумывать пытки). В отличие от исключенного героя Басаргина, Жилин так же погружен в эти размышления, как и другие. Его мечта - быть похороненным рядом со своей женой и дочерьми, потому что только так у них будет шанс увидеться на том свете (православный кинематографист Мельник вложил в фильм немало причудливых идей о загробной жизни). Здесь стоит сказать о биографии этого персонажа. Жилин оказался в тюрьме из-за того, что в ярости расстрелял диспетчеров, по вине которых погибла в авиакатастрофе его семья. Угадать прототип, особенно в 2008 году, не составляло труда. За год до того досрочно выпущенный из швейцарской тюрьмы Виталий Калоев был триумфально встречен в московском аэропорту. Участники движения «Наши» приветствовали его плакатами с надписью: «Вы - настоящий человек». Кажется, именно этот момент запустил фантазию Мельника и сценариста Арифа Алиева, превративших Калоева в идеального униженного и благочестивого героя. Если Калоев что и символизирует, то сердечное противостояние русского человека безличным западным законам. Принципиально, что в «Новой земле» неблагой эксперимент с русскими заключенными устраивают американцы, изображаемые на фоне душевных русских уголовников как холодные, почти нечеловеческие существа, для которых колония является изобретательной заменой смертной казни (прямой расчет на то, что зэки перебьют друг друга). «Суки гуманные», как говорит один из персонажей, а вслед за ним повторяет режиссер. Любопытно, что герой, олицетворяющий это противостояние попранного человеческого закона (в котором соединены кровная месть и благочестивое упование) и бесчеловечно-«гуманной» законности слеплен по соцреалистическому канону и имеет вполне конкретный источник. Это подсказанная энтузиазмом «Наших» «Повесть о настоящем человеке». Как и герой книги Бориса Полевого и фильма Александра Столпера (что считать источником - не так важно), Жилин - летчик. Всю первую половину фильма он проявляет чудеса выживания в северной природе. Мечтой его, как у соцреалистического героя, является вновь полететь - к семье. В финале израненный американскими пулями, умирающий Жилин в ореоле видимой святости возносится на найденном во льдах поломанном гидросамолете к небесам. Полет этот имеет сугубо демонстративную, ритуальную ценность. Чуть раньше одержимый числами маньяк Сипа убеждает переправить бортовой номер самолета с сомнительного «33» («две жопы») на «18»: «Восемь - это символ бесконечности, а единица - член, и получается бесконечный член, который мы всем покажем с высоты». В этом вознесении благочестивого фаллоса над вроде бы удовлетворенными гибелью всех участников эксперимента американцами и состоит финальный подвиг Жилина. В таком духовном оскорблении чувств неверующих Жилин действительно доводит образ Калоева - как фигуры не реальной, но символической, демонстрирующей торжество русской правды над западной правильностью, - до совершенства. Фильмы Прошкина и Мельника связывает не только некое смутное сюжетное сходство, но и тип главного героя. Хотя заключенный восьмидесятых становится героем потому, что преступником не является, его внешняя запятнанность оборачивается абсолютной чистотой, исключенность из социума - незамешанностью в системе всеобщего участия во лжи. Заключенный двухтысячных - герой именно потому, что преступник, но преступление его оправдано высшей внезаконной системой ценностей. Важнее, впрочем, другое: оба этих фильма - об экстремальной форме существования идеологии. Человек, исключенный из общества, оказывается ключевым для времени персонажем, который выносит этой распадающейся на северном воздухе идеологии финальный вердикт. В фильме 1980? х годов этим вердиктом, пусть очень неуверенным, становилось «нет», выражалась надежда на существование в мире, свободном от идеологического морока. В 2000? х годах - радикальное «да»; манифестация ксенофобской горделивости становится благочестивым героическим поступком. Если в перестройку стремящийся к свободе заключенный выглядел фигурой раскрепощающей, разрушающей ритуалы, в нулевые он осуществляет величественный ритуал, консервирующий охранительное самосознание общества. (Игорь Гулин. «Сеанс», 2015)

Этот фильм - редкий случай - был одинаково восторженно принят и критиками и зрителями. Фильм стал одним из лидеров проката, собрав более 40 миллионов зрителей, читатели "СЭ" назвали его лучшим фильмом года, а Валерия Приемыхова - лучшим актером года. Фильм получил "Нику" - только что учрежденную главную национальную кинонаграду - и другие призы. Сумеречная северная природа. Холодным, тусклым огнем горящие закаты под нависшими черными слоями туч, темные, тяжелые (будто масляные) воды, негустой, в лишайниках, блеклый лес Валуны, каменистая земля, темно-зеленая трава... Вросли в землю приземистые, почерневшие избы. Среди всего немногочисленного, погрркенного в привычные заботы населения рыбачьего поселка резвится лишь одно ... юное существо, полуженщина-полудитя Шура (Зоя Буряк): вполне оформившееся тело распирают жизненные соки и беспричинное, бессознательное счастье бытия, а повадки совсем детские. Непуганая, не осознающая, как дразняще она действует на мужчин, она носится вприпрыжку и по-детски заигрывает с политическим ссыльным, молчаливым, загадочным Лузгой (Валерий Приемыхов). Ее изо всех сил сторожит и окорачивает глухонемая мать Лида (Нина Усатова), хлебнувшая немало горького на своем бабьем веку - уже и ведром воды с крыльца окатила, и красноречивыми жестами объяснила, чем чревато для девушки уединение с мужчиной, и увесистым подзатыльником наградила... Но Шура чувствует, что ни малейшей опасности от Лузги не исходит. Но чует она и другое: за апатией Лузги, нарочитым смирением, отказом помнить прошлое скрыто нечто значительное, интересное, незаурядное... Вся власть в поселке, его, так сказать, аристократия, - три человека. "Здоровый лось" Манков (Виктор Степанов) - участковый, наезжающий из района: фронтовик, незлобивый (как большинство сильных людей), неглупый, думающий, сострадательный - основательный мужик. Он появится на экране первым, распевая в летящей моторке во все горло - упоенно, всласть - культовую песню того времени "Летят перелетные птицы...". Как мы скоро узнаем, причина радоваться у него есть... Плюгавенький Фадеич (Владимир Кашпур), "капитан рейда", а попросту смотритель пристани, на которой "девять мелких плавсредств" - так он гордо называет обычные лодки. Упивающийся своей мизерной властью и рабски оправдывающий любые действия высоких властей: "Значит, так надо было. Значит, такая линия", - оборвет Фадеич Манкова, когда тот будет горевать-возмущаться: друга урки убили. Оружие и мундир забрали. Магазин грабанули - ив лес ушли. Кто придумал убийцам-грабителям амнистию дать после смерти Сталина?! У людей такое горе, а этим праздник устроили! И Иван (Юрий Кузнецов) - управляющий фактории: фасонит, войну пересидел при торговле (и явно не без греха), сожительствует с Лидой, при этом пытается приманить сгущенкой и конфетами "Барбарис" и ее созревшую дочку. Остальные жители поселка не персонифицированы, что правильно - в вестерне героев не может быть много. "Валяются под ногами" еще пара "доходяг" - политических, сосланных в эту глухомань добивать сроки после лагерей. Копалыч (Анатолий Папанов, это его последняя роль) - ворчливый, но добрый старик, работает ответственно и не без удовольствия, беззлобно журит Лузгу: "Трудиться надо, а то закиснешь совсем". И этот странный Лузга - работать отказывается, даже если ему за это жрать не дадут, сидит себе часами в траве, выставив как кузнечик острые коленки, и смотрит на воду... А вода кругом - куда ни глянь, деревня не то на полуострове, не то на косе... Сначала привычный ритм жизни собьется только у троицы "правителей" - Манков приедет к Фадеичу с невероятной, не укладывающейся в голове вестью: Берия - враг народа, предатель. Сняли, осудили, портреты уничтожают! И вырвет в сердцах журнальную страничку с его фотографией. Бумажный комок бережно поднимет и спрячет в нагрудный карман - на сердце! - ни о чем еще не слыхавший Иван. И Манков, который это видел, поиграет с ним как кошка с мышкой, вздумавшей на нее поохотиться. Ясно, что отношения у этих троих непростые. Итак, все характеры заявлены, время - странное, смутное, чреватое переменами - тоже. Что дальше? А дальше - не потеряв психологической глубины отношений и характеров - драма вдруг, как поезд в туннель, нырнет в вестерн, боевик. И - через поведение в экстремальной ситуации - откроется подлинная сущность каждого персонажа. Потому что в деревню нагрянут те самые бандиты и укроются, незамеченные, в фактории, взяв в плен Ивана. Им нужны лодки, поэтому важно - могут ли быть в поселке оружие, люди, способные оказать сопротивление. Авторы мастерски держат зрителя в напряжении: есть ли у Ивана шанс дать знать остальным об опасности? Есть ли у него выбор? Искренне ли его заявление: "Теперь я с вами", или это двойная игра (в его двуличии мы только что убедились)? Почему он не использовал возможность сообщить про банду Лиде - на пальцах? Могли не заметить... Но могли и заметить... И зачем он им признался, что не использовал эту возможность? Заискивает или усыпляет бдительность? Зачем - когда никто его за язык уже не тянул - вдруг расскажет и о катере с деньгами, и о Манкове с ППШ? А потом попытается предупредить Манкова. Неужели разгадка - в последнем слове записки, так и не попавшей в руки милиционера: "Выручай!"? Неужели все эти зигзаги - лишь лихорадочный, панический поиск возможности спасти собственную шкуру? Любой ценой? А как обыграна записочка! Вот уже понесла бабка Манкову, которого приказано выманить в факторию, бутыль с керосином, горлышко которой обмотано той самой запиской. Слава богу, не пришло в голову бандитам взглянуть, что это там за бумажка! Уж Манков-то - сильный, умный, хитрый, имеющий личный счет к этой банде - сообразит, что делать... И тут старуха, остановившись у привязанной рядом с тропкой строптивой козы, поставит бутыль на землю, а поднимая ее, отбросит промокшую бумагу... Но этого Иван уже не видит. Обмирая, он ждет, ловя реплики бандитов, наблюдающих за домом Манкова. Не видит он и того, как Манков, идя той же тропкой, небрежно пнул подвернувшийся под ногу бумажный клок... Все. Со смертью Манкова у Ивана выбора не остается. Вольно или невольно - он сам помог расправиться с единственным, как он считает, человеком, способным переломить ситуацию и спасти его. Больше он даже не попытается что-либо предпринять, сдавшись на милость победителей. Только жалко, для очистки совести - попросит не трогать Лиду... Единственного жителя деревни, попробовавшего оказать сопротивление, убьют на месте. Проходящему впритирочку пароходу "Красин", на борту которого под громкое "Летят перелетные птицы..." вовсю гуляют красноармейцы, ни растерявший свой апломб и лишившийся от страха дара речи Фадеич, ни Иван не рискнут просигналить, стоя на пристани под прицелом бандитов. Лишь несчастная Лида, обезумевшая от страха за дочь, будет отчаянно мычать и жестикулировать, но на нее никто не обратит внимания... Оставшиеся без надзора Копалыч и Лузга могут уйти в лес. И уже побегут к нему. Но Лузга вдруг вернется. Потому что увидит, как мать выпустит Шуру, - один из бандитов выслеживал ее с утра. Крутился у запертого сарая - заглядывая в щель, раскачивая створки, пытаясь сбить замок. И только пароход отвлек его... Пропала девка?.. Лузга, может, и ушел бы - он "никому ничего не должен", плевать ему на трусливых подонков Ивана и Фадеича, а хорошему человеку Манкову уже не поможешь. Но не может оставить беззащитную девчонку на поругание бандитам капитан полковой разведки Сергей Басаргин... Да, только сейчас они с Копалычем - перед лицом смертельной опасности, возникшей, когда им, невинно настрадавшимся, казалось, что самое страшное позади, - представились друг другу. Только Старобогатову Ивану Павловичу, "английскому шпиону, бывшему инженеру... главному..." открылся он: попал в окружение, бежал, вышел к своим... один... и был-то в плену меньше суток. А дальше - общая судьба: десять лет лагерей и поражение в правах... И бездна горечи и боли... По внешности Лузга отнюдь не супермен, не то что "здоровый лось" Манков. Невысок, сух, да еще и истощен. И не собирался он вступать в поединок с бандой - только девчонку уберечь. Но когда нырнет он ласточкой в заросли иван-чая, сначала услышав, а уж потом увидев крадущегося за Шурой бандита, становится ясно, что профессиональные навыки разведчика-"волкодава" в нем уже проснулись. И начнется охота - азартная, смертельная игра. Как известно, победа тем выше котируется, чем серьезнее соперник. В вестерне, детективе, боевике - соперник по бою. Победа над первым - для капитана разминка: прыжок, точный удар кинжалом под затылок - и распаленный юнец умер прежде, чем полупридушенная им Шура успела понять, отчего ослабла его хватка. Но "Холодное лето..." - больше чем вестерн, лишь фабула выстроена по принципу вестерна, но в эту фабулу, оказывается, можно вместить столько серьезного содержания! И содержание благодаря напряженности, насыщенности действия впечатывается в сознание резче, глубже, острее. Профессиональные навыки - это уже почти рефлекс возникла в них необходимость - проснулись. Но это еще вовсе не означает, что вернулась прежняя вера в необходимость борьбы. Что для Лузги эти бандиты - чем они хуже тех, кто бил его в лагере, или Ивана, не упускающего случая походя пнуть и в ребра, и в душу? И потому каждая следующая схватка капитана - вынужденная. Где-то в лесу остался Копалыч. Поэтому при первом подозрительном звуке Лузга оставляет рыдающую девчонку и продолжает охоту. Бесшумно скользя на звук, он увидит Старобогатова, обреченно опустившего руки перед немолодым основательным бородачом. Капитан не знает, что это самый серьезный противник... Если бы не этот бородач (похоже - охотник-таежник) - успел бы раненый Манков до своего ППШ добраться... Мы это видели - капитан нет. Не успевает он взять бородача на прицел, как тот перемещается, а бедный Копалыч и не подозревает, что жив до сих пор лишь потому, что играет роль живого прикрытия. Сначала он недоуменно морщит лоб и недоверчиво робко улыбается, слушая, как бородач несет чушь об их якобы встрече в лазарете, а потом и вовсе готов его расцеловать, до слез растроганный, сразу поверив его рассказу про Берию-предателя и скорую свободу! Уже и зритель готов растрогаться и поверить в искреннее братство заключенных перед палачами, поэтому выстрел оглушит не только Копалыча - зажмурившегося, втянувшего голову в плечи, ничего не понимающего. Со стороны это выглядит почти как объятие. Только обрез дымится в руке у бородача. И капитан - упал... Но, к счастью, бородач тоже не знает, кто его противник. Поэтому, выдержав паузу, удовлетворенно и жестко скажет: "Ну вот и все, дед" - и вышагнет навстречу смерти... Казалось бы, самый опасный из бандитов устранен. Оружие и патроны - есть. Можно перевести дух. Но стоит капитану, огорошенному сногсшибательной вестью о развенчании Берии, на минуту расслабиться, потерять бдительность, как раздастся окрик: "Хенде хох!" - и тут же приказ бросить обрез. Бедный Копалыч! Он снова станет живым прикрытием. Только капитан не станет прятаться за него, когда тот медленно и неуклюже повернется на голос и тем самым отвлечет на себя внимание бандита, - а успеет выстрелить из-под его руки. Вот и бывшему полицаю, добивавшему Манкова почти в упор, визжа от удовольствия, пришел конец. Дырка во лбу и окровавленный ствол сосны за его спиной. Удивительно, как спрессовано, сжато действие в этом фильме - и на все хватает времени и места. Камера за это время несколько раз успеет вернуться в каморку, где сидят взаперти Лида, Иван и Фадеич. И Лида все будет рваться наружу, а трусливые мужики заламывать ей руки и тащить от двери... А Шура будет порываться бежать из лесу в деревню - в страхе за мать... Этот женский дуэт придает жесткому, чисто "мужскому" фильму камерный, интимный, лирический колорит. Социально-политической драме - общечеловеческий аспект. И дополнительное напряжение. И высокий трагизм. Материнское сердце - вещун. Не зря обмирает и заходится в крике глухая Лида... Итак, первого бандита Лузга убил, выручая девчонку. Второго - выручая Копалыча. Третьего - защищаясь. После этого наступит пауза - тихий, откровенный разговор в "окопчике", исповедь старого интеллигента, который признается, что послал семье записку - чтобы отреклись, не писали. И они не пишут - вот уже четырнадцать лет... И правильно, им-то зачем страдать!.. Но теперь так хочется узнать, как они там, так хочется жить и работать! И уже верится, что лишь бандиты мешают немедленному восстановлению справедливости, перекрывают путь к свободе, к дому, к Москве! А значит: "Мы должны с ними покончить!" Лузга хмыкнет: "Я лично никому ничего не должен", но не может он отойти в сторонку и оставить трогательного и беспомощного старика воевать с бандитами. И роль-то он ему отвел самую безобидную, совсем безопасную. Пальнуть все равно куда - хоть в воздух, когда дойдут они до определенного места... И не высовываться ни в коем случае! Кто ж мог подумать, что тот поднимется в полный рост... Окончен бой. Сельчан выпустили из амбара. Мужики подбирают мертвецов. Оружие запирается и опечатывается. Вестерн закончился. И на глазах тает, растворяется, становится эфемерной победа капитана. Иван, подонок, цел и невредим, и не дают Лузге вцепиться ему в глотку... Фадеич, заискивающе оглаживая на капитане чистую белую рубаху, уже вкрадчиво наставляет: "Ты скажи им там, что, мол, действовал по приказу начальника рейда"... А бедного Копалыча даже мертвого не хотят оставить на воле, намерены предъявить властям... Ах, капитан-капитан, самое-то страшное еще впереди. Как же ты недоглядел, родной. Как же не проверил, куда попала пуля Копалыча, знал же, что он за стрелок... Если б мужики раньше прочухались, что одного бандита среди убитых не хватает. Если б осмелевший Фадеич не впал в административный раж - не дам оружие, опечатано по закону!.. Если б не пошла Шура застирывать твои окровавленный, драный свитер... Поздно. Все зря! Последнее, ради чего стоило биться, отняли: воет-голосит над телом дочки несчастная мать. "Господи!" - с мукой вытолкнет из себя Лузга - и кинется, безоружный, в очень заметной в сумерках белой рубашечке, под выстрелы недобитого главаря. А когда у того кончатся патроны, догонит его в воде и, зарычав, прыгнет на спину. И понятно - если б не хватило сил утопить, Лузга утащил бы его за собой на дно и не выпустил, даже умирая... Но не только благодаря высокому классу драматургии, режиссуры, актерской игры привлек фильм зрителей и профессионалов. Это был, по сути, первый фильм о судьбах политзаключенных. Потом снимут много картин о зверствах в сталинских лагерях, в лубянских застенках. Но они быстро канут в Лету, а "Холодное лето..." - останется. Потому что без пафоса и надрыва рассказал о том времени. Не с высокомерием сегодняшних обличителей, а с позиции потрясенного свидетеля из того времени. И о тех - лучших, - в ком не погибло человеческое достоинство, несмотря на побои, оскорбление неверием, голод, унижение. И о тех - обычных, заурядных, среднестатистических, - которые верили, что "так надо" и что "у нас зря не сажают". Которые отрекались от отцов и детей, объявленных "врагами народа", а потом, узнав правду, всю свою жизнь несли груз неизбывной вины. И о той жизни, что шла поверх этих скрытно творимых, страшных дел - как вода в половодье идет поверх льда. И шире - об удивительном, загадочном, непостижимом феномене, имя которому "советский человек", - о людях, которые, несмотря ни на что, верили, трудились, любили и рожали детей, праздновали и пели в полный голос гордые песни о себе и своей отчизне". В фильме чередуются две музыкальных темы: в музыке композитора Владимира Мартынова ощущаются мощь и сдержанный трагизм - это почти тема рока, судьбы. Песня того времени "Летят перелетные птицы..." практически тоже о судьбе, разделенной со всем народом, со всей страной, но насколько оптимистичнее она звучит. Соединение этих мотивов выражает двойственность той эпохи: разрыв между истинным и видимым. И в третий раз зазвучит песня: "А я остаюся с тобою, родная моя сторона..." И в первый раз - появятся яркие краски, много светлого и красного. И праздничная толкотня московских улиц. Только это спустя целых два года! Бесконечных два года! А как Лузга провел их - можно догадаться. Перед эпилогом будет еще один короткий эпизод - Лузга, скорчившись (бок прострелен), сидит в сторонке с отрешенным взглядом, А Фадеич и Иван хлопочут среди понаехавших милиционеров, солдат. Уж наверняка сумели договориться - кто из них больше сделал для победы над бандитами. В той праздной и праздничной толпе, уже почти разминувшись, остановятся двое. Лузга и седой человек - с чемоданчиком, с котомкой за плечами, явно тоже только что вернувшийся из небытия. А непосвященная толпа обтекает их, "посвященных"... (Наталья Милосердова, «Русское кино»)

Не склонившие головы. «Холодное лето пятьдесят третьего...» Давно хотелось написать статью о советских «вестернах». О том, как чрезвычайно удачное использование иноземного жанра на почве нашей отечественной истории - вспомним классические «Тринадцать» и не менее классическое уже «Белое солнце пустыни» - мало-помалу сменилось вначале бессознательно-ученической, а потом все более осознанной и расчетливой спекуляцией. Вот ведь что любопытно: те, кто первыми воспользовались эстетикой ковбойских погонь и перестрелок под белым среднеазиатским солнцем, природу жанра чувствовали превосходно, но, подобно настоящим селекционерам, старались как можно органичнее вписать его в наш национальный и общественный контекст, наполнить традиционную условность его сюжетных построений живой, горячей, кровавой и героической ... реальностью гражданской войны, придать умозрительным героям, и благородным рыцарям, и злодеям знакомые по кино черты красноармейцев, матросов, бывших офицеров и будущих командиров, средневековых баев с европейскими манерами и дехкан, силою декрета превращенных из феодальных «вассалов» в свободных «трудящихся Востока». Что же касается многих современных кинематографистов, припавших к поистине золотой жиле приключенческо-ковбойского фильма, то ни культурой жанра, ни соответствием его реалиям советской истории они, судя по всему, не слишком дорожат. Поступают до цинизма откровенно. Берут отработанную схему типичного среднего вестерна с непременным золотым транспортом, с меланхолически загадочным ковбоем, с романтическим бандитом, способным на благородный поступок, и, не обременяя себя соображениями нравственности, запросто обряжают их в знакомые среднеазиатские и красноармейские одежды. Вот и скачут по экранам по-ковбойски, будто бы с рекламы сигарет «Мальборо», подстриженные комиссары, и борцы за народное дело расправляются с врагами народа при помощи приемов каратэ. Больнее и вместе с тем легче всего писать о диалоге - он, как правило, даже намека не содержит на лексику и речевую стилистику революционных лет, зато пестрит нынешними расхожими прибаутками или же мнимо значительными репликами, похожими на плохой перевод с английского. Впрочем, что кипятиться? И без того ясно, что «насмотренность» в данном случае заменяет сценаристам, режиссерам и актерам не только знание жизни, но и любопытство к ней. Памятуя о том спросе, какой существует на зрелищное, остросюжетное кино, они совершенно по-детски играют на экране в наш собственный Дикий Запад (или Восток), и предметом эстетических забот зачастую служит для них умение крутить на пальце револьвер или сдвигать на лоб фуражку на манер техасского «стетсона». Где уж тут думать о реальных конфликтах, противоборствах и противостояниях, которыми полна наша собственная история, другое дело, что они не слишком пригодны для лихих кинематографических игр. Однако искусство все равно игра и от бездумных стилистических забав порой отличается лишь одним: безусловной правдой конкретного человеческого характера. Поставленного к тому же в безусловно конкретные общественные условия. Вот этой самой конкретностью и подкупает с первых же кадров картина «Холодное лето пятьдесят третьего...», поставленная А. Прошкиным по сценарию Э. Дубровского. Давно замечаю, что достоверность, подлинность жизни не обеспечивается на экране одной лишь точностью костюмов, причесок и предметов быта. То есть точность эта необходима (чекист с тщательно уложенной под фуражкой гривой сразу же ставит под сомнение все правдоподобие фильма), но важна она не только сама по себе, а должна прежде всего проявляться в том, насколько естественно эти детали и подробности актер ощущает... В этом смысле Виктор Степанов массивной своей неподдельностью, распахнутым синим кителем, в котором тесно его плечам, розоватой мощной лысиной, синими милицейскими галифе с кантом, той особой грозной настырностью, с какой голосит он популярнейшую песню тех лет «Летят перелетные птицы...», с первых же мгновений заставляет поверить в то, что дело действительно происходит в пятьдесят третьем году. Насколько безусловен в кадре русский Север с его валунами, с тайгой по берегам могучих холодных вод, настолько же безусловно и время, хотя о самых главных его событиях еще не было сказано ни слова. Потом о них, об амнистии за уголовные преступления и об аресте Берия будет сообщено с экрана, но подлинность эпохи я вновь не в этих сообщениях почувствую, а в том, как воспримет их капитан заштатной пристани, так сказать, «станционный смотритель» сталинских лет, честнейший, неподкупнейший, бездумнейший винтик чудовищной бюрократической машины, которого сыграл В. Кашпур. В него тоже тотчас же поверю, в его истовую верность долгу, в нищий его идеализм казенного человека, который любое указание свыше, пусть даже личной бедой ему грозящее, воспринимает как божий промысел, с покорностью и нежностью. И поморская деревня, еще не тронутая грядущим туристским бумом и не ставшая еще аргументом в борьбе за культурное наследие, тотчас убедит меня в подлинности своих двухэтажных изб, смоляных своих карбасов, молчаливых, ко всему на свете притерпевшихся старух своих и стариков. И в начальника фактории поверю - эту роль играет Ю. Кузнецов - в бостоновый его костюм, в рубашечку «апаш» с воротником, выпущенным поверх пиджака, в надраенные его офицерские сапоги, в гладко выбритые щеки, в то, с какою аккуратностью подобрал он, расправил и тщательно сложил скомканную страницу из «Огонька» с портретом человека в пенсне. Так оно и было в те годы, напросвет смотрели газетный лист, отыскивая в нем невнятный порочащий намек, и в застольном разговоре с приятелем боялись оговориться, и детям, прикрывши дверь, панически наказывали таких и таких слов не произносить, а то... Что «а то» и дети знали - и городские, безошибочно умевшие среди множества машин заприметить «воронок», и выросшие на берегах северных рек - в особенности: «она» по соседству, а отпущенники из нее отбывают срок своей ссылки среди здешних сосен и вековых, потемневших от непогоды изб. В те годы лагерный блатной жаргон, подобно нынешнему молодежному и музыкальному, проникал во все слои общества, а потому и для мирных рыбаков-колхозников ссыльные были безликими «доходягами», которым и имен-то человеческих не положено иметь, только клички, смысла каковых не доищешься - затерялся на этапах. Они и сами-то друг друга подзывают кличками и общаются между собой с прежним лагерным недоверием к соседу, с подначкой, с опаской, по привычке маскируя собственное «я» образом, поневоле сложившимся за колючей проволокой. О том, что перед нами не просто «Лузга» и «Копалыч», бесправные «враги народа», а люди со своим таящимся до поры душевным миром, можно догадаться лишь по отрешенному взгляду одного из них и по тому, как другой перед началом работы будто заветную реликвию, будто тайное свидетельство своей «другой жизни» вынимает из нагрудного кармана телогрейки чистую тряпицу, в которую завернуты круглые старомодные очки, с дужкой, обернутой ваткой, чтобы не натирать переносицу. Поразительно, но оба эти изгоя, с которыми в этой богом забытой деревне и разговаривать-то по-людски никто не хочет, - кроме разве юной поморки, то ли по-женски, то ли по-детски заинтригованной молчаливым Лузгой, - так вот оба ссыльных вспоминают о своем человеческом достоинстве, о том, что помимо лагерных кличек у них есть имена и фамилии, судьбы и биографии, именно в тот момент, когда над деревней и всеми ее жителями нависает смертельная опасность. С этого момента, с этого психологически безошибочного движения душ, с пробуждения личности и начинается непосредственно боевик, поставленный по всем правилам и канонам напряженного, изобретательного «вестерна». Но вот что характерно: с детским горячим сочувствием следя за действиями героя, практически в одиночку бросившего вызов вооруженной банде, едва ли, не ерзая в кресле, нетерпеливо ожидая торжества справедливости, ловишь себя на мысли, что держит тебя в напряжении не одна только перестрелка, не только мастерски снятые перипетии борьбы, но по-прежнему человеческая, психологическая, социальная ее достоверность. Я ведь знаю теперь, отчего так ловок, стремителен, профессионально отважен в бою тот, кого пренебрежительно окликали Лузгой, в нем, несчастном «доходяге», проснулся боевой офицер, капитан полковой разведки. И в том, что ворчливый, покорный судьбе Копалыч распрямляет согбенную спину, нет ничего надуманного, это ведь настоящий русский интеллигент носит заплатанный ватник и арестантскую ушанку, один из той плеяды талантливых технических интеллигентов, что после революции заложили основы могучей промышленности, науки, а потом были объявлены шпионами, агентами, наймитами. Копалыч - светлая голова, труженик, воспитанный на понятиях совести и чести, святого уважения к правам и достоинству личности. Вот что, оказывается, притягивает больше всего в этом, выражаясь на английский манер, «триллере» идея внутреннего освобождения, возрождения, выпрямления - именно ее с необычайной психологической подлинностью и пластической точностью выразили на экране Валерий Приемыхов и Анатолий Папанов. Апатия, безразличие, равнодушие - это доля арестанта, почти бессрочного невольника, свободный человек, как сказал бы Сартр, «обречен» на сопротивление злу и насилию. Теперь сознаю, почему едва ли не трепетал от радости в тот момент, когда герой В. Приемыхова обнаружил в бою с бандитами выучку опытного разведчика, в том-то и дело, что не суперменская хватка профессионала сквозила в его бросках, кульбитах и разящих выстрелах, но воинская воля борца, восставшего против своей участи безвинного и безропотного «зэка». Потому-то сомнения некоторых критиков, усмотревших в выборе жанра «Холодного лета...» профанацию серьезнейшей темы незаконных репрессий и лагерей, не кажутся мне основательными. Напротив, не перестаю удивляться тому, сколь уместны оказались откровенные приемы фильма «действия» для воплощения сложных, противоречивых, трагических событий нашей истории. Природа жанра требует непосредственного кровавого противоборства добра и зла. И заслуга постановщика в том, что прямолинейность этого столкновения не вылилась в демонстрацию сногсшибательных трюков, не утратила ни нравственного своего содержания, ни социальной точности. ...Признаюсь, что в тот момент, когда на экране появились бандиты, озноб пробежал у меня по спине. Ранними пятидесятыми пахнуло в зале, московскими рынками и проходными дворами, «толковищами» возле катков и кинотеатров, фигурами «залетных» после памятной амнистии, возникавших в нашем переулке, именно такие неподвижные, брезгливо-надменные были у них лица, так же вилось и шестерило вокруг них мелкое уголовное «бакланье». Хвалить одно путем развенчания другого не самый корректный критический прием, но не могу не заметить, что участники легендарной «Черной кошки» из знаменитого сериала «Место встречи изменить нельзя» выглядят куда как театральнее и романтичнее своих собратьев из «Холодного лета...». Никакой блатной романтики, ни намека на широту души или роковой надрыв, жесткая, безжалостная правда без иллюзий и надежд на проблеск человечности, на слабую хотя бы возможность компромисса. Эти люди верят только силе, только силой, насилием, жестокостью утверждают себя. Беспощадность уголовного «закона» перехлестнулась в их душах с немилосердностью закона официального, с бесконечностью сроков, с поражением в правах, с после-лагерными «волчьими билетами», с неотвратимой почти обреченностью однажды переступившего закон человека до конца дней своих потом брести и красться по преступной дороге. Бандиты только на первый взгляд кажутся единой массой, не ведающей различий волчьей стаей. Присмотревшись, убеждаешься в безоговорочной иерархии, царящей в банде, - догадываешься о том, что у каждого судимости и лагерю, не говоря уж об амнистии, предшествовала своя вполне определенная, типичная для времени уголовная биография. Но только намеком даны эти судьбы, только штрихом очерчены характеры. Таков в данном случае жанровый канон. Не сближающее обстоятельное знакомство с героем, а лишь молниеносная догадка, не умаляющая зловещего колорита. Вот типичный «урка» с наколкой на крепкой груди, с заносчивой лихостью насильника и головореза. Вот привыкший «брать на горло» истерик из числа блатной шушеры. Вот домовитый и обстоятельный полицай, легко вспоминающий хозяйские немецкие слова, когда, как в былые годы, случилось ему загонять в сарай обитателей деревни. Вот бывший мародер, на войне обучившийся легкому убийству. Вот благообразный душегуб таежного старообрядческого вида. И наконец, «вор в законе» в исполнении В. Головина - «пахан», блатной аристократ, мизантроп, ницшеанец, не подозревающей о существовании Ницше, один из могикан профессионально организованной преступности. Этому нет нужды ни голосить, ни биться в истерике, по мановению пальца исполняются его распоряжения и взятый в плен заведующий факторией держится с ним будто с начальником из центра, как бы облагораживая естественный страх за жизнь верноподданным служебным трепетом. Крохотные начальники, районная «номенклатура» - капитан захудалой пристани и заведующий факторией - по-своему переживают налетевшую на деревню страшную беду, похоже, что не разорение, не гибель ни в чем не повинных людей потрясает их больше всего, но крушение привычного миропорядка. Не прошло и полугода с той поры, как скончался «вождь и учитель», и вот тебе, пожалуйста, уже открываются ворота лагерей, и портрет товарища Берия снят со стены, и вооруженные уголовники захватывают власть в поселке. Каково же им представить, что за восстановление Советской власти и законности в этом глухом углу российской земли бьются насмерть ссыльные лишенцы, «враги народа»?! Нет, жанр жанром, стрельба стрельбою, но художник, дорожащий правдой социальных и душевных мотивировок, в самом напряженном, стремительном действии найдет повод для исследования характеров и сложившихся в обществе отношений между людьми. И если иной режиссер берется за съемки боевика, чтобы от души насладиться трюками и каскадерской вольтижировкой, то не логично ли допустить, что авторы иных гражданских амбиций склонны рассматривать вооруженный поединок как модель свойственных обществу конфликтов и противостояний. Интеллигент всегда будет ненавистен бандиту. Бывший полицай, фашистский прихвостень безошибочно распознает в беззащитных «утопистах-уклонистах» своих основных идейных врагов. А защитнику справедливости всегда проще вступить в бой с бандитами, нежели хоть в чем-то убедить бюрократов, для которых официальный портрет в газете или на стене неизмеримо важнее человеческой жизни. Между прочим, хороший «вестерн» отличается от дурного еще и тем, что эта самая единственная и неповторимая жизнь не приносится на экране в жертву эффектным положениям и парадоксальным поворотам. И смерть в хорошем «вестерне» не просто ход в игре, а жуткое, нелепое в своей трагической обыденности событие. К тому же по законам данного жанра у каждого праведного выстрела должна быть своя драматургия. Лишь тогда мститель за поруганную справедливость покажется зрителю олицетворением самых лучших и бескорыстных его чувств, когда публике откроется неподдельное воинское искусство героя. Странно об этом писать, но жанровая природа зрелищного фильма подразумевает определенную эстетику смертного боя, которая от каждого выстрела требует не только психологического оправдания, но и особой выразительности. Мало того, нравственная, так сказать, действительность всей ленты находится в прямой зависимости от этой выразительности, рельефности каждого рокового момента. Авторы не спешат с развязкой. Механизм пружинно развивающегося действия будто бы притормаживает на время, уступая место в зрительском сознании размышлениям исторического, социального свойства, а потом срабатывает с неотвратимостью роковой будничной жестокости. Ну что ж, чистота исполнения боевых сцен, на мой взгляд, ставит «Холодное лето...» на уровень лучших мировых картин данного жанра. А это, поверьте, немалое достижение. Тем более что, как правило, несомненно талантливым нашим исполнителям зачастую не хватало в фильмах такого рода, уж и не знаю, как сказать, боевой культуры, что ли... Или, может быть, реального чувства ежесекундной опасности, органической настороженности, постоянной готовности «номер один», какие нарабатываются частым участием в фильмах «действия». Помню, что в сравнении с Аленом Делоном, игравшим в советском фильме «Тегеран-43» эпизодическую роль полицейского комиссара, одаренный и красивый Игорь Костолевский с пистолетом в руках выглядел дилетантски. Тем более приятно сознавать, что Валерий Приемыхов особой своею, цепкостью, яростной сосредоточенностью, сменившей почти буддийскую многотерпеливую невозмутимость, экономной рассчитанностью движений не уступает всемирно признанным мастерам этого жанра, хотя, насколько мне известно, прежде в подобных ролях не снимался. Что ж, значит, правда созданного им характера, вживание в душевную и физическую суть разведчика, человека самостоятельных решений и действий, помогли добиться артисту такой непоказной, ни малейшей рисовкой не скомпрометированной естественности в боевой обстановке. Само лицо В. Приемыхова, с его беспощадными лагерными морщинами, залегшими вдоль щек, с давним, подобным вечной мерзлоте ожесточением во взгляде, сообщает приключенческому фильму совсем иное моральное измерение, пробуждает ассоциации, касающиеся драматического существа прожитых нами лет. Есть и некая трагическая ирония в том, что миг обретенного человеческого и гражданского достоинства оказался для инженера, отбывшего в заключении четырнадцать бесконечных лет, последним мигом жизни. Анатолий Папанов, разумеется, не предполагал, что играет последнюю в жизни роль. Но есть своя трагическая справедливость, некое странное удовлетворение в том, что роль оказалась именно такой, раскрывающей душевное состояние русского интеллигента в роковой, переломный момент отечественной истории. А разве в том, что победитель бандитов завоевал себе свое законное право и дальше отбывать ссылку, разве не ощущается горького иронического привкуса? Мелкие чиновники, оправившись от пережитого страха, не столько потерями опечалились, сколько обеспокоились возможными неприятными последствиями служебного свойства. И принялись совершенно чистосердечно убеждать вышедшего из боя бывшего капитана, что именно благодаря их оперативному руководству сумел он проявить свои воинские навыки. И, разумеется, поспешили разоружить ссыльного, поскольку нарушение порядка внушало им больше опасений, чем ушедший было от праведной расплаты главарь уголовников. Вот так к числу жертв бандитского налета добавилась еще одна, на руках у капитана умерла семнадцатилетняя девушка - единственная на этом суровом берегу живая душа, которая питала к ссыльному доходяге Лузге безотчетную симпатию. Звуковым фоном событий «Холодного лета...» служат песни тех незабвенных лет и чаще других - «Летят перелетные птицы», которую пели тогда со счастливым чувством безоглядного доверия, с восторгом добровольного отречения от каких бы то ни было реальных благ и умозрительных соблазнов. «Не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна!» В настойчивом повторе гордого этого припева, летящего над прекрасной и скорбной землей ссылок и лагерей, слышится жестокая, едва ли не парадоксальная правда с примесью все той же горькой иронии. «А я остаюся с тобою, родная моя сторона...» Конечно, остаюсь, по своей доброй осознанной воле, а вовсе не потому, что окружен проволокой зоны и протоколом режимных предписаний. Бывший заключенный и ссыльный, восстановленный в правах капитан полковой разведки однажды осенью вернется в Москву. И отыщет ту коммунальную квартиру, где проживают отрекшиеся от мужа и отца вдова и сын погибшего от бандитской пули инженера. Ничего не осталось на свете после этого русского интеллигента, если не считать старомодных очков, если не учитывать бесчисленных поваленных им деревьев, ставших досками и бревнами, а также известных всей стране гигантов индустрии, за проектирование которых он был отмечен сначала орденами, а потом тюрьмой и ссылкой. В габардиновом макинтоше китайского производства, в довоенной еще кепке с большим козырьком - бывший капитан двинется по элегическому осеннему Яузскому бульвару, полному не такой уж богатой, но все-таки вольной, не зарежимленной, на разные голоса поющей, болтающей и кричащей жизни. И в этой разноголосой, разномастной толпе издали заприметит белоголового, седобородого старика в кирзовых «прохорях», с фанерным сундучком в руке, с котомкой за плечами. К этому возвращенцу, своему брату-лагернику и ссыльному подойдет капитан - не поговорить, нет, не перекинуться парой слов - просто прикурить и несколько секунд постоять рядом. Наверное, немало еще фильмов будет снято по сюжетам трагедий, пережитых нашим народом. В разных аспектах - личных, государственных, исторических, философских - предстанут перед нами жестокие, трагические судьбы наших соотечественников, незаконно обвиненных, погибших на лесоповале, похороненных в братских могилах среди вечной мерзлоты, потерявших семьи, друзей, но не самих себя, не склонивших головы, не предавших ни идеи нашей, ни общего нашего дела. В честь и память таких вот не покорившихся, не сломленных и поставлено «Холодное лето пятьдесят третьего...». (Ан. Макаров. «Искусство кино», 1988)

15 драматических ролей комедийных актеров. Пожалуй, нет ничего страшнее для актера, чем прослыть заложником амплуа. [...] Еще один большой советский актер, к которому драматическая судьба и фортуна были не слишком благосклонны, - Анатолий Папанов. В огромном кинематографическом послужном списке Папанова несколько серьезных ролей сверкают алмазами: «Родная кровь», «Живые и мертвые», «Белорусский вокзал» - любой из этих фильмов достоин места в пантеоне отечественного Музея кино. Однако зрители любят знаменитого актера за гораздо более легковесные работы: Воробьянинов из «12 стульев», Лелик из «Бриллиантовой руки», Тесть из «Берегись автомобиля». Жизнь распорядилась так, что последняя роль Анатолия Дмитриевича все-таки была драматической, таким его и ... запомнили - Копалычем из «Холодного лета пятьдесят третьего». [...] (Евгений Ухов. Читать полностью - )

Сегодня, 27 января [2020], исполняется 70 лет со дня рождения мастера спорта по самбо и конному спорту, популярного советского и российского актера кино и театра Виктора Косых, незабываемого Даньки Щуся из трилогии про «Неуловимых мстителей». Виктор Николаевич Волков родился 27 января 1950 года в городе Алапаевск Свердловской области. Его мать, Нинель Дмитриевна, работала в школе учительницей физики. Виктор рано лишился отца, его усыновил актер Иван Косых и дал свою фамилию и отчество. Учился в Московском погранучилище и окончил актерский факультет ВГИКа (мастерская Сергея Бондарчука). Сотрудничал с московским театром «Темп». В кино дебютировал в возрасте 13-ти лет, сыграв Костю Иночкина в ... фильме Элема Климова «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», затем последовала главная роль в картине Александра Митты «Звонят, откройте дверь». В 1966-м он впервые предстал в прославившем его образе Даньки Щуся в «Неуловимых мстителях» Эдмонда Кеосаяна, к которому вернулся впоследствии в фильмах «Новые приключения неуловимых» и «Корона Российской Империи, или Снова Неуловимые». Всего на счету актера 40 ролей в кино и на телевидении. В частности, его можно увидеть в таких фильмах и сериалах, как «Валера», «Отец солдата», «Мимо окон идут поезда», «Ташкент - город хлебный», «Юнга Северного флота», «Трактир на Пятницкой», «Пограничный пес Алый», «Тревожное воскресенье», «Холодное лето пятьдесят третьего...», «Диверсант» и «Звезда эпохи». Свою последнюю роль сыграл в двухсерийной мелодраме «Найди меня», вышедшей в 2010-м. Обладатель приза Московского городского комитета ВЛКСМ «Алая гвоздика» на Всесоюзной неделе детского фильма. Виктор Косых ушел из жизни в возрасте 61 года 22 декабря 2011-го в Москве. Похоронен на Хованском кладбище рядом с отчимом Иваном Косых и своей бабушкой. («Кино-Театр.ру»)

Валерий Приемыхов: Важно, что у тебя за душой. Он пришел к нам как посланец из холодного 1953-го, этот человек с сухим, опаленным пламенем ада лицом и очами, повернутыми внутрь. Пришел как символ общей боли. Доходяга в обшарпанной одежонке, откликающийся на пренебрежительное прозвище «Лузга». Человек, незаконно лишенный свободы, прошлых боевых заслуг, надежды на будущее. Но сохранивший совесть: вот уж чего нельзя отнять, даже втоптав человека в грязь. Уцелевшая совесть даст возможность герою фильма «Холодное лето пятьдесят третьего...» распрямиться, собрать в кулак волю, забыть об опостылевшей жизни и - вступить в неравную схватку с бандой головорезов и насильников. Чтобы спасти беззащитных. Чтобы ... вновь обрести свое имя - Сергей Басаргин. - Есть дорогие вещи, которые выше актерской игры, - говорит исполнитель этой роли Валерий Приемыхов. - Их нельзя играть. Тут надо трезво взглянуть на трагедию, потому что это наше. И здесь важно, что у тебя за душой, когда тебе выпала такая работа. «Холодное лето...» было для меня очень трудной работой... Не без оснований Приемыхова считают одним из самых интересных и правдивых актеров. Хотя я убежден, что никто - даже Динара Асанова, впервые снявшая его в кино, - не предполагал, что он когда-нибудь станет кинозвездой. Впрочем, нет. Еще когда он учился во Владивостокском институте искусств и пытался «рвать страсти» на учебной сцене, любимый педагог говорила ему: «Валерий, не старайтесь играть лучше, чем вы можете, и вы будете великим артистом». Хотя Приемыхов не всегда следовал той заповеди, пытался играть «лучше, чем...», но... - Ну не могу я играть интеллигентов, не получается! - смеется Валерий Михайлович - Знаю это, а все равно пару раз «влетел»: сыграл реставратора в «Продлении рода», инженера в «Тихом следствии», а толку немного. Мне по душе люди не столько головой умные, сколько сердцем. Недотепы, тугодумы, высокими категориями не мыслящие, как Вадим из «Милого, дорогого, любимого, единственного...» или участковый милиционер в фильме «Мой боевой расчет», незамысловатые. Чтобы зритель в зале мог почувствовать себя умнее их, отнестись к ним снисходительно. Наверное, в этих размышлениях актера есть и доля самоиронии, но отчетливо помню, что его Павла Антонова из «Пацанов» некоторые упрекали если не в туповатой прямолинейности, то в вызывающей простоте. Дескать, такому человеку неведомы сомнения, рефлексия, на все у него есть готовый ответ, его натура не приемлет сложностей, потому он так понятен подросткам. Иронизировали, что со своими стереотипными призывами поразмышлять перед едой о добрых делах, Антонов Приемыхова доходит до самопародии. Что прыжками и спортивными ужимками он обучить ребят еще может, а вот привить им любовь к литературе, искусству, науке - вряд ли... Только вся эта ирония скептиков оказалась зряшной. Роль Антонова, сыгранная на звенящей исповедальной ноте, для большинства зрителей стала событием. И вывела Валерия Приемыхова на орбиту популярности. С тех пор мы видели его в лентах «Дети раздоров», «Попутчик», «Простая смерть», «На встречном курсе», «Наш бронепоезд» и «Штаны» - режиссерский дебют Приемыхова. Зритель свыкся с артистом. И не все даже знают - хоть об этом пишется то и дело, - что этот человек прежде всего кинодраматург. Актерство для него, по сути, хобби. Хотя теперь, пожалуй, уже не хобби: слишком много сделано. Одно «Холодное лето...» чего стоит! И все же существует ли уже понятие «кинематограф Приемыхова», как, скажем, был «авторский кинематограф Шукшина»? Сам Валерий Михайлович считает, что нет - все у него абсолютно разное. Но вспомните фильмы «Взломщик» и «Никудышная» по сценарию Приемыхова, детские комедии «Дикий Гаврила». «Магия черная и белая» - своеобразную серию о приключениях двух мальчишек-приятелей, к которой вскоре добавится еще одна лента- «Князь Удача Андреевич». Вы почувствуете, что его персонажам неуютно в этом мире, порой даже здорово неуютно. Часто они неприкаянны, лишены родительской ласки, росли без отцовской руки. Безотцовщина является, по сути, и сквозным мотивом «Пацанов». «Детей раздоров». «Милого, дорогого...». «Штанов». Впрочем, тут наслаивается и тема вины поколения, поколения сорокалетних, к которому относится сам Приемыхов. Поколения, разучившегося в эпоху застоя, на которую пришлась их молодость, петь собственным голосом. Своя тема, незаемная боль- это уже немало для того, чтобы художник состоялся. И не суть важно, в какой из своих ипостасей. ...Сыграно немало, а все же самой любимой актерской работой в кино В. Приемыхов считает первую - в грустном фильме «Жена ушла». Многих тогда озадачило нервное лицо погруженного в свои переживания героя ленты. Он маялся, бился в тупике безысходности, чувствуя, что жизнь превращается лишь в имитацию существования. И мы по привычке списывали его безрадостные, безуспешные поиски ускользающего счастья на счет задавленности бытом. А там было нечто другое. То, что сформулировано лишь теперь, десять лет спустя. Это была реакция на застойную бездуховность, на сведение роли человека в обществе к марионетке; на насаждение кондового единомыслия. Актер уже тогда сумел отразить в своей игре удушье эпохи безвременья. В этой картине Приемыхову досталась роль, предназначенная первоначально В. Высоцкому. Был соблазн начать играть «под Высоцкого», с его накалом. Но актер нашел свою манеру, свою интонацию. Сумел сохранить ее в последующих ролях. И - победил! (Петр Черняев. «Советский экран», 1989)

[...] А фильм, конечно, отличный, Приемыхов и другие актеры там превосходны. Очень больно смотреть на Косых, актерская судьба которого не сложилась по-настоящему из-за злоупотребления алкоголем. Хотя этого гнусного мелкого уголовника, напоминающего не менее гнусного Промокашку из "Место встречи изменить нельзя", он выразительно сыграл. По поводу того, что именно этот фильм открыл ворота насилию в нашем кино, не согласен, бывали куда более жестокие. Могу назвать казахский фильм "Погоня в степи", снятый гораздо раньше, в 1980-м году. Там, правда, была гражданская война, басмачи, но и немало сцен жестоких избиений. И фильм "Седьмая пуля" тоже был довольно жестоким по сюжету. (Борис Нежданов, Санкт-Петербург)

Есть такие люди, про которых нельзя сказать, что они артисты, что они играют. К таким людям я отношу Валерия Приемыхова. Посмотришь на него и скажешь, что это человек из народа. Затаенная грусть и боль в глазах. Да простят мне может не совсем удачное сравнение, но русский актер Валерий Приемыхов - это Есенин нашего кино. Об этом говорят его фильмы и в частности «Холодное лето пятьдесят третьего». Много слышал об этом фильме, но посмотреть никак не удавалось. И вот однажды в магазине на базе ОРСа увидел подборку советских фильмов из рубрики «Русская классика», в которой было и это кино. Купил, не ... задумываясь и посмотрел на одном дыхании. Картина Александра Прошкина врезается в мозг и душу, ты не сразу можешь отойти от увиденного. Мощная драма о судьбах людей сталинской эпохи, о тех, которые были отправлены на поселение и вынуждены были столкнуться с матерыми уголовниками. Два главных героя. Копалыч и Лузга. Интеллигентный Палыч (Анатолий Папанов) и мужик прошедший войну, репрессированный Сергей Басаргин (Валерий Приемыхов). Первый старается удержаться на плаву, а второй потерял смысл существования. Он не работает, просто прибился к одной семье. Ему все равно будет он жрать или останется голодным. Потому такой и худющий. Но в глазах его помимо невысказанной боли можно углядеть силу и твердость характера, интеллект и ум. Так бы и жили они, мирно без приключений, если бы не сбежала из мест заключения одна банда рецидивистов и обитавшая в близлежащих окрестностях. Пути этих двух людей и банды пересекутся и в этой жестокой схватке проявится как на фотопленке истинные человеческие качества каждого героя. Здесь мы увидим уполномоченного Зотова (Юрий Кузнецов) во всем его трусливом великолепии. Увидим глухонемую Лидию Матвеевну, растившую дочь Шуру и капитана рейда Фадеича и старого вояку Манкова. Галерея образов в интерпретации очень хороших русских артистов. Кино отсылает нас в наше прошлое на 61 год назад. Я в то время еще не родился и не жил, но почему-то кожей ощущаю правду того времени, показанную в фильме «Холодное лето пятьдесят третьего». Слились воедино талант и трудолюбие тех, кто сделал это кино. Поэтому и цепляет! 10 из 10. (nikromantik79, «Клуб-Крик»)

Дикая банда имени товарища Берия. Александр Прошкин, долгие годы работавший на ТВ и поставивший к этому времени многосерийного «Михайло Ломоносова», более чем успешно дебютировал с «Холодным летом...» в большом кино, сразу же завоевав «Нику» за лучший фильм года. Исходя из сюжетного расклада, ленту можно отнести к жанру вестерна, или «истерна» - специфической русской - его разновидности. Достижения нашего кино в этом «поджанре» смехотворны, но они есть и в основном относятся к 1960-1970-м годам. С известными натяжками это и «Никто не хотел умирать» (1965) литовца Витаутаса Жалакявичюса, и народный хит «Белое солнце пустыни» (1969) Владимира Мотыля, и культово-эстетский «Свой среди чужих, ... чужой среди своих» (1974) Никиты Михалкова. Затем был продолжительный перерыв, во время которого штамповались исключительно высокоидейные истерны, жанрово позиционированные в советском прокате, как «героико-приключенческое кино». В них предлагались в основном истории из времен Гражданской войны, на фоне которой отважные комиссары уничтожали, иногда в одиночку, белые банды («Шестой», «Хлеб, золото и наган»...). Это кино выполняло определенную воспитательную роль, хотя и не имело художественной ценности. Деньги в казну возвращали исправно, да еще и приносили прибыль. Поэтому под них хорошо выделялись средства из бюджета, и вплоть до Перестройки не было им конца... «Холодное лето 53-го» можно без натяжки отнести к достижениям жанра, границы которого он в то же время раздвигает, не в последнюю очередь нарушением временных стандартов. Вместо привычной Гражданской войны события тут разворачиваются в первом постсталинском году, сразу после известных событий, когда Берия, якобы, объявил амнистию уголовникам, которые толпами хлынули на волю из мест заключения. С одной из таких, на скорую руку организованных, «диких бригад» как раз и приходится вступить в поединок бывшему капитану разведки, а с некоторых пор политическому заключенному Сергею Басаргину по кличке Лузга, отбывающему срок в глухой деревеньке, затерянной среди сибирских лесов и озер. Грамотные профессиональные действия и самообладание позволяют бывшему военному офицеру справиться с бандой вооруженных уголовников... Как видим - это просто образцовая сюжетная схема для вестерна. Надо отметить, что классический вестерн едва ли не самый канонизированный жанр: действие должно обязательно происходить на Диком Западе, в границах определенных штатов и в строго обозначенный исторический промежуток. Однако главное - мифологема вестерна (которую ранее успешно модернизировали японец Куросава и итальянец Леоне) - почти без зазора встраивается здесь в чуждый вроде бы социально-временной контекст. В эпоху «ангажированной гласности» некоторым нашим критикам фильм показался слишком правильным и патриотичным. А отступления от принятых канонов, в свою очередь, не были оценены по достоинству родоначальниками жанра - американцами, посчитавшими фильм гибридным образованием. Однако ни то, ни другое не помешало ему стать одним из последних по-настоящему народных фильмов советского кино. В год выхода «Холодное лето...» собрало в наших кинотеатрах почти 42 миллиона зрителей. Понятно, что бум видео, который начался как раз в конце 1980-х, подкосил кинопрокат. Страна распалась на 15 разных государств, начала перестраиваться экономика и изменился идейный курс... Но, почему-то все время не покидает ощущение, что с кончиной СССР у нас просто разучились делать «народное кино». То самое, что собирало полные залы не одну-две стартовые недели, как сейчас, а по 2-3-4 месяца, а то и полгода. В 15-й раз пересматриваешь «Холодное лето...» и все равно мурашки бегут по спине, когда Басаргин навскидку из винта ставит черную метку на лбу глумливого урки. Комок подступает к горлу, когда в последнем кадре прикуривает на улице у старика, тоже, поди, отмотавшего ни один десяток по прихоти товарища Сталина... Нет, сегодня у нас, определенно, так уже не умеют снимать... (Малов-кино)

Ушедшая натура. "Холодное лето пятьдесят третьего...", несомненно, одна из величайших кинокартин позднего советского периода. Может быть, фильм Александра Прошкина стал постскриптумом советского кино. Горьким событием фильма стала скоропостижная кончина Анатолия Папанова еще до окончания озвучания его персонажа - Копалыча. Монолог Копалыча, оказавшийся последними кадрами великого актера приобрел самостоятельную ценность, возможно является одним из сильнейших монологов в истории кинематографа. Даже при самом отстраненном обсуждении фильма превосходные степени неизбежны. Фильм следует понимать в контексте советской истории и истории советского кино. На волне перестройки, начавшейся в 1985 года, на общество обрушилась лавина воспоминаний жертв сталинских репрессий, проведших годы в лагерях. Как сейчас ясно ... - на короткий миг общество осознало масштабы совершенного над ним насилия. Тогда казалось, что снова забыть это осознание будет невозможным. Для зрителя 1988 года Анатолий Папанов был не только Волком из "Ну, погоди!" или Леликом из "Брильянтовой руки", но, в первую очередь, генералом Серпилиным из "Живые и мертвые" и "Возмездия", 1963 и 1967 годов, возможно лучших советских фильмов о войне. Лузга, в исполнении Приемыхова, Манков, в исполнении Виктора Степанова, Иван Зотов, в исполнении Юрия Кузнецова, Фадеич (Владимир Кашпур), Лидия Матвеевна (Нина Усатова), Шура (Зоя Буряк), Барон (Владимир Головин), Старобогатова (жена Копалыча), в исполнении Елизаветы Солодовой, сын Копалыча, сыгранный Борисом Плотниковым... Эти роли достойны упоминания и восхищения, возможно лучшие в биографиях перечисленных актеров. Ну, не у всех, по правде говоря. Борис Плотников, например, это еще и доктор Иван Арнольдович Борменталь в потрясающем «Собачьем сердце» Бортко, вышедшем сразу вслед за «Холодным летом 53-го». Парадоксально, но в таком советском сюжете, таком "нашем", легко узнается структура мировой киноклассики, а именно "Семи самураев" Куросавы. Попытка найти параллели, сходства между "Холодным летом пятьдесят третьего..." и другими фильмами, скорее всего приведет к "Проверке на дорогах" Алексея Германа. Эти фильмы объединяет щемящий психологизм и изобразительная "шершавость". В обеих картинах много грязи, и в обеих - щемящие финальные сцены. В финальной сцене фильма два человека останавливаются и закуривают посреди Яузского бульвара. Один из них - главный герой фильма, в исполнении Валерия Приемыхова. Второй - безымянный эпизодический персонаж, найти имя актера, появившегося в этой сцене, не удается. Его лицо ни разу не попадает в кадр достаточно крупно. Однако, и эта совсем краткая роль великолепна. Во втором десятилетии XXI века. нет большей части сыгравших в этом фильме актеров: Папанова, Приемыхова, Кашпура, Головина, Солодовой. Российское общество благополучно забыло самые темные страницы своей истории XX века, Сталин стал "эффективным менеджером". Снова появились политические заключенные. Вполне вероятно, что зрителю, родившемуся в 1990-е. "Холодное лето..." не будет интересно, фильм снят не в 3D, в нем нет ставших уже обязательными компьютерных спецэффектов. Этот фильм - об уже ушедшей натуре, с ее уходом зрители и граждане лишились чего-то важного, что придется заново собирать многим поколениям. (Евгений Шмуклер)

Трагедия «маленьких» людей в большой стране. Можно ли уложить трагедию целой страны в хронометраж киноленты (102 минуты) без того, чтобы показать аресты, массовые расстрелы, лагеря... Можно! Еще как можно это сделать, так чтобы внутри смотрящего все клокотало и сопереживало увиденному, чтоб и двадцать лет спустя держало в напряжении, хотя фильм пересмотрен надцатый раз. Каждый раз пересматриваю этот фильм и удивляюсь, как же удалось на примере забытой богом деревушки в таежном краю передать столь масштабные события 30-х- 50 х годов, память о которых не истерлась и по сей день. Ведь по сути в фильме не показано, как сажали, как выбивали показания, ... как этапами гнали... Ничего такого, просто деревушка на берегу реки населенная обычными людьми, которые живут своими делами, заботами и мечтами. Таких мест тысячи. И есть в этой деревушки двое находящихся на поселении, после отбытия срока, политзаключенных - Лузга и Копалыч. Один (Копалыч - интеллигент и инженер) верит в справедливость, в то что разберутся, признают, что он не шпион, соответственно и отношение с людьми он выстраивает по-человечески, несмотря на косые взгляды жителей старается выполнять порученную работу и вжиться в не лагерную жизнь. Другой (Лузга - бывший офицер красной армии) не верит ни во что, не желает работать, не идет на контакт с людьми, а тем паче с представителями власти - живет одним днем - дыша воздухом свободы. Они суровое напоминание о страшных 30-40 годах. А между тем в стране перемены - смерть Сталина, амнистия заключенным (осужденным по уголовным статьям), арест Берии. И как эти перемены воспринимают жители деревни? С недоверием - всеобщая подозрительность и страх преследуют людей. Страшные испытания пройдены, но держат в своих руках души людей, и оттого в начале фильма герои Басаргин и Старобогатов, общаясь называют друг друга лагерными погонялами, а затем постепенно возвращаются к человеческим именам. И как на зло в деревне появляется банда уголовников, в борьбе с ней происходит возврат Лузги и Копалыча в Сергея Басаргина и Николая Старобогатова соответственно. «Об одном жалею, годы! Так хочется пожить по-человечески и работать» слова Копалыча - Старобогатова как нельзя лучше свидетельствуют о той надежде в счастливое будущее, которую лелеет человек. И финал, который по своему драматизму и напряженности захватывает дух. Празднично спешащие горожане и студенты, транспаранты, и на фоне этого трагедия женщины, которая ждала мужа. Исключительный фильм с неповторимым колоритом эпохи, который режиссеру удалось воссоздать и блестящая игра актеров Анатолия Папанова (Н. Старобогатов - Копалыч) и Валерия Приемыхова (С. Басаргин - Лузга). Настолько погружаешься в атмосферу фильма благодаря их жестам, словам, мимики, что нет сомнения - это там в далекой деревни ты стоишь рядом с ними и слушаешь их разговор. Конечно неправильно было бы не отметить и потрясающую игру других актеров, Степанова (Манков), Кузнецова (уполномоченный треста), Кашпура (начальник рейда), Усатова (глухонемая Лидия) и даже уголовники: Головин (главарь), Колесник, Власов, Дударенко все они создали ту атмосферу, которая годы спустя волнует душу. Отдельно отмечу отличную музыку, передавшую тревоги, сомнения и надежду героев фильма и всей страны. Отличное кино. (LennoxL)

'Об одном жалею - годы, а так хочется пожить по-человечески...' Жизнь целой страны в одном фильме. Жизнь целого народа уложилась в 102 минуты. Возможно такое? Конечно. И для этого не нужно миллионного бюджета и продюсеров. Нужен лишь хороший режиссер, простой сценарий, тандем блестящих актеров и история своей страны. И вот готов гениальный фильм. Валерий Приемыхов - Лузга. Капитан полковой разведки, которого несправедливо осудили. Ненавидящий нынешнюю власть. Он не считает нужным как-то работать в своей ссылке, страна отплатила за геройство чудовищной неблагодарностью. Все местные жители, кроме девушки, его презирают. Но именно он защищает деревню от банды уголовников, забыв все обиды. Валерий ... Приемыхов хотел сыграть офицерскую честь, и у него это получилось. Не потерять человеческое достоинство - вот главная проблема фильма и времени. Анатолий Папанов - Копалыч. Интеллигент. Бывший главный инженер, осужденный по доносу за шпионаж. Немного наивный. Хочет отработать свой срок, чтобы вернуться к семье и пожить по-человечески. Не получилось... Анатолий Папанов - человек-скала актерского мира. последняя роль, но какая! Они не сыграли, а прожили жизнь своих героев. Неравный поединок заканчивается победой, но какой ценой. Советская власть показана глазами обитателей глухой сибирской деревни. Нет лозунгов, пропаганды. Просто люди, живущие и выживающие в 1953 году, когда начинают происходить большие перемены... Особенно впечатлила финальная сцена с обалденной музыкой. Среди толпы выделяются неприметные люди, немного сгорбленные от тяжести отбывания срока, с маленькими чемоданчиками, которые были у каждого политзаключенного. Каждый из них герой, потому что пережил страшное время. Кто-то едет домой, а от кого-то остаются лишь очки, ведь суровая реальность не всем дает возможность вернуться. (Bum-s)

Фильм, повествующий о малоизвестном периоде в истории СССР, когда после смерти И. И. Сталина многим заключенным была выписана амнистия, но при этом власти не позаботились о предоставлении жилья помилованным и некоторые начали прятаться по лесам, а большинство бесчинствовали по близлежащим деревням и очень много людей погибло в этот ужасный отрезок в истории. Как и многое, тогда, советские власти это скрывали и уже в перестройку, когда работа цензоров фактически обнулилась, было разрешено снять этот фильм. Что порадовало - в фильме нет ярой пропаганды советской власти, что характерно для большинства советских фильмов. Здесь события представлены глазами простого народа? который трудится не только ... ради своей семьи, но и ради близких людей. Мы видим обычную деревню - серую, неинтересную, тихую, в которой живет, от силы, три десятка человек, среди которых двое «политических» - ссыльных, которые якобы совершили преступления против простого народа и советской власти под надуманным предлогом и придуманной формулировкой. И в эту спокойную деревенскую жизнь вмешиваются «амнистированные» - беглые преступники, для которых давно уже понятие человечности «смыто тюремной баландой». Они, почувствовав запах свободы, начинают вести себя как хотят. И на защиту этой деревни встают эти самые двое ссыльных, которым эта деревня, как козе баян. Зачем они это сделали? Из-за безвыходного положения смерти? - да, возможно, но в основном потому, что их лишение свободы не сломило и не отстранило от них такое понятие, как честь. Эта картина о настоящих людях, которые, несмотря на все жизненные невзгоды и трудности сохранили все качества достойных людей - смелость, решительность, гордость, жалость, мужественность и, конечно же, человечность и сострадание. В этом фильме помимо великолепного сюжета и ярких запоминающихся персонажей просто великолепная атмосфера именно неосязаемого холода вокруг, безысходности, повседневного быта и т.п. Достаточно подобно и, тем не менее, интересно нам показана жизнь обычных людей. Еще в большом количестве имеется просто шикарная музыка., которая ну уж очень волнующая, интригующая, массивная, давящая на сознание - ну, просто великолепная! Конечно, в этом фильме есть персонаж - своеобразное отображение зрителя на экране. Это персонаж, блистательно сыгранный Юрием Кузнецовым. Наверняка те, кто сейчас читает это и видели фильм считает, что, мол, на его месте вы бы раскидали всех урков и на месте бы их положили. Честно говоря, я и сам так думал, что поступил бы, но кто знает, на что способен человек, попавший в такую ситуацию. Одни проявляют лучшие качества, а другие вот, как и один из героев, становятся робкими и во всем потакают преступникам, заботясь о своей жизни. Но к каким катастрофическим последствиям привел поступок этого человека? Между прочим, он правильно поступал, попробовав предупредить мента, но вот лучше бы он бабке объяснил бы как мог, в чем проблема, все равно урки его не слышали. Но, в стрессовой ситуации человек способен и не на такие глупости... А вот Лузга молодец! Настоящий мужик! А назвать его поступок героическим - значит просто промолчать об этом. Ведь, посмотрите на первые кадры фильма - он ссыльный. Он должен помогать деревенским жителям, а он сидит на одном месте и просто просиживает свое заключение. Он считает, что на войне он уже все, что надо было доказать стране доказал сполна, а после того, как с ним обошлись власти ему стало все равно, как сложится его дальнейшая судьба. Да и люди к нему относились как к собаке, кроме одной девушки, на защиты которой он сначала и встал. Но когда людям стала угрожать опасность он забыл про все обиды и лишения и стал рисковать своей жизнью ради их спасения. Настоящий ЧЕЛОВЕК! Конечно, нельзя не упомянуть героя Папанова. Он совершенная противоположность Лузге. Его тоже несправедливо осудили, но он надеется на то, что хоть когда-нибудь он снова встретится со своей семьей и берется за всякую работу, лишь бы побыстрее «отмотать срок», накопить благодарностей и вернуться к семье. Лузга, конечно, смотрит на него с сожалением и поражается, как такой взрослый человек может обладать такой детской наивностью, но Лузга не выговаривает ему ничего, потому что не хочет ранить человека, которого жизнь и так уже сознательно потрепала. Очень жаль, что для этого великого актера эта роль оказалась последней в жизни, даже озвучить не успел. Но, как говорил, по-моему, Сократ, или это говорилось в советском фильме Сократ: «Человек жив, пока его помнят. И пока его будут помнить, частицы его будут жить в сердцах других людей». А поскольку Папанов оставил после себя довольно внушительный багаж своих киноролей, то, следуя словам Сократа, он еще жив и будет жить долго... Итог: великолепный фильм! Десятибалльной шкалы, в данном случае, не хватит. (Monk Iron)