ОБЗОР «ВРЕМЯ ЛЮБИТЬ И ВРЕМЯ УМИРАТЬ» (1958)
По роману Эриха Марии Ремарка «Время жить, время умирать». Действие разворачивается в 1944 году, во время отступления германской армии на Восточном фронте. Рядовой Эрнст Гребер получает долгожданный отпуск и возвращается в родной город. Но он находит там только руины. В поисках своих родных Эрнст навещает дом знакомого доктора и встречает там его дочь Элизабет, также в тревожном ожидании новостей о судьбе отца, арестованного гестапо. Между Эрнстом и Элизабет завязывается роман.
Действие разворачивается на руинах Германии в последние дни Второй мировой войны. Рядовой Эрнст возвращается домой в отпуск с Восточного фронта и обнаруживает, что его родной город разрушен бомбардировками стран антигитлеровской коалиции. Эрнст ищет своих родителей и случайно встречает друга своего детства Елизабет, дочку местного доктора. Несмотря на окружающий их ужас войны и дыхание смерти они видят надежду на светлое будущее в своей любви к друг другу.
ОСКАР, 1959
Номинация: Лучший звук (Лесли И. Кэри).
БЕРЛИНСКИЙ МКФ, 1958
Номинация: «Золотой медведь» (Дуглас Сирк).
ЗОЛОТОЙ ГЛОБУС, 1959
Победитель: Самый многообещающий актер (Джон Гэвин).
Номинация: Лучший фильм, способствующий международному взаимопониманию.
«Время жить и время умирать» (Zeit zu leben und Zeit zu sterben https://de.wikipedia.org/wiki/Zeit_zu_leben_und_Zeit_zu_sterben_(Roman)) - антивоенный роман немецкого писателя Эриха Марии Ремарка (1898-1970 https://de.wikipedia.org/wiki/Erich_Maria_Remarque), опубликованный в 1954 году.
Читать роман: http://loveread.ec/view_global.php?id=3320, https://www.litmir.me/bd/?b=23102, https://librebook.me/a_time_to_love_and_a_time_to_die, https://readli.net/vremya-zhit-i-vremya-umirat-dr-izd/, https://readbooks.me/books/?name=vremya-zhitj-i-vremya-umiratj.
В 1943 году по приговору фашистского суда в берлинской тюрьме была обезглавлена 43-летняя портниха Элфрида Шольц. Ее казнили "за возмутительно фанатическую пропагаду в пользу врага". Одна из клиенток донесла: Элфрида говорила, что немецкие солдаты - пушечное мясо, Германия обречена на поражение, и что она охотно влепила бы Гитлеру пулю в лоб. На суде и перед казнью Элфрида держалась мужественно. Власти прислали ее сестре счет за содержание Элфриды в тюрьме, суд и казнь, не забыли даже стоимость марки со счетом - всего 495 марок 80 пфеннигов. Через 25 лет именем Элфриды Шольц назовут улицу в ее родном городе Оснабрюке. Вынося приговор, председетель суда бросил осужденной: "Ваш брат, к сожалению скрылся. Зато вам от нас не уйти". Старшим и единственным братом погибшей был писатель Эрих Мария Ремарк. В это время он был далеко от Берлина - в Америке.
Ремарк сыграл в фильме роль профессора Польмана.
Рабочее название - «There's a Time to Love».
Съемочный период: 22 августа - декабрь 1957.
Место съемок: Бавария, Западный Берлин.
Транспортные средства, показанные в картине - http://www.imcdb.org/movie.php?id=52296.
Оружие в фильме - https://imfdb.org/wiki/A_Time_to_Love_and_a_Time_to_Die.
Дуглас Сирк (1897-1987 https://en.wikipedia.org/wiki/Douglas_Sirk) и Эрих Мария Ремарк стали близкими друзьями во время съемок, а с 1959 даже жили по соседству в Швейцарии.
Кадры фильма - https://www.cinemagia.ro/filme/a-time-to-love-and-a-time-to-die-soroc-de-viata-si-soroc-de-moarte-36377/imagini/; кадры с актерами/персонажами - https://www.aveleyman.com/FilmCredit.aspx?FilmID=19667.
Автор музыки Миклош Рожа (1907-1995 https://en.wikipedia.org/wiki/Mikl%C3%B3s_R%C3%B3zsa).
Информация об альбомах с саундтреком: https://www.soundtrackcollector.com/catalog/soundtrackdetail.php?movieid=8342, https://www.soundtrack.net/movie/a-time-to-love-and-a-time-to-die/.
Текст фильма - http://cinematext.ru/movie/vremja-ljubit-i-vremja-umirat-a-time-to-love-and-a-time-to-die-1958/.
Премьера: 24 июня 1958 (Денвер, США), июль 1958 (Берлинский МКФ).
Слоганы: «The great love story of World War II by the author of "All Quiet on the Western Front"»; «Born out of the blazing passions of war!»; «...There Was Nothing Else in the World Now ...But Them!»; «No shame, no law, only love and each other... and the thunder of their pounding hearts...».
Трейлер: https://youtu.be/wWALRQcCsv4, https://youtu.be/40d3jEeGp-I.
Фильм был запрещен в Израиле и Советском Союзе из-за «сострадательного» изображения немцев во время Второй мировой войны.
Обзор изданий картины: http://www.dvdbeaver.com/film2/DVDReviews35/a_time_to_love_and_a_time_to_die.htm, https://www.blu-ray.com/A-Time-to-Love-and-a-Time-to-Die/243224/#Releases.
«Время любить и время умирать» на Allmovie - https://www.allmovie.com/movie/v50054.
О фильме на сайте Turner Classic Movies - https://www.tcm.com/tcmdb/title/93396/enwp.
«Время любить и время умирать» в каталоге Американского института киноискусства - https://catalog.afi.com/Catalog/moviedetails/52773.
На Rotten Tomatoes у фильма рейтинг 80% на основе 5 рецензий (https://www.rottentomatoes.com/m/a_time_to_love_and_a_time_to_die).
Рецензии: https://www.mrqe.com/movie_reviews/a-time-to-love-and-a-time-to-die-m100018841, https://www.imdb.com/title/tt0052296/externalreviews.
1944 год, замерзшие немецкие солдаты отступают на Восточном фронте. Рядовой Вермахта по имени Эрнст Гребер (Джон Гэвин) впервые за два года получает увольнительную и отправляется на три недели в родной городок. Тот уже вовсю бомбят союзники, на месте греберовского дома - развалины, про родителей ничего не известно. Пытаясь разузнать что-то об их судьбе, Эрнст навещает квартиру семейного врача. Доктор, как выясняется, давно в концлагере, зато на месте его подросшая дочь Элизабет (Лизелотта Пульвер), с которой у рядового начинается страстный роман. Молодой критик журнала Cahiers du cinema Жан-Люк Годар в 59-м написал про «Время любить и время умирать» («A Time to Love and a Time to Die», 1958) восторженную, хотя и по обыкновению крайне развязную заметку, которая начинается со слов «я обожаю страусов», а заканчивается утверждением: «Кто не видел, как Лизелотта Пульвер бежит по бережку какого-то там, не знаю, Рейна или Дуная, вдруг наклоняется, чтобы скользнуть под бревном, а потом, хоп, снова выпрямляется, - тот, считай, ничего не видел». Особо Жан-Люк отметил «самое прекрасное название в истории кино», выстроив целую философскую концепцию на том факте, что студия изменила название романа Ремарка «Время жить и время умирать». На самом деле, leben превратилось в lieben без всякого участия Universal Pictures: так решил английский переводчик книги. Но Годар все равно, конечно, был совершенно прав. Дуглас Сирк, один из самых феноменальных голливудских режиссеров середины прошлого века, к концу 50-х был одновременно на вершине и излете своей карьеры: через год он снимет «Имитацию жизни» и внезапно уйдет на пенсию. Его раскидистые мелодрамы, с трудом влезавшие даже в тогдашние широкоэкранные форматы, еще не признали высокой классикой - для современников он был популярным автором кинематографического «мыла». Относится ли к этому жанру Ремарк, вопрос дискуссионный, но в любом случае его экранизация не такой уж неожиданный шаг для человека, который бежал из Германии в 1937-м, и прежде чем стать Дугласом сорок лет прожил Гансом. Сын Сирка от первого брака состоял в гитлерюгенде, в детстве снимался в нацистских фильмах, а потом отправился на Восточный фронт, где и погиб. Режиссер не афишировал эти факты, но, разумеется, прекрасно помнил и двадцать лет спустя. Победители пишут историю не только в учебниках - фильм, с сочувствием рассказывающий о солдате вермахта, был принят не без недоумения. Собственно, по сей день подобные сюжеты можно пересчитать по пальцам, и даже «Письма с Иводзимы» Иствуда шли с налетом скандальности - что уж говорить про 50-е. Но, конечно, только слепой может найти в романе Ремарка или этом фильме попытку снять вину с немецкого народа и переложить, скажем, на нацистское руководство. Напротив, чем ближе нам становятся герои, тем отчетливее и трагичнее мораль этой истории: вина одна на всех. Ее вынуждены нести и фронтовик Гребер, и его школьный друг, пухлый сын молочника, заделавшийся в тылу большим начальником, и дочка репрессированного врача, и психопат из гестапо, по ночам лабающий на рояле. И даже неулыбчивый профессор, скрывающий евреев, - эту роль весомо сыграл сам Ремарк, благословивший таким образом фильм Сирка. «Я всю жизнь мечтала побывать в Париже, - восклицает Элизабет, - но теперь нас там никогда не будут ждать, не правда ли... А Голландия с ее каналами и лодочками. Там нам тоже не обрадуются?» «Голландия? Вряд ли», - мягко отвечает Эрнст. Что ему Париж, он уже понимает то, что мы понимаем с самого начала: рок давным-давно назначил ему свидание и нервно прохаживается под часами, а эта увольнительная - лишь мимолетная отсрочка от него. Поверх матрицы военного фильма Сирк строит мелодраму об обреченной любви со своим обычным размахом. Такого Ремарка не было прежде и не будет никогда: пока идут начальные титры, на фоне ослепительно голубого задника дрожит розовыми лепестками деревце, за полторы минуты проживая драматическую смену времен года. Позднее оно еще мелькнет в фильме и окажется его центральной метафорой - опаленное разрывом бомбы и оттого зацветшее не в сезон. Любимец Сирка Рок Хадсон был, видимо, слишком взрослым для роли, и режиссер нашел другого двухметрового брюнета, Гэвина, который впоследствии едва не станет Джеймсом Бондом, а при Рейгане отправится послом США в Мексику. Сирк умел, что называется, сделать красиво, как никто другой в этом бизнесе, - красив рядовой в новенькой чужой форме, красив разбомбленный собор, в котором укрываются беженцы, красив в своем жутковатом уродстве молодой Клаус Кински в гестаповских подвалах, красив обледенелый труп немецкого офицера, на который натыкаются его сослуживцы. Но эта китчевая красота, эти неземные цвета и скульптурные мизансцены в фильмах Сирка неизменно камуфлируют соразмерные подавленные эмоции: боль, фрустрацию, отчаяние. И иронию режиссера, его ум, его внимание к деталям - к икоте Элизабет, прерванной авиаударом, или к бревну, приглянувшемуся Годару. «Любить» вместо «жить» - как единственный антоним смерти - это, действительно, было так по-сирковски. Пару десятилетий спустя в другой галактике Алексей Герман снимет «20 дней без войны» - фильм, в сущности, с таким же сюжетом. В финале советские солдаты, удаляясь к горизонту, навстречу Эрнсту Греберу, будут весело делиться: «Я недавно американский журнал видел - как у них женщины в таком виде сниматься соглашаются?» (Станислав Зельвенский, «Афиша»)
Когда-то здесь мог быть Рай. Никогда больше не говорите «так точно»! С этого все и началось (с). Одна история на два мира: разрушения, страх, смерть, доносы, унижения и счастье, радость, любовь, нравственность. Одна история для двух людей: солдата Эрнста Гребера, буквально чудом получившего двухнедельный отпуск, чтобы наведаться в родной город, и Элизабет Краузе, которую Гребер знал целую жизнь назад. Сотни попыток жить на одну смерть. Экранизация романа писателя Эриха Марии Ремарка, снявшегося здесь в эпизодической роли профессора Польмана. Немецкая армия сражается где-то в России на закате Второй Мировой, когда даже бравые унтер-офицеры в глубине души перестали верить в победу, осознавая, что что-то поменялось, и опасность угрожает их семьям, пока они отступают по колено в грязи, наспех хороня убитых. Молодой солдат, совсем мальчишка, застрелился, не вынеся собственного участия в расстреле нескольких пойманных партизан - женщины, старика, юноши. Другой с фанатичной преданностью национал-социализму клянет неверующих в победу партии над «вероломным» противником Гитлера. Третий давно мертв, у него вытекли глаза, сгнили руки, зато осталась нашивка на рукаве. Из такой обстановки Эрнст Гребер выбирается в короткий отпуск, за который ему суждено прожить целую жизнь, от начала и до конца. Его ждет полуразрушенный город, трясущийся от страха во время воздушных налетов, и то, что он видит, не побуждает к жалости, оно ведет к вопросам и переосмыслению. «Мы бомбили их, теперь они прилетели бомбить нас». От дома Гребера остались руины, неизвестно, что случилось с его родителями, только ветер гуляет среди развалин, подхватывая и унося вездесущие обрывки бумаги. Остаться бы Греберу совершенно одиноким, если бы не Элизабет. Их зародившаяся любовь - как дерево, что зацвело слишком рано, едва не сгорев от пожара, давшего тепло распустившимся хрупким почкам. Так сколько вины за случившееся лежит на обычном человеке Третьего рейха? Как измерить ее, осознать? Ведь подчинялись, допустили, смогли убивать и не замечать преступления других. На первый взгляд несовместимое: Гребер, сам не раз расстреливающий пленных, пытается остаться человечным в условиях бесчеловечного времени. Именно Гребер, по его собственным словам, когда-то считавший войну в Африке легкой прогулкой, постепенно осознает, чему же они способствовали и отчего опомнились только сейчас? Немаловажно, что Эрнст не отрицает свою вину, не старается переложить ее на кого-то другого или преуменьшить, оправдывая себя. Напротив, ему нужно разобраться до конца, понимая как важно не отрицание ответственности за содеянное. Фильм не намерен снова и снова возвращать к обвинениям, его суть в предупреждении, предостережении, словах «такое никогда не должно повториться». Здесь не увидеть ни одного лица противника, за исключением обреченных на расстрел русских. За весь хронометраж никаких масштабных боевых действий, взгляда на врага, взятого на мушку прицела. Так, пара взрывов невидимой артиллерии и горящее бомбоубежище. Действие будто намеренно отметает общеизвестный фасад войны, освещая его закулисье. За войну эту будет говорить спешный расстрел «партизан». О ней ненароком обмолвится знакомый Гребера Биндинг, служащий в гестапо, когда в кругу единомышленников станут рассказывать, как издевались над пленными. Войну увидит Элизабет, смотрящая в темное окно на заключенных концлагеря, расчищающих завалы, ища там силуэт своего отца. Смотри. Это настоящая война. Скрытная, малодушная, не овеянная романтизмом открытого противостояния. И вокруг только страх. Но это половина фильма. Вторая его половина - красивая, хрупкая, легкая, светлая. Вторая о любви и здесь не нужно много слов. Эрнст и Элизабет создают свой мир, трогательный, чистый, ироничный в котором можно надежно укрыться от бед и - какое счастье - жить, жить, жить! Им не нужно ничто и никто, кроме друг друга. Родись они чуть позже, и у них мог бы быть Рай. - Жизнь будет чудесной, - сказала она. - Мы ведь не избалованы, мы ничего хорошего не видели. Поэтому у нас еще многое впереди. То, что для других само собою разумеется, для нас будет настоящей романтикой. Воздух без запаха гари. Или ужин без талонов... Магазины, в которых можно покупать, что хочешь... Неразрушенные города... Возможность говорить, не оглядываясь по сторонам... Ничего не бояться... Это придет не сразу, но страх будет постепенно исчезать, и даже если он иной раз вернется, то и это будет счастьем, потому что люди будут знать, что им уже нечего бояться. Разве ты не веришь в это? - Верю, - сказал Гребер с усилием. - Верю, Элизабет. Если смотреть на вещи так, то впереди у нас еще уйма счастья. Хорошо, если от ненависти остаются лишь истраченные гильзы. Счастье, когда нет и их. (Луpдес)