ОБЗОР «СДЕЛКА» (1969)
Пройдя уже добрую половину пути, Эдвард Андерсон стал отчетливо осознавать, что вся его жизнь - это постоянный конфликт внутренних устремлений и реальных результатов. Он вроде бы добился всего, о чем только может мечтать нормальный человек. И вдруг он, смертельно уставший от многолетней бешеной гонки за успехом, бросает все, уходит в себя, вспоминает детство, отца-тирана, переосмысливает свою жизнь, суть которой ему представляется сделкой - с Богом, с дьяволом, с обществом, с самим собой... По одноимённому роману Элиа Казана.
Тяжелая и сложная драма о человеке (Даглас), уставшем от крысиных гонок за деньгами и преуспеянием фальшивого мира Мэдисон-авеню и буквально сошедшем с ума. Он оставляет все, переосмысливает жизнь, семью, окружение, предается воспоминаниям о собственном детстве, об отце, тиранившем мать. В этих мотивах ощущается автобиографичность фильма для Казана. Кстати, отец главного героя, как и сам режиссер, был греком. (М. Иванов)
Драма с элементами сатиры. Фильм «Сделка» появился после довольно долгого (шестилетнего) перерыва в кинематографическом творчестве Элиа Казана, который тем временем издал ещё одно (вслед за романом «Америка, Америка») литературное сочинение и тоже решил его экранизировать. Кстати, «Сделку» восприняли как своеобразное продолжение «Америки, Америки», когда действие происходит уже в 60-е годы, а не в начале ХХ века (именно тогда семья Казана отправилась из Константинополя в благословенную Америку в поисках лучшей доли). Возможно, история дяди главного героя «Сделки» Эдди Андерсона (он сменил своё истинное имя Эвангелос Топожоглу) имеет определённое значение для самого Казана-Казанжоглу, но всё-таки находится на периферии сюжета. Не случайно, что автор сделал больший упор на собственной драме Андерсона. «Сделка» - произведение не о том, стоило ли Ставросу Топожоглу мечтать об Америке, а об обществе, построенном на сделке, выйти из которой нет возможности. Эдди даже пытается покончить с собой - но остаётся жив. Не хочет возвращаться на свою работу - его вынуждают. Желал бы уйти от жены и любить другую, более молодую женщину по имени Гуэн - и этого не позволяют. Стремится освободиться от самого себя, разорвать сделку - однако… не может. И лично признаётся: «Я не могу измениться». Здесь возникает новая тема: человек не способен стать другим, он всё равно останется собой. А Гуэн приходится только сожалеть о том, кем Эдди мог бы стать и не стал. Сделка была заключена ещё в детстве. С грустью и печалью, не имея никакой возможности вмешаться в происходящее, наблюдает Эдди Андерсон за юным Эвангелосом Топожоглу. Он мечтал о литературе, а оказался служащим рекламной фирмы. Не хотел гнаться за деньгами, как отец, но сделал неплохой бизнес на рекламе - и даже не знает, сколько у него теперь на счету. Америка - страна бизнеса. Все рвутся к преуспеванию, а на пути к этому заключают множество сделок с самими собой. Эдди после неудачного самоубийства попытался бунтовать - против «прежнего себя». Его не поняли, посчитали сумасшедшим. И после новой попытки покончить с жизнью, когда Андерсон поджёг заброшенный дом своего детства, где уже никто не живёт, его поместили в психиатрическую клинику, про которую один из служащих говорит Гуэн, пришедшей навестить Эдди: «Это не больница. Это убежище для отвергнутых». А рассказывая про нового пациента, сообщает, что тот не хочет, чтобы к нему обращались по имени и фамилии. Вот так Эдди Андерсон, уже не способный вернуться к Эвангелосу Топожоглу, оказывается просто неким субъектом, который нашёл свой единственный приют в сумасшедшем доме. Между прочим, исполнитель главной роли Кёрк Даглас собирался участвовать в экранизации романа Кена Кизи «Кто-то полетел над гнездом кукушки», приобрёл на это права, но потом переуступил их своему сыну Майклу Дагласу, который и стал в итоге одним из продюсеров знаменитого фильма Милоша Формана. Некоторые критики посчитали, что Элиа Казан убрал в «Сделке» третью ипостась своего основного персонажа, его писательскую деятельность под именем Эванса Арнесса, поскольку не доверил Кёрку Дагласу играть интеллектуала вместо ранее предполагавшегося Марлона Брандо. Но, пожалуй, Казан, которому действительно наиболее близок Эдди-писатель (ведь и сам терзался многие годы совершённой в годы маккартизма сделкой, которую ему отнюдь не все простили даже тогда, когда незадолго до смерти наградили почётным «Оскаром»), не дал возможность герою разоблачать в литературе всеобщую сделку, ибо осознал бессмысленность этой затеи. А позволил убежать прочь от себя и общества, хотя в итоге оставил Эдди Андерсона в состоянии безвыходности и полной неопределённости. «Сделка» заканчивается сценой на кладбище - хоронят отца Эдди. Но кладбище - ироническая и горькая метафора несостоявшейся жизни его самого. У Андерсона теперь нет ничего, и он - никто. Вообще неизвестно, кем будет. Герой печально улыбается - следует стоп-кадр. Элиа Казан говорил, что в Эдди пробудился человек. Но так ли это? Ведь он - конформист по натуре. Если даже и бунтует, то вскоре успокаивается. Спокойствие - это тоже сделка, как и уход от самого себя или эскапизм, проявляющийся в отделении от общества. Самоубийство - такое же бегство, только в никуда. И это отказ от борьбы. Борьба вообще не для Эдди Андерсона. А все остальные дороги - дороги сделок. Получается замкнутый круг. Кто-то из критиков в момент появления «Сделки» назвал её антологией современного киноязыка. В этой ленте есть и великолепный монтаж, и интроспекции героев, и передача раздвоенности персонажа в зримой форме, и присутствие в одном кадре прошлого и настоящего (например, в сцене встречи Эдди с самим собой в возрасте подростка), и, наконец, поток сознания. Имеются также другие изыски: изображение на кусочках разорванной фотографии оживает; лица жены и Гуэн поочерёдно сменяются в представлении Андерсона, лежащего рядом со своей супругой. Элиа Казан с его громадным опытом театральной деятельности и репутацией всё-таки актёрского режиссёра, который воспитал целую плеяду американских исполнителей, постарался в «Сделке» на исходе шестого десятка своей жизни не только открыто исповедаться при помощи кино, но и сделать это максимально кинематографично. Не его вина, что в ситуации резкой смены тем и выразительных приёмов кинематографа США на рубеже 60-70-х годов данная работа признанного мастера явно не вписалась в новое течение. И показалась, по мнению молодых представителей «совсем другого Голливуда», более ориентированной на чуть старомодное эстетизированное кино Европы, нежели на «бурю и натиск», что демонстрировали американские проблемные фильмы тогдашней поры. Казан даже попытался приспособиться к изменившейся реальности, сняв затем «Посетителей» как раз в импровизационной манере остросоциального репортажа, но затем вернулся к сатире на прежний Голливуд в экранизации «Последнего магната» Ф. Скотта Фицджералда. (Сергей Кудрявцев)
Не припомню я голливудского фильма, который бы дал возможности для рефлексии, подобной той,что я испытал от Сделки Казана с Керком Дугласом в главной роли. Когда я начал смотреть этот фильм ,я думал, что это ещё одна пьеска о несчастной жизни клерка, который вынужден разрываться между правдой своей души и тем, что требует жизнь и окружение и первые полчаса я смотрел именно с таким ощущением и в какой-то момент Казан резко изменяет градус картины и я оказываюсь на месте героя, такой правды он достигает! Я полагаю, что такой ясности и искренности режиссёр достиг, потому что экранизовал собственный роман. Нельзя сказать, что это история – прозрение, нечто чего ты не знал или не чувствовал, но воспринимается этот фильм не как чужой опыт, бесспорно ценный и ты с ним согласен и это тебе близко, а воспринимается как твоя жизнь и твои чувства ,что называется, достигает полнейшей правды, настоящей ясности. В этом фильме я впервые увидел отчётливо, что есть «двойные стандарты» в отношениях между людьми, на сколько это может деформировать человека, человека, у которого одна жизнь, свои мечты, свои понятия о сокровенном и главном. Отмечу, что на удивление фильм потрясающе кинематографичен и не воспринимается, при драматической насыщенности, как снятая театральная постановка. Лично я считаю, что эта картина - кинематографический рывок, если сравнивать с «Трамваем Желание». Полное ощущение ощутимости происходящего, как жаль что в Голливуде не много таких фильмов, в которых средства максимально оправданы, так оправданы, что ты думаешь, что некоторые приёмы совершенно новаторские и им (режиссёром) изобретённые. (Peter)