ОБЗОР «ДЬЯВОЛЫ У ПОРОГА» (2000)
В китайскую деревню, опустошенную войной и голодом, попадает два мешка. В них - пленники: японский офицер и его переводчик. Крестьянин Дасан берется ухаживать за ними, но со временем жители деревни решаются предать двух чужаков смерти...
В далекой провинциальной китайской деревушке таинственный ночной гость оставляет старосте на сохранение два мешка . Внутри оказываются японский оккупант и его переводчик. Таинственный гость не появляется уже полгода. Японец, которому позор плена хуже смерти, нарочно нарывается, осыпая крестьян оскорблениями и проклятьями, но жалеющий его переводчик говорит, что он молит о пощаде. Скоро в деревне начинается голод...
Про что. Фильм вроде как про войну Китая с Японией в 1944 - 1945-м, но ситуация не эпическая, а экзистенциальная. Партизаны оставили двух пленных - японца и китайского толмача - "коллаборациониста" - в подвале деревенского дома под ответственность местных крестьян - и забыли. Развязки (равно как и смыслы) самые неожиданные. Се человек. Плюсы. Про картину, которая начинается с дичайшего закадрового командного ора (зал вздрагивает и ошалело таращится на светлеющий экран), сразу догадываешься, что она сделана мастерски. В Китае ленту вроде бы запретили, объявив одновременно антикитайской и антияпонской, но интересно, что она при этом еще и европейская - по психологии, монтажу и пр. Оригинальная постельная сцена - тоже признак качества. Общественная реакция. Второй по значению приз Канна-2000. (Ю. Гладильщиков)
Уже во второй своей работе, «Дьяволы на пороге», Цзян Вэнь показал себя как «режиссер редкой свободы мысли и дыхания». «Это совершенно новое китайское кино: свободное, спонтанное, открытое, темпераментное, смешное, хотя и трагическое, легко переходящее из одного эмоционального состояния в другое». Молодой режиссер поразил непривычным для заторможенного китайского кино экспрессивным монтажом: камера мечется с одного крупного плана на другой, стараясь запечатлеть глубинные переживания персонажей. Но цензуру гораздо сильнее напугало несоответствие ленты социально-политической стилистике китайского искусства: жесткое противопоставление Системы, губительной для личности, и Человека, выламывающегося из нее, пусть даже ценой собственной гибели. Китайско-японская война 30–40-х годов показана в фильме не в привычном государственном, партийном ракурсе. Зритель видит ее глазами крестьянина, для которого главное — выжить, прокормиться. Политика его не интересует: он даже не замечает написанного на стене крупными иероглифами лозунга «Новый порядок в Восточной Азии». (Сергей Торопцев)
КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2000
Победитель: Гран-при.
Номинация: Золотая пальмовая ветвь.
КАННСКИЙ КИНОФЕСТИВАЛЬ, 2001
Победитель: Приз французской культуры иностранному кинематографисту года.
Показ «Дьяволов на пороге» был одним из самых ожидаемых и проблематичных событий Московского фестиваля. За несколько дней до начала ММКФ китайские власти запретили режиссеру фильма Цзян Вэню всякую кинематографическую деятельность на семь ближайших лет. Причина в том, что «Дьяволы на пороге», не рекомендованные к экспорту, были показаны на Каннском фестивале и получили Гран-при. Москва опять играет в дружбу с Пекином, и китайцы пытались по дипломатическим каналам блокировать показ неугодных фильмов на ММКФ (это касалось и конкурсного «Лунного затмения», и отчасти ретроспективы другого китайского диссидента — Чжан Юаня). И все же ММКФ доказал, что в отличие от советских времен не всегда идет на поводу у политиков. Копия «Дьяволов» была взята у голландской компании «Фортиссимо» и доставлена в Москву к самому финалу фестиваля. Во время дневного показа в Музее кино невозможно было даже приблизиться к зданию. Правда, вечером, в часы официального закрытия ММКФ, зал Дома кино, куда привезли «Дьяволов», был полупустым — вероятно, информация о многократно переносившемся показе не дошла по назначению. Прошло 12 лет с тех пор, как китайское кино получило первый знак признания в Европе — берлинского «Золотого медведя» за фильм Чжан Имоу «Красный гаолян». Мир постепенно выучил экзотические китайские имена. По крайней мере три из них: два режиссерских — Чжан Имоу и Чен Кайге и одно актерское — красавицы Гун Ли. Долгое время именно они доминировали в общей картине кинематографа континентального Китая. Чжан и Чен представляли так называемое пятое поколение китайской режиссуры, пережившее ужасы «культурной революции» и выработавшее в борьбе с цензурой оригинальный эзопов язык. Примечательно, что в качестве эталона эти мастера, считавшие себя оппозиционными властям, выбрали, условно говоря, советско-голливудский эпос с жанровыми вкраплениями мелодрамы, фольклора и поэтического кино. Стиль социалистических «народных эпопей» они наполнили органической мощью и трагизмом. Однако дальнейшее движение в этом направлении было затруднено: критика современных китайских порядков оставалась табу. Выполнив свою историческую миссию, пятое поколение начало нехотя отступать в область легенд. Тем временем на арену вышло шестое поколение, альтернативное пятому. Тем, чем для пятого поколения была «культурная революция», для шестого стал расстрел на Тяньанмэнь. Новые режиссеры предпочитают делать фильмы не в государственной системе, а как независимые. Что касается мировоззрения, то это поколение «незаконнорожденных», «выкидышей», «выродков» без веры и корней. До недавнего времени самым диссидентским из них был Чжан Юань, который, кстати, назвал свой первый большой фильм «Пекинские бастарды». Почти все его работы имели проблемы с цензурой. И вот казус Цзян Вэня. Он родился в 1963 году в семье военнослужащего. Окончил Пекинскую консерваторию драматических искусств. Стал актером и сыграл в знаменитом «Красном гаоляне». Успешно дебютировал как режиссер шесть лет назад фильмом «На жарком солнце». «Дьяволы у порога» — историческая драма из эпохи японской оккупации, полная крови, нетерпимости, философии и юмора (последнее качество не так часто встретишь в китайском кино). Что же не устроило пекинских идеологов в этой сильной и тонкой картине? Очевидно, мысль о том, что дьяволы обитают не только в стане врага, «на пороге дома», но и в нашем собственном доме, в наших душах. Этот фильм — альтернатива патриотической ксенофобии, поначалу присущей героям картины. Для этих крестьян из заброшенных деревень чужаки всегда были дьяволами. Но история учит их искать зло не в «чужих», не вовне, а в темных глубинах человеческой личности и в психологии общественных коллективов. «Дьяволы на пороге», по сути, посвящены той же теме, что и «Красный гаолян», — борьбе с японцами. Но в том давнем фильме не было идеологических двусмысленностей, и он был очень красивым: накал человеческих страстей и драматизм китайской истории удалось с потрясающей мощью передать за счет цветовой экспрессии красного, желтого и синего. Как-то я спросил одного молодого китайского режиссера, почему в «Красном гаоляне» водка сорго красная, а не белая, какую обычно пьют китайцы. Он ответил: «Это — fake, и все остальное в фильме — fake (фальшивка)». Трудно судить со стороны, но бросается в глаза, что картина Чжан Вэня, жесткая, черно-белая, снята почти в канонах «прямого кино» и лишена всяких красивостей, в то время как последние фильмы Чжан Имоу, по-прежнему имеющие успех на Западе, становятся все более цветистыми и сентиментальными. (Андрей Плахов)
Давно хотела я посмотреть этот китайский фильм – с того самого времени, когда в кажущемся сейчас таким далеким 2000 году прочитала в "Итогах" обзорную статью Гладильщикова о кинофестивале в Каннах. Тогда этот черно-белый фильм совсем неизвестного мне китайского режиссера Цзяня Вэня получил второй по значению приз жюри. Потом последовала какая-то темная история с запретом фильма в Китае, в результате которой он в официальный прокат так нигде и не вышел. Промелькнул лишь на нескольких кинофестивалях (в то числе, кстати, и с Москве). Да вот, и американцы – молодцы, его на двд выпустили. Ну что ж, очень жаль - потому что фильм очень и очень хороший. История следующая. Действие происходит в 1945 году, в небольшой китайской деревушке, оккупированной японской армией. Как-то зимней ночью в один очень неподходящий момент (5+ за то, как эта сцена снята) в дом Ма Дасана врывается странный, назвавшийся "я" человек. Угрожая винтовкой и расправой для всей деревни, "я" оставляет Ма Досану "на хранение" два мешка, обещая вернуться за ними через неделю в самый канун нового года. К ужасу Ма Дасана и собранных на консилиум друзей в мешке оказываются до хрипоты разъяренный стойкий оловянный японский солдатик и до смерти перепуганный китаец-переводчик. Естественно, в новый год за мешками никто не возвращается и всей деревне надо принять решение, что делать с пленниками. Роковое решение принимается крестьянами где-то к середине фильма, а вторая половина посвящена нескольким виткам развязки. Каждый виток этой развяки, надо сказать, интереснее и неожиданнее предыдущего. Трудно, конечно, говорить об этом фильме, не раскрывая сюжетных поворотов. В целом, это очень ироничная и очень серьезная история. Как бы так определить? ... – ну, положим, представьте, как если бы куросавовские самураи вдруг попали в кустурицевское подполье? :-) Ну и, раз уж мы на войне – то разговор, понятное дело, идет о "своих" и "чужих", человечности и патриотизме, семейном благополучии и собственном достоинстве. Почти все, видевшие картину, отмечают ее кинематографическую виртуозность. Фильм черно-белый (но с цветным концом), довольно длинный (но держащий зрителя в постоянном напряжении). Просто обалденный монтаж. Например, когда действие происходит внутри дома, камере (как и героям) там настолько тесно, что она может выхватывать из темноты одни только лица – от этого как-то сразу "понимаешь", что непросто героям жить при этой оккупации. Знаете, один из тех вариантов, когда ты инстинктивно пытаешься увернуться от наставленной на экране винтовки или занесенной для пощечины руки. В общем, действительно, мастерская работа. (Grasieli)
ЦЗЯН ВЕНЬ / WEN JIANG. Кино – его жизнь. Он внимателен к каждой мелочи, выдумывает невероятные сюжеты, изводит придирками всю съемочную группу во время работы. Его фильмы одни воспринимают с восторгом, другие огульно ругают. Это Цзян Вэнь, характеристика которого, как медаль, имеет две стороны – он знаменит тем, что мнение о нем абсолютно полярное. Одни зовут его гением, другие бездарным выскочкой, но при этом он остается самым знаменитым актером и режиссером Китая. Цзян Вэнь окончил Центральный театральный институт Китая в 1984 году. Через девять месяцев получил свою первую роль, сыграл императора династии Цин в фильме «Последняя императрица» режиссера Чэнь Цзялинь. Во время этой работы молодой актер впервые продемонстрировал редкое упорство в достижении результата. Никто не знал, как играть императора Пуи, и Цзян искал сведения о нем в архивах, в кинохронике, обсуждал и обменивался мнениями о характере героя с коллегами и даже обратился за помощью к младшему брату Пуи. Дебют оказался удачным, однако в этом фильме талант молодого киноактера проявился не полностью. В 1986 году Цзян Вэнь начал сотрудничать со знаменитым режиссером Се Цзинем, сыграл главную мужскую роль в его фильме «Поселок Фужун». Работу хвалили и зрители, и критики. Цзян Вэнь стал кинозвездой. Фильм «Поселок Фужун» принес актеру не только известность, но и множество новых возможностей. Летом 1987 года его приглашает Чжан Имоу на главную мужскую роль в картине «Красный гаолян». Цзян чувствовал, что был рожден для этой роли, и сыграл великолепно. Картина получила признание не только в Китае, но и в мировом кинематографе. Благодаря этому фильму Цзян Вэнь стал китайской суперзвездой. Актерская карьера Цзян Вэня продвигалась успешно, но его это не устраивало: в качестве актера он способен влиять на исполнение только своей роли, а ему хотелось большего, чтобы играли и снимали исходя из его понимания. Он решил стать режиссером и снять собственную картину. В новом для себя амплуа сценариста и режиссера в 1995 году Цзян Вэнь представил на суд зрителей свой первый фильм «Солнечные дни». Дебют оказался более чем удачным. Критика, зрители единодушно оценили новую работу Цзяна – «великолепно». Картина «Солнечные дни» принесла неплохие кассовые сборы, около 50 млн. юаней, и заняла первое место среди китайских фильмов того года. По стилистическим приемам фильм «Солнечные дни» напоминает кинорепортаж, рассказывающий о жизни Ма Сяоцзюня, чья юность пришлась на эпоху «культурной революции». Тяга к свободе, свойственная молодым, вольные мечты, неразумность подростка оригинально переплелись с необычной эпохой, в которой царили революционный пафос и анархизм. Можно сказать, герой фильма – юный Цзян Вэнь. Почти все истории, которые произошли с Ма Сяоцзюнем, случались и с режиссером в его отрочестве. Фильм «Солнечные дни» принес Цзян Вэню заслуженную популярность и признание. В 1995 году картина была отмечена на 51-м Венецианском кинофестивале призом за лучшую мужскую роль. Кроме того фильм возглавил рейтинг десяти лучших фильмов мира - 1995, составленный американским журналом «Тайм». Кинокритики хором хвалили эту работу за то, что режиссер предложил миру картину с новой формой и содержанием, которая отличалась от других китайских фильмов. Не останавливаясь на достигнутом, Цзян Вэнь продолжил поиски и эксперименты в области киноискусства. В это время он совмещает актерскую деятельность с работой режиссера. В 1998 году Цзян Вэнь как режиссер снял свой второй фильм «Дьяволы на пороге», в котором исполнил главную роль. Картина уделяет большое внимание отражению невежества человека и нелепости войны. В то время цензура Китая еще не была готова к подобного рода откровениям, которые честно показывали человеческие слабости, поэтому премьеру фильма пришлось отложить. Обязательная процедура цензуры оказалась настолько длительной и сложной, что Цзян Вэнь без разрешения властей решил показать его на 53-м Каннском кинофестивале. Фильм «Дьяволы на пороге» произвел фурор и завоевал приз жюри. Но, несмотря на успех картины за рубежом, за самоуправство Цзян Вэня лишили права на режиссуру. Ему пришлось заняться только актерской работой. С 2000 года он снялся в нескольких картинах, которые тоже имели успех. Среди них были «Пропавший пистолет», «Жасмин расцветает» и «Письмо от незнакомой женщины», которые без исключения сопровождались аншлагом. В этих фильмах Цзян Вэнь не только полностью проявил свои великолепные актерские способности, но и оказал большое влияние на стиль этих работ. В течение семи лет Цзян искал новую тему для будущей работы. И в 2007 году его новая картина «И восходит солнце» действительно потряс кинообщественность. Слегка абсурдная история о живущем в отдаленной деревне молодом человеке, его сумасшедшей матери и о людях, за разные провинности сосланных в провинцию на «перековку». Сюжет состоит из четырех маленьких историй, которые произошли в 60-70-е гг. прошлого века. Хотя эти истории случились в разных уголках страны, однако они в итоге были объединены абсурдной любовью. Отличаясь реализмом, в то же время фильм похож на сон, в котором не все понятно и логично. В нем переплелись разные эмоции человека, внутренние инь и ян, их борьба и единство. В этих конфликтах и внутреннем кризисе кроется глубокий смысл, который вызывает сочувствие зрителей. В 2007 году фильм «И восходит солнце» стал причиной широкого общественного резонанса. Одни зрители считали, что в картине нет ни капли реальности, другие рыдали от переизбытка эмоций и ощущений. Цзян Вэнь, который давно привык к полярности восприятия своих работ, ведет себя как хитрый бизнесмен. Он только улыбается, но не выражает своего мнения. Для него самое важное – работа и желание сделать все по максимуму. Ломать старое и создавать новое – это его цель и, по его мнению, главная задача киноискусства. И неудивительно, что каждая его картина без исключения дарит зрителям радость открытия. Хотя иной раз неоднозначный Цзян Вэнь мучается сомнениями от недопонимания зрителей, которое, конечно, мешает работать, но он остается верен себе в поисках смысла творчества и бытия. (журнал "Китай")