ФЕЙЕРВЕРК (1997)
HANA-BI

Бывший полицейский Ниси вступает в кровавый конфликт с якудза, чтобы помочь вдове убитого коллеги, тяжело раненому и парализованному другу и своей смертельно больной жене. Вместе с супругой он отправляется в последнее идиллическое путешествие по Японии, хладнокровно расправляясь со всеми, кто пытается встать у него на пути...

Бывший полицейский Еситака Ниси (Такеши Китано) забирает из клиники супругу Миюки (Каеко Кисимото), неизлечимо больную лейкемией, надеясь облегчить ее последние дни пребывания на этой земле. Однако и он сам не в силах избавиться от тягостных воспоминаний о трагическом инциденте во время задержания преступника, когда детектив Танака (Макото Асикава) был убит выстрелом в упор, а двое других, неопытный Накамура (Сусуму Тэрадзима) и Хорибэ (Рен Осуги), старый друг и напарник Ниси, получили тяжелые ранения. Кроме того, Еситака задолжал крупную сумму денег местному клану якудза, не видя иной возможности расплатиться, кроме как... ограбить банк. (Евгений Нефедов)

ВЕНЕЦИАНСКИЙ КФ, 1997
Победитель: «Золотой лев» (Такеши Китано).
ЕВРОПЕЙСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 1997
Победитель: Премия «Международный экран» (Такеши Китано, Япония).
СЕЗАР, 1998
Номинация: Лучший иностранный фильм (Такеши Китано).
ЯПОНСКАЯ КИНОАКАДЕМИЯ, 1999
Победитель: Лучшая музыка (Дзе Хисаиси).
Номинации: Лучший фильм, Лучший режиссер (Такеши Китано), Лучший сценарий (Такеши Китано), Лучшая операторская работа (Хидэо Ямамото), Лучшая актриса (Каеко Кисимото), Лучший актер (Такеши Китано), Лучший актер второго плана (Рен Осуги), Лучший монтаж (Такеши Китано, Есинори Ота), Лучший звук (Сэндзи Хориути). Лучшая работа осветителей (Хитоси Такая).
НЕЗАВИСИМЫЙ ДУХ, 1999
Номинация: Лучший иностранный фильм (Такеши Китано, Япония).
МКФ В САН-ПАУЛУ, 1997
Победитель: Приз критиков (Такеши Китано).
КФ В ИОКОГАМЕ, 1999
Победитель: Лучший актер второго плана (Рен Осуги).
КАМЕРИМАЖ, 1998
Победитель: Приз «Серебряная лягушка» (Хидэо Ямамото).
Номинация: Главный приз «Золотая лягушка» (Хидэо Ямамото).
КИНОПРЕМИЯ «ГОЛУБАЯ ЛЕНТА», 1999
Победитель: Лучший фильм (Такеши Китано), Лучший режиссер (Такеши Китано), Лучший актер (Такеши Китано), Лучший актер второго плана (Рен Осуги).
ПРИЗ ЖУРНАЛА «КИНЕМА ДЗЮНПО», 1999
Победитель: Лучший фильм (Такеши Китано).
Номинация: Премия «Выбор читателей» за лучший фильм (Такеши Китано).
КИНОПРЕМИЯ «МАЙНИТИ», 1999
Победитель: Лучший актер второго плана (Рен Осуги), Лучшая операторская работа (Хидэо Ямамото).
КИНОПРЕМИЯ «ХОЧИ», 1998
Победитель: Лучший фильм (Такеши Китано), Лучший актер второго плана (Рен Осуги).
НАЦИОНАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ США, 1999
Номинация: Лучший фильм на иностранном языке.
ФРАНЦУЗСКИЙ СИНДИКАТ КИНОКРИТИКОВ, 1998
Победитель: Лучший иностранный фильм (Такеши Китано, Япония).
ОБЩЕСТВО КИНОКРИТИКОВ АВСТРАЛИИ, 1999
Победитель: Лучший фильм на иностранном языке.
ПРЕМИЯ «ЗОЛОТОЙ ОВЕН» ГИЛЬДИИ КИНОВЕДОВ И КИНОКРИТИКОВ РОССИИ, 1999
Победитель: Лучший иностранный актер (Такеши Китано).
Номинация: Лучший иностранный фильм (Такеши Китано).
ВСЕГО 23 НАГРАДЫ И 23 НОМИНАЦИИ.

Слово «hana-bi» («фейерверк» - в переводе с японского) состоит из двух иероглифов: hana - «цветы» - символ жизни и любви, и bi - «огонь» - символ жестокости и насильственной смерти.
Все картины, которые в фильме рисует парализованный полицейский Хорибе, принадлежат кисти Такеши Китано (род. 1947 https://en.wikipedia.org/wiki/Takeshi_Kitano). Он написал их после того, как в августе 1994 попал в автоаварию и чудом выжил.
Хакурю (род. 1952 https://en.wikipedia.org/wiki/Hakuryu_(actor)), сыгравший киллера якудзы, также снимался в ленте «Жестокий полицейский» (1989 https://www.imdb.com/title/tt0098360/), которая была дебютной режиссерской работой Китано.
Девочку с воздушным змеем (в финальной сцене) играет дочь режиссера - Секо Китано (род. 1982); это единственная ее кинороль.
Бюджет: $2,300,000.
Транспортные средства, показанные в фильме - http://www.imcdb.org/movie.php?id=119250.
Картину снимали камерой Arriflex 35 BL4 с объективами Zeiss Prime.
Кадры фильма: https://www.blu-ray.com/Fireworks/402784/#Screenshots; http://www.cineol.net/imagenes/pelicula/5624_Hana-bi.-Flores-de-fuego; https://cinesseur.blogspot.com/2009/08/hana-bi-un-kitano-liric.html; https://outnow.ch/Movies/1997/Hana-Bi/Bilder/.
В «Фейерверке» звучит музыка Дзе Хисаиси (род. 1950 https://en.wikipedia.org/wiki/Joe_Hisaishi).
Саундтрек: 1. Hana-Bi; 2. Angel; 3. Sea of Blue; 4. ...and Alone; 5. Ever Love; 6. Painters; 7. Smile and Smile; 8. Heaven's Gate; 9. Tenderness; 10. Thank You, ...for Everything; 11. Hana-Bi (Reprise).
Информация об альбомах с саундтреком: https://www.soundtrackcollector.com/catalog/soundtrackdetail.php?movieid=46634; https://www.soundtrack.net/movie/fireworks/.
Премьера: 3 сентября 1997 (Венецианский кинофестиваль).
Англоязычное название - «Fireworks».
Обзор изданий картины: http://www.dvdbeaver.com/film/DVDCompare/fireworks.htm; https://www.blu-ray.com/Fireworks/402784/#Releases.
«Фейерверк» на японских сайтах о кино: http://www.kinenote.com/main/public/cinema/detail.aspx?cinema_id=31220; http://www.jmdb.ne.jp/1998/dv000130.htm.
О картине на Allmovie - https://www.allmovie.com/movie/v158656.
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 96% на основе 24 рецензий (http://www.rottentomatoes.com/m/1091981-fireworks).
Картина входит в престижные списки: «Лучшие фильмы» по версии сайта They Shoot Pictures; «Лучшие фильмы последнего десятилетия XX века» по версии журнала «Vogue»; «The 1001 Movies You Must See Before You Die»; «Лучшие фильмы» по мнению кинокритика Сергея Кудрявцева; «Рекомендации ВГИКа».
Рецензии: https://www.mrqe.com/movie_reviews/hanabi-m100000475; https://www.imdb.com/title/tt0119250/externalreviews.

ИНТЕРВЬЮ С ТАКЕШИ КИТАНО
- Ваши многочисленные амплуа одним кажутся капризом, другим - проявлением гениальности. Например, в фильме "Фейерверк" вы режиссируете, играете главную роль и выступаете как автор примитивистских рисунков, которые начал по наитию рисовать прикованный к инвалидному креслу полицейский. Как снисходит на вас очередной дар?
- Это не имеет ничего общего с гениальностью. Я никогда не был удовлетворен тем, что делаю, и потому пробовал себя еще и еще в чем-то новом. Представьте, я до сих пор не нашел себя. [...]
- Но ваши фильмы "Жестокий полицейский" и "Детки возвращаются" стали культовыми, такая же участь ждет, видимо, "Фейерверк". Чем объяснить, что герой последней картины столь молчалив и меланхоличен?
- Во мне всегда живет комик: стоит открыть рот, и шутки начинают сыпаться из него. Но "Фейерверк" - фильм о любви и смерти, и я намеренно ограничивал диалоги, чтобы не превратить все в большую хохму.
- Но ваш фильм довольно жесток, в нем проливаются реки крови. Как вам удается сочетать жестокость и юмор? Привлекает ли вас слава "японского Тарантино"? Или вам больше нравится, когда ваш фирменный метод холодноватой и при этом темпераментной режиссуры называют Kitano cool?
- Я бы предпочел быть собой. Если представить мир человека как огромное хранилище, то жестокость и юмор всегда в нем в наличии и всегда соседствуют. Это две стороны одной медали. Но есть еще любовь, есть нежность. Название моего фильма - ключ к его смыслу. Фейерверк по японски - Hana-Bi. Первая часть слова означает цветок любви, вторая - огонь смерти. Их сплав и есть жизнь. (14.01.1998. Читать полностью - https://www.kommersant.ru/doc/190249)

- Что на сей раз стало отправной точкой для вас?
- Я хотел показать, как японский мужчина пытается справиться со своими обязанностями. То, как делает это Ниши, наверняка сильно отличаться от того, как это сделал бы человек в другой стране. На самом деле, многие современные японцы вполне могут счесть поведение Ниши чрезмерно романтичным или сентиментальным, или по крайней мере довольно старомодным. Но метод, каким он осуществляет то, что считает своим долгом, соответствует идеалу, существовавшему в японском обществе по крайней мере с эпохи Эдо [1603-1867 - прим. перев.]. Воплощение этого идеала можно увидеть во многих пьесах Шиматсу, например. [Монзаемон Шикаматсу (1653-1724), драматург. Его называют «японским Шекспиром» - прим. перев.].
- Ниши всегда был настолько неразговорчив? Или таким его сделала болезнь жены и смерть их ребенка?
- Думаю, он родился молчаливым. Если такой парень становится тихим, значит, он убегает от катастроф в его жизни. Мне больше нравится видеть в нем кого-то, бросающего вызов смерти, а не того, кто бежит, страшась чего-то. Я думаю, что Ниши - первый созданный мною персонаж, пытающийся бросить вызов смерти.
- Хорибе тоже бросает смерти вызов, решительно отринув путь самоубийства. Построить фильм на сравнении этих двух героев было вашим сознательным намерением?
- Дело не в том, что я хочу сравнить их. Я использую эти образы, чтобы оспорить традиционное японское представление о семье. Муж, жена и дети - "которые жили с тех пор долго и счастливо", - считаются краеугольным камнем японского общества. Но в действительности все не так. Мнение японцев, что семья по сути своей дружна и эмоционально защищена, - чистая фантазия. Я хотел оспорить подобное мнение. Например, если муж ранен и вынужден бросить работу - как произошло с Хорибе в моей истории, - его семья наверняка разрушится. На мой взгляд способ, с помощью которого Ниши старается успокоить и поддержать Хорибе, невероятно глуп. Ниши посылает Хорибе принадлежности для рисования, потому что чувствует себя виноватым, словно несет ответственность за то ужасное положение, в котором оказался Хорибе. Тем самым создается ложное впечатление, будто они были не просто коллегами-полицейскими, но были еще и очень близки эмоционально. Было бы лучше, если бы Ниши просто предложил Хорибе немного денег, чтобы помочь ему пережить этот сложный период.
- Но ведь то, что Ниши подталкивает Хорибе к занятиям живописью, оказывается очень важным в истории. Существует некая таинственная взаимосвязь между картинами Хорибе и жизнью Ниши...
- Искусство я всегда считал скорее приватным, личным явлением, нежели социальным. Сам я не большой художник, так что не совсем уверен в подобных вещах, но чувствую, что картины, рисунки - также как фильмы, музыка или что угодно - легко могут стать зеркалами, в которых отражается жизнь их создателя. Когда Ниши посылает принадлежности для живописи, он, вероятно, хочет подтолкнуть, вдохновить Хорибе к выражению чувств на бумаге.
- Хорибе обращается к рисованию после несчастного случая, приведшего его к потере работоспособности. Так поступили и вы сами. Наверняка это не случайность?
- Я никогда не рассказал бы этого японской прессе, но раз вы спрашиваете... Я занялся живописью не только из-за моего дорожного происшествия и не только потому, что мне было много о чем подумать, но еще и потому, что меня только что бросила подруга, с которой мы довольно долго были вместе. Я проводил дома гораздо больше времени, чем обычно. И моя жена очень сильная и здоровая, совсем не такая, как Миюки в фильме.
- Меня поразило то, насколько быстро вы отредактировали сцену. Я наблюдал за съемками на аллее азалий. Еще больше поразило меня, как вы выстроили последовательность кадров - несколько разрозненных картинок - введя их в развитие событий. Прежде, чем приступить к съемкам, вы проводите мысленный монтаж фильмов?
- Когда я в хорошей физической и умственной форме, я мысленно прокручиваю сцену в ночь накануне съемок. Та ночь в Кавасаки была именно такой. Все, что мне надо было делать - просто следовать за сценой, которая сложилась в моей голове днем или ночью накануне. С другой стороны, когда я не в лучшей форме, эта схема не работает. Как бы я ни старался на натурных съемках, сцена никогда не складывается.
- И как вы с этим справляетесь?
- Обычно пытаюсь копировать режиссеров, с которыми работал как актер. Иными словами - снимаю массу дополнительного материала. Просто чтобы обеспечить себе свободу действий во время монтажа. Когда я не в лучшей форме, я не могу сказать, какие кадры мне пригодятся, какие нет. В таком случае, честно говоря, я обычно пытаюсь выбросить всю сцену. Хотя, конечно, если она важна для истории, этого я сделать не могу.
- Были какие-то особые причины, чтобы плохого парня в сцене аллеи сыграл настоящий боксер?
- В этой сцене, как я и предполагал, не вполне удавалась собственно драка. Когда плохой парень бьет Ниши, я хотел показать, что это похоже на удар настоящего боксера. И решил, что наилучший способ это сделать, - чтобы Ниши бил кулаком настоящий боксер. Однако на экране это не сработало в той мере, как я рассчитывал.
- Итоговая структура фильма - наиболее сложная из всех, снятых вами историй. Сколько параллельного монтажа планировалось и прописывалось в сценарии?
- Я действительно помнил о структуре, когда писал историю, но все решилось при монтаже. Фильм гораздо менее линеен, чем остальные мои фильмы, и монтаж был более «математическим». Я пытаюсь вынести за скобки кариозные элементы и связать их при монтаже. Для этого процесса были очень важны рисунки и картины. Если они работают в фильме так, как я хотел, они должны выкристаллизовать, заострить тон и смысл каждого элемента истории. Но очень возможно, что мне это не удалось...
- Вы планируете и дальше следовать в этом направлении? Или вернетесь к социально-реалистическому стилю фильма «Ребята возвращаются» ("Kids Return")?
- Я смотрю на «Ребята возвращаются» как на реабилитацию в качестве режиссера...
- Реабилитацию после неудачи со «Снял кого-нибудь?» ("Getting Any?")
- И это тоже. На самом деле, сейчас я думаю о проекте, который скомбинирует элементы моих триллеров с комедией «Снял кого-нибудь?». Первый час фильма был бы из области «Сонатины» или «Фейерверка». Час закончился, идут титры. Потом фильм начинается снова, но постепенно превращается в пародию на первую версию. Вот об этом я думаю сейчас. (Тони Рэйнс. «Sight and Sound», декабрь 1997. Перевод - Елена Кузьмина).

Бывший полицейский Ниси - собирательный образ всех героев предыдущих фильмов режиссера. Его невероятная жестокость в отношении мафии благополучно "соседствует" с самоотверженной любовью к жене и нежной дружбе с инвалидом Хорибе. «Фейерверк» становится эталонным фильмом жанрового полицейского кино. (Станислав Никулин)

Это стильный и необыкновенно красиво снятый фильм, в котором неразделимо переплетаются боевик и трагедия, мелодрама и комедия. Красной нитью через все повествование картины проходит Любовь. Любовь главного героя, полицейского Ниси, к смертельно больной жене, любовь к парализованному другу, любовь к семье убитого сослуживца. Это чувство толкает Ниси на конфликт с японской мафией. Кровавые передряги не останавливают бывшего блюстителя порядка, он идет на все ради близких людей.

[...] В 1997 на экраны выходит один из лучших японских фильмов десятилетия - «Фейерверк». Этот фильм часто сравнивают с «Сонатиной», но при определенной смысловой схожести «Фейерверк» выигрывает за счет возросшего режиссерского мастерства Китано. [...] Также он прекрасный художник и мультипликатор, живописные работы Китано можно видеть в сценах «Фейерверка» и «Кикуджиро». Когда его спрашивают, как же он справляется со всем этим, Китано отвечает: «У меня нет впечатления, что я работаю. Я просто стараюсь получать, удовольствие». [...] (Кикудзиро и Саки, «Такеши Китано»)

«Фейерверк» - настоящая антология образов Китано и, пожалуй, самый сложный его фильм. Постоянные флешбэки, нарциссически долго показываемые картины, нарисованные одним из героев (на самом деле - самим режиссером), изысканное цветовое решение - все это делает «Фейерверк» настоящим фестивальным кино, какого трудно было ожидать от автора «Крутого копа». Никогда еще красота не была столь хрупкой, насилие столь жестоким, а отчаяние столь безысходным. [...] поединок двух врагов подается как игра теней на асфальте, а брызги крови летят на стол, рифмуясь с красным иероглифом «самоубийство» на картине Хорибе. Всплеск красной краски, выплеснутой на эту картину, служит визуальным эквивалентом выстрела, который так и не слышат зрители. (Сергей Кузнецов)

[...] Горькие, жесткие, жестокие и одновременно несколько сентиментальные картины Такеши Китано давно привлекли внимание наших любителей кино своей неповторимой стилистикой, вниманием к визуальному ряду, настоящей художественностью. ...У бывшего полицейского Ниси жена больна раком. Скоро она должна умереть, врач сказал, что ее лучше забрать из больницы - медицина бессильна. Ниси занимает у якудзы большие деньги под проценты и делает все для больной жены, но взятых денег не хватает. Тогда он грабит банк и едет с женой в последнее путешествие. Гангстеры идут по его следу, он жестоко убивает их. Бывшие коллеги-полицейские настигают его у моря. Попросив старых друзей позволить ему еще несколько минут побыть с женой, Ниси убивает ее и себя. Да, сюжет, кажется, прост. Но в нем так много читается между строк. Ниши вспоминает свою опасную работу, полную насилия и жестокости. Гибель и ранения товарищей, как он помогал парализованному после ранения коллеге, которого оставили жена и дочь. Несчастный, чтобы отвлечься от мыслей о самоубийстве, занялся живописью. А его прекрасные картины и то, как он их создает, могли бы стать отдельным фильмом... Это, пожалуй, самая лучшая, самая зрелая лента Китано. (Иванов М.)

У копа Ниси (Китано) недавно умерла дочь. Плюс жена (Кисимото) чахнет от лейкемии. Плюс лучший друг (Осуги) получил пулю вместо него. Плюс он должен якудза, которая об этом не забывает. На напоминание о долге Ниcи отвечает односложно: отрывается от лапши и втыкает палочку в глаз обидчику. Таков и весь фильм - ровная, медлительная обыденность, в нескольких местах резко проткнутая нереальным насилием. Это фирменный Китано - почти бессловесный, не меняющий выражения лица, потаенно грустный, постоянно опасный. Впрочем, фирменность тут с поправками. Выражение лица у Китано не меняется потому, что лицо полупарализовано после мотоциклетной аварии, чуть не ставшей для него последней. От этого весь фильм, внешне похожий на другие китановские опусы про жестоких якудза и копов, приобретает несколько иной смысл. Посмотрев в глаза смерти и вернувшись в жизнь, Китано понял, что между ними ничего нет. Никакой середины. Никакого компромисса. Идти можно только до конца - или вообще не надо трогаться в путь. Это уже не сонатина, а трагическая сюита - по всем правилам. Ставка больше, чем жизнь. Эффект редчайший: за два часа всю душу вынули, а вернули на место уже немного другой. Так работают только шедевры. 9/10. (Михаил Брашинский, «Афиша»)

Экзистенциальная криминальная мелодрама. Этот фильм завоевал на кинофестивале в Венеции в 1997 году премию «Золотой лев святого Марка», чего не случалось с японцами почти 40 лет, начиная с 1958 года, хотя именно на Венецианской Мостре в 1951 году всему Западу был открыт японский кинематограф, когда «Расемон» Акиры Куросавы с Тосиро Мифунэ в главной роли получил международное признание. Так что за три с половиной месяца до кончины Мифунэ и ровно за год до смерти Куросавы (потом на фестивале 1998 года в Венеции провели уже поминальную ретроспективу великого японского мастера) явление Такэси Китано широкому миру - пусть он и был замечен как постановщик еще в начале 90-х - оказалось пророчески знаменательным. Этот 50-летний творец с имиджем «нового отрешенного» (уже не самурая, а члена клана якудзы) смог придти на смену великим учителям. Может быть, действительно верно замечание Кэндзи Мидзогути, что истинный режиссер начинается лишь в возрасте после пятидесяти. Как и в раннем «Жестоком полицейском», в седьмой по счету работе Китано с названием Hana-Bi (дословно - «Цветок-огонь», но можно перевести при помощи поэтического образа: «Гроздья пуль подобны фейерверку») его герой, сыгранный самим постановщиком, пребывает на зыбкой территории между криминальным миром и профессиональной деятельностью полицейского. Он рискует чуть ли не ежедневно оказаться по другую сторону закона, быть повязанным отнюдь не служебным кодексом блюстителя порядка, а существенно трансформированными в нынешних гангстерских группировках средневековыми самурайскими заветами бусидо. Однако парадоксальное проявление свободы очередного антигероя Такэси Китано заключается в том, что он (подобно ранее сыгранным преступникам Уэхаре и Муракаве - соответственно в лентах «3-4 х октябрь» / «Точка кипения» и «Сонатина») готов добровольно расстаться со своей жизнью, уже не видя иного выхода. Кстати, данная картина режиссера, признававшегося в пристрастии к классической японской литературе, например, Тикамацу, даже по своему многозначному названию может быть соотнесена с его известным произведением «Самоубийство влюбленных на Острове Небесных Сетей», которое еще в 1969 году экранизировал Масахиро Синода. В фильме «Фейерверк», несмотря на наличие кровавых драк и жестоких перестрелок, порой показанных в замедленном темпе и без звуков выстрелов, все начинает напоминать некую философскую притчу, мудрую балладу о добровольном и умиротворяющем переходе в мир иной, за пределы бытия. Также не случайно, что европейские критики сопоставили эту ленту Китано с дважды экранизированной (Кэйскэ Киноситой в 1958 году и Сехэем Имамурой в 1983-м) «Легендой о Нараяме» - признанным романом Ситиро Икадзавы. Самоубийство бывшего полицейского Ниси и его смертельно больной жены Миюки происходит на берегу моря и принципиально за кадром, а в пространстве экрана как бы ничего не меняется, словно не имеет никакого значения - были герои на этом свете или не жили вообще. Они и до того момента существовали чаще в немоте и в каком-то отрешенном состоянии, будто находясь уже по ту сторону жизни, в трансцендентном мире. Экзистенциальный и дзен-буддистский пласт повествования, которое и так лишено линейного развития сюжета, превращает (в том числе - благодаря странным живописным картинам, которые порой сюрреалистически выглядят, ярко красочны и по-японски внимательны к мельчайшим деталям) эту вроде бы криминальную мелодраму, что-то типа японской «Калины красной», в поистине трогательную и удивительно простую историю вечного и неизменного круговорота Бытия. Такэси Китано, сам побывавший на краю бездны после несчастного случая на мотоцикле в 1994 году, когда ему исполнилось 47 лет, затем во время вынужденного домашнего пребывания впервые занялся живописью. И она словно приблизила к скрытым тайнам единого мироздания, где нет границы между животным и растительным миром, да и жизнь от смерти неотделима - разве что маленьким дефисом в словосочетании Hana-Bi. И судя по эволюции творчества Китано, он проделал, как и поздний Куросава («Сны»), метафизический путь от внешней экспрессии - к углубленной внутренней сосредоточенности, от слов - к образам, от звуков - к молчанию. А главное, от жанра - к стилю, от остраненного реализма - к бытийному, который был свойствен в равной степени часто далекому от современности Кэндзи Мидзогути и певцу сегодняшнего быта Ясудзиро Одзу. Оценка: 9 из 10. (Сергей Кудрявцев)

Буквально понятое и, кроме того, закрепившееся за фильмом благодаря международному англоязычному заголовку (Fireworks) название видится вполне оправданным на сюжетном уровне. В одном из эпизодов Еситака и Миюки сосредоточенно наблюдают за тем, как медленно горит фитиль фейерверка, который, к их разочарованию, внезапно гаснет. А когда супруг наклоняется посмотреть, в чем причина, раздается хлопок взрыва, и тот, упав, едва успевает увернуться от искр - но уже в следующем кадре летнее звездное небо озаряет потрясающе красивая панорама. Вместе с тем почти сразу отметили, что выведенный в титрах (между прочим, латиницей) иероглиф «Hanabi» разбит дефисом на два слова: «Hana» и «Bi». 'Огонь' и 'цветок'. Искусственное столкновение двух броских образов, несущих глубокий (возможно, неисчерпаемо глубокий) смысл для самих японцев, но и в существенной степени - универсальных, имеющих символическое значение во многих человеческих культурах, служит, пожалуй, ключом к эстетике уникального кинематографиста. В своем томе 7[1] Такеши Китано с особой художественной силой и ясностью выразил собственное понимание мира, одновременно жестокого, неправедного, уродливого, раздираемого огнем низменных людских желаний, несущих смерть и разрушение. И... такого же неописуемо прекрасного, как цветок, таящего вечное обновление, ежесекундно являющего чудо рождения, справедливого по высшему счету. Резкое прерывание спокойной, сладкогласной мелодии грубой сценой, где Ниси грубо бьет ногой несообразительного мойщика машин, равно как и дальнейшее соседство умиротворенных, нескрываемо сентиментальных, по-доброму ироничных эпизодов с брутальными кадрами драк и перестрелок, разумеется, не случайно. Остается лишь поражаться тому, как органично (без тени спекулятивности и стремления потрафить обывательским запросам публики) сочленяются столь разные тенденции, переплетенные не менее крепко, чем слились в сознании Ниси события прошлого, настоящего и будущего. Все верно: Еситака «выпал» не только из социальной действительности, не обращая внимания на разницу между обязанностями блюстителя закона, годами честно и безропотно исполнявшего долг, связями с якудзой, все настойчивее затягивающей ростовщическую удавку, налетом на банк, усмирением попавших под горячую руку хамов и собственноручной расправой над зарвавшимися преступниками. Не пытаясь бежать от неотвратимой расплаты, он тем самым сознательно приближается к мгновению, когда время не просто останавливается, а исчезает, растворяется в застывшей Вечности - подобно тому, как пустынный пляж Окинавы уходит в бескрайнее море, где-то там, вдали, за горизонтом, сливающееся с неохватным небом. Эхо прозвучавших выстрелов не имеет уже никакого значения... А в нашем мире остается маленькая девочка[2] с котенком на руках - в знак воспоминания о потерянной дочери супругов. Как подлинный цветок жизни. Известны критические выпады пятидесятилетнего режиссера-сценариста в адрес создателей несчетных якудза эйга, которые казались ему, росшему в неспокойной, криминогенной обстановке, весьма далекими от невымышленной действительности. И еще в ранних постановках Такеши Китано не только вернул популярному течению реалистичность, предпочтя эффектному, эстетизированному экранному насилию жесткость на грани натурализма, все-таки исключающую желание зрителя упиваться ею. Однако в «Фейерверке» он идет еще дальше, без малейших усилий пересекая условные жанровые границы - впуская в фильм целую Вселенную образов, мыслей, эмоций. Возможно, замысел не получил бы столь блестящего воплощения без пронзительных автобиографических мотивов, в первую очередь связанных с дорожной аварией на мотоцикле, в результате которой сам Китано едва не погиб в августе 1994-го. Здесь принципиально, что пестрые рисунки, демонстрируемые Хорибэ, навсегда прикованным к инвалидному креслу и не без колебаний решившим ступить на стезю художника, на самом деле принадлежат самому постановщику. И благодаря кинематографу - всем нам, восхищающимся их лаконизмом, колоритом, гармоничностью. Не может не радовать, что именно «Фейерверк» принес мастеру официальное международное признание, получив (наряду с множеством иных наград в разных странах[3]) «Золотого льва» - Гран-при престижного Венецианского кинофестиваля. Авторская оценка: 9/10.
1 - На что автор указывает в первом же кадре ленты. 2 - Ее изобразила юная Соко Китано, гордость Такеши. 3 - Хотя Японская киноакадемия в итоге отметила лишь композитора Дзе Хисаиси. (Евгений Нефедов)

Есть режиссеры, чьи картины как бы вытекают из их лиц, или немыслимы без них. Вспомним, что незабвенный Чарли Чаплин сам режиссировал свои фильмы и писал для них сценарий и музыку. Почти таков и Такеши Китано, из всех своих картин не принявший актерского участия только в «Куклах» (компенсировавший это собственным сценарием и монтажом). А потом вернувшийся в привычное русло и снявший «Затойчи» с собой в главной роли. В фильме «Фейерверк» Китано представляет на суд зрителей еще и свои необычные рисунки, которые, надо признаться, стоят перед глазами много дольше, чем неустанно истребляемые героем мафиози. (Например, коровы с подсолнухами вместо голов). Вообще, в «Фейерверке», как и в «Куклах», привлекают частности, оттого, может быть, сюжет не сразу поймешь. Главный герой (правильно, Такеши Китано) когда-то служил в полиции, но решил уйти после того, как убили его напарника (этот эпизод мерещится ему на протяжении всего фильма). Теперь же он связывается с якудзой, отдельные члены которой, наконец, надоедают ему своими однообразными беседами (долг, мол, вернул, а про проценты забыл) и привлекают на себя его праведный гнев, через каждые пятнадцать минут картины. Эта линия перемежается с другой, в которой бывший коллега главного героя, прикованный служебной пулей к коляске, мучительно ищет себе занятие и, наконец, заказывает по почте кисти, краски и берет (так и появятся упомянутые рисунки). Герой же Китано переодевается полицейским и грабит банк, все это для жены, больной раком, чтобы сделать хоть последние дни ее жизни счастливой. Они проводят вместе время, гуляют, фотографируются, устраивают фейерверк и едут на берег моря, где происходит последняя сцена. Все это время бывшие подчиненные любящего мужа идут по кровавому следу, молча вздыхают, зная про жену, и настигают его как раз у моря. Но поступить по букве закона они не успевают. К обрывочному монтажу привыкаешь постепенно. Музыка практически не прекращается. Главный конек Китано - щедро проливаемая кровь - идет как бы фоном, на первый же план выступает прозаическая поэтичность, которая сквозит в бешеном желании героя скрасить коротенькую жизнь любимой женщины, увидеть на ее лице беззаботную улыбку и заплатить за это сколь угодно большую цену. (Мысль: режиссер убивает в кадре, чтобы скрасить остаток и моей, зрительской жизни.) Судьбы героев вместе с фильмом заканчиваются на берегу моря, и в этом тоже яркий символ: земной путь, на который мы ступаем из чрева матери, через два часа упирается в безбрежный, бездонный океан, все понимающий и прощающий. Невольно вспоминается «Достучаться до небес». Однако у Китано в последнем кадре остается девочка, которая смотрит на нас, когда раздается два выстрела. Кукольность персонажей, вершина которой достигнута, простите за тавтологию, в «Куклах», пронизывает и «Фейерверк». Главный герой будто принимает все решения за кадром, на экране же не сомневается, не колеблется, не медлит. Само лицо Такеши Китано, одинаково лишенное эмоций, играй его владелец в комедийном «Кикуджиро» или вонзай китайские палочки в глаз якудзы, - главное слово в киноязыке японского режиссера. Это лицо спокойным и усталым взглядом взирает на окружающую реальность, привнося и в художественный мир безразличие с одной стороны и смирение перед роком с другой. Герой фильма как будто с самого начала знает, что в конце ему предстоит застрелиться, однако все равно продолжает жить. Китано снимает с хорошим темпом и не дает долго отдыхать прокатчикам, не боится экспериментировать с жанрами, притом не изменяет себе, а его фильмы наталкивают на большие мыслишки. Безумно интересно, куда приведет режиссер своих поклонников завтра. (Павел Шейнин, «Kinomania»)

Смерть самурая. Японское слово "hanabi" означает "фейерверк". Но название фильма пишется через дефис и без лишних затей указывает на тему: hana (цветок) - символ жизни, bi (огонь, в данном случае оружейный) - символ смерти. И так же, как в слове, то и другое неразрывно связано; жизнь и смерть - сестры, приближение смерти символизирует обилие цветов. Победитель Венецианского конкурса "Фейерверк" - кросскультурный продукт; полицейский Якитаси Ниси мог бы быть героем и американского кино, и французского, персонажем Мартина Скорсезе или Жан-Пьера Мельвиля. Это еще и очередное напоминание о том, что кино - искусство низкого происхождения, рожденное в балагане и приспособленное воздействовать по принципу вагонной лирики, беззастенчиво эксплуатируя самый ограниченный арсенал средств: любовь - кровь, измена - расплата. Но в основе своей "Фейерверк" - это кино японское, настоянное на самурайском духе с его гипертрофированным чувством долга и стоиче- ским отношением к смерти как данности, которой нельзя избежать, но которую можно подчинить. По фабуле это всего-навсего полицейская история, собранная из унифицированных узлов, которая в пересказе выглядит до невероятия банальной. За что только дают "Золотых львов"! Детектив Ниси, вместо того чтобы направиться на происшествие вместе со своим напарником Хорибе (Рен Осуги), едет в больницу навестить жену (Кайоко Кисимото). Там он получает сразу три известия: Хорибе тяжело ранен (и останется инвалидом, как потом выяснилось), второй полицейский из группы убит, а жена Ниси обречена. Все дело в том, как рассказана эта история. Черно-белая больничная тоска, в атмосфере которой Ниси узнает тяжелые новости, прослаивается кровавыми эпизодами перестрелки, где Хорибе получает ранение, навсегда приковавшее его к креслу-каталке. А потом "смертные" черно-белые эпизоды будут контрастировать с изысканными фантастическими цветными картинками, которые рисует Хорибе, оставшийся в одиночестве (его покинула жена, уведя с собой и дочь). Монтаж изобразительный дублируется аттракционным монтажом звуковым: резкие хлопки выстрелов, звучащие почти внахлест с изображением белой больничной палаты; пронзительный рев полицейской сирены на автомобильном кладбище близ залива, оживляющий в памяти Ниси схватку с якудза. В пересказе это тоже выглядит банально. Как будто пересказываешь "школьный" фильм, снятый студентом-отличником. Каковое впечатление можно усугубить. Уже потом вспоминаешь, что в фильме - при всей его аскетичности, при всем минимализме и полном отсутствии словесного (диалогового) комментария - используются самые разные способы съемки: много, скажем, сцен, классически снятых с крана, и неожиданно возникают вроде бы чуждые общей стилистике "Фейерверка" эпизоды (ограбление банка), суетливо снятые "с руки". И должно бы получиться эклектично, но выходит все равно стильно и очень целостно. ...А потом Ниси, разочаровавшись в эффективности своей службы, бросает ее, берет в долг у одного якудза, чтобы дать денег на жизнь вдове товарища и Хорибе на краски, покупает на автомобильном кладбище раздолбанный драндулет, камуфлирует его под патрульную машину, надевает форму и грабит банк. Деньги отсылает все той же вдове, Хорибе и заимодавцу, а на оставшиеся отправляется с женой в паломничество к Фудзияме, видом которой хоть раз в жизни должен полюбоваться каждый японец. Они путешествуют по побережью, предаваясь безмолвному созерцанию, а то, что они видят, в символической форме появляется на загадочных рисунках Хорибе. Чем ближе к развязке, тем больше на этих рисунках цветов. Японский мир - мужской; Ниси очень любит свою жену, но за весь фильм она не произносит ни слова; с Хорибе же у них сверхъестественное единение, абсолютное вчувствование, трансцендентальная связь. Итак, Ниси с женой наслаждаются покоем на океанском берегу. Тишина, нежность. И, как рифма к треску петард - Ниси устраивает жене фейерверк, - раздаются выстрелы якудза, явившихся за банковской мошной. На этот раз выстрелы звучат за кадром. Эта смерть целомудренна. В сущности, это самоубийство, спровоцированное Ниси, застигшее жертв в момент слияния с вечной красотой, инсценированное как "последняя услуга" самураю, который почему-либо сам не может совершить харакири. "Фейерверк" - седьмой фильм Такеши Китано, известного на Западе по стильным гангстерским лентам ("Крутой коп", "Драма на море", "Сонатина", "Детки возвращаются"), к которым режиссер сам пишет сценарии. У нас его знают, например, по роли в "Джонни Мнемонике". Как актер Китано высту-пает под псевдонимом Бит (Четвертак) Такеши - в память о 70-х, когда он работал в комическом дуэте "Два Четвертака". Но пока что самой блистательной его ролью остается сержант Хара в картине Нагисы Осимы "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс!", где он сыграл, казалось бы, несовместимое - брутальность и чувствительную нежность. И теперь в "Фейерверке" он играет нечто подобное. Для Ниси не проблема вышибить глаз бандиту: какие уж тут условности, эта война давно ведется без всяких правил и с переменным успехом, сегодня побеждает тот, кто сильнее. И вместе с этим - безмолвная нежность (без сентиментальности) к жене, к другу; взгляд, которым он смотрит на туфли жены у порога своего дома; движение, которым он касается ее руки в последней сцене. Hana-bi - это еще нежность и жестокость. Рисунки, которые мы видим на экране, сделаны самим Такеши Китано. Три года назад он едва уцелел в дорожной аварии. Так что образ художника в инвалидной коляске - проекция самого режиссера; а Хорибе, в свою очередь (его играет актер, снимающийся у Китано с 1993 года, начиная с "Сонатины"), - "второе я" Ниси, которого играет Такеши Китано. Это история, рассказанная со страстью. Ей фильм обязан единым ритмом и единым дыханием, создающими ощущение изысканной стилевой выдержанности. Вот за что дают "Золотых львов". (Нина Цыркун, «Искусство кино»)

Японский режиссер, актер, сценарист и монтажер в одном лице Такеши Китано необычайно популярен у себя на родине. Там он ведет телевизионное шоу (вроде нашей «Империи страсти»). Его картине «Фейерверк» (вариант перевода - «Салют»), о которой пойдет речь, досталось много теплых слов от кинокритиков многих стран. Китано играет полицейского в отставке - Ниши. (В скобках заметим, что Китано - исполнитель главной роли - внешностью и манерой поведения напоминает небезызвестного Харви Кейтеля). Его жена неизлечимо больна раком, а друг и коллега по бывшей работе прикован к коляске после тяжелого ранения. Ранение произошло из-за нерасторопности Ниши. Друг-инвалид мечтает писать картины, но у него нет на это денег. Ниши готов на все ради своих близких. Он одалживает деньги у якудза (местных мафиози), с которыми знаком со времен работ полицейским. Покупает другу краски, бумагу и кисти. Вместе с деньгами, он посылает их другу. Тот принимается за работу причем, уже в первых рисунках выказывает удивительный талант. Тем временем, Ниши покупает старую машину, гримирует (перекрашивает) под полицейский автомобиль, достает свою старую полицейскую форму, и грабит банк. А потом пускается в бега вместе со своей смертельно больной женой. Мафия не отстает ни на шаг... Герой - Ниши - не только ловок и отважен (по ходу фильма, он разделывается со множеством якудза). Он способен принять как свою боль ближнего. Для этого ему не нужно лить слезы, кричать или молиться. Просто нужно хоть что-то сделать, и тогда ближнему станет теплее, хотя бы на мгновение. В этом и заключается тема фильма - способность чувствовать боль ближнего как свою. Такеши Китано удалось передать в своем фильме эти крайне сложные для изображения человеческие понятия. Прекрасная, но грустная история заставляет задуматься о себе самом и собственных близких. Стоит отметить прекрасную операторскую работу, а также музыкальное решение картины. (Максим Воловик)

У Китано - дурная репутация. Его считают японским Тарантино. Вечно дымящийся пистолет и абсолютное презрение к смерти - своей и чужой. И то и другое, впрочем, имеет место, но как десятая или двадцатая часть его феномена. Однако, если не успел посмотреть фильмы до того как прослышал о репутации, преодолеть предубеждение очень трудно. А Китано не очень-то и разубеждает. Начинается "Фейерверк" - стоят модные японские пацаны, милированные, с оттопыренной нижней губой. Я говорю: "О-о, это крутые чуваки!". А тут Китано - в костюмчике, такой себе пожилой дяденька. Мой приятель тут же: "Не-е, этот круче!". И тут же - в морду ему, в морду, т.е. Китано в морду модным чувакам. У меня уже стойкий рефлекс на подобные зачины - сразу выключаю (и насколько можно понять - я не одинок). Но здесь тот редкий случай, когда, согласившись подождать, будешь многократно вознагражден. Китано - стопроцентный японец во всем. И в беспрецендентной жестокости, полной этической бесчувственности, и в невероятно развитой эстетической чувствительности. В "Фейерверке" есть тема, идея, но нет сюжета. Что,может быть, не очень типично для японского кино, но родовая черта японской литературы, театра, живописи. Посмотрев работу в первый раз, я подумал: "О чем же я буду писать? Надо поглядеть еще раз. Может что-нибудь сконцентрируется". Ничего подобного! По-прежнему - не о чем. Набор флегматичных, мало к чему обязывающих сцен, время от времени прерывающийся вспышками зверинного, необузданного насилия. Все хронологически сильно запутано и щедро разбавлено картинами самого Китано (он их демонстрирует практически в каждом фильме - хороший промоушн). И чудесная музыка, очень похожая на Рюити Сакамото, но не Сакамото. На Брайана Ино еще очень похоже, но - теплее, живее, душевнее. Жена героя все время собирает головоломку из геометрических фигур. Вот и фильм нужно собирать подобным образом. Режиссер дает некий скупой кадр. Спустя время расширяет его, дополняет, и т.д. Причем, таких линий несколько. Зрителю нужно: а) высчитать их положение во времени относительно друг друга; б) соединить с необходимым фрагментом текста, вербального объяснения; в) установить их в причинно-следственной связи с тем, что происхоит сейчас, в условно реальном времени. Задача, впрочем, не столь трудная, сколь это может показаться из-за пугающей терминологии. Тем более, что режиссер использовал для своих фигурок сладкий, коммерчески привлекательній материал: полицейский в отставке, долг якудза (ну и язык! - у мафии, проще говоря, занял), ограбление банка, последнее путешествие со смертельно больной женой, полиция ищет бывшего своего. Этот перечень, собственно, и есть то, что в других случаях называется сюжетом. И опять получается в пользу той самой репутации. Как будто рассказал о южнокорейской или таиландской модной новинке. Есть лишь один выход - не выключать сразу, немного подождать - и будешь многократно вознагражден. (Игорь Галкин)

Полицейский Ниши роковым образом в один день узнает о неизлечимой болезни жены и теряет друга-напарника, который получает тяжелейшее ранение в то самое время, когда Ниши навещает супругу. Копу, долгие годы стоявшему на страже закона, приходится в этих обстоятельствах пойти на сговор с мафией. Для лечения друга он занимает деньги у якудза, а затем, чтобы вернуть долг, грабит банк. Но в итоге все же предпочитает устранить своих кредиторов, слишком настойчиво требующих отдать деньги. В финале Ниши совершает прощальное паломничество к священной Фудзияме, после чего убивает жену и самого себя. Спарив мелодраму и боевик, соединив сентиментальность и жестокость, 50-летний японец Такеши Китано рассказал притчу о человеке, который непреклонно придерживается кодекса чести и, осознавая свою фатальную обреченность, движется к собственной смерти как к неизбежности. Одержимая нацеленность Ниши на жестокость позволяет называть его наследником самурайских традиций, ибо чувство долга всегда превалирует у него над прочими эмоциями. При кажущейся заторможенности, которую нет-нет да разбудит град выстрелов или ударов в челюсть, фильм поражает актерским темпераментом и неуемной внутренней энергией. Китано достигает этого посредством необычного монтажа, который всякий раз будто взрывает созерцательную статику планов. Она, в свою очередь, задается рисунками Хорибе, напарника Ниши. Эти картины, напоминающие живопись примитивистов, Китано нарисовал сам специально для фильма. По-японски название ленты объединяет в себе два понятия: цветок любви и огонь смерти. При кажущейся простоте сюжетной конструкции картина поражает стильностью изложения: аскетизм минималистской драмы наполняется той страстью, какая отличает именно восточное изящество стиля. При всей самобытности этот гангстерский фильм, который в национальном японском варианте называется «Якудза-эйга», возник не на пустом месте. Он заставил вспомнить и «Плохого лейтенанта» (1992) Абеля Феррары, и знаменитого «Самурая» (1967) Жана-Пьера Мельвиля, который также являл собой притчу об одиночестве смерти. До 1997-го Китано, первый ньюсмейкер японских масс-медиа, остальному миру был больше известен как актер («Счастливого Рождества, мистер Лоуренс», 1982, «Джонни Мнемоник», 1995), хотя «Фейерверк» стал уже «седьмым томом» его киносочинений. Но, получив за Hana-Bi «Золотого льва» МКФ в Венеции, а затем еще и «Феликс» за лучший неевропейский фильм года, он одномоментно стал классиком мирового масштаба, приняв у себя на родине бремя лидерства у покойного Куросавы и обездвиженного инсультом Осимы. (Малоv, «SQD»)

Это не фильм, а просто головломка, которую вам надо составить. У жены главного героя для развлечения тоже есть головоломка, из дощечек которой она два битых экранных часа собирает цифру "5". Задание, казалось бы, простое, но вы бы знали, сколько в нем подводных камней всяческих скрыто! Вот написал я все это, и решил посмотреть рецензию Галкина на тот же "Фейерверк". И от обиды чуть не заплакал, потому что коллега тоже сравнил фильм с головоломкой, которую собирает жена главного героя. Но решил не выбрасывать это сравнение из своей рецензии. И пусть меня считают плагиатором, если хотят! Галкин простит, а Бог рассудит. Он-то, Всевышний то есть, знает, что я не сдирал у коллеги, а мы пришли к одному и тому же выводу самостоятельно. Как Ломоносов и Лавуазье. Потому что Китано уж слишком эту головоломку нам в глаза тычет. Жена главного героя больна раком. С этого все и начинается. Нет, все начинается еще раньше, несколькими годами ранее, когда у главного героя и его еще здоровой жены погибает четырехлетняя дочь. Супруги испытывают грандиозное потрясение. Потом жена заболевает раком, и герой, который, к слову, работает в полиции и не имеет слишком много свободного времени, начинает думать, как ей помочь, потому что он жену по-настоящему любит. Потом одного его коллегу убивают, а другого тяжело ранят, и он остается инвалидом. Тут герой решает все проблемы разом: он уходит из полиции, занимает деньги у якудзы, пытается лечить жену, заботится о друге в инвалидном кресле. Долги перед мафией растут, надо искать какой-то выход. И герой находит. Все выстроено совсем не в том порядке, какой я нарисовал. Все перемешано, ну совсем как те дощечки из головоломки. И составить из них правильную хронологию непросто. Но, честно говоря, и не хочется. Как ни странно, все оказывается расставленным так, как надо для высшей цели фильма. Рваная хронология, в конце концов - не самая большая проблема для зрителя, даже не для продвинутого. Вон у Тарантино куски сюжета разбросаны тоже как бог на душу положит. И ничего - нравится всем, от каннского жюри до отечественных бандитов. Однако, в отличие от Тарантино, Китано - настоящий художник. Он создает такой мир, какой никто никогда не видел, даже если показаны типичные японские пейзажи. Ракурсы и наполнение кадров у него создают впечатление какого-то нового реализма, в котором соседствуют тепло и ледяной холод, потому что перемешаны теплые и холодные краски, а обыденные предметы находятся не там и выглядят не так, где и как должны. Тарантино - экспериментатор с потрясающей фантазией, Китано - творец с феерическим чувством стиля и своей эстетической концепцией. Чтобы понять все это, фильм надо досмотреть до конца, что, надо сказать, не так уж легко, потому что событий в нем происходит совсем немного. Да и отношений маловато. Но именно потрясающая финальная сцена (минут десять абсолютной статики на морском берегу) взрывает все, что было показано раньше (хотя и слегка напоминает финал ремарковских "Трех товарищей"). Это и есть самый настоящий фейерверк, который делает фильм явлением выдающимся. Но, к сожалению, совсем не безупречным. Чувство стиля у Китано есть, а вот с чувством меры, как мне показалось - явные проблемы. Неоправданные переборы для него - совсем не редкость. Вот, скажем, главный герой почти половину фильма он не произносит ни слова. Это слишком нарочито, хотя и понятно, что сделано с благими целями. Некоторые образы Китано словно вдавливает в сознание зрителя, как будто боясь, что иначе зритель их упустит. Скажем, демонстрация рисунков животных и насекомых с цветами вместо голов продолжается так долго, что можно без риска пропустить что-то другое сходить на кухню и сварить себе кофе. Впрочем, если эту демонстрацию не посмотришь, впечатление от фильма будет уже не то. В общем, образный строй Китано действует двояко. В нем вроде бы все работает как надо, но кое-что работает со слишком большой интенсивностью. И это даже не цепляет - скорее, отягощает. И ты чувствуешь, во-первых, что Китано тебя держит слегка за болвана (что обидно), во-вторых, что он тебе не доверяет (что досадно), в-третьих, что он тебя "грузит" там, где можно было бы обойтись простой и легкой, как воздух, метафорой (что уж просто жаль). Конечно, это мои персональные ощущения. Но я имею на них право - поскольку именно персонального восприятия своего фильма Китано и добивается. (Джон Сильвер)

Восточная культура и восточный менталитет всегда привлекают западных людей своей таинственностью и непонятностью. Погруженность в себя, медитации и созерцания буддистских монахов сильно отличаются от подвижничества и активности христианских праведников. Японские короткие и одновременно всеобъемлющие хокку и танка - это нечто диаметрально противоположное той поэзии, которая для нас является классической. Европейцы, любители туризма и морских курортов, давно стремятся понять, почему лучший отдых для жителей Страны Восходящего Солнца - безмолвно любоваться горой Фудзияма. Затем, чтобы хотя бы немного приблизиться к непостижимой загадке, именуемой японской культурой, мы, наверное, и читаем Кобо Абэ и Мисиму, восхищаемся театром "Но", смотрим Куросаву и Одзу. Еще одно подтверждение того, что европейцы ценят произведения искусства, создаваемые на Востоке, - "Золотой лев" на венецианском кинофестивале, которого получил "Фейерверк". Такеши Китано - режиссер нынешнего поколения. В своем фильме он изображает уже новую Японию, в повседневную жизнь которой вошли многочисленные западные реалии. От этого некоторые моменты картины становятся для нас более понятными, но таинственный восточный дух, которым пронизана вся картина, все-таки остается, и он-то как раз, пожалуй, важнее всего. "Фейерверк" (по-японски "hanabi") - это философская притча о том, как в душе человека совмещаются два диаметрально противоположных начала: чистая любовь (ее символизирует слово "hana" - "жизнь") и насилие ("bi" - огонь). Главный герой Ниши (Такеши Китано) уходит из полиции и начинает работать на якудзу (мафию). Вскоре он вступает с ней в конфликт, грабит банк, чтобы раздать все долги, помочь дорогим для него людям: близкому другу-полицейскому, парализованному после ранения, и вдове убитого коллеги - и отправиться в последнее путешествие по стране со своей умирающей от рака женой. По дороге Ниши жестоко расправляется с оставшимися врагами, которые хотят помешать ему. Кровавые убийства происходят на фоне полудетской, наивной заботы о больной супруге, которую герой очень трогательно опекает, предупреждая любое ее желание. Конец фильма грустен и трагичен, как, впрочем, и вся картина: Ниши, задержанный полицией, стреляет сначала в жену, а затем в себя. Никакой морали в "Фейерверке" нет, так что выводы делайте сами. Есть только безумно красивая история, составленная из великолепно снятых кадров. Такеши Китано передал особое очарование ночного Токио, освещенных снежных гор, морских волн, поблескивающих на солнце, пестрых цветов, преображающихся в загадочные фигуры в воображении одного из героев, мечтающего стать художником. Режиссер смог продемонстрировать и особую эстетику насилия, которое отталкивает своей жестокостью и привлекает своей красотой. Противоестественно и одновременно гармонично смотрится одна из ключевых картин в фильме, принадлежащая кисти того самого художника. Этот рисунок характеризуется словами-символами: снег, свет, самоубийство. Невольно возникает параллель с другим японцем, Акутагавой, писавшим в одной из своих новелл о "ярких алых пятнах на холодно блещущем железе". В композиционном отношении "Фейерверк" интересен любопытным переплетением различных временных планов: прошлого, связанного с воспоминаниями и рассказами , настоящего и воображаемого, отражающего фантастические картины, которые порождаются сознанием героев. Весь фильм с его медитативным настроем окружен грустной атмосферой (он обязательно вызовет определенные эмоции даже у тех, кто упорно обвиняет современное искусство в "бесчувственности") и напоминает танка: Как ветер жесток, Бьются волны в недвижные скалы, Будто это я сам: Во мне все рвется на части Теперь, в ненастливый час. (Мила Розанова, «Zhurnal.ру»)

Ниши Йошитака (Такеши Китано) - полицейский. Настоящий полицейский, который не испугается никаких бандитов, будь их хоть десяток против него одного. Много лет Ниши служит в своем полицейском участке и считается одним из лучших офицеров. Как-то раз Ниши отпросился с дежурства, чтобы навестить в больнице свою смертельно больную жену Миюки (Кайоко Кишимото), но в этот момент бандиты из якудзы (японской мафии) нападают на полицейский пост, где в схватке серьезно ранят напарника Ниши Хорибе (Рен Осуги), который остался подежурить вместо Ниши, и убивают еще одного полицейского. Хорибе после этого ранения остается на всю жизнь инвалидом (у него парализованы ноги). Его, разумеется, увольняют из полиции, и от него уходят жена с ребенком. Хорибе, беседуя с Ниши, говорит, что ему теперь остается только попробовать заняться живописью, и если из этого ничего не получится, то он пустит себе пулю в лоб, потому больше ни на что в этой жизни он не способен. Но Хорибе живет на скромную пенсию, которую ему платит полицейское управление, и он не может позволить себе довольно дорогие принадлежности для живописи. Кроме того, дела у Миюки - жены Ниши - совсем плохи: у нее лейкемия в тяжелой стадии, и врачи предлагают Ниши забрать жену из больницы, потому что медицина ей уже ничем не может помочь. Тогда Ниши увольняется из полиции и берет у якудзы денег в долг: чтобы помочь вдове убитого полицейского, купить принадлежности для живописи Хорибе и повезти Миюки в последнее путешествие. Однако денег якудзы на все не хватило, к тому же они не оставляют Ниши в покое и постоянно требуют от него то отдать деньги, то каких-то услуг, в результате чего отчаявшийся Ниши разрабатывает план и грабит банк. После этого они с Миюки отправляются в путешествие. Но по его следу идет якудза, которая хотя и получила от Ниши обратно свои деньги, но не собирается оставлять его в покое, а кроме того, Ниши ищут его же бывшие сотоварищи полицейские, которые уже знают, кто именно ограбил банк. Но Ниши не собирается просто так сдаваться. Он повез свою жену в последнее путешествие, и он не разрешит никому помешать этой поездке... Мое знакомство с Такеши Китано состоялось на фильме "Кикуджиро", который, как говорили все критики, был совершенно нетипичным для режиссера, обычно снимающего картины, полные жестокости и насилия. И вот я посмотрел классический фильм Китано, действительно полный жестокости и насилия. Но, что странно (а может быть, наоборот - вполне логично) - "Фейерверк" очень напоминает "Кикуджиро". Если бы Кикуджиро вдруг перестал быть великовозрастным дурачком, а превратился бы в беспощадного полицейского, хладнокровно убивающего всех, кто встал на пути его путешествия с мальчиком, то из "Кикуджиро" получился бы чистый "Фейерверк". У Китано свой, очень оригинальный стиль съемки, который резко отличает его фильмы от западных. Некоторые эпизоды Китано снимает как бы "рваными" кусками, выбрасывая оттуда определенные части действия, которые, как он считает, помешают целостности восприятия этой сцены. Особенно часто к этому приему он прибегает в сценах насилия. Иногда он прибегает и к другим изобразительным средствам, когда, например, в сцене расправы Ниши с очередными двумя бандитами снимаются только их тени на асфальте. Впрочем, крови и натуралистичных сцен в фильме тоже хватает. Китано важно показать не только hana - любовь и жизнь, но и bi - разрушение и смерть. В "Фейерверке" любовь и разрушение идут рука об руку. Точно так же жизнь и смерть постоянно соседствуют друг с другом. Жена Ниши - обречена. Это постоянно подчеркивается с самого начала фильма. Да и сам Ниши - тоже обречен, потому что он ушел с работы, связался с якудзой, которая в любом случае не оставит его в покое, а кроме того - совершил тяжкое преступление. Но Ниши - не преступник. Точнее, не обычный преступник. Он придерживается сурового кодекса чести, который гласит, что Ниши обязан скрасить последние дни умирающей жены, а также должен помочь пострадавшему из-за него Хорибе и вдове убитого полицейского, дежурившего в тот день. Поэтому Ниши идет за помощью к тем, против кого он сражался всю жизнь - к якудза. И поэтому, после того как якудза ему не помогла, он идет грабить банк. "Фейерверк" - очень необычен, потому что он являет собой смесь совершенно разных жанров: комедии, трагедии, боевика и мелодрамы. Кроме того, он полон настоящей японской поэзии, которая проявляется в чисто созерцательных и медитативных кадрах, резко контрастирующих со стремительно развивающимся действием. В фильме также довольно большую роль играют примитивистские, но очень интересные и необычные картины, которые сопровождают все сюжеты, связанные с парализованным Хорибе. Кстати, эти картины рисовал сам Такеши Китано. Вообще он - удивительный человек. Я обычно стараюсь не смотреть фильмы, где режиссер сам снимается в главной роли, потому что из этого редко получается что-нибудь хорошее. Но к Такеши Китано это не относится. Он - уникум. Кстати, некоторые критики упрекают Китано в том, что он, якобы, подражает Тарантино, снимая фильмы, полные насилия и жестокости, показываемых в эдаком стебово-ироничном - "тарантиновском" ключе. Но эти упреки совершенно несостоятельны, потому что с более полным на то основанием можно упрекать Тарантино в том, что он подражает Китано. Тем более, что Тарантино сам неоднократно признавался в том, что считает Китано своим учителем, и что на него как режиссера очень повлияли фильмы Китано. Впрочем, нет смысла сравнивать фильма Китано и Тарантино. Они совершенно разные. Да, у Китано в "Фейерверке" часто присутствуют комедийные моменты, но они не относятся к кровавым эпизодам. Там как раз все очень серьезно и очень страшно. И бандиты Китано совершенно не похожи на бандитов Тарантино. В "Фейерверке" Китано вовсе не исследует внутренний мир бандитов якудзы. Они просто приходят к Ниши требовать деньги, а он их убивает. Нормальные человеческие взаимоотношения без всякого стеба. Мне очень понравился "Фейерверк". Мне очень нравится манера съемки Китано, мне нравится то, что его фильмы совершенно не похожи на фильмы западного кинематографа. Китано снимает очень лаконично и даже скупо, но каждая сцена, каждый жест, каждый кадр буквально насыщены определенной символикой. Первую половину фильма Ниши практически не произносит ни слова, да и во второй половине он едва ли говорит десяток слов. В "Фейерверке" слова ни к чему. Там есть действие, которое не надо объяснять, и там есть созерцательность, которая заставляет зрителей думать. Кроме того, в этой картине жестокость и насилие невероятным образом соседствуют с трогательностью и сентиментальностью (в сценах путешествия Ниши с женой, в сценах его общения с Хорибе и вдовой убитого полицейского). Причем в трогательности фильма нет ничего нарочитого и показного. Нет никаких соплей и слюней, весьма характерных для западных фильмов. Никто не произносит душещипательных монологов, никто не давит из зрителя слезу. Просто у Ниши смертельно больна жена, которую он очень любит, и он везет ее в последнее путешествие - посмотреть на Фудзи. Японцы любят смотреть на Фудзи. И после фильмов Китано я начинаю понимать - почему. Резюмирую. На самом деле мне не очень хочется рекомендовать всем посмотреть этот фильм. Безусловно, это очень хорошее кино. Но оно снято достаточно необычно для людей, воспитанных на западном кинематографе, и поэтому может далеко не всем понравиться. Впрочем, именно эта необычность лично мне как раз и нравится больше всего. Насколько я понял по отзывам зрителей, восприятие ими Китано очень похоже на восприятие фильмов Джармуша - в том плане, что он или вызывает восторг, или просто непонятен. Попробуйте все-таки посмотреть этот фильм, если вы не видели ни одной картины Китано. Если не понравится, то просто потеряете полтора часа времени. Но если понравится - вы откроете для себя прекрасного режиссера, актера и художника. Оценки по пятибалльной системе: Зрелищность 5. Актерская игра 4+. Режиссерская работа 5. Сценарий 5. Краткое резюме - хороший фильм. Нужно ли смотреть - да. (Алекс Экслер)